| ||
Радостный сегодня день. Так сердечно, так великолепно принимал Петербург милых сердцу моряков. Петербург был неузнаваем, а загорелые моряки шли спокойно, серьезные, сосредоточенные, и за ними море шумного и радостного народа всех званий и состояний. Прочтите, с какой задушевной царственной лаской принял их государь и его августейшая семья. Может быть, никогда еще не раздавались во дворце такие чудесные душевные речи государя, согретые такой искренней любовью к борцам за святое отечество. Это был общий праздник, проникнутый одним и тем же высоким чувством. Сегодня же правительственное заявление так полно русского достоинства и мужества. Мне весело и хочется шутить. Кстати, случилось презабавное происшествие. Из заметки академика Соболевского я узнал о необычайной быстроте, с какой работает орфографическая подкомиссия при Академии наук. Вероятно, хотят спасти отечество, которое погибает от буквы ять, фиты, ижицы, иже, и других подобных врагов русского царства, скрывающихся в подпольях известной анархистки, русской грамматики. Собрана армия из одиннадцати корпусов человеческих под председательством сына самой богини счастия, Фортуны, генерала от филологии Фортунатова; один из корпусов состоит из солдата, забритого в городском училище, другой — из г. Кубе, забритого в реальном училище — надо думать, что это — самые храбрые корпуса армии. Генерал Фортунатов, не объявляя никому о своем плане, вероятно, хранящемся в тайне в главном штабе Академии наук, прямо бросился в битву со всеми корпусами и начал побеждать. По достоверным известиям, полученным с Васильевского острова, кампания ведется не старою суворовскою формулою «пуля — дура, а штык — молодец», а новейшею, где действуют орудия и взрывчатые вещества, уничтожающие врагов без остатка. Стоит только академической кухарке вытереть замазанные буквенною кровью места — и ходи, как по паркету, свободно и весело. Известно, что в России существует крепость, весьма давно построенная, едва ли еще не при Рюрике, и так прочно, что несмотря на все приступы к ней и на все усовершенствованные орудия, которые в последние столетия обстреливали ее постоянно, сохранила свои толстые, неуклюжие и смрадные от плесени стены. Крепость эта — надо ли ее называть? — носит постыдное, но тем не менее громкое имя: русская безграмотность. Вот для сохранения этой древней святыни Академия наук и образовала армию из одиннадцати корпусов, из которых осталось теперь десять, не потому, что один корпус был разбит, а потому, что он бежал, узнав, что дело идет о защите такой старины, которая презирается даже староверами древнего благочестия. Но и лишившись одного корпуса, войско г. Фортунатова продолжало действовать с блистательным успехом. Враги валились, обливаясь и собственною кровью и потом корпусов. Пот и кровь, смешавшись, представляли невиданное доселе в битвах зрелище чего-то похожего на ленту бразильского ордена св. Аннунциаты. Отряды генерала Фортунатова с гиком носились по полю сражения; то выбивали вон из Цицерона твердый камень еры и заделывали цицероновскую дыру дощечкой и, то опять выбивали дощечку и и в цицероновскую дырку молотком, надсаживаясь все десять, загоняли опять камень еры, то похищали у латынян длинную жердь j, то выбивали окна (о) из короля и собаки и заклеивали азом, чтоб вышло король и собака. То лихими казаками, с усердием набекрень, подскакивали к неприятелю здорового, срывали с него колпак аго и надевали новый ово; то взрывали на воздух безобидных божьих стариц Ижицу и Фиту, то такого богатыря, как Иже и таких злодеев, как Ять. Из этих супостатов добродетельных россиян особенною знаменитостью и смелым юмором отличался гнусный злодей Ять, ежегодно истреблявший значительное количество младенцев, предназначенных к безмятежному житию под кровом волшебницы Немогузнайки. Генерал Фортунатов напал на злодея всеми десятью корпусами и победил его почти мгновенно и затем он был разрезан на десять частей и проглочен победителями с аппетитом солдат Александра Македонского, когда сам сей знаменитый полководец ничего не ел, желая разделить с солдатами их голод. Когда известие об этой победе распространилось, многие газеты закричали «ура», и «ура» это разлилось по всей малограмотной и безграмотной России. Одна газетка стала орать так громко, что смутила главный штаб, распоряжающийся планом кампаний и заседающий в Академии наук. Орала газетка, что надо послать вспомогательное войско по всем словолитням и типографиям и арестовать и казнить главного злодея Ять, который имеет преступную наглость есть есть. Такого эффекта от победы генерала Фортунатова не ожидали ни самые старые, ни самые молодые академики, и прикрыв свои носы платками, притворились, что они чихают, и приготовились хором воскликнуть «на здоровье». Вслед за этим закричал «Ура, ура!» известный генерал от скверной русской погоды и тощего климата, Демчинский. Он очень часто обходился без ятей в своих предсказаниях о погоде и громогласно теперь объявил, что отныне он и все другие свои сочинения будет писать без ятей и они приобретут от этого необыкновенную оригинальность и силу. Академия наук, конечно, соберется в экстренное заседание на этих днях, чтоб забрить его в свои члены и высечь на булыжнике медаль ему на шею с надписью... Тут, если верить телеграммам с поля сражения, произошли в предварительном заседании Академии наук разногласия: одни говорили в пользу такой надписи: «Сим победиши», другие находили такую надпись кощунственною и все сошлись, наконец, на изречении: «Победителю дракона Ять», которое должно блистать сусальным золотом вокруг изображения самого дракона, заказанного одному из славных декадентов. Отныне крепость «Русская безграмотность» будет читать только сочинения генерала Демчинского, чрезвычайному распространению которых мешала исключительно эта злодейская буква. Браво! Слава вам, смерть врагу!
Что за чепуха у нас делается и в такое серьезное время, когда требуется упорный, спасительный труд, знания, прилежание, когда требуется проповедь неустанной работы и одоление трудностей, когда мы узнали, что японские дети выучивают несколько тысяч знаков и являются хорошими грамотеями и техниками, когда французы и англичане, две образованнейшие нации, сохраняют свое чрезвычайно трудное правописание; особенно трудно английское, где множество слов выговаривается совсем не так, как пишется, где, например, слово мысль пишется семью буквами; thought, а выговаривается, как один звук, соу, Шекспир — десятью буквами и т.д. И англичанам это не трудно и они это одолевают и, вероятно, видят в одолении трудностей правописания первую и необходимую гимнастику ума над родным языком. А нам все трудно, все трудно, и одна буква ять приводит в содрогание наши ленивые головы. Вам не смешно и не грустно? Вы не вспоминаете по поводу этого похода на ять, по поводу образования нового сословия ратников против яти, ятников, что в последние годы мы почти перестали учиться, что единственная наука, которою занимались у нас действительно серьезно и прилежно, хотя она неизвестна в энциклопедии наук, единственная наука, для которой было вволю искусных профессоров и великое множество прилежных слушателей, это — «обструкция»... наука не учиться. Превосходная наука. Далеко на ней уедем. Могу вас уверить, что «радикальные потребны тут лекарства» для нашего невежества, легкомыслия и лени, а не эта жалкая и презренная война с буквою ять, и Академия наук профанирует свое достоинство и свою добросовестность серьезного исследователя, заставляя своих ученых и неученых мужей работать с смешной поспешностью газетных репортеров на пожаре. Успокойтесь! Если сгорим, то не от буквы ять и не от Цицерона. Впервые опубликовано: Новое время. 1904. 17(30) апреля, № 10101.
Суворин, Алексей Сергеевич (1834—1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина. | ||
|