М.В. Гуминенко. СИНОПТИКИ НЕ ОБЕЩАЮТ
Часть вторая
Технологии ведения дел

Глава первая. Метод вербовки

(За полтора месяца до основных событий)

Сокольский даже головы не поднял, когда охранник запустил в комнату арестованного Попова. Сказал только, просматривая какую-то бумажку:

- Проходите, Андрей Алексеевич! Присаживайтесь!

- Звучит так по-дружески... - Попов подошёл к столу и сел на указанный стул.

Стены здесь были выкрашены казённой тёмно-зелёной краской, окошко под самым потолком, а из мебели - только пара стульев и простой стол, без всяких ящиков: столешница и четыре ноги. Ах, да, ещё кнопка звонка сбоку. Сокольский обращаться в арестованному не спешил, продолжая просматривать составленное из разных источников досье. Он нарочно не поднимал головы, чтобы заставить Попова помучиться неизвестностью среди мрачной обстановки. Попов действительно некоторое время ёрзал на стуле, потом, не выдержав молчания, заговорил сам:

- Вы бы ещё лампу настольную на арестанта направили, для антуража - и прямо допрос времён памятной нам всем НКВД.

- Вы какого года рождения? - спросил Сокольский, не отрываясь от чтения.

- Тысяча девятьсот шестьдесят восьмого, - ответил Попов, раздельно и чётко. И тут же добавил, сменив тон на язвительный: - А что, в моём деле это не написано?

- НКВД был упразднён за двадцать два года до вашего рождения.

Наконец Сокольский поднял голову и посмотрел на бывшего помощника Марка Лисовского. Глупо, конечно, но Попов до последнего надеялся, что увидит какое-то другое лицо.

- Что с вами, Андрей Алексеевич? - участливо спросил Сокольский, отметив интересную бледность арестованного. - Надеялись, что ваш подельник Крикунов, он же Арлекин, успел меня пристрелить? Или вспомнили другого человека, по имени Олег? Мне интересно!

- Не понимаю, о чём вы говорите, - оправдался Попов, и тут же перестал на него смотреть.

- А я думаю, что понимаете. Хотя... - Сокольский пожал плечами. - Вы очень многого не понимали, будучи в уверенности, что у вас всё под контролем. Так ведь? - Это был риторический вопрос. - Вы считали, что Арлекин работает на вас, а не вы на него. Вы полагали, что Олег Сокольский нанят МСМ, то бишь, господином Мориным, а Олег Сокольский был подослан к вашему Крикунову-Арлекину больше года назад совсем другими людьми. Он успешно стравил вас с МСМ, и успел серьёзно попутать ваши планы, прежде чем вы с ним расправились.

Сокольский встал, и заложив руки за спину, прошёлся по помещению. Попов наблюдал за ним, вертясь на стуле. Он относился к числу людей, которым трудно оставаться неподвижными больше десяти секунд.

- Я всё ломал голову: почему он действовал так неосторожно? - продолжал Сокольский. - Потом понял: у него не было выбора. Олег вынуждал вас кидаться друг на друга, чтобы понять, кто из вас союзник, а кто - конкурент. Иначе он не смог бы разобраться в ваших махинациях. Это всё равно, что попасть в замкнутое пространство к четырём крокодилам - вам, Арлекину, МСМ и Шеллеру: рано или поздно один из крокодилов должен был его растерзать. В конечном итоге, он погиб. - Сокольский остановился и посмотрел на Попова. - Но он успел сделать всё, что должен, чтобы его место занял другой, и довёл начатое до конца. Этим другим стал я.

Попов ухмылялся, но в этой гримасе было маловато уверенности. Пока что Сокольский не сказал ничего такого, о чём он сам, сидя в камере, не додумался. Некоторые вещи Андрей Алексеевич с удовольствием узнал бы раньше - да не смог. Сокольский между тем двинулся на новый круг по камере, и продолжил:

- Вы бы и меня съели, но на вашу беду, Олег хорошо подготовил моё появление. Вы даже не почувствовали, когда из охотника превратились в дичь. Вам казалось, что вы командуете, но вы и со своим окружением не могли договориться. Вы даже не знали, что Чехов работает не на вас, а на Арлекина, хотя теоретически вы были одной командой. Вы не смогли понять, зачем Арлекину нужен лично я, и почему он не даёт вам меня ликвидировать. - Сокольский прислонился к стене под окном и скрестил руки на груди. - Вы ведь вычислили меня сразу, но уже не смогли ничего изменить. Даже ваш собственный шеф, Лисовской, которого вы почитали своей пешкой, переиграл вас без особого труда. А пока вы гонялись за ним и за мной, мои люди шли следом и собирали информацию. Теперь у суда есть все доказательства вашей вины, и вы получили бы по полной. - Он сделал паузу, и добавил, заинтересованно глядя на Андрея Алексеевича: - Но мне этого мало.

- И что же вам нужно? - усмехнувшись, спросил Попов, решив, что настал момент поторговаться. - Имена моих заграничных нанимателей или коды швейцарских банков?

- Именно вы виновны в смерти моего брата-близнеца, - не обратив внимания на его реплику, продолжил Сокольский. - Арлекину он нужен был живым. МСМ считал, что Олег на него работает, и тем более, не стал бы его убивать. Шеллер был лишь вашим подручным. Ответственность именно на вас. Знаете, зачем я пришёл сюда? - Он обошёл Попова, и наклонившись к его уху, раздельно произнёс: - Я собираюсь вас убить.

Укол в шею был резкий и чувствительный. Попов моментально вырвался, перевернув стул. Но Сокольский его и не держал, шагнул в сторону. В руке у него был автоматический шприц.

- Что... Что вы со мной сделали? - Попов держался за шею, чувствуя, как ноги становятся ватными, и не понимая, что тому виной: неизвестный яд или страх смерти.

Сокольский положил шприц в карман, поднял стул и поставил его на место.

- Садитесь, господин Попов. У вас осталось мало времени. Впрочем, вы можете попробовать постучать в двери, покричать, позвать на помощь. Вдруг кто-то откликнется.

Андрей Алексеевич действительно кинулся к двери и закричал, колотя в неё кулаками. Но уже через несколько секунд ослабел и сполз на пол, прислонившись в обитой железом створке. Его прошибло потом, рубашка моментально прилипла к спине.

- Вы... Что вы сделали?! Вы убийца!

Сокольский неопределённо качнул головой и состроил разочарованную гримасу.

- Мне и раньше приходилось убивать, - признал он, заложив руки за спину. - Это входит в мою работу. Знаете, Попов, несколько месяцев назад я читал отчёт патологоанатома о том, сколько повреждений было у Олега Сокольского, после того, как над ним поработали люди Шеллера. Именно в тот день я дал себе обещание, что найду того, кто заставил моего брата пройти через всю эту боль. Найду - и убью его лично.

- Как вы могли... - прохрипел Попов, в отчаянии держась за ворот рубашки.

- Вас интересует техническая сторона дела или моральная? - Сокольский смотрел на него издали и не подходил. - С моральной точки зрения, я оказал вам благодеяние. Моего брата ваши подручные мучили несколько часов - вы умрёте быстро и почти без мучений, минут за десять. Одышка, учащённое сердцебиение, мушки перед глазами, боль в кишечнике, спутанное сознание, галлюцинации, потом остановка сердца - и всё. Технически... - Он пожал плечами. - Я ввёл вам смертельную дозу сердечного гликозида. Шприц, кстати, из арсенала вашего Арлекина. Знаете, в тюрьме подследственные иногда умирают от сердечного приступа. Примерно так умер Шеллер. У меня есть основания полагать, что вы об этом хорошо знаете. К моменту вскрытия следов яда уже не будет.

Попову казалось, что этот человек специально говорит и говорит, не останавливаясь. Сердце у Андрея Алексеевича уже билось так, что отдавалось звоном в ушах. Неприятный холод разливался под рёбрами и, в довершение всего, у него от страха заболел живот.

- Замолчите... - еле выговорил он. - Да замолчите же!

Сокольский действительно замолчал, присел на край стола и теперь наблюдал за ним через пол-камеры.

- Я не хотел... Спасите! Есть же средство!..

Попов рванул ворот так, что отлетели пуговицы. Сокольский прищурился, глядя, как он мотает головой и поджимает к себе ноги.

- Средство есть, - сказал он негромко. - Но назовите мне хоть одну причину, чтобы я вам его дал.

До Попова дошло, он перестал корчиться и сделал попытку переместиться на колени.

- Я могу быть вам полезен, - прохрипел он. - Я много знаю. Я отдам вам исполнителя! - Он смотрел на Сокольского, но тот молчал. - Что вы хотите?! Отвечу на любые вопросы...

Сокольский наконец-то кивнул, медленно и неохотно, потом достал из кармана ещё одну капсулу и зарядил её в шприц. Но продолжал сидеть на краю стола и не торопился приходить на помощь. Попов протянул руку.

- Пожалуйста! Умоляю!..

