А.С. Суворин
Маленькие письма

Государь увенчал сегодня себя славным венцом бессмертия.

Позволю себе привести слова, которыми я встретил этот год:

— «1906 год — великий год. Это год Государственной думы. Это, может быть, один из самых великих годов нашей истории. Закладывается новая Россия, новая империя. Вопреки многим неверующим, я убежден, что Дума соберется полная, а не куцая, не двести человек, а вся. Стоит одной партии энергично приняться за дело, как все другие сделают то же самое. Это — великий всенародный праздник, на который всякий сочтет пойти своим радостным долгом. Вся империя встретится, все народы ее должны побрататься. Не оружие войны они принесут с собою, а оружие своего духа, своей оригинальности, своей борьбы за право человека и гражданина. Такого дня не бывало еще, и он придет во всем своем сиянии и значении и прославит этот год на вечные времена.

Или мы русские, или нет. Такой вопрос решается. Или мы уничтожены японцами и революцией, или мы возродились внутренней, незримой, божественной силой нашего племени.

Кто в глубине своего сердца скажет: «мы пали»? Кто подумает, что наша история кончилась позором и унижением, что мы все сделали, что могли, и что нам осталось только перед целым миром пасть во прах и оставить после себя воспоминание рабов, которые кроме рабства ничего не заслужили, рабов, достойных презрения и смеха? В ком мысль представителя Русской земли, народного посла, не разбудит высоких стремлений души на том поприще нового мужества, новой доблести, которое открывается Государственной думой и которых мы не знали доселе? Весь мир будет смотреть на этих послов, на Россию, на ее государя, который откроет эту великую Думу и примет от нее новое всенародное коронование, как воистину великодушный государь, благородным сердцем желающий счастья своему народу. Все человечество примет духовное участие в нашем празднике народного законодательного труда. Я верю, что это будет праздник свободы, равенства и братства, праздник такой радости, которая будет вызывать слезы восторга и любви».

И я бесконечно счастлив, что могу повторить эти слова в этот великий день, который мы встретили достойно. Весна пришла, та весна, о приходе которой я говорил еще в конце 1903 года. Лед взломан, полая вода спадает. И солнце сегодня такое славное, весеннее, теплое. И Петербург — спокойно торжественный, и в окнах домов, и на балконах, и на улицах спокойная радость. И торжество в Георгиевском зале Зимнего дворца отличалось спокойной, самодовлеющей, трогательной торжественностью. Великая империя праздновала день возрождения во главе со своим государем.

Я был на хорах с журналистами. Зал был еще довольно пуст в начале первого часа, когда мы приехали. Ходили люди в военных и придворных мундирах. Являлись дамы в так называемых русских костюмах и исчезали. Вот три человека в пиджаках стоят на средине зала и разговаривают. Это — депутаты. Они скоро уходят. Накануне говорили, что депутаты не хотят придти. Я этому не верил и самым энергичным образом отрицал это. Являются господа в красных мундирах. Это — сенаторы. Показываются члены Государственного совета и между ними несколько фраков — это избранные. Отделение полных генералов наполняется. Приносят амвон и все нужное для молебствия. Быстрым ручьем вливаются певчие в таких же красных одеждах, как сенаторы. Золото, серебро, красный цвет — все это образует приятную картину. Торопливой поступью входят митрополиты и епископы. Шапки митрополитов украшены бриллиантовыми крестами. Митрополит Антоний снимает шапку, передает ее протодиакону и стоит немного впереди, разговаривая с ним. Зал наполняется. И вот вдруг целой рекой фраки, сюртуки, пиджаки, одна малорусская свита, чуйки, несколько костюмов совсем бедных, не то спинджаки, не то Бог знает что, два прекрасных татарских костюма, два великолепных киргизских, камергерский, костюм католического епископа, несколько священников, польский эффектный костюм, похожий на гусарский, точно из «Жизни за царя» в сцене краковяка, которой русская публика постоянно аплодирует и требует повторения. Эта река вливается в зал торопливо и устанавливается сама от трона до дверей зала в несколько шеренг. Несколько изящных фраков отделяются к окнам и колоннам и принимают то небрежные, то спокойные позы. Это — депутатская река. Она стала на низких подмостках, покрытых сукном, идущих от середины зала до окон. Я стал считать, сосчитал сотню и бросил. Все депутаты пришли. Что вчера говорили, то оказалось вздором, сплетней, пущенной для оппозиции. Зал полон. Очевидно, внизу становится жарко, так как депутаты вынимают платки и утирают пот. Седых очень мало. Мало и лысых. Большею частью средний возраст, 30—35—40 лет, сколько можно было разглядеть сверху.

