П.Е. Казанский
Власть Всероссийского Императора
Очерки действующего русского права

СОДЕРЖАНИЕ

Глава XXII. Принцип монархического верховенства

Глава XXIII. Верховный Судия, Глава и «Царь Царству Всероссийскому»

Глава XXIV. Теория верховенства государства и закона

ГЛАВА XXII
Принцип монархического верховенства

Рассмотрев проявления власти Государя Императора в верховном управлении и законодательстве, мы должны перейти к изучению внутренней природы, или, как говорят наши законы, «существа» ее. Глава первая Раздела первого Тома первого Свода Законов, издания 1906 года, озаглавлена: «О существе верховной самодержавной власти». Основная статья нашего Свода Законов, говорящая о верховных правах русского Императора, — статья 4 т. I ч. I. Она гласит:

«Императору Всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть. Повиноваться власти Его, не только за страх, но и за совесть, сам Бог повелевает».

Статья эта повторяет собой, в сущности, знаменитую статью 1 наших старых Основных Законов, опуская, при определении существа Верховной Власти, лишь термин «неограниченная». В статье 1 Свода Законов, составленного графом Сперанским, в статье, относимой к 1832 году, т.е. к царствованию Императора Николая I, существо императорской власти было выражено следующим образом: «Император Всероссийский есть Монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной Его власти, не токмо за страх, но и за совесть, сам Бог повелевает». Таким образом, редакция ее несколько другая, чем действующей статьи 4, но различия между двумя статьями существенного значения не представляют.

Как мы уже замечали, из опущения предиката «неограниченный» также нельзя делать вывод, что старые наши законы давали другое определение императорской власти, чем новые. При наличности предикатов «самодержавный» и «верховный» употребление или неупотребление прилагательного «неограниченный» ничего в существе дела изменить не может. И старые законы употребляли этот предикат не всегда, а только тогда, когда императорская власть не характеризовалась как верховная. Так, во втором положении той же статьи 1 и во статье 2 этих законов выражение «неограниченная» не употреблено потому, что императорская власть названа уже «верховной». Опущено оно и в статье 4 действующих Основных Законов, несомненно, на том же основании, т.е. ввиду того, что власть Государя Императора названа уже верховной. Верховная власть считается нашим законом, как таковая, неограничейной. К этому вопросу мы еще вернемся. Теперь же отмечу лишь, что на близость указанных понятий было давно уже указано профессором Корку новым:

«Сопоставление статей первой и второй Основных Законов показывает, что и сам законодатель не придавал выражению "неограниченный" строго определенного значения. Статья 2 постановляет, что, когда наследство престола дойдет до лица женского, то Императрице принадлежит та же самая власть, что и Императору, но при этом власть эта вместо "неограниченной и самодержавной", называется "верховной и самодержавной". Так как это та же самая власть, то, очевидно, "неограниченный" и "верховный" на языке Свода — синонимы»*.

______________________

* Коркунов М.Н. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. I. С. 213.

______________________

Из современных же исследователей г-ном Захаровым: «В статье 2 прежних Основных Законов, говорившей о власти неограниченной и самодержавной, "неограниченная" власть заменяется, как синоним, "верховной". Мне думается, впрочем, что о тождестве этих двух терминов говорить нельзя, правильнее было бы говорить об их родстве или, пожалуй, о том, что термин "верховная" отмечает, так сказать, положительную сторону, а термин "неограниченная" — отрицательную одного и того же явления».

На той же точке зрения стоит, по-видимому, и профессор В.Д. Катков, когда говорит: «Верховная Власть, по самому существу этого понятия, не ограничена юридически, ибо если бы она была юридически ограничена, она не была бы Верховной Властью — верховной была бы власть ограничивающая»*.

______________________

* Катков В.Д. О власти русского Императора и ее недругах. Русская Речь. 1912. № 1870.

______________________

Содержание и терминология статьи 4, однако, более древнего происхождения, чем 1832 году. Они коренятся в законах Петра Великого, Анны Иоанновны, Павла I и Екатерины Великой. Наиболее удачные попытки определить существо императорской власти встречаются именно уже в петровских Воинском уставе, Духовном регламенте и Правде Воли Монаршей и в екатерининском Наказе. При этом Петр Великий не только дал юридическую формулу самодержавию (в Воинском уставе и в Духовном регламенте), но и поручил Феофану Прокоповичу составить теоретическое обоснование ее. Написанная последним Правда Воли Монаршей вошла в состав Полного Собрания Законов Российской Империи как один из основных источников русского права.

Воинский устав*, в арт. 18, ставит в обязанность каждого военнослужащего: иметь «наивящшее и единое свое намерение в службе Его Царского Величества, яко самовластного Монарха», а в толковании арт. 20 говорит: «Его Величество есть самовластный Монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский Государь, по своей воле и благомнению управлять»**.

______________________

* 30 марта 1716 г. Полное Собрание Законов. № 3006.
** То же в Морском уставе 13 января 1720 г. Кн. V. Гл. 1. Ст. 2. Полное Собрание Законов. № 3485.

______________________

В Регламенте Духовной коллегии 25 января 1721 г., часть 1 п. 2, читаем: «Монархов власть есть самодержавная, которой повиноваться сам Бог за совесть повелевает»*. Таким образом, несомненно, что всего более для установления формулы императорской власти сделал именно Петр Великий. В этом отношении можно согласиться с приват-доцентом Лазаревским, что «временем, когда у нас, в России, твердо и ясно установилось самодержавие, является царствование Петра I»**. В позднейших памятниках русского права не только повторяются мысли петровских формул, но и самые их выражения. Перешли они и в Свод Законов. Не мешает, впрочем, сделать еще одно замечание.

______________________

* Полное Собрание Законов. № 1378.
** Лазаревский Н. И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Ч. I. С. 96.

______________________

Не подлежит сомнению, что Россия императорского периода в значительной степени унаследовала не только воззрения на Царскую Власть, но, отчасти, и словоупотребление от Москвы. Не углубляясь в историю, что могло бы составить предмет особого исследования, цитирую мнение профессора Романовича-Славатинского: «Самодержавная власть сложилась вплоть до Петра Великого, который, поэтому, вовсе не был ее основателем. Он совлек только частноправный характер этой власти — домовладыку и вотчинника-Царя он превратил в Императора, холопов — в подданных, царскую службу — в службу государственную»*. Таким образом, содержание статьи 4 представляет собой действительно одно из старых если не определений, то понятий русского государственного права.

______________________

* Романович-Славатинский А. В. Система русского государственного права. Ч. I. Киев, 1886. С. 63.

______________________

Из статьи 4 мы видим, что принадлежащая Государю Императору власть верховна, самодержавна и имеет божественное освящение. Каждое из этих утверждений представляет глубокий смысл и великое значение и должно быть особо изучено. Они являются существенными признаками императорской власти. Но для всестороннего освещения вопроса должна быть особо рассмотрена и неограниченность императорской власти, причем в учение об этом свойстве ее войдет рассмотрение и священного характера, а также всех других свойств ее, выдвигаемых исследователями системы русской государственной власти, в том числе наследственности, закономерности, национального характера и нравственного значения. Мы увидим в дальнейшем, что юридическое верховенство-неограниченность сопутствуется ограниченностью власти в отношении национальных идеалов и религиозно-нравственных требований, что неограниченность государственной власти вполне соединима с ее закономерностью и что в основе всего этого лежит единение Государя Императора и народа русского, поддерживаемое соответствующими юридическими институтами, а первее всего — наследственностью Всероссийского Престола в царствующей династии. Все относящиеся к этой части нашей темы вопросы будут, таким образом, рассмотрены в следующем порядке очерков: 1) верховенство, 2) неограниченность и 3) самодержавие, с дальнейшим их подразделением на главы, содержащие различные из указанных выше специальных тем.

В том или другом соединении те же самые существенные признаки императорской власти отмечают нередко и другие исследователи.

Большинство из вышеперечисленных свойств русской Верховной Власти присуще и верховной власти каждого государства, а формула Императорской Власти, которую дает статья 4, близка той, которую мы находим в трудах немецких последователей монархического принципа. Это отмечается и профессором Котляревский. По его заключению, «в качестве важнейшей предпосылки Основных Законов выясняется концепция власти Монарха, которая представляет много сходства с так называемым монархическим принципом, занимающим столь видное место в немецкой литературе по государственному праву и получившим выражение в многочисленных октроированных конституциях»*. Причем в его книге «Юридические предпосылки русских Основных Законов» (Москва, 1912) мы находим нередко интересные и полезные сопоставления наших законов и учений отдельных немецких последователей монархического принципа.

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 162.

______________________

Несмотря на все это, как мы увидим в последующих главах, современная специальная литература не знает общепризнанного учения о русской Императорской Власти, как знала его литература дореформенная. По верному замечанию г-на Захарова, «обращаясь ко всем данным нашими учеными юристами определениям существа и понятия нашей Верховной Власти, мы не видим одного общепризнанного представления»*. К сожалению, мы должны сказать даже больше. В современной русской ученой литературе нередко даются учения, прямо искажающие смысл наших законов, исходящие из предвзятых идей, чтобы не сказать целей. Возвращаемся, однако, к действующим Основным Законам.

______________________

* Захаров Н.А. Система русской государственной власти. Новочеркасск, 1912. С. 108.

______________________

Статья 4 Основных Законов гласит, что Государю Императору принадлежит Верховная Власть. Прилагательное «верховная» употребляется нашими законами для обозначения особого свойства именно Императорской Власти. Все проявления ее носят название «верховных». Так, то государственное управление, в котором Государь Император действует непосредственно, носит название верховного. Верховный характер отличает его от управления подчиненного, которое распадается на низшее и высшее. Этот, же предикат повторяется нередко при перечислении отдельных, особо выделенных полномочий верховного управления: «Государь Император есть Верховный Руководитель всех внешних сношений Российского государства»*. «Государь Император есть Державный Вождь российской армии и флота»**. «Император, яко Христианский Государь, есть Верховный Защитник и Хранитель догматов господствующей веры»***.

______________________

* Основные Законы, ст. 12.
** Основные Законы, ст. 14.
*** Основные Законы, ст. 64.

______________________

Наше законодательство определенно различает понятия высшей власти и Верховной Власти. Даже власть самого значительного из всех исполнительных органов, Совета Министров, называется только высшей. В Основных Законах мы читаем: «Направление и объединение действий министров и главноуправляющих отдельными частями по предметам как законодательства, так и высшего государственного управления возлагается на Совет Министров на основаниях, в законе определенных»*. Высшее управление является, таким образом, только видом управления подчиненного.

______________________

* Основные Законы, ст. 120.

______________________

Подчиненные власти, каково бы ни было их значение, права на предикат верховных не имеют. В том числе и законодательные установления никогда и ни в каких проявлениях их деятельности верховными не обозначаются. Единственное государственное установление, к которому наши законы прилагают ныне этот предикат, — Сенат. Статья первая Учреждения его гласит:

«Правительствующий Сенат есть верховное место...» Объясняется это исторически, тем особым значением, которое имел Сенат по мысли его великого основателя и которое некоторым лицам давало основание называть Сенат вице-императором. В настоящее время, однако, этот предикат не выражает какого-либо особого положения, занимаемого Правительствующим Сенатом в русском государственном устройстве, и употребляется в применении к нему лишь по переживанию прошлого. В связи с наименованием верховным стоит, несомненно, и постановление, гласящее: «Единое лицо Императорского Величества председательствует в Сенате»*.

______________________

* Учреждение Правительствующего Сената, ст. 4.

______________________

Другой известный нашему старому праву случай именования государственного установления верховным, именно Верховный Тайный Совет, только подтверждает традиционное значение прилагательного «верховный». Верховный Тайный Совет принимал непосредственное участие в деятельности Императрицы Екатерины I, т.е. Верховной Власти, а посему и именовался верховным.

На языке наших законодательных памятников выражение «верховный» означает вообще то же самое, что на западноевропейских языках выражение «суверенный».

В лице Государя Императора мы видим Верховную Власть, державную власть, или суверенную власть. Выражения эти — «верховный», «суверенный» и «державный» — в русском языке синонимы. В чем же выражается суверенитет или верховенство? Какие особые черты характеризуют Верховную Власть и вовсе не свойственны власти подчиненной? Ответ на этот вопрос может быть дан лишь анализом относящихся к Императорской Власти статей наших законов, причем, как мы увидим, они нередко и прямо указывают, в чем именно состоит державный, суверенный, или верховный, характер Монарха.

Как мы видели из очерков I и II этой книги, Верховная Власть, принадлежащая Государю Императору, определенно называется в разных отношениях властью Величества, властью Высочайшей, властью управления во всем его объеме и в пределах всего Государства Российского. Если к этим свойствам мы добавим еще, что это власть крайняя, чрезвычайная, последняя и безответственная, каковые свойства хотя прямо в нашем Своде нигде не упоминаются, но нередко подразумеваются, то мы разложим понятие суверенитета на все его составные элементы. Рассмотрим значение каждого из них. Все они делают Государя Императора Верховным Судьей, Главой и Повелителем Всероссийской Империи.

Государю Императору принадлежит власть Величества, т.е. величайшая, или главная, — власть главных решений в делах государства, как тех, которые состоят в установлении общих правил, так и тех, которые касаются отдельных важных явлений в жизни государства и народа русского. Государю Императору принадлежит, во-первых, власть правообразующая (путем указов и законов в формальном смысле слова), а в том числе, с одной стороны — учредительная, а с другой — крайняя и чрезвычайная. Во-вторых, Ему же принадлежит право решений относительно всех главных явлений государственной жизни, как, например, война и мир, замещение главных государственных должностей и пр., которые правом наперед регламентированы быть не могут.

Право нормирующих решений некоторые отождествляют с правом верховенства. На этой точке зрения стоит, положим, профессор Алексеев. Он говорит: «Все государственные функции сводятся к двум основным категориям: к функциям нормирующим, устанавливающим правила и директивы государственной деятельности, и к функциям нормированным, осуществляющим эту деятельность согласно установленным правилам и директивам. Органы, которые отправляют функции первого рода, называются верховными органами; к ним относятся монарх и народное представительство. Органы, которые отправляют функции второго рода, называются органами подчиненными; к ним относятся все остальные государственные органы. Верховные органы, как органы нормирующие, призваны выражать волю государства и совершать все те акты, содержание которых не предопределено правилами, установленными этой волей.

«В их компетенцию входит, поэтому, прежде всего установление юридических норм и тех директив и политических принципов, которыми должна руководствоваться правительственная деятельность. Они, во-вторых, совершают все те государственные акты, которые не допускают предварительного урегулирования общими нормами и не могут быть предусмотрены законами. Наконец, в-третьих, верховным органам принадлежит высший надзор за деятельностью подчиненных органов, имеющий целью обеспечить согласованность правительственной деятельности с юридическими нормами и политическими директивами, установленными верховными органами. Некоторые из этих функций отправляются совместно монархом и народным представительством, другие входят в круг ведомства одного монарха, третьи составляют особую компетенцию народного представительства. Мы не будем рассматривать здесь это распределение верховных функций между парламентом и монархом. Для нас важно только отметить, что как монарх, так и народное представительство отправляют верховные функции, т.е. такие, в которых непосредственно выражается нормирующая воля государства»*.

______________________

* Алексеев А.С. Безответственность монарха и ответственность правительства. М., 1907. С. 14-15.

______________________

Признать вполне правильным это учение, однако, нельзя. Во-первых, потому что оно суживает понятие верховенства. Последнее, как мы заметили, уже вовсе не исчерпывается изданием нормирующих решений. Ему свойственны и еще некоторые цели, которые нельзя упускать из виду. Засим, потому что не все нормирующие решения исходят от Верховной Власти. Действия подчиненных властей состоят также нередко в издании нормирующих решений, так называемых правительственных распоряжений. Поэтому для определения сферы проявления Верховной Власти следует характеризовать, какие именно нормирующие решения принимаются Верховной Властью. Наконец, потому что народное представительство далеко не всюду имеет характер верховного органа. Начать хотя бы с того, что права верховенства не принадлежат русским законодательным установлениям. Но, в общем, профессор Алексеев правильно указывает область государственных отношений, в которой надо искать проявления верховенства. На некоторых из видов главных решений следует здесь остановиться особо, другие, такие, как общие законы, Высочайшие указы и учредительные веления, изучены выше.

К праву главных решений принадлежит право крайних решений, т.е. решений в минуту особой опасности, которой подвергается государство. Об этом праве не раз толковали в III Государственной Думе как о праве Государя Императора. С большим подъемом духа говорил об этом покойный Ф.Н. Плевако:

«Бывают минуты в жизни и истории, когда государства, подобно отдельному человеку, стоят перед вопросом гибели и не имеют в условиях нормальной жизни средств спасения; тогда, конечно, только упрямый профессор и горящий нетерпением юноша будут говорить: vivat justitia, pereat mundus (да сохранится правосудие и уничтожится страна); но здравый государственный ум, ум великого народа, который сумел из ничтожного племени сделаться властителем мира, ответит на это другое: salus reipublicae suprema lex esto. Когда государство в опасности, спасение государства есть верховный закон. Никто тогда не осудит вас, вам скажут то, что некогда сказал герой одного известного романа писателя Виктора Гюго; он сказал: «Да, я разорвал завесу алтаря, но я перевязал раны страдающего отечества». В такие минуты правители не подлежат суду человеческому; суд истории и суд Божий — вот трибуналы, перед которыми они отвечают в своих делах»*.

______________________

* Плевако Ф.Н. Заседание Государственной Думы 20 ноября 1907 г. Отчет. С. 462.

______________________

С глубоким проникновением в природу Верховной Власти развивал подобную же мысль П.А. Столыпин. «Не мне, конечно, — говорит он, — защищать право Государя спасать в минуту опасности вверенную Ему Богом державу»*. Красноречивые строки находим мы по этому вопросу и в русской специальной литературе. Право крайних решений уподобляют праву национальной диктатуры. Такую мысль высказывал, например, г. Карлетти:

______________________

* Столыпин П.А. Заседание Государственной Думы 16 ноября 1907 г. Отчет. С. 349.

______________________

«Нелегко вообразить себе, какую силу содействия и импульса может оказать подобный образ правления в самые великие минуты народной жизни. Это — воля одного лица, привыкшего приказывать и повелевать, которым руководит единственно чувство религиозного и патриотического долга, внушенное ему с рождения. Это — диктаторство без опасения впасть в тиранию демагога, без страха лишиться присвоенной ему власти, которой никто не в состоянии отнять у него, без боязни и ненависти к возможному сопернику. Некоторые чувства можно не понять, но хорошо поймет всякий, что раз громадная толпа народа двинется при кликах: "За Бога и за Царя!», то это будет торжественной минутой для всей Европы"»*.

______________________

* Черняев Н.И. Необходимость самодержавия для России. Харьков, 1901. С. 103.

______________________

Несколько раз касался этого вопроса и профессор В.Д. Катков: «В трудные минуты народной жизни, когда существованию государства грозил напор внешних врагов или когда внутренние смуты готовы были разрушить работу предыдущих поколений, Россия находила себе спасение в сильной монархической власти»*.

______________________

* Катков В.Д. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. Харьков, 1907. С. 24.

______________________

При этом он с полным основанием отмечал, что право крайних решений присуще Верховной Власти и в других государствах и называл его абсолютизмом власти: «Абсолютизм, как свобода власти в своих решениях, в скрытом виде присущ всякой верховной власти. Это последняя мера в руках каждого главы государства: монарха или президента. Он спит при обычном течении дел, он просыпается в некоторой мере при необычных условиях, как, например, во время роспуска парламента или внезапных международных осложнений. Он просыпается в полной мере при исключительных условиях жизни страны»*. «История свидетельствует нам, что и английские короли, и американские или французские президенты в важных случаях функционируют как автократы. В менее же важных случаях и самый явный автократ проявляет нисколько не больше власти, чем республиканский президент; он попросту не вмешивается в них, предоставляя людям устраиваться самим так, как им кажется лучше»**.

______________________

* Катков В.Д. О русском самодержавии. Харьков, 1906. С. 16.
** Катков В.Д. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. Харьков, 1907. С. 10 — 11.

______________________

Различие между разными формами правления он видел только в одном: «В то время, как одни страны поставлены в более благоприятные условия международной и внутренней жизни, другие живут среди постоянных опасностей то от внешних врагов, то от "гражданских добродетелей" среди собственных своих номинальных подданных»*. «В то время, как в одних странах автократия есть начало спящее, в других — начало постоянно бодрствующее. Но и там, где оно спит, оно живет; и не видят его только толпа да кабинетные доктринеры. Когда наступят соответствующие обстоятельства, оно проснется осязательно и для толпы. Мало того, самодержавие, как полновластие, есть заветная мечта в груди всякой борющейся за власть политической партии, что бы ни было написано на ее знамени»**.

