Глава восемьдесят четвёртая,
в которой Джон Риддон встречается с Натом Ганном...

25 марта 1866 года, воскресенье, утро

Каждое воскресенье Нат наведывался в Городок. Причин такой скрупулёзности было достаточно. Во-первых, он присматривал вполглаза за работниками миссис Маршалл, поскольку те тоже каждое воскресенье тащились в Городок в поисках выпивки и развлечений. Во-вторых, Нат вовсе не собирался оставлять без своего внимания мэра и его дела. Понятно, что пока Нат болел, Фланнаган прекрасно справился без него: в помощники определил Бегунка, Стив Берри и взявшийся за ум Бородач МакКуин ему тоже помогали, за ранчо Фланнагана следил наёмный управляющий, а телохранитель Джек помогал одеваться-раздеваться. Но Нат привык контролировать ситуацию, а попутно узнавал, не случилось ли чего срочного и не требуется ли помощь.

В-третьих, Нат заглядывал к своему жеребцу. Конечно, Нат попросил Бегунка присмотреть за животным и пользоваться им, чтобы не застоялось. Но никак не решалась проблема, забрать его к миссис Маршалл, или нет. Вообще-то, Нат понимал, что жеребцу на табачной плантации делать нечего, и если его забрать - только проблем прибавится. Но Бегунок не так часто отлучался из Городка, чтобы ему требовался конь, а просить нового помощника мэра прогуливать его каждый день просто так, Нат считал наглостью. Он же не платит Бегунку за то, чтобы тот тренировал его лошадь. В общем, Нат так ничего с Мальчиком не решил, и намекнул Фланнагану, что если тот захочет отправить жеребца на ранчо, чтобы тот кобыл крыл, возражений не будет.

Помимо вышеозначенных, были и другие причины, по которым Нат регулярно бывал в Городке. Обычно он действовал по стандартной схеме: приезжал рано утром, вместе с остальными, начинал с поручений миссис Маршалл, если таковые имелись, потом заходил к Фланнагану, завтракал в салуне, скупал все добравшиеся до Городка газеты, садился с ними в маленьком помещении почты и старательно просматривал страницу за страницей, поглядывая время от времени в окно. Через площадь ему были хорошо видны все главные заведения Городка, вплоть до тюрьмы.

Если ничего интересного не случалось, просмотрев газеты, Нат отправлялся прогуляться. Заходил в магазин, навещал миссис Присли и её детишек, успевал поздороваться и переброситься парой слов со всеми, кто был склонен здороваться с ним. В общем, находил себе занятия. Потом обедал, снова находил себе занятия... И так до вечера, когда нужно было проконтролировать, все ли работнички Карен Маршалл покинули салун и добрались до повозок. Сам Нат их не возил, предоставляя это плотнику Уиллу Мелтону, или Бигсу. Мог разве что забрать кого-нибудь самого буйного, чтобы не мешал остальным.

В это воскресенье Нат не отступил от своего обычного правила, приехал, навестил мэра, позавтракал, обнаружил, что в салуне появилась ещё одна проститутка. Это было кстати, потому что мисс Саксон Нату не нравилась. Не нравилась настолько, что он ни разу не воспользовался её услугами. К новенькой Нат всё-таки заглянул, воспользовавшись моментом и заодно поглядев, что она из себя представляет. Девица оказалась самой обыкновенной, ничего особенного. Разве что, изумлялась требованию хозяина салуна одеваться прилично даже "на работе". Люси, которая теперь надзирала за салуном и была чем-то вроде управляющего, охарактеризовала новенькую, как дисциплинированную, и вроде без дурных привычек. В общем, Нат девушкой вполне удовлетворился, после чего направился на почту, где почтовый служащий выдал ему специально отложенные газеты. Поблагодарив и расплатившись, Нат уселся у окна и погрузился в изучение прессы.

Джон Риддон в этот день тоже приехал в Городок. Он бывал здесь только по конкретным надобностям и заодно заходил на почту. Сестра поддерживала оживленную переписку со своими родственниками и друзьями, так что Джон редко уходил с пустыми руками. Вот и теперь, забрав у почтового служащего конверты для обитателей "Мокрой пади", он привычно перебрал их, проверяя от кого и кому письма, а потом бросил взгляд на сидящего у окна Ната. Риддон до сих пор не мог решить, стоит ли ему вообще разговаривать с помощником мэра, или нет. В этом - как и во многом другом - проявлялась двойственность Джона. Он был потомком холодных и невозмутимых людей, которые предпочитали решать проблемы по мере их поступления и считали, что торопливость ущемляет фамильную гордость. Умом Риддон понимал, что предки были правы, но страстная и порывистая натура Джона часто брала верх над благоразумием. Он всё-таки решил подойти к Нату. Сказав "Добрый день, сэр!", Риддон огляделся по сторонам и, присев на стул, тут же продолжил:

- Если вы не слишком заняты, может быть, поговорим?

