М.В. Гуминенко. ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
Часть третья
Мужчины и женщины

Глава первая. У каждого - свои таланты

Однажды девятилетняя девочка пришла к маме и спросила:

- Что надо делать, чтобы стать... - девочка закусила губу, нужные слова для определения её чувств никак не находились. - Такой женщиной... Такой, чтобы каждый мальчик захотел со мною дружить! - выпалила она, наконец.

Мама сидела перед зеркальным трюмо и убирала салфеткой избытки крема с лица. Не отвлекаясь от своего занятия, она начала перечислять:

- Всегда держать в чистоте тело и одежду. Менять трусы два раза в день, а носовой платок - каждый день. Ни перед кем не появляться мятой, заспанной, нечёсаной и неумытой. Никогда сразу не отвечать "да" или "нет". Говорить: "Возможно..." - и оставлять собеседнику повод для фантазий. - Мама отложила салфетку и повернулась к дочери. - Но самое главное, - сказала она, взяв в свои ухоженные руки маленькие пальчики девочки, - самой не забывать, что ты женщина, и самая желанная из всех...

В детстве Катя считалась страшненькой. К подростковому периоду данные её только ухудшились. Длинная, с неразвитой грудью, непокорными, жёсткими волосами, выдающимся горбатым носом, она имела все шансы остаться "гадким лебедем". Выручала плавность, с которой она двигалась, и мамины советы, которым она следовала. За первое, кстати, тоже стоило поблагодарить мать: не поленилась несколько лет возить дочь в балетную студию. Долго Катя там не продержалась, особого таланта и перспектив у неё не было, но занятия помогли выработать осанку и приобрести определённый шарм.

Закончив среднюю школу с медалью, Катя без труда отучилась на факультете культурологии, но работать по специальности даже не начала. Памятуя мамины наставления, она быстро нашла себе мужчину, который стал её содержать. Не говоря ему ни "да", ни "нет", Катя счастливо дожила до 2014 года. Рассорившись со своим сожителем, дела которого неожиданно пошли на спад, Катя переключила внимание на одного из его коллег. Сделала это вовремя, потому что предыдущего содержателя посадили за мошенничество.

Не задержавшись с новым покровителем и года, на одном из неофициальных раутов Катя познакомилась с Ильёй Николаевичем Горюновым - человеком немолодым, но богатым, со связями и положением. Он был женат, пообещал, что со временем решит этот вопрос. Она сделала вид, что поверила.

Очень быстро, благодаря сообразительности и лёгкости, с которой Катя умела отдаваться мужчине, не произнося слова "да", слушать и вникать в его проблемы и поддерживать начинания, она стала его доверенным лицом. Её это забавляло. Она понимала, что знает больше, чем следует, но вела себя очень аккуратно и не наводила Илюшеньку на мысли о том, что однажды его откровенность может выйти ему боком.

Горюнова Катя даже любила. Тут не было ничего общего с самозабвенной страстью! Она просто знала, что именно этот человек может дать ей всё, что она попросит, и платила ему лаской, преданностью и вниманием. Но Илью Николаевича убили. Наверное, фээсбэшник Сокольский мог занять его место, если бы захотел. Но Катя поняла, что он не хочет, и обиделась. Он контролировал собственные чувства и поддавался на её обаяние ровно на столько, на сколько ему было выгодно. Ей вздумалось наказать этого мужчину, дать понять, что он не прав, и с ней так поступать не следует.

В своей спонтанной мести Екатерина Витальевна успела раскаяться, пока ехала из Питера в Петрозаводск. Ей поздновато пришло на ум, что Сокольский не принадлежит к числу людей, которые прощают любимой кошке кровавые царапины. Скорее всего, она потеряла этого мужчину навсегда. Новогодняя ночь прошла не так, как ей хотелось, встретить праздник с новым шефом тоже не удалось. От рьяного помощника, вместе с которым она подстерегала Игоря у дома его брата, она отделалась с некоторым трудом. Одно хорошо - этот парень не знал, где она сейчас живёт.

Звонок Сокольского частично примирил её с содеянным: Игорь остался жив, и страдал, если не морально, так физически. Катя успокоилась, мысленно пожелала ему выздоровления, и отправилась прямиком на дачу нового шефа. Что бы он себе ни вообразил, Катя знала, как оправдается за отсутствие.

Всё прошло как по-маслу, первое число с лихвой компенсировало упущенную новогоднюю ночь, а второго января Катя наконец-то уехала на съёмную квартиру. Надо было отдохнуть, прежде чем предпринимать что-то ещё.

Расплатившись с таксистом, она вошла в полутёмный подъезд. Дом ей не очень нравился. На первом этаже воняло кошками, на втором жила семья алкашей. Катя польстилась на квартирку, небольшую, но очень уютную, с евроремонтом и полной меблировкой. В такую не стыдно пригласить гостя. Пришлось смириться со всем остальным.

"Ещё и лампочку выкрутили", - мысленно посетовала Катя. Тёмный подъезд ей не понравился, она достала из сумочки электрошокер и положила в карман шубки, чтобы был под рукой. Ей предстояло подняться на третий этаж. Лифта здесь не было.

Она преодолевала последний пролёт, когда почувствовала сзади движение. Подавшись к стене, Катя сунула руку в карман. Кто-то тёмный опередил её, мёртвой хваткой зафиксировав локоть, чтобы она не могла довершить начатое.

- Спокойно! - предупредил он, и задышал ей прямо в ухо.

Сердце подпрыгнуло и заколотилось в груди, в глазах потемнело. Живая картинка ворвавшихся в её дом в Питере бандитов, заставила Катю обмереть на месте. Она даже крикнуть не смогла, зато сразу подумала: "Сокольского здесь нет!" Врываться в подъезд и расправляться с бандитами - некому.

Сверху показалась ещё одна мощная фигура и шагнула вниз на одну ступеньку.

- Екатерина Витальевна! Не надо волноваться, - призвал незнакомец. - Нам необходимо с вами поговорить. Давайте ключи от квартиры.

Он протянул руку уверенным жестом, чем-то напомнив перепуганной Кате Игоря. Нечто неуловимое роднило его с Сокольским. На третьем этаже свет горел, и Катя разглядела спокойный взгляд, совершенно не зверский, гладко выбритое, кругловатое лицо с ямочкой на подбородке.

- Кто вы? - спросила она, почувствовав, что второй тип всё ещё держит её за локоть, но не пытается вывернуть руку или толкнуть наверх.

Человек сверху спустился на ещё одну ступеньку и плавным жестом раскрыл перед её глазами удостоверение. Катя смирилась и протянула ему сумочку.

Машина катила по неширокому, в две полосы, шоссе. Снег успел плотно улечься, простираясь по обочинам до видневшегося справа, далеко впереди, перелеска. Слева торчали редкие голые деревья, за ними проглядывали первые здания посёлка. Разговор не клеился, Сиротину не удавалось найти тему, которая заинтересовала бы его новую коллегу - Ингу Берестову.

- А за что капитана дали? - спросил он через солидную паузу, понадеявшись, что рассказы о личных достижениях интересны всем.

- С генералом переспала, - отрезала девица.

Сиротин хохотнул, но тут же состроил серьёзное лицо.

- Злая вы, Инга Леонидовна! - упрекнул он.

Она ничего не ответила. Николай тоже замолчал.

Эта коротко стриженная платиновая блондинка, высокая, по спортивному подтянутая, привлекла его внимание своей загадочностью. Начать с того, что у неё удивительное лицо. Черты аккуратные, чёткие, будто их высчитывал геометр. Глаза спокойные, вокруг ни единой морщинки или лишней складочки. Кажется, что этой молодой тридцатилетней женщине несвойственны яркие эмоции, она на всё смотрит ровным, загадочным взглядом. Кукла? Греческая статуя? Ни то, ни другое.

Сиротин ощущал в Инге внутренний импульс. Почему - не спрашивайте! По привычке внимательно присматриваться к новому человеку. Тут играют роль мелкие нюансы, которые не успеваешь осознать, но они фиксируются в мозгу. Поворот головы, короткий взгляд на его руку, на дорогу впереди, движение кисти, которой Инга провела по кожаной папке у себя на коленях, словно предупредила поворот руля, который Сиротин только что сделал. "Сложная девочка", - в очередной раз подумал он, и незаметно вздохнул. Почему-то ему захотелось жениться в третий раз.

