В.В. Водовозов
Всеобщее избирательное право и применение его в России

На главную

Произведения В.В. Водовозова



СОДЕРЖАНИЕ


1905 г.

I. Общие замечания*

Для громадного большинства нашего общества в настоящее время уже не может быть сомнения в том, что избирательное право, на основе которого должны избираться как будущее Учредительное собрание, так и будущие представительные учреждения, должно быть всеобщим. Вместе с тем уже вполне вошло в общественное сознание, что избирательное право только тогда является действительно всеобщим, когда оно вместе с тем равное и прямое и применяется при условии тайной подачи голосов. Избирательным правом должны пользоваться как мужчины, так и женщины, потому что было бы крайне несправедливо лишать права участия в государственной жизни целую половину народа. Возрастной ценз, который должен давать право как активного, так и пассивного участия в выборах, т.е. право выбирать и право быть выбираемым, не должен быть высоким; он должен совпадать с гражданским совершеннолетием, т.е. 21 годом. В России это имеет особенное значение, потому что повышение возрастного ценза до 25 лет значительно понизило бы процент грамотных избирателей; возрастная группа от 21—24 лет отличается большею грамотностью, чем возрастная группа от 25— 29 лет, и тем более, чем группа от 30—39 лет**.

______________________

* Настоящая статья представляет из себя переработанный доклад, прочитанный мною 13 апреля 1905 г. в заседании Крестьянской комиссии Петербургского Вольно-экономического общества. Доклад прочитан задолго, а окончательная переработка настоящей статьи произведена за несколько дней до обнародования закона о Государственной думе [6 августа 1905 г.]. Ввиду этого я не мог проводить параллели между моими desiderata [пожеланиями], которые и теперь остаются теми же, чем были, и тем, что дано законом. Только в примечаниях я смог сделать некоторые дополнительные указания (прим. В. Водовозова). Сборник «Правовое государство и всенародное голосование» был издан позднее — редакционное предисловие датировано 14 января 1906 г.
** Конечно, грамотность сама по себе не должна служить условием для пользования правом голоса, как безграмотность для его лишения, так как это значило бы дать большие политические права группам, и без того находящимся до некоторой степени в привилегиро-ванном положении, но, тем не менее, уменьшать процент грамотных среди избирателей нет никаких оснований.

______________________

Не должны пользоваться правом голоса:

1) лица, состоящие на действительной военной службе;

2) чины уездной и грродской полиции;

3) лица, лишенные или ограниченные в правах по суду или находящиеся под судом или следствием по обвинению в преступлении, могущем влечь за собою ограничение прав.

Преступления политические и преступления печати основанием к лишению избирательных прав служить, конечно, не должны*.

______________________

* Мотивирование этих исключений, которые, впрочем, сами по себе понятны, см. в моей брошюре «Всеобщее избирательное право на Западе». Ростов н/Д., 1905.

______________________

Великое княжество Финляндское не должно иметь своих представителей в русских представительных учреждениях, но должно иметь собственное самоуправление.

Для громадного большинства нашего общества, сказал я, но не для всех: встречаются люди, которые не верят в возможность или отрицают желательность осуществления избирательного права в России. Я говорю здесь, конечно, не о тех его противниках, произведения которых можно встретить на столбцах «Московских ведомостей», «Нового времени» или даже «Слова»* и других тому подобных газетах. С ними необходимо считаться как с силой и с ними необходимо вести борьбу, но вступать в спор с ними нет никакой надобности. Я имею в виду противников всеобщего голосования другого рода. Так, 5 марта 1905 г. в «Русских ведомостях» появилась статья за подписью г. Н.З., а через несколько дней (9 марта) письмо в редакцию г. С. Четверикова, которые высказались против всеобщего голосования. Профессор Кузьмин-Караваев в докладе 7 марта в С.-Петербургском Юридическом обществе, вызвавшем горячие прения, тоже высказался против всеобщего голосования, а один из его оппонентов, заслуженный земский деятель Ф.И. Родичев, отстаивая принцип всеобщности, высказался только против непосредственности выборов**. К голосам этих людей нужно прислушиваться, их нельзя оставить без возражений, потому что они исходят от людей или появляются в органах печати, которых мы привыкли встречать не в арьергарде нашего общественного развития.

______________________

* Газеты консервативного направления.
** Отчет см. в «Праве», 1905 г., №№ 10 и 11. Позднее (в августе 1905 г.) в «Русских ведомостях» появился ряд статей профессора Виноградова против всеобщего голосования

______________________

Все эти лица исходят из убеждения, что по тем или иным причинам Россия не дозрела до всеобщего и прямого голосования, что оно в настоящее время еще неприменимо для нее, по крайней мере, в своем чистом виде. Все они поэтому делают попытку построить какие-либо избирательные комитеты, которым и поручают избрание народных депутатов. Только г. Родичев обходится без избирательных комитетов, но зато он считает нужной, по крайней мере, для деревень, двухстепенную подачу голосов, так как, по его мнению, «при огромной неграмотности населения прямое голосование равно не тайному, а тайное не может быть прямым». Поэтому г. Родичев признает, что избирательное право должно быть всеобщим, равным, тайным, но прямым оно не может быть до организации новых общественных сил. Все они — гг. Н.Э., С. Четвериков и профессор Кузьмин-Караваев и даже г. Родичев — не верят в построения, основанные на опыте Западной Европы, и убеждены в том, что строят на реальной почве, воздвигая свое здание «из материала, имеющегося в наличности» (слова г. Н.Э.). Поэтому-то предлагаемая ими форма, — говорит г. С. Четвериков, — является жизненной, а не закрепощенной. Нужно строить спешно, — говорят они, — откладывать невозможно. Между тем всеобщее избирательное право требует большого времени для своего проведения в жизнь. Такого времени у нас в запасе нет, жизнь не терпит и требует немедленного разрешения насущных вопросов. При условии свободной агитации и борьбы, — думает профессор Кузьмин-Караваев, — может быть, можно было бы создать и всеобщее избирательное право, но «на свободную предвыборную агитацию и борьбу нельзя рассчитывать, так как немыслимо в короткий промежуток времени перевоспитать земских начальников и губернаторов, весь смысл существования которых состоит во властной опеке над всеми общественными интересами и потребностями. К тому же и в обывателях слишком еще сильна привычка ходить на помочах у начальства. Но если даже допустить, что давления на выборы не будет никакого, то и тогда их результаты окажутся весьма плачевными, ибо голоса разобьются. Дело в том, что при 764-х уездах более одного представителя на уезд нельзя будет избирать, чтобы не сделать собрания выборных чересчур многочисленным. Число избирателей в уезде будет от 30-ти до 40 тысяч человек. Право свободного указания своего кандидата население поймет быстро, но не сумеет приобрести в короткие сроки навыка, чтобы воспользоваться своим правом. В выборах важна именно группировка голосов вокруг некоторых кандидатов, ибо иначе ни один не получит абсолютного большинства. Свобода выборов состоит поэтому B,свободе предвыборной агитации, а не в полной свободе при опускании бюллетеня. Противоположное начало должно привести к тому, что огромное количество лиц получит лишь по одному-два голоса, чем избиратели, подававшие за них голоса, фактически лишь откажутся от участия в выборах. А так как уезды общеполитической жизнью не живут, то они и не могут выставить общеизвестных имен. Тридцать-сорок тысяч голосов неизбежно разменяются на единицы, десятки, самое большее — на сотни. На большинство голосов могут при таких условиях рассчитывать лишь исправник, предводитель дворянства или председатель земской управы, пожалуй, еще прежде кабатчики, кое-где священники и очень крупные землевладельцы».

Против этой безграмотности населения и против этого произвола администрации г. С. Четвериков выдвигает комитеты из губернских и уездных предводителей дворянства, из губернских и уездных председателей земских управ, городских голов данной губернии, выборных представителей духовенства, известного числа гласных от земств и дум данной губернии, представителей от крестьянских обществ по одному на пять волостей (редакция «Русских ведомостей» ставит при этом вопросительный знак), представителей от рабочих союзов и от биржевых обществ. Г-н Н.З. включает в состав подобных комитетов всех членов земских собраний и городских дум и пополняет их уполномоченными от различных групп населения. В губерниях неземских он искусственно создает учреждения, подобные земским, специально для целей выборов будущих народных представителей. Сверх того он дает прямое право избрания определенного числа народных представителей существующим ученым, профессиональным и благотворительным обществам. Профессор Кузьмин-Караваев тоже предоставляет право избрания уездным земствам, пополненным гласными от крестьян по одному на волость, с добавлением определенного числа гласных от уездных жителей без имущественного ценза. Всеобщая же подача голосов при тех условиях, которые возможны в настоящее время в России, по мнению профессора Кузьмина-Караваева, может только «дискредитировать представительство, что при напряженности момента весьма рискованно».

Мы совершенно не понимаем, на чем основаны опасения названных писателей, и еще менее понимаем, каким образом они рассчитывают своей сложной, хитрой и непоследовательно проведенной системой чуждых народным массам комитетов предотвратить те печальные последствия, которых они опасаются от введения всеобщего голосования в его чистом виде. Мы не понимаем также, на каком основании Родичев считает нужным прямые выборы заменить выборами двухстепенными. Профессор Кузьмин-Караваев указывает на то, что губернаторы и земские начальники не могут переродиться по предписанию начальства, и, следовательно, свободная агитация не может иметь места. Г-н Родичев опасается безграмотности населения, гг. Н.З. и С. Четвериков не приводят даже таких аргументов, а просто утверждают, что строить можно только из «материала, имеющегося в наличности». Мы, с своей стороны, думаем, что русский народ или, говоря точнее, народы, населяющие Россию, представляют такой материал, который вполне созрел для того, чтобы пользоваться элементарными человеческими правами. Все названные писатели желают всеобщего голосования и надеются, что созванные по их проекту народные представители создадут таковое, но каким образом, они не понимают, что, давая преимущественные права предводителям дворянства, нынешним председателям управ, гласным дум и т.д., т.е. лицам, являющимся, главным образом, выразителями интересов крупного и среднего землевладения в деревнях, домовладения в городах, они создадут такое представительство, которое будет вполне определенно отражать интересы своих избирателей, т.е. привилегированных групп населения, и ни в каком случае не дадут всеобщего голосования? Сколько вы ни пополняйте ваши избирательные комитеты отдельными представителями крестьян по одному на 5 волостей, рабочих союзов (т.е. весьма незначительной части нашего рабочего класса) или другими лицами, избранными жителями уезда, не входящими в ранее перечисленные группы населения, все же они будут тонуть в комитетах, состоящих из земских и думских гласных. Очень мало шансов, что от подобных комитетов мы дождемся народного собрания, которое было бы способно создать что-нибудь действительно хорошее.