Джон смутно представлял, в каких выражениях будет высказывать то, что собирался, но понадеялся, что слова найдутся по ходу.

Нат, кстати, ещё когда Риддон зашёл, кивнул ему и благожелательно улыбнулся, не выказав более никаких эмоций. Он не стал относиться к детям полковника хуже только потому, что с него потребовали не показываться на "Мокрой Пади". Отложив свои газеты, Нат откинулся на спинку стула.

- Конечно, сэр, - согласился он. - Давайте поговорим.

Поскольку инициатива исходила от Джона, Нат этим и ограничился.

Джон и сам понимал, что должен начать разговор, но это было не так-то просто. Он на секунду отвел взгляд своих темно-карих, почти черных глаз в сторону, собираясь с мыслями, потом посмотрел на Ганна и серьёзно сказал:

- Простите за то, что я отнимаю время, но мне нужно вам кое-что сказать, принять решение. Знаете, мне всегда было тяжело принимать окончательные решения, особенно до войны, - признался Риддон, сцепляя руки на колене. - Но тогда был кто-то выше меня. Дед, отец, дядя. С ними можно было спорить, обижаться, но одновременно на них можно было опереться, попросить помощи и защиты. Теперь я один. - Джон не жаловался, просто констатировал факт. - И мне самому нужно решать возникающие у семьи проблемы. Не отмахиваться, не перекладывать на чужие плечи и не отодвигать на дальний срок, а решать. Это мой долг.

Учитывая, что Риддоны давно не имели былого влияния и были оторваны от остального клана, заявление Джона звучало странно. Но ему было наплевать, из одного человека состоит его семья или из сотни.

- Так получилось, что мы с вами связаны, мистер Ганн, - продолжил Риддон всё так же спокойно и уверенно. - Никуда от этого не денешься. Так что, как глава рода, я ставлю вас в известность, что не возражаю против того, чтобы вы вернули себе звание старого друга нашей семьи. Да, я знаю, что момент неподходящий, - с внезапной страстностью Джон сделал протестующий жест, пресекая возражения. - Вам сейчас не до нас, но я не требую ответа. Можете дать его через месяц, год или не давать вообще. Просто...

Риддон хотел сказать: "просто у меня нет времени", но осекся. Не стоило лишний раз говорить о своих делах в публичных местах. Хотя говорил Джон правду и по своему опыту знал, что иногда сказать что-то другому человеку можно и не успеть. Вздохнув, сын полковника закончил фразу:

- Просто мне хочется, чтобы вы знали. Для собственного спокойствия.

Нат чуть заметно улыбнулся, и зачем-то разгладил пальцем краешек газеты. Смотрел он при этом себе на руку, а не на собеседника, но это длилось лишь мгновение. Он тут же поднял глаза на Джона Риддона и улыбнулся уже более открыто.

- Спасибо, сэр! - сказал он совершенно искренне. - Я вам очень благодарен, и мне не нужно раздумывать, чтобы ответить.

На самом деле, для Ната никакого вопроса не существовало. Он никогда не был "старым другом семьи Риддонов". Он считал, что стал их другом несколько месяцев назад. Случись что с Джоном или Эйбби - Нат снова вмешался бы в их дела, ни секунды не колеблясь. Поэтому Нату странно было слышать фразу типа: "от этого никуда не денешься". Да, есть вещи, от которых как ни отворачивайся - всё равно они в твоём прошлом уже произошли. Превратилась же Эйбби Риддон в миссис Фронтайн, хотел он того, или нет. Нат судил о людях по их настоящему, по тому, чем они являются сейчас, а не по прошлому, тем более не по заслугам их родителей. Просто встретив детей полковника Риддона, он растерялся и вообразил себе, что в их лице к нему вернулся сам полковник. Очарование прошло, и Нат снова обрёл способность судить о людях по ним самим. Иное дело - стоит ли говорить об этом Джону? Нат понимал, что для достаточно юного Риддона очень важно принять решение, поэтому с уважением отнёсся к его словам. В одном Джон был прав: если есть возможность что-то выяснить - надо выяснять сразу. А то пристрелят завтра ненароком - и уже ничего выяснить не получится.