Малышев сказал, что Берестову командировали им в помощь, поскольку в отделе не хватает людей. Зная начальника много лет, Николай мог определить, что тот темнит и не договаривает. Иначе с чего ему, знакомя подчинённых с новичком, рассматривать бумажки сводок, вместо того, чтобы поглядеть на их реакцию? Артист из Малышева - никакой.

"Спорим, я знаю, откуда ноги растут? - скептически подумал Сиротин. - Сперва Иваныч звонит своему другу из Большого Дома, а потом появляется эта шустрая девочка, якобы присланная "из областного отдела". Не рассказывайте мне сказок!" Но оставаться с Иванычем с глазу на глаз и переспрашивать - времени не нашлось. События с появлением капитана Берестовой полетели со страшной скоростью.

Первым делом, Инга помогла установить личность утопленника. Сказала, что по поручению Малышева перепроверила данные о всех пропавших без вести за последние две недели, сопоставила данные - рост, возраст, пол - отобрала несколько фотографий, съездила в морг и сличила. Оказалось, что их труп - это один из сотрудников "Фарм-треста", уехавший, по словам его коллег, с неделю назад в командировку. На вопрос Сиротина "Почему нам его фото в сводках не попадалось?" - новая сотрудница лаконично ответила: "Данные пополняются каждый день".

"Вот такие у нас "в области" коллеги-полицейские!" - подумал Колян, ещё больше укрепившись в мысли, что Ингу к ним прислало совсем иное ведомство.

Потом пришлось нанести визит в больницу на Лазаретном, и объяснить тамошним сотрудникам, что ночью их посещали не спецслужбы, а бандиты, и похитили двух человек. При помощи Костика Королёва и дежурного врача удалось составить примерную ориентировку на этих двоих: парень лет тридцати, с двумя пулевыми ранениями в грудь и плечо, и девушка лет двадцати пяти, черноволосая, стрижка типа "каскад", оранжевая куртка, джинсы. С теми, кто их похитил, дело обстояло ещё хуже: трое, а может четверо, в тёмной одежде, вроде высокие - словом, ничего конкретного.

Удивительно, но ориентировка сработала в тот же день. Коллеги из области сообщили майору Малышеву, что в два часа ночи, с 1 на 2 января, на пост ГИБДД вышла девица в невозможно грязной оранжевой куртке и драных джинсах, черноволосая, с явными признаками побоев. Её отправили в местную больницу. Она ничего не говорила, пребывая в состоянии нервного и физического истощения. Малышев отправил в больницу Николая с Ингой (та вызвалась сама, заявив, что женщине проще разговаривать с женщиной). Следовало бы послать туда Костика, он эту особу хоть со спины видел. Но Королёв уполз первого числа домой с сильной головной болью, и гнать его в таком состоянии в область Малышев посовестился. Да и не видел Костик её лица. Толку от него будет не больше, чем он Сиротина и Инги.

- Кажется, приехали, - оповестил спутницу Николай, сворачивая в проулок, в конце которого виднелось серое, двухэтажное здание местной больницы.

- Угу, - отозвалась та, и последующие минут десять вообще не открывала рта. Выйдя из машины и следуя за Сиротиным, она оставляла ему переговоры с тем, кто попадается на пути...

В шестиместной палате была занята только одна кровать.

- Она всё слышит, реагирует, но ничего не говорит, и на вопросы не отвечает, - тихо объяснил дежурный врач. - Ваши коллеги уже пытались с ней побеседовать. Не думаю, что у вас получится. Надо подождать.

- Оставьте меня с ней, - высказала вдруг Инга, и не дожидаясь ответа, подошла, поставила рядом с кроватью табурет и уселась, придвинувшись как можно ближе к несговорчивой пациентке.

- В самом деле, пусть попробует, - просительным тоном предложил Колян доктору.

- Ну хорошо, - согласился тот, посомневавшись. - Но, пожалуйста, недолго и аккуратно!

Они вышли. Инга сидела некоторое время рядом с постелью, вглядываясь в осунувшееся, бледное лицо, потрескавшиеся губы, синяки и чёрные полоски ссадин. Пострадавшую явно обеспокоило её присутствие. Она коротко глянула на Ингу, а потом спрятала глаза под ресницами, словно решила делать вид, что никого не видит и не слышит. Но веки её чуть приподнимались на малейшее движение Берестовой. "Она боится, - подумала Инга. - И говорить не хочет, опасаясь, что те, кто её не добил, вернутся и довершат начатое".

Инга медленно и осторожно протянула руку, и как можно мягче опустила на кисть девушки. Та вздрогнула, но отдёргивать не стала. Тогда Инга взяла её руку в свои, словно хотела согреть, и теперь чуть поглаживала пальцами её кисть. Она не считала времени, готовая сидеть так хоть до позднего вечера. Постепенно больная успокоилась и перестала вздрагивать. Даже чуть пошевелила пальцами, словно хотела ответить.

Инга подалась ближе.

- Однажды мне прострелили голову, - сказала она тихо.

Девица уставилась на неё с недоумением. Инга наклонилась ещё ниже.

- Вот, потрогай. Шрама из-за волос не видно.

Теперь она склонялась так, что не видела лица девушки, но через несколько секунд почувствовала, что та прикоснулась к её голове, нерешительно помедлила, потом повела пальцами, наткнулась на неровность от шрама и отдёрнула руку. Инга медленно подняла голову и посмотрела на неё.

- Сейчас уже не больно, - сказала она. - Несколько лет прошло. С тех пор я научилась защищать себя, и тех, кто мне доверился. Как тебя зовут?

Сухие губы дрогнули.

- Вера, - шепнула девица, и судорожно сглотнула.

Инга взяла с тумбочки бутылку и помогла ей напиться. Потом погладила по спутанным, чёрным волосам.

- А меня - Инга. Вот что, Вера! Ты мне потихоньку всё расскажи, а я тут буду с тобой сидеть, сколько нужно. И не бойся, я тебя в обиду не дам.

Верка сперва путалась в словах, не решалась, но понемногу разошлась, и действительно рассказала всё, что с ней случилось - про то, что её друг обещал, что заработает большие деньги, и повезёт её в Доминикану, про то, как позвонил и просил себя забрать. Потом про его раны и больницу, про людей с удостоверениями, глухой подвал, непонятные вопросы, ужас, и как она очнулась в холодной яме, в мешке, в который её сунули, как труп, и попытались засыпать землёй...

Благодаря рассказу Верки, через час Инга Берестова и Николай Сиротин ехали по узкому, пустому шоссе через лес, внимательно изучая окружающий пейзаж...

Глава вторая. Сомнительные результаты

Катя сидела на кухне. Её настойчивые гости фланировали по всей квартире, заглядывая в каждый угол. Бесшумные, аккуратные, не тревожили соседей. Наверняка никто в доме и не узнает, что они тут кого-то выслеживали и ввалились без приглашения в её временное жилище.

Наконец, оба вернулись на кухню. Круглолицый, что показывал ей удостоверение, устроился напротив и сцепил руки на столешнице.

- Екатерина Витальевна! - Он смотрел на Катю спокойными, карими глазами, пока его более шустрый напарник оглядывал полочки и шкафчики, ничего не трогая руками. - Вы должны нам кое-что разъяснить, и от ваших ответов будет зависеть то, останетесь ли вы дома, или проследуете вместе с нами.

- Куда? - спросила она, положив ладонь на грудь и в её глазах появился испуг.

- Обратно в Санкт-Петербург, - ответил её собеседник. - На Литейный, 4.

Его товарищ присел на корточки, заглядывая в прозрачную дверцу электрической плиты.

- Я не понимаю, - призналась Катя. - Меня отпустили, я уже сделала, что могла, после того, как убили Илью Николаевича.

- Речь не об этом деле, - мягко сообщил сидящий напротив мужчина.

Она знала, что не об этом, но сделала вид, что удивлена.

- Простите, как вас зовут? - спросила она, опуская руку на стол. - Я не успела прочитать в вашем документе.

- Капитан Гусев, - представился он, и чуть помедлив, добавил: - Юрий Всеволодович. Я предупрежу ваш вопрос: нас интересует ваша последняя поездка в Питер. Вы ведь только что вернулись?

Катя качнула головой, краем глаза отметив, что напарник капитана Гусева смотрит в пустую кастрюлю на подоконнике.

- Я приехала 1 января, часов в восемь утра. - Она задумалась. - Или в половине восьмого. Точно не скажу. Кастрюля новая, в ней ещё ни разу не готовили.

