| ||
|
Мне хочется повторить прекрасную телеграмму государя к адмиралу Рожественскому от 15 октября, повторить, как лозунг настоящего времени, лозунг, призывающий к мужеству и патриотической деятельности. «Мысленно душою с вами и моею дорогою эскадрой. Уверен, что недоразумение скоро кончится. Вся Россия с верою и крепкой надеждою взирает на вас». Все, что сделано адмиралом Рожественским во время своего пути на Дальний Восток, заслуживает самой большой симпатии русских людей. Он повел свою эскадру, хорошо вооруженный предусмотрительностью и решимостью действовать против опасного и настойчивого врага, который не терял времени для того, чтобы повредить эскадре, приготовить ей засаду, застать ее врасплох. Довольно уже было у нас этих «расплохов». По характеру своему наш враг не мог бездействовать во время приготовления нашей эскадры к походу, не мог оставаться только зрителем и выжидать, что будет. Он удивлял нас своей беспрерывной деятельностью. Не только верфи его работали, морское министерство напрягало усилия для скорейшей постройки судов и для покупки их всюду, где можно было купить, но и дипломатические представители Японии всюду выказывали большую энергию и инициативу. Мы этим не могли похвалиться. Может быть, если бы мы работали как следует, наша Балтийская эскадра была бы теперь уже у Порт-Артура. Если бы наши суда в ночь с 26 на 27 января ожидали неприятеля, иное было бы дело. С такими уроками идти беспечно за тридевять земель может только ленивый «авось» и глупый «ничего». Только в Германии и Дании была стеснена деятельность японцев. Зато они были совершенно свободны в Швеции, Норвегии, Голландии, Англин. Помните весною дело о минировании гавани на острове Слите против Либавы? Говорили, что в Либаве с одного русского судна видели миноносец. Говорили, что миноносцы приготовляются в Швеции, говорили, что миноносцы куплены Японией у Англии и затем исчезли, что они скрываются в норвежских фьордах, длинных, извилистых, ненаселенных, где при них держатся небольшие пароходы с углем. Правительства, как нейтральные, конечно, не могли способствовать деятельности японцев, но японские дипломаты в Европе, но частные лица и компании без всякого сомнения могли, и уследить за этим чрезвычайно трудно. Ведь доставляется же теперь контрабандный груз воюющим сторонам немцами, англичанами, американцами, всяким смельчаком, и не английское ли правительство защищало своих контрабандистов, когда они были захвачены нашими крейсерами. За хорошую плату прорываются джонки и пароходы даже к Порт-Артуру, бравируя величайшие опасности. Почему же нации около Немецкого моря такие бескорыстные люди, что не польстятся на японские деньги? Почему в Англии не могут найтись рыбаки, или пароходовладельцы, которые за деньги не подставят даже свои бока под опасность выстрелов, сопровождая и скрывая миноносцы? Ведь это тоже своего рода контрабанда, прекрасно оплачиваемая. Что во всем этом удивительного и невозможного, когда контрабанда ежедневно совершается? Эскадра шла, ожидая с минуты на минуту нападения. Каждое судно имело семь огней, расположенных на разных высотах, на мачтах, с боков, спереди, и это масса отдельных огней напоминала зажженную елку. Моряки и называли эскадру «Рождественской елкой». И вот с «Суворова» увидели миноносец. Морской глаз ясно различал его; потом — другой. У миноносцев — несколько коротких труб; у рыбачьих судов — одна длинная труба и парус. Смешивать их невозможно. Началась пальба и продолжалась минут семь. Недолеты и перелеты снарядов, тем более возможные, что на море было волнение, и пушки то поднимались на волне вместе с судном, то опускались, могли попадать и в рыбачьи суда, которые не были видны. Как скоро однако эти суда были замечены, адмирал приказал поднять огни вверх, и стрельба была прекращена. Ранее этого исчезли и миноносцы, на дно ли моря, или вышли из области света — осталось неизвестным. Нападение не удалось. Пострадало несколько англичан. Вот и все. Английское правительство согласилось на следствие. Английское общественное мнение продолжает волноваться и взывать ко мщению. В иллюстрациях печатаются «виды» мобилизации флота, причем матросы изображены радостные, готовые ринуться в бой для истребления эскадры. В газетах появляются письма высокого патриотизма и высокого комизма. Таково, между прочим, письмо в «Standard»’e, о