М.В. Гуминенко. Книга I. Звено цепи
Часть пятая
Любопытство и загадки

Глава первая. Кухонный разговор

(Конец лета - начало осени 2016 года)

Марк не удивился, увидев на пороге своей квартиры на Большой Конюшенной Игоря Сокольского.

- Проходи, - предложил он вполголоса и пояснил: - Я только уложил Дашку. Иди на кухню.

Сокольский не стал возражать. Где ещё вести деловые разговоры поздно вечером, как не на кухне? Здесь кое-что переменилось с того момента, когда Сокольский первый раз попал на квартиру Марка Лисовского. На дверце холодильника красовались разноцветные картинки на магнитах, у раковины висело полотенце с котятами.

- Я смотрю, Даша обживается на новом месте, - заметил Сокольский, когда Марк вернулся из комнаты.

Маленький бизнесмен огляделся, отметил про себя, на что обратил внимание его гость, и улыбнулся.

- Рад, что это заметно. Но ты ведь не поздравлять меня пришёл?

Сокольский уселся на высокий табурет.

- Я пытаюсь быть вежливым, - признался он. - На самом деле, мне нужна от тебя услуга.

- Если ввести тебя в ещё какое-то общество - уволь, - поспешно выговорил Лисовской. - С меня хватит того банкета.

На этот раз Сокольский засмеялся и, вслед за ним, усмехнулся сам Марк.

- Нет, я признаю, что ради ареста МСМ можно и не такое стерпеть, - проговорил он. - Но это было... мягко говоря, неожиданно. Мог бы предупредить.

- Ну, по любому, больше меня никому представлять не надо, - перешёл к делу Сокольский. - Я веду расследование одного убийства и делаю это, скажем, в неофициальном порядке.

- Профессиональное рвение, или личная заинтересованность? Спрашиваю, чтобы прикинуть, каким боком твоё расследование может коснуться меня.

- Тебя? - Сокольский встал и прошёлся по кухне. - Тебя - вряд ли. Да и меня это сейчас уже напрямую не касается.

- Тогда что?

- Трудно объяснить... - Он пристально посмотрел на маленького бизнесмена. - У тебя никогда не возникало желания разбить себе голову об край прозекторского стола? - Он коснулся пальцами виска, словно хотел унять мгновенно промелькнувшую судорогу, из-за которой сквозь кожу резко проступила височная вена.

Марк смотрел на него не менее внимательно, просто глаз не сводил, словно хотел прочитать по выражению лица, что скрывается за этим странным вопросом. Сокольский взгляда не отвёл и Марк, поджав губы, посмотрел в сторону. Потом произнёс, медленно, отделяя каждое слово паузой:

- Было. Надеюсь, что больше такого не случится.

Сокольский присел на край подоконника.

- У меня был брат, - начал он без предисловий. - Кто-то сказал, что близнецы чувствуют друг друга на расстоянии. Ничего такого я припомнить не могу, даже в детстве. Мы с братом рано разошлись, учились в разных городах, виделись редко. В общем-то, у нас были схожие интересы, но подходили мы к ним по-разному. Я хорошо помню один странный разговор. Однажды он сказал мне: "Ты - лицемер". "Почему?" - спросил я. Его ответ меня удивил, я думал услышать что-то другое, но он сказал: "Ты всё время твердишь, что есть слово "надо". Но и тобой, как любым человеком, движет только одно слово: "хочу" или "не хочу"." Я пошутил, что это уже три слова. "Не иронизируй хотя бы сейчас, - потребовал он. - Ты же не станешь отрицать, что тебе нравится твоя работа. Если бы не нравилась - ты бы пошёл в адвокаты, или ещё куда-нибудь"... Он говорил, доказывал, а мне всё время казалось, что у него что-то другое на языке вертится, только он не решается это произнести. Он нервничал, всё время ходил по комнате, брал в руки то книгу, то безделушку какую-нибудь... Наконец, я не выдержал и потребовал, чтобы он прямо сказал, что случилось. Тогда он перестал бегать и заявил: "Мне не нравится то, что ты делаешь".

Сокольский повернулся к Марку, словно раздумывал о том, как бы так лучше выразить следующую мысль. Потом заговорил снова:

- Пробовали когда-нибудь смотреть в свои собственные глаза? Вот на что это было похоже. Я мог в тот момент поклясться, что мы смотрим друг на друга с совершенно одинаковым выражением и думаем об одном и том же. "Мне тоже не нравится", - ответил я честно, хотя раньше никогда не смел поднимать этого вопроса. Но он первый начал и я высказал всё, что думаю: он подсматривает за людьми, вмешивается в их жизнь, суёт свой длинный нос в чужие проблемы. Я сказал: "Рано или поздно у тебя самого начнутся проблемы, потому что кто-то захочет избавиться от свидетеля". "Хочешь, повторю тебе всё то же самое?" - спросил он в ответ. Так резко спросил, что у меня пропала охота спорить. Я попытался отшутиться, напомнил, что мы обещали не лезь в дела друг друга, но его это не успокоило."Я боюсь, - сказал он. - Просто боюсь за тебя. Боюсь твоих исчезновений, и твоих "отпусков для поправки здоровья". Может так случиться, что мне понадобится брат, но тебя уже не будет". Мне почему-то стало не по себе от того, как он это сказал. Но он на этом не остановился и добавил: "Я не хочу однажды оказаться рядом с прозекторским столом, куда меня пригласят, чтобы опознать твою бездыханную тушку. А ещё больше боюсь, что даже не пригласят, потому что никому в голову не придёт вспомнить, что есть ещё один Сокольский, которые приходился тебе братом"... Меньше чем через месяц я сам стоял в прозекторской. В тот момент мне очень хотелось разбить собственную голову о край этого проклятого стола.

Сокольский замолчал, даже не удивляясь тому, что рассказал всё это совершенно чужому человеку. Но поскольку Марк помалкивал, надо было чем-то закончить свою речь, и он добавил:

- Ты мне уже помог один раз и ничем больше не обязан. Если откажешься - я не обижусь. В сущности, это моё дело, и я не должен в него никого впутывать. Я хочу выяснить, из-за чего погиб мой брат и что это было за предчувствие с его стороны. Если это было только предчувствие...

Марк помолчал, потом встал и всё так же молча достал из холодильника бутылку водки. Взял с сушилки две стопки и аккуратно, без стука, поставил на стол.

- Я не запоминаю чужие истории, если лично меня это не касается, - сказал он, наливая обе стопки доверху. - Это так, для сведения. Но я хотел бы гарантий того, что моё вмешательство не повредит моим близким.

Сокольский подошёл, забрал стопку и залпом выпил. После чего уселся обратно за стол и, положив руки на столешницу, сцепил пальцы.

- Я не собираюсь впутывать тебя в свои дела, - повторил он. - Мне нужны лишь некоторые сведения, которые у тебя наверняка есть, а ещё - комната и компьютер дня на три. Почему я именно тебя прошу об этом? - Он посмотрел на сосредоточенное лицо Марка. - Потому что если меня будут искать по служебной необходимости - твоя квартира станет последней в списке вероятных мест обитания. Телефона у меня временно нет, к тебе я приехал на общественном транспорте. Мне нужно некоторое время, чтобы разобраться с информацией, которую я принёс на диске. Лично разобраться, - подчеркнул он. - Для своих я всё ещё в отпуске.

Лисовской посмотрел в свою стопку, потом с недовольной миной выпил водку. Через несколько секунд он кивнул и ответил:

- Хорошо, располагайся. Завтра я отвезу Дашу в загородный дом, так что квартира останется в твоём распоряжении. - Но кое-что Марка не могло не заинтересовать, о чём он и спросил, выставив на стол тарелку с маринованными огурцами и нарезанную ломтиками копчёную колбасу: - Что за сведения тебе от меня нужны? - Он плеснул ещё водки в стаканы. - Информация о ком-то?

- Нет. - Сокольский тут же разжился колбасой. - Бизнес-центр, в котором твой офис - он принадлежит твоей компании? Я имею в виду само здание.

- Частично. Моя компания его строила, но сейчас им владеют четыре организации.

- Я никак не могу разобраться в планировке, - признался Сокольский. - У меня то лишние этажи появляются, то наоборот, часть помещений пропадает. И с лифтами тоже неясно. На одной схеме обозначен пассажирский лифт с парадного входа и грузовой - с чёрного. Но на другой я обнаружил, что лифтов должно быть три.

- Четыре. Это очень просто объясняется. - Марк поднёс огурец к своему длинному носу, задумчиво понюхал, но отложил обратно на тарелку. - Есть несколько чертежей: первоначальный проект, потом проект с доработками и наконец, тот проект, который перекраивался уже на ходу, в процессе постройки.

- Хорошо! Тогда мне хотелось бы взглянуть на самый актуальный.

На этот раз Марк смотрел на него долго и по-особенному пристально. Потом вздохнул и спросил:

- Откуда такой интерес? План я найду, у меня в компе он должен быть. Просто там и мой офис тоже. Хотелось бы знать, какого рода "пороховую бочку" ты ищешь и чем это угрожает лично мне и моим коллегам?

- Обещаю, что расскажу тебе об этом, как только сам пойму, что именно должен там найти, - серьёзно ответил Сокольский.

Глава вторая. Конфликт интересов

Ольгин оказался пунктуален и уже ждал Сокольского в условленном месте. Увидев своего нового шефа, которому был обязан тем, что ему не задали тысячи сложных вопросов во время следствия, он весело ухмыльнулся.

- Командир! Я, как Сивка-Бурка, весь перед тобой.

Сокольский бросил ему ключи от машины, которые Ольгин поймал легко, как кошка - муху.

- Садись за руль. Кстати, ты когда-нибудь водил грузовик?