______________________

* Катков В.Д. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. Харьков, 1907. С. 11.
** Катков В.Д. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. Харьков, 1907. С. 12.

______________________

Вообще уподобление власти Монарха, при известных условиях, власти диктатора постоянно встречается в русской науке. Приведу еще место из последнего труда профессора Котляревского: «Окончательное освобождение власти от патримониального оттенка, признание в ней социальной функции, осуществление коей связано с ответственностью, может идти рядом с полным признанием запроса на власть весьма сильную и энергичную, принимающую временами характер подлинной национальной диктатуры, как это показывает новейшая история передовых западных демократий»*.

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 194.

______________________

Далее, Государю Императору принадлежит и право чрезвычайных надправных решений, т.е. решений в тех случаях, когда обычный порядок, установленный для удовлетворения государственных нужд, оказывается не достигающим цели. Сюда относятся отдельные случаи определенно предусмотренных чрезвычайных указов, а также, и в особенности, Высочайшие указы в порядке манифеста 3 июня 1907 г. В этих случаях Императорская Власть становится выше права, точнее, выше обычно действующего порядка издания права. Здесь интересно привести следующие слова г-на Шарапова:

«Давая законы, Государь, очевидно, сам стоит выше закона, как его источник, но все остальные Его подданные, без малейшего исключения, находятся под действиями закона, распространяющегося на всю территорию России. Все права и прерогативы царские относятся единственно к лицу Царя. Никто, кроме Него, и ни на одну минуту не может стать вне действия закона или выше его. Мысль народа, установившего самодержавную форму Царской Власти, таким образом, вполне ясна, все управление должно идти на точном основании закона. Где закон бессилен или несовершенен, поднимается в лице Царя вся живая Россия и дает сверхзаконное решение по внушению Его свободной воли и чистой совести, просвещаемой Церковью. В эти моменты совершается проявление Царского самодержавия, и чем свободнее Царская воля, чем просвещеннее совесть и сознание, тем вернее Его суд, тем благодетельнее закон, тем мудрее распоряжение»*.

______________________

* Шарапов С.Ф. Самодержавие и самоуправление. Берлин, 1899. С 13.

______________________

Далее, Государю Императору принадлежит право последних решений в делах государства. Право принимать известные решения по тем или другим государственным делам принадлежит большинству из подчиненных органов государства, но в случае, если деятельность их соприкасается с областью правообразования в порядке верховного управления или законодательства, решения их не имеют окончательного значения. Окончательное решение предоставляется Верховной Власти. Причем отношение их к Монарху в разных случаях определяется по-разному. Так, иногда решения их имеют лишь совещательный характер, как, например, решения всех законосовещательных учреждений при Государе Императоре. В этих случаях Государю Императору принадлежит право или утвердить решение органа, или принять какое-либо другое, предложенное в его среде, или, наконец, заменить его своим собственным. Но иногда установлениям предоставляется право участия в окончательном решении вопросов. В этих случаях Государь Император удерживает за собой право санкционировать или не санкционировать решения установления, что мы видим относительно решений законодательных палат.

«В этом смысле, — говорит г-н Котляревский, — логически большими преимуществами обладает учение Гегеля о княжеской власти (furstliche Gewalt) — власти, подобной древней Пифии, власти давать последнее решение, ставить точку над i — власти, принадлежащей той физической личности, которой завершается государственная организация»*. Причем относительно законодательных установлений, как было уже показано, приняты меры, чтобы за Государем Императором оставалось действительно последнее слово, чтобы законодательные установления не имели юридической возможности, хотя бы в чисто отрицательной форме, воздействовать своими решениями на ход государственной и народной жизни помимо соизволения Государя Императора. Об этом мы говорили уже подробно.

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 190.

______________________

Профессор Котляревский отмечает характерную «заботливость устранить почву для внутригосударственных конфликтов и оставить "последнее слово за Монархом". Нельзя было применить это понимание с прямолинейной последовательностью, раз все-таки законопроект не может превратиться в закон без согласия Думы и Совета; но можно было приблизить здесь положение Думы законодательной к представительству совещательному. Это юридическое различие остается вполне определенным и установленным, и тем не менее, как это мы постоянно видим и в других сферах публичного права, в переходе от представительства совещательного к представительству конституционному обнаруживается целый ряд постепенностей и оттенков. Так объясняется и странная на первый взгляд неизменность редакции многих статей Учреждения Государственной Думы 6 августа 1905 г., перешедших в Учреждение 20 февраля 1906 года; здесь не только историческая связь и желание воспользоваться готовой формой, но и сходство юридических предпосылок»*.

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 156-157.

______________________

Заключения этого автора были бы еще более определенны, если бы он не упустил из виду значения, рядом с законом, Высочайших указов правообразующего значения. Надо всегда помнить, что то, что не проходит в форме закона, может пройти в форме указа, и не только по статье 87, но и в силу манифеста 3 июня 1907 г., т.е. по статьям 4 и 10 Основных Законов. Власть последних решений в делах правообразования в полной мере оставлена за Государем Императором.

Но право последних решений оставлено за Государем Императором не только в области правообразования, но и в области суда и администрации. Относительно судебных решений Ему предоставлено право утверждения приговоров в некоторых особо важных случаях и право помилования. Что касается административных решений подчиненных мест, то каждое решение может быть Высочайшей Властью прямо отменено и заменено другим. В целях сделать действительным отправление этой функции Императорской Власти установлены ежегодные всеподданнейшие отчеты министров и главноуправляющих, право постоянного надзора и ревизий относительно деятельности подчиненных властей и, наконец, право жалоб на Высочайшее имя со стороны потерпевших лиц.

На этой стороне дела подробно останавливается Л.А. Тихомиров. Монарх, говорит он, сохраняет «не только право, но и возможность во всякое время лично принять на себя исполнение каждой управительной функции, законодательной, судебной или исполнительной, если бы это оказалось нужным»*. «Право апелляции к Верховной Власти посему не может быть уничтожено, хотя и должен быть установлен срок, после которого решение суда, не опротестованное Верховной Властью, приводится в исполнение»**. Замечания эти сделаны, конечно, de lege ferenda.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 164.
** Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 217.

______________________

Далее, Государю Императору принадлежит право не только главных, крайних, чрезвычайных и последних, но и высших решений, или, как говорит язык законов и государственных актов, Высочайших, другими словами, таких волеизъявлений, которым должны подчиняться все подданные и власти. Если те и другие взаимно находятся в известных отношениях власти и подчинения, то Государь Император возвышается над всем океаном народной и государственной жизни. Все деятели государственной, общественной и частной жизни подвластны Ему, его подданные, и в то же время нет никого, кто бы стоял выше Его. Подданными Государя Императора являются и члены Царствующего Дома, а в том числе и Наследник престола.

В Высочайших указах создается право для всех государственных установлений и лиц, служащих в них; Высочайшие повеления дают им директивы в текущей деятельности. Государю Императору принадлежит служебное верховенство по отношению ко всем лицам, состоящим на государственной службе. В этом отношении ни органы самоуправления, ни суда, ни административные установления не изъяты от власти Государя Императора, хотя это не означает, конечно, того, что во всех отношениях Верховная Власть проявляется в одной и той же форме и с одним и тем же материальным, так сказать, содержанием Ее решений. Цитирую по данному вопросу мнение такого глубокого знатока русского государственного строя, как М.Н. Катков.

Русское самодержавие, говорит он, «выражает собой единую власть, ни от каких партий и отдельных интересов не зависящую, надо всем возвышенную, чистую от всякого эгоизма, равную целому. Не против, но на защиту свободы обнажен ее меч. Она не может и не должна терпеть никакой не подчиненной Ей или не от Нее исходящей власти в стране, никакого государства в государстве»*.

______________________

* Катков М.Н. О самодержавии и конституции. М., 1905. С. 14.

______________________

Не все, однако, держатся этой точки зрения. Интересное отклонение представляет учение г-на Лазаревского. Он говорит именно относительно администрации: «Государственное управление, нередко даже и само государство, представляют себе в виде пирамиды учреждений, постепенно друг другу подчиненных и заканчивающихся в особе монарха, которому все подчинено и который сам не подчинен никому. Это представление, очень живое и посейчас... не отвечает существу современного государства. Монарх подчинен закону, а в системе государственных учреждений существуют учреждения, монарху не подчиненные: парламенты (исполняющие также известные административные функции), органы самоуправления, органы административной юстиции. Теперь административная иерархия не обнимает все государственные учреждения, но во всяком случае и до сих пор большинство административных учреждений расположено в виде известной лестницы, в которой каждая низшая ступень подчинена высшей и которая заканчивается в монархе»*. «По содержанию своему права монарха, как лица, объединяющего в своих руках всю правительственную власть во всем ее объеме, обыкновенно понимаются в том смысле, что монарх является иерархическим главой всей администрации»**.

______________________

* Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Ч. II. В. 1. С. 1.
** Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Ч. I. С. 161.

______________________

Отрицает г-н Лазаревский верховенство Монарха и что касается законодательной и судебной власти. Учение это не признает монархического принципа как основы русского государственного строя и низводит Монарха до положения одного из многих органов государства. Мы не раз уже критиковали соответствующие воззрения этого ученого. Они представляют, несомненно, чрезвычайно выдержанное учение, слабость последнего состоит, однако, в том, что оно совершенно искажает самые основания русского государственного строя. Это же лишает его, конечно, всякого значения.

Далее, Государю Императору принадлежит право всеобщих решений, причем в двух отношениях. Власть его распространяется: 1) на все государство и 2) на все возможные проявления государственной власти. Ему принадлежит и власть законодательная, и административная, и судебная: «Верховная власть находится среди этих специализированных властей как единственная универсальная, сохраняющая в себе все функции (законодательную, судебную, исполнительную»*. В области верховного управления Он действует непосредственно и нераздельно, в законодательстве раздельно с законодательными установлениями, в управлении подчиненном (судебном и административном) через посредство подчиненных органов, отправляющих известные функции от Его имени.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 214.

______________________

Одно из основных правомочий Монарха, конечно, правообразование, но ограничить власть Монарха лишь участием Его в правообразовании значило бы совершенно исказить принадлежащие

Ему верховные функции. Так, никак нельзя, положим, согласиться со следующим учением профессора Палиенко:

«Власть конституционного монарха ограничена властью других органов. В силу особого привилегированного положения монарха, как высшего органа государства, и в силу того, что в монархе сходятся все нити государственного управления и законодательства, по нормальному порядку никакое изменение в общем правовом строе государства не может произойти без согласия монарха. В этом, собственно, и заключается правильно понятый монархический принцип. Монарх, особенно в монархиях с октроированной конституцией, является высшим органом государства в сравнении с другими органами; но отсюда нельзя еще заключать, что конституционный монарх даже в тех государствах, в которых конституции были октроированы самим монархом, является исключительным носителем верховной власти и, смешивая монарха или какой-либо другой орган, например, парламент или народ, с государством, приписывать суверенитет не государству как юридической личности, а одному из его органов»*.

______________________

* Палиенко Н.И. Суверенитет. Ярославль, 1903. С. 329.

______________________

«Правильно понятый монархический принцип» представляет собой нечто несравненно более значительное, по крайней мере поскольку дело идет о русском государственном строе. Государь Император не только дает согласие на изменения в общем правовом строе государства, но и сам производит таковые. Кроме правообразования Его верховенство проявляется и в области мероприятий, правом не урегулированным, и в области администрации и суда. Монархический принцип представляет собой действительно принцип, основное начало всего государственного строя, признающего верховенство лишь за Монархом.

Наконец, Государю Императору принадлежит власть безответственных решений, или власть безответственная. Профессор Коркунов находил даже, что: «обозначение власти Монарха верховною показывает, что Ему принадлежит высшая безответственная власть в государстве, как это имеется в каждой монархии». Другими словами, он отождествлял верховенство и безответственность. Во всяком случае, безответственность решений Монарха считается одним из бесспорных начал русского государственного строя. Она отмечается многими и совершенно однообразно.

Граф Сперанский: «Ни в каком случае Самодержец не подлежит суду человеческому, но во всех случаях Он подлежит, однако же, суду совести и суду Божию»*.

______________________

* Сперанский М.М. Руководство к познанию законов СПб., 1845. С. 56.

______________________

Н.И. Черняев: «Верховная Власть потому и называется верховной, что она стоит выше всех других государственных властей и не знает над собой никакого юридического контроля, без нее же не может быть ни государства, ни государственного порядка, ни движения вперед. А между тем нетрудно заметить, что те возражения, которые делаются против Русского Самодержавия, в значительной степени относятся к Верховной Власти вообще, которая составляет явление неизбежное и повсеместное во всем сколько-нибудь цивилизованном мире»*.

______________________

* Черняев Н.И. О русском самодержавии. М., 1895. С. 20.

______________________

В.Д. Катков: «Нет в мире власти, кроме Престола Божия, которая могла бы привлечь Верховную Власть русского Императора к отчету и ответственности за Его деяния по управлению страной». Верховная Власть «может изменять законы, приостанавливать и издавать новые, но не может нарушать их, не может делать правонарушений, ибо правонарушение есть акт, не одобряемый ни моралью, ни законами, и акт, не согласный с представлением о нравственном и легальном величии Власти, так как предполагает наличность другой высшей легальной силы, служащей источником права и ограничивающей признанную законами Верховную Власть»*.

______________________

* Катков В.Д. «Русская речь» 1912. № 1870.

______________________

Н.И. Лазаревский: «Монарх никому не обязан отчетом в своих действиях и является лицом безответственным»*. Но, признав безответственность Верховной Власти, г-н Лазаревский отказывается усмотреть связь между этим Ее свойством и верховенством. Рассуждение его состоит в следующем:

______________________

* Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Ч. I. С. 142.

______________________

«В эпоху самодержавия это свойство монархической власти вытекало из самого ее существа, из того, что в государстве не было никакой самостоятельной, независимой от нее власти, перед которой Государь мог бы отвечать. Кроме того, эта безответственность вытекала и из того, что воля самодержавного Государя есть закон»*. Это, таким образом, тот пункт, от которого исходят все авторы, но г-н Лазаревский отказывается применить его к конституционному, т.е., по его мнению, к действующему русскому строю. В последнем он усматривает другое основание безответственности.

______________________

* Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Ч. I. С. 142.

______________________

«Основание это усматривается единственно в соображениях целесообразности: поддержание престижа королевской власти и вызываемое этой целью воспрещение возбуждать вопрос о неправильных действиях короля представляются существеннее преследования тех или других неправильностей, которые он мог бы совершить. Кроме того, организация этой ответственности представляла бы столь существенные практические затруднения, по поводу этой ответственности возбуждались бы столь острые политические страсти, что для спокойствия государства оказывается целесообразнее вообще не возбуждать вопрос об этой ответственности. Наконец, надо иметь в виду, что по крайней мере при введении конституции, когда устанавливаются известные ограничения власти монарха, он, по общему правилу, все еще представляет такую политическую и общественную силу, что даже если бы он и был признан ответственным, практически осуществить эту ответственность вряд ли оказалось бы возможным»*.

______________________

* Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Ч. I. С. 142.

______________________

Приват-доцент Лазаревский упускает из виду только пояснить, почему все эти возражения возникают именно относительно ответственности одного Монарха. Чем объясняется, что поднятие вопроса об ответственности Монарха способно вызвать такие политические страсти, что перед опасением их отступает назад столь священный интерес, как интерес правосудия? Почему практически осуществить ответственность Монарха представляет подобные затруднения и проч.? Ответ можно найти только в особой юридической природе Верховной Власти.

В другом месте своих лекций он возводит, положим, безответственность также к неприкосновенности Монарха; именно он говорит: понятие «неприкосновенности» заключает в себе и понятие «безответственности»*. Но и это ничего, в конце концов, не поясняет. «Под неприкосновенностью Монарха разумеют усиленную уголовную санкцию, связанную со всеми преступлениями, направленными против особы Монарха, а также его неответственность. Эта усиленная санкция существует во всех государствах. О неприкосновенности монарха коротко упоминается почти во всех конституциях, но содержание этого понятия раскрывается в уголовном законодательстве страны»**. Из всего этого можно только сделать вывод, что неответственность Монарха охраняется угрозой уголовной репрессии*** и только. Объяснение же основы безответственности лежит совсем в другом месте, именно в верховенстве Монарха, ставящем его выше права, а значит, и выше суда.

______________________

* Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Ч. I. С. 144.
** Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Ч. I. С. 142.
*** Уголовное Уложение. Проект редакционной комиссии и объяснения к нему. Т. II. СПб., 1897. С. 34-35. К мятежу (ст. 60) должны быть отнесены: 1) посягательство на перемену образа правления; 2) посягательство на перемену порядка наследия престола; 3) посягательство на воспрепятствование осуществлению отдельных прав Власти Верховной.

______________________

Не отвергает безответственности Монарха и такой яркий выразитель конституционного учения, как профессор Алексеев, но он считает, что в правовом государстве должно существовать министерство, ответственное за действия Монарха и обязательно участвующее в Его актах: «Как ни один закон и ни одна вообще резолюция парламента не может состояться без участия выборной палаты народных представителей, так и ни один акт правительства, какие бы учреждения в нем ни участвовали, не может получить силу без согласия на него ответственного органа правительства»*. Вывод может быть, конечно, один. Если таков действительно признак правового государства, а в этом можно сильно сомневаться, — то, конечно, наше государство к этому типу не относится, так как наше право ответственного перед парламентом министерства не знает. Таковы основные свойства волеизъявлений Верховной Власти как таковой.

______________________

* Алексеев А.С. К вопросу о юридической природе власти монарха в конституционном государстве. М., 1910. С. 116 — 117.

______________________

Совокупность этих свойств и установляет понятие Власти Верховной. Мы видим, что все они принадлежат только власти Государя Императора, не принадлежит ни в их совокупности, ни в отдельности ни одной подчиненной власти. Власть Монарха по существу иная, чем власть подчиненных органов государственной жизни; здесь нельзя говорить лишь о сравнительно высшем положении Его. Полное искажение юридических отношений усматривается, поэтому, в следующих словах профессора Палиенко:

«Вследствие весьма долгого отождествления государства с одним из его элементов, с монархом или с народом, образовались такие понятия, как монархический, народный, национальный суверенитет и даже суверенитет того или другого государственного учреждений, например, парламента (Блэкстон). Такими понятиями выражается не определеннный характер государственной власти, в силу которого государство является высшим и независимым союзом властвования, но или неограниченная власть одного какого-нибудь отдельного органа государства, или же сравнительно высшее, по сравнению со всеми другими органами, лицами или учреждениями в государстве, юридическое положение известного органа власти, например, монарха в монархии или народа в республике»*. Дело здесь вовсе не в сравнительно высшем юридическом положении Монарха, а в совершенно особом существе Императорской власти. В чем же последнее состоит?

______________________

* Палиенко Н.И. Суверенитет. Ярославль, 1903. С. 309.

______________________

Есть ли что-нибудь общее между всеми перечисленными различными проявлениями верховенства? Общая им всем черта состоит в том, что в них мы видим деятельность надправную и вне подзаконного порядка государственного управления. Это та свободная и творческая деятельность, о которой подробно говорилось выше. Это, употребляя выражение Л.А. Тихомирова, деятельность по царской прерогативе, или самодержавная власть, если следовать словоупотреблению г-на Захарова. Только нельзя думать, что действие по царской прерогативе составляет особый вид полномочий Монарха, или что самодержавная власть, в смысле г-на Захарова, есть особая, четвертая стихия государственной власти, принадлежащей Государю Императору. Вся Верховная Власть последнего отличается теми чертами, которыми характеризует г-н Захаров власть самодержавную, и вся она развивается во имя торжества высшей правды, как царская прерогатива г-на Тихомирова. В этом именно смысле Власть Государя Императора и называется верховной. Она составляет верх над государством. Отсюда и ее название. Поэтому же ее называют, в разных ее проявлениях, властью, стоящей вне и выше закона, сверхъюридической, или надправной, свободной, неограниченной, самостоятельной, независимой и дискреционной, в отличие от власти подчиненной, которая является подзаконной, исполнительной, несамостоятельной, ограниченной, действующей на основании закона, во исполнение закона, согласно закону и в пределах закона.