В особенности удивительны по своей непоследовательности построения профессора Кузьмина-Караваева. Профессор Кузьмин-Караваев исходит из убеждения, что свободной агитации у нас не будет и что народные представители, избранные всеобщим голосованием без предварительной разработки и обсуждения, могут только дискредитировать народное представительство. Допустим это. Но почему же он думает, что члены комитетов, которым будет предоставлено избирать народных представителей, будут лучше при отсутствии свободной агитации? Где гарантии, что крестьяне, выбранные по одному на волость, и лица, избранные уездными жителями без имущественного ценза, без предварительной свободной агитации, окажутся лучшими членами комитетов, чем народные представители, избранные всенародным голосованием, т.е. голосованием тех же крестьян и тех же уездных жителей без имущественного ценза, но только иначе организованным для подачи голосов? Разве губернаторы и земские начальники перевоспитаются от одной мысли, что избрание представит не народных представителей, а только членов избирательного комитета? Разве от этого они откажутся от имеющейся в их руках власти?

Мы думаем как раз обратное. Хотя мы вместе с профессором Кузьминым-Караваевым уверены, что выборы на основе всеобщего голосования без свободной агитации могут дискредитировать народное представительство, но мы еще в большей степени уверены, что выборы членов избирательных комитетов без таковой же свободной агитации в еще большей степени дискредитируют народное представительство. Способы воздействия губернаторов и земских начальников на крестьян при производимых этими последними выборах слишком хорошо знакомы губернаторам и земским начальникам, тогда как всеобщее избирательное право явится такой новой силой, для которой придется изобретать и новые способы воздействия*.

______________________

* Закон о Думе 6 августа создал систему выборов, имеющую некоторое сходство (по крайней мере, в основных принципах) с системами гг. Кузьмина-Караваева, Четверикова и Н.Э., и вместе с тем не дает свободы агитации.

______________________

Нельзя ничего строить на убеждении, что сила, которая будет осуществлять наш проект, сделает все, что будет только возможно, чтобы его испортить. Мы желаем всеобщего избирательного права и желаем, чтобы оно было осуществлено при условии свободной агитации: это — настоятельное требование, предъявляемое ходом исторических событий. Если нам не будет дано всеобщего избирательного права или если оно будет дано, но будет осуществлено вне тех условий, которые только и делают его всеобщим голосованием, то это будет одно и то же: значит, нам не дано ничего, и мы остаемся в нынешнем положении. Требовать же какого бы то ни было избирательного права при уверенности, что оно будет осуществлено при отсутствии необходимейшего для его осуществления условия, — это значит требовать бессмыслицы.

Мы думаем, что и г. Родичев очень ошибается, считая безграмотность населения препятствием для прямой и закрытой подачи голосов. Ведь и для выбора выборщиков будет необходима тайна. Или г. Родичев проектирует публичность для этой первой стадии избирательного процесса? Если да, то он отказывается от тайны выборов, во имя которой он настаивает на двухстепенности; если нет, то мы не понимаем, чего же он достигает своею поправкой. А между тем, безграмотность половины или трех четвертей взрослого населения нисколько не препятствует ни непосредственности, ни тайне выборов. Ведь каждый голосующий, если только он понимает, что он делает, всегда может найти знакомого грамотея, который напишет для него бюллетень; таким грамотеем может быть его собственный сын или дочь, посещающие школу. Ведь получают же и отправляют письма далеким родственникам даже безграмотные бабы. Написать избирательный бюллетень гораздо легче, чем письмо, тем более, что бюллетени могут быть и печатные, раздаваемые агентами политических партий.

Где только ни получалось всеобщее избирательное право, там народ несколько хуже или несколько лучше, но везде и всегда умел им пользоваться. Мы не видим основания думать хуже о русском народе, чем, например, о столь же безграмотном (в 1879 г.) болгарском народе, сумевшем тогда воспользоваться полученным им правом всеобщих, прямых и тайных выборов.

Но словами «всеобщее, прямое, равное и тайное голосование» мы решили только одну и притом сравнительно легкую часть задачи, для разрешения которой у нас имелся весь вековой опыт Западной Европы и Америки.

Гораздо большую трудность представляет практическое применение избирательного права в России. Опыт Западной Европы в этом отношении может помочь очень мало. Благодаря своим громадным расстояниям, благодаря разнообразному составу своего населения, благодаря его безграмотности Россия — не станем отрицать этого — представляет наименее удобные условия для проведения всеобщего избирательного права. Наименее удобные не значит, конечно, невозможные; это значит только, что техника его применения требует совершенно специальной разработки.

Как велики должны быть избирательные округа в России? Как должны быть организованы избирательные участки? Кто должен составлять избирательные списки? Кто должен заведовать производством выборов вообще? Кто должен назначать лиц, производящих выборы или, другими словами, входящих в состав избирательных бюро и т.д.?

Вот те вопросы, с первого взгляда кажущиеся очень простыми, пожалуй, мелкими и формальными, но без их предварительного разрешения нельзя приступать к великой задаче, а между тем они вовсе уже не так просты и не так легко разрешимы. Ранее, однако, чем их ставить, надлежит выяснить еще несколько более общих, хотя тоже скорее технических, чем принципиальных вопросов, которые, впрочем, не представляют особенных затруднений. Прежде всего вряд ли можно сомневаться в том, что в России выборы должны производиться по мажоритарной системе и вместе с тем по системе единоличного голосования (scrutin indivlduel). Система пропорциональная, противоположная мажоритарной, может быть введена только на почве уже хорошо подготовленной и то, только в государстве, территориально не очень большом и вместе с тем плотно населенном. И на Западе она еще слишком мало испытана, и результаты ее являются далеко не такими очевидными, чтобы в России можно было ввести эту систему с уверенностью в благотворности результатов. Во всяком случае, лучше примириться с некоторыми недостатками мажоритарной системы и в начале, по крайней мере, подобного прыжка в неизвестное не делать. С еще большей уверенностью можно это сказать о системе списков (scrutin de Hste), когда-то господствовавшей во Франции и Италик, но и там уже осужденной и отмененной, хотя еще и имеющей своих защитников. Система эта, противоположная системе единоличного голосования, помимо своей принципиальной неправильности, представляет страшные технические трудности, в особенности в России. У нас и без того избирательный округ должен быть слишком большим как по числу населения, так, в особенности, по своей протяженности, а это представляет значительное неудобство; увеличивать округа для введения системы scrutin de liste, значит только еще более усиливать техническую затруднительность производства выборов*.

______________________

* О системе scrutin de liste я подробно говорил в статье об избирательном праве в «Новом пути», 1904 г., № 12. Пропорциональную избирательную систему я специально разобрал в брошюре «Пропорциональные выборы или представительство меньшинства». СПб., 1905 г. К этим статьям я отсылаю интересующегося читателя.

______________________

Итак, система единоличного голосования и мажоритарная; другими словами, Россия должна быть разделена на избирательные округа, в каждом из которых должен выбираться один народный представитель, и притом большинством голосов.

А если не получилось абсолютного большинства голосов? Если голоса разбились между многими кандидатами, например, так:

Подано 10 050 бюллетеней.

Из них 50 недействительных*. Итого 10 000 бюллетеней действительных. Абсолютное большинство составляют 5 001 голосов; между тем подано:

За А — 3600
За Б — 3500
За В — 1 800
За Г — 0600
За Д — 0400
Раздробившихся голосов — 0100**
Итого — 10000

______________________

* Т.е. таких, что на них нельзя разобрать имени или вовсе его нет (бюллетень подан белым, что иногда случается), или бюллетень не соответствует требованиям закона. Бюллетени недействительные для определения большинства не считаются.
** Раздробившимися признаются голоса, разбившиеся между многими кандидатами, из коих ни один не получил более определенной невысокой нормы, например 25.

______________________

Кто избран? Английское выборное право отвечает на вопрос признанием права относительного большинства; кандидат, получивший наибольшее число голосов, хотя бы это число не достигало половины (в данном случае кандидат А), признается избранным; германское, французское и др. избирательное право назначает в таких случаях перебаллотировку.

Английская система приноровлена к английским политическим партиям. В Англии в течение нескольких сот лет борются между собою две большие политические партии; каждая третья, случайно возникающая, оказывается эфемерной и очень скоро сходит с политической арены. Но именно английская избирательная система является главной причиной этого явления. Всякая третья партия имеет способность наносить непоправимый вред партии наиболее ей близкой и, вместе с тем, выигрывает сама очень мало. В 1886 г., когда либеральная партия раздробилась на либералов-гомрулеров и на либералов-унионистов, то в округах искони либеральных и оставшихся таковыми же и на выборах 1886 г., она съела сама себя, доставив блестящее торжество консерваторам, прошедшим относительным большинством голосов в тех округах, где на их стороне было лишь меньшинство.

Нет никакого сомнения, что результат выборов может считаться правильным только тогда, когда выбранное лицо имеет за себя действительно большинство поданных голосов. При раздроблении голосов между несколькими кандидатами — а оно, по всей вероятности, будет иметь место в России в очень широких размерах — необходимо произвести действительный и окончательный выбор, не предоставляя его случаю; а это возможно только тогда, когда население решает, кто из кандидатов, получивших значительное число голосов, не составляющее, однако, абсолютного большинства, следовательно, из двух кандидатов, не вполне ему близких, все-таки ближе другого.

Итак, следует назначать перебаллотировки. По отношению к перебаллотировкам существуют тоже различные взгляды. Германское выборное право признает именно перебаллотировки в точном смысле этого слова (engere Wahl), т.е. перебаллотировку между двумя первыми кандидатами, получившими наибольшее число голосов. Бюллетени, поданные за какого-нибудь третьего кандидата, считаются на перебаллотировке недействительными.

