А.С. Суворин
Маленькие письма

DCXCV
<О Менделееве>

На главную

Произведения А.С. Суворина


Превосходная книга Менделеева "К познанию России" стала классическою, как и его "Основы химии". Умудренный знанием, наблюдательностью и размышлениями, великий ученый торопился в сжатых чертах передать своим согражданам, что, по его мнению, должно способствовать счастью России. Когда жадно раскупалась его книга, он приготовлял продолжение ее с тою же торопливостью, прибавляя к тексту множество примечаний, которые сами по себе заключают зерна больших статей и будят мысль читателей. Это продолжение начало набираться при жизни автора и теперь является в свет под заглавием "Дополнения к познанию России". Эти "Дополнения" заключают "вполне законченный очерк о народонаселении всего земного шара, исполненный по совершенно оригинальному плану и способом, который своей точностью превосходит обычно употребляемые". Так говорит в предисловии сын покойного.

В первой книге Менделеев говорил о внутренних наших соотношениях, в новой — о внешних сношениях России. В книге много цифр и в этом отношении она сослужит службу справочной книги, а все остальное в ней полно глубоких оригинальных мыслей. Примечаний и здесь много и так же они значительны, отвечая на многие запросы жизни.

Наибольшее и многостороннее внимание Менделеев уделяет шести великим державам: Англии с ее колониями, Франции, Германии, России, Китаю и Северо-Американским Соединенным Штатам. Японию он не включает в число великих держав по тем соображениям, которые у него изложены обстоятельно. Содержание книги, написанной сжато, передавать очень трудно, потому что в ней нет ничего лишнего. Ее можно только рекомендовать читателям. Говорит русский большой ученый, проживший поистине великую жизнь. В нем все русское, и разум, и чувство, и надежды. Он верил в жизнь и оставил после себя то наследство, которое дается всем русским, начиная с юношей, любящих науку, и кончая старцами, кончающими уже свою жизнь. Такое наследство оставляют только те, за которыми деятельное, если можно так выразиться, бессмертие, т. е. то бессмертие, которое постоянно действует на тех, которые живут и будут жить. Я не сумел бы передать читателям все богатство содержания этой книги, украшенной прекрасным фототипическим портретом Менделеева. Но я уверен, что, начав читать эту книгу, читатель прочтет ее всю и будет к ней возвращаться, как к русскому своему другу. Говорить о населении шести важных держав и всего земного шара можно очень скучно, интересуя только статистиков. Но Менделеев нашел в этом предмете такие стороны, которые интересны и поучительны для всех читателей, потому что стороны эти — человеческая жизнь, настоящая и будущая. Цифры управляют миром. Народонаселение и прирост его — это история человечества, это его семья, его дети, исторические устои и тот прогресс, который совершается постепенно. Только в постепенность он и верит, только это развитие он и признает непреложным законом. Утопии социалистические, коммунистические и анархические он считает преходящими, но жизнь возьмет из них то, что взять следует, например, "со временем несомненно станут возможными лишь предприятия, основанные на складочных остатках заработков прямых производителей (изобретателей, техников и рабочих) и т.д." Но эти утопии повредят жизни, потому что "подорвут семейственные условия развития общего мира и благоденствия". И стоить они будут так дорого, эти искренние и бескорыстные утописты, что Менделеев серьезно советует государствам подумать о том, чтобы предоставить утопистам в полное распоряжение уединенные и свободные места на земле, дав им все запасы. Пусть делают там свои опыты; для этого стоит государствам потратиться, потому что без опытов дело это будет стоить гораздо дороже. В числе таких уединенных мест он считает тропические острова, вроде острова Святой Елены, полярные континенты и т.д.

