А.М. Возлядовская. "Меньше всего любви достаётся нашим самым любимым людям". Воспоминания о моей маме

К сожалению, человек слишком мало обращает внимания на самых близких людей. Даже Александр Дольский говорил в своих стихах: "Меньше всего любви достаётся // нашим самым любимым людям".

И не только в любви дело: можно любить человека глубоко в душе, но при этом мало общаться с ним, мало интересоваться его взглядами, жизнью, тем, что он помнит. Больше всего это касается родителей. Маленький ребёнок воспринимает маму и папу, как некоторую данность, которая "была всегда". Как в песенке: "Пусть всегда будет мама!", ребёнку кажется, мама - неотъемлемая часть окружающего мира. Большинству не свойственно расспрашивать родителей об их прежней жизни. Получается так, что о биографиях самых близких людей человек знает гораздо меньше, чем о биографиях деятелей культуры или искусства - малознакомых или даже вовсе незнакомых людей.

Моя мама родилась в 1938 году. Ей было всего три года, когда началась война, вряд ли она хорошо помнила то время, но вот когда война закончилась, маме было уже 7 лет и она сохранила кое-какие воспоминания о которых говорила урывками. Всё время войны мама провела глубоко в тылу, в городе Новосибирске. Как раз эти тыловые впечатления остались в её памяти. В 1953 году умер Сталин. Маме было 15 лет - это вполне сознательный возраст, человек себя контролирует, отвечает за свои слова и действия, и помнит себя достаточно хорошо. Потом было правление Хрущёва, потом - Брежнева...

Мама умерла в 1999 году и сейчас, когда прошло много лет после её смерти, я сильно жалею, что никогда у неё не спрашивала, что она видела в окружающей себя жизни, какова была жизнь при Сталине или при Хрущёве? Мама много рассказывала о своём детстве, но это были частные рассказы о том, что у них был кот Мурзик и о приключениях с этим Мурзиком, была собака овчарка и очередные приключения с ней.

Собаку в то тяжёлое послевоенное время завели потому, что бабушка (мамина мама) жила с детьми (моей мамой и братом, который был на два года младше) одна на первом этаже двухэтажного деревянного дома близ железнодорожного вокзала "Новосибирск-Главный". Близ вокзала часто кучковались подозрительные личности, это было опасное место. Муж бабушки умер при двусмысленных обстоятельствах, сама она много времени проводила на работе, дети оставались одни и собака охраняла квартиру.

Рассказывая о кошечках и собачках, мама никогда не говорила о самой жизни в те времена. Только увлекшись проговаривалась, что её отец - Иван Фёдорович Баранов - переписывался с Лениным и потом, после смерти отца, семья несколько лет прятала письма Ленина в подвале дома, пока их не уничтожил весенний паводок. После, из этого маленького факта я сделала вывод, что смерть деда в 1943 году (не на фронте, а где-то под Новосибирском), скорее всего была сталинской "зачисткой" старых кадров. Но я не догадалась об этом спросить. Казалось, до 1999 года, у меня была уйма времени: прошла Перестройка с её гласностью, наступило демократическое время - вполне уместно было задать вопрос обо всём этом, но я этого не сделала. Как мама отнеслась, в своё время, к смерти Сталина? Что это для неё было? Ужас? Кошмар? Или радость? Или надежда на то, что будет лучше? Или наоборот, ожидание, что будет хуже? Как она оценивала правление Хрущёва? Что думала о Хрущёвской Оттепели? Целая эпоха - ХХ век! Я могла бы об этом спросить, могла бы узнать всё у свидетеля событий. Но я этого не сделала. На протяжении двадцати лет я не могла найти для этого момента. Теперь мне в ответ - тишина.

"Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить" - сказано в премудрой Книге Екклезиаста и мы слишком поздно догадываемся, что время на какое-то наше действие - ограничено. У меня было время спрашивать, теперь его нет. Я очень жалею об этом. И я хочу обратиться к остальным людям, чтобы они задумывались о том, кто их родители и кто их бабушки и дедушки, пока те живы, и спросили бы их: "Как вы смотрели на мир? Как вы восприняли смерть Сталина, оттепель Хрущёва, правление Брежнева? Как вы смотрели на Перестройку, что вы об этом думали, что говорили ваши друзья? Чего ждали, чему радовались и чего боялись?" Ибо это - свидетельство современников и оно дороже, чем все учебники истории и архивные документы.