- И где вы были до настоящего момента? - не обращая внимания на реплику в адрес своего коллеги, спросил Гусев.

Катя разочарованно улыбнулась.

- Не думала, что это кого-то заинтересует. Я была на даче у своего шефа, Аркадия Аристарховича Лазарева. Мы расстались сегодня утром.

Похоже, капитан тоже разочаровался.

- Что вы делали в Санкт-Петербурге?

- Это допрос? - Катя встала, подошла к холодильнику, в который успел сунуть свой любопытный нос второй фээсбэшник, и решительно закрыла его. Парень отодвинул её руку и вознамерился продолжить исследование.

- Погуляй в соседней комнате, - остановил его Гусев. - Телевизор посмотри.

Шустрый напарник поджал губы, но ничего не сказал и покинул кухню. Катя прислонилась спиной к холодной дверце.

- Мне казалось, что в вашей организации работают люди, менее бесцеремонные, чем в полиции, - высказала она. - Если ваш товарищ хочет есть, он мог бы прямо об этом сказать. Но я ничего не успела купить, провела почти сутки в гостях.

- Екатерина Витальевна! - Гусев со стула не поднялся, но подался в её сторону. - Присядьте. Он больше не будет инспектировать ваши продукты. Так зачем вы ездили в Питер?

- Странный вопрос! - Катя обошла стол и села напротив. - У меня там квартира, я пустила жильцов и ездила, чтобы забрать у них плату за проживание.

- Странное время вы выбрали для этого, перед самым Новым годом, - заметил фээсбэшник.

- Ничего странного! - отрезала Катя. - После праздников у них копейки не будет, и раньше следующего месяца я от них платы не дождусь.

- Почему они не переводят деньги на ваш счёт? - Он смотрел на неё, прищурившись.

Ей захотелось сказать какую-нибудь дерзость. Но злить этого человека не входило в планы госпожи Крыловой, она отвела взгляд и принялась с расстроенным видом водить пальчиком по краю столешницы.

- Я не понимаю, почему мои проблемы с квартирантами вызывают такое пристальное внимание. Они что, шпионы?

Гусев усмехнулся, и как-то сразу стал моложе и проще. Катя заметила это краем глаза и снова повернулась к нему. "Симпатичный. И эта ямочка на подбородке ему идёт..."

- Дело в том, - начал объяснять фээсбэшник, - что за десять минут до полуночи был сбит машиной наш сотрудник, которого вы хорошо знаете. Подполковник Игорь Сергеевич Сокольский.

Катя вздрогнула и прижала руки к груди, во все глаза глядя на мужчину.

- Н-но я не умею водить машину... - промямлила она. - Да и машины у меня нет. Я ездила туда на поезде, а обратно - на такси. А что с ним? Он жив?

- Жив, - сообщил Гусев. - Уверен, что вы знаете об этом.

Катя опустила свои тонкие руки и поникла, как увядший цветок.

- Тогда я не знаю, что ещё могу вам сказать, если вы заранее всё знаете, - печально проговорила она. - Хотите кофе?

Неожиданный вопрос заставил капитана встрепенуться. Он посмотрел на неё странно, но тут же мотнул головой.

- Не стоит беспокоиться. И знаем мы далеко не всё.

Он разглядывал её, Катя это чувствовала, и продолжала демонстрировать гибкость своего позвоночника, сидя боком и склоняя длинную шею, так что фээсбэшник мог видеть короткие завитки волос, выбившиеся из причёски на её затылке.

- Тогда что конкретно вас интересует? - Она подняла голову и выпрямилась.

- Что вы делали в Питере, и что знаете о покушении на подполковника Сокольского, - сформулировал Гусев, отвлекаясь от её шеи.

Катя поднялась и отошла к окну.

- Извините, мне трудно говорить, - тихо призналась она. - Точнее, вам будет трудно меня понять. - Она повернулась к нему и всплеснула руками. - Я не знала, что случилось, пока Игорь Сергеевич не позвонил мне!

"Знать бы, что он наговорил своим коллегам, - подумала она при этом. - Какая сволочь!" Её сильно задело то, что Сокольский проболтался о её причастности к наезду. Она была уверена, что он будет молчать. Теперь приходилось как-то выкручиваться. Но почему бы не сказать полуправду? Даже Сокольский не может гарантировать, что она была в машине в тот роковой момент. И не сможет доказать, что она вообще была в те минуты в городе.

- Расскажите, что случилось, - миролюбиво предложил фээсбэшник. - А я постараюсь вас понять.

Катя вернулась на стул, присела и положила руки с изящными кистями на стол. Потом вздохнула и призналась:

- Я не верю мужчинам. Но вы - должностное лицо, и наверное, обязаны смотреть на меня не как на женщину, а как на человека?

Капитан Гусев в удивлении приподнял брови.

- Нет-нет! Ничего не говорите! - остановила его Катя, протянув руку ладонью вперёд. - Погодите! Проявите немного терпения, я хочу рассказать всё по-порядку.

Гусев кивнул, соглашаясь, и тоже положил руки на стол. Кухонная преграда между ними оказалась недостаточно широкой, и их пальцы почти соприкасались. Или, сами того не заметив, они подались навстречу друг другу, чтобы разговор казался более интимным?

- Вы наверняка знаете, что мой первый муж... гражданский муж, с которым я прожила несколько лет, получил срок за мошенничество, - начала Катя, дождалась кивка фээсбэшника и продолжила: - Он забрал меня прямо из университета, жениться по-настоящему не собирался, кормил обещаниями и везде брал с собой. Говорил: "Красивая женщина отвлекает внимание и делает собеседников более податливыми". Да, он использовал меня, чтобы проще было договариваться с его партнёрами.

- Но вы могли уйти от него, - рискнул предположить Гусев.

- Могла! - Катя вздохнула. - Могла... Но я не знала, что он всех обманывает. Я терпела и прощала, пока не стало поздно. Мне ещё повезло, что меня не обвинили в пособничестве!

Она выпрямилась, и убрала руки. Гусев нехотя подался назад, и привалился к спинке стула.

- Что было дальше? - спросил он.

- Мне встретился другой человек, - призналась Катя. - И он тоже меня использовал. Мне кажется, что это - удел всех красивых женщин. Разве не так?

Не будучи красивой женщиной, Гусев затруднился ответить.

- Наконец я вырвалась из этого круга! - продолжила Катя. - Мне казалось, что вырвалась. Игорь Сергеевич очень много для меня сделал, я ему благодарна. Я смогла уехать и начать всё с начала. Мой новый наниматель не женат, и возможно, у нас с ним может что-то получиться. Он пригласил меня провести с ним Новогоднюю ночь, но я испугалась. Вдруг он тоже будет меня использовать, а потом окажется, что и он - мошенник? Я сбежала в Питер. - Она усмехнулась. - Совсем как Женечка Лукашин в фильме. Решила, что у меня есть повод: надо забрать деньги. Мне захотелось подумать, и дать подумать ему. Но в Питере, прямо на улице, я встретила одного из людей Ильи Николаевича Горюнова. Он ехал мимо, узнал меня и остановился. Сперва взялся подвезти, потом стал говорить, что в память о покойном хозяине, я должна ему помочь. Я испугалась!

Катя замолчала, и некоторое время сидела, глядя в сторону и явно борясь со слезами. Гусев подождал немного, потом напомнил о себе:

- Во сколько вы с ним встретились?

- Около одиннадцати вечера, - сообщила Катя. - Я опоздала на поезд и думала, пойти в гостиницу, или уговорить кого-то отвезти меня за двойную плату.

- Как зовут того человека и какая у него машина?

- Кажется, у него "Тойота", такая... попроще, и тёмного цвета. - Катя сосредоточилась. - А зовут его... Влад. Да, Влад, и у него такая странная фамилия - Новожилов, или Новожильский... Точно я знаю только его имя.

- Что было дальше? - напомнил ей собеседник.

- Он сказал, что выследил одного из врагов Горюнова и собирается с ним расправиться, а потом ему надо, чтобы я спрятала его. Я испугалась и поняла, что мне нужно как-то от него отделаться. - Катя подняла глаза, полные слёз, и несчастным взглядом посмотрела на капитана Гусева. - Не знаю, как мне удалось... Это какой-то экспромт! Я сказала, что помогу, что я как раз живу в другом городе, но я хочу в туалет прежде чем куда-то ехать. Рядом был круглосуточный супермаркет. Он позволил мне пойти. А там я подкупила уборщицу, чтобы она провела меня через чёрный ход, поймала частника - и проехала с ним до Ладожского вокзала. Я сперва хотела остаться там до следующего поезда, но потом испугалась, что этот тип меня выследит, вызвала по телефону такси и уговорила везти себя в Петрозаводск.

