| ||
|
<ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ> По долгу присяги, а еще более по чувству человека, не могу молчать о зле, которое открыто совершается передо мной и очевидно влечет за собой погибель миллионов людей — погибель силы, достоинства и чести отечества. Стоя по своему рождению и образованию выше среды, в которую поставила меня служебная деятельность, я имел случай изучить зло это до малейших грязных и ужасных подробностей. Оно не скрывалось от меня, быв уверено найти во мне сочувствие,— и я способствовал ему своим бездействием и молчанием. Но ныне, когда зло это дошло до последних пределов, последствия его выразились страданиями десятков тысяч несчастных и оно грозит погибелью отечества, я решился, сколько могу, действовать против него пером, словом и силою. Зло это есть разврат, пороки и упадок духа русского войска. В России, столь могущественной своей матерьяльной силой и силой своего духа, нет войска; есть толпы угнетенных рабов, повинующихся ворам, угнетающим наемникам и грабителям, и в этой толпе нет ни преданности к царю, ни любви к отечеству — слова, которые так часто злоупотребляют,— ни рыцарской чести и отваги, есть с одной стороны дух терпения и подавленного ропота, с другой дух угнетения и лихоимства. И скорбны и непостижимы явления нынешней войны! Россия, столь могущественная силой матерьяльной, еще сильнейшая своим духом — любовью к царю и отечеству, Россия, столько лет крепчавшая под мудрою, мирною державою, не только не может изгонять дерзкой толпы врагов, ступившей на ее землю, но при всех столкновениях с ними — скажу правду — покрывает срамом свое великое имя. Нравственное растление войска: вот причина сих печальных явлений. Из каких начал состоит наше войско? — солдаты, офицеры, генералы, главнокомандующие. Солдат — бранное поносное слово в устах нашего народа, солдат — существо, движимое одними телесными страданиями, солдат — существо грубое, грубеющее еще более в сфере лишений, трудов и отсутствия оснований образования, знания образа правления, причин войны и всех чувств человека. Солдат имеет по закону только строго необходимое, а в действительности менее того, чтобы не умереть человеку сильного сложения — от голода и холода слабые умирают. Наказание солдата за малейший проступок есть мучительная смерть, высшая награда — отличие, дающее ему право, присущее человеку,— быть не битым по произволу каждого. Вот кто защитники нашего отечества. У нас есть солдаты 3-х родов — я говорю про армейских, которых знаю. Есть угнетенные, угнетающие и отчаянные. Угнетенные — люди, сроднившиеся с мыслью, что они рождены для страдания, что одно качество, возможное и полезное для него, есть терпение, что в общественном быту нет существа ниже и несчастнее его. Угнетенный солдат морщится и ожидает удара, когда при нем кто-нибудь поднимает руку; он боится каждого своего слова и поступка: каждый солдат, годом старше его, имеет право и истязает его, и он, угнетенный солдат, убежден, что все дурно, что только знают другие, хорошо же то, что можно делать скрытно и безнаказанно. Офицер велел дать 100 розог солдату за то, что он курил из длинной трубки, другой наказал его за то, что он хотел жениться; его бьют за то, что он смел заметить, как офицер крадет у него, за то, что на нем вши, и за то, что он чешется, и за то, что он не чешется, и за то, что у него есть лишние штаны; его бьют и гнетут всегда и за все, потому что он — угнетенный и потому что власть имеют над ним бывшие угнетенные — самые жестокие угнетающие. Угнетенный не получает 1/3 того, что ему дает правительство, знает это и молчит, включая всех начальников в одно безысключительное чувство подавленного презрения и нелюбви— «господ много, всем надо жить»,— вот его мнение. Зародыш чувства мщения есть в душе каждого, но оно слишком глубоко подавлено угнетением и мыслью о невозможности осуществить его, чтобы обнаруживаться. Но, Боже! какие ужасы готовит оно отечеству, когда каким-нибудь случаем уничтожится эта невозможность. Теперь же чувство это являет себя в те минуты, когда мысль о близкой смерти уравнивает состояния и уничтожает боязнь. В бою, когда сильнее всего должно бы было действовать влияние начальника, солдат столько же, иногда более, ненавидит его, чем врага; ибо видит возможность вредить ему. Посмотрите, сколько русских офицеров, убитых русскими пулями, сколько легко раненных, нарочно отданных в руки неприятелю, посмотрите, как смотрят и как говорят солдаты с офицерами перед каждым сражением: в каждом движении, каждом слове его видна мысль: «Не боюсь тебя и ненавижу». Угнетенный солдат не боится ни физических, ни моральных страданий и оскорблений: первые дошли до такой степени, что хуже ничего не может быть,— смерть же для него есть благо,— последние не существуют для него. Единственное наслаждение его есть забвение — вино, и три раза в год, получая жалованье 70 к.— эту горькую насмешку над его нищетой,— он приходит в это состояние, несмотря ни на какие угрозы,— проздравляет, т.