Мне хочется, чтобы люди не только дарили цветы к празднику, но ещё и интересовались судьбой своих близких, их личностью и жизнью. Эти люди в конце концов уйдут и всё, что они знали, видели, пережили - тоже уйдёт безвозвратно. Некоторые ведут дневники, но таких мало, и в дневниках пишут далеко не всё, что видят и знают. Живая беседа с человеком всегда откроет больше. Это наша история, данная через субъективное мнение конкретных людей. Это очень важная информация, а мы теряем её безвозвратно, теряем потому, что поленились когда-то спросить, не нашли время среди обыденных забот, или до нас не дошло, что наши близкие - свидетели значимых событий. Человек умирает, а мы остаёмся ни с чем, только с досадой на то, что многого не сделали, пока он был жив.

* * *

Я хочу рассказать то незначительное, что я знала о своей маме. Моя мама была известным, в своих кругах, архитектором-проектировщиком железных дорог. Работала в проектном институте Роспроект-2 (Новосибирск). Проектирование железных дорог, узлов развязок, подъездных путей к различным промышленным предприятиям - это сложное дело, далеко не каждый архитектор-проектировщик может с ним справиться. На выполнение такой работы мало кто соглашался, настолько она ответственная. А мама эту работу любила. Когда она ушла на пенсию, её некем было заменить в институте. Часть железнодорожных развязок следовало бы назвать её именем. А имя моей мамы - Людмила Ивановна Возлядовская (урождённая Баранова).

Романтика и действительность

Детство моей мамы прошло в военные и послевоенные годы. Кто в то время воспитывал детей? "Когда папа Карло, а когда никто!" Её мать целыми днями была на работе, отец умер в 1943 году, детки воспитывались сами: на книгах, на радио, на кинофильмах (телевизор ещё не изобрели). А все произведения искусства социалистического реализма требовали от юного гражданина Страны Советов подвига и самоотверженности. Маминым кумиром была Гуля Королева - героиня книги Елены Ильиной "Четвёртая высота" (1945): спортсменка, заводила, смелая, настойчивая, целеустремлённая девушка... Такой же мне рисовалась в моём воображении и мама в её юные годы: энергичной, требовательной, стремящейся только вперёд! Имидж у неё был в молодости, как у главной героини фильма "Комсомольцы-добровольцы" Лёли, в исполнении Элины Быстрицкой. Прекрасно помню кадр, где Лёля приходит на комсомольское собрание, доказывая свою правоту: энергичная, уверенная, решительная, гордая, с двумя косами по плечам - она мне очень напоминает мамины юношеские фотографии. Мама от меня всё время требовала: "Ты должна быть заводилой!" Наверное, она сама была заводилой в детстве и юности.

Мама в старшей школе, начало 1950-х годов. К сожалению, года на фотографии не указано.

Иедологический пример для девушек 1950-х годов. Фильм "Добровольцы", и его героиня Лёля в исполнении Э. Быстрицкой.

Мама училась на отлично, любимым её предметом была математика. У мамы были прекрасные математические способности, которые я не унаследовала, чем сильно её разочаровала. Кроме того, мама была очень начитанный человек, у неё была абсолютная грамотность. Я не помню ни одного случая, чтобы она хоть что-нибудь написала с ошибкой. В юности она играла в волейбол в дворовой команде, и у неё был какой-то феноменальный бросок над сеткой, который вводил в заблуждение игроков противной стороны.

