Л.А. Тихомиров
Основы русского государственного строя

Наша наука государственного права обогатилась выдающимся трудом профессора П.Е. Казанского (декана Одесского юридического факультета) "Власть Всероссийского Императора по действующему праву" (Одесса, 1913). Это сочинение чисто ученое. Профессор Казанский является не публицистом, не проповедником той или иной идеи, а юристом, рассматривающим существо власти Всероссийского Императора и место, которое она занимает в современном пореформенном государственном строе как факт юридической действительности.

С этой меркой права профессор Казанский приходит к заключениям, совершенно противоречащим мнениям парламентарной школы. Он показывает именно, что с новейшими преобразованиями у нас не произошло никакого переворота государственного строя, а появился лишь новый фазис его эволюции, при которой власть Всероссийского Императора, сама по себе, осталась столь же Верховной и неограниченной в своем Верховном действии, как прежде, сохранив все свои учредительные права.

Такой вывод получается подробнейшим изучением действующего законодательства. При этом профессор вводит в рассмотрение также учения как наших парламентаристов, так и сторонников Самодержавия, а равно и вообще специалистов русского государственного права.

Очень живую особенность сочинения составляет то, что автор, для уяснения содержания права, подвергает рассмотрению также работу вообще современной русской политической мысли не только в науке и публицистике, но также в сознании того многочисленного ныне слоя, который привлечен к участию в законодательной работе. Для этого ему пришлось предпринять громадный труд изучения отчетов Государственного Совета и Государственной Думы, но это дало возможность ввести в исследование огромный ряд мнений, практически борющихся между собой в учреждениях законодательных. И кого только не встречают тут читатели: П.А. Столыпин, В.Н. Коковцов, С.Ю. Витте, А.А. Макаров, И.Г. Щегловитов, Грим, Дейтрих, П.Н. Дурново, М. Ковалевский, А. Нарышкин, А. Стишинский, П. Шванебах, Г. Шечков, Н. Марков, Пуришкевич, Родичев, Синадино, священник Рознатовский, Ф. Плевако, Д. Пихно, Аджемов, Балаклеев, Вязигин, А. Гучков, Балашов, барон Мейендорф, Покровский и т.д. Профессор Казанский, разумеется, критически рассматривает их мнения.

Излишне упоминать, что профессору Казанскому приходится пересмотреть также всю специальную государственно-правовую литературу. Тут мы встречаем всех наших известных государственников, около сорока авторов. В материальном же праве автору приходится цитировать и сопоставлять около трехсот статей Свода Законов и двадцать два Высочайших Указа и повеления за период от 1903 по 1907 год. Все это достаточно показывает, что исследование профессора Казанского, несмотря на систематичность и ясность изложения, требует от читателя большого напряжения внимания. А между тем несомненно, что сторонники парламентаризма прибегнут в отношении этого замечательного труда ко всем способам замалчивания или пренебрежительного искажения доказательств автора. Поэтому я считаю особым долгом обратить на это сочинение внимание всех серьезно и беспристрастно интересующихся наукой и вопросом о том, в каком государстве мы теперь живем и действуем.

Сочинение профессора Казанского особенно заслуживает внимания лиц всякого правительственного слоя, считая, конечно, в том числе и членов законодательных учреждений. Автор принесет им огромную помощь для того, чтобы разобраться в борьбе современных направлений, старающихся получить преобладание в законодательстве. Всем таковым, будут ли это чины министерств, имеющие обязанностью предварительную разработку законопроектов, или члены законодательных учреждений, требуется читать исследование профессора Казанского во всей его полноте. Ибо немыслимо в кратком изложении передать такие рассуждения и выводы, которые основаны на разборе и сопоставлении десятков статей законов действующего права. Для широкой же публики я остановлюсь лишь на немногих сторонах этого обширного труда, оговариваясь заранее, что и в этом случае мне приходится быть очень схематичным и излагать его учение лишь в общих чертах.

Профессор Казанский, по личным убеждениям, — сторонник Самодержавной власти, при которой он считает необходимым и народное представительство, так что "единение" в законодательной работе, установленное ныне, ему кажется вполне нормальным и даже необходимым дополнением Царской власти. Но вообще характер его труда как чисто юридического исследования, не дозволяет ему выражать каких-либо пожеланий в отношении существующего строя. Он изучает ныне действующее право и определяет, что такое власть Всероссийского Императора сообразно ныне действующему праву, хорошо ли оно или плохо. В этом отношении характер его исследования, конечно, не имеет ничего общего с характером, например, моей работы о "Монархической государственности" (Москва, 1905)*.