В приведенном примере оно ставит на перебаллотировку кандидатов А и Б. Предположим, что на перебаллотировке подается 9 000 голосов.

Из них за

За А — 4400
За Б — 4000
За В — 0300
За Г — 0100
За Д — 0100
Раздробившихся голосов — 0100
Итого — 9000

Недействительными на этот раз признаются не только последние, но и раздробившиеся (которые ранее все-таки принимались в соображение) и даже поданные за В и Г; их в общей сложности оказывается, следовательно, 600, на долю законных бюллетеней остается 8 400, абсолютное большинство, следовательно, составляет 4201, избран А*.

______________________

* Раздробившиеся голоса ранее принимались в соображение. Это значит, что если подано 10 000 голосов, из них 100 раздробилось, за А подано ровно 5 000, за всех других кандидатов вместе 4 900, то А избранным не признается, так как абсолютное большинство = 5 001, и А ставится на перебаллотировку со следующим по числу полученных голосов кандидатом. Если же раздробившиеся голоса признать недействительными, то действительных голосов подано 9 900, абсолютное большинство составляет 4 951, А, получивший 5 000, избран. Приведенные выше цифры 300 голосов за В, 100 за Г и т.д., поданных на перебаллотировке, приведены для уяснения мысли, но совершенно фантастичны. Обыкновенно население очень хорошо понимает значение перебаллотировки между двумя кандидатами, и таких ошибочных бюллетеней бывает 5, 10 — не больше.

______________________

Напротив, французское избирательное право не знает перебаллотировок; взамен их оно назначает вторичные выборы (elections au deuxieme tour), т.е. выборы, представляющие формально повторение первых выборов. Кандидатам и поддерживающим их партиям предоставляется самим войти с ними в соглашение, снять безнадежные кандидатуры и вести агитацию за того или иного из кандидатов, имеющих шансы пройти. Но если такое соглашение не состоится или если избиратели не согласятся с решением политических партий, ведущих агитацию в данном округе, и из избирательных урн будут вынуты бюллетени опять-таки за трех, четырех или более кандидатов, то все эти бюллетени считаются действительными, и в случае отсутствия абсолютного большинства вопрос на этот раз решается большинством относительным.

Нам кажется, что для России не может быть сомнения в предпочтительности системы германской. Всякий депутат должен быть избран непременно абсолютным большинством голосов. Следовательно, перебаллотировка между тремя, четырьмя и т.д. кандидатами не должна быть допускаема.

До сих пор мы говорили о принципах избирательного права, применимых одинаково как для выборов в Учредительное собрание, так и для выборов в постоянно действующее учреждение, будет ли оно называться палатой представителей Государственной думы, просто парламентом, или Государственной думой, или же как-нибудь иначе — это, конечно, безразлично*.

______________________

* Вопроса о двухпалатности или однопалатности здесь я совсем не касаюсь. Все, что я говорю в настоящей статье, имеет применение к избранию депутатов или представителей, входящих в состав палаты депутатов, будет ли она одна, или будет иметься еще и другая палата.

______________________

Дальнейшие мои соображения будут относиться главным образом к выборам в парламент, т.е. в народное представительство, правильно действующее на почве, уже до некоторой степени политически обработанной; одновременно я буду указывать на те отличия, которые необходимо делать при создании избирательной системы специально для выборов в Учредительное собрание. Эти отличия касаются главным образом трех важных пунктов и нескольких второстепенных.

Прежде всего при определении нормы избирательного округа мы должны взять одну цифру для выборов в парламент и другую для выборов в Учредительное собрание. Самая многочисленная из ныне существующих палат депутатов* — английская палата общин — насчитывает 670 членов, и это число достаточно велико. Постоянное участие в прениях принимают далеко не все, и силы многих оказываются для парламента недостаточно использованными. Таким образом, для правильно действующего парламента число 600—700 депутатов должно считаться безусловно максимальным. Следовательно, избирательный округ должен в России равняться приблизительно 200 000 жителей.

______________________

* О Мекленбургском ландтаге, не являющемся палатой депутатов, я не говорю.

______________________

Совсем иначе обстоит дело с Учредительным собранием. Оно действует сравнительно недолго и при сильном подъеме общественного настроения. Вместе с тем, Учредительное собрание созывается там, где страна еще не привыкла к пользованию избирательным правом и где поэтому объединение значительных групп населения в чрезмерно большие избирательные округа представляется неудобным. Именно при выборах в Учредительное собрание особенно важно, чтобы по возможности каждый местный интерес был представлен. Между тем, 200 000 жителей есть население слишком большой и слишком разнообразной по своему составу территориальной единицы, как по составу этнографическому, так и по составу социальному. По своему численному составу Учредительное собрание может быть значительно больше; занятое особенно важными вопросами, обсуждение которых может длиться гораздо дольше, чем обсуждение текущих вопросов в парламенте, оно не в такой степени страдает от своего многолюдства.

Первое Учредительное собрание, созданное Французской революций, насчитывало в своей среде 1 145 человек; второе Учредительное собрание в 1848 г. насчитывало 900 членов, и оба оставили в истории память как одни из самых плодотворных представительных собраний, когда-либо существовавших. Поэтому мы считали бы более правильным принять за норму для избирательного округа при выборах в Учредительное собрание цифру 100 000 жителей, причем, однако, мы предлагаем особенный способ исчисления округов, о котором скажем ниже и при котором число членов Учредительного собрания будет лишь немного превышать 900.

Второе отличие-избирательной системы в Учредительное собрание от таковой же в парламент еще важнее. Выборы в парламент происходят, как мы сказали, на почве, уже политически обработанной. В стране господствует конституционный порядок, к которому население уже привыкло, в стране уже существуют органы власти, происходящие из всеобщего голосования и опирающиеся на него, и рядом с ними существуют таковые же органы местного самоуправления (земства и думы), распространенные по всей стране, а не по нескольким губерниям и тоже происходящие из всеобщего голосования, а не из голосования сословного или цензового. Эти органы власти или эти органы местного самоуправления руководят избирательной процедурой. Мы знаем, следовательно, из кого должны состоять или кем должны назначаться члены избирательного бюро.

Но из кого должны они состоять или кем должны они назначаться, когда выборы происходят в первый раз, когда органы власти представляют лишь колесики громадной бюрократической машины, ради уничтожения которой и происходят эти выборы? Кто же сомневается, что самую лучшую избирательную систему может испортить дурной состав избирательных бюро? В Болгарии во времена Стамбулова существовало в принципе всеобщее голосование; вся Болгария почти единодушно ненавидела Стамбулова, а между тем народное собрание состояло почти сплошь из сторонников его, и эти сторонники избирались в своих округах единогласно или почти единогласно, чего не бывает ни во Франции, ни в Германии, ни в Англии. Это происходило вследствие того, что искусственно подобранные избирательные бюро фальсифицировали избирательные списки, включая в них лиц, не имеющих права голоса, но зато верных известному режиму или даже прямо лиц фантастических (умерших или никогда не живших), за которых вотировали подставные люди. Заведомые сторонники оппозиции не включались в избирательные списки; потом избирательные бюллетени нагло вскрывались перед тем, как их следовало опустить в урну, на глазах изумленного и негодующего избирателя и уничтожались, если на них значилось имя оппозиционного кандидата. Мало того: в избирательную урну прямо само избирательное бюро насыпало бюллетени в пользу правительственного кандидата. Наконец, само народное собрание, утвердив все прошедшие таким образом выборы, пользовалось своим правом кассации, чтобы кассировать избрание как-нибудь случайно проскочившего члена оппозиции.

Так грубо делалось это в Болгарии в эпоху стамбуловщины; менее грубо в позднейшие времена в Болгарии и во многих других странах, как например, в Испании и в Италии, но все же делается, почему палаты депутатов этих стран далеко не вполне точно отражают настроение избирателей.

Таким образом, фальсификация выборов в большей или меньшей степени производится даже на почве уже издавна конституционной, благодаря искусной подтасовке избирательных бюро. Нет никакого сомнения, что составление избирательных бюро в России в первый раз представит исключительные трудности. Я думаю, однако, что эти трудности не непреодолимы и предлагаю особенный способ их составления, который, как мне кажется, дает возможность рассчитывать на избирательные бюро в достаточной степени беспристрастные.

Третье важное различие состоит в способе проверки и кассации выборов (об этом ниже).

Избирательная система для выборов в постоянный парламент (не Учредительное собрание) разработана довольно подробно в избирательном законе, приложенном к «Основному закону Российской империи», напечатанному за границей и получившему довольно широкую известность. В настоящее время и основной закон, и закон избирательный перепечатаны в «Праве» и в книге, изданной редакций «Права», — «Конституционное государство» (СПб., 1905 г.). Считая в общем избирательную систему, предложенную там, совершенно правильной и внося в нее только некоторые частные поправки, в дальнейшем я лишь разъясняю и обосновываю систему, принятую в этом проекте; кроме того, я везде указываю на те черты, которые должны отличить систему выборов в парламент от системы выборов в Учредительное собрание...

II. Ограничение применения избирательного права

При всем желании доставить возможно скоро блага всеобщего голосования всему населению России, при всей несомненности того, что лишение избирательного права какой-либо группы населения может задержать ее политическое и культурное развитие, и, лишив ее защитника в законодательном учреждении, помешать проведению в ее пользу каких-нибудь мероприятий и, следовательно, дурно отразиться на ее благосостоянии, при всем этом одно ограничение в принципе всеобщности избирательного права сделать, как мне кажется, совершенно необходимо уже по чисто техническим причинам. У нас существуют местности, населенные крайне некультурным населением и вместе с тем крайне редко. Некультурность известных групп населения существует везде и по большей части она не мешает всеобщности избирательного права, но только по большей части. Соединенные Штаты не дали до сих пор права голоса бродячим индейцам, населяющим Индейскую территорию, а также эскимосам и др. народам, живущим в Аляске. Высококультурная и демократическая Новая Зеландия, справедливо гордящаяся своими демократическими политическими учреждениями, распространила право голоса и на живущих в ней туземцев; но, во 1-х, туземцы Новой Зеландии, племя маори, достигло уже довольно высокой степени культуры, а во 2-х, и Новая Зеландия не решилась дать этим маори право голоса наравне и вместе с белыми поселенцами страны. Белые подают голоса отдельно и выбирают в округах, на которые разделена вся страна, 76 депутатов, а живущие вперемежку с ними маори голосуют отдельно в 4-х округах, тоже охватывающих всю Новую Зеландию, и выбирают в них своих 4-х депутатов. Точно так же и другая демократическая страна, Норвегия, недавно проведшая у себя всеобщее избирательное право с прямым голосованием, не решилась распространить его на бродячих лапландцев.

