| ||
|
Уже исполнен нами подвиг поста, но он окончился кре- [811]стом: да и как надлежало бы разрешиться концу победы, если не трофеем? А крест — трофей; однажды водруженный — он всегда обращает демонов в бегство. Где идолы и тщетные убийства животных? Где храмы и огонь злочестия? Он погас; все пало из-за единой святой крови. И крест — всемогущая сила, невидимая стрела, невещественное врачество, прекращающий огорчения источник, непостыдные слава; так что, хотя бы я говорил о Христе и иное многое, хотя бы я привел в изумление слушателя, повествуя о бесчисленных чудесах, я не в такой степени гордился бы по причине этого, как горжусь по причине креста. Например, я, положим, говорю: Иисус произыде от Девы; великое чудо — миновать брак и ввести новое в природу; но, если бы не было креста, то делами не спаслась бы первая Дева рая; теперь же во время креста спасается первая жена, новыми дарами исцеляющая древнее зло. Восстал мертвый в Галилее, но опять умер. Я же, восставши чрез крест, уже не могу подпасть власти смерти. Иисус переплыл море, Бог — в корабле: дерево скоротечное принесло пользу; я же получил дерево вечное, благое, пользуясь которым вместо кормила, удаляю [812] от себя духовные волны греховности. Пять тысяч человек было напитано по одному знаку креста. Итак, где останки пищи? Каким образом я, не присутствовавший, получу останки, принадлежавшие присутствовавшим? Было 12 корзин кусков, которые остались: дар был соразмерен. Христос был распят — и мы всегда питаемся; и, насыщаясь, опять ищем, и еще более остается, так как благодать неистощима. Да будет восхвален тот день, который родил свет, — день, благодаря которому остальные дни были призваны к веселью. Каким образом? Слушай. Сегодня создан Адам в шестой день, сегодня он получил божественный образ, сегодня в мире образовался малый мир, сегодня человек — кормчий, стоящий впереди всех живых существ, удержал прекрасные кормила человеческой природы; сегодня получил добровольные заповеди, сегодня изгнан из рая, сегодня опять введен. О, многообразный день! О, весьма скорбный и лишенный скорбей! О, утром опечаливший, вечером же обрадовавший! Лучше же сказать: о, как многое исцеливший! Со скорбью я соглашаюсь с вами, встречаясь с древними страстями, слыша, что Адам изгнан от отеческого очага, что человек, рая гражданин, питался без обрабатывания земли, без дождя жил роскошно, что он нисколько не нуждался для жизни ни в соеди- [813] ненных с потом усилиях или заступе, или труде, или напряжении, утешался всегда цветущими деревьями, переходил от цветов к цветам, от плодов к плодам, имел потребное вслед за желаниями, но по причине красоты созерцаемого не знал, на что прежде положить свои руки; я часто оплакивал столь великое блаженство, видя, что он лишился его, — потому что это несчастие было обще и оно соприкасалось с нашим родом. А после того как я обратился к евангелиям и взял себе этот день (потому что шестой был и тот день и этот), то я и потерял печаль, и своим словом несу пред собою радость, и говорю себе и вам: отбежала скорбь, печаль, стенание; древнее миновало, вот настало все новое. Как ученики врачей излечивают нанесенные змеями раны, от них же получая защищающие от зла лекарства, и приготовляя их, борясь с болезнью при помощи того что служило поводом к ней, — так и Спаситель воспользовался всеми случаями, которые вели к злу, для блага, изменив горькое в сладкое, превратив желчное во врачевание, обратив жало смерти против нее, прелагая вред от древа в спасение, взяв день, приведший в трепет мир, и возвращая его днем, возрадовавшим мир. Мне не верь, но своим глазам верь; взирай на присутствующее собрание — и перестань спорить с нами. День креста, и мы все радуемся и воздерживаемся от зол и очищаем все: внутреннее, внешнее. Это — смысл праздника, это — образ радости. Я говорю о немногих чудесах силы креста; воззри на круг вселенной, как