Не вся государственная власть, принадлежащая Государю Императору, отличается указанными выше чертами. Государю Императору принадлежит вся государственная власть, как верховная, так и исполнительная. Те черты, на которых мы останавливались до сих пор, относятся лишь к Верховной Власти; они вовсе не характеризуют власти исполнительной, если в роли исполнительных органов выступают подчиненные власти, действующие от имени Государя Императора. В тех же случаях, когда сам Монарх выступает как Верховная Исполнительная Власть, решения ее, оставаясь Высочайшими, всеобщими и безответственными, не могут быть все же относимы к главным, с их подразделениями, так как вращаются в границах действующего права. Превосходно освещено отличие Власти Верховной от подчиненной в следующих словах М.Н. Каткова:

«В понятиях и чувстве народа Верховная Власть есть начало священное. Чем возвышеннее и священнее это начало в понятиях и чувстве народа, тем несообразнее, фальшивее и чудовищнее то воззрение, которое хочет видеть в разных административных властях как бы доли Верховной Власти. Как бы ни было высоко поставлено административное лицо, каким бы полномочием оно ни пользовалось, оно не может претендовать ни на какое подобие принципу Верховной Власти. Власть, в которую администратор облечен, бесконечно, toto genere, отлична от верховной власти. Администратор не может считать себя Самодержцем в малом виде.

Господство такого воззрения есть существенное зло, и из него проистекало немало печальных недоразумений в наших общественных понятиях, немало фальшивых положений в нашем общественном быту. Опираясь на это воззрение, административные лица, бывало, готовы были провозгласить бунтовщиком всякого, кто осмеливался ссылаться на закон. «Я вам дам закон! — восклицал, бывало, администратор. — Моя воля для вас закон!» Моя воля! Что может быть безумнее и нечестивее такого притязания?

В России есть только одна воля, которая имеет право сказать: «Я — закон». Перед ней 70 миллионов преклоняются как один человек. Она есть источник всякого права, всякой власти и всякого движения в государственной жизни. Она есть народная святыня, ею все держится и единится в государственных делах. Народ верит, что сердце Царево в руке Божией. Оно заколеблется, колеблется, и падает все.

Спрашивается, может ли кто-нибудь в государстве ставить также свою волю законом и ожидать, чтобы в побуждениях его сердца также чтилась воля Божия? А между тем, в силу воззрения, уподобляющего в каком бы то ни было смысле административные власти верховному над государством началу, являлось бы в разных степенях и размерах множество как бы верховных властей, множество как бы самодержавных повелителей. Может ли выдержать какую-либо серьезную поверку это воззрение, к которому, однако, привыкла бюрократия и приучила умы? Оно должно исчезнуть, как грубая ошибка; оно должно исчезнуть перед новым порядком, который требует совершенно иного воззрения»*.

______________________

* Катков М.Н. О самодержавии и конституции. М., 1905. С. 24 — 26.

______________________

Как всякое вообще право, так и право верховенства может принадлежать, конечно, лишь или физическому лицу, или лицу юридическому. В нашем праве верховенство, или суверенитет принадлежит Государю Императору. Статья 4, квалифицируя власть Государя Императора верховной, тем самым утверждает, что Ему принадлежит государственный суверенитет. Как всякое право, верховенство есть, во-первых, воля, а во-вторых, сила. Власть есть воля, на основании права распоряжающаяся силой. Таким образом во главе государства Русского стоит воля физического лица. Сила, которой она распоряжается, есть сила русского государства, русская сила, русская мощь. Русское право принимает все возможные меры для того, чтобы Верховная Власть была просвещена всеми данными знания, гения и опыта, которыми обладает русский народ, чтобы она нашла себе организованную поддержку со стороны воль всех русских граждан, была в единении с ними, а равно чтобы она могла действительно опираться на всю русскую мощь, так как только при этих условиях государство может двигаться вперед. Верховная Власть имеет право надправных решений при помощи русской силы. Верховенство Государя Императора так или иначе признается многими современными исследователями.

Г-н Захаров говорит: «Носителем суверенных прав у нас будет, как и ранее, Государь Император». Здесь можно возразить только против выражения «носитель», которое может дать повод утверждать, что Государь Император является носителем чужого, например, государственного суверенитета, между тем этого в мысли г-на Захарова, несомненно, нет. Зато в его формуле удачно подчеркнуто, что никаких изменений, по сравнению с прошлым, в данном отношении не произошло.

Хотя и с разными оговорками, к идее монархического суверенитета в русском праве примыкает и профессор Палиенко: «Рассмотрение тех основ, на которых покоится наше законодательство и управление, по определению Основных Государственных Законов 23 апреля 1906 г., ясно показывает, что основы эти — основы дуалистического конституционного государства, ограниченной конституционной представительной монархии с весьма ярко притом выраженным преобладанием Монарха и открытым признанием монархического суверенитета, но суверенитет этот признан не в смысле абсолютной власти Монарха, а относительного верховенства Монарха среди других органов власти»*. Таким образом, хотя суверенитет Монарха толкует и иначе, чем выше установлено, но все же признается.

______________________

* Палиенко Н.И. Основные Законы и форма правления в России. Харьков. 1910. С. 70.

______________________

Относительно Основных Законов профессор Котляревский говорит: «Власть понимается как нечто, принадлежащее Монарху, который воплощает в себе личность государства, и эта власть есть нечто гораздо большее, чем компетенция, хотя бы и весьма обширная: она приближается к субъективному праву. Таким образом, перед нами как бы подобие конструкции Зейделя: Монарх есть субъект государственной власти. И если в нашем законодательстве она не проведена и не могла быть проведена последовательно, то именно в силу ее непримиримого противоречия со всяким государственным строем, уже вышедшей из стадии чистой патримониальности. Правда, это последнее обстоятельство легко оставалось неясным при старом государственном порядке, где компетенция Монарха действительно могла казаться невведенной в какие бы то ни было юридические грани, но оно с совершенной ясностью обнаруживается при наличности хотя бы и самых элементарных конституционных форм»*. В другом месте он ту же мысль развивает еще следующим образом:

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 201.

______________________

«Безответственность Монарха не дополняется ответственностью министров, вследствие чего верховенство закона над указом — основная черта правового государства, по учению таких сторонников монархического принципа, как Л.Штейн и Гнейст, не получает одной из важнейших гарантий. Порядок, установленный Основными Законами и Учреждениями Думы и Совета и создающий возможность безответственности актов управления, такой связи, связи между властью и ответственностью, отчетливо не признает, и это объясняется представлением о верховенстве воли Монарха, из которой вытекает всякая власть — в том числе и власть охранять и контролировать закономерность, возбуждать судебное преследование против ее нарушителей.

В области общего суда у нас признана, в известной мере, самостоятельность судебных учреждений: власть им делегирована раз и навсегда. В области судебной ответственности должностных лиц подобной делегации не произошло: в силу административной гарантии это предание прямо или косвенно (если дело не идет о высших должностных лицах) зависит от воли Монарха, требует каждый раз особого волеизъявления. Такой порядок сохранился, хотя известная часть волеизъявлений Монарха стала связанной в силу обязательного участия народного представительства. Следовательно, Монарх представляется и здесь носителем государственной власти — по мысли авторов Основных Законов даже той, которая санкционирует соблюдение граней, разделяющих законодательство и управление. В этом смысле, если прусская конституция, по словам Штокмара, при наличности статьи 106, воспрещающей судам проверку по существу законности королевских указов, зависит от воли короля, то подобный характер lex imperfecta в еще большей степени присущ конституционным нормам, заключающимся в наших Основных Законах, отрицающих в принципе всякую министерскую ответственность перед народным представительством»*. Таким образом, и здесь признается верховенство Монарха.

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 199-200.

______________________

О суверенитете Государя Императора говорят и некоторые другие лица, высказывавшиеся в последние годы относительно системы русской государственной власти. Так, член Государственного Совета С.С. Манухин в одной из своих речей в нашей верхней палате всесторонне оттенял верховенство Государя Императора. Он заявлял: «Российский Монарх есть Верховный Носитель функций государственной власти, без изъятия. Он не только Верховный Вождь армии и флота, не только Верховный Глава исполнительной власти, не только источник власти судебной, но и Верховный Судья в делах законодательных, ибо никакой закон не может иметь своего совершения без утверждения Императорского Величества»*.

______________________

* Манухин С.С. Отчет Государственного Совета. Сессия IV. С. 1440.

______________________

Мысль о личном верховенстве Государя Императора вообще составляла и составляет основу государственных убеждений многих русских людей, одинаково и дореформенного, и пореформенного времени. Но наиболее определенно и убежденно формулировалась она, конечно, в специальной литературе до 1905 1906 гг.

Уже у графа Сперанского мы читаем: «Империя Российская есть монархия, в коей все стихии державного права соединяются в особе Императора»*. Эта формула повторялась засим, с теми или другими видоизменениями, у разных лиц. Так, профессор Сокольский говорил: «Все стихии державного права, все функции верховенства сосредоточиваются в руках Государя Императора»**.

______________________

* Сперанский М.Н. Руководство к познанию законов. СПб., 1845. С. 49.
** Сокольский В.В. Русское государственное право. Одесса, 1890. С. 65.

______________________

Профессор Градовский развивал подобную же мысль: «Во всяком государстве какое-либо учреждение сосредоточивает в своих руках всю полноту Верховной Власти»*.

______________________

* Градовский А.Д. Начала русского государственного права. СПб., 1875. Т. I. С. 144.

______________________

Профессор В.В. Ивановский писал: «Русскому Императору принадлежит вся совокупность Верховной Власти, следовательно, и все права, какими вообще пользуется субъект этой власти»*.

______________________

* Ивановский В.В. Русское государственное право. Казань, 1895. Т. I. С. 85.

______________________

То же самое, в сущности, отмечали и представители других сфер русской народной жизни, отмечая личное начало, лежащее в основе русского государственного строя.

По прекрасному выражению И.С. Аксакова: «Не бездушному снаряду вручена народом власть, а... человеку, с живой человеческой душой, с русским сердцем и с христианской совестью»*. «Лучше видеть власть, без которой, по немощи человеческой, обойтись гражданскому обществу невозможно, наделенной человеческой душой и сердцем, облеченной в святейшее звание "человека", нежели обратить ее в какой-нибудь бездушный механический снаряд, называемый парламентским большинством, и затем это большинство (представляющее меньшинство относительно всего населения), определяемое по необходимости количественно, а не качественно, составляющееся случайно, признать единственным правильным выразителем общественного мнения, на которое уже нет апелляций, дальше которого идти уже некуда, которое приходится принять уже как свое мнение»**.

______________________

* Аксаков И.С. Речь в Петербургском Славянском благотворительном обществе в 1881 г. Сочинения. Т. V. С. 31.
** Аксаков И С. Сочинения. Т. V. С. 13.

______________________

Это же убеждение, хотя и другим языком, выражал московский митрополит Филарет: «Царь, по истинному о нем понятию, есть Глава и Душа царства. Закон, мертвый в книгах, оживает в деяниях, а верховный государственный деятель и возбудитель и одушевитель подчиненных деятелей есть Царь». Вместе с тем, однако, многие из теоретиков русского государственного права или прямо отрицают верховенство Государя Императора или толкуют его как суверенитет государства, возложенный лишь на Монарха. С воззрениями этого рода следует ознакомиться особо для выяснения их действительной ценности.

Источник этих недоумений все в том же, в недостаточно удачной формулировке порядка нового законодательствования в Основных Законах 23 апреля 1906 года: «Тяжелый вред, производимый неудачной формулировкой в законах 1906 года способов законодательной работы, главнейше состоит в том, что как в гражданах, так и в самих правительственных установлениях исчезает ясное сознание прав Верховной Власти, а это равносильно недоумению относительно того, какое учреждение является носителем Верховной Власти»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Верховная власть и Основные Законы 1906 г. Москва, 1909. С. 5.

______________________

Прежде, однако, чем перейти к рассмотрению отрицаний монархического суверенитета как основы русского государственного строя, следует установить еще некоторые положения. Государю Императору принадлежат разные комплексы власти. Так, Ему принадлежит семейная власть, как и супругу и отцу, Ему принадлежит власть собственника, как владельцу крупных недвижимых имуществ, и т.д. Но Верховной Самодержавной Властью является, как явствует из вышеизложенного, лишь принадлежащая Государю Императору власть по отношению к государству Русскому.

Из сказанного не надо делать заключения, что государственная власть Государя Императора, власть Его как суверена государства, не отличима от других проявлений его прав. Нечто подобное было бы возможно лишь в деспотии. В правовом же государстве, каким является Россия, право точно указывает формы, в которых проявляется власть Государя Императора как суверена государства и тем отграничивает проявления Его Верховной Самодержавной Власти от других проявлений Его личности. Первая половина этого труда посвящена была именно рассмотрению форм проявления Верховной Самодержавной Власти. Основные формы эти — закон и указ.

Формы, в которых проявляется Верховная Власть Государя Императора, ничего общего с теми формами, в которых проявляется частно-правовая власть собственника и т.п., не имеют. По существу же своему Императорская власть рассматривается в наших законах как публичная деятельность, как великое служение на пользу родины. Поэтому рассматривать государственную власть как частную собственность Государя Императора ни по существу, ни с формальной стороны нельзя.

Ввиду этих же соображений признание монархического суверенитета вовсе не означает признание патримониального характера за Императорской Властью. По мнению профессора Палиенко, «идея монархического суверенитета, понимаемая в том смысле, что монарх, как индивид, обладает личным собственным правом властвования, а не в силу правового порядка, ex jure publico, представляет собой отголосок прежних патримониальных воззрений и отношений и тех же естественно-правовых теорий государства, в которых оно отождествлялось совершенно с личностью представляющего его правителя. Обыкновенный вывод из этих теорий тот, что монарх отделяется от государства и возвышается над ним как над объектом своего властвования. Таким же отголоском исторических традиций и учений патримониального и абсолютного государства является учение о конституционном монархе как носителе всей государственной власти, всех функций этой власти»*. Также по мнению профессора Котляревского, признание Монарха субъектом государственной власти означало бы возвращение к стадии чистой патримониальности**.

______________________

* Палиенко Н.И. Суверенитет. Ярославль, 1903. С. 343.
** Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 201.

______________________

С мнениями указанных специалистов можно было бы согласиться лишь в том случае, если бы признание суверенитета за Монархом означало бы непременно признание в нем домовладыки, на основании норм частного права ведущего свое государственное хозяйство в своих личных интересах. Наше действующее право показывает, однако, нечто совершенно иное. Государство русское управляется на основании начал не частного, но публичного права. Формы государственного строя ничего общего с гражданско-правовым хозяйством не имеют. Государство управляется во имя общего блага, управление вдохновляется не личным или эгоистическим интересом Верховной Власти, но интересами общими. При этих условиях признание субъектом государственного верховенства и вообще государственной власти Государя Императора вовсе не означает возвращение к чистой патримониальности. Публично-правовая природа суверенитета Государя Императора сомнению не подлежит. Мы окончательно убедимся в этом, рассмотрев основные проявления Верховной Императорской Власти.

ГЛАВА XXIII
Верховный Судия, Глава и «Царь Царству Всероссийскому»

Верховенство Всероссийского Императора проявляется в трех основных направлениях. Он, во-первых, Верховный Судия в судьбах народа и государства русского, во-вторых, Верховный Глава Империи и, в-третьих, Верховный Повелитель России. Все эти выражения свойственны языку наших государственных и законодательных актов. В них также выражается, так сказать, внутренний смысл, или существо, власти Государя Императора. Все эти функции носят характер публичный и развиваются на основании норм русского публичного права. В них кратко выражается все содержание последнего, поскольку оно непосредственно касается верховенства Государственной власти.

В предшествующей главе, выясняя значение верховенства как атрибута этой власти, мы сопоставляли власть Государя Императора с властью хотя бы самых высших государственных органов. Мы установили таким образом, что Верховная Власть Монарха не просто иная степень государственной власти, предоставленной и другим государственным органам, но совершенно иная по существу власть, власть, стоящая над правом и над подзаконным управлением. Теперь нам надо выяснить, в чем же проявляется эта особая, принадлежащая лишь Монарху Верховная Власть, каковы ее основные функции. Власть исполнительная распадается на власть административную и власть судебную. Возможно ли произвести расчленение функций Верховной Власти?

И в этом случае, как всегда, мы будем стараться всюду исходить из норм нашего законодательства, хотя здесь придется еще более иметь дело с учениями отдельных русских государственных мыслителей именно потому, что данная сторона вопроса не всегда поддается юридической регламентации и представляет скорее предмет для размышления философов и историков, чем для постановлений законодателей. Наше действующее право дает иногда лишь краткие намеки, тем более драгоценные указания, которые надо суметь представить в их полном значении. Итак, верховенство Государя Императора проявляется в трех направлениях. Государь Император есть прежде всего Верховный Судия Царству Всероссийскому.

Верховенство делает Монарха верховным вершителем судеб государства, его органов и подданных в социальных, народных и иных столкновениях, которые могут иметь место в государстве или вне его, в столкновениях, которые требуют решения надправного и вне подзаконных путей государственного управления, т.е. Верховным Судией. Статья 58 Основных Законов называет Государя Императора «Царем и Судией Царству Всероссийскому». Говоря о «священном обряде коронования и миропомазания», она объясняет:

«Император, перед совершением сего священного обряда, по обычаю древних христианских государей и боговенчанных Его предков, произносит в слух верных Его подданных символ православно-кафолической веры и потом, по облечении в порфиру, по возложении на себя короны и по восприятии скипетра и державы, призывает Царя Царствующих в установленной для сего молитве с коленопреклонением: да наставит Его, вразумит и у правит в великом служении, яко Царя и Судию Царству Всероссийскому, да будет с Ним приседящая Божественному престолу премудрость, и да будет сердце Его в руку Божию, во еже вся устроити к пользе врученных Ему людей и к славе Божией, яко да и в день суда Его непостыдно воздаст Ему слово». Итак, Монарх — Верховный Судия в судьбах своей державы, в ее исторических стремлениях и национальных задачах, «во еже вся устроити к пользе врученных Ему людей». «Приседящая Божественному престолу премудрость» и «польза людей» так, как Он ее понимает, — вот что руководит Им. Функции Верховного Судьи принадлежат Государю Императору и относительно подданных и органов Российской державы.

Представление о Монархе как о Верховном Судье столь же древне, как и Россия. Великолепное выражение «Судия Царству Всероссийскому» также является одним из старинных в нашем праве. Члены учрежденного Петром Великим «духовного коллегиума, или Синода» должны были, согласно Регламенту, исповедовать с клятвой «крайняго Судию Духовныя сея Коллегии быти самого Всероссийского Монарха, Государя нашего всемилостивейшаго», крайнего — т.е. верховного.

Представление о Монархе как о Верховном Судье живет и в душе современного русского человека. Напомню воодушевленные слова г-на Плевако, сказанные III Думе при обсуждении адреса Государю Императору: «Не прикасайтесь к Помазаннику Божию, Он один Судья; наступило время или нет разделить власть, я возражать против Его Царской воли не желаю. Бывают минуты, когда Цари действуют подобно пророкам под высшим наитием Божества»*.

______________________

* Плевако Ф.И. Заседание Государственной Думы 13 ноября 1907 г. Отчет. С. 242.

______________________

«Верховным судьей всякого права» называет Верховную Власть профессор Чичерин*. «Верховным Судьей в делах законодательных» называет Российского Монарха член Государственного Совета С.С. Манухин**.

______________________

* Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Москва, 1894. Ч. I. С. 62.
** Манухин С.С. Отчет Государственного Совета. Сессия IV. С. 1440.

______________________

Другие говорят о Царе как о великом нейтральном начале. Вот что мы читаем у профессора Романовича-Славатинского: «В жизни народов бывают моменты, когда с особенной яркостью обозначается все великое историческое предназначение сильной, концентрированной государственной власти. Моменты эти наступают тогда, когда обновляется общественный строй, когда в нем совершаются такие реформы, для водворения которых необходимо нейтральное начало, стоящее превыше всех отдельных, личных и сословных, страстей и предрассудков, охраняющее интересы целой страны. Такой момент мы переживали в прошлое царствование. Когда у нас Державной волей мирно совершалась отмена крепостной зависимости миллионов народов, в Северо-Американской федерально-демократической республике возбуждение вопроса об эмансипации черных вызвало кровавую гражданскую войну»*.

______________________

* Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права. Киев, 1886. Ч. I. С. 72.