Слава окинул критическим взглядом скромную "Ладу Калину" и ухмыльнулся. Но глупых вопросов задавать не стал. Что-то во взгляде Сокольского отбило у него охоту выпендриваться.

- Не приходилось, - ответил он и сел на водительское место. - Куда едем?

- На Охту. Надеюсь, ты хорошо знаешь город.

- Обижаешь, майор!

Сокольский пристегнулся.

- Тогда гони быстро, но в разумных пределах. И кстати, забудь это слово.

- Какое?

- Майор.

- Понял, босс!

Ольгин свернул на стоянку перед бизнес-центром и остановился. Сокольский достал из кармана пару пластиковых карт и удостоверение.

- Держи. Войдёшь с главного входа, - сказал он. - Это - пропуск, а это прикрепи к куртке. Сейчас ты - служащий компании "Скай-трест". Поднимешься на лифте на десятый этаж, пойдёшь направо. После второго поворота слева будет служебная дверь. Вот ключи.

Он вручил Ольгину связку из четырёх ключей. Всем необходимым его снабдил Лисовской, и даже оформил настоящий пропуск, так что придраться тут было не к чему.

- Что дальше? - напомнил Слава, пока ещё не слишком понимая, что именно от него требуется.

- Дверь за собой закрой на ключ, - продолжил инструктировать Сокольский. - Там будет ещё один коридор и служебный лифт. Спустишься вниз и попадёшь на чёрную лестницу, по ней - к закрытому подъезду с кодовой защитой. Вот код. - Он вручил Ольгину ещё и клочок бумаги. - Впустишь меня внутрь.

- А что, разжиться двумя пропусками было никак? - спросил Слава.

- Пойду с главного входа - меня могут узнать. - Он промолчал о том, что здешние охранники должны были видеть не его самого, а его брата. - Ладно, вперёд.

Ольгин выбрался из машины и посмотрел из-под руки на высоченное здание бизнес-центра. "Коробка коробкой", - подумал он про себя, но его мнения о современной архитектуре никто не спрашивал, так что пришлось вернуться к делам насущным. Слава ещё не успел привыкнуть к тому, что это теперь его дела. Но наверное, такой жизненный поворот был для него самым лучшим выходом. Кто он? Бывший подследственный, покровитель которого участвовал в махинациях крупного преступного авторитета. В числе прочих качеств благодарность занимала в душе Славы Ольгина одно из ведущих мест. Он никогда не кусал руку, которая его кормит. Сокольский появился перед ним в не самый счастливый миг его жизни и сказал, что у Ольгина есть выбор: пройти по делу Морина и Никитина в качестве свидетеля "от и до" и, может быть, на каком-то этапе перескочить с положения свидетеля на положение обвиняемого, или согласиться на работу в УВР. Выбор был очевиден, тем более, что Ольгин считал себя обязанным и Сокольскому, и его белобрысой напарнице: вряд ли МСМ оставил бы его в живых.

На новом месте службы сразу началось с мелких разочарований. Инга недвусмысленно дала понять, что никаких отношений между ними больше быть не может. "Пока ты ходил по ту сторону баррикад, это было романтично, - признала она. - Но служебные романы не в моём вкусе". "Вот такая вот зараза - девушка моей мечты", - мысленно спел себе Ольгин и отложил вопрос личной жизни на неопределённое время. Он давно заметил, что есть вещи, с которыми проще смириться, чем отравлять себе жизнь осознанием невозможности что-то изменить.

- Я - новый служащий компании... как её? "Скай-трест". - Он предъявил охраннику удостоверение - и тот молча кивнул, открыв проходной шлагбаум...

Проделав все необходимые манипуляции, поднявшись, потом спустившись на служебном лифте, найдя нужную дверь и даже не потеряв бумажку с кодом, Ольгин впустил своего нового шефа в здание.

- Чувствую себя подпольщиком в стане врага, - хмыкнул он.

- Закрывай, - скомандовал Сокольский, никак не среагировав на шутку. - Камер тут понатыркано на всех углах, но схема у меня есть. Мы постараемся по возможности пройти так, чтобы не светиться. Где лифт?

Наверх они не поехали. Вместо этого Сокольский снова нажал на кнопку первого этажа, на котором они и находились. Двери закрылись - и кабина двинулась вниз. На вопросительный взгляд Ольгина, Скольский пояснил:

- Такие лифты делают для служебной надобности. При повторном нажатии на кнопку первого этажа, лифт уезжает в подвальное помещение. Не знал, что ли? Мы на месте.

- И что мы ищем? - поинтересовался Ольгин.

- Сам не знаю, - признался Сокольский. - Но надеюсь, что если найдём - это сразу будет понятно.

- Хорошенькое дело, - проворчал себе под нос Ольгин.

Подвальные помещения были оборудованы под склады, с хорошим полом, по которому легко мог кататься погрузчик, с пологими спусками с уровня на уровень, и отдельными секциями для разных фирм. В одной части располагался подземный гараж, но машин не было ни одной. Пространство пустовало. Зато Сокольский с Ольгиным нашли несколько закрытых надёжными замками дверей в стенах и несколько запертых люков.

- Принюхайся. Что тебе запах напоминает?

Ольгин повёл носом и пожал плечами.

- Метро? - предположил он.

- Да, где-то тут может быть люк, через который можно попасть в тоннели метрополитена.

- Может, просто вентиляция?

- Вентиляцию выводят на улицу, а не внутрь бизнес-центра. Что там, в углу?

Они подошли. Обширное пространство было заставлено какими-то ящиками, а за ящиками стояли железные шкафы, которые показались Сокольскому смутно знакомыми.

- Это сервера, - определил он. - Они не подключены.

- Кто-то собрался создать свой центр? - Ольгин огляделся в полумраке помещения. - И зачем их так много? Может, кто-то в этом здании торгует серверами?

- Ага, и на всякий случай, спустил их в подземный гараж, - поддержал Сокольский. - Ладно, идём. Те двери мы без специального оборудования всё равно не откроем. Посмотрим, что делается на этажах. У меня есть план, где отмечены все видеокамеры. Не дёргаемся, просто проходим так, чтобы наших лиц не было видно.

Слава успел войти во вкус высматривания и вынюхивания, и когда они вернулись на первый этаж, принялся с интересом рассматривать стены. Неожиданно он ткнул Сокольского в бок.

- По-моему, эта штука, которая торчит в углу - тоже камера слежения, - предположил он. - На твоей схеме её нет и уж с неё наши лица точно рассмотрели во всех подробностях.

Сокольский глянул, куда он показывает, и мысленно выругался.

- Уходим, - скомандовал он, прибавляя шагу.

Ольгин глянул в зеркало заднего вида.

- По-моему, этот "Форд" стоял перед домом, ещё когда мы только подъехали, - высказал он вслух. - Тащится за нами, как привязанный.

- Я заметил, - бросил Сокольский.

- Думаешь, мы что-то нашли?

Сокольский подумал, что они вовремя смылись, иначе имели бы шанс повторить судьбу его брата. Хорошо, что Славик Ольгин оказался внимательным и понял, что они пропустили одну видеокамеру. На схеме её не было, но тот, кто воткнул её у ничем не примечательной лестницы, наверняка сделал это не просто потому, что девать было некуда. Лучшим подтверждением этой мысли были их преследователи, которые буквально дышали в затылок и явно намеревались ехать следом до тех пор, пока не появится удобный случай. Вопрос только: для чего?

- Могли что-то найти, - проговорил Сокольский вслух. - Думаю, даже нашли, но разбираться пока некогда. Попробуй от него оторваться.

Ольгин поднял одну бровь.

- В таком потоке не погоняешься, - заметил он.

- Я сказал: "попробуй", а не "оторвись", - хладнокровно уточнил Сокольский.

- Понял!

Слава заметил зазор нужной ширины и крутанул руль, неожиданно перестроившись в соседний ряд. "Форд" хотел было вильнуть за ними следом, но места не оказалось.

- Стёкла тонированные, - сказал Ольгин, прекрасно понимая, что Сокольский и сам это видит. - Надеюсь, у них хватит мозгов не открывать пальбу посреди улицы...

- Не нервничай.

- Я не за себя боюсь, - хмыкнув, пояснил Ольгин.

- За меня? - съехидничал Сокольский.

Ольгин ловко перестроился ещё раз, впереди оказалось пространство и он надавил на газ. "Форд" чуть поотстал, но быстро начал нагонять. Дав ему как следует разогнаться, Ольгин вдруг, даже не затормозив, повернул через разделительную полосу. Машину занесло, но он ухитрился вписался в зазор противоположного движения, благо встречный поток не был таким плотным. Преследователи вовремя маневр не разгадали и на некоторое время исчезли из виду.

- Я не перестарался? - невинно спросил Ольгин.

- Надолго они не отстанут, не надейся. - Сокольский был в этом уверен. - За мостом сворачивай на спуск, дальше будет поворот на кольцевую. - Он достал мобильник и набрал номер Инги. - Ты на месте? Минут через пятнадцать мы подъедем. Разогрей мотор и жди. У нас на хвосте гости, надо бы с ними разобраться. В смысле, узнать, кто такие.

Инга убрала мобильник и огляделась. "Камаз" стоял не слишком удачно, делековато от дороги. Пришлось перевести фуру к самому повороту. Не глуша мотор, она принялась ждать. Место было - как раз для засады: боковая дорожка от шоссе шла с едва заметным подъёмом, следовательно, на шоссе "Камаз" должен был выезжать по пологому спуску. В самый раз для того, чтобы легко двинуться с места в нужный момент. Остатки жёлтой кирпичной будки частично скрывали фуру от основной дороги и должны были отвлекать внимание.

