Адам Райский. Из ниоткуда в никуда..? Часть 2
САНТЕХНИК

Глава первая

Слезы радости, стоявшие в маминых глазах, мгновенно заставили меня забыть обо всех сомнениях и тревогах. Мы долго стояли на перроне, обнявшись. Мама не слишком изменилась за эти годы. Только стала казаться чуть ниже ростом и седых волосков прибавилось.

- Ты стал совсем, совсем взрослым, мой сын, - сказала она, погладив меня ладонью по щеке.

Бойкие носильщики шустро загрузили мой багаж в тележку и отвезли на стоянку машин. Сумма, которую озвучил мне водитель "Газели" привела меня в легкий шок.

- Давно не был в Москве, командир? – видя мое изумление, поинтересовался водитель.

- Три года.

- Так, что ты хочешь, инфляция.

До квартиры тетушки (своей ее называть мне пока было как-то неловко) мы добрались часа за три, из которых больше часа провели в пробках. У меня было ощущение, что количество машин на улицах Москвы удвоилось.

- Так оно и есть, - охотно подтвердил водитель газели.

Вещи в квартиру я заносил сам. Перед моим приездом, мама прибрала и проветрила ее, купила кое-какие продукты и приготовила ужин. Немногочисленная мебель в квартире была куплена тетей еще в советские времена, обои пожелтели и местами пузырились, дешевый березовый паркет рассохся. С момента получения квартиры, тетя не делала ремонт ни разу, да и вряд ли ей это было необходимо. Дома она жила наездами, ненадолго возвращаясь со своих бесчисленных сборов и соревнований.

За ужином мы засиделись допоздна. Конечно же, маму интересовали мои планы на будущее. Увы, ничего определенного я ей сообщить не мог. Единственное, что я знал наперед, так это то, что меня ждал заслуженный трехмесячный отпуск. А там, видно будет.

На следующий, после приезда день, я наведался в Управление, сдал загранпаспорт, получил назад свое удостоверение личности, отпускной билет и сберкнижку с накопившейся за три года своей зарплатой в рублях. Сумма за три года скопилась довольно приличная, даже с учетом того, что ее изрядно пообглодала инфляция. Кадровик, моментально смахнув в ящик стола парижские сувениры, пообещал позвонить мне на домашний телефон и вызвать на беседу относительно моей дальнейшей судьбы.

Советам мамы съездить отдохнуть куда-нибудь на юга я не внял. Ехать одному не хотелось, да и накатался я уже. Поскольку моя (Моя!) обшарпанная квартирка имела безрадостный вид, я объявил маме, что займусь капитальным ремонтом. Идею она одобрила и, побыв со мной пару дней, засобиралась домой.

На, теперь уже моей, "четверке" тетя наездила всего чуть больше восьми тысяч километров и, когда я повернул в ней ключ зажигания, она послушно завелась. Медленно и осторожно, привыкая к лихим московским порядкам на дорогах, я отвез маму домой.

Прежде чем начать ремонт я решил закупить себе инструмент. Поскольку средства меня не слишком стесняли, я не поскупился и обзавелся хорошим профессиональным инструментом. Большой и малый перфораторы фирмы "Бош", шуруповерт той же фирмы, машинка для резки плитки, наборы различных ключей и другие необходимые приспособления приятно ласкали мне руки и просились в бой.

Начать ремонт я решил с санузла. Заменил изрядно прогнившие стальные трубы на полипропиленовые, очистил от краски и оштукатурил стены по маякам, выложил их понравившейся мне плиткой, поменял ванну, раковину и унитаз. Работа увлекла меня, перерывы я делал только на еду и на сон.

Через пару недель позвонил кадровик из Управления и назначил встречу. Прервав работу, я явился на светлые очи начальства.

- Что же мне с тобой делать, Зимин? – вздохнул кадровик, вяло перелистывая мое личное дело, - капитанов у меня пруд пруди, не доглядели в свое время, наклепали вас в училище без всякой меры. И теперь в войсках, куда ни глянь, одни капитаны. Ты, поди, о должности майорской мечтаешь, а то и об академии? Так вот, должен тебя огорчить, нету у меня свободных майорских должностей. Штаты и так постоянно урезают. Про южную границу и говорить нечего, там у нас за штатом десятки офицеров висят. Даже на китайской, и то свободных должностей нет. Там, где ты служил раньше, тоже, капитанов хоть отбавляй. Мне вот лейтенанты нужны, прапорщики, контрактники. На капитанскую должность на новые границы пойдешь?

- Не хотелось бы, товарищ подполковник.

- Есть, правда, одна майорская должность в штабе твоего бывшего округа, не должность, а прямо трамплин для академии. Но на нее тамошнее командование свою лапу наложило, боюсь, не потянешь, - кадровик выразительно потер двумя пальцами правой руки, - или потянешь?

- Не потяну, - поспешно заверил я подполковника.

- Конечно, по нынешним законам ты имеешь право уволиться, положенный после училища срок ты отслужил, но ведь тогда и пенсия военная тебе не светит и квартира.

- Я склоняюсь к увольнению, товарищ подполковник, а квартира в Москве у меня уже есть.

- Да, аргумент весомый. Слушай, капитан, хочешь, по дружбе, дам один совет? Век благодарен будешь! Один наш подполковник, года четыре назад, в Москве частное охранное агентство открыл, оно сейчас одно из лучших. Набирает только наших, ну еще и ребят из ФСБ. Я тебе его карточку дам. Подготовка у тебя подходящая, москвич. Будешь, как сыр в масле кататься. Работенка – не бей лежачего, а зарплата – в войсках такую не увидишь.

Кадровик нагнулся, достал из нижнего ящика письменного стола толстую пачку визиток, перетянутых резинкой и, отделив одну, протянул ее мне.

- Ну, что, будем рапорт писать?

- Будем, товарищ подполковник!

Отойдя от главка шагов на двадцать, я бросил ярко разрисованную визитку в первую же попавшуюся урну.

- Лихо ты с ней расправился, а заодно и со своей офицерской карьерой. Не пожалеешь? – задумчиво и серьезно спросило Самолюбие.

- Может, и пожалею, - так же серьезно ответил я.

Ремонт вновь увлек меня в свою пыльную пучину. Когда я сообщил маме о своем решении оставить службу, она лишь вздохнула.

- Чем же ты теперь займешься, Андрей?

- Пока не знаю, мама, но чем- нибудь обязательно займусь.

Ванна и туалет уже сверкали новой плиткой, кухня была отштукатурена и сохла. Я укладывал половую плитку в прихожей и на кухне. С потолками я решил не заморачиваться, и пригласить мастеров натянуть пластиковые потолки. Как-то ближе к вечеру в квартире раздался звонок.

- Зимин Андрей Николаевич? – поинтересовался приятный баритон, - вас беспокоят из европейского отдела Министерства Иностранных Дел, меня зовут Валерий Георгиевич. У меня для вас приятная новость. Посольство Франции в России известило нас о том, что вы причислены к Почетному Легиону Французской республики. Посол Франции просил известить его, когда он может вручить вам почетные регалии.

Я сейчас в отпуске и поэтому свободен, - несколько опешив, ответил я.

Признаться, я и думать забыл об обещании комиссара полиции.

- Тогда поступим так, - продолжил баритон, - послезавтра вы в десять часов утра связываетесь со мной по внутреннему телефону из вестибюля МИДа, и далее, мы с вами на служебной машине следуем во французское посольство. Руководство поручило мне присутствовать на этом мероприятии.

Коробки с вещами, опасаясь вездесущей строительной пыли, я практически не распаковывал. Подумав, я решил надеть парадный костюм. Через день, ровно в десять я набрал номер референта по внутреннему телефону МИДа. Трубка быстро откликнулась.

- Я спущусь к вам минут через семь, - пообещал Валерий Георгиевич.

До французского посольства мы добирались на разгонном мидовском "Форде". По дороге, Валерий Георгиевич инструктировал меня о порядке вручения награды и о том, что мне сказать в ответной благодарственной речи.

- Впрочем, я все равно переведу все, как надо, - заверил он меня.

- Предпочел бы обойтись без перевода, - ответил я ему по французски.

- Ну, что ж, это еще лучше, - не обидевшись, отозвался он.

В приемном зале посольства находились четыре человека. Это были французские дипломаты. Мы представились друг другу. Через пару минут в зале появился Посол Франции, чуть полноватый брюнет, лет пятидесяти, в сопровождении своего секретаря, хрупкой миловидной шатенки, лет двадцати восьми с какими-то бумагами в руках. Поздоровавшись с Послом, Валерий Георгиевич представил меня ему.

- Месье Зимин, - Посол принял торжественную позу, - месье Зимин, мне выпала честь от имени Президента Республики и в силу полномочий, которые мне даны как командору Почетного Легиона Франции, сообщить вам о том, что вы становитесь кавалером Почетного Легиона.

Посол взял из рук секретаря-референта грамоту и вручил ее мне.

- Кроме того, я вручаю вам знаки отличия кавалера, которые известный вам месье комиссар лично приобрел для вас и поручил мне вручить их вам.

Посол вручил мне коробочку с орденом и обнял меня, похлопывая по спине.

- Отныне, месье Зимин, вы и ваши близкие являетесь желанными и почетными гостями как здесь, в посольстве Франции, так и на моей прекрасной Родине.

Настала очередь принимать торжественную позу мне.

- Ваше Превосходительство, дамы и господа, - слегка запнувшись, начал я. - Я сердечно благодарен народу Франции, ее Президенту, вам, Ваше Превосходительство, а также господину комиссару, за оказанную мне большую честь, которую я, право же, не заслужил. Счастливый случай помог мне сделать то, что я сделал, и я не вижу в этом каких-то своих особенных заслуг. И, тем не менее, я очень и очень польщен. Пусть эта награда будет маленьким звеном в той цепочке, которая связывает узами дружбы народы России и Франции.

- Как сказал, слушай, как сказал! – голосом Этуша из "Кавказской пленницы" съехидничало, не удержавшись, Самолюбие.

- Месье Зимин, в силу известных вам причин, мы не смогли пригласить на это торжественное мероприятие прессу, но все-таки, я предлагаю отметить его в тесном дружественном кругу, - Посол сделал рукой широкий жест, приглашая всех к накрытому для фуршета столу, стоящему в углу зала.

- За вас, месье Зимин, - поднял рюмку с коньяком Посол.

- За дружбу России и Франции, - в свою очередь предложил я, под одобрительный взгляд Валерия Георгиевича.

Фуршет проходил в теплой дружественной обстановке.

- Можно, я отвлеку ваше внимание на минуту, месье Зимин, к тому же дядюшка может заговорить вас до смерти, - обратилась ко мне секретарь-референт Посла, озорно сверкнув глазами. Давайте я запишу ваш телефон и адрес. Мы будем регулярно приглашать вас на все публичные мероприятия в посольстве.

Увы, кольцо на ее правой руке не давало мне никаких шансов, но телефон и адрес я продиктовал.

- А из вас вышел бы неплохой дипломат, Андрей Николаевич, - довольно сказал референт, когда мы покинули гостеприимных французов.

- К сожалению, Валерий Георгиевич, я получил образование по другому профилю.

Референт предложил подвезти меня домой, но я отказался. Зачем отвлекать занятого человека. Мы расстались у посольства, довольные друг другом.

Дома, я рассмотрел полученную награду. Надо же, каков комиссар, не поскупился и купил мне орден за собственные деньги. Дело в том, что свой отличительный знак легионер приобретает за собственные деньги. Ордена свободно продаются, и их может купить любой желающий, а вот незаконное ношение, преследуется по закону. Орден легионер надевает только в особо торжественных случаях. В обычной жизни легионеры носят узенькую ленточку в петлице пиджака, если, конечно, легионер не военный. Узенькую красную ленточку в петлицу моего пиджака собственноручно вдел Посол еще на приеме.

На красивую французскую медальку я любовался недолго. Месье Ремонт настойчиво призывал меня к себе. Я вновь тщательно упаковал костюм в коробку и занялся делом.

Маму я навещал примерно раз в месяц. Во время очередной поездки к ней в начале августа, заметив у дороги грибников с полными корзинами, я тоже решил попытать счастья. Время было около шести утра, я уже проехал границу Московской области и свернул с трассы на второстепенную дорогу в понравившемся мне месте. Проехав километров пятнадцать, я припарковал машину у обочины, прихватил с собой пару пакетов и углубился в смешанный лес. Попытка оказалась удачной. Через полтора часа я нес к машине два полных пакета, набитых молоденькими белыми грибами и подосиновиками.

Грибам мама обрадовалась и принялась тут же чистить их и мариновать. Побыв с ней часа три, я вернулся в Москву.

Надо сказать, что через пару недель, после того, как я вернулся из Франции, я пытался навести справки о Казбеке и Толике. Координатов Казбека я не нашел, а вот телефон квартиры жены Толика, Ольги, я нашел в старой записной книжке. На мой звонок отозвался высокий женский голос.

- Это Оля? - поинтересовался я.

- Да, а кто спрашивает?

Я представился. Ольга меня вспомнила. Она рассказала мне, что Толик по-прежнему служит в Таджикистане. Больше года, пока не родился сын, она жила с ним в нашем гарнизоне, вблизи границы, а потом уехала рожать в Москву. Они решили, что назад, с ребенком ей возвращаться не стоит, условия там не те. Так что, она теперь живет в Москве с мамой, а с Толиком видятся только когда он приезжает в Москву в командировки и на сборы, ну и в отпуск, конечно, и что такая жизнь ей смертельно надоела. Сама она работает врачом в скорой помощи. Когда я сообщил, что собираюсь увольняться, она сказала, что проест Толику всю плешь, если он не последует моему примеру и обещала дать ему мой телефон, когда он приедет. О Казбеке она ничего не слышала.

Мой ремонт близился к концу. В середине августа мне позвонил кадровик из главка.

- Ну, решение вроде принято, - сообщил он, - приходи завтра, высокие начальники с тобой еще поговорят для проформы, и будем оформлять увольнение.

Беседа с высокими чинами много времени не отняла. Попеняв мне на недостаточно развитое чувство патриотизма, они подмахнули мой рапорт. Через неделю я сдал удостоверение, подписал нужные бумаги и не без грусти и тревоги распрощался с Погранвойсками. Еще через неделю у меня на руках был новенький паспорт, почему-то без отметки о неудачном браке, наверное, паспортистка поленилась ставить печати о браке и разводе, и удостоверение офицера запаса, которое я получил в военкомате.

В личной жизни была, практически, полная пустота. Правда, один раз, мне удалось познакомиться в ближайшем баре с довольно симпатичной шатенкой и даже провести у нее ночь, но у нее были какие-то сложные отношения с сожителем, который, то приходил, то уходил, и дальнейшего продолжения наши отношения не получили.

К концу августа ремонт я закончил. Квартира сверкала как новенькая и радовала глаз. Всю мебель я купил новую. Гостиная, превратилась в библиотеку. Кроме дивана и телевизора, остальное место в ней занимали стеллажи под книги. Мама попросила забрать у нее библиотеку отца. Она ею не пользовалась, а вытирать пыль с корешков, для нее удовольствие – ниже среднего. В очередной раз я поехал навестить ее, а за одно, забрать хотя бы треть книг.

Выехал я, как всегда, рано. Проехав Московскую область, я решил еще раз попытать счастья с грибами. Припарковав машину на обочине у заветного местечка, я вышел из нее, прихватив пластиковый пакет. На второстепенной дороге не было ни души. Перепрыгнув через влажную, после вчерашнего дождя, обочину я углубился в лес. На сей раз грибы попадались редко, и то, в основном, перестарки. Побродив по лесу часа два и набрав всего треть пакета грибов, я решил прекратить это занятие. Ориентировка в лесу для меня никаких сложностей не представляла, и я вышел на дорогу в пятидесяти метрах слева от машины.

Двигаясь по дороге к машине, я уже почти вплотную подошел к ней, как вдруг увидел в кювете лежащий на боку, уткнувшись одним углом во влажное дно канавы, небольших размеров дешевый фибровый чемодан не первой свежести. Солнце было уже высоко, но на крышке чемодана еще виднелись остатки ночной росы.

- Кто-то выбросил из машины ненужный мусор, - подумал я, но любопытство все же одержало верх.

На вес, чемодан оказался довольно тяжелым. Примитивные замки чемодана оказались запертыми. Я взял чемодан за ручку и понес к машине. Положив чемодан у багажника, я достал отвертку и без труда отщелкнул слабенькие запоры. Медленно приподнял крышку чемодана, опасаясь подвоха от неведомых шутников, и обомлел. Шутками тут не пахло. С туго набитых, перетянутых резинками пачек на меня безучастно таращились глаза сэра Бенджамина Франклина. Машинально я захлопнул крышку. Из-за поворота на дороге показался дорогой черный джип.

Кленя себя за любопытство и умирая от страха, я засунул чемодан в багажник, продолжая делать вид, будто что-то ищу в нем. Черный джип поравнялся со мной, за рулем сидела сонная хмурая женщина, которая на меня даже не взглянула. Душа медленно вернулась на положенное ей место.

Сколько же тут деньжищ? Чьи они, почему они оказались в кювете? Где их хозяин и что с ним? И что теперь делать мне? Охранять чемодан и ждать хозяина денег в надежде на премиальные за верную службу? А если хозяин окажется неблагодарным бякой и вместо премиальных, влепит мне пулю в лоб? Выбросить чемодан обратно в кювет? Такую глупость я вряд ли прощу себе до конца жизни. Мысли вихрем проносились у меня в голове, а руки уже сами засовывали чемодан в один из мешков, которые я приготовил для книг.

Сев за руль, я выгнал машину на асфальт и, сломив несколько стеблей сухой травы, тщательно заделал следы от протектора на обочине и свои собственные следы. Унимая дрожь, сел за руль и тронулся с места. По трассе, оставшуюся до мамы дорогу, я ехал осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, уповая на удачу, похоже прописавшуюся у меня с некоторых пор. Чтобы не спугнуть ее, я постучал костяшками пальцев по собственному лбу, не имея под рукой больше ничего, похожего на дерево. Забегая вперед, должен сказать, что замена оказалась вполне приемлемой для капризной госпожи. Ни по дороге к маме, ни на обратном пути, меня никто ни разу не остановил. У мамы я пробыл недолго, загрузил книги в машину, завалив при этом мешок с чемоданом, попил чаю и пустился в обратный путь, домой. Маме о найденных деньгах я, естественно, ничего не сказал, зачем ее зря беспокоить.

Дома, я распаковал чемодан. В нем оказалось пятьдесят пачек по десять тысяч американских зеленых. Полмиллиона долларов! Целое состояние. Деньги в пачках были в сотенных купюрах, явно побывавших в обращении. Номера и серии в пачках шли вразнобой. Вряд ли кто-то взял на себя труд переписывать их. Запаяв их в полиэтиленовый пакет, я отнес его в гараж и спрятал в надежном месте, дав себе клятву прикоснуться к ним не ранее чем через полгода, и то в случае крайней нужды, а еще лучше, через год.

Я еще долго строил версии, одну неправдоподобней другой, относительно их появления в дорожной канаве. Да и совесть не давала мне покоя, все-таки деньги были чужие. Но не давать же мне было, в самом деле, объявления в газеты! Кроме того, я отчасти разделял суеверие о том, что найденные деньги счастья не приносят. Постепенно острота ощущений от необыкновенной удачи проходила, вытесняемая другими жизненными интересами, но чего греха таить, запаянное в полиэтилен сокровище душу грело.

Когда я приехал к маме за последней партией книг, ее дома не оказалось. Пошарив в карманах, я с досадой обнаружил, что ключи от ее квартиры оставил дома. Ничего не оставалось, как ожидать ее на улице, на скамейке. Вероятно, она вышла куда-то в магазин. Я присел на скамейку. Из зарослей сирени в палисаднике показался маленький сиамский котенок. На вид ему было два-три месяца. Сильная худоба и прицепившиеся к шерстке репейники говорили о том, что котенок был бездомным. Подойдя ко мне ближе, чем на метр, котенок остановился, уставился на меня в упор своими небесно-голубыми глазами и сказал: "Ау!". Бедняга не выговаривал букву М. Я протянул руку, он подошел и потерся об нее. Я взял его на колени и стал осторожно выпутывать колючки. Котенок мелко дрожал от страха или от голода, а скорей всего от того и от другого.

Показалась мама с покупками.

- Надо же, он пошел к тебе на руки, - удивилась она, - он тут давно бегает, я пыталась его подкармливать и освободить от колючек, но он в руки не дается, одичал.

- Ну, что приятель, извини, мне надо поработать, - сказал я котенку, опуская его на землю.

У мамы я пробыл недолго, загрузил в машину оставшиеся книги, попил чаю и собрался в обратный путь. Когда я открыл переднюю дверцу четверки, из-под машины вылез котенок. Он снова уставился на меня своими глазенками и повторил свое "Ау". Решение пришло мгновенно. Я подхватил котенка и посадил на сиденье рядом с собой. Достал кружок докторской колбасы из бутерброда, который засунула в карман мне на дорогу мама, и мелко покрошив ее, отдал котенку. Он с жадностью набросился на еду. Я подождал, пока он не насытится. Съев колбасу, котенок сонно зевнул, перебрался с соседнего сиденья ко мне на колени, свернулся калачиком и довольно замурлыкал. Я плавно тронул машину. Котенок проспал всю дорогу до самого дома. Переложив его на диван и разгрузив машину, я озаботился аксессуарами для вновь приобретенного друга. То, что это он, а не она, стало понятно еще в машине. В ближайшем магазинчике нашлось все необходимое: кошачий туалет, засыпка, чашки для еды и сама еда.

Придя домой, котенка на диване я не обнаружил, оказалось, что он по- хозяйски осматривает квартиру, обнюхивая каждый угол. Назначение туалета котенок понял мгновенно и тут же им воспользовался. Поскольку он был очень грязный, а мыть его я пока не решался, я набил расческу влажной ватой и стал его расчесывать. Вату приходилось менять часто. Неприятную для себя процедуру котенок выдержал стоически.

- Как же мне назвать тебя, приятель? – обратился я к котенку.

В ответ он посмотрел на меня и снова сказал свое "Ау".

- Ну, "Ау", это не имя, давай, ты будешь просто Кот, с большой буквы.

На том и порешили. Удача по-прежнему не покидала меня, чему я был несказанно рад и в чем убедился на следующий же вечер. Раздался звонок в дверь и когда я открыл ее, то чуть не задохнулся от радости - у двери стоял мой братик, собственной персоной с погонами майора на плечах.

- Все- таки нашел! - воскликнул Казбек, - я ведь только один раз был на этой квартире, - и сгреб меня в охапку.

Ужин у меня был готов. Я достал припрятанную для особо торжественных случаев бутылку Мартеля. Мы долго не притрагивались к еде, делясь новостями и перебивая друг друга. Понемногу мы успокоились, и беседа перешла в спокойное русло. Казик рассказал, что у него теперь двое детей, сыновья двух и трех лет. Майора он получил досрочно, а в Москву приехал поступать в Академию, на заочное отделение. Я тоже рассказал ему о своей службе во Франции, о неудачной женитьбе и разводе, и о своем увольнении из войск.

- Честно сказать тебе, брат, я не очень удивился, что ты уволился. Ты не обижайся, но в тебе ведь с самого начала не было того, что называется военной косточкой. Чем же ты думаешь теперь заняться?

- Пойду работать, братик, может быть, поступлю на какие-нибудь курсы.

Была суббота, в академию Казбеку нужно было явиться утром в понедельник, и мы проговорили с ним до утра. Я не удержался и рассказал ему о найденных деньгах.

- Думаю, что ты поступил правильно, что взял их, зачем добру пропадать. Постарайся употребить их на хорошие дела.

Казбек пробыл в Москве больше месяца. В академию он поступил и проучился на установочной сессии. Когда позволяло время, он проводил его со мной. Я заканчивал расстановку мебели в квартире, разбирал книги и читал, оттягивая момент, когда нужно будет в плотную занятья поисками работы. С братиком мы расстались в аэропорту, пожелав друг другу удачи.

- Теперь будем видеться чаще, - на прощанье пообещал Казбек.

Дома, Самолюбие устроило мне головомойку.

- Ты что, ждешь, пока у тебя кончатся последние копейки? Сколько можно тянуть с работой?

Деньги и впрямь были на исходе. Вся полученная мною зарплата была истрачена на ремонт и мебель, я влез даже в неприкосновенный запас, от пяти тысяч евро, привезенных с собой из Франции, остались только две. Про доллары я, как и обещал себе, напрочь забыл.

- С завтрашнего дня вплотную займусь поисками работы, - твердо пообещал я Самолюбию.

Глава вторая

Наутро, я побрился, позавтракал, натянул на себя старенькие джинсы и ветровку и вышел на улицу. Ноги сами понесли меня к недавно построенной свечке-шестнадцатиэтажке по соседству. В доме вовсю шла внутренняя отделка. Вокруг стояли контейнеры со строительным мусором. Несколько рабочих - мигрантов делали благоустройство вокруг дома. Охранник, сидящий за столом в подъезде, лениво разгадывал кроссворд в газете.

- Я на восьмой, - как можно небрежней бросил я охраннику.

Тот кивнул мне головой, не поднимая ее от газеты. Войдя в лифт я, не глядя, нажал на первую попавшуюся кнопку. Ошибся я не на много, лифт привез меня на седьмой этаж. Выйдя из лифта, я остановился и прислушался. От ближайшей ко мне двери доносился звук работающего перфоратора, видимо там размешивали раствор. Я подошел и постучал в дверь. Через полминуты дверь приоткрылась, и в образовавшемся проеме замаячила плутоватая физиономия, перепачканная раствором. Пареньку было лет двадцать.

- Чего надо? - не слишком любезно осведомился он.

- Мне бы с бригадиром поговорить, - ответил я.

На бригадира этот плутишка явно не тянул.

- Иваныч, к тебе, - крикнул паренек, освобождая мне проход.

В одной из комнат, светловолосый крепыш лет тридцати двух, в заляпанном раствором комбинезоне устанавливал на стены маяки для штукатурки.

Вы что-то хотели? - вежливо осведомился бригадир, очевидно, заподозрив во мне будущего клиента.

- Да, я насчет работы, вам люди в бригаду не нужны?

- Тогда погоди, - сразу перейдя на ты, буркнул бригадир, - видишь, маяки ставлю, сейчас выработаю раствор, тогда и поговорим.

Взяв с подоконника чистую газету, я расстелил ее на стопку мешков со штукатуркой и присел. Крепыш, ловко орудуя шпателем, набрасывал на стену раствор для промежуточных маяков. Крайние у него уже стояли и между ними были натянуты нитки. Набросав раствор, он принялся устанавливать маяки, руководствуясь натянутыми нитками. Это был высший пилотаж, я, прежде чем поставить маяк, закручивал в стену три шурупа по уровню, вверху, внизу и, по - середине. Получалось намного дольше, но проще.

- Эх, и что я суюсь к профессионалам, - не слишком оптимистично подумал я.

Закончив работу, бригадир повернулся ко мне.

- Ну, вот теперь и поговорим. Перво-наперво, ты москвич? А то, с залетными я дело не имею, сегодня они тут, а завтра где-нибудь еще.

- Я утвердительно угукнул.

- Ну, а делать, что умеешь?

- Да всего понемножку, штукатурил, плитку укладывал, сантехникой занимался, с полипропиленом работал, вот только, как бы это сказать, это не основной моей работой было, так, подрабатывал в свободное время. Поэтому, опыта у меня маловато, честно скажу. Вот, квартиру себе только что отремонтировал, она тут, рядом, можно посмотреть.

