Л.Н. Толстой
Разговор с прохожим

Вышел рано. На душе хорошо, радостно. Чудное утро, солнце только вышло из-за деревьев, роса блестит и на траве, и на деревьях. Все мило, и все милы. Так хорошо, что умирать не хочется. Точно, не хочется умирать. Пожил бы еще в этом мире, с такой красотой вокруг и радостью на душе. Ну, да это не мое дело, а хозяина...

Подхожу к деревне; против первого дома, на дороге, ко мне боком, стоит не двигается человек. Очевидно, ждет чего-то или кого-то, ждет так, как умеют ждать только рабочие люди,— без нетерпения, без досады. Подхожу ближе — крестьянин, бородатый, косматый, с проседью, здоровенный, простое рабочее лицо. Курит не цигарку бумажную, а трубочку. Поздоровались.

—Где тут Алексей, старик, живет? — спрашиваю.

—Не знаю, милый, мы нездешние.

Не я нездешний, а мы нездешние. Одного русского человека почти никогда пет (нечто когда он делает что-нибудь плохое, тогда — я). А то семья — мы, артель — мы, обчество — мы.

—Нездешние? Откуда же?

—Калуцкие мы.

Я показал на трубку.

—А сколько в год прокуришь? Рубля три, я чай?

—Три? Не управишься еще на три.

—А что бы бросить?

—Как ее бросишь, привычка.

—Я тоже курил, бросил; как хорошо, легко.

—Известное дело. Да скучно без ней.

—А брось, и скуки не будет. Ведь хорошего в ней мало.

—Что же хорошего.

—Не хорошо, так и делать не надо. На тебя глядя, и другой станет. А пуще всего молодые ребята. Скажут: вот старый курит, а нам и Бог велел.

—Так-то так.

—И сын станет, на тебя глядя.

—Известное дело, и сын тоже...

—Так брось.

—Бросил бы, да скучно без ней, едят ее мухи. От скуки больше. Станет скучно, сейчас за нее. Вся беда — скучно. Так скучно другой раз... скучно, скучно,— протянул он.

—А от скуки лучше о душе подумать.

Он вскинул на меня глазами, лицо его вдруг стало совсем другое, внимательное, серьезное, не такое, как прежде, добродушно-шутливое, бойкое, краснобайное.

—Об душе подумать, об душе, значит? — проговорил он, пытливо глядя мне в глаза.

—Да, о душе подумаешь и все глупости оставишь.

Лицо его ласково просияло.

—Верно это, старичок. Верно ты говоришь. Об душе первое дело. Первое дело об душе. (Он помолчал.) Спасибо, старичок. Верно это. (Он указал на трубку.) Это что, одни пустяки, о душе первое дело,— повторил он. — Верно ты говоришь. — И лицо его стало еще добрее и серьезнее.

Я хотел продолжать разговор, по к горлу что-то подступило (я очень слаб стал на слезы), не мог больше говорить, простился с ним и с радостным, умиленным чувством, глотая слезы, отошел.

Да как же не радоваться, живя среди такого народа, как же не ждать всего самого прекрасного от такого народа?

9 сект. 1909
Крекшино

Лев Николаевич Толстой (1828—1910) — русский писатель, публицист, философ.