Машины были единственной настоящей страстью Инги. Она нигде не чувствовала себя так уверенно, как за рулём. У неё были крепкие руки, даже слишком сильные для женщины. Бесконечные разъезды на громоздком, но таком надёжном и привычном грузовике, служили ей хорошим тренажёром. Машина была их с Сокольским домом на колёсах. Время от времени она меняла окраску, номера и за последний год уже несколько раз сильно их выручала. Было какое-то особенное ощущение мощи и безопасности в этой громадине, и Инга невольно признавала сама себе, что относится к "Камазу", как к единственному мужчине, которому она может доверить свою жизнь. Другие мужчины, как и другие автомобили, менялись так часто, что Инга не успевала к ним привыкнуть. А этот автомобиль оставался постоянным и верным. Он был частью их маленькой команды, и её единственной любовью.

Ситуация выходила внештатная. Если бы не преследование - Сокольский с Ольгиным спокойно направились бы на одну из стоянок, а оттуда, уже на другой машине, поехали к Инге. Дальнейший маршрут был у неё, вместе с картой и инструкциями руководства. Сокольский мысленно похвалил себя за то, что выбрал именно эту часть трассы для стоянки фуры. После поворота с шоссе она становилась мало оживлённой. Главное было, чтобы преследователи не настигли "Ладу-Калину" раньше, чем она проскочит место стоянки "Камаза". Но Ольгин уже показал себя умелым водителем (за это Инга его успела зауважать), и после поворота ухитрился оторваться от "Форда" метров на триста.

- Приготовься, - предупредил Сокольский по телефону. - Через минуту мы проскочим мимо. За нами идёт чёрный "Форд". Поаккуратней там, ладно?

- Это ты им скажи, - философски произнесла Инга и бросила телефон, взявшись за руль.

Когда на дорогу вывалила трёхосная фура, водитель "Форда" успел крутануть баранку, но уйти от столкновения оказалось нереально и машина боком въехала в задние колёса "Камаза". Визга тормозов, скрежета и грохота - хоть отбавляй. Инга была готова к удару, да и десятитонный трейлер - не та машина, которой страшны какие-то "Форды", так что её не сильно тряхнуло. Просвистевшая мимо на несколько секунд раньше, "Лада" оставила на сухом асфальте длинную тормозную дорожку. Ольгин не стал разворачиваться и дал задний ход, возвращаясь к месту подстроенной аварии.

- Рискуешь девушкой! - выговорил он Сокольскому.

- Это они рискуют, - бросил Сокольский, приоткрывая дверцу и вынимая оружие.

Инга наблюдала из кабины, как Сокольский оббегает помятый об фуру "Форд". Дёрнув за ручку дверцы, Сокольский отступил, держа оружие наготове.

- Выходи! - потребовал он от не до конца пришедшего в себя водителя. - Руки на капот! Не дёргайся! Что со вторым?

Вопрос был обращён к Ольгину. Тот пощупал пульс бедолаги через выбитое окошко дверцы.

- Жив. Похоже, головой об дверцу приложился.

Сокольский кивнул. Хорошо, что парни оказались подготовленными и смягчили удар, как смогли, а то отчитывайся потом за два трупа. "Надо было придумать что-нибудь более гениальное", - сказал он себе.

- Кто вы такие? - попробовал возмутиться водитель - высокий мужик в тёмно-сером костюме.

- Переадресую вопрос: кто вы такие? - ответил Сокольский, держа ствол прижатым к затылку пленника и ловко обшаривая его карманы. Вынул "корочки", заглянул в них и плюнул, отступая и опуская ствол. - Коллеги, мать их!

- Серьёзно? - Ольгин состроил кривую усмешку.

- Да кто вы такие?! - Водитель "Форда" повернулся к Сокольскому.

- Они из отдела по борьбе с оборотом наркотиков, - пояснил Сокольский для Ольгина и махнул Инге, чтобы убирала трейлер с дороги. Потом достал своё удостоверение и сунул в нос "коллеге". - Какого лешего вы за нами погнались?

- Какого лешего вы искали в подвале? - ответил тот, машинально одёргивая одежду и резким движением выхватил из руки Сокольского своё собственное удостоверение. Его помощник наконец пошевелился. Ольгин кое-как отковырял мятую дверцу и приступил к более тщательному осмотру.

- Сотрясение точно есть, - сообщил он. - Ладно, парень, сиди и не дёргайся. Сейчас скорую вызовем. Мне всегда было интересно: почему вы никогда не договариваетесь между собой?

- Из соображений секретности, - пояснил водитель. - Нам был сигнал, что через один из складов должен пройти большой груз героина. Нашли. Неделю караулили. А тут вы! Ну, что вы там делали-то?

- Из соображений секретности не скажу, - ответил Сокольский.

- Ты как? - спросил водитель у напарника. Тот вяло помахал рукой, что наверное означало, что не так плохо, как могло быть.

Через некоторое время, распрощавшись с коллегами и стараясь сильно не досадовать на то, что их зря спугнули в бизнес-центре, Сокольский сказал Инге:

- Напишешь рапорт для начальства.

- И что писать?

- Напиши как есть, - посоветовал Ольгин, скрывая усмешку. - Мол, неизвестный автомобиль с неизвестными злоумышленниками, преследовал с неизвестными намерениями. Пришлось сделать их известными...

- Не смешно, - буркнула Инга. - Сокольский! Пиши сам. Ты - старший, твоя обязанность.

И улезла в кабину трейлера. Сокольский развёл руками и толкнул Ольгина в сторону их "Лады".

- Поехали. Всё равно здесь делать нечего.

Их конспиративная квартира в Стеклянном больше не могла служить убежищем. О ней знал Виктор Чехов, судьба которого всё ещё оставалась неясной. Для группы Сокольского были и другие укромные места, но в этот раз они принял решение оставаться на трассе. Выбрав неприметный мотель, они оставили обе машины на стоянке и заняли втроём двухместную комнату.

- Нашли что-нибудь? - спросила Инга, бросая на одну из кроватей сумку.

- Хороший вопрос, - заметил Ольгин. - Мне бы тоже хотелось знать, нашли ли мы что-нибудь.

Сокольский, мельком глянув, достаточно ли заряда в батарее планшета, уселся у стола, игнорируя высказывания своих подчинённых. Инга пожала плечами и ушла умываться. Ольгин завалился поверх покрывала, сбросив ботинки и заложил руки за голову. Бок на месте едва сросшихся рёбер побаливал, напоминая о недавних событиях. Его жизнь круто переменилась в короткий срок и Слава признал себе, что это очень интересно и загадочно. Жаль было Никитина, он казался Ольгину неплохим человеком, несмотря на связь с пресловутым МСМ. Но в остальном можно было признать, что Славе Ольгину крупно повезло. Стабильности и спокойствия работа с Сокольским не обещала, но это была легальная работа, без оглядки на прошлое.

- Задремал? - Голос Сокольского вывел его из задумчивости.

- Да нет! - тут же отозвался Слава, садясь на постели и поджимая под себя ногу.

- Ты и впрямь, как Сивка-Бурка: сразу же "как лист перед травой". Расслабься.

Сокольский закрыл планшет и посмотрел на своего нового агента задумчивым взглядом. Ольгин уже отметил, что у Игоря Сокольского неожиданно выразительные, очень ясные глаза, так что даже в слабом освещении дешёвой люстры мотеля этого невозможно не заметить. Почувствовав неуютность под пристальным взглядом, Ольгин действительно предпочёл снова растянуться на постели.

- Думаешь, можно ли мне доверять? - спросил он.

- Нет, - честно ответил Сокольский. - Если бы не доверял - не взял бы в группу. Думаю, насколько моя оценка твоих способностей справедлива.

- Смотря каких. - Слава закинул руки за голову. - Если тебе нужна грубая сила - это одно, а если мозги...

- Мне нужно и то, и другое.

Ольгин снова сел и на этот раз без труда выдержал взгляд Сокольского.

- Знаешь, по части мозгов - это не ко мне, - признался он. - Если бы я был умнее - я бы сейчас сидел на месте какого-нибудь бизнесмена вроде Лисовского и ему подобных. Драка - вот это моё. Ну, там, слежку заметить, машину водить, тайну сохранить, если надо. А остальное... - Он пожал плечами. - Тут ты промахнулся.

- Ну почему? - Сокольский перестал на него смотреть. - До того, как поколотить своего соперника, у тебя тоже был свой бизнес. Небольшой, но многообещающий.

- Когда это было... Так что мы искали в том доме?

Сокольский вздохнул.

- Некоторое время назад один человек что-то увидел там, и его убили. Не просто убили: его пытали с особой жестокостью, вызнавая, кому он успел передать информацию. - Сокольский на секунду приостановился, когда вошла Инга, но потом продолжил: - Я решил, что эта информация содержалась на флешке, которую он успел скрыть от тех, кто его схватил. Но то, что было на записи, не имело такой уж большой цены, чтобы умирать за это. Да, нам удалось разоблачить парочку человек и мы получили возможность арестовать одного негодяя. Но всё это не стоило того, чтобы терпеть пытки и умереть. Вот я и предположил: может быть, в этом бизнес-центре есть нечто ещё, на что я не догадался обратить внимания?

- Наркотики? - с сомнением предположил Ольгин, но сам себе возразил: - Это тем более не стоит жизни. К тому же, если судить по нашим уважаемым коллегам из наркоконтроля - это уже давно не секрет. А может, тот человек просто не хотел выдавать какого-нибудь своего подельника?

Сокольский покачал головой.

- Нет. Его о подельниках не спрашивали, к тому же он передал послание для меня и упомянул это здание, зная, что я непременно туда пойду и буду искать то, что он спрятал... или увидел.

