М.В. Гуминенко. ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
Часть четвёртая
Теоретики и практики

Глава первая. У всего есть своё начало

(Старая Русса, весна 1990 года)

- Игорюха! Ну-ка, иди сюда!

Подросток не стал развязывать ботинки и подошёл, демонстративно сунув руки в карманы брюк.

- Ну чего?

Борисыч - высокий, плотный и жилистый мужик пятидесяти лет, приходился двоюродным братом его умершей год назад матери. Он стоял посреди широкого коридора и смотрел на воспитанника сердитым взглядом.

- Альбом куда дел?

- Какой альбом? - с вызовом переспросил Игорёк.

- Такой! Из кладовки ты вещи тыришь?!

Прикусив губу, Игорёк промолчал. А что тут скажешь? Мог бы догадаться, что рано или поздно дядька заметит неладное.

Они жили в большой трёхкомнатной квартире, в старом доме. Коридор тут настолько просторный, что в углу стоит верстак - и никому не мешает. Вместо того, чтобы отвечать, пятнадцатилетний Игорёк засмотрелся на бардак, который на нём творился: банки из-под краски, мотки проводов, инструменты, обрезки резины, из которых Борисыч резал набойки на стоптанные каблуки, початые коробки с гвоздями и шурупами...

Почти год он жил здесь, в Старой Руссе, в чужой семье. Не совсем чужой. Юрию Бориславовичу Ведерникову (по простому - Борисычу) нужно было памятник поставить за то, что он в 1989 году согласился взять к себе четырнадцатилетнего подростка. Дядька уже содержал к этому моменту взрослую беременную дочь, которую бросил её любовник, престарелую мать и вторую жену - Антонину Евдокимовну, с ещё одним ребёнком - Санькой, девяти лет от роду. Но поступить иначе Борисычу не позволила совесть. При жизни Мария Родионовна Сокольская, мать Игоря и Олега, помогала двоюродному брату, чем могла, и он посчитал своим долгом забрать хотя бы одного из её близнецов, чтобы пацан не попал в детский дом. Двоих взять не мог.

В конце восьмидесятых жизнь в Старой Руссе, как и во всей стране, начала ухудшаться. Это не так бросалось в глаза, как в "элитарных городах" вроде Ленинграда. Рушане и в советский период сытно не жили. Но после того, как в семье, кроме своих нахлебников, прибавился чужой подросток, Борисычу стало совсем туго. Он работал на двух работах, в перерывах копал грядки, искренне надеясь, что своя картошка "спасёт от приближающегося голода", чинил проводку и канализацию соседям и знакомым, и брался буквально за всё, что только попадалось под руку. Не удивительно, что ему некогда было ни пить, ни воспитывать двоюродного племянника. Накормлен, одет - и ладно.

Антонина Евдокимовна работала неполный рабочий день, но ей хватало своих забот. Держать в руках чужого балбеса, едва вошедшего в самый разбойный возраст, ей не хватало ни смелости, ни сил. Бабка, мать Борисыча, хорошо если сама себя обслуживала. Игорёк болтался без присмотра, учился с переменным успехом, целыми днями слонялся неизвестно где, и под конец начал приворовывать.

В одном из закутков старой квартиры была кладовка - небольшая в шесть квадратных метров комнатка, в которую втиснули очень старый комод с гнутой крышкой, ещё более старый сервант, сундук и кучу коробок и коробочек со всяким "полезным" хламом, накопившимся за последние семьдесят лет. Игорёк раскапывал в этих залежах вещи получше, например антикварные книжки первых годов советской власти, бронзовые подсвечники, фарфоровое блюдо с двуглавым орлом на клейме, старые балетные туфли, резные шахматы. Всё это можно было сбагрить на местной барахолке. Карманные деньги Игорьку были страсть как нужны. Он курил, к тому же чувствовал себя неловко, когда в компании таких же пацанов сбрасывались на что-то, а он не мог внести свою долю.

Огромный альбом двадцатых годов, с плакатами Владимира Маяковского, они с приятелем Стёпкой ухитрились "тиснуть" приезжему коллекционеру. Деньги поделили пополам, потому что нашёл покупателя именно приятель. Игорёк надеялся, что дядька ещё долго не заглянет в кладовку и тем более, не полезет шарить по старым сундукам, чтобы обнаружить пропажу. Борисыч мог давно забыть, что валяется в тёмной, без окон, комнатке. Но не забыл.

"Наверняка, Санька стукнул", - подумал Игорёк, набычившись, и решил, что вообще больше ничего не скажет. Но Борисыч отставать не собирался.

- Так куда альбом дел?

- Да не знаю я никакого альбома! - огрызнулся Игорёк, чувствуя себя виноватым и обиженным одновременно.

- Не знает он! Охламон! Кто кроме тебя?! Барабашка?!

- Сам, поди, на мыло сменял... - неосторожно ввернул Игорёк.

До этого дня Борисыч не поднимал на него руку, признавая слишком взрослым, но тут озверел, схватил кусок шнура с верстака и принялся охаживать по плечам и спине. Игорёк сперва даже растерялся. Хорошо - хватило ума не драться с дядькой, а у того - не бить по голове.

- Я в дом несу! А он - из дома! - орал Борисыч, размахивая проклятым шнуром, и как на грех, каждый раз попадая по цели, будто широкий коридор сократился раза в два. - Предприниматель, мать твою!! Ворюга!! Бандит!!! - и так далее...

- Юра! - из комнаты выглянула тётя Тоня. - Перестань!

Игорёк воспользовался заминкой, вывернулся из-под руки Борисыча, подхватил куртку с вешалки и пулей вылетел из квартиры. Скатившись по лестнице, он выскочил в темноту и промозглый воздух весеннего вечера. Окна светились огнями, под ногами зачавкала грязь. С зимы под снегом и льдом накопилось столько гадости, что теперь нужно было разгребать лопатами. Дворников это совершенно не озадачивало. Игорёк застегнул куртку, поднял воротник и побрёл, руки в карманах, хлюпая по этой каше из песка, мусора, раскисших обрывков картона, сигаретных бычков и собачьего дерьма.

Куда податься - он не знал. Приятель Стёпка наверняка уже ужинает с родителями, прикидываясь пай-мальчиком. Можно пойти за дома, к старому сараю, в котором собиралась остальная "честная компания". Наверняка и сегодня кто-то сидит. Но вдруг они что-то заподозрят и придётся выкручиваться, чтобы не говорить, что его побил дядька?

Было холодно. Жгучие удары шнура с резиновой изоляцией всё ещё горели на коже, хотя тут больше работали обида и впечатление. Не так уж сильно ему досталось.

Игорёк постоял у угла дома, потом развернулся и зашагал по улице в сторону старого сектора, где среди чужих деревянных домов у Борисыча был участок под картошку. На нём стоял сарай, переделанный из рабочего вагончика. Игорёк знал, где хранится ключ, и решил, что переночует там. Время года не располагало к спанью в неотапливаемой времянке, но куда-то ведь надо деваться...

Ещё осенью Борисыч старательно законопатил здесь все щели и заклеил раму на маленьком окошке. Сперва могло показаться, что в вагончике теплее, чем на улице. Но это - если зайти на несколько минут, а попробуй посиди хотя бы час. К тому же, Игорька продолжало трясти. Драться он умел и не боялся. Несмотря на худобу, сил и изворотливости у него хватало на двоих. Но его стычку с Борисычем за драку никак нельзя было посчитать. Ответить дядьке, или хоть по-настоящему выворачиваться из-под его рук, помешала проснувшаяся совесть. А теперь что проснулось? Наверное, гордость.

Плотно затворив двери, Игорёк сел на пустой ящик и завернулся в драное одеяло, которым зимой прикрывали люк в импровизированный подпол (читай - яму, вырытую прямо под днищем вагончика). Что делать - он не знал. Подождать, пока дядька уляжется, и тихонечко пробраться в квартиру? Борисыч встаёт рано, засыпает быстро. Правда, и спит чутко.

Игорёк представил, как крадётся по коридору, а из спальни выглядывает дядька в семейных трусах, и заявляет: "Явился? Охламон!" Нет! Это невозможно! Надо хоть извиниться, но какими словами? "Простите, дядя Юра, те вещи, которые я потырил - их уже не вернёшь, а мне деньги были нужны..." Бред какой-то получается. Он - вор! Украл у человека, который взял его к себе из милости. Ну и что? Кто сейчас не крадёт?.. Ещё больший бред. И тётя Тоня всё знает.

Первое, что она сказала, едва Игорёк переступил год назад порог квартиры, таща на плече сумку с личными вещами: "Ты посмотри на мальчика! Кожа да кости!" Память услужливо подкинула другую картинку: тётка подкладывает ему в тарелку оставшийся кусок, делая вид, что не заметила, что он уже съел свою порцию. Её Санька и без того лопал от пуза, а Игорёк стеснялся. На еде в семье Ведерниковых не экономили, предпочитая отказаться от лишней тряпки, сто раз чинить старенький телевизор, бережно собирать и заклеивать разбитый телефонный аппарат - но не тратить лишней копейки, если в доме нет хлеба или молока.

Как теперь смотреть в глаза этой доброй женщине, которой в голову не пришло посетовать, что муж привёл ещё одного едока? О чём он вообще думал?! "О том, как посмотрят здешние пацаны..." - сознался он, и зажмурился, борясь с искушением заплакать. Ему не хватало брата. Им было плевать на то, кто и как на них смотрит, пока они держались вместе...

Игорёк поёжился. Он уже не понимал, трясёт ли его от холода, или от нервного напряжения. Зато понял, что оставаться здесь у него нет ни малейшего желания. Рядом, на соседнем участке, стоял большой, крепкий дом. Хозяева в нём появлялись только летом, да на выходных. Сейчас он пустой, и в него может забраться кто угодно. Почему бы не воспользоваться случаем?

Игорёк встал, сбросив с плеч грязное одеяло, и полез под полки. Там у Борисыча стоял ящик со старыми инструментами, из разряда таких, что если и украдут - не жалко. На ощупь достал молоток, взвесил на руке и решил, что это подойдёт.

"Выбью стекло на веранде и открою, - решил он. - Потом заткну чем-нибудь. Хозяева приедут - вставят. Хватает денег на дорогущую тачку - хватит и окно починить". Закрыв вагончик, Игорёк спрятал ключ на место, между кирпичами, сложенными под днищем в качестве фундамента, сунул молоток за пояс и направился вглубь участка, пробираясь по нерастаявшим остаткам сугробов и скользя на ледяных буграх, под которыми прятались картофельные борозды.

Перемахнув невысокую, всего-то в рост взрослого человека, преграду между земельными наделами, он подошёл к тёмному дому...

