| ||
|
1. Что нам сделать сегодня? Видя, как вас много, боюсь [123] распространять слово, потому что, когда поучение продолжается дольше, вы, я вижу, толпитесь, теснитесь, и неприятность от тесноты препятствует вам внимательно слушать, так как слушатель, не имея простора, не может усердно внимать тому, что говорится. Итак, видя, что вас много, я, как сказал, опасаюсь распространять слово. Но, с другой стороны, смотря на ваше усердие, боюсь сократить поучение, потому что жаждущий, если наперед не увидит, что чаша полна, не охотно поднесет ее к устам; он хоть и не выпьет ее всю, желает однакож видеть ее полною. Поэтому не знаю я, как мне поступить в (настоящей) беседе. Хочется мне и краткостью слова облегчить ваш труд, и обширностью его удовлетворить вашему усердию. Но я часто делал и то и другое, и ни разу не избегал порицания. Знаю, что часто я, щадя вас, прекращал слово прежде конца, и на меня поднимали ропот имеющие душу ненасытимую, постоянно услаждающиеся божественными струями и никогда не насыщающиеся, те блаженные, которые алчут и жаждут правды (Матф. V, 6), — и я, убоявшись их ропота, опять шел дальше, продолжал слово, и за это терпел нарекание, потому что те, кому нравятся краткие поучения, встречаясь (со мною), просили щадить их немощь и сокращать слова. Итак, когда вижу, что вам [124] тесно, спешу окончить слово; но когда примечаю, что вы, не смотря на тесноту, не отступаете, а расположены идти дальше, мне хочется дать свободу языку. Тесно ми отвсюду (Дан. XIII, 22). Что мне делать? Кто служит одному господину и обязан подчиняться одной воле, тот легко может угождать владыке и не погрешать. А у меня много господ, и я обязан служить такому многолюдству, с такими разнообразными требованиями. Впрочем это сказал я не потому, чтобы тяготился таким рабством, — да не будет! — и не потому, чтобы желал освободиться от вашего господства. Для меня нет ничего почетнее этого рабства: не столько царь восхищается диадемою и порфирою, сколько я теперь красуюсь служением вашей любви. За тем царством следует смерть, а этому служению, если оно хорошо будет пройдено, уготовано царство небесное. Блажен верный раб и мудрый, его же постави Господь его даяти житомерие сорабам его. Аминь глаголю вам: над всем имением своим поставит его (Матф. XXIV, 45-47. Лук. XII, 42). Видишь, каков плод этого служения, если оно (пройдено) будет усердно? Оно поставляет (раба) над всем имением господина. Итак, не убегаю от служения, потому что служу вместе с Павлом. И он говорит: не себе проповедаем, но Христа Иисуса Господа: себе же самех рабов вам Иисуса ради (2 Кор. IV, 5). И что говорить о Павле? Если во образе Божии сый умали Себе, зрак раба приим ради рабов (Фил. II, 7), то что за важность, если я, раб, сделался рабом сорабам (моим) ради себя самого? Итак, это сказал я не потому, чтобы хотел освободиться от вашего господства, но потому, что желаю получить (от вас) прощение, если предложу трапезу не всем угодную. А лучше, сделайте то, что скажу [125] теперь. Вы, не могущие никогда насытиться, но алчущие и жаждущие правды, и требующие продолжительных слов, будьте снисходительны, когда, ради немощи братий ваших, обычная мера поучения сокращается. А вы, любящие краткие слова и немощные, потерпите, ради ненасытимых ваших братий, небольшой труд, нося тяготы друг друга, и тако исполните закон Христов (Гал. VI, 2). Не видите ли, как борцы на олимпийских играх, в самый полдень, стоят среди театра на арене, как в печи, и, точно медные какие статуи, воспринимают солнечные лучи обнаженным телом, и борются на солнце, в жару и в пыли, чтобы увенчать лавровыми листьями свою, столько вытерпевшую, голову? А вам, в награду за слушание, уготован не лавровый венок, но венец правды, и мы не удерживаем вас до полудня, но, снисходя к вашей немощи, отпускаем вас в самом начале дня, когда воздух еще прохладен и не раскален падением (солнечных) лучей, — не заставляем вас принимать эти лучи на обнаженную голову, но вводим под этот прекрасный свод и под кровлею доставляем вам прохладу, всячески заботясь о вашем удобстве, чтобы вы могли долго слушать. Не будем же слабее детей наших, ходящих в школу. Они раньше полудня не смеют возвратиться домой; только что отставши от молока, только что отнятые от груди, не достигши еще пятилетнего