За сотни лет своего господства над самоедами, гиляками, юкагирами, камчадалами и т.п. народами, Россия не сумела приобщить их к своей культуре; многие из них умеют прекрасно самоуправляться, но они чувствуют себя совершенно чуждыми общерусской культуре и несомненно еще много лет будут чувствовать себя таковыми же. Если бы мы могли дать каждому из этих племен отдельного или отдельных представителей, то, может быть, они еще сумели бы их выбрать. Но дело в том, что в силу громадности русской территории дать самоедам, раскинутым по всей Архангельской губернии и отчасти Сибири, хотя бы одного представителя совершенно невозможно. Еще труднее дать его тунгусам, гилякам и т.п., число которых в отдельности для этого совершенно недостаточно. Избирательные округа в России непременно должны быть приурочены к определенным территориям; между тем Якутская область, в которой живет 269 000 человек и которая поэтому может посылать в парламент всего 1 представителя, а в Учредительное собрание по изложенной нами далее схеме не более двух, населена: 221 000 якутов, 30 000 русских и 11 000 тунгусов. Тунгусы и якуты говорят различными языками, обладают различными культурами и друг с другом столковаться вряд ли могут. Еще менее, конечно, они могут столковаться с русскими. Почти наверное, они не поймут, чего от них хотят, и, может быть, увидят в избрании депутатов новую повинность, изобретенную для вымогательства. Весьма вероятно, что подавать голоса в Якутской области будут только русские или почти только русские, а якуты и тунгусы — лишь пригнанные к избирательным урнам полицией. Вероятность эта увеличивается еще более, если принять во внимание, что в Якутской области мы имеем: из якутов мужчин 98, 9 % неграмотных, из якуток 99,9 % (!), из якутов обоих полов 99, 4 %, тогда как среди русских только (!) 62 % среди мужчин и 84 % среди женщин. Грамотность тунгусов еще ниже, спускаясь до 0, 2 % для мужчин и 0, 1 % для женщин; как ни невероятны эти цифры, но они верны, по крайней мере, по данным переписи 1897 г. Поголовная грамотность не необходима для пользования правом голоса — это совершенно бесспорно; но поголовная безграмотность или, в особенности, поголовная безграмотность определенных групп населения с обособленными интересами делает возможность правильного пользования правом голоса крайне проблематичной. При этом грамотность подрастающего поколения в общем очень немного выше, чем грамотность взрослого населения, и рассчитывать на помощь грамотных школьников в данном случае не приходится. Придется якутам и тунгусам обращаться к помощи русских. И вот, в результате, от Якутской области будет избран, может быть, исправник или священник.

Еще хуже в этом смысле распределение населения в Приморской области. Эта последняя имеет 223 000 жителей и тоже может рассчитывать лишь на 1 депутата в парламент и 2 депутатов в Учредительное собрание. Там мы имеем: 113 000 русских, 30 000 китайцев, 24 000 корейцев, 20 000 тунгусов, 10 000 чукчей, 8 000 гиляков, 4 000 камчадалов, 2 000 японцев. Даже вычеркнув из этого числа тех жителей, которые не принадлежат к числу российских подданных, все-таки мы не можем себе представить, как это разрозненное, чуждое друг другу, непонимающее друг друга население будет производить общие выборы.

Против этого возражают: что значит пяток лишних представителей в парламенте или Учредительном собрании, состоящем из 600—900 представителей; они тонут в нем. Неужели из-за опасности иметь нескольких депутатов, избранных неправильно, избранных людьми, не понимающими, что они делают и даже избранных при повальном абсентеизме избирателей и при грубом, наглом давлении со стороны полиции ли, купечества ли, или кого бы то ни было, — неужели из-за этой опасности следует отказываться от принципа всеобщности или, по крайней мере, нарушать чистоту этого принципа? Да уверены ли вы, что во всей остальной России выборы будут происходить с соблюдением полной законности, вне всякого давления и при полном понимании со стороны всего населения?

Это возражение несомненно очень серьезно, хотя и опасность, которую оно парирует, не менее серьезна. Опасность не только в том, что несколько депутатов будут не соответствовать желаниям избирателей; она состоит еще в том, что какой-нибудь пришлец — будь то бывший или настоящий полицейский, священник, бывший уголовный ссыльный, торговец, эксплуататор, — избранный таким путем в Якутской или Приморской области, будет говорить от лица именно тех якутов, камчадалов или гиляков, которых он так безжалостно, так систематически спаивает, эксплуатирует и в дополнение ко всему сифилизирует; он будет говорить, и, избранный формально ими, он будет заставлять парламент прислушиваться к своим речам как к голосу этой забитой и неизвестной парламенту окраины. И, может быть, его слова будут иметь результаты, которые поведут к дальнейшей эксплуатации этой местности.

Но этого мало. Против распространения на эти местности избирательного права говорит еще одно соображение, вряд ли опровержимое, — именно полная техническая невозможность произвести в них выборы. В самом деле, в Якутской области мы имеем 269 000 населения, разбросанного на территории в 3 469 000 кв. верст, т.е. почти равной всей Европейской России, во множестве поселков, насчитывающих по 3—50 жителей (с ничтожным числом селений более населенных). Поселения отстоят друг от друга на сотни верст, в лучшем случае на десятки верст. Чтобы выборы были сколько-нибудь правильны, хотя бы внешним образом, нужно устроить особое избирательное бюро для подачи голосов, по крайней мере, в половине этих селений. Только тогда участки с одним бюро будут иметь не более, чем 50-веретные расстояния; только при таком условии можно рассчитывать на то, что избиратели в сколько-нибудь значительном числе явятся к избирательным урнам — и то, конечно, при условии, что они будут понимать и интересоваться этой процедурой; но это последнее условие мы теперь оставляем в стороне. Следовательно, на Якутскую область понадобится около 1 000 избирательных бюро, на Приморскую, вероятно, еще больше. Каждое, избирательное бюро должно состоять из 4 членов и, кроме того, каждое предполагает, по крайней мере, по одному агенту от каждой политической партии, борющейся здесь; считая, что будет выступать в этих местах не более, чем по 2 кандидата, мы имеем для каждой из этих областей по 6 000 членов бюро и агентов партий. Где мы возьмем такое число не только грамотных, но и не лишенных некоторого образования людей? Нельзя забывать, что по общему правилу, из которого нельзя делать исключений, члены избирательного бюро не должны получать вознаграждения. Конечно, я говорю о вознаграждении из средств государственных или общественных учреждений: политическим партиям не может быть возбраняемо выдавать содержание посылаемым ими агентам, пожалуй, даже и членам избирательных бюро, поскольку они назначаются партиями.

Нет никакого сомнения, что на Приморскую и на Якутскую область не найдется достаточного числа местных людей, которые могли бы исполнять эти обязанности. Не местные люди без вознаграждения туда не пойдут, а платить им ни одна партия не найдет возможным, ибо издержки совершенно не будут вознаграждаться крайне слабой надеждой провести одного лишнего депутата. Но если даже и найдутся такие пришлые люди, то здесь они будут мало полезны. Как члены избирательного бюро, так и агенты должны быть непременно людьми, хорошо знающими местность и местных жителей. Иначе они совершенно не в состоянии исполнять своих обязанностей.

В таком же положении находится значительная часть Архангельской губернии. Вот, например, на Новой Земле с ее 90 жителями и территорией в 80 000 кв. верст, т.е. превышающей территорию Баварии или Бельгии, не может быть создано не только ни одного избирательного округа, но даже ни одного сколько-нибудь порядочного участка, по крайней мере, участка, который стоил бы посылки туда 4-х членов бюро и 2-х агентов партий.

Конечно, лишение кого бы то ни было права голоса есть явление в высшей степени печальное. С ним мирятся, как мы сказали, Соединенные Штаты и Норвегия, но, разумеется, это не является оправданием для подобной меры. Названные государства, однако, в этом руководствуются не технической невозможностью произведения выборов, а исключительно недостаточною культурностью населения. Несмотря на вышеприведенные соображения, я в конце концов не решился бы, вероятно, рекомендовать лишать права голоса хотя бы самоедов, гиляков или юкагиров только по этой причине, но техническая невозможность производства выборов принуждает к этому.

И так как я решаюсь на это только в силу технической невозможности, то я предлагаю лишение права голоса не определенных людей, не определенной народности, а только определенные местности. Если самоед из Печерского края прибывает в Архангельск во время составления избирательных списков и остается там до окончании его, то он по предлагаемой мною системе правом голоса пользуется. Тот же самоед, прибывший с оленями в Петербург и возящий на них детей, точно так же пользуется правом голоса. Лишаются права голоса не самоеды, а Новая Земля и Печерский край, следовательно, также и русские, ее населяющие.

На какие же местности не должно быть распространено избирательное право? Ответ на этот вопрос должен быть двоякий. Для выборов в парламент лишены права голоса должны быть лишь очень и очень немногие местности, а именно, по моему мнению, только Верхоянский, Вилюйский, Колымский, Олекминский округи (уезды) Якутской области, север Приморской области, север Енисейской, Тобольской, Томской губерний, а также Кольский, Мезенский и Печерский уезды Архангельской губернии и в среднеазиатских владениях Уральская область по левому берегу Урала.