Лёгкий, но вполне ощутимый запах он почувствовал ещё на веранде. Сразу вспомнилось, как у тёти Тони сгорело мясо. Вбежав на кухню и увидев "дым коромыслом", Игорёк не раздумывая плеснул в кастрюлю воды. Борисыч потом смеялся: "Мясо в дёгте!" Кусок с трудом отодрали от дна, счистили низ и всё равно съели, но чёрная жижа в пострадавшей кастрюле воняла именно так.

Игорёк на всякий случай огляделся, ожидая увидеть горелую ёмкость, но было слишком темно. Дверь с веранды в дом оказалась закрыта на ключ, но он нащупал щель, сунул в неё гвоздодёр, которым с обратной стороны был снабжён молоток, и легко отжал створку. Дом только снаружи выглядел крепким. Деревянные части рассохлись от времени и вывернуть замок подростку не составило труда.

Если на веранде было просто темно, то во внутреннем помещении мрак казался непроницаемым. Пришлось ощупью искать выключатель, и надеяться, что с улицы свет никто не увидит. Да и кому смотреть? Запах здесь был ещё сильнее, чем на веранде, и гораздо гадостнее. К нему примешивался оттенок гниющего деревенского туалета и ещё что-то, неуловимо знакомое и крайне неприятное. Сунув нос в рукав куртки, Игорёк провёл пальцами вдоль косяка, перешёл на другую сторону проёма - и наконец наткнулся на выключатель. Помедлив несколько секунд и прислушиваясь, он рискнул щёлкнуть клавишей.

От вспыхнувшего света пришлось зажмуриться. Подождав немного, Игорёк медленно открыл глаза - и тут же прижался к косяку, стукнув рукой по выключателю. В упавшей темноте не прозвучало ни звука, но телу стало жарко, а сердце заколотилось под горлом. Не решаясь ни сделать шаг назад, на веранду, ни зажечь лампу снова, он стоял, вслушиваясь - и не слышал ничего, кроме бешеного стука собственного сердца.

Ему показалось, что посреди комнаты, на стуле, сидит человек. "Ну да, прям ждёт, чтобы кто-то в дом забрался..." - подумал он в тщетной попытке посмеяться над собственной впечатлительностью. Смешно не стало. Спрятавшись за косяк, он дотянулся до выключателя, чуть подождал и снова включил свет. Потом осторожно выглянул.

"Не показалось!" Во рту пересохло. Он отвернулся, прижавшись к холодной стене на веранде и не зная, что делать. Заорать и умчаться со всех ног? Что за ерунда! Он же не сосунок малолетний! "Надо открыть ставни - и пусть с дороги увидят свет, - подумал он, но сам разочаровался в идее. - И что? Подумают, что хозяева приехали, или вообще не обратят внимания. Да и кому смотреть? Поздно уже, на улице никого..."

Что-то не давало ему уйти по-тихому и оставить всё, как есть. Минуты шли, а он стоял, прижимаясь к стенке и смотрел на прямоугольник света, падавший из комнаты на пол веранды. Сердце уже не так сильно колотилось, но сдвинуться с места и заглянуть снова Игорёк не решался. Зато причину запаха разгадал. Воняло от того, кто сидел на стуле. Этот тошнотворный запах расползался по веранде и лез в ноздри, так что хотелось заткнуть нос и выбежать из дома на улицу. Но Игорёк покрепче сжал рукоятку молока, оттолкнулся от стены и вышел из-за косяка.

Теперь он смог рассмотреть всю комнату, избегая останавливаться взглядом на страшном предмете в самом центре, под источником света. Слева стояла старая польская "стенка", частично загораживая ещё одну дверь. Справа - диван. В дальнем углу - покрытый синей клеёнкой стол с вазой, из которой свисали завядшие метёлки цветов. Как ни бегай глазами, но надо наконец понять, кто же прямо перед ним...

Игорёк аккуратно ступил через порог, отведя руку с молотком, и тут же подумал: "Что мне сделает покойник?" Но молоток не опустил. Так он чувствовал себя увереннее. Вонь, если вдуматься, стояла не такая уж страшная. Можно подумать, он не лазал по подвалам, в которых дохли крысы и срали бомжи...

Остановившись в двух шагах, Игорёк теперь уже с интересом вглядывался в полуодетого человек. Тот был примотан к стулу верёвкой. Голова свисала на грудь и упавшие со лба волосы не давали разглядеть лица. Голое плечо пересекала длинная, успевшая засохнуть, рана. Рваную рубашку покрывали тёмные пятна. Не понимая, что именно им движет, Игорёк шагнул ещё ближе и присел на корточки. От грязных брюк покойника особенно сильно воняло. Рот был заклеен липкой лентой.

Что-то смущало Игорька в этой картине. Нет, он понимал, что парня скорее всего притащили сюда бандюганы, пытали, а потом убили. Но зачем оставили здесь? Сюрприз хозяевам? И странно как-то выглядел этот покойник. Игорёк вспомнил похороны матери, как она лежала в гробу, и он сперва не решался поцеловать её холодный лоб. Нос её казался чрезвычайно острым, а кожа напоминала пергаментную бумагу.

Кожа этого человека, покрытая синяками и ссадинами, оставалась похожа именно на кожу. Может, он недолго тут сидит, не успел высохнуть, или начать разлагаться?

Игорёк протянул руку и коснулся лица покойника. Потом встал и "грамотно", как показывали по телеку, приложил палец к шее, нащупывая вену. И тут "покойник" шевельнулся, издав еле слышный хрип. Игорёк шарахнулся, споткнулся на ровном месте и хлопнулся задом на пол. Несколько секунд он ждал, но к его разочарованию, больше ничего не происходило.

- Трус! - обозвал он себя. - Просто показалось...

Поднявшись, он вернулся к своему осмотру, и уже увереннее принялся щупать шею привязанного, сжимая в другой руке верный молоток. Кожа незнакомого парня была холодной, но сердце билось! Игорька снова прошибло потом, он сам не знал, по какой причине. То, что перед ним не труп, вдохновило и испугало одновременно. Если кто-то притащил сюда этого типа и привязал, значит может вернуться назад. Но этот малый сидел тут минимум дня два, или даже три. И никто до сих пор не вернулся!

Страх быстро прошёл, уступив место привычному желанию действовать. Игорёк нащупал пальцами конец липкой ленты и сдёрнул её с губ привязанного. Потом сунул молоток за пояс, и попытался развязать узел верёвки. Он ещё не знал, что предпринять, но хотел хоть как-то облегчить положение несчастного. Кем он был - бандитом, которого за что-то наказали свои, или заложником - не имело значения...

Снаружи зашумело, и Игорёк вовремя сообразил, что это - звук подъехавшей машины. В голове всплыли их с Олегом детские игры в сыщиков. Он бросился обратно к двери, выключил свет, и лишь после этого ощупью добрался до окна и попытался выглянуть в щель между ставнями. Свет фар прошёлся вдоль стены, на мгновение ослепив его глаз. Игорёк подался назад, сообразив, что светить прямо в стену дома машина могла, только если заехать на ней во двор...

Люди, ввалившиеся в дом, даже не заметили, что дверь кто-то открывал. И на разбитое окошко веранды не обратили внимание. Они сразу прошли в комнату, включили свет - и один громко произнёс:

- Зачем ты его здесь оставил?! А если...

Хлопнула дверь - и до Игорька стали доноситься лишь отдельные звуки, по которым невозможно разобрать слов. Он сидел на верхней ступеньке лестницы, ведущей в мансарду, сжимая рукоятку молотка. "Больше толку сунуть голову в песок, как страусу, - думал он, стараясь не шевелиться. - Включат свет на веранде - сразу увидят мою жопу между ступенек". Спуститься вниз и прокрасться на выход он не боялся. Его останавливало совсем иное чувство, характер которого Игорёк сам до конца не понимал.

До прошлого года он практически не расставался с братом. Они родились вместе, делил одну коляску, одну кроватку, один старый диван. В первом классе их никакими силами не удавалось рассадить за разные парты. Они упирались, молчали и не подчинялись. Если мать ставила одного в угол, второй тут же пристраивался рядом. Если в наказание запирала кого-то в комнате - второй садился под дверью и не сходил с места.

Взрослея, они уже не так отчаянно протестовали на все попытки их развести, но разбить их маленький коллектив было совершенно невозможно. Игорёк привык к тому, что отвечает за брата, точно так же, как Олежка отвечает за него. Такой порядок вещей царил в их собственном мире, который они создавали общими усилиями. Другие дети часто присоединялись к их компании, особенно охотно шли под их защиту, но отторгались за малейшую попытку разбить их прочный союз.

Жизнь оказалась сильнее и изощрённее, чем они могли себе вообразить. Настал момент, когда им пришлось смириться - и оказаться на расстоянии в триста километров друг от друга. Пустота, которая образовалась вопреки его воле, заставляла Игорька всё время искать, чем её наполнить. Проще всего - начать за кого-то отвечать. И теперь, едва прикоснувшись к тому еле живому незнакомцу, подросток не мог заставить себя развернуться и удрать. Сидя на тёмной, узкой лестнице, он думал не о том, как незаметно покинуть дом, чтобы его не прикончили, как свидетеля, а о том, как бы подобраться к нижней комнате и понять, что в ней происходит. Ни логика, ни разум тут не действовали.

Что он может? Он же не кинется в драку с взрослыми людьми. Если они - бандиты, у них наверняка и пистолеты есть. Надо звать милицию, но Игорёк только представил себе, как врывается в местную ментовку и начинает объяснять, что в одном из домов кого-то убивают - тут же понял, что ему не поверят. Может, пообещают сходить туда утром, или самого запрут в клетку. Пока он будет доказывать, что ничего не насочинял, пройдёт куча времени. Эти двое бандитов прикончат раненого, вывезут его из дома и закопают, а потом заметут следы - и утром вместо "спасибо за бдительность", Игорёк получит грандиозный скандал и новые неприятности за то, что "врёт и выдумывает". Вот если бы можно было отвлечь тех двоих, заставить покинуть дом! Но как?

"Пойти и разбить их машину, - подумал Игорёк, взвешивая в руке тяжёлый молоток. - Пока будут искать, кто это сделал, я что-нибудь придумаю..." Но осуществить идею он не успел.

Дверь распахнулась и в прямоугольнике света возникла тень.

- Говорю тебе, здесь кто-то есть! - высказал бандит, оглядывая веранду. - Думаешь, он сам себе рот расклеил?

Сердце застучало быстрее. Игорёк забыл про кусок липкой ленты, кинул куда-то в сторону - и даже не задумался. "Ну дурак!" - обозвал он себя, и машинально подался ближе к стенке. При этом он упёрся ногой в ступеньку чуть сильнее - и та скрипнула. Бандит тут же повернулся к лестнице. Игорёк, уже не думая о конспирации, вскочил и ринулся в мансарду, закрыл за собой дверь и набросил крючок. Прижавшись к стене, он замер, прекрасно понимая, что это бесполезно. Его уже обнаружили.

