Игорь Мордовцев. Вирус безумия
(повесть)

1.

- Может, я последний человек, которого ты видишь в своей жизни! Последняя женщина...

С этими словами продавщица оперлась на прилавок локтями, явно демонстрируя свои прелести в области декольте. Прелести были дивными. Не отвлекаясь, её собеседник продолжал укладывать в пакеты продукты.

- Хромов, я тебя знаю уже тысячу лет. Как облупленного. Все твои привычки, повадки, порядки и пристрастия. Я готова их терпеть, Хромов. Даже дурацкие. Сожму зубы в кулак и буду терпеть. Имей в виду, лучшей подруги, любовницы и помощницы в хозяйстве тебе не найти - я идеальная. К тому же у меня к тебе чувства нежные и, видишь, душа нараспашку, - при этом она расправила плечи, ещё больше обнажив грудь, - Ну возьми меня в жёны. Я буду хранить тебе эту... как её... верность.

- Трудно не уберечь её посреди безлюдной тайги.

- Много ты знаешь!

- Ладно. Тебе виднее.

- Чёрствый ты мужик, Хромов. Сухой и чёрствый.

- Что ж тогда не найдёшь себе кого-нибудь мягкого и мокрого?

- Издеваешься? Артель прикрыли. В посёлке одни калеки остались. А к тебе, вспомни, сколько уже никого не направляют... - и она без перехода добавила, - Не ломайся, Хромов. Делай мне предложение. Я, так и быть, соглашусь.

- Веселишься? Подай-ка лучше мне ещё вон тех конфет. Пару упаковок.

- Это леденцы, Хромов. Ты же их не любишь!

- Кто знает, чего полюбишь, когда оно припечёт, - сказал посетитель, прищурился и посмотрел на продавщицу.

- Это да... - протянула та, улыбнувшись, - Очки-то получил? Со зрением, смотрю, у тебя всё хуже.

- Как же! Скоро два месяца будет, как заказал - до сих пор не прислали.

- Ага. Соседка тоже когда ещё всю пенсию в компьютер для внука угрохала - ни фантиков, ни компьютера. Крайний борт прилетал вообще полупорожний. У меня, видишь, полки только пустеют. Похоже, они там, на большой земле совсем про нас забыли. Сволочи. Не до нас им сейчас.

- Какие новости-то в посёлке? Что люди говорят?

- Да что говорят - всё о том же. О жизни нашей, что к чёрту катится. Телевизор не смотришь разве? Или у тебя там с сигналом уже не радостно? Поговаривают, кстати, его скоро вообще обрубят. Как жить-то будем?

- Да уж. Ты без своих сериалов зачахнешь, точно.

- Каких сериалов! Тундра ты, Хромов. Кто ж кино-то сейчас снимает! Беспорядки, вон, по всему миру, мятежи да революции. Спокойных мест на земле осталось - раз-два и обчёлся. Только в таких местах, как у нас, и тихо, наверное. Были бы где близкие, я б их сюда позвала переждать лихолетье...

- Наивная. Если горячим запахнет, оно и до посёлка докатится.

- А я тогда к тебе переберусь! - оживилась женщина, - Верность хранить...

- Не обольщайся. Комнаты уже заняты.

- Как заняты? У тебя ж последний турист по весне съехал!

- Я не о туристах. Наверное, их ещё долго не ждать. Такое творится... Вот, ты говорила о близких. Ко мне друг приезжает. Со своим семейством, пять человек. Все номера и займут.

- Друг - это понятно, но... У тебя же такса что в каком-нибудь дворце на Лазурном берегу! Альтруизмом заболел что ли? На безрыбье.

- А он не бедный. Потому и решил семью уберечь и сам затаиться на время.

- С женой, значит, будет?

- С женой, с женой. Тут тебе ловить нечего.

- Ой, да ладно. Хромов, я ж только о тебе и думаю!

- Опять двадцать пять. Вот как с тобой разговаривать серьёзно?

- Чудак-человек! Радовался бы, что хоть кто-то тебя веселит. Сидишь там на своей заимке, как в берлоге, света белого не видишь. Здесь появляешься раз в декаду, да и то на "здрасьте - до свидания". Ты так скоро вообще от людей отвыкнешь и разговаривать разучишься. А я, между прочим, спасаю тебя от этого, доброе дело вершу... И потом мне, может, просто скучно! Ты не подумал?

- Ладно, не серчай.

- Да толку на тебя серчать-то! Ни повинился, ни обругал в ответ, развернулся, ушёл, а ты сиди в соплях дальше как дура, - она махнула рукой.

- Ну... Я благодарен тебе, правда.

- Благодарен? - в глазах женщины мелькнул шухарной огонёк, - А как?

- Сильно. Аж не знаю, как и сказать.

- Бог с ним, со сказать. А как сделать, знаешь?

- Так, ну всё. Мне пора.

- Как всегда. На самом интересном месте, - улыбнулась женщина, - Ладно-ладно, Хромов. Ты у меня ещё конфет попросишь!.. Когда ждать-то теперь?

- Как обычно. Бывай.

- Бывай, Хромов, бывай... Спасибо за ягоды! - крикнула она вдогонку.

Перекрестила уходящего в спину. Прошептала:

- Храни тебя Господь, Хромов. От бед и чужого безумия. Живи с миром.

Когда мужчина скрылся из поля зрения, продавщица отошла от окна, присела на табурет, оглядела пустой магазинчик и глубоко вздохнула. Ещё думая о своём, не глядя включила радиоприёмник. Из трескучего динамика послышался резкий голос:

"...охвачены беспорядками. Протесты и митинги идут во всех городах страны. Международная обстановка ухудшается с каждым днём..."

Продавщица брезгливо выключила радиоприёмник. Ещё раз оглядела помещение. Смахнула несуществующую пыль с прилавка перед собой. Потом поднялась, снова подошла к окну и, прислонившись плечом к раме, устремила взор на улицу. Там, насколько хватало глаз, уходил в бесконечность океан вековой тайги...

Магазин всегда был последним местом, куда Хромов заходил перед отъездом. И самым первым тоже. Обычно вначале он оставлял там заявку и купоны, а уже потом отоваривался. Между этими визитами ненадолго наведывался на почту, к старосте - главе поселковой администрации, и иногда к местному автослесарю, если в том была нужда. По тем же адресам, но чаще именно в магазине, изредка перекусывал, чем угощали. На всё про всё уходило час-полтора, не больше. Больше, собственно, было и незачем. Как многие далёкие обиталища, постепенно вымирал посёлок. К тому же от заимки и обратно, по непростой таёжной колее путь сюда занимал почти всё светлое время суток. А солнце в здешних краях, как оно водится на северах, ленивое - встаёт поздно, садится рано и особенной заботой не балует. Вообще-то дорогу в посёлок в двух местах по склонам сопок можно было значительно срезать. Только проезд там был - не приведи господь. По зимнику ещё так себе, а летом или тем более в межсезонье лучше и не соваться... Вот так, раз в десять дней Хромов выбирался "на люди".

Раньше он появлялся в посёлке чуть чаще. К тому обязывал график заезда на заимку туристов, подстроенный под авиасообщение с большой землёй. Их ведь, ясное дело, нужно встретить и привезти, а прежних увезти и спровадить...

Давным-давно, когда страна кипела от грандиозных планов, возле посёлка принялись было оборудовать взлётно-посадочную полосу. Принялись, да бросили, вся недолга. В итоге "лётно-порхающих" здесь видели только в облаках, а перевозки взяли на себя "лётно-подпрыгивающие", сдувающие непуганых птах с пустыря своими винтами. Пока неподалёку жила артель, вертолёт приходил раз в неделю. С тех пор много воды утекло... По части воды, кстати, положение было веселей: рядом протекала река и контакт с цивилизацией поддерживался постоянно. Несмотря на то, что он был длительным и малокомфортным, этим путём пользовались частенько.

Теперь же возник повод сократить число визитов в посёлок ещё кардинальней - до двух, а то и одного раза в месяц. Появляться здесь чаще становилось незачем. Разве что за самым необходимым. Для Хромова, выросшего в тайге и редко покидавшего её надолго, она звалась родным домом, а потому могла кормить-поить и одевать по полной программе. Касательно одежды до крайностей ещё не доходило, а вот жить здесь и не промышлять охотой, рыбалкой или сбором дикоросов - немыслимо. Многие гости Хромова только за тем сюда и направлялись. Мало того, в своё время, когда бизнес приносил солидный доход, он озаботился запасами на чёрный день и по горячности преуспел в этом с избытком. Благо проблемы с холодильником не существовало в принципе. Так что в магазине ему доводилось отовариваться лишь изысками, привычными для жителей мегаполиса, да тем, чего вдруг просила душа. Впрочем, жители мегаполиса редко наведывались в здешние места без чемоданов с провизией.

Нынче, собственно, наведываться они перестали. Договор с турфирмой не расторгался, но вот уже который сезон почти не действовал. Четверть года назад на заимку прислали последнего туриста. Это раньше стремящиеся комфортно отдохнуть на природе вдали от цивилизации не переводились, порой из них даже формировалась очередь. В доме постоянно кто-то находился, звучала музыка, звенели бокалы, раздавались чужие голоса, в том числе женский смех или детский плач. Гостевые комнаты пустовали лишь несколько часов. Бывало, дни, когда Хромов оставался один, можно было пересчитать по пальцам. Разумеется, такая активность случалась не каждый раз, но всё же... Однако с тех пор, как мир окунулся в хаос, желающих потратить свободную неделю и свободные средства на безмятежные развлечения за тридевять земель находилось всё меньше, а в последнее время вообще не стало.

Причиной тому являлись события, в течение короткого времени приобретшие поистине глобальный характер.

Всё началось с неприметной книжки престарелого философа, Л. Августа, известного прежде только узкому кругу спецов. Догадывался ли её издатель о волне в обществе, которую поднимает? Нет конечно. Никто тогда не догадывался. А волна в одночасье преобразилась в настоящий всемирный потоп... "Оптимум социального" - так называлась книжка. Созерцая из своего окна бурные воды Женевского озера, автор пришёл к идее о том, что экспонента развития человечества достигла коренного эволюционного предела. Наступил срок революции. Но не той, в привычном понимании меняющей правительства или даже формации, а фатальной, выражающей философский закон перехода количественного в качественное на уровне всего абсолютно социума. В целом идея была неоригинальна, но впервые она была тщательно обоснована вроде бы не вызывающими сомнения аргументами. А главное - сопровождена выводом, о котором в научной среде до сих пор если речь и велась, то непременно застенчиво и шёпотом.

Август предрекал градацию вида homo sapiens и появление внутри него нового таксона супер интеллектуальных людей с горизонтами разума, неподвластными пониманию представителей "старого человечества" ни при каких усилиях. Сообществу обычных людей, по его мнению, уготована регламентированная судьба остального живого - довольствоваться своей нишей в ряду огородов и зоопарков на фоне всё исчезающих "диких" форм флоры и фауны. Он утверждал, что с середины прошлого века условно, когда стартовала глобализация, а человечество обрело способность уничтожить само себя, этот сугубо природный процесс уже запустился...

На книжку никто не обратил бы внимания, если бы стараниями спичрайтеров она не просочилась в речи молодых политиканов, исполненных презрением к классической дипломатии в дискуссиях. Как нельзя кстати подтянулись очередной мировой экономический кризис и пара-другая шумных разоблачений, которые в прежние времена гарантированно не вышли бы из закулисья. Оживились сторонники различных теорий заговора, причём не на шутку. А тут ещё критики Августа, рассудительные и заумные, просто утонули в неожиданном водопаде его сторонников и последователей, наперебой рождающих в развитие оригинальной версии законы, следствия, поправки и гипотезы. Под эту марку в некоторых странах и регионах возникли режимы, беззастенчиво провозгласившие себя проводниками высшего разума и творящие невесть что. В итоге заволновался весь мир. Повсеместно народ проникался недоверием к власти и брался за оружие. Мятежи, революции и натуральный беспредел охватили всю планету.

Доведённый до отчаяния философ грянувших ужасов не пережил - умер от инфаркта.

В нашей стране, пожалуй, пока было спокойней, чем где-либо. Хотя это спокойствие требовалось назвать относительным. Тревожная обстановка сложилась везде - от границы на западе и дальше к востоку. Государственные службы испытывали серьёзное давление со стороны идеологов "спасительного" сепаратизма и организованной оппозиции официальным властям. Стремительно росло число эксцессов с участием вооружённых банд. В целом ситуацию удавалось держать под контролем, однако в некоторых местах она тоже была критической. Многотысячный митинг в столице был объявлен постоянным. Лидеры движения "Народное вече" настаивали на отмене комендантского часа, полной легализации оружия самообороны в частных руках, тотальном контроле общественности за чиновниками и финансами, ежегодной ротации власть держащих, а также самом активном применении вооружённых сил за рубежом...

Словом, какие уж тут туристы! Хромов новую ситуацию принял по-своему, можно сказать, философски. Хоть и не имел ничего общего с несчастным автором "Оптимума". Как и родственников на большой земле. Всё, что в мире стряслось, произошло где-то там, далеко за пределами его вселенной. Будет день - будет пища, как говорится, а пока... Пока он был даже рад одиночеству, сейчас странным образом напоминавшему давно ушедшие годы жизни с матерью и отцом.

Будучи единственным ребёнком в семье, Хромов буквально купался в любви родителей и, как умел, отвечал им тем же. После здешней восьмилетки его отправили учиться в региональный центр на лесника, откуда потом он вернулся, чтобы работать по специальности и никогда уже не уезжать. Воинская служба и редкие вылазки к свету неоновых ламп не в счёт. Его к ним и не тянуло. Лишь однажды по настоянию родителей он съездил в длительный отпуск "на материк", побывал в обеих столицах и у тёплого южного моря. Этого оказалось вполне достаточно. Перемены в стране лишили Хромова работы, однако на помощь пришла предприимчивость отца - именно тогда они заключили договор с турфирмой, расстроили дом и стали принимать у себя заезжих гостей. Поэтому когда отец, а сразу за ним мать покинули этот мир, чем заниматься дальше он нисколько не раздумывал. С тех пор в его жизни ничего не менялось.

Друг, о котором шла речь в магазине, по сути являлся просто давним знакомым, товарищем со времени учёбы. В последующие годы они лишь не прерывали контакт, вяло переписывались и изредка - не чаще, чем раз в год - встречались в гостях. По большому счёту друг в друге они не нуждались и оба вряд ли бы ответили на вопрос, что их связывает. Тем более, Хромов сам по себе в значительной степени был нелюдим, а деятельный Борис (так звали товарища) напротив широко развернулся, приобретя статус весьма известного и весьма зажиточного человека. Удивительно, более крепкие или важные нити рвались, но это их эпизодическое общение не смотря ни на что продлевалось всё дольше и дольше... Вот и теперь возник повод увидеться. Борис должен был прилететь завтра, персональным чартером, с собственным внедорожником на внешней подвеске. Дорогу к заимке он знал.

Больше Хромов ни с кем особенно не общался, даже из поселковых. Известный уже круг собеседников не составлял и полдюжины человек. Некоторым исключением являлась продавщица местного "супермаркета", каким-то образом сумевшая подобрать ключ к бронетанковой защите его души. Перманентная болтовня на совершенно разные, в том числе личного характера темы ей не только спускалась, но и превратилась в своего рода традицию, без соблюдения которой и визит в посёлок теперь был вроде как не визит. Отлично понимая, что женщина таким способом развлекалась, отвлекалась от повседневной скуки, и в благодарность за доброе отношение к себе Хромов бескорыстно снабжал её таёжными дарами. А все намёки на совместную жизнь относил к невинному балагурству. Какая совместная жизнь!

Ещё на заре работы в лесничестве он влюбился в нормировщицу с рудника. Влюбился, как говорится, без памяти. С предмета обожания разве что пыль не сдувал. Девчушка, в прошлом "химичка" (ниже по течению реки прежде располагалась колония), была оторвой, каких поискать. Поразмыслив при случае, она решила поставить на Хромова. Родители сразу определили перспективу, но смекнули - увещевать сына бесполезно, и снисходительно запаслись терпением. Впрочем, кто в доме хозяин, отец дал понять изначально. И не зря. Он был единственным, кого невестка боялась... Как и следовало ожидать, ничего хорошего из женитьбы не вышло. Девчонка донельзя изводила своими капризами и причудами, в хозяйстве вреда приносила больше, чем пользы, о детях не хотела и думать, а в до кучи закрутила шашни на стороне. Дошло до того, что однажды Хромов прозрел, ужаснулся и выпорол жену помелом из курятника. На том супружеству пришёл логичный конец.

Заодно была сделана убойная прививка от подобной напасти на долгие-долгие годы. Отныне если Хромов и решался на близкие контакты с женщинами, то они происходили редко, кратковременно и исключительно на условиях заранее оговорённых товарно-денежных отношений. В плеяду контрагентов упомянутых отношений продавщица из магазина не входила и по собственным убеждениям входить не могла... Так что какая совместная жизнь! Чепуха всё это.

Что было не чепухой, так это совместная жизнь с "буханкой" - уазиком, приобретённым в артели, когда та доживала последние дни. Ну а как ещё называется богатый опыт сосуществования мужчины с автомобилем, приобретающим по причине своего нрава для владельца человеческие черты? Явление, в общем-то, обычное. Заядлым автолюбителем Хромов не был, но к "буханке" своей, цвета грязи, латанной на десять кругов, относился трепетно. Без неё ему было никак. Велосипед и снегоход, которые имелись на заимке, тоже, между прочим, не первой свежести, заменить машину не могли по определению. А на пеший путь до посёлка даже по прямой через сопки летом уходило в лучшем случае часов двенадцать...

Хромов уже завёл двигатель и надумал отъезжать, когда возле уазика вдруг материализовался незнакомый худощавый человек со спортивной сумкой за плечом и кофром в руке. Обутый по-городскому, в лёгкие туфли, он явно бежал сюда со всех ног, замочив их в лужах по щиколотку. Открыв рот, он и заговорил не сразу, потому что сначала вынужден был отдышаться.

- Успел! Ну слава богу! Это вы - с заимки?

- Ну я, - с подозрением ответил Хромов и на всякий случай огляделся.

- Здравствуйте! Спасибо, что дождались. Я Родионов. Олег, - сообщил он так, будто это должно было что-то значить, пробежал глазами по салону машины, и поинтересовался, - Куда приземляться?

Осмысливая услышанное и всматриваясь в застывшую на лице незнакомца улыбку, Хромов помолчал.

- Сдаётся, приятель, ты что-то путаешь. Я никого не ждал.

- Но как же?! - выразил удивление мужчина, - У меня ведь договор, путёвка - всё по форме. Разве вам не сообщили?

С этими словами он вынул из внутреннего кармана документы. Хромов внимательно их просмотрел.

Странно, что о клиенте его не известили. За всё время такое случилось лишь однажды, по головотяпству менеджера, который за то отвечал. Случай тогда вышел в каком-то смысле комичным, потому что на заимку направлялась сотрудница агентства, как раз рекламирующего услуги турфирмы, причём рекламирующего довольно масштабно, на всю страну. Девица оказалась с чувством юмора, к тому же обнаружила симпатию к Хромову, так что неприятностей не последовало. А сейчас... Он ведь заходил на почту - информации о новых туристах, как и давно уже, не поступило никакой. Да и среди пассажиров рейсового вертолёта, прибывшего сегодня, они отсутствовали.

- Простите, - сказал Хромов, возвращая мужчине документы, - Видимо, вышла какая-то накладка и меня не успели предупредить. Но вам не о чем беспокоиться. Прошу в салон. Располагайтесь, как хотите. Нам нужно торопиться.

Действительно, требовалось отправляться в путь и времени на выяснение причин этой самой накладки уже не оставалось. Документы у туриста в порядке, так чего церемонии разводить? Правда, для длительного отдыха на природе одет он был странновато. Но так что ж - бывало, наезжали сюда кадры и пооригинальней.

С началом анархии на большой земле появился на заимке живенький старичок, убеждённый, что вот-вот наступит конец света. Вместо нарядов для проведения досуга он всю дорогу перемещался в общевойсковом защитном комплекте с противогазом подмышкой. А вместо самого досуга истово строчил наставления будущим жителям планеты Земля, которым посчастливится уцелеть в катаклизме. Из какой лечебницы он сбежал одному богу известно, но деньги заплатил изрядные, а посему на культурное обслуживание полное право имел. Родственники потом специально за ним приезжали...

На выезде из посёлка Хромов поинтересовался у туриста, когда и каким путём тот прибыл в здешние края. Выяснилось - только что и, как следовало ожидать, катером по реке. Других вариантов ответа, собственно, не предполагалось, но надо же было завести беседу. Хоть с чего-то. Всё лучше из неё сразу понять, что за человек рядом с тобой, чем потом удивляться неожиданным, а то и тревожным открытиям. Однако, оказавшись в машине, турист замкнулся.

- Если что, не хмурься, приятель. Давненько ко мне гостей не присылали.

- Я в курсе.

На первый взгляд Родионов беспокойства не вызывал, но было в нём что-то непонятное, отличное от того, кто задумал простой отдых на природе. Хромов, как зверь, привыкший полагаться на чутьё, решил не расслабляться.

- Обратно тоже водой или вертушкой по расписанию?

- Ну уж не пешком это точно.

Достойный ответ. Вроде как и не смолчал, и сказанного - на полбуквы.

