Л.А. Тихомиров
Дело Бейлиса и дело об убийстве Ющинского

Приговор по делу Ющинского произнесен.

Бейлис признан не виновным. Но в Киевском суде мы имели пред собой не только вопрос о Бейлисе, а также вопрос об умерщвлении Андрея Ющинского, который, собственно, и волновал всех несравненно более, чем вопрос о Бейлисе. И этот вопрос об убийстве Андрея Ющинского остается невыясненным после суда почти в такой же мере, каким был до суда.

Причина этой невыясненности заключается прежде всего, конечно, в том, что дознание и следствие по делу об умерщвлении Андрея Ющинского были произведены в высшей степени дефектно, не только не давши судебному следствию и присяжным сколько-нибудь ясных данных, но запутавши обстоятельства дела до невероятной степени.

Мы не станем теперь рассматривать причин такой дефектности дознания и следствия, действий полиции, следственной части и тех добровольцев, которые внесли столько спутанности в вопрос о виновниках преступления и о мотивах, ими руководивших. Но, имея пред собою судебный приговор, нельзя не подумать о вопросах, поставленных судом на разрешение присяжных.

Вопросов было поставлено два. Первый касался самого факта преступления, независимо от того, кем оно совершено. Этот вопрос сводился только к описанию факта, и потому по требованию защитников не должен был касаться мотивов, руководивших преступником или преступниками. Тут не спрашивали присяжных, было ли убийство ритуальным, а дали только простое описание внешних признаков преступления.

Конечно, эти внешние признаки сами по себе содержат некоторые вероятные указания на виновников преступления и мотивы, ими руководившие, но присяжных об этом не спросили пря мо. Они же могут отвечать только на вопрос, что и сделали.

Они признали доказанным, что в одном из помещений кирпичного завода, принадлежащего еврейской хирургической больнице, находящейся в заведовании купца Марка Ионова Зайцева, был умерщвлен мальчик Андрей Ющинский, при обстановке, совершенно несвойственной обыкновенному убийству, а именно: убийца или убийцы зажали ему рот и нанесли 47 ран, причем первые раны были не смертельные, но вызывали обильное истечение крови, до пяти стаканов, и по истечении крови жертве преступления были нанесены раны, окончившие его жизнь. В общем, убийца или убийцы причинили Андрею Ющинскому мучительные страдания и вызвали почти полное обескровление его тела, а затем и смерть его. Все это, по мнению присяжных, доказано.

Но кто же убийцы и какими побуждениями они руководствовались? Присяжных об этом не спросили. Обвинение говорило, что убийцы принадлежат к еврейской среде и совершили убийство ритуальное, именно в целях, между прочим, добыть кровь жертвы и причинить ей страдания, причем будто бы требуется именно, чтобы у жертвы был зажат рот. Совокупность фактов, которые признаны присяжными доказанными, подтверждает вероятность ритуальности убийства, но не утверждает его. Вынесли ли сами присяжные впечатление ритуальности убийства и убеждение в том, что эта ритуальность характеризует какую-нибудь среду еврейства, — об этом они не отвечают ни да, ни нет, и их молчание ничего ни в какую сторону не доказывает, ибо они не были об этом спрошены.

Понятно, что убеждение им может быть и ошибочным. Бывают случаи, что иных присуждают к каторге, а потом через несколько лет оказывается, что они были невиновны. Однако, мнение 12 человек, честных, ничем не опороченных, просидевших 34 дня в рассмотрении дела и получивших для суждения все, что только можно было при данных условиях добыть для суждения, — такое мнение значит очень много. И оно осталось не высказанным, ибо о нем не спросили.

Правильно ли поступил суд, что поставил первый вопрос именно в такой форме и не разбил его на две части, — разбирать не станем. Но что касается второго вопроса, то едва ли подлежит сомнению, что суд совершил ошибку, не разбивши его на несколько частей.

Действительно, как видим из первого вопроса, по суду признано доказанным, что преступление совершилось в одном из помещений, принадлежавших еврейскому учреждению и находившемуся в заведовании еврея (Зайцева). Итак, известная доля ответственности за происшедшее не может не падать на собственников и заведующих учреждением. Кто бы ни совершил убийство, возможен вопрос: не были ли заведующие виновны хоть в плохом надзоре за своими имуществами и помещениями. Зверское преступление произошло, говорит приговор, в помещениях завода, и никто из живущих на нем, — ни жильцы еврейской больницы, ни прислуга, ни администрация, — никто ничего не видал, не знает, не может разъяснить. Статочное ли это дело? А между тем мы не видим в числе обвиняемых никого, за исключением Бейлиса, который принадлежал к числу низших лиц администрации завода. Но и он тоже ничего не знает.