- А на основной работе, чем занимался?

- Да я, бывший военный, недавно уволился.

- И что тебе не служилось, пыль на стройке глотать, да в грязи ковыряться лучше, что ли? Или проштрафился?

- Да нет, просто понял, что это не мое. Да и служба, тоже ведь не курорт.

- Это верно, а где служил-то?

- В Погранвойсках, капитаном уволился.

- Ну, а зовут-то тебя как, капитан?

- Андрей.

- А меня - Серега. Сказать тебе по-честному, Андрюха, плиточник мне в бригаду позарез нужен. Работал со мной до недавнего времени один старичок, пенсионер, да его здоровье подвело, с почками что-то. Я, конечно, и сам могу плитку класть, да со временем туго, других дел хватает. А если ты еще и по сантехнике волочёшь, тогда, совсем хорошо. Сантехника своего у меня не было, я всегда со стороны нанимал. Давай сделаем так. Мне все равно сейчас на строительный рынок ехать, мы зайдем к тебе, посмотрю, что ты у себя наворотил, тогда и дам тебе ответ.

Серега переоделся, мы спустились вниз, сели в его потрепанный пикапчик и подъехали к моему дому. В квартире он, в первую очередь, осмотрел ванну и туалет.

- Ну, что тебе сказать, - закончив осмотр, вынес свой вердикт Серега, - вполне сносно, руки у тебя нужным концом вставлены. Конечно, маленькие грешки есть, но это от недостатка опыта, да и в глаза они не бросаются. В общем, беру. Завтра можешь выходить. Да, надо ведь машинку для резки плитки для тебя купить.

- Зачем, у меня весь инструмент есть, - я не удержался, провел Серегу в гараж и похвастался своим инструментом.

- Да, Андрюха, хорошо ты упакован, квартира приличная, гараж рядом с домом, инструмент серьезный. А у меня - железный гараж, и то, у черта на куличиках. Вот только женским духом у тебя в квартире что-то не пахнет, один котенок бегает.

- Развелся я, Сергей, год назад.

- Да, бывает. Ну, ничего, такой завидный жених, да еще с таким приданным, в девках долго не засидится. А шкурный вопрос мы с тобой решим так. Коль инструмент у тебя свой и мне на него тратиться не надо, платить я тебе буду не по расценкам, а по ценам на работу, за вычетом бригадирских десяти процентов. Сам понимаешь, я с клиентами работу веду и за конечный результат отвечаю. Устраивает?

- Более чем!

- Ну, тогда, до завтра, мы к девяти приходим.

Предложение Сереги было и впрямь по-царски щедрым. Разница между расценками за работу и ценами на нее порой доходила до пятидесяти процентов.

Так началась моя трудовая жизнь в новом качестве, плиточника-сантехника. С Серегой мы стали друзьями. Поначалу, он приглядывал за мной, ненавязчиво давая дельные советы.

- Главное, не спеши, Андрюха, скорость придет сама собой. Следи за качеством. Косяки и залепухи, которые у любого мастера бывают, исправляй сразу, не надейся что пройдут. Вылезут обязательно, только тогда их исправить будет гораздо труднее. Ну, и самолюбие должно быть, хорошего мастера без самолюбия не бывает. Надо стараться делать все так, чтобы когда ты закончил свою работу, ни один даже самый дотошный клиент-миллиметровщик не смог при всем желании ни к чему придраться.

Уж, что-что, а Самолюбие у меня присутствовало. С остальными членами бригады, пожилым, лет сорока пяти малоразговорчивым Петровичем, который в бригаде занимался электрикой, столяркой и гипсокартоном, и нахальным балаболкой, подсобником Валеркой, отношения у меня сложились тоже нормальные. Правда, утром, при моем появлении, Валерка попытался схохмить. Он демонстративно обошел меня вокруг.

- А ничего, мужчина, фигуристый, будет кому мешки со штукатуркой таскать, а то все Валерка, да Валерка, - и он резким движением выбросил сложенную лодочкой ладонь вперед, - Валерий Дм...

Договорить он не успел, подхватив его руку, я бросил его через левое плечо, однако на пол упасть я ему не дал, придержал за руку.

- Ну, ты даешь! - выпучил глаза Валерка. Научишь?

- Так тебе и надо, босота черкизовская, иди, потренируйся пока на мешках, - поддел его Серега.

Постепенно я вошел в рабочий ритм. Работа мне нравилась. Она была конкретной, понятной, приносила пользу людям и доставляла моральное удовлетворение мне. Серега своим бригадирством не кичился, и мы работали, как партнеры. Он сумел прихватить под отделку еще одну квартиру в этом же доме, так что, на ближайшие пять месяцев работой мы были обеспечены. Самолюбие, поначалу не слишком довольное выбранной мною стезей, успокоилось и мирно дремало.

По выходным мы практически не работали, Серега философски придерживался правила, что всех денег не заработаешь. Мой котенок подрастал не по дням, а по часам. Хорошая пища делала свое дело. Я решил не делать из него домашнюю игрушку и в свободное время выводил его гулять на улицу. Поначалу, он боялся отходить от меня, да и я боялся, что он потеряется, но со временем он освоился, и я даже оставлял его одного на улице на полчаса, час. По моему зову, он шустро бежал ко мне. В будние дни, когда я был на работе, он часами сидел на подоконнике в кухне и скучал.

Мне пришла в голову мысль оборудовать ему персональный выход на улицу, чтобы он мог выходить гулять, когда ему захочется. В один из выходных я и занялся этой проблемой. Мою задачу облегчало то обстоятельство, что квартира находилась на первом этаже. Прорезать отверстие в пластиковой балконной двери на кухне и снабдить его качающейся шторкой – труда не составляло. А вот для того, чтобы оборудовать лаз в кирпичной стене балкона, пришлось потрудиться. На уличный лаз я повесил качающиеся шторки с двух сторон. От отверстия лаза до земли - было метра полтора. Спрыгнуть из лаза вниз Кот еще бы смог, а вот забраться обратно было проблемой. В конце концов, я ее решил с помощью тонкой дощечки из вагонки, которую наклонно закрепил на внешней стене балкона. Злоумышленник, для того, чтобы влезть в квартиру, воспользоваться ей бы не смог, она была слишком тонкой, а вот Коту, в самый раз.

Теперь предстояло научить Кота пользоваться лазом. Лаз через тонкую балконную дверь он освоил с ходу. Но для того, чтобы он научился выбираться на улицу, пришлось прогонять его через лаз несколько раз. В конце концов, он врубился, и этот процесс ему так понравился, что он самостоятельно выходил наружу и возвращался несколько раз подряд.

Таким образом, проблема с самостоятельными прогулками Кота была решена. За свои труды я был вознагражден устранением еще одной проблемы. После того, как Кот обрел самостоятельность, его туалет стал девственно чист и через некоторое время, я его убрал за ненадобностью.

Как-то вечером, после работы, я готовил себе ужин. Мясо на отбивные я выложил из холодильника с утра и теперь затолкал его в полиэтиленовый пакет, намереваясь отбить. Вода на макароны в кастрюльке уже закипала. Внезапно раздался звонок в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, Казбек вряд ли мог приехать так рано, я пошел открывать дверь.

У двери, подбоченясь, стояла соседка сверху, молоденькая шустрая девица лет восемнадцати, среднего роста, крепко и ладно скроенная, с подвижными шустрыми карими глазами на овальном лице. Мы иногда встречались в подъезде, и она игриво здоровалась со мной, постреливая глазками. Здоровалась со мной и ее мать, сильно располневшая усталая женщина лет сорока.

- Ну, ты даешь, сосед! Уже месяца четыре как приехал, а прописываться не думаешь. Обнаглел в натуре! А мне так выпить хочется, что даже переспать не с кем. Ты Андрей, да? Тетин Ирин племянник? А меня Юла зовут. То есть, зовут, конечно, Юлей, но все называют меня Юлой, а я и не обижаюсь. У тебя водка есть? А то, я сбегать могу.

Опешивши от такого напора, я невольно отступил вглубь квартиры. Воспользовавшись моей оплошностью, Юла моментально вклинилась на мою территорию, быстро скинув туфли.

Ух, ты! Вот это ремонтик ты забабахал! Класс! И все сам, один, рабочих-то я у тебя не видела.

Бесцеремонно оттеснив меня, она обошла всю квартиру. С момента ее появления, я не смог издать ни звука. Кот, который дремал на моей кровати в спальной, увидев Юлу, моментально шмыгнул под кровать.

- Классно, ну вообще! - вынесла свой вердикт Юла, закончив осмотр квартиры и остановившись на кухне.

Подойдя к холодильнику, она открыла его и заглянула внутрь.

- О, да у тебя тут целый склад! - она извлекла из холодильника початую бутылку водки и поставила на кухонный стол.

Совершенно обалдевший, я присел на стул.

- Ой, мяско! - быстро сполоснув руки под краном мойки, Юла схватила молоток и принялась отбивать мясо, уверенным движением руки открыла створку навесного шкафа, где у меня хранились макароны, достала пакет и отсыпала из него в кастрюлю, туда же бросила щепотку соли из солонки.

- Так, где у нас лучок? - она открыла дверку шкафа под раковиной, извлекла из лежащего там пакета луковицу, мгновенно очистила ее и так же мгновенно пошинковала.

Досада, от ее бесцеремонного вторжения, уступала место изумлению с элементами восхищения. Тем временем, Юла включила газ, безошибочно определила местонахождение сковороды, плеснула в нее масла и поставила на огонь. Едва мясо коснулось сковороды, как она уже стригла салат из огурцов и помидоров, добытых в холодильнике. Все это она проделывала, ни на секунду не закрывая рот.

- А я на нашем рынке работаю, у Ашота. Фруктами и овощами торгую. Как пошла после школы, так два года уже и работаю, ничего, нравится. Ашот меня, знаешь, как ценит? Говорит, что у меня талант к торговле. У меня против других продавцов выручка вдвое, а товар – практически одинаковый. У меня клиентура своя, я многих по именам и отчествам знаю. И не обманываю никогда, а зачем? Я ведь с выработки получаю, чем больше продам, тем больше получу. Ну, еще на порчу, Ашот процент дает. Только у меня ничего портиться не успевает! А Ашот на рынке знаешь, в каком авторитете? Все к нему за советом идут, он дядька справедливый, только старый, ему лет сорок. Однажды, ко мне из ихних, один козел стал приставать, ну я ему фингал под глаз и засветила, да еще Ашоту пожаловалась. Ну, тот с ним поговорил, по своему, так этот козел меня за километр обходить стал.

Наконец, руки Юлы перестали мелькать и ужин, как по волшебству оказался на столе. Она быстро наполнила две рюмки.

- Ну, давай, за твою прописку и за знакомство! Вообще-то я этим делом не увлекаюсь, это я так, для храбрости и чтоб познакомиться.

Я безропотно опрокинул рюмку. За все это время я не проронил ни слова.

- Ты знаешь, Андрей, а я ведь была в тебя влюблена, ну, когда девчонкой была. Ты приходил к тете Ире такой красивый, в шикарной курсантской форме. Я на скамеечке целыми часами сидела, ждала, когда ты выйдешь, чтобы на тебя посмотреть. А ты на меня даже не глядел, ну, я еще мелюзга тогда была.

- Я вот, когда выпью, петь люблю, - доверительно созналась Юла, вздохнув, когда мы выпили по второй, - только здесь нельзя, сразу все вычислят, что я у тебя.

- А ты потихоньку, в полголоса, - впервые за этот вечер открыл рот я.

Юла подперла щеки ладонями.

- Калина красная, калина вызрела... - голос у Юлы оказался глубокий, грудной, она хорошо выдерживала мелодию и тональность песни, слушать ее было приятно.

- Когда тихо поешь, то грустно становится, а когда громко - то весело, почему так? -спросила Юла, когда песня закончилась.

- Ну ладно, подожди меня, я скоро, - она поднялась и вышла из кухни.

Я сидел на стуле, абсолютно не представляя себе, что делать дальше. Хлопнула дверь в туалет, потом в ванну. Минут через пять раздался голос Юлы. Из спальни.

- Андрей, иди сюда.

Юла лежала на моей кровати, укрывшись одеялом. На стуле висели джинсы и кофточка.

- Ну, что же ты, иди ко мне, - позвала она.

Я стоял как соляной столб, не зная, что предпринять. - Ты что же, не знаешь, чего нельзя делать там, где живешь? – заорало Самолюбие.

- Ты не думай, Андрей, если я с рынка, то я со всеми. У меня и был-то всего один парень. Фасонистый такой, говорил, что менеджер, а оказалось - он машины угонял. Ну и засадили его на пять лет. Он мне говорит: "жди", а я, дура что ли, фигу ему показала, очень мне нужен уголовник.

Я не знал, кого слушать. По-хорошему, надо было прогнать девчонку, но у меня так давно никого не было. Руки сами потянулись к ремню.

Снять бюстгальтер и трусики Юла, видимо, постеснялась, и мне пришлось ей помочь освободиться от них. Прохладное упругое тело Юлы, такое живое и подвижное в одежде, в постели оказалось неловким и робким. У нее и впрямь не было никакого опыта. Медленно и осторожно я стал разогревать ее. Постепенно она расслабилась, тяжело задышала и потянула меня на себя. Я осторожно вошел в нее, она не слишком умело выгнулась мне навстречу. Постепенно она осмелела и стала более раскрепощенной. Оргазм наступил у нее раньше, чем у меня, она громко вскрикнула и закусила свою ладонь зубами. Когда все кончилось, мы лежали молча, рядом. Первой, молчание, конечно, нарушила Юла.

- Вот это да! Такого у меня еще не было. Теперь я понимаю, почему все бабы на рынке об этом только и говорят, - она повернулась ко мне, обняла за шею и порывисто поцеловала в губы.

- А сколько времени?

Часы на стене в спальне показывали половину двенадцатого.

- Ой, мне пора домой. Мамаша у меня строгая, только до двенадцати гулять разрешает. А то, зуды не оберешься. Ты отвернись, пожалуйста, я оденусь.

Оделась Юла мгновенно, как хороший натренированный курсант.

- Ну, я побегу? Я к тебе завтра зайду, часов в восемь.

Через секунду дверь за ней захлопнулась.

- Да, приятель, нажил ты себе проблему. Ну, зачем тебе эта девчонка? Ведь она совершенно не в твоем вкусе, а проблем будет, выше крыши.

С самолюбием я был полностью согласен и решил, что избавлюсь от экспансивной соседки в следующий ее приход под каким-нибудь благовидным предлогом. Я ждал ее появления, заранее заготовив речь, в которой должен был разъяснить ей, что наша вчерашняя встреча была ошибкой и что нам не стоит больше встречаться.

Но, не тут-то было! Когда я открыл дверь на звонок и перегородил ее рукой, Юла, с криком: "Ой, у меня из пакета капает!", моментально проскользнула под моей рукой и очутилась на кухне. Мне не оставалось ничего, как закрыть за ней дверь. На кухне, Юла извлекла из пакета живого карпа и принялась его разделывать. Вчерашний сценарий повторился практически полностью. Руки Юлы мелькали с необыкновенной быстротой, с такой же скоростью работал и ее язык. К тому времени, когда бедный карп перестал дергаться на сковородке, она сумела поведать мне все новости с рынка.

Я, как и вчера, в ступоре сидел на стуле и слушал ее. Очевидно, в таком же ступоре находилось и Самолюбие, поскольку не выдавало никаких комментариев. После ужина, моментально помыв посуду, Юла отправилась в ванну.

- Ты иди, - она указала мне рукой на спальню, - я быстренько сполоснусь.

Поскольку душ я успел принять до ее прихода, безропотно, как приговоренный, я пошел в спальню. На сей раз, она вышла из ванны в моем банном халате. Лишних вещей на ней не оказалось, и скинув халат, она юркнула под одеяло и прижалась ко мне.

Она уже не так стеснялась меня в постели, и я рискнул несколько разнообразить наши действия. Наши приятные занятия продолжались часа полтора. За это время оргазм приходил к ней дважды. Основательно подустав, мы лежали с ней, подложив руки под головы. - Как мне хорошо, Андрюшенька! Только вот немного.... Ну, как бы это сказать? Ну, стыдно, что ли. Мы с тобой такое вытворяли!

- Тебе что-то не понравилось?

- Ну что ты! Все понравилось! Вот только..., ну, так можно? Это нормально? - Ты хочешь спросить, не является ли извращением то, чем мы с тобой занимались? - Ну, да!

- Врачи - сексологи говорят, что все, что происходит в постели между мужчиной и женщиной - нормально, при одном, единственном условии.

- А каком?

- Все, что они делают, должно одинаково нравиться им обоим.

- Правда? Здорово! А ты, такой умный, Андрюшка!

Мне пришлось еще раз закрепить утверждения ученых мужей практикой. Избавившись от оков Домостроя, Юла теперь частенько перехватывала у меня инициативу в постели. Особенно ей нравилась поза всадника. Я уже привык к ее почти ежедневным визитам и ждал их.

- Развратил девчонку, и рад, - скрипело Самолюбие, - дальше то, что будешь делать?

А вот насчет дальше, я старался не думать. Как-то раз мы лежали рядом, утомленные нашими постельными забавами.

- Эх, Андрюшенька, женился бы ты на мне, вот было бы здорово! - мечтательно прошептала Юла.

Самолюбие, уцепившись за веревку языка самого большого колокола во Вселенной, стало стремительно его раскачивать.

- Мы бы с тобой такой бизнес развернули вдвоем! В деревне, откуда мамаша родом, всякие там огурцы, помидоры, капуста, - копейки стоят, их там бочками солят. Да еще грибов всяких и ягод полно, деревня-то в лесу стоит, в Ярославской области. Я там все каникулы проводила, когда в школе училась, да и сейчас вместе с мамашей бываю. Прикинь, если там все эти солюшки за копейки покупать, а здесь, в Москве, по тутошним ценам продавать - навар больше ста процентов будет. Да вот, только у жениха моего, в деревне, в огороде три теплицы стоит. Им там эти овощи девать некуда.

Сказав про жениха, она слегка запнулась.

- Ну, жених, это так, просто нас в деревне дразнили женихом и невестой. Мы и целовались-то всего пару раз, да на танцы вместе бегали, - сочла нужным оправдаться Юла.

- Я бы от Ашота ушла, откупили бы место на рынке. Ты бы пару раз в месяц привозил из деревни банки с солениями, их хранить в гараже твоем можно, да утром привозил мне на рынок. А я бы уж там развернулась! Уж чему-чему, а торговать меня учить не надо. А у тебя, целый день свободен, хочешь - работай, хочешь - лежи на диване, книжки читай. Наколотили бы мы с тобой бабла - дурную кучу! - она скосила на меня глаза, отслеживая мою реакцию.

Видимо, реакция проходила в слишком кислой среде.

- Ладно, не каменей, Андрюшенька, это я так, пофантазировала. Я хоть и необразованная, но не дура. Разные мы с тобой, устанешь ты от меня. Побуду с тобой еще маленько и распрощаемся.

Больше, Юла на эту тему не фантазировала, а "маленько" растянулось на полтора месяца.

Однажды вечером, по обыкновению, орудуя у плиты, она выглянула в окно кухни. У подъезда остановилась какая-то машина.

- Мамочки, сваты приехали, - прошептала Юла, - роняя из рук ложку на пол.

Я подошел к окну. Пожилая пара в сопровождении рослого парня в форме сержанта - контрактника ВДВ, поднималась по крыльцу в подъезд. Юла села на стул, обхватив голову руками. Я тоже сидел в оцепенении, не зная, что сказать.

- Надо идти, - решилась она, - вот только они поднимутся.

Юла вернулась ко мне через час.

- Все, Андрюшенька, просватали меня! Кончились наши с тобой денечки. Они сейчас в гостиницу поехали, у нас с мамашей и переночевать негде. Завтра я уезжаю с ними, свадьбу в деревне справлять будем. А сегодня, у нас с тобой прощальный вечер.

Прощались мы долго, она покинула меня в первом часу ночи. Юла была задумчивой и очень нежной, но не проронила ни слезинки.

- Спасибо тебе, Андрюшенька, я тебя буду помнить всю, всю жизнь. У меня к тебе просьба, Андрюшенька, мамаша завтра будет устраивать что-то вроде отвальной, на улице, для соседей и знакомых, так ты не выходи, а то еще расплачусь.

У дверей мы простояли пару минут крепко обнявшись.

- Все, Андрюшенька, прощай! Не поминай лихом. – Она оторвалась от меня, и ее каблучки быстро застучали по лестнице.

- А ведь зря отпустил девчонку, - вздохнуло Самолюбие, - нарожала бы она тебе кучу здоровых ребятишек, да и смотрела бы на тебя, как на Бога, всю жизнь. К тому же, ее будущему мужу вряд ли понравится то, чему ты ее научил.

- Вас, Ивановых, не поймешь, - огрызнулся я.

На другой день, это была суббота, наскоро распив с провожающими пару бутылок водки, сваты, и будущие молодожены пошли к машине. Садясь в машину, Юла, зная, что я наверняка наблюдаю за ними, тихонько махнула мне рукой.

После отъезда Юлы, я взял книгу, сел на диван и попытался читать. Кот, забравшись ко мне на колени, вытолкнул книгу из моих рук, требуя ласки, и освободил меня от бесполезного занятия.

Глава третья

Первую квартиру в доме-свечке мы уже благополучно сдали, да и отделка второй подходила к концу. За первую квартиру я получил от Сереги довольно приличную сумму и денежный вопрос меня не беспокоил. Я значительно поднаторел в работе, Серега уже не только давал мне советы, но и сам иногда советовался со мной, как с равным. Я побывал у него дома, в гостях, и мы пару раз выбрались с ним на рыбалку, на Истру по первому льду. Кот, от моей добычи, пришел в восторг.

В начале декабря, на связь вышел Толян, он появился в Москве на три дня.

- Давай пересечемся где-нибудь, - предложил он, - дома сидеть не хочется, по людям соскучился.

Я назначил ему встречу в небольшом французском ресторанчике на Красной Пресне. Этот ресторанчик я нашел в путеводителе по Москве и приглашал сходить туда Казбека, но тот на мое предложение не польстился. Ресторанчик, по московским меркам был не очень дорогим. Хозяин ресторана был французом армянского происхождения. В интерьере преобладали мотивы Южного Прованса.

Толяна я едва узнал, загорел он так, что веснушек не было видно. Я сделал заказ, включив в него для экзотики улиток. За вечер мы с ним усидели бутылку "Реми Мартин".

- Значит, ты уволился, - заговорил Толян, после того как мы обнялись, - ну и как?

- Вполне терпимо, работаю на стройке.

- Счастливый, честно признаться и мне все изрядно поднадоело. Рубим, рубим головы этому наркотрафику, а у него, как у Змея Горыныча, вместо одной головы, две вырастают. Сизифов труд. Туда-бы, на ту сторону, наш батальон спецназа с хорошей поддержкой с воздуха, да и раздолбать бы все эти лаборатории к чертовой матери. Впрочем, их еще и найти надо, но это дело Старшего Брата. В общем, сидим как на горячей сковородке, а кто под ней угли мешает, неизвестно. Братьям по оружию, тоже особой веры нет. Сегодня он тебе кланяется, а что у него на уме, один Бог знает. Ольга меня совсем запилила, бросай, говорит все, ребенок без отца растет, а то, поставлю вопрос ребром. А куда я пойду, если уволюсь, я ведь кроме службы, ничего больше не умею. В дворники?

- Ну, что-нибудь придумать можно всегда, на курсы какие-нибудь пойти.

- А все-таки жалко погоны, приросли они, понимаешь, у меня к плечам.

Улитки Толика не впечатлили.

- Мне там всякая гадость надоела, - поморщился он, попробовав одну.

Ностальгируя, я свою порцию доел. Они были не то, чтобы невкусными, но все же отличались от парижских, как блюдо из замороженной рыбы отличается от приготовленного из свежепойманной.

В ресторане мы просидели часа четыре, и я отвез Толяна домой на такси. Мне и так было совестно, что я украл его у Ольги на целых четыре часа. На прощанье он пообещал мне не пропадать.

Дни потянулись чередой, один за другим. Новый год я решил встретить с мамой, заодно прихватить инструмент и подремонтировать ей квартиру за период новогодних каникул. Серега приглашал меня к себе, но я отказался, объяснив причину.

Мама мне попеняла, что я трачу на нее время, но все же осталась довольна. Вскоре, после нового года, мы благополучно сдали вторую квартиру. После небольшого перерыва, Серега нашел заказ в другом районе Москвы. Теперь мне надо было вставать часа на полтора раньше.

Заказчик, какой-то чиновник из районной управы, возжелал сложные многоуровневые потолки в квартире. Серега закупил гипсокартон, и мы всей бригадой целый день поднимали его на двенадцатый этаж, так как лифт в доме пока не работал. Работенка не из легких, даже для меня, хотя я ежедневно делал зарядку и молотил грушу в гараже, пока грелась машина.

В один из перекуров, Валерка, по обыкновению, стал жаловаться на судьбу-злодейку.

- Опять на какого-то ворюгу ишачим. Его бы к стенке поставить, а мы ему, пожалуйста, чего изволите, барин. Вот в Китае, с такими не церемонятся.

- Ты бы попридержал свое помело, охламон, если бестолковка у тебя не варит, - обрезал его Серега, - вот ты мне скажи, у тебя деньги, чтобы купить такую квартиру и отделать ее, есть?

- Ага, щас достану, из заднего карману, - огрызнулся Валерка.

- И у меня - нет, и у Андрея, а у этого воровайки, есть! Пусть даже он умыкнул их у государства, или получил, как взятку, от какого-нибудь толстосума. Вот получил он на карман миллиончиков пять - десять, что он с ними будет делать? По оффшорам их прятать, да на забугорные счета - смысла нет, сумма маловата, а красиво жить хочется. Вот и норовит такой воровайка квартирку себе отхватить или коттеджик, какой построить. А чтобы их построить, сколько народу задействовать надо? Вот и получается, что украдет-то он деньги для себя, а поделится ими со многими, в том числе и с нами. А без таких вороваек, что бы мы делали, если бы все были честными да бедными? В бараках да коммуналках жили бы, как наши дедушки и бабушки, да мечтали о светлом будущем. Нет, конечно, тех, кто миллиардами ворует, да за бугор их прячет, к ногтю надо. А от этих, мелких ворюг особого вреда для экономики нет, хотя противно, конечно.

Серегина экономическая теория была более чем сомнительной, но спорить с ним я не стал.

- Иваныч, а что бы ты стал делать, если бы вдруг огреб миллион долларов? - задал Сереге вопрос неугомонный Валерка.

- Да ну тебя, балабол, не приставай с глупостями.

- Нет, ну, правда, серьезно, а Иваныч?

- Если серьезно, бетонный заводик бы прикупил, я в институте диплом по бетонному заводу защищал. Бетон - хлеб строительства, а Москва-то вон как разрастается.

- Эх, и убогое у тебя воображение, Иваныч, ты бы еще свечной заводик пожелал. А я бы, вот, с миллионом-то, лежал бы под пальмой кверху пузом, где-нибудь на Гаити и чтоб телки черные, кокосовые орехи мне кололи.

Выписав Валерке подзатыльник за "убогого", Серега свернул перекур. Гипсокартон мы таскали до вечера.

После утраты Юлы, о том, что это действительно утрата я стал думать уже на второй день, в личной жизни у меня ничего примечательного не случалось. Пару раз я заводил случайные знакомства, но продолжения они не получили. Одна из женщин, как, оказалось, мстила мужу за измену, второй, то ли я не понравился, то ли она мне.