Прочитав массу книг про геологов и тайгу, она решила, что непременно станет геологом и никем другим, ибо в этой профессии есть всё, что требовалось: и подвиг, и романтика. Но в приёмной комиссии геологоразведочного института сидел опытный дядя и когда юная девушка, которой в тот момент была мама, сообщила, что непременно хочет стать геологом, он сказал ей: "Девушка, вы плохо знаете, что это за профессия. Видите, там в углу лежит инструменты геолога (к сожалению, я не могу перечислить инструменты, я их просто не знаю), которыми он дробит породу, собирает образцы... Видите, там же лежит рюкзак. Складывайте их в рюкзак!" Мама складывает. "А теперь, - говорит, - надевайте его на себя!" Поскольку там много железа, рюкзак получился очень тяжёлый, мама его поднимает, а преподаватель говорит: "Теперь представьте, что вам придётся с таким рюкзаком идти без дороги по тайге под комарами, мошками, по болоту и тащить на себе эту груду железа, а вы не можете её ставить, это ваш инструмент. А вам ещё придётся туда образцы породы (т.е. камни) класть. Взвесьте свои силы: сможете вы всю жизнь таскать этот рюкзак на себе по бездорожью, по тайге, среди гнуса?"

Мама сняла рюкзак и взяла время на размышление. В спокойной обстановке она всё обдумала и решила, что она не сможет заниматься такой тяжёлой работой - у неё просто сил не хватит. И пришлось ей признать, что геолог - мужская профессия. Но с мечтой расставаться не хотелось и она решила выбрать облегчённый вариант профессии, приближенный к её мечте. И она пошла на геодезиста - это казалось похожим: и лес, и романтика. Но геодезист уже не идёт по таким диким местам, как геолог, и инструменты у него полегче и вылазки покороче. И мама поступила в НИИГАиК (Новосибирский Институт Инженеров Геодезии Аэрофотосъемки и Картографии).

Она хорошо закончила институт и начала работать геодезистом на строительстве Красноярской ГЭС. В начале 60-х годов это была огромная социалистическая стройка. Кроме самой гидроэлектростанции строилась инфраструктура, дороги, предприятия, прокладывались высоковольтные линии, многое другое. Казалось бы, всё прекрасно, но то, что в институте кажется красивым и романтическим, на деле тяжело, утомительно, грязно. Каждый день юная геодезистка одевает огромные резиновые сапоги и под дождём идёт с группой таких же геодезистов, которые снимают планировку местности, высчитывают расстояния, уточняют ландшафт для будущих строек и прочее. Приходится лезть по грязи, по заболоченной местности или наоборот, по камням, под дождём, под ветром и даже под снегом. Ведь никто не будет освобождать тебя от работы, если вдруг пошёл дождь. Существует план, который нужно выполнить и сдать результаты в определенный срок. А план, спущенный сверху, полагалось не просто выполнить, но ещё и перевыполнить! И никто не смотрит: ветер ли улице пронизывающий или дождь со снегом - всё равно, иди и выполняй свою работу!

Мама поработала так некоторое время и поняла, что и это ей тяжело. И что ей уже не нравится оборотная стороны романтики. Зато она смогла определиться, чем же больше всего ей хочется заниматься. А больше всего ей нравилось обрабатывать те данные, которые принесли геодезисты, работать с картами, схемами, чертежами и анализировать и перерабатывать данные. К тому времени она уже вышла замуж за моего папу, с которым она познакомилась на строительстве той же Красноярской ГЭС.

Мама решила пойти в проектировщики. Мама нашла себе рабочее место, но ей сказали, что поскольку её квалификация не соответствует занимаемой должности, то её не могут взять на полную ставку, а могут оформить только на пол-ставки до тех пор, пока она не пройдёт обучение и переквалификацию. И мамочка работала примерно два года - пока длилась её переквалификация - всего за 60 рублей в месяц. По всей видимости, полный оклад специалиста-проектировщика был 120 рублей. Мама говорила, что если бы она была одна, она бы не смогла прожить на эти деньги и получить другую профессию, но ей помогали папа и бабушка (мамина мама), которая тоже работала.

