М.В. Гуминенко. ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
Часть пятая
Собиратели мозаики

Глава первая. Недостающие фрагменты

Переносные прожекторы ярко освещали остатки кирпичных стен. Могло показаться, что на маленьком участке посёлка задержался день - так хорошо перекрывал территорию взрыва искусственный свет.

На подходах к улице стояло несколько машин и автобусов. Вооружённый конвой не пропускал к месту действия рядовых граждан - встревоженных владельцев соседних домов и зевак, которым не лень оказалось в поздний час свернуть с трассы и мёрзнуть, лишь бы посмотреть, что там светится и по какому поводу дебош.

Матвей Киппари не стал подходить к оцеплению. Осмотрелся издали, отметив про себя, что прессы пока не видно. "Появятся, - подумал он. - Слишком уж всё это смахивает на теракт". Поманив одного из полицейских пальцем в толстой перчатке, Матвей напомнил:

- Никаких комментариев! Сам запомни и другим передай.

И пошёл к одной из "скорых", которым освободили место среди служебных автобусов. Полицейский недовольно посмотрел вслед фээсбэшнику, но возмущаться, что "контора" по-хозяйски распоряжается чужим ведомством, не стал. Вместо этого потёр уши и рысью двинулся обратно к оцеплению.

Мотя заглянул в чрево жёлтого микроавтобуса.

- Как пациент? - спросил он.

Молодая врач в синей форменной одежде оглянулась.

- Жить будет. Толстая куртка помогла, - пояснила она. - Небольшие ожоги первой и второй степени, сзади на шее, затылке и ушных раковинах.

Колян сидел на носилках, укрытый одеялом.

- Да всё со мной нормально, майор, - подал он голос. - Если не шевелиться...

Киппари бодро улыбнулся, топорща светлые усы.

- И не шевелись! Доктор! Мы тут побеседуем пару минут. Не возражаете?

Правильно истолковав намёк, врач протиснулась мимо него и выбралась из "скорой".

- Инга как? - обеспокоился Николай.

- Целее тебя. - Мотя пристроился на сидении напротив. - Отправил своего парня, отвезти её домой.

- Как тут ваши-то люди очутились? - спросил Сиротин.

Мотя развеселился.

- Вот кто кому пришёл вопросы задавать? - Он хлопнул себя по коленке, но сменил тон на серьёзный и объяснил: - Я послал. Проверить дачку, на которой вы порезвились. Почему - не спрашивай. Не ваше дело. Ты не в моём ведомстве, но Берестова ещё огребёт, - пообещал он. - Нет, чтобы позвонить и сказать: "Товарищ майор! Швед в Мяглово поехал, и мы у него на хвосте..." - Предполагаемую фразу Инги Мотя пропел фальцетом.

- А что бы это изменило? - буркнул Николай, не зная, как относиться к манерам энергичного фээсбэшника.

- Ты прав, ты прав! - обнадёжил его Мотя. - Я бы сказал вам не соваться, Швед успел бы войти в дом... А так, ты подвиг совершил, спас важного свидетеля. Правда, теперь он с черепно-мозговой, но и на том спасибо! - Мотя перестал дурачиться и серьёзно потребовал: - Давай, капитан, рассказывай всё по порядку.

Сиротин сосредоточенно нахмурился, не понимая, поблагодарили его или сделали выговор.

- Я подошёл к дому со стороны соседнего участка, - начал он, оставив свои сомнения. - Задняя дверь была закрыта на ручку, но не заперта. Там сперва предбанник такой, потом внутри ещё одна дверь. Запах газа я не сразу почувствовал. Когда внутрь вошёл - тогда в нос шибануло! Такой концентрат...

- Почему обратно не выскочил?

Сиротин с некоторым трудом поднял голову, посмотрев на Мотю.

- Понимаешь, сработало: форточки надо открыть! Кинулся внутрь - крыша сразу поехала... В смысле, голова закружилась. Сам не знаю, с чего рванул вперёд, а не назад. Выбежал в холл...

Он прижал ладонь ко лбу, словно хотел удержать судорогу. Матвей переждал несколько секунд, размышляя, не оставить ли парня в покое, но Сиротин продышался, справившись с приступом головной боли.

- Оттуда сразу на улицу выскочил? - сухо спросил Киппари.

- Понимаешь... - Николай снова сосредоточенно задумался. - Мне звук такой послышался... Не знаю... Ну щелчок такой, словно... словно техника какая-то включилась, - определил он наконец. - Может, показалось?

- Какая техника? - Мотя подался к нему. - Николай! Вот ты представь себе, что не показалось, и подумай, что это могло быть?

Сиротин выдохнул сквозь зубы.

- Рубильник? Выключатель? Холодильник? - подсказывал ему Киппари. - Стиральная машина? Микроволновка? Телевизор?

Колян вскинул руку, останавливая его перечень, и ту же зашипел сквозь зубы. На резкое движение больше всего отозвалась шея.

- Телевизор! - высказал он, отдышавшись. - У меня с таким звуком телевизор включается, когда пульт нажимаешь!

Мотя оскалился в тридцать два зуба.

- Вот! Это уже кое-что! Знаешь, парень! - перешёл он на доверительный тон. - Внимательный ты. Реакция - дай Бог каждому! Соображаешь быстро. К нам перейти не хочешь? Посодействую.

- Спасибо! - Сиротин скривился, но не от предложения Моти, а от собственных ощущений. - Как говорится: лучше вы к нам...

Киппари посмеялся, пожелал ему выздоравливать, и выбрался из "скорой". Пока бригада экспертов копалась среди развалин, майор прошёлся вдоль забора, оглядывая соседние участки. Над верхушками голых деревьев, справа от места происшествия, вырисовывался тёмный силуэт коньковой крыши. Остальные дома стояли на отдалении, полускрытые корявыми ветвями яблонь и слив, и только этот беспрепятственно заглядывал через кирпичный забор погорелого особняка.

Мотя прикинул вероятный угол обзора, потом вернулся к машине, на которой стоял прожектор.

- Поверни-ка вон туда, - приказал он одному из спецназовцев. - Ещё чуть правее! Прямо на соседский домик. Хозяев-то нет, заколоченный стоит, бедняга...

Белый свет растёкся по обшитой стене, чётким квадратом высветил провал чердачного окошка.

- Вот так и оставь, - распорядился Мотя. - Некрасов где?

- Да вон, у забора копается.

- Данька! - Киппари махнул подчинённому. - Подь сюда! Идём со мной, совершать незаконное проникновение в чужое жилище. Авось что интересное отыщем.

Дан живо подбежал к нему, и они вместе направились к соседской калитке...

Было четыре часа утра, когда Сокольскому позвонил Киппари.

- Игорёк! Извини, что бужу. Мне удалось нарыть кое-что интересное. - Мотя предпочитал выкладывать всё сразу, не дожидаясь вопросов. - Вкратце: за Шведом следили, мне удалось вычислить машину, она засветилась на камерах ближайшего поста ГИБДД и на выезде из города. В посёлке её тоже видели. Короче, я установил, что за машина и где она сейчас находится. И я знаю, почему взрыв произошёл именно в тот момент, когда Швед поднялся на крыльцо. Наблюдатель находился в мансарде соседнего дома, оттуда двор и лестница видны как на ладони...

- Погоди, - остановил его Сокольский. - Ты где сейчас?

- Домой еду, - заявил Мотя так категорично, словно хотел заранее отбить охоту свернуть его с намеченного маршрута. - Я переслал тебе на емейл всё самое важное. А машинку парни стерегут, как появится хозяин - сразу сообщат. Ладно, я - спать! Чего и тебе советую.

Мотя отключил телефон, не дав Сокольскому рта раскрыть. Вздохнув, Игорь положил мобильник на тумбочку и откинулся на подушку. Но пролежав минуту, не выдержал и протянул руку за ноутбуком. Почту проверить.

Глава вторая. Кропотливая работа

Отца Юраши Капустина звали Ким. Именем он гордился, подчёркивая, что означает оно - Коммунистический Интернационал Мира. От сына Ким Дмитриевич ожидал, что тот минимум проникнется духом его идеологии, но с убеждённым старым коммунистом у Юраши отношения перестали складываться очень рано. А после того, как в 2004-м году он проголосовал за Путина, и вовсе испортились.

- Такие, как ты, Родину готовы продать за паршивую дерьмократию! - орал Ким Дмитриевич на двадцатидвухлетнего сына, пару месяцев назад вернувшегося из Чечни. Свои слова он никогда не мотивировал, предпочитая выражаться лозунгами, а если не помогало - переходил на мат.

Юраша собрал вещи и ушёл жить к другу. Он не только был за Путина, он собрался вступить в одно из спецподразделений ФСБ, чтобы защищать Родину и дальше, но под трёхцветным, а не алым флагом.

После серьёзного ранения в 2009-м Юраша перешёл в едва сформировавшийся отдел УВР. В 2015-м году его отец умер, так и не пожелав примириться с сыном. В остальном, жизнь Юраши складывалась удачно. Свою работу он любил, жена попалась ласковая, не склонная предъявлять мужу претензии из-за того, что он поздно возвращается домой. В семье подрастала маленькая дочка. Мать Юраши, честно отсидевшая с мужем до последнего его дня, с радостью переехала к нему и возилась с внучкой.

Начальники, в лице полковника Баринцева и подполковника Сокольского, ценили Юрия Кимовича Капустина за энергичность, развитый ум и железную хватку. Майор Киппари добавлял, что если бы Юраша не обожал драться до самозабвения, а оборачивал избыток энергии на умственные усилия, из него получился бы неплохой аналитик. На это у Моти были основания: Капустин умел замечать и быстро анализировать мелочи, и никогда не отворачивался от сомнений. Как сегодня, например.

- Тебе это ни о чём не говорит? - Сказал Юраша Дану, и провёл рукой по покрытому трещинками крылу старенькой чёрной "Тойоты" с содранными логотипами. - Ну-ка, присмотри, чтоб никто не подкрался.

Машина стояла у угла ничем не примечательного кирпичного дома-коробки. Данила Некрасов оглянулся по сторонам и прошёлся неспешным шагом вперёд, чтобы видеть соседний проулок. Юраша достал из кармана пакетик, ключом быстренько соскоблил в него несколько частичек краски и спрятал в карман. Потом отошёл от "Тойоты", направившись в ту же сторону, что и Дан. Догнав товарища, пристроился рядом.

- Вот так, без понятых? - засомневался Данила.

- Пусть сперва эксперт посмотрит, а сделать то же самое во второй раз, официально, мы ещё успеем, - пообещал Капустин.

- Даже если это та самая машина, после того, как сбили Сокольского, её бы бросили.

- Кто-то на ней ездит, - не согласился Юраша. - Чистенькая, несмотря на вчерашний снегопад. Значит, стоит тут не больше, чем со вчерашнего вечера.

Юраша поднял воротник куртки.

- Идём в машину, погреемся, - предложил он. - Как думаешь, много сбитых ночью людей успевает запомнить, кто на них наехал? Может, хозяин этой не боится, потому что дело было в тёмной подворотне. Просто уверен, что его не запомнили.

- Но Игорь же запомнил! - не согласился Данила.