В середине февраля позвонила Ольга и рыдающим голосом сообщила, что Толика ранили в спину, он сейчас в Москве, в центральном военном госпитале и к нему пока не пускают. Я съездил к Ольге и отвез ей немного денег.

По наводке Старшего Брата, Толик руководил действиями очередной засады на наркоторговцев. Их повязали, как только они перешли границу. Снайпер, который на той стороне прикрывал наркоторговцев, опасаясь за свою жизнь, поначалу, стрелять, не стал. Толик, свернув засаду, дал команду конвоировать задержанных на заставу. Сам он снимался последним и снайпер, опознав в нем командира, мстительно выстрелил ему в спину.

Снайпера размазали по скале двумя выстрелами из гранатомета, но Толику от этого легче не стало. Пуля, к счастью, не задев спинного мозга, раздробила отростки двух позвонков и по касательной, слегка поцарапав почку, вышла навылет. Толика доставили сначала в гарнизонный госпиталь, а потом, самолетом в Москву.

Мне удалось навестить в госпитале только через месяц.

- Вот видишь, Андрюха, как решился вопрос с моим дембелем, - невесело вздохнул он.

Выписали его через полтора месяца. Ему вручили орден "Мужества", назначили скромную пенсию и выдали небогатое выходное пособие, на которое он, в первую очередь, купил себе компьютер.

- Хорошо, хоть агрегат для передвижения выдали, - хлопнув по подлокотникам инвалидного кресла, сказал Толик, когда я пришел навестить его дома.

- А что говорят врачи?

- А что они могут сказать? – вопросом на вопрос хмыкнул Толик. - Требуется замена двух позвонков. Такие операции у нас не делают и в ближайшем будущем не планируют, а если когда и начнут, у меня к тому времени нужные мышцы атрофируются. Такие операции делают только в Израиле, за сумасшедшие деньги, а у государства на нас денег нет, слишком уж нас много, таких бедолаг.

- А ты не узнавал, конкретно, в какой клинике делают, и какая нужна сумма?

- А зачем? Только душу травить.

Полгода строгого табу, наложенного мной, на пластиковый пакет с долларами уже прошли, и я поведал Толику историю с находкой.

- Да, иди ты, так не бывает, - поначалу отмахнулся он от меня.

- Узнай все, что касается лечения в Израиле, и какая потребуется для этого сумма. А так же сделай мне ксерокопию со своего паспорта, я положу необходимую сумму на твой счет, если, конечно, меня не прихватят с найденными деньгами в банке под белые ручки.

- А может, их как-нибудь по-другому ввести в дело?

- Проблемы могут возникнуть при любых вариантах, придется рискнуть.

Когда я уходил от Толика, в глазах у него стояли слезы. Через два дня он сообщил мне, что необходимая для операции сумма составляет около двухсот пятидесяти тысяч долларов, плюс, деньги на проживание в Израиле, реабилитационный период после операции мог затянуться месяца на четыре. Я съездил к нему и забрал ксерокопию его паспорта.

Сказать, что ночь, перед посещением банка, прошла для меня беспокойно, значит, ничего не сказать. Кошмарики мне снились, еще те, даже рассказывать не хочется.

Триста тысяч долларов я переложил из пакета в свой роскошный кейс-атташе еще с вечера. Утром, я тщательно побрился, надел серый деловой костюм и дубленку. Для операции с долларами я выбрал солидный банк, занимающийся внешнеторговыми операциями.

В зале для клиентов банка я нашел окно, в котором производились операции с валютой.

- Я хотел бы положить деньги на счет вот этого господина, - сказал я клерку, протягивая ему ксерокопию паспорта Толика.

- О какой сумме будет идти речь? - доброжелательно улыбаясь, полюбопытствовал клерк.

- Триста тысяч долларов, - стараясь не дрогнуть голосом, ответил я.

- Наличными? – округлив глаза, скосился на мой кейс клерк.

- Да, наличными, - как можно тверже ответил я.

- Одну минуту, я вызову начальника отдела, такие крупные вклады он оформляет лично.

- Ну, началось! - замогильным голосом простонало Самолюбие.

Начальник отдела, высокий стройный шатен в черных брюках и белой рубашке с галстуком в цветах банка, был примерно моим ровесником. Выяснив обстановку, он попросил у меня паспорт.

- Прошу вас, пройдемте со мной, господин Зимин, - заглянув в мой паспорт, предложил босс.

По мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж и вошли в комнату средних размеров.

- Присаживайтесь, - указав на кожаный диван, любезно пригласил он.

Сам он, достал из шкафа счетную машинку, установил ее на журнальный столик рядом с диваном и придвинул к нему стул. Я открыл кейс и развернул его содержимым к банкиру. На машинке, деньги специалист посчитал довольно быстро. Извлек из того же шкафа, где стояла машинка, объемистый бумажный пакет с ручками и аккуратно уложил пачки с долларами.

- Все верно, господин Зимин, здесь триста тысяч.

Но вам придется подождать минут двадцать-тридцать, пока мы проверим деньги и откроем счет, можете воспользоваться кофейным автоматом в углу, постараемся долго вас не задерживать.

- Да уж, вы постарайтесь, пожалуйста, - слезно взмолилось Самолюбие.

Когда банкир покинул комнату, я устремился к кофейному автомату, в горле пересохло. На тысячу процентов, комната была оборудована телекамерами, и мне предстояло выдержать полчаса самой изощренной пытки. С чашкой кофе я вернулся на диван. На журнальном столике лежал спасительный круг - журнал "Деловая жизнь". Глотая кофе, я медленно стал листать его, изо всех сил стараясь, чтобы мускулы лица не дрожали. Наверное, мне было бы легче, если бы у меня пассатижами, по одному, выдергивали ногти на руках и ногах. Банкир вернулся минут через двадцать пять. Когда он резко открыл дверь в комнату, я не удержался и вздрогнул. Вперив в меня внимательный взгляд, он протянул мне мой паспорт и бумаги на вклад.

- Все в порядке, господин Зимин, ваши деньги зачислены на счет указанного вами лица. Благодарю вас, господин Зимин, за то, что вы воспользовались услугами нашего банка и надеюсь на дальнейшее сотрудничество, - банкир протянул мне руку для пожатия.

Я едва удержал громадный вздох облегчения у себя в груди и протянул ему свою, следя, чтобы она предательски не дрогнула. Мне стоило больших трудов, чтобы удержаться и не пуститься в пляс, когда я вышел из банка.

- Уфф! Пронесло, - облегченно вздохнуло Самолюбие, - ты меня так заикой сделаешь!

Первым делом, я набрал Толика, и сообщил ему радостную весть. Он тоже сидел в своем кресле с утра, как на иголках. Через полтора часа я вручил ему документы на вклад. Толик только крепко пожал мне руку. Никаких слов мы друг другу не говорили. А зачем? Я не сомневаюсь, случись со мной такое, и будь у него возможность, он поступил бы точно так же. Ольга, со слезами бросилась мне на грудь. Тушь на глазах у нее расплылась, и она изрядно перепачкала мою новую рубашку.

- Ой, что же я наделала, идиотка, - сконфузилась она, заметив свою оплошность, - сними, я постираю.

- Да, ладно, машинка отстирает, - утешил ее я.

Через две недели, Толян с Ольгой были в Израиле.

Мы уже почти закончили отделку квартиры чиновнику, Серега ходил не в настроении, дальше, заказов пока не предвиделось.

- Вот ведь как у нас бывает, то густо, то пусто. Иногда от заказчиков отбоя нет, отказывать приходится, а иногда - по месяцу и больше, куришь бамбук.

На другой день Серега пришел оживленный.

- Так, орелики, живенько наводим порядок в квартире. В двенадцать у нас смотрины.

- Какие еще смотрины, Иваныч, завтра обои доклеим и уберем все, клиент-то только вчера был, все посмотрел, - заворчал Валерка.

- Цыц, мелюзга, не перебивай старших! Меня вчера познакомили с крутой дизайнершей. У нее клиентура из шоубизнеса и всякого там гламура. Если наша работа ей понравится, она возьмет нас под свое крылышко. Тогда мы все в шоколаде, цены на работы у нее очень сладкие.

Мы быстро навели порядок в квартире.

- Ты, Валерка, не вздумай что-нибудь отчебучить, в стяжку закатаю, - пригрозил Серега.

Работы по моей части были практически закончены, мне осталось только затереть швы на плитке в ванной комнате и установить приборы. В двенадцать раздался стук в дверь. Серега сам бросился открывать. В квартиру, в расстегнутом ярко алом шикарном пальто вошла дизайнерша. На длинных, от ушей, ногах были сапоги-ботфорты чуть выше колен, того же цвета, что и пальто. В руках у нее была средних размеров кожаная сумка, догадайтесь сами, какого цвета. Кивнув Сереге, она прошла в квартиру, переступая высокими каблуками через провода удлинителей. Дизайнерша не спеша сняла пальто и, мельком посмотрев на руки Сереги, вручила ему пальто и сумку. Под пальто, на дизайнерше был умопомрачительно сконструированный и пошитый деловой костюм из дорогой темно-серой шерсти, с разрезом на юбке сбоку и с большой алой эмалевой брошью на лацкане блейзера.

Плечи у дизайнерши были развернуты назад, подчеркивая высокую грудь, которая очень эффектно смотрелась в сочетании с осиной талией. Гордо откинутую назад голову, увенчанную смоляной прической под пажа поддерживала длинная шея. Аккуратный носик снизу украшали небольшого размера изящно очерченные губы. А глаза, глаза просто потрясали - широко расставленные, чуть удлиненные, они были ярко зеленого цвета. Сначала, я подумал, что это - цветные линзы, но когда она повернулась в профиль, понял, что ошибся. Глаза были самыми, что ни на есть своими. Вся эта красота была весьма умело, подчеркнута неброским дневным макияжем. На вид, дизайнерше было лет двадцать пять. Женщин такой убойной внешности видеть вблизи мне еще не приходилось.

- Принеси мне чистые перчатки, - приказала дизайнерша Валерке.

Тот, принес ей перчатки и подал, согнувшись в шутовском поклоне и шаркнув ногой.

- Уйми прыщавого отрока, бригадир, он мне мешает.

Получив от Сереги увесистый пинок по мягкому месту, Валерка ретировался, потирая ушибленный зад. Дизайнерша взяла стоящее в углу правило с уровнем и проверила вертикальность углов в большой комнате. Затем она переместилась в спальню, которая была полностью отделана. Там она проверила швы на обоях, укладку паркетной доски и установку двери. Затем прошла ко мне в ванну и проверила углы там.

- Горизонтальные швы на плитке могли бы быть и поровнее, - небрежно бросила мне она.

Я взял оставшуюся от укладки плитку и молча, приложил к ней угольник. Просвет между угольником и плиткой в углу, составлял около миллиметра. (Геометрические погрешности плитки обычно прячут в горизонтальные швы).

- Понятно, - хмыкнула дизайнерша, не удостоив меня больше взглядом.

Да и что там было удостаивать. На мне был когда-то зеленый комбинезон, весь перепачканный плиточным клеем, синяя линялая и грязная от пыли майка. В левой штанине комбинезона, зияла приличных размеров дыра, неосторожно проделанная болгаркой. На ногах были пластиковые шлепки, а на голове идиотская пионерская розовая панамка, которую я позаимствовал в тетином гардеробе.

Закончив осмотр, дизайнерша сняла перчатки и забрала у Сереги пальто и сумку.

- Сантехник у вас свой или на субподряде кого держите?

- Свой, свой, - горячо заверил Серега, - да вот же он, Андрей, он у нас и плиточник и сантехник в одном флаконе, и вообще, парень - золото. Красавец, холостой, и с собственной квартирой, просто жених на выданье, - заливался соловьем Серега.

- Значит так, Сергей Иваныч, - проигнорировала описание моих фантастических достоинств дизайнерша, - качество работ меня удовлетворило, на днях позвоню и скажу когда и где приступать к работе. И дисциплинку в бригаде подтяните, - кивнув на Валерку, сказала дизайнерша.

Дверь за ней закрылась, и в квартире остался только аромат ее дорогих духов.

- Убью, паразит неуемный, - замахнулся на Валерку Серега.

Тот благоразумно отскочил.

- Что, Андрюха, какова птичка! Прям принцесса. Загорелся глазок-то? Да, такую двушкой, даже хорошо отделанной не прельстишь. Таким, пентхауз подавай, с роллс-ройсом в придачу. Зовут ее - Инга. А вообще-то мы вроде, как уже, в шоколаде. Попробуем сработаться.

Четырехкомнатная квартира на Кутузовском, в старом фонде, которую дизайнерша дала нам под отделку, принадлежала Заслуженной и Народной. Прежде чем приступить непосредственно к отделке, мы две недели удаляли со стен, полов и потолков остатки былой роскоши. Дизайнерша вручила Сереге альбом, руководствуясь которым мы и должны были работать. Я пролистал его. Дизайн был круто навороченным. Вообще, проект отделки был весьма подробным, с указанием точных размеров и прорисовкой всех деталей дизайна.

- Круто, - сделал свое заключение Серега, - а с другой стороны, нам же проще, не надо голову ломать, что и как.

Появившись один раз, в самом начале, дизайнерша, своим бдительным надзором нам не докучала. Только строго предупредила Серегу.

- Сергей Иванович, договор я подписала очень жесткий, особенно по времени, это связано с гастролями хозяйки. Не уложимся в срок - останемся на бобах. Составь график работ и предоставь мне.

Недели через три, после начала работ в квартире, когда мы уже приступили к штукатурке, к нам наведался незваный гость. Высокий симпатичный блондин с серыми глазами был моего возраста и одет он был в пальто, похожее на мое, черное и длинное, неплохого покроя.

- Виталий Александрович, - представился нам блондин, - хозяйка прислала меня сюда, чтобы я контролировал ход работ и соблюдение всех технологий. А то ведь за вами глаз, да глаз! – высокомерно и нахально, заявил представитель клиентки.

Обалдевший Серега только развел руками. Виталий Александрович обошел квартиру, некоторое время потоптался, нашел чистую газету и, расстелив ее на стопку мешков со штукатуркой, уселся, брезгливо поджимая полы своего пальто.

Мы работали, стараясь не обращать внимание на свалившегося на нашу голову контролера. Прошло около часа. От скуки Виталий Александрович поднял с пола пустой мешок из-под штукатурки, и, придерживая его двумя пальцами, принялся изучать инструкцию.

- Стоп, стоп, стоп, - раздался вдруг его хорошо поставленный голос, - бригадир, немедленно остановите работы! Вы же нарушаете технологию! Вот здесь же ясно сказано, что штукатурку надо ровнять шпателем, а вы что делаете? Скребете какой-то алюминиевой палкой. Я требую строго следовать инструкции!

Растерянный Серега попытался втолковать контролеру, что инструкция на мешке устарела, и сейчас существуют другие, более современные способы нанесения штукатурки на стены, но Виталий Александрович и слушать ничего не хотел.

- Кто у вас самый старший? Кто подписывал договор на ремонт?

- Дизайнер, - растерянно промямлил Серега, ошеломленный таким напором.

- Вызывайте своего дизайнера, я буду разговаривать только с ним.

Кроме нас, под крылышком у дизайнерши было еще две бригады.

- Буду не раньше чем через два часа, я на другом конце города, - выслушав сбивчивые объяснения Сереги, ответила наша повелительница.

Чтобы время совсем уж не пропадало даром, мы занялись уборкой и чисткой инструмента. Дизайнерша влетела в квартиру, как вихрь.

- В чем дело? - обратилась запыхавшая дизайнерша к контролеру.

Валерий Александрович приосанился и потряс пыльным мешком у ее носа.

- Ваши рабочие нарушают технологию, прописанную в инструкции!

- Ты что кончал? – сдерживая себя, спросила дизайнерша.

- ВГИК, актерский факультет, улыбнулся в ответ Валерий Александрович.

Трясущимися от гнева руками, дизайнерша набирала номер телефона.

- Вера Васильевна! Мы с тобой так не договаривались. Какого черта делает на квартире этот твой бой-френд?

В ответ, телефон что-то забормотал.

- Знаешь что, Вера Васильевна, если ты хочешь, чтобы он у тебя был при деле, пошли его на станцию, вагоны с углем разгружать. Убери его отсюда немедленно! Я, как идиотка, летела из одного конца Москвы в другой, для того, чтобы на него полюбоваться? В общем, так, Вера Васильевна, простой бригады обойдется тебе в копеечку, ты сама меня по срокам жмешь.

Она ткнула телефон Валерию Александровичу, улыбка на лице которого по размерам уже превосходила улыбку Чеширского кота.

- Да Верочка, хорошо Верочка, - промурлыкал в трубку Валерий Александрович и вернул трубку хозяйке.

- Благодарю за приятную компанию, господа, разрешите откланяться, - Валерий Александрович широко развел руки, поклонился и направился к двери.

- Шут гороховый, - напутствовала его дизайнерша, - и ты тоже хорош, Сергей Иваныч, не мог этого барбоса сразу на место поставить!

- Так ведь клиент, Инга Николаевна, - попытался оправдаться Серега.

- Сказала бы я, кто он, да дети тут, - метнув язвительный взгляд на Валерку, остывая, сказала Инга Николаевна.

Тот сделал оскорбленное лицо. На пороге повелительница обернулась.

- Всем пока, наверстывай, Сергей Иваныч, график жесткий.

А Серега еще долго клял себя за чрезмерную доверчивость.

Глава четвертая

В апреле, на весеннюю сессию в Москву приехал братик. Привез кучу фотографий своей семьи. График занятий у него был очень плотный, поэтому пообщаться нам удалось всего пару раз. Беда, случившаяся с Толиком, его сильно расстроила. Мои действия, он, без лишних слов, одобрил.

Кот, сильно подросший за зиму, практически все время пропадал на улице. Домой он приходил только поесть. По ночам я даже стал различать его голосишко, в общем хоре мартовских котов.

На работе все шло своим чередом. Правда, мне пришлось поломать голову над воплощением крутой дизайнерской мысли в ванной комнате. По замыслу дизайнерши, мойдодыр, то есть раковина умывальника с мебелью, с боков должна быть выделена двумя полукруглыми колоннами от пола до потолка. Полукруги я вытянул из гипсовой штукатурки с помощью шаблона, устройство которого мне подсказал Серега. Похожую конструкцию мы делали на второй квартире в шестнадцатиэтажной башне, только колонны были прямоугольными. Мойдодыр, к моменту устройства колонн, хозяин тогда уже приобрел, и я обратил внимание, что раковина у него на полтора сантиметра с каждой стороны длиннее, чем мебель.

В дизайн-проекте, длинна раковины и мебели была одинаковой, а расстояние между колоннами всего на три миллиметра превышало размеры раковины. Прежде чем сооружать колонны, я обратился со своими сомнениями к Сереге.

- Сергей, посмотри, если раковина на мойдодыре будет длиннее, чем мебель, она же у нас не войдет между колонн. Размеры между колоннами ведь по мебели даны.

- Ну, я не знаю, - почесал в затылке Серега, - погоди, я сейчас дизайнершу наберу, поговори с ней. – Инга Николаевна, у Андрея, ну, у сантехника, к вам тут вопросик имеется, по мойдодыру, так я ему трубку передаю?

- Слушаю, - не слишком довольно отозвалась трубка.

- Инга, - назвать дизайнершу по отчеству у меня почему-то язык не повернулся, - у вас в проекте размеры между колоннами в ванной указаны по раковине или по мебели?

- Размеры, Сантехник, у меня указаны в миллиметрах, если ты неграмотный, попроси бригадира, он тебе прочтет. И вообще, не морочь мне голову, без тебя дел, выше крыши, - в трубке запищали гудки отбоя.

Да, характер у Принцессы был явно не ангельский.

- Ну и стерва, - растерянно пробормотал Серега, слышавший весь разговор.

Надо ли говорить, что колонны в ванной я разместил строго по проекту, с точностью до миллиметра вымерив расстояние между ними и прибавив толщину мозаики с клеем. По мере приближения отделки к концу, крутая дизайнерша стала навещать нас чаще. Свой дырявый зеленый комбинезон я поменял на новый, синий. Правда, через две недели, он уже не отличался от старого, разве что, дырки на колене не было. Розовая панамка продолжала гордо реять у меня на голове.

К середине мая отделка квартиры была уже практически закончена. Сдача была назначена назавтра. Свою работу я почти закончил, мне осталось только установить и подключить мойдодыр. Его привезли часов в десять утра. Навороченная мебель в простенок между колоннами вошла идеально, а вот раковина... . Да, да, вы уже давно догадались, что раковина между колонн не умещалась.

Пришедший на мой зов Серега протяжно присвистнул и схватился за голову.

- Что же теперь делать? - с тоской вопросил он.

Ответ на этот вопрос, призвана была дать дизайнерша, только что вошедшая в квартиру. Схватив рулетку, она дважды перемеряла расстояние между колоннами, длину раковины и мебели. Это не помогло, длинна раковины не уменьшилась. Заглянула в свой альбом. Цифры и измерения совпадали полностью.

- Вот же гад! - сквозь зубы процедила дизайнерша, спеси в ней явно поубавилось, - я же после твоего звонка позвонила на фирму. Менеджер подтвердил мне, что размеры мебели и раковины одинаковы.

Впрочем, в растерянности она пребывала недолго.

- Задалбливать в колоннах пазы под раковину, значит испортить весь вид. Надо переносить правую колонну. Сантехник, сколько времени у тебя это займет?

- Точно сказать трудно, если удастся сохранить полуовал, то часов пятнадцать, если нет, придется протягивать новый, а сохнуть он будет около трех дней.

- С ума сошел? Завтра, квартиру нам надо сдать. Что тебе потребуется для работы?

- Нужно будет поменять два вертикальных ряда плитки и всю мозаику на колонне, сохранить ее не удастся.

- Мозаику и плитку я тебе подвезу ближе к вечеру, приступай. Работай хоть всю ночь, завтра, до одиннадцати, все должно быть готово. Разумеется, переделка и сверхурочные за мой счет.

- Тебе помочь? - спросил Серега, когда дизайнерша улетучилась.

- А смысл? Зачем толкаться в ванной вдвоем, будем только мешать друг другу.

После шести, бригада отправилась по домам, свою работу они закончили. К тому времени я удалил мозаику с колонны и аккуратно разобрал каркас. Чтобы сохранить полуовал, мне пришлось срезать его болгаркой с профилей вместе с гипсокартоном. Искры от болгарки могли навечно впечататься в облицованные плиткой стены, поэтому мне пришлось заклеить их мокрыми газетами. Дизайнерша приехала около семи вечера, о чем сообщила мне на мобильный. Я спустился вниз и выгрузил плитку с мозаикой. Сообщил ей о том, что полуовалы удалось сохранить.

- Я в тебе не сомневалась, мой герой, - с чувством ответила мне дизайнерша, и показала мне язык, захлопывая дверку своего желтого маленького "Пежо".

Адреналина, полученного от созерцания ее маленького розового язычка, мне хватило часов до четырех ночи. Не выдержав, я прикорнул пару часов на двух листах пенопласта, оставшихся от утепления балкона. К одиннадцати часам дня переделка была закончена и чертов мойдодыр встал на свое место. Серега оценил мои усилия на пять баллов. О переделке свидетельствовали только еще не высохшие, более темные швы на плитке и мозаике. Появившаяся дизайнерша, удовлетворенно хмыкнула.

- Сколько я тебе должна, Сантехник? - она расстегнула молнию на своей сумке.

Я протянул руку и вернул застежку молнии в первоначальное положение. Несмотря на бессонную ночь, получилось довольно ловко.

- Нисколько, - скромно потупив глаза, ответил я, - с кем не бывает.

Зеленые глаза выстрелили в меня в упор и сощурились в усмешке.

- Сантехник, а в твоем роду случайно не было паренька по имени Ланцелот?

- Может и был, - ответствовал я, пожимая плечами, - только мне об этом ничего не известно.

По неуверенности, мелькнувшей в зеленых глазищах, я догадался, что она не поняла, знаю я, кто такой Ланцелот или нет. Она уже отошла от меня, как вдруг вернулась.

- Знаешь, Сантехник, не люблю долгов, так что, поляна за мной.

Была пятница, делать в квартире мне было больше нечего, и Серега отпустил меня домой, отсыпаться. Во сне мне снилась усыпанная белыми ромашками поляна. Проспал я полдня и всю ночь. Утром, как обычно это делал в субботу, приступил к уборке. Часов в одиннадцать, мои домашние хлопоты прервал звонок мобильника. Звонила дизайнерша, ее номер остался у меня в телефоне еще с позавчерашнего вечера.

- Сантехник, французский ресторан на Красной Пресне знаешь? - не утруждая себя приветствиями, спросила трубка.

- Найду, - чуть подрастерявшись, ответил я.

- Жду тебя там сегодня, в восемь часов. Да, и не забудь постирать свой комбинезон, - связь тут же прервалась.

- Оппаньки! Никак клюет? - проснулось Самолюбие, - смотри, не прозевай!

За уборку я принялся с удвоенной силой. Меняя белье на кровати, я так, на всякий случай, застелил новый комплект, хотя в шкафу было еще два чистых вполне приличных комплекта. - Вот за что я тебя люблю, приятель, так это за то, что к своим двадцати восьми годам ты не утратил детской способности к мечтаниям, как большинство нормальных взрослых мужиков, - тешилось Самолюбие.

Квартиру я вылизал часам к четырем. Присел на диван и задумался. Предстояло выработать стратегию и тактику по завоеванию сердца, или хотя бы внимания своевольной и заносчивой Принцессы. От первого свидания зависит много, если не все. Какую тактику избрать? Распустить хвост павлином? Она тут же накроет меня реактивным залпом своих насмешек. Прикинуться пыльным вещмешком? В этом что-то есть, но где гарантия, что она просто не потеряет ко мне интерес? В итоге, я все же стал склоняться ко второму варианту.

Предстояло выбрать наряд. Деловой серый костюм, а тем более парадный синий, показались мне слишком чопорными, и я решил надеть джинсовый комплект. Под куртку или блузу (я так и не определился с названием верхней части джинсового комплекта) я надел светло-серую рубашку и повязал темно-голубой шейный платок. Само собой, перед выходом я еще раз тщательно побрился.

Машину брать не имело смысла, и я поехал на общественном транспорте. Неподалеку от ресторана, зашел в цветочный магазинчик. Поколебавшись, я выбрал три розы традиционного темно-красного цвета с только что распустившимися бутонами. Часы месье Бернье показывали без трех минут восемь, когда я вошел в вестибюль ресторана. Отправив упаковку от букета в мусорную корзину, я вошел в зал. Вопреки моим сомнениям Принцесса уже сидела за столиком. Я подошел и поздоровался.

- Надо же, как научились шить вьетнамцы, - прищурив глаза, оценила мой внешний вид Принцесса.

Одета она была в короткую, расклешенную к низу черную шелковую юбку в крупный белый горох, в белую, шелковую же, блузку с глубоким узким вырезом. Ноги ее, обтянутые черными чулками в мелкую сетку, венчали черные туфли-лодочки на высоком тонком каблуке. На стуле, рядом с ней, висела короткая черная кожаная курточка.

- А вот это, ты зря, - кивнув на цветы, сказала Принцесса, - встреча у нас чисто деловая.

Вода в ведре, которое она опрокинула мне на голову, была холодной и неприятно мокрой. В руки цветы она не взяла, и мне пришлось положить их на стол. Отодвинув стул, я присел. Официант уже спешил к нашему столику.

