| ||
|
Изо всех недостатков узаконений 1906 года, наиболее вредный и наиболее настойчиво требующий устранения, — это темнота вопроса о Верховной Власти государства. Двусмысленность закона в этом коренном вопросе государственной конституции крайне опасна, так как она дает повод к борьбе за Верховную Власть, а борьба за Верховную Власть есть по существу революционное явление. Пока существует такая борьба, до тех пор нельзя планомерно устраивать государство, ибо его устроение, во всем своем плане, существенно определяется тем, какая власть признана за Верховную. Для устранения этой опасной двусмысленности закона, ныне толкуемого различными партиями каждою в свою пользу, нужно ясное изображение в законе той мысли, что Царская Власть, Верховная, никакими учреждениями не ограничиваемая, проявляется в государственном управлении двумя путями: 1) в общем порядке, посредством учреждений подзаконных, руководящихся установленными Верховною Властью постоянными законами, и 2) в порядке Верховного управления, непосредственными Высочайшими Повелениями, основанными на соображениях справедливости, на Божеском законе и на требовании государственных интересов. Такие Высочайшие повеления, в порядке Верховного управления издаваемые, могут иметь характер или сепаратного указа, или вводимы в закон постоянный, путем передачи на обсуждение в принятом законодательном порядке, или же путем непосредственного Высочайшего Повеления. Основные Законы должны так же тщательно устранить ныне замечаемое смешение Верховной Власти с высшей исполнительной. Требуется ясно установить, во избежание всяких лжетолкований, универсальность Верховной Власти, однако объемлющей, при надобности, функции законодательную, судебную и исполнительную. Рядом с этим, кроме действия в порядке Верховного управления, закон должен ясно определить формы личного участия Государя Императора в сфере управления подзаконного, то есть отношения к Нему властей, заведующих законодательной, исполнительной и судебной функциями. К сожалению, ныне распространены самые смутные понятия о Верховной Власти и о свойствах ее. В особенности смутны понятия об универсальности Верховной Власти и ее неподверженности никаким ограничениям юридического характера. Под влиянием законодательства 1906 года у нас теперь склонны видеть в "Верховной Власти" нечто вроде "высшей исполнительной", а в "действии в порядке Верховного управления" нечто вроде "высшего исполнительного распоряжения". Но с такими государственно-правовыми понятиями нельзя устраивать государств. Вот что говорит известный Георг Еллинек о свойствах "суверенитета". "Суверенитет есть не безграничность, а способность юридически не связанной внешними силами государственной власти к исключительному самоопределению, а потому и к самоограничению, путем установления правопорядка... Суверенитет означает, если формулировать кратко, то свойство государственной власти, в силу которого она обладает исключительной способностью к правовому самоопределению и самообязыванию" (Право современного государства. С. 317). Все прочие власти не сами определяют себя, не сами налагают на себя обязанности, но, будучи производными — получают определение и обязанности от Верховной. Верховная же — то и другое извлекает только из самой себя. Если бы она была ограничена какими-либо другими учреждениями, то не могла бы сохранить свойства самоопределения и самообязывания. Эту идею, государственным правом понимаемую в терминологии Еллинека, "Монархическая государственность" Л. Тихомирова развивает в несколько иной терминологии. То, что говорит Еллинек, означает, что "Верховная Власть, — как сказано в "Монархической государственности", — ограничена содержанием своего собственного принципа". Всякое самоопределение и самообязывание существует лишь там, где происходит развитие собственного принципа, который имеет свое содержание и свою логику внутреннего развития. Самоопределение есть именно сознательное развитие своего внутреннего содержания. Самоопределение, которое всегда есть самообязывание, не составляет подчинения кому-либо, так как подчиняться самому себе — это именно значит быть свободным. Ограничение Верховной Власти содержанием ее собственного принципа, и ничем больше, есть проявление логики этого содержания, что и делает творчество Верховной Власти закономерным, закономерность же порождает право. Если бы возможно было абсурдное ограничение Верховной Власти чем-нибудь иным, кроме ее содержания, то ни закономерности, ни права не могло бы быть в творимом ею государстве. Но было бы ошибочно думать, что возможно абсолютное самоподчинение Верховной Власти раз созданному ею закону. Как в государственной действительности (исторической), так и в философии права, совершенно ясно видно, что такого безысходного подчинения не может быть и не бывает. Правовое самоопределение и самоподчинение Верховной Власти происходит в среде меняющихся условий государственности. Изменяются условия экономические, отношения между людьми и характер людей. Вечно живущее самоопределение Верховной Власти приводит ее поэтому к изменениям прежде установленного правопорядка, к новому законному выражению отношений между своим внутренним содержанием и внешними условиями. И потому-то Верховная Власть всегда остается свободною, только при этом имея возможность создавать закон и право, которыми она себя ограничивает условно, впредь до того, пока установленное право соответствует внутреннему содержанию принципа Верховной Власти. Здесь снова можно вспомнить формулу Еллинека: "Суверенитет есть такое свойство, которое не может быть ни увеличено, ни уменьшено. Не существует суверенитета разделенного, фрагментарного, уменьшенного, ограниченного, относительного" (С. 328). Создавши самый полный кодекс законов, Верховная Власть in potentia остается так же полновластна, как была до создания и единого из параграфов этого кодекса. Точно также не ограничивается Верховная Власть и при появлении разделения властей. Самое выражение "разделение властей" неточно: есть только разделение функций или, как выражается Еллинек (С. 323): "возможно разделение компетенций, но не разделение власти; наряду со множественностью органов существует всегда единая государственная власть". В нашем новом (1906 года) законе эти основные понятия о Верховной Власти совершенно затушеваны. Излишне разбирать, произошло ли это по неясности юридических понятий лиц, коим было доверено осуществление Высочайшей Воли о введении народного представительства, или в этом случае действовала чья-либо "злая воля", имевшая в виду постепенно подорвать Монархическую Верховную Власть. Как бы то ни было, для государства русского, в Основных Законах его, необходимо восстановить то ясное, не подверженное никаким спорам определение Верховной Власти, какое существовало раньше. А ввиду введения новых органов управления (как Дума, Государственный Совет и Совет Министров) нужно, сверх того, с полной ясностью определить место как прямого, так и посредственного действия Верховной Власти в государственном управлении. Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1912. № 141 (19 июня).
Тихомиров Лев Александрович (1852-1923) — политический деятель, публицист, религиозный философ. | ||
|