- Ну хорошо, согласен, - резко кивнул Капустин. - Может, это не та машина. Может, и человек не тот. Бросим и не будем проверять?

Данила заткнулся.

- Расслабься! Нас минут через двадцать сменят, - примирительно напомнил Юраша. Теперь он торопился в лабораторию, проверить свою догадку. Ему казалось маловероятным, что в деле найдётся третий похожий автомобиль...

Из госпиталя Сокольский поехал на квартиру Олега. На свою даже не заглянул. Пройдя по комнатам и постояв минуту у старинного резного комода с деревянными яблоками на крышке, он не раздеваясь, опустился в кресло. С этого угла вся спальня смотрелась, как на ладони.

Олег не любил загромождать пространство лишней мебелью. Вокруг каждого предмета можно было спокойно прогуливаться. Широкая кровать стояла почти в центре. Не так давно на ней спала Катя. Сокольский поморщился при этом воспоминании. А до Кати здесь была другая жизнь и другая женщина. Сколько их было у Олега? Брат пользовался популярностью у противоположного пола, но про Серафиму Игорь до последних дней ничего не знал. Олег погиб почти год назад, но продолжал преподносить ему сюрпризы.

Сокольский поймал себя на том, что старается разглядеть признаки женского присутствия в квартире.

- С этим надо что-то делать, - сказал он себе, поднялся и ушёл в прихожую.

Намеренно не оглядываясь больше по углам, он переоделся, прошёл в кабинет, достал несколько чистых листов бумаги и карандаш, и принялся записывать всё, что у них имелось на данный момент по делу Зайцева.

"Экспертиза в Мяглово: газовые баллоны в подвале, направление ветра и сквозняка. Нет доказательств, что это не несчастный случай".

Он ещё раз вспомнил нарисованную Мотей схему дома. Тот, кто подстраивал утечку газа и взрыв, действовал профессионально, не оставил экспертам шансов хоть за что-то ухватиться. Хотя Мотя и вычислил машину, на которой потенциально мог приехать злоумышленник, и даже нашёл место, откуда именно тот наблюдал - всё оставалось лишь в форме предположений, которые не опираются на факты. Оставалось надеяться, что удастся задержать владельца "Тойоты" и побеседовать с ним.

- Старая чёрная "Тойота", - сказал Сокольский вслух, словно хотел ощутить, как звучат его собственные мысли. - Старая "Тойота..." Может, в ту ночь и не "Тойота" была? Катя-Катя! Тебя спрашивать бессмысленно...

Он вернулся к записям.

"Труп опознан по зубной формуле: Исаков Пётр Львович, компаньон Зайцева по бильярду и один из вкладчиков его фирмы. Шея сломана. Потерял сознание и упал с лестницы? Кто-то сломал шею и положил труп так, чтобы создать впечатление несчастного случая?"

Доказательств преднамеренного убийства у них было не больше, чем доказательств спланированного взрыва. Следующий пункт ясности не вносил, но Сокольский записал и его:

"Искорёженные остатки кейса под лестницей".

Сам Зайцев только пожал плечами, когда ему показали фотографии. "Мало ли таких кейсов?" - сказал он. Матвей предположил, что если бы хозяина "Фарм-Треста" не засекли на квартире Шведа, он мог припрятать настоящий чемоданчик и заявить, что деньги сгорели вместе с тем, кто их украл. Попробуй докажи по обгорелому обломку, что это - не тот самый кейс. Сокольский согласился бы со своим аналитиком, но доказательств у них не было.

"Показания Шведа: Зайцев звонил и отправил его в Мяглово. Показания Зайцева: ему звонил нанятый детектив, а не Швед. Сам он звонил только капитану Сиротину".

Вот этот пункт Сокольскому особенно не нравился. Наводил на мысли о том, что они все идут по ложному направлению. "Зайцев - не тот", - вспомнил Игорь запись своего брата.

- Не тот... - повторил он вслух, но потом вернулся к своим выкладкам.

"В телефоне Шведа, и в телефоне Зайцева нет звонка Зайцева - Шведу. Телефонная компания переговоры не зафиксировала. Швед врёт? Или у Зайцева есть кодирующее устройство?"

Последнюю фразу Сокольский дважды подчеркнул. Он был уверен, что врёт именно Зайцев, но не мог это обосновать даже самому себе.

"Новожилкин признал, что тройное убийство в Парголово заказал Зайцев. Зайцев отрицает. Его слово против слова бывшего члена ОПГ, уголовника Новожилкина. Адвокат отмажет".

В личности Новожилкина ничего загадочного не было. Вор и убийца, ничем не брезгует, за деньги будет работать на кого угодно. Такого поймали, закрыли - забыли. И закрыть его получился надолго, учитывая количество убийств (плюс нападение на сотрудника УВР), совершённые за промежуток времени меньше недели. Непонятно, зачем он прятался в бомжатнике, вместо того, чтобы смыться из города. Чего он ждал? Зачем набросился на Ольгина? Просто из желания прикончить кого-нибудь экзотическим ядом?

"Новожилкин говорит, что нашёл самострел и дротики в брошенной лаборатории, - написал Игорь. - Проверил на бродячей собаке - та сдохла. В новогоднюю ночь бомж сел на коробку с самострелом и сломал его, поэтому дротик использован вручную".

Оставив пока вопрос с уголовником Новожилкиным, Сокольский перешёл к другим проблемам.

"Магнитную карту и ключ не идентифицировать. Обратиться в Интерпол?"

Оставив вопрос открытым, он вспомнил, какими ещё сведениями они располагают.

"Труп Бусова с формулой "муравьиного эликсира" и труп Степанова, друга Веры Матвеевой, с теми же признаками истощения. Поговорить с доктором Люсей!"

Сокольский вынужден был признать, что несмотря на кажущееся множество сведений, у них почти нет улик против Зайцева. На данном этапе ему можно предъявить лишь нападение на полицейского и проникновение в чужое жилище. Но он и не отрицает этого, твердит, что у него не было выбора, и что разобравшись с кредиторами, он сразу пришёл бы в полицию с повинной.

- Он не боится сесть в тюрьму, - подытожил Сокольский вслух, встал из-за стола и пошёл варить себе кофе. "Не исключено, что для Зайцева лучше сесть за эту вину, чем дать разоблачить свои настоящие дела. Если он действительно руководил сетью наёмных убийц - это не удивительно. Почему мне кажется, что за ним есть дела и посерьёзнее? Что может быть серьёзнее?.."

Вернувшись с кофе обратно в комнату, Сокольский внизу листка дописал:

"Показать Вере Матвеевой Зайцева, Новожилкина и Шведа.

Запросить из архива фото и видеоматериалы по слежке за Махеем. Вдруг мелькнёт Зайцев".

Последнее представлялось Сокольскому мало вероятным, но проверить стоило. За Махеевым-бизнесменом следили неустанно, в течение многих месяцев, но это мало что давало. Сокольский не считал своей заслугой его разоблачение, но и прибедняться не собирался: внедрившись в ОПГ, он смог проследить опорные точки нелегальных дел Махеева, и вовремя выяснить его планы. Те данные, которые раздобыл агент Сокольский, позволили объединить целую сеть разрозненных эпизодов, выявить имена клиентов, каналы поставщиков и направления деятельности преступной организации. В конечном итоге, именно Игорю удалось предупредить о готовящейся операции по продаже большой партии оружия, боеприпасов и пластиковой взрывчатки членам террористической организации, действующей на территории четырёх стран.

Маленькое звено общей цепи, Сокольский в одиночку не справился бы со столь сложной задачей. Его внедрение тщательно подготавливалось многими. Но именно этого звена не хватало, чтобы смогли чётко сработать все остальные.

Сейчас ему предстояло выстроить собственную цепь, и расположить звенья в ней так, чтобы она прочно соединила разрозненные факты в единое целое...

Глава третья. Неофициальные действия официальных лиц

- Привет! - Инга стремительно прошла в палату, и бросила в кресло сумку. - С Рождеством, Славочка!

Ольгин не успел напомнить, что Рождество было три дня назад. Подойдя к нему, Инга обняла его за шею и поцеловала в губы. Но тут же отпустила и отошла к своей сумке. До этого момента Слава валялся на заправленной койке и смотрел телевизор. Потянувшись вслед за ней, он принял сидячее положение, поджал под себя ногу и облизнулся, глядя ей в спину.

- Означает ли это, что ты сменила гнев на милость? - спросил он.

- А я гневалась? - Она оглянулась на него через плечо, но тут же снова улезла в сумку. - Я тебе подарок принесла. Кстати, твоего отца звали Борис. Почему "Гоша"?

Слава пожал плечами.

- Ну да, Борис Георгиевич. Гоша - это сценический псевдоним, - беспечно ответил он. - Наверное, отцу показалось, что "Боря Ольгин" звучит несолидно. Откуда такой интерес? Ты что, была с ним знакома?

- Была! - Инга выпрямилась и повернулась к нему. - Одной из девочек-фанаток, которые вокруг него вертелись.

- И?

- Тебя интересует, спала ли я с ним?

Она смотрела изучающе. Слава отвёл глаза, взял пульт и выключил телевизор.

- Меня это не интересует, - сказал он беспечно, и откинулся на подушку.

Инга подошла и присела рядом. Теперь она ещё внимательнее вглядывалась в его лицо. Ольгин похудел, так что глаза ввалились и каждая чёрточка стала резче. Сейчас он особенно сильно походил на отца. Инга подумала, что наверное, это её свойство - обращать внимание на мужчин с такой вот неуловимой жёсткостью в лицах, которая заметна, как продавленный на вторую страницу текст в тетрадке. Ей нравился Ольгин, оптимист и философ, способный отворачиваться от собственных неудобств и готовый найти что-то хорошее, или хоть забавное, даже там, где его нет.

- Я соскучилась, - мягко призналась Берестова.

Он тут же поднялся, оказавшись с ней плечом к плечу. Можно было поклясться, что она задумала какую-то каверзу, но вместо этого Инга вытряхнула из пакета коричневый джемпер, и сунула ему в руки.

- Мой подарок. Одевайся! На улице холодрыга, а нам ехать через полгорода.

- Куда это? - удивился Слава, и тут же принялся напяливать джемпер на себя, поверх рубашки.

- Майор Бердникова сказала, что разрешает тебе работу по облегчённому графику, а мне нужна компания. Надо проследить кое за кем и сделать несколько снимков. - Она кивнула на футляр, в котором прятался мощный фотоаппарат с длиннофокусным объективом.

- Кого фоткать будем? Я их знаю? - поинтересовался Ольгин.

- Нет! Но нам давно пора познакомиться...

Девица наклонилась к окошку машины. Водитель опустил стекло и с минуту они о чём-то переговаривались. При этом девица то и дело касалась автомобиля, словно компенсировала этим жестом то, что не может прикоснуться к мужчине, спрятавшемуся внутри салона. Наконец она выпрямилась и сунув руки в карманы, потопала по тротуару, наклоняясь к каждой припаркованной машине. Дойдя до угла, она оглянулась, обошла тёмно-серую "Мазду" и быстро нырнула внутрь.

- Поставила на стекло задней дверцы, - сообщила она троим мужчинам.

- Что ты ему сказала? - спросил один.

- Спросила, не может ли он отвезти бабушку на Волковское кладбище.

Мужики захихикали, но тут же отвлеклись. На заднем сидении Дан сражался с присоединённым к ноутбуку пультом.

- Ну что? - спросил у него Слава, поворачиваясь на месте водителя и делая попытку заглянуть через спинку сидения в ноут.

- Погоди... - Данила одной рукой тыкал в клавиши, а другой прижимал к уху наушник. - Есть сигнал!

Сидящий рядом с ним Юраша тут же подхватил вторую пару наушников и напялил на себя.

- Ещё слушать нечего, - осадила его Инга и взялась за фотоаппарат. Она сделала несколько снимков, проверяя, удобный ли ракурс они заняли. Вход в здание консульства просматривался хорошо, а вот стоянку загораживали припаркованные вдоль мокрой улицы машины. - Надо было ближе встать.

- Парень дёрганный, мы и так тремя экипажами за ним следили, чтобы не просёк, - возразил ей Дан.

- Кто он такой? - спросил Слава.

- Некто Валентин Аристархович Козлов, - объяснил ему Дан. - Где работает - неясно, откуда взялся - тоже вопрос. В базах его нет.

Дверь консульства открылась и показался невысокий, худощавый человек в пальто.

- Погоди-ка... - Инга нацелила объектив, чтобы разглядеть лицо мужчины. - Секретарь консульства, господин Юлиус Димитт.

Секретарь перешёл дорогу и направился вдоль парковки. Инга защёлкала затвором аппарата с таким упоением, словно косила шедшую в атаку вражескую конницу. Она придерживалась позиции: "Лишнее всегда можно выкинуть, недостающее взять неоткуда". Проходя мимо чёрной "Тойоты", иностранец зыркнул глазами по сторонам, и сел в машину, на соседнее с водителем место.

- Вот так, - высказал за всех Юраша. - Теперь мы знаем, кого он ждал.

Он протянул два одиночных наушника Ольгину и Инге. В чёрной "Тойоте" уже начался диалог:

"Что удалось узнать?"

- Это голос Козлова, - подсказала Инга.

"Его задержали за сопротивление полиции и проникновение в чужое жилище", - ответил его собеседник, в речи которого почти не чувствовалось акцента, зато фразы и слова он проговаривал так чётко и старательно, что понятно становилось: русские язык ему не родной.

"Значит, за ним следили", - ответил Козлов.

"Кейс был тот самый?" - спросил секретарь консульства.

"Да".

"Вы хотите утверждать, что всё то, что в нём находилось, сейчас в руках полиции?" - Могло показаться, что господин Димитт возмущён.

"Не дёргайтесь, - посоветовал собеседнику Козлов, хотя получилось хрипло. Он кашлянул и продолжил: - Менты будут долго гадать, что это такое, а Зайцев ничего не скажет. Ему первому крышка, если он расколется".

"Что значит "расколется"? - переспросил Димитт. - Говорите нормальным языком, я не понимаю".

- Хорошо по-русски чешет, - вполголоса заметил Юраша. - Сволочь иностранная...

"Это значит, что Зайцев будет молчать", - пояснил Козлов.

"Что с его начальником охраны, кажется - Шведом? И что с господином Исаковым?"

"О Исакове я позаботился, - без подробностей ответил Козлов. - Швед, насколько мне известно, пока жив. Но он ничего не знает о делах своего босса. Этот идиот решил захапать чужие денежки..."

"Вас никто не видел?" произнёс иностранец, видимо, слово "захапать" было для него знакомым.

"Нет! - ответил Козлов. - Я умею работать чисто, в отличие от вас всех".

"Вы, русские, все так говорите, - ответил ему Димитт. - Но вы не говорите правду. Как получилось, что ваш учёный сбежал и утонул? Как получилось, что ваш подопытный человек украл кейс, а потом начальник вашей охраны нашёл и снова украл? Вы не умеете работать! И тот, кто работает с вами, подвергается деградации!"

"Я сказал: меня никто не видел! - отрезал Козлов. - Вы лучше подумайте о том, что делать дальше. Зайцев - ваш человек, подвергся он там деградации, или нет! Как вы будете его вытаскивать?"

Некоторое время секретарь молчал. Потом ответил:

"Господин Зайцев сам примет правильное решение. Он опытный человек и он знает, какую цену он может заплатить. Вы должны уехать из города. Когда будет можно - я сам вас найду. Не звоните и не приезжайте больше. Это опасно"...

- Почему не взять их прямо сейчас? - спросил Ольгин. Он предпочитал спрашивать, если ему что-то неясно.

- Приказа не было, - ответил Капустин. - А секретаря консульства мы вообще не имеем права задерживать без судебного решения. Можем только вызвать повесткой для дачи показаний, после того, как будет возбуждено дело против его собеседника.

- Они прощаются, - предупредила Берестова.

Как только секретарь консульства вышел из машины, Козлов завёл мотор - и "Тойота" вывернула из ряда, покатив в сторону набережной.

- Инга! - Юраша сдёрнул наушники. - Вы со Славой садитесь ему на хвост. Мы с Даном двинемся параллельным курсом. Если этот козёл что-то заметит - поменяемся местами. Наружка останется здесь, присмотрит за Димиттом. Вперёд!

Они с Данилой вылезли из машины и рысью побежали через перекрёсток к припаркованной на другой стороне серебристой "Ладе"...

Глава четвёртая. Категоричны меры

На набережной было мало машин. Чернел мокрый асфальт. Зима и оттепель явно вошли в сговор против снегоуборочной техники, превращая снег и успевший намёрзнуть лёд в грязную кашу.

- Опять тормозит, - сказал Слава, заметив красные огоньки на заду "Тойоты".

Дорога впереди, до самого моста, была свободна. Инга на этот раз не стала сбрасывать скорость, объехав потрёпанный автомобиль по свободной полосе.

- Юраша! - обратилась она в микрофон. - Он третий раз останавливается. Мы уходим вперёд, иначе он нас засечёт.

- Понял, - отозвалось в наушнике. - Где он свернёт - сообщу.

Ситуация усложнялась тем, что дорога впереди упиралась в отгороженный отрезок набережной. Из-за забора виднелись погрызенные временем крыши бывших Императорских конюшен, топорща в небо голые прутья успевших прорасти деревьев. Судьбу исторических построек питерские градоначальники никак не могли решить, а из-за этого и сама набережная была намертво перекрыта для движения.

Надо было сворачивать, либо налево - на Большой Конюшенный мост с его выгнутым чугунным ограждением с облезлой позолотой, либо направо - в сторону Конюшенной площади, где в Конюшенной церкви, почти двести лет назад, отпевали Пушкина. После революции здание отошло милиции, а в девяностые годы, отвоевав его обратно церкви, здесь начал свою Дьяконию и крестил полным погружением пресловутый отец Владимир Цветков, вызывая этим ярость и ненависть клира. Ненависть простиралась так далеко, что спустя много лет, составляя историю своей церкви, клирошане даже не упомянули фамилии настоятеля Цветкова в её тексте. Теперь об этом факте помнили только очевидцы. Такие, например, как мать Инги, которая крестила свою дочь в этой церкви в 1991 году, и как на зло - полным погружением! Фрагментарное воспоминание об этом факте продержалось в голове Инги не более секунды - и она повернула налево, в противоположную от площади и церкви сторону.

- Думаешь, он чует слежку? - спросил Слава в этот момент.

- Не думаю, - бросила Инга. - Он проверяет.

На мост Берестову потянуло вовсе не потому, что она боялась места, где её четырёх лет от роду, окунули с головой в тёмную воду купели. Она подумала, что если бы Козлов рвался затеряться в Центральном районе, он давно бы повернул с набережной в любой из проулков. Но он этого не сделал, значит есть шанс, что он выберет путь налево, к Неве.

Она не ошиблась. Через минуту Юраша сообщил:

- Клиент свернул на Большой Конюшенный и едет прямо по Мошкову переулку.

- За нами, значит... Мы повернём на Миллионную, - ответила ему Инга. - Если этот гад рвётся к Неве - подхватим вас у Мраморного дворца.

- Главное, чтобы он не повернул в обратную сторону, - подсказал Ольгин.

Инга пожала одним плечом.

- Догоним, - пообещала она.

Интуиция Берестовой сработала правильно: Козлов на своей "Тойоте" повернул по Дворцовой набережной направо. Инга со Славой перегнали его параллельной улицей и выскочили со своей "Маздой" к Неве, опередив метров на двести. Дан с Юрашей, чуть поотстав, караулили "Тойоту" сзади. Неплотный поток машин прекрасно отгораживал их от объекта слежки, но позволял не терять "клиента".

Никуда не сворачивая, "Тойота" повторила изгиб Смольной набережной, игнорировала Большеохтинский мост с его ажурными металлоконструкциями и подъёмными башенками, нырнула в тоннель под съездом с моста Александра Невского, и миновав Лавру, выкатила на проспект Обуховской Обороны. Именно в этот момент Капустин сообщил:

- Мне только что позвонил майор. - По голосу можно было угадать, что Юраша скалится. - Эксперт проверил частички краски. Я был прав! Это та самая машина, которая в Новый год сбила Игоря!

- Тем хуже для козла, - процедила Инга сквозь зубы.

- Берём? - оживился Ольгин, перехватив агрессивный настрой коллег. Ему уже наскучило в пассажирском кресле.

- В паре километров впереди - промзона, - напомнил Капустин. - Притормозите перед трамвайным кольцом. Постараемся срезать его там.

- Поняла. - Инга мельком глянула на Ольгина. - Устал?

Вопрос нужно было задать гораздо раньше: увезла она Славу прямо из больницы.

- Кушать хочется, - признался тот. - Я так понял, что в меню только господин Козлов?

Берестова кивнула.

- Надеюсь, разговор будет короткий, - обнадёжила она. - Этот гад совершил ошибку.

- Какую? Засветился на Мурманской трассе в день взрыва?

- Наехал на Сокольского, - хладнокровно ответила Инга.

Впереди, в быстро сгущавшихся зимних сумерках и свете дорожных фонарей уже показалась жёлтая будка диспетчерской трамвайного кольца...

Серебристая "Лада" обогнала чёрную "Тойоту" и резко повернула, загородив дорогу. Козлов ударил по тормозам. Из-за будки вырвалась "Мазда" и встала впритирку за его багажником, отрезав путь к отступлению. Из обоих автомобилей выметнулось четверо с оружием.

- Вышел из машины! - крикнул один из оперативников, подкрепив своё требование жестом.

Козлов поспешно вскинул руки - испугался, что его пристрелят. Толкнув дверцу, он начал выбираться наружу. В него вцепились, выдернули и уложили носом на капот.

- Ноги расставил! Руки назад! - Вокруг запястий сомкнулось железо наручников. - В машину его! Слава! Ты с нами!

Командовал Юраша. Дан со Славой быстро обшмонали задержанного, подхватили под руки и поволокли к "Ладе".

- Будь здесь, вызывай наших, - тихо сказал Капустин Инге. - Мы поговорим немного... По-мужски. - Он агрессивно стиснул кулак. - За стройкой есть укромное место...

- Ты уверен? - спросила Берестова, взглядом показав на Ольгина.

Юраша нахмурил густые брови, потом сообразил, о чём она.

- Ин! Он уже большой мальчик. Пусть привыкает.

Инга помнила, какое впечатление на Ольгина произвела расправа над Альбертиком Иванченко, которого застрелили люди покойного ныне бизнесмена-бандита Горюнова, но промолчала. Её дело - предупредить.

Когда её коллеги, вместе с задержанным Козловым, укатили по едва заметной, обледенелой дорожке вглубь территории, Берестова достала телефон и позвонила майору Киппари...

Козлова настораживало, что с ним не говорят, ничего не спрашивают, не замечают его вопросов. Машина свернула с дорожки, фары высветили часть обшарпанной бетонной стены.

- Приехали, - сказал коренастый тип на водительском месте.

Двое других ухватили Козлова за одежду и вытащили из салона. Слева, за бетонной стеной, поднимался рассеянный свет. Может, там была улица или набережная, но в этом промозглом закутке создавалось впечатление, что отсутствие освещения уже давно никого не волнует. С ржавого кронштейна на стене свисала пустая "клетка", в которой торчал патрон без лампочки. Среди ледяных куч валялся строительный мусор. Высоко над головой чернели пустые провалы окон.

- Куда вы меня привезли? Что вам нужно? - Козлов понимал, что сейчас его будут бить. К подобному обороту в своей судьбе он был готов. - У вас есть ордер, или что там полагается, чтобы задержать человека?

Двое парней - оба высокие и жилистые - пихнули его к стене и силой заставили опуститься на полуметровый выступ. Третий теперь оглядывался, водя лучом фонарика по кучам. Холод и сырость быстро пробирали до костей, но похоже было, что оперативников это не беспокоит.

- Ладно, я проникся серьёзностью момента, - сделал новую попытку Козлов. - Мы можем опустить предисловие и сразу перейти к вопросам? Что вам от меня надо? Я готов сотрудничать.

- Нашёл! - объявил Юраша, пиная ногой лёд. Наклонившись, он вцепился в какую-то проволоку и выдернул её из кучи. - Подойдёт!

Он шагнул к Козлову, которого удерживали на холодном выступе его товарищи.

- Кронштейн от фонаря выдержит, - заметил Данила.

- Шарф с него сними, - скомандовал Юраша, а сам полез на приступочку, чтобы дотянуться до куска ржавой арматуры, торчащей из обшарпанной стенки.

Данила взялся за воротник задержанного и дёрнул с него шарф.

- Вы что делаете?! - возмутился Козлов. - Совсем оборзели!

- Заткнись, - бросил Дан, и это было первое слово, обращённое к арестованному.

Козлов напрягся и сделал попытку вскочить. Его шваркнули затылком о стену. На пару секунд он потерялся, а потом почувствовал, что шею охватила проволочная петля.

- Погоди! - встрял неожиданно Ольгин.

Капустин внимательно посмотрел на него, вспомнив, как Инга спрашивала, уверен ли он, беря новичка с собой. Но Слава лишь напомнил:

- Наручники. Надо бы их чем-то заменить.

Юраша ухмыльнулся, так что в свете фар блеснули зубы. "Подхватил суть! Умный паренёк", - подумал он, но сказал совсем другое:

- Потом ещё какую-нибудь проволоку найдём. Хлама много валяется. Но ты прав, главное - не забыть.

Козлова вздёрнули на ноги и прижали к стене. Юраша набрал обрывок провода, подтягивая его через кронштейн, пока петля не врезалась в шею выпучившего глаза Козлова.

- Один не подниму... Хватайтесь! - скомандовал Капустин.

- Вы этого... не сделаете... - прохрипел Козлов.

Юраша бросил конец провода, ухватил его за грудки и шваркнул о мёрзлый бетон.

- Хочешь в тюрьму попасть, сволочь?! - рявкнул он в лицо пленника. - Оттуда выходят, да?! Здесь сдохнешь!

- Меня найдут! - выдохнул Козлов.

- Обязательно найдут! - поддакнул Юраша. - По весне!

- Вы не можете... Я вам нужен.

- Зачем? - Юраша снова шмякнул его о стену. - Мы и так знаем, что ты взрыв в Мяглово подстроил, и что твой хозяин, Зайцев, кучу народа угробил! Ты на нашего шефа наехал, гад! Помнишь?! В подворотне?! Сдохни, тварь! - Он оттолкнулся от Козлова и поймал болтавшийся на ветру конец провода. - Что встали?! Давай!

Дан со славой вцепились в натянутый провод. И тут Козлов заговорил, быстро-быстро:

- Зайцева отмажут! Вы ничего не докажете. Я расскажу, где он прячет лабораторию. Не найдёте без меня! У него там... био... материал. Оружие! Такое, что зомби добрыми покажутся... Финансируют из-за бугра...

Проволока врезалась в горло и он раскрыл рот, в ужасе таращась в темноту и дёргаясь в попытках высвободиться...

- Хватит, - скомандовал Юраша - и парни отпустили проволоку. Козлов рухнул под стену, хрипя и кашляя. Присев над ним на корточки, Капустин нащупал петлю и дёрнул, ослабляя удавку. - Всё расскажешь! Прямо тут. И показания подпишешь. Тогда останешься жить. Сволочь!..

Глава пятая. Страсти общественные и частные

- Разрешите, товарищ полковник!

- Проходите, Людмила Кирилловна! - Баринцев поднялся со стула. Его примеру последовали Сокольский и Киппари. - Как раз вас ждём.

Доктор Люся кивнула Матвею и повернулась к Сокольскому.

- Игорёк! Сто лет тебя не видела! - Она охотно подала ему руку.

- Я собирался зайти, лично поблагодарить за Славу Ольгина.

- Да, это моя заслуга, - признала доктор Люся. - Если позволите, товарищи офицеры, мне бы хотелось сразу перейти к делу.

Полковник кивнул, и все расселись у стола.

- Руководство одобрило вашу просьбу, Александр Борисович, - обратилась женщина к Баринцеву. - Поэтому я в вашем распоряжении.

- Расскажите по порядку, - предложил полковник.

Женщина ненавязчивым жестом поправил густую, рыже-чалую шевелюру, после чего открыла принесённую с собой папку.

- В две тысячи девятом году нашим агентам удалось раскрыть место подпольной лаборатории по производству героина в Псковской области, - начала она. - Вот карта с указанием точного места. Прибывшее туда спецподразделение задержало злодеев, после чего взялись за дело наши специалисты-химики. В составе бригады довелось работать мне, так что информация - из первых рук.

- Нашли героин? - спросил Мотя, разглядывая карту, которую ему передал Сокольский.

- Нашли. Но его производство оказалось не главным. - Тётя Люся разложила перед собой несколько листков, предпочитая сверяться с данными. - Особая секция лаборатории занималась веществом, которое нам сразу идентифицировать не удалось. К тому же, оборудование у них было специфическое. Наводило на мысль о бактериологических исследованиях: термостаты, набор агаровых и желатиновых сред, термосы с жидким азотом, кровяные пробы... Пришлось закрыть территорию на карантин и принять меры предосторожности.

- Что там было? - Сокольский мог сам предположить, поэтому добавил: - Тот самый "муравьиный эликсир"?

- Молодец! Твёрдая четвёрка! - пошутила доктор Люся. - Правильнее сказать: триэтанолидрат мигуленовой кислоты. - Поскольку на неё смотрели вопросительно, она пояснила: - Редкая органическая кислота, найденная в воздушных корешках Migulya Purpura. Есть такая субтропическая орхидея. Её ещё называют - "Голова повешенной собаки". Местные жители употребляли воздушные корешки в пищу, уверяя, что это повышает потенцию и улучшает настроение. Ещё в 1980 году из растительного сырья было выделено кислотоподобное вещество, обладающее слабым стимулирующим эффектом. Синтезировать его искусственно тогда не смогли, а в растении кислоты очень мало. О работе на время забыли, но, как оказалось - не все. Препарат, о котором мы говорим, был получен из синтетического аналога мигуленовой кислоты. Именно его мы и обнаружили среди образцов в 2009-м году. Но и это не главное! Опуская подробности, скажу, что помимо "муравьиного эликсира" мы нашли там же замороженные клетки-контейнеры для переноса модифицированной ДНК.

- Людмила Кирилловна! Вы не могли бы чуть подробнее на этом остановиться? - попросил Баринцев. - Парни не в курсе той разработки.

- Ну хорошо! В восьмидесятые годы в одной пограничной с СССР стране был запущен проект создания биологического оружия. Представьте себе объект величиной в пять раз больше эритроцита. Это полноценная не дифференцированная клетка, внутрь которой помещён образец ДНК, подвергшейся направленной мутации. Высвобождаясь в организме из клеточной оболочки, ДНК вступает в направленное взаимодействие с ДНК реципиента, изменяя определённые локусы в его хромосомах. Дальнейший сценарий может развиваться в нескольких направлениях: развитие раковой опухоли, иммунодефицит, прогрессирующая анемия или ещё какая-нибудь дрянь, которая превращает здорового человека в инвалида и быстро сводит в могилу.

- Страсти-то какие, - проворчал Мотя.

- Погоди, майор! Это не самое худшее, - обнадёжила его доктор Люся. - Создатели этой "страсти" хотели придать процессу иное направление: воздействовать на генетические структуры таким образом, чтобы потомство заражённого человека рождалось с заведомыми неизлечимыми отклонениями. Было одно существенное препятствие: "плотные контакты" гемато-энцефалического барьера препятствуют проникновению в мозг молекул, если их размеры превышают просветы ГЭБ. Практически, клетка-контейнер не могла проникнуть в центральную нервную систему, а именно туда она должна была донести вещество-мутоген, чтобы закрепить нужные изменения. И подпольные "учёные" нашли транспорт, способный обойти ГЭБ - "муравьиный эликсир"! Это вещество способно на короткое время усилить проницаемость ГЭБ, и его можно соединить с клеткой-контейнером. Происходит следующее.

Доктор Люся взяла лист бумаги и быстренько набросала схему, изобразив двумя линиями проницаемую стенку сосуда, и обрисовав полый кружок, прикрепившийся к месту поры.

- Смотрите! Молекула вещества прилипает к стенке капилляра и заставляет "расслабиться", открыть проход для самого вещества. Одновременно с этим происходит распад клеточной оболочки контейнера и мутагенный субстрат выходит в свободное пространство. Ему остаётся лишь просочиться через образовавшуюся брешь вслед за веществом-стимулятором. Это в общих чертах, - предупредила доктор Люся. - Имеют значение несколько побочных факторов, но в целом, схема именно такова. После того, как действие стимулятора заканчивается, ГЭБ восстанавливает нормальную проницаемость, но вещество уже внутри. Ему остаётся лишь найти своё место. Это похоже на пазлы. - Она подняла руки и соединила так, чтобы пальцы одной расположились между пальцев другой. - Мутированная ДНК совпадает своим избранным участком с локусом ДНК реципиента.

- И что мы имеем на выходе?

- В худшем случае, если мутагенный фактор сработает как ожидалось его создателями - рождение детей с наследственными генетическими болезнями.

- Долгоиграющее получается оружие, - заметил Сокольский. - Как они собирались это использовать?

- Очень просто! - Тётя Люся отодвинула свои листки. - Представь себе: появляется новое "чудодейственное средство", от головной боли, какой-нибудь "Нурофен-Эстра-Драйв", или "лекарство для похудения". То, что в его состав входит стимулятор - не препятствие. В терапевтических дозах противопоказаний у него не больше, чем у любого другого препарата. Есть масса веществ, которые в малых дозах - лекарство, а в больших - яд. К тому же, к нашему препарату даже никакого привыкания нет. Клинические испытания можно ускорить, в продажу пустить без рецептов, создать рекламную компанию. На основе этого вещества можно наделать кремов и косметики. Оно способствует регенерации, "омолаживает" кожу и так далее. Монополию на производство предаём одной-единственной фирме и её филиалам. А когда продажи станут массовыми - в готовые лекарства вводим ничтожно малую дозу мутагена. И дело сделано! У нас начинают рождаться неполноценные детишки, со временем это происходит чаще и чаще. Кто и когда сможет установить связь мутаций с таблеточками от головной боли или кремчиком для загара - неизвестно. За несколько лет родятся сотни тысяч инвалидов. Впрочем, это лишь предположения. Я полагаю, что у создателей были и другие, более масштабные планы. Но нам они их не озвучили.

- А потом стимулятор попал к военным, - заключил за неё Баринцев.

- Да, - подтвердила доктор Люся. - Клетки-контейнеры были уничтожены, все материалы по ним засекречены, но оставался "муравьиный эликсир". Предполагалось, что препарат можно использовать для ускорения заживления тканей, усиления обменных процессов, и кратковременной стимуляции организма для выполнения боевых заданий. Но обнаружился ряд побочных эффектов. Подавляя болевые центры, препарат наносил вред: боль - защитная реакция, она не срабатывает и человек может не почувствовать, что умирает. Из прочего - нестабильность психики, которую невозможно предугадать, временная амнезия, потеря ориентации... Целый набор.

- Получается, что Бусов продал Зайцеву формулы, - рассудил Сокольский. - Но у Бусова на руке была записана только часть уравнения.

- Другая часть могла быть у него в голове, - вставила доктор Люся.

- И Зайцев собирался продать кому-то этот стимулятор, - заключил Мотя.

- Я бы на вашем месте озаботилась другим вопросом, - заметила майор Бердникова. - Фармацевтическая фирма, лицензия на производство препаратов широкого потребления...

Сокольский посмотрел на неё, сведя светлые брови к переносице.

- Вы считаете, что Зайцев может иметь отношение к проекту с клетками-контейнерами? - спросил он прямо.

- Я бы не стала сбрасывать со счетов такую возможность, - признала рыжая доктор. - Сам по себе стимулятор не на столько интересен. Разве что, готовить террористов-самоубийц, или одноразовых грабителей банков.

- Всё зависит от того, какими масштабами мыслит господин Зайцев, - заметил полковник Баринцев. - А мы этого до сих пор не установили...

В отделе царил деловой хаос. Сокольский махнул, чтобы подчинённые оставались сидеть, и направился к своему столу.

- Это что? - спросил он, взяв в руки исписанный лист бумаги, лежавший на самом видном месте.

- Зайцев на нас телегу накатал, - мрачно ответил Юраша. - Потребовал, чтобы это передали начальству, а поскольку начальство - это ты, оно тебя и ждёт.

- Нет, - остановил его Сокольский. - Я вот об этом говорю.

Он указал на пятно с обратной стороны листа. Капустин подошёл и взял лист в руки.

- Вот зараза! - энергично высказался он. - Этот гад специально порезался о бумагу, чтобы потом сказать, что его били, и из-за этого листок запачкан кровью!

Грамотный адвокат мог и из меньшего вытянуть способ защитить своего клиента. Юраша уже сталкивался с подобной уловкой, но почему-то не ожидал её от личности вроде Зайцева.

- Погоди. - Сокольский смотрел на пятно. - Почему мы до сих пор этого не сделали? - Он перевёл просветлевший взгляд на подчинённого. - Отправьте-ка это в лабораторию, пусть определят группу крови. И свяжитесь с Калининградом. В воинской части должны сохраниться медицинские данные на Зайцева.

- Думаешь, узнаем, кто он такой на самом деле? - с сомнением переспросил Юраша.

- Думаю, что сможем доказать, что он - не Зайцев, - обнадёжил Сокольский.

- Ну ты пойми! Тебе нечего бояться!

На этой фразе Данилы Инга и вошла в кабинет.

- Что случилось? - спросила она.

Верка, завидев знакомое лицо, повернулась на стуле и с таким отчаянием на неё посмотрела, что Инга поняла: сейчас только рукой шевельни - девица сорвётся со своего места и бросится искать утешения. "Почему нет?" - подумала Инга и сама подошла.

- Не бойся, Вера, - сказала она, беря девицу за руки. - Здесь никто не собирается тебя обижать.

Верка тут же вцепилась в неё, как в спасительный круг, и прижалась, вздрагивая всем телом, к боку Инги. Некрасов возмущённо выдохнул.

- Объясни, что тебе надо от девушки, - потребовала Инга. Так получалось, что она теперь отгораживает Верку от своего коллеги.

- Она узнала Шведа, - сообщил Данила. - Но под протокол ничего говорить не хочет. Этот тип её чуть не закопал живьём, а она его покрывать собралась!

- Тон сбавь, - посоветовала Инга. - Выйди. Я сама поговорю.

Некрасов покорно исчез за дверью. Берестова подтянула второй стул и присела рядом с Веркой.

- Ты боишься его? - спросила она, машинально поправляя растрепавшиеся волосы девушки.

Та кивнула и опустила голову. Синяки с её лица почти сошли, выглядела она гораздо лучше, и от этого - моложе, совсем как девочка.

- Вы же не можете меня всё время защищать, - пробормотала она, избегая прямо смотреть на Ингу. - Посадят его, а потом он выйдет и до меня доберётся. - Последние слова прозвучали на пределе слышимости.

- Вера! - Инга оставила в покое её волосы. - Если ты не дашь против него показания, он выйдет, и тогда действительно найдёт тебя и добьёт.

Верка вздрогнула и сжалась на стуле, но на этот раз Инга не стала её успокаивать.

- Вера! Ты можешь отказаться давать против него показания. Никто не станет тебя принуждать. Но однажды ты столкнёшься с ним на улице, или не с ним, а с кем-то вроде него - и этот кошмар повторится. Потому, что такие, как он, должны сидеть в клетке, а не гулять по улицам.

- Ты смелая, - сказала ей Верка.

Инга отрицательно покачала головой.

- Я трусиха. Я очень боюсь злых людей, поэтому помогаю ловить их и сажать в тюрьму. Я не хочу сталкиваться с ними на улице. Я не хочу, чтобы мои родители, друзья или дети с ними сталкивались. Иногда мне хочется убивать их на месте - так я боюсь. Если ты нам поможешь - одним таким гадом в нашем городе станет меньше.

...Показания Веры Матвеевой оказались роковыми не только для Шведа, но и для Зайцева. Мозаика сложилась. Оставалась пара фрагментов до полной картины. Местонахождение одного из них любезно указал Валентин Аристархович Козлов, подписав свои показания тёмным зимним вечером, на задворках промёрзшей промзоны.

Глава шестая. Ещё одна попытка

Каждое действующее лицо драматической сцены появлялось в положенную по сценарию минуту. Сперва к воротам закрытого пансионата подъехал шикарный золотисто-коричневый "Лексус", шофёр которого показал охраннику карточку. Ворота гостеприимно распахнулись - "Лексус" наполовину закатил в них, но неожиданно заглох.

Как раз в этот момент на дороге, ведущей к пансионату, в утренних сумерках показались два микроавтобуса. Они катили мимо, но в последний миг один свернул и оказался сразу позади "Лексуса". У того чудесным образом завёлся мотор - и микроавтобус проник на охраняемую территорию, носом в хвост шикарной иномарке.

Из второго микроавтобуса высыпалось несколько парней в бронежилетах, с автоматами, и в пять секунд заняли будку охранника, повязав всех, кто в ней находился.

"Лексус" и сопровождающая его "Газель" мирно подкатили ко входу здания в стиле "Хай-тек". Из престижной иномарки вышли трое мужчин и высокая девица, и поднялись на крыльцо. Один их мужчин вынул из кармана магнитную карту и вставил её в считывающее устройство. Пара секунд ожидания - и двери гостеприимно распахнулись.

Как раз в этот момент все экраны на пульте наблюдения охраны дома в стиле "Хай-тек" погасли. Дежурный схватился за телефон, но в комнатушку ворвались два наглых типа, вцепились в него и уложили носом на стол.

- Спокойно, парень! - посоветовал один. - Где хозяин заведения?

- Вы кто?! - полузадушенно пискнул охранник.

Ему сунули в нос удостоверение, из которого следовало, что один из "бандитов" - Вячеслав Борисович Ольгин, сотрудник УВР ФСБ. Второй предпочёл остаться инкогнито, но повторять вопрос не пришлось.

- Он в нижнем зале.

- Веди! - скомандовал второй (это был Данила Некрасов) и рывком оторвал охранника от стола, поставив на ноги.

Данила со Славиком потащили дежурного к лестнице. Тут их ожидали Сокольский и Киппари. Инга с омоновцами уже осматривала верхние этажи заведения. Оттуда доносились топот, отрывистые команды и чьи-то ответные визги.

- Хозяин в нижнем зале, - оповестил Слава, и вся процессия, во главе с перепуганным охранником, двинулась вниз по лестнице.

Владельцами пансионата, по официальным сведениям, являлись трое богатых бизнесменов. Они обустроили это место как собственную базу отдыха и не мелочились, продумав пропускную систему с магнитными картами. Такую карту можно было получить только из рук хозяев, что исключало возможность проникновения на территорию посторонних. Даже если кто-то из гостей терял карту - воспользоваться ею непосвящённый не мог. Проще было найти "дверь в каморке папы Карло, за нарисованным очагом", чем перерыть всю Ленинградскую область, не будучи уверенным в том, что объект поисков не находится в Новой Зеландии или на Карибах. Ни в одном справочнике, ни в каких "Жёлтых страницах" не было информации о частном закрытом клубе.

В утренние часы народу в доме оказалось мало. Гости ещё не подъехали. Нижние комнаты, сауны и бассейны пустовали. Дежурный указал на одну из дверей.

- Вот кабинет. - Посомневавшись, он добавил: - Только сегодня тут один Митёк Переверзин. Он не владелец, его папашка заставил тут администратором сидеть, чтобы не болтался без дела. Он нервный!

- Стучи! - приказал Сокольский.

Хозяев клуба успели проверить по всем инфобазам, они практически не имели отношения к Зайцеву и его "Фарм-Тресту", но как крупный предприниматель и друг одного из совладельцев, Глеб Денисович имел сюда доступ. Козлов утверждал, что Зайцев использует помещение для тайных встреч с одним из своих подельников - тоже членом клуба.

Секунд через десять створка распахнулась. На пороге появился худосочный тип лет двадцати пяти, бледный, встрёпанный, с подозрительно заплывшей левой стороной лица.

- Вы кто такие?! - спросил он, не обратив внимания на охранника.

- Господин Переверзев! - Сокольский вынул из кармана удостоверение. - Мы - сотрудники УВР. Моя фамилия - Сокольский. Нам надо с вами поговорить.

- О чём? И чего это вы врываетесь в частное заведение? - Митёк отступил на шаг и теперь нервно оглядывался, готовясь при малейшей возможности дать дёру. - У вас что, ордер есть?

- А что, в клубе происходит что-то незаконное? - озадачил его Сокольский.

- Н-нет... Если вам что-то надо - говорите с моим отцом. Я тут так... для мебели.

- Вы позволите войти? - не поддался Сокольский.

В этот момент в помещение вбежало несколько спецназовцев с автоматами. Митёк шарахнулся назад, в комнату. Вместо того, чтобы пропустить спецов, Сокольский шагнул за ним следом. И остановился. Парень стоял у раскрытого шкафа и целился в него из пистолета.

- Ни шагу! - крикнул он. - Я выстрелю! Что вам всем от меня нужно?!

- Спокойно! - Сокольский поднял руки с раскрытыми ладонями, показывая, что у него оружия нет. - Успокойся, парень.

- Уходите! - в панике крикнул Митёк, прижимаясь спиной к шкафу.

Человек от страха совершает такие вещи, какие никогда бы и не помыслил в спокойном состоянии. Сокольский это знал, но не мог просто отступить, пока в руках двадцатипятилетнего мальчишки оружие. Стоит тому дёрнуться - его попросту застрелят. И будут правы: тот, кто берётся за ствол, становится потенциально опасен.

- Спокойно! - повторил Сокольский негромко, но настойчиво. - Опусти пистолет. Тебе никто не причинит вреда.

- Что вам надо?! - Митёк шмыгнул носом, лицо его искривила судорога. - Не трогайте меня! Пожалуйста... - В голосе его слышалось отчаяние.

- Послушай меня! - Сокольский продолжал стоять в дверном проёме, не давая никому войти в комнату, или даже выстрелить из-за его спины. - Ты ведь никого не убил, не ограбил. Чего ты боишься? Это отец тебя ударил?

- Какая тебе разница?!

- Просто подумай: если ты останешься с оружием в руках - тебя могут застрелить. - Парень вздрогнул, но Сокольский продолжал говорить: - Если ты сам кого-то застрелишь - пойдёшь в тюрьму. Оно тебе надо? Сейчас у тебя есть шанс остановиться. Нажмёшь на курок - обратной дороги не будет. Поверь, я знаю, о чём говорю. Сейчас ты ещё не преступник. Ты сам перед собой ещё не преступник, и перед законом тоже. Это ведь не твой пистолет. Опусти его.

Он неуловимо продвинулся вперёд на пару шагов и даже опустил руки, но лишь для того, чтобы одной из них показать остальным: "Не приближаться!"

Митёк размазывал по лицу слёзы и рука его, державшая оружие, мелко дрожала.

- Отдай его мне, - попросил Сокольский, продвинувшись ещё на шаг. - Давай, я заберу его. Тебе нечего бояться. Мы просто сядем и поговорим. Никто больше сюда не войдёт, я обещаю.

Рука Митька стала клониться вниз. Сокольский сделал ещё два осторожных шага, подойдя к нему вплотную, и аккуратно забрал пистолет из ослабевших пальцев.

- Вот так! Теперь садись. - Он дождался, когда Митёк опустится на стул, и только после этого обернулся. - Матвей! Иди сюда и закрой за собой двери.

Осознав наконец, что никакой спецназ на него не кидается, Митёк закрыл лицо руками и отчаянно вздохнул. С близкого расстояния Сокольский чувствовал, что от него здорово разит алкоголем. Шагнув к Моте, Сокольский сунул ему оружие.

- Убери, - тихо приказал он.

- Ты псих, Игорёк, - так же тихо ответил ему Мотя и спрятал "Макаров" в кармане куртки.

Сокольский криво усмехнулся, потом взял второй стул и подсел к Митьку. Оставшись без пистолета, тот быстро успокоился.

- Я не дерьмо, - уверил он.

- Знаю, - подтвердил Сокольский, подумав про себя: "Был бы дерьмом - мог бы и выстрелить".

- Папаша сказал, что если я не справлюсь - убьёт своими руками. А тут вы...

- Не убьёт. - Сокольский посмотрел на него, и парень невольно выпрямился под его взглядом. - Уехать не пробовал? В Москву, или ещё куда-нибудь. Хочешь жить сам по себе, но чтобы отец тебя содержал? Не выйдет. Либо ты принимаешь его правила и делаешь то, что он говорит - либо зарабатывай сам.

- Да знаю я! - отмахнулся Митёк. - Что со мной будет? Вы же не просто так сюда заявились.

- Я уже говорил: если ты ни в каких преступных делах не замешан, никто тебя судить не станет. - Сокольский решил, что душеспасительных бесед достаточно, и перешёл к делу. Вынув из кармана пакетик с ключом, он протянул его Митьку. - Знаешь, от какого замка этот ключ?

Переверзин покрутил пакетик и вернул Сокольскому.

- Тут каждый гость может арендовать себе сейф-комнату, - неохотно ответил он. - Они такими ключами открываются, но там ещё кодовые замки в придачу. Если не знаешь кода - с одним ключом не открыть.

- Глеб Денисович Зайцев тоже арендует такую сейф-комнату?

Митёк кивнул. Потом решительно поднялся.

- Идёмте, покажу.

- Пойдём, Матвей! - скомандовал Сокольский. - Коды - это по твоей части.

...Минут через двадцать к сидевшей во втором автобусе доктору Люсе подошёл Данила Некрасов.

- Товарищ майор! Игорь Сергеевич приказал передать, что вы не зря ехали. Можете спускаться к нему. Я провожу.

Майор Бердникова с готовностью протянула ему увесистую сумку...

- Мне только что звонили из лаборатории, - сообщил Матвей, подходя к Сокольскому.

Тот стоял перед односторонним стеклом и наблюдал за тем, как Юраша в очередной раз допрашивает Козлова.

- Замороженные клетки-контейнеры? - спросил он, не оборачиваясь.

- Вот откуда ты всё заранее знаешь? - ухмыльнувшись в усы, посетовал Мотя. - Доктор Бердникова сказала, что мутогенного субстрата в них нет, но это может быть экспериментальной частью проекта, без наполнения. И ещё - она разобралась в записях, которые там хранились. Самое время задать господину Зайцеву вопрос: кто и каким образом достал для него все эти материалы из засекреченного архива?

- Думаю, мы знаем ответ на этот вопрос, - ответил ему Сокольский. - Погоди! Юра дошёл до моей скромной персоны, - предупредил он, и переключил своё внимание на допрос за стеклом.

- А человек, которого ты сбил в подворотне? - спрашивал Юраша.

- Это случайно вышло! За ним Зайцев охотился, а мне он был самому нужен. Он что-то знал про Зайцева, чего не знал я, и я хотел его перехватить. Но так получилось, что я его сбил.

- И смылся?

- А что оставалось? Он спиной упал на столбик такой, гранитный, которые по углам ставят. Я подумал - ему хана.

- Кто был с тобой в машине?

- Никого! Я один был!..

- Врёт, - убеждённо сказал Сокольский. - Крылова точно была в машине. Знаешь, о чём я подумал?

- О чём? - спросил Мотя.

- Она спасла мне жизнь своей выходкой. Если бы меня не сбила эта машина в подворотне, прикончил бы тот наёмник. Да и Козлов... Непохоже, чтобы он хотел просто поговорить.

Матвей критически на него посмотрел.

- Прямо роковая женщина эта Катя, если она так просто заставляет всех делать то, что ей надо, - заметил он. - Кстати, ты не знаешь, как назвать мужчину, который даёт заморочить себе голову, поддавшись на обаяние женщины? - спросил он вкрадчиво.

- Лопух! - самокритично высказал Сокольский, но тут же переспросил: - А как назвать мужчину, который не поддаётся на обаяние женщины?

Мотя оскалился, оценив подколку.

- Импотент! - фыркнул он. - Погоди! Ты пять минут назад сказал: "Мы знаем, кто продал Зайцеву архив".

Сокольский посмотрел на него, прищурившись.

- Сам не догадываешься?

- Ты считаешь, что бумаги мог прихватить Бусов? - дошло до Киппари.

- У него долгое время был доступ к этому архиву. - Сокольский и не сомневался, что его аналитик догадается. - Меня другое заинтересовало: почти сразу после того, как ОПГ Махея ликвидировали, Зайцев выкупил "Фарм-Трест". Так? По нашим сведениям, Махей очень надеялся на свои сбережения, которые припас на случай, если его раскроют и арестуют. Но денежки исчезли. Счёт чуть раньше прибрал к рукам "казначей" Махеева. И пропал вместе с его женой. Помнишь? Я так думаю, что теперь можно замкнуть логическую цепочку. - Сокольский оживился, так что Мотя не успел у него ничего переспросить: - Заканчивайте тут без меня.

И он вышел из комнаты...

- Александр Борисович! Я знаю, с кем именно нужно поговорить.

Полковник Баринцев внимательно посмотрел на стремительно ворвавшегося в его кабинет Сокольского. Тот выразительно тронул пальцами левую щёку.

- Ты считаешь, что надо встретиться с Махеевым? - сразу догадался Баринцев.

- Почему нет? - Сокольский опёрся руками о край стола. - Если Махей узнает, что Зайцев предал его и увёл деньги со счёта - он может и ответить на вопросы, которые нас интересуют.

Баринцев отвалился на спинку кресла, но отвечать не спешил. Ему пришлось провести с глазу на глаз с Махеевым много часов, пока шло следствие, задавать вопросы, выискивать слабые места, находить компромиссы, дожимать. Между следователем и подследственным иногда устанавливается незримая связь. Баринцев любил вспоминать "бородатый" анекдот про преобладание высшего разума над низшим. Если ты окажешься слабее того, кто сидит перед тобой - рано или поздно опустишься до его уровня, но так ничего и не добьёшься. Нужно заставить подследственного "подниматься", вытягивать его из той ниши, в которой он закрепился, к которой привык и на которой считает себя опытным и сильным.

Пробудить в преступнике совесть удаётся не всегда. Но заставить подчиниться, поставить в такие обстоятельства, когда он вынужден признать вину и говорить с тобой откровенно - задача любого уважающего себя и свою работу следователя. Баринцеву пять лет назад это удалось и ответ на предложение Сокольского был очевиден:

- Хорошо. Но поговорю с ним я сам, - решил полковник.

Сокольский в свою очередь посмотрел на начальника очень внимательно.

- Считаете, что он начнёт сопротивляться, если узнает, что один из людей, которых он считал своими "шестёрками", оказался сотрудником УВР? - спросил он, неправильно истолковав решение начальника.

- Не только это, - возразил Баринцев. - Махеев, может, и оценит по достоинству твою смелость, и мстить не станет. Но, во-первых, он не будет хранить в тайне информацию о том, что один из его людей был "засланным казачком", и слух об этом может дойти до других членов махеевской банды. Где гарантия, что кому-то из них не захочется прикончить тебя из мести? На тебя уже дважды покушались, провоцировать третий раз было бы глупо. Во-вторых, что тоже немаловажно, Махей относился к тебе именно как к одному из своих "шестёрок", и найти с ним контакт тебе будет сложнее, чем мне. А нам надо ускорить дело. Так что я встречусь с ним сам. Мне есть, что ему сказать, и что предложить. А ты подготовь мне отчёт о всех этих махинациях с махеевскими деньгами, чтобы я успел изучить подробности к моменту встречи.

Сокольский кивнул. Доводы полковника оказались весомыми.

- Отчёт будет уже сегодня, - пообещал он...

Глава седьмая. Неизменные доводы в изменяющемся мире

- Постарел, начальник! - Степан Николаевич Махеев давно разменял шестой десяток, но выглядел свежим и бодрым.

- Я смотрю, отсутствие вредных соблазнов идёт тебе на пользу, - заметил Баринцев, кивая на стул. - Присаживайся, разговор будет долгий.

- А ты присоединяйся! - живо предложил Махеев, устраиваясь напротив полковника и забирая "подношение" в виде пачки сигарет. - Обеспечу тёплое местечко, коечку рядом с собой, чтоб никто не беспокоил.

Александр Борисович некоторое время наблюдал за ним, но Махеева разглядываниями было не смутить. Он явно пребывал в добром расположении духа.

- Странный ты человек, Махеев, - проговорил наконец полковник. - Чего тебе нормально на свободе не жилось? Ведь мог в своё время бизнес вести честно.

- А ты мог бы жить без риска? - Махеев подался к нему, облокотившись на стол. - Честно скажи. Ведь не бросаешь свою службу и не идёшь цветочками торговать.

Баринцев оставил его вопрос без ответа.

- Знаешь этого человека? - Он выложил перед Махеевым фотографию Зайцева.

Прищурившись одним глазом, Махей повертел фотографию, отнёс подальше, потом приблизил к носу - и бросил обратно на стол.

- Первый раз вижу. Александр Борисович! - Он снова подался к Баринцеву и заговорил доверительным тоном. - Ты ведь знаешь, я болтать без пользы не привык.

- Будет польза, - пообещал Баринцев. - Это - Глеб Денисович Зайцев. Как его настоящие имя-фамилия - мы пока не знаем. Неизвестно нам и то, под каким именем он был знаком тебе. Зато мы располагаем интересной информацией, которая касается твоих финансовых дел.

Махеев насторожился. Он как никто знал, что Баринцев не станет понапрасну трепаться, если не имеет в запасе нечто, что ему, Махееву, не понравится.

- Если помнишь, у тебя оставался счёт на имя твоей законной супруги, - напомнил Баринцев. - Потом госпожа Махеева пропала. По непроверенным сведениям, она покинула Россию вместе со сбережениями, на которые ты очень рассчитывал.

- Ты к чему клонишь, полковник? - Махей перестал улыбаться и смотрел теперь нехорошим взглядом.

- Два дня назад мы эксгумировали тело неизвестной, похороненной на старом кладбище в Верево. - Баринцев достал бумагу. - Вот заключение. Останки принадлежат Махеевой Татьяне Ивановне. Их идентифицировали по генетической экспертизе. У нас был образец ткани её родного сына, погибшего два года назад. На место захоронения нам указал один из подручных Зайцева.

Махеев внимательно прочитал акт экспертизы. Потом отодвинул его от себя и отвалился на спинку стула.

- И что? - спросил он. - Мои денежки увёл кто-то другой?

- В той же могиле, - продолжил Баринцев, будто не заметив его слов, - был захоронен ещё один труп, который так же удалось идентифицировать. Это - твой "казначей". Два человека, которых ты считал предателями. Их отправил на тот свет господин Зайцев. У нас есть показания свидетелей. Сам он, через непродолжительное время, выкупил разорявшуюся фармацевтическую фирму, а остаток денег положил на свой собственный счёт. Мы подняли всю документацию. Сумма совпадает.

- Так это он меня кинул?! - Махеев стиснул зубы, и на его массивном лице застыло выражение мрачной решимости. - С-сука... - процедил он.

Баринцев дал ему пару минут переварить информацию, потом убрал в папку листки бумаги и предложил:

- Поговорим?

Можно было посчитать чудом, что всего за три недели, прошедшие после ареста Зайцева, они составили из разрозненных фактов целостную картину. Теперь на руках УВР были не только доказательства его незаконной деятельности на месте хозяина фармацевтической фирмы, но и сведения о причастности к организации "киллерской конторы", которую Зайцев курировал ещё пять лет назад, при Махееве. И не только это.

- Пусть его приведут в допросную, - распорядился Сокольский. - Пора мне лично пообщаться с этим типом.

Глеб Денисович Зайцев к своему положению относился философски. То ли верил, что у него есть "козырь в рукаве", то ли имел железные нервы. Понаблюдав через стекло, как он сидит за столом, от нечего делать разглядывая свои большие, сильные руки, Сокольский оставил Матвея наблюдать дальше и направился к двери.

- Здравствуйте, Глеб Денисович! - сказал он, входя. - Я - подполковник УВР, Игорь Сергеевич Сокольский.

На мужественном лице Зайцева отразилось удивление. Если судить по видеозаписям его пребывания в изоляторе УВР, такое случилось впервые. Он молча наблюдал за тем, как Сокольский отодвигает стул и садится. Потом сказал:

- Мы ведь знакомы?

- Нет, - ответил Сокольский. - Мы с вами лично встречаемся первый раз.

Зайцев не поверил, но оставил свои мысли при себе.

- Я расскажу вам кое-что, - предложил Сокольский. - Глеб Денисович Зайцев, 1966 года рождения, - начал он так, словно читал сводку. - С 1987 по 1998 год служил в погранвойсках Калининградской области. Уволился в запас. Во время возвращения на свою историческую родину, в село Гремячее Краснодарского края, погиб в автомобильной аварии. Через несколько дней умер его единственный близкий родственник - двоюродный брат. Угорел в бане. На этом могла бы и закончиться история рода Зайцевых. Но остался его незаконный сын.

Сокольский внимательно наблюдал за Глебом Денисовичем, но тот и не думал скрывать своё удивление.

- Так у меня есть сын? - живо переспросил он. - Не знал.

- И не могли знать. Об этом не знал даже настоящий Зайцев.

Сокольский встал и прошёлся по комнате.

- Его девушке повезло. Она решила не сообщать своему жениху о том, что его недельная побывка на родине оказалась плодотворной. Если бы она не сдержалась и написала об этом - кто знает, что бы случилось с ней самой и её будущим малышом.

Сокольский остановился за спиной Зайцева и тот невольно повернулся в его сторону. В его взгляде появилась настороженность, но впечатление могло создаваться из-за шрама и асимметрии, которую он создавал.

- Недавно вы порезали палец о бумагу, - напомнил Сокольский, и зашагал дальше по кругу. - Это навело на интересную мысль: сравнить образец вашей крови с данными, которые должны были сохраниться в Калининграде. Но увы! Почти сразу после увольнения Зайцева в запас, на его месте службы случился пожар, и часть личных дел сгорела.

Он, не останавливаясь, пошёл на новый круг, но Зайцев больше за ним не наблюдал. Просто внимательно слушал.

- Пришлось отправить человека на Кубань, - продолжал Сокольский. - В село Гремячее. По счастью, Глеб Денисович Зайцев ещё до армии лежал в больнице. Ему оперировали аппендицит. И знаете, что самое интересное? Его медкарты не оказалось в местном архиве. Не удивительно, больше тридцати лет прошло. Но наш курьер не стал отчаиваться. Он отыскал бывшую невесту Зайцева и её сына. Оказалось, что её теперешнему мужу он не родной. С женщиной поговорили и выяснили, что отец молодого человека - тот самый погибший в аварии офицер. Дальше всё просто: генетическая экспертиза полностью опровергла ваше отцовство, что свидетельствует и о том, что вы не можете быть Глебом Денисовичем Зайцевым.

Сокольский повернулся к столу и сел. Его слушатель смотрел на него настороженно, но без особого волнения.

- Почему бы вам не дать мне встретиться с этой женщиной? - спросил он. - Думаете, она меня не признает?

Сокольский покачал головой.

- Она вас уже не признала, - проговорил он и криво усмехнулся. - Своего жениха она очень хорошо помнит, и специально для нас, сделала описание нескольких характерных моментов, которые не смогли бы измениться со временем, даже вследствие травмы. Хотите, перечислю?

- Это необязательно, - признал Зайцев. - И кто же я, по-вашему?

- Я задавался тем же вопросом, - ответил Сокольский, встал и снова пошл в обход комнаты. - Подумайте сами! Появление лже-Зайцева кто-то тщательно подготовил: сжёг ненужные документы, и даже позаботился о том, чтобы не осталось родственников. По внешнему виду старые сослуживцы могли его и не узнавать. Особенно после травмы. А главное - им не пришло бы в голову интересоваться вашей личностью. Мало ли на свете людей по фамилии "Зайцев". Но один человек наводил справки целенаправленно, поэтому и заподозрил неладное: частный сыщик Олег Сокольский, который служил под началом Зайцева в Калининграде.

- Вот как... - Собеседник теперь уже посмотрел на Сокольского с пристальным интересом.

- Забавно получилось, вы не находите? - спросил Сокольский, остановившись напротив. - Знаете, есть старая и очень меткая пословица: "На воре шапка горит". Вы попались, как этот самый вор, бросились избавляться от человека, который, как вам показалось, мог вас выдать. А по сути, что мог обнаружить Олег Сокольский? То, что кто-то подобрал документы погибшего Зайцева и живёт по ним? Это, кстати, ещё нужно было доказать, а у частного детектива нет таких широких возможностей, как у ФСБ. Рано или поздно вас всё равно разоблачили бы, но вы ускорили процесс, за что лично я вам благодарен.

Он говорил настолько серьёзно, что у Зайцева не возникло и тени подозрения, что Сокольский над ним издевается.

- И какие вы теперь делаете выводы? - спросил он.

- В одном старом советском кино доброхот-сочувствующий предупреждает КГБ анонимным письмом, что границу перейдёт резидент по кличке Надежда, и услужливо называет координаты перехода, - продолжил Сокольский. - В реальной жизни агента без прикрытия вычисляют трудной, долгой и кропотливой работой. Или случайно, если он сам на чём-то проколется. У вас имелась "про запас" парочка легенд и паспортов, после ликвидации ОПГ Махеева вы воспользовались этим. Вам было известно, что настоящий Зайцев погиб, что в общих чертах он похож на вас и у него не осталось близкой родни. Сейчас идёт тщательная проверка, и я не исключаю возможности, что имел место не несчастный случай, а спланированное убийство. Кстати, - припомнил Сокольский. - Мы нашли в ваших вещах кодирующее устройство, которым вы пользовались, когда нужно было, чтобы никто не фиксировал ваши телефонные звонки. Такие не продаются в обычных магазинах. Что вы на это скажете, господин Зайцев... или как там вас на самом деле зовут?

Лицо Зайцева расслабилось, и только в этот момент Сокольский понял, насколько был напряжён его собеседник. Нарушать молчание первым Игорь не стал. Наконец, Зайцев вздохнул, откинулся на спинку стула и заговорил устало:

- Знаете, подполковник, у каждого разведчика рано или поздно наступает момент, когда он должен отступить и бежать без оглядки. Есть черта, которую нельзя переступать. Я знал, что дошёл до неё, но не смог остановиться. - Он взмахнул широкой ладонью. - За мной тянулся "хвост", и чем дальше - тем больше и тяжелее он становился. Мне нужно было уйти - я не ушёл, и теперь расплачиваюсь. Это был мой риск. Для протокола я ничего говорить не стану. Вы, как человек, связанный с разведкой, должны отнестись к этому с уважением.

Сокольский прищурился, критически глядя в изуродованное шрамом лицо собеседника.

- Знаете, Зайцев! - сказал он резко. - Вы правы, есть точка, или может быть, грань, переступать которую нельзя. Шагнули - и превратились из разведчика в банального уголовника. - Он взялся за спинку стула, но так и не присел. - Вы организовывали заказные убийства, участвовали в делах криминала, создали целую преступную сеть для подрыва закона и порядка в моей стране. Вы пытались создать оружие, при помощи которого можно ослабить или даже уничтожить целую нацию. И после этого вы хотите, чтобы к вам относились с уважением? - Сокольский криво усмехнулся. - Никакого уважения вы не получите. Но это больше не моё дело.

Зайцев с удивлением смотрел на него. Сокольский повернулся и пошёл к двери, но остановился, и оглянувшись через плечо, добавил:

- Вас передают контрразведке. Уверен, они доведут начатое до конца.

Он вышел, оставив Зайцева в одиночестве пустой комнаты...

Сокольский включил свет на кухне и поставил пакет на стол. Машинально вытащил из него продукты. Он так и продолжал жить на квартире своего брата. Повертев в руках упаковку с нарезанными пластиками сыра, он отправил её в холодильник. Есть совершенно не хотелось. Достав телефон, Сокольский нашёл недавно введённый в память номер и позвонил.

- Серафима Андреевна! - Она отозвалась на его голос так буднично, словно не удивилась звонку. - Вы любите яичницу с сыром и ветчиной?

В трубке затянулось молчание, но Сокольский не стал ждать, когда закончится пауза.

- Извините, я наверное не вовремя позвонил.

- Нет, что вы! - поспешно отозвалась она. - Просто я... не ожидала, что вы скажете что-то такое...

- Я собрался приготовить ужин. Потом мне пришло в голову, что тут, на квартире Олега, могли остаться какие-нибудь ваши вещи, - соврал Сокольский. - Наверняка вы захотите их забрать.

- Вы действительно об этом подумали, или вам просто хочется увидеться? - спросила она.

Сокольский вздохнул.

- Просто хочется увидеться, - признался он.

- Хорошо, я приеду, - неожиданно согласилась она. - И не забудьте: вы обещали мне яичницу.

Она прервала связь, не дожидаясь его ответа. Игорь медленным жестом отложил телефон и присел около стола, тяжело навалившись локтями на столешницу. Спина болела - он сегодня слишком много времени провёл на ногах, и ещё больше - за рулём. Может, поэтому и есть не хотелось. Чтобы как-то изменить это положение, Игорь заставил себя подняться и направился в комнату. Успел переодеться и сделать несколько упражнений на растяжку. Стало заметно лучше. Глянув на часы и прикинув, что гостья может появиться очень скоро, он вернулся на кухню и занялся приготовлением ужина.

Почему-то только теперь он осознал, что за последние два часа не вспоминает о работе, Зайцеве, формулах секретных препаратов, проблемах и загадках. Словно в мозгу что-то временно выключилось, оставив место лишь подсчёту гимнастических движений, поискам нужных специй по кухонным шкафчикам и вычислению количества яиц на площадь сковородки. Когда раздался звонок в двери, Сокольский вплотную подобрался к проблеме "солить ли жаркое, когда сыр и ветчина и без того солёные?"

В квартире висел экран камеры наблюдения. Сокольский убедился, что пришла именно Серафима, а не очередной ищущий крови его брата наёмник, и открыл двери.

- Добрый вечер! - поздоровалась женщина, запросто, словно к себе домой, входя через порог. В следующую секунду она опомнилась и замерла, осознав, что перед ней не Олег, а его брат, которого она практически не знает.

- Проходите, - ободрил её Сокольский. - Давайте ваше пальто.

- Ничего, я сама, - уверила она его. - Пахнет вкусно.

- Ужин почти готов.

Чтобы не смущать Серафиму, он ушёл на кухню. Но даже отвернувшись, он продолжал видеть в своём воображении её женственную фигурку, покатые плечи под тонким свитером, толстую русую косу, конец которой спускался на высокую грудь. Лицо он в этот раз не рассматривал, почему-то постеснявшись это сделать с расстояния, которое диктовала небольшая прихожая.

- Давайте, я вам помогу, - послышалось сзади.

Игорь повернулся к ней. Серафима стояла, держа двумя руками пакет. Наверное, прихватила с собой очередные яблоки.

- Если хотите... - разрешил он, и женщина бодро двинулась со своим пакетом вглубь кухни.

- Олег не любил готовить, - сказала она, вынимая какие-то свёртки и раскладывая на столе. - Никогда этого не говорил, но охотно уступал мне кухню, когда я приходила.

- Я тоже не люблю готовить, - признался Игорь, усаживаясь на край подоконника. - Но ещё меньше люблю готовую еду, которую продают в супермаркетах.

Она глянула на него и коротко улыбнулась, но тут же её внимание вернулось к свёрткам.

- Странно, что мы начинаем разговор с таких пустяков.

- Ну почему? - не согласился он. - Я не знаю, что сказать, вы скорее всего тоже не уверены в выборе темы. Проще обсуждать бытовые проблемы, они у всех одинаковые.

- А о чём бы вы хотели поговорить? - спросила она, выкладывая на тарелку пирожные. Смотреть на Сокольского она опасалась.

- Вы всё время отворачиваетесь и не даёте себя рассмотреть, - сказал Игорь.

Она вскинула на него глаза, полные слёз. Сокольский взгляд не отвёл, и секунд через десять её глаза высохли, будто этого времени хватило, чтобы смириться с присутствием рядом совсем не того человека, которого она хотела бы видеть.

- Как вам удалось это пережить? - спросила она.

- Я искал его убийц, - ответил Игорь. - Успокаивал свою совесть.

- Хотите об этом рассказать?

- Нет. - Он наконец отвёл от неё взгляд, шагнул к холодильнику и достал оттуда банку майонеза. - Серафима... Андреевна! - Почему-то получилось с паузой. - Я знаю, что мы с братом были разными людьми. И я не рассчитываю на то, что вы сможете найти во мне те черты, которые вас привлекали в Олеге. - Он поставил майонез на стол. - Но насколько я могу судить, вы были очень близким ему человеком. Мне хочется узнать о своём брате то, чего я не знал раньше.

- Мне тоже, - тихо призналась она...

Эпилог

Никто ещё не покинул отдел. Днём все материалы зайцевского дела были переданы (вместе с ним самим) в соответствующий отдел ФСБ. Сокольский считал вопрос исчерпанным, по крайней мере, пока не возникнут новые обстоятельства и не потребуются ещё какие-то действия с их стороны. Об этом он и сказал Моте и остальным:

- Это уже не наша юрисдикция, парни. Зайцеву будет предъявлено обвинение в организации заказных убийств и причастности к деятельности ОПГ Махеева, но всем остальным займётся контрразведка. Мы свою часть работы сделали. И кстати, честно заслужили благодарность генерала.

Вошла Инга.

- Карета подана, шеф, - сказала она, не глядя на остальных.

Сокольский выбрался из кресла и кивнул своим подчинённым.

- Давайте! До завтра!

И ушёл вслед за ней.

- Так что, мы случайно выловили иностранного резидента? - спросил Дан.

- Это не случайность, Данила, а результат тщательно спланированных оперативных действий! - пряча улыбку, объяснил Мотя. - Должны же мы были рано или поздно отыскать главу этого "клуба наёмных убийц".

- Лучше бы самоубийц, - пошутил Ольгин.

Юраша похлопал его по плечу, соглашаясь с оценкой.

- Езжайте по домам, мужики, - посоветовал им Киппари. - Завтра у нас трудный день. Будем подчищать хвосты и писать отчёты...

Сегодня Сокольский возвращался в собственную квартиру, а не в жилище своего брата. Инга почему-то сочла это хорошим признаком. Шеф в последнее время хандрил, и по её мнению, не только из-за травмы. Тем более, не из-за сложностей с зайцевским делом. "Запутался в своих женщинах, - подумала Инга, останавливая машину перед подъездом. - Но похоже, уже распутался".

- Кофе выпьешь? - предложил ей Сокольский, и она кивнула, прекрасно зная, что за этим не кроется ничего интимного.

Они поднялись на четвёртый этаж кирпичного дома. Сокольский порылся по карманам, с некоторым трудом отыскав нужный ключ. Они зашли в "предбанник" - маленькую прихожую, два на два метра, из которой начинался короткий коридор. Через него виднелись открытые двустворчатые двери кухни.

Что-то Сокольскому не понравилось. Он ещё сам не понял, что именно, но уже предостерегающе поднял руку.

- Погоди! - Инга тут же замерла. - Кто-то здесь побывал в моё отсутствие.

- Когда ты сам тут последний раз появлялся? - спросила она, не двигаясь с места.

- За пару дней до Нового года, - ответил он, и присев на корточки, осматривал теперь косяк и тумбочку. В тумбочке прятались тапочки. У Игоря были свои представления о порядке: он не любил, когда домашняя обувь валяется на проходе, и возвращаясь, всегда первым делом открывал эту тумбочку.

- Что там? - спросила Инга, наблюдая за тем, как он медленно проводит пальцами по дверце.

Игорь вынул из кармана перочинный ножик, отыскал среди лезвий отвёртку и вставил её кончик в бороздку шурупа, которым была прикручена петля дверцы.

- Выйди на лестницу!

Короткий приказ заставил Ингу напрячься.

- Не надо! - сказала она, поддавшись инстинкту. - Это не твоя работа.

Сокольский медлил. "Глупость какая, - мелькнуло у него в голове. - Подумают, что я параноик. Наверняка там ничего нет. Лучше сам! - Но Инга продолжала стоять за его спиной, и он неожиданно подумал: - Может, это та самая точка, и если перешагнуть её - уже нельзя будет вернуться назад?"

Он медленно опустил руку с ножом и поднялся.

- Идём. Аккуратно выходи.

Прикрыв входную дверь, он наконец-то посмотрел на Ингу. Глаза её казались тёмными, словно зрачки заняли собой всю радужку. Иллюзию усиливало неяркое освещение лестничной площадки. Игорь помедлил секунду, потом кивнул.

Берестова отвернулась и сбежала вниз по лестнице, до следующего этажа. Только там достав телефон, она позвонила в контору. Сокольский слышал, как она сказала:

- Это Берестова. Пришлите сапёра на квартиру подполковника Сокольского...

Игорь прислонился к стене возле двери и прижался затылком к холодному камню.

- Вот так, - тихо сказал он себе. - Жизнь продолжается...

НАВЕРХ