- Конечно, сэр, я рад быть другом вашей семьи, - продолжил Нат. - А... миссис Аббигейль согласна с вами?

Наверное, назови мистер Ганн сестру по имени недели две назад, Джон бы рассердился. Но сейчас он не обратил на это никакого внимания.

- Думаю, что сестра будет согласна, - спокойно ответил он. - Она всегда неплохо относилась к вам. К тому же Эйбби обычно доверяет моим решениям.

Причина покладистости Джона была очень проста - после того, как он узнал, что Аббигейль отказала Нату, он успокоился. Справившись со своим страхом, Риддон, наконец-то, нашел в себе силы поступить как достойный сын полковника и вернуть-таки Ганна в семью. Конечно, умом Джон понимал, что поступать так сейчас - это издевательство чистой воды, но выхода не было. Собственно, то, что Риддон говорил Нату, он больше говорил про себя - то, что он сам никуда не может деться от прошлого и про то, что готов признать помощника мэра своим другом. С Эйбби он на эту тему пока не разговаривал. Как-то не видел необходимости. Судя по всему, она не очень-то и обиделась на Ганна и отзывалась о нём вполне доброжелательно. О чём там говорить? Впрочем, может быть, по женскому недомыслию или же по лукавству, сестра рассказала брату не всё о своей беседе с Натом? Не особенно разбираясь в хитросплетениях ума Аббигейль, Джон на всякий случай уточнил:

- Но, если вы с ней поссорились - другое дело. Сестра просто не жаловалась.

- Конечно, нет, сэр, - тут же отверг подобную мысль Нат. - Я надеюсь, что у миссис Фронтайн не будет причин на меня жаловаться. - И всё-таки ему захотелось объяснить кое-что Риддону. Отодвинув газеты, он сцепил руки на столешнице и с мягкой улыбкой посмотрел на собеседника. - Дело в том, сэр, что я вёл себя глупо, - сказал он прямо. - Я пытался увидеть в вашей сестре ту маленькую девочку, которую и встречал-то всего один раз. Я сам себе напридумывал некую девушку, которая должна была вырасти из этой девочки, и мне хотелось, чтобы это было именно так. Теперь я знаю, что ваша сестра - совсем не та девушка, которую я себе вообразил. Она лучше, но совсем не такая. - Нат покосился на стойку, за которой сидел почтальон, но парень был занят своими делами, да и разговаривали они с Риддоном достаточно тихо. - Она сказала, что относится ко мне, как к брату, и я хочу спросить: то, что вы сказали о друге вашей семьи, означает ли, что я могу время от времени навещать вас?

Риддон сильно сомневался в том, что Ганну захочется в ближайшее время (а может и не в ближайшее) навещать "Мокрую падь", но всё же на поставленный вопрос ответил:

- Нет, не буду возражать, приезжайте, если хотите.

Наверное, это выглядело не совсем последовательно, но, следуя своей порывистой натуре, Джон легко менял решения. Гораздо легче, чем это положено серьёзному человеку. Сознавая за собой грех непостоянства, Риддон счёл нужным пояснить:

- Я - слабый человек, мистер Ганн, не такой твердый и уверенный в себе как мой отец. И Эйбби - моя главная слабость. Она слишком хорошо ко всем относится и за всех переживает. В том числе и за вас сейчас, - Джон повернулся к собеседнику всем корпусом. - А я переживаю за нее. И потому стремлюсь ее защитить от любой боли. Иногда это стремление затмевает мой разум.

Риддон вздохнул. Его речь вполне могла бы сойти за извинение, за исключением того, что виноватым себя Джон не чувствовал. Он считал, что принимает себя таким, какой есть и, что изменить что-либо не в его силах. Однако в его власти было объяснить свои поступки.

- Порой затмение проходит сразу, порой нет, - продолжил Джон по-прежнему спокойным тоном, глядя на собеседника доброжелательным взглядом. - Понимаете, о чём я?

Нат улыбнулся. Полковник Риддон точно так же, объясняя что-то, доходил до очередной точки и спрашивал: "Понимаешь, почему?" Всё-таки, что-то от полковника передалось его сыну...

- Да, я понимаю, - признал он. - Мне это знакомо. - Ему захотелось поддержать Джона и он сказал: - Но я не назвал бы вас слабым человеком. То, что вы беспокоитесь о сестре и берёте на себя все заботы о ней, наоборот говорит о вас как о человеке сильном и ответственном.

