| ||
|
Багряное солнце садилось над мерзлым бурьяном, скрипели журавли колодцев, вдова Акулина пела у окошка горемычную песню, а по деревне проходил странник. Полушубок на нем древний, из дыр овчина торчит, лыковая котомка за плечами. Ни молод странник, ни стар, а взглянешь на него— под усами умильная улыбка, глаза серые, ласковые, смешливые. Подходит он к Акулининому двору, шапку снял и говорит ласково: —Скучно тебе, милая? Увидала странника Акулина, кинулась за ворота. —Странник божий, взойди, сделай милость. Взошел странник, сел на лавку. Угощает его вдова, а сама пытает — откуда да куда, не слыхал ли про счастье: лежит, говорят, оно в океане, под горючим камнем. Странник наелся, напился, ложку положил и спрашивает: —Ну, а ты, милая, все — маешься? Забилась Акулина на лавке. —Такая маета—сказать не можно: сушит змей белое мое тело, сосет сердце, ночи до утра глаз не смыкаю, а в полночь свистнет над крышей, рассыплется искрами и встанет на дворе — не зверь, не человек... Улыбается странник, светятся глаза его. —Силен враг, Акулина, трудно тебе, трудно. А ведь свистнет — опять побежишь? Заголосила Акулина: —Страшно мне, ночь придет, сама ко врагу потянусь, а днем руки бы на себя наложила. Погладил ее по голове странник, и затихла молодая баба. —Тетенька Акулина,— позвал в окно девичий голосок,— на посиделки тебя кличут, пойдешь? А потом поглубже заглянул любопытный глаз. —Ты и странника приводи, сказку скажет! Рассмеялась и убежала, а странник говорит: —Что же, Акулина, пойдем, куда зовут. Акулина ушла за перегородку прибираться, а странник у окна запел: Ходила во синем море,
Слушает, вздыхает Акулина за перегородкой; прибралась, вышла,— красивая, глаза мрачные. —Ну, пойдем, странник. Пришли на посиделки. А там народу набилось, как грибов в лукошко; тренькают на балалайке, подплясывают, подпевают, шутки шутят, и в сенях, и на лавках, и на печи — понабились. Странника обступили, просят. —Спой нам, скажи сказку. Странник сел у двери и запел опять про то же: Ходила во синем море.
Пригорюнились девицы, подсели к парням. Кто с печи голову свесил, кто с полатей. Расселись парами— стало тихо. Одна Акулина без друга, как куст обкошенный. Сдвинула брови, белая кипень, стоит посреди избы, под сарафаном грудь ходуном ходит. —Акулина, Акулина, обойдись,— говорит странник. А у нее глаза уж как озеро. Дрожит дрожью. В это время просвистел за окном змеиный свист. Дрогнула Акулина и — к двери. —Не ходи, Акулина! —Пусти! Выскочила на улицу; странник за ней и схоронился в сенях. Акулина стала посреди двора и шепчет: —Лети... лети. И со свистом, как от тысячи птиц, закружился над двором черный змей, раскинул крылья, опустился на снег. Встал на лапы, лебединую голову протянул к Акулине и языком — облизнул ей белое лицо. А странник подкрался, оттолкнул Акулину да змея по голове лестовкой и ударил. Взметнулся змей и рассыпался просом, а странник петухом обернулся — зерна клевать. Не дала ему, упала на петуха Акулина, ухватила за крылья и в избу поволокла. —Оборотень,— закричала Акулина,—рубите ему голову! Петух вырвался — да под лавку, крыльями бьет, в руки не дается. Заметался народ по избе, петуха ловят. Поймали, у Акулины и Топор в руках. —Клади его на порог! Вытянули за голову, за ноги петуха. Размахнулась Акулина топором... Да так и застыла у нее рука. Пропали стены. Вместо девушек — березы в инее, парни — ели, а Акулина — ива плакучая, вся в сосульках. На пне сидит странник. Улыбается, сияют серые глаза. Возле на снегу лежит петушиное перо. Поднял странник перо, пустил по ветру, сказал: —Лети, перышко, где сядешь, туда и я скоро приду; много еще мне исходить осталось, увертлив змей, не пришло его время. 1910 Опубликовано: сборник «Сорочьи сказки». 1910. Алексей Николаевич Толстой (1883—1845) — русский и советский писатель и общественный деятель из рода Толстых. Автор социально-психологических, исторических и научно-фантастических романов, повестей и рассказов, публицистических произведений. Лауреат трёх Сталинских премий первой степени (1941, 1943; 1945 — посмертно). | ||
|