Св. Иоанн Златоуст
Беседа
на слова апостола: Подобает бо и ересем в вас быти, да искуснии явлени бывают (1 Кор. XI, 19).

[251-252] 1. Недавно это духовное зрелище наше было достаточно взволновано, когда я изображал вам словом Иерусалим плачущий и возвещающий о собственных бедствиях. Тогда я видел, как прискорбные очи ваши источали потоки слез, видел из этого сетования, что душа каждого была исполнена воз- [263] дыханий и сокрушения. Приметив это, я тотчас прекратил такое прискорбное изображение, прервал свою речь, и удержал вопль, который готов был вырваться из сердца каждого. Душа, объятая печалью, не может ничего здравого ни говорить, ни слушать. Но почему теперь я напомнил вам об этом? Потому, что имеющее быть сказанным сегодня сходно с сказанным тогда. Как то направлено было к истреблению нашей беспечности в жизни и исправлению лености в действиях, — так точно и то, что мы скажем теперь о тщательном соблюдении догматов, может сделать нас более твердыми, во всем совершенными и достигшими, по слову божественного апостола, в мужа совершенна, в меру возраста (Еф. IV, 13). Тогда мы врачевали ваше тело, а теперь будем врачевать голову, тогда словами Иеремии, а теперь словами Павла.

Какие же эти слова Павла, которые предстоит нам объяснить сегодня? Подобает бо, говорит, и ересем в вас быти, да искуснии явлени бывают в вас (1 Кор. XI, 19). Это — предмет не маловажный. В самом деле, если в виде совета Павел говорит: подобает бо и ересем быти, то вводители ересей не виновны. Но это не так, не так; это — слова не советующего, но предсказывающего будущее. Как врач, видя больным человека, преданного объедению, пьянству и другим запрещенным делам, говорит, что это расстройство должно произвести горячку, — говорит не в виде закона или совета, но в виде предсказания о будущем, судя по настоящему; и как земледелец или кормчий, видя скопление облаков и удары грома с молниею, говорит, что эти облака должны произвести непогоду и сильный дождь, — говорит не виде совета, но предсказания о будущем: в таком смысле и Павел употребил слово подобает. Так часто и мы, видя людей ссорящихся между собою и осыпающих друг друга тяжкими злословиями, говорим, что должно произойти между ними столкновение и заключение их под стражу, — говорим не в виде увещания или совета им — может ли это быть? — но заключая по настоящему о будущем. Так точно и Павел не в виде совета говорит: подобает бо и ересем в вас быти, но предсказывая и пророчествуя об имеющем случиться. А что он не советует быть ересям, доказывают слова, которые сам он говорит: аще ангел благовестит вам паче, еже приясте, анафема да будет (Гал. I, 8). Сам он отвергает обрезание, так как уже не благовременно было соблюдать его, и оно нарушало бы чистоту проповеди, и говорит: аще обрезаетеся, Христос вас ничтоже пользует (Гал. V, 2). Как же, скажешь, он присовокупил и причину, сказав: да искуснии явлени бывают? Слово да в Писаниях часто означает не причину, а следствие дела. Например, Христос пришел и даровал прозрение слепому; этот поклонился Ему; а иудеи, по исцелении его, делали все, чтобы затмить это чудо, и гнали Христа. Тогда Он сказал: на суд Аз в мир сей приидох, да не видящии видят, и видящии слепи будут (Иоан. IX, 39). Неужели Он пришел для того, чтобы они стали слепыми? Он пришел не для этого, но так случилось, и это следствие Он выразил в виде причины. Еще: закон [254] дан был для того, чтобы воспрепятствовать совершению грехов, чтобы сделать более скромными тех, которые получили его. Но по нерадению их вышло противное, — грехи умножились; поэтому Павел и говорит: закон же привниде, да умножится прегрешение (Рим. V, 20); между тем не для того он привниде, но чтобы уменьшить прегрешения. А это случилось по развращению тех, которые приняли его. Так точно и здесь слово: да означает не причину, а следствие. О том же, что была другая причина ересей, что не для того были ереси, да искуснии явлени бывают, и что они происходили по другим поводам, послушай Христа, который объясняет нам это: уподобися царствие небесное, говорит Он, человеку сеявшу доброе семя на селе своем: спящим же человеком, прииде враг человек и всея плевелы (Мф. XIII, 24, 25). Видишь ли, что ереси от того, что люди спали, были беспечны, не тщательно внимали сказанному? Итак, чтобы кто-нибудь не сказал: для чего же Христос попустил это? — Павел говорит: это попущение нисколько не вредит тебе; если ты искусен, то еще более обнаружишься таким. Не все ведь равно стоять в правой вере тогда, когда никто не поставляет преткновений и не соблазняет, или быть твердым и непоколебимым среди нападений бесчисленных волн. Как напоры ветров, колебля дерева со всех сторон, делают их более крепкими, если они хорошо и твердо укоренились; так точно и души, утвердившиеся на основании правой веры, какие бы ни нападали на них ереси, не развращаются, но делаются более сильными. А что, скажешь, бывает с слабыми, легко развращающимися и падающими? И они подвергаются этому не вследствие нападения ересей, а вследствие собственной слабости; разумею слабость не естественную, а происходящую от воли, достойную осуждения, наказания и мучения, которую мы сами властны исправить. Поэтому когда мы исправляем ее, то получаем похвалу, а когда не исправляем, то подвергаемся наказанию.