Но производство выборов в Учредительное собрание представляет еще некоторые особенные трудности. Дело в том, что время не ждет, выборы должны быть произведены немедленно и с весьма значительной быстротой. Если нормальный избирательный период для выборов в парламент длится 4 месяца, и это не представляет большой беды, то созыв Учредительного собрания не может быть отлагаем на такой долгий срок (считая с момента, когда он будет решен). Между тем, в местностях с крайне редким населением избирательная процедура требует очень большого срока. Если мы имеем избирательные участки одного избирательного округа, отдаленные от центра округа на 600 верст при плохих путях сообщения, то сведения о результате выборов в участках могут быть доставлены в центр не менее, чем в неделю. Окружное бюро может известить участковые бюро лишь по прошествии еще одной недели. Итого, следовательно, расстояние между главными выборами и перебаллотировками, полагая несколько дней на подготовление к перебаллотировке, как известно, требующей всегда специальной агитации, должно длиться не менее, чем 3 недели. Между тем, при выборах в Учредительное собрание мы обязательно в целях скорости должны сократить этот срок до 2 недель. То же самое имеет место и при составлении избирательных списков. Всякая жалоба на деятельность участковых избирательных бюро идет до окружного избирательного бюро не менее недели; для наведения всяких справок с целью проверки жалоб окружное бюро должно истратить еще 2 недели. Итак, составление избирательных списков и их проверка должны требовать не менее 3-х месяцев. При выборах в парламент это не представляет особенной беды: списки там постоянные, пополняемые раз в год независимо от выборов и только слегка приспособляемые для выборов. Но для предстоящих первых выборов мы обязательно должны сократить этот срок до 6 недель. Ввиду этого для выборов в Учредительное собрание мне кажется необходимым лишить права на представительство еще всю Якутскую область, север Иркутской губернии, всю Приморскую область с Сахалином, всю Амурскую область, Калмыцкую степь и Киргизскую орду Астраханской губернии и территорию кочующих народов на Кавказе.

Весьма возможно, что Учредительное собрание, в котором даже и при этих изъянах будут представители различных окраин и почти всех народностей, населяющих Россию, избранные, надо надеяться, действительно населением и действительно свободно, весьма возможно, что это Учредительное собрание, чуждое каких бы то ни было централизаторских стремлений, решится распространить избирательное право на некоторые из указанных здесь местностей. Быть может, оно сумеет составить избирательный закон, на основании которого возможны будут выборы и в этих местах. Это, впрочем, не представит особенной трудности, потому что тогда уже можно будет не торопиться в такой степени, как мы торопимся теперь. Тогда можно будет произвести дополнительные выборы и избранные на них депутаты пополнят Учредительное собрание. Возможно также, что Учредительное собрание решится сократить число местностей, в которых, по нашему мнению, не могут происходить выборы членов парламента, и, несомненно, конечно, что с течением времени число этих мест будет все уменьшаться и уменьшаться. Чем скорее они исчезнут, чем скорее блага всеобщего избирательного права распространятся на всю Россию, тем, конечно, лучше. Но из желания ускорить это распространение создавать избирательную комедию вместо выборов мне кажется совершенно неправильным.

III. Избирательный округ

Профессор Кузьмин-Караваев в своем цитированном выше докладе о введении представительных учреждений в России предлагает взять в основу избирательного округа существующую административную единицу, именно, уезд.

Другие указывают на губернию. Нет никакого сомнения, что существующее административное деление должно быть так или иначе принято в основание при распределении России на избирательные округа, в особенности вначале, но, тем не менее, избирательный округ не должен совпадать ни с уездом, ни с губернией, представляя из себя самостоятельную единицу. Уезды у нас слишком разнообразны по своей величине, чтобы признание права избрания одного народного представителя за каждым уездом не было вопиющей несправедливостью. Мы имеем уезды в 29 000 (Пинежский Архангельской губернии), в 41 000 жителей (Малоярославецкий Калужской губернии), не говоря уже о еще меньших уездах на окраинах (на Кавказе и в Сибири), даже в тех местах, в которых, по нашему мнению, следует произвести выборы немедленно, — с одной стороны, и Глазовский (Вятской губернии) с 373 000 жителей, Житомирский с 434 000 жителей, Таганрогский — 412 000 жителей. Херсонский — 585 000, Елисаветградский — 613 000 и т.д., с другой стороны, не говоря уже о таких уездах, как Петербургский или Московский.

Избирательные округа должны быть по возможности равны — это ясно само собою, но как велики должны быть они?

В Германии и во Франции в основание для разделения страны на избирательные округа положена цифра 100 тысяч душ населения, причем, впрочем, этою цифрою пользуются там различным способом. Во Франции каждый административный округ или уезд (arrondissement), имеющий менее 100 тысяч жителей, составляет один избирательный округ; уезд, превышающий 100 тысяч жителей, делится на два избирательных округа; превышающий 200 тысяч, делится на три и т.д.; таким образом, избирательный округ имеет от 50—100 тысяч жителей. В Германии при ее разделении на округа в 1867— 1871 гг. основою деления была принята тоже цифра 100 тысяч, но с тем, что половина сотни тысяч не дает права на добавочного представителя; таким образом, число жителей избирательного округа должно было колебаться между 75—150 тысячами жителей; менее 100 тысяч допускалось в теории только в тех государствах, входящих в состав Германской империи, которые сами не достигают этой нормы (Вальдек, Рейс и др.), но неизбежно должно было допускаться и тогда, когда государство (или даже провинция Пруссии) в 151 000 жителей делилась на 2 округа, в 251 000 на три и т.д.

Имея в виду, что Учредительное собрание по своему численному составу может быть многочисленнее, чем палата представителей, и что, следовательно, избирательный округ для него должен быть меньше, я предлагаю следующую систему.

За основу для деления России на округа для выборов в Учредительное собрание я принимаю тоже 100 000 жителей, но, конечно, не на французский манер и даже не на германский, потому что первый привел бы к созданию почти 2 000 округов, а второй — значительно более тысячи. Я думаю, что уезд, имеющий менее 100 000 жителей, должен быть соединен с другим или другими уездами, чтобы составить вместе не менее 100 000 жителей, и из них следует образовать один избирательный округ. Уезды, имеющие более 200 000 жителей, должны быть разделены на два округа; .имеющие более 300 000 жителей — на три и т.д. Города, имеющие не менее 100 000 жителей, должны быть выделены из состава уездов и образовать отдельные избирательные округа по тому же принципу. При таком принципе получится несколько менее 1 000 избирательных округов, и будущее народное собрание будет, следовательно, состоять из 954 представителей*. Для избирательного округа в постоянный парламент следует взять более высокую норму, примерно 200 000 жителей. Административной основой для деления страны на избирательные округа вследствие увеличения нормы должен быть признан уже не уезд, а губерния или соответствующая ей область (в Сибири, на Кавказе, в Средней Азии). Половина двухсот тысяч не дает права на второго представителя, так что губернии до 300 тысяч жителей должны состоять из одного избирательного округа, губерния свыше 300 тысяч и до 500 тысяч жителей должна делиться на два избирательных округа, 500—700 тысяч жителей на три, 700—900 тысяч жителей на четыре и т.д. Города свыше 125 тысяч каждый выделяются для целей выборов из состава губерний и составляют один или несколько отдельных городских избирательных округов, образуемых на указанных для губерний основаниях.

______________________

* Европейская Россия — 724
В том числе городских — 39
Польша 69 — 9
Кавказ 71 — 2
Сибирь 35 — —
Средняя Азия 55 — 1
Итого — 954 округа
В том числе городских — 51

______________________

Конечно, при разделении губерний на округа нужно по возможности пользоваться уже существующим делением губерний на уезды: два или три уезда могут быть соединяемы в один округ; один уезд может быть делим на два или три округа; но разные части различных уездов не должны составлять одного округа. При этой системе палата народных представителей должна состоять из 628 членов и быть, таким образом, второю по своему численному составу из ныне существующих соответственных палат (после английской палаты общин).

При такой системе деления округов приходится допустить колебания в численности населения округов в довольно широких размерах: от 125 до 300 тысяч жителей, но они являются совершенно неизбежным результатом, во-первых, чрезвычайного численного разнообразия нынешних административных единиц — губерний, областей и уездов, и во вторых, безусловной необходимости считаться с ними. Конечно, в будущем возможно изменение границ губерний и уездов, и в связи с ним неизбежно изменение границ и числа избирательных округов. Но пока приходится строить на том, что существует в наличности.

В самом деле, ведь заведование выборами лежит на органах самоуправления, приуроченных к определенным территориальным единицам.

Вполне сознавая неудобство и даже принципиальную неправильность неравенства избирательных округов, совершенно устранить его нет практической возможности; во всяком случае, оно по настоящему проекту далеко не достигает тех размеров, как например, в Германии.

Выделение больших городов, достигающих низшей нормы избирательного округа, является требованием практического удобства.

Существует мнение, что города, будучи более культурными центрами, должны пользоваться некоторой привилегией сравнительно с деревней; например, при, деревенском округе в 125—300 тысяч жителей города должны являться отдельными округами уже при 50 или 75 тысяч, и городской округ не превышает 150 или 200 тысяч жителей. Этот взгляд положен, между прочим, в основу проекта избирательного закона, напечатанного в № 180 «Русских ведомостей». Конечно, города культурнее деревень, и мы можем ожидать от них выборов, более соответствующих истинным требованием времени. Так думаем и мы, но кто дал нам право наделять кого-либо преимущественными правами в зависимости от наших личных взглядов? Нельзя же забывать, что избирательное право во всех его практических применениях явится результатом ожесточенной борьбы. Стоит нам нарушить требования равенства и элементарной справедливости в интересах более культурных городов, как будет выставлено противоположное требование — преимущественных прав землевладения, имущества, деревни и т.д. в интересах устойчивости государственного порядка, незыблемости основ и т.д. и возражать на это требование будет трудно.

Распределение и установление избирательных округов для парламентских выборов должно быть производимо и изменяемо в законодательном порядке, т.е. самим парламентом, а в первый раз — Учредительным собранием. Разделение на округа для Учредительного собрания должно быть произведено тою властью, которая созывает Учредительное собрание.