Скрип ступенек подтвердил его мысли. Судя по тому, что человек поднимался молча и медленно, он не понял, где именно затаился незваный гость. "Где же тут включается свет?" - быстро подумал Игорёк, и едва удержался от того, чтобы не пошарить по стене. Если выключатель снаружи - бандит сейчас включит лампу. Или не включит? Кто знает, как действуют настоящие, не киношные бандиты? Может, они видят, как кошки...

Бандит навалился на дверь. Петли заскрипели. Игорёк не шевелился, подняв молоток на изготовку. Бандит сменил тактику - подождал немного, потом несколько раз тряхнул створку. Как в дурном сне, когда ты пытаешься закрыться от преследователя, но никакие запоры не держат дверь, и она свободно открывается вопреки всем твоим попыткам - петли скрипнули и створка распахнулась.

Игорёк затаил дыхание. Бандит медлил. Наверное, прислушивался. То ли он не знал, где выключатель, то ли на лестнице перегорела лампочка, но в полной темноте Игорёк уловил шелест и догадался, что рука бандита шарит по стене рядом с его головой. Подросток размахнулся и со всей дури влупил молотком туда, откуда доносился шелест. Бандит взревел и шарахнулся назад. Игорёк бросился через мансарду к двери балкона, сам не понял, как открыл её, и вырвался на узкое пространство, отгороженное деревянным бортиком.

В отсветах уличных фонарей он попытался разглядеть, что делается внизу. "Высоко!" Сзади загрохотало. Моментально перемахнув через бортик, Игорёк уцепился за нижний край, повис на руках, качнулся и прыгнул вниз. Земля неправдоподобно быстро оказалась под ногами, он не успел сгруппироваться, врезавшись в неё, и вскрикнул от боли...

- Значит, ты просто шёл мимо и решил зайти?

Игорёк отвернулся к стенке, чувствуя, что сейчас расплачется от обиды.

- Ну что ты пацана мучаешь? - вступился Борисыч, который сидел рядом на табурете, поддерживая руками сползающий с плеч белый халат. - Он же сказал: поругались мы. Во времянке моей околеешь за ночь, вот Игорюха и полез к соседям.

- Юрий Бориславович! - перебил его милиционер. - Дело серьёзное, произошло убийство...

- Ты что думаешь, это мой племянник того мужика грохнул?! - Борисыч аж приподнялся с табурета.

Но тут в двери палаты заглянул ещё один мент и жестом позвал первого. Тот встал и вышел в коридор. Дядька похлопал Игорька по плечу, но ничего не сказал...

Последние пару часов, валяясь в больничной палате, подросток и сам силился восстановить в памяти, что же произошло. Когда он упал на землю, ногу пронзила такая боль, что несколько секунд невозможно было вдох сделать - не то, что встать. Больше ничего не существовало кроме этой боли, и он не понимал, что заставило его ползти, подниматься, бежать к забору. Он смутно помнил, как перевалился через плотно пригнанные доски и оказался на улице, как бежал, задыхаясь от горячих всплесков в левой ноге, а ему навстречу, как из-под земли, выскочил Борисыч. В какой момент появились "скорая" и их участковый - подросток не мог вспомнить. Медсестра, когда ночью после операции делала ему укол, сказала, что из его ноги вытащили пулю, но кость не задета. Он думал, что сломал что-то или вывихнул, когда падал, но тётка не соврала: утром на ноге он обнаружил повязку, а никакого гипса не было. Значит, тот грохот был выстрелом?

Пока он вспоминал, пришёл Борисыч в сопровождении незнакомого, въедливого мента, который начал выспрашивать, что он делал в доме на чужом участке, сколько там было людей, откуда они взялись - и ставил вопросы так хаотично, что совсем запутал Игорька. Когда дошло до пистолета, Борисыч начал возмущаться. Выставить его из палаты мент не мог, потому что Игорёк был несовершеннолетний. Они чуть не поругались.

Переговорив за дверью с товарищем, мент вернулся более тихий, сел, прижимая к себе чёрную папку, и невесело усмехнулся.

- Ну что? Ни на руках, ни на одежде следов пороха нет, стреляли издалека, - признал он.

Дядька аж крякнул в возмущении. Наверняка готов был высказать, что всё это в течение часа менту рассказали уже двадцать раз. Но не успел, потому что тот продолжил, явно почуяв его боевой пыл:

- Взяли их! На трассе. Оружие не выкинули, пытались уйти. Дилетанты! Выздоравливай! - обратился он к Игорьку, и встал. - И не лезь больше под пули. Хватит с тебя одной.

- Вот так, значит, - высказал в пустое пространство Борисыч, когда мент скрылся за дверью. - Придут, все нервы повыдергают, и даже не извинятся. Все они такие!

Игорёк отвернулся к стенке. От обиды хотелось плакать. Почему-то из всех допросов и волнений его поразило одно: то, что найденного им человека успели убить. Он не помог, не отвлёк, ничего не сделал! А был совсем рядом...

- Я работать пойду, - сказал он, и шмыгнул носом. Потом повернулся и посмотрел на дядьку сухими, серьёзными глазами.

- Я тебе пойду! - Борисыч сделал вид, что сердится. - Школу сперва закончи, а потом уже думай, куда пойдёшь.

Игорёк насупился. Ему хотелось чем-нибудь возразить, но дядька махнул на него рукой.

- И не спорь! Охламон! Как я твоей мамке в глаза посмотрю, когда встретимся?.. Там... - Он указал взглядом на потолок.

Игорёк вздохнул. Он не знал, что ещё сказать, или спросить. А может, надо всё-таки извиниться? Борисыч разрешил его сомнения, поднявшись с табурета.

- Пойду я. На работу пора. А ты давай, набирайся сил. Потом Антонина явится, тебе что-нибудь принесёт.

И ушёл. Игорёк смотрел ему вслед и думал, что наверное, извиняться уже не следует. Надо просто запомнить урок. На все оставшиеся годы, сколько бы их ни было...

(Санкт-Петербург, январь 2017 года)

- Спишь? - Мотя подошёл к кровати.

Сокольский открыл глаза.

- Нет. Вспоминаю, с чего началась моя карьера.

Мотя приподнял брови, но Сокольский продолжать не стал.

- Не бери в голову. Что у тебя?

- Принёс тебе запись допроса, - покладисто перешёл к делу Матвей. - Будет лучше, если ты сам всё это прослушаешь, а я прокомментирую.

И он протянул Сокольскому флешку с записью...

Глава вторая. Кто - кого?

- Костик! Я не понял! Почему это дело всё ещё у тебя? - Сиротин остановился у стола своего юного коллеги и хлопнул рукой по папке. - Мы ж его уже закрыли!

- Ага! - высказал Королёв. И это "Ага!" он произнёс таким тоном, будто хотел сказать: "Сам дурак!"

Инга уселась за соседний стол и с интересом слушала диалог.

- Можешь спросить у Иваныча, - посоветовал Костик. - Он дело вернул, и сказал, что оно будет закрыто, когда убийцу найдём.

- Да объясни ты толком! - потребовал Сиротин.

- Объясняю! - охотно согласился Костик. - Помнишь, Викентьев как в себя пришёл - тут же заявил, что вообще ни в кого не стрелял?

- Ну, мало ли, что он заявил! - возмутился Сиротин. - Отпечатки пальцев его? Его. Следы пороха и оружейной смазки на руках есть? Есть! Свидетели на него показали? Показали. Чего ещё нужно?

Костик сердито глянул на него.

- Это ты у меня спрашиваешь? - переспросил он. - Отвечаю! Ты вот это внимательно читал? Это баллистическая экспертиза, - с ядовитым пришепётыванием сообщил Королёв. - Там чёрным по белому указано, что два выстрела действительно были сделаны из пистолета Викентьева. А ещё два - из другого пистолета, - закончил свою мысль Костик.

- Какого?

- Кабы знать! - Королёв картинно взмахнул руками, но тут же их опустил. - Так что надо искать этот "другой" пистолет, и минимум - ещё одного участника драмы!

Сиротин пожалел о красивой версии, которую поначалу все восприняли, как очевидность. А ещё стало стыдно: он понадеялся, что всё сделано, и в экспертизу едва заглянул. Надо же было так лопухнуться!

- Викентьев говорит, что пистолет у него шеф забрал, когда пришла идея на даче по банкам палить, - продолжил Костик. - Он вроде не хотел давать, испугался, что все уже навеселе, и сперва стрелял сам. Горелову понравилось, но охота играться с оружием не прошла, и он пригрозил Викентьеву срочным увольнением, если тот не даст. Пришлось отдать. И кстати, девушка эта, Лариса, сегодня пришла в себя и подтвердила, что Викентьев в неё не стрелял, а кто стрелял - она не видела. Одно точно знает: ни Горелов, ни его дружки тоже этого не делали. Чуешь, чем это пахнет?

Видно было, что Костик сам разочарован.

- А показания свидетелей? - спросила Инга.

- Свидетели! - Королёв пренебрежительно фыркнул. - Видел я в ту ночь этих свидетелей. Пьяные "в зюзю", так что родную маму от... мамонта бы не отличили. - Костик вздохнул. - Я за сегодняшнее утро по новой всех допросил. Ну, пришлось вызвать! Мало того, что они пересказывают всё с точностью до наоборот, парочка феноменов даже не помнит, что вообще были на той даче. Вот такие у нас свидетели... Зато есть зацепка! - оживился он. - Двое помнят, что когда разворачивались с шоссе на улицу, в них чуть не врезалась какая-то машина. Я проверил, сопоставил по времени, связался с ближайшим постом, и узнал, что как раз минут через пять после предполагаемого времени преступления мимо них на скорости просвистел какой-то лихач. "Тойота-Королла" тёмного цвета. Камера её зафиксировала. Номер частично заляпан, но при желании разобрать можно.

- Так чего же мы сидим?! - возмутился Николай. Но тут зазвонил телефон...

Три миллиона евро! Кажется, что так много, но сумма-то ничтожная. Вся уместилась в небольшом, серебристом кейсе, который лежал сейчас на диване, рядом с Гришей Шведом - начальником охраны Глеба Денисовича Зайцева. И за такие деньги кто-то готов рисковать жизнью! Тот парень, подопытный, который обкололся чёртовым препаратом, превращающим тебя в "супермена", рискнул собственным здоровьем и жизнью ради этих жалких бумажек. А в результате - сдох бы в любом случае. Хорошо, хватило сил шепнуть, где он спрятал чемоданчик.

"Не обманул мальчишка! - подумал Швед, и погладил блестящую поверхность. - Непонятно, как вспомнил, и хорошо, что сказал, когда рядом больше никого не было".

Некоторые ухитряются хапнуть суммы покрупнее. Вон, через Молдавию больше двадцати миллиардов долларов "отмыли", и денежки уплыли из матушки-России в неизвестном направлении. Но там работала огромная команда и больше десятка банков, на протяжении нескольких лет. Швед, по своему разумению, пришёл к уверенности, что многих участников так называемого "молдавского потока" слили, когда поняли, что лафа заканчивается, и надо устранить всех, с кем не хочется делиться. Наивные граждане! Постарались перевести как можно больше денег в чужие руки, за границу, а о том, что их самих кинут, как лохов, даже не подумали. Забыли правило: что в чужой карман попало - то пропало.

"Лучше иметь три миллиона в руках, чем тридцать три миллиарда в перспективе, - признал телохранитель господина Зайцева. - И на одного человека, а не на целую команду. Дураки они все!"

Поднявшись, он открыл диван, и закинул кейс в отделение для постельных принадлежностей. Куда-то перепрятывать, перекладывать, суетиться - только внимание привлекать. Пусть себе лежит, всё равно в квартире никто больше не живёт, и ключей ни у кого нет. Случайных воров Швед не боялся. Он давно поставил надёжную сигнализацию. К тому же, считал неправильным слишком сильно трястись над этим чемоданчиком. Ценность большая, но не дороже жизни. Если хозяин узнает - можно сослаться на то, что как раз собирался сказать, а припрятал временно, чтобы полиция не пронюхала.

Закрыв за собой двери и убедившись, что невидимая охрана активизирована, Швед спустился вниз и вышел из подъезда. Когда его машина скрылась в подворотне, водитель невзрачной иномарки, стоявшей по другую сторону двора, достал из кармана айфон и позвонил.

- Шеф! Он уехал. Кейса с ним не было.

- Я понял, - ответил Зайцев, покручивая массивный перстень на пальце. - Действуй, как договорились.

Сам господин Зайцев в данный момент находился в своём офисе и смотрел через стеклянную стенку на питерские крыши, уходящие серо-стальным морем вдаль, запятнанные белыми кляксами снега, из которого вырастали кирпичные столбики труб. Подождав с минуту, Зайцев набрал номер своего неверного начальника охраны.

- Гриша! Ты где сейчас? Едешь в офис? Не надо. Я на даче у приятеля, он меня прихватил, отдохнуть-развеяться. Туда поезжай. Ты мне понадобишься.

Опустив руку, Зайцев недобро прищурился и подумал: "Ты даже не успеешь понять, за что умираешь. Но каждый сам выбирает себе судьбу". После этого он сделал ещё один звонок.

- Могу я поговорить с капитаном Сиротиным? Это Зайцев! У меня есть сведения, что мой начальник охраны, Григорий Швед, вместе с одним из моих компаньонов организовали нападение на офис и кражу. Я следил за ними. В данный момент Швед едет на дачу к своему подельнику. Я надеюсь, что вы задержите их при дележе денег. Адрес высылаю.

Он положил телефон на стол и снова засмотрелся на крыши. Где-то за его спиной, на Юго-Востоке, пробился пучок скудного солнечного света и на несколько секунд окрасил снег на крышах в желтовато-розовый цвет.

- Вот так! - произнёс господин Зайцев, и его бледное, перекошенное шрамом лицо тоже порозовело. - Теперь посмотрим, как доблестные стражи порядка справятся с задачей...

Пока Сиротин разговаривал с господином Зайцевым, в кабинет оперов зашёл Малышев. Махнул всем, чтобы оставались сидеть, подождал, пока Николай закончит разговор. Потом спросил:

- Что там?

- Зайцев говорит, что знает, кто его ограбил. Сейчас скинет адрес, по которому якобы должны встретиться его начальник охраны и один из компаньонов. Вроде, они там деньги делить собрались.

- Начальник охраны... Григорий Швед? - спросила Инга со своего места.

Николай кивнул. Малышев не стал ничего говорить, заметив, что она тоже ищет чей-то номер, в своей манере держа телефон у бедра (как школьница шпаргалку под партой), так что не сразу поймёшь, что она делает.

- Там у нас наружка, - напомнила девица, и приложила наконец телефон к уху. - Это Берестова! Как дела, парни? Вот как? Поняла. - Она опустила руку с телефоном. - Швед действительно покинул квартиру и ехал сперва в офис, но потом резко поменял направление. Как раз сейчас сворачивает на Загородный проспект.

Сиротин успел выписать на бумажку адрес предполагаемой встречи и показал его Михаилу Ивановичу.

- Проверьте! - скомандовал тот. - Свяжитесь с ребятами, и пулей туда же!

- Дадим бандюкам поделить денежки, а потом накроем всех разом! - оживился Костик Королёв. Преисполнившись энтузиазма, он вскочил вслед за Сиротиным и Ингой.

- А ты куда? - осадил его Михаил Иванович. - У тебя своё дело есть.

Королёв скривился. Сиротин подмигнул ему, и умчался. Пришлось сесть за стол и вернуться к бумагам...

- Давай на твоей машине, - предложил Николай, когда они с Берестовой дружно сбегали по лестнице.

- Нравится, как я рулю? - усмехнулась та. - Я не против!

- Ну, то есть, я тоже водить умею... - высказал ей вслед Николай, но девица уже умчалась вперёд него.

Она честно считала, что справляется лучше любого мужика.

Глава третья. Старое и новое

Мотя потянулся, сидя на стуле, и почесал шею под мохнатым воротником свитера.

- Если помнишь, у нас от банды Махея осталось пальчиков больше, чем мы выловили народу, - напомнил он про события пятилетней давности. - И вот, нашёлся хозяин ещё одних отпечатков! Сейчас у него паспорт на имя Влада Алексеевича Новожилкина. По ориентировкам выходит, что он был одним из боевиков в банде. Засветился, когда люди Махея расстреляли конкурентов в Яблоневом.

- "Бойня на скотобойне"? - Сокольский прикусил губу, припоминая, где он сам был в тот день. - Покажи его фото.

Матвей вывел на экран изображение. Некоторое время Сокольский вглядывался в невзрачного на вид человека лет сорока пяти, без особых примет, потом покачал головой.

- Нет, не помню. Либо я его видел мельком, либо вообще не сталкивался.

В своё время Сокольский проходил тест на запоминание лиц, и результаты показал неплохие, но одно дело - целенаправленно вкладывать в память фото известных бандитов и убийц, и совсем другое - увидеть кого-то один раз, вскользь, и больше не встречаться.

Мотя кивнул.

- Я прижал этого Влада Новожилкина, - продолжил он. - Парень как понял, что ему не отвертеться - сразу согласился сотрудничать со следствием.

Мотя включил запись дальше.

"- Ну да! У Махея народу-то много было. А после того, как вы его закрыли, кто успел - дал дёру. И я тоже, - рассказывал Влад. - Перебивался, чем мог, а с год назад столкнулся с одним парнем. Он тоже из махеевских был, я его запомнил. Он меня не узнал, но помог. Сказал, что у него своё детективное агентство, предложил на него поработать. Я согласился. Ты пойми, начальник! То, что он меня не узнал - мне было без разницы! Для меня он всё равно свой, а напоминать... Зачем? И платил он хорошо. Сказал, что надо следить за одним бизнесменом по фамилии Зайцев. Мол, ему кажется, что этот Зайцев - не Зайцев. Ну, не тот, за кого себя выдаёт!

- И ты следил? - спросил голос Матвея Киппари.

- Да я этого Зайцева как увидел, сразу всё понял! Не знаю, чьей он ксивой разжился, но никакой он не Зайцев! Он тогда какие-то свои дела крутил с Махеем. Понятно, что не все об этом знали. И я подумал: скажу своему сыщику сразу, что этот парень - не Зайцев, он спросит: "Откуда знаешь?" Придётся напомнить и про себя, а чем меньше людям о тебе известно - тем лучше. Я промолчал, и стал честно собирать инфу. А потом мой наниматель пропал. Вот представь: у меня на руках куча сведений, а детектива этого нет - как нет. Я и решил, что оставлю всё себе, мало ли пригодится. Если грамотно подкатить к Зайцеву этому, авось он меня к себе определит. И всё получилось!

- То есть, последний год ты работал только на Зайцева?

- Да нет! Я ещё на Горыныча работал, отпираться не стану. Но как Горыныча грохнули - я к Зайцеву и подался. А недавно я паренька того случайно заметил. Ну, детектива своего! Думаю: что делать? Оставаться надо с тем, с кем выгоднее. Я и сказал Зайцеву, что парень, который о нём сведения собирал, снова объявился, но я ничего с ним делать не стану. Мне западло его мочить, он меня пригрел в трудный момент. Так что к наезду этому ночному я не причастен. Я с бомжами водку пил, и машина моя стояла всю ночь в брошенном гараже, в промзоне. Алиби у меня!"

Мотя остановил запись.

- Мы проверили: это действительно не та машина, - сообщил он. - Никаких следов, чтобы на ней хоть кого-то сбивали. И бомжи алиби подтвердили. Влад как с вечера начал их угощать, так и поил до пяти утра водкой. С Катей Крыловой он виделся, мельком, на улице её заметил. Но клянётся, что ни о чём не просил и говорили они не больше минуты. Но это ещё не всё! Инга кое-что откопала, вместе со своими друзьями-полицейскими. Не всю ночь наш Владик с бомжами пил! Его машину засекли в ночь на первое января в Парголово, на повороте с улицы Ломоносова на Выборгское шоссе. И знаешь, когда? Минут через пять после тройного убийства на даче господина Горелова, директора фирмы "Орхидея". Там, где якобы охранник расстрелял собственного шефа и двоих его дружков за то, что они женщину изнасиловали. Я решил копнуть связи Зайцева и убиенного Горелова. Оказалось, что они очень близко знакомы.

Сокольский нахмурился.

- Интересный оборот! Понять бы ещё, зачем Кате понадобилось говорить про Влада, наводя на него подозрение в покушении, - сказал он, откидываясь на подушку и глядя в потолок. Что-то мешало ему посчитать, что госпожа Крылова назвала первого, кто пришёл в голову.

Мотя поразглядывал его с минуту, потом закрыл ноутбук.

- Погоди! - остановил его Сокольский, оживившись. - Олег интересную запись оставил среди своих наблюдений. Написал: "Зайцев - не тот". Раз "не тот", значит, он надеялся увидеть кого-то другого под именем Глеба Денисовича Зайцева?

- Они были знакомы?

- А вот это ты проверишь, - обрадовал его Сокольский. - Собери-ка мне досье на Олега Сокольского, начиная с работы в милиции... Нет, лучше с армии. И установи слежку за Зайцевым.

- Уже сделано, - обрадовал его майор Киппари. - Может, взять его? Он ведь явно имеет отношение к делишкам Махеева.

- И что предъявишь? - Сокольский покачал головой. - Я так понимаю, что своими руками он ничего не делает, а надеяться, что и его пальчики в базе найдутся... Сомневаюсь. Пусть пока полиция поработает. А мы подстрахуем.

Взгляд сфокусировался с трудом. Прямо над ним нависало чьё-то лицо: острый подбородок, складочки вокруг сухих губ, мясистый кончик носа. Остальное Слава разглядеть не успел. Лицо шевельнулось, и низковатый женский голос спросил:

- Что, не похожа на принцессу?

Ему захотелось спросить, при чём тут принцессы, но шершавый язык прилип к нёбу.

- Не торопись, сейчас станет легче, - пообещала особа, у которой над лицом торчала копна густых, жёстких волос цвета "ржавчина с солью".

И снова Ольгин ничего не успел сделать или переспросить, потому что губ его коснулся твёрдый край поилки. Несколько глотков солоноватой воды принесли заметное облегчение.

- Теперь можешь говорить, - разрешила пожилая особа в светло-зелёном халате, и Ольгин успел подумать, что этот цвет ей идёт.

- Что это было? - неясно выразился он, удивившись собственному голосу. Точнее, еле слышному шёпоту, который пожилая леди явно расслышала.

- Про что говорить? - спросила она, снова наклоняясь к нему, а потом взялась за его голову и повертела из стороны в сторону. - Чувствуешь прикосновение?

Ольгин хотел сказать, что это больше похоже на попытку открутить одну часть тела от другой, но сообразил, что такую длинную фразу не осилит. Поэтому с усилием ответил:

- Да.

- Вот и хорошо! - бодро похвалила дама, с шуршанием придвинула высокий стул и села рядом.

- Где я? - рискнул спросить он.

- Главное, что не на небесах, - обрадовала дама. - Ты в лаборатории УВР. Я - майор Бердникова, Людмила Кирилловна, доктор медицины. Можешь обращаться по званию, можешь просто: тётя Люся.

- Не помню... - признался он, смирившись с тем, что приходится разговаривать шёпотом. - Что-то мелькает в голове... урывки.

- Фрагментарность восприятия, - кивнув, оповестила его тётя Люся. - Частичная амнезия. Это скоро пройдёт, память вернётся. Ничего интересного ты не пропустил, смею тебя заверить.

- Как я сюда попал? - снова спросил он, сделав попытку приподнять руку. Получилось лишь подвигать пальцами.

- И это пройдёт, - обнадёжила женщина в зелёном. - Тебя привезли твои товарищи. Если помнишь, в тебя ткнули дротиком, в заброшенном доме, куда вы лазали в поисках вашего бандита. В игле была смесь нейротоксинов - курареподобный яд, разработка одной западной спецслужбы. Полностью перерабатывается в организме, так что через сутки невозможно доказать, что человек был отравлен. Мы уже с ним сталкивались несколько раз, но до сих пор не могли найти противоядия. - Она скрестила на груди руки. - Можешь гордиться: ты первый, кто выжил.

Но в сознании Ольгина этот факт ещё не отложился.

- Какой сейчас день? - озаботился он, вдруг вообразив, что мог проваляться тут целый месяц.

- Сегодня Рождество, Славочка! - оповестила его тётя Люся. - Я рада, что ты преподнёс мне такой подарок к празднику.

- Какой? - не понял он.

- Остался жив, - серьёзно ответила женщина.

Ольгин ухмыльнулся и сделал попытку оглядеться. Помещение больше походило на комнату, чем на палату, но рядом стояли какие-то приборы, и с подставки свисала трубочка капельницы, рабочий конец которой уходил в катетер на его руке.

- Питательная жидкость, - пояснила женщина, проследив за его взглядом. - Так мне рассказывать дальше?

- Да, обязательно, - встрепенулся он, чувствуя, что даже оторвать голову от подушки не может.

- Если говорить просто, без терминологии, - охотно продолжила тётя Люся, - яд проникает через гемато-энцефалический барьер, действует на определённые группы нейронов и нарушает проводимость. Все процессы в организме замедляются, дыхание и сердцебиение падает, явления быстро прогрессируют, ни один врач не может понять, что происходит - и человек умирает. Мы пытались делать полное переливание крови, но это не помогло, потому что яд успевает проникнуть в ткани. Самое обидное, что он действительно быстро разрушается, и если бы отравленному удавалось протянуть часов двадцать - у него появлялся бы шанс выжить.

Она проверила показания одного из приборов и продолжила:

- Мы пробовали погрузить пациента в искусственную кому, в надежде продлить ему жизнь.

- Но это привело к обратному эффекту? - спросил Слава и даже удивился, что способен на такую длинную фразу.

В зелёных глазах доктора зажёгся интерес.

- Это медицинские познания, или логика? - спросила она.

Слава вяло улыбнулся.

- Логика, - признался он. - И так всё медленно, а кома ещё больше замедляет...

- Можешь не продолжать, - разрешила тётя Люся. - Суть ты уловил верно, а вот мы на что-то надеялись. Но надо было идти по обратному пути: в несколько раз увеличить скорость метаболизма, подстегнуть организм к самовосстановлению, заставить сопротивляться действию яда. Стимуляторов нужной силы и направленности нет, но мы вспомнили про экспериментальное вещество. Его у нас окрестили "муравьиным эликсиром". Был такой фантастический рассказик полвека назад... Не важно, ты наверняка не читал. Над веществом сперва работали наши коллеги-военные, потом оно попало к нам. Куча побочных эффектов, среди которых амнезия и фрагментарное восприятие - самые безобидные! Мне пришла в голову идея. От яда все жизненно важные процессы тормозятся. - Она повела одной рукой вниз. - От нашего стимулятора наоборот, начинают убыстряться. - Вторая рука плавно двинулась наверх, пока пальцы обеих не соприкоснулись. - Нужно достичь равновесного состояния между этими двумя агентами. Если доза антидота рассчитана правильно, организм хотя и растратит резервы, но сможет удержаться "на плаву", пока не распадётся яд.

Ольгин подумал, что резервы ему сейчас явно не помешают, но не стал перебивать.

- Ты за сутки потерял около пяти килограммов, что при твоей сухой конституции - довольно много. Поэтому и лежишь теперь пластом, не в силах шевелиться. Хорошее питание, а потом и тренажёрный зал быстро вернут тебя в строй. Нам повезло, что ты относишься к счастливым четырём процентам жителей Земли, у которых нет никаких хронических заболеваний. Другому на твоём месте пришлось бы хуже. Есть большой шанс, что ты избежишь последствий такого издевательства над твоим телом.

- Хорошенькая перспектива, - согласился Ольгин, заметив, что если говорить медленно - хватает сил на более длинные фразы. - Значит, это ваше вещество-стимулятор... Оно нигде не запатентовано?

Она хитро прищурилась.

- Не нравится, что из тебя сделали подопытного кролика? Извини, но когда ты прибыл сюда - у тебя уже ни пульса, ни дыхания не было. Твоей персоной готов был занялся патологоанатом. Я взяла ответственность на себя.

- Я не в обиде, - поспешил уверить её Слава. - Речь о другом. Насчёт этого вещества... Тут недавно полицейские выловили труп из воды... - Он прикусил язык, сообразив, что информация может оказаться секретной.

- Не переживай, я знаю про формулы на руке утопленника, - успокоила его доктор. - То самое вещество-стимулятор: "муравьиный эликсир"!

- Сокольский знает? - тут же спросил Слава.

Она кивнула.

- Жаль! А то я бы его обрадовал...

Она поднялась со стула.

- Отдыхай пока. И не вздумай вставать без моего разрешения, если не хочешь грохнуться в обморок и разбить свой красивый лоб!

- Вряд ли у меня это получится, - честно признал Слава.

- Правильно! - похвалила она. - Хороший мальчик!

Ольгин проводил взглядом фигуру в зелёном, успев удивиться, что доктор Люся маленького роста. Потом он прикрыл глаза. Разговор утомил, так что хотелось одного: как следует выспаться, а уж потом думать, как реагировать на всю полученную информацию и собственное воскрешение.

Глава четвёртая. Следы зайца на снегу

- Объект следует по Московскому проспекту в сторону Московского шоссе, - доложил офицер наружного наблюдения Малышеву.

- Не приближайтесь, - распорядился Михаил Иванович. - Скоро вас сменят Сиротин с Берестовой. Они уже рядом.

- Понял.

Малышев закрыл "раскладушку" и задумался. Если Швед действительно украл деньги шефа, кто помешает ему прикончить подельника и удрать? Как у начальника охраны, у него есть разрешение на ношение оружия. Сиротин с Берестовой рискуют, им придётся столкнуться с этим типом лицом к лицу. Не зря сам владелец "Фарм-Треста" предпочёл отдать инициативу в руки полиции. Значит, ему есть чего опасаться.

- Интересно, что сейчас делает этот Зайцев? - спросил Костик, отвлекаясь от бумаг. - Ждёт, кто быстрее принесёт ему голову начальника охраны на блюдечке?

Михаил Иванович взглянул на него с проснувшимся интересом. "Почему мы упускаем из виду самого Зайцева? - подумал он. - Потому, что он сам этого хочет?"

- А знаешь, Костя, ты прав! - проговорил он, и полез в сейф за оружием. - Оставайся на связи.

- Михалваныч!

- Я съезжу в "Фарм-Трест", поговорю с нашим потерпевшим, - пояснил свои действия Малышев, забирая с вешалки куртку и исчезая за дверью.

- А я, значит, сиди тут с бумажками! - возмутился Королёв, с досады бросил карандаш и отвалился на спинку стула.

Малышев этого уже не видел. Он почти бегом выскочил на улицу, сел в машину и поехал к офису "Фарм-Треста".

- Наш клиент на Московском шоссе, - оповестил Ингу Николай, прижимая пальцем наушник.

- Мы тоже на Московском шоссе, - ответила та, виртуозно лавируя в потоке машин.

Она ухитрялась вписываться в любой зазор, который Колян не каждый раз успевал замечать. Быстрее можно было ехать только со "шпалой" и сиреной. У Берестовой за плечами стояла обширная практика вождения - это Сиротин понял, едва первый раз сел рядом с ней на пассажирское сидение.

- Где они? - спросила Инга, не отвлекаясь от дороги.

- Подъезжают к Шушарам, - отозвался Сиротин, слушая коллег, идущих где-то на пол километра впереди. - Погоди... Швед перестраивается на правый поворот.

- Перед КАД? - переспросила Инга.

- Да.

- Значит, Зайцев дал правильный адрес. Передай парням: мы его перехватим. Пусть отдыхают.

Она подловила момент, и проскочила мимо грузовика с пустым кузовом. Потом так же быстро выбрала новый зазор и перевела машину на правую полосу. Могло показаться, что в её руках автомобиль приобретает способность поворачивать все четыре колеса и проскальзывать между других машин на расстоянии спички. Вряд ли это радовало водителей, но Инга действовала строго рационально.

Впереди уже маячил мост объездной дороги. Ещё немного - и они вслед за Шведом взобрались на КАД, и двинулись на Восток.

- Главное - не пропустить, когда он будет сворачивать, - обеспокоился Николай.

- Мурманское шоссе не пропустим, - высказала Инга таким тоном, что Сиротин прикусил губу с досады.

- Погоди... - начал он.

- Прямо здесь "годить"? - хладнокровно переспросила она.

- Да помню я, что зайцевский компаньон живёт в Мяглово! - возмутился Сиротин. - Ох, и трудно с тобой разговаривать! Мы поверили на слово, что начальник охраны едет к этому типу на дачу. Мог Зайцев соврать?

- Он соврал, - процедила Инга. - Только не в этом.

Именно сейчас ей пришло в голову, что со стороны Зайцева отвлекающий маневр проделан мастерски. Они "купились" и рванули вслед за его неверным начальником охраны. Знать бы, зачем он подставил этого парня. Берестовой захотелось развернуться и поехать прямиком в "Фарм-Трест". Руки на руле дрогнули, машина отозвалась едва заметным рывком.

- Что? - спросил Николай, уловив её колебание.

- Из двух зайцев надо выбрать того, который ближе, - высказала Берестова, успокаиваясь.

Она привыкла доводить дело до конца. Хозяин "Фарм-Треста" временно перестал быть их заботой. Им займутся другие.

Старый дом с новой стеклянной пристройкой - офис "Фарм-Треста", был самым приметным зданием на этой улице. Малышев свернул на стоянку в проулке, но выхлдить из машины не стал, заметив высокую фигуру. Господин Зайцев собственной персоной! Полупальто с каракулевым воротником делало бизнесмена похожим на партийных деятелей советского времени. Непокрытая, коротко стриженная голова Зайцева мёрзла, и он приподнимал плечи, ныряя поглубже в шарф.

Малышев решил, что не время себя обнаруживать, и на всякий случай отвернулся, когда бизнесмен проходил мимо. Зайцев уселся в чёрный "Опель" и покатил со стоянки на улицу. Пропустив его до поворота, Малышев двинулся следом.

Инстинкт оперативника толкал его за предполагаемой жертвой, или преступником. Михаил Иванович сам ещё не определил, кем ему следует считать этого бизнесмена-фармацевта. Странным было то, что люди Зайцева тянули время и не сообщили сразу о нападении, а сам он явился с отдыхаловки только через сутки. Мало озаботился глава компании, когда ему сообщили, что один из его сотрудников, якобы отправленный в командировку, найден мёртвым в реке. Сокольский передал через Ингу Берестову, что покойный Бусов раньше работал в военной лаборатории и имел доступ к секретным исследованиям, но Глеб Денисович Зайцев об этом даже не обмолвился. Не знал? Быть такого не может!

Теперь Зайцев хочет, чтобы полиция задержала его начальника охраны с якобы украденными деньгами, но сам глава компании не торопится убедиться, действительно ли у Шведа при себе три миллиона евро, которые он так боялся потерять безвозвратно. Либо господина Зайцева надо признать исключительно хладнокровным человеком, готовым полностью доверять профессионализму полицейских, либо он преследует какие-то свои, более существенные для него, цели.

Чёрный "Опель" без спешки катил через город, в клубах пара автомобильных выхлопов. Малышев держался на расстоянии. Почему-то ему казалось, что он знает, куда именно едет этот человек. И снова он смущал майора своим хладнокровием. Зайцев явно не торопился. Он услал полицию на дачу к своему "неверному" компаньону, проторчал ещё с полчаса на рабочем месте, и только после этого куда-то направился. Один, без шофёра. Михаилу Ивановичу пришло в голову, что может быть, Зайцев его дожидался? Но он отбросил эту мысль. Не знал бизнесмен, на какой машине может приехать полицейский и приедет ли вообще. Не мог знать...

Если у него нет своих источников информации. "И если у меня не паранойя", - добавил про себя Малышев.

(Восток Ленинградской области, частный особняк, осень 2011 года)

Характерный стук привлёк внимание гостя. Он огляделся. В просторном полуподвале, в стороне от входа, стоял бильярдный стол, вокруг которого шастал парень без пиджака, в шёлковой рубашке, перечёркнутой синими подтяжками. Вошедших он даже не заметил, так увлёкся игрой. Не удивительно: от ушей парня тянулись проводки наушников, и ныряли в коробочку плеера на поясе.

Махей жестом пригласил гостя проходить к двери в следующее помещение, не обидевшись, что подчинённый его не заметил. Махей лояльно, по-отечески относится к подобным ребятам. Шустрые, похотливые на баб, убеждённые бездельники, которые предпочитают пять минут помахаться кулаками или стволом, чтобы весь оставшийся месяц "пинать балду", развлекаясь по саунам, лакая водку или катая шары. Главное - на самого Махея они смотрели, как на полубога, осчастливившего их своим покровительством. Иногда их приходилось учить (тоже по-отечески), чтобы не забывались, но в целом, от них больше пользы, чем серьёзных хлопот.

Вот, к примеру, этот, с плеером. В свои тридцать пять лет выглядит едва ли на двадцать. Худощавый, подвижный, с большими серыми глазами, может сделать такое юношески-невинное лицо, что любой купится и решит, что бояться нечего. Его недооценивали, не могли разглядеть за скромным ростом и изяществом черт реальной опасности, за что и платились. Парень кидался без предупреждения, так молниеносно и яростно, что в несколько секунд одолевал противника вдвое тяжелее себя. Махей это знал. Он любил и умел подмечать индивидуальные особенности каждого из своих людей, и использовал по мере необходимости. Например, этим он пугал несговорчивых предпринимателей, если они нанимали себе в охрану дуболомов, и воображали, что те спасут их от хозяйского гнева. А тут являлся худощавый шкет чуть выше ста семидесяти, и выбивал дурь из накачанного громилы, зачастую вместе с сознанием. Действовало безотказно!

Степан Николаевич Махеев, больше известный как Махей, принадлежал к числу немногих авторитетов, ухитрявшихся долгое время сохранять жизнь и свободу, так и не перейдя полностью в легальный бизнес. Больше десяти лет он одной рукой меценатствовал, заправлял несколькими фирмами и ручкался с депутатами, а другой - сбывал оружие, наркоту, живой товар, и вообще всё, за что можно было получить звонкую монету в большом количестве. Действовал дерзко, но осторожно. Наглел, где мог себе это позволить, но отступал, едва начинало пахнуть жареным.

Всему когда-то наступает край, и Махей чувствовал: пора "завязать". Денег он скопил достаточно, и мог надеяться остаток жизни провести в собственном поместье где-нибудь в Латинской Америке. Но намечалась пара выгодных сделок, и Махей не отказал себе в удовольствии взяться за них. Напоследок. А может (что греха таить) - поддался на обычную человеческую страсть: сколько ни есть - всё мало.

Когда он и его гость скрылись за дверью, парень у бильярдного стола выпрямился, и некоторые время изучал конфигурацию, не глядя тыкая пальцем в кнопки на своём плеере. Игорёк и не играл вовсе. Так, баловался. И никакую музыку он не слушал. Ему удалось установить в кабинете Махея крошечный микрофон, и теперь он мог катать шары, наслаждаясь беседой собственного хозяина и его неизвестного посетителя...

- Это единственное место, где я знаю, что меня никто не подслушивает, - посетовал Махей, и Игорёк в соседней комнате мысленно усмехнулся, доставая из сетки шарик.

- Так что за срочное дело? - спрашивал гость. Судя по звукам, они рассаживались у стола и угощались выпивкой. Тонко звякнул бокал. Слышимость в наушниках была такая, что даже находясь рядом - не уловишь всех нюансов, которые они передавали. Жаль только, что диапазон небольшой, уйти из соседнего помещения нельзя.

- Хороший французский коньяк - большая редкость, - тянул время Махей. - Такого не купишь в магазине.

Игорёк наметил очередной шар и прицелился, пропуская кий через измазанный мелом палец левой руки.

- Один наш общий знакомый стал серьёзной проблемой, - сказал наконец Махей.

- Почему ты её не решишь? - спросил гость.

- Потому, что у меня есть две причины, - издалека зашёл хозяин дома и коньяка. - Для начала, он не на моей территории. Сунусь туда - начнутся предъявы. Мне головная боль не нужна, я наоборот ищу способов её избежать.

- А второе? - Собеседник издал чавкающий звук. Наверное, подкреплял выпивку лимоном.

- Хочу, чтобы всё выглядело обычной заказухой, а у тебя есть спецы по этой части. И главное - они знать не знают, кто их посылает и по каким причинам. Будет прокол - не смогут на меня показать, ни ментам, ни братве.

Некоторое время царило молчание. Игорёк хладнокровно катал шары. Он никуда не торопился.

- Ты знаешь, я беру дорого, - сказал наконец гость.

- Не дороже денег, - возразил Махей. - Дело того стоит.

Дальше пошёл не особо содержательный трёп, который Игорёк старательно прослушал, но не напрягался. Эти двое договорились, а имя жертвы всё равно не назовут. Оно известно обоим, а Махей, равно как и его гость, предпочитали не произносить вслух лишнего.

Наконец, они стали прощаться, и Махей лично провёл гостя обратно, через просторный холл. Игорёк как раз обошёл стол с противоположной стороны, и глядя вскользь на шары, успел посмотреть на таинственного незнакомца: высокий, худощавый мужик, бровь приподнята шрамом. Игорёк успел заметить эту деталь благодаря контрастному освещению. Хотя, поручиться за то, что заметил именно шрам, не смог бы. Может, какой-то другой дефект. Не останавливаясь, Игорёк обошёл стол, снова оказавшись спиной к выходу.

Возвращаясь, Махеев сперва пошёл мимо, но потом задержался, подошёл и щёлкнул его по затылку. Игорёк мгновенно развернулся, одним махом выдернув наушники из ушей, и уставился на хозяина широко распахнутыми, честными глазами.

- Ядерную войну пропустишь, - проворчал Махей. Он остался доволен проведённой встречей. - Собери шары, сыграем...

(Санкт-Петербург, январь 2017 года)

Сокольский вглядывался в фотографии Глеба Денисовича Зайцева, сделанные за последние дни парнями из наружного наблюдения. Попадались тут и фас, и профиль, но поручиться за то, что видел пять лет назад именно этого человека, Сокольский не мог. Рост, комплекция, шрам - это всё замечательно, но нельзя сказать "да", если у тебя нет твёрдой уверенности.