2. А чтобы ты убедился, что внимательным ничто не может причинить вреда, я постараюсь показать это и другим образом. Что может быть злее и преступнее диавола? Но и этот злой, коварный и имеющий великую силу, напав на Иова со всеми своими кознями и истощив весь колчан стрел своих на дом и тело праведника, не только не ниспроверг его, но сделал еще более славным. Так Иов не получил тогда никакого вреда от самого диавола; а Иуда, как нерадивый и беспечный, не получил никакой пользы и от общения со Христом, но остался предателем, после многих увещаний и внушений; причиною то, что не желающего (делать добро) Бог не принуждает и не заставляет, как Он поступил и с ним. Таким образом, если мы будем бодрствовать, то и диавол не может повредить нам; если же не станем бодрствовать, а будем беспечными, то и от полезного никогда не получим пользы, но даже потерпим величайший вред. Таково зло — беспечность. [255] Так иудеи от пришествия Христова не только не получали пользы, но даже потерпели вред; впрочем не от Христа, а от собственной своей беспечности и нерадения. Об этом послушай, как говорит сам Христос: аще не бых, говорит Он, пришел и глаголах им, греха не быша имели: ныне же вины не имут о гресе своем (Иоан. XV, 22). Видишь ли, что пришествие Его лишило их прощения и отняло у них оправдание? Таково зло — не быть внимательным к себе и не настраивать себя, как должно. Тоже можно видеть и на телах; того, кто страдает зрением, и самое солнце обыкновенно помрачает, а здоровому и мрак не может вредить. Не напрасно я распространяюсь об этом, но потому, что многие, вместо того, чтобы обвинять собственную свою беспечность и исправлять свое нерадение и бесчувственность, не делают этого, но всячески изыскивают для себя разные оправдания и говорят: если бы не было диавола, то мы не погибли бы; если бы не было закона, то мы не грешили бы; если бы не было ересей, то мы не падали бы. Это — ложные оправдания и предлоги твои, человек! Внимательному ничто никогда не вредит, равно как спящему, беспечному и не заботящемуся о своем спасении ничто не приносит пользы. Это самое выражает и Павел, когда говорит: да искуснии явлени бывают в вас, т.е. не смущайтесь и не бойтесь, ереси нисколько не могут повредить вам. Таким образом очевидно, что, если бы даже речь была об ересях, и тогда изречение его не представляло бы затруднения; оно есть пророчество, а не совет, предсказание, а не увещание; и слово: да означает следствие, а не причину. Но что теперь у него речь не о догматах, а о бедных и богатых, о ядении и неядении, о невоздержании и пресыщении богатых, и о забвении ими бедных, для этого позвольте повторить сказанное им несколько выше; иначе слова его не могут быть для вас ясными. Когда апостолы начали сеять слово благочестия, тотчас обратились три тысячи, а потом пять тысяч человек, и у всех их бе сердце и душа едина. А причиною такого согласия, скрепляющею любовь их и столько душ соединяющею в одно, было презрение богатства. Ни един же. говорится, что от имений своих глаголаше свое быти, но бяху им вся обща (Деян. IV, 32). Когда был исторгнут корень зол, — разумею сребролюбие, — то превзошли все блага и они тесно были соединены друг с другом, так как ничто не разделяло их. Это жесткое и произведшее бесчисленные войны во вселенной выражение: мое и твое, было изгнано из той святой церкви, и они жили на земле, как ангелы на небе: ни бедные не завидовали богатым, потому что не было богатых, ни богатые не презирали бедных, потому что не было бедных, но бяху им вся обща: и ни един же что от имений своих глаголаше свое быти; не так было тогда, как бывает ныне. Ныне подают бедным имеющие собственность, а тогда было не так, но отказавшись от обладания собственным богатством, положив его пред всеми [266] и смешав с общим, даже и незаметны были те, которые прежде были богатыми, так что, если какая может рождаться гордость от презрения к богатству, то и она была совершенно уничтожена, так как во всем у них было равенство, и все богатства были смешаны вместе. И не отсюда только, но и из самого способа отдачи имущества можно видеть их благочестие. Елицы бо господие селом, или домовом бяху, продающе приношаху цены и полагаху при ногах апостол (Деян. IV, 34, 35). Не сказано, что они отдавали в руки апостолов, но полагаху при ногах их, выражая этим уважение, почтение и благоговение, какое они имели к апостолам. Они считали это дело не отдачею, а больше получением. Это особенно и значит презирать богатство, это собственно и значить питать Христа, когда ты делаешь это не с высокомерием и гордостью, когда ты отдаешь так, как бы этим оказывая благодеяние больше самому себе, чем принимающему. Если же ты не так расположен, то и не давай; если ты не считаешь этого более получением, нежели отдачею, то и не делай подаяния. Об этом свидетельствует Павел и в другом месте, где он говорит так: сказуем же вам, братие, благодать Божию данную в церквах Македонских: яко яже во глубине нищета их избыточествова в богатство простоты их: яко по силе, свидетельствую, и паче силы доброхотни, со многим молением моляще нас благодать и общение служения, еже ко святым исполнили они (2 Кор. VIII, 1 — 4). Видишь ли, как он удивляется им более за то, что они с благодарностью, прося и умоляя, щедро отдавали свое имущество?