IV. Избирательные участки

Избирательный округ с точки зрения избирательной техники, конечно, не представляет неделимого целого. Не могут избиратели из целого уезда, а тем паче из нескольких уездов, собираться в одно место для производства выборов. Для них избирательный округ делится на небольшие территориально (чтобы не затруднять избирателей необходимостью идти издалека) и небольшие по числу жителей (чтобы все могли успеть подать голос без излишней толкотни) избирательные участки, в которых и производятся выборы. Максимальная норма избирательного участка в Германии — 3 500 жителей, следовательно, 700 (приблизительно) избирателей*; в действительности участок почти никогда, даже в городах, не достигает и этой нормы; Берлин, состоящий из 6-ти избирательных округов, делится более чем на 700 избирательных участков; в среднем, следовательно, на участок приходится немного более 2 000 человек, а в деревнях и того меньше. Норма эта принята в Германии; для нас она, конечно, слишком мала, так как потребовала бы затраты слишком большого количества сил на образование состава участковых избирательных бюро. Для определения нормы избирательного участка можно руководствоваться следующими соображениями. Избирательная процедура должна по общему правилу длиться не более одного дня, в течение которого все избиратели должны успеть подать голос; сле-довательно, на участок должно приходиться не более 3 250 избирателей. При голосовании мужчин и женщин старше 21 года на каждые 100 жителей приходится приблизительно 50 избирателей, следовательно, участок не должен по общему правилу превышать 2 500 жителей**. В действительности в городах он может достигать этой нормы; но в деревнях или, в особенности, на редко населенных окраинах он должен быть еще меньше по числу жителей, так как нельзя требовать, чтобы избиратели шли в избирательное помещение более, чем за 15—20 верст. Известный проект Избирательного закона Российской империи, о котором я говорил выше, счел нужным назначить также и минимальную границу избирательного участка, именно, 25 избирателей. Составители проекта, очевидно, руководились соображениями, что при меньшем числе фактически не может быть сохранена тайна выборов. Действительно, на Западе Европы принято по большей части, что в избирательном участке производится не только подача голосов, но и подсчет их, а если из избирательной урны вынуто всего 5, 10, 15 избирательных бюллетеней, то нетрудно бывает сообразить, кто как голосовал, и тайна голосования обращается в фикцию. Но это может случиться и в участке с 30, 35 или 40 лицами, имеющими право голоса. Представим себе, что из 40 избирателей подали голос только 10 (а это вполне возможно в глухих местах***); в таком случае после вскрытия избирательных конвертов и прочтения избирательных бюллетеней не трудно будет догадаться, как голосовал тот или другой избиратель. Чтобы предупредить такое обращение тайны голосования в фикцию, нет надобности во что бы то ни стало увеличивать размеры участка, для чего территориальные условия могут иногда представлять непреодолимые препятствия; вполне достаточно, если в участках, где подано менее 25 голосов, сколько бы там ни числилось лиц, имеющих право голоса, участковые избирательные бюро ограничились подсчетом общего числа избирательных бюллетеней и сверкой его с общим числом избирателей, подавших свои голоса. Затем оно должно отсылать эти бюллетени в окружное (или, пожалуй, в соседнее участковое) бюро, где они смешиваются с такими же бюллетенями, полученными из таких же Других участков, после чего конверты могут вскрываться без всякого опасения: тайна голосования будет сохранена без стеснения практики излишней регламентацией закона.

______________________

* При возрастном цензе в 25 лет и при голосовании исключительно мужском на 100 жителей приходится 20—21 лиц, имеющих право голоса; при голосовании обоих полов и при возрастном цензе в 21 год их должно быть около 50 (прим. В. ВоЭовозова).
** Я в своем проекте несколько удлиняю (сравнительно с германским) время, в течение которого происходят выборы, именно, вместо 9 часов (с 10 утра до 7 вечера), предлагаю 12. В 12 часов 1 250 избирателей могут подать голос, в особенности если принять во внимание неизбежный абсентеизм некоторой их части
*** В Германии в 1871 г. голосовало всего 51 % избирателей; но это средняя цифра по всей Германии; в отдельных округах она спускалась значительно ниже, доходя иногда до 19 % (в двух округах, именно Munster 2 и Oldenburg 2); лишь потом, начиная с 1874 г., абсентеизм избирателей стал заметно уменьшаться, однако, в отдельных округах он и в позднейшие времена был очень велик; так во 2-м Ольденбургском округе участие избирателей в выборах определилось в 1878 г. в 17, 9 % — минимальная цифра, до которой падало участие избирателей в Германии. В Австрии оно бывает еще меньше, но там это объясняется отсутствием всеобщего голосования. Но и при наличности всеобщего голосования, если в целом округе участие избирателей может выразиться цифрой 17, 9 %, то в отдельном участке в некоторых случаях оно может падать еще ниже.

______________________

Из этого, конечно, не следует, чтобы такие микроскопические участки должны были встречаться часто; ведь устройство каждого участка требует затраты сил нескольких человек, и потому участки с менее, чем 300 избирателей должны признаваться ненормальными, но по исключению возможными и даже необходимыми.

V. Легальные кандидатуры и их отсутствие

В Англии баллотироваться на выборах в парламент могут только люди, кандидатура которых выставлена, по крайней мере, десятью избирателями. Эта кандидатура должна быть заявлена избирательному бюро и официально распубликована. Если какой-либо избиратель тем не менее подаст голос за кандидата, в округе не выставленного, то его голос признается недействительным и никакого влияния на исход выборов не имеет. Если в округе предложена только одна кандидатура, то выборы не производятся и кандидат признается избранным без них.

В Германии, напротив, таких (легальных) кандидатур не существует. Кандидаты на выборах, конечно, тоже выставляются политическими партиями, но закон и избирательные бюро этих кандидатур не признают. Каждый избиратель волен подавать голос за кого ему угодно — как за кандидата выставленного, так и за кандидата не выставленного, и все голоса считаются одинаково.

И та, и другая система имеет свои преимущества и свои недостатки. Система легальных кандидатур вносит более строгую систему в избирательную процедуру и уменьшает, почти уничтожает число так называемых раздробившихся голосов, т.е. голосов, поданных за лиц, не выступивших в данном округе. Кроме того, при ней возможно представить кандидатам или поддерживающим их партиям известные права по контролю за процедурой выборов.

Зато в некоторых случаях она может излишне стеснять свободу избирателей. Кандидатом официально не может быть выставлено лицо, например, сидящее в тюрьме за тяжелое (с точки зрения закона) преступление. Между тем иногда население бывает заинтересовано в том, чтобы посредством подачи за него голосов выразить протест против ареста и осуждения политического деятеля. Конечно, если такое лицо будет избрано, то выборы будут признаны несостоявшимися и будут назначены новые. Но, тем не менее, протест состоялся и иногда даже достиг своей ближайшей цели.

Дорожа и той, и другой стороной избирательной процедуры, т.е. контролем за ней кандидатов и полной свободой избирателей, следует остановиться на системе смешанной; другими словами, следует признать систему легальных кандидатур (заявленных официально), но вместе с тем предоставить избирателям право голосовать и за лицо невыставленное. Что за беда, что некоторое количество голосов упадет на таковое лицо, по большей части не имеющее шансов быть избранным, и пропадет без пользы для исхода выборов; это случилось бы и при строгом соблюдении требований легальных кандидатов, но только в другом смысле: те же голоса все-таки будут поданы за кандидата невыставленного, и разница будет только в том, что в последнем случае соответственные бюллетени будут просто признаны недействительными, — различие чисто статистическое, которое не имеет значения. Но отказаться от системы легальных кандидатур, в особенности для выборов в Учредительное собрание, мы не можем в силу того, что мы желаем при помощи легальных кандидатур создать особенную систему контроля за процедурой выборов и особенный орган для составления избирательных бюро.

VI. Избирательное бюро

Выборами заведуют особые органы: избирательные бюро, окружные (в округах) и участковые (в участках).

В задачи окружного избирательного бюро входит прежде всего разделение избирательного округа на избирательные участки. Затем на нем лежит контроль за деятельностью участковых избирательных бюро, далее окончательный подсчет и суммирование голосов, поданных за разных кандидатов, и, наконец, провозглашение результата выборов.

Составление избирательных списков, нахождение и приспособление помещений для избирательной процедуры, самое ее производство и в большинстве случаев, подсчет голосов, поданных в участке, лежит на участковом избирательном бюро (за исключением указанного выше случая).

Из кого же должно состоять и кем должно назначаться или избираться избирательное бюро? На этот вопрос сравнительно нетрудно ответить, пока он ставится в применении к парламентским выборам. Члены каждого избирательного бюро — а их должно быть не менее четырех в каждом бюро, так как присутствие должно состоять, по крайней мере, из трех и так как необходимо считаться со случайным отсутствием одного, — должны назначаться органами местного самоуправления, земствами и думами по принадлежности, и притом либо непосредственно общими собраниями земства и думы, либо, скорее, их исполнительными органами, т.е. управами. Так как округ является единицей, по большей части объединяющей в себе несколько уездов, то члены окружных бюро должны назначаться губернскими земствами (или в чисто городских округах городскими думами), опять-таки скорее всего лице управ. Так как участок всегда меньше уезда, то участковые избирательные бюро должны назначаться уездными и городскими управами по принадлежности.

Но такой состав бюро будет возможен только тогда, когда по всей России будут существовать земские и городские учреждения, т.е. когда местное самоуправление будет распространено на всю Россию, а гарантировать беспристрастие в ведении дела он будет только тогда, когда думы и земства будут органами не «земли», а народа, не землевладения или иной собственности, а людей, другими словами, когда они будут избираться всеобщим и равным голосованием. Следовательно, надо думать, при действии нового режима. В настоящее время доверить назначение избирательных бюро нынешним думам было бы несколько рискованно, а там, где их нет, и невозможно. Хотя думы, а тем более земства вовсе несходны с ненавистной всем бюрократической машиной, но все-таки они в настоящее время являются избранниками лишь одной и притом небольшой части населения. Возложение на них этой важной функции неизбежно заставит значительную часть населения относиться к будущим избирательным бюро с известным недоверием, что само по себе подорвет их значение и может направить на неправильную дорогу.