возраста, с телом молодым и нежным, показывают совершенное терпение; хоть беспокоит их жар, или жажда, или другое что, они до самого полудня терпят и переносят, сидя в школе. Так, если не другому кому, то этим детям будем подражать мы, мужи, достигшие полного возраста. Если у нас недостает терпения слушать слова о добродетели, то кто поверит нам, что мы подымем самые труды добродетели? Если мы так не расположены к слушанию, то откуда видно будет, что мы будем ревностны к делу? Если откажемся от легчайшего, как перенесем труднейшее? Однакож, теснота велика, давка большая! Но послушай: нудящие себя восхищают царствие небесное (Матф. XI, 12), и узок и тесен путь, вводяй в живот (Матф. VII, 14). Итак, когда мы идем узким и тесным путем, то и самим нам нужно стеснять и нудить себя, чтобы можно было пройти узким и тесным путем. Кто ширится, тот не так легко пройдет тесным путем, как тот, кто сжимает себя, нудит и стесняет. 2. Да и вопрос сегодня у нас не о маловажных вещах, но о таком исследовании, которое вчера только начато, но не окончено по множеству представившихся предметов. Чтож это такое? Мы начали рассуждать о перемене имен, какие Бог дал Святым. Предмет этот с первого разу кажется маловажным, но, если вникнуть тщательно, заключает в себе великое сокровище. Ведь и золотоносную землю — в рудниках люди не- [126] опытные и рассматривающие без внимания считают только обыкновенною землею, не заключающею в себе ничего более, как и всякая другая земля, но кто рассматривает ее опытным глазом, те понимают достоинство этой земли, и, бросив ее в огонь, открывают все ее превосходство. Так и в отношении к божественному Писанию: те, которые читают слова без внимания, думают, что это простые слова и нет в них ничего особенного, а рассматривающие их очами веры, — испытывая их огнем духа, как те орудиями искусства, — легко увидят все, заключающееся в них золото. С чего же началось то исследование? Мы ведь не без причины пустились в это рассмотрение, — чтобы кто-нибудь не стал упрекать нас в непоследовательности; нет, мы захотели рассказать о делах Павла, по случаю чтения Деяний Апостольских, и коснулись начала этой истории. А начало повествования нашли вот какое: Савл же дыхая прещением и убийством на ученики Господни (Деян. IX, 1). Вас тотчас поразила перемена имени, потому что во всех посланиях и в их вступлениях находим, что он называется не Савлом, а Павлом; и это* было не с ним одним, но и со многими другими. И Петр прежде назывался Симоном, и сыны Зеведеовы, Иаков и Иоанн, переименованы после сынами громовыми да и в ветхом завете, известно, то же было с некоторыми. Так, Авраам, прежде называвшийся Аврамом, после наименован Авраамом, и Сарра прежде называлась Сарою, а после названа Саррою, и Иакову после дано имя Израиля. Так мне показалось неприличным пройти без внимания такое сокровище имен. Это же бывает и с светскими начальниками; и у них употребляются двойныя имена. Смотри, например: прият, сказано, Филикса Поркий Фист (Деян. XXIV, 27); и еще: бе со Анфипатом Сергием Павлом (Деян. XIII, 9); и тот, который предал Христа иудеям, назывался Понтием Пилатом. И не только у начальников, но и у воинов часто двойные имена; да и у частных людей, по некоторым причинам и обстоятельствам, бывают двойные названия. Но, что касается до них, нам никакой нет пользы доискиваться, почему они так названы; а когда дает имя Бог, то надобно показать все усердие, чтобы найти причину. ______________________ * Перемена имен. ______________________ Бог, обыкновенно, ничего ни говорит, ни делает без причины и без намерения, но все (и говорит, и делает) с свойственною Ему премудростью. Итак, почему же (Павел) назывался Савлом, когда гнал (церковь), и переименован в Павла, когда уверовал? Некоторые говорят, что, доколе он возмущал, колебал и приводил в беспорядок все, и волновал церковь, до тех пор назывался Савлом, имея название по своему делу — по тому самому, что волновал (σαλεύειν) церковь, а как оставил эти неистовства, перестал возмущать, прекратил брань, кончил преследование, то и переименован Павлом от того, что перестал (άπò τоυ παύσασϑαι). Но такое объяснение неосновательно, и неспра- [127] ведливо, и я выставил его для того только, чтобы вы не увлекались пустыми толкованиями. Во первых, это имя (Савла) дали