Старательно и забавно грассируя, Принцесса сделала заказ. В него вошли и уже опробованные мною здесь с Толиком улитки. На горячее, она заказала мясо фондю. Кроме бутылки молодого Бажоле, Принцесса заказала еще и бутылку Мартеля.

- Зачем так много? - запротестовал я.

- Что не выпьем, заберешь с собой, - плеснула еще ковшик холодненькой на мою макушку Принцесса.

Официант споро засервировал стол. На моей половине он ошибся и положил маленькую вилочку для извлечения улиток из раковин впереди щипцов. По правилам, орудия для приема пищи раскладываются в том порядке, в котором подают блюда. Машинально я исправил ошибку. Принцесса, было, метнула на меня подозрительный взгляд, но быстро отвлеклась. Официант плеснул мне в бокал вина, я пригубил его и кивнул.

- Надо же, какие мы грамотные, - усмехнулась Принцесса.

- Ну что, Сантехник, выпьем за наше деловое знакомство, - подняла она бокал, - и спасибо тебе за то, что выручил.

Я скромно опустил глаза.

- Вообще-то, меня зовут Андрей.

- Да знаю я, Сантехник! Не о том речь, у меня к тебе деловое предложение. Многие мои знакомые, зная, что я имею отношение к строительству, часто просят меня дать координаты хорошего мастера, для того, чтобы что-то починить, поменять, подремонтировать. Если хочешь, я буду давать им твой телефон.

- От работы отказываться - грех. Работа всегда нужна. Я готов даже, отчислять разумный процент, - напустив на себя деловой вид, ответил я.

На самом деле, предложение было неплохим. Свои объекты - туалет, ванну и плиточные полы я успевал заканчивать раньше, чем Серега с остальными - всю квартиру, и время на подработку у меня было.

- Да нужны мне твои проценты! - царственно отмахнулась от меня Принцесса, - мне своих заработков хватает.

Официант принес улиток. Принцесса, прихватив щипцами раковину, достала вилочкой содержимое и отправила его в рот. Стараясь не переигрывать, я последовал ее примеру.

- Ну, как? - осведомилась Принцесса, когда раковины закончились.

- Вполне съедобно, - честно ответил я.

Нужно было как-то перехватывать инициативу, а то, так и до "До свиданья" не далеко. Ничего оригинального в голову не приходило, и я решился на уже многократно апробированный ход. Я наполнил бокалы.

- Давайте выпьем на брудершафт, Инга. Ну, для того, чтобы закрепить наше деловое знакомство.

- На брудершафт? – зеленые глазищи сузились, - а впрочем, почему бы и нет, я ведь, с самого начала зову тебя на "ты".

- Только имей в виду, - в глазах блеснули оранжевые искорки, - у меня на губах особо стойкая помада, дня три не смоешь.

Вот так! Целовать ее в губы я все же не решился и прикоснулся своими губами к теплой, гладкой, пахнущей духами щеке.

Через несколько секунд после того, как мы сели, совершив обряд перехода на ты, Принцесса от души расхохоталась.

- Эх, мужики, до чего же вас просто облапошить, ну, не бывает такой несмываемой помады!

Я привстал, намереваясь исправить допущенную оплошность, но мне помешал официант, принесший спиртовку и горшок с соусом для фондю.

- Но ведь это не честно, Принцесса! - воскликнул я.

Смешинка из зеленых глаз исчезла.

- Не смей называть меня так, Сантехник!

- Почему? - искренне изумился я.

- Потому что так называет меня только мой отец.

- А моя мать никогда не зовет меня Сантехником, - нашелся я, - так что, Принцесса - за Сантехника, это справедливо.

Аргументов для возражений у Принцессы не нашлось. Мы опустили несколько кусочков сырого мяса в кипящий соус фондю. В ресторане был небольшой пятачок, изображающий танцпол. Оркестра не было, его заменяла большая стереоустановка. В зале негромко звучала музыка популярных западных шлягеров. Кто-то из посетителей, желая потанцевать, добавил звук. Пора было пускать в ход второй испытанный трюк.

- Может быть, потанцуем? Ну, чисто по-деловому, пока мясо готовится, - привстав, предложил я.

- Знаешь, Сантехник, наверное, не стоит. Я очень люблю танцевать. Но именно танцевать, а не топтаться на месте.

- И, все же, стоит попробовать, - настоял я, подавая ей руку.

Неохотно, с большим сомнением на лице, она последовала за мной. Предыдущий шлягер закончился, и после небольшой паузы раздались тягучие звуки аккордеона в руках божественной Грасс Джон. Такую удачу и представить себе было трудно. Либер танго!

Скепсис на лице Принцессы усилился. Она напряглась, приготовившись вести меня, но я ее опередил и повел сам. Изумление в ее глазах было куда дороже содержимого того чемоданчика из кювета. Опомнившись, она включилась в игру, и мы выдали такой класс, который мне, до этого, не удавалось выдать ни с кем.

Мы вернулись за стол. Забыв, про уже готовое мясо, зеленые глаза изучающее ощупывали меня, словно видели в первый раз. Я мысленно и очень горячо возблагодарил старую балерину.

- Сантехник, ты что, профи? - нарушила молчание Принцесса.

- Нет, до профи мне далеко, - искренне ответил я, - просто, занимался пару лет, был у нас такой факультатив в училище.

- Хорошее у тебя было ПТУ! А я вот, девять лет в танцевалке отзанималась, не блистала, правда, но танцевать очень люблю.

Мы вспомнили про мясо. Настроение у меня резко пошло в гору. Принцесса потянулась к своей сумке, достала из нее блокнот с карандашом и стала что-то в нём чиркать.

- Сантехник, хочешь взглянуть на свой портрет? - Принцесса вручила мне блокнот.

Портрет нарисован был мастерски, несмотря на быстроту исполнения. Это, несомненно, был я. Я, и одновременно, осел из Бременских музыкантов, с глупейшей, самодовольной улыбкой на лице. Да, что уж тут скажешь? С горя, я открыл коньяк.

Горевать мне долго не пришлось, войдя во вкус, Принцесса, уже сама, потянула меня танцевать. Она наслаждалась танцами, а я..., ну и танцами, конечно, тоже. Время летело, как ошпаренное, к закрытию ресторана. Я не представлял себе, что делать дальше. Третьего, испытанного хода, в запасе у меня не было. Предложить ей, банально, попить у меня кофейку? Можно нарваться на такое! А заодно и потерять все завоеванные позиции. Видимо, мое лицо выдало меня. Снова пошел в ход блокнот. Это, по-прежнему, был я, и был осел. Только другой осел, из Винни Пуха, с громадной, готовящейся сорваться, слезой на глазах.

- Сантехник, - в зеленых родниках Принцессы мелькнула усмешка, - вариантов всего два. Либо - к тебе, либо - по домам. К себе я не приглашаю никого и никогда.

- Конечно, ко мне! - не представляю, на кого мог быть похож следующий осел, если бы Принцесса его нарисовала.

Принцесса позвала официанта и попросила счет, рассчитаться мне, она не позволила. Мы забрали (ЗАБРАЛИ!) коньяк и покинули ресторан. В такси я осторожно попытался приобнять ее. Она мягко отстранилась.

- Не торопи события, Сантехник.

В прихожей, нас встречал Кот. Ну, меня-то он встречал постоянно, если был дома, а вот то, что он не ретировался при виде Принцессы, меня удивило. Даже Юлу, которая постоянно пыталась задобрить его, то мясом, то кусочком рыбы, он к себе не подпускал. Хотя подношения уплетал за обе мохнатые щеки. Кот сначала потерся об мои ноги, потом об ноги Принцессы.

- Это что еще за мохнатый разбойник? И не подумаю тебя гладить, ты такой же льстивый подлиза, как твой хозяин, - сказала она, но наклонилась и погладила его. Не стесняясь Кота, я обнял и поцеловал ее. Поцелуй был долгим. Затем, она осмотрела квартиру. В большой комнате, где были книги, она задержалась.

- И ты хочешь сказать, что все это прочитал?

- И некоторые, не по одному разу, - вытянув руки по швам, доложил я.

- Теперь мне понятно, откуда у сантехника взялась такая свобода мыслеизложения, значит, начитанный мальчик?

- Ну, вроде того.

- Квартиру-то в наследство получил?

- Почти, тетя подарила.

- Везет же некоторым! А тут все самой делать приходится.

Процедура варки и поглощения кофе, много времени не отняла.

- Дай мне какую-нибудь свою рубашку, желательно чистую, попросила Принцесса, - я в душ первая. А это тебе, - она достала из сумки и вручила мне коробочку с презервативом.

- Да, и неплохо было бы поменять постельное белье.

- Уже, - отозвался я, и прикусил язык.

- Что уже? - не поняла Принцесса.

- Я поменял его сегодня в обед.

Принцесса повернулась ко мне.

- Ну, ты и наглый нахал, Сантехник! Даже в ресторане, почти до самого конца, я не предполагала, что окажусь здесь.

- Просто так получилось, я всегда меняю белье по субботам, - не глядя ей в глаза, оправдался я.

- Ладно, я в душ, и не вздумай подглядывать. Это и к тебе относится, мохнатая морда, - сказала она Коту, который попытался увязаться за ней.

Из душа, Принцесса вышла минут через пятнадцать. В моей рубашке, доходившей ей почти до колен. Свою одежду она держала в руках. Дерзкий, вечерний макияж она смыла, но прошлась-таки карандашом по векам. Она без промедления проследовала в спальню, на ходу кивнув мне на открытую дверь ванной. Мне хватило и пяти минут.

Когда я вошел в спальню, она лежала на кровати поверх одеяла полностью обнаженная, подложив руки под голову. Свет в спальне она выключила, но уличный фонарь вполне заменял свет хорошего ночника. Конечно, обладая таким совершенным телом, не стоило стесняться наготы.

Я моментально снял банный халат. Мы одновременно набросились друг на друга как..., ну, в общем набросились. Кое-какой техникой в постели Принцесса владела. Когда она добралась до вершины, то сжав губы, протяжно застонала, впившись своими острыми ногтями мне в спину. Боли я, разумеется, не почувствовал.

Увидев пятнышко крови на пальцах, она заставила меня повернуться к ней спиной.

- Ничего себе, как это я? - изумилась она, глядя на дело рук своих, - впрочем, сам виноват, довел бедную женщину до иссупления. Перекись есть? Неси быстро, а то все белье закапаешь.

Нашлась и перекись и вата. Унося пузырек с перекисью на кухню, на обратном пути я прихватил бокалы с коньяком и нарезанные киви.

- Сантехник, откуда такие обширные познания в постели, что, в твоем ПТУ помимо танцев, преподавали еще и Камасутру?

- Нет, конечно, просто я почти три года был женат.

- И ты безжалостно бросил бедную женщину с ребенком?

- Ну, не совсем так. Во-первых, - женщина была не бедной, а скорее наоборот, во-вторых, – ребенка не было, а в-третьих, - бросила меня она.

- Занятно, рассказать не хочешь?

- Честно сказать, особого желания сейчас нет, может быть потом, в другой раз.

- Ну, смотри, как хочешь, а вот другого раза может и не быть.

Чтобы уйти от темы я дал волю рукам. Мне еще дважды пришлось прибегать к своим собственным запасам. После третьего раза, Принцесса отодвинулась от меня.

- Все, Сантехник, сдаюсь, от меня одна аура осталась, пожалей бедняжку, - и, отвернувшись, почти мгновенно заснула.

Я поцеловал ее в точеное плечико и тоже упал в объятья Морфея.

Проснулся я в полвосьмого. Принцесса еще спала с умильным выражением на лице, подложив руку под щеку. Я потихоньку встал, накормил Кота и сделал небольшую пробежку вокруг дома. Вернувшись, я наскоро принял душ и побрился. Нужно было готовить завтрак. Чтобы не будить Принцессу, я прикрыл дверь на кухню.

Батон, который я купил накануне, изрядно зачерствел. Я порезал его на ломти, помазал с двух сторон сливочным маслом и стал обжаривать. Наложил в вазочку протертой с сахаром черной смородины из банки, которую еще осенью вручила мне мама. Засыпал в джезве кофе, налил воду и поставил на огонь.

- Чем это тут так нестерпимо вкусно пахнет? - раздался голос за моей спиной.

От неожиданности, я чуть не упустил кофе на плиту. Принцесса была уже одета в свой собственный наряд, на лицо был нанесен дневной макияж, оно было свежим, как будто и не было бурно проведенной ночи.

- Хорошо, что не догадался притащить кофе в постель, терпеть не могу этой банальщины, а крошки в постели - просто мерзость.

Она присела за стол. За завтраком, Принцесса благополучно умяла четыре ломтя поджаренного батона, намазывая на них смородину и запивая кофе, и потянулась к пятому. Уже взяла его, но бросила обратно, ударив себя по руке, другой рукой.

- Сантехник, немедленно убери от меня эту отвратительную вкуснятину. Я и так съела двойную норму. Теперь, по твоей милости, мне придется лишних два часа таскать железо в фитнес клубе.

- Ну, зачем же железо, - улыбнулся я, - я знаю более приятный и не менее эффективный способ избавления от лишнего веса.

- Но, но, но, говори, да не заговаривайся. А потом, мне пора, работы полно.

- Какая работа? Ведь сегодня воскресенье.

- А мне без разницы, у меня свободный график, я сама себе хозяйка. Ты что же думаешь, что те альбомчики, по которым вы работаете, я в киосках Роспечати покупаю?

- В общем, так, Сантехник, то, что я провела с тобой ночь, еще не о чем ни говорит. Мне было хорошо с тобой, даже слишком хорошо, но... .

- Но я, Сантехник, и этим все сказано.

- Догадливый мальчик, вот такая я стерва.

- Ну, ты скорее не стерва, а полуведьма.

- Это как?

- В средние века, женщин с зелеными глазами и приросшими мочками ушей, считали ведьмами и сжигали на кострах. А у тебя - только глаза зеленые, значит - ты полуведьма.

- Дурак ты, Сантехник, полуведьма, это и есть стерва! Знаешь что, я, пожалуй, не против иногда встречаться с тобой, ну так, для здоровья, только при одном условии. Связь у нас будет односторонняя. Я тебе могу звонить, а ты мне нет. Нарушишь условия - до свиданья! Разумеется, и ты не обязан носить пояс верности. Если согласен, кивни головой один раз.

Конечно, я кивнул, лучше синица в руке, чем таракан в вытяжке. По просьбе Принцессы я вызвал такси. Провожать себя она не позволила, но щеку, для поцелуя, подставила.

- Поздравляю, милостивый государь, вы многого добились, теперь вы у нас чем-то вроде велотренажера числитесь. Захочет Принцесса - покрутит педальки, не захочет - стой и ржавей в углу.

- Время покажет, - не стал ввязываться я в дискуссию с Самолюбием.

Глава пятая

Пристроившись наискосок на заднем сидении такси, Инга с наслаждением потянулась. Таксист, разбитной мужичок лет тридцати пяти, плотоядно облизнулся на ее ноги и попытался навязать разговор, но Инга его сразу обрезала.

- Ты, бомбист, за дорогой следи, а то железо свое покарябаешь.

- Да, ну и фрукт, этот Сантехник, опасен, как гремучая змея, едва ноги унесла. Если бы он осмелился меня еще раз обнять своими ручищами, прилипла бы к нему, как муха к липучке, - сладко потянувшись еще раз, подумала Инга.

Сантехник был у Инги не первым мужчиной. Их, пожалуй, набиралось человек пять. Для двадцатипятилетней незамужней женщины, проживающей в Москве и ведущей активный образ жизни, это не много. Инга даже считала себя холодноватой. Работой она интересовалась гораздо больше, чем мужчинами. Пару раз у нее случалось что-то вроде оргазма, но таких мощных и продолжительных как с Сантехником, еще не было.

- Во вкус вхожу или старею? Еще немного и войду в разряд старородящих. Нет, больше к нему, ни ногой. Доэкспериментировалась, еще сантехника мне не хватало. Стоило ли завоевывать Москву для того, чтобы втюриться в сантехника, пусть и с московской квартирой.

- Папа, мама, вот избранник моего сердца, он сантехник, ха-ха, - Инга представила себе эту картину, но смеяться почему-то не хотелось.

- А руки-то у него, совсем как у папы, большие, сильные, ловкие и теплые.

Своего отца Инга обожала. Пареньком, из захолустного городка в Рязанской области, он поступил в Бауманку и хорошо закончил ее, получив направление в один из почтовых ящиков Калуги. Мама, коренная москвичка, учившаяся на четвертом курсе Строгановки, влюбившись в отца, как сумасшедшая, перевелась на заочное, и последовала за ним. Отцу выделили комнату в общежитии для молодых специалистов, там Инга и родилась.

Не любить отца было невозможно. Высокий, сильный шатен с необычными ярко-зелеными глазами, он был душой любой компании, обладал приятным баритоном и неплохо играл на гитаре. Мама боготворила его и боготворит до сих пор. В детстве, Инга даже ревновала маму к отцу. Она с нетерпением ждала, когда он вернется с работы из своего почтового ящика и скажет: "Ну что, полетаем, Принцесса?". Он поднимал ее на руки высоко над головой и кружил по комнате. От страха и счастья Инга восторженно визжала во весь голос. Правда, она долго недоумевала, как папа, такой большой и сильный, может умещаться в почтовом ящике и даже работать в нем. Пока мама не объяснила ей, что почтовый ящик, это военный завод.

Мама Инги, миниатюрная брюнетка с миндалевидными черными глазами и одухотворенным лицом, устроилась преподавателем живописи в местное художественное училище.

Взяв в руки карандаш в три года, Инга уже не расставалась с ним. Ее будущая профессия была предопределена раз и навсегда. Когда Инга пошла в школу, мама озаботилась ее разносторонним развитием. Поскольку, ходить куда-то, учиться рисованию и живописи ей было не нужно, преподаватель имелся дома, она решила устроить ее в танцевальную школу. Преподавательница танцев была маминой подругой, она несколько раз хлопнула в ладоши, нахлопывая простенький такт, и попросила Ингу повторить. У нее не получилось даже с третьего раза. Выяснилось, что у девочки напрочь отсутствует музыкальный слух. Увы, от папы Инге передались только необыкновенные зеленые глаза.

Мама все же уговорила подругу записать Ингу в приготовительный класс. Нагрузки в танцевалке были еще те. Мамина подруга была фанаткой своего дела и безжалостно гоняла несчастных девчонок. После приготовишки, многие ушли, но Инга быстро втянулась, ее стимулировало одно обстоятельство. Девочкам, старше ее всего на какие-то два года, мамы перед выступлениями на публике накладывали на лицо самый настоящий взрослый макияж. Да ради этого стоило терпеть любые растяжки!

С растяжками, кстати, у Инги получалось совсем неплохо. Все танцевальные элементы она делала лучше всех в своем классе, вот только в музыку, безнадежно не попадала. Жестокая училка на все публичные выступления неизменно ставила ее во второй состав. Так что, краситься по- взрослому, Инге приходилось редко, заменяя кого-то из заболевших. Однажды, она уже надела костюм для выступления, но заболевшая девочка внезапно появилась и потребовала костюм обратно.

Дома, папа долго утешал Ингу.

- Скажи, Принцесса, у вас, в твоей танцевалке умеет кто-нибудь рисовать, как ты?

- Скажешь тоже, папа, да они и карандаш-то в руках держать не умеют, - подняв на отца заплаканные глаза, ответила Инга.

- Вот видишь, Принцесса, а ты и рисуешь лучше всех, и танцевать умеешь, пусть даже не так хорошо как они. Никому не удается быть первым во всем. А танцевать ты учишься для себя, ты же не собираешься стать профессиональной танцовщицей?

В обычной школе у Инги было все в порядке, училась она практически на одни пятерки. Еще в третьем классе они переехали из общежития в двухкомнатную квартиру, которую папе выделили на работе. По настоянию мамы, Инга стала учиться в классе с углубленным изучением французского языка. Мама бредила Ренуаром и Монмартром.

Годам к пятнадцати, как об этом пишут во всех приличных книгах, Инга из угловатого тоненького подростка стала превращаться в красивую с рельефными формами девушку. Поменявшийся гормональный фон каким-то образом сказался на музыкальном слухе. Инга вдруг стала чувствовать музыку. Заметившая это училка, тут же поставила ее в первый состав.

Одноклассник, который стал ухаживать за Ингой в десятом классе, считался самым красивым мальчиком в школе. Как и положено, пареньку из Калуги, он мечтал о космонавтике. Инга была не то, чтобы влюблена в него, скорее, ей льстило его внимание. Одноклассник пылко клялся ей в вечной любви, но Инга так далеко не загадывала. Ее куда больше занимала будущая учеба в Москве. Они вместе ходили в кино и целовались в подъездах.

После окончания школы, на даче у знакомых, она без сожаления рассталась с девственностью, не желая вести этот сомнительный, с ее точки зрения, груз в Москву.

Осчастливленный одноклассник немедленно предложил ей руку и сердце, но Инга охладила его пыл, сказав, что к этому вопросу стоит вернуться лет через пять. Сама она при этой процедуре никаких особых чувств не испытала. Немножко стыдно, немножко больно, немножко странно, вот, пожалуй, и все. Вскоре, она уже ехала в Москву, подавать документы в Строгановку, а ее одноклассник уехал поступать в летное училище. Больше, они не виделись.

Хотя рисовала Инга хорошо, гениальным художником она себя не чувствовала, и поступать решила на более прозаичный, зато более практичный факультет дизайна. Экзамены она сдала без особого труда, к тому же ей помогла сориентироваться в Строгановке мамина однокурсница, которая работала там преподавателем.

Первый курс Инга отучилась, живя на квартире у дяди по маминой линии. Дядя жил в двухкомнатной квартире с женой и двумя детьми и имел какое-то отношение к силовым структурам. Спать Инге приходилось на кухне, на раскладушке. Хотя ни дядя, ни его жена, не выказывали недовольство, по поводу ее проживания у них, она вздохнула с облегчением, когда после первого курса освободилось место в общежитии. Каникулы Инга проводила дома, загорая на Оке и рисуя пейзажики акварелью.

В конце второго курса, в апреле, на одной из студенческих вечеринок, Инга познакомилась с Вадимом. Внешний вид Вадима впечатление производил. Это был высокий, голубоглазый блондин с правильными чертами лица. Блондин был старше Инги на год и учился на третьем курсе. Родители Вадима были довольно известными драматическими актерами. Какими судьбами его занесло на дизайнерский факультет вместо Щуки, он и сам не знал, вероятно, из духа противоречия родителям.

С Вадимом было весело. Он был вхож с черного хода во все театры и театрики Москвы, разве что, за исключением Большого. С его помощью Инга изрядно приобщилась к театральной и около театральной жизни Москвы. Он запросто заходил в гримерки к известным артистам, называя их дядя Сережа или дядя Коля.

- Моя герл-френд, - представлял Ингу Вадим.

Дяди здоровались с ним за руку, интересовались здоровьем родителей и успехами в учебе. Иногда, дяди даже целовали Инге руку.

Родители Вадима часто были в разъездах, таких моментов он не упускал и приглашал Ингу домой. Скорее по обязанности, Инга отдалась ему в первый же раз, без особого сопротивления, строго предупредив о необходимости предохраняться. Поскольку ни первоначального стыда, ни боли не было, Инга сочла эти отношения вполне терпимой платой за возможность быть рядом с Вадимом. Наверное, я просто холодная, иногда думала Инга. Впрочем, это ее не слишком беспокоило.

Их отношения продолжились и после каникул. Когда, в очередное отсутствие родителей, Вадим привел Ингу к себе, он был радостно оживлен.

- Ну, мы сегодня с тобой оттянемся, старушка, по-полной! Смотри, что я достал!

Он вынул из кармана и показал Инге небольшую стеклянную пробирку, наполненную беловатым порошком.

- Это кокс, кайф для богачей!

Инга взяла у него пробирку из рук и рассмотрела на свет. Затем, выпустила пробирку из пальцев и раздавила ее носком туфли, когда она очутилась на полу.

- Ты что наделала, идиотка? Ты хоть знаешь, прошмандовка калужская, сколько это стоит? Деревня нечесаная!

Он метнулся в свою комнату, принес оттуда лист бумаги, мягкую кисточку и стал собирать порошок, отделяя его от осколков. Идиотку, Инга, пожалуй, ему бы со временем и простила, все остальное - ни за какие коврижки. На деревянных ногах она развернулась и пошла к выходу, Вадим, увлеченный своим делом, ее даже не окликнул.

Лежа на узкой кровати в общаге Инга напряженно думала.

- Ведь, пожалуй, Вадим в чем-то прав. В Москве она уже третий год. Сколько можно чувствовать себя провинциальной барышней? Пока саму не проглотили, пора показывать зубки.

Приняв решение координально перемениться, Инга принялась за дело. Как и большинство женщин, перемены она начала со смены прически. Свои длинные каштановые волосы Инга превратила в решительное каре и выкрасила их в радикальный черный цвет. Мягкий макияж, сменила на боевой, вызывающий раскрас, благо, что рисовать ее, учить было не надо. Закончив превращения, она долго смотрела на себя в зеркало. Девушка, смотревшая на Ингу зелеными глазищами, выглядела весьма стервозно.

- Значит, буду стервой! - она отвернулась от зеркала и показала язык неизвестно кому.

Вадим подошел к ней на четвертый день. Вернее не к ней, он ухватил ее за руку в коридоре института.

- Может, потусуемся, красотка? - он повернул ее лицом к себе.

- Иди, нюхай свой вонючий кокс! Подойдешь еще раз, обо всем сообщу твоим родителям.

Глаза, чуть не выпавшие у Вадима на пол от удивления, были ей хорошей наградой за ее труды. Он ее не узнал.

Инга вся отдалась учебе. В конце третьего курса, в мае, когда было уже совсем тепло, она направлялась к университету через небольшой сквер. Взгляд ее упал на невысокого невзрачного паренька, стоящего за мольбертом. Паренек был в кургузых очечках, со следами прыщей на щеках. Главным украшением его лица был большой нос, который неопровержимо свидетельствовал о принадлежности паренька к потомкам Моисея. Напротив паренька, метрах в пяти, на скамейке сидел колоритный бомж возрастом от тридцати до шестидесяти лет, со следами жесточайшего похмелья на физиономии. У ног паренька, под мольбертом, стояла четвертинка дешевой водки.

- Ну, дай хоть глоточек отхлебнуть, не убегу я никуда, - с неизбывной тоской в голосе канючил бомж.

Паренек, сосредоточенно орудуя карандашом, лишь отрицательно мотал головой. Любопытствуя, Инга заглянула пареньку через плечо и обомлела. Она сама неплохо владела карандашом, но то, что делал этот парень... . Мельчайшие оттенки переживаний страдальца отразились на листе ватмана.

- Манифик, - вырвалось у Инги.

- Что? - не понял паренек, и обернулся. Это было его ошибкой, о которой он потом долго жалел.

Коллеги разговорились. Бомж, получив выстраданную награду, в два глотка упрятал ее внутрь и исчез. Паренька звали Веня. То, что он по уши и без всякой надежды влюблен, Веня понял, еще не дойдя с Ингой до университета. Так, у Инги появился друг по имени Веня.