Нат понадеялся, что со временем Джон ещё больше станет походить на отца. Ради этого ведь необязательно идти в военные.

- А беспокоиться за меня не надо, - добавил Нат, чуть придвинувшись и заглядывая в лицо Риддону. - Вы постарайтесь успокоить сестру. После войны я не знал, куда податься, и считал, что жизнь кончена. Сейчас у меня есть цель, и я знаю, что могу ещё многое сделать. Многое, ради чего стоит жить. Ещё месяц назад я и мечтать не мог, что всё сложится именно так. Спасибо!

Нат всё-таки смутился своего признания. Получалось, что он тут счастлив, когда у других людей сплошные проблемы. Чтобы как-то скрыть смущение, он повертел пальцами газету и перевернул страницу. В одном из заголовков мелькнуло имя генерала Харварда, убитого не так давно, где-то в Остине. Нат уже слышал об этой истории, и хмыкнул, подумав, что постепенно слухи о техасских событиях расползаются по соседним штатам. Газета была луизианская.

Джон тоже обратил внимание, что в заголовке лежащей на столе газеты мелькнуло знакомое имя. "Элмар хорошо постарался, - тут же подумал Риддон, отвлекаясь от мыслей о семейных делах. - О генерале Харварде и его злодеяниях до сих пор пишут. Большой шум - это хорошо, но надо еще и учитывать, что чем больше шум, тем больше у янки желания его прекратить. Не попасться бы". Наверное, было самое время задуматься о том, что Нат напрасно считает его ответственным - впутать семью в авантюру не больно-то ответственный поступок! Но от угрызений совести Джон избавился давно. Так что он со вполне спокойным видом кивнул на газету:

- Всё пишут об этом Харварде? В Атланте он покуражился на славу. - Взгляд Риддона остался всё таким же серьёзным, но в нем промелькнуло что-то жесткое. - Набрал себе в штат отменных мерзавцев, не одного южанина свел в могилу, а ограбил и того больше. Но в Джорджии об этом не писали. Просто бы не дали, - пояснил Джон и взглянул на свои руки.

Нет, он, конечно, не собирался рассказывать Ганну, что дал компромат на подельников генерала - всё-таки о таких делах должны знать лишь те, кто принимает в них участие. Даже сестре Риддон ничего говорить не стал. Но почему бы не обсудить последние новости?

- А про бывшего подчиненного Харварда, Томаса Майлза, ничего не пишут? - осведомился Джон с интересом, снова посмотрев на Ганна. - Он же, кажется, теперь где-то здесь служит?

Элмар вроде бы сказал, что начальнику военной полиции предъявить нечего, но мало ли...

- Серьёзно здесь? - Нат оживился и сделался таким весёлым, будто при нём произнесли удачную шутку. - Какая тесная страна!

Интуиция подсказала Нату, что Риддон тоже имеет какое-то отношение к делишкам Харварда в Джорджии. Если Майлз здесь, и Харварда прихлопнули здесь, как бы это не притянуло неприятностей на семью Риддонов. Мало ли, до какой степени Джон в курсе джорджианских событий. И так скромненько себе на руки смотрит, вспоминая...

- Нет, про Майлза не пишут, - сказал Нат, перебирая газеты. - Я бы заметил. Его подручным я обязан вот этим. - Нат оскалился, показал пальцем на то место, где когда-то был зуб, и засмеялся. - Как раз в Атланте это и было. - Вернув лицу серьёзное выражение, Нат продолжил: - Неудивительно, что эти мерзавцы так достали южан, когда они и со своих северян могли шкуру содрать. Именно Харвард натравил на мистера Фланнагана этого самого майора Майлза.

История была известная, да и в беседах с Риддоном уже упоминалась, так что Нат не особенно боялся распускать язык. К тому же, Нат надеялся, что в разговоре удастся получше узнать, какое отношение к событиям в Джорджии имеет брат Эйбби. Наверняка ведь имеет, с его-то характером.

- Майлз не особо совестился издеваться над покалеченным ветераном войны, - заметил Нат, и пристукнул кулаком по газетам. - Некий отставной полковник Хейнц пытался притянуть этого Майлза, а заодно и Харварда, к ответу за то, что они проявили "излишнюю жёсткость" при допросе Росса Фланнагана. Хотя в газеты эта разборка не попала. Хотелось бы мне пожать руку человеку, который вытащил-таки делишки генерала наружу, - честно признался Нат, ухмыляясь, хотя вопрос его имел двоякий смысл. Ему больше хотелось узнать, не причастен ли Риддон каким-то боком к газетным публикациям.

