| ||
|
Против возражающих, почему диавол не истреблен; также о том, что злоба, его нисколько не вредит нам, если мы внимательны к самим себе, — и о покаянии [257] Исаак, пожелав некогда вкусить снедь из рук сына, выслал его из дома на ловлю; а наш Исаак*, пожелав принять снедь из наших рук, не нас выслал из дома, но сам притек к нашей трапезе. Что может быть любвеобильнее, что смиреннее его, удостоившего показать столь пламенную любовь и соизволившего так снизойти? Потому и мы, хоть и потеряли и силу голоса и крепость ног от утренней беседы, увидев отеческое лице, тотчас забыли слабость, отринули усталость, окрылились радостью; увидели светлые седины — и душа исполнилась света. Поэтому и предлагаем трапезу с охотою, чтобы он, вкусив, благословил нас. Здесь нет подлога и обмана, как там. Тогда велено было принести одному, а принес другой; нет, мне и приказано принести, я и принес. Благослови же нас, отец, благословением духовным, которое все мы желаем получать всегда и которое полезно не только тебе, но и мне, и всем этим**; умоли общего нашего Владыку, да продлит Он жизнь твою до глубокой старости [258] Исаака: это и для меня, и для этих дороже и необходимее росы небесной и тука земного. ______________________ * Епископ Флавиан.
______________________ Но время уже предложить трапезу. Какая же она? Это остатки того, о чем недавно сказано было к вашей любви: мы все еще ведем слово о диаволе, которое начали за два дня пред сим, которое и (ныне) утром* предложили готовящимся к крещению, когда беседовали с ними об отречении (от диавола) и сочетании (со Христом). Делаем же это не потому, чтобы нам было приятно говорить о диаволе, но потому, что учение о нем доставляет нам безопасность: он враг и неприятель, а ясно знать о врагах весьма нужно для безопасности. Мы сказали недавно, что он не побеждает (людей) ни силою, ни жестокостью, ни принуждением, ни насилием, потому что, если бы это было, он всех погубил бы. И в доказательство этого мы привели свиней, над которыми демоны не осмелились показать свою злобу прежде позволения Господа (Матф. VIII, 31); (указали на) стада волов и овец Иова, потому что и этих диавол не осмелился истребить, пока не получил власти свыше. Итак, мы узнали, во-первых, то, что диавол не одолевает нас ни силою, ни принуждением; затем, во-вторых, присовокупили, что хотя он и одолевает обманом, но и то не всех, и в пример этого опять представили мы самого подвижника — Иова, против которого сколько ни строил (диавол) козней, однакож не одолел его, напротив, сам был побежден — и отступил. Остается еще один вопрос. Какой же это? Говорят, что если (диавол) [259] не побеждает силою, так — хитростью, а поэтому лучше было бы истребить его. Пусть Иов победил, за то Адам был обольщен и преткнулся; а если бы диавол однажды навсегда был уничтожен, то и Адам не пал бы некогда: теперь же, оставаясь, диавол побеждается одним, а одолевает многих; его побеждает десять, а он одолевает и поражает тысячи; — тысячи эти не погибли бы, если бы диавол был совсем уничтожен. Что же скажем на это? Во первых то, что побеждающие гораздо большей достойны чести, чем побеждаемые, хотя бы последних было больше, а первых меньше: лучше, бо, сказано, един, творящий волю Божию, нежели тысяща грешник (Сир. XVI, 3). А во-вторых то, что, с уничтожением противника, сам победитель терпит от того вред: если попустишь оставаться противнику, то беспечные терпят вред, не из-за рачительных, а от своей беспечности; а если уничтожишь противника, то рачительные из-за нерадивых потерпят вред, — не обнаружат своей силы, и не получат венцов. ______________________ * Упоминаемая здесь утренняя беседа не дошла до нас. ______________________ 2. Может быть, вы еще не поняли сказанного: так