Гусев некоторое время молчал, будто прислушивался к чему-то.

- Назовите адрес супермаркета, - сказал он наконец. - И расскажите, что это было за такси. Если ваши слова подтвердятся, больше вопросов не будет.

Про себя он подумал: "Проверить, правду ли она говорит, будет непросто, несмотря на точную последовательность деталей. Но это - уже дело наших питерских коллег. Да, не зря меня предупредили, что госпожа Крылова - женщина опасная. Кажется, я понимаю, чем именно..."

- Через полтора километра - железнодорожный переезд, - оповестила Берестова Сиротина. - А за четыреста метров до него, от шоссе на Восток отходит дорога к садоводству. Дальше ехать смысла нет. Вера не говорила, что переходила через железную дорогу.

- В таком состоянии она могла не заметить, - возразил Колян, притормаживая. - Ничего мы так не найдём. Надо организовывать местных, и прочёсывать всю эту сторону. И то не факт, что будет результат. По словам девушки, там было что-то вроде раскопок, или стройки. Сама видишь по карте, что ничего такого тут быть не может.

Инга покачала головой.

- Вера - девушка умная, она даже сказала, что сперва считала просеки, которые проходила и их было не меньше пятнадцати. Такой ориентир, как переезд, она непременно запомнила бы. Мало вероятно, что она, в её-то состоянии, ушла слишком далеко от места, где её пытались закопать.

Николай остановил машину перед дорогой к садоводству. Они вышли и стали оглядываться. Инга натянула на голову полосатую шапочку. Сильного мороза не было, но за городом всегда холоднее, чем в центре.

- Смотри, тут фонари, - махнул рукой Колян. - Если исходить из твоей характеристики, девушка заметила бы их. А она про фонари ничего не говорила.

- Она и про этот поворот ничего не говорила, потому что вышла через лес прямиком на главную дорогу.

- Скоро темнеть начнёт, - определил Колян. - Предлагаешь попробовать проделать весь путь ещё раз, в темноте, для правдоподобия?

Инга повернулась вокруг своей оси, посмотрела на небо, потом на Сиротина.

- Давай прокатимся до садоводства, - предложила она. - Если тут никаких карьеров и кладбищ поблизости нет, а Вера шла прямиком через лес - надо проверить, нет ли чего-то похожего на окраине местных "плантаций". Они же постоянно там что-то строят, копают.

Николай вздохнул. Он был не прочь поработать на пару с красивой девушкой, но окружающий пейзаж, холод и перспектива шариться вокруг чужих грядок его не прельщали. А как откажешься? Инга и так смотрит на него, как на чемодан без ручки. "Она на всех так смотрит", - неожиданно понял Колян, и эта мысль его взбодрила.

- Думаешь, буду канючить и проситься домой? Фиг тебе! - шутливо заявил он и распахнул дверцу машины. - Но на обратном пути заедем к гайцам, на чай. И не прикидывайся, что тебе не холодно... Снегурочка!

Инга усмехнулась, первый раз за весь день посмотрев на Сиротина с ироничной симпатией.

- Вези... Дед Мороз! - скомандовала она, и забралась в машину.

Сторож садоводства появился, едва они остановились.

- Кто такие? Ну-ка, вертайтесь отсюда! - заорал он, вываливаясь из калитки с железным ломом в руке.

- Спокойно, дядя! Мы из полиции! - Сиротин показал ему удостоверение и сторож притих, хотя смотрел подозрительно, и как-то нервно подёргивал головой. - Кто-нибудь кроме тебя есть на территории? - спросил его Николай, порадовавшись, что у этого нервного типа лом, а не дробовик.

- Нету никого! Кому тут быть в праздники? - Мужик явно не одобрял их присутствия, и ворота открывать не собирался. Отступив обратно за калитку, он напряжённо сжимал в руке тяжёлую железку и ждал, когда они уберутся.

- Точно никто не приезжал в последние три дня? - переспросил Сиротин.

Сторож мотнул головой. Вероятно, это означало "нет", хотя голова его продолжала подёргиваться, и при желании жест сошёл бы за нервный тик. Инга тронула Коляна за предплечье и тихо сказала:

- В той стороне какая-то техника стоит, вроде бульдозера. Поглядим?

Николай кивнул и обратился к сторожу.

- Ладно, дядя! Не боись! Мы тут прогуляемся вот по этой дорожке, а внутрь не полезем.

- А чего надо-то? - грубо спросил сторож.

- Картошку воровать не станем, - пообещал ему Сиротин, и они с Ингой двинулись вдоль затянутой сеткой-рабикс ограды садоводства.

За прозрачными кустами, в дальнем конце дорожки, у самого угла огороженной территории, действительно стоял бульдозер. Снежок успел припорошить его со всех сторон, ржавое железо, когда-то выкрашенное в жёлтый цвет, проглядывало через этот "саван", гусеницы крепко впились в землю. Со стороны - просто брошенная старая техника, которая обречена окончательно проржаветь и рассыпаться через пару лет. Инга присела на корточки, разглядывая колеи, в которых утопали толстые шипы-пластины гусениц.

- Смотри! - позвала она Сиротина. - Не так уж он долго тут стоит без дела. Снегом чуть припорошило, а железо блестит. И по следам похоже, что он ездил недавно, до последнего снегопада.

- Тогда пойдём по следам и посмотрим, - предложил Николай.

Они направились в обход бульдозера, в сторону леса. Полоса деревьев не больше, чем в пол километра, отгораживала садоводство от дороги, по которой они ехали до поворота. Очень быстро оперативники наткнулись на канаву, на другой стороне которой торчали из-под снега обломки арматуры, грязные кульки, мятые пластиковые бутылки и прочий мусор местной свалки. За ней - полоса чуть припорошённой земли. По глинистым комьям можно было понять, что здесь, на опушке, недавно копали. Вокруг этого места снег лежал плотно, скопившись за несколько последних снегопадов, а середина - почти голая.

Инга краем глаза уловила движение и оглянулась.

- Сторож за нами идёт, - заметила она.

Колян обернулся.

- Что, вспомнил что-нибудь? - издали спросил он мужика.

Тот неясно пожал плечом (или это тоже был нервный тик), а потом поднял руку с чем-то круглым.

- Лови! - крикнул он и кинул это нечто в их сторону.

Волна адреналина прошибла потом.

- Ложись! - крикнул Сиротин, и обхватив Ингу за пояс, прыгнул, стремясь оказаться как можно дальше от брошенного предмета.

Они слетели в канаву. Сзади прогремел взрыв. Уши заложило, в спину больно ударили комья земли. Николай попытался привстать. Ногу обожгло, как огнём. Застонав, он перевернулся на спину, вспомнил про Ингу и дёрнул её за одежду.

- Жива? - Он с трудом услышал сам себя, но наверное, и Берестова его не слышала, потому что не шевельнулась.

В ушах звенело, и через этот звон едва пробивались другие звуки. Колян чуть не пропустил нападение: он начал подниматься - и тут в канаву козликом спрыгнул сторож, замахиваясь на него ломом. Сиротин успел увернуться, лом врезался в землю. Мужик замахнулся снова. Колян вскинул ногу, успев подцепить противника под колено. Тот рухнул на него, оказавшись неожиданно сильным и тяжёлым. Лёжа вниз головой, Сиротин смог лишь перехватить железный штырь за середину, не позволив придавить свою шею к земле. Ему удалось упереться ногами в живот мужика и перебросить того через себя.

Лом остался у Сиротина. Мужик юркнул из канавы наверх, как ящерица, и исчез из виду. Николай чуть отдышался и повернулся набок, сделав попытку подняться на ноги. Звон стал потише, но ощущение заложенности в ушах не проходило. Под ногой соскользнул камень - и Сиротин брякнулся на четвереньки. На краю канавы снова нарисовался сторож, с обломком кирпичной кладки в воздетых руках. Колян рванул "молнию" куртки, сунул руку за пистолетом...

Звук выстрела он услышал раньше, чем успел нащупать рукоять собственного пистолета или податься в сторону. Выронив кирпичный обломок, сторож повалился на край канавы.

