А.М. Возлядовская

Откуда берутся монахи

На вопрос: «Как вы думаете, откуда взялись современные монахи?» человек нашего поколения (родившийся в 1960-е годы) часто отвечает: ну, они где-то сохранились в течении советского времени, а потом (в 1991 году) им разрешили выйти и молиться открыто, вот они вышли и стали молиться... С таким мнением я сталкивалась несколько раз.

Давайте просто взглянем на ситуацию, учитывая обычную математику. Они где-то отсиживались 74 года (!) советской власти, а потом радостно вышли их своих тёмных углов и заполонили почти тысячу* православных монастырей современной России. Так что ли? Для примера: моя бабушка роилась до революции — в 1913 году. Умерла — в 1994, уже после того, как коммунизм рухнул. Она действительно пережила советскую власть — прожив 81 год. Однако во время того, как революция произошла, ей было всего 4 годика. Могла ли она в этом возрасте постичь православную культуру во всей всей полноте? Нет, конечно. Если у вас есть сомнения — вспомните самих себя в 4 года. Когда Союз распался, бабушка была уже дряхлой больной старухой, которая была не в состоянии даже просто дойти до церкви. Не могли такие люди "отсидеться" всё время советской власти, а потом выйти и составить костяк современного православия.

_____________________________

* В феврале 2016 года в России действует 455 мужских монастырей и 471 женский монастырь.

_____________________________

Нет, современные монахи не упали с Луны и не прилетели с Марса. Это те люди, которые ходили вместе с нами в детский сад, вместе с нами учились в школе, их принимали в пионеры и они стояли с нами в одном строю. Часть из них была принята в комсомол. Ряд священников 90-х годов, до распада СССР, были членами КПСС. Это я не по воображению пишу, я лично знакома с одним иеромонахом, который до распада СССР был членом КПСС. Конечно, никто из монахов такими «достижениями» не хвастается, но в описываемом мною случае, мать этого монаха проболталась. Сколько на самом деле среди нынешних престарелых монахов бывших членов КПСС — одному Богу известно, ведь это тщательно ими скрывается и далеко не у каждого есть такая болтливая мамаша.

Вот история одной монахини Н., как пример.

После войны дети большой семьи остались круглыми сиротами и семьи ближайших родственником решили усыновить по одному ребёнку. Но вот беда: детей шестеро, а семей родственников только пять. В послевоенное время было слишком тяжело взять двух приёмных детей в семью, родственники смогли усыновить только по одному. Последняя девочка, как она сама о себе потом рассказывала, понравилась меньше всех остальных братьев и сестёр: тощая, маленькая, страшненькая. Эту последнюю девочку пришлось отдать в детский дом. Выйдя из детдома, она окончила педагогический институт и стала работать сначала воспитателем в детском саду, потом — старшим воспитателем. Карьера её сложилась удачно и она стала заведующей одного из престижных детсадов в центральном районе города.

Всё было бы хорошо, но потом случилась какая-то гадость (о которой бывшая заведующая детсада умалчивала) и её дисквалифицировали. Дисквалифицировать могут по многим причинам — вообразите себе любую.

Оставшись без профессии (ей было в тот момент около сорока лет), дама не растерялась, а поступила на курсы мотористов-рулевых водного транспорта. Как она сама рассказывала, она оказалась единственной женщиной на курсах, все остальные были мужики. Благополучно окончив курсы, она стала работать рулевым на грузовом судне, ходившем по Оби. Как поначалу встретили на борту рулевого-женщину — неизвестно, но в дальнейшем, её карьера сложилась малопривлекательно. Дело в том, что все рулевые-мотористы мужики — пили. И пили порой здорово. Даже выйдя на вахту трезвыми, к концу вахты каким-то непостижимым образом оказывались в подпитии разной степени. А наша дама, естественно, не пила. Вообще. Судовое начальство это быстро просекло и далее все ночные смены, все самые трудные вахты доставались именно ей — она же всегда трезвая! Естественно, в таком жестоком режиме она долго не выдержала и, вернувшись в очередной раз в родной город, сошла на берег и уволилась.

Тяготы жизни, неудачи и печали заставили её зайти в единственную действующую в городе церковь (не забываем, речь идёт о советском времени — церковь на весь город была одна). Там она заинтересовалась церковной жизнью, стала приходить всё чаще, потом устроилась на работу в храм, а спустя ещё некоторое время, приняла монашество. Нужно отметить, что девочки, выросшие в детском доме (в отличие от мальчиков-детдомовцев), редко образуют крепкую семью, так что монашество в данном случае, стало вполне логичным следствием.

Игуменья монастыря, в котором лично я полтора года проходила послушание, по мирской профессии была бухгалтером.