нужно сказать об этом пояснее. Пусть будет один противник, пусть будут и два борца, которые должны с ним бороться, и из этих двух борцов один пусть будет расстроенный от пресыщения, преданный беспечности, изможденный, обессиленный, а другой старательный, крепкий здоровьем, постоянно занимающийся в палестре различными упражнениями, всячески изучающий искусство борьбы. Если ты уничтожишь противника, которому из них причинишь вред? Нерадивому ли и беспечному, или старательному, который столько трудился? Явно, что старательному: он, с уничтожением противника, потерпел бы вред из-за нерадивого, а нерадивый и в том случае, когда бы противник оставался, потерпел бы вред не из-за старательного, потому что пал бы от собственного нерадения. Скажу и другое решение на этот вопрос, чтобы ты узнал, что не диавол причиняет вред людям, но собственная беспечность невнимательных везде подвергает их падению. Оставим диавола; он весьма зол, только не по природе, но по произволу и свободе; а что диавол зол не по природе, это можем узнать из самых наименований его. Он назван клеветником (διαβоλоς), от слова клеветать (διαβάλλειν), потому что он оклеветал человека пред Богом, сказал: ед а туне Иов чтит Тебя? Но посли руку твою, и коснися, яже имать, аще не в лице тя похулит (Иов. I, 9, 11). Оклеветал опять и Бога пред человеком, сказав: огонь спаде с небесе и пожже овцы (ст. 16); он старался уверить Иова, будто война эта возгорелась свыше — с небес, и вооружил раба против Владыки, и Владыку против раба, а вернее сказать, не вооружил, но покушался, только не успел (вооружить). Так, когда увидишь, что и другой раб восстает против Господа, — Адам против Бога, и верит клевете диавола, то знай, что диавол получил [260] успех, не от своей силы, но от беспечности и нерадения Адама. Вот почему он назван диаволом (клеветником)! Но клеветать и не клеветать — не от природы, но есть такое действие, которое бывает и перестает быть, является и исчезает; а такие действия не входят в состав ни природы, ни сущности. Знаю, что для многих непонятно это слово о сущности и случайностях; впрочем есть и такие, которые способны слушать и более тонкие (рассуждения), потому мы и сказали это. Хотите, перейду и к другому наименованию (диавола)? Увидите, что и оно есть наименование не сущности и не природы. Диавол называется злым, а злость не от природы, но от произволения; потому что и она то бывает, то перестает быть. Не говори мне, что злость всегда есть в диаволе: и в нем она не была вначале, но явилась после, почему и называется он отступником; и хотя много есть злых и людей, но он один по преимуществу называется злым. Почему же так называется? Потому что он, не потерпев никакого зла от нас, не имея довода винить нас ни в малом, ни в великом, (а только) увидев человека в чести, тотчас позавидовал его блаженству. Что может быть хуже этой злости, когда возникает вражда и война без всякой благовидной причины? Итак, оставим диавола и выведем на сцену тварь (природу), чтобы ты познал, что не бывает диавол виною наших грехов, если только мы захотим быть внимательными, — чтобы ты познал, что слабый волею, нерадивый и беспечный (человек) и без диавола падает и низвергается во многие пропасти греха. Диавол зол, — знаю это и я, знают все; но внимай тщательно тому, что будет сказано теперь. Это немаловажный предмет, но такой, что о нем говорят многие часто и во многих местах; о нем великая распря и война не только у верующих с неверующими, но и у верующих с верующими: а это весьма прискорбно! 