- Надо было потрясти Шеллера, - предположила Инга.

- Шеллер умер в тюрьме, - поставил её в известность Сокольский. - Сердечный приступ. Полагаю, ему помогли. Такие негодяи просто так от инфаркта не помирают.

- А что Шеллер? - переспросил Ольгин. - Я вроде слышал эту фамилию от Никитина. МСМ хотел подставить его, как своего конкурента.

- Конкурента? Это вряд ли. - Сокольский покачал головой. - Чтобы убрать Шеллера, у МСМ были средства попроще. Незачем было вертеть сложную комбинацию с подставой, и наведением УВР на его след.

- Ну, не знаю... - Ольгин потёр висок. - Я бы, может, лучше соображал, если бы знал подробности. А так... За что можно умереть? Ну, вот за что бы тот человек, которого пытали, согласился умереть?

Инга убрала сумку со второй постели и уселась, вытирая голову маленьким полотенцем.

- Что если это вообще - не наша область? - спросила она прагматично. - Сам как-то говорил, что наше дело ограничено узкими рамками.

Сокольский кивнул.

- Звено цепи? - отозвался он, вспомнив, как говорил об этом Чехову. - Да, мы - всего лишь звено общей цепи. Вот только мы не знаем ни соседних звеньев, ни тем более, где в этой цепи слабое звено... А знаешь, - он повернулся к Ольгину, - в чём-то ты прав. Может быть, нужно подумать, за что тот человек мог умереть, а потом сопоставить с тем, что мы уже обнаружили. Так что не прибедняйся, мозги у тебя работают, как надо. - Он встал. - Пойду пройдусь.

Вечер был холодный и ясный. Выйдя на маленький дворик перед мотелем, Сокольский задрал голову и посмотрел в небо. "За что вообще можно отдать свою жизнь? - подумал он. - Я бы назвал парочку причин, но что делалось в голове у Олега? Вот в чём вопрос... Может быть, его сопротивление было всего лишь отчаянием человека, который понимает, что его в любом случае убьют? Но тогда зачем ему нужно было, чтобы я попал в тот дом? А может, действительно, у него уже в голове всё спуталось? Ясно мыслить в такие моменты невозможно... Или возможно?"

Чего ещё о не знает о своём брате? Вот вопрос, на который тоже не находилось ответа.

Глава третья. Купля-продажа

За сколько можно продать родину? Вопрос может показаться достаточно абстрактным, но в нём кроется вполне конкретный смысл. Вот, во времена СССР, слово Родина (непременно с большой буквы) буквально не сходило с агитплакатов, звучало по всем каналам и поминалось к месту, и не к месту по сто раз на дню. Разве советские граждане, которым навязчиво напоминали, что "родину надо любить", любили её больше? Кто-то может сказать: "Да, больше!" А если подумать - с каким восторгом и благоговением воспринималось всё импортное, от шмоток до музыки. Советский гражданин вслух повторял слова учебника о "загнивающем капитализме", а сам представлял себе заграницу неким раем, где всё есть, где настоящая свобода, которой нет в его совковом существовании. Сколько для такого бредящего заграницей русского человека стоила родина?

А сколько стоит сейчас, когда само слово с большой буквы на каждом углу уже не пишут, да и говорят о родине реже, интимнее, спокойнее? Родина - это люди. Да, в СССР тоже так говорили, но при этом люди подразумевались какие-то абстрактные, инопланетяне наверное, потому что для своих граждан правительство СССР не торопилось создавать нормальные условия существования. Родина - это некие "люди будущего", для которого мы должны подтянуть пояса потуже и трудиться не покладая рук, прекрасно осознавая, что нам самим плоды нашего труда фиг достанутся. Вот приводят в городе Новосибирске студентов, будущих ветеринаров, на мясокомбинат, показывают цеха, полные колбасных изделий, а в самом Новосибирске мясо по талонам, норма - килограмм в месяц на человека. Ну-ка купите килограмм мяса и попробуйте растянуть его на месяц! А колбаса? Вы что, какая колбаса? Куда она девалась с того самого мясокомбината? Элитарные города проедали? Бездонная бочка какая-то - эти элитарные города, но ведь москвичи, или ленинградцы, которые сами никогда в других городах не бывали, не поймут и не поверят, что большей части своих граждан партия и правительство отпускает "продовольствие по граммам", как завещал великий Брежнев.

Не в колбасе счастье, но когда у человека есть всё необходимое, у него остаётся время на то, чтобы по-настоящему любить свою родину, не за плакаты и агитацию, а просто за то, что это - его родина. Пусть даже он и не станет писать это слово с большой буквы. И ради своей родины, современной России, наши современные солдаты так же готовы отдавать свою жизнь, как их деды в Великую Отечественную. С той лишь разницей, что сейчас сама родина ведёт себя гораздо благодарнее к тем, кто её защищает. И это правильно. Это норма.

Но всё-таки, за сколько можно продать родину? А свою собственную жизнь и свободу? Как раз об этом вопросе размышлял, сидя на совещании, полковник Александр Борисович Баринцев. По его мнению, некоторые люди мало задумывались над тем, что никакие деньги, никакие доллары и евро в любом количестве, не могут заменить человеку ни чистой совести, ни тем более, потерянной жизни. Пятьсот тысяч евро! Сумма, если вдуматься, ничтожная, но ради неё человек идёт на преступление. Пятьсот тысяч! На них можно, к примеру, купить престижную квартиру, в доме Веге - и останется лишь "на карманные расходы"! А квартира стоит того, чтобы ради неё идти на преступление?

- Извините, что прерываю ваши размышления, Александр Борисович. - Голос генерала вывел Баринцева из задумчивости. - Ничего, что мы ждём ваших объяснений?

- Я полагаю, что объяснений нужно ждать от Сергея Сергеевича, - парировал полковник. - Аналитический отдел - это его ведомство. Как случилось, что в отделе оказался человек настолько непредсказуемый и непроверенный, что он ухитрился уничтожить всю информацию и никто ему не помешал?

Сергей Сергеевич Ланской глянул на Баринцева, но вместо ответа постучал карандашом по зеркальной поверхности стола и поджал без того тонкие губы.

- У нас сегодня повальная эпидемия задумчивости, не иначе! - Генерал развёл руками. - Это ЧП, господа! Я жду хоть чьих-то вразумительных комментариев. Что говорит этот Арефьев?

- Ничего, - отозвался наконец Ланской. - Точнее, он говорит даже слишком много, но ничего по существу. И кстати, он работает в отделе уже четыре года. У него безупречный послужной список и на него подумали бы в последнюю очередь. Но он даже не особенно прятался.

- И что?

Ланской посмотрел на генерала и пожал плечами. Карандаш в его пальцах снова совершил переворот и щёлкнул о столешницу.

- Я уже докладывал. Он говорит, что ему предложили пятьсот тысяч евро за то, чтобы он стёр всю информацию, взятую с диска Никитина, с которой мы сейчас работали. Кто предложил - он не знает, потому что "меньше знаешь - крепче спишь". Деньги переведены на заграничный счёт, на имя его жены, которая улетела в Вену позавчера. Сам Арефьев утверждает, что его всё достало и что ему даже всё равно, что его посадят, главное, как он выразился, что его семья не будет ни в чём знать недостатка.

- Весьма наивно с его стороны, - не выдержал Баринцев.

Ланской глянул на него и скривился. Но больше ничего не сказал.

- Хорошо, у нас осталось хоть что-то? - снова спросил генерал. - Как случилось, что нет копий диска? Не говорите мне, что весь результат многомесячной охоты за этим негодяем Мориным - псу под хвост!

- Это не совсем так, - мотнул головой Ланской. - Осталась кое-какая информация, которую мы успели расшифровать и взять в оперативную разработку. Остальное... - Он развёл руками. После чего снова принялся стучать карандашом.

Когда генерал отпустил всех подчинённых, Баринцев отстал в дверях и вернулся. Подсев как можно ближе к Чёрному, он ещё и придвинулся, так что генерал сразу понял: сейчас будет сказано что-то очень важное и секретное.

- Я думаю, что что у нас есть ещё один источник, - сообщил Баринцев.

- Вот как? И где он? Не темни, Саша, хоть чем-то меня порадуй!

Но Баринцев уклончиво качнул головой.

- Ничего конкретного пока сказать не могу. Но когда агент изымал источник, он получил от меня указание сделать копию и придержать в надёжном месте. - Сейчас Баринцев прикрывал своевольный поступок Сокольского, но лучше было не заморачивать начальству голову, объясняя подробности. - Я так сделал, потому что опасался, что за этим источником ведётся охота и курьер может не довезти его до конторы.

- Ну, это совсем другое дело! - оживился генерал. - Так где же копия?

- Не знаю. Этим делом, насколько вам известно, занимался один из наших опытных агентов. У него есть свои тайники, которые уж точно не привлекают ничьё внимание.

- Ну, так о чём мы тут толкуем? - Генерал придвинулся ещё ближе. - Вызови его и пусть привезёт!

- Не могу. Группа сейчас на операции.

- Отзови, это важнее!

Баринцев умел проявлять твёрдость, когда это нужно, поэтому не мигая посмотрел на генерала Чёрного.

- Нет. Эту операцию мы готовили несколько месяцев. Выйти сейчас с ним на связь - означает поставить под удар всю его группу. Вот закончат - сами явятся. Тогда и поговорим.

- Ты хоть понимаешь?!..

- Дмитрий Иванович! Информация на Морина, безусловно, важна. Но не приоритетна на данный момент. Морин всё равно никуда не денется. Сергей Сергеевич только что сказал, что в разработке остались несколько фрагментов утраченных данных. Путь ими пока и займутся. Группа должна закончить то, что начато.

Генерал сдался и кивнул.