е. пропивает жалованье. Солдат наш особенно храбр, когда ведут его,— сам идти он не может, потому что не мыслит и не чувствует,— храбр потому, что мысль — авось все кончится, не оставляет его. Угнетающие солдаты — люди, перенесшие испытания и не упавшие, но ожесточившиеся духом. Их чувство справедливости — заставлять страдать каждого столько же, сколько они страдали. Угнетающий солдат сжился с мыслью, что он солдат, и даже гордится сим званием. Он старается и надеется улучшить свое положение — угнетением и кражей. Он открыто презирает угнетенного солдата и решается выказывать иногда чувство ненависти и ропот начальнику. В нем есть чувство сознания своего достоинства, но нет чувства чести; он не убьет в сражении своего начальника, но осрамит его. Он не украдет тулупа у товарища, по украдет порцию водки. Он так же, как угнетенный, невежествен, но твердо убежден в своих понятиях. Его оскорбит не телесное наказание, а оскорбит сравнение с простым солдатом. Отчаянные солдаты — люди, убежденные несчастьем, что для них нет ничего незаконного, и ничего не может быть худшего. О будущей жизни они не могут думать, потому что не думают. Для отчаянного солдата нет ничего невозможного, ничего святого; он украдет у товарища, ограбит церковь, убежит с поля, перебежит к врагу, убьет начальника и никогда не раскается. Угнетенный страдает, терпит и ждет конца. Угнетающий улучшает свой быт в солдатской сфере, в которой он освоился. Отчаянный презирает все и наслаждается. Скажу еще сравнительно: ни в одном европейском войске нет солдату содержания скуднее русского, нет злоупотреблений лихоимства, лишающих солдата 1/2 того, что ему положено; ни в одном войске нет телесного наказания,— а главное, тех злоупотреблений телесного наказания, превышающих не только в 10 крат меру наказания, положенного правительством, но даже возможную; ни в одном государстве нет такого невежественного войска, как в русском. Офицеры, за малыми исключениями, или наемники, служащие из одних денег, средств к существованию, без всякого чувства патриотизма и мысли о долге — поляки, иностранцы и многие русские, грабители, служащие с одной целью украсть у правительства состояние и выйти в отставку, и безнравственные невежды, служащие потому, что надобно что-нибудь <делать>, мундир носить хорошо, а больше по направлению образования они ни на что не чувствуют себя способными. Генералы-наемники, честолюбцы и генералы, потому что надо быть когда-нибудь генералом. Главнокомандующие-придворные. Главнокомандующие не потому, что они способны, а потому, что они царю приятны. Вот положение, до которого с увеличением его дошло наше войско и из которого может вывести его только толчок, данный свыше. Главные пороки нашего войска: 1) Скудность содержания. 2) Необразованность. 3) Преграды к повышению людям способным, 4) Дух угнетения. 5) Старшинство. 6) Лихоимство. Разберу вред, который приносит каждый из этих недостатков, и средства против них. Армейский солдат имеет от правительства только строго необходимое для того, чтобы не умереть от холода и голода. По неправильному же организованию нашего войска, дающему возможность всем тем лицам (а их ужасно много), через руки которых проходит его содержание, отклонять оное в свою пользу, солдат получает на деле меньше необходимого и часто умирает от лишений. Я буду говорить про военное время. Солдат получает у нас от правительства (de jure) [по закону (лат.)] пищу хорошую и достаточную, одежду плохую, жалованье ничтожное. На деле же он получает плохую пищу,— пища нечиста и неразнообразна (капуста),—одежду плохую и недостаточную,— сукно плохого достоинства, шубы нет,— и никакого жалованья,— жалованья мало на табак, кому есть потребность. Каким образом это происходит, было бы слишком длинно рассказывать. Причина же общая есть злоупотребленное доверие правительства к начальникам частей в отношении продовольствия. Солдат, не получая необходимого, или чахнет и уничтожается от лишений, или считает себя принужденным и правым делать беззакония. Солдат крадет, грабит, обманывает без малейшего укора совести; дух молодечества русского солдата состоит в пороке. Солдат презирает, не верит и не любит начальника вообще, видит в нем своего угнетателя, и трудно разубедить его. Солдат презирает и не любит свое звание. Солдат ниже духом, чем бы он мог быть. Человек, у которого ноги мокры и вши ходят по телу, не сделает блестящего подвига. Дайте лучшую пищу, лучшей доброты одежду, лучшую и более достаточную обувь, шубы, табак и жалованье в 5 раз больше, главное, устраните частных начальников пользоваться доходами с продовольствия,— солдат будет счастливее, нравственнее и храбрее. Содержание же офицера нашего было бы недостаточно для офицеров таких, какие должны быть, но для таких, какие есть, оно слишком велико. Ежели вполовину убавить жалованье офицера и вполовину прибавить оным жалование солдата, войско наше было бы вдвое лучше. Необразованность. Из солдат наших едва ли 1/100 знает грамоте, но, что важнее еще, <едва ли> знает религию, правительство, организацию войска, в которых они родились и воспитаны. Солдат стоит на такой низкой степени образования, что ничто, кроме физической боли, не ощутительно для него и, не зная ни событий истории, ни образа правления, ни причин войны, он дерется только под влиянием духа толпы, но не патриотизма. Не понимая религии, он становится безнравственнее. Офицеры