3. Итак все, как сказал я, признают диавола злым. Что же скажем об этой прекрасной и чудной твари (природе)? Ужели и тварь зла? Но кто столько нечестив, кто столько безрассуден и безумен, чтобы опорочить тварь? Итак, что скажем о ней? Она не зла, напротив прекрасна, и служит доказательством Божией премудрости, и силы, и человеколюбия. Послушай, как удивляется ей пророк, говоря: яко возвеличишася дела твоя Господи: вся премудростию сотворил еси (Псал. CIII, 24): не стал он исследовать каждое (дело Божие) порознь, но поник пред непостижимою премудростью Божией! А что (Бог) создал тварь столь прекрасною и величественною с благою целью, послушай, как говорит некто: от величества и красоты созданий сравнительно рододелатель их познавается (Прем. Сол. XIII, 5); послушай и Павла, который говорит: невидимая бо Его от создания мира твореньми помышляема видима суть (Рим. I, 20). Тот и другой словами своими указали на то, что (тварь) [261] руководит нас к богопознанию, что она помогает нам познавать Господа. Что же? Если увидим, что эта самая прекрасная и чудная тварь бывает для многих причиною нечестия, ужели станем винить ее? Никак; напротив, (винить должны мы) тех, кои не воспользовались, как должно, лекарством. Как же стала причиною нечестия эта (тварь), руководительница к богопознанию? Омрачились, говорит Писание, помышлении своими, мудрые и почтоша и послужиша твари паче Творца (Рим. I, 21—25). Здесь является на сцену отнюдь не диавол, отнюдь не демон, но одна лишь тварь, — учительница богопознания. Как же сделалась она причиною нечестия? Но по своей природе, но от беспечности невнимательных. Что же? Не уничтожить ли нам и тварь, скажи нам? Но что говорить о твари? Перейдем к нашим членам; найдем, что и они бывают причиною погибели, когда мы невнимательны, — не по собственной их природе, но от нашей беспечности. Смотри: глаз дан для того, чтобы ты, взирая на тварь, прославлял Владыку; но, если ты не хорошо станешь пользоваться глазом, он бывает для тебя виновником любодеяния. Язык дан для того, чтобы ты прославлял, чтобы хвалил Творца; но, если ты не имеешь надлежащей внимательности, он бывает у тебя виною богохульства. Руки даны для того, чтобы ты воздевал их на молитву; но, если ты невоздержен то простираешь их на хищничество. Ноги даны для того, чтобы ты тек на добрые дела; но, если ты беспечен, то пойдешь имя на худые дела. Видишь, что слабому все вредит; видишь, что слабого и спасительные лекарства подвергают смерти, не по собственной их природе, а по его слабости? Бог создал небо, чтобы ты, подивившись делу (рук Его), поклонился Владыке; но иные, оставив Творца, поклонились самому небу, а это от их нерадения и неразумия. Но что говорить о твари? Что может быть спасительнее креста? Но и этот крест для слабых сделался соблазном. Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым сила Божия есть (1 Кор. I, 18); и опять: проповедуем Христа распята, Иудеем убо соблазн, Еллином же безумие (Кор. I, 23). Что может быть учительнее Павла и апостолов? Но эти апостолы для многих были запахом смертоносным, почему и сказано: овем убо воня смертная в смерть: овем же животная в живот (2 Кор. II, 16). Видишь, что слабый и от Павла получает вред, а сильный и от диавола не терпит зла? 4. Хочешь, предложим слово и о Христе? Что сравнится с тем спасением? Что благотворнее того пришествия? Но и это спасительное, благотворное пришествие для многих послужило к умножению наказания. На суд, говорит Спаситель, Аз в мир сей приидох, да невидящии видят, и видящии слепи будут (Иоан. IX, 39). Что говоришь? Свет сделался причиною слепоты? Не свет сделался причиною слепоты, но слабые очи души не могли принять света. Видишь, что слабый от всего терпит вред, а сильный от всего получает пользу, потому что везде виною произволение, везде властвует воля. А диавол, если хочешь знать, даже полезен нам, только бы мы умели обращаться с ним: тогда он доставляет нам многие выгоды и не маловажные приобретения. Это