| ||
|
Эти последние дни — дни наибольшего напряжения и тревожных ожиданий. Что делается в Порт-Артуре и около Лаояна, этих двух городов, одного с европейским именем и другого с китайским — оба дорогие русской душе? Все наши думы там, и кажется, что от этих дней, которые прошли в постоянных боях и идут, сопровождаемые громом орудий и борьбой на жизнь и смерть, зависит будущее. На самом деле может быть это и не так. Исторический ход событий видят и чувствуют современники, но значение этих событий от нас сокрыто. То, что кажется важным, может отойти на второй план перед тем, что будет впереди. Трудно себе вообразить жизнь осажденных в Порт-Артуре. Отрезанные от всего мира, лишенные возможности подать о себе весть, лишенные надежды на близкую помощь, окруженные врагом со всех сторон, какую жизнь они проводят изо дня в день, с минуты на минуту! Человек ко всему привыкает, и пока бьется в нем сердце, он продолжает жить и надеяться, и во всякой обстановке, как бы ни была она тяжела, ищет какого-нибудь утешения, хотя маленького луча радости. Вероятно, все это есть и у защитников Порт-Артура, есть еще личная жизнь, одинокие думы, неразделенные страдания; все, что было близко им и дорого, их жены, их матери, родные и друзья, все это далеко, и все это тревожно ждет и со страхом берется за газету и прислушивается к толкам, и молится и проливает слезы, святые слезы любви и дружбы. И это уже утешение для тех, которые заперты в Порт-Артуре. Их жалеют близкие их сердцу и сердце сердцу весть подает, дума встречается с думой, чувство с чувством, в миг пролетая пространства и рисуя себе милые образы. Их жалеют и все русские, все те, которые обладают достаточным воображением и живут общею жизнью своей страны. Их жалеют и высоко ценят их мужество, их подвиг, их жертвы. И это они знают, и это придает им бодрости в той общей их жизни, которая связывает их воедино перед врагом, связывает крепкой связью единодушия, тех же мыслей, тех же ощущений, тех же опасностей и задач. Помоги им Бог! Что они делают, что думают они в эти минуты, чего ждут на своем корабле? Эта крепость точно огромный корабль на бушующем море, вздымающем волны под Божьей грозою, под раскатами оглушительных громов и блистанием гибельной молнии, которая несет с собою жадную смерть. И эта буря не день, не два, она тянется с перерывами уже целые месяцы, и корабль, израненный, истекающий кровью, все еще жив, все еще грозен и могуч. Помоги ему Бог в эту бурю и грозу! Когда вы читаете газетные известия, как вы ищете хоть намека на то, что делается на этом корабле, хоть какой-нибудь надежды, что враг еще не овладел им, не разрушил его и не поставил на нем своего флага. Мы так избалованы телеграфом и так стали нервны. Расстояний нет, и в эти дни ожиданий переживаются годы. Чувство так властно владеет нами и так быстро желает ответа, а его нет. Непроницаемое кольцо стягивает защитников крепости. Никогда, кажется, этого не бывало, такой осады, такой ожесточенной войны, таких невероятных усилий с обеих сторон. Когда вдумываешься в это, и страшно становится, и вместе с тем отрадно, какое мужество, какая сила характера, какая преданность родине у ее сынов. Чудесный, славный русский народ, и как стоит он лучшей доли, как стоит он довольства и счастия, как вправе ждать он доброты и забот, самых горячих, самых искренних и деятельных. О, как надо гнать от себя равнодушие, как надо чувствовать и сознавать ту великую жертву, которую приносит там народ в лице своих сынов. Там не пушечное мясо, там живые люди, живые души, которые и страдают, и любят, и дорожат своей жизнью, и все-таки приносят ее, как чистую жертву, своей милой родине, такой далекой, далекой... И какие труды, какие препятствия, сколько надо силы воли, воображения, неусыпного внимания полководцу. И как мы легкомысленны бываем в своих суждениях, как резки, недальновидны и скоры. Хорошо нам здесь рассуждать и судачить. А там сотни тысяч народа против других, еще более многочисленных сотен тысяч. И все это в постоянной борьбе, в постоянном внимании, в тревоге за свою жизнь и за свое дело. Друг за другом следят из минуты в минуту. Каждый шаг противника должен быть известен. Какое напряжение надо, чтоб все знать! Это ведь не шахматная доска, за которой игроки сосредоточенно сидят целыми часами и медленно думают и соображают. Там не шашки переставляются, а строи людей, и переставленные не так, эти люди рискуют жизнью. Там кровью обливается сердце при думах и соображениях, там не успех только выигрыша, там великая ответственность. Так думаешь о Куропаткине, так понимаешь его в хорошие минуты просветления и как ненавидишь в это время все то, что ему мешает или может помешать, или даже в помышлении своем, не только в действиях враждебно к нему относится. Как глубоко был прав государь, когда, назначая его командующим армией, говорил, что «возлагает на него тяжелый подвиг, с самоотвержением принятый им»! Именно «тяжелый подвиг», именно самоотвержение нужно было, чтоб принять его. Государь понимал душу своего полководца и душою своею говорил ему искреннюю речь. Было больше, чем предчувствие грядущих опасностей, было сознание того, что они надвинулись грозовой тучей и что надобны самоотверженные усилия, чтобы разогнать эту тучу. И эти усилия шли и идут, и мы увидим еще солнце мира, и оно осушит слезы печали. Личная жизнь коротка, а жизнь народа вечно обновляется и вечно в нем бьется благородное русское сердце. Идите только навстречу к нему, и Бог благословит русскую жизнь. Я дописал эти строки, когда мне сказали о телеграмме генерала Стесселя государю. Весть все-таки дошла из того железного кольца, которым стянут Порт-Артур, и весть о победах. Враг отражен. Три дня адского огня, три дня приступов множества врагов, которые падали тысячами. Какие это бои, какой героизм! Если слава когда-нибудь венчала достойных жизни людей, достойных ее тем, что они смело встречали смерть для того, чтобы дать мирную жизнь миллионам своего народа, то она достойно венчает теперь нашу армию, которая бьется на полях Маньчжурии и у Порт-Артура. Благослови же ее Господи завоевать нам мир! Впервые опубликовано: Новое время. 1904. 26 июля (8 августа) № 10201.
Суворин, Алексей Сергеевич (1834—1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина. | ||
|