- Подпишешь согласие сотрудничать, - сказал наконец Сокольский. - Будешь отвечать честно на все вопросы, давать всю информацию, которая от тебя потребуется. И учти: я могу довершить начатое в любой момент. Ты меня понял?

- Да! Понял! Понял!

Сокольский встал с края стола, подошёл и протянул ему шприц.

- Это унитиол, - пояснил он. - Можно вводить внутримышечно.

Попов дрожащей рукой выхватил у него шприц и отчаянно ткнул себя в шею. Сокольский остался невозмутим. В обоих ампулах была обычная дистиллированная вода для инъекций, и то, что он сейчас делал, лучше было скрыть как от начальства, так и от подчинённых, чтобы соблазна не было. Охранника за дверью он предупредил заранее: не входить ни на какой стук и крики, явиться только тогда, когда будет звонок. Камера слежения была отключена и если возникнут вопросы - Сокольский знал, что сказать начальству, чтобы не подводить никого под неприятности. Отойдя обратно к столу, он достал из папки заранее подготовленный листок и положил на него ручку.

"А я мог бы убить его по-настоящему", - подумал Игорь про себя, и тут же понял, что этого ему хочется больше всего на свете...

Глава вторая. Трудное положение

В просторном ангаре вдоль стены стояло несколько металлических щитов, за которыми плотно лежали мешки с песком, рядом торчал прислонённый к стенке обломок бетонной конструкции - всё это явно было для чего-то приготовлено заранее. Ворота ангара открылись и внутрь, друг за другом, въехали две машины. Они остановились в дальнем конце ангара. Прошло ещё минут пять - и показалась очередная иномарка. Она не стал уезжать далеко от входа. Потом из всех трёх машин вышло по два человека - и сошлись в центре.

- Привезли? - спросил высокий блондин с выдающимся горбатым носом, останавливаясь напротив коренастого коротышки с лысиной и густыми бакенбардами. Остальные рассредоточились по периметру.

Коротышка самодовольно усмехнулся и кивнул себе за спину. Один из его людей показал большой пластиковый кейс, но подходить ближе не спешил.

- А вы привезли? - спросил коротышка.

Горбоносый блондин тоже кивнул себе за спину, и оттуда ровно на шаг выдвинулся человек с дипломатом.

- Покажи, - приказал блондин, и человек открыл дипломат, издали продемонстрировав, что он набит сиреневыми пачками денег.

Коротышка удовлетворённо хмыкнул, и не оборачиваясь, поднял палец. Двое его помощников тут же направились к щитам, вытащили из-за них складной стол. Потом человек с пластиковым кейсом подошёл к этому столу и положил на него свою ношу. Раскрыв кейс, он принялся соединять и составлять какой-то странный конструктор. В тишине пустого ангара щелчки и шуршание металла по металлу отдавались в ушах. На сборку ушло минуты три. Коротышка забрал из рук подручного готовую вещь и продемонстрировал её блондину.

- Снайперская винтовка? - предположил тот, с любопытством глядя на оружие.

- Только внешне, - осклабившись, ответил коротышка. - Оружие будущего! Аналогов нет ни в одной армии мира! Универсальная система наведения на цель, инфракрасные датчики, лучевой сканер, система для прослушивания разговоров на расстоянии, генератор помех широкого диапазона действия. Вот эта часть выполняет роль солнечной батареи, а это - миниатюрное устройство, генерирующее инфразвук, с направленным действием. Вы можете напугать и дезориентировать врага раньше, чем он поймёт, что происходит, или, на худой конец, отпугнуть собак, которые вас преследуют. Особая система глушения делает отдачу минимальной, а звук выстрела практически отсутствует.

Блондин слушал очень внимательно, и по нему было видно, что он рад подержать чудо-оружие в руках, но коротышка ещё не насладился своей лекцией.

- В винтовке два принципиально различных боезапаса, - продолжал он, поворачивая агрегат и показывая две плоские ёмкости под стволом. - Один - обычные пули, именно такие и используются в большинстве снайперских винтовок. А вот второй - это наша особая разработка! Улучшенный реагент и особая форма пули позволяет ей пробивать пятидесяти миллиметровую бетонную стенку. Сами понимаете, что индивидуальная броня, все эти бронежилеты, щиты, против такой пули - всё равно, что гнилая фанера. Ну, и самое главное! - Он смилостивился и передал винтовку в руки блондина. - Никаких серийных номеров, никаких опознавательных знаков! Убедитесь сами! Запчасти и материалы мы получаем от нескольких заграничных поставщиков, а это значит, что никто не сможет вычислить, откуда это оружие взялось! Оно никем не учтено, ниоткуда не украдено и нигде не зафиксировано.

- И где же вы его производите? - поинтересовался блондин, со знанием дела вертя винтовку в руках.

- Опытные образцы изготовлены в нашей лаборатории, а для серийного производства мы выбрали тихое местечко в области, - таинственно улыбаясь, похвастался коротышка. - Сейчас мы на стадии комплектации необходимого оборудования, основные части которого должны получить уже на этой неделе. К концу следующей мы сможем начать производить такие винтовки - и уже через месяц можно будет говорить о массовом производстве.

Блондин кивнул со знанием дела.

- Хорошая штука! Мне бы хотелось опробовать её.

Лысый коротышка радостно кивнул.

- У нас всё готово! Можете начинать прямо сейчас!..

...Примерно через час, после того, как дотошный и въедливый блондин убедился, что всё перечисленное коротышкой - чистая правда, он переключился на практические рельсы:

- Сколько вы можете предоставить готовых экземпляров, скажем, через полтора месяца? - спросил он.

Коротышка состроил хитрую рожу.

- Полагаю, что на двадцать экземпляров вы можете рассчитывать. - Заметив скептицизм клиента, он тут же пояснил: - Поначалу будет трудно развить необходимую скорость сборки, дело-то новое. К тому же, мы связаны поставщиками. Но в течение пары ближайших месяцев мы уладим и этот вопрос, и тогда можно будет говорить о значительных количествах готового оружия.

- Хорошо, я куплю всю первую партию, - постановил блондин, и положил оружие на стол. - Задаток ваш. Надеюсь, вы меня не подведёте.

- А когда я подводил? - поинтересовался коротышка, ловко пробегая пальцами по пачкам с деньгами. - Приятно иметь с вами дело! Полагаю, наше сотрудничество распространится не только на ближайшую партию?

- Возможно, - пообещал блондин. - Могу я забрать образец?

- О, конечно! И с полной инструкцией! Только вот... В общем, постарайтесь его нигде не засветить!

Винтовка отправилась обратно в кейс, а кейс - в руки одного из помощников блондина. Через пару минут гости уехали. Только после этого к коротышке подошёл человек, который всю встречу просидел в одной из машин.

- Что мы будем делать без Дока? - мрачно спросил он. - Надо же было ему так не вовремя попасть под колёса!

- Не знаю, - бодро ответил коротышка. - Что-нибудь придумаем. А не придумаем - босс из нас самих химиков сделает.

Он прижал к себе кейс с валютой и полез на заднее сидение машины.

Зима явилась слишком рано. Всего-то начало ноября, а за окном сыплет снег, да ещё какой! Конца и края не видно этому снегу. Облака висят низко, на улице с утра - темно, холодно, тоскливо. Дороги замело, убирать их не успевают, а тепла машин не хватает, чтобы растопить такой утрамбованный ледяной покров. Колёса месят снежную кашу, которая из белой моментально превращается в коричневую, налипает снизу на кузова и всячески препятствует привычной дорожной жизни.

Сегодня Марк отправил Ольгу с Дашенькой домой пораньше. Ему хотелось, чтобы шофёр успел доставить их на Большую Конюшенную засветло. Из-за снегопада пробки на дорогах возникали даже среди дня, не то, что ближе к вечеру, когда наступал час-пик.

Оставшись наедине с собой, в фешенебельной больничной палате, Марк ощущал себя отупевшим и бесчувственным, как бревно. Может, так было и лучше, во всяком случае, искать себе собеседников по больнице Марк не хотел. Он сидел на постели с поднятым изголовьем, и вроде бы смотрел телевизор, но спроси его, что там за передача - не смог бы ответить. Надо было сосредоточиться и хоть документы посмотреть, не зря же новый зам их притащил. Но сил не было.

Марк вынужден был признать самому себе, что устал от операций и перевязок, которые уже начали казаться бесконечными. Левую ногу ему прооперировали трижды, так неудачно засела в кости пуля. Хотелось верить, что всё позади, он уже мог кое-как встать, держась за спинку кровати, и сделать несколько шагов. Но гораздо больше, чем дела компании или собственное состояние, его волновали отношения с Ольгой. Она изменилась, стала мягче, внимательнее - радоваться бы этому! А Марк не радовался. То есть, он улыбался Ольге, тянулся к её неожиданной ласке, но когда она уходила - вся радость куда-то исчезала, вместе с энтузиазмом. Пока он в больнице и они видятся раз в день на пару часов, она ведёт себя как идеальная жена, но что будет, когда он вернётся домой? Может быть, Ольга снова разочаруется? Марк боялся. Может быть, если бы он что-то активно делал, занимался фирмой, возил сам Ольгу с Дашенькой по городу, а не валялся в палате днями и ночами, все эти мысли просто не успевали бы прийти ему в голову! А так...