ему родители его, которые не были пророками и не предвидели будущего. Потом, если бы он назывался Савлом потому, что волновал и возмущал церковь, то следовало бы ему и сложить имя тотчас после того, как он перестал возмущать церковь; но вот мы видим, что возмущать церковь он перестал, а имени не оставил, но еще назывался Савлом. И чтобы вы не подумали, будто я говорю это, обманывая вас, расскажу вам об этом сначала. Изведше, сказано, Стефана и камением побиваху его: и свидетелие положиша ризы своя при ногу юноши, нарицаемаго Савла (Деян. VII, 58), и опять: Савл же бе соизволяя убийству его (VIII, 1), и в другом месте: Савл же озлобляше Церковь, в домы входя и влача мужи и жены (VIII, 3), и еще: Савл же еще дыхая прещением и убийством на ученики Господни (IX, 1), и опять: слыша глас, глаголющь ему: Савле, Савле, что Мя гониши (IX, 4)? Так с сих пор уже следовало бы ему сложить имя, потому что он перестал гнать. Чтоже, тотчас ли он сложил? Никак; и это видно из последующего, — смотрите: воста же Савл от земли, и отверстыма очима своима ни единаго видяше (IX, 8), и еще: рече же Господь Анании: поиди на стогну, нарицаемую Правую, и взыщи в доме Иудове Савла именем ( — 11), и опят: вошедши Анания, сказал: Савле брате, посла мя Господь явлейтися на пути, яко да прозриши ( — 17). Потом он начал проповедать и смущаше иудеи ( — 22); однакож и в это время не сложил имени, но еще назывался Савлом: уведан же, говорит Писание, бысть Савлу совет иудеев ( — 24). И здесь ли только (называется он так)? Нет; но — был, говорится, голод и изволиша ученики послати во Иерусалим на службу святым; послаша же рукою Варнавлею и Савлею (XI, 29 — 30). Вот уже он служит святым, а еще называется Савлом. И после этого, Варнава пришел в Антиохию и, видев там благодать Божию и множество бывших там верующих, изыде в Тарс взыскати Савла ( — 23, 25). Вот он и обращает многих, а именуется Савлом. И еще: бяху, говорится, в церкви, сущей во Антиохии, пророцы и учителие, Симеон, нарицаемый Нигер, и Лукий Киринеанин, и Манаил, со Иродом четверовластником воспитанный, и Савл ( — XIII, 1). Вот он сделался и учителем, и пророком, а назывался еще Савлом. И опять: служащим же им Господеви и постящимся, рече Дух Святый: отделите Ми Варнаву и Савла ( — 2). 3. Вот и отделяется он Духом, а имени еще не слагает! Только тогда, когда он пришел в Саламин, когда нашел волхва, тогда Лука говорит о нем: Савл же, иже и Павел, исполнился Духа Свята, рече ( — 9). Здесь-то было начало переиме- [128] нования. Не поскучаем же этим исследованием об именах. Ведь и в житейских делах отыскание имен очень важно: оно нередко возобновляет знакомства спустя много времени, открывает забытое родство, разрешает судебные споры, прекращает ссоры, потушает войны, и бывает причиною примирения. Если же и открытие имен так много значит в житейских делах, тем более в духовных. Впрочем, прежде всего надобно с точностью разграничить самые вопросы. Итак, спрашивается во-первых, для чего некоторым из святых Бог давал имена, а другим не давал? Действительно, и в новом, и в ветхом завете, он не всем святым Сам дал имена. А что было в новом завете, тоже и в ветхом — для того, чтобы ты знал, что один Господь обоих заветов. Так, в новом завете Христос наименовал Симона Петром и сынов Зеведеовых, Иакова и Иоанна, сынами громовыми, и только их одних, а из прочих учеников никого, но оставил их с теми же именами, какия сначала дали им их родители. А в ветхом завете Бог переименовал Авраама и Иакова, но (не переименовал) ни Иосифа, ни Самуила, ни Давида, ни Илию, ни Елисея, ни других пророков, а оставил их с прежними именами. Так первый вопрос — тот, для чего одни из святых переименованы, а другие нет? Второй за ним — тот, для чего из этих (переименованных) одни получили имя в зрелом возрасте, а другие сначала, и даже до своего рождения? Петра, Иакова и Иоанна Христос переименовал в зрелом их возрасте, а Иоанну Крестителю дал имя еще до Его рождения: пришел ангел Господень и сказал: не бойся, Захарие: жена твоя, Елисавет, родит сына, и наречеши имя ему Иоанн (Лук. I, 13). Видишь, имя (дано) до рождения? Это было и в ветхом завете. Как в новом Петр, Иаков и Иоанн переименованы и стали называться двояким именем в зрелом возрасте, а Иоанн Креститель получил имя прежде самого