многократно доказали мы и при- [262] мером Иова, но можно то же узнать и от Павла. Пиша о кровосмеснике, он так говорит: предадите таковаго сатане во измождение плоти, да дух спасется (1 Кор. V, 5). Вот, диавол сделался и виновником спасения, только не по своей воле, но по искусству апостола. Как врачи берут змей и, отсекая у них вредные части, приготовляют из этих ядовитых животных лекарства, так поступил и Павел: из причиняемого диаволом страдания он взял, что только было полезно, а прочее оставил. И чтобы знал ты, что (здесь) диавол не виновник спасения, напротив старался погубить и поглотить человека, но что апостол своею мудростью сокрушил ему челюсть, послушай, что говорить он (апостол) о том же кровосмеснике во втором послании к Коринфянам: утвердите к нему любовь, да не како многою скорбию пожерт будет таковый, и да не обидимы будем от сатаны (2 Кор. II, 8, 7, 11), т.е. поспешим исхитить человека из челюстей зверя. Апостол часто пользовался диаволом, как палачом; а палачи наказывают преступников, не как сами хотят, но как позволяют судьи, потому что закон для палача — наказывать, как велит судьи. Видишь, на какое достоинство взошел апостол? Облеченный телом распоряжался бестелесным, как палачом и что говорит диаволу об Иове общий всех Владыка, повелевая так: коснись плоти его, но души его не касайся (Иов. II, 6), полагая ему пределы и меру наказаний, чтобы этот свирепый зверь (диавол) не напал на него (Иова) слишком нагло, — тоже делает и апостол. Предавая блудника диаволу, он говорит во измождение плоти (1 Кор. V, 5), т.е. души его не касайся. Видит власть раба? Не бойся же диавола, хоть он и бестелесен, потому что он пал, а нет ничего слабее павшего, хотя бы он не был облечен телом; равно как и нет ничего сильнее имеющего дерзновение (пред Богом), хотя бы он облечен был в смертное тело. 5. Все это сказано мною теперь не для того, чтобы диавола освободить от обвинений, но чтобы вас отвести от беспечности. Он-то сильно желает, чтобы мы вину наших грехов слагали на него, дабы, питаясь этими надеждами и делая всякого рода грехи, увеличили мы свое наказание и не получили никакого извинения оттого, что на него слагаем вину, подобно тому, как не получила и Ева. Но мы не будем делать этого, а познаем самих себя, узнаем свои раны: тогда будем в состоянии приложить и лекарства; потому что не знающий болезни нисколько не заботится об (излечении) недуга. Много согрешили мы, знаю это и я: все мы находимся в эпитимиях, — однакож не оставлены без (надежды на) помилование, не лишены покаяния, потому что стоим еще на поприще борьбы, и находимся в подвигах покаяния. Старец ты, и достиг крайнего предела жизни? Не ду-[263] май однакож, будто отнято у тебя покаяние; не отчаивайся в своем спасении, но подумай о разбойнике, который на кресте спасен. Что короче того часа, в который он получил венец? Однакож и этого часа достаточно было ему для спасения. Юноша ты? Не полагайся на юность, и не думай, что у тебя впереди довольно времени для жизни: день Господень, якоже тать в нощи, тако приидет (1 Сол. V, 2). Для того (Бог) и сделал неизвестною нашу кончину, чтобы мы сделали известного свою заботливость и осмотрительность. Не видишь ли, сколько каждый день похищается преждевременно смертью? Поэтому и увещевает некто: не медли обратитися ко Господу, и не отлагай день от дне (Сир. V, 8), чтобы, когда будешь медлить не погибнуть тебе. Старец да последует тому увещанию, а юноша этому внушению. Но ты в безопасности; ты богат и изобилуешь деньгами; с тобою не бывает никакой неприятности? Но послушай, что говорит Павел: егда рекут: мир и утверждение, тогда внезапу нападет на них всегубительство (1 Сол. V, 3). Дела (наши) весьма переменчивы; мы не властны в смерти; будем же властны в добродетели: человеколюбив Господь наш Христос! 