3. Поэтому мы удивляемся и Аврааму, — не только потому, что он заколол тельца и замесил муки, но и потому, что он с великим удовольствием и смиренномудрием принимал странников, выходя им на встречу, услуживая им, называя их господами, полагая, что он нашел сокровище бесчисленных благ, когда видел проходящим какого-нибудь странника. Таким образом бывает двойная милостыня, когда мы даем, и притом даем с охотою: доброхотна бо дателя, говорится в Писании, любит Бог (2 Кор. IX, 7). Если же ты раздашь, хотя бы тысячи талантов, с гордостью, надменностью и тщеславием, то погубишь все, — подобно тому как фарисей, который отдавал десятую часть из своего имущества, но превозносился и надмевался этим, вышел из храма, погубив все. Не так было при апостолах, но с радостью, с весельем, и считая величайшим для себя приобретением, верующие приносили деньги и считали вожделенным для себя, если апостолы удостаивали принять их. Как те, которым поручаются высокие должности и которые отправляются жить в столичные города, совершенно продают все свое имение и таким образом переселяются, так точно поступали и тогдашние люди, получив призвание на небо, в высшую столицу и в тамошнее царство. Они знали, что небо — истинное их отечество; и потому, обращая в деньги свое имущество, препровождали его туда чрез руки апостолов. Подлинно, крайне безумно допускать чему-нибудь из нашего имущества оставаться здесь, тогда как мы сами спустя немного времени должны переселиться отсюда; а что останется, то будет ущербом. Итак, пусть все наперед препровождается туда, где потом и мы будем жить всегда. Это представляя, верующие и отдавали все свое имущество, и совершалось двоякое доброе дело: они облегчали бедность нуждающихся, и свое имущество делали большим и безопаснейшим, перелагая сокровища свои на небо.

От такого закона и нрава происходил тогда в церквах дивный обычай: все собравшиеся верные не тотчас уходили домой по выслушании учения, после молитв, после приобщения таин, по отпуске собрания, но богатые и более достаточные, принося с собою из дому хлеба и яств, приглашали бедных, устрояли общие трапезы, общие угощения, общие вечери в самой церкви, так что и от общения в трапезе, и от благоговения к месту, и от всего у них скреплялась любовь, и происходило для них великое удовольствие и великая польза. Бедные получали не малое утешение, и богатые великое благоволение как от питаемых, так и от Бога, для которого они делали это, — и таким образом, приобретши великую благодать, уходили домой. От этого обыкновения происходило бесчисленное множество благ, а главное: в каждом собрании дружба их делалась более или более пламенною, после того как и благодетельствующие и благодетельствуемые соединялись между собою с таким дружелюбием. С течением времени коринфяне стали нарушать этот обычай; богатые, угощаясь между собою, презирали бедных и часто не ожидали приходящих позже, замедливших и задержанных житейскими нуждами, какие бывают у бедных. От этого случалось, что они, приходя поздно, со стыдом удалялись, так как трапеза была уже снята, потому что те спешили, а эти опаздывали. Поэтому Павел, видя в этом обстоятельстве много зол как в настоящем, так и в будущем, — потому что у богатых было презрение к бедным и великое пренебрежение, а у бедных недовольство и вражда к богатым, и много другого, чтó могло произойти от этих зол, — исправляет это дурное и прискорбное обыкновение. И посмотри, с каким благоразумием и кротостью он приступает к исправлению. Вначале он говорит так: сие же завещавая не хвалю, яко не на лучшее, но на худшее сбираетеся (1 Кор. XI, 17). Что значит: не на лучшее? Предки, говорит, и отцы ваши продавали свои имущества, поместья и владения, имели все общим и питали великую любовь друг к другу; а вы, которые должны были бы подражать им, не только не делаете ничего подобного, но и то единственное, что имели, потеряли, т.е. вечери, совершавшиеся в собрании. Потому он и говорит: не на лучшее, но на худшее сбираетеся. Те предоставляли в пользу бедных все свое имение, а вы, доставлявшие им только трапезу, и этой лишили их. Первое убо, сходящимся вам в церковь, слышу в вас распри сущыя, и часть некую и верую (1 Кор. XI, 18).

