| ||
К соглашению с Англией. Выписываю несколько строк из полученного мною на днях письма из Портсмута. Автор письма носит нерусскую фамилию. Пробыл он три года в Англии и Шотландии и, по-видимому, занимается преподаванием русского языка. Он, по его словам, не политик; он думает, что «все вопросы между народами могут быть решены добросовестными соглашениями без всяких войн». Он считает соглашение России с Англией, где «ненависти» к русским он нигде не заметил, и «желательным, и выгодным, и своевременным, и возможным». Вот эти строки: «Вчера я пошел на лекцию. Читали о России. Председательствовал человек, который меня знает лично. Город Портсмут не велик, я здесь, кажется, единственный русский, и меня, по-видимому, знают многие. По окончании чтения, в котором не только не было признаков ненависти, а слышалась даже комплиментарная нотка, председатель сказал краткую речь, и просил публику встать, а таперам велел сыграть русский народный гимн. Может быть, он это сделал так ввиду моего присутствия, но он это сделал». Автор этих слов приложил русское письмо к нему английского офицера, его ученика, трактующее о русской грамматике и русской литературе. В этом письме есть следующие, сочувственные нам строки, которые привожу с соблюдением правописания подлинника: «Примите пожалуйста от меня самые крепчайшие соболезнования для страшного несчастия которое ваших соотечественников разбивало. Избави Боже Вы имели каких-нибудь родственников или дружьев на несчастном корабле». Я очень благодарен моему случайному корреспонденту за его сведения и английскому офицеру за его «соболезнование». Никогда я не думал, что англичане относятся к нам «с ненавистью». Я не могу понять: за что им нас ненавидеть? Я один из тех русских людей, которые вообще не верят в ненависть к нам Западной Европы. Она считает себя слишком высоко стоящей, чтоб нас ненавидеть. Эта Европа просто смотрит на славян и русских в том числе, как на низшую расу и относится к нам с чувством снисходительности и вежливого высокомерия. Эта раса живет, мол, западной наукой и просвещением, но никак просветиться вполне не может. Отчасти потому, что славянские государства появились гораздо позднее государств Западной Европы, отчасти от суровых условий, например, русской физической природы, далекой от той благодатной, солнечной природы с ее теплым океанским течением, которою пользуется Западная Европа. В нас, русских, подозревается, кроме того, присутствие финской и монгольской крови, и нас легко объединяют с желтой расой. Если Япония является мстительницей за Азию, которую Западная Европа поглощает с моря, а Россия — с сухого пути, то борьба России с Японией, как бы борьба племен, очень между собою близких и одинаково далеких от Западной Европы. Западная Европа брала Россию в свои союзники, как военную силу, для подавления его (?) владычества. Европа давала России некоторую волю расправляться с Турцией и Персией, но и сама не жалела средств для подавления России, например, в севастопольскую кампанию. Не зазнавайся, мол. Полу-Европа, полу-Азия, Россия давала Европе сырье, а Азии — полученное из Европы просвещение и таким образом стала соперничать в Азии с госпожой просвещения очень серьезно. Разве отсюда «ненависть?».. Не делая себе никаких иллюзий, я думаю, что Россия для Европы, по крайней мере, для ее официального, правящего мира, только военная держава и только как с военной державой с нами и считаются. Это необходимо нам помнить и считать наше военное значение в высокой степени важным. Наш лондонский корреспондент, так внимательно следящий за английской политикой, отмечающий ее фазы с тактом опытного дипломата, свидетельствует о повороте английского общественного мнения в нашу пользу. Но я позволил бы себе спросить почтенного собрата, многое ли это значит? Письмо английского офицера не справедливо ли говорит о том, что это значит и почему такие перемены: «Для страшного несчастия, которое ваших соотечественников разбивало». Россия «разбита»... будто бы. Вот и разгадка «соболезнований» и сочувствия несчастию. Это и человечно и по-европейски корректно. Нас жалеют, и я даже верю, что англичане нас жалеют довольно искренно, как слабых пока на море, но несомненно храбрых, ни разу не сдавшихся, ни разу и ничем не посрамивших своей русской чести, не только в лице моряков-офицеров, но и в лице простых матросов. Сама убежденная и великая патриотка, Англия не может не уважать нашего патриотизма и нашей храбрости, но в то же время... не может и не воспользоваться нашими затруднениями. Мы, русские Иваны, плыли за море подставлять свои груди за свободу буров и вернулись домой несолоно хлебавши, отведав разных неприятностей и даже английских пуль. А англичане доставляют в Японию «Ниссин» и «Кассугу» за такие суммы, какие никогда не приснятся всем русским «добровольцам» вместе взятым, и хвалятся своим молодечеством. Англия волновалась, Англия чуть не плакала, когда война с бурами вышла не такою легкою, какою она себе ее воображала. Мы бескорыстно сочувствовали бурам и не сделали ни одного шагу, чтоб затруднить положение Англии. А она? И союз с Японией, и тибетская экспедиция, и доброжелательное посредничество. Что могла бы отвечать Англия, если б кто-нибудь предложил ей посредничество во время войны с бурами? С английскою прямолинейностью и жесткостью она наверное бы отвечала: —Благодарю, не нуждаюсь. Русская дипломатия может отвечать ей то же самое, но как воспитанная в вежливости, более тонким языком: —Ваше сердечное (непременно — сердечное) участие трогает меня так, что я не нахожу достаточно выразительных слов для ответа. К сожалению, события недостаточно еще определились, чтобы позволяли приступить к серьезному обсуждению такого важного вопроса. Предварительный же анализ... Ну, и так далее. Наша новейшая дипломатия совершенно отстала от старых русских форм, весьма немногословных, но зато послушных прямому русскому языку, как выразителю русского характера. Но дело теперь не в дипломатии, обязанность которой предупреждать войну: дело в нашей военной силе, которая стоит за наше право занимать почетное место на Дальнем Востоке. Это право честно нами добытое и настолько же неотъемлемое, как и права Англии на занятые ею области в Азии. Зачем понадобились Англии Корея и Маньчжурия? У ней там никаких торговых интересов нет, а мы ничем не нарушаем ее интересов на юге Китая. Неужели железная дорога, построенная нами, дает Англии этот аппетит и на севере Азии? Неужели она непременно хочет следовать своей старой политике вмешательства и возбуждения одной страны против другой, чтоб оторвать себе где-нибудь новый кусок? Не будет ли ошибкой самый союз Англии с Японией, если Господу угодно будет дать нам победу над Японией? Ведь уязвимая пята у Англии есть, и она это очень хорошо знает, и Россия имеет возможность ударить именно по этой пяте, если обстоятельства нас принудят. В каком бы соглашении ни находилась Англия с Францией, но французский народ будет за Россию и не изменит ей в трудные минуты, а Россия доведет свое дело до конца. Не уступим же мы своего положения великой державы, своего значения в Азии иначе, как истощив все свои средства военные и финансовые. Ведь это понятно всякому русскому. Англия — великая патриотка, повторяю. Только патриотизмом, только страстною любовью к родине она приобрела все, что имеет, не исключая своих прогрессивных учреждений. Уважение к ней с этой стороны ничем неуязвимо. Ученица Европы, несовершенная еще конечно, Россия растет в этом же патриотизме сознательном и сильном и не может не только принять, но даже нуждаться в английском посредничестве. Говорить о соглашении, когда Англия находится в союзе с воюющей с нами Японией... Да не смешно ли это? Впервые опубликовано: Новое время. 1904. 16(29) апреля, № 10100.
Суворин, Алексей Сергеевич (1834—1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина. | ||
|