- Не помешаю?

Сокольский появился, по своему обыкновению, незваным и неожиданным, но Марк так обрадовался его приходу, что сам удивился.

- Вот не ожидал! - Он с готовностью протянул руку. - Слушай, выруби этот ящик! Я куда-то пульт задевал.

- Давно не виделись! - Игорь пожал его руку, потом пошёл и выдернул вилку из розетки. Вернувшись, сел на стул рядом с кроватью. - Я тут думал, что тебе принести, позвонил Ольге Петровне за консультацией. Она сказала, что яблоками ты уже всю больницу снабжаешь. Пришлось принести гранаты. - Он положил на тумбочку объёмистый пакет с крупными, тёмно-красными плодами. - Это не какая-то магазинная ерунда! Друг привёз, из Азербайджана.

- А зачем так много-то? - Марк рассеянно улыбался, чувствуя, что в присутствии Сокольского все его проблемы начинают казаться надуманными, мелкими и глупыми. Стоит ли забивать ими голову? Вот Сокольский каждый день решает вещи посложнее - и не переживает. Марк тянулся к этому человеку, ощущая за ним силу.

- Со своими поделишься, - ответил Игорь на его вопрос. - Как себя чувствуешь?

Марк потрогал пластырь, которым была заклеена одна сторона его лица до самого глаза и хмыкнул. Пластический хирург показал себя настоящим профессионалом, сведя к минимуму последствия рваной раны, но пока ещё рубец следовало предохранять от лишних воздействий.

- Домой хочется, - признался Марк. - Вроде, теперь уже скоро... Только не говори, что пришёл не по делу, а просто так. Всё равно не поверю.

- А зря, - заметил Сокольский. - Я всегда стараюсь сочетать приятное с полезным.

Марк усмехнулся.

- Знаешь, Игорь! Со мной можно не церемониться. Я тебе обязан. Спрашивай уже.

- Ну, если ты настаиваешь... Как настроение? Как дела фирмы?

Марк нетерпеливо кивнул. В нём проснулось любопытство.

- Нормально! И то, и другое. Но ты не об этом хотел спросить?

Сокольский сдался:

- Что можешь сказать о Илье Николаевиче Горюнове?

Вот этим вопросом Марк озадачился.

- Почти ничего. Но тебя ведь такой ответ не устроит?

Сокольский не стал отрицать это предположение.

- Ну погоди, я подумаю... - Марк откинулся затылком на подушку и несколько секунд лежал, прикрыв глаза. - Глава компании грузоперевозок, специализируется на контейнерных доставках, в частности, из-за границы по морю. Как-то мы заключали договор на поставку отделочной плитки из Финляндии. Горюнов привлекает тем, что довозит товар непосредственно от места, и до места, сам решает все путевые проблемы, осуществляет юридическое сопровождение. У него грузовики, связи на таможне, чтобы ускорить процесс разгрузки. Мне не хотелось утяжелять свою компанию и заводить собственный парк машин, но после первой же поставки я отказался от идеи с ним работать.

- Почему?

- Как объяснить?.. У меня в девяностые развилось нечто вроде параноидального синдрома. - Марк невесело усмехнулся. - Если мне хоть что-то кажется подозрительным - я сразу бегу без оглядки.

- А что тебя тогда смутило?

Сейчас Марка смущал неожиданный интерес Сокольского к Горюнову. Если уж подозрительный бизнесмен попал в поле зрения УВР, значит тому есть основательные причины. Лисовской постарался ответить максимально откровенно:

- Мне показалось, что вместе с моим грузом он привёз что-то ещё. Возможно, я был тогда не прав.... Так получилось, что я присутствовал при разгрузке контейнеров в порту. Их было двенадцать и в каждом - определённое количество ящиков с плиткой. Но когда машины прибыли на нашу базу - контейнеров стало десять.

- Кто-то стырил два контейнера? - живо переспросил Сокольский, готовый к тому, что его предположение в корне неверно.

Марк отрицательно покачал головой. Ему вдруг захотелось ещё раз поднять все документы и повторить расчёты, но наверное, это было излишним.

- Мы пересчитали ящики - их было столько, сколько мы и закупили. Конечно, я мог ошибиться насчёт контейнеров, но... - Марк опять потрогал пластырь на лице, и посмотрел на Сокольского. - Я точно видел шесть машин, по два контейнера каждая, а приехало только пять!

- Может быть, Горюнов ещё кому-то поставлял эту плитку? - предположил Сокольский.

- Груз был весь записан на меня. Может быть, другого человека это бы и не взволновало, плитка-то цела, и доставлена вовремя, мало ли что там ещё было в этих исчезнувших двух контейнерах! Но я не стал ни спрашивать, ни пересчитывать, ни разбираться, просто нашёл предлог прервать наш контракт, и больше с Горюновым не связывался. Может я действительно сделался параноиком, но если ты сейчас задаёшь такие вопросы - значит, дело не только во мне?

Сокольский серьёзно смотрел на него.

- Знаешь, Марк, для параноика ты слишком трезво мыслишь. Интересная какая история! У тебя ведь наверняка остались бумаги: декларация, накладные, контракты?

- Конечно остались! Могу позвонить в офис, чтобы тебе их переслали.

- Очень обяжешь! - оживился Сокольский.

- А тебя-то он чем заинтересовал, этот Горюнов? - спросил наконец Марк, почуяв, что настало его время спрашивать.

Сокольский некоторое время думал, но не над вопросом, а над тем, что стоит объяснять Лисовскому, а что - нет. Марк, по мнению Игоря, был хорошим парнем, но слишком горячим и совершенно неспособным оставаться в стороне, даже если проблемы не совсем его, и даже если ему страшно в них соваться.

- По словам твоего бывшего зама, господина Попова, именно Горюнов поставлял ему всё необходимое для организации диверсии оборудование, - сказал он наконец. - Разумеется, никаких письменных соглашений они не заключали, из соображений секретности, и пути доставки не отслеживали. Теперь, по твоим словам, выходит, что задействован морской порт. Привозилось всё на пароме, в контейнерах с другими товарами, и по вполне легальным декларациям проходило таможню... Очень интересно!

Марк тут же открыл рот, чтобы задать новый вопрос, но Сокольский криво усмехнулся и предупреждающе поднял руку.

- Больше ничего не скажу. Меня уже один раз угораздило втянуть тебя в свои дела. Это ты сейчас прикидываешься подозрительным параноиком, а чуть что - начинаешь везде и всюду совать свой нос. Лучше ешь гранаты, в них железа много. После кровопотери самое то. И Лисичку свою угощай, ей тоже полезно.

Марк улыбнулся, хотя вышло тоже криво, из-за нашлёпки на лице.

- Завидуешь? - спросил он неожиданно.

Сокольский удивлённо на него посмотрел, но не успел ничего переспросить, потому что Марк добавил:

- Тебе давно пора своих детей завести. Поверь, оно того стоит.

- Я подумаю над этим вопросом, - серьёзно пообещал Сокольский.

Игорь Сокольский знал, что если его люди будут работать слаженно - довести дело до победного финала гораздо легче. Ему самому крупно повезло, он начинал служить под началом Баринцева, в ту пору бывшего ещё капитаном. Баринцев берёг своих людей и делал из них настоящую команду. Он всегда говорил: "Даже если тебе кажется, что ты остался абсолютно один и некому прийти тебе на помощь - ты должен знать, что есть люди, которые тебя не оставят. Сделай всё, что зависит от тебя, а в остальном положись на них".

Непосвящённому могло казаться, что Сокольский - агент-одиночка, даже напарников брать не любит, и на Ингу Берестову согласился с трудом. Но на деле Игорь оставался частью коллектива даже тогда, когда "засланным казачком" внедрялся в банду. Просто до недавнего времени его работа была на переднем крае, а остальные члены его группы обеспечивали информационную и техническую поддержку: подставляли машины в нужных местах, снабжали сведениями, заметали следы, подхватывали и ссаживали, где нужно, передавали приказы и забирали собранные данные, ловили сигналы маячков и отслеживали передвижение по мобильнику, оставляли одежду в номерах мотелей, оружие в укромных местах, отвлекали внимание погони. Делали много такого, без чего было бы гораздо сложнее справляться с его задачами. Одно лишь ощущение крепкого тыла очень помогало, а порой и спасало жизнь. Умереть просто, для этого большого ума не надо. Выжить и довести дело до конца - вот что сложнее. Он не мог подвести своих товарищей, не имел на это права.

Теперь он организовывал тыл другим и в первую очередь должен был думать об Ольгине и Инге Берестовой. Этим двоим досталась самая опасная часть операции, работа, которую раньше делал сам Сокольский. Ингу уже можно причислить к опытным сотрудникам, а вот Слава Ольгин - новичок. Наверняка будет проявлять инициативу везде, где нужно и не нужно, просто в силу своего характера. Но если не он - то кто? Сокольский уже не мог выступить в роли секретного агента. Он "рассекретился" после "Дела Арлекина". Многие могли знать его в лицо. И Ольгина знали в определённых кругах, но никому за пределами конторы пока было неведомо, что Вячеслав Ольгин, бывший телохранитель и шофёр Никитина, недавний уголовник, работает на УВР.

Наниматель Ольгина вызвал интерес конторы после того, как его фамилию назвал согласившийся сотрудничать с Сокольским Попов - бывший помощник Марка Лисовского. Изучив все материалы, которые удалось нарыть аналитикам, получить из записей с диска Никитина и от осведомителей, Сокольский пришёл к выводу, что Горюнов непосредственно связан с появлением в Питере оружия: калашей, тт-шников, ПМ без серийных номеров, никем не учтённых и неизвестно кем изготовленных. Профессионально изготовленных, кстати. Это были не переделки из травматики и не сборка из какого-нибудь ненадёжного хлама, это были профессиональные стволы, и они не могли появиться на свет без такого же профессионального оборудования. Сокольский обосновал свои догадки перед начальством и был назначен ответственным за проведение операции, в которой как раз участвовали Славик и Инга. Но и это было не всё!

Инстинкт подсказывал Сокольскому, что тот человек, который стоит за продажей неясного происхождения стволов, связан и с "сюрпризом", который случайно заполучили в руки оперативники УВР: снайперской винтовкой, которую успели окрестить "ведьмой". Как уплыла старая разработка, отвергнутая за сложностью и нерентабельностью военным ведомством, Сокольский уже знал: якобы утонувший несколько лет назад изобретатель нашёлся сбитым машиной на улице рядом с Витебским вокзалом. Через уголовника Петрова удалось вычислить, что к этому приложил руку другой потенциальный преступник - некий Иванченко, давний соперник Горюнова за сферы влияния. Зачем? Этот вопрос пока был открыт, но Сокольского интересовало и другое: как часто возит из-за границы контрабанду наниматель Ольгина? Почему-то Сокольский был уверен, что если они узнают, что именно, когда и сколько поставляют Горюнову "заграничные партнёры" - это даст ответ на многие интересные вопросы.

- Матвей! - Сокольский остановился у стола аналитика. - Мне нужно, чтобы ты проверил информацию полугодовой давности. Вот тут документы по доставке груза из Финляндии в одну строительную фирму. Значит, что меня интересует: кто тогда принимал груз на таможне, кто отгружал, когда, где именно. Свяжись с пограничниками, но аккуратно, через проверенных людей. Если мы правильно вычислили место передачи контрабандного товара - нельзя спугнуть клиента.

- Понял! - Парень примерно его возраста, белобрысый и крепкий, как тумба, весело оскалился. - Сделаем всё очень осторожно!

- Хорошо! Мне нужны все детали, всё, что только можно найти, вспомнить: количество груза, ящиков, поставщик с той стороны, цвет контейнеров, номера машин, подноготная водителей. Возможно, мы сможем за что-то зацепиться.

- Контейнеры, ящики, водители... Да понял я!

- Понял - тогда работай.

Пока Слава Ольгин прощупывал организацию Горюнова изнутри, Сокольскому и его отделу следовало озаботиться внешними связями и поисками места изготовления оружия. Главное - не мешать друг другу.

Конкурент Горюнова, господин Иванченко, как заказчик убийства, оставался пока на совести майора полиции Михаила Ивановича Малышева. Предъявить Иванченко было нечего, не сам же он нанимал убийц. Майор копал его связи, искал свидетелей, и надеялся, что сможет обнаружить нечто, пока неясно, что именно, чтобы этим "нечто" можно было зацепить подозреваемого. Сокольский так и не решил, позволять ли полицейским копать дальше и задерживать Иванченко, или предупредить, чтобы пока не трогали. Впрочем, этот вопрос решился сам, без его ведома и вопреки стараниям полиции.

Глава третья. Неожиданности

Утром шеф вызвал их с Пашей к себе и дал задание: доставить к нему Альберта Иванченко.

- Альбертик должен быть у меня, и чем скорее - тем лучше! - сказал он.

- Живой и здоровый? - на всякий случай переспросил Ольгин.

Горюнов посмотрел на него без выражения.

- Помрёт раньше времени - отправитесь вслед за ним, - ответил он равнодушно. - И вот ещё что! Обставите это, как похищение, чтобы ему страшнее было. Только сами не светитесь.

Теперь Слава с Пашей сидели в машине напротив офиса этого самого Альбертика и гадали, что им делать.

- Я не понял, - признался Ольгин. - Если этот тип - всего лишь старший менеджер, чего его охраняют-то как депутата?

- Ты что, не слышал о Альбертике Иванченко? - удивился Паша.

- А что, должен был?

Паша ухмыльнулся.

- Тебя твой покойный босс и впрямь ни во что не посвящал! Альбертик - он в начале двухтысячных был близким личным другом одного крутого типа. Но тот быстро спёкся, а Альбертик ухитрился прихватить его денежки и вложить в прибыльное дельце. - У Паши была великолепная способность рассказывать так, чтобы слушатель улавливал только общую картину, без единой детали, за которую можно было бы зацепиться. Ни точных дат, ни имён, ни мест действия. - Сам он в тени держится, но кто кем командует в его компании - это вопрос. Ну, и уж конечно, у него хватает бабла нанять себе телохранителей из бывших спецов. Голыми руками его не возьмёшь!

- Иными словами, проще убить, чем поймать, - заключил Слава. - А по доброй воле он к Горынычу ни ногой! И что делать будем?

- Откуда я знаю? - Паша пожал своими квадратными плечами. - Ты вроде парень с головой, вот и придумай.

- Хорошенькое дело! А зачем он вообще хозяину понадобился?

- Договориться никак не могут, насчёт общих дел. Горыныч ему звонил - тот сказал, что мол, занят, а повторять приглашение дважды Горыныч не любит.

Ольгин озадачился.

- А какие у них могут быть общие дела, когда фирма этого Иванченко никакого отношения к перевозкам не имеет? - спросил он.

- Тебе какая разница? - ответил Паша. - Сказано общие - значит, общие. Меньше думай, а ещё меньше спрашивай.

- Да уж! "Не задавай вопросов - не услышишь лжи".

- Чего это ты такое сказал?

- Это не я сказал. Это Моэм.

- Какой Моэм?

- Сомерсет. - Слава облокотился о руль и принялся разглядывать улицу. - Слушай, он когда домой приезжает, его телохранитель провожает до двери?

- Вроде бы. Я вот думаю, может Катьку к нему подослать?

- Сами справимся, - бросил Ольгин. - Поехали к нему на квартиру.

В масштабах человеческой жизни триста лет - немалый срок! Вот Соединённые Штаты - целая страна, не просуществовала ещё и двухсот пятидесяти, а от начала своего основания до настоящего момента изменилась до неузнаваемости. Что же с ней дальше-то будет? Санкт-Петербург, в отличие от неё, успел справить свой трёхсот тринадцатый день рождения, но лица не потерял.

Побродите по историческому центру Питера! Нет, не по главным улицам, а по боковым, более тихим, но не менее таинственным. Вам откроется совершенно особый мир, настоящий лабиринт. Свернули в подворотню - ничего необычного, питерский двор-колодец. А в дальнем углу зияет тёмный тоннель. На головы давит тяжеловесная галерея перехода из одного дома в другой. Дальше снова двор, детская площадка, клумба, напротив - глухая, не оштукатуренная стена с квадратиками вентиляционных отверстий. Наверняка тут был ещё один дом, от которого остался лишь след на стене соседнего. Потом снова тёмный проход, и снова двор, многоугольный из-за закутков, в которых прячутся двери подъездов. Дальше - тупик. Или соседняя улица. Вот взметнулась ввысь изящной аркой одна подворотня, а всего в двадцати шагах от неё - длинный, ломаный тоннель другой, непохожей на неё, как ночь не походит на день. Здесь путь вам преградит изящная решётка с коваными цветами и листьями, а там - прямые, квадратные прутья, как разделительные знаки: "Не смей! Не твоя территория!" Копья, стрелы, ружейные стволы - на что только ни походят эти решётки в подворотнях! Но вдруг вы подходите к очередному проёму - а никакой решётки нет и в помине! Проход открыт! Эти ржавые петли вмурованы в стены ещё в прошлом веке, но они отжили своё, рассыпаются железной пылью.