Следовательно, для выборов в Учредительное собрание необходимо изобрести другую систему. Во всяком случае, мы должны создавать избирательное бюро из имеющегося в наличности или ожидаемого с уверенностью материала. Кому же должны мы доверить обязанность составлять его?

Волей-неволей мы должны поручить нынешним земствам (в городах думам) назначение председателей окружных бюро, потому что председатель окружного избирательного бюро открывает избирательный период в данном округе и, следовательно, должен существовать как определенное должностное лицо до их начала. В губерниях, где не .существует земства, назначение председателей избирательного бюро нужно поручить непосредственно той власти, которая будет созывать Учредительное собрание. Но для того, чтобы гарантировать беспристрастие избирательного бюро, мы должны пополнить его состав членами, назначенными или выбранными как-нибудь иначе.

Вот тут-то нам и приходят на помощь установленные нами легальные кандидатуры. Председатель окружного избирательного бюро назначается за 2 месяца до выборов. Не более, чем за 7 недель до выборов ему должны быть сообщены имена всех кандидатов, выставляемых в данном избирательном округе. Каждая группа избирателей, которая выставляет кандидата (т.е. фактически каждая политическая партия, так как группы избирателей, рекомендующие кандидатов, действуя не от имени партий, могут являться лишь в виде редкого исключения) назначает также и одного или двух членов окружного избирательного бюро и сообщает председателю бюро их имена. Председатель избирательного бюро приглашает их на общее совещание, и окружное избирательное бюро, таким образом, готово. Оно состоит, следовательно: 1) из председателя, назначенного либо земством или думой, либо властью, созывающей Учредительное собрание, и 2) из трех или более членов, являющихся представителями всех борющихся в данном округе партий. Избирательное бюро, следовательно, составлено с возможным беспристрастием.

Неудобств такого составления избирательного бюро отрицать нельзя. Прежде всего неудобно составлять немноголюдное собрание из людей, быть может, друг друга ненавидящих и во всяком случае друг другу политически враждебных. Далее, такое избрание допускает возможность злоупотреблений. Какая-нибудь партия, например, консервативная, выставит в каком-нибудь округе фиктивным образом 20 своих кандидатов. За 19 из них она не будет вести агитации, и потому эти кандидаты будут для нее безвредны в смысле отвлечения голосов от главного кандидата. Но зато она получит возможность заполнить избирательное бюро 20 своими сторонниками, которое, таким образом, будет органом всего одной партии. Конечно, враждебная ей партия может нейтрализовать эту махинацию совершенно таким же способом, но вряд ли подобные приемы могут содействовать возвышению достоинства политической борьбы.

С этим, однако, приходится мириться, потому что всякое иное бюро в настоящее время неизбежно будет возбуждать недоверие.

Участковые избирательные бюро должны составляться таким же способом: председатель должен назначаться окружным избирательным бюро, если же оно не сможет сойтись на одном лице, то его председателем, а члены — теми же партиями или группами, которые выставили своих кандидатов.

VII. Избирательные списки

Избирательные списки, на основании которых производятся выборы, являются в большинстве государств постоянными; они пересматриваются раз в год в определенные месяцы года; обязанность их ведения лежит на органах местного самоуправления. В других странах избирательные списки составляются заново перед каждыми выборами, и обязанность их составления лежит на избирательном бюро. Нет никакого сомнения, что постоянные списки имеют большее преимущество перед списками, составленными ad hoc [Специально (лат.)], конечно, при условии, чтобы они, кроме ежегодной проверки, еще раз проверялись, пополнялись и исправлялись перед самыми выборами. Перемены в составе народонаселения, происшедшие в течение года, сравнительно незначительны, и пересмотр списков при таких условиях сравнительно легок. Мы думаем, что и для России для парламен-тских выборов нужно остановиться на этой системе. Она тем удобнее, что пересмотр списков при ней лежит на обязанности постоянно функционирующего учреждения, имеющего связь с данной местностью и поневоле принужденного следить за всеми переменами, происходящими в ее жизни. К тому же, те же списки могут служить и для других целей: для местных выборов и для составления списков присяжных заседателей.

В настоящее время, однако, таких списков еще нет. Их следует, стало быть, не исправить, а составить в первый раз. Постоянно действующие органы, которые могли бы совершить эту работу, существуют в одной части России, следовательно, составление списков должно быть приурочено к моменту Учредительного собрания и поневоле возложено на тот орган, который будет заведовать вообще процедурой выборов...

VIII. Время выборов

Выборы должны происходить непременно в один и тот же день во всем государстве. Так это принято повсюду, где избирательная система построена на вполне демократических основах. Когда выборы назначаются в разные дни в различных частях государства, как это имеет место в Англии и в Австрии, то они происходят не в равных условиях. В местностях, где выборы начинаются, их результат в остальнои части страны еще неизвестен; в других местностях, где они назначаются под конец, он уже известен, и выборы происходят поэтому под действием фактора, который не существовал в округах, стоящих на первой очереди, но который в то же время может оказать сильное влияние на исход выборов. Право назначать выборы в разные сроки дает, таким образом, власти в руки некоторое орудие воздействия на них, пользуясь которым она может влиять на исход выборов.

Выборы должны происходить, по общему правилу, не более одного дня. Это обусловливается уже тем, что непрерывное заседание, с возможностью отлучаться лишь на самые короткие сроки и только по очереди, в течение 12 часов подряд в один день и еще раз 12 часов подряд в следующий день может оказаться непосильным для избирательного бюро. Если выборы длятся 12 часов с 8 часов утра до 8 часов вечера и если при этом они назначены на воскресный день, как это имеет место во Франции, в Швейцарии и многих других странах, и как оно должно быть в интересах правильности выборов, то срок этот достаточен, чтобы все или почти все, кто желает, подали свой голос.

Перебаллотировки в большей части стран назначаются через неделю после выборов. Громадность расстояний в России делает необходимым удлинение этого срока, по крайней мере, если выборы будут происходить повсеместно. Даже в Германии с ее густым населением и с ее хорошими путями сообщения результаты выборов в некоторых более глухих местностях делаются известными лишь на второй, на третий и иногда даже на четвертый день после выборов. В России получить сведения из всех участков можно будет лишь через несколько дней; через несколько дней, следовательно, можно рассчитывать установить общие результаты избрания в данном округе. Между тем, к перебаллотировке нужно приготовиться точно так же, как и к главным выборам, и поэтому трехнедельный срок нам не кажется чрезмерным. Не забудем, что, например, в Амурской области более отдаленные деревни отстоят от Благовещенска более чем на 600 верст, при путях сообщения, в некоторые месяцы года совершенно непроездных.

Для выборов в Учредительное собрание на такие местности, как Амурская область, мы права голосования не распространяем. Поэтому мне кажется возможным сокращение этого срока до 2 недель.

IX. Порядок выборов

Для выборов приспособляется помещение, всего удобнее в школе, в камере судьи или вообще в каком-либо присутственном месте, наконец, и в частном доме. В избирательном помещении должен висеть на видном месте список кандидатов, выставленных в данном округе, с подписями рекомендовавших каждого из них лиц, и только; все предметы пропаганды', как то: прокламации и манифесты партий или их кандидатов, должны быть безусловно запрещены в нем, так же как произнесение речей, и какие бы то ни было приемы убеждения или уговаривания избирателей. Но все это вполне и безусловно допускается перед избирательным помещением, где могут стоять агенты партий, предлагая каждому входящему напечатанные бюллетени с именем их кандидата.

В избирательном помещении должен находиться баллотировочный ящик или урна с узким отверстием для вбрасывания в него избирательных бюллетеней в конвертах: ящик, напоминающий почтовые ящики. Хотя избирательные бюллетени должны вкладываться в конверты, но все-таки собирать эти конверты на открытой тарелке или в шапках значит оставлять место для подозрений по адресу бюро во всякого рода недобросовестных приемах (скрадывании одних, подбрасывании других бюллетеней).

Кроме того, в избирательном помещении должно находиться одно, два или три особых отгороженных ширмами помещения. Там не должно быть никого, и вход туда должен быть только один — из общей избирательной комнаты. Входя в общее помещение избирательного бюро, избиратель громко называет свою фамилию. Бюро справляется в избирательном списке, имеет ли он право голоса в данном участке и не является ли он сюда уже вторично, отмечает в избирательном списке об его явке и затем вручает ему особенный конверт с казенною печатью. Избиратель удаляется за ширмы, там вкладывает свой избирательный бюллетень в конверт и затем передает его председателю, который на глазах у всех опускает его в урну.

При таких предосторожностях, и только при них, голосование является действительно тайным. Если нет такого закрытого помещения, то я могу вручить избирателю, входящему в комнату, свой избирательный бюллетень и потребовать от него, чтобы он дошел до избирательного ящика, держа этот бюллетень в своей руке. Я всегда имею возможность следить, не подменил ли он его другим. Между тем, если избиратель обязательно должен зайти за ширмы, то у меня уже не будет ни малейшей уверенности в том, что он действительно положит в конверт тот бюллетень, который я ему вручил, а не другой, принесенный им из дома или написанный там же, за ширмами, вне надзора бдительного ока человека, желающего произвести давление на совесть избирателя.

В России на земских выборах установилась система баллотировки шарами. Всякий, кому приходилось иметь дело с этой системой, знает, что она, во 1-х, отличается крайней медленностью, во 2-х, в большинстве случаев дает возможность следить за тем, как баллотирует избиратель, и даже производить на него давление окриками: «суй направо», «суй налево», и в 3-х, наконец, что при ней иногда 2 или 3 человека одновременно получают большинство белых [шаров]. Из всех парламентских стран только Греция и Сербия до сих пор держатся баллотировки шарами, но и там она уже осуждается общественным мнением и, вероятно, доживает свои последние дни. Всюду принята система голосования избирательными записками (называемыми обыкновенно избирательными бюллетенями), и она же должна быть принята и у нас. В особенности она является необходимой, если признать право каждого избирателя голосовать и за человека, в данном округе кандидатом не выступающего.

