| ||
|
В покаянные дни Великого поста православным русским не мешает вспомнить, кроме личных грехов, еще и коллективный наш грех — заброшенность дела улучшения церковного строя. Конечно, при всяком напоминании об этом обыкновенно слышится ответ: "А я что буду делать? Не наша воля". Но этот ответ всегда лишь прикрывает недостаточную заботу об этом важнейшем деле и ложную мысль, будто в отношении церковного строя у нас дело, в сущности, обстоит вовсе не так уж худо. Большинство думает, что "жить можно", были бы только люди получше. Мысль о том, что чем слабее люди, тем важнее для них рамки правильного строя, — эта мысль чужда большинству. Великий пост начался у нас как раз в день памяти св. патриарха Константинопольского Тарасия, который имел это сознание и был великим стоятелем соборного начала. Это были времена иконоборческой ереси, и Тарасий даже согласился принять патриарший престол не иначе как с обещанием царицы Ирины непременно созвать Вселенский Собор, по числу седьмой. Он, как известно, нанес ереси окончательный удар и в то же время напоминал Церкви необходимость более строгого соблюдения соборности в управлении. Шестое правило Седьмого Собора гласит: "Преподобные отцы Шестого Собора, во внимание к затруднениям собирающихся (на Соборы) и к недостатку потребного для путешествия, определили: без всякого уклонения и извинения быть Собору единожды в лето и погрешительные исправлять, — то и мы сие правило возобновляем, и аще обрящется некий начальник, возбраняющий сие, да будет он отлучен. Аще же кто из митрополитов пренебрежет исполнить сие, и не по какой-либо уважительной причине, таковый да подлежит епитимье по правилам". Речь в данном случае шла о Соборах областных "для канонических исследований", то есть именно для повсеместного утверждения Церкви в соблюдении правильности строя и действия: "погрешительные исправлять". Видно, что и тогда не всем "начальникам" нравились соборы епископов, да и не все митрополиты обнаруживали одинаковое рачение к соблюдению соборности, конечно, стеснительной для всякого произвола — благонамеренного или злонамеренного. Что же бы сказали св. Тарасий и отцы Вселенского Собора при виде наших нынешних порядков, когда, вследствие дезорганизованности Церкви интересы канонические и догматические должны уступить так часто место не только интересам административным, но подчас и личным? А между тем наш церковный строй таков, что нельзя даже сказать, чтобы нынешние гражданские и церковные власти подлежали карам, в правиле шестом указанным. Как мы, в самом деле, будем созывать областные Соборы, когда у нас нет даже и областей? Канонический строй требует, кроме правильного центрального управления, еще и митрополичьих областей, в которых епархиальные епископы объединялись бы старшим из них — митрополитом. У нас ничего подобного нет. Титул митрополита стал почетною наградой личности иерарха. Между тем для большой страны, как Россия, митрополичьи области составляют такое условие, без которого нельзя хорошо поставить управление ни снизу, ни сверху. Так, например, гипертрофия бюрократии едва ли устранима какими бы то ни было реформами центрального управления, а тем более нижнего, благочинническо-приходского, пока не будет канонически организована митрополичья область с ее епископами, находящимися в близких отношениях к своим епархиям, и ежегодно собирающимися на свои областные соборы под главенством митрополита. Соборное начало не в смысле созыва редких Всероссийских Соборов, а в смысле общей нормы в Православной Церкви, составляет такую же основу, как и наличность старшего епископа. В центральном управлении это требует существования Патриарха с Синодом. В управлении областном — соборность, осуществленная митрополитами с епархиальными епископами. У нас же в верхнем управлении поставлен изолированный Св. Синод, в епархиальном — изолированный епископ. Власть последнего, по непосредственной зависимости Св. Синода, является недостаточно самостоятельной, а по отдаленности от воздействия Св. Синода — допускает иной раз и произвол. Контрольная же часть почти всецело сосредотачивается в руках обер-прокуратуры. Все знают недостатки такой системы управления. Это за последний десяток лет анализировано и обнаружено целым рядом обсуждений, которые, по обилию их, вполне заслуживают названия всецерковных. Средства и способы правильного построения учреждений до последних мелочей обсуждены Особым Предсоборным Присутствием 1906 года. Последующие комиссии и совещания при Св. Синоде составили ряд комбинаций, в основе истекающих из работ Особого Предсоборного присутствия. Но, как известно, ничего из этого доселе не получилось, да и впредь не предвидится в сколько-нибудь определенном будущем. Отдельные жалобы на положение церковного управления продолжают раздаваться, что и понятно. Еще почти на днях в газете "Свет" была помещена на эту тему длинная статья преосвященного Гермогена, бывшего Саратовского. Но мы позволяем себе думать, что все жалобы и обличения такого рода стоят на ошибочной почве. Они невольно должны переходить на обычную у нас дорогу осуждения отдельных лиц, тогда как дело вовсе не в отдельных лицах, а в строе, который немыслимо изменить прочно без Поместного Собора. У нас же, как только выступает мысль о Соборе, так сейчас же слышатся голоса, что нужно чего-то подождать, что что-то неподготовлено, чего-то такого боятся, чего-то не хотят. Вот это и есть коллективный грех современного православного общества. Каждому хотелось бы, чтобы Собор церковный решил именно так, как желательно данному лицу, подчиниться же Собору заранее как носителю истины нет решимости, нет желания. Может быть, при таком духовном состоянии большинства и вправду невозможно собирать Собора, но тогда следовало бы, по крайней мере, иметь достаточно сознательности для того, чтобы уж и не жаловаться ни на что и ни на кого. Св. Тарасий, начав в 784 г. подготовку Вселенского Собора, имел бы более оснований, чем мы, бояться Собора, ибо пред тем возникали еретические соборы, понятно, только ухудшавшие положение. И, однако, вера в истину, Церковью носимую, была у него сильнее страхов, и догмат VII Собора порешил вопрос об иконопочитании так же, как ряд правил утвердил порядок управления. У нас же никак не выйдут из опасений. А раз мы не в состоянии искренне подчиниться даже соборным решениям, то единственной опорой спасительного порядка в Церкви и оказывается бюрократия. Всякое живое общество способно к самоуправлению, омертвевшее принуждено жить бюрократией. Третьего выхода нет. У нас эта властвующая роль бюрократии и проявляется во всех сферах. Жалуемся на нее, а сами ее создаем. В земстве по закону ее нет, но мы сами создали земскую бюрократию, и по бездеятельности общества отдали в ее руки все дела. В церковной сфере повторяется нечто сходное: косно и лениво относясь ко всему несущему живое самоуправление Церкви, мы тем самым делаем неизбежной власть бюрократии. Теперь нужны не жалобы на бюрократию, а создание соборности. Десятка полтора лет назад было законно и полезно жаловаться на ведомственную церковную бюрократию, ибо это сопровождалось горячим стремлением к осуществлению канонического переустройства. Теперь же, когда все это выяснено, засвидетельствовано, распубликовано на всю Церковь и на всю Россию, а делаться все-таки ничего не делается, позволительно жаловаться только на самих себя. На это отвечают обычным припевом: "А что я буду делать? Не наша воля"... Повторяем, что ответ этот у громадного большинства не искренен. Нет соборности потому, что нет и желания видеть ее. Если бы влиятельные силы православного общества и церковного управления желали Собора, он бы, конечно, давно был созван. Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1912. № 53, 5 марта.
Тихомиров Лев Александрович (1852-1923) — политический деятель, публицист, религиозный философ. | ||
|