Курьер от майора Киппари доставил ему новые материалы с пометками и выводами. Замещая Сокольского на посту начальника отдела, Мотя не перестал быть аналитиком. Он проделал огромную работу, не просто собрав, но умело упорядочив все полученные сведения. Сокольский хотел сразу пойти по готовым следам, но остановился. Чужой взгляд может повлиять на твоё собственное видение, поэтому он отложил отчёт Матвея до времени и постарался сам вникнуть в информацию.

Первая ступенька вырисовалась почти сразу. В 1994 году Олег служил в Калининграде. Его командиром был Глеб Денисович Зайцев, в ту пору совсем молодой офицер, всего лет на пять старше своих подчинённых. Этот Зайцев уволился в запас через четыре года. До родного села в Краснодарском крае не добрался. По непроверенным сведениям, рейсовый автобус, на котором он ехал, перевернулся на повороте. Несколько человек погибло. Чтобы доподлинно узнать, был ли среди них Зайцев - потребуется время. Но он не вернулся в семью. Значит, потенциально мог покинуть мир живых. Если он вообще ехал на том автобусе.

Можно допустить, что тот Зайцев был полным тёзкой этого. Но совпадает возраст и место предполагаемого рождения. По сведениям, он переехал в Питер из Краснодарского края пятнадцать лет назад. Мало вероятно, чтобы в одном и том же месте родились и проживали два Глеба Денисовича Зайцева. Кроме того, совпадает учебное заведение, в которое он поступал до армии. Никаких ранений Зайцев во время службы не получал, но шрам он мог приобрести после аварии.

Двадцать прошедших лет и полученная травма наверняка сильно изменили его лицо. Но совпадали имя, фамилия и возраст. Игорь подумал: "Олег обнаружил, что когда-то они были знакомы, и при встрече мог спросить то, чего лже-Зайцев не знал. Тот догадался, что повёл себя неправильно, и захотел избавиться от Олега. Но не успел. Олег исчез". На полях блокнота Сокольский пометил для себя: "Если паспорт Зайцева попал к лже-Зайцеву, это могло произойти от 1998 до 2001 года. В 2011 мог участвовать в делах Махея". Подумав, он добавил: "Кто потенциально может прятаться под этим именем?"

Отложив блокнот, Сокольский перешёл к информации об убитом ножкой стула Артееве. Получалось, что этого типа кто-то курировал всё время его заключения, снабжал деньгами, держал связь. Начальник зоны, на поверку, оказался "в доле", ему платили за то, чтобы он закрывал глаза на нарушения. К Артееву регулярно являлась девица, её обозначали как "жену". Она доставляла ему корреспонденцию, деньги, оказывала сексуальные услуги.

У Артеева имелся свой телефон, и он мог звонить адвокату. Разумеется, этого адвоката нашли и серьёзно с ним поговорили. Узнали немало интересного. Цепочка тянулась в Питер, напрямую нигде Зайцева не касалась, но майор Киппари предполагал, что связь есть, и Сокольский готов был с ним согласиться. У Зайцева имелся компаньон, который пользовался услугами артеевского адвоката, и со счетов Зайцева регулярно перечислялись небольшие суммы для этого компаньона. Никаких конкретных дел по бизнесу не фиксировалось, зато компаньон не менее регулярно платил адвокату, а тот передавал часть суммы в ту самую зону, где сидел Артеев. Как только Артеева убили - перечисление денег прекратилось.

Доказать, что владелец "Фарм-Треста" до недавнего времени содержал Артеева, было бы сложно. Наверняка у Глеба Денисовича есть логичное объяснение собственного меценатства. Например, он выплачивает компаньону долги за проигранные бильярдные партии, а уж куда тот тратит деньги - не проблема Зайцева.

Зазвонил телефон. Сокольский оставил записи и ответил.

- Да, Матвей! У тебя что-то новое? - Выслушав коллегу, Сокольский кивнул, поставив точку в своих размышлениях. - Я так и думал. Придётся нам отбить работу у майора Малышева: бери ордер и отправляй своих к Зайцеву. Теперь нам есть что ему предъявить.

Мотя перебил его, напомнив, что ещё не всё сказал. Сокольский дослушал.

- Очень интересно, - признал он. - Пошли туда Капустина. Срочно! И смотри: за жизнь этого человека и ты, и он отвечаете головой...

Глава пятая. Гончие по кровавому следу

Когда от слияния канала Грибоедова и Фонтанки Зайцев повернул на Лоцманскую и покатил мимо длинного, монументального здания кораблестроительного института, своим колонным фасадом занимавшего две трети всей улочки, Малышев понял: бизнесмен действительно едет на Пряжку. Есть в Питере такая маленькая речка, рядом с закрытой зоной Адмиралтейских верфей. От истока до устья можно пройти за 15 минут, и то - прогулочным шагом.

Малышев недолюбливал эти места с девяностых, когда только начинал служить в милиции. Хулиганский район, коченеющие в анабиозе промышленные здания, пустыри, тёмные закоулки, в которых собирается всякий сброд. Где-то здесь Михаил Иванович получил свою первую пулю...

К началу две тысячи семнадцатого года район изменился в лучшую сторону, но всё равно оставался сложным. Машины прокатили мимо замёрзшего на набережной ремонта, свернули внутрь квартала по Мясной улице. Проехали мимо длинного заснеженного холма старого бомбоубежища. За ним фантастическим "Мордором" возвышалась глухая стена высокого, старого дома: штук пять маленьких окошек разбросаны по нескольким сотням квадратных метров закопчённого кирпича.

Район выглядел неухоженно, будто о нём заботились лишь наполовину, делая что-то одно и забывая о другом. Здесь рядом сосуществовали совсем новые постройки-коробки и отреставрированные старые здания с изящными лепными и кирпичными узорами. Тянулись пустующие дома с забитыми листовым железом оконными проёмами по первому этажу. Через выбитые окна верхнего этажа мелькало небо, бесстыдно заглядывая в провалы сгнившей крыши. Такие здания, небрежно затянутые, как саваном, зелёной сеткой, предназначались то ли на ремонт, то ли под снос, и медленно разрушались, ожидая своей участи.

Обочины дороги скрывались за рядами заиндевевших машин с налипшими по низу "сталактитами" из грязи со льдом. По плохо прочищенным тротуарам спешили по делам редкие прохожие. Малышев нашёл свободное место напротив подворотни трёхэтажного здания, в которой только что скрылся зайцевский "Опель". Выйдя из машины, отошёл через тротуар и прислонился спиной к стволу старого тополя, не успевшего попасть под пилу. С этой точки, сквозь подворотню, просматривался кусочек двора, по которому развернулась машина Зайцева. Подождав, когда бизнесмен выйдет из неё и исчезнет из виду, Малышев поднял воротник и направился следом.

Дверь в квартиру Шведа оказалась открытой. Михаил Иванович нажал на ручку, чтобы проверить - и створка услужливо отошла от косяка. Одно из двух: либо Зайцев ждёт гостей, либо оставил путь к спешному отступлению, чтобы не возиться с замками.

Сам глава "Фарм-Треста" стоял в комнате, спиной ко входу, и копался в откинутом диване. Малышев позволил ему забрать то, что он там обнаружил, закрыть диван и выпрямиться. Только после этого спросил:

- Тот самый кейс?

Зайцев замер, на месте.

- Медленно повернитесь ко мне, - приказал Михаил Иванович, и бизнесмен выполнил его указание.

На перекошенном лице господина Зайцева прям-таки читалось удивление. Впечатление усиливала приподнятая шрамом бровь. Малышев мог поклясться, что этот человек действительно не ожидал увидеть за своей спиной полицейского.

- Так это тот самый кейс? - повторил вопрос Михаил Иванович и указал на серебристый чемоданчик стволом табельного оружия.

Зайцев уже справился с первым впечатлением и ответил прямо:

- Да, это тот самый кейс. И в нём - мои деньги.

- Как вы попали в квартиру гражданина Шведа? - продолжил допрос Малышев.

- Открыл двери своим ключом.

- А сигнализация?

Зайцев вздохнул.

- Послушайте! - начал он. - Я не слишком уютно себя чувствую, когда в меня целятся из пистолета. Мы можем просто поговорить?

- Просто говорить вам следовало немного раньше, - не поддался Малышев. - Теперь мы имеем то, что имеем: проникновение в чужое жилище, введение представителей власти в заблуждение...

- Я никого не обманывал! - отрезал Зайцев. - Да, я узнал, что мой начальник охраны меня ограбил, и что сегодня он должен встретиться со своим подельником. Я сообщил об этом в полицию. Я лишь не стал говорить, что деньги он скорее всего припрятал у себя на квартире. Вы должны меня понять: мне они нужны уже сегодня, буквально через пару часов, а пока вы задерживали бы Шведа, вскрывали его квартиру, заполняли свои протоколы и перепроверяли, тот это чемодан, или не тот - прошло бы невесть сколько времени. Но формально - я ничего не украл, так ведь?

Малышев едва заметно вздохнул. У него заныла старая рана в районе лопатки. Убрав пистолет, он жестом пригласил Зайцева садиться на диван.

- Может, потепление будет? - предположил он, приваливаясь задом к краю стола. - Откуда у вас ключи, и как вы отключили сигнализацию?

Ему не нравилось, что приходится каждый вопрос задавать дважды, но делать поспешные выводы и во что бы то ни стало подводить Зайцева под собственное желание увидеть в нём преступника, он не собирался. Личные впечатления для опытного следователя, безусловно, важны, но оперировать можно только фактами.

Зайцев поставил кейс рядом с собой и откинулся на гобеленовую спинку дивана. На майора он смотрел спокойным, усталым взглядом, как на неизбежное препятствие, которое бесполезно пытаться не замечать.

- Ключи попали ко мне случайно, - признался он. - Мой начальник охраны оставил их в офисе, а я забыл вернуть. Они несколько месяцев пролежали у меня в сейфе. Насчёт сигнализации... Охранная фирма, которая её устанавливала, наполовину принадлежит мне. Гриша об этом не знал. Я созвонился со своим совладельцем, ещё не сразу его нашёл, он уехал из города по своим делам. Долго уговаривал, наконец убедил, чтобы он пошёл против правил и отключил сигнализацию.

- Это задержало вас в офисе? - уточнил Малышев.

Зайцев кивнул.

- Как видите, майор, всё просто. Вы, конечно, можете пригласить понятых, оформить проникновение, изъять у меня этот кейс, дать делу ход...

- Назовите причину, по которой мне не следует этого делать? - спросил Михаил Иванович.

Зайцев пожал широкими плечами.

- Вряд ли я найду аргумент, который заставит вас поступиться своим служебным долгом, - признал он. - Но чисто по-человечески вы должны меня понять.