Сиротин сел, и тут же увидел Ингу. Та стояла на колене в трёх шагах от него, сжимая в руках пистолет. Шапочки на ней не было, по щеке сползала тёмная струйка.

- Жив? - позвала она. Её голос пробился как сквозь одеяло.

- Да кто его знает... - проворчал Сиротин, сам себя услышав не намного лучше. - Ногу зацепило.

Через пару минут оба сидели на краю канавы, а раненый и застёгнутый в наручники сторож стонал в сторонке. Инга общупала ногу Николая. Собственную царапину она уже промокнула платком и на этом успокоилась.

- По касательной задело, - обнадёживающе сообщила она. - Наверное, обломком камня. Штанина пострадала больше, чем кожа.

- Да, граната оказалась не осколочная. - Сиротин отыскал по карманам телефон. - Знаешь, а мне уже не холодно.

- Звони! - Она стянула с шеи шарф и намотала его, как платок, на голову. Откапывать в зимних сумерках, в канаве, свою невзрачную шапочку, ей показалось нерентабельным. - Похоже, что-то мы нашли.

- Хотел бы я знать, то ли это, что мы искали, - признался Николай.

Глава третья. Заполнение пробелов

Сокольский уважал профессионалов, поэтому когда попадал в госпиталь - старался выполнять все предписания, не пытался удрать раньше времени или спорить с медперсоналом о том, как они должны его лечить. Но на этот раз от обезболивающего отказался. На третьи сутки после травмы он чувствовал, что в состоянии потерпеть, и наверное, даже заснуть без лекарства.

- Позовите, если передумаете, - предупредила его вечером медсестра.

Он поблагодарил, и остался наедине со своими размышлениями, которые не давали спать куда сильнее, чем боль в спине. Связь событий годовой давности с настоящим моментом сперва казалась Сокольскому очевидной, но чем дальше - тем больше являлось сомнений. "Какой-то лабиринт без начала и конца", - думал Игорь, разглядывая в рассеянном свете ночника трещинку на потолке. Воображение нарисовало сложную сеть бороздок, оставленных древоточцем, которую он обнаружил в детстве, оторвав кусок коры на гниющем дереве.

Информация, сколько её удавалось получить от своих агентов и от полиции, скрупулёзно передавалась Мотей в его палату, как на командный пункт. Сокольский чувствовал, что все события взаимосвязаны. Труп в воде, ночной наезд в подворотне, ограбление офиса "Фарм-Треста", покушение, ночной визит лже-фээсбэшников в больницу и исчезновение предполагаемого налётчика с его подругой - всё это неведомым образом цеплялось друг за друга. Выбивался из картины парень, за которым бегали по крышам Ольгин с Капустиным, но как раз с ним прояснилось быстро. Типичный случай: гнались за одним, а попутно распутали другое дело.

Погибший оказался бежавшим из колонии рецидивистом. Он прятался у своей подруги, и поскольку соседи знали его в лицо - пробирался к ней по пожарной лестнице, через соседний подъезд и чердак. Подсобив братьям-полицейским, оперативники не помогли самим себе: Иванов, до которого с боем добирались Слава с Юрой, про письма "до востребования" ничего не знал.

Боль притупилась, тишина и приглушённый свет сделали своё дело. Сокольский задремал. Ему приснилась мать, как она сидит у стола в центре комнаты и рассматривает фотографии. Вокруг неё, на клетчатой скатерти - картонные коробки из-под обуви, которую давно сносили и выбросили, разложив вместо ботинок пачки карточек, связанные ленточками и кусками отделочного шнура.

- Правда, странно? - спросила мама. - Никого из них давно нет, а я могу заглянуть им в глаза.

Она начала поднимать голову, и Игорю до слёз захотелось поймать её взгляд. Так сильно захотелось, что он проснулся...

- Женщина, - сказал он вслух, стараясь развеять остатки сна. - Там была женщина.

Он снова прикрыл глаза и постарался сосредоточиться. На похоронах Олега он почти не смотрел по сторонам, но заметил, что во время отпевания, отдельно от всех, стояла молодая женщина в чёрном платке. Игорь тогда подумал, что она работает при часовне, и забыл о ней. Потом она следовала за похоронной процессией, и он снова её заметил. А когда всё закончилось - она исчезла.

- Где-то ещё я её видел, - снова сказал он вслух.

В её лице присутствовала некая черта, на которую он обратил внимание. Но что это было? Если бы увидеть снова... Он распахнул глаза, внезапно вспомнив: они шли с Катей по лестнице, поднимаясь в квартиру Олега, а эта женщина стояла на площадке. Увидев их, она сперва взглянула ему прямо в лицо, потом опустила голову и пошла вниз, так уверенно, словно ждала именно этого мгновения, чтобы уйти.

- Она знала Олега, - сказал себе Сокольский.

Телефон его брата пропал, а вместе с ним - всего его контакты. Но оставалась записная книжка. Игорь дотянулся до коробки на тумбочке и перетащил её на кровать. Света не хватало, и Сокольский, ничуть не сомневаясь, нажал кнопку вызова дежурной медсестры. Та появилась секунд через двадцать, со шприцем в руке.

- Нет, это необязательно, - разочаровал её Сокольский. - Мне как раз нужно было, чтобы вы включили свет. Спасибо!

Она покачала головой.

- Вам лучше поспать. Уже час ночи.

Вместо этого Сокольский принялся рыться в ящике, отыскивая записную книжку. Медсестра из палаты не ушла, стоя над ним, как укор совести.

Через несколько минут Игорь позвонил своему заместителю.

- Матвей! Мне нужно, чтобы ты нашёл женщину.

- Игорёк! У меня уже есть женщина, - напомнил Мотя. - И если я через минуту не вернусь к ней в постель, она оставит меня без десерта.

- Через минуту вернёшься, - пообещал Сокольский, не поддавшись на его шуточки.

- Ладно, что за женщина? - смилостивился Мотя.

- Её зовут Серафима. Лет между двадцатью пятью и тридцатью. Может, чуть больше.

- Имя, конечно, редкое, - признал Мотя.

- Я упрощу тебе задачу: она была хорошо знакома с моим братом. - Сокольский прикинул в уме и добавил: - Он должен был общаться с ней незадолго до гибели. Есть телефон, я скину тебе смс-кой, но когда я набрал - мне ответили, что такой номер не существует.

Мотя вздохнул в трубку.

- Ладно. Займусь этим. Но завтра! В кои веки выпала спокойная ночь...

- Буду ждать, - перебил его Сокольский. - Приятного аппетита!

- Чего? - не понял Матвей.

- О десерте не забудь, - подначил его Сокольский и отключил телефон. - Давайте ваше обезболивающее, согласился он наконец, виновато улыбнувшись терпеливой медсестре.

Колян шлёпнул пальцем по рычагу, включив чайник, повалился на стул и яростно потёр лицо, после чего посмотрел на Ингу. Та успела устроиться в кресле, отодвинула лампу и папку, и кинула на стол пакет с пирожками.

- До чего же спать хочется! - протянул Николай и заглянул в наручные часы. - Половина седьмого! Ин! А ты ведь не из районной полиции к нам пришла.

- Хочешь ещё кому-то это рассказать? - Она посмотрела на него с явным интересом.

- Да Боже меня упаси! - Колян даже руки вздел для убедительности, но тут же опустил их. - Иваныч-то знает.

Вопроса в его словах не было.

- Знает, - не стала отпираться Инга, развязывая пакет. - Но согласился, что так будет лучше. Ты не пугливый, а остальным могло стать неуютно. Подумали бы, что их контролируют.

- А ты не контролируешь?

Она откусила кусок пирожка и мотнула головой.

- И много у вас таких красивых девушек служит? - Колян спохватился, что сейчас его временная коллега сделает вид, что не расслышала вопроса, но она не стала.

- Не пересчитывала. Больше на мужиков смотрю. Так и будешь ходить в драных брюках?

В прорехе на его штанине белела повязка. Берестова отделалась пластырем на виске.

- А ты можешь зашить? - заинтересованно спросил Колян.

- Нет.

Временно воцарилось молчание. Сиротин достал из стола кружки и принялся заваривать чай. Инга продолжала жевать, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Пришедшие вечер и ночь оказались бурными и плодотворными. Общими усилиями с местным областным коллективом им удалось откопать труп в мешке - и это действительно оказался знакомый Веры Матвеевой - парень лет тридцати, с двумя пулевыми ранениями: Степанов Роман Викторович. Саму Веру усилиями Инги перевели в городскую больницу, под защиту ФСБ.