Сколько людей бродило по этим улицам! Сколько таинственных фигур прорывалось сквозь туман и дождь, сворачивало в эти подворотни - и пропадало бесследно! Мистика! Кажется, тут всё располагает к тому, чтобы заблудиться, исчезнуть, раствориться - и перейти в какое-то иное измерение, из которого нет возврата... Может быть, и не в мистике дело, но когда с чёрного неба сыпет не останавливаясь, густой снег, вырисовывая светящиеся шары вокруг фонарей, а в сырой, длинной подворотне обнаруживаются две пустые машины, хозяева которых таинственно сгинули, не оставив следов - в пору подумать о мистике. Правда, майор Малышев в мистику не верил. В Бога верил, даже крестик носил, но в то, что люди пропадают сами собой, переходя в иное измерение - в этом его никто бы не убедил. Опыт подсказывал майору, что виновники этой "мистики" вполне реальны, о двух ногах и с головой, только искать их придётся долго и нудно, так же, как и свидетелей происшествия. Если таковые вообще есть.

Его подчинённый, Костик Королёв, со всем своим молодым энтузиазмом, топтал лестницы окрестных домов, просачивался без мыла в квартиры мирных граждан, готовых после сытного ужина нырнуть в постель или на диван, к телевизору, но найти хоть одного ответственного человека, который оказался бы неравнодушен к двум брошенным машинам, не смог! Разумеется, из числа равнодушных выпадали те, кто после длинного трудового дня не имел возможности заехать в родной двор. Но такими гражданами занимался сам Малышев, их не искать нужно было, а утихомиривать. Существенной информации они дать не могли, зато возмущались очень красноречиво.

Коляну повезло больше: он почти сразу узнал, кто хозяин первого автомобиля, того, что стоял поперёк выезда из тоннеля во двор. Владелец старенькой "Лады" жил в соседнем дворе, всю неделю болел дома, и знать не знал, что его "старушку" угнали в соседнюю подворотню, проткнули ей колёса и бессовестно бросили так, что с одной стороны она покрывалась снегом, а с другой - погружалась в лужу.

Со вторым автомобилем, точнее с его хозяевами, было хуже. Огромная, как слон, "Тойота" принадлежала старшему менеджеру известной в городе фирмы, господину Иванченко Альберту Алексеевичу, по душу которого и явились сегодня в старый питерский двор оперативники во главе с Малышевым. Но хозяин "Тойоты", вместе со своими шофёром и телохранителем, исчезли в неизвестном направлении. Ну допустим, в подворотне дорогу загораживала искалеченная "Лада" и Иванченко мог пойти дальше пешком, благо, ножками отсюда до его подъезда всего шагов двести! Но дома господин Иванченко тоже не появлялся. Не сбежал же он, узнав от неведомого доброжелателя, что за ним едет полиция!

На машинах не было ни крови, ни признаков борьбы, ни чужих отпечатков пальцев! Грязное крошево льда в подворотне хранило множество следов, но за вечер тут могла прошлёпать пара сотен человек. В общем, не мистика, но загадка. Снаружи по-прежнему сыпал снег, Костик продолжал поиски по округе, а Малышев с Николаем вернулись в сырую питерскую подворотню, к брошенным машинам.

- Вы вещи-то успели забросить на костикину новую квартиру? - спросил Малышев, неожиданно припомнив, зачем подчинённые отпрашивались в этот вечер пораньше.

- Какое там, Иваныч! Мы ж сразу, как ты позвонил, помчались сюда. Потом забросим, они у меня в багажнике. Вера Андреевна пережива-а-ет!.. - протянул Колян в конце своей речи.

- Ну ещё бы! - Малышев присел на корточки, и разглядывал низ одной из машин, водя туда-сюда лучом фонарика. - Она же мать.

Он сам переживал за дочь и мог понять чувства других родителей.

- Да ну, Иваныч! Всё понятно, но ты в их квартире бывал? Там же в натуре все друг у друга на головах сидят! Тут пусть комната в коммуналке, а своя, личная... Может, он чего-то испугался, домой не пошёл и рванул к какой-нибудь бабе, на такси? - Последнее относилось к пропавшему Иванченко.

- А машину бросил, чтобы вороги до его возвращения во двор не прорвались? - Малышев покачал головой. - Нет, Колян, скорее мы имеем дело с похищением.

- А шофёр и охранник?

- Если их не хотели сразу валить - могли забрать с собой. Вот смотри, тут могла заехать ещё одна машина. Тоннель длинный, она бы поместилась, так что с улицы не видно. Допустим, водитель, или телохранитель Иванченко могли выйти, посмотреть что там с "Ладой" и почему она поперёк дороги стоит...

- Но если бы они увидели, что им дорогу назад отрезала другая машина, всполошились бы, - заметил Николай, вставая с корточек и оглядываясь. - Тут никаких следов, ни от пуль, ни от драки. У охранника ведь оружие.

- Ну, это как раз просто, - не согласился с подчинённым Малышев. - В тоннеле мог заранее прятаться человек, тут тёмных углов видишь сколько! Мог бросить в машину какую-нибудь капсулу с усыпляющим газом, а того, кто из машины вышел, по голове хлопнуть... Голливуд какой-то получается... На крайний случай, их могли зажать и, угрожая оружием, заставить выйти из машины. Нет, Колян, что-то мне подсказывает, что мы имеем дело именно с похищением.

- Допустим! Погодка ещё та! Попробуй тут свидетелей найди, когда из-за снега в двух метрах ничего не видно. Что делать будем?

- Искать, - ответил Малышев и направился в сторону улицы. - Снег - не снег, а кто-то что-то всё равно мог видеть. Я надеюсь...

Он подумал было, что стоит позвонить Сокольскому и предупредить, что Иванченко исчез, но решил, что это преждевременно. Сперва нужно было разобраться, а уж потом беспокоить кого бы то ни было.

- Да чтоб тебе!..

Костик захлопнул рот, проглотив окончание фразы. Фонарь выскользнул из руки, издав еле слышное "бряк-бряк-бряк-бряк..." Такое впечатление, что он скатился по ступенькам куда-то вниз. Костик схватился рукой за возникшую из снегопада решётку и потряс её. Решётка с места не сдвинулась, зато стало понятно, что он стоит перед уличным спуском в подвал, загороженным клеткой из стальных прутьев, совсем недалеко от подворотни. Снег валил не переставая и успел насыпать даже за воротник. Костик поёжился, вздохнул и двинулся, прихрамывая, вдоль решётчатой стенки, вмурованной в бетонный бордюр. Понятное дело, что фонарь будет не достать, дверь к подвалу наверняка закрыта на замок, а дворников в такую погоду не сыщешь. В общем, пропал фонарь!

Лестница действительно была в двух шагах от угла подворотни, а значит, заслуживала внимания. Они её сперва пропустили, потому что этот закуток частично заслоняла машина со спущенными колёсами. На двери висел тяжёлый замок, заботливо прикрытый куском резины. Костик столкнул с него накопившийся сугробик снега и для очистки совести подёргал толстую дужку.

- Закрыто! Ну ещё бы! - Он нагнулся к самому замку, пытаясь разглядеть сам не зная что. Ему было обидно лишаться фонаря, с которым он рассчитывал полазать по чердакам. - Это всё терроризм виноват, - бормотал он, засовывая ноготь указательного пальца в щель для ключа. - Не было бы терроризма - не закрывали бы подвалы на замки. Исламисты-террористы... Всё пиндосы виноваты... Оу! - Он сунул кончик пальца в рот. Край ногтя благополучно остался в замке. - Ну больно же, в самом деле! Да чтоб тебя! - не выдержал Костик, сплюнул и дёрнул решётчатую дверь со всей дури...

И чуть не сел задницей в грязный сугроб, потому что дверь открылась. Ухватившись за прутья, Костик удержался на ногах.

- Надо же! Сезам, откройся!

Замок висел на месте, отскочила одна из петель, на которые он был навешан. При ближайшем рассмотрении оказалось, что она была просто вставлена в отверстие на решётке.

- Бутафория! Вот такие у нас запоры! - высказал Костик, и стряхивая с себя снег, ощупью полез вниз по ступенькам. - А если бы я был террорист? Так вот запросто, р-раз - и в подвале! С бомбой!

Фонарь он нашёл каким-то чудом, случайно подцепив ногой и догадавшись по звуку, что это и есть его пропажа. Мало того, фонарь ещё и работал! Дверь внизу оказалась лишь прикрытой, и Костик, ничуть не сомневаясь, полез в подвал. Двери он за собой прикрыл. Ему не нравилось, когда киношные герои, которые от кого-то удирают - непременно бросают все двери нарастапашку, чтобы преследователь не промахнулся. Никто Костика не преследовал, но он подумал: если кто-то зайдёт за ним в подвал - ржавые петли заскрипят, и он поймёт, что уже не один. Потом первую мысль перебила другая: вдруг ему самому кто по башке в темноте даст! Надо, чтобы Колян с шефом обратили внимание на подвал с открытой дверью. Костик вернулся и распахнул скрипучую створку. В лицо ему колко ударила пригоршня снега. Костик недовольно отвернулся и шагнул вглубь, подальше от сквозняка.