- Под твою ответственность, - сказал он.

Полковник кивнул.

- И ещё, - добавил он. - Информация о том, что существует копия, не должна уйти за пределы этого кабинета.

Чёрный хотел было возмутиться тому, что Баринцев напоминает ему такие элементарные вещи, но передумал и молча кивнул.

- Под твою ответственность, Саша, - только и повторил он.

Сокольский спал, укрывшись с головой пледом. Поскольку он единственный бодрствовал всю предыдущую ночь в мотеле, никто не возражал. Инга явно наслаждалась дорогой. Ольгин сперва ещё пытался с ней о чём-нибудь заговорить, но потом бросил эту затею. Ему никак не удавалось найти тему, на которую напарница ответила бы что-нибудь более многосложное, чем "да", "нет", и "угу". Пейзаж за стёклами "Камаза" так же не радовал разнообразием. Перелески сменялись открытыми участками, изредка проплывали посты ГАИ и маленькие посёлочки, притулившиеся почти вплотную к дороге домики, покосившиеся заборы, новые заборы, деревянные заборы, железные заборы, столбы, дорожные знаки, реки под мостами... Когда стало совсем невмоготу, Ольгин спросил:

- Что это за человек?

- Где? - без выражения переспросила Инга.

- Тот, о котором шеф говорил вечером. Которого убили.

- А он сам не сказал?

- Ты слышала, что нет.

Инга кивнула и замолчала, давая этим понять, что не собирается касаться темы, о которой умолчал начальник.

- А я и сам угадаю.

Она скептически на него покосилась.

- Серьёзно, - пообещал Ольгин. - Некто увидел нечто в том здании, где бизнес-центр, за что его пытали и убили. Потом была названа фамилия Шеллер. От Никитина я слышал, что этого Шеллера взяли, потому что он кого-то не того грохнул. МСМ собирал компромат на Шеллера, но Шеллер был ему не по зубам, пока имел своего покровителя в УВР.

- Об этом так прямо и говорили? - заинтересовалась Инга.

- Ты забыла, на кого я работал? - Слава ухмыльнулся. - Это Никитину казалось, что он мне прямо ничего не говорит и я не в курсе его с МСМ дел. Но я всё время был рядом. Хочешь - не хочешь, а услышишь. Не всё, конечно.

- Может, тебе нужно ещё один допрос с пристрастием устроить? - предположила Инга. - Знаешь много, а никому не говоришь.

- Погоди! - Ольгин махнул на неё ладонью. - Только один вопрос: это как-то связано с трупом, который нашли месяца три назад, на городской свалке?

- Связано. - Голос принадлежал Сокольскому. Он повернулся на спину и теперь смотрел в пластик верхней полки. - Тот человек был моим родным братом, Олегом Сокольским. Теперь рассказывай.

- Что?

- Всё, что слышал у Никитина. Про Шеллера и про его дела.

- А я думал, ты спишь.

- С вами поспишь. Рассказывай.

Ольгин вдруг замялся.

- Вообще, я не так много знаю и не могу поручиться, что понял, о чём речь...

Сокольский приподнялся на локте. Ольгин тут же перестал ломаться.

- Речь шла о какой-то экономической диверсии. Вроде кражи в особо крупных размерах. МСМ говорил, что этому делу надо помешать, потому что лично он - за то, чтобы у всех были деньги. Пока у людей есть деньги - их можно брать, понемногу, не привлекая внимания, а если уплывёт сразу очень большая сумма - поднимется кипиш. Никитин говорил, что такая диверсия в принципе невозможна, но МСМ с ним не согласился и сказал... - Тут Ольгин взял паузу и задумался. - Точно не поручусь, но вроде бы он сказал: "Этот клоун на всё способен, потому что он псих". Нет, не клоун... Арлекин! "Этот Арлекин на всё способен".

- Кто такой Арлекин? - тут же ухватился Сокольский.

- А я знаю?

- Ну подумай, Славочка! - Сокольский положил руку ему на плечо. - Наверняка ведь они не один раз об этом таинственном Арлекине говорили.

Ольгин подумал и глубоко вздохнул, словно хотел проверить, болят ли рёбра.

- Нет, не помню. Я и этот-то разговор случайно услышал. Вернулся за чем-то в комнату, а дверь была приоткрыта. Я сразу ушёл. Никитин мне ясно дал понять, что для МСМ - я не в курсе их дел.

Сокольский снова лёг и сам задумался. Он сделал для себя выборку с диска, оставленного Никитиным, скидав вместе всё, что могло касаться дел определённого круга лиц, так или иначе причастных к делам Шеллера. Но может быть, он что-то упустил и нужно было не в кругу Шеллера искать разгадку?

- Мы почти на месте, - напомнила Инга, прервав таким образом увлекательное разгадывание головоломки, оставленной Олегом Сокольским.

- Может, посвятите наконец, что именно мы собираемся делать? - напомнил о своей неосведомлённости Ольгин. - И зачем мы тащим "Ладу" в фуре, вместо того, чтобы на ней ехать?

- Расскажи коллеге суть дела, - приказал Сокольский Инге, а сам вынул планшет.

Глава четвёртая. Инициатива всегда наказуема

Марк привык полагаться на себя. Ещё совсем молодым бизнесменом, в "лихие девяностые", он усвоил простое правило: если ты для себя чего-то не сделаешь, этого не сделает никто. Лучше самому предпринимать решительные шаги, активно двигаться вперёд (в движущуюся мишень труднее попасть), делать, ошибаться, переделывать, набивать шишки - но в результате добиваться своего. Поэтому умом Марк понимал, что надо послушаться Сокольского и не вникать в чужие тайны, но усидеть на месте ему было очень тяжело. Что-то происходило совсем рядом с ним, в том самом пресловутом бизнес-центре, вокруг его главного офиса, а Марк вынужден был делать вид, что ничего не видит и ни о чём не догадывается! Справедливости ради надо сказать, что до последнего разговора с Сокольским, Марк ничего особенного и не видел, но теперь ему казалось, что он давно уже должен был заподозрить неладное. Марк всегда сам всё контролировал, научившись быстро реагировать на малейший признак опасности. Может быть, именно поэтому он до сих пор был жив. Как он мог остаться в стороне?

Марк решил проверить дела фирмы и хотя бы убедиться, что в принадлежащих ей помещениях не появилось ничего лишнего. Сокольского-то нет, когда появится - неизвестно, вдруг что-то успеет случиться... Это было оправдание, которое маленький бизнесмен придумал, чтобы мысленно возразить Сокольскому и его требованию "ничего не предпринимать". На второй день Марк заперся в кабинете, достал все имеющиеся бумаги и углубился в их изучение.

В документации у его фирмы всегда царил полный порядок, но подозрительность Марка, которому не раз в прошлом приходилось платить своей шкурой за малейший просчёт, в этот раз подкреплялась и выкладками Сокольского. На некоторые вещи Марк ещё вчера не обратил бы внимания, но сегодня они показались ему подозрительными. Вот например, он прекрасно знал, сколько помещений занято под склады в подвале здания. Но по бумагам два помещения стояли пустыми. Почему? Марк тут же вспомнил, как неделю назад один из его помощников жаловался, что некуда разгрузить контейнеры с образцами плитки для отделочных работ. Мол, всё загружено "под завязку". Что же, у них на самом деле десять складских секций, а не двенадцать? Быть такого не может! И что это за счёт за монтажные работы в подвале, о котором он ничего не знает?

Марк не стал никого вызывать и ничего спрашивать, чтобы не возбуждать подозрения. Он продолжал копать сам, в надежде, что все загадки разрешатся, просто кто-то из его помощников перепутал папки и сунул бумаги не туда, где они должны быть. Он провозился до позднего вечера, отпустил секретаршу, велел передать сторожу, что задержится в офисе, сам всё проверит и закроет, и остался у себя в кабинете. Постепенно здание пустело, но Марк не боялся вызвать чьё-то любопытство. Он и раньше засиживался допоздна. Правда, тогда он жил один, без дочери, но он позвонил домой и попросил няню накормить Дашеньку ужином и уложить спать.

- Я оплачу вам лишние часы в двойном размере, - пообещал он, после чего няня, разумеется, осталась с девочкой.

Ещё через некоторое время в двери постучали и заглянул охранник.

- Извините, я только хотел спросить, как долго вы задержитесь? Мне нужно будет включить сигнализацию на вашем этаже.

Марк оторвался от счетов за электроэнергию и повернул свой острый нос в сторону двери.

- Я сам включу, когда закончу тут, - сказал он как мог нейтрально. - Один счёт потерял, хочу найти.

- Как скажете, - согласился охранник и ушёл.

Марк просидел ещё около часа. Теперь уже здание должны покинуть даже самые ярые трудоголики. Маленький бизнесмен встал и потянулся, разминая руки и ноги, налившиеся тяжестью из-за многочасового сидения в кресле. Убрав бумаги и закрыв сейф, Марк забрал связку ключей и вышел в коридор. Пальто надевать не стал, перекинув его пока через плечо. Вокруг было тихо, горели только дежурные лампочки и поблёскивали красные огоньки видеокамер. Марк прошёлся по коридору, трогая двери, что означало, что он проверяет, все ли ушли и не забыли ли запереть свои помещения. В углу коридора, за специальной декоративной панелью, находился распределительный щиток. Но с его помощью можно было вырубить электричество только на одном этаже. Марка это не устраивало. Камеры наблюдения он всё равно отсюда не выключит. Он поразмыслил и вернулся назад, к лифту. Самым простым способом не вызвать подозрений было - сделать всё прямо и открыто. Спустившись на первый этаж и подойдя к охраннику в проходной, Марк повесил пальто на одну из тумб шлагбаума.