Малышев колебался. Спокойствие этого человека, как ни странно, заставляло ему симпатизировать. Он казался сейчас прямым и открытым человеком. С одной маленькой оговоркой, которая мешала Михаилу Ивановичу поверить ему: Зайцев соврал, услав полицейских преследовать своего начальника охраны, чтобы проникнуть в его квартиру. Значит, откуда-то он знал, или догадывался, что за Шведом ведётся наблюдение, и подстраховался, чтобы уж точно ни с кем не столкнуться.

Если у Шведа не было с собой денег - что ему могут предъявить полицейские, когда задержат? И почему он сперва ехал в офис, а потом, с полдороги, резко повернул и устремился за город?

Неясное предчувствие вырастало из переплетения противоречий, которым Малышев пока не мог найти объяснения. Он поднялся с края стола и отошёл на несколько шагов.

- Положите кейс на стол и откройте, - скомандовал он Зайцеву.

Бизнесмен, не меняясь в лице, поднялся и действительно подошёл к столу. Покопавшись несколько секунд, он посмотрел на полицейского.

- Не могу открыть. Наверное, Швед сменил коды.

Он подвинул кейс Малышеву. Тот шагнул ближе, снова доставая оружие...

Моментальным движением Зайцев подхватил кейс и бросил в Малышева. Тот успел отступить, но секунды хватило, чтобы бизнесмен бросился на него, ловко, а главное - метко выбросив правый кулак, метя майору в лицо. Малышев ударил его по руке, но при этом выронил пистолет. И тут же получил ответный удар в живот.

Зайцев оказался хорошо подготовленным, легко обманул полицейского. Второй удар пришёлся в ухо - и Малышев покатился по полу. Зайцев наклонился, чтобы забрать пистолет. Майор извернулся, зацепив его носком ботинка за ногу. Взмахнув руками, Зайцев упал назад. Под руку ему попался кейс. Малышев успел подняться на колени, но Зайцев опередил его, с размаху ударив в плечо тяжёлым чемоданом...

Раздавшийся крик Малышев не разобрал, но значение понял сразу: кто-то толкнул его в спину, заставив лечь на пол. В комнате стало тесно от фигур в чёрном. Зайцева положили в по другую сторону стола, в ту же позу. Сопротивляться он и не пытался.

"Вовремя появились", - подумал майор, еле переводя дух и чувствуя, что эта схватка могла оказаться для него роковой. Ему приходилось сталкиваться с противниками сильнее себя, но он почему-то не ожидал, что Зайцев окажется из числа крутых драчунов.

Рядом с головой Малышева появились тяжёлые ботинки, на которые гармошкой спадали потрёпанные обшлага джинсов.

- Всё в порядке, этого оставьте! - произнёс голос - и чёрные фигуры отступили.

Юраша Капустин протянул руку, помогая Михаилу Ивановичу подняться.

- Капитан Капустин, УВР. Извините, товарищ майор! Я боялся опоздать, - сказал он. - Не помяли? Шеф пригрозил снять с меня голову, если с вами что-то случится.

- Да ничего, я не в обиде, - пообещал ему Малышев, отряхиваясь и потирая по-очереди колено, плечо и локоть. - Как вы тут оказались?

- Следили за Зайцевым. Ого! Хорошо он вас саданул! Лёш! Дай аптечку, - обратился он к одному из "чёрных".

Ухо саднило. Михаил Иванович тронул его пальцами: мокро. По щеке щедро стекала кровь, видимо Зайцев рассадил ему кожу своим перстнем. Малышев прижал к уху протянутый ему ком бинта с антисептиком.

Капустин подобрал кейс и водрузил обратно на стол. Но сам открывать не стал, пропустив вперёд худощавого парня в маске. Тот покрутил вокруг кейса сканером, потом покопался в замках - и открыл. Внутри действительно лежали деньги. Малышев начал разочаровываться. Он-то подумал, что Зайцев затеял драку, потому что в чемодане вместо заявленных евро лежит нечто более криминальное. Например, пара килограммов кокаина. Но открыть рот Михаил Иванович не успел. Юраша уже натягивал резиновые перчатки.

- Давайте понятых, - скомандовал он, и принялся выкладывать пачки на стол. Когда ёмкость опустела, он пошарил пальцами по углам и стыкам.

- Видел я такие чемоданчики, - проговорил он при этом. - Наверняка есть ещё что-нибудь интересное... Вот! Я так и думал!

Он открыл потайной карман и извлёк оттуда два предмета: магнитную карту и электронный ключ.

- Вам знакомы эти предметы, господин Зайцев? - обратился он к арестованному, которого успели поднять и заковать в наручники.

- Первый раз вижу, - ответил тот, держась всё так же хладнокровно, как до драки. - Кейс успел пройти через несколько рук. Надеюсь, вы не станете приписывать мне каждый предмет, который мог там появиться без моего ведома?

- Проверим! - пообещал ему Капустин.

Зимнее Мяглово глаза не радовало. Обычный унылый посёлок, занесённый снегом, с узкими, утрамбованными до льда дорожками между заборами и домиками, полосами грязных обочин и замёрзших канав, в которых из-под снега торчат высохшие на корню кусты бурьяна.

Инга притормозила, давая Шведу повернуть без помех на нужную улочку. Потом двинулась следом, докатила до поворота и остановилась.

- Тут рядом. Пройдёмся пешком? - предложила она.

- Есть идея получше: я перелезу через этот забор, пройду через соседский участок и подберусь с тыла. - предложил Сиротин. - А ты прокатишься за ним и остановишься в районе вон того розового дома.

- Идёт! - согласилась Берестова. - Но чур - на рожон не лезть!

- Мне приятна твоя забота! - высказал он, и почему-то Инге вспомнился Слава Ольгин. Она признала себе, что успела соскучиться. Коля Сиротин тоже ничего, но легкомысленный для тридцати восьми лет и обширного стажа в полиции. То, что Инга прощала Славику, ей решительно не нравилось в Николае.

"Не моё дело", - сказала она себе и покатила по проулку.

Швед оставил машину перед домом, так и не дождавшись, чтобы ему открыли ворота. В том, что хозяева увлеклись своими делами, ничего необычного не было. Собственник коттеджа любил уединяться, распуская людей, и проводить время в полуподвальном помещении. Ещё от прежних владельцев ему досталась хорошо оборудованная бильярдная. Если они с Зайцевым катают там шары - могут пальцем не пошевелить на приехавшего Гришу. У него же есть свой ключ от калитки.

Открыв изнутри ворота, Швед загнал машину во двор. Дом безмолвствовал, хотя из трубы пристроенной слева баньки поднималась тонкая струйка дыма. Начисто выметенные, плотно пригнанные плиты двора радовали глаз сложным художественным узором. Швед протопал по ним и поднялся на крыльцо. Его смущала тишина. Не может быть, чтобы хозяева сами топили баню. Обычно это делал кто-нибудь из обслуги.

Не задерживаясь на улице, Швед толкнул двери и вошёл внутрь. Холл пустовал. Резкий, тревожный запах ударил в нос, заставив Гришу сделать шаг назад. И тут ему навстречу выметнулась огромная тень.

- Назад! - крикнул неизвестный, буквально выкинув Шведа за порог.

Гриша успел извернуться, в тщетной попытке удержаться на верхней ступеньке. В спину ударила горячая волна. Он потерял опору, полетел чрез весь пролёт и грохнулся на каменные плиты. Почему содрогнулась земля и заложило уши от грохота - Швед понять не успел. Дух вышибло навалившейся тяжестью и болью. Мир исчез, и поднимавшийся из недр особняка столб огня и дыма Гриша уже не мог увидеть.

Зато видела Инга. Взрыв застал её на улице. Прыгнув во двор, она вынуждена была шарахнуться назад, загораживая голову от летящих обломков кирпича. Потом грохот прекратился, и Берестова сунулась обратно. Особняк пылал, крыши не было видно, из оконных проёмов пламя вырывалось как из топки. Весь двор засыпали осколки камней, дымящиеся щепки и стёкла. Инга пробежала несколько шагов, преодолевая естественное стремление тела держаться подальше от огнедышащей печки, в которую превратились дом и деревянная баня.

Чёрным комом на фоне этого "апокалипсиса" выделялись две фигуры. Инга кинулась к ним. Сиротин делал попытки подняться, толстая куртка на его плечах лохматилась лоскутами. Второй человек лежал без движения.

- Что...

Слова высохли в горле. Инга вцепилась в Николая и потащила его волоком из-под слоя обжигающего воздуха, в котором, кажется, совсем не было кислорода. Сиротин активно помогал, отталкиваясь ногами. Остановилась Берестова только за воротами, и они оба повалились в рыхлый снег обочины.

- Надо... - начал Николай, и сделал неясный жест рукой. Потом кашлянул, и продолжил уже бодрее: - Шведа надо вытащить! Вдруг ещё рванёт...

Берестова огляделась. Через улицу к ним семенил старичок с огнетушителем. Вдалеке разворачивался белый автобус.

- Сейчас! - пообещала она Сиротину, поднялась и побежала обратно во двор.

Могло показаться, что огонь слегка стих, но всё равно там, где валялся Гриша Швед, дышать было невозможно. Горячий воздух обжигал гортань. Инга прикусила губу, вцепилась в одежду Шведа и потащила его к ограде. Бессознательное тело показалось ей страшно тяжёлым. Оно словно прилипало к плитам двора. Приходилось двигаться рывками. В глазах потемнело, но Инга продолжала волочить свою ношу. Желанная калитка была уже совсем рядом...

Потом кто-то схватил её поперёк пояса и саму выдернул на улицу. Двое парней в чёрном вытащили вслед за ней тело Шведа.

- Жив?! - выдохнула она, почему-то переживая за этого предполагаемого бандита ничуть не меньше, чем переживала за Сиротина.

- Дышит! - ответили ей, опуская на землю.

Инга упала задом в снег. Ноги её удобно свесились в канаву, здесь было прохладно и легче дышать. Она откинулась на спину, не глядя зачерпнула горсть снега и принялась вытирать лицо.

- Живая? - Кто-то присел рядом на корточки, и над Ингой нависла перечёркнутая полосами заживающих порезов физиономия Данилы Некрасова. Светлые кудри смешно падали на его лоб. "Откуда он здесь взялся?" - подумала Инга, но вслух не спросила.

- Отстань, Дан! - прошептала она, чувствуя, что дрожит, несмотря на то, что минуту назад задыхалась от раскалённого жара. - Дай отдохнуть!

Данила не стал ничего переспрашивать. Вместо этого сграбастал её на руки, потащил к белой "Газели" без окон и передал одному из спецназовцев. Берестову унесли в тёплое нутро автобуса и завернули в одеяло...

← Часть третья. Мужчины и женщины

Часть пятая. Собиратели мозаики →

НАВЕРХ