Подвал старого дома оказался по совместительству дворницкой. Тут хранились мётлы, лопаты, мешки с каким-то неизвестным веществом, природу которого Костик решил не исследовать (хватит с него потери ногтя). Дальше шли трубы коммуникаций, на горячих сушились тряпки и коврики. Но это было не самым интересным. Интересное началось, когда Костик нащупал выключатель и включил свет. Через широкий проём в стене он увидел, что почти напротив входа, прямо на полу, под трубами, сидят два человека, и молча пялятся на него.

- Вот так сюрприз! - Костик воодушевился, сразу заметив по неестественности поз, что парни связаны и ничего плохого ему сделать не смогут. - Вы кто такие?

Один из парней отчаянно закивал, второй просто вытаращился. У обоих были заклеены рты, но Костик уже и сам понял, что что-то тут не так, и на всякий случай не стал подходить. Причину нервозности двух незнакомцев он понял быстро.

Связаны эти двое были бельевой верёвкой, наверняка найденной тут же, следовательно, не слишком прочной, чтобы два здоровых жлоба не смогли из неё вырваться. Но часть верёвки была продета восьмёркой через их руки и ноги, и как раз в середине между ними, на концах её была привешана лимонка, то бишь, старая и недобрая Ф-1. Обычная такая, типичная, можно сказать, тёмно-зелёного окраса! Костику тут же стало жарко, а где-то в глубине живота ощутилась неприятная вибрация. Облизнув пересохшие губы, Королёв не ушёл, а вместо этого присел на корточки и принялся разглядывать хитрое переплетение верёвочных петель.

- Вот, значит, как! - сказал он шёпотом. - Кто бы ни был этот шутник, но он сделал так, чтобы вы не дёргались, парни. И сидеть бы вам тут до утра, пока дворник не придёт. М-да... Надо вызывать спецов по части взрывных устройств! Нет, погодите!

Его словно магнитом тянуло к этой гранате, так что несмотря на панику в глазах обоих связанных парней, он шагнул ближе и снова присел на корточки. Долго разглядывал смертельную игрушку, потом придвинулся ещё ближе и осторожно сунул палец в попку лимонки. Что поделаешь, любил он совать пальцы куда не приглашают! И тут же расхохотался в облегчении!

- Ну, вы даёте! Она ж учебная! Ф-фу! - Он снял кепку и вытер вспотевший лоб. - Да, парни, здорово вас развели! Там же отверстие для выхода пороховых газов! А, ну да, вам с вашего бельэтажа не видно...

Один из связанных что-то замычал, второй в ужасе зажмурился, но Костик смело схватился за лимонку и развязал нехитрый узел верёвки. Чеку постарался не выдёргивать (бережёного Бог бережёт). Подбросив гранату в руке, Королёв встал и победоносно посмотрел на спасённых.

- Я так полагаю, что шофёр и телохранитель господина Иванченко найдены, живы и здоровы! Оцените, парни! Мало того, что вам привесили учебную гранату, вас ещё привязали поближе к горячим трубам, чтобы за ночь не замёрзли. И кто же это такой добрый?

Минут через пять, всё в той же подворотне, Костику пришлось выдержать изрядную трёпку от майора Малышева. За то, что полез трогать лимонку. И никакие оправдания и слова о муляжах не помогли. Когда Малышев израсходовал свой гнев и ушёл разговаривать со спасёнными, Николай похлопал Костика по плечу и ободряюще ухмыльнулся.

- Выговор - это ещё не самое страшное, парень! Сам виноват.

- Я думал, он меня поколотит, честное слово! - проворчал Костик, в глубине души понимая, что Малышев прав. Не их дело определять опытным путём, настоящие гранаты преступники вешают или не настоящие.

Переговоры с людьми Иванченко мало что прояснили. Ни водитель, ни телохранитель лиц напавших не запомнили, хотя почти дословно подтвердили версию Малышева о том, как всё произошло. Куда исчез господин Иванченко и кто мог его похитить - осталось совершенно неясно.

Глава четвёртая. Карман, полный фантиков

Шариться в полной темноте, при густом снегопаде, по мало знакомым местам - рискованное занятие. Однако, Паша оказался на высоте, чётко командуя, когда и куда сворачивать, так что Ольгин даже не удивился, когда в свете фар их машины оказались низкие железные ворота, покрашенные голубой краской.

- Здесь когда-то детский лагерь был, - пояснил Паша. - Жаль, что зима и ночь! Красиво, лес, Ладога прям рядом! Только его забросили после какой-то истории, году в 2010-м. Горыныч хотел было это место выкупить у военных, но потом передумал. Нафига оно надо? Слишком близко от большого посёлка.

Из-за плотной пелены снега вынырнула тёмная фигура и открыла им ворота. Ольгин осторожно заехал, стараясь не перепутать, где дорожка, а где - обочина. В светлое пятно фар из снежной пелены то и дело выдвигались мощные стволы сосен.

- Вот тут влево возьми, - скомандовал Паша - и они подъехали к большому строению из силикатного кирпича.

- Машину можно прямо здесь оставить, - скомандовал Паша. - Всё равно сюда в такое время года никто близко не сунется.

Снег валил густо, словно хотел засыпать их раньше, чем они успеют вытащить из багажника связанного Альбертика и заволочь его по разбитым ступенькам. "Столовая, - догадался Слава. - Капитальный был лагерь! И чего его бросили?"

- На второй этаж, - сказал Паша - и они двинулись по тёмной лестнице в три пролёта наверх. - Горыныч утром приедет, так что располагайся. А этого вон к той батарее прицепим. Привет, Дрон! - поздоровался он со вторым подручным Горюнова. - Пожрать чего есть?

- А то как же! - отозвался худощавый тип, щёлкая выключателем. Как ни странно, но электричество тут было и боковая комната, в которую они вошли, глухая, без окон, казалась даже обжитой. На деревянных решётках валялись матрасы, в середине стояли стол и несколько стульев.

Под "пожрать" подразумевалась в основном водка, но нашлись и колбаса с хлебом, и маринованные огурцы в стеклянной банке. Ольгин выпил со всеми, но потом сослался на усталость, ушёл на один из матрасов и вытянулся во весь рост, благо температура в помещении была умеренная. "Надеюсь, к утру не замёрзнем", - подумал Слава, закрыл глаза и сделал вид, что спит. На деле ему было не до сна. Он думал.

"Зачем Горюнову этот Альбертик? Чтобы поговорить, можно было не тащиться в эту дыру. Убить хочет? Ну, допустим. А заодно что-нибудь выведать. Да уж, попал!"

Слава никак не мог определить для себя самого линию поведения. Что он может сделать? Смотреть и слушать? Можно сбежать. Наверняка парни скоро напьются и задрыхнут, машина внизу, ключи у него в кармане. А если это ещё не самый крайний случай? "Нет, бежать рано, - решил Слава. - Или поздно... Чёрт! И со своими не свяжешься! Вообще, Горыныч это хитро придумал. Либо я должен буду убить, либо меня убьют, а точнее, и меня, и его - и прикопают тут в лесочке, под соснами. Рядышком. Удобно и без хлопот, никто и не хватится. Нет, бежать нельзя. Стоило вообще лезть в это дело, чтобы слинять при первом же намёке? Вот как раз о такой ситуации Игорь и говорил: если случится непредвиденное... Нет, предвидеть было можно, но чтобы Горюнов так откровенно шёл на убийство! Зачем? Что ему надо от этого менеджера? Ну, не случайную же он выбрал жертву, чтобы меня проверить! Это уже мания величия какая-то... или паранойя. Паша сказал, что этот Иванченко сам хорош, с криминалом был связан. И что? Плюнуть на него, пусть сам выкручивается!"

Легче от всех этих рассуждений не стало, но Ольгин решил не поддаваться. Да, он новичок, он понятия не имеет, как бы на его месте поступил тот же Сокольский - и что? "Пока ничего не случилось, чтобы паниковать", - сказал он себе и действительно попытался уснуть.

Горюнов, когда явился утром в лагерь, даже рассердился, что "его друга Альбертика" оставили на всю ночь связанным. Ольгин подозревал, что оба этих типа устраивают представление, только непонятно, кто должен играть роль зрителей.

- Альбертик! Ну, прости! Прости! Я ведь тебе звонил, приглашал! Ты меня обещаниями начал кормить, а я - человек деловой, долго ждать не могу.

- Ну что ты, Илюша! Всё я понимаю, но и ты меня пойми! У меня ведь и своих дел полно и день рабочий не нормирован!

- Значит, мир?

- Мир!

Они перешли в просторный, холодный зал, с большими окнами, через которые виднелась Ладога, и уселись за стол, с которого подручные Горюнова успели убрать остатки ночной попойки. Горюнов привёз с собой виски, один из его телохранителей внёс в комнату пластиковый контейнер, из которого достал посуду и закуски.

- Вот что я хотел с тобой обсудить, Альбертик, - начал Горюнов после первой рюмки. - Как ты собираешься компенсировать мне моего погибшего инженера?

- Какого инженера? - удивился Иванченко, отложив розовый кусок сёмги.