______________________

* Этому сочинению, как и некоторым другим моим работам, профессор Казанский дает очень лестную оценку. В числе "замечательнейших учений, получивших особо подробное или талантливое изложение и долженствующих лежать в основании учения о власти Всероссийского Императора", — он помещает также "учения господина Тихомирова о Царской прерогативе, о распределении дел между Верховной властью и властями подчиненными, о национальном характере Царской власти, об этнической природе Самодержавия и о монархе, как третейском судии социальных столкновений" (С. XXXIX).

_____________________

В моем сочинении изучается самый принцип монархической власти, его внутренний смысл, его особенности в сравнении с другими принципами власти. На основании этого можно признавать тот или иной существующий закон неправильным, не соответственным тому, чем он должен бы быть при данном принципе власти. Профессор Казанский, как исследователь, наоборот, подчинен действующему праву. Для такого исследования содержание действующего права определяет, что такое власть Всероссийского Императора. Конечно, при современном законодательстве такое исследование крайне трудно, и профессор Казанский не может воздержаться от неодобрения редакционной работы новейшего законодательства в области основных законов. Неясность, неточность, согласованность статей закона способны привести в недоумение серьезного юриста, желающего определить, что за государственный строй он имеет перед собой? Это недовольство ученого систематика и догматика не может не приводить автора к очень недвусмысленным пожеланиям исправления законодательства 1906 года. Но тем не менее, пока юридический факт остается таков, как есть, приходится разбираться на основании этого факта, и профессор Казанский делает это с поистине изумительным терпением и вниманием, доискиваясь из множества сопоставлений, каков точный смысл узаконений.

Вывод его, как выше сказано, состоит в том, что власть Императора Всероссийского остается столь же неограниченной Верховной Властью, как была всегда, что эта власть, имея все учредительные права, в то же время и при данном положении сохраняет руководящее направление всех отраслей государственной деятельности.

Что же дает юристу право на такой вывод? Как можно утверждать существование такого юридического факта при наличности издания законов не иначе как с одобрения Государственной Думы и Государственного Совета? Наши парламентаристы единогласно указывают в этом ограничение власти Царской, и сопричисление народного представительства, в области законодательной, к Власти Верховной.

Профессор Казанский отвечает на это учением о принятой в нашем государственном праве терминологии. Мне самому не раз приходилось указывать на статью 4 Основных Законов, на основании которой нашему Монарху принадлежат все права Власти Верховной. Но профессор Казанский считает возможным указать как на основы Верховной Власти, так же статьи 10 и 11. Основную принадлежность Верховной Власти, — говорит он, — составляет Верховное управление, в которое входят все виды государственного властного действия, в том числе "правообразующее" (часть которого составляет законодательство), судебное, административное, военное и т.д. Воля же Верховной Власти проявляется посредством Указа и повеления. По законам 1906 года (статья 4) Верховная Власть принадлежит Императору Всероссийскому. По статьям 10 и 11 Ему же принадлежит Верховное управление. Статья 10 гласит, что "власть управления во всем ее объеме принадлежит Государю Императору в пределах всего Государства Российского". Это выражение "во всем ее объеме" означает именно верховенство. Статья 11 гласит: "Государь Император, в порядке верховного управления, издает, в соответствии с законами, указы, для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления, а равно повеления, необходимые для исполнения закона".

На эти именно статьи ссылаются сторонники ограничения Царской власти, говоря что Государь лишь Глава исполнительной власти, и уже не может издать указа иначе, как в соответствии с законами, то есть без нарушения законов. Профессор Казанский возражает, что слова "в соответствие с законами" имеют совершенно обратный смысл, а именно: "в соответствие с законами означает "в силу законов", то есть "в силу принадлежащей Государю Императору власти"". Тут имеются в виду статья 10 Основных Законов, провозглашающая, что власть управления во всем ее объеме принадлежит Государю, а также статья 4, постановляющая, что Государю Императору принадлежит Верховная Самодержавная власть и пр. (С. 491).

На основании этого действия Государя в порядке Верховного управления ни чем не ограничимы ни в одной области государственного ведения.

