А.С. Суворин
Маленькие письма

DCLXX
<граф Воронцов-Дашков о Кавказе>

На главную

Произведения А.С. Суворина


Я прочел вчера в «Правительственном Вестнике» своего рода шедевр административной литературы. Это сообщение о положении дел на Кавказе, может быть, и сочиненное в тифлисской канцелярии графа Воронцова-Дашкова. Самое расположение фактов замечательное. Сначала в кратких словах передается, что дело дошло до «открытого нападения на войска вооруженных шаек», и сейчас же говорится для утешения, что наместник принял «энергичные меры» для подавления беспорядков, что войск достаточно «для осуществления намеченных мероприятий, долженствующих обеспечить мирное течение жизни». Затем повествуется, для большего еще утешения, что беспорядки на Кавказе носят «совершенно такой же характер, как и волнения во внутренних губерниях России, т.е. большею частью революционный, а, следовательно, и вызваны одними и теми же причинами».

Все это очень приятно, и вы чувствуете, что это написано не для Кавказа, а для наместника его. Кавказ, совершенно неважная вещь, но граф Воронцов-Дашков — важный человек. Он принимает «энергичные меры», чтобы «обеспечить мирное течение жизни», но это не в его власти, ибо революция на Кавказе вызвана темн же причинами, как и в России. Что это за «причины», не говорится, но так как граф Воронцов-Дашков более 50 лет состоит на государственной службе, то причины эти он должен знать; возможно, что эти причины он сам приказывал запрягать в коляску своей службы и в ней спокойно катался, а потому они еще знакомее ему. Тем не менее все его мероприятия в течение двух лет привели только к тому, что революционное движение дошло до крайних пределов, до нападений вооруженных шаек на войска, до кровопролитных междоусобий национальностей, до совершенной анархии,— пожалуй, до необходимости начать новое завоевание Кавказа.

Но так как Кавказ не важен, а важен только наместник, то официальный документ сейчас же начинает все преуменьшать. Татары и армяне враждуют между собою, потому что татары невежественны, а армяне имеют революционные комитеты; но думать о панисламизме, о «священной войне, о газавате едва ли возможно». Стремления сепаратические и социалистические «не представляются сколько-нибудь внушающими опасения», против «разбойничества» принимаются опять же «энергичные меры» и притом «вплоть до назначения более или менее значительных премий за поимку преступников, усиленного надзора за ввозом оружия и проч.». Итак: «едва ли возможно», «опасения» едва ли «внушаются», «энергичные» меры «вплоть» до «усиленного надзора», точно это что-нибудь чрезвычайное, вроде изобретения пороха или открытия Кавказа.

Кавказ, очевидно, еще не открыт и ждет своего Колумба, ибо невозможно себе представить, что он совершенно похож на Тамбовскую губернию, что бы ни говорила местная «высшая власть» об одинаковых причинах и последствиях со всей империей. Для того, чтоб открыть его, необходимо нечто большее того, что разумеется под именем «энергичных мер», «примирительных комиссий» и работ по «намеченным преобразованиям». Зато в заключение выражается замечательно твердая уверенность в том, что «полного успокоения края можно ожидать, конечно (даже «конечно»!), лишь по прекращении происходящих беспорядков в остальной империи».

Отсюда следует, что писать этот канцелярский шедевр не было никакой надобности, ибо все дело в последних строках. Они все объясняют, и для них все написано. Когда кончатся беспорядки в России, тогда и на Кавказе будет спокойно. Граф Воронцов-Дашков совершенно отвечает по уму своему, по возрасту и способностям «мирному течению жизни» и даже представляет собою в некотором роде страдальца ни в чем неповинного. Он был бы превосходным правителем, если б в империи все было тихо. Тогда он сидел бы вельможей, принимал бы гостей и просителей и подписывал бы бумаги, в которых ничего другого не говорилось бы, кроме свидетельства о благополучии управляемых и о благодарности отечества. Но так как в империи плохо, то на Кавказе из рук вон плохо.

Оно, если хотите, логично. Большая часть наших администраторов создана для «мирного течения жизни». В этом трагизм положения России и трагикомизм управителей. Они никак не могут понять, что судьба, бросившая их в бурный поток, требует от них, так сказать, тоже бурных способностей, кипучей деятельности и политического дара для управления. А всего этого откуда же взять старым служакам, ездившим в коляске «мирного течения» самым благополучнейшим образом? Они могут только приказывать «энергичные меры и мероприятия», всем давно известные, но изобретать ничего не могут и спрашивать у них об этом нечего. Изобретения даются только талантливым, свежим и бодрым силам, которые еще стремятся в широкую жизнь и для которых самая жизнь есть деятельность, изобретение, изучение, а не отдых, не вельможное лежание или сидение. Все, что можно спросить у них, это — зачем брать на себя ответственную и самостоятельную роль наместника Кавказа? Наместник — не губернатор, это вице-король, не зависящий от высшей русской администрации. В Китае, во время боксерского движения, были плохие вице-короли и были вице-короли энергичные, талантливые, которые способствовали на местах успокоению своего вицекоролевства и тем способствовали успокоению всей империи. Но граф Воронцов-Дашков не из этих последних вице-королей. Он как будто что-то делает и как будто ровно ничего не делает, а все делается само собою вследствие общих с империей причин. Кавказ — часть империи, а потому ничего там сделать нельзя существенного до тех пор, пока вся империя не придет в порядок. В таком случае, зачем же наместник? Этот вопрос назойливо встает сам собою, он на языке у всей России и его даже задает самый этот официальный документ, проникнутый, при всем его канцелярском превосходстве, какой-то меланхолией безнадежности. Я прочел его несколько раз и с каждым разом все больше убеждался, что в нем и ничего нет, кроме меланхолии. Если он шедевр канцелярии, как я назвал его, то шедевр меланхолический, способный вызвать слезы о судьбе Русской империи.

Гоголь спрашивал: «Русь, куда ты несешься?»

В меланхолию, мой друг.


Впервые опубликовано: Новое время. 1906. 4(17) августа, № 10916.

Суворин, Алексей Сергеевич (1834—1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина.



На главную

Произведения А.С. Суворина

Монастыри и храмы Северо-запада