- Ну как же, того самого! - подсказал Горыныч. - Которого твои недоумки машиной сбили. Тебе ли не знать!

- Мои недоумки?! Илья! Ты меня знаешь, я с недоумками не связываюсь!

Горюнов посмотрел на него поверх второй стопки и хитро ухмыльнулся.

- Да, я тебя знаю, Альбертик, - подтвердил он и выпил. - Конечно, ты сам никого не нанимал, за тебя это сделал твой подручный. Кстати, ты мне обязан, ты в курсе?

- Чем это? - живо спросил Альбертик, салютуя ему своей стопкой.

"Вчера вечером он не выглядел таким смелым, - подумал Ольгин. - Храбрится? Да, пожалуй. И виски глушит, не останавливаясь".

- Я спас тебя, можно сказать! - осведомил Альбертика Горюнов. - Увёл прямо из-под носа полиции! Дело в том, Альбертик, что те два недоумка навели полицейских на след твоего помощника, а он, сам понимаешь - фигура не совсем незаметная, и даже если не сам тебя сдал, всё равно через него менты вышли бы на тебя. Я даже думаю, что уже вышли. А я тебя спас, укрыл от посторонних. Так чем ты меня отблагодаришь?

Альбертик отставил стопку, пошуршал в кармане своего помятого пальто, достал несколько фантиков и отыскал среди них целую карамельку. Сунув её в рот, он откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

- Ну, если на то пошло, я готов предложить тебе сделку, - сказал он, и перекатил конфетку за другую щёку. - Хочешь леденец? Я люблю леденцы!

- Спасибо, предпочитаю колбаску, - хладнокровно ответил Горюнов. - Так что за сделку ты хочешь мне предложить?

- У меня есть на примете человек, который знает про все изобретения Дока, и готов его заменить, - тут же ответил Альбертик. - Имя его я тебе пока не скажу, но если ты возьмёшь меня в долю - я представлю его тебе. Ты же должен понимать, что монополизировать такое прибыльное производство - неправильно!

Горюнов прищурился. Альбертик срочно хлопнул ещё одну стопку виски и снова порылся в кармане. Шуршание фантиков его явно успокаивало. Он теперь сам ехидно поглядывал на Горюнова и ничего не говорил, давая собеседнику осмыслить своё предложение.

- А ты не боишься, что я прикажу своим людям подвесить тебя на крюк и засунуть в задницу какой-нибудь электрический предмет? - не меняя тона, спросил Горюнов неторопливо. - И ты всё равно скажешь мне, что у тебя там за человек такой ценный.

Альбертик резко придвинулся к краю стола.

- Не прикажешь! - сказал он. - Потому что тебе в этом деле нужен союзник, а я - самый выгодный, лишнего не попрошу. К тому же, ты хорошо знаешь, что так сразу я не сдамся, а у меня слабое сердце и я могу просто помереть от этого твоего электрического предмета. А ты останешься без инженера! - Он ткнул в сторону Горюнова пальцем, потом откинулся обратно на стул и достал ещё одну конфетку.

"Какой-то ты слишком бледный, - подумал Ольгин. - Значит, всё-таки боишься, но держишься хорошо. Может, ещё и обойдётся без убийства, кто знает..."

Горыныч раздумывал, покручивая пальцами стопку на столе. Его люди, как безмолвная свита, замерли на расстоянии от стола и спокойно ждали. Снаружи снег стих, и вид из зала через грязные стёкла, открывался очень красивый: сосны, укрытый снегом берег и взволнованная, серо-стальная Ладога. Слава как-то незаметно для себя начал смотреть в окно, отвлёкшись от того, что происходит за столом. Его вывел из задумчивости резкий хлопок. Вздрогнув, Ольгин обернулся, но оказалось, что этого Горюнов хлопнул ладонью по пластмассовой столешнице.

- Хватит, Альбертик! Ты не уйдёшь отсюда живым, если не назовёшь мне своего претендента! Назовёшь - я тебя отпущу и даже на время спрячу от полиции. Но делиться с тобой у меня нет резона. Моя цена за твоего инженера - твоя жизнь! Ты хорошо меня понял?

Иванченко сидел, выпрямившись, и даже конфету перестал гонять во рту.

- Где гарантия, что если я тебе назову его имя - ты меня не убьёшь? - спросил он, потом расслабился и даже положил ногу на ногу. - Нет, Илья, так не пойдёт. Хочешь меня пытать? Начинай! Я тебе сказал, чем это закончится. И не думай, что тебе удастся меня запугать.

- А знаешь, ты прав, - сказал вдруг Горюнов, меняя тон и тоже расслабляясь. - Ты уже сказал мне всё, что я хотел услышать. В самом начале разговора, ты помнишь? "Человек, который знает все изобретения Дока"... Как думаешь, долго мне придётся вычислять такого человека? - Он осклабился. - Ты глупец, Альбертик, хотя и отважный. Мне тебя жаль и я непременно выполнил бы своё обещание и оставил тебе жизнь, если бы ты не начал упираться. Не люблю упрямых ослов!

Он взял со стола бутылку и не спеша стал наливать себе виски. Слава нутром почувствовал, что сейчас что-то произойдёт. Иванченко приподнялся со стула и всё внимание Ольгина было приковано к нему и к Горюнову, но он успел заметить краем глаза движение сбоку от себя. Худощавый Дрон вытянул руку, одновременно нажав на спусковой крючок. Ольгин дёрнулся было, но тут же замер. Всё закончилось. Альбертик повалился вперёд, на стол, с простреленной головой. Горюнов вскочил и напустился на стрелявшего:

- Ополоумел?! Он же мог мне всё пальто забрызгать!

- Не волнуйтесь, шеф, я взял нужный угол, - "успокоил" его Дрон.

Горюнов поморщился, оставил бутылку, которую подхватил со стола чисто автоматически, и поправил шарф на шее.

- Приберитесь тут, чтоб следа не осталось. А этого... Слава! Вы с Пашей отнесите его в подвал, в яму, и забросайте цементом. - Он повернулся к выходу, но притормозил и добавил: - Справитесь - вам обоим выходной до послезавтра. Отдыхайте!

И ушёл. Паша недовольно покачал головой.

- Как всегда, самая грязная работа на нас. Эй, чего стоишь? Бери его за плечи!

Ольгин с трудом заставил себя сдвинуться с места и делать то, что ему говорят. Паша даже удивился, наверное ожидая от бывшего уголовника, отсидевшего за убийство (такова была официальная версия биографии Ольгина), большей циничности.

В подвале действительно стояло несколько мешков с сухим цементом, а в углу - бочка с водой. "Значит, Горюнов знал, что убьёт Альбертика", - отрешённо подумал Ольгин. Ему было никак не прийти в себя.

- Давай его вот сюда, в эту яму, - руководил Паша. - Погоди! Пошарь там, в кармане, у него конфет не осталось?

Ольгин посмотрел на него так выразительно, что Паша осёкся и поспешно столкнул тело в неглубокую выбоину, где оно едва уместилось. Разводить цемент по-настоящему было долго и муторно. Они просто насыпали его сверху, потом вылили несколько вёдер воды, как могли размешали и заровняли поверхность. Ненадёжная могила, но учитывая, что до весны сюда вряд ли кто-то заглянет, этого вполне хватало.

На улице они вытрясли одежду от цементной пыли. Горюнов уже уехал.

- Сядь за руль, - сказал Ольгин Паше, и тот не стал возражать.

- Расслабься, - сказал он, выруливая из ворот лагеря. - Видишь, снег перестал идти. Мой тебе совет: доберёмся до города - напейся как следует и выспись. Я за тобой заеду.

Слава молчал. Когда они выбрались на трассу, огляделся по сторонам и вдруг потребовал:

- Останови! Я сам доберусь. На автобусе. Или попутку поймаю.

- Ты чего?! Мне потом шеф голову оторвёт, если ты тут потеряешься.

- Паш! Не собираюсь я теряться! - Ольгин похлопал его по плечу. - Просто хочу зависнуть где-нибудь до завтра. Не хочу в город!

- Ну, смотри! Тогда бабу найди, - посоветовал Паша, высаживая его на обочину, рядом с остановкой автобуса. - Давай! Не дури! Увидимся!

Он укатил, а Слава добрёл до "козырька" и некоторое время стоял, разглядывая проезжающие машины. Наконец поднял руку, заметив сквозь реденький снегопад нос лимонно-жёлтой "Мини". Она и притормозила. Ольгин втиснулся на переднее сидение и машинка тут же тронулась с места. Минуты через две Инге надоело ждать, когда он выйдет из своего транса.

- Говори! - потребовала она.

- Что? - Слава посмотрел в её сторону, будто только сейчас сообразил, в чьей машине очутился.

- Всё. И по существу. Зря я, что ли, вас тут караулю уже сутки.

- По существу!.. - Ольгин провёл ладонями по лицу, потом резко глянул на неё. - А по существу - люди Горюнова грохнули этого Иванченко! Хватит?