Всю последующую жизнь мама проработала архитектором-проектировщиком. Конечно, мама проектировала не только железные дороги, но и прилегающие к ним промышленные объекты. Я помню, как она рассказывала, как создавала проект реконструкции мебельного комбината и ездила туда в командировку. Мамины командировки были чрезвычайно редкими: мама - семейная женщина, у неё ребёнок (т.е. я), муж, домашние заботы. Мама умудрялась увиливать от командировок, но один раз когда, я училась в старших классах, мама рассказывала, как она поехала на объект. Он был недалеко от города и командировка укладывалась в один рабочий день. Когда она вернулась оттуда, она говорила с большим чувством: "Как они работают?! Весь мебельный комбинат - буквально весь, все помещения, заполнены густым "туманом", от которого не продохнуть! Даже плохо видно, что делается всего в нескольких метрах от тебя! Но это не туман, а мельчайшая взвесь древесных опилок, древесная пыль, которая постоянно висит в воздухе! Невозможно сделать нормальный вдох: эта древесная пыль моментально покрывает слизистую носа, горла, гортани, лёгких и дышать становится совершенно невозможно!" Бедная мама замоталась шарфом по самые глаза и кричала своей сопровождающей (кроме пыли, там стоял ещё и не умолкающий шум): "Давайте поскорее пойдём на воздух, тут невозможно дышать!" А сопровождающая с большим удивлением отвечала: "Как? А я думала, вам будет интересно посмотреть!" Но мама кричала ей в ответ: "Как смотреть, когда тут дышать невозможно?!" С большим возмущением мама рассказывала, что люди, которые там трудятся, работают без респираторов, без масок, без каких бы то ни было средств защиты от древесной пыли. Они проводят там восьмичасовой рабочий день и невозможно представить чтобы человек мог оставаться здоровым в такой нездоровой атмосфере!

Архитектурный почерк и Путч

Большую часть жизни мама проработала в институте Роспроект-2 (Роспроект-1 находился в Москве, на Садовом кольце). Те, кто имел дело с черчением, пусть даже в школе, знают, что чертежи, по стандарту, нужно подписывать не как попало и даже не просто печатными буквами, а определенным архитектурным шрифтом. Мама это шрифт освоила, но в её отделе настоящим архитектурным почерком владели только она и ещё один молодой специалист - юноша, вероятно, распределенный к ним в отдел после окончания института. Все остальные чертёжники и архитекторы подписывали свои чертежи кто как. Как раз этот почерк сыграл с моей мамой очень неприятную шутку. Это произошло накануне Путча 1991 года.

В Новосибирске невозможно было не вырасти диссидентом. В элитарных городах - Москве и Ленинграде - люди могли верить в светлое коммунистическое будущее, но в периферийных городах у людей не было никаких иллюзий по этому поводу. Из моего окружения в детстве и юности - никто не верил, что мы "идём к победе коммунистического труда", а кое-кто верил, что если мы и придём, то будет ещё хуже. К коммунизму относились очень критически и скептически...

Помню, рассказ мамы об одном эпизоде. В советское время не было ни нормальной одежды, ни качественных продуктов. Классический ассортимент продуктового магазина в Новосибирске: маргарин, второсортная лапша, разваривающаяся в кашу, дроблёный рис и мороженый минтай... Ах да, ещё соль и сахар, да какое-нибудь тисклявое печенье - и всё! С одеждой были тоже проблемы - даже нижнего белья не было, причём никакого - даже третьесортного, всё нужно было доставать через знакомства, если конечно такие "знакомства" были. Бедные женщины изощрялись в изобретательности - как переделать старый драный пояс для чулок, чтобы его можно было ещё немного поносить. Бюстгальтер нужно было доставать - его нельзя было купить. Каждому едущему в командировку в Москву или в Ленинград или в Прибалтику давали бумажку с перечнем размеров бюстгальтеров, которые нужно было купить "если вдруг увидишь!"