Уже по беглому осмотру можно было определить, что помимо двух ранений, Степанов страшно истощён, совсем как выловленный из воды Бусов. Более точную характеристику эксперты обещали предоставить днём.

К сожалению, с раненого сторожа мало что смогли добиться. То ли он косил под ненормального, то ли действительно им являлся. Пришлось оставить его до специального медицинского осмотра и установления личности. Поскольку ехать домой было уже поздно (или рано - смотря как поглядеть), Инга с Николаем вернулись на Большую Подьяческую, в своё отделение полиции. Дожидаться начальства.

- Думаешь, и тут ниточка тянется к фармацевтической компании Зайцева? - спросил Николай, поднимаясь со стула не без помощи рук, и прихрамывая пересёк комнату, чтобы поднести ей дымящуюся кружку с чаем.

- Слишком просто, - ответила Инга задумчиво.

- Ну почему? - Николай придвинул второй стул и сел поближе к пирожкам. - Если бы Вера не выжила - этой конторе ничто бы не угрожало. А если бы наш Костик не ринулся спасать утопающего - мы бы ещё не скоро узнали о трупе в воде. Совпадения обстоятельств, или "глас свыше" - как хочешь назови. Деяния преступников обличают их собственные жертвы.

Берестова усмехнулась, и придвинула к себе кружку. Критиковать или поддерживать высказывания Сиротина она не торопилась.

- То, что Бусов несколько лет проработал в фирме Зайцев, ещё не значит, что они делали общее дело, - возразила она, расправившись со вторым пирожком. - Вот увидишь, этот ваш Зайцев найдёт, чем ответить на любые вопросы.

- Ну, посмотрим, - не стал спорить Колян. - По любому, мы с тобой сегодня сделали всё, что могли. Доложимся - и по домам! Или тебе ещё со своими надо свидеться?

- Подождут, - решила Инга. - Основное они знают, а насчёт выводов я совершенно не уверена...

Глава четвёртая. Новые источники

- Игорь Сергеевич! К вам посетительница.

Охранник пропустил в палату невысокую, молодую женщину с длинной русой косой. Она остановилась возле двери и всматривалась теперь в Сокольского с расстояния. Через её согнутую левую руку свисало пальто, в правой женщина держала жёлтый пакет и кожаную сумочку. Сокольский отложил ноутбук и сам засмотрелся на гостью.

У неё был покатые плечи и женственная фигура, которую подчёркивали тонкий свитерок и расклешенная юбка с высоким поясом. Спохватившись, Сокольский кивнул на стул.

- Проходите, присядьте, - предложил он. - Вас зовут Серафима?

Она наконец-то моргнула, и щёки её порозовели.

- Извините, я обычно не такая невежливая... Здравствуйте!

Он кивнул.

- Ничего! Я ведь тоже вас разглядывал.

Она подошла, поставила на стул пакет и аккуратно повесила на спинку сложенное пальто.

- Да, я - Серафима... Андреевна Огранникова. - Представление получилось с паузой. - Хотя, вы наверное знаете.

- Я знал только ваше имя, - признался Игорь. - Олег ничего не говорил про вас.

Она снова на него взглянула, потом спохватилась и полезла в пакет.

- Я принесла вам яблоки. Подумала, что негоже идти в больницу с пустыми руками.

Ничего необычного в её лице не было - ни шрамов, ни родинок, но Сокольский понял, почему запомнил эту молодую особу с первого раза. В ней жила ровная, мягкая женственность, без вызова, без подчёркнутой сексуальности. Абсолютно во всём - в просвечивающей румянцем белой коже, спокойном взгляде печальных глаз, линии девственно-нетронутых бровей, мягких губах, на которых любая помада смотрелась бы дико. Он затруднился бы составить фоторобот такого лица, но узнал среди тысяч, обладающих той же формой носа, лба или скуловых костей.

- Присядьте, - снова попросил Сокольский, и его гостья послушно сняла со стула пакет, и села.

Взгляд её снова вернулся к нему. Она просто не могла оторваться от его лица, и он спросил:

- Похож?

Она провела рукой по глазам, но снова посмотрела на него.

- И да, и нет. Если бы вы стояли рядом - я бы вас не перепутала, но не вглядываясь... Олег как-то обмолвился, что у него есть брат, но не сказал, что вы близнецы. Я узнала только в тот день... - Она запнулась.

- На похоронах? - закончил за неё Сокольский.

Серафима кивнула и перестала на него смотреть. Вместо этого достала кулёк с яблоками и положила на тумбочку. Взгляд её задержался на ящичках картотеки, и Сокольский отметил, что предметы эти ей хорошо знакомы.

- От кого вы узнали? - спросил он, не поясняя, что именно, но она догадалась.

- Он долго не звонил. - Отвернувшись от тумбочки, Серафима теперь смотрела не на него, а вскользь, на медицинские приборы, укреплённый по другую сторону от кровати. - Я волновалась. Потом стала звонить сама, но мне каждый раз отвечали, что абонент недоступен. Тогда я пошла к механику, который обычно ремонтировал его машину. Олег говорил, что они друзья. Этот человек сказал мне, что Олег умер и через два дня похороны. Потом, на кладбище, я увидела вас... Мне показалось, что это какая-то мистификация. Сперва я не могла поверить, что вы - это не он! - Серафима взяла паузу, вынула из сумочки платок, но так и не донесла до носа, оставила на коленях. - Когда такое происходит, цепляешься за любую глупость. Хочется верить, что произошла ошибка, что Олег всё это подстроил, потому что ему нужно от кого-то спрятаться. Но кто тогда лежал в гробу? И вы меня не узнавали. Я почувствовала, что вы - другой человек. И... В вас было столько боли! То есть, вы ничего не делали, не плакали, не говорили... Не знаю, как объяснить. - Ей захотелось уйти от сложной темы, и она спросила: - Как он умер?

- Его убили, - коротко ответил Сокольский.

Серафиму это не удовлетворило.

- Я знаю, батюшка молился за убиенного Олега.

Сокольский посмотрел ей в лицо. Может, она ожидала, что он начнёт пересказывать последние приключения своего брата, но он ответил:

- Его пытали, потом застрелили. - И добавил, хотя она не спрашивала: - Виновные уже понесли наказание...

- Какая теперь разница! - Серафима отвернулась, прикусив губу и стараясь не заплакать.

- Воздаяние умиряет совесть тех, кто не смог предотвратить преступление, - признал Сокольский.

Она снова посмотрела на него.

- Вы такой же категоричный, как он.

Сокольский решил не отвлекаться. У него был важный вопрос, ради которого он и разыскивал эту женщину.

- Олег не оставлял у вас своих вещей?

- Да, он оставил кое-что. - Она посмотрела на него. - Вы знали?

- Я и о вас-то ничего не знал. Должен был догадаться. - Он не стал оправдываться и объяснять, что не до того было, и он просто не проверил все записи своего брата. - Что он оставил?

- Вот это. - Она снова полезла в сумочку и извлекла миниатюрную флешку. - Олег будто предчувствовал нехорошее... Он объяснил, что у него осталось одно незаконченное дело, и пусть это полежит у меня. Лучше даже, если я положу это в банковскую ячейку. А если с ним что-нибудь случится, то за флешкой придёт человек... Он так странно сказал: "Ты догадаешься, что именно ему это надо отдать". Теперь я понимаю, он имел в виду вас.

Сокольский покрутил в руке чёрный прямоугольник, но проверять, что в нём, не стал. Вместо этого посмотрел на женщину.

- Почему не передали раньше?

- Олег много раз мне подчёркивал, что я не должна сама лезть в его дела, - объяснила Серафима. - Мне показалось, что он вообще не хочет афишировать, что мы хорошо знакомы. Поэтому я решила, что если это кому-то нужно, ко мне придут, и не стала искать вас. Потом мне пришлось на несколько месяцев покинуть город, а когда я вернулась, я вспомнила про флешку и решила, что просто отнесу к нему на квартиру. У меня остались ключи. - Она извлекла связку ключей и положила на край постели. - Думаю, что мне следует и это отдать вам. Я тогда приехала, долго не решалась открыть двери. Потом услышала шаги на лестнице. Вы поднимались с какой-то женщиной. - Серафима смущённо прикрыла глаза рукой. - Не знаю, как вам это объяснить... Мне снова показалось, что это всё - мистификация, и что Олег просто хотел со мной расстаться. Вы были с другой!