Келейница её, тоже монахиня — происхождения из колхозниц (напомним, в советском колхозе невозможно было получить никакого православного образования — ведь насаждался поголовный атеизм). Келейница была из большой многодетной (кто видел противозачаточные в советском колхозе?) семьи, но лишь она одна из всех детей посвятила свою жизнь монашеству.

Другая послушница — А. — экономист по образованию;

Инокиня В. — повар, высокой категории;

Послушница Е. — агроном;

Инокиня А. — окончила строительный техникум;

и так далее.

Никто из них не родился монахиней, никто не получил духовного образования. Все эти люди прошли свой путь к монашеству, и путь каждого был не похож на путь других. Объединяет их всех только одно: никто их них не получил в детстве православного воспитания. Они все выросли в атеистических семьях, они все подвергались атеистической обработке: ходили на атеистические лекции и диспуты, выпускали стенгазеты, посвящённые атеизму, сдавали экзамен (или зачёт) по предмету «научный атеизм» на 5 (некоторые на 4). Но всё равно, каждый из этих людей находил свой путь, который привёл его к церкви.

Насаждаемый предмет «научный атеизм» не всегда приносил ожидаемые плоды. Одна монахиня рассказала мне, что как раз научный атеизм привёл её к вере. Она выросла в семье врачей и, как все мы, воспитывалась в атеизме. Но во время учёбы преподаватель атеизма так усердствовал в своём предмете, что это стало вызывать недоумение у студентки: «Если Бога нет, тогда зачем так яростно нападать на Него? Зачем с таким ожесточением доказывать то, что и так должно быть всем известно?» Есть ли смысл восставать, собирать аргументы, многочисленные доказательства против пустого места? Если люди тратят столько сил и энергии, значит место вовсе не пусто.

Именно поведение лектора привело её к выводу о том, что Бог есть, иначе бы на Его отрицание не тратили столько сил. В результате, лекции атеиста привели к тому, что девушка крестилась, а через несколько лет приняла монашество.

Логично было бы рассказать и о себе. Среди моих знакомых есть люди, которые до сих пор считают, что я едва ли не с младенчества так и была верующим человеком.

Конечно же я, как и все советские дети, была воспитана в атеизме. Это было настолько твёрдой установкой, что я о ней, как и многие другие, даже не задумывалась. Напротив, советские дети часто ощущали своё превосходство перед бабушками, которые родились до революции, а некоторые из этих бабушек были даже крещены в детстве. Я свято верила в теорию Дарвина, мало задумываясь, что «теория» — это лишь теоретическое заключение, не подтверждённое на практике. Первый посыл задуматься над этим я получала как раз в нашей атеистической школе. В шестом классе дети начинают изучать зоологию и начинают, конечно же, с простейших: амёб и инфузорий. В рамках урока даётся даже не сама теория Дарвина, а лишь поверхностное ознакомление с ней. К изучению этой теории полагалось вернуться через несколько лет, классе в 9-м. Так вот, на уроке шестого класса, когда учительница объясняла детям, откуда изначально взялись одноклеточные существа (про первичный бульон, разряды молний, природную радиацию, перепады температур первобытной планеты и пр.), один продвинутый мальчик (в каждом классе непременно есть продвинутый мальчик) спросил: «А почему сейчас учёные не повторят этот эксперимент и не получат живую клетку из неживой материи?» Учительница не ожидала такого вопроса, но после секундного замешательства ответила: «Потому, что это очень дорого! И к тому же, зачем нужен эксперимент, если и так всё ясно!»

Увы! Это была первая трещина в моей незыблемой доселе вере в атеизм. После такого ответа учителя мне, шестикласснице, стало ясно: никаких экспериментальных подтверждений у теории Дарвина нет, хотя наука придерживается её более 100 лет. Уж за такой солидный срок сварганили бы хоть какой-нибудь экспериментик. Раз учёные не смогли его провести в течении 100 лет, значит теория не верна! (скорее всего). Но что же верно? — Для меня в шестом классе это осталось неизвестным.

Следующий удар по вере в атеизм пришёлся от журнала «Химия и жизнь». В отличие от «Науки и жизни», этот журнал в советское время цензурировался не так строго: считалось, что он менее популярный и более узкоспециализированный. Через год или два от описываемых выше событий я прочла там статью, критикующую теорию Дарвина и естественный отбор как основную движущую силу эволюции.

Если посмотреть беспристрастно, как раз человек, венец природы, менее всех остальных животных приспособлен к неблагоприятным условиям. У него нет ни когтей, ни клыков, чтобы нападать или защищаться, у него нет копыт, чтобы быстро убегать, ни тёплой шерсти, чтобы не мёрзнуть в холода. Любая овца приспособлена к суровым условиям жизни лучше, чем человек: её многокамерный желудок может переваривать малокалорийную растительную пищу, быстрые ноги уносят от опасности, тёплый мех согревает в холода. Человек по сравнению с ней — гол, бос и беспомощен. Не надо сейчас вспоминать, что у человека есть ружьё, шуба и сапоги. Миллион лет назад у него не было ничего этого, он был всё также гол, бос и слаб, и почему он не вымер, тогда, миллион лет назад, как слабейший из всех живущих на земле вид — непонятно!

Если размышлять дальше, то мы увидим, что пресмыкающиеся куда более приспособлены к неблагоприятным условиям, чем звери. Когда наша овца в зимнюю стужу и голод вынуждена перебиваться остатками осенних листьев на веточках и глодать кору, змея просто опускает свою температуру и заваливается спать на всё неблагоприятное время. Когда наступит тепло и появится пища, змея «отмёрзнет» и будет жить в своё удовольствие.

Но земноводные ещё более приспособлены к окружающей среде: они могут жить не только на суше, но и в воде. А если вдуматься — наша планета, это не «земля», в буквальном смысле слова, а — океан! Соотношение суши и океана таково: океан – 75%, суша 25% . Очень нерационально использовать для жизни жалкие клочки суши и не пользоваться огромным океаном. Рыбы куда более рационально используют пространство планеты, тем более, что под водой нет таких чудовищных скачков температуры, даже на Северном полюсе вода не ниже минус двух градусов по Цельсию. Итак, рыбы куда приспособленнее, чем все сухопутные. Но ещё более приспособлены насекомые. А бактерии — просто шедевр приспособленности! Многие из них и высушивание выдерживают, и замерзание, и радиацию. Есть бактерии, которые могут жить в кипятке!

Если бы жизнь на земле развивалась по теории Дарвина, формы жизни не усложнялись бы, а напротив, упрощались, ибо чем примитивнее организм, тем более он приспособлен к любым неблагоприятным условиям. Если бы Дарвин был прав, всё население земли сейчас было бы микробами.

Ну и последнее слово было за самим Дарвиным. Получив славу, известность и мировое признание, в конце жизни он писал: моя теория не верна, но какая верна — я не знаю...

Наши коммунистические идеологи любили повторять: «Природа не терпит пустоты!» Говорилось это в контексте того, что если мы, студенты или школьники, не будем заполнять свои головы марксистско-ленинским учением, там непременно поселится «тлетворное учение запада». Так вот, из своего опыта заявляю: природа пустоту терпит. Примерно с 16 лет я уже твёрдо знала, что атеизм, как и материализм, несостоятелен. Но его место в моей голове ничто не заняло. И не занимало примерно ещё лет десять. За эти десять лет мне попадались только доводы против атеизма. Достаточно было хотя бы поверхностно ознакомиться с теорией Большого взрыва, чтобы тезис марксистско-ленинской философии о том, что материя «была всегда», уже переставал выглядеть убедительным. Недаром данная теория некоторое время «глушилась» коммунистическими идеологами, прямо как «Голос Америки». Но вечно всё скрывать невозможно, с популярным изложением Теории Большого взрыва я ознакомилась в газете «Пионерская правда», в конце 70-х годов.

Если хотя бы поверхностно почитать о различных концепциях происхождение планеты Земля, то всё это будет выглядеть как цепочка чудесных совпадений и малейшее отклонение от этих чудесных совпадений привело бы к невозможности жизни на планете. Таким образом, сам материализм толкал нас к тому, чтобы уверовать в чудо, потому, что иначе это объяснить невозможно. Любой читающий эти строки может легко найти в интернете все многочисленные гипотезы, теории, концепции, так что не буду здесь тратить время на их изложение.

В конце 80-х годов, в результате ослабления цензуры, стали доступны многие книги, запрещённые в СССР. Это дало возможность прочитать, наконец, Библию, а также ознакомиться с другими мировыми религиями: Бхагават-Гитой и Кораном. Можно сказать, что я повторяла путь Князя Владимира, пожелавшего узнать о каждой из мировых религий, прежде чем принять Православную веру.

Перед окончательным выбором меня бороли сомнения: мне казалось, что креститься в Православную веру очень уж предсказуемо и заурядно. Хотелось выпендриться и, например, принять католичество. Мне казалось, что это — круто! Но потом пришла уверенность, что может, это и круто в глазах других людей, но это неправильно. Итак, в 1991 году, 27 лет от роду я приняла Православие. Что было дальше, если хотите, можете прочитать в моём рассказе «Хождение в Колыванский монастырь».