- Верно, - подтвердил Хромов, - Асфальта здесь нет. Таких ботинок на версту не хватит.

- Вон, вы о чём, - турист поглядел себе на ноги, - Нужно было что-то другое надеть. Тут вы правы.

- Слушай, давай на "ты", а то комары засмеют. Мы в тайге, приятель.

Это был продуманный вызов. Отгородится или подпустит ближе?

- Нет проблем. Мне по барабану.

Родионов равнодушно смотрел в окно. Стало предельно ясно - ему по барабану и лесник, и заимка, и вообще всё, что с этим связано. Зачем же ты приехал сюда, мужик? Мазурки-вирши сочинять? Переждать облаву кредиторов? А может, не ровен час, вдали от опостылевших интерьеров с фасадами самоубиться? Во всяком случае обычным отдыхающим, желающим насладиться видом девственных красот, освежить организм стерильным воздухом или уйти в запой на экзотическом пленэре здесь не пахло совсем. Пахло сырыми туфлями...

После этого они не разговаривали на протяжении всего пути. Почти не разговаривали, потому что краткие и редкие реплики или ругательства относительно окружающего пейзажа и качества дороги не считаются. Хромов не находил к беседе поводов, да из-за этого и не печалился, а Родионов, сознательно или нет, таких поводов упорно не обнаруживал. Само путешествие мало располагало к дискуссии - болтать, непрерывно удерживая равновесие и подпрыгивая на бесконечных ухабах, как известно, удобно не особенно. В итоге поездка прошла монотонно, однообразно и без того, о чём позднее можно было бы вспомнить. За исключением одного случая, ещё в начале пути, когда водителю послышался шум винтов вертолёта, но за высоким частоколом сосен того не удалось разглядеть, а пассажир заелозил.

Посматривая на Родионова в зеркало заднего вида, Хромов абстрагировался. Не страдающий от отсутствия общения с людьми по натуре, он находил удовольствие в собственных размышлениях на самые разные темы и был рад, что этому ничто не мешает. Тем для размышлений существовало немерено - Хромов любил читать. Нельзя сказать, что у него имелась большая библиотека. Откуда ей было взяться? Но обнаружив тягу к серьёзной литературе однажды, он следовал ей на протяжении многих лет и время от времени пополнял самодельный книжный шкаф томиками, как коллекционер старинного оружия парадную стену. И перечитывал полюбившееся по нескольку раз.

Вот, например, "Авария" Т. Лазоревой. Мистика чистой воды, но как глубока! Оттолкнувшись от крайнего состояния героини, автор вовлекла её в необыкновенное путешествие по границе возможного, там, куда если ступишь праздным, ничего не поймёшь. Как отделить видение от реальности? - этот вопрос из книги, оставшейся, кстати сказать, неоконченной, прагматика Хромова при каждом прочтении ставил в тупик. К тому же он просто наслаждался изящным слогом, которым так тонко женскую страсть только женщина и могла изобразить... Или "Дневники из Ленной" В. Крутова. Подразумевалась Вселенная, но в том-то и дело не вся. Единственная из. Захватывающий квест с обилием оригинальных деталей и серьёзнейшего подтекста в числе прочего навевал мысль, что картина посвящалась конкретной натуре. Хромов к фантастике был равнодушен. Эта, однако, удивительным образом рисовала ему самое что ни на есть земное - хорошо знакомую личную вселенную, тайгу...

Турист оживился, только когда они уже подъезжали к заимке.

- Не страшно тебе здесь? В одиночестве, - спросил он, озираясь по сторонам, - Всё ж так далеко от людей!

Хромов пожал плечами.

- Чем дальше от людей, тем проще страхи. Не так ли?

- Намекаешь, на то, что творится "там"? - турист качнул головой назад, - Понимаю. Разница есть. В одном случае угрозы однозначны и неотвратимы, как слюна голодного волка, а в другом - с этим волком можно договориться.

- С голодным волком не договоришься.

- В лесу. А в городе есть шанс...

- А в городе есть шанс быть съеденным прежде, чем разберёшься, кто скрывается под маской зайца.

Водитель внимательно посмотрел на пассажира. Тот понял, что имелось в виду.

- Хочешь сказать, я вызываю подозрение, - проговорил Родионов, отвернувшись к окну, - Не похож на тех, кого ты привык здесь встречать...

- Уже отвык, - примирительно сказал Хромов.

- Ну да. Я в курсе, - повторил приезжий и помолчал, раздумывая, - Не переживай. Путём всё. Мне просто понадобилось тихое место, чтобы закончить работу.

- Тихое? - переспросил Хромов и покосился на кофр.

- Я "айтишник". Обстоятельства таковы...

- Боюсь, ты погорячился, приятель. Обстоятельства здесь не в твою пользу. В наших краях не то что интернет, мобильная связь и та давно скончалась.

- Это не важно.

- А что важно?

- Надеюсь, я буду один, - и он, что называется, сморгнул.

Звериное чутьё Хромова уловило особенную ноту. Хоть это и странно (кто бы о таком откровенничал, ведь коммерческая тайна), приезжий был неплохо осведомлён, что заимка пустует долгое время. Коли так, с чего бы ему дёргаться? Припомнилось и беспокойство в его глазах, когда они услышали шум в небе. Не факт вообще, что это был вертолёт, и им не показалось, ведь сегодняшний рейсовый уже отчалил, да и вояки тут не летали уже давненько. А главное - почему слова приезжего прозвучали так, будто Хромов, хозяин, знает чего-то меньше своего гостя? Он должен знать всё и даже больше! Например, что завтра "мимо кассы", то есть без уведомления турфирмы сюда прибывает его друг со своим семейством... Чёрт!

- Совсем одному не получится. Там буду я, - сказал Хромов севшим голосом, - А кроме того, есть бронь на пять человек. У тебя устаревшие данные.

- Вот как? - выгнул брови Родионов, но разочарования в его удивлении было на грош, - Ну да, я ведь поехал рекой, а за это время... Что ж, выбора всё равно нет. А что за люди?

- Мои знакомые. Приличная семья.

- Это хорошо.

Почему не интересуется, когда заезжают? Хромов решил забросить удочку с другой стороны утёса.

- Что за работа такая, с которой нельзя уединиться в городе? Насколько наслышан о твоей братии, ей кров - где угодно. Лишь бы было куда компьютер воткнуть. Или хакеры допекли?

- Допекли-допекли... - задумчиво согласился Родионов, но вдруг встрепенулся, подсел поближе и обнаружил искры в глазах, - Ты что-нибудь слышал о поправке Вэй Шао?

- У нас тут по-другому выражаются.

- Так я и думал. Темнота. Лес он и в Африке лес.

- Не лес, а тайга.

- Да какая разница! Хоть Августа-то читал?

- Ну, так, конечно. Листал...

- "Листа-а-ал"! - передразнил он, - И это я слышу о книге, которая издаётся тиражом превышающим тираж Библии! А концепция Морозова, гипотеза Оштерхази, следствие Кеслера... Эти названия и имена тебе о чём-нибудь говорят?

Хромов старательно изобразил дебилизм.

- Сомневаюсь, - как будто разочарованно констатировал глядя на него Родионов, - Зачем вам здесь это всё!

- Ты это... Не перегибай.

- Да ладно, - он махнул рукой, - Просто сложно объяснить, если человек не в теме.

- А ты попробуй.

- Попробую, когда приедем.

Он вернулся на прежнее место.

- Я знаю главное, - сказал Хромов жёстко, - мир сошёл с ума. На глазах одного поколения разом ломаются все вековые устои. Летит к чёрту то, что прежде называли культурой. Напрочь рушатся государства. Люди живут сегодняшним днём. Простой народ больше не доверяет власти, а сам повсеместно творит хаос, потому что без власти на хаос обречён, - Родионов хмуро молчал, а Хромов не унимался, - По евангелию от Августа, мы вступаем в эру сверхумных людей, которые условно заместят нам богов и очень даже предметно собьют нас в стада. Только так, будучи встроенными в их высочайшее развитие, мы и сможем выжить. Ибо уже выполнили свою миссию, одолев предназначенную нам природой ступеньку в цепи эволюции разума... - он оглянулся на пассажира, - Для того, чтобы считаться в теме, достаточно?

- А к чему такой сарказм?

- Это не сарказм, приятель. Отчаяние нормального человека, которому претят и безумная теория и порождённая ею практика.

- И который, тем не менее, вынужден согласиться с первым и жить по правилам второй, - то ли продолжил за него, то ли спросил Родионов.

Хромов поиграл желваками.

- Так достаточно? - упрямо повторил он вопрос.

- Нет.

- Что ещё?

- Раздел седьмой, параграф три. Параллельное сосуществование под вопросом.

- Что-то о регуляторной функции пандемий, помнится.

- Вот именно: что-то. Автор "Оптимума" только очертил канву - так это когда было! К настоящему времени материал исследован донельзя. Одна концепция академика Морозова чего стоит. На её основе выдвинута рабочая гипотеза, а последняя доказана. Точка.

- И что?

- И всё. Параллельное сосуществование уже не под вопросом. Необходимости в "старом" человечестве нет.

- То есть? - Хромов снова обернулся к пассажиру.

- А ты не видишь, что творится?! Или, думаешь, в тайге отсидеться? Смотри за дорогой! - добавил он как-то злорадно, - Приятель.

- Тогда что делаешь здесь ты?

- А я хочу спасти мир, - Родионов пододвинул к себе поближе кофр с компьютером и улыбнулся, - Ну, или хотя бы тех, кого успею.

Хромов поморщился. С одной стороны, информацию он получил до такой степени безрадостную, что впору было повесить нос к самым педалям. С другой, огорчила перспектива целую неделю терпеть возле себя очередного сумасшедшего. Тут или слепцы шагают по планете уже не хоронясь, вприпрыжку, или он сам ослеп настолько, что не в состоянии замечать очевидных для большинства вещей. В обоих случаях выходило, что апологеты "оптимистичного" Людвига Августа правы - мир постепенно сходит с ума...

Спустя некоторое время они подъехали к заимке.

Непредвиденное явление клиента вынудило Хромова внести коррективы в порядок размещения гостей. На втором этаже располагались три комнаты, предназначенные для туристов, обставленные по полной программе. Все три и планировались под заезд Бориса с его семьёй - супругой, матерью и сыном с невестой. Теперь, куда ж деваться, одну из этих комнат пришлось отдать, а ожидаемое молодое поколение оставалось разместить в мансарде. Там тоже находился номер, но из-за усечённого комфорта использовали его редко. На первом этаже имелись ещё две спальни - родительская, куда Хромов перебрался со временем сам, и его собственная, бывшая. Однако последняя была совсем уж крохотной. Впоследствии она превратилась в чулан.

В целом дом был простым. Как принято говорить, без излишеств. Один из агентов турфирмы, приезжавший тестировать объект перед горячим сезоном, настоятельно продвигал идею модернизировать его в прямом смысле слова - превратить в сегмент пентхауза, максимально обозначив контраст. Человек, мол, встаёт со своего двухметрового "сеновала" из элитного мебельного салона, надевает дорогущий махровый халат, спросонья потягиваясь, распахивает шикарные занавески... а за пластиковым окном (и мраморным порогом, соответственно) вместо небоскрёбов и ослепительных штрассе жуткая дикость и первозданная натура. Говорили, этот энтузиаст стал именитым архитектором. Потом. Тогда же Хромов послал его на три буквы. А дом так остался, каким был, с уютной горницей и простецкой кухней...

Родионов по прибытии заметно расслабился и выглядел так, будто преодолел большое препятствие, взял какую-то высоту. Переобулся в сухие тапочки. Комнатой остался доволен, но уединяться не торопился. Прекрасно видя, что хозяину сейчас не до него и тот, мягко говоря, занят, он крутился рядом с физиономией человека, который ожидал усмирить голод какой-нибудь запеканкой, а под крышкой блюда обнаружил ароматный бифштекс. Беспрестанно потирая руки, путался под ногами и нёс всякую околесицу, которая при любом раскладе могла быть интересной только ему. Хромов сносил это стоически - не первый год замужем, всяких терпеть доводилось, кроме того купонов клиент отстегнул сполна. Всё же когда тот угомонился и, сообщив, что самое время поработать, наконец отправился "к себе", он испытал облегчение. Бывают такие люди - появляются некстати, толкутся бестолку, исчезают в радость...

Темнело. Следовало подумать об ужине. Справив дела, Хромов пошёл в бункер.

В достопамятную эпоху, когда у государственного штурвала стояли генсеки, аккурат там, где была заимка (тогда - простая избушка), силами заключённых начали сооружать заглубленный армейский пункт, назначение которого осталось мало кому известным. Вероятно, речь шла о какой-то базе, потребной на случай перехода холодной войны в горячую. Так или не так - не суть важно. Важно, что стройку прекратили, законсервировали, а потом вовсе забросили, невольно подарив на радость деду Хромова возможность бесконтрольно пользоваться электроэнергией за счёт подключения к протянутой мимо линии ЛЭП. От самой стройки остался просторный, цилиндрический, вкопанный в сопку бункер, который, в силу своих конструктивных параметров и опять же на радость, использовался с тех пор в качестве холодильника. Надёжного как швейцарский сейф, поскольку был скрыт от глаз человека и недоступен для зубов голодной живности. В детстве Хромов играл тут в войнушку, теперь - по примеру родителей хранил продукты и горя не знал.

Когда он подходил к двери бункера, солнце уже почти село, и это обстоятельство сыграло на руку. Сначала возле дома залаяли псы. Логично было вернуться за ружьём - мало ли какой зверь по округе шарится. Однако потом со стороны дороги заплясали характерные лучи света, и стало ясно, что сюда приближается автомобиль. Спустя короткое время, догадку подтвердил пробившийся сквозь частокол сосновых стволов шум двигателя. Событие было странным вдвойне, так как, во-первых, полоумных, осмелившихся трассировать в тайге и благополучно добравшихся до здешних мест надо ещё поискать, а во-вторых, тут никого не ждали. Вернее, ждали, но не сегодня. И уж тем более не в этот час... Помыслив, Хромов решил всё-таки сходить за ружьём.

В сенях он натолкнулся на донельзя возбуждённого постояльца, у которого были выпучены глаза и полусогнуты колени. Родионов хотел о чём-то спросить, но то ли от изумления, то ли от страха только беззвучно открывал рот.

- Не шуми, приятель, - спокойно сказал ему Хромов, - Зверя разбудишь - обидится.

Взял из чулана что нужно и вышел на крыльцо.

Вскоре к дому подкатил массивный внедорожник, больше похожий не на цивильный транспорт, а на боевую машину пехоты. Грязную по самое сомбреро. Со стороны водителя остервенело откинули дверь и раздался знакомый хриплый бас:

- Мать твою, Хром! Давай, я тебе аэродром построю! - из автомобиля показалась нога, а за ней всё остальное - объёмный, как борец сумо, мужик, - Знал бы, что будет так тяжко, прямо сюда бы вертушку пригнал!

Он махнул своим пассажирам, мол, "Выгружайся!", и двинулся к крыльцу с разведёнными в стороны руками. Хромов только и успел проговорить:

- Здравствуй, Борис, - как оказался в плену широких объятий.

- И тебе не загнуться!.. Смотри-ка, поправился что ли? Это от лени, братишка. Ты ж ни хрена тут не делаешь: ешь, как слон, да спишь, как сурок. Имей в виду, меня в этом догонять бесполезно. Даже не старайся. Слабак! - он чувствительно пихнул животом и гоготнул, - Ну что вы там телитесь?

Замечание было обращено его спутникам, которые, с трудом разминая затекшие за долгое путешествие суставы, выбирались из машины со всех дверей.

- Представляешь, сбился с дороги! Помню, на первом перегоне до просеки развилку надо пройти. Так я перепутал и не туда свернул. Не мудрено - сколько с крайнего раза прошло? Ну и опомнился, только когда колючую проволоку увидел. Там же у вас раньше зона была, да? Я тебе скажу: растащили её ваши тимуровцы по-чёрному! В общем, пока сообразил, пока вывернул, время ушло. А так я бы тебя догнал на своём танке, точно. Мне ж донесла разведка - ты только отчалил...

Постепенно все переместились в дом, вместе с ворохом чемоданов и сумок.

- Видал мою команду! Как тебе? Да ты ж знаешь всех. Только Нюрка, вот...

Нюркой оказалась миниатюрная девушка, можно сказать, ещё девочка, имевшая вид послушной дворняжки, оказавшейся в своре норовистых ездовых. Держала она себя тихо, застенчиво, и старалась не отходить далеко от своего жениха, младшего отпрыска этого семейства. Пожалуй, не будь его, она сжалась бы ещё сильнее и стала б вообще незаметной. Конечно, прежде Хромов её не знал.

Зато знал отпрыска, как облупленного. Имя тому было Антон, и произносил он его так, будто вначале следовало упоминание, по меньшей мере, титула инфанта. Для того, чтобы понять, что это за человек, не требовалось ни вдумчивого анализа, ни уж тем более пуда соли. Достаточно было однажды увидеть и пообщаться. Хромов удостоился этой чести не однажды. Ещё в колыбели нижняя губа мальчика смотрелась длиннее подбородка. И хотя его родители не обнаруживали особенной скромности и тоже дружили с самолюбием, оставалось полной загадкой, в кого он такой пошёл.

Родители, при десятилетней разнице в возрасте, были натурами посложнее. Они являли колоритный союз вулкана и лавы, которые пребывают как бы вместе и в то же время сами по себе. Вулкан мог взорваться в любую минуту, а мог, несмотря на колоссальное давление изнутри, усмирить его, зажав в зубах кратера пробку. Лава же могла упорно не показываться, какими коврижками её ни выманивай, а могла взять себе и откуда-нибудь потечь, когда ей самой это заблагорассудится. Хромов с них диву давался.

Наиболее гармоничной личностью в этой семье ему казалась бабушка. Вечный секретарь в прошлом, повидавшая миллион начальников, она была мудрой женщиной, к жизни относилась философски, обладала хорошим чувством юмора, умела применить строгость ли ласку в самый нужный к тому момент, и никогда не навязывала своего мнения. Старушку любили и уважали все, хотя и несколько сторонились, каждый по своим причинам, побаиваясь её прозорливости.

Теперь эта пёстрая "команда" Бориса заполнила всю горницу собой, вещами, гомоном и суетой. Давно здесь такого не было. Хромов с непривычки даже немного потерялся.

- Надеюсь, я тебе ни с кем вечер не скомкал? - пробасил глава семейства, доверительно взяв его под локоть и пихая животом, - А то, может, у тебя тут какая... - он хитро подмигнул, - какая медведица приручилась.

- Кто о чём, лысый о расчёске, - походя заметила Марина, его жена, хотя до этого выглядела так, будто их разговора не слышит и не слушает.

- Мама, а где мой несессор? - спохватился по теме отпрыск.

- НесессЕр, - поправила бабушка.

Отпрыск набычился, а его невеста нырнула в один из саквояжей...

- Ты уж извини, что раньше на день нагрянул, - продолжил Борис, - Так получилось. Не мог больше тянуть. Ну, я тебе потом расскажу. У тебя-то что нового?..

Спустя около часа, когда прибывшие распределились по своим комнатам, обычная в таких случаях суета стихла, и дом как будто на время опустел. Только тогда, спускаясь с мансарды, где он разместил молодёжь, Хромов вспомнил о постояльце, которого направила сюда турфирма. Его было ни видно, ни слышно. Беспокоиться по этому поводу не стоило, ведь судя по уже озвученным признаниям, человек сильно занят, а его заячье поведение вполне можно отнести к особенностям тонкой душевной организации. Чем чёрт не резвится - вдруг этот айтишник действительно гений... Как-то на второй план отошли сообщённые им безрадостные вести. А ведь, если подумать, от них в пору было расстаться с самообладанием. Шутка ли - конец всему.

За дверью гостя стояла тишина. Хромов поднял руку, чтобы постучать, как распахнулась дверь в соседнюю комнату, и из неё вышел Борис. Он уже сменил дорожный костюм на спортивный, источал благостный настрой и даже что-то напевал. А завидев хозяина заимки, расплылся в улыбке.

- Так вот почему ты загнал мою мелюзгу под крышу! Признайся, дружище, я был прав, у тебя тут прячется очаровательная медведица, да?

- Ну какое твоё дело! - отозвалась из комнаты его супруга.

При этом она всё же показалась наружу и не стала исчезать обратно.

- Как какое - это же мой друг! Я за него переживаю.

- Не смеши, - отмахнулся Хромов, - У меня турист. По договору.

Борис моментально изменился в лице.

- Какой турист? Ты же сам говорил, у вас мёртвый сезон. Уже около года.

- Ну, - Хромов развёл руками, - значит, ещё пока живём...

- Вот именно - пока! Чёрт возьми! Когда он заселился?

- Да со мной и приехал сегодня. Ты чего в самом деле?

- Как чего! Как чего!! - Бориса было не узнать, - Я ж к тебе специально, чтобы... - он приблизился вплотную и понизил голос, - Хром, у меня "там" суровые дела заварились. Никто не должен знать, что я здесь. А вдруг этот крендель по мою ду...