наши большей частью из юнкеров не были никогда более образованы солдат, другая же, меньшая часть из корпусов, не только не имея средств продолжать начатое образование, но, попадая в сферу грубую и порочную, теряют малое, что приобрели. Военное же образование, приобретающееся в военной академии, встречается слишком редко. Заведите во всех полках школы, дайте солдатам журналы, хороших духовников, офицерам ротные и батарейные библиотеки, учредите экзамены на каждый чин. Учредите отделения военной академии при каждом корпусе, в котором бы на чины командиров частей должны бы были держать экзамены, и у вас будет войско, а не рабские угнетенные толпы. Старшинство. Люди, имевшие одно достоинство терпеливо идти в службе или происками снискавшие доверие начальства, заступают места людям даровитым и образованным. Пускай бы это было зло необходимое в низших чинах, но звание командиров пусть приобретается даровитостью и экзаменом. Дух угнетения до того распространен в нашем войске, что жестокость есть качество, которым хвастают самые молоденькие офицеры. Засекают солдат, бьют всякую минуту, и солдат не уважает себя, ненавидит начальников, а офицер не уважает солдата и наслаждается в присущем каждому человеку чувстве угнетения. Мне скажут: солдат был лучше, когда их больше били, да! Но мы двинулись вперед и воротиться не можем к старому и не можем оставаться в переходном состоянии, мы должны быстро шагнуть вперед, уничтожив телесное наказание. Лихоимство. Солдат не получил 1/10 того, что ему следует, знает это и ненавидит офицера. Большинство офицеров имеет одну цель — украсть состояние на службе и, достигая его, бросает службу. Содержать армию подрядом — вот одно средство. <ИЗ ВТОРОЙ РЕДАКЦИИ> Русский офицер, по большинству, есть человек не способный ни на какой род деятельности, кроме военной службы. Главные цели его на службе суть приобретение денег. Средства к достижению ее — лихоимство и угнетение. Русский офицер необразован или потому, что не получал образования, или потому, что утратил его в сфере, где оно бесполезно и даже невозможно, или потому, что презирает его, как бесполезное для успеха на службе. Он беззаботен к пользе службы, потому что усердие ничего не может принести ему. Для успеха нужно только соблюдение известных правил и терпение. Он презирает звание офицера, потому что оно подвергает его влиянию людей грубых и безнравственных, занятиям бесполезным и унизительным. Дворянин презирает службу во фронте в армии. В военном обществе дух любви к отечеству, рыцарской отваги, военной чести возбуждает насмешку; уважается угнетение, разврат и лихоимство. У нас есть офицеры 3-х родов. Офицеры по необходимости из корпусов или из юнкеров, люди, попавшие раз в сферу военной службы и не чувствующие себя способными к другому средству поддерживать существование. Эти люди ко всему равнодушные, ограниченные самым тесным крутом деятельности, усвоившие себе, не обсудив, общий характер угнетения и праздности и лихоимства, и без мысли и желания об общей пользе, бессознательно коснеющие в грубости, невежестве и пороках. Офицеры беззаботные, люди, служащие только для мундира или мелочного тщеславия и презирающие сущность военной службы (службу во фронте), люди по большей части праздные, богатые, развратные и не имеющие в себе военного ничего, кроме мундира,— и самый большой отдел офицеры-аферисты, служащие для одной цели — украсть каким бы то ни было путем состояние в военной службе. Это люди без мысли о долге и чести, без малейшего желания блага общего, люди, составляющие между собой огромную корпорацию грабителей, помогающих друг другу, одних — начавших уже поприще воровства, других — готовящихся к нему, третьих — прошедших его, люди, составившие себе в сфере грабежа известные правила и подразделения. Люди, считающие честность глупостью, понятие долга сумасшествием, заражающие молодое и свежее поколение этой правильной и откровенной системой корысти и лихоимства. Люди, возмущающие против себя и вселяющие ненависть в низшем слое войска. Люди, смотрящие на солдата как на предлог, который при угнетении дает возможность наживать состояние. Русский генерал, по большинству, существо отжившее, усталое, выдохнувшееся, прошедшее в терпении и бессознании все необходимые степени унижения, праздности и лихоимства для достижения сего звания — люди без ума, образования и энергии. Есть, правда, кроме большинства генералов терпеливых, еще новое поколение генералов счастливых — людей или какой-нибудь случайностью, или образованием, или истинным дарованием проложивших себе дорогу мимо убивающей среды настоящей военной службы и успевших вынести светлый ум, теплые чувства любви к родине, энергию, образование и понятие чести; но число их слишком незначительно в сравнении с числом терпеливых генералов, отстраняющих их от высших должностей, появление слишком подлежит случайности, чтобы можно было надеяться на будущее влияние их. Впервые опубликовано: Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. 1932. Т. 4, под редакторским названием: «Записка об отрицательных сторонах русского солдата и офицера».
Лев Николаевич Толстой (1828—1910) — русский писатель, публицист, философ. | ||
|