| ||
Был такой глупый ангел, по имени Дормидон. Все ангелы, известно — от дыхания Божия: дохнет Господь — и ангел, дохнет — еще ангел. А тут погода была плохая, чихнулось — и вылетел ангел от чоха оттого и несуразный. Рыластый, глазами, это, все туды-сюды, туды-сюды, и на левой руке, на мизинце, кольцо с аметистом: ну под стать ли это ангелу-то? А как до дела — так ему чтоб сразу все, с бухты-барахты, а потом и завалиться дрыхнуть. Так уж его терпели на небе, из милости больше. И приставили глупого ангела Дормидона за мужиком ходить. А мужик — тоже хорош: пьяница забубенный. Ходил, это, ходил Дормидон за своим мужиком по всем целовальникам — никак толку нет. «Ну, коли так,— думает,— ладно. До белой горячки тебя допою, а потом уж сразу и раскаю». И мужику на ухо: — Вали, брат, наяривай! Ну-ка, еще по одной! И побежал мужик по деревне не в своем виде, без штанов, буянит — мочи нет, а в руках цеп: за своей же, мужиковой, тенью с цепом гоняется. А Дормидон в воротах, за вереей, с мужиковым братом спрятался, и оба за животики держатся: — Ха-ха-ха! Так ее, такую-сякую! Так ее, лови! Добежал мужик, тень — нырь в ворота. Мужик за ней: — A-а! Еще гогочешь, проклятая? Ну, посто-ой... Да как ахнет цепом сплеча! Ангелу-то чего подеется, а мужиков брат — так и свалился как колос: мертвый. Полетел глупый ангел с донесением: так и так, происшествие. Взмылили ему голову, как надобно, а он стоит себе да перстень с амечистом вертит: как с гуся вода. — Ну, Дормидон,— говорит Бог,— теперь уж как хочешь, хоть двадцать годов ходи, а чтобы у меня в рай мужика этого предоставил. — Фу ты, Господи: да неуж не предоставлю? Я-то? — и к мужику, на землю. А день был базарный: пошли с мужиком доски покупать — мужикову брату на домовину, и веревок — домовину спускать. Мужик тверезый, зленный — страсть! — Дормидона так и чешет: — Во-от въелся, чисто репей в хвост собачий! Ты долго еще за мной будешь? Дормидон — будто и не ему: знай перстень вертит. А у самого в голове как гвоздь: «И как бы это одним махом от мужика оттильдикаться?» Глядь — цыган мимо, свинью на аркане волокет свинья визжит, упирается, веревка длинная, белая. Увидал Дормидон цыгана с веревкой — как по лбу себя хлопнет батюшки мои, вот же. И мужику на ухо: — Покупай веревку-то, покупай Веревка-то какая: нигде такой не найти. Купил мужик. И только, это, вышли с Дормидоном на выгон — ну, который за базаром выгон — Дормидон хвать цыганов аркан мужику на шею — и поволок. Мужик — в голос: — Батюшка! Ослобони, родимый! Брат неприбран лежит! Куда ты меня? А Дормидону — потешно, ржет: — Ну-ка еще? Ну-ка еще? Не-е-ет, не уйдешь! Так без пересадки в рай и приволоку. Брыкался-брыкался мужик, а под конец— сел на землю колодой — и все поди сковырни. Почесался Дормидон, поплевал на руки — дюжий был — за аркан покрепче да как завьется с мужиком вверх. И ходу, все пуще, только ветер свистит. На мужика и не оглядывается: тяжело на аркане, стало быть, тут мужик, ну и ладно, что утих — и того лучше. Прилетел в рай, упыхался, ухмыляется Дормидон во весь рот: доволен. — Вот он, мужик-то ваш. Предоставил. Поглядели: а мужик лежит, не копнется, синий весь, язык высунут. Готов. Осерчал тут Господь — не приведи Господи, как. — Предоста-авил! Дурак ты, дурак набитый! Сейчас — вон, и чтоб духу твоего не было! Обчекрыжили Дормидону крылья — и на землю сослали. Пока, это, еще опять до ангелов дослужится. 1916 Впервые опубликовано под заглавием «Дормидон»: газ. «Новая жизнь». 1918. Евгений Иванович Замятин (1884—1937) — русский писатель, критик и публицист, киносценарист. | ||
|