А.М. Возлядовская. Насилие и ненасилие

Описаний насилия в литературе, пожалуй, не избежать. Даже в детских книжках на козлика нападают серые волки с весьма плачевными для первого последствиями, Карабас-Барабас мучает кукол, а похождения Колобка кончаются трагической гибелью героя в пасти Лисы. Что делать, наш окружающий мир испорчен и развращён. Насилие является как бы его составной частью. Однако описание насилия может иметь либо нравоучительную цель, либо развращающие последствия. Насилие было и есть, но самое главное то, как мы сами к нему относимся.

Собственно, чтобы говорить далее, нужно определить границы понятия "насилие".

Большой юридический словарь гласит:

"НАСИЛИЕ - физическое или психическое воздействие одного человека на другого, нарушающее гарантированное Конституцией РФ право граждан на личную неприкосновенность (в физическом и духовном смысле). Физическое Н. выражается в непосредственном воздействии на организм человека: нанесение побоев, телесных повреждений, истязаний различными способами (в т. ч. с применением каких-либо предметов и веществ) и т. д. В результате физического Н. потерпевшему могут быть причинены мучения, нанесен вред здоровью. Психическое Н. заключается в воздействии на психику человека путем запугивания, угроз (в частности, угроз физической расправой), чтобы сломить волю потерпевшего к сопротивлению, к отстаиванию своих прав и интересов. Н. может быть отягчающим ответственность обстоятельством (при совершении преступления с особой жестокостью или издевательством над потерпевшим), способом совершения преступления (напр., убийства, угона воздушного судна) либо конститутивным (квалифицирующим) признаком состава преступления (напр., при изнасиловании)".

Толковый словарь Ушакова даёт более расплывчатые границы понятия:

"1. Применение физической силы к кому-н. Следы насилия на теле. 2. Применение силы, принудительное воздействие на кого-что-н. Диктатура пролетариата есть власть революционная, опирающаяся на насилие над буржуазией. Стлн. 3. Притеснение, злоупотребление властью, беззаконное применение силы. В фашистских странах царят н. и разбой. 4. над кем-чем. То же, что изнасилование".

Художественная литература, в основном имеет нравоучительную цель. И описываемое ею насилие также призвано научать человека поступать так или иначе. Картина насилия показывает возможные следствия ошибочного поступка. В упомянутых примерах Козлик идёт в потенциально опасное для себя место - лес, Колобок отличается непослушанием родителям (Бабки и Дедки), а также самоуверенностью и легкомыслием по отношению к потенциальному партнёру ( Лисе). На примере Карабаса-Барабаса, читатель может сделать вывод, что если будешь жестоко обращаться с подчинёнными - найдётся и на тебя управа в лице какого-нибудь Буратино.

Итак, цель литературы - воспитать человека, который сможет правильно жить в данном обществе. Разъяснить, как нужно поступать, а как нельзя, показать ему идеал, к которому человек должен стремиться. Вот только и общество бывает очень разным, и соответственно идеал: нацистский, коммунистический, христианский.

Древний мир, несмотря на временное отдаление, оставил нам множество примеров идеала языческого мира.

Литература Древней Греции это в основном воспевания подвигов, с которыми насилие непосредственно связано. Вся мифология - это кипение страстей и вершения насилия. Например, Аякс Малый, сын Филея, царя локрийского, отбивает у троянцев труп Патрокла (подвиг), погибает при возвращении на берегу Евбеи от гнева Афины за насилие над Кассандрой (возмездие за насилие). Подвиг и насилие так тесно переплетаются в мифологии, что невозможно понять, что же восхваляется конкретно: доблестные подвиги героя или закономерная расплата за преступление. И то и другое - геройство. Он совершил подвиг, рискуя жизнью - он герой! Он овладел женщиной, против её воли - он опять герой. Он получил наказание от богов - и погиб как герой опять-таки.