В этот момент распахнулась дверь, и на пороге своей комнаты показался Родионов. С видом если не кренделя, которого следовало опасаться, то всё же фигуры, безусловно вызывающей настороженность, он ясно и назидательно, как отчитывая, произнёс:

- Кто бы вы ни были, любезный, мне нет до вас никакого дела. Расслабьтесь. На вашем месте стоило бы скорее расстроиться уровнем безразличия, что проявляет к вам визави. Потому что в отличие от вас я приехал сюда не отдыхать, а завершить серьёзную работу, которая позволит спасти множество людей от нынешней чумы. И если вы избавите меня от глупых подозрений, возможно, я включу вас в это множество...

По мере того, как он говорил, Борис вроде как успокаивался, но в то же время оставался недоверчив. По всему выходило, сбежать в тайгу, чтобы скрыться от недоброжелателей, у него имелись очень веские основания. Однако самое интересное хозяин дома увидел за его плечом - глаза банкирши были в поллица от изумления. При этом смотрели они на туриста. Когда же Борис повернулся к супруге, она спохватилась и успела исчезнуть в комнате. Хромов быстро взглянул на айтишника - тот к странному поведению женщины как будто не имел отношения. К прежнему надменному виду теперь лишь добавилась самодовольная улыбка.

- ...Так что я был бы рад прекратить разговор на данную тему и не возвращаться к нему до конца пребывания. А вам бы рекомендовал крепко здесь отоспаться, ибо, сами понимаете - когда ещё доведётся.

- С вами, чувствую, отоспишься, - буркнул, отступая к своей комнате, всё ещё недовольный Борис, - Не удивлюсь, если это не последний сюрприз.

- В жизни всегда есть чему удивляться.

- Предупреждение?

- Прогноз.

- Рекомендую, в свою очередь, поберечься от рекомендаций.

Навстречу мужу в коридор вышла излишне возбуждённая Марина.

- А я рекомендую сбавить обороты, - нервной скороговоркой сказала она, ни на кого не глядя, - Борик, если ты помнишь, я обещала приготовить ужин. Постарайся не портить аппетита ни себе ни другим. Постарайтесь все! - зачем-то подчеркнула она и направилась вниз.

- Мы ещё не договорили, - процедил Борис в сторону туриста, зыркнул на него и захлопнул за собой дверь.

- "Борик"! - усмехнулся Родионов.

- Вообще-то, это мой друг, - счёл нужным заметить хозяин дома, - В любом случае, я хотел сказать, что ожидается общий ужин. Можешь присоединиться.

- Я подумаю, - ответил Родионов всё с той же кривой улыбкой на лице.

Хромов бросил взгляд за него в комнату - там на столе был раскрыт ноутбук, снова посмотрел на гостя и шагнул к лестнице. Спустился на пару ступенек и оглянулся - только теперь не двигавшийся до сих пор Родионов медленно отступил спиной в комнату и закрыл перед собой дверь. Их взгляды не отпускали друг друга до конца... Сделав ещё пару шагов вниз, Хромов опять остановился. Что-то было не так.

Однажды по зиме в числе гостей на заимку прибыли двое влюблённых. Они резвились и миловались на протяжении всей недели, в шёпот и в голос, нисколько не заботясь о том, что ведут себя слишком уж откровенно. И хотя их партнёрами по отдыху были вечно хмурая, задрапированная в немыслимые одеяния женщина в возрасте и известный спортсмен с юной дочерью, эту парочку ничто не останавливало. Одним словом, ребята отрывались по полной. А когда пришла пора отправляться в обратный путь, уже перед погрузкой в вертолёт вдруг выяснилось, что в образе хмурой туристки пребывал небеспричинно ревнивый супруг девицы, которому та предварительно наплела, что уезжает повидать маму. Как говорится, занавес. Получите и распишитесь...

А может, это "не так" касалось Бориса? Хромов вряд ли нашёл бы в своих ощущениях логику, но деваться от них было некуда, появились и всё. Называя Бориса другом, он ловил себя на мысли, что кого-то обманывает. По его представлениям, друг - это то же, что брат, даже больше, ради кого хоть на смерть, а тут... Хромов не имел брата, так ведь есть же примеры из жизни, из книг и фильмов. Как непохожи эти примеры на то, что у них! По большому счёту они давно уже были чужими людьми. Редкие встречи и ещё более редкие воспоминания о совместной юности, дежурный обмен информацией о здоровье-погоде меркли в полном отсутствии общих дел и длительном забвении друг друга. А традиция именоваться друзьями отдавала какой-то фальшью и походила на кандалы: ни сбросить, ни надеть поудобней. Трогал ли Хромова страх Бориса за то, что у него "заварилось"? Нет. Раздражал.

Через некоторое время все, кроме Родионова, собрались внизу. Женщины накрыли шикарный стол, который если и не ломился от деликатесов, несвойственным месту набором блюд всё равно впечатлял. Борис, как истинный патрон солидного семейства, заранее определил, что оно не должно нуждаться ни в чём привычном, поэтому добрая половина прибывшего с ним багажа содержала продовольствие. Украшением пиршества явилось коллекционное вино в виде колоритной грозди разновеликих бутылок, торжественно выставленных в сторонке на свободной лавке, как на отдельном столике.

- Ты можешь бухтеть сколько хочешь, - пояснил хозяину заимки толстяк, - но этим парадом командую я. Так что терпи. В конце концов мы не часто с тобой видимся, и у меня сегодня праздник.

Следовало признать, праздник оказался слегка омрачён. Время от времени Борис бросал взгляды на лестницу и становился задумчив. По той же причине или какой другой туда изредка посматривала и Марина, но в отличие от супруга старалась делать это незаметно. Внешне выглядело так, что она просто переживает за мужа. Поэтому когда Родионов всё-таки появился, напряжение, исходящее от обоих, чувствовали все. Лишь отпрыск в большей мере был занят не тревогами момента, а своим вечным недовольством, и разве что не выражал его вслух...

- Я ко двору? - полюбопытствовал гость, оглядев горницу.

- Разумеется, - сказал Хромов, - Не стесняйся, садись.

Без единого намёка на стеснение Родионов разместился с ним рядом.

- Неплохой стол, господа. Благодарю за приглашение.

- Знакомьтесь... - начал было Хромов, но айтишник его перебил.

- Родионов. Олег. Специалист по безопасности компьютерных систем и сетей, - самостоятельно представился он и без особенного любопытства прошёлся взглядом по всем присутствующим.

- Антон! Финансист! - куда как значительней назвал себя отпрыск, сидящий справа от гостя, и брезгливо протянул ему руку.

Послышалось едва слышное замечание бабушки:

- Антоша, в туалетной комнате, спальне и там, где едят, руки подавать не принято.

Отпрыск привычно набычился. Чтобы избежать неловкого положения хозяин дома решил ответить за всех:

- Это семья моего друга, Бориса. Он... бизнесмен.

Родионов улыбнулся.

- У которого была бронь, верно? Я помню. Ты говорил, - на этих его словах Хромов и Борис переглянулись, - А мне вот бронь не предложили, представьте. Сказали, какой смысл, когда мёртвый сезон и никого нет.

Назревал неприятный момент. И кажется, айтишник провоцировал его сознательно. Однако ситуацию разрядила старушка.

- Да. Не было никакой брони. Мы нарочно про неё придумали, чтобы поднять интерес публики к заимке. Дескать, попасть сюда желают многие, аж в очереди стоят, и нужно не упускать возможности. Всё-таки её владелец - наш друг! Эта шалость простительна, не так ли, молодой человек? - она мило улыбнулась.

- Спасибо за комплимент, э-э-э...

- Лидия Михайловна.

- Очень приятно, Лидия Михайловна. Только я далеко уже не молодой человек.

- Не скромничайте. Если доброе слово от женщины воспринимается как комплимент, значит, душа ваша ещё молода...

Нельзя было не признать мастерства, с каким собеседница вовлекала Родионова в непритязательную беседу, а точнее, уводила его от скользкой темы, имевшей все шансы породить конфликт. Кроме того, версия, которую она на ходу, с потолка предложила, смотрелась естественно и вполне убедительно. Что же касалось брони... Откуда бы ей было взяться? О том, что Борис решил на время скрыться в тайге, не должен был знать никто. В том числе в турфирме.

Подпавший под обаяние старушки, Родионов на минуту расслабился, но от прежней линии поведения отказываться не думал. Он уставился на главу семейства и заявил:

- Заботиться о делах друга в то время, когда собственная жизнь и жизнь близких висит на волоске... Что ж, это дорогого стоит.

Борис с шумом бросил на стол вилку.

- Попрошу объясниться!

- А что тут объяснять? - вздохнул Родионов, в свою очередь взял вилку и самым преспокойным образом наколол на неё кружок колбасы, - Вовсе не заботы о друге привели вас сюда без огласки, а банальное желание спрятаться и переждать грозу, разразившуюся на большой земле... Я знаю вас. Корпорация "Город". Банки и банки. У вас контрольный пакет. И завидное благополучие. А также огромное желание его спасти, - колбаса отправилась в рот.

Толстяк вскочил на ноги.

- Это нормально, - безмятежно и активно жуя, продолжил Родионов, - Ненормально только, что главную угрозу вы видите во мне. Как я уже говорил, меня ваше благополучие абсолютно не интересует.

Приложив усилие, Хромов потянул соседа обратно на стул.

- У Бориса много врагов...

- Ещё бы!

- Простите, - с самым наивным видом поинтересовалась Лидия Михайловна, - а что, - на этом "что" было сделано ударение, - что тогда вас интересует у моего сына?

Возникла поистине немая сцена. Надо было отдать должное этой старушке. Прикинувшись бесхитростным человеком, просто непонимающим из-за чего сыр бор, она задала вопрос, ответ на который открывал все карты игрока сразу, не откладывая интригу на потом. Хромов понял её замысел мгновенно. Поэтому в тот момент как остальные повернули головы к Родионову, он исподтишка взглянул на банкиршу. И не прогадал. Сейчас её глаза не могли найти места, а щёки стремительно покрывались румянцем. Навряд ли это заметил кто-то ещё, так как женщина сидела всех дальше. Но не гость. Дожёвывая колбасу, он смело разглядывал каждого. А когда его взгляд остановился на жене Бориса и несколько задержался, Хромов решил, что пора вмешаться.

- Кое-что поясню, - сказал он, - Олег прибыл сюда по туристической путёвке. О том, что кто-то приезжает ещё, он не знал. Напротив, был уверен в предстоящем одиночестве. Мало того, его желал. Потому что ехал не отдыхать, а работать. Над чем - надеюсь, он скажет сам. Так что давайте-ка успокоимся и приступим к ужину. Для него и так уже довольно поздно.

Родионов развёл руками, мол, "вот видите, за меня всё и сказали". Все разом зашевелились. Шестым чувством Хромов уловил, с каким облегчением выдохнула Марина.

- Ладно. Давайте есть, - примирительно произнёс Борис, - Все эти передряги... Они кого угодно доведут до паранойи.

Старушка погладила его руку.

- Fors dicta refuеt, сынок. Да не сбудутся твои слова...

Впервые послышался голосок безмолвной доселе девушки:

- Тоша, что тебе положить?

Отпрыск привычно выкатил губу на стол:

- Просил же меня так не называть!

А Борис потянулся к лавке с бутылками...

Хромов наблюдал за своими гостями и всё яснее понимал, что сегодня жизнь почему-то разделилась надвое - на вчера и завтра. Что впереди перемены, каких он не мог ожидать. По необъяснимой ещё причине люди, оказавшиеся с ним сейчас рядом, словно запустили спящий механизм, который уже не остановить и который уберёт привычные декорации. Это как ослепнуть от снега и катиться с сопки невесть куда, чётко осознавая, что лыжи и палки уже не в помощь. А чтобы достойно встретить новую реальность, смягчить неизбежный удар, нужно только правильно сгруппироваться. Однажды недалеко от заимки с ним так и случилось. Тогда, однако, декорации не менялись, жизнь дальше пошла своим чередом. Отделался лёгким ушибом плеча и верой в удачу. Главное - не было никаких предчувствий. А здесь... Пустовавший долгое время дом вдруг наполнился телами и голосами, словно диктующими ему новую роль, к которой не был готов. И он, Хромов, ощущая себя среди них чужим, как праведник Ной лишённый завета, ещё понятия не имел, что со всем этим делать. Совсем.

Ной... Чужой... Паранойя...

2.

Напряжение первых минут застолья постепенно ушло. Гости расслабились и вели себя естественным образом, почти как если были бы дома. Сказались усталость от долгой и трудной дороги, спиртное, а также уютная обстановка, которая их окружала. В целом ужин прошёл спокойно и умиротворяюще, в непринуждённой беседе на отвлечённые темы, обещая, как думалось, долгожданный отдых. Его уже предвкушал и несколько притомившийся Хромов.

Но не тут-то было. Как только первый из присутствующих обнаружил желание покинуть общество, а им оказалась юная невеста, Родионов поднял руку открытой ладонью вверх и строго сказал:

- А вот с этим предлагаю повременить. Пожалуйста, задержитесь.

Обескураженная девушка опустилась туда, где сидела. Её жених круто развернулся к айтишнику.

- Не понял?

Остальные застыли в недоумении.

- Это касается всех, - уточнил Родионов, - До тех пор, пока я не скажу, что считаю сказать нужным, в ваших интересах оставаться на месте.

- В чём дело? - не на шутку возмутился отпрыск.

- Знаешь, Олег... или как тебя там, - с усталым видом произнёс Борис, - Если б я узнавал о своих интересах от посторонних, мне нечего было бы делать в бизнесе. Да и возраст уже не тот. Так что, может, заткнёшься?

Резкий поворот обстановки разбудил, что называется, всех. Марина заметно нервничала, старушка-мать почему-то улыбалась, а Хромов про себя выматерился. С чувством.

- Знаешь, Борис, - отозвался Родионов, - Если б я не был абсолютно уверен, что мои слова способны повергнуть почтенную публику... или как вас там... в шок, я бы и рта не раскрыл. Так что, может, выслушаешь?

После короткой паузы Борис неожиданно рассмеялся. Не так чтобы сильно, но от души. А пока он смеялся притихшая "почтенная публика" исподлобья поглядывала друг на друга и терялась в догадках, как относиться к происходящему и как собственно вести себя дальше. Всем было неловко.

В конце концов банкир угомонился, погрозил Родионову пальцем, повернулся к хозяину заимки и продолжая посмеиваться сказал:

- Хром, я тут вот что... Помнишь, с нами на первом курсе учился уродец... лохматый такой, с ушами как у Чебурашки. Мы его так в пику и звали - А. Делон. Он ещё вечно спотыкался на ровном месте и хватался за кого-нибудь, чтоб не упасть, - теперь Борис рассказывал свою историю уже всем, - Этот крендель хвастался, что никто не разгадает его фокус с угадыванием карты. Ну и, в общем, ни у кого не получалось. А я разгадал. Легко! Там же всё просто было, белыми нитками... Он подсовывал карту, которую запоминал предварительно, пока заговаривал зубы. И ведь утверждал перед тем, что магия, мол, что, мол, яснови-и-идение! Мелкий шулер. Он мне стипендию тогда проспорил, - Борис повернулся к виновнику своего спича и с апломбом спросил, - А ТЫ что готов проиграть?

Несмотря на кажущуюся простоту, вопрос был довольно глубоким, и ответ заранее ожидался менее значительным. Однако послышался тихий голос Лидии Михайловны и все, как китайские болванчики, повернули головы к ней.

- Боречка, ты всегда уделял мало внимания культуре и искусству. Этот ваш мелкий шулер теперь иллюзионист с мировым именем. И, между прочим, солидным капиталом. А спотыкался он и хватался наверняка затем, чтобы изучить ваши карманы.

Банкир сконфуженно замялся. Тем больший интерес возник к Родионову.

- Я приехал сюда, чтобы выиграть, - сказал тот, глядя в стол, - На кону не честолюбие или горсть разноцветных купонов, а жизнь. И ситуация такова, что если мне это не удастся, то проиграют все. Вы в том числе.

- Хром, это он о чём? - спросил Борис.

- О конце света, - буркнул Хромов, - Который грядёт.

- В смысле... - хотел было уточнить Борис, но не стал.

Он округлил глаза, понимающе кивнул и поднёс руку к виску с характерным жестом.

- Я так думал вначале, - сказал Хромов.

- А теперь?

- А теперь кое в чём сомневаюсь.

Их диалог слышали все.

- Боря, уймись, - вдруг сказала Марина, пристально смотревшая на Родионова, и не уводя от него взгляд, добавила, - Я тоже сомневаюсь.

Со своего стула привстал Антон. У края скатерти дрожали его тонкие пальцы.

- Эт-т-то что - нам всем грозит гибель???

- Вот новость! - хмыкнула старушка, - Рождаясь, мы уже делаем первый шаг к собственной смерти. Куда ж без неё...

Невесту Антона пробила судорога.

- Может уже хватит? - взвизгнул паренёк на бабушку.

- Нет, - напомнил о себе Родионов, и все снова повернулись к нему, - Не хватит. Я ещё даже не начинал, - он встал, обошёл стул и облокотился на спинку, - Речь идёт не о конце света, а о конце разума. Там, где он был.

- Да ну! - ухмыльнулся Борис и оглядел остальных, но не найдя сторонников скепсиса спрятал ухмылку и пробубнил, - Последнее замечание самое ценное.

Родионов пропустил намёк мимо ушей.

- Как вы знаете, некоторое время назад Людвиг Август открыл нам глаза на будущее, а дальнейшие исследования доказали его правоту. Люди получили уникальный шанс подготовиться к грядущим переменам и встретить новую реальность достойно. Но произошло то, что произошло. Мир опрокинулся в хаос, ласку которого ощутил своей кожей каждый. Но я скорей не об этом...

- Да. Заканчивай увертюру, она всем известна, - нетерпеливо вставил Борис.

- Тогда сразу к делу, - Родионов оставил в покое стул, распрямился и спрятал руки в карманы, - Весной были опубликованы итоги Проекта М-60. Над ним работали две независимые группы, в Кембридже и Шанхае. Обе пришли к одинаковым выводам, но британцы под руководством профессора Кеслера, оказались первыми.

- О чём речь? - спросила Марина у мужа.

Тот сделал вид, что не слышал вопроса, и за него ответила свекровь:

- О том, чего следовало бы бояться больше всего. Я читала.

- Тогда вы наверняка прочитали, - продолжил Родионов, - что тезис о новой пандемии подтверждён. Она уже в действии...

Старушка безрадостно промолчала.

- Это же очевидно! Идиоты на каждом шагу! - воскликнул Антон и почему-то посмотрел на свою невесту.

- Да, мы знаем, - грустно сказал Борис, разрывая салфетку на мелкие кусочки, - И знаем, что эта зараза заразна. А единственная рекомендация не подхватить её - это уединиться. Тут ведь не обычные бациллы с вирусами, информация... Одна беда - психопата не отличишь от психиатра, и наоборот. Каждый готов подозревать в безумии каждого, не считая безумцем себя, - услышав это, сын вскинул голову на отца, - и всё вокруг идёт к чёрту. Мне, вон, даже пришлось на время исчезнуть...

Борис не закончил и обречённо махнул рукой.

- Я от ваших заумностей далека, но кажется, люди скоро и вправду разучатся нормально между собой общаться. Не знаешь, чего от них ожидать.

Говоря это, Марина ни на кого не смотрела, но Хромов подумал, что догадывается, о ком идёт речь.

- А ты что молчишь? - спросил у него Родионов.

- А я жду, когда ты нам скажешь что-нибудь новое.

- Да пожалуйста! В прежнем социуме число людей, относимых к группе риска, варьировалось в пределах десяти процентов, а стабильно "тяжёлых" - до двух. На момент закрытия Проекта эти цифры составили пятьдесят и десять соответственно. А вот вам данные объективного мониторинга ситуации на сегодняшний день: количественный показатель заражённых превысил двадцать пять процентов, зона риска - всё человечество в целом. Нужно понимать, процесс не стоит на месте. Это означает, что к концу года больными окажется уже две трети населения планеты, а в начале следующего... Можете делать выводы, господа.

- Твою м-м-мать! - Борис ударил ладонью по столу.

- То есть, - Антон от возбуждения перешёл на фальцет, - сейчас двое из нас, здесь сидящих, уже реально того, - он характерно дёрнул головой, - а остальные вот-вот составят им компанию?

- Помолчи! - рявкнул на него Борис, - А как же профилактика? - спросил он у Родионова, - Есть же это... - он пощёлкал пальцами, вспоминая.

- Доказательство Гора и Лорды, - помогла старушка-мать.

- Да, наверное. Что эта зараза отступает, если периодически прекращать всякие контакты. Мол, мобилизуется мозговой иммунитет и всё такое. Об этом же на каждом углу... Неужто липа?

- Ни грамма. Просто британцы почили на лаврах, а их азиатские коллеги, точнее один из них, доктор Вэй Шао, продолжил работу. Он дополнительно исследовал роль в пандемии опосредованной коммуникации и выяснил, что доказательство Гора и Лорды на неё не распространяется.

- Какая-какая комм...?

- Такая! Не личная, когда можно увидеть, услышать, понюхать, потрогать, а связанная с телефоном, телевизором, радио, интернетом, в общем, со всей электроникой и техникой, что помогает людям её осуществлять. От информации, поступающей через современные средства связи и коммуникации, нет никакой защиты. Бессилен наш иммунитет перед ней. Понимаешь? Самоизолируйся хоть на Эверест, хоть в Марианскую впадину ныряй, хоть улетай на Луну, но если рядом с тобой гаджет, всё, считай минуты, потому что вышел на мороз голым! - Родионов выдохнул и понизил тон почти до спокойного, - Ну, не минуты... Короче. Поправка Шао меняет всё. Прошу вас, пока мы здесь, не пользоваться тем, с помощью чего к нам может поступить информация извне. Никаких контактов. Только в этом случае остаётся шанс...