зачатия и рождения, так и в ветхом Авраам и Иаков переименованы в зрелом возрасте, — потому что один прежде назывался Аврамом, а потом назван Авраамом, а другой прежде именовался Иаковом, потом назван Израилем. Но Исаак уже не так, он получает имя прежде самого рождения; и как там ангел сказал: жена твоя зачнет во чреве и родит сына, и наречеши имя ему Иоанн так и здесь Бог сказал Аврааму: жена твоя Сарра родит сына, и наречеши ему имя Исаак (Быт. XVII, 19). Итак, первый вопрос: почему одни переименованы, а другие нет? Второй за ним: отчего одни в зрелом возрасте, а другие еще прежде рождения, — и это в обоих заветах? Мы обратимся прежде ко второму, — потому что таким образом и первый будет яснее; [129] посмотрим на тех, которые получили имена сначала, и восходя мало-по-малу, дойдем до первого человека, получившего имя от Бога, чтобы вопросы решились с самого начала. Итак, кому первому Бог дал имя? Кому же иному, как не тому, кто первый сотворен, потому что (до него) и не было никакого другого человека, которому бы можно было дать имя? Как же он назвал его? По-еврейски Адамом. Это имя не греческое, и в переводе на греческий язык значит не иное что, как — земный. Эдем означает девственную землю, а это была та страна, в которой насадил Бог рай. Насади, говорит Писание, Бог рай во Едеме на востоцех (Быт. II, 8), чтобы знал ты, что рай был делом рук не человеческих; земля была девственною, не принимала в себя плуга, не была избороздена, но, не тронутая руками земледельцев, по одному повелению (Божию) произрастила те древа. Поэтому-то (Бог) и назвал ее Эдемом, что значит девственная земля. Эта дева была образом иной девы. Как эта земля произрастила нам рай, не принявши в себя семян, так и та (Дева), не приявши семени мужеского, произрастила нам Христа. Итак, если иудей спросит у тебя: как родила Дева? Скажи ему: а как девственная земля произрастила те чудные древа, потому что Эдем по-еврейски значит: девственная земля? И если кто не верит, пусть спросит у знающих еврейский язык, и увидит, что таково именно значение имени Эдем. Хоть я говорю с незнающими (еврейского языка), однакож не хочу поэтому обмануть вас, но, стараясь сделать вас непобедимыми, изъясняю вам все с точностью, как будто бы здесь присутствовали знающие это противники. Итак, поелику человек создан был из эдемской девственной земли, то и назван Адамом по имени матери. Так делают часто и люди, называя рождающихся детей по имени матерей; так и Бог созданного из земли человека назвал, по имени матери, Адамом: та — Эдем; он — Адам. 4. Но чтоже из этого за польза? Люди называют (детей) по имени матерей в честь родивших жен: Бог для чего назвал (человека) по имени матери? Что, великое или малое, хотел Он сделать из этого? Точно, — Он ничего не делает без причины и без намерения, но (все делает) с великим разумом и премудростью, так как разума его несть числа (Псал. CXLVI, 5). Эдем значит — земля; Адам — земной, перстный, из земли рожденный. Для чего же Бог так назвал его? Этим именем Он хотел напомнить ему ничтожество природы его, и на имени, как бы на медном столпе, выставить низость его происхождения, чтобы имя учило его смиренномудрию, чтобы не слишком много думал он о своем достоинстве. Мы, уже по самому опыту ясно знаем, что мы — земля, а он не видал, что- [130] бы кто-либо прежде его умер и обратился в прах, но прекрасно было тело его, и сияло подобно золотой статуе, только что вынутой из горна. Итак, чтобы красота вида не надмила его гордостью, (Бог) противопоставил ей имя, которое могло дать достаточный урок смирения, потому что и диавол уже готов был придти (к Адаму), и внушать ему гордость, готов был сказать ему: будете яко бози. Итак, чтобы он, помня свое имя, вразумлявшее его, что он земля, никогда не мечтал о равенстве с Богом, (Бог) предупреждает его совесть посредством имени, наперед давая ему, в самом наименовании, достаточное предостережение против навета, угрожавшего ему со стороны лукавого демона, в одно время и напоминая ему родство его с землею, и показывая все благородство природы, как бы так говоря: если кто скажет тебе, что ты будешь как Бог, вспомни имя (свое) — и получишь достаточный урок, чтобы не принять такого внушения, вспомни о матери (своей), — и из этого родства познай (свое) ничтожество, не для