Дружба между половозрелыми и детородными мужчиной и женщиной - фикция, мираж, Фата, так сказать, Моргана. Придумали ее, несомненно, женщины. Самец, наметивший себе подходящую по вторичным половым признакам самку, скрадывает ее, стараясь добыть. Если ему это удается, он вступает с ней в кратковременные или длительные отношения. Все зависит от того, совпадут ли его морально-этические и нравственные установки, с теми, что имеются у самки. Если они совпадают, самец и самка живут долго и умирают в один день, что бывает крайне редко. Много чаще бывает обратное. Самец, вдруг, обнаруживает, что у понравившейся ему самки совсем другие взгляды на жизнь и тогда он идет на попятный, стараясь избавиться от нее путем бегства или развода. Правда, сделать это нелегко, самки, в свою очередь, стараются оплести самца всевозможными путами (дети, чувство долга, материальные блага и пр.). Многим самцам так и не суждено бывает освободиться от этих пут до конца жизни. Не понравившихся же по вторичным половым признакам самок, самцы, за редким исключением, попросту не замечают или решительно отвергают.

Совсем по-иному ведут себя самки. Они не суетятся, не бегают в поисках добычи, а сидят в засаде и палят по всему, что мимо них пробегает. Если подстреленный самец по вторичным половым признакам не подходит для самки, а по своим морально-нравственным качествам ее устраивает, она не отбрасывает его в сторону, а хозяйственно вешает в кладовку, на крючок дружбы. Если уж добыла, зачем добру пропадать! У опытных охотниц, в кладовке имеется до десятка и более, таких добытых самцов. Периодически, она выбивает из них пыль, ведя с ними задушевные беседы, но не допускает к телу. В практике имелись случаи, когда некоторые несчастные висели на таких крючках в кладовке всю жизнь. Помимо задушевных бесед, практичные самки еще и вовсю используют деловые и прочие возможности подстреленных самцов, и те охотно помогают им, питая надежды, которым не суждено сбыться. Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что изредка, когда самкам по каким либо причинам, надоедают капризные, ленивые и не страдающие верностью фактурные самцы, они снимают с крючка добытого ими ранее самца (хоть плохонький, да свой) и делают его своим половым партнером.

В общем, если сделать короткую выжимку из всей вышеизложенной белиберды, предлагая мужчине дружбу, женщина открытым текстом говорит ему: " мне нравятся твои мозги, но не нравится твое тело".

Веня ввел Ингу в круг своих знакомых художников. Среди них были как те, кто имел отношение к Строгановке, так и те, кто плевал на нее с высоты птичьего полета, искренне полагая, что она является прибежищем отстоя, узости мышления и консерватизма. Среди друзей Вени попадались личности весьма колоритные, но Инга ни на кого глаз не положила, справедливо решив, что тараканов в голове по художественной части у нее и своих хватает.

Перед четвертым курсом, родители Инги, посовещавшись, отдали ей все свои сбережения. Инга ушла из общежития и, по знакомству, сняла однокомнатную квартирку в доме, который вот уже лет десять грозили снести, но никак не сносили. Оставшихся денег хватило на мощный компьютер с большим дисплеем, позволяющим решать на нем дизайнерские задачи. Делать ремонт в квартире смысла не имело, Инга только переклеила старые, выцветшие обои, заменив их девственно белыми, флизелиновыми. Белый цвет она выбрала для того, чтобы ничто не мешало полету ее дизайнерской фантазии.

Сеня был самым младшим в многодетной еврейской семье и, конечно же, числился в ней полным и законченным шлимазлом. Его старший брат Лева, был образчиком благополучия. Во владениях Левы находились два бара, ресторан и ночной клуб. С некоторых пор, любимое детище Левы - ночной клуб, стало приносить ему огорчения и разочарования. Клуб, Лева приобрел четыре года назад и отделал его по своему вкусу. В качестве дизайнера, он привлек дальнего родственника, который, за совсем небольшие деньги, сумел в своей работе учесть все пожелания Левы. Лева был доволен своим позолоченным, бархатно-плюшевым царством.

Клуб находился в пределах Садового кольца и, поначалу, понравился капризной и не постоянной московской богеме. Увы, в этом мире нет ничего постоянного. Конкуренты не дремали, и Лева с тоской стал замечать, что ветреная и бездумно щедрая богема стала ему изменять. На смену ей, в клубе все чаще стали появляться личности с отнюдь не одухотворенными физиономиями. Эти личности вели себя по- хамски, частенько вдребезги разбивали все вокруг и искренне и бурно недоумевали, когда их просили возместить убытки. Даже профессиональная охрана клуба была перед ними бессильна. Лева терпел убытки. Человек он был неглупый и понимал, что надо что-то менять. И скорей всего, в его любимом, но надоевшем капризным гостям интерьере.

За помощью Лева, скрипя сердцем, обратился к младшему брату. Брат ответил Леве, что его самого, как художника, Левины потолки и стены, как объекты для живописи не интересуют. Но, порекомендовал ему Ингу, сказав, что в головке его подруги вертится несколько свежих идей.

Вторичные половые признаки Инги на сорокалетнего, обремененного семьей Леву впечатления не произвели, скорее наоборот, но он все же показал ей клуб и поведал о своих проблемах. Через две недели Инга представила Леве свои почеркушки. Почеркушки, чтоб вы знали, это наскоро запечатленные на бумаге дизайнерские фантазии художника, без детальной проработки.

При виде этой мазни, все пять нормальных органов человеческих чувств Левы бурно запротестовали. И только шестое, то самое, что помогло евреям пересечь пустыню, тихонько шепнуло: "А таки в этом, что-то есть, Лева". Поскольку Лева был евреем, он безоговорочно подчинился своему шестому чувству и дал Инге зеленый свет на разработку детального проекта.

Для Инги настали тяжелые, но плодотворные дни. Она свела до максимально возможного минимума посещение занятий в институте, безжалостно урезала себе сон и утроила количество сладких блюд в своей диете. Располнеть она не боялась, ее организм обладал достаточно редкой и столь желанной для женщин особенностью, он усваивал ровно столько, сколько ему необходимо для поддержания хорошей формы и не делал запасов в прок.

Через три месяца, детально проработанный проект был готов. По ее замыслу, в клубе не оставалось ни одной прямой горизонтальной или вертикальной линии. Нет, они, конечно, были, но скрадывались всевозможными художественными уловками, основанными на эффекте обмана зрения. Полы незаметно переходили в стены, стены - в потолки. Особая роль отводилась различным светоэффектам.

Лева выплатил ей небольшой аванс и с замиранием сердца дал команду приступить к работам. Инга слегка перевела дух. Правда, особенно расслабляться ей было нельзя, нужно было контролировать ход выполнения ее замыслов. Инге пришлось пожертвовать частью каникул. Зато, ее опыт обогатился практической работой и в ее записной книжке появились телефоны прорабов, бригадиров и мастеров, которые очень пригодились ей в дальнейшем.

Хитрый Лева, по ходу работ, постоянно подогревал интерес к своему заведению в прессе. Когда все было закончено, Лева устроил грандиозную презентацию. Затея удалась, желанная богема вернулась к Леве. В течение месяца, он дважды повышал цены на входные билеты, но желающих не убавлялось.

Лева достойно расплатился с Ингой и выдал ей бесплатный билет на вход во все его заведения. Бесплатный билет оказался более ценным, чем деньги. На тусовках в клубе, Инга познакомилась со многими своими будущими клиентами. Конечно, столпы отечественного шоу бизнеса в ее услугах пока не нуждались, они могли позволить себе пригласить крутых спецов из- за бугра, а вот звезды помельче, стали прибегать к ее помощи. Таким образом, Инга совершила невозможное, еще не закончив университет, она уже приступила к работе и имела неплохую клиентуру.

Последний курс Инга закончила шутя, корпеть над дипломом ей не пришлось. У нее уже был готовый проект, к тому же, действующий. В сумочке завелись деньги. Она благополучно отучилась на курсах по вождению, сдала на права и прикупила себе скромный, подержанный Пежик.

В общем, к своим неполным двадцати пяти годам Инга прочно обосновалась в Москве. Свою съемную квартирку Инга пока еще не меняла. Дом, по-прежнему, только угрожали снести. Инга стала откладывать деньги на свою собственную квартиру.

В личной жизни, у нее ничего выдающегося не происходило. Правда, после Вадима она заводила пару романов. Сначала, был артист из довольно популярного сериала. Познакомились они в клубе, у Левы. Роман их продолжался недолго, около двух месяцев. Артист изрядно надоел Инге своим самолюбованием, к тому же, он слишком благосклонно принимал знаки внимания от своих поклонниц, и Инга рассталась с ним без сожаления.

Второй роман был на месяц длиннее. Корреспонденту известного издания было около тридцати. Он был хорош собой, умен и ироничен. Инга даже стала получать от него удовольствие в постели. Все было хорошо, и он нравился ей, вот только корреспондент не собирался связывать себя никакими, а уж брачными, тем более, обязательствами в ближайшие двадцать лет. Так долго Инга ждать не хотела и навсегда распрощалась с ним при его очередном отъезде в командировку.

С первого взгляда, Сантехник, на Ингу особого впечатления не произвел. Правда она обратила внимание на его ладное стройное и красивое, не смотря на нелепый наряд, тело. Но мало ли красивых мужиков? В фитнес-клубах попадаются с куда более выдающейся фактурой. Ее только слегка позабавило, как старательно он пытался не смотреть на нее. Зацепил он Ингу лишь тогда, когда отказался от денег. Уж очень обидную, снисходительную иронию вычитала она в его серых глазах. Ну а дальше, случилось то, что случилось.

Глава шестая

Итак, Сантехник... . Да, при всем желании, не скажешь, что это звучит гордо. Хотя в списке строительных профессий, сантехники находятся практически на самом верху, да и расценки на эти работы весьма приличные. Строительная аристократия, так сказать. Но, только не в обыденном сознании. Здесь, все наоборот, в списке престижа профессий, сантехник стоит на одном из последних мест. Ниже него, пожалуй, располагаются только дворники, мусорщики и тупейных дел мастера.

Своему такому незавидному положению в табели о рангах, сантехники у нас в России целиком и полностью обязаны юмористам. Началось все с незабвенного Аркадия Райкина. Его персонаж, туповатый, вечно пьяный, хитрый и жадный сантехник дядя Вася, который что-то там недокрутил, навеки впечатался в обыденное сознание и стал визитной карточкой всех сантехников. Ну, а для всех последующих сатириков и юмористов, дядя Вася вообще стал родным, и редкое выступление обходится без его участия. Вообще, юмористы настолько в теме, что у меня сложилось стойкое убеждение, что до того, как взяться за свое юмористическое перо, они какое-то время работали сантехниками. А может, их сближает профессиональный интерес к определенной части человеческого тела? В самом деле, стоит юмористу выйти на сцену, и в какой либо форме упомянуть эту самую часть или сослаться на нее, как весь зал лежит в покатуху.

Правда, о случаях обратного превращения, юмориста - в сантехника мне слышать не доводилось. Вероятно, разница в гонорарах препятствует или я просто не владею информацией. Как бы то ни было, сантехники, в целом, безмерно благодарны юмористам за такую социальную антирекламу. Меньше народу - больше кислороду!

На самом деле, сантехник сейчас, это, как правило, мужчина лет тридцати - сорока, предпочтительно с высшим образованием, и с тем философским складом ума, который присущ хирургам, гинекологам, проктологам, патологоанатомам и прочим специалистам, не понаслышке знакомым с изнанкой человеческого существования. Я не беру во внимание начинающих и людей, случайно оказавшихся в профессии.

Когда какой-нибудь инфантил, обращается к сантехнику с просьбой укоротить взбесившийся унитаз, специалист морщит лоб и называет сумму гонорара за укрощение. Иногда, от названной суммы у инфантила возникает приступ легкого безумия. Тогда, сантехник философски предлагает инфантилу самому заняться укрощением строптивого. Перспектива, самому обонять ароматы отходов собственного организма приводит инфантила к непродолжительному обмороку, по прошествии которого, он, обычно, бывает согласен на все.

От плаванья в философском тумане меня отвлекло Самолюбие.

- Так, что же ты все-таки собираешься предпринять?

- А что я могу тут поделать, если для нее мой общественный статус важнее, чем мой собственный, человеческий статус, - на память процитировал я незабвенного Гошу из Фильма всех времен и народов.

На третий день, после ухода Принцессы я купил в магазине недешевый шелковый алый халатик и кожаные шлепанцы с пушистыми помпонами. Самолюбие только хмыкнуло. Принцесса не звонила. Не позвонила она ни через неделю, ни через месяц. Изредка встречаясь со мной на объекте, она делала вид, что мы с ней не знакомы. Однажды я не выдержал и попытался взять ее за руку, когда на нас не смотрели. Она зыркнула на меня с гневным изумлением, больше я таких попыток не повторял.

Зато стали звонить незнакомые люди, с просьбами что-нибудь починить. Серега к моим приработкам относился спокойно. Как-то вечером, позвонил телефон.

- Андрей? - осведомился высокий женский голос.

Я, честно сознался, что это я. Голос попросил меня поменять душевую кабину в квартире и назвал адрес.

- Хорошо, - ответил я, - буду у вас завтра, часов в десять.

- Так рано? - удивился голос, - ну ладно, только звоните подольше.

На другой день, в десять, я звонил в указанную квартиру. Дверь долго не открывали, а когда открыли, я чуть не отшатнулся. Передо мной стояло настоящее пугало. Клиентка была в длинном, до пят, темно-зеленом банном халате, волосы на голове были жутко всклокочены и стояли дыбом. Обильный макияж на лице был красиво размазан.

- Не смотри на меня, я поздно легла, - прикрывая рот рукой, произнесло пугало, - проходи. Ну, ты тут работай, а я пойду досыпать.

Новая кабина стояла на кухне в разобранном виде, там же я и переоделся в рабочее, повесив чистую одежду на стул. Квартира была явно съемной. Старая кабина представляла собой печальное зрелище, одна дверка отсутствовала, на остальных стеклах был толстый слой известкового налета. На демонтаж кабины и изгнание ее на помойку у меня ушло часа три.

Мне не повезло. Когда я стал откручивать гибкий шланг из муфты, вмурованной в стену, старая, закипевшая резьба не выдержала и обломилась. Извлечь ее из муфты не было никакой возможности. Нужно было раздалбливать стену и менять муфту. Для этого, надо было аккуратно снять одну плитку. Не особенно надеясь на удачу, я стал раскачивать плитку. На сей раз госпожа Удача мне улыбнулась, неизвестный халтурщик укладывал плитку на лепешку, то есть, мазал клеем только середину плитки и она быстро поддалась.

Сердечно поблагодарив недобросовестного мастерюгу, я раздолбил раствор вокруг муфты. Дальше, работа встала, ни новой муфты, ни паяльника, чтобы ее перепаять у меня с собой не было, на такую работу я не рассчитывал. Времени было уже слишком много, для того, чтобы съездить домой и вернуться обратно.

На кухне послышался плеск воды, и запахло кофе. Я заглянул туда. Пугала на кухне не было. Вместо него на стуле сидела молоденькая девица, в коротком голубом халате заложив ногу на ногу. Прическа у девицы была в порядке, на лице сверкал свежий макияж. С большим изумлением я узнал в ней недавнюю выпускницу Фабрики Звезд, от модного шлягера которой заложило уши половине Москвы. Этуалька сидела и нахально улыбалась мне. Я изложил ей суть возникшей проблемы, и сказал, что мне придется доделывать работу завтра. Она порылась в вазочке, стоящей на подоконнике и протянула мне запасной ключ.

- Вот, возьми, чтобы завтра не будить меня.

Чтобы сэкономить хотя бы половину завтрашнего дня, я решил частично собрать новую кабину. Закончив работу, я прошел на кухню, чтобы переодеться. Этуалька напала на меня, точно выбрав момент. Я стоял посреди кухни в одних трусах. Обогнув мою безмолвную фигуру, она присела на стол.

- Ну что, вот так вот, и пойдешь? - этуалька распахнула халатик.

Видимо, она основательно подготовилась к нападению на меня. Острые соски грудей задорно торчали в разные стороны, розовые лепестки ее бутона влажно поблескивали. На гладко выбритом лобке этуальки красовалась какая-то татушка. Я присмотрелся. Это был наколотый черной краской череп, который сверху вниз пронзала красная молния.

Жестяную табличку с точно таким же рисунком я видел у Сереги в гараже, он коллекционировал всякие вывески. Только на табличке под черепом была грозная надпись: "Не влезай, убьет!". Поскольку такая надпись на лобке звездочки отсутствовала... . Нет, ну а что мне оставалось делать?

Жертвой нашего боестолкновения, стала пустая кофейная чашка, разбившаяся вдребезги о плиточный пол. Получив первую порцию, этуалька потянула меня в спальню. Там мы провоевали еще около часа. Взглянув на часы, она всполошилась.

- Ой, за мной же сейчас зайдут.

Одеться мы успели вовремя. Я уже стоял в прихожей, когда в нее ввалилась любопытная троица. Возглавлял ее мужик лет сорока, с длинными обвислыми усами и с не слишком опрятными, такими же длинными космами, с большой залысиной на голове. Одет мужик был в джинсу, увешанную цепями, на ногах у него красовались желтые ковбойские сапоги. Вторым субъектом была молоденькая полная девушка, с косой до пояса в простом черном платье и без малейших признаков макияжа на белобрысом лице. Ну, а третье, третье было вообще странным, длинное существо в брючном костюме с таким количеством макияжа на лице, что оно могло, смело поделиться им с полненькой девицей.

Слегка потеснив троицу, я покинул квартиру.

- Кого-то ты мне сильно напоминаешь, сейчас вспомню, - деланно-задумчиво подало голос Самолюбие, - да, того черного паренька, почтальона из порнофильма помнишь?

Я сел в машину и пользуясь отсутствием людей вокруг, достал аптечку, оказав первую помощь своему лучшему другу. Так, на всякий случай.

На следующий день, в это же время, я открыл квартиру ключом. В прихожей стояли желтые ковбойские сапоги. Работу я закончил даже раньше, чем ожидал, беспрепятственно переоделся и оставил ключ от квартиры на кухонном столе. Громко возвестил клиентке об окончании работы. Пугало, появившееся из спальни, меня уже не испугало. Оно неловко сунуло мне деньги в руки. Закрывая за мной дверь, пугало попросило без всякой настойчивости: "Звякни, как- нибудь, ладно?".

Позвонил Толик, вернувшись из Израиля. Тем же вечером, после работы я был у него. Толян передвигался уже на своих двоих, правда, еще пользовался тростью. Меня ждал уже накрытый стол. Сынишка Толяна, тоже Толик, носился по квартире верхом на хоккейной клюшке с зеленой фуражкой на голове.

- Когда вырасту, стану пограничником, как папа, - по-секрету сообщил он мне.

- Я те стану, - пригрозила ему пальцем Ольга, подслушав доверительный разговор двух мужчин.

Весь пропитанный семейным уютом и легкой завистью я вернулся домой. Слава Богу! У Толяна все налаживается. А вот у меня... .

- Пора уже вытащить эту занозу из сердца, - велеречиво отозвалось Самолюбие.

- Стараюсь, да не очень получается.

- А ты старайся, старайся.

Вскоре Толик пригласил меня на юбилей. Он был старше меня, года на полтора, ему исполнилось тридцать. Была пятница, работу на объекте я закончил в обед, спешки особой не было, и я решил по дороге заехать к одной клиентке, поменять ей смеситель в ванной. Работы было на час, не более.

Клиентка была от Принцессы. В дверях меня встретила женщина предбальзаковского возраста, в которой я узнал довольно известную в недалеком прошлом певицу. Пока я менял смеситель, певица возилась на кухне. Работу я закончил быстро, о чем и доложил хозяйке. Подойдя ко мне, она засунула мне деньги в грудной карман рубашки, ненадолго задержав руку на моей груди.

- Может, поужинаешь со мной? У меня индейка готова, - в упор, глядя мне в глаза, спросила певица.

- Никак не могу! Сегодня у друга юбилей, я уже и так опаздываю, - довольный тем, что не пришлось врать, вежливо отказался я. - Ну, ну, - разочарованно вздохнула она, видимо, не слишком мне поверив.

- Поздравляю, - не удержалось Самолюбие, - ты становишься мальчиком по вызову.

На юбилей к Толяну я все-таки опоздал. Пока переодевался дома, пока ехал в такси, без пробок не обошлось. Юбилей, Толик решил отметить в небольшой кафешке, рядом с домом. Хозяйка кафе была Ольгиной подругой. Когда я прибыл на место, веселье, как принято говорить, было уже в полном разгаре. Гостей за сдвинутыми вместе столиками было человек пятнадцать, помимо меня у Толика были и другие друзья. У музыкального центра на свободном пространстве, сама с собой, танцевала какая-то девочка в длинном кукольном платье. Остальные гости сидели за столом.

Общество встретило меня нестройными возгласами, укоряя за опоздание. Обнявшись с Толиком и вручив ему компьютерную программу, о которой он давно мечтал, я присел на зарезервированный для меня стул. Танцевавшая, до этого девочка, оказалась рядом со мной. Впрочем, я ошибся, это была не девочка, а вполне взрослая женщина моих лет, только очень миниатюрная, как дюймовочка.

Общество, громогласно, потребовало для меня штрафную, и мне налили полный фужер коньяка.

- Смотри, не напейся, я тебя домой на себе не потащу, - бойко сверкнув раскосыми восточными глазами, голосом сварливой супруги произнесла девочка.

- Слушаюсь, дорогая, - включился я в игру.

Фужер я, конечно, весь не выпил, но в общее веселье включился. Ольга, встретившись с моими глазами взглядом, мне многозначительно подмигнула. Заговор подружек был налицо. Эта маленькая женщина была ее подругой и хозяйкой кафе. Звали ее Алина. По ходу пьесы, мы продолжали разыгрывать роли выпивохи мужа и сварливой жены. Ростом, Алина не доходила мне до середины груди. Когда дело дошло до танцев, я просто взял ее на руки и не давал ей касаться пола. Получалось забавно, и раскрепощенное спиртным общество, нам аплодировало. Когда танец закончился, я отнес ее за стол и посадил к себе на колени. Веселились мы долго. Гости постепенно стали расходится.

- Поможешь мне закрыть кафе? - попросила Алина.

Она могла об этом и не спрашивать. Обнявшись с уходившим Толиком и проводив остальных гостей, я помог Алине закрыть кафе и вызвал такси.

Ко мне или к тебе? - без обиняков спросила Алина, - можно и ко мне, дочка у мамы, но соседи...

Кота дома не было. Не обременяя себя лишними условностями, вскоре мы уже были в постели. Презерватив Алина отвергла, сказала, что предохраняется сама. Опыта в постели ей было не занимать, правда, из-за ее миниатюрности у меня поначалу было чувство, что я грешу педофилией.

Утомленный длинным днем и спиртным, мой приятель после двух сеансов нечаянно задремал. Алина, лежала на мне, упершись своими локотками в мою грудь.

- Хочешь, покажу фокус? - спросила она меня, прикусывая своими острыми зубками мою нижнюю губу.

Я заинтересованно кивнул. Она поерзала на мне устраиваясь поудобнее. Мой, сладко спящий приятель очутился перед входом в ее вагину. Алина слегка напряглась и стала медленно втягивать его внутрь. Через несколько мгновений он был уже внутри. Сосущими движениями мышцы ее влагалища стали быстро сокращаться. Обалдев, от такого чуда, мой приятель мгновенно проснулся.

- О женщинах, обладающих столь редкими и чудесными способностями, я читал, кажется, у Шелдона. В гаремах восточных владык за них давали золота столько, сколько они весили, не взирая, на внешние данные.

Я рассказал об этом Алине, когда мой приятель успокоился в очередной раз.

- Я сама не знаю, как у меня это получается, а потом, моя бабушка была армянкой, может, это от нее.

Некоторое время мы лежали молча.

- О чем задумался, Андрей? Думаешь, кому бы сплавить меня за сорок килограммов золота?

- Нет, я думаю, где бы эти сорок килограмм золота нарыть.

- Опоздал Андрюшенька, голубчик. Я ведь замужем. Муж у меня вахтер, ну в смысле работает вахтами в Нижнем Уренгое. Дома месяцами не бывает. А я вот, дрянь этакая, видишь сам, как развлекаюсь. Слаба я по этой части, и поделать ничего не могу. Нельзя меня подолгу одну оставлять. А мужа своего, как это странно тебе не покажется, я люблю.

Алина побывала у меня еще несколько раз. Помимо одной своей удивительной способности она имела еще и другую.

- Ты Андрюшенька, не старайся особенно меня удовлетворить, заканчивай, когда тебе захочется. Я сама удовлетворюсь вместе с тобой, я это умею.

Вскоре, она уехала в Нижний Уренгой к мужу, которого сильно повысили, и ему на неопределенное время необходимо было находиться там постоянно.

Поистине, это была женщина - сказка. И почему мне так с ними не везет?

Глава седьмая

А у Инги, тем временем, намечался новый роман. Ей стал оказывать знаки внимания солидный мужчина, банкир. Познакомилась она с ним все в том же клубе, у Левы. Банкира звали Павел. Он только что перешагнул возраст Иисуса Христа. Выглядел Павел действительно солидно, среднего роста, с чуть наметившимся брюшком, в дорогом темном костюме. Правда, светлые волосы на его голове уже изрядно поредели, но ведь, если бы в волосах был ум, они бы везде не росли? По пятам за Павлом, ходил здоровенный гамадрил с поросячьими, бесцветными глазками, личный телохранитель и одновременно водитель. Ухаживал Павел за Ингой неторопливо и галантно. Они побывали в Большом, в дорогих ресторанах, на нескольких престижных презентациях. Блестящим собеседником Павел не был, говорил, преимущественно о вещах практических.

- Вот знаете, Инга, какие все же бывают люди. Тут, приходит ко мне недавно один, артист народный, на всю страну известен, и просит в кредит немаленькую сумму. Ну, я, конечно, сразу ничего не пообещал, попросил время подумать. Дал задание подчиненным, чтобы раскопали его кредитную историю, а там, все имущество заложено, перезаложено. И в других банках у него необеспеченные кредиты. Конечно, я отказал, и на что только люди надеются?

В ресторанах, Павел рассчитывался копеечка в копеечку, доставая из роскошного бумажника новенькие купюры. Прежде чем отдать деньги, он их любовно поглаживал, с неохотой расставаясь с ними. Пашино занудство, Инга списывала за счет издержек профессии. Все-таки с деньгами работает человек.

На третье или на четвертое свидание, Павел преподнес Инге маленькую коробочку. В ней было золотое колечко с небольшим камушком.

- Конечно, это не обручальное, скромно сказал Павел, просто так, пустячок, знак внимания.

Колечко и впрямь было недорогим, и Инга приняла подарок. Встречалась Инга с Павлом не чаще двух раз в неделю. Павел был постоянно занят. - Эх, вот разгребу дела, можно будет поехать в Майами, у меня там двухкомнатная квартира выкуплена, на побережье.

События Павел не форсировал. Подвезя на своей машине Ингу до дома, он прощался с ней у подъезда, галантно целуя руку. Его ухаживания продолжались месяца два.

- Конечно, не орел, - думала про себя Инга, - но приглядеться стоит.

Поварившись в мутноватом вареве столичного бомонда, Инга сделала для себя кое-какие выводы. Связываться с мужскими особями из шоу бизнеса и другими представителями столичной богемы, по ее разумению смысла не имело. Рассказывай потом всю жизнь своему ребенку, каким популярным был его папа в начале первого десятилетия третьего тысячелетия. Хотя от предложений завести необременительное знакомство у нее отбоя не было.

Нет, Ингу прельщали не большие деньги. Участь рабыни в золотой клетке ее не соблазняла нисколечко. Ей хотелось бы, чтобы ее избранник был человеком целеустремленным, хотя бы отчасти уже состоявшимся, например, доктором, юристом, молодым ученым или начинающим бизнесменом. При этом, (ох, уж эти рудименты совкового воспитания) ей хотелось, чтобы он обладал и высокими моральными качествами, был не только умен, но и порядочен, добр, великодушен и обладал чувством юмора, словом, был похож на ее отца. Вот только, где теперь найти таких?