______________________

По мнению г-на Захарова, в этом свойстве выражается все существо Верховной Власти: «При чрезвычайно сложной и развитой современной государственной жизни, при массе самых разнообразных стремлений и интересов нельзя не видеть необходимости существования власти нейтральной, уравновешивающей, стоящей выше всех отдельных интересов и столкновений»*. «Эта власть самостоятельная, независимая, хотя бы и не в повседневных, но весьма важных сферах своего применения, власть особо над остальными парящая — есть власть уравновешивающая»**. Нейтральное, третье начало и есть судебное.

______________________

* Захаров Н.А. Система русской государственной власти. Новочеркасск, 1912. С. 283.
** Захаров Н.А. Система русской государственной власти. Новочеркасск, 1912. С. 279.

______________________

Таково, можно сказать, обычное словоупотребление, например, и профессора Алексеева, но только не тогда, когда он дает теорию власти русского Монарха, а тогда, когда говорит о суверенных органах других государств. Он считает, положим, швейцарский народ и кантоны суверенными органами, «ибо только им принадлежит делать изменения в конституции, они только определяют основные законы государства, они только и являются высшими судьями и последней инстанцией во всех коренных вопросах государственного устройства»*. В каких же отношениях русский Монарх выступает как Верховный Судья?

______________________

* Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1892. С. 117.

______________________

Верховенство Государя Императора как судии выражается в двух направлениях: 1) Он является Верховным Судией подданных и органов государства; 2) Он является Верховным Судией самих сил государственных. Мы сейчас увидим, в каком смысле должно это пониматься, но прежде чем углубиться в эти вопросы, следует сделать одну оговорку, а именно: Государь Император является иногда не только верховным, но и просто высшим судьей, судьей высшей инстанции. Мы знаем уже из прошлого, что Он выступает иногда и как исполнительная власть, а в том числе и как судебная исполнительная власть. Дело в следующем.

Государю Императору принадлежит судебное верховенство, отправление же правосудия в собственном смысле слова, как мы знаем, возложено на особые судебные места. Об этом была уже подробная речь.

Некоторые высшие чины государства, в том числе члены законодательных палат, предаются суду за преступления должности не иначе, как по Высочайше утвержденному мнению Государственного Совета. Далее, Государю Императору принадлежит право утверждения некоторых приговоров уголовных судов. Далее, только Государю Императору принадлежит право помилования в его многоразличных проявлениях. Ему же подаются жалобы на определения Судебного департамента и т.д. Словом, есть целый ряд случаев, когда Государь Император выступает как судья подданных. Не говорю уже о том, что все правосудие в России отправляется от Его имени. Но среди этих случаев имеется один, когда Государь Император выступает, несомненно, как Верховный Судия, именно право помилования. Как мы видели уже выше, Монарх действует здесь не во имя положительного права, а во имя высшей справедливости, т.е. надправно.

В этом случае Государь Император, бесспорно, выступает как Верховный Судья по отношению к отдельным своим подданным. Этот случай поэтому и интересен для нас в настоящее время. Остальные имеют в виду Монарха не как Верховного, но скорее как высшего Судью. Гораздо шире область действия Государя Императора, как Верховного Судьи, по отношению к органам и особенно силам государственным.

Государь Император — Верховный Судия не только отдельных своих подданных, но и государственных органов, а в том числе и законодательных палат. Ему принадлежит право верховной оценки их деятельности. Так, Ему предоставлено право роспуска палат в случае, если их состав, по мысли Монарха, оказался неудовлетворительным или перестал быть удовлетворительным. Деятельность их может быть вполне правомерна, но не отвечать интересам и задачам русского народа и государства. Право судить об этом имеет один Монарх. Равным образом Государь Император — Верховный Судья и деятельности высших органов правительственной власти. Оценка их деятельности принадлежит только Ему. Наше право не знает ответственности министров перед законодательными установлениями. Во всех этих случаях Монарх не связан нормами права. Он действует во имя высших государственных и национальных интересов, по своей Царской совести.

Граф В.А. Бобринский говорил однажды в Государственной Думе: «Будем благодарить своего Государя и за то, что самодержавной властью своей Он хранит и блюдет народное представительство. В то время, как сила, власть и дерзость демагогов... низвели II Государственную Думу до последней бездны падения, в то время когда народное представительство уже погибло во мнении страны, Самодержавный Государь явил свое самодержавие и спас народное представительство. И это самодержавие остается во благо страны и во благо народного представительства... Это было не торжество силы над правом. Это было торжество совести Царской над буквой закона»*.

______________________

* Националисты в III Государственной Думе. СПб., 1912. С. 155.

______________________

Государь Император является судьей и в столкновениях высших государственных органов между собой, в особенности органов правительства и народного представительства. В этом отношении власть Государя Императора вполне подобна власти других монархов. При несогласии палат с ответом министра на запрос дело предоставляется на окончательное решение Государя Императора. У профессора Алексеева мы читаем.

В государствах, имеющих несколько непосредственно самостоятельных органов, «один из этих органов должен занимать преобладающее значение и иметь право сказать решающее и последнее слово в возможных столкновениях между органами. И этот-то высший орган называется, в отличие от других непосредственно-самостоятельных органов, суверенным органом. В государствах же, где существует один только непосредственно-самостоятельный орган, этот орган и есть суверен. В государствах, где существует несколько непосредственно-самостоятельных органов, суверенный орган не пользуется тем значением и степенью власти, которые предоставлены ему в государствах, в которых существует один только такой орган. В последних вся полнота власти сосредоточена в непосредственно-самостоятельном органе, в первом же суверенный орган является носителем высшей, но не всей государственной власти»*. «В конституционных монархиях суверенным органом является монарх; он глава правительственной власти; его санкция возводит законы, принятые народным представительством на степень обязательных для подданных; ему принадлежит последнее слово во всех столкновениях между правительственной властью и властью законодательной»**. Если отбросить понятие органов самостоятельных и непосредственных как несвойственное нашему праву, в замечаниях профессора Алексеева останется полезное для нас сопоставление русского права с иностранными законодательствами. Суверенитет отождествляется им с правом Монарха быть Верховным Судьей в столкновениях органов. Толкование это, хотя, несомненно, и узкое, заключает в себе зерно истины.

______________________

* Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1912. С. 117.
** Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1912. С. 118.

______________________

Наконец, Государь Император является Верховным Судией сил государственных. По выражению графа Сперанского, «Самодержец Всероссийский правит силами государственными с тою же властью, как Он правит и всеми установлениями государства»*. Такую же точку зрения развивает Л.А. Тихомиров: «Монарх вовсе не какой-то "первый из бюрократов", но Власть Верховная, единственный представитель нации. Его Верховная Власть охватывает все силы и все власти, какие порождаются социальной жизнью нации. Они все для Него одинаково близки, допустимы и одинаково находятся под Era верховенством»**.

______________________

* Сперанский М.М. Беседы о законах. Сборник Императорского русского исторического общества. Т. XXX. СПб., 1880. С. 380.
** Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 194.

______________________

По отношению именно к данному чрезвычайно важному и интересному вопросу, к сожалению, вовсе не имеется законодательных определений. Стоя на почве догматического изучения права, мы должны поэтому ограничиться лишь обозрением тех мыслей, которые предлагает русская специальная литература. Мы увидим, что разные лица, исходя нередко из совершенно различных точек зрения, приходят к одинаковым, а часто и тождественным заключениям. В большинстве случаев последние представляют исторические обобщения из прошлого русской государственной власти и лишь иногда политико-философские размышления над сущностью Царской власти. В общем, повторяю, между воззрениями большинства лиц чрезвычайно много общего, а основное положение у всех одинаково. Его можно формулировать следующим образом.

Благодаря верховному посредничеству русских Государей из стихийных столкновений великих национальных и социальных элементов, бушевавших на русской равнине, получила не хаос и общая гибель, а великая Всероссийская Империя. Заслуги в этом отношении Великих Князей, Царей и Императоров русских единогласно признаются всеми. Верховные судьи вели Россию через борьбу, споры и столкновения народов, племен, религий, сословий, партий и культур к общим государственным целям, к общему благу. Цитируем учения нескольких лиц, специально изучавших вопрос и устанавливающих это основное положение.

Профессор Романович-Славатинский: «Верховная Самодержавная Власть являлась для России единственной исторической альтернативой, единственным выходом сплотиться в одну нацию, сложиться в цельное единое государство. Элементы дружинно-олигархический и вечевойдемократический оказались несостоятельными привести к этой цели. Великорусское племя, служившее главным этнографическим фактором в создании русского государства, хорошо поняло это своим инстинктом и повело за собой другие племена по правильному историческому пути»*.

______________________

* Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права. Киев, 1886. С. 75.

______________________

Н.И. Черняев: «Если бы у нас не было самодержавия, Россия никогда не сплотилась бы в один политический организм. Не случайно, а в силу разумной необходимости собирателями русских земель сделались самодержавные московские князья. Не стесненные ни капризами народа, ни аристократическими притязаниями бояр, они могли неуклонно следовать раз усвоенной системе и добиваться своих целей из поколения в поколение, пользуясь всеми выгодами своего положения. Это давало им громадные преимущества перед соперниками и врагами»*. «Без самодержавия было бы немыслимо объединение России, а что сталось бы с нами, если бы мы были разъединены и слабы, — нечего объяснять»**.

______________________

* Черняев Н.И. О русском самодержавии. М., 1895. С. 8.
** Черняев Н.И. О русском самодержавии. М., 1895. С. 10.

______________________

Профессор В.Д. Катков: «Страна, созданная властным объединением столь разнородных элементов по культуре, расе, нравственным особенностям, если бы ее оставили без сильной власти и предоставили самой себе, непременно распалась бы на свои составные части, которые взаимной борьбой лишили бы друг друга той возможности саморазвития, которую им дает полновластие русских Монархов. Стоит вспомнить историю или явления, сопутствовавшие ослаблению власти в последнее время, в Средней Азии, в Остзейском крае, в Польше, на Кавказе»*.

______________________

* Катков В.Д. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. Харьков, 1907. С. 19.

______________________

Многие говорят при этом о всенародном и демократическом значении русской Царской власти. Профессор Кавелин: «У нас не может выделиться из народа какой-нибудь привилегированный класс. Поэтому "русский Царь есть всесословный и всенародный Государь"; его значение и сила покоятся на целом народе в полном его составе, а не балансирует между разными враждебными и борющимися элементами, опираясь то на тот, то на другой, а заимствуя свою силу из внутренней разладицы»*.

______________________

* Кавелин К.Д. Собрание сочинений. СПб., 1898. Т. II. С. 937.

______________________

Профессор Романович-Славатинский: «Выработанный всем предшествовавшим историческим развитием русской нации самодержавный принцип, покрывающий собой весь русский народ, заключающий в себе власть над властями, Верховную Власть над всякой подчиненной властью, представляет собой глубоко христианскую, поистине демократическую идею»*.

______________________

* Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права. Киев, 1886. С. 39.

______________________

Не останавливаясь на различиях, которые замечаются между указанными взглядами, на различиях, которые, с нашей точки зрения, собственно интереса не представляют, констатируем, что все они видят в Царской Власти начало нейтральное, третье, примиряющее различные элементы русской государственной и народной жизни на почве общего блага, во имя интересов высшего порядка, т.е. именно Верховного Судью. Значение Монарха именно как Верховного Судьи превосходно сформулировано у г-на Тихомирова.

«Монарх, по выражению г-на Тихомирова, — есть наиболее справедливый третейский судья социальных столкновений»*. «Все сложности, борьба социальных элементов, племен, идей, появившаяся в современной России, не только не упраздняют самодержавия, а напротив — требуют его.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 17.

______________________

Чем сложнее внутренние отношения и споры в Империи, среди ее семидесяти племен, множества вер и неверия, борьбы экономических, классовых и всяких прочих интересов — тем необходимее выдвигается единоличная власть, которая подходит к решению этих споров с точки зрения этической. По самой природе социального мира лишь этическое начало может быть признано одинаково всеми как высшее. Люди не уступают своего интереса чужому, но принуждены умолкать перед требованием этического начала»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. III. С. 224.

______________________

«В человеческом обществе есть несколько элементов силы, влияния на окружающее. Вся жизненность управления зависит от умения пользоваться внутренней связью, которая на тысячу пунктов существует между государством и территориальными, классовыми, сословными, родовыми и т.д. союзами, создаваемыми общественной жизнью. Тут существует множество центров влияния, основанных на различных способах иметь власть, а потому в многоразличных проявлениях постоянно живут все принципы власти. Они не исчезают никогда и нигде, как не исчезают различного рода организации, возникающие на их основе, и для жизни социальной все в своем роде необходимы. Но когда возникает государство — это означает, что возникает идея некоторой Верховной Власти, не для уничтожения частных сил, но для их регулирования, примирения и вообще соглашения. Без такой владычествующей силы частные силы, по самой противоположности своей идеи, обречены на борьбу. Смысл Верховной Власти состоит в общем обязательном примирении»*. «Монархия, по независимости своей, непричастна духу партий. Монарх стоит вне частных интересов; для него все классы, сословия, партии совершенно одинаковы. Он в отношении народа есть не личность, а идея»**.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. I. С. 48.
** Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. М., 1894. Ч. III. С. 127.

______________________

Можно произвести и дальнейшее расчленение вопроса. Роль Верховного Судии приписывается Монарху, с одной стороны, в социальных, собственно, с другой — в между племенных отношениях Всероссийской Империи. Относительно первых мы имеем следующие мнения, касающиеся, впрочем, иногда вторых.

Профессор Котляревский: «Монархический принцип в юриспруденции, несомненно, родствен идее социальной монархии — идее, которая нашла в Германии более, чем где-нибудь, благоприятную почву. Монарх стоит над общественными классами, как он стоит над государственными властями, над их борьбой, защищая слабого против сильного и воплощая начало социальной справедливости»*.

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 180-181.

______________________

М.Н. Катков: «С высоты царского трона открывается стомиллионное царство. Благо этих ста миллионов и есть тот идеал и вместе тот компас, которым определяется и управляется истинный Царский путь. В прежние века имели в виду интересы отдельных сословий. Но это не Царский путь. Трон затем возвышен, чтобы пред ним уравнивалось различие сословий, цехов, разрядов и классов. Бароны и простолюдины, богатые и бедные при всем различии между собою равны пред Царем. Единая власть и никакой иной власти в стране, и стомиллионный, только ей покорный народ, вот истинное царство»*.

______________________

* Катков М.Н. О самодержавии и конституции. М., 1905. С. 32.

______________________

П.Н. Семенов: «Наша Самодержавная Власть есть единственная неподкупная власть в мире, стоящая вне всякого зла, пристрастия и партий»*.

______________________

* Семенов П.Н. Самодержавие как государственный строй. СПб., 1906. С. 12.

______________________

В.Д. Катков: «Для великих подвигов нужна и великая власть. А подвиг управления Российской Империей, при разнородности ее состава и при отсутствии внутренней дисциплины, как в народных массах, так и в так называемом образованном обществе, действительно велик»*. «Где сталкивалось и сталкивается так много партикулярных интересов, как в России, с обилием разнородных элементов, входящих в ее состав, там нужно особое учреждение, обязанное стоять на страже общих и высших интересов страны и поддерживать то, что слишком серьезно или слишком редко и трудно для оценки толпы, слишком аристократично для понимания масс. Этим учреждением при историческом росте России и было самодержавие.

______________________

* Катков В.Д. О русском самодержавии. Харьков, 1906. С. 17.

______________________

Все лучшее в человеческой жизни есть продукт аристократии духа. Все великое связано с великими именами отдельных людей и не создавалось толпой. Основу нашей цивилизации положили маленькие греческие аристократии, которые задавлены были бы числом, если бы они не поставлены были выше окружавших их масс. Борющиеся интересы отдельных групп, племен и рас поглотили бы собой интересы всей России, если бы история ее не выработала из недр ее особого института, обязанного хранить "душу нации" и быть объединяющим ее знаменем»*.

______________________

* Катков В.Д. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. С. 22 — 23.

______________________

У ряда лиц отмечается, с другой стороны, примиряющая роль русского Монарха специально в междуплеменных отношениях. У г-на Захарова читаем: «Власть, стоящая выше каких бы то ни было классовых, сословных и фанатично религиозных интересов, власть, руководимая в своих движениях целесообразностью и моральным чувством, не может не существовать в разноплеменном государстве, как охранительница целости политического общества»*.

______________________

* Захаров Н.А. Система русской государственной власти. Новочеркасск, 1912. С. 143.

______________________

При этом указывают на необходимость самодержавной монархии для скрепления единства Империи и на значение ее для поддержания справедливости в отношениях между разными народами. Так, епископ Митрофан говорит: «Будет ли она единой, нераздельной Россией, если бьх Царская Власть в ней умалилась, если бы не стало того связующего центра, который представляет для всех племен крепкая Самодержавная Царская Власть, не раздробилось ли бы тогда наше царство на части, не постигло ли бы велие крушение нашего государства, если мы будем основывать его на сыпучем песке текучих человеческих мнений, заимствованных нами от Запада, а не будем строить наше здание на родном историческом основании?»*

______________________

* Епископ Митрофан. Государственная Дума, заседание 13 ноября 1907 г. Отчет. С. 183.

______________________

Весьма подробно освещает этот вопрос и г-н Черняев. Приведу главные положения его: «Стоит бросить хотя беглый взгляд на карту России, чтобы понять неизбежность самодержавия для целости Империи»*. «Особенности наших окраин также являются важными причинами, побуждающими Россию благословлять свою судьбу, даровавшую ей самодержавную форму правления. Коренное, чисто русское население составляет у нас громадное большинство; зато наши западные окраины находятся в руках племен, чуждых нам и по культурной закваске, и по историческому прошлому. Только сильная центральная власть может сдерживать их сепаратистские стремления и заставлять их служить государственным и национальным целям России. И не за одними западными окраинами приходится зорко следить России»**. «Кто дорожит национальностью русского государства, тот должен дорожить и русским самодержавием. Ему одному обязан русский народ тем, что наши инородцы не сплотились в одно целое и не хозяйничают в России как в своем собственном государстве»***. С другой стороны, «будучи хранительницей неотъемлемых прав русского народа, трудами и гением которого создана Российская Империя, Царская власть является, вместе с тем, и защитницей всех справедливых требований и неотъемлемых прав наших инородцев»****.

______________________

* Черняев Н.И. О русском самодержавии. М., 1895. С. 3.
** Черняев Н.И. О русском самодержавии. М., 1895. С. 7.
*** Черняев Н.И. Необходимость самодержавия для России. Харьков, 1901. С. 22.
**** Черняев Н.И. Необходимость самодержавия для России. Харьков, 1901. С. 23.

______________________

Профессор В.Д. Катков затрагивает и другие стороны: «Чем разнообразнее в национальном отношении состав населения, тем сильнее должна быть центральная власть, обязанная сдерживать вместе этот конгломерат. Россия же имеет на 140 миллионов населения 50 миллионов нерусских элементов, а среди этих последних и такие части, которые всегда и везде оказывались наихудшими в государственном отношении. Чем меньше внутренней связи между составными частями населения, тем менее в состоянии они управлять сами собой, тем нужнее для них внешняя, отрешенная от них власть.

В отрешенности, абсолютизме этой власти лежит для них гарантия беспристрастия. Такими абсолютными властелинами были, например, римские императоры — образец последующих самодержцев. Быть равным для всех может только тот, кто ни с кем особенно не связан, кто одинаково близок и одинаково далек для каждого — кто стоит вне, абсолютен. Эти элементы абсолютного можно найти у каждого автократа, хотя не в одинаковой мере: у средневековых королей Европы, у турецких султанов, у духовных самодержцев — пап. Элементы абсолютного в каждой императорской власти — неизбежны и необходимы. Чтобы быть выразителем воли различных групп населения, нужно, в частности, не выражать вполне ни одной из них, т.е. иметь собственную свою волю: быть абсолютным.

Абсолютизм русской Верховной Власти, выросший на национальной почве, не похож на абсолютизм западных властителей, выросший на почве классовой розни и феодального строя. Но он есть, отрицать его нельзя!.. И он выгоден нерусским элементам русского государства, так как коренное население вынуждено при нем терпеть в своей среде такие элементы, которых оно никогда не потерпело бы, если бы Верховная Власть была чисто национальной, связанной только с одним русским элементом государства, а не отрешенною от всех отдельных национальностей России»*.

______________________

* Катков В.Д. О русском самодержавии. Харьков, 1906. С. 13-16.