Многие авторы, изучавшие историю Русской Православной церкви в Советском Союзе (например, Шкаровский М.В.) отмечают, что начало 60-х годов для русской православной церкви было своеобразным критическим рубежом: уходили из жизни последние представители дореволюционного духовенства и архиереи были вынуждены рукополагать лиц без духовного образования. К началу 80-х годов священников или монахов, которые выросли в православных верующий семьях осталось ничтожно мало. Большинство из них были люди «со стороны» — пришедшие к православию во взрослом состоянии какими-то своими путями и имеющие прочную базу атеизма в прошлом.

Как человек, родившийся, выросший и сформировавшийся как личность в стране победившего атеизма, могу засвидетельствовать, что среди всех моих знакомых и всего моего окружения была лишь одна бабушка, родившаяся ещё в конце 19 века, дальняя моя родственница, которая признавала себя православной. Внешне православие её выражалось в том, что она перед сном осеняла себя крестным знамением, а по Великим праздникам ходила в церковь. Она никому ничего не рассказывала о своей вере и уж тем более ничего не проповедовала. Она молчала. А когда она умерла, её единственную из всех родственников, отпевали в церкви. И это всё.

При развитом социализме всю пресловутую тысячелетнюю православную культуру просто нéоткуда было взять. Зато было множество фильмов и книг, в которых показывались попы и монахи, соответствующие коммунистической идеологии: «Россия молодая» по роману Юрия Германа, «Гардемарины, вперёд!», поставленный Дружининой. Эти и подобные им фильмы формировали впечатление о монахах и монастырях не только у людей, которые так и остались атеистами, но и у тех людей, что впоследствии крестились в православную веру и даже приняли монашество и священнический сан. В результате, монашество сейчас стало совсем не такое, какое было в 19 веке, до революции. Чтобы понять это, достаточно пожить в современном монастыре и прочитать для сравнения, например, Житие преподобного Макария Оптинского. Неразумно да и невозможно здесь приводить конкретные примеры этой разницы. Разница именно в монашеском духе, а это не объяснить словами.

Современный монастырь, как это уже не раз было сказано и не мною только, более похож на колхоз: бесплатная работа, план, ударный труд. Молиться там некогда. Чтобы молиться — иди в мир, а в монастыре надо вкалывать!

В современном монастыре вы не найдёте того, о чём писал жизнеописатель оптинских старцев. Но не торопитесь обвинять «монашек» и «попов». На забываете, что это те самые люди, с которыми в детстве вы ходили в детский сад, а потом в школе вступали в пионеры, именно те люди, которые засматривались «Гардемаринами» и навязываемым там представлением о монастырях. Это не изъять и не уничтожить, это — в подкорке. Это так и есть и другого нет.

Откуда брались игумены и игуменьи православных монастырей 19 века? Они вырастали в этих монастырях. После смерти настоятеля, кто-нибудь из монашествующих временно благословлялся исполнять обязанности настоятеля. Это было своеобразным испытательным сроком. Далее его либо утверждали, либо нет. Порой — посылали игуменом в другой монастырь. Но в любом случае, это был человек, выросший и сформировавшийся как личность в православии, давным-давно крещённый, знающий православную культуру, а Закон Божий проходивший ещё в школе. И вот этот человек принимал монашество, много лет жил в монастыре, исполнял послушания и потом, может быть, он становился настоятелем какой-нибудь обители. Не было такого, чтобы с улицы позвали прохожего, быстренько крестили, через несколько дней постригли в монашество, а ещё через несколько месяцев отправили настоятелем. Точно также как нельзя первого встречного взять и поставить директором завода. То есть, поставить-то можно, но будет ли заводу от этого хоть какая-то польза?

К сожалению, в 1990-е годы из-за резкой нехватки священников, дьяконов и уж тем более настоятелей во вновь открывающиеся монастыри, зачастую так и происходило. Только что крестился, тут — бах! его уже рукоположили, а через незначительное время — он уже игумен! А на самом деле он доктор гистологических наук и всю свою сознательную жизнь до этого занимался только гистологией. А теперь вот — настоятель! Что делать — не знает. Читать — не приучены. Начинает спрашивать у таких же как он, и они вместе что-то сочиняют в меру своей испорченности, так как в настоящем монастыре никто не был, зато все смотрели фильм «Россия молодая».

Что я могу сказать в заключении. Очень надеюсь, что сейчас, спустя 30 лет отсутствия советской власти, положение стало лучше. Но не нужно забывать о разрыве культурной традиции, длившейся бóльшую часть 20 века. Порой, общаясь с обыкновенными людьми, далёкими от церкви, приходится сталкиваться со взглядом, что, мол, все священники и монахи должны быть непременно святыми. И обыватель строго следить и придирчиво требует от них святости. Но вы же не будете требовать святости от человека с которым в детстве играли во дворе в футбол или вместе проводили летние каникулы в пионерском лагере. Просто поймите и примите, что всё это — одни и те же люди.

Наверх