- Хочу спуститься на склад, - сказал он будничным тоном, помахивая бумажкой в прозрачном файле. - Утром надо решать, сколько мы можем принять ящиков с крепежом, а мои копуши не удосужились за весь день проверить.

- Поздно уже, - намекнул охранник. - Завтра утром пошлёте кого-нибудь.

Марк мотнул головой. Сейчас его упёртость, о которой ходили легенды, должна была сыграть в его пользу.

- Нет. Сам проверю. Завтра как навалятся с утра с делами... - Он махнул рукой. - Я быстро. Там, наверху, я всё закрыл и сигнализацию включил. Десять минут дела - и домой.

И он направился к чёрной лестнице, глубоко в душе осознавая, что поступает неправильно. Но само по себе желание посмотреть, сколько на складе места, не должно было ни у кого вызывать вопросов. Разве что... Разве что, он в последние недели с такой скоростью мчался каждый вечер домой, к своей ненаглядной доченьке, что на сегодняшнее служебное рвение кто-нибудь обязательно обратит внимание. Но отступать было поздно. Марк открыл собственным ключом переход на чёрную лестницу, дошёл до лифта и спустился вниз тем же путём, который недавно проделали Сокольский с Ольгиным.

- Доброе утро, Маша! Вызовите ко мне Попова, - распорядился Лисовской, проходя утром через комнату секретарши. - Срочно.

- Доброе утро, Марк Викторович, - откликнулась двадцативосьмилетняя русская красавица с длинной светлой косой и весёлыми ямочками на щеках. - Сейчас вызову. Тут для вас письма!

Марк остановился, забрал из её руки два конверта и кивнул, разглядывая штемпеля. Секретарша Маша наблюдала за ним из-под пушистых ресниц. Этот маленький, остроносый тип, совершенно непривлекательной наружности, напоминал ей мультипликационного персонажа, которому художник нарочно придал гротескные черты, превратив его профиль в нечто среднее между человеческим лицом и остроносой мордочкой какого-то неведомого хищника. Если бы он сейчас начал принюхиваться - Маша бы не удивилась. И всё-таки он ей нравился! Как-то в жаркий июльский день она застала его в кабинете без галстука, в расстёгнутой на две верхние пуговицы рубашке, и заприметила, что на его груди растёт рыжеватая шерсть. Секретаршу это очень развеселило и она уже не помнила, чем отговорилась, когда Марк поинтересовался, над чем она смеётся.

Он обращался с ней неукоснительно вежливо, хорошо платил, всегда шёл навстречу, если она нуждалась в срочной премии или внеочередном отпуске, и требовал за это всего лишь быть аккуратной и пунктуальной в работе. А Маша и сама была пунктуальна и любила порядок, так что с шефом у неё давно уже сложилось полное взаимопонимание. Маша лишь одно не могла в нём понять: почему он совершенно не задумывается о том, что она - тоже женщина и старается быть для него привлекательной? Казалось бы, с его внешними данными, не всякая способна его полюбить и он должен бы оценить ту, которая сама к нему тянется. Но Марк совершенно игнорировал прелести своей секретарши и ни разу она не уловила в нём и намёка на мужской интерес.

- Вы сегодня хорошо выглядите, Маша, - сказал Лисовской, но девушка не спешила радоваться. Это был стандартный комплимент и, произнося его, Марк продолжал смотреть в письма. - Так я жду у себя Андрея Алексеевича.

Он сложил письма, глянул наконец на секретаршу, коротко улыбнулся и порывисто ушёл к себе в кабинет. Маша вздохнула и взялась за трубку.

Андрей Алексеевич Попов был личностью незаурядной, несомненно талантливой, и главное - очень шумной и весёлой. Он занимал должность зама по поставкам и имел небольшой процент акций предприятия Лисовского. Заместителей Марк не любил, предпочитая всё контролировать сам, но за последние несколько лет фирма его настолько разрослась, что один человек физически не успевал проследить за всем и вся. Решения принимал Марк, а Попов быстро и оперативно проводил их в жизнь. В своём роде он был незаменим, хотя Марку он не нравился. Может быть, они были слишком разными людьми, без общих интересов. Тем не менее, Марк оставался объективным и ценил Попова, как умелого снабженца.

Маша тоже не любила Попова. Он казался ей злым шутом, с вечно всклокоченной, густой не по годам шевелюрой, шумным и диким. Она старалась, как могла, свести общение с ним до формальностей своей работы.

- Машенька! Как вам идёт эта синяя кофточка! - Андрей Алексеевич как вошёл в приёмную, так сразу занял добрую её часть своей высокой фигурой с длинными руками, своей манерой всё и всех лапать и не стоять на месте. Он ухитрился поймать руку секретарши, дотянувшись своей длинной "граблей" через стол и, подтянув к себе, поцеловать. После чего, оказавшись в опасной близости, не упустил момента и погладил Машу по боку её шёлковой кофточки. Она тут же сделала попытку вырваться и, как обычно, поняла, что он её и не держит вовсе, а на мгновение показавшаяся ей мёртвой, хватка его на самом деле - лишь иллюзия, которая отпечаталась в мозгу, но которой Маша никак не могла найти реального подтверждения. Словно этот поцелуй и поглаживание ей пригрезились.

Схватившись за телефон, чтобы избавиться от неловкости, Маша спешно доложила:

- Марк Викторович! Пришёл господин Попов.

- Ах, как официально! - воскликнул Андрей Алексеевич, и устремился в кабинет шефа.

Маша невольно одёрнула кофточку и оглядела комнату, словно искала разрушений, оставленных этим странным типом.

На Марка манеры Попова не производили никакого эффекта. Ну, громко говорит, ну, руками размахивает к месту и не к месту. Лисовской не впечатлялся. На него столько раз и орали, и избивали, и резали, что на шумные манеры коллег он уже внимания не обращал... Сбить его с толку Попову ещё ни разу не удавалось. Иное дело, что-то скрыть. Вот на это Андрей Алексеевич был настоящим мастером.

- Андрей, что у тебя за проблемы со складскими помещениями? - спросил он, едва поздоровавшись.

- Какие проблемы? - удивился Попов, падая на один из стульев и вытягивая длинные ноги. - Никаких проблем, всё есть в отчётах. Скоро освободится третья секция...

- Я говорю об одиннадцатой и двенадцатой секциях, - перебил его Марк. - Чем они заняты?

- Ах, это! - Попов подобрал под себя ноги и облокотился на стол. - Марк! - Теперь он говорил доверительно. - Ну, я виноват немного. Одному хорошему человеку нужно было втиснуть куда-то старое оборудование, на время, а у нас как раз эти две секции пустовали. Ну, я и пустил, за умеренную плату.

- Почему мне не сказал? - удивился Марк, а про себя подумал, что нахрапом Попова не возьмёшь.

- Виноват! - Попов широко развёл своими длинными руками. - Так получилось, что ты был в отъезде и я забыл доложить. А в отчёты не вносил, потому что к нам этот хлам никакого отношения не имеет.

- Андрей! - Лисовской смотрел на него своими выпуклыми глазами очень внимательно. - У нас была проблема, куда разгрузить необходимые материалы, и по твоей милости их пришлось тащить через пол города на другой склад, хотя нужны они именно здесь. Ты о чём вообще думал? Забыл, что ли, чем у тебя под завязку забиты две секции? - Попов хотел было что-то сказать, но Марк категоричным жестом остановил его. - Короче! Я иду тебе навстречу: берёшь машины и свозишь все эти сервера, или что там стоит, в Горелово. Там как раз ангар пустует. И пусть твой знакомый оттуда их забирает, когда хочет.

- Ну ты что! Ему же они здесь нужны! - Попов пошёл в энергичную атаку. - Зачем двадцать раз перевозить туда-сюда? Ему нужна-то всего неделька-другая - и он сам всё заберёт. А в Горелово ещё и крыша протекает, туда лучше оргтехнику не ставить. Ну, пойди навстречу! Всего две недели!

Марк чувствовал, что Попов упирается не зря. Наверное, надо было тормознуть и больше не давить, но Лисовской учуял след и теперь ему было не остановиться.

- Три дня! - мрачно высказал он. - Ровно три дня на то, чтобы убрать всю эту дребедень. Ты меня понял? И то, что в углу гаража стоит - я так понимаю, что это тоже твой друг оставил. Всё, вся эта оргтехника, весь этот металлолом через три дня должен быть вывезен! Я сказал!

Попов откинулся на спинку кресла и больше ничего доказывать не стал. По опыту знал, что если Лисовской так разошёлся - спорить бесполезно. Но что-то во взгляде Андрея Алексеевича мимолётно показалось Марку знакомым. Он не сразу вспомнил, а потом словно вживую увидел: холодные глаза, без выражения, полуприкрытые веками... Так смотрел на Марка Паша Северный, перед тем, как кивнуть своим "браткам". Потом один из них ударил Марка ножом в живот. Но на сей раз впечатление было секундным - и тут же прошло. Попов улыбнулся и кивнул.

- Хорошо! Три дня - так три дня. Постараюсь всё уладить.

- Уж постарайся, - буркнул Марк.

Он понял, что попал в цель. Что дальше? Проблема. И самое обидное, что он сам себе эту проблему создал. Знать бы ещё, что за всем этим стоит и откуда ожидать удара...

Марк позвонил бывшей жене и назначил встречу в ближайшем к её работе кафе, в обеденный перерыв. Не собираясь затягивать встречу, он сразу же выложил на стол папку с документами.

- Тебе нужно подписать кое-какие бумаги, - сказал он, не глядя на Ольгу. - Вот тут.

- Что это такое? - насторожилась Ольга.