Инга ожидала Павла в небольшом кафе на Арбате недалеко от его офиса. Добралась она неожиданно быстро, ждать предстояло еще минут сорок. Она заказала себе кофе. В этот час, народу в кафе почти не было. Какая-то блондинка, заглянув в дверь кафе и увидев Ингу, решительным шагом направилась к ней. Блондинка плюхнулась на стул, за столиком Инги.

- Привет, подруга! С тебя выпивка.

- Это, с какого перепугу? - желчно поинтересовалась Инга.

- Сейчас увидишь, подруга, - блондинка достала из сумки пакет, по-видимому, с фотографиями, недолго покопалась в нем пальцами и, достав одну из фотографий, положила перед Ингой.

- Интересное кино, подруга, любуйся!

Посмотреть, действительно, было на что. На огромной кровати расположились трое. Все трое были полностью обнажены. В центре кровати, стоя на коленях, находилась светловолосая девушка. Ее руки, скованные блестящими наручниками были растянуты в разные стороны. Сзади к девушке пристроился знакомый Инге гамадрил, а перед девушкой, тоже на коленях, стоял Павел с мутными, закатившимися глазами. Его член был у девушки во рту.

- Ну, как, киношка, впечатляет? Тут таких еще много, - полюбопытствовала блондинка.

Инга обернулась и подозвала официанта.

- Что будешь пить, подруга?

- Шива Регаль, подруга, без содовой, со льдом!

Официант принес стаканы и жареные фисташки.

- Это не я, подруга, - ткнув острым ногтем в девушку на фотографии, сказала блондинка, - Бог миловал, это наша с тобой предшественница.

Она чокнулась с Ингой и сделала глоток.

- Он ведь тоже за мной ухаживал, до тебя. И цветочки дарил и колечко, - она показала Инге кольцо на пальце, точную копию того, что было у Инги.

- Пару месяцев мне мозги пудрил, а потом пригласил домой. Ну, я не девочка, конечно, стало любопытно. Только мне повезло. Когда мы к нему приехали, ему кто-то позвонил. Он показал мне бар, сказал, что он ненадолго и уехал с охранником. Ну, я от нечего делать устроила себе экскурсию по квартире. В спальне стоял шкаф-купе во всю стену. Я, конечно, в него заглянула. Там барахла разного полно. А у второй половины шкафа, дверка заблокирована. Что делать, я девушка любопытная, поискала, нашла рычажок, отодвинула дверку, а там... Чего только нет, полный садомазохистский набор: и цепи, и наручники, и какие-то ошейники. Веревка толстая, длинная бухтой смотанная лежит. И конвертик этот там я обнаружила, с фотками.

- Ну, думаю, пора делать ноги. Хоть я и не институтка невинная, но к садо-мазу у меня отврат стойкий. Я к двери - а они, гады, ее на ключ снаружи заперли. Я на балкон, квартира у него на третьем этаже. Посмотрела вниз, не слишком высоко. Я гимнастикой долгое время занималась. Вернулась я в спальню, взяла тот канат, что в шкафу лежал, прихватила пакет с фотографиями на всякий случай, и по-новой на балкон. Привязала канат, сбросила сумку и туфли в низ, чтобы не мешали, и деру. Там мужик какой-то с собакой гулял, покрутил у виска пальцем, глядя на меня. Вот так я и смылась.

- А как же ты меня нашла? - спросила Инга.

- Так у этого козла фантазии-то никакой. Я его тоже в этом кафе ждала, а вас как-то раз видела вместе.

Увлекшись, девушки не заметили, как в кафе вошел Павел с охранником.

- Успели спеться, сученки, - прошипел Павел, - отдай фотки стерва, по стене размажу.

- Ой, да, пожалуйста! - не испугалась блондинка, - что, мне копии жалко, что ли?

Она швырнула пакет с фотографиями в него. Фотографии выпали из пакета на лету и Павел на четвереньках стал собирать их, бормоча угрозы.

- А подлинники, у Арслана заберешь, за бабки, конечно, - мстительно добавила блондинка.

Гамадрил кинулся на выручку своему хозяину. Народу в кафе прибавилось и Павел, то ли не желая светится в общественном месте, то ли впечатлившись упоминанием неведомого Инге Арслана, умерил его пыл и они покинули кафе.

В тот вечер Инга впервые в жизни напилась. Ее новая подруга оказалась более натренированной. Она отвезла Ингу домой и помогла открыть дверь в квартиру.

- Тебя уложить, подруга?

Помотав головой, Инга держась за стену, устремилась в туалет. С унитазом она обнималась минут двадцать. Когда ей уже нечего было ему отдавать, она прошла в ванну и стала смывать косметику. Ее взгляд упал на подаренное Павлом колечко. Намылив палец, Инга сняла кольцо, шатаясь, прошла на кухню и бросила кольцо в мусорное ведро. Преодолев нелегкий путь от кухни до кровати, она рухнула на нее и мгновенно вырубилась.

Каким было ее состояние на утро, описывать не буду, многим это состояние знакомо не понаслышке, ну, а кому оно не знакомо, догадаются и так. Инга порылась в аптечке, нашла аспирин и, положив в рот две таблетки, запила их изрядным количеством бесцветной, ничем не пахнувшей жидкости из чайника. Ее тело вновь затребовало горизонтального положения.

Проснувшись около двух часов дня, она с облегчением почувствовала, что ее организм почти справился с последствиями неумеренного потребления крепкого и дорогого напитка. Чашка крепкого кофе закрепила это ощущение. Если физическое состояние Инги стало вполне сносным, то о моральном состоянии этого сказать было нельзя.

Инга чувствовала себя так, словно ее с головы до ног вымазали известным всем, дурно пахнущим веществом. Чтобы избавиться от этого ощущения, она пошла в ванну и долго мылась. Ее молодому и красивому телу стало еще лучше. А вот душа, как жалко, что ее нельзя намылить. Инге остро захотелось домой, к папе и маме. До дома было далеко.

Колебалась Инга недолго, рука сама потянулась к сотовому телефону.

- Сантехник, ты дома?

- Пока нет, но рассчитываю быть минут через сорок, - ответил Сантехник таким тоном, будто ждал ее звонка всю предыдущую жизнь.

- Буду у тебя через два часа, - сказала в трубку Инга и выключила телефон.

Полчаса ушло на то, чтобы привести себя в порядок, любимый организм уже почти простил Ингу за вчерашнюю оплошность, а верный Пежик завелся с первой попытки.

Протиснувшись через пробки, дома, я в первую очередь, переложил телячью вырезку из морозильника в микроволновку размораживаться. Окинул взглядом свое хозяйство. Было вполне терпимо, необходимо было только перестелить постель. Армейская привычка держать все вещи на своих местах служила мне верой и правдой.

- У нас сегодня гости, Кот, - сообщил я Коту, который почуяв запах мяса, крутился у меня под ногами, выражая крайнюю признательность.

- Ау? - вопросительно аукнул Кот.

- Помнишь Принцессу с зелеными глазами? - Кот одобрительно заурчал, получив от меня аппетитный кусочек мяса в свою чашку.

В прихожую, встречать Принцессу мы вышли вместе.

Ну, надо же, прямо, почетный караул! - усмехнулась Принцесса, взъерошила Коту шерсть на голове и подставила мне щеку для поцелуя.

- Программа простая, до зевоты, Сантехник: пить, жрать и в кровать! Только прошу тебя, не донимай меня своими горькими стенаниями о том, как тебе было без меня плохо.

Ужин у меня уже был готов. Я достал из шкафа выглаженный халатик, тапочки и протянул их Принцессе.

- Ох, и опасный ты зверюга, Сантехник, обволакиваешь меня, как амеба микроба. Неужто, купил специально для меня?

За ужином мы задержались недолго и приступили к последнему, самому приятному этапу, короткой, но выразительной программы, провозглашенной Принцессой. На сей раз, все происходило не так бурно, как в первый, но не менее вдохновенно. Обессилев, она быстро уснула, уткнувшись своим носиком в мою правую подмышку и положив руку мне на грудь. Заложив руки за голову, я лежал с открытыми глазами, боясь пошевельнуться.

Почему так все устроено в этом лучшем из миров? Почему эта, пусть очень красивая, но взбалмошная, жестокосердная, и, чего греха таить, весьма практичная полуведьма, много дороже мне, чем все ранее бывшие у меня, вместе взятые. Даже Мила, даже божественная Алина, не вызывали во мне и сотой доли тех чувств, которые сейчас теснились у меня в груди. Или она и впрямь приворожила меня?

Утром мы проснулись рано и одновременно, день был будним.

- Ничего не готовь, только кофе, я тороплюсь, - предупредила меня Принцесса, уходя в ванну.

- Знаешь, Сантехничек, - дуя на горячий кофе, с несвойственной ей виноватинкой в голосе сказала Принцесса, - я чувствую себя полной скотиной, пользуюсь тобой и твоей добротой, как последняя свинья. Наверное, я больше не буду тебя беспокоить, во всяком случае, постараюсь. Что поделаешь, дорожки-то у нас разные. Спасибо тебе за все и всех благ.

Прощаясь со мной, она обняла меня за шею и поцеловала в губы. Поцелуй весьма смахивал на прощальный.

В машине, Инга легонько вздохнула.

- В самом деле, сколько можно пудрить мозги хорошему парню?

Она тронула машину с места. Тело чувствовало себя бодрым и готовым к новым свершениям. Душа светилась ровным голубым светом.

На работу я собрался как автомат. Выходя из дома, в зеркало я не посмотрел. Зачем? В желудке и так было полно кислоты.

На работе все шло по-прежнему, мы заканчивали один объект и приступали к другому. Принцесса, видимо утвердившись в своем решении, внимания на меня не обращала совершенно.

Как-то в выходные, сидя на диване с Котом на руках, я без особого интереса листал пультом телевизионные программы. Наткнувшись на Парламентский час, я уже было нажал на другую кнопку, как вдруг вернулся назад. Перед телекамерой, с микрофоном в руках стояла "моя" Валентина. За прошедшие годы она почти не изменилась. Только, как бы забронзовела, что ли. Та же высокая прическа, тот же покрой делового костюма, та же стройная фигура. Только значок на лацкане пиджака был уже другим и возвещал о том, что его хозяйка является членом Государственной Думы РФ.

Корреспондент о чем-то спрашивал Валентину, она что-то складно и свободно отвечала, а у меня в ушах звучал ее шепот: "Миленький, Миленький, Миленький". Что с ней случилось за эти годы, кроме того, что она, как и хотела, стала депутатом Государственной Думы? Помирилась ли она со своим "ничтожеством" или изменила свою женскую судьбу? Крепко ли обиделась она на меня за то, что я ей так и не позвонил? И что бы было со мной, если бы я это сделал? Как изменилась бы моя линия судьбы? И вообще, что в этой жизни мы можем предопределять сами, а что для нас уже заранее предопределено в таинственной Книге Судеб? Я поймал себя на мысли, что сравниваю Валентину и Принцессу. Как много у них общих черт. Обе целеустремленные, решительные и... прекрасные. Даже любовь к деловым костюмам у них одинакова. Наверное, у меня в голове засел определенный психотип женщины, правда, Мила в этот психотип укладывалась не полностью, не потому ли мы расстались?

Видимо, Принцесса продолжала рекламировать меня, как мастера, звонки от клиентов поступали довольно регулярно. Отреагировав, на один из таких звонков, я очутился в уютной двухкомнатной квартире, на Ленинских горах. Хозяйка квартиры вполне соответствовала внутреннему интерьеру. Изящная стройная фигура, длинные, хорошо ухоженные каштановые волосы, красивое лицо, с умело наложенным не слишком броским макияжем. На вид, хозяйка была моей ровесницей.

- Проходите, Андрей, - гостеприимно предложила хозяйка приятным мелодичным голосом, - пойдемте, покажу свою проблему.

Лицо хозяйки показалось мне смутно знакомым. Покопавшись в памяти, я почти, наверное, определил в ней одну из солисток довольно известной музыкальной группы. Мою догадку тут же подтвердила фотография, висевшая на стене в большой прихожей. На ней была именно та группа, о которой я подумал.

- Меня зовут Вика, - представилась мне хозяйка, - а проблема у меня такая. Эту квартиру я купила недавно, и меня все в ней устраивает, кроме цвета плитки в ванной комнате. Она черно-белая, а я не люблю резкие тона. Я хотела бы ее поменять.

Работы было примерно на неделю. Серега беспрепятственно меня отпустил. Плитку мы выбирали с Викой вдвоем, она по цвету, я по геометрии. В первый же день она предложила мне перейти на ты и вручила мне запасные ключи от квартиры. Стараясь не слишком пылить, я сбил не понравившуюся плитку со стен, подровнял их и стал укладывать новую плитку. Вика, то была дома, то покидала квартиру по своим делам. Когда она была дома, она угощала меня кофе.

На третий день, когда я уже заканчивал свою дневную норму, Вика подошла ко мне. До этого, она целый день что-то готовила на кухне.

- А у меня сегодня день рождения, Андрей, не составишь мне компанию? Свой день рождения я не очень-то люблю, поэтому в гости никого из друзей и знакомых не приглашаю.

- Поздравляю, - несколько растерянно протянул я, - подожди, я хоть за цветами сбегаю.

Когда я вернулся, с небольшой охапкой белых роз, журнальный столик в комнате был уже накрыт. Я прошел в комнату. Увидев, что я обратил внимание на фотографию мальчика, лет семи, стоящую в горке для посуды, она подошла к ней и достала фотографию.

- Это мой сын, его зовут Владимир, он пошел в первый класс. Сейчас он у мамы, в Капотне, там и в школу пошел. С моим графиком работы и гастрольными поездками, нет никакой возможности держать его при себе. Я бываю у них, как только удается вырваться.

Вика зажгла свечи на столике, я открыл шампанское.

- С днем рождения, Вика, пусть сбудутся все твои мечты!

- Спасибо, Андрей, только все мои мечты уже вряд ли сбудутся. Мне ведь уже тридцать исполнилось. Пролетело мое золотое времечко, как один день. Да ты ешь, не стесняйся.

Она положила мне в тарелку разных закусок. Себе она положила два листика салата и малюсенький кусочек мяса.

- Приходится сидеть на диете, чтобы быть в форме. Молоденькие девчонки теснят со всех сторон, конкуренция у нас в шоу бизнесе, ведь дикая. Я сама пришла в него после консерватории. Группа только организовывалась, и мне повезло, я прошла кастинг. Все было так здорово. Нас заметили, отсняли несколько клипов и постоянно крутили на ТВ. Меня стали узнавать на улице, приглашать в различные программы на многие каналы.

Вика отпила шампанского и поправила огонь на свечах.

- Влюбилась я тогда, Андрей, без памяти. В нашего руководителя. Знала, что он женат и у него двое детей, но мне было все равно. Наш роман продолжался около года, а потом, я забеременела. Он намекал на аборт, но я не послушала и он ко мне охладел. Правда, разрешил дать сыну его отчество.

Я еще раз посмотрел на фотографию мальчика, и до меня дошло, кого он мне напоминал.

- После родов я быстро пришла в форму, да и мама здорово помогала мне. В группе я осталась, на деловых отношениях наш разрыв, к чести моего бывшего возлюбленного, не сказался. Ну, а потом было всякое. Мужчины в шоу бизнесе сильно избалованы. Да и как не избаловаться, когда вокруг столько молоденького "мяса". Девчонки готовы на все, что угодно, лишь бы пробиться. Ну, и все пошло, покатилось, концерты, гастроли, корпоративы. Эти особенно не люблю. Оборзевшие толстосумы швыряются деньгами, нагло намекают на постель, как будто мы проститутки. Впрочем, некоторые из моих коллег отличаются от них разве что количеством денег, которые берут за услуги. Грязи в нашей среде хватает, все только и думают о деньгах: бабки, бабки, бабки. Какое уж тут высокое искусство!

Вот твоя работа ясна, понятна и проста, приносит огромную пользу людям. Впрочем, что я говорю, проста. Тут я иду на поводу у тех мужчин, которые сами не в состоянии вбить гвоздь в стену. Наверное, и в ней много всяких тонкостей и сложностей, только все они технического порядка. Но у нас в обществе, почему-то пренебрежительное отношение к технарям. А вот если ты умеешь ловчить, обманывать, работать локтями и наступать на горло ближнему, тогда да, ты уважаемый бизнесмен или деятель шоу бизнеса.

А ты, Андрей, давно занимаешься этим делом?

- Нет, не слишком, около полутора лет, до этого я служил, уволился капитаном.

- А почему уволился? Пошло что-то не так?

- Наверное, причин было много, но основная в том, что захотелось ясной, понятной и простой работы.

- Да, серьезный поступок. Если бы ты знал, как мне надоели все эти дрязги и интриги на работе. Молоденькие дряни, уже чуть ли не вслух, называют меня старухой. Я так устала от той атмосферы зависти, подлости и обмана, которые царят в нашей среде. Хочется бросить все и уйти простым преподавателем пения в школу.

- Что же тебе мешает?

- Не знаю, наверное, привычка, и потом, я не такая смелая, как ты.

За разговорами время летело быстро. Что предпринимать дальше, я не знал. Переходить к активным действиям? Не обидит ли это Вику? Не хотелось бы выглядеть перед ней поручиком Ржевским. Поколебавшись, я решил не форсировать события и откланяться. Я встал.

- Тебе обязательно надо уходить сегодня? - спросила меня Вика, положив мне руку на плечо.

Дальше, я уже не сомневался. В постели, Вика оказалась нежным, умелым и

требовательным партнером. Утром я, как ни в чем не бывало, принялся за работу. Следующий вечер у Вики был занят. Ночевать я поехал домой. К тому же, там меня ждал голодный и наверняка обиженный Кот.

С Викой я продолжал встречаться и после того, как закончил работу у нее. Само собой разумеется, что денег за работу я с нее не взял. Наши отношения длились уже три месяца. Правда, у нее был довольно плотный график работы по вечерам, к тому же, она частенько ездила к матери, навещать сына, так что, я оставался у нее не чаще двух раз в неделю.

Как- то раз, насытившиеся, мы лежали в постели.

- Мне так хорошо с тобой, Андрей! После всей этой нервотрепки и суеты на работе, я отдыхаю с тобой и душой и телом. Ты такой понятный и надежный, - Вика прижалась ко мне и обняла за шею.

- Вот, прекрасный момент для того, чтобы сделать предложение, - толкнуло меня в бок Самолюбие, - ведь не ее же сынишка тебя смущает.

Я и сам не знал, что меня смущает, наверное, случайно губы одеревенели, поэтому я просто поцеловал ее в ушко.

Как-то Вика позвонила мне днем. Я был на работе.

- У меня проблема, Андрей, я тебе раньше не говорила, да и что зря говорить, у тебя таких денег все равно, нет. Дело в том, что год назад я заняла сто тысяч зеленых у одного типа. Крутился тут, вокруг нас, такой ласковый дядечка, то ли деляга, то ли бандючек. Ну, и расписку написала, что отдам через год. Он мне тогда говорил, что отдашь, когда сможешь. А мне так не хотелось квартиру упускать. Вот я и влипла.

Теперь, он требует деньги обратно, а у меня их нет. Я надеялась, что разживусь, когда выйдет новый альбом, а с ним какие-то заморочки. Я уж тут знакомых оббегала, все пусто, даже к нему обращалась, Он сказал, что у него свободных денег нет, все вложил в новый альбом. А деляга грозит поставить на счетчик, или предлагает стать его любовницей, а он такой мерзкий. В общем, в ближайшие дни я буду занята, позвоню, как освобожусь, - и она отключилась.

Вечером, я сходил в гараж и переложил из одного пластикового пакета в другой десять пачек. Вики дома не оказалось, и я положил пакет с долларами в прихожей, на трюмо.

- Ты хоть записку напиши, любитель сюрпризов, - посоветовало Самолюбие.

Вика позвонила мне на другой день. Голос у нее был радостный.

- Знаешь, Андрей, случилось чудо. Утром ко мне заезжал он, завозил новые аранжировки, а после его ухода я обнаружила в прихожей на трюмо пакет, и в нем сто тысяч. Представляешь?

Как тут не представить! Ну разве можно быть такой рассеянной?

- Я ему сразу же позвонила, чтобы поблагодарить, а он так натурально рассердился, даже дурой меня назвал, сказал, что это деньги не его. Как это благородно, с его стороны. Значит, он ко мне все еще не равнодушен. Знаешь, Андрей, я тут, вот о чем подумала. Наверное, я все еще люблю его. Ты прости меня, пожалуйста, думаю, что нам не стоит больше встречаться. Не обижайся на меня, ты очень хороший, ладно?

Мой палец нечаянно нажал кнопку отбоя.

- Да тебе лечиться надо, - заорало Самолюбие, - немедленно перезвони ей и скажи, что это твои деньги.

- Ладно, не ори, без тебя тошно.

Ключ, от квартиры Вики, я опустил в ее почтовый ящик.

Глава восьмая

С Игорем, Инга познакомилась случайно, на одной из презентаций, куда затащила ее подруга. Казалось, Игорь отвечал всем строгим требованиям Инги к будущему избраннику. Улыбчивый остроумный брюнет, чуть выше среднего роста, с хорошей фигурой и приятным лицом. Игорь окончил юридический факультет МГУ и работал адвокатом в частной адвокатской конторе у известного светила адвокатуры. К тому же, отец Игоря, был довольно известным депутатом Государственной Думы от правящей партии. По возрасту, Игорь был на полгода старше Инги.

Встречались они два – три раза в неделю, уже около трех месяцев. Конфетно-букетный период был в самом разгаре. Они ходили в театры на модные постановки, посещали различные выставки, а по вечерам, иногда танцевали в клубах. Танцевал Игорь гораздо хуже Сантехника, но разве в танцах дело? До интима, дело у них не доходило, Игорь жил с родителями в квартире на Кутузовском. Им было легко и весело вдвоем. Вот только на руки Игоря Инга почему-то старалась не смотреть, хотя они были у него маленькими, изящными, как у женщины, и тщательно ухоженными. Ногти на пальцах были покрыты бесцветным лаком.

С карьерой у Инги было тоже все в порядке. Клиентура не переводилась, заветная сумма, собираемая Ингой на покупку собственной квартиры, копилась и составляла уже почти треть, от желаемой. Кроме того, Инга изредка, очень аккуратно, подрабатывала риэлтерством. Дело она имела только со знакомыми людьми. Риэлтерство в столице, бизнес небезопасный, тем более, что Инга сильно занижала ставку за услуги, что могло очень не понравиться многочисленным конкурентам. Для оформления сделок она использовала свое знакомство с пожилой женщиной – нотариусом, которой сделала дизайн для ремонта квартиры за полцены.

На мысль о риэлтерстве Ингу подтолкнул случай. Как-то в клубе, у Левы, к ней подошел малоприятный, скользкий тип с лисьей физиономией.

- Вы ведь дизайнер, Инга? А я, - риэлтор, в нашей работе много схожего, мы имеем дело с квартирами. Вы знаете, Инга, я бы был вам очень благодарен за информацию, о желающих продать или купить квартиру, причем, моя благодарность выражалась бы в звонкой монете.

Тогда, Инга не стала рассыпаться перед ним в благодарностях, но карточку, которую ей вручил риэлтор, сохранила, на всякий случай. Случай скоро ей представился, один знакомый хотел продать квартиру, другой купить. К тому времени, она была уже знакома с нотариусом, и обошлась без риэлтора с лисьим лицом. За свои услуги Инга взяла половину от принятой суммы гонорара. Все были довольны.

Конфетно-букетный период знакомства с Игорем продолжался, и Инга уже всерьез подумывала о том, не нарушить ли ей свой собственный запрет на посещение ее квартиры посторонними. Пора было брать ситуацию в свои руки. Останавливала ее только убогость обстановки в съемной квартире.

Перед выходными, Игорь ей позвонил и предупредил, что обедать в субботу они будут у него дома. Родители Игоря приглашают Ингу на обед.

Новость Ингу взволновала. Какую девушку не взволнуют смотрины? Маникюр и педикюр Инга обновила с вечера. Вечером же, подкрасила волосы на голове, хотя красила их всего полторы недели назад. Утром она перебрала свой немаленький гардероб. Больше половины гардероба составляли наряды, придуманные ей самой. Шить Инга сама не умела, но она удачно познакомилась в фитнес клубе с одной женщиной, которая делала это превосходно. Вместе, к обоюдному удовольствию, они составили выгодный тандем. Одна выдумывала наряды, другая их шила. Инга выбрала маленькое черное платье собственного сочинения. С чисткой и макияжем она провозилась около двух часов, несколько раз меняя тип макияжа. Наконец, вид ее лица, в меру перепачканного косметикой, ее удовлетворил.

Пежик беспокоить она не стала и добралась к дому Игоря на такси к условленному времени. Игорь встретил ее в парадном. На лифте они поднялись в квартиру. Квартира была шикарной, дорого обставленной, на вкус Инги, пожалуй, даже слишком помпезной. После официального представления сели за обеденный стол. Открыли шампанское, разлили коньяк. После дежурных вопросов о семье и работе возникла небольшая неловкая пауза, которую отец Игоря, высокий полноватый мужчина с небольшой лысинкой, попытался заполнить смешным случаем из жизни Государственной Думы, благо, что сильно напрягаться ему не пришлось, таких случаев было достаточно.

Затем инициатива в беседе за столом перешла к потенциальной свекрови, невысокой, неплохо для своих лет сохранившейся брюнетке, на которую Игорь был очень похож. Внешне беззаботно, вероятная свекровь легко перепархивала с одной темы, на другую, по инквизиторски прощупывая претендентку в невестки. Настороженная, Инга едва пригубила шампанское и почти не прикасалась к еде. Мужчины, благодушные от коньячка, участвовали в беседе отдельными фразами. Аутодафе продолжалось около двух часов.

Наконец, потенциальная свекровь, видимо устав от пыток, стала убирать посуду со стола. Хотя Инге было жаль свое маленькое платье, ей ничего не оставалось делать, как помочь инквизиторше. К счастью, та доверила Инге только вытирать посуду.

- Знаешь, девочка, что я тебе скажу, - после небольшой паузы начала предполагаемая свекровь, - ты красива, умна, амбициозна, совсем как я, в молодости. Поэтому, уважая тебя, я не буду ходить вокруг, да около. Игоря ожидает карьера политика. К несчастью, времена, когда политика делалась на улицах, и для того чтобы стать политиком надо было иметь хорошо подвешенный язык, некоторую долю нахальства и везения, прошли. Сейчас, для того чтобы стать полновесным, заметным политиком, нужны деньги, и не просто деньги, а огромные деньги. Ты обладаешь всеми достоинствами, для того, чтобы стать хорошей спутницей жизни моему Игорю, кроме одного, самого главного. Ты бедна, как церковная мышь, и этим все сказано.

Конечно, вы можете снять квартиру и пожить вместе какое-то время в свое удовольствие, я даже не буду против этого возражать. Но женится Игорь только на больших деньгах, уж поверь мне. А для тебя, это обернется потерей времени. Как видишь, я с тобой предельно честна.

Не торопясь, Инга вытерла последнюю тарелку и покинула кухню. Игорь догнал ее в прихожей.

- Ты куда? Постой, я хоть провожу тебя.

- Не стоит, Игорек, а потом, ты забыл спросить разрешения у своей мамочки, - и она аккуратно прикрыла за собой дверь.

