| ||
—Это случилось в 1805 году,— начал мой старый знакомый,— незадолго до Аустерлица. Полк, в котором я служил офицером, стоял на квартирах в Моравии. Нам было строго запрещено беспокоить и притеснять жителей; они и так смотрели на нас косо, хоть мы и считались союзниками. У меня был денщик, бывший крепостной моей матери, Егор по имени. Человек он был честный и смирный; я знал его с детства и обращался с ним как с другом. Вот однажды в доме, где я жил, поднялись бранчивые крики, вопли: у хозяйки украли двух кур, и она в этой краже обвиняла моего денщика. Он оправдывался, призывал меня в свидетели... «Станет он красть, он, Егор Автамонов!» Я уверял хозяйку в честности Егора, но она ничего слушать не хотела. Вдруг вдоль улицы раздался дружный конский топот: то сам главнокомандующий проезжал со своим штабом. Он ехал шагом, толстый, обрюзглый, с понурой головой и свислыми на грудь эполетами. Хозяйка увидала его — и, бросившись наперерез его лошади, пала на колени — и, вся растерзанная, простоволосая, начала громко жаловаться на моего денщика, указывала на него рукою. —Господин генерал! — кричала она,— ваше сиятельство! Рассудите! Помогите! Спасите! Этот солдат меня ограбил! Егор стоял на пороге дома, вытянувшись в струнку, с шапкой в руке, даже грудь выставил и ноги сдвинул, как часовой,— и хоть бы слово! Смутил ли его весь этот остановившийся посреди улицы генералитет, окаменел ли он перед налетающей бедою — только стоит мой Егор да мигает глазами — а сам бел, как глина! Главнокомандующий бросил на него рассеянный и угрюмый взгляд, промычал сердито: —Ну?.. Стоит Егор как истукан и зубы оскалил! Со стороны посмотреть: словно смеется человек. Тогда главнокомандующий промолвил отрывисто: —Повесить его! — толкнул лошадь под бока и двинулся дальше — сперва опять-таки шагом, а потом шибкой рысью. Весь штаб помчался вслед за ним; один только адъютант, повернувшись на седле, взглянул мельком на Егора. Ослушаться было невозможно... Егора тотчас схватили и повели на казнь. Тут он совсем помертвел — и только раза два с трудом воскликнул: —Батюшки! батюшки! — а потом вполголоса: —Видит Бог — не я! Горько, горько заплакал он, прощаясь со мною. Я был в отчаянии. —Егор! Егор! — кричал я,— как же ты это ничего не сказал генералу! —Видит Бог, не я,— повторял, всхлипывая, бедняк. Сама хозяйка ужаснулась. Она никак не ожидала такого страшного решения и в свою очередь разревелась! Начала умолять всех и каждого о пощаде, уверяла, что куры ее отыскались, что она сама готова все объяснить... Разумеется, все это ни к чему не послужило. Военные, сударь, порядки! Дисциплина! Хозяйка рыдала все громче и громче. Егор, которого священник уже исповедал и причастил, обратился ко мне: —Скажите ей, ваше благородие, чтоб она не убивалась... Ведь я ей простил. Мой знакомый повторил эти последние слова своего слуги, прошептал: «Егорушка, голубчик, праведник!» —и слезы закапали по его старым щекам. Август, 1879 Впервые опубликовано: Вестник Европы. 1882. № 12. Тургенев Иван Сергеевич (1818 — 1883) — русский писатель, поэт, член-корреспондент Петербургской АН (1860). | ||
|