- Я хочу отправить Дашу отдохнуть за границу, к моим знакомым. На месяц. С няней. Нужно, чтобы ты подписала, что я поставил тебя в известность и ты не возражаешь.

Ольга поджала губы и убрала руки подальше от бумаг.

- Зачем? Я не стану подписывать! На целый месяц! Это что же, я должна на выходные ездить к ней за границу? Или ты будешь по выходным привозить её сюда?

Она явно искала, к чему прицепиться. Она это теперь делала постоянно, при любой возможности, и Марку казалось, что у неё на все случаи жизни заранее предусмотрены какие-то каверзы. Он терпеливо вздохнул.

- Это всего четыре недели, - объяснил он. - Потом договоримся и я отпущу к вам Дашу на подольше. Пусть девочка посмотрит, как за кордоном люди живут. Это совершенно безопасная поездка, а месяц пролетит очень быстро.

Ольга надула губы.

- Ты специально так делаешь! - обиженно выговорила она. - Хочешь, чтобы Дашенька совсем меня забыла, да? Тебе мало, что ты отнял у меня дочь, теперь ещё хочешь подстроить так, чтобы я с ней как можно меньше виделась?!

Марк с трудом подавил раздражение.

- Ничего я такого не хочу...

Он вовремя остановился и не сказал вслух, что боится оставлять Дашу при себе, пока не разберётся со странными делами в своей фирме. Если бы только Ольга поняла, что он опасается за безопасность дочери, она бы упёрлась ещё сильнее и наверняка начала бы орать, что он безответственный, что ему нельзя доверять ребёнка, потому что он с его бизнесом уже давно тронулся умом... Ну, и так далее.

- Послушай! - Марк сделал ещё одну попытку. - Ну хочешь, поезжай вместе с Дашей, развейся. Денег я дам.

- А Саня?

Лисовской выпрямился на стуле и лицо его в момент приобрело жёсткое и категоричное выражение.

- Извини, но он может месяц и один пожить. Оплачивать поездку ему я не стану.

- Тогда я тоже никуда не поеду! - категорично заявила Ольга и поднялась из-за столика. - Знаешь, Марк, ты как был чёрствым эгоистом - так им и остался. Мне очень жаль, что тебе удалось при помощи твоих адвокатов отнять у меня дочь. Санечка, конечно, не подарок, в нём есть недостатки. Но он во сто раз лучше тебя!

Она повернулась и ушествовала. Марк с досадой захлопнул кожаную папку и несколько секунд приходил в себя. Ему хотелось догнать Ольгу и потрясти её как следует, но он сдержался. Ничего хорошего из этого не получится, только хуже станет.

"Куда уж хуже", - подумал он, потом подхватил папку и стремительными шагами направился к выходу из кафе. Раз проблему нельзя было решить таким способом - надо было срочно придумать какой-то другой. Сейчас для Марка безопасность дочери была самой первой задачей. Он уже понял, что по своей глупости встал на очень скользкий путь, теперь ему придётся драться, прежде всего - за своего ребёнка! Потому что Даша - его самое уязвимое место.

Глава пятая. Клоун против лиса

Порой самый сумасшедший и неправдоподобный замысел срабатывает именно потому, что никакому нормальному человеку не придёт в голову, что такое вообще возможно. Идея зрела у Андрея Алексеевича Попова давно, в неё были посвящены только самые ближайшие его помощники. Остальные работали вслепую, не зная, что именно они делают и для чего. К сожалению, проводить пробные эксперименты Попов не мог, у него была только одна попытка и поэтому он с особой трепетностью относился к малейшей утечке информации. Но увы, чем дольше длится подготовительная часть - тем больше случается накладок.

Попов старался держаться в курсе всех шагов, которые предпринимали его враги, полиция, спецслужбы и даже местные дворники. До сегодняшнего утра Попову было бы чем гордиться, потому что он держал в своих руках больше всего информации и мог предвидеть действия тех, кто взялся бы ему мешать. Но теперь ему было над чем подумать. "Знает или не знает? - думал Попов. - Догадывается? Но о чём?" По привычке, которую он завёл ещё в юности, Андрей Алексеевич достал чистый лист бумаги и карандаш, и постарался проследить всю цепочку с самого начала, с того момента, как главная база всей операции оказалась под чужим вниманием.

Одним из первых пунктов он написал следующее: "МСМ через подставное лицо нанял частного детектива. Это некто О.С. Зачем? Что нужно было МСМ, чего не могли бы вызнать его собственные люди? Или это тоже его человек?"

Поразмыслив некоторое время, Попов добавил к этой записи: "МСМ нужен был компромат на Ш." Зачеркнул запись, и под ней сделал другую: "МСМ нужен был компромат не на Ш., а на его покровителя в УВР (некоего Х., который остался неизвестен), но он не хотел использовать своих агентов. Если что - МСМ сказал бы, что он тут ни при чём".

Следующую запись Попов подчеркнул двумя жирными полосами: "При помощи неизвестного Х. из УВР МСМ хотел воздействовать на А. Откуда он вообще мог знать, кто такой А.? То, что задумал А., было невыгодно МСМ. Откуда МСМ мог знать, что задумал А.???"

Через небольшой пропуск Попов добавил: "Ш. слишком много знал. Нужно было убрать и Ш., и Х., а если повезёт - подставить под удар МСМ. Это - важно!!!"

Попов задумался, пересматривая собственные записи, повертелся на вращающемся стуле, потом снова вернулся к столу и написал: "О.С., попав в б/ц, случайно находит оборудование. Случайно ли? Что мог предположить этот сыщик? Наверняка, что готовится террористический акт. Он оставил флешку и наши лопухи её не нашли. Кретины! Но может, это к лучшему. Люди Ш. следили за зданием, вычислили сыщика и схватили. Молодцы, хоть кто-то умеет работать!"

Через пропуск, почти сразу Попов добавил: "Ш. думал, что МСМ копает под него, и сыщик (С.) - его человек. Ш. - остолоп! Сыщик его обманул, подсунул вместо номера связного набор цифр. Крепкий парень! Наверняка из спецслужб. Ш. сдуру добил сыщика, спрашивать снова было не у кого. Бывают же такие идиоты!" И тут же, спохватившись, мелкими буквами, заезжая на поля, Попова подписал: "Цифры - координаты здания б/ц! Кто кого обманул?? А. отправил мальчика (Ч.), приглядеть за б/ц, если кто появится. Разумно!"

Дальше события приняли для Попова хороший оборот, он это припомнил и не поленился написать как можно подробнее: "Удалось внедрить Ч. в УВР! Надо же! Мальчик просто пасся поблизости и ждал. Умница! Тогда поступил, как умница. Понял, что та девка появилась не спроста! Фээсбешники - кретины, не обратить на неё внимание мог только слепой. А. решил: пусть мальчик поработает с этими агентами. Да, ещё интереснее! У убитого сыщика оказался брат-близнец в УВР. Что ему было нужно? Личная месть или служебное рвение? Скорее всего, и то, и другое. Поработали "сообща"! Теперь Ш. пришёл конец, а для МСМ мы подготовили нечто интересное. Сам виноват. Слишком зарвался, везде совал свой нос".

На этом радости Андрея Алексеевича закончились и следующая запись, которую он сделал, носила тревожный характер: "Ш. убрали в тюрьме, но от этого не лучше" Потом, чуть ниже: "МСМ - всё ещё проблема. Его арестовали спецслужбы - это хорошо, у него была важная информация - это плохо". И уж совсем тревожно, подчёркнуто дважды: "Н. застрелился!! Агент УВР вычислил, что МСМ ищет диск с информацией. Как?! "Сибирский гость" - подсадная утка. Это тот же агент, С.! Где диск???"

Некоторое время Попов чертил на листке многоугольник, пытаясь расставить всех действующих лиц по степени значимости, но потом всё перечеркнул, и начал с новой строки: "Диск в руках УВР!!! МСМ в тюрьме!!! Первое плохо, второе хорошо. Информацию надо было уничтожить! Выкрасть - никак, значит, стереть. Что бы там ни было ценного - всё чушь собачья, потому что там может быть информация про А.!" Строкой ниже: "Ч. говорит, что диск изымал С. Тупой придурок! Не смог перехватить! Ловкач хренов! Уничтожить диск! 500 000 евро тому парню из аналитиков УВР! Пусть подавится теперь. Нельзя быть мелочным!"

Дальше Попов писал, не отвлекаясь: "Охрана доложила, что тут побывал О.! Этому-то что надо? Он что, не арестован? Нет! Значит, завербован. Ещё лезут парни из наркоконтроля. Они - пустое, хуже - визит О. Что ему было нужно? Пропуск дал Л.!!! Что известно этому лису? Он привёл Ш.-С., значит связан с УВР! Если УВР продолжает копать, значит, у кого-то есть информация с диска. Похоже, проблемы только начинаются"...

Дальше, уже спокойнее, без особого нажима на бумагу, Попов проанализировал сложившуюся ситуацию с учётом новых нюансов, и сделал следующие выводы:

"О. работает на УВР. Его завербовал агент С.

С. изымал диск из тайника.

Ч. клянётся, что С. не дурак, мог скопировать диск, чтобы докопаться до убийц своего брата.

Что известно в УВР о моём плане и о А? Ничего, иначе бы уже всё перерыли. Но пока вылазки смотрятся, как чья-то личная инициатива. С.? Может быть!

Л. обнаружил сервера на складе!!! Кто-то помог? Сам догадался? Скорее всего первое, раз он связан с агентом УВР.

Есть два пути: схватить С., или схватить Л.

Л. может не знать всего, УВР может его использовать вслепую, поэтому он - на крайний случай. Нужен С. Тут поможет Ч., он лично знаком с этим типом и узнает его под любой личиной. Пусть мальчик себя реабилитирует!