Помню, как мамочка жаловалась, в сердцах, что стыдно пойти к врачу на приём: "Мне, человеку с высшим образованием, отличному специалисту, да и просто женщине - стыдно пойти к врачу, потому, что приходится раздеваться и я боюсь, как бы врач не увидела, какой у меня латаный-перелатаный пояс и бюстгальтер. Мне стыдно за это!" Одна из сотрудниц института возмущённо перебила мамочку: "Ну и что?!! Подумаешь, не может она найти белья в продаже! Пусть хоть так будет, лишь бы не было войны!!" Если кто помнит, во время Холодной войны у нас в стране было сильное нагнетание военной угрозы, нагнетание страха - постоянные фильмы, рисующие военные ужасы, политические обозрения, периодическая печать - всё это было пронизано страхом и угрозой прошлых и будущих войн. Это тоже была политика: чтобы люди не роптали, не возмущались низким уровнем жизни, а дрожали: "Лишь бы не было войны!" И эта женщина из маминого отдела, возвысила свой голос в том же ключе. Но мамочка ей говорит: "Вот ты, помнишь, как мы жили в тылу, когда была война? Ты сама жила в тылу! Что? Было хуже, чем сейчас? Нет! Было ТАК ЖЕ!!" Никто не нашёлся чем на это возразить, большая часть отдела была одного поколения с мамой и все они помнили ту жизнь в тылу во время войны: точно так же была карточная система на продукты, так же стояли пустые магазины, на рынке были бешеные цены... И точно так же нужно было как-то выворачиваться, выкручиваться, что-то доставать. И в душе, каждый человек был согласен со сказанным: да, мы живём так же, как жили во время войны.

Сейчас, в XXI веке присутствует некое восхваление советского времени, но тогда люди, которые жили в нём, в этом советском времени, не имели никаких иллюзий по поводу социализма. Большинством распад Союза был воспринят всё-таки положительно. Хотя были и люди преданные КПСС. Но люди, преданные партии - это те, кого Партия греет, кто либо имел какую-то должность в партократическом аппарате, или их близкие имели хорошие и выгодные должности. И у мамочки на работе тоже была одна коммунистка, которая ненавидела всех и вся, и все ненавидели её. И когда Союз развалился, упомянутый уже студент-выпускник решил поиздеваться на этой бедной бабкой-коммунисткой. Он оформил красивый пригласительный билет в котором было сказано примерно следующее: "Дорогая такая-то, мы с радостью сообщаем Вам, что такого-то числа в таком-то сквере, состоится повешение всех коммунистов и мы приглашаем вас принять участие и т.д." "Пригласительный" был написал анонимно и незаметно подсунут "правильной" партийной тёте. Текст "Пригласительного" был написан как раз тем красивым чертёжным шрифтом, каким пишут профессиональные архитекторы. И эта женщина-коммунистка подумала на мою маму, потому что мама не боялась говорить то, что думала и могла открыто высказать недовольство тем, что видела вокруг себя. Но мама никогда не стала бы так шутить над другим человеком, для неё это был слишком грубый и примитивный детско-студенческий "юмор".

Но наша коммунистка этого не учла. Она яростно бросилась обвинять маму. Мама же прекрасно знала, что "Пригласительный" написал тот вчерашний студент, что не так давно появился в их отделе. Однако студент перетрусил, увидев реакцию "коммунистки", и не сознался. А мама сочла глупым говорить: "Это не я! Это он!" Она гордо выслушала все нападки и ничего не ответила. Через несколько дней произошёл Путч и эта коммунистка снова набросилась на мамочку: "Вы у меня ответите! Мы таких как вы - всех расстреляем! Теперь вернулась наша власть!" Трясясь от бешенства, она бросала в лицо моей маме самые страшные угрозы из арсенала ОГПУ и НКВД. Для мамы это были не пустые слова. У нас в семье были репрессированные родственники. И мама знала, она никогда не докажет, что не писала того глупого "Пригласительного билета". Для сталинских овчарок доказательства не нужны - достаточно лишь лёгкого подозрения, а порой обходились и без него.

Мама говорила мне, что в тот момент она испытывала весьма неуравновешенное состояние. Когда умер Сталин, ей было 15 лет, она прекрасно осознавала, что происходит, и понимала, какие порядки были в его правление. И всё высказанное во время Путча 1991 года было вполне реальной угрозой: чья-то дурацкая шутка, какого-то студента, который перетрусил и никогда не сознается, может иметь очень серьёзные последствия. По счастью, Путч перевернулся в обратную сторону, наша злобная коммунистка никакой власти не получила и мама смогла вздохнуть свободно.