- Хотя это мало что даст, - бросил он напоследок. - Вы так не считаете?

- Не знаю, - пожал плечами Джон. - Всё-таки скоро губернаторские выборы, а пресса, как ни крути, оказывает на людей влияние.

На публикации Риддон надеялся мало, да и не имел к ним никакого отношения. Янки могли захотеть прибить не в меру шустрого адвоката за другие, увы, более ясно указующие на него вещи. А могли и не захотеть. Насколько Джон знал, Майлз не был таким фанатичным ненавистником южан, как покойный генерал Харвард. Впрочем, добрым его тоже назвать было нельзя - если уж даже своих, северян не пощадил.

- Никогда бы не подумал, что военная полиция так круто возьмется за бывших солдат Союза, - сказал он с явным удивлением. - И что вы сделали, чтобы удостоиться такой чести? Сказали в лицо генералу Харварду: "Да здравствует Южная Конфедерация"?

Нат хищно ухмыльнулся.

- Надо было, - заявил он. - А то обидно просто так по зубам получать.

Если всплывала история с арестом в Атланте, Нат пользовался "официальной версией", которой и он, и Фланнаган придерживались на допросе. Эта версия стояла всего в полушаге от правды, и Нат без всяких мук совести изложил её Джону:

- Какой-то тип завладел секретным архивом лагеря "Ист-Пойнт", и продал в Атланте. А когда этого типа задержали, он заявил, что покупатель - янки примерно сорока лет, блондин, с покалеченной рукой. Я тогда работал у мистера Фланнагана всего месяц, но уже знал, что у него есть враги среди высших чинов. Думаю, его подставили. Майлз явился с обыском, нашёл какую-то бумажонку и заявил, что она из архива. - Нат скептически усмехнулся и пожал плечами. - Если бы она действительно была из архива - не думаю, чтобы мистеру Фланагану удалось вырваться.

Нат врал достаточно вдохновенно, да к тому же, по бумажке действительно нельзя было сделать никаких выводов. Рассказывать Джону о том, как он сжёг пресловутый архив в камине, управляющий миссис Маршалл не собирался.

- А что у вас за интерес в этом деле? - спросил Нат невинным тоном. - Как друг семьи, я могу узнать?

Джон, едва заметно усмехнулся. Он был уверен, что никак не проявил своего интереса, по крайней мере, явного. Но скрывать от Ганна некоторые факты своего прошлого, ему не пришло в голову.

- Я просто не люблю военную полицию, - сказал он спокойно. - Пока работал в окрестностях Атланты адвокатом, насмотрелся на бесчинства ее сотрудников.

По этому поводу Джон мог вспомнить много чего, но, видимо, из-за недавнего разговора с Сайбером, на память сразу пришел несчастный Дэвид Хантер. Риддон вздохнул и продолжил:

- Тяжело защищать кого-то в условиях произвола. Даже выигранное дело - не гарантия того, что подопечный останется жив. Да, что там говорить, - Джон раздраженно махнул рукой, - меня самого чуть не повесили по одному подозрению в убийстве каких-то там негров. И как раз этот самый генерал Харвард.

Сын полковника грешил против истины, обвинение, было самым, что ни есть, правдивым, но, Риддон, так же как и Фланнаган, упорно придерживался "официальной" версии.

- Так что я тоже с удовольствием бы пожал руку тому человеку, что вытащил на свет Божий делишки этого генерала, - резюмировал Джон и взглянул на Ната, посчитав, что намекнул более чем прозрачно.

Нат вполне удовлетворился ответом и кивнул.

- Я бы ещё предупредил этого парня, потому что он здорово рискует, - сказал он прямо. - И кто знает, насколько этот риск оправдает себя.

К Джону Риддону тирада Ната не относилась. Он сказал то, что подумал. Есть у Джона личная заинтересованность в полоскании грязного генеральского белья, или нет - это его дело. Гораздо меньше Нату понравилась информация о том, что брата Эйбби подозревали в убиении каких-то негров. И поскольку сам Нат выдал пресловутую "официальную версию" непричастности к покупке бумаг, он вполне мог предположить такую же приверженность к "официальным версиям" у своего собеседника. Говорят же: если человек сам врёт - он склонен и других подозревать во лжи. Нату было плевать на негров, лишь бы майор Майлз не вздумал припомнить Джону эту историю.

