Ты помнишь ясное Елисаветы время,
Когда, на слабый мир бросая верный взгляд,
Мы стали с важностью народов первых в ряд.
В те дни всё было шум и пиршество и радость;
Надеждой почестей одушевляясь, младость
Стремилась к знаниям в волненья гордых дум,
В приятных обществах с умом сближался ум.
Свободу отыскав, предательницы-жены
Слагали варварства последние законы
И, строгость лишнюю вменив себе в позор,
Любезностью своей увеселяли двор.
В сердцах проснулися возвышенные чувства:
Желанье нравиться — произвело искусства.
Тогда, нежданностью дивя полночный свет,
Рыбак по промыслу, но по душе поэт,
Рожденный средь пустынь и ледяных утесов,
На лире загремел впервые Ломоносов.
Чья хладная душа при имени его
Порывы укорит восторга моего?
Кто вспоминал без слез, кто слышал равнодушно,
Как отрок избранный, судьбе своей послушный,
Презрев опасности, покинув край родной,
Богатый верою, но с легкою сумой,
В плаще работника, одеянный туманом,
К бессмертию ступал за бедным караваном.
Сбылись мечты его! Он видит древний град,
Куда с ладьи своей перелетал стократ,
Где ждут его труды и честь образованья,
И новый дальний путь, и новы испытанья,
Но в чуждой стороне изнемогая вновь,
На миг почувствовав, преодолев любовь,
Беглец, не ведал он, мечтая о возврате,
Что друга обретет в российском Меценате!
Ты воссиял, о Бард! Благословляю час,
В который Промыслом ты обречен для нас!
Люблю исследовать твой откровенный гений,
В волненьи первых дум и первых вдохновений.
Я вижу: на стене, в туманах, над рекой
Задумчиво стоит и ходит часовой.
Всё спит; окованы ночной дремотой волны;
В прозрачных облаках блуждает месяц полный
И светом трепетным пылающих ланит
Младого ратника оружье серебрит.
Всё тихо, но толпой над юношею думы
Кружатся, носятся, то резвы, то угрюмы;
Пылает взор его: он жаждет громких дел,
Блаженства мирного не льстит ему удел
Без славы; почести не радостны без славы.
Он жаждет к вам принесть, родимые дубравы,
Труды высокие, заслуженный венец
И память сладкую признательных сердец...
И вдруг — о дивный глас! — среди надежд и муки
С мечтой его слились неведомые звуки —
И стихла шумная в груди его борьба.
В тех звуках юноши исполнилась судьба,
И быстро осветил луч утренней денницы
Грядущего певца божественной Фелицы!
Ты зрел: уже собой дивила свет Она!
Рукой всевышнего от бедствий спасена,
Народов сильных Мать сияла в славной доле,
Как солнце на своем лазоревом престоле.
Заране предсказав успехи наших лет,
Ты зрел в очах Ее сей благодатный свет,
Как ток, пролившийся и в грады, и в пустыню.
Ты живо начертал сию полубогиню,
Хозяйку милую средь избранных гостей,
Героя и вождя в кругу богатырей,
Но всюду русскую, всегда Екатерину!
Жену, которая, очаровав судьбину,
Умела нисходить к мечтам от важных дум;
В безвестном юноше предвидеть зрелый ум;
Над сердцем властвовать, давать законы миру;
Улыбкою будить твою, Державин, лиру;
В доспехах воина скакать перед полком,
Вольтера побеждать аттическим пером
И, даже в Сан-Суси пугая Фредерика,
Не ведать, сколь сама прекрасна и велика.
О, сколько славных дел и памятных картин
В твоих писаниях! Правдивый гражданин,
Свободный в похвале, бесстрашный в порицанье,
Ты пел, восторженный, отчизны ликованье,
И, гордо отклонив в пристрастии упрек,
Ты внукам завещал Екатеринин век!
Величественный век! Вотще в мечтах безумных,
Как дети, радуясь толпе событий шумных,
Образователи людей на новый лад
Бросают на него неблагосклонный взгляд,—
Поднесь жива его зиждительная сила,
И слава наших дней его не помрачила.
1823
Впервые опубликовано: Литературные листки. Одесса. 1823. № 1. С. 5 (Ст. 65—77).
Василий Иванович Туманский (1800—1860) — российский поэт пушкинского времени, элегик. Действительный тайный советник.
|
