Вонми небо, и возглаголю.
Второзакония, глава 32
Вонми, о! Небо, и реку,
Земля да слышит уст глаголы:
Как дождь я словом потеку;
И снидут, как роса к цветку,
Мои вещания на долы.
Как туча падает на злак;
Или как иней где на сено:
Господне Имя есть мне в знак,
То мыслей призвано не в мрак;
Славь Бога всяко в нас колено.
Бог: истинны Его дела;
И все пути Его, суд правый;
Бог верен, а неправда зла,
Не зрится ни твоя в нем мгла,
Святый весь, Он душам свет здравый.
Согре́шшии вельми пред Ним,
Не чада стали уж пороком!
О! род строптив, развратен сам,
Сие ль ты Господу твоим
Воздать за благо мог оброком?
Сих оный есть народ делец,
Коль весь не мудр и пребезумен;
Тебя ж не сам ли сей Отец
Приял, и был тебе Творец?
Доколе в помыслах ты шумен!
Воспомяни те дни веков,
И купно разумей все лета
От рода древнего родов;
Спроси у родшего следов,
Познаешь старших все от света.
Как Бог языки разделял,
Сынов Адамлих рассевая,
Пределов столько поставлял,
Коль верных слуг себе счислял,
От ангельска числа то зная.
И стала быть Господня часть;
Иаков род Его избранный;
Наследием возмог подпасть
Израиль весь Ему во власть;
Всяк прочий люд уж был как странный.
В пустыне всем его снабдил;
Он жажду, в превеликом зное,
В земле безводной утолил,
Обвел его и сохранил,
Как зеницу очей, в покое.
Гнездо как кроет всяк орел,
И над птенцами сей летает;
Простер так крила Он, и сшел,
На рамена его возвел;
Подъемлет, взносит, соблюдает.
Вождем им был Господь Един;
Никто Бог чуждий не был с ними,
Взвел их на верьх земных плотин,
Поставил свыше всех судбин;
Насытил житами благими.
Из каменя потек им мед;
Елей из тверда ж камя равно:
Млеко, тук, масло скот дает;
И цвет пшеничный всем растет;
Их питие вино преславно.
Иаков в сытости процвел;
Отвергся вскоре толь любимый;
Утыл, и толсто расширел;
Отступством Бога он презрел;
Забыл, что спас ему он чтимый.
Во нравах все творца чужих
И в мерзостях преогорчили:
Бесам пожерли в сквернах сих,
Богам, отцам что странны их,
От напитавша ж отступили.
Узрев, Господь возревновал,
И раздражился Он презельно;
В сынах и дщерях злость познал,
Которых сам Он снабдевал,
Се взбесновавшихся бездельно.
Господь рек: сам Я отвращу
Лице Мое от всех их ныне;
И напоследок им отмщу:
Род развращенный, веру тщу,
Не буду видеть в благостыне.
В гнев привели тем, что не Бог;
И раздражили суетою;
Народом их сломлю Я рог,
Кой не народ, хотя и мног,
От глупых и людей бедою.
От ярости уж Моея,
Разжегся огнь палящ до ада;
Съест землю и плоды ея;
Все попалит страны всея
Гор основания для глада.
Употреблю премного зол;
Пущу на них Мои все стрелы:
В снедь птицам ляжет плоть на дол;
Пожрет живых зверь в произвол;
Не будут и от змиев целы.
Внутрь истребит их страх;
Извне меч острый обесчадит:
Юн с девою погибнет в прах,
С седым младенца при сосцах
Смерть люта в век изгладит.
Изрек бы: их рассею всех,
И память в людях уничтожу;
Когда б не для противных тех,
Которым бы не сбить в поспех,
Я в гневе коих Сам убожу.
Еще чтоб не сказали так:
Рукою мы свершили сею,
А не Господь то все никак:
Сей род, в чием совете мрак,
Весьма глуп мыслию своею.
О! ежели б все разуметь,
И возмогли понять то ясно,
Чтоб ныне налящй посметь,
И все в руках уже иметь,
Что впредь велит он самовласно.
Как тясыщи един гонить,
Как двинуть два б могли тмы целы?
Когда б не предал Бог сам бить,
И не дал бы Господь сломить.
Творя их воины толь смелы.
Но боги их не таковы,
Каков есть Бог наш, велий, сильный;
Враги ж все наши хоть как львы,
Хотящи нашея главы;
Однак в них разум необильный.
Их из Содома виноград,
И от Гоморры все их розги;
Их грозд есть токмо желч и смрад;
Их ягодка горька сто крат,
Сок отравляет шумны мозги.
Змиина ярость их вино,
И аспидов злость неисцельна,
Не Богом ли отведено,
В сокровищах заключено,
Печать на всем том зле презельна?
В день мести то воздаст он сам,
Когда те преткнутся ногами.
О! гибели день близок вам;
И быть чему, стоит уж там:
Тем движете его вы сами.
Своим Бог правду сотворит,
И умолен об них он будет;
Расслабленных, бессильных зрит,
Истаявших не уморит,
В конец рабов сам не забудет.
Так рек Господь: их боги где,
На коих все вы уповали?
Тук ели оных жертв везде,
И пили треб вино в чреде;
А о сотворшем не внимали.
Да встанут, и да вас спасут,
Да в помощь вашу те потщатся;
На вас покров пусть нанесут;
Врагов за вас да потрясут,
И да исполнить то помчатся.
Но зрите, зрите, что есмь Я:
И нет нигде другого бога:
Мертвит, живит рука Моя,
Цельба и язва от нея;
Нет, кто б исторг, когда та строга
На небо ону возведу,
Кленясь десницею моею,
Вещаю словом на среду,
Да будет слышимо преду.
Живу во веки сам Я с нею.
Когда Я изощрю мой меч,
И на престол судебный сяду;
То тем врагов хощу посечь,
И вместь нелюбящих повлечь,
И ненавидящих по ряду.
Я кровью стрелы напою,
Наестся меч мой мяс от тела,
От тела язвенных в бою,
От глав князей, что убию,
Их попленивши грады, села.
Возвеселитесь! небеса,
Вы с Богом нашим купно;
Да прославляет чудеса,
От древнего уже часа,
Весь ангельский чин неотступно.
Языки! вы с его людьми,
В веселии сердец ликуйте;
Сынов род, крепость восприми:
И радостию возгреми;
Все ныне славно торжествуйте.
Отмщает Бог за вас в день сей,
И ненавидящим сурово
Он в правде воздает Своей:
Земле ж его чад и людей,
Есть очищение готово.
Василий Кириллович Тредиаковский (1703—1768) — русский поэт, переводчик и филолог XVIII века, один из основателей силлабо-тонического стихосложения в России.
|