Она подняла голову, и на какой-то миг Сокольскому показалось, что в её выразительных глазах светится ревность. Но ощущение тут же пропало.

- Я ушла, - закончила Серафима. - И решила, что больше с места не двинусь, что если вы до сих пор не спохватились, значит вам это уже не нужно. А сегодня мне позвонили. Человек сказал, что меня хочет видеть Игорь Сергеевич Сокольский, но что сейчас вы в больнице, и если я соглашусь встретиться - он передаст, чтобы меня пропустили к вам. - Неожиданно она встревожилась. - Вы же ранены! Я веду себя совершенно ужасно! Как вы себя чувствуете? Может быть, я вас утомила...

- Всё нормально, - остановил поток её извинений Сокольский. - У меня небольшая травма. Вставать пока не разрешают, но я нормально себя чувствую. Серафима Андреевна! Я хочу задать вам личный вопрос...

- В каких мы были отношениях? - По его взгляду она поняла, что угадала. - Мне казалось, что в очень близких. Сейчас - не знаю. Олег был очень странным человеком, и наверное, сперва любил свою работу, а уж потом... всё остальное. Думаю, я заблуждалась. Мне хотелось, чтобы мы были близки и я готова была в это поверить.

Сокольский криво усмехнулся.

- Легче вам от моих пояснений вряд ли станет, - начал он. - Даже я знал не о всех делах своего брата, тут он предпочитал скрытничать. Может, отвечал мне взаимностью, потому что и я от него многое скрывал. Но мне кажется, что у него действительно были серьёзные намерения. Не спрашивайте, почему. Я затруднюсь ответить.

Она засмущалась, встала со стула и заторопилась.

- Я всё-таки утомила вас. Извините! Но я ещё зайду... если вы захотите.

- Буду ждать, - серьёзно ответил Сокольский. - И, пожалуйста, оставьте номер вашего нового телефона...

Дождавшись, когда мягкий силуэт Серафимы скроется за дверью, он взял ноутбук и занялся флешкой, оставленной Олегом этой женщине, которой доверял больше, чем собственному брату.

Примерно через час Игорь позвонил Матвею Киппари.

- Нам нужен Влад, про которого рассказала Катя Крылова, - оповестил он своего заместителя. - Не могу точно утверждать, что это - тот самый Влад, о котором я думаю, но многое совпадает... Потом расскажу подробности. Если я прав - этот парень не только работал на покойного Горюнова. Он когда-то был осведомителем моего брата Олега, и следил для него за Глебом Денисовичем Зайцевым. - Он выслушал Мотю и добавил: - Мне это тоже показалось любопытным...

Оперативники миновали холл, проигнорировав швейцара и охранника, но перед лестницей путь преградил двухметровый громила. На его груди можно было играть в футбол.

- Закрыто, - недружелюбно предупредил он.

Ольгин прикинул рост громилы, весовую категорию и степень упёртости, и без предупреждения нанёс короткий удар снизу в челюсть. Громила растянулся на полу.

- Сам разрешил, - напомнил Слава.

Майор Киппари пожал плечами, показывая, что совершенно не возражает.

Они прошли на лестницу и спустились в цокольный этаж. Здесь охранников не было, и Мотя толкнул двери, без приглашения войдя в длинный зал, уставленный бильярдными столами. Трое "братков" тут же повернулись им навстречу.

- Назад!

Приказ прозвучал из глубины помещения. Высокий, полный мужчина лет пятидесяти, поставил конец кия на носок своего ботинка, вынул изо рта сигарету и весело произнёс:

- Матвей Севастьянович! Вы никак не можете без треска и плеска!

Охранники расступились и Ольгин направился вслед за Мотей, пружинисто шагая по сине-белому ковролину и ощущая себя катером, который продвигается в крошеве льда вслед за ледоколом. На громил он демонстративно не посмотрел, его больше заинтересовал хозяин заведения. Этакий бодрый, молодящийся толстяк в сером костюмчике-тройке, с полосатым галстуком цвета местного ковролина и прищуренным левым глазом.

Когда Матвей сказал, что ему нужно увидеться с осведомителем, Слава вообразил себе бомжа, или местного алкаша, готового за бутылку пива обшаривать окрестные помойки. Хозяин бильярдной явно не подходил под эту категорию. "А чего я хочу? - критично подумал Ольгин. - Мне ещё учиться и учиться. Авось, сам когда-нибудь заведу осведомителей вроде этого красавца".

- Это кто с тобой? - спросил толстяк с кием, кивая на Славу.

- Мой телохранитель, - бросил Мотя, и опёрся руками о край стола, оглядывая конфигурацию, в которой застыли бильярдные шары. По весу он равнялся с хозяином заведения, но на его костях в основном были мышцы, а не жир.

- Может, партию? - предложил хозяин.

- Пусть уйдут, - коротко и неожиданно жёстко для своей обычной манеры сказал Мотя, кивнув на "братков".

- А твой телохранитель? - Толстяк ехидно покосился на Ольгина.

- Останется при мне.

Хозяин заведения махнул рукой - и его люди потянулись к выходу.

- Может, хоть выпьешь? - предложил он.

- Я на службе.

- Ну, тогда скажи, что тебе надо на этот раз? - встревожился толстяк.

- Гена-Гена, Крокодил... - протянул Мотя, мгновенно перейдя от официоза к вальяжности, и двинулся в обход стола. - Сколько мы с тобой знакомы? Лет семь, или восемь? И ты спрашиваешь, что мне надо?

Хозяин бильярдной совсем перестал улыбаться. Но и Матвей Киппари оставался крайне серьёзен.

- Мне нужна информация об одном человеке, - сообщил он. - Ещё недавно работал на Илью Николаевича Горюнова, зовут Влад. Фамилия - Новожильский, Новожилов, или Новожилевский. У него тёмная "Тойота". Официально он среди служащих фирмы Горюнова не числился, но ты-то наверняка знаешь, как его найти. Через свои связи.

Толстяк Гена расстроенно бросил кий на стол, разметав шары.

- Ну, ты хочешь невозможного, - проворчал он. - Если на свободе остались братки этого Горюнова - они меня закопают!

- Да ладно! - не поверил Мотя. - Ты всегда так говоришь. Помнишь 2008-й год?

Толстяк махнул на него рукой и расстроился ещё сильнее, потом привалился задом к краю стола и растянул узел галстука, чтобы добраться до верхней пуговки на рубашке.

- Помню, можешь не напоминать! - буркнул он.

- Тогда я жду результатов, - "обрадовал" его Киппари. - Два дня тебе хватит?

- Три! - отрезал Гена.

- Но не больше! - Мотя погрозил ему пальцем. - Пойдём, Славка! И запомни этого старого пердуна. Лучше него никто в этом городе не умеет искать людей, связанных с криминалом.

Толстяк проводил их недовольным взглядом. Характеристика, которую дал ему напоследок майор Киппари, где-то глубоко в душе ему даже польстила, хотя он и не решил пока, с кем опаснее связываться: с фээсбэшниками, или с бывшими братками недобро поминаемого Горыныча...

Глава пятая. Неправильный ход

Утром пятого января толстяк Гена позвони майору Киппари и предложил встретиться.

- Это срочно! - заявил он.

Как на грех, Мотю ожидало начальство, и отложить свой доклад он никак не мог.

- Приедет Слава, мой телохранитель. Ты его видел, - ответил он осведомителю.

- Хорошо, тогда буду ждать его в арке, за два двора до моего заведения, - быстро ответил тот, и повесил трубку.

Со Славой поехал Юра Капустин, помочь и проследить, чтобы не было подвохов. Оставив его неподалёку от условленного места, Ольгин прогулочным шагом направился к облупленной арке, огляделся, не заметил ничего подозрительного и прошёл внутрь.

Гена-Крокодил был уже тут, стоял и курил, прислонившись к железному столбику, на котором когда-то висели ворота. Завидев Ольгина, он бросил сигарету и энергично подошёл.

- Вот здесь он прячется. - Крокодил сунул Ольгину бумажку с адресом. - И передай своему шефу, что я никаких показаний давать не стану.

- И это всё, ради чего звал? - Слава посмотрел на него. - Мог бы по телефону продиктовать.