того, чтобы научиться уничижению, но чтобы никогда не впасть в гордость. Поэтому и Павел говорит: первый человек Адам от земли перстен (1 Кор. XV, 47). Он хотел изъяснить нам, что значит имя — Адам, потому и сказал: от земли перстен. Вторый человек Господь с небесе. Здесь нападают на нас еретики, и говорят: вот, Христос не принял на себя плоти, потому что (апостол) говорит: вторый человек Господь с небесе. Слышишь: вторый человек, и говоришь, что не принял на себя плоти? Что может сравниться с этим бесстыдством? В самом деле, какой человек не имеет плоти? (Апостол) для того и назвал Его (Христа) человеком, и вторым человеком, чтобы и из числа, и из природы ты увидел Его сродство (с нами). Кто же, скажешь, этот вторый человек? Господь с небесе. Но, меня, скажешь, соблазняет место, о котором говорится — с небесе. Когда ты услышишь, что первый человек Адам от земли перстен, ужели считаешь его земляным и думаешь, что он только перстный и не имеет (в себе) бестелесной силы, — то есть, души и ее природы? Кто может это сказать? Стало быть, как слыша об Адаме, что он был перстный, не думаешь, что он был телом без души, так и слыша: Господь с небесе, не отвергай воплощения из-за прибавления: с небесе. Таким образом первое имя достаточно оправдано: Адам назван так по имени матери для того, чтобы не думал о себе свыше своей силы, чтобы был огражден против обольщения со стороны диавола, который точно и сказал: будете яко бози. Теперь же перейдем к другому человеку, который еще до рождения получил имя от Бога, и прекратим слово. Кто же после Адама получил от Бога имя еще до своего рождения? Исаак. Се, сказал Бог, Сарра жена твоя зачнет во чреве и родит сына, и наречеши имя ему Исаак (Быт. XVII, 19). И Сарра, как родила его, дала ему имя Исаак, говоря: смех мне сотвори Господь (XXI, 6). Почему? Кто, говорит, возвестит Аврааму, яко млеком питает отроча Сарра ( — 7)? Теперь слушайте меня со вниманием, чтобы увидеть вам чудо. Не сказала (Сарра), что [131] она родила дитя, но — что млеком питает. Чтобы не счел кто младенца подкинутым, источники молока удостоверяли в законности его рождения; так что, и сам он, вспоминая свое имя, (впоследствии) находил (в нем) достаточное вразумление о своем чудесном рождении. Потому говорила она: смех мне сотвори Господь, что все видели, как женщина, состарившаяся и дожившая до самых преклонных лет, имеет грудного младенца. Смех напоминал о милости Божией, а питание млеком свидетельствовало о чудесном рождении, потому что это было не дело природы, но вполне действие благодати. Потому и Павел говорит: по Исааку обетования чада есмы (Гал. IV, 28). Как там сделала все благодать, так и здесь произошел он из утробы, уже охладевшей. Ты вышел из холодной воды: значит, что для него была утроба, то для тебя купель водная. Так, видишь сходство рождения? Видишь единство благодати? Видишь, как природа везде бездейственна, и все совершает сила Божия? Поэтому-то, мы по Исааку обетования чада есмы. Но есть еще один [132] вопрос: об нас сказано, что мы не от крове, ни от похоти плотския (Иоанн. I, 13). Как же это? И Исаак не от крове, потому что — престаша Сарре бывати женская (Быт. XVIII, 11). Иссякли источники крови, истощилось семя рождения, бесплодна была деятельность природы: и — Бог явил Свою силу. Вот мы и кончили изъяснение имени Исаака. Остается перейти к Аврааму, сынам Зеведеовым и Петру; но, чтобы не наскучить вам продолжительностью, отложим это до другой беседы, и окончим слово, попросив вас, рожденных по (образу) Исаака, подражать кротости, скромности, и всякой другой добродетели Исаака, чтобы, молитвами этого праведника и всех этих предстоятелей, все мы могли войти в недра Авраамовы по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Котораго и с Которым слава, честь и держава Отцу, со Святым и Животворящим Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. Опубликовано: Творения Святаго отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Констанипольскаго, в русском переводе. Том 3, книга 1. СПб., Издание С.-Петербургской Духовной Академии. 1898.
Иоанн Златоуст (ок. 347 — 14 сентября 407) — архиепископ Константинопольский, богослов, почитается как один из трёх Вселенских святителей и учителей вместе со святителями Василием Великим и Григорием Богословом. | ||
|