Он не договорил, потому что юная невеста громко всхлипнула. Судя по выражению лица жениха, тот готов был её опередить. Банкирша закрыла лицо руками, а старушка-мать замогильным голосом произнесла:

- Вот тебе бабушка и посмотрела последнюю серию...

Борис потянулся к лавке со спиртным и выудил бутылку водки.

- Шанс, говоришь? - злобно процедил он, скручивая пробку, - Говоришь, остаётся? Нет у нас в таком случае шансов. Вчера одному безмозглому, имеющему доступ куда надо, устроить полный апокалипсис было рас плюнуть. Нескольким миллиардам придурков завтра для этого не понадобится даже каменный топор. Если, учитывая возможное заражение, мы здесь не сдохнем раньше, - он наполнил себе рюмку до краёв, - Кто-то ещё надеется выжить?

Водка залпом ушла в его горло.

- Представь себе, да, - сказал Родионов, - Как раз для этого я сюда приехал.

- Точно. И компьютер с собой прихватил, - не удержался Хромов.

Шестеро уставились на одного. Антон снова вскочил.

Родионов укоризненно посмотрел на Хромова.

- Ну зачем же так? Говорил ведь... Успокою, - это обращение было ко всем, - Мой ноутбук - единственное, что может меня спасти. И не только меня, многих! - он посмотрел на Бориса, - Из тех, кто всё-таки не хотел бы раньше времени, как он говорит, сдохнуть.

- У него там фотография клизмы с антибиотиком. Помедитировал на неё и здоров.

Борис сказал это Хромову, но тот не оценил шутки.

- Пора бы открыть уже все секреты, приятель, - сказал он Родионову.

- Теперь - пора. Теперь да, самый раз, - айтишник наконец вернулся за стол на своё место и у него загорелись глаза, - Поправка Шао замкнута на высокие технологии, а это мой хлеб и я, если хотите, булочник. Мне удалось разобраться в механизме трансляции гибельных данных, найти алгоритм. В переложении со специального на доступный дело вот в чём. В отличие от мусора, коего, как известно, немерено, рабочая информация к нам поступает отдельными потоками, содержащими различное количество неоднородных массивов. Я выделил идентичные массивы, применил к ним собственную разработку (сведения о ней, извините, конфиденциальны) и выявил градацию первичных элементов, из которых они состоят, по свойствам на четыре типа. Ну, это отдельная тема... Не отдельная - понимание невероятного количества комбинаций последовательностей этих самых первичных элементов. Мы-то привыкли, всё просто: разряд, восемь разрядов - минимальный набор, и тэ дэ. И предел вариативности этого набора - двойка в восьмой степени. А тут... Всё это позволило выяснить, почему одни и те же данные на выходе могут давать разный эффект. Я уж не говорю про вход...

- О-о-о, вход - это вообще труба! - закатив глаза, простонал Антон.

- "Эффект дефекта этого велик, но сам эффект сугубо дефективен", - прочла старушка.

- Что вы сказали? - не понял Родионов. Он даже поднял брови.

- Это не я сказала. Байрон. В поэме "Дон-Жуан". И, знаете... лучше бы вы почитали нам Байрона.

Морщины на лбу Родионова разгладились. Скорбным взглядом он прошёлся по одинаково замороженным лицам слушателей.

- Пусть продолжает, - монотонно произнёс Борис.

- Зачем? - спросил его Хромов, не поворачивая головы.

- Я всё жду, когда он расколется. Где-то же должен...

Родионов это слышал. Он улыбнулся и как ни в чём не бывало продолжил:

- На чём я остановился? Да - вход. Ведь сколько людей, столько и... Но главное не в этом. Главное, что внутри микропоследовательностей встречается элемент, своего рода агент влияния, я его назвал мутабайт или вирус Шао, который перекодирует всю комбинацию частично или до конца, а то и не раз. В итоге мы получаем вроде бы доступную информацию, но она становится непостижимой. Потому что такого декодера нет! Это как если все буквы в тексте перемешать донельзя - поди разберись, что там таится. Наш интеллект реплицирует информационный вирус и тогда или по привычке выстраивает что-то ассоциативное, то есть априорно неверное, или просто говорит "я устал". Помните "потолок разума"? Всё по Августу...

- Не пойму, где смеяться, - недовольно буркнул Борис.

- Ключ! Я расшифровал ключ кодировки, задающей комбинацию первичных элементов в зависимости от их свойств. Точнее, метод подбора этого ключа, потому что вариантов самой кодировки множество. То есть могу вычислить мутабайт, вылечить или удалить его, восстановить последовательность, в итоге - спасти человека!

- Вообще-то, речь идёт не о смерти, а о стагнации, торможении или потере разума, - уточнила старушка.

- А есть разница?

- Хм. Ну да.

- Во всяком случае теперь вы знаете зачем мне компьютер. И зачем он и я сам - вам.

Невеста вихрем кинулась Родионову в колени и заголосила с невероятно искренним отчаянием:

- Ой! Вылечите меня! Вылечите! Пожалуйста! Спасите меня! Спасите!

Жених дёрнулся было её остановить, но почему-то передумал. Хромов поморщился. Старушка достала платок, а банкир и его супруга тоскливо смотрели в стол. Родионов бережно поднял девушку и усадил на место.

- Почему бы и нет, - пожал он плечами и уставился на Марину, - Я готов помочь каждому из вас. Только два момента. Для начала нужно произвести сканирование, чтобы узнать насколько кто заражён. А потом немного подождать, потому что работа не закончена. Цена вопроса - несколько часов или сутки максимум. Я для того и уехал в эту глушь, чтобы мне никто не мешал. Надеюсь, меня хорошо поняли. Все.

- Да, - устало вздохнул Борис и выложил на стол мобильник.

- Это лишнее, - сказал Хромов, - здесь нет никакой связи.

- Да помню. Это я так...

Связи действительно не было никакой уже несколько месяцев. Последний турист, экстремал японских кровей, был очень рад - в диковинку ж. Но до конца этому так и не верил. С поразительным упрямством он шастал по близлежащим сопкам, называя свои труды восхождением, с умыслом обнаружить-таки на их вершинах остатки костров, посредством которых таёжники обмениваются сигналами. В том, что здесь не какие-нибудь Антилы-Карибы, да и "островитян" бесполезно искать, уверять его было сложно. Лишь при расставании, уже перед посадкой в вертолёт, когда собственный мобильник японца наконец-то подал признаки жизни, турист перестал разгадывать загаданную самому себе шараду. Он восхитился, расчувствовался и ко всему прочему презентовал безумно памятный предмет - палочки для еды с изображением Фудзи. Хромов наделал из них зубочисток. А через месяц с небольшим на поселковую почту из Страны Восходящего Солнца пришло письмо с приглашением в совместное путешествие абсолютно без всяких средств связи. Чудны дети твои, Господи...

Однако ситуация была не столь однозначной. В эпоху "большого хапка", когда огромная страна разваливалась, а отдельные личности по нужде или алчности извлекали из этого пользу, отец Хромова выручил троих незадачливых охотников. Мужички переоценили свои навыки и пристрелили лишь единственного зайца, изрешетив дробью несчастного до такой степени, что в качестве продукта питания тот уже не годился никак. А главное, они жёстко заплутали и уже потеряли веру в спасение. Один из горе-охотников, оказался зампотылу подпавшей под расформирование воинской части. Он-то и отблагодарил благодетеля чем смог - комплектом армейской радиостанции с антенной и батареями вперёд лет на триста. По тем временам смысл в ней может и имелся, но практика показала - на заимке просто добавилось хламу. Болтать-то с кем? И зачем... Забавы для Хромов однажды прогулялся по эфиру и вышел на такого же забавника из соседей-геологов. Похохмили, обменялись новостями, "приём закончен, айдиос, амиго". Технику зачехлили, забросили в чулан на верхнюю полку, с тех пор она там и покоилась. С миром и пылью.

Остальное, более современное, обходилось без пыли, но тоже смотрело сны. Телефон, например, как только стал бесполезной вещью, Хромов сгоряча воткнул в цветочный горшок, а потом передумал извлекать. Зато регулярно поливал вместе с фикусами. Имелся и компьютер, полученный от турфирмы в качестве приза по итогам какого-то рейтинга среди её периферийных партнёров. Надо сказать, члены призовой комиссии дружили с юмором, поскольку интернета в здешних местах отродясь не было, а другие поводы пялиться в дисплей, терзать мышь и чертыхаться на западающие клавиши отсутствовали у таёжника в принципе. Ещё был цифровой фотоаппарат, забытый одной рассеянной туристкой, любительницей селфи в экзотических местах и сомнительных нарядах. Или вовсе без оных. Дамочке повезло - Хромов не знал, как им пользоваться. Как, в общем-то, и компьютером. Оно ему было надо? Та туристка, между прочим, безуспешно пыталась его обучить - только время бестолку тратила. Дальше первого урока, о системе паролей, Хромов больше ничего не усвоил... Фотоаппарат, как и компьютер, покоились всё в том же чулане на почётном месте, под валенками и болотниками. Последний из этой когорты - старый телевизор - участи собратьев избежал. Однако вот уже с полгода он служил обыкновенной тумбочкой...

Сейчас Хромов смотрел на переднюю панель своей эксклюзивной тумбочки и видел в ней отражение стола и людей, оставшихся за ним сидеть. После того как было найдено общее взаимопонимание Родионов удалился к себе с условием, что каждый по очереди посетит его комнату для процедуры сканирования. Никого не заботило, что она собой представляет, в отличие от результатов, которые вызывали глубокий интерес. Обошлись без жребия. Первой на второй этаж единодушно отпустили самую молодую. Остальные члены банкирской семьи углубились в невесёлые думы, и за время отсутствия девушки никто из них не проронил ни слова. Лишь Антон, то ли выражая вечное недовольство, то ли действительно беспокоясь за невесту, то и дело дёргался и мычал.

Следя за самым подвижным силуэтом на экране, Хромов соображал, зачем он взял билет на этот киносеанс. Ведь в обоих случаях можно было сказать "нет". И две недели назад, когда по предварительной просьбе Бориса они созвонились и договорились по существу, о его визите вместе с семейством. И сегодня в посёлке, когда к "буханке" подбежал человек, которому он мог с лёгкостью отказать. Первому ничто не мешало изложить убедительную версию про какой-нибудь аншлаг. А второго - вообще послать подальше, сославшись на отсутствие о нём официальной информации. Правда, отказ и тому и другому влёк риск потери репутации и доходов. Ведь Борис при его деньгах запросто мог "пробить" реальную ситуацию, а Родионов - банально обратиться к хунвейбинам. В нынешнем бардаке такие дела в два счёта решаются... Но эти нюансы, серьёзные или нет, сейчас как-то мало волновали. Волновал дискомфорт, который развеял уже успевшую стать привычной идиллию, а также чувство тревоги. Хромов, как зверь, ноздрями ловил её крадущийся аромат.

Это чутьё сохранило ему жизнь однажды. Уберегло не от каприза природы или инстинкта хищника, а от самой опасной стихии - бездумия человека... Дело было по осени. Прибыла на заимку отдыхать ватага чиновников из какого-то знатного министерства. Дикое племя. Дом при них вызывал ассоциацию с руинами своих собратьев из деревни Игумон на поле Ватерлоо, и в порядок потом приведён был нескоро. На следующий день заезда по просьбе отдыхающих Хромов угостил их грибным супом. Народ остался доволен, потребовал продолжения банкета с тем же меню, отчего пришлось идти за свежими ингредиентами. Чертыхаясь, Хромов отправился в знакомый распадок и уже сделал потребный набор, как почуял неладное. А когда пригнулся, над головой пролетела стрела, самая настоящая, с наконечником и оперением. За ней прилетели ещё две, и с вершины сопки послышалось улюлюканье. Одним словом, перебравшая братия за дальностью обзора приняла его за медведя и расчехлила невесть зачем взятый с собой спортивный арбалет. На медведя со стрелами - не иначе для этого надо было грибов объесться... Протрезвевшие дикари откупились потом сторицей, а Хромов поставил очередную "галочку" в персональном списке чудес.

Они, чудеса, случались и до и после, не часто, наверное, так, как у всех. Но те, что касались угроз, как правило, сопровождались предчувствием, помогающим сделать верный шаг от беды. Вот и теперь оставалось лишь определить направление, с какой стороны натягивается тетива. А оно словно было повсюду и даже, что странно, таилось внутри, как будто и там не всё ладно. Поэтому Хромов решил не делать лишних движений, вести себя тихо. Соглашаться. Молчать. Наблюдать. Как сказал Борис, в конце концов где-то да стрельнет...

Банкира, к слову, будто подменили. Хромов и раньше плохо выделял его из людей посторонних, а теперь и вовсе не узнавал. Особенно после лекции Родионова. Конечно, можно припомнить годы совместной учёбы, когда у того, что называется, на ровном месте случались резкие перепады настроения от фонтанирующего восторга до мрачного пессимизма (пожалуй, всё-таки ясно, в кого пошёл Антон), но это было уже так давно... Сейчас Борис сидел за столом, выставив локти, и с потерянным выражением лица вливал в себя водку рюмку за рюмкой. В обычном режиме с его комплекцией до опьянения было б ещё далеко, однако время явно ускорилось. Если так пойдёт дальше, размышлял Хромов, эту тушу доставить до лежбища будет не просто.

О том же, поглядывая на Бориса, наверное, думала и его жена. Оптимизма она тоже не источала, но в отличие от супруга, выглядела не потерянной, а сосредоточенной, словно всецело поглощена проблемой, возникшей вот только что, вдруг. Хромов готов был поклясться, что у этой проблемы имелось конкретное имя... Марину он знал давно и в целом допускал присутствие у неё личных тайн. Такую держать на цепи неизменной искренности - один вред и лепестки разочарования. В какой-то из приездов он оказался случайным свидетелем сцены, подробности которой говорили сами за себя. Жена банкира прятала от благоверного в своих вещах его деньги, наличные деньги, много денег. Реакция первая - испуг от неожиданности, не от разоблачения. Реакция вторая - короткий смех. Реакция третья - очень красивый подход вплотную, донельзя, глаза в глаза, и невероятно эмоциональные, а потому доходчивые слова: "Имею право. Я - женщина". Хромов не возражал...

Возвратившуюся от Родионова девушку встретили напряжённым, пытливым молчанием. Дрожа, будто выбралась из холодильника, она прошла к своему месту, села столбиком и принялась переводить взгляд с одного на другого, как если бы ожидала ответа сама. Её широко открытые глаза не мигали. Минута, в течение которой продолжалось это всеобщее разглядывание, запросто могла поспорить с часом.

Первым, у кого не выдержали нервы, оказался жених.

- Ню..!! - только начал он чуть ли не с визгом, как его невеста тихо произнесла:

- Я не знаю.

- Что?? Что ты не знаешь?? - взорвался юноша, - Больна или нет??

Несчастная девушка опустила голову, сцепила пальцы и перешла на тяжёлый прерывистый шёпот:

- Он... Потом... Когда все...

- Что - все?? Трудно нормально сказать?? Дура!! - крикнул Антон, вскакивая и опрокидывая под собой стул.

- Сядь!!! - властно рявкнул Борис и ударил по столу ладонью.

Звякнули приборы. Марина нахмурилась. Юноша нехотя поднял стул и с видом крайнего недовольства шумно уселся. А старушка наклонилась к девушке и ласково дотронулась до её плеча.

- Анечка, ну хоть что-нибудь он сказал?

- Лидия Михайловна, он просил передать, чтобы следующей шли к нему вы.

- Ледис фёст! - язвительно констатировал отпрыск, но под суровым взглядом отца вынужден был закрыть рот.

Старушка вздохнула и послушно поднялась.

- Я провожу вас, - вызвался Хромов.

- Буду признательна. Ваша лестница для меня слишком крута...

Пойти на второй этаж Хромова подвигла обыкновенная нужда. Разумеется, общий туалет имелся и внизу, но посещать его на глазах у гостей как-то не очень хотелось. Не то что неловко - получалось, будто и не уходил. В воздухе висела потребность оставить их наедине между собой хотя бы на время, а он ведь не член семьи.

Семьи... У Бориса, когда тот приобрёл статус женатого человека, Хромову довелось бывать считанное количество раз. И каждый раз он всё крепче убеждался, что люди в браке вовсе не становятся ближе. Если составить из этих визитов единый, хоть и весьма прерывистый (да тем и наглядней) ряд, рисовалось ярчайшее доказательство - на лицо классическое скучное "мыло", только с хэппи-началом, а не концом. Причём скука дала о себе знать ещё даже на свадьбе. Родственники с обеих сторон не виделись ни до неё, ни после. Просто неинтересны были друг другу и всё. Такими же в дальнейшем становились и сами супруги. Гены повинны? Как знать... Но вот что удивляло Хромова. Когда он пытался представить себе каждого в идеальном союзе совсем с другим человеком, тот другой неизменно принимал опять же знакомые черты! Карма - вынес бы кто вердикт. А таёжник не понимал, что к чему, считал эту связь разновидностью плена, которого он бы лично бежал, путы б рубил топором. И сегодня, сейчас что-то говорило ему - это случится. Здесь, у него на заимке. С болью, стоном и в мрачных багровых тонах...

Услышав шаги на лестнице, Хромов безотчётно задержал дыхание и замер, а через мгновение понял, что сделал это напрасно. Как и то, что нажал на выключатель чуть раньше, чем нужно. Мерный стук каблуков по ступеням - сюда поднималась Марина. Вспыхнувший отсвет в щели - Родионов её ожидал. Судя по дыханию и приглушённым голосам, они встретились в коридоре прямо за дверью. Что ж теперь? Невольный свидетель беседы досадливо прикрыл в темноте глаза.

- Олег, я жду объяснений!

- А я жду тебя. Проходи.

- Как ты здесь оказался? Никто не мог знать...

- Это судьба, Мартышка. Она сделала нам подарок.

- Не смей! Я тебе не... Ты не ответил.

- Ответил, любимая. Всем.

- Всем? То есть, именно здесь ты случайно?

- Конечно случайно. Как и ты. А значит, по воле судьбы!

- Господи! Оставь этот пошлый пафос. У нас с тобой разные судьбы.

- Разные судьбы не сводят сердца.

- Олег, остановись. Всё давно решено и ты, как разумный человек...

- Разумный?? Я гений! Я на пороге великого открытия!

- Блин... Пусть так. Но сейчас ты похож на сумасшедшего.

- Между тем и другим невеликая грань. А Гений Влюблённый - это...

- Стоп. Хватит. Решил спасти мир - спасай. Меня только оставь в покое. И не дай бог хоть словом при всех намекнёшь...

- А то что? Поздно, любимая. За нас всё решила судьба.

- Отпусти! Больно!..

- Не больнее, чем мне. Зато счастливы будем оба. Я и ты. Наконец. Идём.

- Постой-постой-постой. Знаешь, я тут подумала... Мне нужно зайти в туалет.

- К чему эти детские хитрости, Мартышка? У тебя теперь один путь.

- Почему?

- Потому что в противном случае я сделаю так, что все остальные станут безумны уже завтра. Легко! Поверь, это гораздо легче, чем вылечить. Достаточно запустить кое-какую программу... Они будут ползать по полу, биться об стены, тянуть к тебе корявые руки и дико хохотать. Потом убьются кто как, на твоих глазах прямо. А вокруг на сотню километров глухая тайга и дикие звери. Помнишь? И никто не поможет, ибо таким скоро станет весь мир... И тогда ты сама приползёшь ко мне в должном страхе!!!

- Боже! За что мне... Олег!!

- Ну всё. Успокойся. Идём, твой мозг просканируем. Честное слово, это не больно, спросила б тех двух...

Донаблюдался! Хромов с силой сжал кулаки. Благо, ногти были подстрижены коротко. Ещё не осознав в полной мере на что решился, он рванул дверь и твёрдо шагнул в коридор. Однако тут же заставил себя остыть. Чего он сейчас бы добился? Кому на пользу и кому на вред? Есть главная проблема - зараза, которая грозит всех погубить. И есть, Гений, мать его, Влюблённый, способный эту заразу нейтрализовать. А то, что он очень уж смахивает на маньяка... разберёмся. Во-первых, надо ещё посмотреть, от кого стоит ждать самые крупные хлопоты. Не хотелось бы сгоряча проглядеть настоящего. Известно, костры под гениями разжигали маньяки, не наоборот. Во-вторых, какое его дело до личных страстей кого-то? В подобных случаях чужое сердоболие обычно не впрок. И в-третьих, предупреждён, значит вооружён. Это уже немало.

За дверью в комнату Родионова стояла гробовая тишина.

Чтобы избежать сочинения сомнительных ответов на вполне естественные вопросы, Хромов тихонько пробрался на верхнюю веранду, спрыгнул, обогнул дом и вошёл в него с главного крыльца. Будто отлучался по хозяйской надобности... Зря беспокоился. На то, что он появился не с той стороны, куда уходил, никто не обратил внимания. Казалось, не обратили внимания и на то, что вообще пришёл. Каждый утопал в собственных мыслях, как брошенный камень в глубоком снегу - только след и виднелся. Борис, как прежде, стопки считал, одну за другой, не глядя. Его мать-старушка накручивала на палец выбившийся из под заколки седой локон и как-то совсем уж по-детски изучала подвижные тени на потолке. Источник теней, Антон, монотонно качался на стуле. Время от времени он издавал нечленораздельные звуки и гримасничал, будто за это ожидался банан. Самое юное существо, что тот истукан, смотрело перед собой в виртуальную точку. На нежной щеке каплей смолы застыла слеза.