Безграмотность населения нисколько, конечно, не мешает баллотировке записками. Ведь у всякого безграмотного мужика и у всякой безграмотной бабы есть сын-школьник или дочь-школьница, которые могут написать записку. У всякого, наконец, есть знакомые, на которых он может положиться. Наконец, в этом нет никакой надобности: избирательные записки, хотя по закону они могут быть писанными, в действительности почти никогда не пишутся: они печатаются и раздаются избирателям агентами партий. Они раздаются массами во время предвыборной агитации и вновь раздаются в день выборов перед самым избирательным помещением. Избирателю нужно только запомнить, что в правый карман он сунул бюллетень кандидата А, а в левый карман бюллетень кандидата Б, и когда он зайдет за ширмы, положить в конверт именно тот бюллетень, который для него желателен.

Но закон неизбежно должен обставить внешнюю форму бюллетеня очень точными и чисто формальными требованиями и строго требовать их соблюдения.

Бюллетени должны писаться или печататься непременно на белой бумаге; на них должно быть написано или напечатано имя кандидата, его звание, пожалуй, его адрес; но всякие другие надписи, замечания, пометки строго запрещаются; простой крестик, черта, которою подчеркнуто имя кандидата, или даже клякса неизбежно делают бюллетень негодным. Это объясняется тем, что всякие внешние знаки могут быть знаками условными, долженствующими показать кому-нибудь, как голосовал данный избиратель, и засвидетельствовать, что он исполнил свое обещание голосовать за то или другое лицо. Бюллетень с таким знаком неизбежно вызывает подозрение в том, что за ним стоит или подкуп, или какая-нибудь другая форма давления на избирателя, и потому, рискуя забраковать несколько бюллетеней, на которых эти знаки оказались случайно, законодатель должен строго запрещать их. Несмотря на всю строгость германского, швейцарского и других государств в этом отношении, число бюллетеней, признаваемых негодными, везде исчисляется всего только десятыми долями одного процента, следовательно, население легко приспособляется в этом отношении к требованиям закона при всем их кажущемся формализме. Но имя кандидата на записке может быть зачеркнуто и сверху написано имя другого; это приходится допустить, так как в силу разных обстоятельств избиратель может иметь в руках лишь один бюллетень, и ему должно быть предоставлено право заменить нежелательное ему имя именем желательным.

Все производство выборов, конечно, должно совершаться при открытых дверях под контролем общественного мнения. Каждый имеет право доступа в избирательное помещение, и по окончании выборов каждый имеет право требовать занесения в протокол его указания на ту или иную неправильность. По окончании выборов в том же участковом бюро, а в исключительных случаях в окружном бюро, производится подсчет голосов. Потом итог подсчета вместе со всеми материалами, как то; избирательными бюллетенями, протоколом, протестами и возражениями — препровождается в окружное избирательное бюро, которое суммирует полученные им данные и провозглашает результат выборов.

Если на имени какого-нибудь кандидата сосредоточилось абсолютное большинство всех поданных и признанных действительными голосов (т.е. за исключением записок, признанных недействительными, которые подсчитываются особо и в общий счет поданных голосов не вводятся), то результат выборов не возбуждает сомнения. Если голоса раздробились между тремя, четырьмя или более кандидатами, то назначается перебаллотировка между двумя первыми по числу поданных голосов кандидатами, которая производится в том же порядке; только к недействительным бюллетеням на этот раз причисляются также все те, на которых стоит имя кандидата, на перебаллотировку не поставленного.

Весь избирательный период может, таким образом, длиться: для выборов в парламент около 4 месяцев, для выборов в Учредительное собрание около 10 недель.

X. Издержки выборов

Издержки выборов естественно делятся на две группы: на издержки, производимые общественными учреждениями — правительством, земством и думами, избирательным бюро и т.д., с одной стороны, и издержки, производимые кандидатами и политическими партиями. В Англии до сих пор все издержки падают на кандидатов, в том числе, издержки по приспособлению избирательных помещений; эти последние и тому подобные издержки делятся между выступающими кандидатами поровну. Это является очень печальным остатком старины, крайне несправедливо стесняющим свободу выставления кандидатов и свободу избирательной борьбы. Само собою разумеется, что все издержки по найму, если таковой понадобится, и приспособлению помещений, по устройству избирательных урн, по печатанию списков кандидатов и конвертов, бланков для протоколов и избирательных списков должны падать на общественные учреждения, т.е. на правительство или на земства и городские думы, ни в каком случае не на кандидатов или не на партии.

Напротив того, возложить на правительство или на земство издержки самой избирательной агитации в настоящее время не представляется возможным. Быть может, в отдаленном будущем это и будет достигнуто. Но теперь для этого нет никаких прецедентов в жизни Западной Европы, которые могли бы указать способ определения таких расходов. Статистика избирательных издержек всего лучше ведется в Англии, где они падают на кандидатов, но где, вместе с тем, они контролируются и где законом 1883 г. указан определенный максимум этих издержек, колеблющийся в силу различных местных условий между 1 000 и 2 000 фунтов стерлингов. Но и там чисто личные расходы кандидата (по его разъездам и т.п.) не подлежат контролю, а они бывают очень значительны.

Таким образом, мы не знаем, во что могут обойтись будущие выборы борющимся партиям. Имеющиеся на этот счет сведения слишком отрывочны и случайны. Мы знаем, например, что выборы 1898 года обошлись в Германии социал-демократической партии в 750 000 марок, т.е. по 7 1/2 пфеннигов на каждого избирателя, записанного в избирательные списки, по 10 пфеннигов на каждого избирателя, подавшего голос, и приблизительно по 35 пфеннигов на каждого избирателя, подавшего голос за социал-демократа. Это, конечно, крайне мало и объясняется только громадным количеством дарового труда, который был истрачен социал-демократами на этих выборах. Но затем и в эту сумму не вошли расходы, произведенные, например, редакциями газет. Вероятно, вошли далеко не все расходы, произведенные местными социал-демократическими комитетами. Кроме того, в России, благодаря русским расстояниям, издержки, вероятно, будут значительные. Но против принятия избирательных расходов на счет казны или земств, кроме этой невозможности определить не только размеры расходов, но и различные формы этих расходов, так сказать, статей выборного бюджета, говорит также то, что иногда могут являться под видом партий прямо группы людей, которые будут видеть в возмещении своих избирательных расходов не что иное, как оригинальный способ заработка. Провести грань между такими агитаторами и агитаторами действительными вряд ли возможно, по крайней мере, теперь.

Мы не сомневаемся, что деньги на выборы найдутся: все равно, будут ли они падать на общественные учреждения или на политические партии, они в конечном счете будут выплачены тем же народом, но в данном случае форма выплаты их в виде добровольных пожертвований в партийные кассы нам кажется более правильной. Во всяком случае результаты выборов окупят для народа с лихвой все эти издержки.

XI. Кассация выборов

Избирательная процедура, как мы видели, во всяком случае, отличается значительной сложностью; во время нее возможны и невольные ошибки, и сознательные злоупотребления. Необходимо, следовательно, чтобы какой-нибудь авторитетный орган контролировал всю эту выборную процедуру и кассировал выборы там, где они произведены неправильно, назначая взамен их новые выборы. В большинстве стран обязанность проверки выборов и право их кассации лежит на самих парламентах. Но английский парламент не так давно изъял эту функцию из своего ведения и возложил ее на суд, и для этого он имел свои, весьма серьезные основания. Проверка выборов требует всего доступного человеку и человеческому учреждению беспристрастия и беспартийности. Таковых от парламента мы ожидать не можем; не они составляют его достоинство. И действительно, парламент лишь в редких случаях оказывается на желательной высоте для этой функции. Где бы мы ни просматривали историю проверок и кассации выборов, мы везде наталкиваемся на крайнее пристрастие и узкую партийность. Стоит вспомнить кассацию избрания социал-демократа Генриха Брауна германским рейхстагом в 1904 г., чтобы убедиться, что даже парламент, избранный всеобщей подачей голосов и притом в стране, уже сравнительно давно живущей политической жизнью, может прибегать к самым смехотворным мотивам для кассации избрания человека, принадлежащего к несимпатичной большинству партии. С другой стороны, Бог весть, кассирует ли тот же рейхстаг выборы, произведенные в июле 1905 г. в девятом Ганноверском округе, произведенные с самым грубым давлением со стороны председателя избирательного бюро на избирателей, но окончившиеся торжеством национал-либерала.

Конечно, все человеческие учреждения страдают недостатками и совершенных между ними нет. Но, во всяком случае, суд является учреждением более пригодным, где дело идет о восстановлении нарушенного права. Ввиду этого мы считаем совершенно правильным возложить обязанности по проверке выборов и право их кассации на суд, конечно, на высшую судебную инстанцию в государстве, безразлично, называется ли она сенатом, кассационным судом или верховным судом.

Но если суд в стране, где он организуется и действует на тех же началах, как и парламент, и именно на началах демократических, может считаться более пригодным для этой функции, чем сам парламент, то это неприменимо там, где суд организован на каких-нибудь архаических устоях. Ныне существующий в России суд не возбудил доверие к своему беспристрастию ведением судебного следствия и приговорами в Гомельском, Кишиневском и других т.п. процессах. Если бы мы первые выборы членов будущего Учредительного собрания предложили на утверждение нынешних судов, то, конечно, мы этим открыли бы двери всевозможному произволу. Мы допускаем возможность возложения на суд этой функции только при условии суда истинно народного, следовательно, суда, построенного на тех началах, на которых должна быть построена будущая конституция. При всех недостатках системы проверки выборов тем самым органом, избрание которого подлежит проверке, при том неизбежном условии, что в нем заседают и участвуют в проверке выборов люди, избрание которых еще оспаривается, она все же лучше, чем проверка выборов, произведенная совершенно бюрократическим органом. Итак, проверка выборов в будущее Учредительное собрание может быть возложена только на него самого, как это имело место почти во всех Учредительных собраниях в истории.


Впервые опубликовано: В.В. Водовозов. Всеобщее избирательное право и его применение в России // Отд. отт. из изд.: Всеобщее избирательное право. Сб. статей (Саратов, 1905). Саратов. 1906. С. 183—218.

Василий Васильевич Водовозов (1864—1933) — русский публицист, юрист и экономист, автор статей по социально-экономической и политической истории.


На главную

Произведения В.В. Водовозова

Монастыри и храмы Северо-запада