Главное - героическое деяние, а совершает человек при этом насилие или нет, уже неважно. Наверное, можно и насилие, но чтоб непременно было героическое насилие! Я утрирую, конечно.

Средневековье - тысячелетие христианства - оставило не много примеров настоящей художественной литературы. В основном в тысячелетие христианства создаются серьёзные источники, летописи, хроники, анналы, жития конкретных людей, а вовсе не вымышленных персонажей. В средние века, вероятно, более всего создавалось поучений детям, наследникам, потомкам, например Поучение Владимира Мономаха. Человек старался жить по заповеди Божьей, чтобы заслужить настоящее царство - вечное Царство Божие - вместо временного.

Шестая заповедь гласит: "не убий!". Но в падшем мире не убивать совсем было невозможно. На христианский мир нападали язычники, иноверцы, да и человечество внутри христианского мира постоянно подвергалось расколам, нападкам, даже гражданским войнам, например, в Смутное время... Однако отношение к убийству продолжало оставаться именно как к греху. Русский воин, вернувшийся домой с войны, каким бы героем он не был при этом, год не допускался до причастия Св. Таин, потому что на нём, как на бывшем на войне оставался грех убийства. Пусть убийство не по собственной воле, а по послушанию (присяге), но, тем не менее, убийство всё равно оставалось убийством.

Поворот в сознании человечества по отношению к насилию происходит в период Ренессанса. Недаром Ренессанс называют "Возрождением язычества". Идеал от христианского опять опускается до языческого. Художественная литература резко развивается и начинает преобладать над сухими документальными хрониками. Идеал, ею воспеваемый, если и не в точности повторяет античный, то уже всё дальше и дальше отходит от христианского: геройства можно и поменьше, зато страстей - побольше.

Герой романа ренессанса должен быть красив, молод, весел, необременён излишними заботами и тогда частично насилие ему может быть прощено (за внешнюю красоту, вероятно). Новый идеал в отличие от античного, хочет жить легко и весело, как например персонажи Франсуа Рабле. Насилие как бы уже и допустимо, а ещё лучше, если оно периодически остаётся безнаказанным. Неумолимая карающая Немезида Античности - не обязательный атрибут произведения ренессанса. Месть, отмщение теперь не в воле Всевышнего и даже не в воле языческих богов - оно осуществляется своими руками. Например, месть Панурга непокорной даме. С точки зрения современного читателя, насилие в этом эпизоде может показаться незначительным. Но если учесть, что репутация благородной замужней женщины была совершенно изгажена, как и её платье - это весьма серьёзное деяние. Однако читателю весело и легко читать про все похождения Панурга. Насилие начинает становиться смешным, весёлым, легкомысленным, оно не приводит более в тот ужас, который внушал меч возмездия в произведениях Древнего мира.

Считается, что итальянский гуманизм заглох к концу XVI века, однако, именно его тенденция к пониманию насилия осталась в культуре и продолжает развиваться. Многими отмечалось, что возрождение меняет, прежде всего, менталитет человека. Главной ценностью в средневековье было Небесное Царствие, которое нужно было заслужить большим духовным трудом во временном мире и этому были подчинены все земные цели. В произведениях того времени насилие хотя и присутствует, но всегда осуждается. В эпоху Ренессанса высшая цель человека постепенно переносится из будущего века в настоящий. Теперь человек все свои цели начинает полагать на земле. И, как следствие, воздаяния он тоже хочет на земле и сейчас, а не на небе, потом. Однако земные цели у всех людей разные и потому каждому для достижения своей конкретной, частной земной цели необходимо совершить некоторое количество насилия. А поскольку Царство Божие уже отошло на второй план, то насилие для достижения своих целей допускается и даже не всегда осуждается.