______________________

Примиряющую роль русской Верховной Власти для междуплеменных отношений особенно подчеркивал также К.П. Победоносцев: «Мы видим теперь, что каждым отдельным племенем, принадлежащим к составу разноплеменного государства, овладевает страстное чувство нетерпимости к государственному учреждению, соединяющему его в общий строй с другими племенами, и желание иметь свое самостоятельное управление, со своей, нередко мнимой, культурой. И это происходит не с теми только племенами, которые имели свою историю и, в прошедшем своем, отдельную политическую жизнь и культуру, но и с теми, которые никогда не жили особой политической жизнью. Монархия неограниченная успевала устранять или примирять все подобные требования и порывы — и не одной только силой, но и уравнением прав и отношений под одной властью. Но демократия не может с ними справиться, и инстинкты национализма служат для нее разъедающим элементом: каждое племя со своей местности высылает представителей — не государственной и народной идеи, но представителей племенных инстинктов, племенного раздражения, племенной ненависти — и к господствующему племени, и к другим племенам, и к связующему все части государства учреждению»*... Глубокие мысли, которые вскрывают одну из тяжелых язв современных государств, грозящую, при известных условиях, прямой гибелью разноплеменным государствам. Так или иначе, у всех цитированных авторов мы видим Верховную Власть как нейтральное, отрешенное, третье начало, как Верховного Судию.

______________________

* Победоносцев К.П. Московский сборник. М., 1896. С. 46.

______________________

Цитируем еще А.А. Башмакова, который оттеняет значение Царской Власти для объединения славянства вообще. Сначала он останавливается на значении монархического принципа в объединении русского народа: «Помимо того, что можно было бы назвать мировой стороной в спорном отношении народовластия и монархизма, есть еще такая сторона, которая прямо вытекает из того, как сложилась русская территория, какие силы вели борьбу за Империю, какие цели ставились впереди при главнейших исторических действиях в прошлом и в какой мере русская история повиновалась как бы фатальным и значительным силам тяготения, существовавшим вне самой России; я разумею темное и неразгаданное доселе значение совместного роста и кристаллизации всего славянства, ибо есть, несомненно, такие исторические силы, которые существуют вне каждого племени в отдельности, но которые ведут целое к каким-то будущим и единым судьбам. Тут четыре фактора, смысл коих должен быть выяснен для того, чтобы мы могли понять значение народовластия и монархизма именно на русской почве:

а) Образование русской территории из разных областей, из коих многие суть или поглощенные нации, или обломки национальных организаций, — вот факт, который надо всегда иметь в виду при определении принципов русской политики»*. «Народовластие было способно развить национальную стихию лишь в более отдаленные эпохи, до наступления пестроты нашего населения». «Если бы... задумали применить, из теоретической слепоты, которая, к счастью, была чужда нашим московским предкам, отвлеченное начало народовластия к решению судеб нашего государства в те эпохи, когда умножилась его национальная пестрота, то получилась бы изумительная картина»**. «Карта Русской Империи не была бы похожа на нынешнюю, если бы принцип народовластия положен был на веса в решительные моменты русской истории, со времени Грозного до наших дней»***.

______________________

* Башмаков А.А. Народовластие и Государева Воля. СПб., 1908 С. 36-37.
** Башмаков А.А. Народовластие и Государева Воля. СПб., 1908. С. 39-40.
*** Башмаков А.А. Народовластие и Государева Воля. СПб., 1908. С. 40.

______________________

«б) В связи со значением разнородности наших территориальных элементов — представляется рассмотрение внутренней группировки сил, которые вели борьбу за Империю и против нее»*. «Влиятельные круги на вершинах русского общества, по непониманию ими истории и даже, скажу больше, по хроническому затемнению в рядах петербургских правящих слоев того сильного исторического чувства, которое было еще живо в московском государстве, выдали не только страну, но и самих себя той осаждающей коалиции антиимперских, нерусских сил, которые прежде всего надлежало подавить и обуздать, даже организуя народное представительство»**.

______________________

* Башмаков А.А. Народовластие и Государева Воля. СПб., 1908. С. 40.
** Башмаков А.А. Народовластие и Государева Воля. СПб., 1908. С. 42.

______________________

«в) Изучая ход нашей истории в наиболее драматические моменты ее развития, мы видим, что появляется в некоторых пунктах совершенно специальное осложнение целей, которыми задавались наши правители и Государи, отчасти сами сознавая оные, а отчасти по непременному ходу событий. Когда эти цели были ложны, они сами по себе впоследствии следов в истории не оставляли или же оставляли раны, которые медленно потом залечивались». «Напротив, есть другие, действия которых, по значению преследуемой цели, были не только неизбежны, но раз осуществленные, должны были оставить глубокий след на целые поколения; так что игнорирование этих данных истории в задачах нашей практической политики было бы гибельно, а вопрос о правильном отношении к этим моментам нельзя ставить в зависимость от необдуманного голосования случайным подбором народного представительства»*. К этим осложнениям автор относит польский вопрос.

______________________

* Башмаков А.А. Народовластие и Государева Воля. СПб., 1908. С. 43.

______________________

Наконец, под буквой г он рассматривает «осуществление через формы нашей истории не одной только русской судьбы, но и судьбы всего славянского мира»*. На последней стороне этого учения мы уже останавливались выше. Оно, несомненно, примыкает к ранее изложенным.

______________________

* Башмаков А.А. Народовластие и Государева Воля. СПб., 1908. С. 47.

______________________

Таковы нередко глубокие, нередко блещущие воодушевлением мысли, которые мы встречаем в русской литературе о Монархе как о Верховном Судии социальных и международных отношений Всероссийской Империи. К сожалению, мы должны ограничиться приведенным отрывочным изложением их, так как анализ их завел бы нас слишком в сторону от нашего чисто догматического изучения вопроса. Надеемся, однако, что читатель не посетует на это наше отступление от общего характера изложения темы. В приведенных мнениях имеется не один пункт для размышления над судьбами русской государственной власти. Во всяком случае, по нашему крайнему мнению, выражение Основных Законов: «Судия Царству Всероссийскому», действительно, главным образом относится к роли Царской Власти в социальных и национальных стремлениях населения Империи.

Итак, прежде всего русский Монарх есть Верховный Судия в судьбах государства, в столкновениях и спорах, которые могут иметь место во внутренней и внешней жизни страны. Но Государь Император не только Верховный Судия, но и Глава Государства. Наши Основные Законы называют Государя Императора или именно Главой, например, «Глава Императорского Дома»*, «Глава Церкви»**, или употребляет другие равнозначащие выражения, например, «Верховный Руководитель всех внешних сношений Российского Государства»***, «Державный Вождь российской армии и флота»****.

______________________

* Основные Законы. Ст. 21.
** Основные Законы. Ст. 64.
*** Основные Законы. Ст. 12.
**** Основные Законы. Ст. 14.

______________________

Смысл всех этих выражений один и тот же. Они приписывают Государю Императору верховное строительство жизни русского народа и государства. Эта та власть, которая устанавливает основные цели русской государственной жизни, организует силы ее, приводит в движение русский государственный организм, творит и реформирует наш государственный строй, конечно, все это, поскольку дело идет о деятельности, доступной нормам права, и о праве на подобную деятельность. В руках Всероссийского Императора сосредоточена такая великая духовная, экономическая и физическая сила, которая именно необходима для подобной исторической и национальной работы.

Было бы странно считать, что Монарх играет лишь роль третьего, или нейтрального, элемента, лишь роль Верховного Судьи. «Созидающая сила власти, — говорит А.А. Башмаков, — не может быть отождествлена с одним только равновесием борющихся сил, как будто отвечающих на толчок, будящий эти силы извне. Государственная власть есть сама сила, вносящая в среду нечто более, нежели каждый обыватель и сумма обывателей вместе взятых. Если бы этого не было, то не было бы никакой надобности делать серьезные затраты на государственный механизм и терпеть тяжесть его прикосновения. В том-то и дело, что государство содержит в себе сумму той энергии или тех интересов, которые присущи всей сумме граждан, плюс нечто. Все разновидности учения народовластия как необходимого элемента государственности вращаются вокруг этой капитальной, непростительной ошибки: в них отрицается именно этот плюс, который составляет главный отличительный признак государственной идеи»*. В этом отношении народный язык называет Государя Императора Верховным Хозяином государства.

______________________

* Башмаков А.А. Народовластие и Государева Воля. СПб., 1908. С. 34-35.

______________________

Профессор В.Д. Катков: «Живое и могущественное в народных массах монархическое начало, не потерявшее ни обаяния, ни священного характера, понимается так, как оно и должно пониматься сообразно первоначальному, не извращенному позднейшими приспособлениями к республиканским вкусам смыслу: не зная ни происхождения этого термина, ни его истории, ни даже самого слова «Монарх», народ видит в своих Царях Верховных Распорядителей государства, свобода которых ограничена только благом народа, совестью и ответственностью пред Богом. Это — Хозяин страны, который перестал бы быть Хозяином, если бы управление страной не зависело от Его воли. Ничьи интересы не связаны так неразрывно с интересами всего народа, никто так не доступен подкупам, никто не имеет больше средств знать то, что нужно для управления государством, как Государь»*. Государю Императору, как Главе России, принадлежит ряд верховных функций, которые регламентированы так или иначе в нашем государственном праве.

______________________

* Катков В.Д. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. Харьков, 1907. С. 6-7.

______________________

Монарху принадлежит право установления основных задач государственного управления России. По выражению профессора К.Д. Кавелина: «Русский Царь есть верховный руководитель важнейших государственных и народных дел, кормчий великого русского корабля в океане всемирной истории»*. В том числе на Государе Императоре лежит верховная забота о безопасности и целостности государства.

______________________

* Кавелин К.Д. Собрание сочинений. СПб., 1898. Т. II. С. 939.

______________________

Очень картинно говорит об этом также В.В. Розанов: «Мне кажется необходимым совершенно отделить цели от средств: бросив все средства бюрократии, а цели сосредоточив в свободном, неизмеримо вознесенном лице Монарха. Этот последний есть страж горизонтов, так сказать — мировой компас корабля-истории. А бюрократия около него — кочегары, плотники, механики, матросы. Они даже и не заглядывают "на мостик"; а он никогда не спускается "с мостика". Теперь все смешано: его зовут вниз, "в машину"; и совлеченный туда, он вовсе опускает из виду, опять от усталости и недостатка времени, ход и направление корабля. В силу этого смешения функций корабль (история) никак не идет или идет "Бог знает куда"»*.

______________________

* Розанов В.В. О подразумеваемом смысле нашей монархии. СПб., 1912. С. 82.

______________________

«Царь — именно страж горизонтов; хранитель целей, к которым идет человек на земле; оберегатель закона в его принципе, чистоты атмосферы, которой мы дышим, голубого неба, на которое смотрим и оно смотрит на нас и цветит каждое лицо собою. Он есть распорядитель соотношения всех вещей, но не созидатель, не рабочий, который трудится над какой-нибудь, к ущербу для других или без ущерба, но всегда — без ведения их общего соотношения. Мы сказали, что Он — вне бюрократии; вне деталей управления, не сливается разумением и желанием ни с которою из них. По отношению к ним всем Он лишь оцениватель, отметающий одно, ускоряющий другое, указующий на цель — третье. Он — впереди управления, разыскивающий пути для него, но оставляющий в этом разысканном пути осматриваться, избирать, где и как поставить ногу, самим идущим. По этому положению своему Он — мы сказали — и стоит в народе своем, "земле", стране, для которых светит небо, охраняется чистота атмосферы, блюдется закон. И стоя среди них, имея угол зрения на все вещи тот же, какой существует для земли, Он с ней не может встретиться, столкнуться»*.

______________________

* Розанов В.В. О подразумеваемом смысле нашей монархии. СПб., 1912. С. 76-77.

______________________

В этом отношении Монарх ничем не связан. Его деятельность носит верховный характер. Он подчиняется только велениям самой жизни. «Истинное содержание монархической деятельности есть охранение принципов жизни»*. «Наш Царь живет: он живет жизнью, абсолютно не связанной ни перед кем на земле, но только в совести своей — перед Богом; и вид, образ, красота Его жизни есть закон для жизни людей. Он соизволяет и не соизволяет — на принципы жизни; Он блюдет, чтобы эти принципы соблюдались; страна в несвязанном голосе своем открывает Ему истину об этом применении. Для всякого человека это было бы высшее на земле; это — прекраснейшее, чем мощь на какое-нибудь дело, победу, завоевание, детальное законодательство; истинно священное. И вместе — это совершенно соответствует тому происхождению Царской власти и темному разумению ее смысла народом, на который мы указали: ибо для чего же было бы следы всякого великого события в истории отлагать на Главу одного, как не с ожиданием, что здесь, на этой Главе, они когда-нибудь отразятся некоторым драгоценным, для всех нужным, никем в индивидуальности не обладаемым смыслом»**.

______________________

* Розанов В.В. О подразумеваемом смысле нашей монархии. СПб., 1912. С. 83.
** Розанов В.В. О подразумеваемом смысле нашей монархии. СПб.. 1912. С. 82.

______________________

Эти редкие по красоте и силе строки правильно выражают самую сущность постановлений нашего права по вопросу о власти Государя Императора. В поэтической форме г-н Розанов передает, собственно, то, что столь же определенно, хотя и очень прозаически, определяет наше законодательство. Относительно того, что верховное управление указывает цели государственной деятельности и пути к их достижению и что оно во всем этом вполне свободно, отличаясь в обоих отношениях от управления подчиненного, говорилось уже выше.

Верховная Власть организует русскую государственную жизнь, давая простор для развития ее различных элементов, и направляет их на общее благо. Она создает органы государственного управления и регламентирует их деятельность. «Монархическое начало является у нас, — по мнению К.Н. Леонтьева, даже, — единственным организующим началом». Государь Император в этом смысле был наименован в адресе III Государственной Думы «Верховным Вождем Российским». Очень хорошо говорит об организационной деятельности власти Л.А. Тихомиров:

«Полезная работа Верховной Власти состоит поэтому не в личном управлении, а в том, чтобы привлечь на управительную работу все силы, какие имеются для этого в государстве, достодолжно скомбинировать их и следить за общим ходом пущенной таким образом государственной машины»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 163.

______________________

«Монархия, будучи выразительницей нравственного идеала, а не какой-либо социальной силы, во-первых, наиболее нуждается в поддержке со стороны социальных сил, а потому легко дает им место в управлении. Во-вторых, монархия не имеет основания бояться аристократии или демократии, пока является действительно выразительницей нравственного идеала нации, ибо в этом отношении ни аристократия, ни демократия не способны ее заменить. Если монархии в истории нередко приходилось обуздывать узурпаторские стремления аристократии или демоса, то совершенно упразднять власть аристократии или демократии, то есть стать на чисто бюрократическую почву, — это есть не норма, а только болезнь монархии, ее абсолютизация»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 19.

______________________

Вряд ли есть основание еще напоминать, что организационная власть в силу статьи 11 Основных Законов определенно предоставлена Государю Императору. Она распространяется на все государственные установления, известные русскому праву, а в том числе и на Государственную Думу и Государственный Совет. Она является, в известных отношениях, элементом учредительной власти, принадлежащей русскому Монарху. В силу той же общей статьи, а также ряда специальных статей Государю Императору принадлежат и другие верховные функции.

Так, оставаясь в области тех же вопросов, следует отметить, что Государю Императору принадлежит двигающая и направляющая власть. Он приводит в движение всю государственную организацию и поддерживает ее в действии. Бездействие Монарха остановило бы весь государственный механизм. Государь Император по собственному свободному выбору назначает министров и других высших должностных лиц. Созыв и роспуск палат предоставлен Его усмотрению. Своими повелениями Он регламентирует деятельность правительственных учреждений. Он приводит в движение все государство в те моменты, когда приходится решать мечом судьбы страны, и т.д. «Направляющая задача Верховной Власти в отношении управительном, ее "Царственная" роль, состоит именно в том, чтобы, заняв надлежащее для этого место среди правительственных учреждений, направлять их все по пути власти сильной, разумной и закономерной»*. Таким образом, поддерживается непрерывная и преемственная деятельность всей государственной организации, обеспечиваются планомерность и согласованность государственного управления.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 231.

______________________

Г-н Захаров: «У нас, при нераздельном единении всех властей в лице Монарха, возможно более планомерное, постоянное и спокойное действие государственного механизма, основанное на общем согласии принятых решений на силе народного мнения»*.

______________________

* Захаров Н.А. Система русской государственной власти. Новочеркасск, 1912. С. 129.

______________________

Г-н Захаров также отмечает проявления власти самодержавной, состоящие в приведении «в движение государственного механизма, согласно постановлениям Основных Законов: назначение и увольнение министров и иных должностных лиц (статья 17 Основных Законов), созыв Государственного Совета и Государственной Думы, продолжительность их заседаний и сроки перерыва и роспуска (статьи 99 и 105), назначение членов Государственного Совета, замена членов Совета по выборам до истечения срока их полномочий (статья 104 Основных Законов). Сюда следует отнести и пожалование Государем знаков отличий, а также прав состояний (статья 19 Основных Законов), которые по нашему законодательству соединены с известными преимуществами, а косвенно и с политическими правами».

В современной научной литературе делаются, впрочем, попытки, так сказать, обесценить этот род полномочий Монарха. Среди русских исследователей выразителем их явился профессор А.С. Алексеев. Вот его основное положение: «Все акты, в которых, по учению господствующей доктрины, проявляется высшая власть, двигающая и направляющая государство — санкция закона, объявление войны, назначение должностных лиц, созыв и роспуск палат, — не суть самостоятельные действия единоличного органа — монарха, а суть акты сложного учреждения — правительства, образованного из двух факторов — монарха и министерства»*. По поводу этого можно сказать лишь, что по русскому праву акты Монарха отнюдь не являются актами сложного учреждения, а проявлениями единоличной воли Государя Императора. Министры лишь органы Монарха.

______________________

* Алексеев А.С. К вопросу о юридической природе власти монарха в конституционном государстве. М., 1910. С. 83 — 84.

______________________

Верховная Власть является, далее, главной творческой силой государства.

Некоторые полагают даже, что монархическое начало — единственное творческое начало истории. У профессора В.Д. Каткова читаем: «Монархическое начало есть действительное творческое начало государства и цивилизации. Республиканские формы государственной жизни представляют собой нечто несамостоятельное, производное, растущее из элементов, вырабатываемых началом единодержавия. Только под господством монархического начала, как под знаменем единства, вырастают те дисциплина и сила сцепления, которые необходимы для республики и которые одни могут из кучи песчинок, не связанных элементов — особей и мелких групп — создать стройное здание государства»*.

______________________

* Катков В.Д. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. Харьков, 1907. С. 20.

______________________

Во всяком случае, в нашей истории Верховная Власть всегда была источником преобразований государственной жизни. «Нет, — пишет профессор Чичерин, — образа правления, более пригодного к совершению крупных преобразований», как монархия. И это именно доказывает русская история. «Самодержавие, — говорил однажды В.М. Пуришкевич, — сплотило нас, неоднократно спасало нас от гибели. Обновляло силой своей воли в различные моменты русской истории условия жизни всего народа и отдельных его сословий, и, верьте мне, прихотью единиц уничтожено быть не может»*.

______________________

* Пуришкевич В.М. Государственная Дума, заседание 13 ноября 1907 г. Отчет. С, 157.

______________________

Подобные же мысли находим у г-на Захарова: «Абсолютная западная монархия есть монархия эгоизма, классовых интересов и их защитница. Монархия в той форме, как она вылилась в России, по своей идее, есть монархия альтруизма без различия интересов классов и сословий». «Это соединение, с одной стороны, руководительства социальными реформами, а с другой — уверенности в удовлетворении справедливых народных нужд и желаний, создало представление единения Царя с народом»*. «Политика эгоизма, личной выгоды, политика, подобная политике Стюартов и других абсолютных государей, обогащения двора не была целью русских Монархов. В продолжение многого ряда лет мы видим реформы, которые идут от Верховной Власти, сознавшей их потребность и необходимость». Пример — великая крестьянекая реформа. «Освобождение крестьян совершено было именно "вневедомственным" порядком, на началах истинно самодержавно-национальных»**. Другой — преобразования благополучно царствующего Государя Императора Николая II.

______________________

* Захаров Н.А. Система русской государственной власти Новочеркасск. 1912. С. 55-56.
** Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. III. С. 169.

