А.С. Суворин
Маленькие письма

DCCII
<О разногласиях в Думе>

На главную

Произведения А.С. Суворина


Нравится ли вам кровь?

«Кровь никому в Думе не нравится»,— сказал сегодняшний председатель Думы, г. Познанский, и Дума рукоплескала в знак согласия. Удивительное изречение по своей детской наивности...

—Нравится ли тебе кровь, дитя мое?

—Нет, мне кровь не нравится.

Точно дело шло о каком-нибудь безвкусном кушанье или о платье, плохо сшитом и не идущем к лицу барыне. В этом выражении председателя, по-видимому, сказалась особая психология, если не современного русского человека, то «отечества — Думы». (Г. Стахович повторил сегодня это выражение г. Родичева). Но на самом деле около крови произошло одно из самых бурных и самых продолжительных заседаний второй Думы. Оно окончилось в 8 час. и было поистине боевое и страдное. Запрос о «незакономерных действиях» правительства в прибалтийских тюрьмах, на который отвечали министр юстиции и представитель министерства внутренних дел, сам собой перешел на кровь, пролитую террористами. Насилия над преступниками, на которых настаивали одни, невольно вызвали других на воспоминание террористических убийств и всяких иных безобразий революции. Были сказаны страстные речи депутатами. По моему мнению, это хорошо, ибо доказывает, что остается в депутатах живая кровь, волнующая, приливающая к мозгу, вызывающая горячие чувства и речи. Это — бой, и бой нужен. Вопрос о крови не может не быть страстным вопросом, не может обратиться в рассуждение под заглавием «кровь мне не нравится». И бой был шумный, с резкими словами, пламенным языком выраженными, с обидами и горечью, с криками, шипеньем и свистом. Правительство отвергало большею частью обвинения, но оправдывало тех, которые поступали «незакономерно», теми ужасами, которые творили в Прибалтийском крае жестоковыйные революционеры. Мщение шло против мщения. В голове и сердце депутатов поднималось то же чувство, похожее на мщение. Они делились на два враждебные лагеря, которые не только шумели, но «смеялись и хохотали». Очевидное живая кровь побеждала мертвую и давала трагическому предмету все его оттенки, оттенки душевного гуманного чувства, злобы, ненависти, иронии, насмешки и смеха. Осудить политические убийства надо. Это, вероятно, являлось в головах большинства депутатов, но страстность речей мешала установиться этой мысли. Вражеское чувство, соперничество, ложный стыд покориться, уступить, надежда победить — все это бурлило и сказывалось. Депутат Кузьмин-Караваев произнес примирительную речь, полную силы по своему внутреннему содержанию. Он говорил во имя спокойствия России, убеждал отдаться «непосредственному чувству», «влечению своего сердца»:

—Долой насилия, долой террор! Да здравствует у нас спокойствие! — возглашал он. Дума рукоплескала продолжительно и единодушно. Это был момент победы, но только момент.

Раньше его на ту же тему говорил граф Бобринский, резко и сильно осуждая террор не только слева, но и справа. «Прежде всего и скорее всего я осудил бы так называемый террор справа... Вспомнив Бога и нашу совесть, скажем пред лицом всей России: стой, насильники, довольно крови, пора идти России по пути прогресса, который ей указал ее император». Ему аплодировала правая, а депутат Родичев перебивал его, и слева кричали: «Эти насильники сами министры!» Депутат Кузьмин-Караваев своею речью усилил речь графа Бобринского. Но епископ Платон расхолодил настроение, призывая Думу «следовать по стопам своего Учителя, своего Спасителя» и закончив речь напоминанием о голосовании 15 мая, как об «акте общего благословения политическим убийствам и террору». За епископом выступил депутат Шульгин с резкой речью, в которой предсказывал ужасы междоусобной войны, если Дума будет продолжать свою обычную политику. Когда он выговорил, что эта кровь «падет на позорное заседание 15 мая», г. Познанский сказал новую наивную фразу:

—Замечу оратору, что он позволил себе оскорбление заседания Думы.

Можно, пожалуй, оскорбить Думу, но оскорбить «заседание» ее — дело мудреное. В парламентах говорят иногда глупости и гадости, ссорятся, оскорбляют друг друга и дерутся, и я не думаю, что заседания можно оскорблять.

Левые закричали «вон», но г. Познанский не послушался, несмотря на то, что депутат Шульгин после этого «вон» сказал, что он от своих слов не отказывается. Депутат Карташев начал громить правительство за его «беззастенчивые и наглые ответы необузданным террором на террористические акты» и повторил депутата Шульгина, но с левой стороны, что дело может придти к тому, что правительство «схватится с народом».

Наскоро набрасывая эти строки, отмечу убедительную фактическую речь г. Стаховича, который привел цифры: 6580 погибших от террора, причем на классных чинов приходится 270, а 6000 с лишком — на нижних чинов, кучеров, кухарок, прохожих и проч., которые ни в какой политической жизни не участвовали. Он закончил ее с большим чувством об обязанностях Думы, которая, не осудив политического убийства, «совершит его над собою». Шиканье слева, аплодисменты справа, и г. Дмовский взошел на кафедру, как поляк, ничего не забывший, но готовый управлять не только Польшей, но и Россией, в которой царствует «азиатская государственность». Депутат Пергамент закончил эти прения парламента о крови. Многочисленные резолюции проваливались, даже кадетская. Принята левая, когда в Думе оставалось только 232 человека. Все устали, кровь отливала от головы, заговорил желудок, стали перебраниваться, и заседание кончилось, как самое прозаическое заседание какой-нибудь канцелярии.

К добру это или к худу? Был бой, но воюющие отошли на свои позиции и стали варить кашу очень спокойно, ибо ни убитых, ни раненых не было.

Да, это обличительная Дума, как была обличительная литература в 60-х годах. Мы тогда думали, что эта литература возродит отечество к новой жизни и произведет чудеса. Ничего подобного не вышло, и обличение только мельчало и переходило в террор. Так и от обличительной Думы ничего мы не дождемся, пожалуй, кроме обличений.


Впервые опубликовано: Новое время. 1907. 18(31) мая, № 11199.

Суворин, Алексей Сергеевич (1834—1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина.



На главную

Произведения А.С. Суворина

Монастыри и храмы Северо-запада