много селений, как много городов, как много местностей, как много племен, как много островов, как много рек, как много морских берегов, как много поколений и племен, и варварских языков; все они ради креста воздерживаются от пищи, силою его распяв свои страсти; и для многих оканчивается ночь, но не оканчивается подвиг поста. И почему мы все сошлись теперь услышать что-либо о кресте и наполняем церковь, и толкаем друг друга, потея, трудясь, пред судьями часто удостаиваясь права сидеть на первых местах, а пред Иисусом с удовольствием стоя? Потому что и Иисус стоял ради нас, чтобы остановить волны греха. Итак, что совершено сегодня? Да не пройдут мимо наших ушей совершенно чудеса этого дня! Был уже свет и уже наступало утро, и Он со связанными руками вводится в преторий Пилата. С какими руками? Исцелявшими слепых, врачевавшими хромых. И пальцы, давшие зрение, пригвождаются узами, и Исцелитель естества удерживается насильно от исполнения свойственного Ему дела. Это воздано Господу. Связуяй води на облацех (Иов. XXVI, 8) связан, изводящий окованныя мужеством (Псал. LXVII, 7), дарующий пленникам отпущение (Иса. LXI, 1); связан разрешивший Лазаря от уз смерти; приведен в преторий дориносимый бесчисленным множеством ангелов. Предстоит Пилату имеющий Своим престолом небо; удерживался Творец влекомый творениями, Создатель — созданием, Совершитель — совершенным. Итак, что же затем? Что делается? И тии, говорит (Писание) не внидоша в претор, да не осквернятся, но да ядят пасху (Иоан. XVIII, 28). О, великое беззаконие! Они совершают неправедное убийство и отказываются войти в преторий, остерегаясь, чтоб не оскверниться, хотя они уже были осквернены, выкупая овцу овцой. Итак, ожидал суда Судия всей вселенной; ожидал свидетелей Свидетель душ; Тот, Кто сотворил, был и судимым; и люди, судя, сидели, а Бог стоял, и, стоя, молчал, стоя возле преддверия человеческого — Господь небесных врат. Вопрошал Пилат, быть может, более человеколюбивый, чем иудеи. Зачем я говорю: быть может? Совершенные дела покажут истину. Кую вину приносите на человека сего (Иоан, XVIII, 29)? Кто может обвинить Бога? Я вынуждаюсь сказать от лица Пилата, так как Иисус молчит, не потому, что Слово имело недостаток в словах, но — чтобы ответом не устранить венца креста. [814] И неимущий пожелал стяжаний? Чужих жилищ — Тот, Кто никогда не имел, где склонить Свою главу? Имуществ — Тот, Кто обнажил и Своих учеников до пояса? Не имея осла, достал чужого, чтобы благословить ваших детей. Скажите причину, придумайте, на законном основании умертвите. Иудеи ему ответили: аще не бы был сей злодей, не быхом предали его тебе (Иоан. XVIII, 30). Великое указание на дела, неопределенная причина! Назови проступок и не вводи в заблуждение слушателя. Пилат говорит им: поимите его вы и по закону вашему судите ( — 31). Благомыслящий судья сложил тяжесть на голову иудеев: вы возьмите участника в злодеянии. Иудеи ему говорят: нам не достоит убити никогоже ( — 31). Итак, почему же вы убили Исаию, почему — Захарию, почему — каждого из пророков? Но вам не достоит убити, не потому, что вы не желаете, но потому, что не можете, так как они были уже лишены такой возможности римлянами. Итак, закон уже разрушен, упраздненный на деле, сохраненный лишь в чернилах; разрушил же его Иисус, Который был связан. А Пилат говорит: аз ни единыя вины обретаю в нем ( — 38). Не ты только, Пилат, но — ни иудеи, ни слепые, ни мертвые, ни солнце, ни луна, ни мир, ни все праведные пророки и мученики, ни пророк, говорящий: который беззакония не сотвори, ниже обретеся лесть во устех его (Иса. LIII, 9). Все соглашаются с Пилатом, вынося правый приговор; спорят одни только иудеи, с криком обвиняя Его и с шумом соперничая затенить истину, и подтверждая то, что сказал Исаия: ждах, да сотворит гроздие, и сотвори терние и не правду, но вопль (Иса. V, 2, 4). Между тем как это совершалось, и Пилат не мог ни говорить, ни слушать по причине беспорядочного шума, и замышлялся мятеж, послала к нему жена его, прекрасная помощница, удерживая спешившего мужа и говоря: ничтоже тебе и праведнику тому (Мф. XXVII, 19); если можешь, спаси Его; если же не можешь, то сбереги себя; она почти говорила то, что изрек Давид: да не погубиши с нечестивыми душу твою** и с мужи кровей живот твой*** (Псал. XXV, 9). Ничтоже тебе и праведнику тому, много бо пострадах во сне его ради (Мф. XXVII, 19). Другой Иосиф — она созерцает чрез сновидения истину, свидетельствуя вопреки крикам иудеев, так как надлежало, чтоб они были побеждаемы женщинами. Победила их Раав-блудница, победила их кровоточивая, победила хананеянка; и теперь опять женщина — против них. Они стеснены; иудеи ответили ему: мы закон имамы, и по закону нашему должен есть умрети (Иоан, XIX, 7). Какой закон? Подтверждаемый какими изречениями? Быть может, теми, которые сегодня были прочитаны? Яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзает уст своих; ради беззаконий людей моих ведеся на смерть (Иса. LIII, 7. 8). Вот какие нахожу полезные для них слова; в другом же месте никоим образом не нахожу, чтоб Иисус был закалаем по праву. Пилат вошел в преторий, уступая гневу иудеев, стараясь погасить неугасимый пламень. Вошел и вышел; еще более зажег огонь. Он вышел с увенчанным Иисусом, что для иудеев было неприятным зрелищем, — показывая врага их уже увенчанным, уже победителем, уже облеченным царским видом. Хотя это было сделано ради осмеяния, но было иносказательным указанием на присущее Ему по естеству царское достоинство. Когда же они увидели Его, Которого часто видали и никогда не познали, на Которого, всегда взирая, воспламенялись, истощаемые собственным их огнем (а они пожелали бы, хотя бы и сож- [815] жены были огнем), то подняли свой содомский крик, подняли и пришли в неистовое состояние: возьми, возьми, распни Его. Царя ли вашего распну? Не имамы царя, токмо кесаря (Иоан. XIX, 15), говорят они. Отречение — без преследования, безбожие — после египетских зол: сии бози твои, Израилю, иже изведоша тя из земли Египетския (Исх. XXXII, 4). Вы не имеете царя, токмо кесаря? Кто же путеводил вас в пустыне. Или кто питал? К кому восклицает Моисей, говоря: Господь царствуяй веки, и на век, и еще (Исх. XV, 18)? Итак, после того, как вы отреклись от своего Царя, — останьтесь на будущее время без царя, влача вечное ярмо рабства. Это совершено до данного часа. Но посмотрим и на оставшуюся часть дня, так как весь этот день — святой. Они взяли Его — увенчанного; чем? Терниями — этими иудейскими дарами. Ждах, да сотворит гроздие, сотвори же терние (Иса. V, 2, 4): Он был заушен, был бит, принял бичевания; но ничего этого не устыдился перенести. Стань вместе с Исаиею и созерцай Бога его глазами. Итак, что тот говорит? Господи, кто верова слуху нашему? Видехом Его, и не имяше вида, ни доброты. Но вид его бесчестен, умален паче сынов человеческих (Иса. LIII, 1. 2. 3). Он не имел доброты, ни вида, Он — Художник всякой красоты; Он оплакивал злодеяния иудеев, человек, в язве сый, и ведый терпети болезнь ( — 3). Человек, не Бог, потому что подвергнут был ударам человек, а не Бог. Кто же это — переносящий много страданий и испытывающий много печалей и всеми биемый? Ужели праведно Он претерпел то, что претерпел? Сей грехи наша носит и о нас болезнует (Иса. LIII, 4). Аз ни единыя вины обретаю в нем (Иоан. XVIII, 38). Но не стыдись из-за позорных благ. Претерпев столь великое, Он остался бесстрастным; Он был ранен, оплеван, перенес самое постыдное, и Он же самый остается достойным почета, славным как бы один из уязвленных, как говорит сам Исаия: и мы вменихом его быти в труде и в язве, и во озлоблении. Той же язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наша (Иса. LIII, 4, 5). Итак, и сам Он, и мы лежим раненые. Язвою Его мы исцелехом ( — 5). Мертвый — врач