Что делать с лисом?"

Ещё раз перечитав все свои записи, Попов достал зажигалку, поджёг листок, и дождался, чтобы все его выкладки превратились в пепел. Нужные выводы он для себя уже сделал.

- А может, его просто грохнуть?

- Эдик! Не глупи. - Попов поморщился, в очередной раз осознав, с кем ему приходится работать. - Нам сейчас только внимания полиции не хватает! Сидит себе в начальственном кресле - и пусть сидит.

- Ну, тогда устроить аварию, - не сдавался помощник, которому нравилось решать проблемы радикальными средствами.

- Нет! - Андрей Алексеевич гневно посмотрел на Эдика. - Место Лисовского займёт Кротов, а он ещё хуже.

- И Кротова туда же! - душевно посоветовал помощник.

Попов покачал головой и решил не гневаться. Что толку?

- Я слишком далеко отстою от начальственного кресла, - пояснил он. - Так что двумя авариями не обойдётся, а это уже перебор. Но подрезать сухожилия нашему другу Марку надо. Это выйдет дешевле всего.

- Чего? - не понял Эдик и даже почесал свою бритую голову.

- У него ведь маленькая дочь? Найдите её и доставьте на нашу дачу. Только аккуратно! Чтобы на девочке ни царапины не было! Посидит у нас, пока мы не закончим, а старина Марк просто не захочет дёргаться. Она у него - единственный свет в окошке. Когда закончим - решим, как с ними быть.

- Понял!

Разговор состоялся в тот же день, когда Марк потребовал от Попова убрать со склада всю чужую оргтехнику. В середине следующего дня озадаченный Эдик вместе с двумя другими помощниками Попова стоял перед последним в его кабинете и снова чесал свою бритую репу.

- Никто не знает, где девчонка, - докладывал он.

- А сам Марк где?

- Дома его нет.

- То есть? - Попов насторожился, уже не ожидая ничего хорошего.

- Машина стоит во дворе, вчера он приехал как обычно, но сейчас в квартире никого нет. - Всё это Эдик выпалил единым духом, потом добавил уныло: - Мы проверяли. И няня утром не приходила.

- А камеры наблюдения?

- Я представился сотрудником полиции, просмотрел все записи. Вечером он пришёл как обычно, но камеры не зафиксировали, чтобы он снова уходил. Народу туда-сюда сновало много, но Лисовского среди них нет. И его дочери нет, и няни. Их нет! Они испарились!

Попов надолго задумался. Тщательно спланированная и уже подготовленная операция грозила развалиться из-за одного-единственного человека, в котором он меньше всего подозревал себе препятствие. Мало того - этот тип ещё и исчез в неизвестном направлении.

- Мы можем проверить его дачу, - предложил помощник.

- Уверен, что вы там никого не найдёте. Но проверьте!

Зазвенел телефон.

- Господин Попов! Марк Викторович просит вас зайти к нему в кабинет и принести последние сметы, - вежливо сообщила секретарша Маша.

На своём рабочем месте! Да его совсем недавно и не было в офисе! Откуда он взялся?!

- Сейчас буду, Машенька! - отозвался Попов обычным весёлым тоном, но как только положил трубку, добавил, уже не так оптимистически: - Чёрт! Похоже, я очень сильно недооценил этого хитрого лиса!

- Я назначил на завтра совещание, для всей команды. - Эту фразу Лисовской произнёс, едва Попов успел опуститься на стул. - Я оценил наши активы и пришёл к выводу, что пора расширять сферу нашей деятельности. Под лежачий камень вода не течёт, а мы весь последний год пребываем в состоянии, близком к анабиозу.

- Что ты имеешь в виду? - Андрей Алексеевич пока не понял, к чему клонит Марк, почему говорит такими обтекаемо-непонятными фразами, и поспешил изобразить искренний интерес. - Мы строим. И достаточно успешно...

- За прошлый год мы получили прибыли на пятнадцать процентов больше, чем ожидается в этом, - принялся объяснять Марк.

- Погоди-погоди! Ты не учитываешь инфляцию, санкции...

Марк повернул свой длинный нос в сторону Попова.

- Об этом я и говорю, - пояснил он категорично. - Мы должны избавиться от балласта в виде бесперспективных участков и подумать о том, что ещё можно сделать, чтобы добиться стабильного роста компании. Возможно, всё дело в географии. Будем расширяться.

- Ну, тут сложно что-то решать, - ухватился Попов и, откинувшись на спинку кресла, принялся размахивать кистью руки в такт мыслям. - Есть генплан, есть подрядчики, от которых мы зависим, есть планы, которые ещё пять лет назад были очень перспективными, а сейчас от них приходится отказываться. Слушай! Я тебя всё утро искал! Приезжаю - твоей машины на стоянке нет. Что-нибудь случилось?

Марк не любил прыгать с темы на тему, но сегодня он позволил своему заму такую вольность.

- Ничего не случилось, кроме того, что какие-то хулиганы прокололи мне три колеса, - недовольно проворчал он. - Пришлось забрать из гаража старую машину. Вечером разберусь.

- Так тебя всё равно в офисе не было, - рискнул продолжить допрос Попов и перешёл на шутливый тон: - Пробки, или старая машина оказалась не такой надёжной, как хотелось бы?

- Надо было спросить у секретарши, - отрезал Марк. - Она знала, что я выехал на объекты. Ездил на Юго-Запад, потом в Красное село. По дороге глянул на ангар в Горелове. Ты, кстати, прав, он никуда не годится. Надо снести и использовать место, чтобы зря не пустовало. У нас прорва брошенных участков, которые куплены невесть зачем и стоят пустырями. Кому это надо?

Он вскочил из-за стола и, сунув руки в карманы брюк, прошёлся по просторному кабинету. Ему нужно было вести разговор, имея законную возможность не смотреть на Попова. Марк не любил и не умел врать, и как мог, придерживался правды. Он действительно ездил всё утро и пол дня на старой машине и успел побывать в тех местах, которые назвал. Но ему необходимо было, чтобы Попов не начал выспрашивать подробности. Его шумный, но умный зам мог запросто поймать его за язык на каком-нибудь несоответствии. Хотя что-то подсказывало Марку, что Попов ему и так не верит.

- Короче, совещание завтра в десять. - Марк остановился у окна и принялся разглядывать перспективу улицы, уходящей в новостройки. - Как со складами? Ты связался с этим... который оставил свой металлолом?

- Да, конечно! - К этому вопросу Попов был готов. - Послезавтра он пришлёт машины и грузчиков.

Ему нужно было перехватить инициативу разговора, потому что Марк с первой же секунды увёл не туда, куда было нужно Попову и явно был намерен сводить речь на деловые вопросы.

- Кстати, забыл спросить: как дочка? Приживается на новом месте? Или она сейчас на даче?

"Как грубо сработано, - подумал про себя Марк. - И ведь не подкопаешься, просто вежливый интерес".

- Даше у меня всегда нравилось, так что без проблем, - ответил он и вынужден был развернуться к собеседнику. Девочка действительно была его единственным "светом в окошке", и если он начнёт бубнить что-то невразумительное и дуться - это может показаться подозрительным. - Она уже обустроила всё в квартире, как ей нравится. Думаю, надо будет выкроить время и свозить её куда-нибудь на море.

- Так свези сейчас! - Попов ухватился за идею. - Заодно сам отдохнёшь. Всё равно всех дела за раз не переделать, а тебе после всех этих судов и треволнений надо отвлечься. Ненадолго, хоть на недельку. - Андрей Алексеевич с искренним участием смотрел на шефа.

- Сейчас не поеду. - Марк покачал головой. - Некогда. У тебя что-нибудь ещё?

Он не спохватился вовремя и пришлось сделать вид, что вопрос задан совершенно искренне. Он ведь сам пригласил Попова для делового разговора, а ни о каких сметах не спросил.

- Нет, ничего! - Попов легко вскочил на ноги. Он виртуозно владел своим большим, длинноногим и длинноруким телом. - Пойду готовиться к завтрашнему совещанию.

Вернувшись к себе в кабинет, Попов вызвал Эдика (официально тот работал у него водителем).

- Куда-то он ездил сегодня утром, - сказал Андрей Алексеевич. - А может быть, даже ночью. На своей старой машине. Насколько я помню, у него "Вольво 460", 1994 года, тёмно-вишнёвый. Выйдешь к стоянке и посмотришь, какие на нём номера, я не помню. Делай, что хочешь, но проследи, где он разъезжал сегодня несколько часов. И как можно подробнее. Старина Марк хитёр, но с твоими связями в полиции это будет не так сложно сделать. Отследим его путь - найдём девчонку. Работай!

Подождав минуты три, чтобы Попов уж точно ушёл, Марк достал новенький мобильник, дешёвенький такой, за полторы тысячи, с девственно чистой сим-картой (зарегистрированной на сговорчивого бомжа, у которого в кармане нашёлся паспорт), и набрал номер одного из своих друзей.

- Это Марк, - сообщил он. - Как там Дашка? Играет? Ну и отлично! Мне не звони, в центре не показывайся... Да, как в середине девяностых. - Марк усмехнулся. - Надеюсь, это не надолго. Друг! Я тебе по гроб жизни обязан! Удачи!

Он выключил мобильник, стёр информацию о только сделанном звонке, запрятал новый мобильник поглубже, в карман брюк и только после этого вздохнул с облегчением.

Может быть, он перестраховывался, и это вовсе не новая война, а всего лишь мелкие махинации Попова, но рисковать Марк мог себе позволить только собой. Теперь осталось ждать, какие шаги предпримет его зам. Если он вообще их предпримет.

← Часть четвёртая. Тайны и компроматы

Часть шестая. Разоблачения →

Наверх