Пикники и выставки

Наши родители почти всё время проводили на работе. На воспитание ребёнка времени совсем не оставалось. Это сейчас в субботу младшие классы не учатся и могут побыть вместе с родителями. А в советское время в субботний день младшие классы учились, и я помню, как мне было обидно, что родители в субботу остаются дома, а я не могу с ними поговорить и пообщаться - я должна идти в школу! Помню чувство досады, которое осталось с детства: родители дома, а я должна уходить! Оставалось только воскресение, чтобы провести его вместе. Мы, как любая интеллигентная семья, старались проводить выходные интеллигентно. Родители любили выезжать на природу, на пикник куда-нибудь в лес. Чаще всего это был Заельцовский лесопарк. Мы брали покрывало, на котором можно посидеть и скромные бутербродики с чаем в старом, протекающем термосе. Никогда не разводили костёр, в нашей семье это было не принято. Кушали бутербродики, наслаждались природой, любовались пейзажами, родители разговаривали: о работе, о планах на будущее, о том, кто что интересное прочитал в очередном научно-популярном журнале. Когда отдых на природе становился невозможным из-за холодов, мы ходили в театр, в кино, порой на лекции или в картинную галерею. Совместные походы в кино мне, ребёнку, запомнились больше всего. Главным образом потому, что после кино родители всегда обсуждали фильм и это было порой не менее интересно, чем сам фильм. Рассуждали о чём именно этот фильм? что хотел сказать режиссёр? какую мысль он хотел донести до зрителя? Обсуждали не только фильмы, но и книги, спектакли - чему они были посвящены и что пытался показать автор тем или иным персонажем, анализировали метафоры автора, иносказательные обороты... В советское время была жесткая цензура и автор мог позволить себе лишь слабый намёк на то, что хотел сказать в действительности, вот как раз этот намёк нужно было понять, разгадать. Не раз говорилось, что советская литература была очень образной и зритель учился понимать подтекст. Всё это было очень интересно.

Помню как к нам в Новосибирск приезжала выставка работ Рериха с его необычайными картинами, которые так отличались от привычного канона. После смерти Нади Рушевой, к нам привозили выставку её работ. И мы ходили на Надю Рушеву и рассматривали её необыкновенные рисунки. Потом, был у нас с выставкой известный в стране коллекционер живописи Юлий Владимирович Невзоров. Говорят, основу его коллекции заложил ещё его дед и продолжил отец Ю.В. Невзорова. Каким чудом ему удалось сохранить огромную коллекцию в тяжёлое советское время - неизвестно. Это был уже пожилой человек и свою коллекцию живописи он раздавал по картинным галереям разных городов, но прежде чем её раздать, он проехал со своей коллекцией по многим крупным городам России и республик. Он приезжал в Новосибирске в конце 1970-х годов и мы были на этой выставке. Она была огромна, картины были замечательные и я помню, как под некоторыми картинами была прикреплена табличка: "Дар Невзорова" - это означало, что данное полотно останется в нашей Новосибирской картинной галерее, когда выставка поедет дальше.

Мы ходили в Новосибирский Театр Оперы и Балета. Оперы, правда, мы не особенно любили, помню только "Князя Игоря". А вот на балет мы ходили часто. Нужно сказать, что в Новосибирске прекрасный театр и прекрасная труппа.

В будние дни по вечерам родители просто ходили гулять по городу. По счастью, у нас была бабушка и она брала на себя большую часть домашних обязанностей. И родители, когда приходили с работы, могли отдохнуть. И моей мамочке не нужно было срочно бежать по магазинам, варить обед - всё это делала бабушка. Родители приходили, ужинали и мы отправлялись гулять по вечернему городу. Мы жили в центре Новосибирска и бродя по каким-то тихим улочкам, родители часто обсуждали что-то и вели увлекательные беседы.