- Не психуй! - посоветовала Инга, глядя на дорогу. - Подробности?

Ольгин повернулся к ней всем телом.

- Ты вообще себя со стороны слышала хоть раз?! Как кукла, честное слово! Тебя хоть что-то волнует, кроме дела? Или ты совсем ничего не чувствуешь?!

Инга взглянула на него выжидающе, потом пошарила в бардачке и протянула ему леденец.

- Съешь конфетку.

Слава резко отшатнулся, но почему-то совладал с собой, откинулся на спинку сидения и снова потёр лицо. Потом глубоко вздохнул и заговорил, глядя на дорогу:

- Ну да, психанул! И что? На моих глазах убили человека, пускай преступника - но он не заслужил смерти! То есть, может быть и заслужил... А я... Просто не успел ничего сделать. Да и что бы я сделал? Подробности... Иногда ты меня пугаешь, Ин, честное слово! Мне кажется, что тебе действительно всё равно.

- Я думала, тебе всё равно, - спокойно возразила она.

- Мне?!

- Ты ведь в жизни всё повидал, ничем тебя не проймёшь. - Инга не смотрела в его сторону и тона не сменила. - Славочка! Если тебе так тяжело - откажись. Исчезнешь на время - Горюнов про тебя думать забудет. Мы без тебя справимся как-нибудь.

- Чего?! - Он снова повернулся к ней, но кроме правильного профиля фарфоровой статуэтки ничего не увидел. Инга по прежнему смотрела на дорогу. - Я не собираюсь сбегать. - Он отвернулся и посмотрел в окно. - И доведу дело до конца!

- Тогда рассказывай, - потребовала Инга.

Ольгин глубоко вздохнул и заставил себя с самого начала, подробно изложить всё, что произошло. В его пересказе это заняло минут пятнадцать, но Инга не перебивала и он даже не совсем понимал, слушает ли она его. Тем не менее, когда он закончил, она достала телефон и позвонила.

- Люди Горюнова убили Иванченко, - доложила она Сокольскому. - Я скоро буду, только подкину Славика до какой-нибудь питейной забегаловки... Нет, не получится. "Случайно" его труп не найти. До встречи!

Она убрала телефон и притормозила у обочины.

- Деньги есть?

Слава кивнул. Он успел получить щедрый аванс от Горюнова.

- Тогда иди, - посоветовала Инга. - В этом кафе подают хорошую водку. Потом вызовешь такси, чтобы тебя отвезли домой. Всё понял?

Слава кивнул и вылез из машины. Инга посозерцала, как он удаляется, сгорбившись и сунув руки в карманы, потом вздохнула и покатила дальше. Свои чувства он должен был сам пережить и либо остаться и делать дело, либо честно признать, что это не для него - и уйти. Так поступила бы сама Инга. Такого же поведения она ожидала от сильных, смелых мужчин, которые её окружали.

Очень не хотелось разочаровываться...

Глава пятая. Откровенный диалог

- Михалваныч! У нас дело забирают!

Костик не стеснялся показывать своё возмущение открыто, когда остальные подчинённые Малышева предпочитали мрачно дуться или скептически отшучиваться.

- Ну правильно, как только нам масть пошла - сразу от нас дело - хоп! - и как не было! - поддержал "молодое поколение" Николай. - Иваныч! Это действительно свинство!

Малышев сперва даже не понял, о каком деле идёт речь, но когда разобрался - готов был согласиться с ораторами. Они несколько дней носом землю рыли, бросили все силы на поиски хоть каких-нибудь следов, наконец что-то начало получиться - и на тебе! Приказ передать все материалы по похищению господина Иванченко в УВР, мол, это их юрисдикция. "Нет уж, не всё так просто!" - решил про себя Малышев и достал телефон, сделав знак остальным, чтобы вели себя потише.

- Это Малышев! Мы можем встретиться?.. Чем скорее - тем лучше. - Он поднял палец, заметив, что Костик собирается что-то высказать. - На старом месте? Хорошо, буду.

Он убрал мобильник и сцепил пальцы на столешнице.

- Ну что? - поинтересовался Николай, наблюдая за сосредоточенным лицом шефа.

- Пока не знаю. Но попробую выяснить, - пообещал тот. - А вы что сидите? У вас других дел нет?

Через час Михаил Иванович подошёл к Львиному мостику и остановился у одной из скульптур. Сокольский не заставил себя ждать, на этот раз появившись с другого берега канала. Малышев тут же двинулся ему навстречу.

- Надо же, оттепель! - сказал Игорь вместо приветствия, потом стащил с правой руки перчатку и протянул руку.

Малышев не видел причин злиться конкретно на Сокольского, поэтому обменялся рукопожатием. Они стояли на самой середине моста. Вода канала чернела, небо висело низко, но снег уже изрядно стаял и на газонах вдоль набережной проглядывала потемневшая, слипшаяся трава. Сокольский, всё в том же сером пальто, без головного убора, пряча подбородок в толстый чёрный шарф, облокотился на перила и на Малышева не смотрел, предоставляя тому первому высказать все свои претензии.

- Помнится, при нашей первой встрече мы договорились друг другу не мешать, - напомнил Михаил Иванович. - Мы как будто не общее дело делаем. Вы ведь не меньше нашего заинтересованны в том, чтобы отыскать, куда делся заказчик убийства того инженера. Что случилось? Считаете, что мы сами не справимся?

Сокольский глядел на воду, не спеша отвечать или оправдываться. Малышев привалился к перилам рядом с ним.

- Если я чего-то не понимаю в ситуации, объясни, - предложил он.

Игорь посмотрел в лицо оперативника задумчиво, словно оценивал, насколько ему можно доверять. Потом снова стал смотреть на воду.

- Мы действительно делаем общее дело, - согласился он. - Но то, что я тебе сейчас скажу, я не должен говорить. Информация секретная. Это хорошо, что вы уже нашли след, и я больше чем уверен, что ты со своими парнями мог бы этот след раскрутить, и очень скоро выйти на тех, кто похитил нашего фигуранта. - Он говорил медленно, с паузами, подбирая слова. - Но один из похитителей - мой агент. Если бы вы его взяли, у него не осталось бы другого выбора, как только всё вам честно рассказать. Вы бы узнали, что Иванченко убит, и мой агент указал бы вам место, где спрятан его труп. Вы бы туда поехали - и ничего не нашли. - Он снова посмотрел на Малышева, тот кажется не был удивлён известием о гибели Альбертика. - Потому что мы уже забрали тело и уничтожили все следы нашего присутствия. Не для того, чтобы водить за нос тебя и твоих коллег, а для того, чтобы не спугнуть убийцу. Своего агента нам пришлось бы отозвать, а тот, за кем мы охотимся, снова ускользнул бы от нашей слежки. Вам он тем более бы ничего не рассказал, зато полк его адвокатов объяснил бы, что "фантазии" насчёт его причастности к убийству не являются основанием для ареста их подопечного. Нет тела - нет доказательств.

- Да, но... - начал было Малышев, однако Сокольский его перебил.

- Я мог бы обратиться лично к тебе с просьбой: тяни расследование как можно дольше, пока наш агент не доделает начатое. И как ты это себе представляешь? Ты будешь обманывать подчинённых, оправдываться перед начальством за своё бездействие, скрывать улики? Или мне придётся подослать к тебе подставного свидетеля, который уведёт вас от разгадки как можно дальше? - Он выпрямился и сунул в карман перчатку. - Мне это показалось нечестным. Забрать у вас дело Иванченко, в данном случае, единственно правильное решение. Мы сами позаботимся о том, чтобы клиент ничего не заподозрил и не разоблачил нашего агента.

На этот раз Малышев некоторое время помалкивал. Потом тоже выпрямился и посмотрел в строгое лицо Сокольского.

- Спасибо за откровенность, Игорь. Сам удивляюсь, но ты меня успокоил.

Сокольский кривовато улыбнулся.

- Мне не хотелось с тобой ссориться, честное слово, - признался он. - Но предупредить заранее я не успел.

- Да ладно, понимаю, что за всей этой историей стоит что-то поважнее, чем мы думаем, - ответил Малышев. - Ну, ты обращайся, если помощь потребуется или вдруг надо будет довести расследование до конца. - Потом он неловко усмехнулся и тронул пальцем собственный уголок рта, глядя при этом на Сокольского. - Ранение? Я ещё при первой встрече заметил, что у тебя с мимикой не в порядке.

Игорь тоже усмехнулся.

- Ранение. Нерв повреждён. Работать не мешает. Я тоже заметил, в прошлый раз, что ты руку бережёшь. - Он похожим жестом коснулся левого плеча.

- Дробью зацепило, - признался Малышев.

- Ладно, Миша, будем живы - ещё увидимся, - пообещал Сокольский. - Не подставляйся!

Они снова пожали друг другу руки и Сокольский направился к машине, ожидающей его по другую сторону моста.

← Часть первая. Вопросительные знаки

Часть третья. На волоске →

НАВЕРХ