Я уверен, что очень многие у нас сочтут жестоким это и выдвинутся с своими гуманными чувствами перед Менделеевым. Но я думаю, что он все-таки будет стоять выше их даже по своей гуманности, не говоря уже об уме. Что должно поразить многих, это его уверенность, что земной шар имеет все основания не бояться закона Мальтуса. Через 200 и самое большее через 300 лет на нем будет 10 миллиардов жителей (теперь их к 1 января 1907 г. 1 миллиард 695 миллионов; ежегодный прирост на земном шаре 16 миллионов). Тогда на каждого жителя придется около 1 гектара на душу, т.е. общей тесноты будет не более, чем теперь на о. Яве или в Бельгии, где народ свободно умножается, инстинктивно постигая ложность выводов Мальтуса о близкой необходимости ограничения умножения людей. Не только 18 миллиардов, но и во много раз больше народу найдет пропитание, прилагая к делу этому не только труд, но и настойчивую изобретательность, руководимую знаниями. Когда жителей начнут считать десятками миллиардов, они успеют овладеть и морем для хозяйственного производства всякого рода полезностей, начиная от разведения всяких полезных и подходящих растений и животных и кончая добычею золота, "которого в морях, не только на дне, а прямо в воде — великое количество, вероятно, даже больше, чем на суше. Чтобы жить, надо верить, а для этого даже прямой реализм открывает все возможности. Находить все время только худое (пессимизм), не указывая путей выхода, очень уже легко, но ни к прогрессу приводить не может, ни удовлетворения не дает, только возбуждая злобу и отравляя всякую энергию. Этим грешил Рим, грешит и современность, указывая выходы лишь утопические, с которыми здравый ум мириться никак не может". "Все, чем человечество может гордиться, говорит Менделеев, добыто у народов, дошедших до тесноты жизни. Ни Рафаэля, ни Ньютона, ни Стефенсона или даже Гарибальди и Гамбетты нельзя и представить без народной скученности. Она одна может своими тысячами глаз не упустить из виду все то, что является достойным внимания и что при малолюдье, наиболее внушающем эгоистические стремления, редко возникает, а возникнув, легко может пропадать и зачастую пропадает. С внешней стороны народная скученность настолько сильна и велеречива, что ясно и прочно выдаваться в ней внешнею силою и даже речью очень трудно, а для посредственности почти невозможно. Поэтому эта самая скученность, в конце концов, невольно внушает мысли и направления более глубокие, внутренние, тесно связанные с общими людскими интересами. Словом, постоянная людская теснота жизни дает неизбежно много общих благ и способствует прогрессу".

В "тесноте люди живут", говорит пословица. Оригинальная мысль Менделеева освещает эту пословицу, как мировую истину. Кому это приходило в голову? Наши законодатели, включая сюда и современных "лучших людей", конечно, никогда бы и не посмели выразиться подобным образом. Но большие люди тем и отличаются от маленьких, что они смеют, и их мысль оправдывается обыкновенно историей. Менделеев смеет осуждать и общее обучение, потому что прежде всего надо создать учителей.

В политическом отношении Менделеев упорно советует союз с Китаем, пожалуй, и с Японией. Но прежде всего с Китаем, Англией и Францией, и этот только союз может упрочить всеобщий мир. Он превосходно это доказывает и возвращается к этой теме много раз в своей книге. Замечательно, что пространство и население Европы почти равняется с теми же данными в Китае. В Европе пространство немного более 10 мил. кв. км. и жителей 431 мил., в Китае 11 мил. кв. км. и жит. 426 мил. Я не могу входить в подробности и спешу кончить следующими словами Менделеева, этого нового нашего Ломоносова: "Не по славянофильскому самообожанию, а по причине явного различия "Востока" и "Запада" и по географическому положению России, ее и Великий, или Тихий, океан должно считать границами, на которых должны сойтись всемирные интересы Востока и Запада. Желательно, чтоб и нашему отечеству придано было со временем название Великого или Тихого. Первого названия Россия уже заслужила всею прошлою своей историей, а второе ей предстоит еще заработать".

И она заработает, если будет слушаться своих избранных людей, которых сам Бог избрал, даровав им великие способности.


Впервые опубликовано: Новое время. 1907. 20 апреля (3 мая), № 11173.

Суворин, Алексей Сергеевич (1834-1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина.



На главную

Произведения А.С. Суворина

Монастыри и храмы Северо-запада