| ||
|
Париж. Улица по ту сторону Сены — для нас, по сю сторону — для них. Меблированная комната (шестиперсонная кровать, стол, два стула и пепельница). Это — положение географическое. Положение психологическое: тошно, скучно, не то спать хочется, не то просто — все к черту. Сидят они двое — Сергей Иванович и Николай Петрович. Сергей Иванович — хозяин, Николай Петрович — гость. Поэтому на столе сухари и в стаканах недопитый чай. — Хотите еще? — А? — Чаю хотите? — Нет, ну его к ч... то есть спасибо. Не хочется. — Тощища,— говорит хозяин и тут же вспоминает, что хозяину так говорить не полагается, и, придав лицу светский вид (вроде птицы, которая, собираясь клюнуть, смотрит боком), спрашивает: — В театрах бываете? — Какие там театры? До того ли теперь! — А что? — Как что? Россия страдает. — Ах, вы про это! — И потом — дрянь театры, а лупят, как за путное. — Гм... — Гм... — Нет, я так. — Давали бы контрамарки, так я бы, пожалуй, ходил. — А ну... — Что? — Нет, просто зевнулось. — Подпругин приехал. Слыхали, Егор Иваныч? Остановился в номерах. — Где? — В «Кляридже». Хвалит. Очень, говорит, чисто, и звонки. Позвонить — официант является. У них, говорит, в Архангельске, тоже хорошая гостиница, только, говорит, если звонок нажмешь, обязательно клоп выбежит. — Собака он, Егор Иваныч. Никому от него пользы нет. И что ему в Париже делать? Раздал бы деньги, да и к черту — пусть назад едет. — Куда же? Ведь его там повесят. — Ну и пусть вешают, какая цаца, подумаешь! — А он серебряную свадьбу справлять хочет. Наши собираются подарок подносить! — Подарок! Я бы ему поднес подарок! — А? — Тут, говорят, собачье кладбище очень шикарное. Так вот, разориться разве да купить ему в складчину фамильный склеп на собачьем кладбище? А? Ха-ха! Интересно знать, в чьей он контрразведке служит? — Что? — Все же служат. Кто просто в разведке, кто в контрразведке. В контр дороже платят. И еще агитаторы есть — хорошо зарабатывают. Попадейкин — контразербайджанский агитатор. — А что же он делает? — Он у Лярю обедает. Я сам видал. Дальнейшего ничего не знаю. Один раз чуть было меня не подцепил, ну да я не так прост. — А что же он? — Да подошел и говорит: «Как поживаете, Сергей Иваныч? Что слышно новенького?» Понимаете? Нашел простачка. Так я ему и рассказал! Я говорю: «Спасибо, ничего особенного». Ну, он и отскочил. Ловко? Отбрил? — А знаете что-нибудь? — Да мало ли что. Все-таки вращаешься в обществе, слышишь. Вот был вчера у Булкиных. Они очень раздражены против Зайкиных. У Зайкиных дочь, говорят, в южноафганистанской контрразведке служит. А сам Булкин, по-моему, к контрсоветской румынской контрразведке сильно причастен. — Из чего вы это заключаете? — Уа-ды... — Что? — Зевнулось. Заключаю? По различным признакам. Хотите чаю? — Спасибо, не хочу. По каким признакам? — А то бы выпили. Я позвоню. — Не надо. По каким при... — Скажите, вы с Сопелкиным встречаетесь? — Видел раза два. — Гм... — А что? — Агент большевиков. — Господь с вами! Бывший жандарм. — Ничего не значит. О чем он с вами говорил? — Подождите, дайте припомнить. — Я не настаиваю. Можете и не рассказывать. — Позвольте... Один раз, точно не помню, про водку. Водочный завод какой-то открывается. Так он говорил, что вот, мол, мы удрали и водочка за нами прибежала. С большим умилением говорил. — Так-с. А второй раз? — Второй... Гм... Я бы, пожалуй, чайку выпил, если вас не побеспокоит. — Хорошо, я звоню. Так вот, о чем... — А знаете, говорят, контр Попов тоже в разведке... то есть я хотел сказать, Попов в контрразведке, в монархической контрагитации, а Семгины — вся семья контрагитирует за Савинкова. Они говорят, что в газетах было, будто Савинков не рожден, а отпочковался, и что это имеет огромное влияние на польские умы, а также очень возбуждает народные массы. — А о чем вы говорили с Сопелкиным? — Да так, пустяки. Он рассказывал тут про одного типа, который будто и в разведке, и в контрразведке служит, сам на себя доносы пишет и с двух сторон жалованье получает. И будто ничего с ним поделать нельзя, потому что от взаимного контрдействия двух сил существо его неуязвимо. — Вот прохвост! Кто же это? Ловкий! Надо бы на него ориентироваться. — Слушайте... Вы никому не скажете? Даете слово? — Ну разумеется, даю. — Ей-Богу? Никому не скажете? Смотрите, а то выйдет, будто я сплетник. — Да ну же! Говорю же, что не скажу. — Ну, так я должен вам сказать, что этот самый человек, который, гм... ну да что там, скажу прямо: говорят, что это — вы. Только помните, чтоб не вышло сплетен. А? Опубликовано: Н. Тэффи. Рысь. Сборник. Берлин. 1923.
Тэффи Надежда Александровна (наст. фамилия: Лохвицкая, по мужу Бунинская; 1872—1952) — русская писательница, поэтесса, мемуаристка, переводчица. Сестра поэтессы Мирры Лохвицкой и генерала Николая Лохвицкого, соратника адмирала Колчака. | ||
|