______________________

Верховенство, принадлежащее Государю Императору, означает однако не только то, что Он — Верховный Судия и Глава Государства. Он является также Повелителем Российской Империи. По верному замечанию профессора Алексеева, «верховной власти одной принадлежит право повелевать и принуждать»*. В другом месте он говорит еще так: «Монархический принцип, последовательно проведенный, ведет... к признанию монарха верховным владыкой, который господствует над государством, возвышается над законом и ставит себя над правовым порядком: монарх — творец этого порядка и его полновластный распорядитель»**.

______________________

* Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1892. С. 119.
** Алексеев А.С. К вопросу о юридической природе власти монарха в конституционном государстве. М., 1910. С. 38.

______________________

Одно из редких по силе выражений Царского imperium'a представляют знаменитые слова манифеста 9 июля 1906 года: «Да будет же ведомо, что Мы не допустим никакого своеволия или беззакония и всею силой государственной мощи приведем ослушников закона к подчинению Нашей Царской воле».

Идея Государя Повелителя выражалась всегда в тех исторических названиях, которые последовательно носили русские Монархи: Князь, Царь, Император. Все они означают собственно Повелитель. Так именно они и толкуются исследователями истории русского государственного права. Цитируем снова лицо, которое специально изучало организацию русской Верховной Власти в прошлом, именно профессора Романовича-Славатинского:

«Со словом "Царь" связывалась идея международного господства и полной независимости от подданных»*. «Со словом "Царь" была связана идея неограниченной и самодержавной власти. Понятно, почему к титулу Царя скоро присоединилось слово "самодержец" — перевод греческого аутократ. Уже в земском удельно-вечевом периоде мы встречаем употребление подобных выражений»**. «С империей связывалась идея мирового господства, международной гегемонии. Империя была не однородным, но многоплеменным, как бы космополитическим, государством»***.

______________________

* Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права. Киев, 1886. С. 140.
** Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права. Киев, 1886. С. 140-141.
*** Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права. Киев, 1886. С. 142.

______________________

То же самое или почти то же самое свидетельствуют, впрочем, и другие русские государствоведы, например, профессор Куплеваский. В титуле «обозначается характер власти: Князь, Царь, Император. Московские государи носили сначала первое название, которое вообще обозначало верховного племенного начальника, затем второе, которое обозначало претензии на господство над всем христианским миром, наконец, со времени Ништадтского мира (1721 г.) третье, которое в Западной Европе вначале обозначало то же, что и второе название — Царя, но в России с самого начала его употребления ничего больше не означало, кроме указания на равенство Государя с другими высшими коронованными особами Западной Европы, носящими тот же титул»*.

______________________

* Куплеваский Н.О. Русское государственное право. Харьков, 1902. Т. I. С. 123.

______________________

Идею господства выражают, кроме титула Его Императорского Величества, также государственный герб, скипетр, держава, корона и другие Царские регалии. Профессор В.В. Сокольский следующим образом описывает значение insignia imperii: «корона — символ величия, скипетр — символ справедливости, мудрости и милости (virga virtutis atque veritatis), держава, или державное яблоко, — символ владычества над землей, престол, или трон, — символ власти, возвышающейся над всеми другими властями на земле и зависящей только от Бога, и порфира — древнее царское одеяние»*.

______________________

* Сокольский В.В. Русское государственное право. Одесса, 1890. С. 109.

______________________

Перечисление оснований Царского imperium'a содержат титулы Русского Императора. Из них полный именует русского Монарха в разных соединениях Императором, Царем, Великим Князем, Князем, Государем, Повелителем и Обладателем, с указанием на те русские области, к которым данное наименование относится. Наконец, Основные Законы указывают на религиозное освящение власти Государя Императора.

В статье 4 Основных Законов провозглашается, что «повиноваться власти Государя Императора не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает». Статья 4 в этой ее части вполне соответствует статье 1 Основных Законов, гласившей: «Повиноваться верховной Его власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает». Различия, таким образом, чисто редакционные. Язык статьи 4 более современен.

В этих словах статьи 4 выражено предписание, общее всем исповедуемым в России религиям, и прежде всего, конечно, народной религии русских — восточному православию. Отцы и Святители Православной Церкви не раз в торжественной форме выражали святость Царской власти и обязанность повиноваться ей: «Церковь поучает русский народ повиноваться Верховной Самодержавной Власти не из-за страха перед нею, но из-за совести. Повиновение — это нравственный долг русского гражданина, закрепляемый его верноподданнической присягой»*.

______________________

* Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права. Киев, 1886. С. 79.

______________________

В велениях Государя Императора русский народ привык чтить волю Бога. Государей, по выражению волоцкого монаха Иосифа Санина, «Бог в себе место посади на престоле своем». Повиновение Государю Императору считается религиозной заповедью. Представление об Императорской власти как о власти Повелителя вполне отвечает тому учению о верховной монархической власти, которое дает нам русская наука.

Монархической властью, говорит профессор Чичерин, «обеспечивается единство власти», «из единства власти проистекает... ее сила». «С единством власти связана и ее прочность». «Монархия есть образ правления, наилучше приспособленный к сохранению в обществе внешнего порядка»*.

______________________

* Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. М., 1894. Ч. III. С. 126-128.

______________________

По словам Н.И. Черняева, «нигде не может Верховная Власть быть такой сильной, твердой и устойчивой, как в неограниченной монархии, и ни одна форма правления поэтому не может быть более подходящей, чем она, для скрепления в одно целое громадных политических организмов, для водворения в стране расшатанного порядка, для проведения крупных реформ, для поддержания справедливых требований меньшинства и для военных предприятий»*.

______________________

* Черняев Н.И. О русском самодержавии. М., 1895. С. 26.

______________________

В чем же выражается идея Царского владычества в наших законах? В том, во-первых, что все проявления государственной власти внешним, видимым образом концентрируются в руках Государя Императора. Вся государственная власть отправляется или непосредственно Государем Императором, или от Его имени; в том числе и судебные приговоры постановляются от имени Его Императорского Величества.

В том, во-вторых, что Государь Император имеет полномочие участвовать во всех проявлениях государственной власти. Государь Император и законодательствует, и судит, и развивает административную деятельность. Если бесконечное множество дел администрации и суда получают окончательное решение вне непосредственного воздействия Императорской Власти, то нет ни одного, в которое Высочайшая Власть была бы лишена возможности, в той или другой форме, при тех или других обстоятельствах, вступить. Что же касается важнейших административных, а в некоторых случаях и судебных дел, то они проходят и при непосредственном участии Монарха.

В том, наконец, что государственная власть вся, в полном объеме принадлежит именно Государю Императору. Сверху донизу государственной организации проводится воля Монарха, противной Ему воли нигде не проявляется и отдельные служебные и неслужебные воли действуют в подчинении Императорской и примыкают к ней; единятся с ней. В соответствии с внешними проявлениями государственного строя государственная лестница властей имеет в Монархе свою вершину, своего Главу. Именно в этом роде изображаются русские государственные отношения различными исследователями. Монарх есть верховный Властитель.

Итак, во-первых, государственная власть концентрируется, или сосредотачивается, в руках Государя Императора. «Права Монарха, — говорит профессор Коркунов, — как субъекта государственного отношения, определяются тем, что Он есть Глава государства. В Его руках видимым образом сосредоточиваются все различные элементы государственной власти»*.

______________________

* Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. I. С. 592.

______________________

По формуле В.В. Ивановского, повторяемой в учебнике по лекциям И.А. Ивановского, в особе Монарха «сосредоточивается центр тяжести государственной власти»*. По мнению же профессора Шалланда, Монарх сосредоточивает в себе все элементы государственной власти, является «центральным фокусом всей государственной деятельности»**.

______________________

* Ивановский В.В. Учебник государственного права. Казань, 1908. С. 328. — И.А. Ивановский. Учебник государственного права. СПб., 1912. С. 164.
** Шалланд Л.А. Русское государственное право. Юрьев, 1908. С. 77.

______________________

Некоторые, впрочем, говорят лишь, что Монарх объединяет в своих руках все нити администрации.

Во-вторых, Государю Императору принадлежит право участвовать в распоряжении всеми проявлениями государственной власти. Эту сторону отмечает, положим, также профессор Коркунов. По его мнению, Монарх «имеет право участвовать в распоряжении всеми проявлениями государственной власти. В этом смысле можно сказать, что в Империи ни один акт государственной власти не совершается помимо или против воли Монарха»*. «Будет ли Монарх абсолютным или ограниченным Властителем, Он все-таки имеет право участвовать так или иначе во всех проявлениях государственной власти, что и придает Ему значение Главы и сосредоточия всей государственной деятельности»**.

______________________

* Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. I. С. 692.
** Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. I. С. 692.

______________________

Наконец, та власть, которую Государь Император объединяет в своем лице и во всех проявлениях которой имеет право участвовать, принадлежит именно Ему, это Царская, или Императорская, власть: Государю Императору принадлежит вся полнота власти. У г-на Захарова читаем: «Вся полнота государственной власти нераздельно принадлежит Государю Императору, под общим главенством которого и действуют, не сливаясь, отдельные независимые друг от друга власти*.

______________________

* Захаров Н.А. Система русской государственной власти. Новочеркасск, 1912. С. 209-210.

______________________

Но, в общем, современные государствоведы хранят молчание по этому вопросу или дают ему неправильное решение.

В то же время начало полноты Императорской Власти определенно выставляли исследователи дореформенного строя, например, профессор Градовский: «Во всяком государстве какое-либо учреждение сосредоточивает в своих руках всю полноту верховной власти. Оно является источником всякой власти, и все прочие установления действуют его именем и по его полномочию»*.

______________________

* Градовский А.Д. Начала русского государственного права. СПб., 1875. I. С. 141.

______________________

Профессор Алексеев: «Абсолютный Монарх, допуская участие народного представительства в своей деятельности, этим не умаляет принадлежащей Ему полноты власти. За Ним исключительно сохраняется imperium, Он носитель всей государственной власти»*.

______________________

* Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1892. С. 119.

______________________

То государственное управление, в котором Государь Император действует непосредственно и нераздельно, является верховным; остальное — или законодательством, или управлением подчиненным.

Таким образом, к верховному управлению не относится не только управление подчиненное, но и законодательство в формальном его понимании, которое образует особую ветвь управления вообще или всей государственной деятельности.

Как мы уже знаем, уподобление управления администрации не выдерживает критики.

Государю Императору принадлежит вся вообще государственная власть, а вовсе не одна администрация. В то же время, однако, к верховному управлению относится и та чисто исполнительная деятельность, которую несет сама Верховная Власть. Верховная Власть и верховное управление понятия не тождественные.

Таким образом несомненно, что в некоторых случаях Государь Император выступает как носитель такой власти, которая по существу не отличается от власти подчиненных органов, и поэтому Его можно считать в этих отношениях также органом государства, хотя и Верховным, — Верховным Магистратом, как говорят некоторые. Но явную ошибку делают те, которые все государственное значение Государя Императора и ограничивают ролью органа.

Так, у профессора Лазаревского мы читаем: «Монарх не является органом, носящим всю власть, принадлежащую государству, но является одним из органов государства. Роль других органов не исчерпывается тем, что они ограничивают власть Государя, но в действительности в государстве есть, помимо Государя, и другие органы, являющиеся самостоятельными носителями известной части государственной власти»*. «Монарх есть один из органов государства, орган, как и все другие, обладающий определенной совокупностью правительственных полномочий, но занимающий среди других органов государства совершенно особое, исключительно выдающееся положение. Оно обусловливается целым рядом причин»**. «Взгляды, согласно которым в современном государстве Монарх стоит над ним и государство является лишь предметом, объектом власти Монарха, не соответствуют действительному положению вещей и современному правосознанию. Монарх теперь стоит не над государством, а в нем, как его орган. Но положение этого органа весьма сложно и вызывает некоторые споры»***.

______________________

* Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Т. I. С. 133.
** Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Т. I. С. 138.
*** Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Т. I. С. 131-132.

______________________

На той же точке зрения стоит и профессор Котляревский: «И в абсолютном государстве, поскольку понятие государства вообще существует для народного правосознания и поскольку данный строй содержит элементы правовой связанности, Монарх является только органом. Логически это несомненно, но психологически власть государства и власть Государя легко могут представляться совпадающими»*.

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 201.

______________________

Мы видим, что воззрение на Государя Императора лишь как на один из органов государства, занимающий, впрочем, сравнительно высшее, чем все остальные органы, положение, весьма распространено. Все они отрицают особые свойства Императорской Власти, делающие из нее власть верховную, или суверенную. Все они покоются на отрицании монархического суверенитета как основании русского государственного строя и исходят из понятия государственного суверенитета. На теориях последнего, поскольку они нашли себе выражение в русской литературе, мы остановимся в следующей главе. В данном же месте совершенно достаточно отметить лишь следующее. Отрицать суверенные свойства Императорской Власти, о которых толковалось в предшествующей главе, значило бы отрицать основные начала русского государственного строя. Признавая же их, конструировать Императорскую власть лишь как орган государства значило бы выставлять совершенно нелепые построения. Орган такими свойствами власти обладать не может.

Таковы основные направления, в которых проявляется верховенство русских Императоров: верховный суд, верховное строительство, верховное владычество. Исполнительные функции Императорской Власти сравнительно малоразвиты. Причем цель развития русского государственного права составляет именно полное освобождение Верховной Власти от тех обязанностей, которые получили юридическую регламентацию и превратились в исполнение права, в деятельность исполнительную. Вся история русского государственного права состоит именно в постепенном освобождении Верховной Власти от обязанностей этого рода.

Но вся поэтому государственная власть отправляется непосредственно Государем Императором. Учение, считающее Государя Императора сувереном, не утверждает, конечно, что на Нем лежит личное отправление всех функций государственной власти. Оно утверждает только, что отправление всех государственных функций возводится, в указанном выше смысле, к Верховной Власти. Часть государственной власти передается подчиненным властям, это, без исключения, функции исполнительные: судебная и административная.

Подчиненные власти действуют от имени Государя Императора, по Его указаниям, под Его надзором и несут перед Ним ответственность. И министры ответственны лишь перед Монархом. Источник всякой государственной власти есть Государь Император. При этом подчиненным органам предоставляется каждому особая, строго определенная степень власти. Положение законодательных установления во многом напоминает положение других государственных учреждений, а их членов — вообще служащих на высших должностях.

Задачей является, как указано, передача подчиненным властям возможно большего числа государственных дел исполнительного значения. Эта сторона вопроса хорошо освещена у г-на Тихомирова: «Единоличная власть, — говорит он, — имеет свои хорошие управительные свойства (единство, энергию действия и т.д.), но эти качества подрываются, в смысле управительном, вследствие ограниченного предела прямого действия, доступного силам одного человека. Лишь в немногих случаях единоличного действия необходима именно монархия, так как диктатора способна выдвигать и демократия, и аристократия, причем они выдвигают человека за его способности, то есть даже со значительным преимуществом перед монархией. Но именно для задач Верховной Власти все основные природные свойства монарха наиболее пригодны и стоят положительно вне соперничества и даже вне сравнения со способностями аристократии и демократии»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 27-28.

______________________

«Непосредственное участие в управлении для Верховной Власти всегда ограничено самой силой вещей. По физической невозможности управлять всем одному развивается система передаточной власти. Это совершенно нормально и необходимо даже для того, чтобы Монарх, в случаях надобности, нашел силы и время вступиться лично в какую-нибудь отрасль управления, не будучи подавляем всеми остальными частями его»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 165.

______________________

«Будучи связана только с управительными учреждениями и находясь в непосредственной связи с нацией, Верховная Власть теряет возможность исполнения своих важнейших функций: наблюдения, контроля и общего направления дела с национальной точки зрения. Она погружается бюрократией исключительно в дело управления как простой центральный орган бюрократических учреждений.

Но и это положение фиктивно. При безмерном количестве "дел" всепроникающего бюрократического строя, упраздняющего самостоятельную работу граждан и нации, сознательное участие во всех этих миллионах дел фактически совершенно невозможно. В действительности Верховная Власть не может ни знать, ни обсудить, ни проверить почти ничего. Поэтому ее управительная роль делается лишь кажущейся. Поглощенная же лично в эти миллионы мелких управительных дел, она не имеет возможности их контролировать. В результате единственной действительной властью страны является канцелярия»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. III. С. 234.

______________________

«Управление должно строиться так, чтобы в обычном порядке государственный механизм функционировал возможно более сам, лишь под общим наблюдением Монарха. Но как только действие правительственного механизма начинает в каком-либо пункте ослабевать и фальшивить, Верховная Власть должна иметь возможность немедленно заметить это и непосредственно вступиться в дело, для исправления хода машины»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 165.

______________________

«В действиях частных властей, при полном соблюдении законности, могут проявляться столь неудобные качества, как вялость, небрежность, неспособность и т.д. Эти качества могут отражаться на ходе управления не менее вредно, чем незаконность. С другой стороны, могут быть действия юридически "незаконные", но составляющие прямой долг служащего как гражданина, исполняющего свой долг в отношении Верховной Власти»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 218.

______________________

Заключение таково: «Le Roi regne, mais ne gouverne pas». Эту формулу писатели конституционной школы превращали нередко в смешную и ничтожную, предоставляя Монарху, как царственной силе, только формальность утверждения мер да пышность представительства. Но истинный смысл этой формулы совсем иной. Роль царственная, как верховная, состоит в управлении управительными силами, их направлении, их контроле, суде над ними, изменении их персонала и устройства. Монарх приводит в движение управительную машину, а не превращается в нее сам. Если задачей управительного искусства является вообще произведение наибольшего количества действия с наименьшей затратой силы, то это правило особенно важно соблюдать в отношении употребления силы самой Верховной Власти»*. Чрезвычайно верные замечания de lege ferenda! В общем, однако, мысли, высказываемые г. Тихомировым, лежат в основании устройства каждого монархического государства, а в том числе и Русской Империи. Следовало бы только пожелать более последовательного и продуманного проведения их во всех отраслях русской государственной деятельности. Такова первая задача устройства подчиненного управления.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 162.

______________________

Второй задачей является такое устройство государственных властей, чтобы Верховная Власть могла опираться в своих решениях на опыт, знание и таланты возможно большего круга своих подданных, по крайней мере соответственно организованных особых состоящих при Верховной Власти государственных властей. И в этом отношении нельзя не цитировать г-на Тихомирова, который, впрочем, имеет здесь в виду только законосовещательные учреждения: «Воля Монарха, как верховной власти, должна выражать в себе величайшую осведомленность, обдуманность, разум, соответствие с обстоятельствами и с духом нации. Монарх, как человек, может не знать и даже иногда не может знать и сотой доли того, что необходимо для установления данного закона. Монарх, как человек, может даже не догадываться о том, что известный закон необходим, а другой требует отмены. Но государственный механизм для того и существует, чтобы силу Монарха, как человека, увеличивать содействием всей, по возможности, силы национального разума и знания. Правильные законодательные учреждения должны достигать именно этой цели. Ими должны быть обеспечены чуткая законодательная инициатива, всестороннее осведомление относительно всего, говорящего за и против данного закона, обдуманность решения и, наконец, удачная редакция закона»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 216.

______________________

В предыдущем было указано, что русское государственное право знает два рода подчиненных органов: одни располагают известной долей самостоятельной власти, другие являются советниками при Государе Императоре или органами чисто исполнительными.

Таким образом, в русском праве осуществляется и эта задача. Немаловажное значение в этом отношении имеет роль законодательных палат. Министры же и главноуправляющие представляют связующее звено между органами верховного управления и низшим подчиненным управлением.

ГЛАВА XXIV
Теория верховенства государства и закона

Учение о суверенитете Монарха, несмотря на совершенно ясный смысл наших законов, вызывает против себя возражения. Наиболее определенно и прямо высказывается профессор А.С. Алексеев: «Воззрение на Монарха как на суверена, стоящего вне государства и над государством, а на народ как на объект его власти совершенно чужда государственным актам переходной эпохи. В Высочайшем манифесте 6 августа 1905 года Государь не противополагает себя народу и не ставит себя над ним, а выступает силой, рядом и в союзе с народом создающей наш государственный строй. "Государство Российское, — читаем мы в этом манифесте, — созидалось и крепло неразрывным единением Царя с народом и народа с Царем. Согласие и единение Царя и народа — великая нравственная сила, созидающая Россию в течение веков".

