| ||
|
Почему министр внутренних дел не должен иметь своей политики? Потому, что редактор «Гражданина» этого не хочет. Вот единственный аргумент в пользу того, что у министра внутренних дел не должно быть своей политики. Князь Мещерский может и должен иметь свою политику. Он даже претендует на руководительство министрами, как это мы видели из признаний его о В.К. Плеве. Но министр должен стоять ниже журналиста и своей политики не иметь. Мне это кажется весьма странным и даже чем-то недоумительным. Что за оказия такая? Такое множество и журналистов, и адвокатов, и дворян, и земцев могут иметь свои политические убеждения, а министр их иметь не может. Я знаю, что мне возразят: министр исполняет волю государя. Он, поэтому, должен быть только исполнителем этой воли. Когда князь Святополк-Мирский вступил в свою должность, он объявил о доверии правительства к обществу и о манифесте 26 февраля, как краеугольном камне. В этом манифесте, по мнению министра, в кратких и ясных положениях обозначена политика государя, его желания, его цели, имеющие предметом благо России. Значит, министр, принимая ответственную должность, всей душой разделял желания государя и хотел их выполнить, как верноподданный, как искренний слуга и честный человек. Я иначе не могу себе представить министра. Конечно, у каждого министра есть честолюбие, и без честолюбия мне тоже трудно представить себе министра. Власть имеет свои привлекательные черты, быть может, более сильные и даже более благородные, чем то чувство, которое называется любовью. Как в любви, и в честолюбии есть ревность, есть порывы, есть страсть, есть желание творчества для пользы своего государя и своего отечества, как и любовь стремится к творчеству. Если всякий любит по-своему, то и честолюбив может быть всякий по-своему. Министры в этом отношении могут очень различаться между собою. Но возьмем министра в том корректном представлении, которое я обозначил, как верноподданного, искреннего слугу и честного человека, который со всем рвением желает исполнять волю своего государя. Может ли он иметь свою политику? Не только может, но и должен, ибо уж в самом исполнении воли государя лежат основания политики. Всякому понятно, что исполнять волю государя можно по тому или другому плану, причем и самый образ действий разных министров будет различный. Ее может выполнить так человек, знающий чиновный и канцелярский мир, и иначе человек, знающий Россию, знакомый с ее потребностями не по бумагам, а по живому общению с русскими людьми всех званий и состояний, проживший большую часть своей жизни в близком соприкосновении с самыми чувствительными нервами жителей. Оптимист может исполнить волю государя так, а пессимист совершенно иначе. Для одного Россия представляет безнадежную картину смуты, где только чрезвычайные меры опеки и строгости могут принести пользу, а другой, не скрывая от себя некоторые элементы смуты, в то же время убежден, что есть общечеловеческие просвещенные средства для того, чтоб примирить враждующие элементы и водворить необходимый порядок и возможное благосостояние. Я ограничусь только этими общими чертами, но есть еще множество подробностей, которые будут рождаться, быть может, ежедневно, когда министр станет приводить в исполнение волю государя. Каким же образом будет министр управлять, если у него нет собственной политики, т.е. собственного плана действий и программы? В особенности это должно сказать о министре внутренних дел, который есть по преимуществу политический министр, с которого спрашивается чрезвычайно много, который отвечает почти за все то, что сегодня совершается в государстве, или которого ко всему совершающемуся привлекают так или иначе, будь это вопросы экономические, учебные, религиозные, литературные, художественные, строительные, земские, дворянские или вопросы обыкновенного полицейского порядка. В то время, когда другие министры могут спокойно отдыхать на лаврах, министр внутренних дел все должен знать и все приводить к известной системе. Надо быть лишенным всякого милосердия или всякого здравого смысла, чтоб отнимать у министра внутренних дел право иметь свою политику и право защищать ее от всяких противодействий. Не иметь министру своей политики — значит не знать, что делать и как действовать, и значит «сеять ветер, чтоб пожать бурю». А с бурей шутки плохи. Даже в частном большом хозяйстве управляющий должен иметь свою политику, свои собственные убеждения о том, как и что надо делать, чтоб и хозяин был доволен, и рабочие были довольны, и потребители товара относились бы с доверием к фирме. Один управитель будет строг, немилостив, будет держать рабочих в ежовых рукавицах, налагать штрафы, другой возьмет совершенно иную политику, сообразно той новой фабричной политике, которая практикуется в Европе и которая дает лучшим рабочим даже участие в предприятии. Мы живем в очень трудное время, и задача министра внутренних дел усложняется еще тем, что мы живем в военное время, когда нервы у всех в тревоге, когда общественный пульс не на войне только, но и здесь, в России, бьется сто раз в минуту. То военное время, которое мы переживаем, к несчастью, есть к тому же время наших неудач и тяжелых потерь, которые прибавляют еще горечи, тревоги и волнений. Русская душа должна бы в это время все понять и чувством и разумом и не затруднять движения жизни и искренних намерений вдохнуть в государственный строй России новые живые силы. Впервые опубликовано: Новое время. 1904. 6(19) ноября, № 10304.
Суворин, Алексей Сергеевич (1834—1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина. | ||
|