мертвых; раненый — врачебное средство для обремененных заботами людей. Но доколе ты, о, человек, совращаешь с пути нашу свободу? Скажи яснее о том, что исследуется. Яко овча, на заколение ведеся, и яко агнец пред стригущим безгласен ( — 7). Добрая овца, отданная дурным поварам; если закалаете, иудеи, то не стригите; если же стрижете, то пощадите овцу, которая доставляет вам много полезного. Ведяхуся же и ина два злодея с Ним (Лук. XIII, 82). Слово у нас доходит до один- [816] надцатого часа дня, чтобы никто не отчаивался в своей жизни. И я, конечно, желал бы пройти молчанием историю, вследствие того, что часто мы рассказывали ее, но вижу разбойника, который всегда меня принуждает. И не удивительно: он, изменив свое ремесло для спасения, насильно отворил двери рая. Стоял на кресте Агнец и два волка; но один остался на земле своими мыслями, а другой уже изменялся, говоря: помяни мя, егда приидеши во царствии Твоем ( — 42). О, могущество Иисусово! Разбойник — уже пророк, проповедующий со креста: помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем. И что, свойственное царю, ты, разбойник, видишь? Заушение, оплевание, гвозди и древо, и насмешки иудеев, и уже обнажаемое копье воинов. Но не вижу, говорит, того, что видимо: стоящих кругом ангелов вижу, убегающее солнце, раздираемую завесу, колеблющуюся землю, мертвых, уже помышляющих о бегстве; Иисус приемлет всех, давая тот же динарий и тем делателям, которые пришли около одиннадцатого часа. Аминь глаголю тебе (возьми и ты аминь, о, разбойник, ты, который сегодня — разбойник), днесь со Мною будеши в раи (Лук. XXIII, 43). Я, Который изгнал тебя, ввожу, — Я, Который заключил двери райские, Который заградил их огненным мечем; если Я не введу тебя, то двери останутся запертыми. Сюда, о, разбойник, ограбивший диавола и увенчанный супротив него; увидев человека, Богу поклонился, отбросив древнее оружие, восприяв оружие веры. А когда это так происходило, и когда все освящалось: из области эфира — солнце, из растений же — дерево, а из животного мира — желчь, из тканей — неразрываемый хитон, из моря — пурпуровое одеяние, из металлов же и именно железа — копье и гвозди, и когда излились двоякие источники: кровь и вода, — тогда Спаситель исполнил то, что было Ему свойственно: Отче, отпусти им грех ( — 34). Кому — отпущение? Эллинам, иудеям, пришельцам, варварам, просто сказать — всем, потому что однажды Он сказал, и это дело совершается всегда. Не о врагах только сказал: отпусти; Он говорит ежегодно и всегда говорит, и тот, кто желает, получает. Сошлись все к преторию Пилата; что говоря? Знаем, яко льстец он рече, еще сый жив: по триех днех возстану (Мф. XXVII, 68). Ты несомненно знаешь? Несомненно помнишь, что Он восстанет? Поставь стражу ко гробу; для меня охраняешь его; охрани мертвого, чтоб Он не убежал. Имате, говорит, кустодию, идите; утвердите, якоже весте ( — 65); не выпускайте, как знаете; как знаете, приготовьте; как знаете, охраните; если бы вы не сохранили, то оставляете мне основание к извинению. Теперь же вам самим предаю Его, Который, когда был жив, был вами удержан, а когда был убит, от всех вас скрылся. Итак, останемся трезвыми, чтобы увидеть глубокий сон иудеев и праздновать вместе с небесными воинствами, во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. ______________________ * Эта и следующие беседы в издании Миня относятся к разряду Spuria, т. е. неосновательно приписываемых св. И. Златоусту.
______________________
Опубликовано: Творения Святаго отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Констанипольскаго, в русском переводе. Том 2, книга 2. СПб., Издание С.-Петербургской Духовной Академии. 1898.
Иоанн Златоуст (ок. 347 — 14 сентября 407) — архиепископ Константинопольский, богослов, почитается как один из трёх Вселенских святителей и учителей вместе со святителями Василием Великим и Григорием Богословом. | ||
|