- Ещё чего! Я - параноик! А вдруг меня прослушивают? И ещё: там на территории два жилых дома, и два старых корпуса какого-то предприятия. - Гена, похоже, привык честно отрабатывать свои обязательства. - Всё на реконструкции, сеткой затянуто. Пару лет назад это место купил "Фарм-Трест", но так ничего не начали делать. Дома в аварийном состоянии. Внутри каре есть закуток, где можно и машину спрятать, и самому схорониться. Под одним из домов, в подвале, несколько лет назад какая-то шарашкина контора не-то контрафактную водку разливала, не-то наркотики паковала. Работали молдаване, потом узбеки, но их уже разогнали... Больше ничего узнать не удалось.

- И на том спасибо, - сказал Ольгин, засовывая бумажку с адресом в карман.

Он собрался уходить, но Гена удержал его за рукав.

- Только этот Влад, которого вы ищете, прямо сейчас там, а где будет завтра - не знаю, - предупредил он.

- Понял, - кивнул Ольгин, отвернулся и вышел на улицу.

- Есть адрес? - живо спросил Юраша, когда он сел в машину.

- Есть. Надо вызывать бригаду. И думаю, что нам самим лучше сразу туда поехать. Со слов нашего толстого друга, парень может исчезнуть в любой момент.

Капустин молча завёл мотор и развернул машину в нужном направлении. Ольгин взялся за телефон...

Под ногами хрустел битый кирпич вперемежку с остатками штукатурки и стёклами. Дом походил на предназначенный к сносу, а не ремонту. Лестницы без перил зависали над проёмом, и казалось, что они готовы рухнуть от малейшей нагрузки. Ольгин таких домов повидал достаточно и в обманчивую зыбкость не поверил. Метровой толщины стены крепко держали вмурованные в них лестничные пролёты. Ещё надо постараться всё это разрушить.

Пол на верхнем этаже отсутствовал. Среди мусора - никаких следов. Слава повернулся и пошёл вниз, в полуподвальное помещение, стараясь держаться вдоль стены. Чем ниже он спускался, тем тщательнее следил, куда ставит ногу. Не хотелось обнаружить себя раньше времени.

За пустым проёмом виднелась целая анфилада помещений, уходящих в темноту, но Ольгину почудился проблеск света. В равной степени это могла быть лампочка, дневной свет из выбитого окошка или луч фонарика. Нащупав пистолет, Ольгин аккуратно двинулся вперёд, так и прижимаясь к стенам и используя каждый угол или колонну, державшую потолок, как укрытие, чтобы оглядеться, прежде чем следовать дальше. Так он добрался до ещё одной лестницы, относительно чистой и тёмной. Она начиналась на цокольном этаже и ныряла вниз между остатков перильного ограждения.

Снизу тянуло сыростью, но к воздуху примешивался ещё какой-то запах, совсем неподходящий для подвала. Так пахло в больнице. Ольгин вспомнил: один из спиртов, которые используют для дезинфекции, имеет этот странный аромат не то одеколона, не то дезодоранта. Название никак не всплывало в памяти, но Слава был уверен, что правильно угадал. Он спустился вниз и подошёл к первой же двери.

Углом глаза он уловил движущуюся тень. Сработал инстинкт - Ольгин успел отпрыгнуть. Железо врезалось в стенку, выбив осколки кирпича. Прежде, чем человек снова замахнулся обрезком трубы, Ольгин прыгнул на него, своим весом отбросив от лестницы. Не удержался на ногах и свалился сверху. Противники покатились по полу. Незнакомец оказался ловким, ухитрился подставить колено и отпихнуть Ольгина от себя. Отвалившись в сторону, он тут же вскочил и ринулся к двери. Слава прыгнул следом, врезался со всей дури в створку и не дал её захлопнуть у себя перед носом.

Откуда-то сверху, из дыр между кирпичами, просачивался свет, поэтому разглядеть помещение не составляло труда. Это было похоже на заброшенную лабораторию, с железными шкафчиками, высокими столами и покрытыми пылью термостатами. Противник Ольгина успел заскочить в тёмный угол. Хаотически раздвинутая мебель мешала высмотреть, где он. Ольгин, на своё счастье, не выронил пистолет, пока они катались по полу, и сжимая оружие в руке, пошёл вдоль стены.

- Ладно, парень! - сказал он как можно спокойнее, хотя привычный азарт толкал его навстречу новой схватке. - Выходи, поговорим. Здесь ведь второго пути нет. Толку-то играть в прятки?

Движение почудилось ему слева - и он моментально свернул туда. Шорох шагов показал, что незнакомец перебирается за столами в сторону открытой в коридор двери. Ольгин тут же запрыгал обратно, надеясь успеть первым и перегородить путь к отступлению. Его обнадёжило то, что неизвестный не стреляет, да и напасть на него пытался с обломком какой-то трубы. Отсутствие огнестрельного оружия у противника подействовало расслабляюще.

Человек вскочил на ноги прямо перед его носом. Но вместо того, чтобы кинуться в драку или шарахнуться к двери, махнул рукой, хлопнув Славу выше колена...

Ногу пронзило, как раскалённой спицей. Ольгин выдернул дротик прежде, чем сообразил, что делает. Почему-то он не испугался, и зажав смертельную игрушку в руке, шагнул к противнику. Тот шарахнулся в коридор, но тут же вылетел обратно, к ногам Ольгина. За ним вбежал Юраша, пнул незнакомца в бок, заставив перевернуться, и плюхнулся коленями на его поясницу, одновременно вытягивая из кармана наручники.

- Лежи!! Зар-раза! - рявкнул он, без особого труда скрутив руки неизвестного за спину и защёлкнув "браслеты" на его запястьях. Потом вскочил и кинулся к Ольгину.

Тот со странным выражением протянул ему дротик, хотел что-то сказать, и удивился, потому что рука лишь начала подниматься, и тут же упала, челюсть онемела, и язык даже не шевельнулся. Капустин подхватил его подмышки, и прислонил к стенке, удерживая в стоячем положении.

- Что?! - неясно спросил он. - Это его дротик?!

Стало трудно дышать, но дотянуться до ворота куртки не получалось. Рука безвольно висела, не реагируя на приказы мозга. И почему-то ужасно захотелось спать. Навалилась усталость, так что сопротивляться невозможно! Он качнул головой и расслабился было, чтобы соскользнуть на пол, но Юра перекинул его руку через свою шею.

- Я тебе упаду! Ольгин! Чтоб тебя... Не засыпай!!

Голос пробивался к ушам Ольгина сквозь толщу воды. Дышать становилось всё тяжелее, казалось, что вот он сейчас уснёт - и станет легче. Но Юраша потащил его куда-то, вынудив передвигать ноги.

- Шагай! Не спать!

Его ущипнули за бок. Ольгин на секунду встрепенулся и даже заметил, что с другой стороны рядом с ним есть ещё кто-то, и его вторая рука тоже покоится на чужой шее. Но дыхание замедлялось, на плечи давила тяжесть, и неимоверное желание уснуть, прямо сейчас, овладевало им вопреки всем стараниям товарищей! Его встряхнули и заставили подниматься по лестнице, толкая и тыкая пальцами в рёбра. Боль существовала отдельно, но не давала расслабиться окончательно. Язык не повиновался, иначе Слава непременно начал бы упрашивать, чтобы его оставили в покое хоть на секунду. Но мгновения шли, а он всё ещё переставлял ноги, вися на чужих плечах. Его волокли, встряхивали и требовали, чтобы он не засыпал. "Что в этом плохого? - подумал Ольгин. - Просто немного отдохнуть. Я же всё сделал..."

От тычка под рёбра в глазах прояснилось. Он сделал резкий вдох - и морозный воздух улицы обжёг лёгкие. Ольгину чуть полегчало. Он даже заметил, что мимо них пробежала группа парней в чёрной одежде и масках. Потом сонная одурь вернулась, его снова трясли, куда-то запихивали.

- Что с ним? - Кажется, это был голос Данилы Некрасова.

- Яд, - коротко ответил Юра. - Быстрее! В нашу лабораторию!

Слава страшно устал и ему хотелось уснуть как можно быстрее. Но его снова начали тормошить, бить по щекам, трясти.

- Пульс не прощупать! Ольгин! Слышишь меня?!

На этот раз он не узнал голос. Всё сплывало, темнело и исчезало, и кажется, ему было уже безразлично, слышит он что-то или нет.

Потом он умер...

← Часть вторая. Борьба за выживание

Часть четвёртая. Теоретики и практики →

НАВЕРХ