На улице Инга остановилась и прислушалась к себе. Странно, но она не чувствовала ни злости, ни обиды, ни, тем более, отчаяния. На душе стоял полный штиль, лишь мельчайшая рябь досады подергивала поверхность океана ее чувств. Нечто похожее на небольшие уколы совести, она ощутила только тогда, когда извлекла из сумки сотовый телефон, но они ее не остановили: "В конце концов, я стерва или просто так?".

Звонок сотового телефона застал меня в ванной, я уже принял душ и вытирался. Не торопясь, (а куда мне спешить?) я прошел на кухню, в чем мать родила, и не глядя на дисплей телефона, нажал кнопку ответа.

- Сантехник, ты еще не женился? - услышал я в трубке основательно подзабывшийся голос.

- Пока нет. Но если это предложение, сделать предложение, то я готов, - стараясь придать иронию своему голосу, ответил я.

- Ну, зачем же такие жертвы, буду у тебя часа через полтора, - и телефон умолк.

- Тебе не надоело? - осведомилось Самолюбие, - к чему вся эта археология, надеешься на удачу, как Шлиман? А ведь твой кислотно-щелочной баланс только-только устоялся.

Отмахнувшись от него, я принялся готовить ужин. В морозилке у меня имелся килограммовый судачок, пойманный на Истре, где мы были недавно с Серегой. Он так и напрашивался под польский соус. Кот, получив свою порцию от судака, умотал по своим делам, и я встречал Принцессу один.

- Я тут подумала, Сантехник, мы ведь так давно с тобой не танцевали. А душа праздника просит, - беззаботным тоном и с видом, как будто мы с ней расстались только вчера, сказала Принцесса.

Бессердечная негодяйка в маленьком платье была на диво хороша. Судачок был невелик, и мы управились с ним минут за пятнадцать, да и Принцесса, за время своего отсутствия в этом доме видимо успела нагулять серьезный аппетит.

- Сантехник, я знаю один клубешник, где можно нормально потанцевать, там собираются любители, вроде нас с тобой, ну и профессионалы заглядывают, в основном мужчины. С партнерами там вечная нехватка и многие танцоры подрабатывают там, танцуя за деньги. Так что, собирайся и вызывай такси, - заметно подобревшая после ужина, приказала Принцесса.

Мои сборы были недолгими. Я надел серые брюки и тонкий черный свитер-водолазку. Побриться во второй раз я успел до приезда Принцессы.

- Если я не красавец, значит, бабы зажрались, - иронично прищурившись, оценила мой внешний вид Принцесса.

Помещение для танцев в клубе было довольно большим. Танцпол имел овальную форму, по его периметру стояли столики, они были заняты процентов на семьдесят. Служитель провел нас к свободному столику на двоих, и мы сделали заказ: шампанское и фрукты. Играл живой оркестр, а на столике была музыкальная программа вечера с указанием названий танцев. Начали мы с фокстрота. Танцевала Принцесса с упоением. Некоторые танцы мы с ней пропускали, не рискуя танцевать слишком уж экзотичные, да и маленькое платье Принцессы позволяло танцевать далеко не все. Женщин, любительниц потанцевать, в клубе было больше, поэтому профессиональным танцорам приходилось танцевать то с одними, то с другими. Видимо, существовала какая-то система записей на танец. Профи можно было отличить от любителей по костюмам.

На очереди, в программе был вальс, который Принцесса решила пропустить из-за платья. К нашему столику подошла высокая блондинка в бальном платье, лет тридцати.

- Позвольте одолжить вашего партнера на вальс, - обратилась к Принцессе блондинка.

- Только не забудьте его вернуть, - милостиво кивнула Принцесса.

- Обожаю вальс, - выдохнула мне в ухо блондинка. - Для любителя, вы танцуете очень неплохо. Эта девушка, ваша постоянная партнерша? По-моему, я видела ее здесь пару раз, она танцевала с профи.

- Хотелось бы надеяться, - ответил я блондинке.

- Жаль, искренне жаль,- прошептала блондинка, - так хотелось бы найти постоянного партнера для танцев. Профи не в счет, и совсем не по тому, что жалко денег. Ну, вы понимаете? Если передумаете, меня всегда можно найти здесь, я бываю практически каждую субботу.

Среди дорогих перстней на ее пальцах, обручального кольца не было. Вальс закончился, и я, поблагодарив, проводил блондинку к ее столику.

- Сантехник, уже начинаю жалеть, что показала тебе этот цветничок, крашеная блонда так и ела тебя глазами. А ты заметил, какие у нее бриллиантовые булыжники в ушах? Впрочем, можешь тут бывать без меня сколько угодно. Но сегодня ты мой, и только мой. И чтоб больше, никаких блондинок!

- Сантехник, да ведь тебя ревнуют! - ахнуло Самолюбие, - неужели ты удостоился такой чести?

Пробыв в клубе еще около часа, мы вернулись домой. В тот вечер моей спине снова крепко досталось, но я выжил. Встал я поздно, а Принцесса, еще позднее. Пока она нежилась в постели, я успел напечь блинов. После завтрака, Принцесса уехала. Дела, дела, дела. На пороге она сказала мне.

- Знаешь, Сантехник, больше не буду ни в чем клясться.

Удивительно, но мой кислотно-щелочной баланс, после ее ухода, никаких заметных изменений не претерпел.

Сидя в такси, расслабленная и спокойная, как сотня удавов, Инга вяло перебирала мысли в голове. - Сознайся самой себе, что ты даже обрадовалась, когда вариант с маменькиным сыночком отпал. И что же остается у нас в сухом остатке? Сантехник? Да, Сантехник!

В голове Инги настойчиво крутился незамысловатый мотивчик услышанной в детстве песенки: "Чтоб не пил, не курил, по-французски говорил, чтоб с рассветом вставал, тещу мамой называл", и что-то там еще, про зарплату. - Будем рассуждать логически.

- Пункт первый - не то, что бы, не пьет, но особой тяги к спиртному я у него не заметила, умеет контролировать себя, не как я, после той истории с "Павлушей", налопалась до поросячьего визга, до сих пор стыдно.

- Пункт второй - отпадает, не курит.

- Пункт третий, - по-французски, ни бум-бум. Жалко, конечно, неинтеллигентно, но переживем.

- Пункт четвертый - ерунда, когда надо, тогда и встанет.

- Пункт пятый - тоже, называть мою маму по имени, отчеству будет вполне достаточно.

- Пункт шестой - про зарплату, а куда он денется?

- Что же остается? А остаются два самых серьезных пункта, образование и работа. Тут есть, над, чем потрудиться. Придется отправить его учиться на заочное, хоть в тот же строительный институт. Ну и помогать, конечно, придется, куда ж деваться, хоть и не хочется. Без диплома, будь ты хоть семи пядей во лбу, все равно будешь чувствовать себя человеком второго сорта, если не ты сам, то так о тебе будут думать другие. - Ну, а работа? Работу можно и нужно сменить, вернее, видоизменить. Организуем строительную фирму. Мне давно пора освободиться от контроля за прорабами и от всяких других организационных проблем, и заниматься только дизайном. Вот пусть и пашет! Руководитель строительной фирмы, это тебе не сантехник, звучит солидно. Так что, все в наших руках. Кстати, о руках, руки у него..., - Инга зажмурилась и сладко потянулась в машине.

Принцесса позвонила мне через два дня.

- Сантехник, тут тебе одна звезда должна позвонить, ей мойдодыр надо поменять, так я ей твой телефон дала.

Она никогда не звонила мне раньше по поводу клиентов, просто давала им мой телефон, поэтому, я был заинтригован.

- Может, подучишься чему? - продолжил голос Принцессы, впрочем, ненадолго, сразу оборвавшись после протяжного "Чао".

Сама клиентка, о которой предупреждала меня Принцесса, позвонила мне ближе к вечеру. Она оставила свой адрес, и мы договорились, что я буду у нее завтра, с утра.

Женщина, которая открыла мне дверь, несомненно, обладала великолепной фигурой, задрапированной в изящный розовый халатик. Лицо у нее было милым, но довольно простым, едва тронутым косметикой. Какой-то особой звездности я в клиентке не обнаружил. Она представилась Лолой. Лола провела меня в ванну и открыла дверки мойдодыра. Сифон на раковине мойдодыра, по-видимому, был установлен довольно давно, прокладка под сифоном была не слишком хорошего качества и высохла от времени. Из-под нее по капелькам изредка капала вода, от которой мебель в мойдодыре разбухала и приходила в негодность. Новый мойдодыр стоял рядом. Работы было часа на два с половиной.

- Поможешь мне потом, выбросить старый? - попросила Лола, - я тебе доплачу.

Согласно кивнув, я пошел на кухню переодеваться. Фотография, висевшая на кухне, раскрыла мне глаза. Лола была на ней в полный рост. Кроме узенькой полоски трусиков на бедрах, на ней не было ничего, только тюрбан с перьями на голове. Боевой раскрас ее лица сразу же позволил мне ее идентифицировать. Это была скандально известная на всю Москву, то ли певица, то ли фотомодель, то ли телеведущая. По ящику, ее все время именовали по-разному. Ее фотографии не сходили со страниц желтой прессы, она принимала участие в самых рискованных передачах "про это". Один журналюга в своей статейке назвал ее П-звездой, намекая на ее фотосессии в стиле Ню. Звезда судилась с ним, и отсудила у редакции кругленькую сумму, но за глаза, в шоу бизнесе, ее теперь только так и называли. Теперь, мне было понятно, почему Принцесса, вдруг, решила сообщить мне о новой клиентке. Да она, просто опасалась за мою невинность!

Работу я, как и предполагал, закончил часа через два с половиной и отнес старый мойдодыр на помойку. Из комнаты доносились немало удивившие меня звуки, Лола что-то шила на швейной машинке. Я беспрепятственно переоделся и окликнул клиентку. Она приняла работу и протянула мне деньги. Я уже повернулся к выходу, когда услышал в спину.

- Так вот ты какой, Запасной Вариант.

Заинтригованный, я обернулся.

- Кофе со мной выпить не хочешь?

Колебался я недолго. Лола пригласила меня в комнату и указала на кресло. Пока она варила кофе, я огляделся. Комната была большой, светлой и выходила на южную сторону. Выдержана она была в классическом стиле, мебель в комнате была из натурального ореха, диван и кресло, в котором я сидел, были кожаными. В одном углу стоял домашний кинотеатр, в другом, швейная машинка с каким-то шитьем. Но главным украшением комнаты, была не дорогая мебель. Над диваном, напротив окон висела огромная фотография, на которой была запетлечена лежащая Лола. Фотография была черно-белой и ярко освещалась солнечными лучами из окна.

Лола лежала в позе Данаи, подложив одну руку под голову. Роль одежды играла гимнастическая лента, лежащая на белом мохнатом ковре перед ней и своим концом прикрывающая то, что находилось у нее между бедер. Нельзя было, не восхитится совершенством линий ее прекрасного тела. Особенно притягивали к себе взгляд груди Лолы, их форма и очертания были удивительно изящны. Фотограф, сделавший этот снимок, несомненно, был волшебником.

Любуешься, - лукаво спросила меня Лола, - если ты не возражаешь, я прикрою шторы, а то свет бьет прямо в глаза.

Она прикрыла шторы наполовину и поставила чашки с кофе на журнальный столик.

- Спиртного в доме у меня не водится, я не пью его, да и ты за рулем. А фотографию эту делал Виктор, знакомый фотохудожник, года четыре назад. Он и безобразную старуху может сфотографировать так, что у мужчин слюнки потекут, а я, с тех пор, только и делаю, что старательно в нее превращаюсь. И не маши руками, сама знаю, что права.

Лола присела на диван, положила ногу на ногу и откинулась на спинку.

- Давно встречаешься с Ингой?

- Около года, но крайне редко и не по моей вине.

- Да дура, твоя Инга, сама не знает, что хочет. А я вот, еще год назад, схарчила бы тебя в три секунды, и на Ингу бы не посмотрела.

- А что же мешает сейчас? - тоном змея-искусителя осведомился я.

- Многое, Андрей, слишком многое. Долго рассказывать.

- Ну, так я не спешу, на сегодня у меня дел никаких уже нет.

- Глаза у тебя хорошие, Запасной Вариант, снисходительные. Не в том смысле, что ты соизволяешь опуститься до уровня женщины, а в том, что снисходишь, а значит, относишься со вниманием, к особенностям женской натуры. А если снисходительность еще и в дружбе с великодушием, такой мужчина, дорогого стоит, уж я-то в вас разбираюсь, наверное, как никто. По глазам натуру читаю, и к гадалке ходить не надо.

А что, может, стоит попробовать? Так давно никому не плакалась в жилетку. Ну, смотри, не пожалей о том, что согласился. Чтобы было понятно, что к чему, начну издалека.

Глава девятая

Родилась я в небольшом рабочем поселке, который и по сей день стоит чуть в стороне от Владимирского тракта, километрах в ста, с небольшим, от Москвы. Когда-то давно, купцами, там была построена мануфактура, и с тех пор все население поселка имело отношение к ткацкому и швейному делу, за редким исключением, к которому принадлежала моя мамка. Ее, после торгового ПТУ, взяли продавцом в местное сельпо, в винный отдел. Жители поселка стали уважительно называть ее Вера Ивановна. Мамка моя была женщина веселая и любвеобильная. Когда мне было лет семь, я поинтересовалась у нее о своем отце. Врать про героев-полярников и летчиков-испытателей мне мамка не стала, а искренне изумилась: "Да если бы я сама знала". Больше, разговорами о неизвестном спермоносителе, я ее не донимала. Отчество мне мамка дала по своему отцу – Ивановна. А имя мое от рождения, Люба, никакая я не Лола.

Жили мы с мамкой в казенном бараке. Ей выделили комнату, метров пятнадцать с обшарпанными обоями, первоначальный цвет которых угадать было невозможно. Из всей мебели, у нас была кровать с панцирной сеткой, на которой спала мамка, старый деревянный шкаф, стол на железной ножке с пластиковой крышкой, допотопный маленький холодильник, да старый, черно-белый телевизор на тумбочке. Когда родилась я, кто-то из мамкиных знакомых сделал в углу топчан и придвинул к нему шкаф, а мамка отгородила угол занавеской. На этом топчане я и проспала всю свою детскую жизнь и короткую юность. Готовила мамка на общей кухне, а удобства находились в конце коридора.

Как я уже говорила, образ жизни мамка вела развеселый, работа тому способствовала, и мужики вились вокруг нее роем. В детстве я недоумевала, что мамка делает в постели с мужиком, и почему она так громко стонет, больно ей или наоборот, хорошо. В конце концов, решила, что хорошо, если бы было больно, она бы мужиков домой не приводила. Иногда мужиков было двое. Один кувыркался с мамкой в постели, другой, пил водку за столом, дожидаясь своей очереди.

Однажды, когда мне было лет восемь, запасной мужик, сидевший за столом, встал и направился к моей занавеске. Мамка ужом вывернулась из-под лежащего на ней другого мужика, схватила со стола нож и кинулась на любопытного.

- Ты что, Верка, я ж только поглядеть, кто там у тебя?- в испуге попятился мужик. Мамка, тогда, вытолкала их обоих за дверь. В школе я училась неважно, тройки да двойки, больше любила бегать на улице. К тому времени, когда закончилась Перестройка, и водка стала свободно продаваться в любом киоске, мамка уже окончательно спилась и ее выгнали с работы. Никто в поселке уже не называл ее Верой Ивановной.

Мамка продолжала пить, перебивалась случайными заработками, то уборщицей, то дворником, жить мы стали голодно. Меня из жалости подкармливали соседи по казарме. Вскоре, мамка привела откуда-то мелкого невзрачного мужичонку с большим носом на рябом лице и густыми бровями.

- Он будет с нами жить, - объявила мне мамка.

Звали мужичонку – Аким. С его приходом у нас в коморке стала появляться еда. Аким работал в расположенном рядом совхозе шофером на машине с холодильником. Раз в неделю, он возил в Москву мясо из совхоза. У нас стало появляться мясо на столе. Из Москвы, Аким привозил мне какой-нибудь чупа-чуп, а иногда, давал мне мелкую денежку. Мамка по-прежнему много пила, и нередко, не ночевала дома. Аким ворочался тогда на железной кровати и вздыхал.

- Ну, не пила бы ты так, Вера, - просил он мамку.

Пожалуй, это была самая длинная фраза, которую я от него слышала. Аким был законченным молчуном. В общении он обходился жестами и разными оттенками мычания. Сам Аким, пил в меру. Каждый вечер, придя с работы, он наливал себе стакан водки, выпивал и заедал его своей любимой картошкой с мясом. Мамка выхватывала у него оставшуюся водку и выпивала из горлышка. Деньги от мамки, Аким прятал, и продукты покупал сам. Когда мамка была пьяная, и картошки с мясом не было, он открывал банку дешевых рыбных консервов и обходился ими.

Моя киска проснулась лет в тринадцать, тогда же, я начала мастурбировать. Делала это я обычно тогда, когда Аким с мамкой ворочались в постели. Ощущения были очень приятными. Став постарше я делала это иногда даже на уроках в школе. Потихоньку, конечно, чтоб никто не заметил. К окончанию восьмого класса я стала стремительно превращаться в женщину, груди у меня стали наливаться, а бедра, раздаваться вширь. Моим первым мужчиной в пятнадцать лет стал Валерка. Я влюбилась в него сразу, как только он пришел из армии. Валерка ходил по поселку в красивой форме с малюсенькими золочеными танками на петлицах. Жил Валерка поблизости от нашей казармы в своем доме. Родителей Валерки в поселке недолюбливали, называли куркулями. У них имелись даже собственные "жигули". Само собой, на меня двадцатилетний Валерка никакого внимания не обращал. Он оборудовал себе летнюю резиденцию на чердаке большого сарая, стоящего у них в огороде, и оттуда часто слышалась музыка.

Как-то у клуба, я случайно подслушала разговор двух девиц, старше меня года на три. Говорили они о Валерке, видимо обе успели побывать в его летней резиденции.

- Да, трахается он, конечно, хорошо, дак, опасно с ним. Презики он не признает и наружу кончать не хочет, говорит, пейте таблетки. Говорить хорошо, а меня от них тошнит. Не пойду к нему больше, залетишь еще, он нипочем не женится.

Какие-то таблетки у мамки в тумбочке валялись. Сама мамка их давно уже не пила. Таблеток оказалось пол упаковки. Я долго читала инструкцию, но так ничего толком не поняла. За советом я обратилась к Лариске, соседке по казарме. Ей было лет семнадцать, и она уже вовсю гуляла с парнями, к тому же, не сильно задавалась передо мной.

- Ларис, - обратилась я к ней, выбрав удобный момент, - а вот таблетки, ну, которые от залета, их как пьют?

- А я почем знаю, я ими не пользуюсь, от них, говорят, тошнит. А пьют как, обыкновенно, наверное, в рот положила, да водой запила. А тебе зачем?

- Ну, так, просто спросила. Ларис, а как это, ну с парнями, первый раз бывает?

- Как, как, да очень просто, ложись, да ноги раздвигай пошире. Ну, первый раз больно бывает, конечно, ну и кровь, а потом, нормалек. Главное, внутрь им кончать нельзя давать, если без презика. А ты че, уже собралась? Рано тебе еще, Любка, походи девкой.

Разработка плана по соблазнению Валерки много времени у меня не заняла. Сначала я сходила на разведку. Две доски в заборе позади огорода Валеркиных родителей, куда мы мелюзгой лазали к ним за яблоками, были по-прежнему, плохо закреплены. Я вернулась в казарму, подмылась в тазике, и надела чистые трусы. Моя киска набухла в тревожном ожидании. Лифчиков тогда я не носила. Достала из тумбочки таблетку, положила в рот и запила водой. Опасаясь тошноты, несколько минут посидела на стуле. Тошноты не было. Я надела самое нарядное свое платье и вышла из казармы. Сердце у меня отчаянно колотилось.

С чердака сарая доносилась музыка, Валерка был там. На чердак вела деревянная лестница. Я поднялась по ней и заглянула внутрь. Было жарко, Валерка лежал на старой тахте в семейных трусах, согнув ноги в коленах, положив одно на другое, и покачивал ногой в такт музыке. На колченогом столике рядом с ним, стояла магнитола, початая бутылка портвейна и стакан. Валерка балдел. Увидев меня, он лениво повернул ко мне голову.

- Тебе чево, малая?

Я стояла перед ним навытяжку, на чердаке было душно и пряно пахло свежими березовыми вениками.

- Как чево? - набралась храбрости я, - трахаться пришла!

- Ты, трахаться? Да у тебя еще сопли не обсохли и титьки не выросли!

- А вот и выросли! Смотри! - я одним движением содрала платье через голову и застыла перед Валеркой в одних трусиках.

Он неторопливо встал с тахты, его семейные трусы странно оттопырились. Валерка подошел ко мне, протянул руки и, схватив меня за груди, сильно сжал их. От непривычных ощущений у меня по телу побежали мурашки.

- Да, ничо, буфера, - сказал Валерка, отпустил меня, подошел к столу и налил полстакана портвейна. - Будешь? – протянул он мне стакан.

- Не а, мне своей дури хватает, - я давно уже дала себе зарок, не идти по мамкиным стопам.

- Мне больше достанется, - он отпил из стакана, - тада чо стоишь? Сымай трусы да ложись.

Трусы я снимала неловко и долго, Валерка насторожился.

- Эй, мелочь, а ты уже с кем-нибудь трахалась?

- Да скоко раз, - заверила я Валерку, рассчитывая, что когда обман откроется, будет уже поздно.

Я легла на тахту и, как учила меня соседка, широко раздвинула ноги. Валерка снял трусы. То, что я увидела, навело на меня панику. Его копье показалось мне огромным. Я, конечно, видела у маленьких мальчиков, у кошек, собак, даже один раз у обезьяны в зоопарке, но, что копье взрослого мужчины может быть таким большим, я себе не представляла.

- Как же оно уместится в моей маленькой киске? А если не уместится? Тогда Валерка обзовет меня мелюзгой и с позором выгонит, - мысли вихрем пролетали у меня в голове.

Валерка лег на меня, приставил свою громадину к моей киске и резко вошел в меня. Киска пискнула, скорее от неожиданности, чем от легкого укола боли и проглотила его копье. Живот Валерки стукнулся об мой живот.

- Уместилось! - с облегчением подумала я, - уместилось!

- Чо, лежишь, как бревно, - упрекнул меня Валерка, - давай, подмахивай.

Я поняла и стала двигать бедрами, посылая свою киску навстречу его копью. Ощущения были куда приятнее, чем те, что я доставляла своей киске пальцем. Огромная волна стала поднимать меня все выше и выше вверх. Я не выдержала и закричала.

- Чо, орешь, дура, предки услышат, - закрыл мне рот ладонью Валерка.

Оргазм, настигший меня, стал стихать, но пресыщенности не наступило, и вскоре во мне стала подниматься новая волна. Валерка, вдруг ускорив движение своего копья, захрипел и задергался на мне. В киске стало горячо и мокро. Я, желая продолжения, попыталась подергать бедрами, но Валерка меня остановил.

- Харе, ему отдых нужен, завязывем. Мне скоро спускаться нужно, предки ужинать позовут. А ты, ничего, малявка, могешь. Зовут то тебя хоть как?

- Любка, - слегка разочарованная быстротой произошедшего, ответила я.

-

Вот что, Любка, я завтра с утра уезжаю, повезу предков к дядьке, вернусь послезавтра, после обеда, вот тогда и приходи.

Я бодро натянула на себя трусики с платьем и спустилась по лестнице с чердака. Засунула ладошку в трусы. На пальцах была липкая, чуть розоватая жидкость. Промыв ладошку в рядом стоящей бочке с водой, я помчалась домой. Мой план удался по всем показателям, даже больше. Киска не болела, крови не было и от таблетки не тошнило. А главное, у меня все получилось с Валеркой, это было здорово, и он пригласил меня еще.

Следующий день для меня тянулся, как резиновый. В день возвращения Валерки я пробралась к нему часов в двенадцать на чердак. Подмела пол, сбегала на поле, нарвала цветов и поставила их в банку. Валерка застал меня лежащей на тахте.

- Чо так рано приперлась? - недовольно сказал он,- я спал мало, мне надо поспать часа три. А вообще, на-ка, сбегай в киоск за портвешком, быстрей засну.

Взяв у Валерки деньги, я помчалась в киоск. Валерка выпил стакан.

- Если делать нечего, огород вон пока полей, тока из бочек поливай, теплой, а холодную потом натаскаешь в них из колодца, - он разделся до трусов, увалился на тахту и почти моментально захрапел.

Нельзя сказать, что поливка огорода доставила мне удовольствие, но ради Валерки... . Я добросовестно полила весь огород и натаскала воду в бочки из колодца. На это у меня ушло часа два с половиной. До конца времени, зарезервированного Валеркой на сон, было еще полчаса, и я потихоньку пристроилась на стуле. Наконец, он проснулся, сбегал в туалет и умылся в бочке. Налил себе еще полстакана портвейна.

- Ну, чо, так и будем сидеть? - спросил Валерка, - давай, иди сюда.

Повторять приглашение ему не пришлось. Я быстро разделась и легла рядом с ним. На этот раз, все было еще лучше. Никакие страхи и сомнения меня не одолевали, и оргазм посещал меня два раза. Потом, Валерка лежал на спине. Его грозное копье стало вялым и уменьшилось в размерах. В порыве благодарности я нагнулась и поцеловала его.

- Ты его в рот возьми, - сказал Валерка, - тока осторожно, без зубов, на ем кожа нежная. И соси, как леденец сосут, на палочке, и языком по нему води.

Я послушно взяла его копье в рот. Через несколько секунд вялое копье вздрогнуло и стало увеличиваться в размерах. Странно, мне было не противно, а скорее приятно. Моя киска снова набухла. Я старательно облизывала Валеркино копье, выполняя все его указания. Вскоре он напрягся, замычал, и мне в рот брызнула тугая, горячая пряная струя. Я смотрела на Валерку с полным ртом, не зная, что делать дальше.

- Глотай, - приказал Валерка, - она полезная, от ее титьки растут. Ну, что, малявка, на сегодня, урок закончен, приходи завтра, он ведь не железный.

Моя киска настойчиво требовала продолжения занятий, но ослушаться Валерку я не посмела. Дома я вспомнила, что не выпила таблетку перед походом к Валерке.

- Да, ладно, - беззаботно подумала я, - до или после, какая разница!

Родители Валерки отсутствовали две недели. Для меня, это было сказочное время. Правда, в перерывах между возней на тахте, Валерка нещадно эксплуатировал меня, заставляя делать то одно, то другое. Но все это было ерундой, ведь он обладал таким волшебным копьем. Мамкины таблетки у меня закончились, покупать их в своей поселковой аптеке я не решилась и поехала для этого на автобусе в соседний городишко. Пожилая аптекарша, которой я протянула бумажку с названием таблеток, взглянула на меня испытующе.

- Тебе эти таблетки зачем?

- Да не мне, мамка велела купить, - сделав беззаботное лицо, соврала я.

После возвращения родителей Валерки наши встречи с ним продолжались, хотя и стали более короткими, по времени. Правда, пахать на Валерку мне уже не приходилось.

Когда недели через две с половиной, в положенный срок месячные у меня не пришли, я обеспокоилась, но не слишком сильно, мало ли что, может, это таблетки так влияют. Когда они не пришли во второй раз, да к тому же, мне до смерти захотелось соленых огурцов, я поняла, что залетела и запаниковала.