Они не ограничены и в области законодательной. Профессор Казанский, прежде всего, устанавливает, что у нас имеются два порядка правообразования, из которых ныне один выделен в особую область — "законодательную". Это не означает ограничение власти Государя, а только то, что область законодательства выведена ныне из общего порядка Верховного управления. Впрочем, относительно прав Государственной Думы и Государственного Совета должно заметить, что они при этом далеко не очень велики, и закон указывает этим учреждениям очень определенный район деятельности, которая не имеет ничего общего с причастием к верховенству, а есть, напротив, чисто служебная и подчиненная. Отнесена она по преимуществу к законодательной области, но и в пределах законодательства ограничена. Так, все военное законодательство, сложно сплетающееся с общим, принадлежит всецело Императору Всероссийскому, равно как столь же обширное законодательство в области церковной. Сверх того в области правообразующей — в неограниченной власти Императора, в порядке Верховного управления, оставлена деятельность указная, равносильная законодательной.

"Терминология "правообразующих актов" у нас, — говорит автор, — довольно сложна. То, что называется "законом", теперь отнесено в область совместной деятельности Власти Верховной, Государственной Думы и Государственного Совета. Но Высочайший Указ, который равносилен закону и точно так же создает право, остается в руках исключительно Верховной Власти. Если он проявляется в порядке Верховного управления, Высочайший Указ составляет акт выше, чем те акты, которые отнесены к категории "законов"". "Толкование, суживающее значение Высочайших указов, — говорит профессор Казанский, — исходит из понимания принадлежности Государю Императору власти как власти исполнительной". Но такое понимание совершенно произвольно и тенденциозно. Верховное управление всеобъемлюще: оно может проявляться и в исполнительной области, и только тогда оно подзаконно. "Подзаконный характер должны иметь лишь те акты Верховного управления, которые носят исполнительный характер, а таковыми являются лишь Высочайшие повеления, необходимые, согласно статье, для исполнения законов. Указная же деятельность Государя Императора представляет собой деятельность свободную, в значительной мере правообразующую".

"Если бы Верховное управление было действительно деятельностью подзаконной, — говорит профессор Казанский, — то были бы непонятны слова Указа 28 апреля 1906 года: "дополнить их (Основные Законы) положениями, точнее разграничивающими область власти Верховного государственного управления от власти законодательной"". "Разграничивать деятельность законодательную и административную, — говорит профессор Казанский, — никак нельзя. Они не равноценны, так сказать, не в одной плоскости. Между тем Основные Законы именно "разграничивают и разделяют деятельность законодательную и указную, а не подчиняют вторую первой"" (С. 493-494).

Вследствие такого значения Верховного управления, Верховная Власть и ныне остается свободной в законодательстве. "Не подлежит сомнению, — говорит профессор Казанский, — что законы, могут быть отменяемы и в порядке статей 4 и 10 Основных Законов, и в порядке Манифеста 3 июня 1907 года... Статьи 4 и 10 Основных Законов представляют собою, так сказать, последний ресурс, на который может рассчитывать Россия в тяжелый исторический момент". "Б порядке этих статей она может получить новые Основные Законы" (С. 505).

"В этом отношении, — говорит автор, — уже и были прецеденты, кроме изменения избирательных, совершенного с нарушением статьи 87 Основных Законов. Другой случай, отмеченный бароном Мейендорфом в заседании Государственной Думы, касался вопроса неважного, а именно хранения государственной печати, которая, в противность Основным Законам, была сдана другому ведомству. Но барон Мейендорф выразил удивление, каким образом Государю Императору было поднесено постановление, находящееся в прямом противоречии с Основными Законами". "В данном случае, — возражает профессор Казанский, — интересно не противоречие указа закону, притом Основному, а изменение статьи Основных Законов при помощи Высочайшего Указа, каковое изменение должно быть внесено в последующие издания их" (С. 506).

Ограничиваюсь на сей раз этими немногими выдержками из высоко интересного труда профессора Казанского, к которому надеюсь еще возвратиться. Но не хочу оставить теперь же без отметки одного факта, констатируемого этим исследованием, а именно того, что в правых фракциях Государственной Думы и Государственного Совета сделано немало для выяснения истинного характера реформированного русского государства. Профессор Казанский цитирует ряд замечаний и формул членов Государственного Совета и Государственной Думы, в которых проявилась эта работа. Если большинство членов Государственной Думы только искажало смысл реформы нашего государства, то нашлось не мало и таких лиц, которые явились оправданием Высочайших надежд на труды "выборных людей".

Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1913. № 198, 28 августа.

Тихомиров Лев Александрович (1852-1923) — политический деятель, публицист, религиозный философ.