6. Хотите, скажу и о путях покаяния? Они многочисленны, разнообразны и различны, и все ведут к небу. Первый путь покаяния есть осуждение грехов: глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися (Ис. XLIII, 26). Поэтому и пророк говорил: рех: исповем на мя беззаконие мое Господеви: и ты оставил еси нечестие сердца моего (Псал. XXXI, 5). Итак, осуди и ты грехи свои: этого достаточно для Господа к твоему оправданию, потому что осудивший грехи свои не так скоро решится опять впасть в них. Пробуди внутри у себя обличителя — твою совесть, дабы там — на судилище Господнем не иметь тебе обличителя. Вот один путь покаяния, прекраснейший! Есть и другой, не хуже этого, состоящий в том, чтобы не злопамятствовать на врагов, сдерживать гнев, прощать грехи сорабам, потому что в таком случае простятся нам и наши грехи против Господа. Вот и второе средство очиститься от грехов! Аще бо отпущаете, говорит Господь, должникам вашим, отпустит и вам Отец ваш небесный (Мф. VI, 14). Хочешь знать и третий путь покаяния? Это пламенная и усердная молитва, возносимая притом от самой глубины сердца. Не видел ли ты, как та вдовица умилостивила жестокого судию (Лук. XVIII, 3)? А у тебя Владыка кроткий, снисходительный и человеколюбивый! Она просила (о защите) против врагов, а ты просишь не про- [264] тив врагов, но о своем спасении. Если же хочешь знать и четвертый (путь покаяния), то назову милостыню: она имеет великую и несказанную силу. И Навуходоносору, который совершал всякого рода грех и всякое нечестие, Даниил говорит: царю, совет мой да будет тебе угоден: грехи твоя милостынями искупи, и неправды твоя щедротами убогих (Дан. IV, 24). Что может сравниться с этим человеколюбием? После бесчисленных грехов, после стольких беззаконий, грешнику обещается прощение, если он будет человеколюбив к своим сорабам. Также, скромность и смиренномудрие, не менее всех сказанных средств, заглаждают грехи: свидетель тому мытарь, который не мог указать на свои добрые дела, но, вместо всех (таких дел), выставляет смирение — и слагает с себя тяжкое бремя грехов (Лук. XVIII, 13). Вот мы показали пять путей покаяния: первый — осуждение грехов, второй — отпущение грехов ближним, третий — состоящий в молитве, четвертый — в милостыне, пятый — в смиренномудрии. Итак, не оставайся в праздности, но каждый день проходи по всем этим путям, потому что и пути удобные, и ты не можешь отговориться бедностью. Нет, хотя бы жил ты беднее всех, можешь и оставить гнев, и смириться, и помолиться усердно, и осудить грехи, — словом: бедность ни в чем этом не служит помехою. И что говорю об этом, когда и на том пути покаяния, на котором нужно издерживать деньги (разумею милостыню), и там бедность нисколько не препятствует нам исполнить заповедь? Это показала вдовица, положившая две лепты (Марк. XII, 42). Итак, узнав способ врачевания наших ран, будем постоянно употреблять эти лекарства, чтобы, восстановив в себе истинное здравие, и вкусить нам с дерзновением священной трапезы, и сретить с великою славою Царя славы — Христа, и получить вечные блага, благодатью, и щедротами, и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым слава, держава, честь Отцу со всесвятым, и благим и животворящим Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Опубликовано: Творения Святаго отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Констанипольскаго, в русском переводе. Том 2, книга 1. СПб., Издание С.-Петербургской Духовной Академии. 1898.
Иоанн Златоуст (ок. 347 — 14 сентября 407) — архиепископ Константинопольский, богослов, почитается как один из трёх Вселенских святителей и учителей вместе со святителями Василием Великим и Григорием Богословом. | ||
|