Что же было спрошено у присяжных в отношении его виновности?

Вопрос второй был, напомним, таков: "если событие, описанное в первом вопросе, доказано, то виновен ли подсудимый, мещанин города Василькова, Киевской губернии, Менахил Мендель Тевиев Бейлис, 39 лет, в том, что, заранее задумав и согласившись с другими необнаруженными следствиями лицами, из побуждений религиозного изуверства, лишить жизни мальчика Андрея Ющинского, 13 лет, 12 марта 1911 года, в городе Киеве, на Лукьяновке, на Верхне-Юрковской улице, на кирпичном заводе, принадлежащем еврейской хирургической больнице, находящейся в заведовании купца Марка Ионова Зайцева, он, подсудимый, для осуществления этого своего намерения схватил находившегося там Ющинского, увлек его в одно из помещений завода, где затем сговорившиеся заранее с ним, подсудимым, на лишение жизни Ющинского необнаруженные следствием лица, с ведома его, Бейлиса, и согласия, зажали Ющинскому рот, нанесли колющим орудием в теменной, затылочной и височной областях, а также на шее раны, сопровождавшиеся поранением мозговой вены, артерии левого виска и шейных вен, давшие вследствие этого обильное кровотечение; затем, когда у Ющинского вытекла кровь, в количестве до пяти стаканов, ему вновь были причинены таким же орудием раны на туловище, сопровождавшиеся поранением легких, печени, правой почки и сердца, в область которого были направлены последние удары, каковые ранения в своей совокупности, числом 47, вызвав мучительные страдания Ющинского, повлекли за собой почти полное обескровление тела и смерть его".

Этот вопрос, возводящий на Бейлиса целую совокупность отдельных преступных деяний в факте умерщвления Андрея Ющинского, конечно, воспроизводит то именно обвинение, которое было поставлено в обвинительном акте. Но с точки зрения полного анализа преступности обвиняемого (Бейлиса или кого бы то ни было) — вопрос, конечно, чрезмерно распространителен.

Для того чтобы определить с точностью вопрос о виновности, нужно было спросить присяжных не только о том, виновен ли Бейлис во всей совокупности перечисленных в вопросе фактов, но также и о том: если он не виновен в их совокупности, то не виновен ли он в соучастии с убийцами, и если не виновен в соучастии, то не виновен ли в знании о преступлении и недонесении о нем. Совершенно ясно, что такие градации виновности, всегда бывающие, могли быть и здесь. Но присяжных об этом не спросили.

Следя за процессом, мы также выносили сомнение в инициативной роли Бейлиса, точно также, будучи присяжными, ответили бы на второй вопрос в его совокупности, "не виновен". Но нельзя не сказать, то при данной постановке вопросов, заданных присяжным, получается нечто смутное и недоуменное.

Бейлис оправдан и возвращен своей семье. Но вопрос о Ющинском, об его убийстве, остается в том же тумане, как был до суда. Был мальчик, и нет его, он замучен, обескровлен. Его уж не вернешь семье. А кто его замучил, почему замучил, кому и для чего была нужна его кровь и муки, — об этом правосудие молчит, и те широкие заинтересованные стороны, которые чуть не кулачным боем пытались все время решить между собой спор о характере преступления, остаются без разъясняющего решения и, значит, представлены разбираться, как знают, в таком деле, где даже средства государственного суда остались бессильны что-нибудь выяснить.

Нормально ли такое положение? Нам кажется, что из этого таинственного дела следует один несомненный вывод: государство должно энергично взять в свои руки расследование страшной тайны, связываемой с умерщвлением Ющинского, и принять серьезные меры к тому, чтобы вопрос о существовании или не существовании ритуальных или вообще изуверных убийц в какой-то связи с еврейством был выяснен окончательно, бесспорно, по существу. Наш департамент иностранных вероисповеданий постоянно предпринимает обширные расследования сект в среде других вероисповеданий, хотя об этих сектах существует не мало расследований и помимо его. Не должно ли государство сделать это и в отношении ритуальных убийств, подозреваемых в какой то связи с еврейством? Киевский суд признал лично Бейлиса не виновным в ритуальном убийстве, но в то же время признал доказанность убийства со всеми признаками ритуальности. Такое признание способно внести еще большую тревогу, если государство не примет немедленных серьезных мер для окончательного выяснения вопроса о существовании ритуальных убийств. Надо думать, что лучшие силы еврейства сами придут на помощь власти в такой задаче, которая одна может реабилитировать еврейство или очистить его среду от таких изуверных элементов.

Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1913. № 250, 30 октября.

Тихомиров Лев Александрович (1852-1923) — политический деятель, публицист, религиозный философ.