Монте-Кристо в пересказе

В советское время не было не только нижнего белья. Несмотря на то, что книги выходили огромными тиражами, эти гигантские тиражи исчезали непонятно куда... Классику мировой литературы - Дюма, Мопассана или Маркеса - было сложно достать даже в библиотеке. Часто мамочка приносила домой какую-нибудь книгу и говорила: "Мне её дали на пять дней!" Помню, как она приносила романы "Квентин Дорвард" Вальтера Скотта, "Граф Монте-Кристо" Дюма, ещё какие-то книги и всё это нужно было непременно вернуть в срок, иначе больше ничего почитать не дадут. Было понятно, что все мы втроём не сумеем прочитать эту книгу, нам просто не хватит для этого времени. И мамочка читала сама, пересказывала нам с папой, а наиболее интересные эпизоды прочитывала вслух. И таким образом, в её пересказе и чтении вслух, я ознакомилась со многими произведениями мировой классики.

Мама была прекрасным чтецом. Это был её особый талант - художественного чтения. Я с детства слышала по радио, как читают профессиональные актёры, помню, как я критически их оценивала и иногда выносила вердикт: они читают не хуже мамы! Ибо мама для меня была мерилом художественного чтения. Она читала не уступая профессионалам. Я не встречала другого человека, среди обывателей, который не имея актёрского образования, мог бы читать так, как она. Более того, было удивительно, что читала она так - с листа. Она в совершенстве владела этим навыком и благодаря этому я стала читать сама очень поздно. Я ходила за ней с книжкой и уговаривала почитать, а она мне утверждала, что я должна читать сама, иначе - не научусь. Но я хныкала, канючила и упрашивала её почитать мне ещё, ведь так как читала она, читали лишь самые лучшие актёры. К сожалению, я не унаследовала её таланта.

У Аллы мама - самая красивая

Мама в жизни каждого человека значит очень много. В детстве мне, до боли, не хватало общения с ней! Утром она убегала на работу и приходила только вечером. Сколько я могла с ней пообщаться? Часа два - три в день, не больше. И из этого времени нужно вычесть часы, когда семья сидит и смотрит телевизор - какое уж тут общение? Никакого! Ребёнок очень мало видел своих родителей и очень мало общался с ними. В школе я проводила 4, 5, 6 часов и эти четыре-пять-шесть часов я видела преподавателей, которые далеко не всегда были хорошие учителя и даже просто - хорошие люди, а зачастую равнодушные или хронически раздражённые "наемники". Потом я приходила домой, но видела свою маму слишком мало, чтобы это могло иметь в моём воспитании значительный вес. Несмотря ни на что, я знаю, что очень многим вещам в себе и в своих взглядах я обязана маме. Авторитет моей мамы был для меня гораздо выше, чем авторитет абсолютно всех учителей вместе взятых. Мамино слово было самое главное! Сейчас я жалею, что мало задавала ей вопросов. Те несчастные два-три часа в день, которые доставались ребёнку для общения с родителями, нужно было использовать более продуктивно, больше нужно было лезть к родителям, спрашивать, приставать. Хотя я была "домашним" ребёнком, но нужно было быть ещё более "домашним", больше общаться, больше спрашивать, больше интересоваться, больше задавать вопросов. Мама была образованным, умным человеком, она много понимала таких вещей, которые далеко не всякая мама понимает и, наверное, далеко не у каждого человека была такая мама, как у меня.

Она была очень красивая, всегда очень хорошо одевалась. Хорошо - не в смысле богато, а в смысле - со вкусом. Хотя она и не была профессиональным художником, но это художественное образование было у неё в голове, это было свойство её характера, свойство её мышления. Она всегда одевалась продуманно. В советское время это было большой редкостью. Но мамочка могла подобрать что-то такое, чтобы выглядеть не как замотанная советская тётка, а как интеллигентная женщина.

Помню, я училась в первом классе, мы с другими детьми играли во дворе, и встречали с работы своих родителей: кидались навстречу с криками радости, что наконец-то пришла долгожданная мама. И конечно же, детки между собой обсуждали родителей друг друга. Помню единодушное мнение: "У Аллы мама - самая красивая!" Так мне и запомнилось: моя мама - самая красивая! И не потому, что она - моя мама, а потому что так считаю все дети нашего двора.