4. Посмотри опять, как благоразумно он делает исправление. Не сказал: я не верю, или: я верю, но употребил сред- [258] нее выражение: часть некую и верую; не вполне верю, и не вполне не верю; тому или другому быть, это совершенно в вашей власти. Если вы исправитесь, то я не верю; а если останетесь такими же, то верю. Таким образом он и не обвинил их, и обвинил; не обвинил совершенно, чтобы дать им надежду на исправление и время для покаяния, и не оставил без обвинения, чтобы они не остались при той же беспечности. Я еще не вполне поверил, говорит он, — потому что это конечно означают слова: часть некую верую. Так говорил он, желая расположить их к обращению и исправлению, чтобы они отклонили и его — верить хотя отчасти чему-нибудь подобному касательно их. Подобает бо и ересем быти, да искуснии явлени бывают в вас. Скажи же: какие это ереси? Здесь слушайте со вниманием; не о догматах говорится в словах: подобает и ересем быти в вас, но о несогласии при трапезах. Сказав, подобает и ересем быти, он прибавил и то, в чем состоят эти ереси: сходящимся убо вам вкупе, несть Господскую вечерю ясти (1 Кор. XI, 20). Что значит: Господскую вечерю ясти? Несть, говорит, Господскую вечерю ясти, разумея ту вечерю, которую Христос преподал в последнюю ночь, когда все ученики были вместе с Ним. На этой вечери Господь и рабы все возлежали вместе; а вы все — рабы, и между тем поступаете несогласно и отделяетесь друг от друга. Он не изгнал и предателя, — потому что и Иуда был тогда вместе с ними, — а ты отгоняешь брата. Вот почему апостол и говорит: несть Господскую вечерю ясти, называя Господнею вечерию ту, которая совершается в согласии и при общем собрании всех. Кийждо бо свою вечерю предваряет в снедение, и ов убо алчет, ов же упивается (1 Кор. XI, 21). Не сказал: один алчет, другой ест; но названием опьянения более трогает их. И там и здесь, говорит, неумеренность. Ты расторгаешься от пресыщения, а тот истощается от голода; ты употребляешь больше, чем нужно, а тот не получает и необходимого. Это двоякое зло, происходящее от нарушения равенства, он и называет ересями, потому что они враждебно были расположены друг к другу и производили распри, и один алкал, а другой упивался. Хорошо сказал он: сходящимся вам вкупе. Для чего, говорит, вы сходитесь? Для чего это схождение, для чего общее собрание, если трапеза не бывает общею? Блага, которые мы получили, Господни: пусть же они и предлагаются нераздельно одинаковым с нами рабам. Еда бо домов не имате, во еже ясти и пити, или о церкви Божией нерадите, и срамляете неимущыя (1 Кор. XI, 22)? Ты думаешь, говорит, что оскорбляешь только брата; но это оскорбление распространяется и на место, потому что ты пренебрегаешь целою церковью. Церковью называется оно потому, что принимает всех вообще. Для чего же суетность дома твоего ты вносишь в церковь? Если ты презираешь брата, то постыдись места, потому что и церковь оскорбляется этим. И не сказал: лишаете неимущих, или: не жалеете неимущих, но что? Срамляете не имущыя, — выразил невоздержание их самым сильным образом. Бедного, говорит, не столько озабочивает пища, сколько оскорбление. Посмотри, как кротко он оправдывает бедного и как сильно укоряет богатых. Что вам реку? Похвалю ли вы? Не похвалю за это? Что это значит? После объяснения гнусности поступка, следует легкая укоризна; [259] и весьма справедливо, — чтобы они не сделались более бесстыдными. Прежде, чем показать гнусность поступка, он высказал решительный приговор: сие же, говорит, завещавая не хвалю; а когда обстоятельно доказал, что они виновны во многих прегрешениях, он употребил легкую укоризну, предоставляя самым высказанным доводам и объяснениям произвести сильнейшее обличение. Потом обращает речь к таинственной трапезе, желая возбудить в них еще больший страх. Аз бо, говорит, приях от Господа, еже и предал вам (2 Кор. XI, 23). Какая здесь последовательность? Ты говоришь об общей вечери, а между тем напоминаешь о страшных тайнах? Да, говорит, если эти духовные тайны, если эта страшная трапеза предлагается всем вообще, и богатому и бедному, не больше пользуется ею богатый и не меньше бедный, но всем одна честь, один доступ, и, пока все сподобятся и причастятся этой духовной и священной трапезы, предложенное не уносится, но все священники стоят, ожидая и беднейшего и нижайшего из всех, то тем более должно так поступать при чувственной трапезе. Вот почему он и напомнил о той вечери Господней. Аз бо приях от Господа, еже и предал вам, яко Господь Иисус в нощь, в нюже предан бываше, прием хлеб и благодарив преломи, и рече: сие есть тело Мое, еже за многих ломимое во оставление грехов; сие творите в Мое воспоминание, такожде и чашу, по вечери, глаголя: сия чаша новый завет есть в Моей крови (1 Кор. XI, 23 — 25).