- Мне за вас неспокойно, - признался Нат, посмотрев зачем-то на следы ожогов у себя на ладони. - Может быть, я не прав, но если вы в Джорджии так рисковали, берясь защищать своих от военной полиции, что помешает вам здесь заняться тем же самым? Я не говорю, что это плохо, но всё-таки у меня к вам будет одна просьба: если вернётесь к своей адвокатской практике - предупредите меня. Хочу я этого или нет, но я до сих пор знаком кое с кем из военных, которые в свою очередь знакомы с военной полицией. Я, по крайней мере, постараюсь разузнать, что задумывает насчёт вас противная сторона. Вы ведь знаете пословицу: "Praemonitus praemunitus"*. Вам не помешает заранее быть готовым к угрозе, если что...

Нат вовсе не преувеличивал свои связи. Он вполне мог выведать у пары-тройки человек, что там в военной полиции поговаривают о неком адвокате Джоне Риддоне, хотя бы на уровне слухов.

_____________________________

* Кто предупреждён - тот вооружён (лат).

_____________________________

К счастью (или несчастью), но об адвокате Риддоне в Техасе пока никто не слышал, и Джон надеялся, что военная полиция раньше времени им не заинтересуется. Так что пока узнавать было нечего. Другой вопрос, что можно было бы попробовать разузнать у этих самых знакомых мистера Ната об обстановке внутри самой военной полиции. Всё-таки там тоже есть и недовольные, и болтливые и всякие разные. Но почти сразу Риддон откинул эту мысль, как бредовую. Так нельзя. Человек только-только остепенился, обрел цель в жизни, а он ему сразу предлагать дела сомнительного толка! Да и вообще, здравым умом Джон понимал, что здесь большое значение играют и личные мотивы. Для него, Риддона, это дело чести - он просто не может промолчать там, где может сказать правду, но для чего рисковать Ганну? А ведь риск есть и большой. Никто ведь не определит, до какой степени янки могут отомстить не в меру активным южанам. Поэтому, посмотрев на Ната задумчивым взглядом, Джон кивнул:

- Спасибо, сэр, я очень признателен за предложение помощи, - сказал он вполне искренне. - С военной полицией нужно держать ухо востро. Они не очень-то любят несогласных. Правда, думаю, что в ближайшее время вернуться к прежней профессии у меня и не получиться, - справедливости ради заметил Риддон. - Я же работаю на ферме. Это в Джорджии ко мне обращались друзья, и отказать в помощи было просто невозможно.

В некотором роде, это тоже была "официальная версия". Джон прекрасно знал, что в делах, которые касаются риска, ему на себя лучше не полагаться. Как ни крути, а играть с огнем он любил. Вздохнув, Риддон заметил:

- Хотя на суд этого Нэда Пеппера я бы сходил. Знал семью его брата, - пояснил Джон. - Хорошие были люди, имели ферму возле плантации, где мы с Эйбби жили сразу после войны. Интересно, судебное заседание будет открытым?

Нат пожал плечами.

- Думаю, что да, - рассудил он. - Вроде как, губернатор распорядился, только всё откладывает заседание. Если поторопитесь - успеете. Но мой вам совет, сэр: не попадайтесь лишний раз на глаза Майлзу.

Всё, что хотел сказать - Нат сказал. Добавить ему пока было нечего, несмотря на всё его хорошее отношение к Джону. Поэтому Нат забрал со стола газеты и посмотрел на Риддона.

- Передавайте поклон миссис Фронтайн, - попросил он. - Я надеюсь, что ещё увижу вас обоих. Правда, сейчас у меня мало свободного времени. - Он усмехнулся, подумав, что как раз на месте помощника мэра времени разъезжать по окрестностям действительно было больше. - Но я обязательно воспользуюсь вашим ко мне тёплым отношением, - пообещал Нат. - Не могу упустить такую возможность.

Он поднялся и протянул Джону руку.

Мистер Риддон тоже встал со стула и, пожимая протянутую руку, кивнул собеседнику.

- Разумеется, - сказал он, отвечая то ли на обещание Ната навестить "Мокрую падь", то ли на его совет не попадаться на глаза Майлзу.

Джону хотелось сказать заготовленные слова насчет того, что он едет в Остин по делам, а вовсе не для того, чтобы посмотреть на Пеппера, но промолчал. По его мнению, "официальных версий" на сегодня было уже достаточно. Попрощавшись с мистером Ганном и попросив передать привет миссис Маршалл, Риддон поспешил домой. Вечером ожидались гости, а послезавтра нужно было ехать в Остин.