Второй час на исходе. Придворные чиновники бросились к дверям зала. Послышались отдаленные звуки музыки, игравшей гимн.

За несколько зал от Георгиевского началось торжественное шествие. Очевидец мне говорил, что появление государя среди блестящей свиты, под оркестр музыки, было необыкновенно торжественно. Процессия двигается медленно. Звуки музыки слышнее и слышнее. Вот совсем близко. Вот и процессия. Государственное знамя высоко поднимается, несут регалии, скипетр, корону. Вот и государь с государыней и с государыней-матерью. Их кропят святой водой, и начинается молебен с великолепным хором певчих. Зал полон голосов. Раздается радостное «Христос воскресе». Это напоминает воскресшего Христа, измученного, с терновым венцом на челе и распятого, и придает молебну особенную торжественность. Он окончен. Пропели многие лета государю, государыням, наследнику и всему царствующему дому, и державе Российской. Государь и государыни приложились ко кресту. Быстро убирают амвон и проч., певчие юрким ручьем скользят около генералитета к выходу, духовенство за ними. Государыни уходят на возвышение, где трон. Государь остается один среди зала и за ним в двух-трех шагах камер-паж и пять-шесть человек свиты около депутатов, в стороне. Государь ждет, пока все станут на свои места и затем медленно идет к трону и садится на него. Одна сторона трона покрыта порфирой, которая спускается вниз. Министр двора подает ему лист с речью. Государь принимает его, встает и читает. Слышно каждое слово. Он читает мужественным, твердым голосом среди тишины огромного зала. Все лица обращены к нему. Речь производит такое впечатление, что, когда государь кончил, раздается торжественное, громкое «ура», которое не смолкает несколько минут, сопровождаемое музыкою гимна. Снова та же процессия с государственным знаменем, короною и регалиями. Государь и за ним обе государыни идут к выходу, кланяясь на обе стороны.

Вот в кратких чертах подробности. Но за всем этим был великий смысл этого великого дня, который государь назвал «днем возрождения лучших сил России». И это поднимало дух и давало высокое настроение. И дай Бог, чтобы эти «лучшие силы» действительно возродились и ввели нас в ту счастливую и спокойную область, где царствует «свобода и порядок на основе права», по выражению государя. Это будет зависеть и от правительства и от Думы, и от общества также, если оно хочет свободы и порядка на основе права.

Надо помнить, что скоро сказка сказывается, но не скоро делается дело. Дума собрана на пять лет. Это такой срок, в который грех было бы не создать что-нибудь прекрасное и долговечное. Государь в своей прекрасной, полной высокого смысла речи поставил на первую очередь крестьянский вопрос. Эта мысль общая и, быть может, самая трудная по своей необыкновенной сложности и необходимости. И тем противнее эти угрозы в речах митингов и в газетах «грозою народного гнева», «реками крови» и прочей фразеологией. Все это чрезвычайно легко говорить, ибо для всех этих угроз есть пространный лексикон фраз совершенно готовых, не говоря о лексиконе прокламаций. Важны мысль и дело, то есть важно именно то, чего у нас не было и что должно быть и быть во что бы то ни стало. Творчески разработанная мысль должна победить и побеждает только она, а не эти фразы, рассчитанные на дешевую популярность.

Я не перестану, пока во мне сердце бьется, приветствовать этот великий и прекрасный день и великую реформу, совершенную государем. Так как она великая, то она вечная, ибо все великое заключает в себе такие плодоносные зерна, которые никакие ветры, заморозки и морозы не могут истребить. И вот это-то свойство великого и привлекает к нему благородные сердца и будит силы и таланты и рождает их. И я верю, что таланты явятся, вдумчивые, яркие, дальновидные, мужественные мужеством русской души и просвещенного разума.

Впервые опубликовано: Новое время. 1906. 28 апреля (11 мая), № 10819.

Суворин, Алексей Сергеевич (1834—1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина.