Плишкина Е.Ю.
«Тихий Дон» Шолохова

Хочу поделиться своими впечатлениями после прочтения великого романа Шолохова «Тихий Дон» и сказать — а роман-то вполне антисоветский.

Первое, что впечатляет — картины жизни и быта казаков. Именно яркие, сочные картинки.

Работы. Изба. Традиции. Описания — степь, Дон, первый снег, вскрывшийся лед, поля. Батальные сцены, погони, скачки — совершенно потрясающие. Ярко, кратко, точно. В соответствии со стремительным действом. Картина сразу перед глазами. Даже иногда чересчур ярко и образно: сцены ранений и смертей.

Скучны подробные описания военных действий, тексты приказов и тому подобные документальные свидетельства эпохи. Я понимаю, что это для погружения в атмосферу времени и вообще достоверности происходящего, но читать очень муторно.

Но самое главное — советский писатель создал вполне антисоветское произведение. Собственно из положительных для большевиков моментов только умение говорить с массами, ораторское искусство, умение зажечь толпу и повести за собой. И то сомнительное качество. Другими словами, умение задурить голову полуграмотным казакам. Посыпали хороших слов — выговаривает Григорий председателю, — и попер народ, как рыба на потраву.

Приход советской власти на Дон напоминает военный захват. Чуждые казакам люди, не местные, из разных концов России, наступают фронтом, на захваченных землях силком устанавливают свои порядки, держат себя как победители с побежденными. Без разговоров — давай коней, провиант, пусти на постой, а чуть слово против — застрелят на месте.

Казаки, и Мелеховы в том числе, старательно терпят наглое поведение «освободителей». И образ большевиков и красноармейцев как нарушителей спокойствия, проходит, не изменяясь, через весь роман. Контраст между сценами мирной жизни в начале романа и картинами затоптанных полей, разоренных хозяйств, погибших и просто опустивших руки от горя и тоски людей.

Поражают масштабы расстрелов. Убивают легко, за слово, за простое подозрение, и — пачками. Мол, такой-то — богатей, против советской власти, а этот — упертый, его все равно не изменить — всех к стенке.

А казаки, взяв пленных, не решились их расстреливать, а прогнали по станицам, справедливо полагая, что люди разберутся. Люди и разобрались...

Между тем этот богатей, кулак и эксплуататор представлен и с изнанки. Для какой цели? Почему показана вся безысходность состояния человека, имевшего большое хозяйство, десятки батраков, скот, лошадей (и каких лошадей!) и в один миг потерявшего все? Он что, только и делал, что сидел на мешках с добром и пил кровь? Нет, он сам пахал, как проклятый. И вот нет ничего. Все растворилось, ушло за бесценок, а остальное — отобрали. И бродит он по пустому двору, не зная, к чему руки приложить. К чему работать, что-то наживать, если в любой момент придут и снова отберут. Ведь быть Хозяином — это тоже призвание, здесь и голова, и кураж должен быть, это не каждому дано, и отнюдь не каждая кухарка может управлять государством.

Не только кулак-кровопийца, а любой казак смотрел, даже сидя на передовой, одним глазом на свой курень. Как там, а вдруг прорвутся красные — кто защитит жену, детей, стариков? Чего бы проще — раз навсегда прогнать всех этих рачителей за равенство и братство — и дело с концом.

И Григорий с середины повествования всеми мыслями тянулся к дому. Во-первых, в печенках уже сидела эта война, с четырнадцатого-то года. А во-вторых, насмотрелся к тому времени на новые порядки и вопросов накопил, очень колючих, кои и вывалил на председателя, Алексеева. Зачем нам, казакам, советская власть? Земли даст? Да вон ее, сколько, только успевай пахать. Воли? Куда ж больше, тогда людей начнут резать на дорогах. Равенство? А где ваше равенство, если комиссар весь в коже, а у рядового красноармейца и ботинок нет? Хотя год всего стукнул вашей власти, что дальше-то будет? Да вот что: последний холоп вышел в офицеры, должность получил и такого натворит, старорежимному и не снилось! А что ответила на это советская власть в лице Иван Алексеевича и Мишки Кошевого? Посмеялась? Обстоятельно разбила наголову все его доводы? Ничего подобного. Обозлилась сильно. Ты, говорит, контра, и речи твои — контра. И весь сказ.

Очень сильное впечатление на меня произвела эта сцена. Не только тем, что такие важные вопросы повисли в воздухе, но и реакцией Алексеева и Кошевого. Ведь сникли оба. Поколебал он их.

И еще одно. По законам соц. реалистического жанра Григорий обязан был перейти на сторону красных, иначе вовсе антисоветчина получилось бы. Но очень невнятно показано, как совершился поворот в его мозгах. Хотелось, чтоб это был весь процесс, подробный и, не побоюсь этого слова, показательный. Человек, главный герой, терзался сомнениями, блуждал в потемках, и вот — оп-ля! — ему глазки раскрыли, все объяснили, указали светлый путь, и сразу похорошело, на душе покой, и хэппи энд. Может быть, я мыслю слишком прямолинейно, по шаблону, знакомому с пионерского детства.

Но хэппи энда не случилось. Не было показано ни прозрения, ни обещанной счастливой жизни при советской власти. Наоборот, с новыми порядками пришла разруха. И посыпались на представителей новые вопросы — где ваше обещанное «светлое будущее», если даже щи посолить нечем? А представители нового порядка — бек-мек, — и нечего сказать. Потому выворачивались и откровенно врали в ответ, о чем Шолохов говорил не стесняясь.

А Григорий? Вернулся наконец к хозяйству, считая, что искупил вину, сражаясь под Буденным, и может теперь просто жить и просто работать, так нет, советская власть припомнила ему его повстанческое прошлое — и опять беги, скрывайся, прощай, мирная жизнь! Да еще и Аксинья погибла. Зачем? Для нагнетания трагизма? Для последней капли: не будет счастливого будущего. Что-то хорошее, доброе, светлое ушло навсегда.

Тогда возникает вопрос, которым я нет-нет, да задаюсь. Просто ради фантазии. А как бы могло быть иначе? Там, в начале романа, есть один герой, Изварин, просвещенный, начитанный, который ясно определяет — эта власть не для казаков. Она для рабочих. И блюдет их интересы, а крестьянам и казакам от нее добра ждать не приходится. Дон должен отделиться от России, создать свое государство и торговать. Каково! Голова кругом. А кажется — чего уж проще! Кто хочет — пускай равняется со всеми, а кто не хочет — будь здоров, проваливай и живи по-своему. Зачем за других-то решать? И не просто решать, а навязывать, обламывать и расстреливать! Так и напрашивается фраза из одного фильма: «Вы тут самые умные, это вам кто-то сказал, или вы сами так решили?»

Словом, очень жаль, что не вышло. Тихий Дон вполне потянул бы на рай земной, куда там Финляндии! А большевики, несмотря на апломб, сели в лужу. Уж теперь-то мы точно знаем, что «Кубанские казаки» — красивая сказка.

Наверх