Картина не поменялась, даже когда Хромов случайно снёс ногой кочергу. Тот же эффект, а вернее отсутствие всякого произвело возвращение супруги банкира. Злая как чёрт, она несколько раз посмотрела на мужа огненным взглядом, всё больше кипела, наконец ткнула его в локоть и процедила:

- Свинья!

Тот чуть не упал головой в стол. Зато вроде б очнулся.

- Что-то сказала, Марин?

- Иди, твоя очередь. Быстрей!

На то, чтобы Борис сообразил, чего от него ждут, потребовалось ещё с полминуты. Едва не опрокинув стол, он поднялся и тяжело пошагал наверх...

Шло время. Хромов присмотрелся к Марине. Она же его напрочь не замечала. Поглядывала на старушку, детей, нещадно кусала губы и, нет сомнений, готова была разрыдаться или вдрызг разнести здесь всё до фундамента, изорвать в пыль да клочья. Львица в клетке, зверь, не знавший неволи. Таёжник думал, её понимал. Тут ведь какие секреты? И прутья не сдвинешь - силы не те, и мясо сквозь них не сунешь - есть не станет. Один расклад. Так гаснет звезда. А ты лишь смотри.

Хромов не мог смотреть на всё это долго. И делать не знал что - откуда б ему было знать. В какой-то момент он просто доверился чувствам, примерно так, как тогда, под арбалетными стрелами. Куда-то девался самоконтроль и включились инстинкты. Хромов молча налил в рюмку водки, подошёл к Марине и протянул руку. Женщина взглянула так, будто видит его впервые и не может сообразить, что тут делает этот человек. Потом не взорвалась, не вспыхнула гневом, а всё же выпила, залпом, как приняла от судьбы. Потом вдруг уткнулась ему в живот. Мёртвой хваткой (думалось, нежно) он держал её за плечи, потому что они содрогались.

А потом был удар по голове, такой, что искры из глаз врассыпную. И ещё несколько не особо разборчивых в цели. Автором их оказался Борис, по причине изрядно принятого алкоголя тоже на время отключивший логику. Возвращаясь от айтишника и ещё с лестницы узрев благоверную в близком контакте с кем-то, он увлёкся представшим вдруг перед взором образом и элементарно приревновал. Кабы не боль от неожиданных тумаков, ситуация вышла б довольно комичная. Однако до смеха не было никому. Когда Хромов уходил, перекошенные лица свидетелей потасовки наглядно показывали - она их тронула сильно. Лишь физиономия забияки выражала полное умиротворение. Теперь, "успокоенный", он лежал на спине на ковровой дорожке и сладко похрапывал.

К Родионову Хромов вошёл, как ворвался. Так получилось из-за горячности, что держалась ещё от только что состоявшейся схватки, напугать не хотел. Но вышло как вышло - с испугу тот чуть не сиганул в окошко. Под ним, между тем, пребывала груда камней, приготовленных для замены отбортовки пруда. Было б весело...

- Прости, приятель. Задумался.

- Больной что ли? Разве так можно? - обиженно возмутился Родионов, переведя дух.

- Больной или нет, решать тебе. Для того я сюда и явился. Или не надо уже?

- Надо-надо! - встрепенулся айтишник и продолжил без вызова, даже с улыбкой, - Ну и дружок у тебя.

Можно подумать он ничего не знал о Борисе раньше! Ну-ну.

- Нормальный. Просто слегка перебрал.

- Ага. И слегка пошумел, аж здесь было слышно. Все живы?

- Не отвлекайся. Поздно уже. Приступай.

Родионов посерьёзнел. Он деловито отстучал что-то на клавиатуре и водрузил Хромову на голову огромные наушники. Наткнувшись на вопросительный взгляд "пациента", "доктор" пояснил:

- Моё ноу-хау. Там датчики-скан. Они посылают сигнал...

- "А их посылают обратно"?

- Как-то так. Примерно...

Процедура сканирования не впечатлила. Нужно было просто сидеть и о чём-нибудь думать. Или не думать, кому как. Монитор ноутбука попадал в поле зрения, что играло на руку естественному любопытству. Однако приходилось оставаться ни с чем. Что ожидалось узреть? Вместо умилительных видов природы или голых красоток, понятное дело, там пестрили дождём разноцветные гирлянды цифр и наслаивались друг на дружку самые невообразимые графики. В наушниках стояла мёртвая тишина. Хоть бы канцону какую включил, размечтался Хромов и как раз в этот момент ощутил головную боль.

- Дёрнуло? Это хорошо-о-о, - осклабился Родионов, уткнувшись в компьютер.

- Что ж хорошего? - проворчал Хромов.

- Положительный результат - это тоже результат, пусть и не успокаивает, как отрицательный. А боль... сейчас пройдёт, - он снова что-то помудрил в своих графиках и наконец откинулся к спинке стула, - Свободен.

- А где ж результат?

- Достали! Скажу, когда просканирую всех. Зови последнего...

Последним был отпрыск, ушедший наверх с гордым видом обиженного павлина. Обиженного на кого - бог весть.

За время отсутствия Хромова дислокация народа в горнице почти не изменилась. Если не считать банкира, который уже реанимировался. Он восседал на своём месте с хмурым видом поверженного голиафа и баюкал вывернутую в потасовке руку. Марина, сложив свои руки на груди в крепкий замок, молча смотрела мимо мужа. Старушка-мать придвинулась поближе к юной невесте, обнимала и гладила её по голове. Та изредка шмыгала носом и в поисках сухого места перебирала в руках замусоленный платок.

- Мог бы полегче, - буркнул Борис.

- Мог бы не пить! - тотчас резанула его жена и отвернулась.

- Мог бы сначала подумать, - спокойно сказал Хромов.

- Подумать! - презрительно повторил банкир и злобно выматерился, - Умники собрались! Носители высшего разума...

Хромов промолчал. Так они и сидели те несколько минут, в течение которых отсутствовал отпрыск. Молча.

А сразу за Антоном к ним спустился Родионов. Он покосился на Бориса.

- Что с рукой?

- Отсидел, - ответил тот, как отмахнулся от мухи.

Вышло смешно, так как прозвучало доказательство, что иногда он всё-таки не думает. По крайней мере, над тем, о чём говорит. Но сейчас никто не обратил на это внимания. Все смотрели на Родионова, который один слегка улыбнулся, услышав ответ.

- Ну что, господа, - возгласил он, спрятав улыбку, - Сканирование произведено, есть итоги, и они неутешительны. Заражены - все!

Удивительное дело. Смысл сказанного, без дураков, был равен ужасному известию о вероломном нападении супостата, а прозвучало оно так, будто объявлялась какая-то победа. Но сейчас было не до осмысления этих тонкостей.

- Уже больны только не все, - продолжил Родионов, - Иммунитет интеллекта разный. Выход инфовируса из спящего режима зависит...

- Не тяни, - рявкнул Борис, - Кто попал под раздачу?

- Лидия Михайловна и хозяин заимки...

В случайно или намеренно возникшую паузу старушка охнула, Хромов начал мрачнеть, а лица остальных, кроме жены банкира, наоборот, осветились. Однако пауза закончилась, и прозвучало окончание фразы:

- ...вам пока повезло. Остальным, мягко говоря, не очень.

- Что?! - вскричал Борис и двинулся на Родионова.

Тот, как ни в чём не бывало, завершил свою невесёлую информационную сводку:

- Особенно тяжёлая ситуация у твоей жены. Это всё.

Но Бориса уже не интересовали такие подробности. Изрыгая проклятия, он схватил Родионова за грудки и начал трясти так, что Хромов увидел необходимость вмешаться. В процессе отделения буйного банкира от индифферентного к вызовам айтишника он обратил внимание на то, куда тот упрямо и даже с улыбкой смотрел, несмотря на жуткую тряску. Фокус этого взгляда сходился на Марине. Она, в свою очередь, тоже не сводила взора с наблюдателя. И в нём впервые Хромов заметил страх...

С тех пор как поутихли страсти, рождённые оглашением приговора, прошло больше часа. Горница опустела. Народ, несколько успокоенный тем, что панацея от злостной напасти вот-вот будет готова, разошёлся кто куда. Опираясь на свою невесту, как немощный дед на посох из тростины, в одночасье погасший Антон поднялся на мансарду. Его родители друг за другом тоже ушли к себе. По очереди, начиная со старушки, дамы приняли наверху душ. Родионов, источая восторг клерка, который уселся в вожделенное кресло временно отсутствующего босса, то запирался в комнате, то бегал туда-сюда по самым различным надобностям, а то и без них. Хромов же употребил это время собственным хлопотам, в том числе наведению порядка на первом этаже. Там было что прибирать. А когда закончил, вышел на улицу подышать свежим воздухом.

В обычном режиме к этому времени заимка погружалась в сон. Было уже очень поздно. Псы, отвыкшие от шалмана в доме и суеты хозяина в этот час, беспокойно глазели по сторонам и принюхивались. Вокруг дышала тьма и стелилась тишина. Казалось, здесь, снаружи совсем другой мир...

Однако что-то было не так, не вязалось. А если вязалось, то точно не тем узлом. Угрюмый мир, пауком расползшийся по дому внутри, будто выползал и сюда, пробуя через щель коварным щупальцем новые пространства. Хромов сосредоточился и вдруг чётко осознал - он не один, кто-то ещё был рядом!..

Рядом так рядом. Таёжник расправил плечи. Но собравшись действовать, наоборот замер, потому что понял источник своей тревоги. На боковой стене за углом располагался балкон, маленькая веранда, куда можно попасть со второго этажа, и откуда он сам не так давно прыгал. Кто бы там ни находился, этот человек определённо ждал, пока хозяин заимки зайдёт в дом обратно. Причина, заставившая его затаиться, наверняка была весомой - лишний свидетель попросту помешал. И ясно - гадать, кто это, бесполезно.

Ситуация грозила выйти из под контроля. Оставалось или вести себя как истинный болван или уйти, не узнав ничего. Но как же? Ему, здесь рождённому и тут же живущему уже пятьдесят лет, на своей собственной территории играть по чужим правилам? Дудки! Подумав, Хромов решил пойти на хитрость. Ведь тот, кто был на балконе, мог слышать всё, а видеть только трапецию света из открытых сеней...

Хромов громко кашлянул, ненадолго распахнул дверь, отбросив длинную тень, перешёл на другую сторону светлой полосы под ногами, быстро захлопнул дверь и затаил дыхание. Уже через несколько секунд он имел полное представление о том, кто из гостей пребывал на балконе, а их оказалось двое, и почему им потребовалось себя скрывать.

- Будь добра, не кричи. Услышат - себе только сделаешь хуже. Для всех и каждого со мной связана единственная надежда. Факт бесспорный, не стоит и обсуждать. А ты, напоминаю, в самом критическом состоянии.

- Я, может, и дура, но признайся, эту критичность ты приплёл нарочно, чтобы...

- Да. На самом деле ты больна не больше других.

- Я скажу им об этом!

- Не смеши. Тебе уже никто не поверит.

- Тогда зачем? Я не понимаю!

- Брось, Мартышка. Всё ты понимаешь. Тебе пора начать привыкать к тому, что отныне мы будем с тобой вместе всё чаще и дольше. А пройдёт совсем немного времени - ты станешь моей навсегда. Так что...

- Ты сам больной! Я замужняя женщина!..

- Не кричи. Или мне придётся пойти на крайние меры.

- Что - не станешь лечить?

- Хуже. Ускорю процесс болезни, я говорил. Поверь, это куда легче сделать. Представь, как все эти люди, дорогие тебе или нет, на твоих глазах будут превращаться в полных кретинов, выть на собственное отражение в зеркале, грызть землю и бить головами об стол. Печальная участь, не правда ли? Только имей в виду, при этом я сохраню твой разум, и тебе всё равно придётся быть рядом со мной. Всегда.

- Ты страшный человек!

- Не страшнее любого другого, если хорошенько подумать...

- "Хорошенько подумать". Как это странно сейчас звучит... Олег, послушай, это очень важно...

- Я люблю тебя. Вот что важно. А ты не оставляешь мне выбора.

- Боже! Какой выбор? Какая любовь?? Это же чушь собачья!

- Ах, какие яркие эмоции! Побереги их. Они понадобятся, когда мы с тобой будем одни, вдвоём. Я буду тебя целовать и...

- Пожалуйста... Отпусти... Я боюсь тебя...

- Не плачь, Мартышка. Конечно, иди. Иди и не бойся. Только сделай, как я сказал. Все угомонятся - жду. На первое лечение...

Хромов перевёл дыхание, выждал секунды для подстраховки и открыл дверь. В сенях не сдержался, выпустил пар - мощнейшим ударом правой бесшумно нокаутировал воображаемого противника. Повёл подбородком и шагнул в горницу.

Как предполагал, внизу было тихо. Настольная лампа и настенное бра очерчивали повсюду неподвижные тени. Лишь в глубине закрытого эркера качнулась невысокая фигура, одетая в домашний халат с подолом до пола. На звук со стороны двери повернулась голова в чалме из полотенца. Стоявшая возле книжного шкафа старушка-мать виновато улыбнулась.

- Простите, что я... Не могла пройти мимо.

Сколько Хромов помнил, она всегда обращалась к нему на "вы". Это - тоже всегда - почему-то раздражало Бориса. Однажды он даже вспылил, назвав друга по аналогии с графом Дерби "милордом из Дебрей" без всякого намёка на шутку. Мать тогда отчитала сына, как только она и умела, одновременно доходчиво, мягко, строго. Вопрос был закрыт на многие годы вперёд на раз. Она вообще ко всем обращалась на "вы", держала дистанцию. Скорее всего, таким вот нехитрым способом личный опыт общения помогал ей и выражать уважение собеседнику внешне, и не пускать его внутрь себя глубже, чем надо. Этот опыт у ней был большой... Так что она там? Не смогла пройти мимо?

- Если будет о чём пожалеть, зачем проходить, - отстранённо сказал Хромов, усаживаясь на тумбочку-телевизор.

- Это риторика. Но где-то вы правы! - старушка явно не впервые пробежалась взглядом по полкам, - Смотрю, кроме Августа, у вас нет ничего по вопросу о... - она замялась, - По нашей теме.

- А зачем? - Хромов пожал плечами, - Птицу подстрелить или рыбу словить оно не поможет.

- И то верно, - и, подумав, добавила, - А жаль.

Жаль? Чего? Что "оно" не поможет или что не отыскалась нужная книга? Повеял знакомый аромат дыхания тайны, и чутьё повелело взять стойку. Но толком настроиться не удалось - сверху спускался Борис. Завидев, кто здесь, он едко заметил:

- О! Здоровые собрались, ты глянь! Небось, потираем от радости руки и тихо злорадствуем над остальными?

И тяжело опустился за стол на своё прежнее место. Старушка смерила его долгим пристальным взглядом из-под полуопущенных век. Не поворачивая головы и почти не глядя, вынула из шкафа книгу. "Авария" Лазоревой - разглядел Хромов по корешку. Как люди сходят с ума? Мда, символичный выбор...

- Возьму с собой почитать. Можно?

- Конечно. Берите. Эта - одна из моих любимых.

- Моих тоже.

И она ушла. Борис проводил её косым взглядом и налил себе полную рюмку.

- Ты бы не налегал, - сказал Хромов, - не ровен час снова крышу снесёт.

- Да пошёл ты! - со злобой бросил банкир и опрокинул в себя водку, - Крышу плотник починит. Новый шифер, сказал, вот-вот подвезут.

- Борис, что с тобой случилось? - миролюбиво спросил Хромов и пересел поближе к нему, напротив, - Я тебя таким ещё не видел.

- А ты не знаешь?? - Борис картинно выпучил глаза и развёл руками, - Болею я, друже! Не телом, не сердцем! Вот, вот этой вот самой башкой! - он с силой постучал кулаком по своей голове, - Я кретин!

- Что ты мелешь, приду...

Хромов поздно спохватился. Борис закрыл лицо руками, всхлипнул и тихо, но горько завыл. Что в таком случае нужно делать, таёжник не знал. Хмуря брови, он гнул в руках ложку и беспомощно поглядывал на банкира. Так продолжалось несколько жутких минут...

Хромов вообще не умел обращаться правильно с теми, у кого болела душа и лились слёзы. "Правильно" - это слово из лексикона отца. У того правильным было всё, что бы ни делал. Модель поведения отца по-своему очаровывала, потому что положительным становился абсолютно любой результат. И перечить было некому. Хромов-младший эти азы не усвоил. Правильно ли он поступает в том или другом случае - вопрос из неразрешимых. А каким выходил итог, знать, судьба тому, вот и всё. Сейчас он просто сидел и смотрел, как плачет незнакомый мужчина, который много лет почему-то считался ему другом, и с которым, по сути, не связывало его ничего. Помочь? Но чем? Какая помощь требуется человеку, загнавшему себя в угол и терзающему самого себя?

Тем временем Борис успокоился. Он обмяк, убрал с лица руки и вялым голосом заговорил:

- Наехали на меня там по полной. Скрутили - мама, гуляй, не горюй... Хром, в нашем бизнесе жёстко. Карманов много, а клифт один - никуда не денешься. Это тебе не коляску с пирожками на другую улицу перекатить. Я, было, норов показал, да ещё хуже вышло, совсем дышать стало нечем. А тут ещё этот бардак повсеместный! Финиш, в общем... Но выход нашёлся. Кое-кто в верхах очнулся от спячки и предложил комбинацию на джек-пот. Подтянули прикормленных, пристегнули государственные интересы - куда же без них! До поры не светились. Сам знаешь, все эти теории заговора об игре просвещённых... Хром, ты видел из них хоть кого-то? Из настоящих? Да что тебя спрашивать! Ты же кроме тайги своей вообще ни хрена... А я честно скажу - не видел. Маскируются, сволочи. И правильно делают! Я б на их месте тоже держался ниже травы. Не то что эти самозванцы. Повыскакивали полоумные... Ну да хрен с ними. Сам ведь, чувствую, что-то творится со мной. Глупею, как все сейчас. На всём замечаю. Веду себя как последний кретин. А тут ещё... Хром, меня сдали. Как червяка на крючок, понимаешь? Расклад известный - или дари всё под ноль и лакай себе нектары с амброзиями, или под ноль всю семью, а за бизнес будет война. Я выбрал второе. На ТВД сейчас маршалы бьются, мои и в столице. А семью я на время - подальше, в тихое место, как видишь, к тебе. А раньше срока на день нагрянул, потому что обстановка серьёзная. Доложили, что исполнитель заказа уже...

Борис не договорил - по лестнице спускался Родионов.

- Заказа? - как-то жизнерадостно поинтересовался он и умостился в кресле-качалке возле книжного шкафа, - Какого заказа?

- Пиццы, - сказал Хромов, - К завтраку. Из Сингапура.

- А-а. Ну-ну... Кстати, классное креслице!

- Ты что, закончил свою работу? - спросил Борис.

- Нет. Осталось совсем немного. Захотел передохнуть. А на вашем месте я бы давно уже спал.

- Сука! - едва слышно процедил банкир и сжал пухлые кулаки.

Неизвестно, услышал ли это айтишник, но он улыбнулся.

- Тебе, малыш, до моего места, как...

Злобно сказав это в сторону Родионова, Борис встал и пошёл к лестнице. Где-то на середине подъёма, не поворачивая головы, он вдруг добавил:

- А ты, Хром, не лезь к моей Маринке. Не прощу.

И исчез. Родионов и Хромов недоумённо уставились друг на друга. Впрочем, ненадолго. Первого услышанное явно повеселило, а второй наоборот посмурнел.

- Буйство разума рулит, - самодовольно изрёк айтишник, активно раскачиваясь в кресле, - Что и требовалось доказать!

- Чему ж ты радуешься, человек? - спросил его Хромов.

Родионов спрятал улыбку.

- Хороший вопрос, - сказал он металлическим голосом, - Выбрав удачный момент, его бы задать каждому... А знаешь, я тебе отвечу. Мой дядя работал в институте нейрофизиологии. Это такое место, где иногда можно встретить нейрофизиолога, если ты, туземец, не в курсе. Так вот. Порой он брал меня с собой, и я видел, как ради науки прощалась с жизнью невинная мышка. Прощалась некрасиво, с болью в глазах и криком без звука. Дядя показывал это каким-то людям и все они радовались. Искренне, как дети. Я тогда был ребёнком сам - я не смеялся. А на мой вопрос, такой же немой, как крик той мышки, хочешь, скажу, что дядя ответил? "На подошве твоих сандалий, - сказал он, - кровь тысяч букашек. Можно остановиться, всплакнуть и вскоре стать, как они, раздавленным. А можно улыбнуться, внимательно оглядеться и смело идти вперёд..."

- А можно не улыбаться.

- Где ты видел творца, работающего над шедевром без радости?

- По мне, так достаточно быть не унылым.

- Скучный ты, Хромов. Такие как ты ничего стоящего и не создают.

- Тогда встань с кресла, пожалуйста.

- Кресло? - Родионов перестал раскачиваться и, удивлённо посмотрев под себя, машинально привстал.

- Да. Ты недавно назвал его классным.

- Хочешь сказать, что... - он издал недоверчивый смешок и, наверное, даже смутился, но садиться больше не стал, - Брейк. Я тебя недооценил, таёжник.

- Есть повод сказать по-другому. Насчёт переоценки тебя самого.

- Хочешь об этом поговорить? Ладно...

Родионов нервно прошёлся из угла в угол несколько раз, потом подскочил к книжному шкафу и выхватил из него "Оптимум социального".

- Человек, написавший это, бесспорный талант. Но у него жизни бы не хватило довести своё великое дело до конца. Её, как мы знаем, и не хватило. Работу сделали и продолжают делать другие, гениальные эпигоны, оценка ума которых не может быть посредственной по определению. Потому что творения таких людей важны для всего человечества. Раздражает тебя это или нет, один из них перед тобой...

- Остановись, приятель. У любого учителя есть не только отличники.

- Двоечники что ли? Так не о них речь!

- Вот именно. Есть всего лишь удачливые прохиндеи.

- Кто - академик Морозов, Оштерхази, его ученик профессор Кеслер, Гор и Лорда, Шао прохиндеи?? Мужик, да ты совсем не в теме. Сидишь тут в своей берлоге... Это же какие имена! Возьми Морозова, например, - его труд грандиозен. Он же первым переложил Августа с философского на естественнонаучный язык! Разумеется, вряд ли кто из таких как ты обывателей изучил его в полной мере или читал до конца. Но это и не нужно. Важно, что идея потеряла умозрительный вид и проникла в работы серьёзных специалистов. А они приложили и прилагают все усилия, чтобы...

Родионов вдруг затих и медленно-медленно повернул голову к Хромову. Что тот сказал, до него дошло только сейчас.

- Повтори.

- Может, ещё не поздно объявить меня критически больным?

Да, Хромова редко заботила "правильность" его поступков. На этот раз, не будучи уверен ни в чём, он просто на время убрал ногу с тормоза. Это как после долгой битвы взглядов показаться хищнику из-за кустов - примет открытый бой, скроется или отступишь назад ты сам. Расстояние до истины становится куда короче.

Увы, истина ближе не стала. Снова пришлось признать - айтишник фигура серьёзная. Намёк номер два, как подачу в пинг-понг, он отыграл на равных, а первый номер загасил в лёгкую. Когда подошёл срок не затягивать паузу дольше, тщательно выговаривая слова, Родионов сказал:

- Значит так, лесной житель. Фиксируй в подкорку. Перед тобой не прыщавый подросток, к слюням от восторга осиливший без подсказок какую-нибудь "Сиберию" раньше лоха-соседа. У меня дюжина сертификатов, в том числе от солидных учреждений, которые у всех на слуху, а также два патента на изобретения. И работаю я не "гоблином" на побегушках у "двинутых" пользователей заштатной конторы, а веду собственное дело, интерес к чему подтверждается очередью из клиентов на годы вперёд и километры в разные стороны. Это тебе так, для справки... Так вот. С той поры как мир перевернулся, я нашёл силы и время заняться новым проектом. Тебе - без подробностей, всё равно не догонишь, туземец. Поверь на слово, актуальность темы оспорит лишь полный профан. Был обнаружен побочный эффект, он заставил копнуть поглубже. Результат - то, о чём я вам здесь толковал. Если всё-таки ты не профан, пораскинь мозгами, логично ли моё желание закончить работу вдали от лишних глаз и ушей. Или, может, мне стоило, как Иисусу, выйти в народ? Я не Иисус! В это же веришь? Я простой человек, но гений, мать его, гений, который, единственный, понял, отчего гибнет мир и как его можно спасти... На посошок напомню - я твой клиент, заключивший контракт по всей форме. Так что спроси, подскажу, куда твоего прохиндея можно заткнуть. А вякнешь такое ещё раз - пеняй на себя и спасайся от них.

Родионов указал пальцем в потолок и перевёл дух.

- По поводу вируса Шао... Страждущим повторяю на бис, по слогам и открыто - у тебя и у старухи, как её там, он есть, но спит, и значит, пока не опасен. Но вам позволительно знать, будильник, чтобы его разбудить я могу легко завести... Остальные больны в разной степени тяжести. При этом все, если будет желание двух сторон, излечимы. Каждый. Не будет такого желания - нет. А будет тогда перспектива сгинуть с концами в мутном тумане ошмётков собственного интеллекта: одним - наверняка от петли в слезах, вторым - предположу, от истощения, третьим - сто процентов от травм, полученных в приступе ревности...

- А четвёртой?

Родионов упёрся руками в стол и навис над Хромовым. Помолчал, глядя ему в глаза.

- А с четвёртой, имеющей самый тяжёлый случай, вне зависимости от наличия или отсутствия её персонального желания я всё-таки поработаю. Для науки! - и, понизив голос, с улыбкой добавил, - Кстати, держись от неё подальше. Тебе же сказали!

В ту же секунду наверху раздался душераздирающий крик...

3.

Девушка лежала на смятой постели, хрипела и всем телом корчилась в судорогах от тяжёлого кашля. Возле неё на коленях стояла Марина. Она истово причитала, плакала и пыталась, сама не зная, каким образом облегчить несчастной муки - безотчётно гладила по волосам и рукам, поправляла ночнушку. На той же постели у самой стенки полусидел Антон с лицом, выражающим полное безучастие к происходящему. В его глазах можно было заметить лишь некое подобие удивления, но даже если оно и вправду было, то никак не меняло выражения лица в целом. На полу валялись обломки стула, а с потолка свисал обрывок тонкого дамского пояска.

Сразу за взлетевшим молнией наверх хозяином заимки в комнату присеменила старушка со стаканом воды в дрожащих руках. Она и принесла-то его уже неполным. Сообразив, что случилось, Хромов выхватил у неё стакан, поднёс ко рту девушки и слегка приподнял её со спины. Расплёскиваясь по сторонам, вода едва попадала на бледные губы. Марина взвыла и стала приобнимать обоих, пытаясь хоть чем-то помочь.

Потом, как мамонт, ворвался банкир в трусах, майке и с полотенцем на толстой шее. Он исподлобья оглядел всё вокруг, с остервенением сорвал болтающийся поясок, опустился на целый стул, облокотился на рядом стоявший стол, и, наматывая поясок на кисть, хмуро уставился на двоих у постели.

Последним, не торопясь, сюда поднялся Родионов. В комнату он не проходил - сложив руки в замок, прислонился к косяку дверного проёма.

Старушка то и дело протягивала свои руки, казалось, всем сразу...

Постепенно гроза отступила. Укутанная одеялом, девушка лежала на боку спиной к стене и жениху, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом, подрагивала и сипела при каждом вдохе. Марина сидела возле неё и, всхлипывая, бесконечно гладила ладонью по худенькому плечу. Старушка принесла новую порцию воды и с готовностью ординарца стояла рядом. Антон за всё время не сменил ни позы, ни выражения лица. Хромов посмотрел на остальных - те не пошевелились тоже. Разница была только в том, что теперь банкир крепко сжимал губы и играл желваками на скулах, а айтишник едва заметно улыбался. Глядел на таёжника и улыбался. Адресно. Победно. Злорадно.

Хромов выпрямился в полный рост и пошёл на выход. В дверях он намеренно и ощутимо задел плечом расслабленного Родионова. Тот чуть не потерял равновесие...

Как выяснилось позднее, кричала жена банкира. Она пошла наверх, чтобы пожелать молодым спокойной ночи. Поднималась бы секундой дольше или вовсе бы не пошла, кто знает, что... Впрочем, такое все знают. Что предшествовало происшествию тоже потом выяснилось, правда, смутно. Девушка, потерявшая самообладание ещё за ужином, хотела найти опору, защиту и сочувствие у своего жениха, а того как подменили. Как выключили, точнее сказать. Он не то что проявил равнодушие к невесте, а вообще перестал отвечать на внешние раздражители, уйдя куда-то в запредельную реальность, далеко-далеко. Как ни смотри, выглядело жутковато. Да и какая беда тому явилась причиной - где ж ей было разобраться. Всего этого оказалось достаточно для того, чтобы девушка почувствовала себя одинокой, брошенной во враждебном мире, впала в невыносимое состояние и решилась на крайнее...

Хромов, возбуждённый и дёрганый, как, верно, никогда ещё раньше, понял, что уснуть теперь не получится скоро. Промаявшись в своей комнате бестолку с полчаса, он зачем-то прошёл в чулан и снял с полки радиостанцию. Подсоединил аккумуляторы, включил и попытался настроить. Хотя итог был понятен заранее. Если даже учесть максимально возможный радиус действия, это дурацкая затея. Ближайшие собеседники - за туманами: геологи в здешних местах давно "вымерли", вояки подавно, соседи-таёжники (раз-два и обчёлся) зайдут лишь в предстоящий сезон, и до посёлка сто вёрст. Тут не рация нужна, а спутниковая связь. Можно было наверное - или нельзя? - покумекать что-нибудь с помощью вышек ЛЭП, но для этого требовались соответствующие знания, а с ними как раз туговато. Не айтишника же привлекать!

Повертев переключатель частоты "на верочку" ещё немного, Хромов оставил пустое занятие и вышел в горницу. Здесь было тихо и сумрачно - так, собственно, как и следовало быть ночью. Неизвестно, уснул ли кто из гостей, но звуков сверху тоже не слышалось. Зато сквозь стены проникало знакомое с самого детства дыхание сонной тайги. Где-то там, за бездонной тьмой горизонта угадывалась малюсенькая вселенная людей, бурлящая и клокочущая, как беспокойный гейзерок пузырями. Для неё - для него - быть на взводе обычное дело, а тут... Тут ритм совершенно другой, и высота горячего водяного столба не в сравнение. Пространство и время разные.

Как-то отец подвёл Хромова, тогда ещё пацана, к стволу самой старой сосны, что росла у заимки, и попросил его разок обойти её в круг.

"Как думаешь, - спросил он, - она тебя видит?"

"Не знаю. Наверное, чувствует. Я же прошёл по корням".

"Ответил удачней, чем я спросил. Но, сын, главное вот в чём. Сосна обычно во много крат старше человека. Не эта - вообще. Значит, когда б она умела видеть, то хорошо бы тебя рассмотрела, только если тебе замедлиться ровно на столько же. То есть еле-еле передвигать ноги. А так... Ты для неё бегун, пчела, порыв ветра. И жить ей подольше - она бы тебя вообще не заметила..."

Разность времён! Через несколько лет, на службе в армии артиллеристом, Хромов узнал о восьмидесяти миллисекундах, являющихся условной гранью того, что человек видит. Пределом, у которого всё что быстрее сводится в один кадр. Цифры цифрами, они точны и убедительны, но перед тем, как объяснил отец, они пасовали, и беседа у сосны в детстве не просто запомнилась. Она заняла место неоспоримого доказательства разности времён между маленьким миром людей и огромной вселенной, в самом центре которой жил он, Хромов. Между никчемной суетой, минутными страстями, гордыней, безумием и прочей чепухой, с одной стороны, и мудрой вечностью, что невообразимо далека от всей этой мутной пены, с другой. Отчасти именно поэтому ему нравилось иногда перечитывать В. Крутова. Изображённая в его "Дневниках" Ленная, великая, красивая и "единственная из", была так похожа...

Сейчас на глаза попалась другая книга - Людвига Августа. Её выронил Родионов, когда они услышали крик. Хромов взял в руки эпохальное сочинение философа и прошёл с ним к своему креслу в эркер. Машинально полистал... Прошло не так много времени, а эта инкунабула мысли взорвала все умы планеты, отразилась на жизни почти каждого человека и включила новый отсчёт времени для цивилизации, "привычно" развивавшейся до этого в течение нескольких тысяч лет. До сих пор знания медленно ли быстрее, но логично и поступательно знаменовали собой всеобщий прогресс. Теперь же они враз породили хаос. Который проник даже сюда, в посконную глубь. Вот зачем? Варилось бы всё это там, в суете на праздной окраине!

По мнению многих, всё началось и пошло вровень по Августу. Люди простые давно уже игнорировали участие во всякого рода публичных мероприятиях вроде выборов. Всё равно избирались те, кто "нужен", и они принимали решения те, что "нужны". А если в эту среду просачивался свой, он или бессильно терял голос в хоре, или удивительным образом менял облик и сливался с новым окружением. Похожие метаморфозы волшебно и повсеместно происходили с чиновниками, в среде которых даже самый "свойский" недавно человек вдруг обретал на физиономии печать принадлежности к высшей касте и обижался, что при входе к нему в кабинет не шаркают ножкой, не отвешивают поклонов. Самое противное, и те и другие, выполняя работу по должности, выдавали свои труды за великие подвиги. Представители этого нового, оторванного от народа класса, как в старину рабовладельцы или феодалы, лицемерили на каждом шагу. Но политики переплюнули чиновников, особенно на западе. Вместо прежней плеяды как минимум думающих перед тем, что делать и что говорить, на арену один за другим повыскакивали персонажи, не признающие никаких авторитетов и не ведающие никаких правил. Из-за них рвались старые, веками налаженные связи, на ровном месте вспыхивали очередные кровавые конфликты, с места срывались огромные массы людей. А вместе с известным коварством кукловодов выползла на свет неведомая доселе по своим масштабам Глупость...

Тут-то, как вишенка на десерте, и появился "Оптимум социального". В сущности, это была несусветная заумь. Сказки на ночь, чтоб поскорее уснуть, перед нею ничто. И если б не апологеты...

В самую благодатную почву угодила идея о появлении нового вида в царстве живого - суперумных людей. Август был уверен, что возможности человеческого интеллекта исчерпаны. Дескать, до сих пор, в Эпоху накопления разума этот интеллект с задачей справлялся, ибо внуки знали немногим больше дедов (философ Сократ вправе считаться учёным относительно всех наук сразу, и в целом от остальных сограждан мало чем отличался). А дескать, нынче, когда новые данные поступают со скоростью света, причём девятым валом несколько раз на протяжении одного поколения, он упёрся в тупик (философ Август никак не в силах стать биологом или даже агрономом). То есть налицо кризис, который по логике должен родить нечто новое, результирующее. Итак, бутон старины раскрылся и отжил, выпуская на свет золотой лепесток - очередное, высшее, ещё более умудрённое творение Бога!

А что же дальше с людьми? - вопрошал сам себя мыслитель. И отвечал. Да примерно то же, что, например, с кукурузой или коровой: в диком виде они уже не встречаются! Пример погуманней - с сорняками-волками: припрёт - подёргаем-постреляем, а так - пока пусть живут... Последней идее был посвящён седьмой раздел книги. Там обстоятельно рассматривался вопрос совместного, параллельного существования человека и сверхчеловека, а также вероятные способы внешнего регулирования популяции людей. Одним из фатальных способов регулирования была названа пандемия (см. параграф три).

Исследователи роем слетелись на этот параграф. Хромов потому о нём и помнил, что в развернувшейся не на шутку дискуссии они жужжали на всю планету. В поисках самой опасной формы пандемии точку поставил Оштерхази. Используя предложенный Августом принцип экстремума, он сформулировал гипотезу, которая ужаснула всех. В вольном пересказе она звучала примерно так: если человека отличает от всего остального в природе именно разум, то самое страшное, чего нам следует опасаться - это не какой-то там рак или СПИД (тьфу, мелочь какая), а как раз глобальная "болезнь" разума же, то есть всеобщее торможение в развитии или даже откат. Это был взрыв... Тогда-то и запустили несколько профильных проектов, в том числе М-60... А тут, как манна с небес - ярчайшие примеры массовой глупости людей, и тупости некоторых политиков, что нонсенс само по себе. Это был тот ещё взрыв. Шлейф пепла от него, кажется, скрыл людям солнечный свет уже навсегда...

Когда чувства достучались до сознания, Хромов вышел из полусонного состояния. И сразу увидел жену банкира. Она только-только занесла ногу на первую ступеньку лестницы и, заметив движение таёжника, замерла. Робкий взгляд был опущен вниз. В складках халата она неловко прятала бутылку вина.

- Простите. Я вас разбудила. Я не хотела.

- Хорошо сделали. Здесь не лучшее место для сна.

Чтобы не тревожить и без того напуганную женщину Хромов решил не вставать.

- Как девочка? - спросил он.

- Уснула. Я решила быть с ней. Вот, взяла... чтобы самой стало легче.

- Понимаю. А что Антон?

- Он с бабушкой. Кажется, тоже уснул. Простите ещё раз.

- За что?

- За хлопоты и всё это...

Она осеклась, потому что наверху показался Родионов. Марина сначала сжалась, но затем нашла силы расправить плечи. Молча и всё так же глядя себе в ноги, она поднялась, прошла мимо айтишника и скрылась по лестнице ещё выше. Тот проводил её взглядом так, будто до последнего чего-то ждал.

Хромов отвернулся. Подумалось: вот, наверное, кто подливает масло на сковороду ревности Бориса. Ему ведь это выгодно. Любопытно, доложит ли банкиру сейчас?

- Твой друг храпит, как бульдозер. Через стенку слышно, - Родионов спустился в горницу, - О, "Оптимум" читаем! Надо же. Ну и как?

- Что-то непохоже, чтобы ты работал над своим антивирусом.

- А я закончил.

- О, закончил! Надо же. Ну и как?

- Что-то непохоже, чтобы ты относился к этому серьёзно.

- А я тебе верить особо и не начинал.

Как прежде, Хромов нажал на газ, бросая сопернику вызов. Но Родионов от состязания уклонился. Он выглядел скверно и к столь позднему часу явно устал. Будто не услышав собеседника, он заморозил взгляд в одной точке и вяло проговорил:

- Завтра попробую вылечить эту семейку. Мне они фиолетовы, но тянуть чревато, сам должен видеть. Если ничего не предпринимать, снесённые крыши заденут и нас.

- Сдаётся, к тому, что написано здесь, - Хромов тряхнул "Оптимумом", - заморочки этой, как ты сказал, "семейки" имеют касательное отношение.

- Что ж тогда сам за Августа взялся, умник? - Родионов принял из рук в руки книжку, - Или ты его, как говорил в машине, просто листаешь?

- Когда хочешь быстро заснуть, помогает.

- Ну, ты мне ещё про подпорку для неустойчивого шкафа расскажи!

- Со шкафом всё в порядке. А с книгой нет. Не пойму причины, по которой все испытывают из-за неё экстаз. С чего, например, этот старик решил, что человеческий разум уткнулся в тупик? Не с того ли, что сам дожил до первого маразма?

- Если б ты не листал, а читал, включив голову, - назидательно сказал Родионов, - глядишь, и дошло бы что-то. Хотя... - косой взгляд, вздох, мах рукой, - Тебе бы про тундру, со стишками и картинками... - но он всё же ненадолго оживился, - Вспоминай парадокс Августа. О нём даже школьники знают. На одной чаше весов абсолютное, неизбывное желание человека понять мир, а на другой принципиальная, абсолютная же невозможность сделать это в полной мере. Самый что ни на есть тупик! Предел, за которым нашему разуму нечего делать.

- Я знаю, что ему делать, - улыбаясь, сказал Хромов.

- Ишь ты! Ну-ка, ну-ка?

- Каждому, кто страдает этой дурью, нужно выдать по мусорному мешку и отправить чистить тайгу за теми, кто в ней гадит.

Родионов чертыхнулся, хотел что-то сказать, но передумал и стал подниматься по лестнице...

О парадоксе Августа Хромов конечно же знал. Читал и слышал в передаче по телевизору, когда у того ещё были проблески. Вроде бы он его понимал и с наличием противоречия соглашался. Но убедить себя, что тут есть тупик, не получалось хоть тресни. В самой постановке вопроса мыслитель был далеко не пионером - уйма пытливых голов до него упиралась в ту же проблему. Но вишь ты, никто из них не додумался подать её людям под соусом прогноза на будущее да ещё в самый что ни на есть благодатный для усвоения материала сезон. Никто из них "до", он сам - намекнул, а "после" - раскрыл Оштерхази. Так вот прогноз этот взять на веру у Хромова никак не получалось, несмотря ни на какие логические построения, что предлагались. Он лишь с горечью наблюдал, как легко тот принимался на веру другими. А самое главное - чёрт побери, сбывался.

Классическая теория рисовала "потолок" для ума, всё, что выше которого, являлось попросту недоступным. Хоть что с человеком делай, не поймёт. По примеру волнообразных явлений в природе, предшествующих состоянию равновесия, или шарика, которому чтобы замереть в сферической ямке, нужно несколько раз прокатиться туда-сюда, через эту планку, якобы, сейчас и проходит всё человечество. По пути к оптимальному уровню своих составляющих, индивидуальных умов. Выскочил "над" или застрял "под" - прямая дорога или в гении или в жёлтенький домик. Основная задача - умудриться встроиться в ритм пока ещё качающегося "потолка". А его общий уровень снижен, поскольку эра владычества homo sapiens на планете закончена, как когда-то эра владычества цветковых, к примеру. Наступило время услышать "извини, подвинься" от кое-кого. "А то зашибу". И эти кое-кто, мол, внешне почти такие же люди. Мол (между нами, полимолекулами), ДНК тоже - полимолекула полимолекулой, хоть откуда на неё смотри, а свойства имеет такие - не приведи наш полимолекулярный господь! В общем, Они уже среди нас...

Вся проблема, собственно, была в этом "встроиться". По свидетельству многих, после удара о невидимый "потолок" психика людей не выдерживала и принимала самые причудливые формы. О случаях массового психоза, в масштабах целых регионов, как, например, нечеловеческая агрессия, страхи по надуманным поводам или подпрыгивание на площадях, не говорил уже только ленивый. Некоторые, приводя пример общего непроизвольного движения вперёд в отсутствие разрешающего сигнала светофора в случае, если дёрнется хоть один, робко сводили все эти чудеса к банальной рефлексии, но их забивали отполированными до блеска камнями новейшей идеологии. Что же касалось частной жизни, то при всём разнообразии вариантов явления вердикт всё равно звучал один - тупеем, братцы. А традиционным аргументом в любом споре стало хлёсткое, как щелчок кнута: "Ты кретин!" Смысл заключался не столько в странностях поведения, сколько в признании этих странностей нормой.

Вот, например, что писал один из комментаторов августовской мысли:

"Чем больше используешь разум, тем меньше его остаётся. Если для тебя это не актуально, ты идиот, каких много. Или гений, каких единицы, которые не считаются идиотами только потому, что, расходуя себя, обозначают тренд. Ибо для нормального человека это как раз актуально. Приглашение в заумь делает его физиономию кислотной и заставляет изо всех сил упираться локтями в косяк привычной, уютной обыденности. Мозги он использует лишь в целях решения насущных задач - бережёт, одним словом. А задачи ненасущные нужны ему не особенно..."

По телевизору, когда он ещё работал, Хромов как-то услышал следующее:

"Пора бы нам успокоиться. В принципе с обычным человеком ничего страшного не происходит. Он остаётся кем был, красивой, гармоничной фигурой, интересы которой не покидают границ самого нужного - кухни, спальни и туалета. Ну, может (так и быть), чуть шире, ибо, дабы иметь перечисленное, нужно работать, а для работы необходима какая-то дополнительная информация, увы. Чтобы знать ответы буквально на всё, этого вполне достаточно. Решить "Что делать?" и "Кто виноват?" - да нам орешки щелкать труднее! И вообще хоть сейчас в президенты, любому, кого ни спроси. Вы расстраиваетесь из-за того, что не знаете, когда открыта Америка, сколько на самом деле ножек у сороконожки, кто написал "Муму" и как умножать в столбик? Оно вам действительно так надо знать? Бросьте! Сделайте селфи и пошлите всех на..."

Хромов тогда так и не понял: говорун вещал искренне или делился горькой иронией? Некоторые серьёзные вещи бывают слишком смешны. А некоторые шутки - слишком серьёзны...

Последним горницу навестил банкир. Смурной и всклокоченный, первым делом он напился воды, будто с месяц ни разу не пробовал. Вторым - крепко выругался. Ушёл, опять вернулся, хлопнул целый стакан водки, снова попил воды и только потом исчез окончательно. Хозяина заимки он даже не заметил.

А Хромов, наконец, принял душ и отправился на боковую. Как ни смотри, денёк у него сегодня выдался знатный, и до той поры, пока сон не сморил, голова таёжника оставалась несвободной.

Кто из обитателей дома проснулся первым неизвестно, но последние открыли глаза одновременно. Виной тому стали крики птиц и собачий лай, раздавшиеся на всю округу. Встревоженные гости, за исключением молодых, кто в чём, высыпали в горницу. Вслед за Хромовым на крыльцо вышли банкир и айтишник. Там и поняли причину тревоги.

Неподалёку от заимки тянулась прямая просека. По ней, собственно, какую-то часть сюда вела дорога из посёлка. Просматривалась она неважно, но сейчас, в лучах утреннего солнца деревья не могли заслонить людскую толпу, неспешным шагом продвигавшуюся на север. Народу в ней виделось человек с полсотни. Время от времени кто-то что-то кричал, и толпа заходилась в недолгом, единодушном и громком вое.

Пока идущие оставались далеко, гадать, кто это, не было смысла, но по мере сокращения расстояния ситуация прояснилась. Хромов опустил руку с ружьём, а Родионов ядовито изрёк:

- Поздравляю. Они уже и сюда добрались.

Борис сощурил опухшие глаза.

- Хром, да у тебя тут проходной двор какой-то!

- Не у него. Это сейчас повсюду. И будет ещё хуже... - отозвался Родионов.

- Дьявол! Нужно спустить на них собак пока не поздно!

- Идите в дом, - сказал Хромов, - Я разберусь.

Однако гости, оставаясь за спиной таёжника, не сдвинулись с места.

- Смотри, разбудят твой вирус, - насмешливо предупредил Родионов.

Хромову эта насмешливость не понравилась. Вчера вечером, когда к заимке неожиданно подъехал Борис со своим семейством, айтишник был не на шутку встревожен, сейчас же...

- А он у нас герой! Рэмбо хренов, - злобно подхватил Борис, - О себе позаботится, а на остальных плевать.

Хромов промолчал. Он подал знак псам, чтоб притихли, и сделал пару шагов с крыльца навстречу незваным пришельцам.

К тому времени толпа поравнялась с заимкой и прекратила движение. Она состояла сплошь из женщин разных возрастов и детей, одежда большинства из которых и выражение лиц представляли собой печальное зрелище. Когда и чем они питались, одному богу известно, но всё, что носили, было на виду и за давностью использования выглядело одинаковым. Судя по всему, эта тоскливая процессия пребывала в пути уже не первую неделю. И не по асфальтам-брусчаткам. Люди конечно догадались, что вышли к жилью, однако к нему не спешили. Они сгрудились и молчаливо смотрели в сторону заимки сквозь деревья. Под прицелом стольких неподвижных глаз находиться было жутковато.

- Куда путь держим, странники? - громко спросил Хромов.

Толпа не шелохнулась. Зато от неё отделились трое, одетые в холст: две мужеподобного вида женщины с суровыми лицами и топорами за широкими поясами, а также некто престарелого вида, заросший так, что лица было не разглядеть. На груди у него болтались бусы, напоминающие костяшки из деревянных счетов. Живенько преодолев пролесок между просекой и заимкой, эта троица остановилась шагах в десяти от крыльца. Некто возвёл руки к небу и звонко возопил:

- Человек, не дай умереть человеку!! Братец, не дай умереть сестрице!!..

- Чего ему надо? Пожрать что ли? - тихо спросил Борис у Родионова.

- И пожрать тоже, - мрачно ответил тот.

А Хромов подумал, что некто потому и прячется за волосами, что морда у него вся в синяках. От сердобольных человеков и братцев, а заодно наверняка и сестриц.

- Ты это... - сказал он, - поздоровался бы для начала, что ли. И не ори. Чай, не в лесу.

- А где? - шёпотом спросил сзади удивлённый Борис.

- В тайге, - ответил Родионов за Хромова и сосредоточенно, как с рукояткой взрывателя в руках, добавил, - Дальнейший контакт опасен. Зараза... Сейчас пойдёт первый шлейф. Уходи!

Между тем реакция пришельцев на слова хозяина заимки была неожиданной. Волосатый взмахнул руками и как-то особенно вскрикнул. Сразу после этого две его амазонки вынули из-за поясов топоры и взяли их обеими руками наизготовку к бою - у груди. А толпа, до этого неподвижная и безмолвная, издала знакомый вой и совершенно непостижимым образом вдруг оказалась на несколько метров ближе, в пролеске. Будто жидкостью в него перелилась, рассредоточившись между деревьями.

- Ты прервал меня?? Сверхчеловека?????

Новый крик. Новый вой. Амазонки угрожающе занесли топоры над головами, а толпа прежним чудом мгновенно перетекла и застыла уже прямо за передовой троицей. Сотня глаз, даже детских, теперь выглядела роем ядовитых жал. Мало того, в руках абсолютно всех пришельцев заблестели ножи.

Сомнений, что последует за третьим криком и очередным воем, не оставалось. Перспектива представлялась ужасной. Воспользовавшись короткой паузой, Хромов прыгнул к перевязи, ещё державшей его заходящихся в лае псов, и вскинул ружьё. Боковым зрением он заметил на крыльце Родионова, который как-то странно присел под защиту ограждения. Внутри дома что-то громыхнуло. Потянулись жуткие по общему напряжению секунды...

Много лет назад на заимке случилось нечто похожее. Во дворе материализовались беглые в количестве трёх человек. С ножами. Не найдя с хозяином взаимопонимание, они приготовились к жестокой расправе. Отец тогда сделал то же самое - прыгнул к родной своре и поднял ружьё. Мать заперлась в доме. Едва разменявший первый десяток лет, Хромов-младший затих у ведра горючего со спичками в руках... Сражения, неминуемо грозившего большой кровью, не произошло - враг отступил, огрызаясь.

Но там были трое нормальных! Здесь же противостоящие силы, вымуштрованные, как древнегреческая фаланга, фантастической дисциплиной, превосходили в несколько раз, и противник явно безумен. В этом Хромов уже не сомневался. Он смотрел прямо на вожака, пытаясь пробить взглядом плотное забрало из волос и донести ему в мозг свои мысли. Стойкий скепсис в отношении телепатии и прочих оккультных изысков на сей раз дал конкретную трещину...

Чудо всё-таки свершилось. Вожак пришельцев сделал незаметный знак - под усиливающийся лай псов его "сестрицы" с детишками как по команде спрятали ножи и мягко перетекли обратно в пролесок, а оттуда на просеку. Там послышался новый крик и новый протяжный вой, после чего толпа этих странных людей противной медузой поползла дальше на север.

Хромов опустил ружьё, перевёл дух и шагнул к крыльцу. Краем глаза он вдруг заметил, как, выпрямляясь, Родионов прячет под рубахой... пистолет. Так вот что содействовало победе! Волосатый, видимо, не так уж туп и правильно оценил обстановку. К тому же он видел нехилых габаритов третьего, который скрылся в доме и там что-то загремело... Но - айтишник и пистолет! Это было совсем неожиданно. В памяти Хромова непроизвольно всплыла беседа с Борисом, когда тот говорил про исполнителя заказа...

- Помнится, в персональной карте туриста нет ни слова о личном оружии, - сказал он, поравнявшись с Родионовым.

- Да? - нарочито удивился тот, - Досадно.

- Я должен быть уверен, что данное оружие захвачено сюда исключительно в целях самозащиты при случае.

- Алаверды, приятель. Помнится, в договоре на туристические услуги нет ни слова о том, что такие случаи могут быть.

Они надолго и пристально всмотрелись друг в друга.

Этой многозначительной дуэли взглядов помешал Борис. Рычащий от злобы и похожий на разъярённого кабана, он распахнул дверь, чуть не снеся её с петель. В руке банкира грозно трепетала каминная кочерга.

- Где они?!

- Так. Всё! - отрезал Родионов, - Немедленно на лечение, и без возражений. Первый сеанс у Бориса. Я жду...

День задался и обещал одарить не менее волнующими сюрпризами. Об этом думал Хромов некоторое время спустя, когда снова вернулся в дом. Он проследил за пришельцами, куда те направились дальше, пока не убедился, что видит их в последний раз. Дальше - это бескрайний таёжный массив, расстилавшийся на отрогах огромного приморского хребта, а значит, обратной дороги у путников не будет. Сгинут. Как десятки смельчаков прошлого, случайных или даже неплохо подготовленных, но почему-то считавших себя неуязвимыми. Всё-таки иногда вера в себя человеку вредна. А эти... Им уже ничто не поможет.

- Это были сектанты, - не то спросила, не то сообщила Лидия Михайловна, потчуя Хромова завтраком.

Во время инцидента во дворе они с Мариной тряслись от страха у ближайшего окна. Но если старушка уже отошла, состояние банкирши удручало. Теперь она боялась постоянно и, кажется, всего. Косилась в углы и вздрагивала от любого звука. Со впавшими от испуга глазами прерывистым голосом она попросила проводить её до комнаты, заперлась и вниз пока больше не спускалась.

- Наверное, - сказал Хромов.

- Морочат людей...

- И сами себя. По мне, так что сектанты, что психи - едино. Только вожак у них не сумасшедший. Ну, или не совсем такой. Это точно.

- Послушайте, - старушка понизила голос, - Вы верите, что всё так... что настолько всё плохо?

- Верю. Особенно сейчас. Только не понимаю почему.

- Но ведь компьютерщик всё объяснил.

- Объяснил! - хмыкнул Хромов, - Если б я ещё в этом что понимал.

- Да-да...

Они оба задумались, каждый о своём.

Очнулись, когда сверху стал спускаться банкир. Борис был бодр, возбуждён и выглядел человеком, которому нужно срочно чем-то заняться. Шумно передвигая стулья, он угнездился за столом и не спросил, а рявкнул, будто предъявил претензию:

- Где Марина?

Он обращался к матери, но чувствовалось, что ответчиком подразумевалась не она. Никак Родионов успел "накачать" по известной теме...

- С Нюрочкой, - сказала старушка.

- С Ню-у-урочкой! - презрительно повторил Борис, - Зови на лечение. Сейчас её очередь.

Лидия Михайловна оскорблённо повела плечом, однако промолчала и отправилась наверх. Пока она поднималась, Борис налил себе водки и уставился на Хромова в упор.

- Опять злишься? - сдержанно заметил таёжник, - Пересмотри рацион на досуге.

- Ты о чём?

- На предмет чего свежего с кровью. Буйный сильно.

Может, надо было помягче - всё-таки гость и даже когда-то другом звался. Но терпение Хромова имело границы. С достоинством выдерживая воистину ненавидящий взгляд банкира, он не отводил свой, спокойный и уверенный одновременно. В конце концов, с остервенением пнув из-под себя стул на середину горницы, Борис вскочил, махнул, как честь отдал, рюмку и буквально ринулся на улицу. Верный ход, - подумалось Хромову, - там подостынет. Размышляя над бурным происшествием утра и тем, к чему следует быть готовым ещё, он посидел ещё несколько минут и собрался было идти к себе, как действующие лица снова пришли в движение и декорации существенно изменились.

Дальнейшие события развивались стремительно.

Вначале сверху как могла торопливо спустилась обеспокоенная старушка и спросила Бориса. По её словам, Антон, впавший вчерашним вечером в беспримерную апатию, до сих пор пребывает в психологическом анабиозе, отказывается есть и мало на что реагирует. Его мать сейчас занята, поэтому срочно требуется отцовское вмешательство в ситуацию. Тут как чёрт из табакерки, с улицы как раз появился Борис. Ругаясь на чём стоит свет, он отправился на мансарду. Старушка последовала за ним. Только затихли их шаги, как уже со второго этажа послышались нарастающие женские крики. Вместе с ними хлопнула дверь и в горницу сбежала банкирша, растрёпанная, с перекошенным от страха лицом. Загнанной в сети пленницей она металась во все стороны, будто пыталась спрятаться, вплоть до того, что забиралась под стол. К моменту, когда она забилась в угол в чулане, перевернув всё там вверх дном, спустился Родионов. Он заглянул в чулан и с выражением крайнего негодования обернулся к Хромову:

- У тебя есть радиостанция?! Ты по ней выходил??

Хромов не успел ответить, потому что женщина снова истошно закричала, выскочила из чулана и кинулась на улицу. А по лестнице уже спускались Борис и старушка...

- Где она?? Что вы с ней сделали?? Куда она побежала?? - рычал банкир, обращаясь ко всем троим сразу.

Мать благоразумно сторонилась хаотичных метаний и махов рук сына. А Родионов скривился и, указав на Хромова, процедил:

- Откуда мне знать! Спроси у него. Он же тут... хозяин.

Банкир угрожающе стал надвигаться на таёжника. Можно ли было не предполагать его намерений? Хромов наконец поднялся из-за стола и, не долго думая, уложил забияку на пол одним ударом. Если быть точным, за прошедшие сутки это уже был второй... Почуяв в реализации своих планов неладное, Родионов из осторожности сделал пару шагов назад, но гадливая улыбочка с его лица не исчезла. А Борис вдруг сел и заплакал. Как ребёнок, хныча и размазывая сопли по щекам. Хромов опустился с ним рядом на корточки.

- Борька, ну ты чего? Что случилось? Ты ведь не был таким.

- Я не знаю... Я не могу... Мне всё кажется, что ты с Маринкой... А она для меня... Она для меня... Она - всё!.. Я без неё...

- Ты же сам говорил, что ради бизнеса поставил её на кон. И всю семью. У тебя был другой вариант.

Банкир завыл.

Хромов положил ему на плечо свою ладонь.

- Бери себя в руки. Займись сыном. И никого не слушай, - он исподлобья сурово посмотрел на Родионова, - А Марину я к тебе сейчас приведу.

Сколько Хромов себя помнил, в округе было одно-единственное место, где следовало кого-то искать, коль в этом становилась нужда. Необъяснимым образом оно притягивало к себе всех потерявшихся, заблудившихся или просто не думающих, куда идут. Почему-то зверь туда редко заходил, а вот люди... Отец говорил, что такие места есть везде. Спроси, мол, любого из тех, кто дружен с природой - тебе поведают сотни похожих историй. Хромов этих историй не слышал, но родителю верил. Потому что со странностью сопки Слеза был знаком лично. Пошёл на обед по ягоды да ими, как говорится, и поужинал. Мальчонкой тогда был, с ориентиров сбился, а чуйки таёжной ещё не приобрёл. Не ревел и в истерики не кидался, но плутал почти до сумерек. Там ведь как - куда не иди, всё одно в то же место выходишь. Мистика! Отец, разумеется, выручил... А почему - Слеза, так это у древних надо спросить. Легенда имелась на то примечательная.

Дескать, жили здесь в старину люди, охотники и рыболовы, большое, умелое племя. И всё у них было хорошо до тех пор, пока не начали они кичиться перед хозяином тайги Мудрым Вороном, что знают столько же и могут теперь вполне без него обойтись. Рассердился Мудрый Ворон и сделал так, что всё чаще стали забывать те люди, что знали, в самый нужный момент: охотник, как пустить стрелу, рыбак, как забросить сеть, жена, как сварить да сшить и так далее. И начало вымирать это племя, вымещая друг на дружке обиду. Сжалился Мудрый Ворон и решил сохранить людям жизнь, если они отдадут ему в жёны самую красивую девушку, а самого красивого юношу - на съедение. Люди и отдали. А жертвами оказались жених и невеста, которые клялись любить друг друга до смерти. Однако когда нужно было уходить, юноша струсил и обманом отправил вместо себя другого. Проведал о том Мудрый Ворон, осерчал и сделал так, что люди с тех пор не накапливают нужные знания, а каждый раз учатся заново. А девушка стала ему верной женой. Лишь слеза её горькая по бывшему жениху на землю упала...

И вот тайна неразгаданная - сопка действительно напоминает собой слезу, но видно это только с высоты птичьего полёта, как минимум. Летали те люди что ли?

Сама она была немаленькой и в полный обход чуть ли не на день тянула. Со всех сторон пологие склоны, а за распадками, как в диораме с барханами, одинаковый вид. Искать кого-то - и ноги собьёшь, и горло сорвёшь, но Хромов знал, куда шёл. Он это видел. Потому и собак не стал брать - незачем. Женщина, обутая в лёгкие туфли, от заимки бежала стремглав, не разбирая дороги. Она то и дело петляла, сбивала ветки там, где рядом имелся свободный проход, а то и вовсе с налёту в заросли вонзалась. Несколько раз падала, царапая руки и ноги. Потом сменился темп, реже стали повороты. Тогда-то и довелось убедиться - судьба, конечно же, вела её к Слезе. Уже на сопке Хромов перестал смотреть на следы, определил направление, выбрал короткий маршрут и в два счёта настиг беглянку.

Она сидела у ручья, поджав под себя ноги и обняв колени руками. На звук шагов обернулась и вжалась в землю, будто вздумала впитаться вглубь. Дрожала, стучала зубами, чуть слышно рычала. Вконец спутавшиеся волосы и ужас в глазах придавали ей вид натуральной ведьмы.

Хромов поднял руки открытыми ладонями вперёд, аккуратно, без резких движений приблизился и сел рядом, может быть, в метре. Нарочно отвернулся и взялся смотреть, как бежит ручей. Потекли минуты ожидания...

Потом, когда они уже возвращались обратно, женщина призналась, что не помнит ничего после того, как выскочила из комнаты айтишника. До самого ручья у подножия сопки не помнит. Только там и очнулась. Но это было потом - до первых слов дело дошло нескоро. Потому что вначале их не получалось произнести, а затем они оказались не нужны. Бывает такое. Оказалось, чтобы двое понимали друг друга разговаривать совсем не обязательно. Обязательно сидеть вот так неподалёку, вместе смотреть в одну сторону и быть уверенным, что понять тебя хотят. А разговаривать для этого - нет, не обязательно...

Женщину погнал из дома страх. Как у многих людей того времени, он, рождённый смутой и хаосом, в одночасье окутавшими всю планету, появился не вчера. Но вчера он вырвался на свободу. До сих пор беды, которые могли грозить благополучному банкирскому семейству, всё-таки представлялись абстрактными. Они были где-то там. И отражались они на членах этого семейства в целом обычно, без фейерверков. Однако, после того как пришлось срочно скрываться, да не где-нибудь - в самой глуши, а тем более после того, как Родионов открыл им глаза на истинную катастрофу, постигшую человечество, сургуч растаял и с бутылок сорвало пробки. Удержалась только одна, самого почтенного розлива... Антона, похоже, задело сильнее всех, по-настоящему. Здесь уже определённо требовалась квалифицированная помощь. Психика его юной невесты тоже не справилась, заставив спрятаться от одиночества в петле. Слава богу, с ней пока обошлось. Крепкий по духу Борис нашёл отдохновение в злости и - по случаю - в беспричинной ревности. Кто знает, может именно они спасали его от безумия. Ну, вот такая реакция, что ж... А Марина потеряла голову от страха. По нарастающей, волнами, подпитываясь безысходностью происходящего, не давая опомниться, он завладел ею, как спрут, и потащил неизвестно куда.