котором сообщил наш лондонский корреспондент. Наша эскадра закроет мрамором и гранитом Суэцкий канал и станет бомбардировать Бомбей. Когда английская эскадра придет к Бомбею вокруг Африки, Бомбей будет взят, и мы расположимся в Индии, как Англия расположилась в Египте после бомбардировки Александрии в 1882 году. Вот какая догадливая нация. Не то, что мы. Нам и во сне не приснилось бы такого смелого шага, от которого все наши дипломаты померли бы от страху в один день. А англичане это бы, пожалуй, сделали. Недаром же приходят такие фантазии в голову англичанину, а распространенная газета их печатает. Что же после этого случая в Немецком море?! Да у англичан каждый год бывают такие случаи и о них никто даже не говорит. Прочитав письмо в «Standard»’e, я думал: можно было бы придумать фантазию несколько правдоподобнее, например, предположить, что наша эскадра как-нибудь мимоходом пройдет к Константинополю и повернет Дальний Восток к Ближнему. Вот была бы история! Но и эта история хороша только в сказке или в приятной болтовне у камина. В действительности и такая история невозможна. Увы, предание об Олеговом щите на вратах Цареграда отходит и отходит. Берлинский конгресс, кажется, совсем отнял у России даже самое предание. Я не мог спокойно читать воспоминания французского дипломата графа де Муи* об этом конгрессе. С нами поступали очень неделикатно, и нашим дипломатам, князю Горчакову и графу Шувалову, приходилось делать bonne mine au mauvais jeu перед англичанами, имевшими во главе своей чистокровного еврея, лорда Биконсфильда... ______________________ * Revue des deux Mondes, 15 oct. et 1 nov. 1904. ______________________ Представители «победоносной» России играли довольно жалкую роль побежденных. Теперь начнется следствие. Это — тень Берлинского конгресса, привидение, им посланное. Ареопаг предстоит не такой внушительный, как в Берлине, но все-таки ареопаг. Он соберется, вероятно, недели через две. Кроме моряков, кто будет с нашей стороны статский? Кто будет «молодым, блестящим доктором» Бальтазаром, который явится перед судилищем с убедительною речью? Фантазия Шекспира дала эту роль женщине, Порции, переодетой в платье адвоката. Наша действительность требует мужчину. Необходим человек со знаниями и даром слова, а не какой-нибудь дипломатический чиновник, привыкший писать бумаги на заданные темы. Необходим человек с инициативой, с вдохновением, который был бы вровень с тем большим делом, которое ему предстоит. В этом деле есть Шейлок, который хочет вырезать живое мясо у России и заставить ее истекать кровью. Вот этого Шейлока надо одолеть... Мне думается иногда, что наша война с Японией переплетает все вопросы и приведет Европу к одному из тех кризисов, о котором современники даже не догадываются. Может быть, эта война будет только первым действием той великой трагедии, которая не за горами. Недаром начала столетий так часто заставляют народы взыграть каким-то необыкновенным пылом, точно все прошлое надоело так, что с ним надо покончить. Это — стремление вдаль, в неведомые края, в мир будущего, к медовым рекам. Это — признак живучести народов, их душевного благородства, их нетерпеливого стремления к лучшему. При этом все расчеты благоразумия исчезают, и народами движет стихийная, неодолимая сила. Что значат эти разговоры во французской палате о франко-англорусском союзе, и притом как раз в такое неудобное время, когда Англия забряцала оружием и когда она вдруг так быстро стала влагать меч в ножны? Возможен ли такой союз? Не доказали ли нам англичане этою раздражительностью, что они хотят вражды, а не мира, что они высокомерно смотрят на Россию и ищут предлога унизить ее и лишить свободы действия на целые века? Не возможен ли другой, континентальный союз и нет ли Наполеона другого закала и другой нации, в голове которого зреет эта мысль?.. Во всяком случае, время, которое мы переживаем, в высокой степени интересно. Оно вызовет и новые умы, и новые таланты, и воспитает новые поколения, не поколения неврастеников и декадентов, этого продукта застоя и самодовольства, а воистину героическое поколение, смелое, независимое, благородное, полное высоких патриотических стремлений... Впервые опубликовано: Новое время. 1904. 30 октября (12 ноября), № 10297.
Суворин, Алексей Сергеевич (1834—1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина. | ||
|