Отношение единодержавного начала к принципу общественного самоопределения еще ярче и уже вполне определенно выступает в манифесте 17 октября и в сопровождавшем его всеподданнейшем докладе. В них нет и отдаленных намеков на доктрину монархического принципа: основы гражданской свободы, начало распределения законодательной власти между Монархом и народным представительством и требования участия последнего в надзоре за правительством признаются теми коренными началами, которые должны лечь в основание русского государственного строя. И эти начала выставляются не только выражением воли Монарха, но и ответом на требования русского мыслящего общества. «Россия, — по словам автора всеподданнейшего доклада, — переросла форму существующего строя: она стремится к строю правовому на основе гражданской свободы. В уровень с одушевляющей благоразумное большинство идеей должны быть поставлены и внешние формы русской жизни».

Монархический принцип в духе немецкой доктрины зейделевского толка и вытекающий из него взгляд, по которому Монарх является субъектом всей полноты власти, ни с каким другим фактором им не разделяемой, стоит в прямом противоречии и с Именным Высочайшим указом Правительствующему Сенату об утверждении Основных Государственных Законов. В этом указе очень ярко разграничивается власть законодательная от власти верховного управления. Признавая лишь последнюю "принадлежащей" нераздельно Монарху, указ этим самым высказывает тот вновь провозглашенный принцип, в силу которого законодательная власть перестает принадлежать Государю нераздельно, а распределяется между Монархом и народными представителями»*.

______________________

* Алексеев А.С. Основные Законы 23 апреля 1906 г. в истолковании профессора С.А. Котляревского. «Русские Ведомости». 1912. № 102.

______________________

«И в манифесте 6 августа, и в актах 17 и 18 октября, и в указе 23 августа ясно проведены начала иного порядка — начала, которые сочетают монархический элемент с элементом общественного самоопределения. Игнорировать этот последний элемент, не видеть в его признании одну из основных предпосылок наших Основных Законов и сводить эти предпосылки к одному только принципу, по которому и в нашем современном строе Монарх сохранил всю полноту суверенитета и дарованной им конституцией лишь ограничил себя в осуществлении своей самодержавной власти, — это значит, с одной стороны, замалчивать наиболее животворное начало нашего государственного строя, с другой — вводить в него чуждый ему принцип, выдвинутый пережившими себя политическими течениями немецкой общественности и в наши дни окончательно поблекший»*.

______________________

* Алексеев А.С. Основные Законы. «Русские Ведомости». 1912. № 102.

______________________

«Мы признаем эти положения безусловно неправильными. Они приписывают нашим Основным Законам совершенно архаические принципы, противоречащие современному правосознанию и основным тенденциям политического развития современного государства. Они, кроме того, не вяжутся не только с явным смыслом того общественного движения, которое вызвало коренное преобразование нашего политического уклада, но и с категорическими заявлениями государственных актов, в которых выразилось это преобразование»*.

______________________

* Алексеев А.С. Основные Законы. «Русские Ведомости». 1912. № 102.

______________________

Не подлежит сомнению, что перечисленные г-ном Алексеевым манифесты имеют громадное государственное значение и являются, несомненно, источниками действующего права, но он как будто забывает про то, что главным источником последнего являются все-таки наши Основные Законы и что ученая критика, выясняя существо Императорской Власти, должна прежде всего заниматься ими. Где же, спрашивается, в умозаключениях автора статья 4 наших Основных Законов? Не должен ли был он объяснить, каким образом возможно отрицать суверенитет Государя Императора, когда статья 4 прямо называет власть Его верховной? Выяснение существа Императорской Власти — задача Основных Законов, тогда как манифесты преследуют свои особые задачи. В то же самое время, однако, и указание профессора Алексеева на то, что манифесты 6 августа 1905 года, 17 октября 1905 года и 23 апреля 1906 года чужды идеям монархического принципа, совершенно ошибочно. Напомню некоторые весьма известные места из этих манифестов.

Манифест 6 августа заявляет о «неприкосновенности основного закона Российской Империи о существе самодержавной власти». Манифест 17 октября гласит: «На обязанность правительства возлагаем мы выполнение непреклонной Нашей воли». Манифест 23 апреля снова говорит о самодержавной власти Всероссийских Монархов и о новых путях ее проявления в делах законодательства. Все это очень далеко от того, что утверждает г-н Алексеев. Не говорю уже об общем духе этих манифестов, проникнутых сознанием верховного Царского призвания. Наконец, раз начав разбирать постановления Высочайших манифестов, профессор Алексеев должен был бы коснуться не только указанных трех, и тогда он имел бы возможность принять во внимание и другие, еще более определенные выражения именно монархического принципа в актах последнего времени. Словом, путем догматического анализа нашего права никак нельзя доказать, что Государь Император не суверен.

Но в учении г-на Алексеева имеются и еще отклонения от наших законов, отклонения, которые заслуживают того, чтобы быть отмеченными. Нигде, ни в манифесте 6 августа, ни в каком-либо другом, не говорится, что Государь Император выступает как созидающая сила «рядом и в союзе с народом». Наши законы говорят не об этом, а о единении Царя и народа, притом единении нравственном, а вовсе не юридическом, между тем профессор Алексеев имеет в виду установить юридические отношения нашей государственной власти. Единение Царя и народа ничего общего с ограничением Царской Власти, конечно, не имеет. На этом вопросе мы остановимся специально дальше. В то же самое время монархический принцип отнюдь не требует, чтобы Монарх стоял вне государства, но лишь над государством, в том смысле, как голова стоит над туловищем, но не вне его. Так Монарх и называется Главою государства. Столь же неверно и утверждение, будто законодательная власть распределена у нас между Монархом и народным представительством. Власть законодательства принадлежит, по русским законам, Государю Императору. Нигде, решительно нигде не говорится, будто Монарху нераздельно принадлежит «лишь» власть верховного управления. Наоборот, статья 10 прямо говорит, что Ему принадлежит вся власть государственного управления, а статья 4 — что Монарху принадлежит власть верховная и самодержавная. При разграничении власти законодательной и власти верховного управления разграничиваются лишь разные формы проявления той же самой Императорской Власти.

Наконец, если возможно согласиться с утверждением, что наши законы «сочетают монархический элемент с элементом общественного самоопределения», то лишь в том смысле, что в лице Государственной Думы и Государственного Совета создано два центра народной жизни, при помощи которых общественное мнение может организовываться, по крайней мере по вопросам законодательства, и находить свое выражение в голосованиях палат по поводу вносимых в них законопроектов, но работа палат и представляет собой единственную известную нашему законодательству юридическую форму участия в отправлении законодательной власти, конечно, не государства, и не народа, а именно некоего общественного элемента, т.е. народных представителей. Словом, критику профессора Алексеева мы должны признать исходящей из неверных данных: искажения содержания манифестов, игнорирования постановлений Основных Законов, неверного толкования монархического принципа и смешения юридической и нравственной точек зрения. Отвергнуть суверенитет Государя Императора или хотя бы доказать, что он разделен между Монархом и палатами, ему не удалось.

Другие исследователи не высказываются столь пространно, но стоят, в сущности, на той же точке зрения, что и профессор Алексеев. Не имея возможности отвергнуть принадлежность Государю Императору права верховенства, они по крайней мере пытаются так толковать верховенство, чтобы оно потеряло все свое значение. Понимают именно его лишь в смысле титула, указывающего на высокое положение Государя Императора в государстве. Эту точку зрения развивают некоторые вполне авторитетные исследователи.

Профессор В.В. Ивановский пишет: «Если статья 4 Основных Законов говорит, что Императору принадлежит Верховная Власть, то такое выражение допустимо в смысле власти Главы государства, пользующегося чрезвычайно высокими прерогативами и правами»*.

______________________

* Ивановский В.В. Учебник государственного права. Казань, 1908. С. 371.

______________________

Со своей стороны, приват-доцент Лазаревский пытается соответствующими доводами объяснить применение к Монарху эпитета «верховный». Ставит он вопрос на общую точку зрения. «Монарх, — говорит он, — хотя бы и конституционный, в глазах народа, да и в своих собственных остается высшим существом, от которого целая пропасть отделяет подданных, хотя бы и занимающих высшие места на социальной лестнице». «Это особое положение монарха в значительной степени поддерживается и усиливается его общественным положением. Монарх не только сам занимает среди аристократии и сановников государства совершенно исключительное, ни с кем не сравнимое, положение, но и является таким лицом, степень приближения к которому определяет, по взглядам господствующих классов общества, социальное положение каждого. Все это обусловливает совершенно исключительное отношение к особе монарха, окружает его известным ореолом, создает какое-то полумистическое благоговение и к нему лично, и к нему как воплощению идеи государства. Благодаря этому личные желания монарха получают вес и значение во много раз большее, чем то, какое им присваивается буквой закона»*. Наконец, «престиж монархов в глазах народа в значительной степени поддерживается тем исключительным блеском, которым их окружает их двор, и теми громадными материальными средствами, которыми они располагают и в конституционную эпоху»**.

______________________

* Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву СПб., 1910. Т. I. С. 139.
** Лазаревский Н И. Лекции по русскому государственному праву СПб., 1910. Т. I. С. 138-139.

______________________

Таким образом г-н Лазаревский пытается объяснить титул верховенства бытовыми, так сказать, условиями, переживаниями прошлого, внешней обстановкой и пр. Он забывает, что верховенство есть юридический институт, что это есть верховная государственная власть. Дело вовсе не в истории и быте, а в особой юридической природе тех полномочий, которыми пользуется Государь Император, и объяснить их разными посторонними и, в общем, мелочными соображениями никак нельзя. Для обозначения особо высокого положения, блеска и пр. Монарха помимо всего прочего не было надобности употреблять выражения, не применяемые к другим, нередко очень высоким чинам государства.

Исследователи, отказывающиеся признать верховенство Монарха, приписывают верховенство не ему, а государству русскому или закону. Первое решение предлагалось еще некоторыми теоретиками нашего дореформенного права. Причем иногда вместо государства говорили о народе или обществе и их верховенстве. В общем, несомненно, теория государственного суверенитета-верховенства есть не более как видоизменение более старой теории народного суверенитета, и под государством обыкновенно понимался именно народ в государстве или государственный народ. Во всяком случае, в русской литературе государственного права все эти понятия постоянно смешивались.

По справедливому замечанию профессора В.Н. Ренненкампфа, «идея народного суверенитета есть старое наследие европейского политического сознания, получившего его в традиции римского права, в глазах которого император являлся уполномоченным народа и лишь в силу этого полномочия имел ту или другую власть. Он был, в существе дела, одним из органов республики, республиканским магистратом»*.

______________________

* Ренненкампф В.Н. Правовое государство и народный суверенитет. Одесса, 1909. С. 5.

______________________

Теория государственного — народного — суверенитета имеет в русской науке государственного права не одного представителя. Не имея возможности специально рассматривать ее, мы коснемся, более или менее отрывочно, лишь некоторых учений, обойти молчанием которые в нашем исследовании невозможно. Особенно подробно развивал подобное учение в прежнее время тот же профессор Алексеев, следуя, впрочем, иногда очень близко Иеллинеку и другим. Вот что мы читаем в его курсе русского государственного права:

«Государство, как и всякая юридическая личность, имеет свою самостоятельную волю, отличную от воль своих составных элементов. Эта воля государства, как и всякая воля, имеет способность вызывать изменения во внешнем мире и воздействовать на другие воли, она, как и всякая воля, есть сила, власть. И эту силу государства, производящую физические и психические изменения, мы называем государственной властью»*. «Воля... государства не пустая фикция, а очень внушительная действительность, находящая свое выражение в желаниях и стремлениях народа, в его идеалах и практических делах»**. Таким образом, государство русское есть, в учении профессора Алексеева, именно народ русский, а государственная воля — народная воля. Народная воля, значит, и есть, по его мнению, государственная власть.

______________________

* Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1892. С. 109.
** Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1892. С. 109.

______________________

«Между государственными учреждениями в абсолютной монархии есть одно, которое, по преимуществу, служит проводником, практическим выразителем воли государства; мы говорим о праве монарха, в личной деятельности которого проявляется прежде всего деятельность государственной власти. Но это право монарха есть не что иное, как право быть высшим органом государства. Это право предполагает существование государства и в нем только имеет свою цель и свое оправдание. Если бы мы иначе конструировали права монарха, государя бы отождествляли с государством, его волю — с волей государства, то лишили бы эти права их естественной почвы, их реального основания»*. Таким образом, Монарх есть только особый юридический механизм для проявления народной воли. Он имеет право лишь на это. Вне этой юридической связи он теряет свое основание. Но в дальнейшем профессор Алексеев останавливается в нерешительности перед крайними выводами, которые следовало бы сделать из защищаемой им теории. Именно, он говорит:

______________________

* Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1892. С. 109.

______________________

«Если нельзя отождествлять волю государства с волей данного носителя Верховной Власти, то нельзя, с другой стороны, изолировать их и различать, как то делают некоторые писатели (Блунчли), суверенитет народа от суверенитета монарха. Как монарх имеет значение только как орган государства, так и государство может существовать лишь при помощи и через посредство своих органов, государственным устройством установленных»*.

______________________

* Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1892. С. 109.

______________________

Но в таком случае спрашивается: не следует ли признать, что и иметь волю государство может только при помощи и через посредство своих органов? Если же это так, а это не может быть иначе, так как существовать — значит действовать и хотеть, то спрашивается, не сводится ли воля государства именно к воле Государя, или, если употреблять выражение профессора Алексеева, к воле органа государства? Ведь только эту волю мы можем наблюдать, как проявляющуюся во вне, как действующую. И действительно, в дальнейшем мы читаем у профессора Алексеева:

«Вся деятельность государства сводится без остатка к деятельности людей. Только люди могут хотеть и действовать: всякое действие и хотение искусственного учреждения есть всегда действие и хотение людей. И те люди, хотение и действие которых признаются хотениями и действиями государства, суть то, что мы называем органами государства»*. Другими словами, воля государства, принадлежащая Государю, есть именно воля Государя, действия государства суть действия Государя, государственная власть есть власть Государя, а суверенитет государства значит суверенитет монархический... Все это, несомненно, диаметрально противоположно ранее выставленной точке зрения. Проистекает это от постоянного колебания профессора Алексеева между, так сказать, правоверной теорией по данному вопросу, т.е. теорией суверенного народа, и неотразимыми фактами действительности, положительного права, игнорировать которые, оставаясь представителем науки, невозможно. Словом, профессор Алексеев сам же опровергает свое учение.

______________________

* Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1892. С. 115.

______________________

Но учение профессора Алексеева не выдерживает критики и в другом отношении: так называемая воля государства есть, обыкновенно, чистейшая фикция. Начать с того, что иметь волю могут действительно только физические личности, что же касается так называемых искусственных или коллективных, к числу которых относятся и государства, то так называемая их воля обыкновенно не есть общая воля всех членов, а только воля физических лиц, которые фактически или юридически представляют целое. В очень редких случаях эта воля, считающаяся волей коллективного целого, есть также общая воля всех составных элементов его; что же касается таких крупных образований, как государства, то относительно них этого почти никогда не наблюдается. Не только государства нашего времени, но и более однообразные и небольшие государства прошлого никогда не представляли собой такого единства, все члены которого имели бы одну волю или хотя бы одни и те же желания, стремления, идеалы и практические цели, хотя все эти последние понятия все же нельзя смешивать с понятием воли. В среде народов и государств идет борьба разных воль. И утверждать, что монарх есть только орган, через который проявляется несуществующая воля государства-народа, значит утверждать то, чего никогда не было и не может быть. В этих соображениях, впрочем, нет ничего нового. Цитируем одного из русских политических писателей.

Л.А. Тихомиров: «Единства народной воли почти никогда не существует, а потому Верховная Власть в демократическом государстве, как правило, имеет те недостатки (шаткость, переменчивость, неосведомленность, капризы, слабость), которые в монархии являются как исключение. Единство воли в отдельной личности столь же нормально, как редко и исключительно в массе народа. В организации же самого управления монархия единственно способна охранить самостоятельность народной массы»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность М , 1905. Ч. IV. С. 317.

______________________

Наблюдая современные государства в разные периоды их существования, мы видим, что под проявлениями общей государственной или народной воли всегда понимались решения или стремления тех или других деятелей народной или государственной жизни, т.е. отдельных лиц или групп лиц, поднимавшихся над ее уровнем. Народные же массы или сознательно шли за ними, как за лучшими выразителями нравственных убеждений, исторических чаяний и национальных стремлений, живущих в этих массах, или бывали увлекаемы вожаками при помощи общеизвестных средств воздействия на толпу, в том числе, конечно, и обманом, и террором. Первое имеет место обыкновенно тогда, когда открыто, путем в виде правила, долгого исторического искания и опыта, так сказать, сознательно утверждался Вождь народа. Второе тогда, когда под флагом народной воли являлась возможность захватить власть в государстве какому-либо политическому деятелю, который обнаружил достаточно ловкости в обращении с массами. Но как в том, так и в другом случае о какой-либо воле государства говорить нельзя. Таким образом, например, в республиках власть практически всегда оказывается в руках того или другого общественного класса, той или другой группы лиц или даже отдельных лиц, возможно даже, тайных обществ, почему-либо возобладавших в народной жизни. Редко подобное господство некоторых или многих представляет собой нечто устойчивое. Понятно, какое нежелательное явление составляет постоянное при этом колебание власти. Откроем еще раз прекрасное исследование г-на Тихомирова и прочтем в нем следующие строки:

«При демократическом представительстве задача состоит в том, чтобы из народной воли создать государственное управление... Идея представления чужой воли вообще искусственна и фиктивна, за исключением очень редких случаев. Нормальный же результат этого псевдопредставительства народной воли состоит лишь в том, что оно создает властвующий над страной правящий класс, прикрывающийся фикцией народной воли»*.

______________________

* Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. Ч. IV. С. 204.

______________________

Интересно вспомнить также мнение К.П. Победоносцева: «Одно из самых лживых политических начал есть начало народовластия, та, к сожалению, утвердившаяся со времени Французской революции идея, что всякая власть исходит от народа и имеет основание в воле народной. Отсюда истекает теория парламентаризма, которая до сих пор вводит в заблуждение массу так называемой интеллигенции и проникла, к несчастью, в русские безумные головы. Она продолжает еще держаться в умах с упорством узкого фанатизма, хотя ложь ее с каждым днем изобличается все явственнее перед целым миром. В чем состоит теория парламентаризма? Предполагается, что весь народ в народных собраниях творит себе законы, избирает должностные лица, стало быть, изъявляет непосредственно свою волю и приводит ее в действие. Это идеальное представление»*.

______________________

* Победоносцев К.П. Московский сборник. М., 1895. С. 31.

______________________

«Но посмотрим на практику. В самых классических странах парламентаризма он не удовлетворяет ни одному из вышепоказанных условий. Выборы никоим образом не выражают волю избирателей. Представители народные не стесняются нисколько взглядами и мнениями избирателей, но руководятся собственным произвольным усмотрением или расчетом, соображаемым с тактикой противной партии. Министры в действительности самовластны; и скорее они насилуют парламент, нежели парламент их насилует. Они вступают во власть и оставляют власть не в силу воли народной, но потому, что их ставит к власти или устраняет от нее могущественное личное влияние или влияние сильной партии. Они располагают всеми силами и достатками нации по своему усмотрению, раздают льготы и милости, содержат множество праздных людей на счет народа и притом не боятся никакого порицания, если располагают большинством в парламенте, а большинство поддерживают раздачей всякой благостыни с обильной трапезы, которую государство отдало им в распоряжение. В действительности министры столь же безответственны, как и народные представители»*.

______________________

* Победоносцев К.П. Московский сборник. М., 1895. С. 33.

______________________

«Испытывая в течение веков гнет самовластия в единоличном и олигархическом правлении и не замечая, что пороки единовластия суть пороки самого общества, которое живет под ним, люди разума и науки возложили всю вину бедствия на своих властителей и на форму правления и представили себе, что с переменой этой формы на форму народовластия или представительного правления общество избавится от своих бедствий и от терпимого насилия. Что же вышло в результате? Вышло то, что все осталось в сущности по-прежнему, и люди, оставаясь при слабостях и пороках своей натуры, перенесли на новую форму все прежние свои привычки и склонности. Как прежде, правят ими личная воля и интерес привилегированных лиц; только эта личная воля осуществляется уже не в лице монарха, а в лице предводителя партии, и привилегированное положение принадлежит не родовым аристократам, а господствующему в парламенте и правлении большинству»*.

______________________

* Победоносцев К.П. Московский сборник. М., 1895. С. 34.

______________________

Вообще значение знаменитой идеи народного или государственного суверенитета настолько выяснилось, что одни и те же мысли высказываются лицами, стоящими на совершенно различных точках зрения.