В последующие за Ренессансом века человек всё далее и далее уходит от духовных целей, всё ближе и ближе ему цели земные. Недаром время называют временем гуманизма. Начинает господствовать человеческий, плотской, материальный интерес. Ренессанс был не столько возрождением язычества и античности, сколько прогрессирующим развитием атеизма. Пока ещё не полного, в масштабах государства, а постепенного уклонения в атеизм из поколения в поколение.

Насилие очень часто описывается в художественной литературе Нового времени. Например, А. Дюма пишет увлекательнейший роман "Граф Монте-Кристо", где герой главной своей целью ставит отмщение и в течение множества печатных листов его осуществляет. Ни на какое Небо человек больше не надеется и не уповает, творит месть, и достаточно страшную месть, своими руками, полагаясь во всём только на себя.

В XIХ веке укореняется новая феноменальная ценность. Это уже не человек, а идея человека. Идея - ни в коем случае не христианская, а полученная с помощью какого-либо умозаключения. Разнообразных идей к тому времени много и как раз во имя идеи становится оправданным любое насилие. Например, идея того, что одна нация лучше другой, или идея того, что всё человеческое общество вовсе не равно, а делится на классы и один класс несоизмеримо лучше другого, а значит, представитель этого "лучшего" класса совершенно правильно поступают, убивая представителей "худшего" класса, например, короля или царя. Идея эта прогрессирует, как в обществе, так и в литературе. Например, если в романе "Капитанская дочка" (1836 г.) отец должен прятать свою дочь от восставших крестьян, дабы они не убили её только за то, что она дочь коменданта, автор романа целиком и полностью на стороне отца-коменданта, то в конце XIX века, в романе "Овод" (1897 г.) когда персонаж жаждет убить кардинала Монтанелли не за что-то, а из принципа, сочувствие автора склоняется в сторону принципиального убийцы.

Апогея эта феноменальная ценность человеческой идеи достигает в ХХ веке. Идее служит всё. Человек, человеческая жизнь не представляет ценности, если она не согласована с идеей. Насилие становится правильным, если сопутствует идее. Комиссар, убивающий на войне своего брата прав, потому, что это соответствует правильным "нашим" идеям. Фашистский офицер, убивающий еврея - не прав, потому что идеи у него не правильные и "не наши" (хотя и брат комиссара и еврей совершили один и тот же "проступок": не хотели отдавать деньги).

Итак, описание насилия было в литературе всегда. И всегда подобные описания имели нравоучительную цель: научить поступать человека так, как нужно для настоящего общества. Даже если писатель не ставит эту цель перед собой сформулированно-чётко, она все равно есть в его произведениях, потому что любое чтение это потенциальное научение человека моделям определённого поведения.

Сейчас в литературе начала XXI века достаточно сцен насилия и порой в неоправданном количестве. Наш современник, который уже достаточно "закалён" многочисленным насилием в СМИ, литературе, кинематографии, уже привык, что насилие - необходимо, оправданно, идейно подкреплено, и если его творит положительный герой - то оно правильно и хорошо. Так вот, современному читателю дабы произвести на него впечатление, требуется скармливать во все больше и больше насилия. Неудивительно, ведь к маленьким дозам читатель уже давно привык. Теперь, чтобы пощекотать нервы, или произвести ужас, нужны лавины откровенных сцен. Кто-то гонится за эффектами в расчете поразить читателя шокирующими сценами и повысить рейтинг своего произведения. Кто-то почему-то воображает, что все окружающие его люди выросли в каких-то сказочно-рафинированных условиях и им необходимо "раскрыть глаза" на грязь, которая творится вокруг. Будто эту самую "грязь" создали не окружающие люди, а какие-то прилетевшие инопланетяне. Но такое направление искусства, когда автор старательно описывает обилие сцен насилия, говорит скорее о воспевании автором вседозволенности. Хочет он этого или не хочет, но именно этому он учит своего читателя.

Сейчас иное время и иной век. Возможно, каждому нужно самостоятельно подумать над ценностями, целями и насилием которое многие так стремятся оправдать.

Наверх