5. Далее, сказав многое о тех, которые недостойно причащаются таин, сильно укорив и обличив их, и научив, что принимающие кровь и тело Христовы без внимания и как случится подвергнутся наказанию одинаковому с убийцами Христа, он опять обратил речь к предложенному предмету и сказал: темже братие сходящеся ясти, друг друга ждите. Аще ли кто алчет, в дому да яст, да не в грех сходитеся (1 Кор. XI, 33, 34). Посмотри, как незаметно он осудил их чревоугодие. Не сказал: если вы алчете, но: аще ли кто алчет, чтобы каждый, стыдясь быть виновным в этих грехах, предварительно испра- [260] вился. Заключил он речь угрозою наказания, сказав: да не в грех сходитеся, т.е. не в осуждение и на позор. Это не пища, говорит, это не трапеза, которая соединена со стыдом для брата, с презрением к церкви, объедением или чревоугодием. Это — не радость, а наказание и мучение. Вы навлекаете на себя великое осуждение, оскорбляя братьев, пренебрегая церковью, делая святое место частным домом чрез едение пищи отдельно между собою. Выслушав это, и вы, возлюбленные, заграждайте уста тем, которые без внимания пользуются словом и учением апостольским, исправляйте тех, которые употребляют Писания во вред себе и другим. Вы узнали, о чем говорится в словах: подобает и ересем быти в вас, именно о несогласии, бывшем при трапезах, так как ов убо алчет, ов же упивается.

А вместе с правою верою будем являть и жизнь соответствующую догматам, оказывая великое человеколюбие к бедным, великое попечение о нуждающихся; будем производить духовную куплю и не искать ничего больше того, что нужно. В этом богатство, в этом приобретение, в этом неистощимое сокровище, — чтобы передать все имущество свое на небо и затем быть уверену в сохранении отложенного. От милостыни мы получим двоякую пользу: ту, что уже не будем бояться за отданное имущество, чтобы разбойники, воры или негодные рабы не похитили его, и ту, что отложенное не будет оставаться бесплодным; но, как корень, посаженный в тучную почву, приносит ежегодно зрелые плоды, так и серебро, помещенное в руки бедных, не только каждый год, но и каждый день приносит нам духовные плоды, дерзновение пред Богом, прощение грехов, близость к ангелам, чистую совесть, радость духовного торжества, непостыдную надежду, дивные блага, которые уготовал Бог любящим Его и с теплою и пламенною душею ожидающим милости пришествия Его, которого да сподобимся все мы, прожив богоугодно настоящую жизнь, равно как и вечной радости спасаемых, благодатию и щедротами истинного Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава, со Отцем и Всесвятым Его Духом, во веки веков. Аминь.

Опубликовано: Творения Святаго отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольскаго, в русском переводе. Том 3, книга 1. СПб., Издание С.-Петербургской Духовной Академии. 1898.

Иоанн Златоуст (ок. 347 — 14 сентября 407) — архиепископ Константинопольский, богослов, почитается как один из трёх Вселенских святителей и учителей вместе со святителями Василием Великим и Григорием Богословом.