Каким же образом может до сих пор удерживать свое значение эта теория государственной — народной — воли? Чем объясняется ее господство и откуда ее недостатки? Ответ — в общей коренной ошибке ее последователей.

Коренная ошибка профессора Алексеева, как и всех других ученых-юристов, придерживающихся подобных же учений, состоит в постоянном смешении двух точек зрения — юридической и фактической — и в недостаточном внимании к тому, что в юридическом исследовании надо строго держаться именно первой. Действительно, фактические отношения довольно близки к тому, что выставляет профессор Алексеев. Действительно, судьбы каждого государства в конце концов зависят от тех национальных чаяний, исторических стремлений и нравственных идеалов, которые живут в душе народа или, по крайней мере, в господствующих классах, общественных кругах или партиях и которые не совсем правильно уподобляют народной воле. Несомненно также, что самый сильный, духовно одаренный и богатый человек, будь то глава государства, и физически, и экономически, и духовно слабее сколько-нибудь значительных групп населения государства, и что обеспечение государства и движение его вперед совершаются, опираясь на общенародную мощь. Таким образом, несомненно, фактически народ, в лице его возобладавших в то или другое время частей, господствует в государстве. Но фактическая точка зрения представляет для юриста совершенно второстепенное значение. Основной вопрос для юриста не в том, может или не может государство на деле иметь волю и пр., а в том, кто имеет верховенство по праву, кому принадлежит право на суверенитет, кому принадлежит юридический суверенитет, т.е. кому принадлежит власть, отличающаяся характером верховной? Оставаясь же на почве права, мы видим следующее.

Содержание всех постановлений права каждого из государств, а в том числе и государства Русского, состоит из определения прав и обязанностей отдельных лиц и союзов лиц, а не самого государства как целого. О правах последнего говорится только в тех отделах права государства, которые или имеют в виду его международные отношения и заменяют собой международное право, или в тех, которые построяют отношения публичной жизни при помощи начал права гражданского, т. е. в институтах отживающих, другими словами, в тех случаях, которые при общем рассмотрении вопроса должны быть оставляемы в стороне. Внутренняя государственная жизнь слагается лишь из юридических отношений частных лиц и союзов лиц между собой, к государственным властям и к частям государства, а равно из отношений этих властей и частей между собой. Не имея никаких прав вообще, государство не обладает и публичной властью, а в том числе и правом верховенства. Последнее принадлежит в русском государстве лишь Государю Императору.

Возвращаясь несколько назад, мы должны отметить, что профессор Палиенко очень удачно указывает научные условия, при которых возможно признание Монарха обладателем верховенства: «Лишь те, которые отождествляют правителя с государством или же признают, подобно Галлеру и Мауренбрехеру, власть того или другого лица или совокупности лиц в государстве их личной властью, а не властью самого государства, осуществляемой отдельными лицами и учреждениями в качестве органов государства в силу государственного права (imperium ex jure publico), другими словами, отвергают юридическую цельность и личность государства, признают последнее лишь юридическим отношением или совокупностью юридических отношений отдельных физических лиц, или же, подобно патримониальной теории, выделяют монарха из государства и признают монарха субъектом властвования, а государство объектом властвования, только такие публицисты могут, не погрешая против логики, приписывать суверенитет той или другой личности или совокупности лиц в государстве и называть монарха или народ носителем всей государственной власти»*. Действительно, научные предпосылки нашей теории и состоят в том, что государство рассматривается как целое лишь в международном праве, а во внутреннем своем праве оно есть не более как юридическое отношение. В этом юридическом отношении Монарх, на основании публичного права, занимает совершенно особое положение, пользуется такими полномочиями, которыми больше никто не обладает, т.е. верховными, является сувереном.

______________________

* Палиенко Н.И. Суверенитет. Ярославль, 1903. С. 330.

______________________

В частности, в нашем праве даже не упоминается о воле государства, не указывается, каким путем эта воля могла бы слагаться, выражаться вовне и становиться действующей в лице Государя Императора, вообще следа ничего подобного государственному суверенитету нигде не усматривается. Наш закон имеет в виду волю и власть Государя Императора даже в том единственном случае, когда, казалось бы, рядом с волей Монарха выступает посторонняя воля, если не воля народа, то воля законодательных установлений. Этот именно смысл надо придать следующим словам г-на Захарова: «При объективном рассмотрении нашей конституции едва ли можно вывести на основании нового законодательного порядка установление у нас принципа народного суверенитета и формального ограничения власти Монарха»*.

______________________

* Захаров Н.А. Система русской государственной власти. Новочеркасск, 1912. С. 126-127.

______________________

Теория государственного верховенства была подвергнута, именно с развитой точки зрения, мастерской критике со стороны профессора Коркунова. Приведу одно место, которое дополнит сказанное нами: «Господствующее в современной немецкой литературе направление признает государственную власть волей государства как особой юридической личности, причем единственным выразителем ее воли считается в монархии, даже конституционной, один монарх. Государство властвует, поэтому, не иначе как через посредство монарха. Все существо юридической личности государства сводится только к способности быть субъектом права. Юридическая личность оказывается поэтому лишь юридической фикцией, приемом юридической конструкции и, во всяком случае, лишь абстракцией. Права власти считаются принадлежащими государству, но осуществляются не иначе, как через посредство монарха, единственного собственно представителя государственной личности. Государство считается личностью, обладающей своей самостоятельной волей, но на деле волей государства признается та же воля монарха. И так как монарх безответствен, то осуществление им этих прав власти, считающихся правами государства, ничем не отличается от осуществления субъектом собственных прав. Отсюда само собой должно возникнуть сомнение: есть ли какая-нибудь надобность в признании государства личностью, субъектом воли и права? Раз эта предполагаемая личность государства проявляется только в действиях монарха, не следует ли монарха и считать действительным субъектом прав, приписываемых государству?»* Вопрос, конечно, вполне основательный и допускающий один только ответ — положительный.

______________________

* Коркунов Н.М. Указ и Закон. СПб., 1894. С. 104.

______________________

В конце концов и приверженцы государственного суверенитета не отрицают, однако, вполне суверенитета Монарха, однако монарх в абсолютной монархии считается сувереном в ином смысле, чем монарх в конституционной монархии: «В абсолютной монархии монарх воплощает собой суверенитет государства, он носитель всей полноты Верховной Власти; в конституционной же монархии он суверенный орган лишь в том смысле, что он среди непосредственно-самостоятельных органов есть высший орган, которому во всех важнейших государственных актах принадлежит последнее, решающее слово»*.

______________________

* Алексеев А.С. Русское государственное право. М., 1892. С. 120.

______________________

Все это по меньшей мере довольно темно. Понятия суверенитета абсолютного монарха и монарха конституционного построены на разных основаниях и с трудом допускают сравнение. Выходит как будто, что абсолютному монарху не принадлежит право последних решений, а конституционный не воплощает суверенитета государства... Заключение прямо нелепое. Самое интересное, конечно, утверждение, что монарх воплощает суверенитет государства. Выражение это можно понять только в том смысле, что в действительности, во плоти, суверенитет принадлежит монарху. Что же остается самому государству? По-видимому, суверенитет не в действительности, а в воображении. Что и требовалось доказать. Что касается права последних решений, то оно, конечно, принадлежит к верховным правам каждого монарха, но последние заключают в себе и иные полномочия. Им одним верховенство не ограничивается.

Если профессор Алексеев в своем русском государственном праве дает построения, которые, по-видимому, надо относить непосредственно к строю государства русского, то у профессора Палиенко мы находим то же учение в общем, так сказать, освещении. Основные положения его формулированы в следующем виде: «Субъектом и единственным носителем суверенной государственной власти может быть лишь само государство как целое, как юридическая личность, а не тот или другой орган государства, или лицо, или совокупность лиц в государстве. Монарх или народ властвует лишь от имени и во имя государства, в силу законов самого государства, ex jure publico, а не в силу какого-либо личного, собственного права. Такие понятия, как монархический и народный суверенитет, и названия монарха или народа носителями суверенной государственной власти являются лишь ходячими образными выражениями и чисто политическими идеями, но не строго юридическими понятиями.

Во всяком случае, раз исторически установилось и такое применение термина "суверенитет" к обозначению высшего органа власти в государстве, то, говоря о суверенитете такого органа, необходимо строго различать такой суверенитет от суверенитета в истинном смысле слова и помнить, что здесь этот термин употребляется не в собственном смысле, т.е. не для обозначения особого свойства государства, но для обозначения относительно высшего юридического положения того или другого лица или совокупности лиц или вообще органа государства, который стоит выше всех других органов или даже которому подчиняются все другие органы одного и того же общественного союза, хотя бы этот союз сам по себе и не обладал бы суверенитетом. В таком же смысле говорят и о "суверенной законодательной функции государства" в сравнении с другими его функциями. В объективном смысле суверенитет — безусловное верховенство государственной власти, в субъективном же смысле суверенной властью можно назвать лишь субъекта, носителя такой высшей власти, а в современном праве таким носителем может быть лишь само государство как юридическая личность, а не то или другое физическое лицо, совокупность лиц или отдельный орган государства»*.

______________________

* Палиенко Н.И. Суверенитет. Ярославль. 1903. С. 331.

______________________

В согласии с этими своими общими воззрениями на государственный суверенитет профессор Палиенко считает, что в наших Основных Законах устанавливаются «основы дуалистического конституционного государства, ограниченной конституционной представительной монархии с весьма ярко притом выраженным преобладанием Монарха и открытым признанием монархического суверенитета; но суверенитет этот признан не в смысле абсолютизма власти Монарха, а относительного верховенства Монарха среди других органов власти»*.

______________________

* Палиенко Н.И. Основные Законы и форма правления в России. Харьков, 1910. С. 70.

______________________

Таким образом, все это близко к учению профессора Алексеева и не идет дальше голых утверждений, что в современном государстве суверенитет должен принадлежать государству и никому более. Различие от учения профессора Алексеева состоит лишь в том, что профессор Палиенко не понимает над выражением государство — народ, что мы видели у профессора Алексеева, и вообще более строго держится принципа именно государственного суверенитета. Суверенитет Монарха допускается лишь в смысле относительно высшего его положения среди государственных органов.

Итак, теорию государственного народного суверенитета мы должны отвергнуть.

В современной русской специальной литературе господствует, впрочем, не учение о верховенстве государства, а учение о верховенстве закона. Оно развивается с большим усердием и защищается и в литературе, и в Государственной Думе с большой решимостью. По остроумному замечанию члена Думы г-на Шечкова, хотят насадить «какой-то верх, стоящий над верхом», т.е. над Императорской Властью*. Идея эта в России сравнительно уже старинная, но особое распространение получила она в последние годы.

______________________

* Шечков Г.А. Заседание Государственной Думы 28.III. 1910 г. Отчет. С. 1096.

______________________

Правовое государство характеризуется, по мнению профессора Алексеева, тем, что «оно не знает суверенной власти, сосредоточенной в одном лице или в одной группе лиц, хотя бы это лицо и носило титул монарха и хотя бы эта группа лиц и именовалась парламентом или учредительным собранием. В правовом государстве не существует ни суверенной власти, ни суверенного органа, а существует лишь суверенный закон. Этот же закон не является предписанием того или другого учреждения — монарха или парламента, — а представляет собой результат сложного юридического процесса, в котором принимают участие несколько органов, и притом в степени и в формах, установленных конституцией. Постановление ни одного из этих органов само по себе не создает обязательных правовых норм, а производит юридический эффект лишь под условием его согласованности с постановлениями других органов. Ни один из этих органов в процессе правотворчества не занимает преимущественного перед другими положения; все они между собой координированы в том смысле, что участие каждого из них одинаково необходимо для того, чтобы закон получил юридическую силу»*.

______________________

* Алексеев А.С. К вопросу о юридической природе власти монарха в конституционном государстве. М., 1910. С. 67 — 68.

______________________

То же самое указывает профессор Кареев: «Мы называем нередко конституционное государство государством правовым, гак как в основу понимания его сущности кладется идея права, перед которым должна склоняться всякая власть, хотя бы даже и власть самого народа. Главным признаком гражданина свободного государства является в настоящее время не участие во власти, как во времена Аристотеля, а возможно наибольшая независимость от какой бы то ни было власти, обеспечиваемая, в свою очередь, подчинением и самой власти праву. Конечно, это господство права как таковое есть только идеал, к которому должно стремиться государство, а идеал всегда идет впереди действительности, но весьма важно, что идеология современного конституционного государства строится на идее права, имеющего свой источник в нравственном достоинстве человеческой личности»*.

______________________

* Кареев Н.И. Происхождение современного народно-правового государства. СПб., 1908. С. 14.

______________________

Другие исследователи говорят о суверенитете или верховенстве закона специально по русскому обновленному государственному праву. Так, у профессора Палиенко читаем, что в нормах Основных Законов устанавливается «раздельность законодательной власти между Монархом и законодательными палатами и необходимость соответствия актов управления, в том числе и актов верховного управления, законам. Таким образом, юридически признано верховенство права, законов в государстве в качестве норм, юридически обязывающих не только подданных, но и все без исключения органы государства»*. «Рассмотрение определений наших Основных Законов в отношении высшей функции государства — законодательной — приводит к заключению, что, если не считать своеобразную регламентацию военного строя, наше преобразованное государственное право восприняло тот основной принцип конституционного государства, что законы как высшее право страны обязательны для всех без исключения органов государства»**.

______________________

* Палиенко Н.И. Основные Законы и форма правления в России. Харьков 1910. С. 71.
** Палиенко Н.И. Основные Законы и форма правления в России. Харьков. 1910. С. 61.

______________________

Более определенно и сильно то же самое выражено у профессора Котляревского: «Суверенитет монарха и суверенитет народа, при всей силе их исторических традиций, уступают место тому началу, к которому тяготеет современная культура, — верховенству права, и в направлении этого верховенства неуклонно видоизменяются современные государственные организации. Они основаны не на господстве какого-нибудь единого органа, а на взаимодействии и системе противовесов, из которых создается основное равновесие, соответствующее, так сказать, двум основным государственным стихиям — элементу силы и элементу права. Мысль о возможности изгнать первый и сделать государство исключительно организацией права, сделать его, так сказать, правовым до конца, есть, на наш взгляд, утопия не только теоретически ложная, но и практически вредная. Но остается задача равновесия»*.

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 193.

______________________

«Подобное юридическое понимание, конечно, не заключает в себе никакого политического умаления ни монархии, ни демократии. Их жизнеспособность нисколько не требует какого-то надправового положения монарха или совокупности полноправных граждан. Современная наука не считает право произведением государства, она допускает его догосударственное существование, — умаляет ли она этим место, которое занимает государство в истории человеческой цивилизации? Нам кажется, напротив, что такое признание верховенства права устраняет мотивы видеть в монархии демократии какие-то два полюса, утверждает возможность целого ряда между ними жизнеспособных компромиссов и подчеркивает относительность политических форм, предохраняя от пагубного доктринерского ослепления, которым так проникнута немецкая государственная литература»*.

______________________

* Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских Основных Законов. М., 1912. С. 194.

______________________

Обоснованное учение дает также приват-доцент Лазаревский: «Согласно статье 4 Основных Законов, повторяющей некоторые старые конституции, "Императору Всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть". Что касается слова "верховная", то это слово уже не отвечает действительному положению вещей. Если верховной властью называть, как это до сих пор делалось, ту власть, которая сама выше других, то и у нас в России надо будет признать верховной властью власть закона, ибо всякий акт Государя должен быть издаваем "в соответствии с законами"; требования же, чтобы законы издавались в соответствии с актами верховного управления, нет. Всякий акт управления, хотя бы и верховного, может быть отменен или изменен законом, закон же, по статье 94 Основных Законов, может быть отменен не иначе, как силой нового закона. Таким образом, законодательная власть, осуществляемая не одним Государем и не сосредоточенная в Его руках по смыслу Основных Законов, поставлена выше власти Государя. Поэтому назвать власть Государя "верховной" можно, только совершенно извращая это понятие. Власть конституционного государя в действительности можно определить как совокупность отдельных полномочий, относящихся к осуществлению властей законодательной, исполнительной и судебной. Совокупность этих полномочий не образует ни "всей" государственной власти, ни Верховной Власти в государстве. Но среди других органов государства, тоже обладающих известной совокупностью правительственных полномочий, Монарх занимает совершенно своеобразное место»*.

______________________

* Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву СПб., 1910. Ч. I. С. 134.

______________________

Выясняются эти его мысли также тем, что он говорит относительно строя конституционных государств: «По современному правосознанию, верховным источником права является закон. В законе воплощается Верховная Власть государства, и поскольку законодательная власть вышла из рук одного короля, Верховной Власти у него уже нет и вся власть короля имеет тот объем и то содержание, какое вытекает из действующих законов. Это верховенство закона безусловно препятствует толкованию какой-либо конституции в том смысле, что Верховная Власть вся в руках монарха и что она только в точно определенных вопросах и отношениях ограничена конституцией. Нельзя говорить, что монарх сохранил всю власть и ограничен только в том отношении, что при издании законов связан народным представительством: это есть ограничение безграничное, ибо в форме закона может быть издан любой по своему содержанию акт и этот акт, именно в качестве закона, для государя обязателен»*.

______________________

* Лазаревский Н.И. Лекции но русскому государственному праву. СПб., 1910. Ч. I. С. 136.

______________________

Изложенное учение о верховенстве закона вряд ли можно счесть убедительным. Начать с того, что самые выражения «верховенство закона», «суверенитет закона» и пр. вызывают сомнения. Верховенство есть известное право, известная власть; как же можно говорить в юридическом исследовании о том, что право принадлежит закону? Право может принадлежать лишь людям, а не отвлеченным понятиям, каковым является закон.

Далее, доводы, приводимые в пользу верховенства закона, также очень слабы. По меньшей мере никакого верховенства закона они не доказывают, ибо речь в них идет о взаимных отношениях указа и закона, об общеобязательной силе закона и пр., а вовсе не о верховной государственной власти. Причем и согласиться-то с формулировкой этих отношений, положим, приват-доцентом Лазаревским, никак нельзя.

В конце концов, говоря о верховенстве закона, должно иметь в виду верховенство законодателя, который издает законы, воля которого выражается в них и который имеет власть их издавать. На это было указано еще Карамзиным: «В самом деле, можно ли и какими способами ограничить самовластие в России, не ослабив спасительной царской власти? Умы легкие не затрудняются ответом и говорят: "можно; надобно только поставить закон выше Государя". Но кому дадим право блюсти неприкосновенность этого закона»*, т.е. власть их издавать? Некоторые из выше приведенных авторов иногда так и говорят о верховенстве законодателя.

______________________

* Карамзин Н.М. О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. Русский Архив, 1870. С. 2271.

______________________

Если же принять это толкование, то разбираемая теория прямо приведет нас к верховенству Государя Императора. Законодательная власть принадлежит в русском праве Монарху. Полагаю, что это вполне установлено в предшествующем изложении. Вообще надо помнить, что в области этого вопроса разрешается не отвлеченная логическая задача, а вопрос глубокого практического значения: кому принадлежит или может принадлежать по праву высшая в государстве мощь, потому что власть есть не только право, но и сила, власть есть право на силу? Интересно в этом отношении привести мнение одного из старинных наших государственных мыслителей, митрополита Филарета:

«Царь, по истинному о нем понятию, есть Глава и Душа Царства. Но вы возразите мне, что Душой государства должен быть закон. Закон необходим, досточтим, благотворен; но закон в хартиях и книгах есть мертвая буква, ибо сколько раз можно наблюдать в царствах, что закон в книге осуждает и наказывает преступление, а, между тем, преступление совершается и остается ненаказанным; закон в книге благоустрояет общественные звания и дела, а, между тем, они расстраиваются. Закон, мертвый в книге, оживает в деяниях, а верховный государственный деятель и возбудитель и одушевитель подчиненных деятелей есть Царь»*. В этих простых словах духовного учителя кроется глубокая мысль. Право мертво, если его рассматривать в отвлечении от деяний людей. Мертвы, лишены определенного содержания и значения и построения в области права, если они делаются чисто отвлеченным путем, если они оторваны от жизни. Так мертва и бесплодна и вся эта теория о суверенитете закона.

______________________

* Филарет, митрополит Московский. Государственное учение. М., 1888. С. 18.

______________________

Впервые опубликовано: Казанский П. Власть Всероссийского Императора. Очерки действующего русского права. Одесса. 1913.

Пётр Евгеньевич Казанский (1866-1947) — российский правовед, специалист по международному и государственному праву. По убеждениям — монархист.