Для остального слова уже стали необходимы. На обратном пути.

- Я не знаю. Не знаю. Не знаю... Это немыслимо! Как могло выйти, что он оказался здесь?! Мы уезжали в абсолютной тайне, да и вообще. Скорее Земля бы завертелась вокруг Луны, а не наоборот, чем мы бы тут встретились - понимаешь? Я была просто в ужасе, когда его увидела... Хромов, у меня с ним ничего не было! Это я так, чтобы ты не подумал чего. Однажды только расслабилась, поцеловать разрешила. Вымолил, сволочь, под вино. А принялся лапать - врезала так, что больше и не пытался... Мы познакомились лет десять назад, на одной презентации. Он влюбился, ну или, там, говорил про любовь - я не придавала значения. Отмахнулась. Ну на кой он мне сдался? Так доставать начал, и по серьёзному. Вплоть до того, что... Жизни никакой не стало! Я намекнула нашим бульдогам, ну, чтобы придумали, как отвадить. А Борьке сказала не говорить. Ты ведь знаешь его - разнёс бы в пух и прах всё, вместе с невинными, на пару горизонтов вокруг. В общем, Олегу, там, что-то сказали... Или не сказали, а... я не знаю. В итоге он вроде бы успокоился. Но не совсем. Заявил, что когда-нибудь я всё равно буду его женщиной, мол, клянусь, вот увидишь, и всё такое. И так... иногда на глаза попадался, записки писал, презенты какие... Только теперь это уже редко было и незаметно. Проблем больше не создавал, ну я и думать о нём забыла. Мало ли их, таких... Так, сколько лет прошло! Представляешь, как я удивилась, когда его здесь увидела? И сейчас... Хромов, он же маньяк! Ты бы видел его, когда... Господи, какая же мерзость! Что не отстанет, это я поняла сразу. Но Борьке-то и вообще никому говорить нельзя! Он пригрозил, что лечить не станет и сделает хуже, всем, если не сдамся. Просто сам сведёт всех с ума до конца. Ведь и начал, ты видел! А соврал, что я самая больная нарочно, чтобы совсем уж мне от него никуда... Хромов, что мне делать?? Он ведь - наше спасение! Может быть, последняя, единственная надежда! Я знаю его давно, он талантлив и действительно специалист высочайшего класса, таких единицы. Я верю ему ещё, знаешь, почему? Потому что он маньяк! Потому что только маньяки делают открытия. Доживают до них, несмотря ни на что, ползут к ним, если надо, отгрызая себе покалеченные пальцы... Он такой. Я боюсь его... Что мне делать, Хромов?

Что делать? Это был хороший вопрос.

На подходе к заимке женщине совсем отказали силы. Пришлось взять её на руки, как дитя. Бодро много не пронесёшь, но не через плечо же взваливать. Она ещё в памяти и сознании - будет против. А главное, ей нужно видеть его лицо, обязательно. Не ровен час, новый приступ ужаса хватит. Тогда действительно можно уже не вернуть... Сквозь ресницы глаза Марины едва просматривались. Только сухие губы иногда размыкались, чтобы что-то еле слышно сказать.

- Простите меня, мама Лида. Не сберегла я семью... Аню, девочку жалко... Антоша спас её от насильников. Через парк шёл из института, а там... У него как раз в тот день машина сломалась... Мы выходили её. Борис решил, что это лучший вариант с невесткой. Мол, ну их, богатых дочек. Эта будет верней. Антоша и сам согласился... А девочку жалко. Я чувствую, как ей с нами тяжело... У Антоши проблемы. Упустили мы его. Заняты ведь всегда были... Борька, он большой дурачок. Я любила его когда-то. Нервы ему трепала, а сама... Жалко, что вышло всё так - раз и всё. Будто не было ничего на свете... Вдруг если, и не было, а? Привиделось. Целый мир. И мы в нём, с умом и без страха... А может, нужно было с теми уйти? С сектантами. Они ведь знали дорогу! Когда знаешь дорогу и душа безмятежна, какая разница, что у тебя в голове...

- Мужик сказал - мужик сделал? Похвально.

На крыльце - руки в карманах, улыбка во всё лицо - стоял Родионов. Ещё бы. Конечно же, он их здесь ждал! Хромов обратил внимание, как на уровне пояса с правой стороны топорщится у него рубаха. Всё было понятно, день ведь с утра задался. Даже с вечера. Оставалось лишь пожалеть, что заранее не предусмотрел все возможные варианты.

- Мужики лес на дрова рубят, а я тайгу берегу.

Он бережно опустил в траву безвольную ношу, выпрямился, выдохнул и неспешно направился к дому. Досадно - расстояние велико. А надо было ещё крюк завернуть, чтобы вывести из огневого створа банкиршу.

- Ну, значит, в тайге тебе и глаза закрывать.

Родионов потянулся к поясу. Хромов хладнокровно двигался дальше.

- Да как бы, знаешь, не срок. Отец почти до восьмидесяти дожил.

- Это ж лет тридцать ещё! Не погорячился? Стоять!!

Теперь ствол пистолета был направлен прямо на цель. Расстояние до цели - не промахнётся. Ладно, стоим. Дальше - думай, таёжник. Твои секунды идут, твои... Почуяв неладное, стали лаять и рваться с цепей собаки. Как бы это не подстегнуло Родионова начать действовать раньше...

- Стою, как видишь. Скажи, банкира тебе заказали?

- Хромов, если ты идиот, то ей-богу, сам по себе, моих трудов тут ни байта. Какой такой заказ? Как можно путать гения с киллером? Или ты хочешь меня обидеть?

- Хорошо. Тогда ответь ещё на один вопрос.

- Тянешь время? Какое ребячество! Окей. Сегодня мой день, я добрый.

Ребячество, говоришь? - подумал Хромов, - Тогда мы тебя и "сделаем", как в детстве играли...

- Олег, такое не сходит с рук. Неужели ты не боишься?

- Ни тебя, ни твоего банкира - уже нисколько. Ты хорошо исполнил назначенную роль. Он тоже был нужен на время. А больше теперь и некого...

- Клещей тоже не боишься?

- Причём тут клещи?

- Ну так, вон, - он указал подбородком, - на воротнике сидит. Эти кусают дай бог, я-то знаю.

Расчёт оказался верен - Родионов машинально скосил глаза на воротник свой рубахи и упустил мгновение. Зато Хромов его использовал. Когда айтишник нажимал на курок, таёжник уже успел уйти с линии выстрела. А следующей пули можно было не ждать. Потому что в обратную сторону прилетел нож, который тяжёлой рукояткой угодил аккурат в лоб стрелявшему. Родионов медленно осел на крыльцо и затих.

- Извини, приятель. Глаза садятся. Метил в клеща...

Хромов подошёл к нему, вынул из руки оружие, проверил патроны.

В этот момент раздался топот в сенях, распахнулась дверь, и на пороге возник банкир, от которого, как из тепловой пушки, мощно пахнуло спиртом. Увидев поверженного айтишника, свою жену на траве и хозяина заимки с пистолетом в руках, он побагровел до чёрного и всей своей массой бросился вперёд. Увернуться у Хромова не было никаких шансов. Они вместе упали на землю, прямо на выломанные перила крыльца. Завязалась борьба не за жизнь, а на смерть. Будь один из них поизящней, шансы бы уравнялись, но в данных условиях ближнего боя преимущество явно болело за банкира. К тому же при падении Хромов сильно ушиб руку и порвал плечо в кровь. Впрочем, крови было с обеих сторон достаточно.

Возможно, Хромова ждала печальная участь оказаться просто задушенным или задавленным, вполне вероятно - быть разорванным на отдельные части. Логика тут при любом раскладе выдавала однозначный итог. Но логика - это инструмент разума, а мир сошёл с ума. И на ринг вышло иррациональное. Чудом, иначе не объяснить, у Хромова всё-таки получилось выскользнуть. А первое, что он сделал, оказавшись на свободе - схватил обломок перил...

Бесчувственный банкир был отволочен в бункер. И заперт там на амбарный замок.

Только теперь таёжник смог переступить порог своего дома. В горнице чуть не сбил с ног до ужаса перепуганную старушку. Она всё видела из окна... Пока смывал кровь с лица, чтобы нормально видеть, объяснил, как смог, что случилось. Поняла - не поняла, но речь у неё восстановилась.

- Как же это? Зачем же так? Что теперь делать?

Опять! Хороший вопрос, чёрт возьми: "Что теперь делать?"

- Лидия Михайловна, вы сейчас успокоитесь, а я пойду, упакую этого гада и принесу Марину. Понадобится вода, ну, и всё такое. Надо будет ей помочь. Справитесь?

Старушка с готовностью кивнула.

Однако план Хромова рухнул в ту же минуту. Не успел он дойти до двери, как с улицы послышался звук заводившегося автомобиля. Пока осмыслил новую ситуацию, пока выскочил, внедорожник Бориса был уже далеко. Оставалось только смотреть, как шустро он петлял в колее между соснами.

Банкирши на траве не было.

Перед выездом на просеку машина остановилась, и со стороны водительского места показался Родионов.

- Хромов! - крикнул он, - Мы с тобой чем-то похожи, правда? Оба знаем, чего хотим... Эта женщина моя, Хромов! И будет моей, потому что я так хочу! Я так решил, понимаешь? Давно решил, всегда мечтал и наконец добился! Теперь никто, никто, никто меня с ней не разлучит! Ты должен об этом знать, таёжник! Банкиру передай - он вне игры. Потому что я люблю её! А тебя прощаю. Но если возникнешь у меня на пути... И не пытайся догонять на своём "велосипеде"! Не позорься!

Родионов вернулся в машину, захлопнул дверцу и нажал на газ. Хромов заскрипел зубами...

На раздумья ушло не больше минуты.

- Я знаю, что нужно делать, - сосредоточенно произнесла старушка.

- Я тоже, - сказал Хромов и кинулся собираться.

- У него там остался компьютер! Попрошу Анечку, она разбирается. Там, наверное, этот... пароль... Но всё равно ведь их как-то вскрывают?

- Думаю, это пустая затея.

- Почему?

Хромову было некогда объяснять. Он помнил урок туристки, любительницы селфи, той самой, что когда-то забыла у него фотоаппарат. Если то, что она рассказывала, правда, то у такого специалиста, как Родионов, после в определённый раз неверно набранного пароля в компьютере наверняка удаляется вся важная информация подчистую и её уже не восстановить. Или вообще аппарат, как торф, выплавится изнутри.

- Вы лучше вот что... Вернуться смогу только к вечеру - Борис к этому времени в лёд превратится. Возьмите ключи. Это от холоди... от входа в бункер, что за сараем на склоне сопки. Я запер его там после драки. Только не отпирайте ещё с пару-тройку часов, а то и подольше, пусть хорошо протрезвеет. Заодно и подумает. Когда выйдет, расскажете сыну правду... А пока за детьми посмотрите. Кстати, как они там?

- В город им надо. Антошу я покормила, но он очень слаб. Лежит, не встаёт, и только спит или в точку смотрит. К врачу бы его поскорее... А Анечка вроде отходит. Там у вас леденцы были, два кулька - она все и подъела. Это же значит идёт на поправку?

- Смотрите за ними. Только на вас надежда. И вот ещё - со двора никуда...

С "буханкой" пришлось повозиться: масло, заправка, колёса, выхлопная болталась... Ставил в гараж на неделю, а оно вон как повернуло.

Подумал про пистолет - куда его? Взять с собой? Оставить? Решил всё же не искушать судьбу и спрятал подальше.

Уже когда выезжал, старушка сунула свёрнутый листок бумаги.

- Что это?

- Я вас прошу. Как доберётесь до телефона, пожалуйста, позвоните вот по этому номеру. Там будет человек... один мой хороший знакомый. Сообщите, что от меня. Просто задайте ему вопросы - я их тут набросала. Немного. Поверьте, что бы вам ни ответили, это будет полезная информация.

Смахнула слезу. Дрожащими, тёплыми пальцами дотронулась до его руки.

- Скажите, у вас получится выручить Мариночку?

- Да.

Нет.

За многие-многие годы таких передряг заимка ещё не знала. Всякое было, даже гибель людей случалась, но такого, как вышло теперь - нет.

Жил себе человек вдали от шумных портов и гомона люда, рыбачил на старенькой лодке, как дед его и отец. Никого не тревожил, сам никому был не нужен особо, сети привычно латал и думал, так будет всегда. Но вот, пришла большая вода, весь мир затопить грозившая. Тогда прибежали к человеку чужие, сказали: "спасение здесь, у тебя". И был среди них один, назвавшийся сыном бога. Он заверил, что в силах помочь беглецам, а потом и всем людям вообще. Кто поверил, кто побоялся перечить, но принялись ему служить. Только хуже стало стократ, и вскоре погибли бы все от бездумия. Спугнул самозванца человек и кинулся за ним в погоню, остановить, чтобы тот новых бед не наделал. Теперь понял он завет настоящий. Чтобы людям спастись от потопа бездумия, в своей лодке должен быть Ноем - каждый!

Хромов обратил внимание, что всё время думает об одном и том же. Одна-единственная мысль в голове вертелась вокруг оси, как юла. Этак, наверное, недолго и спятить. Но разве ж можно отвлечься? Когда все силы и чувства лишь тем и дышат: успеть, надо только успеть... "Буханка" вела себя беспрекословно, будто нутром своим железным чувствовала, как нужна, как много сейчас от неё зависит. Ревела на ухабах зверем, птицей неслась по прямой. Как-то не совсем осознанно Хромов коснулся радио. Зачем? Да бог знает. Вдруг что прорвётся оттуда, какой-нибудь новый звук, сигнал. Сейчас это было бы кстати... И прорвалось. Неожиданно с хрипом и треском из динамика раздались голоса и ритмичная мелодия. Удивительно, радио заработало! Хромов прислушался. Скандально известный дуэт "ТотТого" исполнял популярную композицию "Нас нетрудно догнать".

Неправильно, мальчики, - трудно. Но догнать получится, это точно. Ещё на заимке, принимая решение пуститься в погоню, и потом, теряя время на сборы, таёжник не сомневался - шанс догнать беглеца есть. Тому имелся существенный довод, о котором по объективным причинам мало кто знал. Объездные отрезки пути. Целых два. По окрестным склонам. К тому же оставалась надежда, что Родионову не хватит топлива - неизвестно, насколько им запасся банкир. Ну и ещё. Айтишник хоть и оседлал крутое авто, вряд имел мастерский опыт вождения по таёжным трассам. Тут у Хромова на его стареньком "велосипеде" всё же было преимущество.

Уже на последней развилке к посёлку догадка подтвердилась. Судя по следам от колёс внедорожника, беглец ошибся в направлении и свернул к развалинам зоны. Как и Борис по пути на заимку вчера. А значит, теперь появилась фора: как скоро прозреет - вопрос, но с полчаса лишних появились. Поразмыслив, Хромов решил не догонять его, всё равно возвращаться будет. Куда разумнее представлялось заранее подготовиться к встрече в месте, которое можно определить самому. Так он и сделал. Но не здесь, на дороге, где силы опять же равны, а там, где жили люди, чтоб наверняка уже...

Хромов остановил уазик у дома старосты. Тот, на удачу, как раз оказался в хате. Седой пожилой человек, по выбору здешнего люда бессменно исполнявший эту должность уже много лет, хорошо знал и Хромова, и его отца, и деда. Бывал в гостях не однажды. Как бывший ветеринар, лечил недуги скотины и птицы, когда ещё те на заимке водились... Выслушав таёжника, он предложил свой план действий и вызвал соседей-товарищей. А Хромов, чтобы не терять время зря, отправился на почту.

Старушка была права. Незнакомец у телефона на той стороне линии проявил живейшее внимание к её просьбе и ответил на все вопросы. Сказать, что его ответы Хромова удивили? Ну да...

- Гипотеза Оштерхази подтверждена? Что за бред! Кто вам его поведал? Уважаемый, ни М-60, ни другие проекты не дали положительного результата исследований. Проблема, конечно, не решена, но на сегодняшний день доказательства, что существует какая-то глобальная болезнь разума, а тем более информационный вирус, отсутствуют. Да, там работали две группы, и Кембридж опередил... Слушайте, профессор Кеслер, напротив, выступил с мнением, что его учитель слишком увлёкся. Китайцы вообще приостановили работу, у них там финансирование срезали, так как определился более важный проект... Как вы сказали - Вэй Шао? Не смешите, такого среди них точно не было. Кстати, странное имя. То же самое, что у нас Иван Иванов... Как там Лидочка? Вы передайте ей, чтоб береглась. Сердце-то, чай, не девочки...

И ещё один звонок сделал Хромов - своему оператору из турагентства. Вот то, что узнал от него, удивило по-настоящему. Оказывается, никакого клиента ему не направляли. Ни вчера, ни неделю назад, ни раньше. А из тех, кто всё-таки обращался за услугами, желания отдохнуть в тайге не выразил ни один.

- Вы шутите, Хромов? Какой дурак в наше время... туда... к вам...

Родионова взяли на пристани. Спокойно, буднично, без спецэффектов и морды в асфальт, как это в городе принято. Асфальтов тут сроду не было. Да и мощная шишка на лбу всё равно не дала бы припечатать вровень... Подъехав, он сразу пошёл договариваться о перевозке рекой с народом, что у катеров ошивался. Хочу, мол, плыть на большую землю и всё тут. Прямо сейчас. Плачу, мол, большими купонами. В общем, вышло, как и предполагали, по плану. Мужички тихо и скромно, плотненько обступили его, взяли под локотки аккуратно...

- Какого... вирус приплёл? Комбинатор, - спросил его Хромов, когда подошёл черёд пообщаться, - Игрался?

- Игрался, - кивнул Родионов, улыбаясь, - Вы ж не бельмеса в этих делах, вот я и задумал партию. Использовать вашу тупость для дела - самый коленкор рисовался. Такую чушь вам нёс! Кому рассказать - смех один... С молодыми вышло проще всего, они ведь как глина - куда мнёшь, там и давится. Банкира на ревность через тебя подцепил, дальше он изводил себя уже сам. Главное, вы мне поверили! Все. А это и нужно было. Ещё чуть-чуть и Марина совсем ручной бы стала. Деваться-то ей некуда: или полное безумие всех или в жертву себя принести за их и своё спасение. Предугадать выбор женщины - это так легко! А что, изящно и убедительно получилось, правда? И трогательно до слёз...

- А как узнал о планах банкирской семьи здесь затаиться?

- Господи! Да очень просто - на нужную клавишу нажал. Ты забыл. Я же Гений, Хромов!..

Гения спеленали и посадили в сарай там же на пристани, под надёжный надзор общественности до прибытия сюда полномочной власти в погонах.

Марину до срока на восстановление сил и избавление от последних страхов определили в фельдшерский пункт, к заботам внучки старосты.

- Спасибо, Хромов. Моих бы сюда поскорее, - бормотала она на прощание.

- Не переживай, завтра к обеду увидитесь.

- Вернусь - займусь здоровьем сына. Нюрочке нужно помочь на ноги встать, только чтобы где-то от нас отдельно. А Борис...

Оба они имели отличную возможность хорошо подумать. Хоть и вдали друг от друга...

Выезжая из посёлка, Хромов непроизвольно сбавил скорость и взглянул в ту сторону, где был магазинчик. Может, стоило в него заглянуть? Там у окна наверняка сидела сейчас знакомая продавщица. Последняя женщина на Земле для него - помнится, так говорила... Облокотившись о подоконник, она обнимала себя за плечи, смотрела на улицу и изнывала от тоски. Очень скоро она узнает, что Хромов, оказывается, приезжал сегодня. "И не зашёл? Вот же какой! Ну я ему...", - подумает она, вздохнёт и по-доброму улыбнётся. Он зайдёт к ней, обязательно зайдёт, только уже завтра, когда доведёт свои дела до конца.

Приближался вечер. Солнце медленно скатывалось к горизонту и оттого казалось, что сосны по сторонам дороги становятся выше. Машина исправно трудилась на непростой таёжной колее. До заимки ещё с полпути оставалось. Хромов вспомнил про радио: авось, что снова поймает. Поймал.

- "...во имя великого Людвига Августа. Ведущий прервал конференцию и предоставил слово докладчику, который выступил с сенсационным сообщением. Как известно, группа исследователей из Кейптауна занималась изучением влияния на биоту недавно выявленной разнородности... (помехи) Исходя из полученных данных, доктор Масинга выступил с гипотезой о непосредственной взаимосвязи между расчётной динамикой коммутации... (помехи) на протяжении последних десяти тысяч лет и дифферентом на деградацию интеллектуальной активности человечества. Вчера были определены руководители рабочих проектов. Если гипотеза подтвердится, это означает..."

И.Г. Мордовцев. Повесть "Вирус безумия". Октябрь 2016

НАВЕРХ