По-дурости, я во всем созналась Валерке. За что получила от него пару увесистых затрещин и была спущена с лестницы чердака.

- Только попробуй, хоть кому-нибудь пикни про меня, башку сразу оторву, - пообещал мне вслед Валерка.

Следующим человеком, к кому я обратилась за помощью, была Лариска.

- Чо наделала, Любка, дура ненормальная, я ведь тебе говорила, не давай в себя кончать. Знаешь что, с этим тянуть нельзя, мамке своей сознайся, аборт надо делать. А то родишь, и куда ты с дитем? Сама еще, сопля зеленая.

Конечно, совет был хорош. Для того, кто советовал. Дня три я копила в себе храбрость и все же момент выбрала не слишком удачный. Мамка была с похмелья, впрочем, у нее было только два состояния, либо с похмелья, либо пьяная. Я решила, что первое, лучше.

- Мамк, я кажись, в залете, - сказала я ей утром, когда она нехотя пила чай за столом.

- Чево??? - вскинулась мамка, схватила провод от старого утюга и принялась гоняться за мной по комнате.

- С кем нагуляла, паскуда подзаборная?

- Дак ты провод-то, повесь обратно, на стул, тогда скажу.

Долго гоняться за мной, у мамки не хватило сил, и она снова уселась на стул.

- Говори подлючка, а то на месте прибью.

- Да с Валеркой-куркуленышем. Тока он не виноват, я сама к нему набилась.

- Ну, я ему яйца-то поотрываю, кобелюге поганому!

- Да не о нем забота, делать-то что теперь?

- А ты с мамкой советовалась, когда подол для него задирала?

Бушевала мамка еще, наверное, с полчаса. Когда, наконец, успокоилась, приняла озабоченный вид.

- Надо к Матвевне идти, на поклон, - вздохнув, сказала она.

Матвевна работала фельдшером-акушером в нашей поселковой больничке. Про нее ходили слухи, что она оказывает услуги и на дому. Вечером, мамка, выгнав меня из комнаты, о чем-то долго говорила с Акимом, наверное, просила у него деньги. Она приказала назавтра весь день быть дома и никуда не уходить.

Матвевна пришла к нам после обеда. Она приказала мне снять трусы сесть на кровать и раздвинуть ноги.

- Верка, дак, она у тебя вроде, еще девка, - осмотрев мою киску, сказала Матвевна.

- Ты на ее целку не смотри, у меня тож, такая была, пока вот ее не родила, тянется, да не рвется. У нас это по родне так.

- Чудно, - сказала Матвевна, - скока работаю, первый раз вижу.

Она запустила пальцы в перчатке в мою киску. Ничего приятного в этом не было.

- Да, так и есть, два месяца, как не крути. Увеличенная матка-то. Ну, чо, Верка, кипяти воды побольше, пойду за инструментом. Вот на столе и сделаем, ты тока его помой с мылом, да вату приготовь, у меня стерильной мало. И обезболивающих нет.

- Ничо, потерпит, будет знать, как шляться, - мстительно сказала мамка.

Мамка помыла стол и застелила чистой, ветхой простыней. Перед операцией, она велела выпить мне полстакана водки. Я не хотела, но она на меня цыкнула. От вонючей, горькой, тошнотворной водки, через минуту, голова у меня поплыла и комната закачалась. Операция длилась около получаса. Несмотря на выпитую водку, было больно, очень больно, но я терпела.

- Все, вставай девка, иди теперь, отлеживайся, - Матвевна засунула мне между ног огромный кусок ваты.

- Ты гляди, кровяную вату-то не разбрасывай, где не попадя, чтоб не видел никто, - напутствовала меня мамка.

На своем топчане я пролежала дня четыре. Боли постепенно стихали, количество крови выливавшейся из меня, уменьшалось. Через неделю, я уже могла нормально ходить.

- Ну, чо, поняла теперь, дурочка, каким бывает горькое, после сладкого, слава Богу, пронесло.

Мы с ней посидели и маленько поплакали. Валерка исчез, он и до этого говорил, что собирается к родственникам, в Пятигорск. А через месяц, у куркулей сгорел сарай, тот самый, на чердаке которого мы с Валеркой блаженствовали. Видимо, моя мамка относилась к категории мстительных женщин.

Приближалась осень. В девятый класс я не пошла, отнесла документы в ПТУ, учиться на швею. Киска моя уже окончательно зажила и стала требовать к себе внимания. В ПТУ, на меня положил глаз один нагловатый старшекурсник. Он зажал меня в углу коридора и стал тискать.

- Ну, чо, может, перепихнемся? - предложил он.

Моя киска просительно мяукнула.

- Без презика, не дам, - отрезала я нахалу.

Презерватив он нашел и затащил меня в каморку, где уборщицы хранили швабры и ведра. Каморку он закрыл изнутри на палку. Пока он трясущимися руками надевал презерватив на свое копье, я сняла трусики. Он долго пытался войти в меня стоя, пока я не помогла ему рукой. После нескольких движений, он застонал и его копье обмякло. Разочарованию моему не было предела. Я бы может и промолчала, если бы этот дебил не спросил меня.

- Ну, чо, чува, поймала кайф?

- Спрячь свою морковку и никому больше не показывай, жди, пока она подрастет. А ко мне больше, ближе, чем на десять метров не подходи.

Пацан смертельно обиделся и растрепался обо мне по всему училищу. Ко мне приклеилась кличка: "Любка - давалка". Связываться со сверстниками и парнями еще не побывавшими в армии, я зареклась. Та старая тетка, в аптеке, где я покупала таблетки, сжалилась надо мной и растолковала, как их надо пить.

- Лучше уж глотать эту гадость, чем потом потрошиться, - сказала мне она.

Неженатых парней нужного мне возраста в посёлке можно было по пальцам пересчитать, я стала обращать внимание и на женатых, установив себе возрастную планку до тридцати лет. К тому времени, я уже понимала, что одним мужчиной, даже если он будет моим собственным, мне не обойтись. И я стала без стеснения занимать их у других, ведь с них не убудет.

Учиться на швею мне нравилось, учеба давалась мне легко, я была самой способной по швейному делу в своем потоке. Преподавательница по швейному делу даже приглашала меня к себе домой. Дома у нее было две машинки, и мы строчили рабочие рукавицы. Платила она мало, но и такие деньги заработать у нас в поселке было проблемой.

Зимой, с мамкой случилась беда. Вечером, по пьяному делу она угодила в канализационный колодец, крышку от которого, давно сперли металлисты на металлолом. Выбраться мамка не сумела и утром ее нашли замерзшей. Хоронили мы мамку вдвоем с Акимом. Он поставил могильщикам две бутылки водки, и они долго ковыряли мерзлую землю.

Дома, Аким достал два стакана, налил в один, и хотел налить мне.

- Я пить не буду никогда, - закрыла я стакан рукой.

Он плеснул мне воды из чайника, мы, молча, подняли стаканы и выпили. Аким положил голову на руки и заплакал. Вынести этого я не смогла и пошла плакать в коридор. Утром Аким достал со шкафа железную банку из-под чая, в которой он прятал деньги от мамки.

- Вот, - сказал он, - ну, ты там... , - и махнул рукой.

Все хозяйство свалилось на меня. Я стирала ему его простенькую одежду и готовила на ужин его любимую картошку с мясом. Складывая в коробку деньги после получки и заметив, что там еще оставалась небольшая сумма, он одобрительно кивнул. В другой раз, когда оставшаяся сумма была еще больше, он покрутил рукой в воздухе. - Ну, ты там, себе... .

Экономить деньги я научилась. Те деньги, которые мне удавалось зарабатывать, я не тратила, а хранила их на топчане под матрацем. Никаких, определенно сформировавшихся мыслей у меня не было, но я чувствовала, что они могут пригодиться. В мою личную жизнь, Аким не вмешивался совершенно.

К семнадцати годам я уже окончательно оформилась, как женщина. Фигура мне от мамки досталась, что надо, в ту пору я это уже вполне осознавала. Парни липли ко мне, как мухи на мед и я вовсю пользовалась этим. Бабы в поселке меня возненавидели и даже грозили плеснуть в лицо кислотой. К угрозе я отнеслась серьезно.

Перед третьим годом учебы в училище, я поехала в соседний городок, чтобы купить себе сапоги на зиму. Стоял теплый сентябрь, бабье лето. На обратном пути я поехала на попутном автобусе, который к нам в поселок не заходил. Выйдя на тракте, на развилке, я пошла по дороге к поселку, до которого было километров пять. Услышав шум подъезжающей машины, я подняла руку, тащиться пешком с коробкой, в которой были сапоги, не хотелось.

Машина, это оказалась "Нива", обогнав меня, свернула на обочину и притормозила. Передняя дверца открылась. За рулем сидел пожилой мужик в кожаной куртке, на вид, ему было лет тридцать пять.

- До поселка довезете? - спросила я.

- Садись девица, садись красавица, такую королевну хоть на край света домчу, - пропел мужик, лыбясь, во всю рожу.

Я села на сиденье и забросила коробку назад. Мужик тронулся с места. От него пахло хорошим одеколоном и мятной жвачкой изо рта.

- Как зовут-то девица - красавица, как величают?

- Люба, меня зовут, - ответила я певуну.

Глаза у мужика были хитрющие и со смешинкой.

- А меня, Коляном дразнят, и где же только такую красоту делают, Любушка - голубушка?

Чудной Колян, как бы невзначай положил мне руку на коленку. Я хотела сбросить руку, но потом подумала, что от меня не убудет, а то еще высадит.

- Ой, какая она у тебя кругленькая да гладенькая, Любушка - голубушка, - продолжал заливаться соловьем Колян.

Его рука стала двигаться по моей ноге по направлению к киске. Та, предательски взмокла.

- Ой, да ты совсем готовенькая, Любушка-голубушка, - продолжал петь Колян.

Он притормозил машину у обочины. Справа были невысокие посадки. Колян вышел из машины, открыл мою дверь, достал с заднего сиденья сложенный шерстяной плед и протянул мне руку.

Пойдем, Любушка, пойдем голубушка, я тебе зла не причиню.

Как завороженная, я вышла из машины и пошла за ним. В посадках, Колян нашел полянку, усыпанную золотой опавшей листвой, которую не было видно с дороги, и расстелил плед.

- Ложись Любушка, ложись голубушка, вот тебе ложе царское.

Сопротивляться его гипнозу я не могла. Колян расстегнул мне кофточку, лифчик я по-прежнему не носила, и стал целовать мои груди, водя языком вокруг сосков. Тискать, их тискали, а вот целовать, - этого не делал еще никто.

- Ах, какие у тебя круглые да спелые дыньки, а землянички какие сладкие! - продолжал петь Колян. От необычности ощущений и его голоса киска моя вздрогнула, ко мне пришел оргазм, и я негромко застонала.

- Сейчас, Любушка, сейчас, голубушка, сейчас, красота ненаглядная, - Колян снял с меня трусы и расстегнул брюки. Моя киска с жадностью проглотила его копье. Высокая волна наслаждения еще дважды уносила меня на самый верх.

- Ах, Любушка - голубушка, так бы и не расставался с тобой весь день, да нельзя, на фабрике вашей меня ждут, - вздохнул Колян, пряча свое опавшее копье.

Приведя себя в порядок, мы вернулись к машине. Колян завез меня в поселок.

- Знаешь, Любушка-голубушка, дел у меня на вашей фабрике часа на три, приходи сюда через три часа, поедем, покатаемся. Придешь?

Не посоветовавшись со мной, моя голова сама кивнула ему. За три часа я успела многое. Помылась в душе холодной водой, горячей у нас почти никогда не было, приготовила на ужин картошку для Акима, поменяла трусики и надела, недавно сшитое самой, новое платье. Когда я пришла на условленное место, машина Коляна уже стояла. Он вышел и распахнул передо мной дверцу.

- Садись Любушка - голубушка, уж не чаял тебя дождаться.

Мы поехали в соседний городок, где Колян снимал номер в частной гостинице. По дороге он купил еды и какую-то бутылку с пестрой наклейкой. В номере он быстренько соорудил на стол. От спиртного я отказалась. Колян настаивать не стал, но сам немного выпил. То, что было дальше, запомнилось мне на всю жизнь. Такого умелого, ласкового и неутомимого любовника у меня еще не было. Поселковые парни, с которыми я имела дело, были грубыми, торопливыми и неловкими. С Коляном, моя киска пела, правда, до конца насытится, все же не смогла. Утром, Колян отвез меня в поселок.

Когда я выходила из машины, он протянул мне зеленую бумажку. На ней стояла цифра сто. Долларов раньше мне видеть не приходилось, но я поняла, что это они.

- Ты что, - отстранила я руку Коляна, - я ведь с тобой не за деньги.

- Знаю, Любушка - голубушка, но это - подарок. Дают - бери, бьют - беги, а потом я на них свой рабочий телефон написал, для связи.

Связь с Коляном продолжалась у меня около четырех месяцев. Для меня это были хорошие времена. Колян был не только ласковым и умелым любовником, но еще и неглупым человеком. Он подметил, что даже после очень бурных и продолжительных отношений в постели я остаюсь чуточку неудовлетворенной.

- Тебе Любушка - голубушка всегда хочется еще немного, правда? - Ну, в общем, да, - созналась я, - а что, это ненормально?

- Знаешь, трудно сказать, что считается нормой. Такие женщины, как ты, встречаются не так уж и редко. Специалисты называют это явление нимфоманией.

- А что, это надо как-то лечить?

- Наверное, нет. Во всяком случае, я об этом ничего не слышал. Нужно просто пользоваться тем, что дала тебе природа. Только вот, такие женщины, как ты, редко выходят замуж, а если и выходят, то ненадолго. Одного мужчины им просто не хватает. И еще, Любушка -голубушка, хочу дать тебе один совет. Наверное, в этой жизни тебе придется иметь дело со многими мужчинами, постарайся не давать им понять, что они бессильны удовлетворить тебя полностью. У мужчин, по этому поводу бывают серьезные комплексы, и это может отразиться на твоих взаимоотношениях с ними. А вообще, говорят, что с годами это проходит, во всяком случае, у некоторых.

Мне на ум сразу пришел наглый пацан, из училища. Наверное, зря я его так, тогда. Но уж очень он был наглым.

Колян давал мне советы и по другим поводам.

- Характер человека, его суть, почти всегда можно распознать по глазам. Вот у меня какие глаза?

- Умные, хитренькие и добрые. - Правильно, хитрый, да добрый, женщину не обидит. Обмануть, может, а причинить серьезное зло, нет. Всегда обращай внимание на глаза человека. Они могут быть любыми, умными, глупыми, веселыми, грустными, даже рассерженными или нахальными, добринка в глазах должна присутствовать всегда. Если, конечно не хочешь иметь неприятностей.

- А вот глаз с лихорадочным фанатическим блеском, с циничным отливом, а особенно пустых глаз с пеленой, как у тухлой сливы, старайся избегать. Ну, и с джигитами южными, старайся дела не иметь. Среди них попадаются нормальные мужики, но они привыкли уважать только своих женщин, а на наших смотрят, как завоеватели на рабынь. Сначала стелятся и красиво ухаживают, а потом, могут без всякой жалости растоптать копытами своих коней.

Иногда Колян протягивал мне зеленую бумажку, одного и того же достоинства, с цифрой сто.

- Купи себе что-нибудь, Любушка-голубушка, эх, озолотил бы я тебя, да возможности нет. На мели я сейчас.

В нашу последнюю встречу Колян был сильно озабочен.

- Знаешь, Любушка - голубушка, я ведь не по своей воле оказался в ваших краях. У меня в Москве жена и дочка. Я по жизни текстилем занимаюсь, а недавно, крепко влип. Жадность подвела, взял на реализацию вагон тряпок у джигитов, а меня кинули. Да так квалифицированно, что даже я, на что ушлый, и то попался. А своих денег, чтобы расплатиться, у меня нет. Жену и дочку тесть прикрыл, он у меня полковник милиции, а мне самому пришлось податься в бега. А джигиты по пятам идут, видел тут вчера одного из них. Придется мне кочевать дальше, в сторону Иваново подамся.

Мысль о том, что рядом со мной не будет Коляна, расстроила меня очень сильно.

- А может, и я с тобой? Меня в поселке ничего не держит.

- Нет, Любушка-голубушка, не могу взять на себя такую ответственность, если джигиты меня достанут, головенку свернут наверняка и тебя не пощадят, а тебе жить, да жить. А потом, одному прятаться сподручнее, ты уж меня прости. А то, что в поселке вашем тебе не место, это ты права. Пропадешь ты здесь, закиснешь. Я тебе адрес один в Москве дам, на Трехгорке. Приятель у меня там, по швейному делу. Кооператив "Золотая Игла", запомни. Хозяина, Вячеслав Андреевич зовут, я тебе на бумажке напишу. Мужик он добрый, только подкаблучник и мямля. Передашь ему от меня привет, он тебе поможет, я его не раз выручал.

На прощанье, Колян вручил мне еще три зеленых бумажки.

- Больше не могу, Любушка - голубушка, уж прости. Бог даст, свидимся.

По натуре, я не плакса, но когда он уехал, слезы долго стояли у меня в глазах, а возрастную планку для пригодных к общению мужчин я подняла до сорока лет, на всякий случай. Глава десятая

Кофейные чашки давно опустели, Лола подняла на меня глаза.

- Ну что, я как Шахерезада, окончательно заговорила тебя? Наверное, надоело?

- Ну, что ты, Лола, - запротестовал я, - очень интересно.

- Тогда я заварю еще кофе.

Когда чашки кофе вновь задымились на столе, Шахерезада продолжила дозволенные речи.

В Москву, я собралась уже на другой день. Зашила в поясок платья все полученные от Коляна доллары и купила дешевую клетчатую сумку, в которую сложила свою, в основном сшитую самой, одежду. Вечером, как всегда, нажарила картошки Акиму, в последний раз. Кроме него меня в поселке ничего не держало. Ждать еще полгода, чтобы получить бумажку об окончании ПТУ, я не собиралась. Шить я уже научилась неплохо, больше, училище мне дать ничего не могло. О своем решении, уехать в Москву, я сообщила Акиму за ужином.

- Работы мне здесь, Аким, все равно не найти, да и бабы на меня косятся, проходу не дают, за свое драгоценное имущество в штанах опасаются.

Аким по обыкновению вздохнул и согласно покачал головой. Достал из тумбочки жестянку с деньгами, их к тому времени прикопилось солидно, и высыпал содержимое на стол. Затем отделил три бумажки, а остальные деньги подвинул ко мне.

Уезжала я рано утром. Аким, взяв сумку из моих рук, увязался провожать меня. Пять километров до тракта мы шли молча. На остановке никого не было, Аким протянул руку и положил ее мне на плечо.

- Ты эта, береги... себя, - слезинка, блеснувшая в его глазах, запуталась в многодневной щетине.

Я не выдержала, обняла его и заревела, уткнувшись в колючую щетину.

Через минуту, Аким мягко отстранился, махнул рукой, повернулся и пошел назад, не оглядываясь, видимо, к потерям его жизнь приучила. Глядя ему в след, я вытерла слезы. Больше, я его никогда не видела.

До Трехгорки, я добралась к обеду. Купила в магазинчике пакет молока с батоном и перекусила в сторонке. "Золотую Иглу" в лабиринтах Трехгорки я искала больше часа. В кабинете, на который мне указали, Вячеслав Андреевич был один. Войдя, я поздоровалась. Мужчина, сидевший на стуле, был с Коляном примерно одного возраста, правда он был чуть выше его, и волосы на голове пореже. Глаза у него были немного нервные, усталые и с виноватинкой, как у побитой собаки. Но добринка в них присутствовала.

- Вячеслав Андреевич, мне Колян посоветовал обратиться к вам, по поводу работы.

Глаза у Вячеслава Андреевича слегка замаслились, и он стал ощупывать ими мою фигуру.

- Где носит этого непутевого, ты с ним, где познакомилась?

Не вдаваясь в подробности, я сказала, что познакомилась с ним в своем поселке, где у него были дела по работе.

- Ну, а сейчас он где?

- Не знаю, уехал куда-то, - координатов Коляна я не дала бы никому, если бы их знала, даже под пытками.

- Ну, а шить-то ты умеешь?

- Да научили немного, почти закончила ПТУ.

В большом зале, куда мы прошли, стрекот от машинок стоял неимоверный. За машинками сидело около двадцати женщин-швей. Посадив меня за свободную машинку, Вячеслав Андреевич протянул мне два лоскута ткани. Я сложила их вместе и лихо выстрочила на них "Москва".

- Ну, это по прямой, - сказал Вячеслав Андреевич, - а рукав вошьешь?

Он взял у соседней швеи заготовку теплой куртки без рукавов, рукав и отдал мне. Через минуту, рукав был на месте. Пощупав шов, Вячеслав Андреевич остался доволен.

- Ладно, пойдем, посмотрим, какие бумажки у тебя есть.

Никаких бумажек, кроме паспорта у меня не было.

- Да, Любовь Ивановна, - протянул владелец "Золотой Иглы", - одни проблемы с тобой. Тебе ведь и восемнадцать не исполнилось, и иногородняя ты, даже не из ближнего Подмосковья, с ментами хлопот не оберешься, да и жить тебе где-то надо.

Глаза его затуманились, а масляный блеск усилился. Надо было переходить к решительным действиям. Я присела на второй, свободный стол в кабинете. От этого юбка у меня сильно задралась, обнажая бедра.

- Вы уж, помогите, Вячеслав Андреевич, я в долгу не останусь, зачем же судить о человеке только по паспорту?

Вячеслав Андреевич облизнул губы и, закрыв дверь кабинета на шпингалет, направился ко мне. За это время я успела снять с себя трусики. Его хватило минуты на четыре. Затем, мы словно отмотали пленку назад. Он пошел к двери, вернул шпингалет на место и сел за стол, а я вернула трусики на положенное место.

- Ладно, Люба, что с тобой поделаешь. Выходи на работу завтра, в восемь, а там разберемся, - он поднял трубку и набрал номер, - Васильевна, к тебе тут девушка подойдет, Кудрявцева Любовь Ивановна, так ты посели ее в четвертую, потом сочтемся, свои же люди.

Васильевна, комендантша общежития, расположенного тут же, на территории фабрики, встретила меня без радости, окинув подозрительно-презрительным взглядом.

- Четвертая, вон там, по коридору, - небрежно буркнула мне она, - мужиков не водить, в комнате не шуметь.

Комнатушка была крохотная, два с половиной на три с половиной метра. Почти всю ее занимала ветхая полутороспальная деревянная кровать. У кровати стояла тумбочка, на ней маленький старый однокамерный холодильник. В стене виднелся встроенный небольшой шкаф с крашеными дверками. Древняя кровать никакого доверия не внушала, она могла рассыпаться от прикосновения. Я отогнула матрац и усмехнулась. Изнутри, кровать была усилена толстенными железными уголками на болтах. Такая, могла выдержать даже слона. Не приходилось теряться в догадках, для чего она предназначена.

- Как бы то ни было, это было мое первое отдельное жилье. Свои немногочисленные пожитки, я разложила быстро. Сходила в магазин, по соседству, купила немного еды. Вернувшись в комнату, увалилась на кровать. Чутье мне подсказывало, что Вячеслав Андреевич, непременно захочет посмотреть, как я устроилась. Чутье меня не обмануло. Он пришел после шести, с электрочайником в руках.

- Ну, как устроилась, Любовь Ивановна?

Без лишних слов, я стянула с себя платье через голову.

Так началась моя жизнь в Москве. В работу я втянулась быстро, трудностей в шитье никаких не испытывала. Вероятно, у меня был природный дар, пальцами я чувствовала ткань, и игла в машинке подчинялась мне беспрекословно. Меня ставили на самые сложные операции. Женский коллектив, штука сложная и противоречивая. Большинство женщин мне завидовало. Одни, потому что, мне поручают самые ответственные операции а, следовательно, больше платят, другие - потому что я молода, хороша собой и у меня в любовниках начальник. Об этом мои товарки догадались почти сразу же, шила в мешке не утаишь.

Вячеслав Андреевич навещал меня обычно сразу, после работы, задерживаясь у меня не более чем на час. Дома его ждала жена. Любовник он оказался слабенький, но выбирать пока не приходилось. Запрет на посещение общежития мужчинами не действовал только для него.

Жена Вячеслава Андреевича, пару раз появлялась у нас на работе и вела себя очень властно, хотя как женщина, ничего из себя не представляла. Бабы поговаривали, что фактическим хозяином предприятия является она.

В свободное время я гуляла по столице, знакомясь с ней и ее жителями. Чтобы не очень бросаться в глаза, мне пришлось заменить кое-что из своей одежки. Москва, город дорогой, она съедала почти весь мой скромный заработок.

Месяца через четыре, на нас с Вячеславом Андреевичем, кто-то из доброжелателей донес его жене. Визг и топот из кабинета начальника не могли заглушить даже двадцать швейных машинок. Тогда все окончательно убедились, кто у нас хозяин. Само собой, я была уволена. Вечером, Вячеслав Андреевич на минутку заскочил ко мне.

- Я договорился с Васильевной, можешь здесь пожить еще пару дней. Я постараюсь что-нибудь для тебя придумать.

Что не говори, а мужик он был действительно добрый. На работу идти было не нужно, и я валялась целый день на кровати. Мысли в голове были самые мрачные. Денег, чтобы снимать самый скромный угол, с учетом долларов, что подарил мне Колян, могло хватить максимум, месяца на два. Так ведь этот угол надо было еще и найти, так же, как и работу. О возвращении домой, у меня даже мыслей в голове не было.

Ближе к вечеру мои мрачные мысли прервал Вячеслав Андреевич. С ним в комнату протиснулся высокий плотный мужик лет тридцати пяти.

- Вот, Люба, познакомься, Олег Петрович, возможно, он сможет тебе помочь. Я пойду, не буду вам мешать.

У мужика, который присел ко мне на кровать, глаза были уверенные, веселые, слегка нахальные и ироничные.

- Ну что, Любаня, попала как кура в ощип, поди уже и мыло приготовила для веревки?

- Не дождетесь, - отрезала я.

- А вот это, по-нашему. Правильно, нечего киснуть, в жизни все бывает. Я, Любаня, человек веселый, компанейский. Иногда, после тяжелой работы мне расслабиться хочется. Для этого держу в городе съемную квартиру. Так вот, мне в нее хозяйка нужна. Ну, чтоб порядок поддерживать, приготовить иногда чего, помыть, белье постирать, ну и гостей повеселить. Я хоть человек степенный, семейный, и дети имеются, а повеселиться люблю. С женой у меня, Любаня, отношения самые тесные, и по бизнесу и по жизни полное взаимопонимание.

Я повеселиться люблю, и она любит, я молоденьких девочек люблю, и она тоже, молоденьких девочек. Только у меня свои, а у нее свои. А в остальном, у нас с ней полное единодушие и процветание. Ну, а с тобой, по ходу, посмотрим, что и как, силой принуждать, ни к чему не буду.

С вариантами у меня было небогато, и я стала собирать вещи.

- Ты, Любаня, меня по имени зови, Олегом, мужик- то я не больно старый.

Машина, в которую посадил меня Олег, убила меня наповал. Это был огромный внедорожник, внутри которого все горело и сверкало. До квартиры мы добирались по Москве больше часа. Квартирка, которую Олег снимал для своих забав, была не хилой, евроремонт, новая мебель, но запущена была прилично. Пустые бутылки, грязные тарелки с засохшими остатками еды, грязь на полу и даже паутина кое-где по углам.

Вот, устраивайся, - обвел руками квартиру Олег, - порядок, сама видишь, какой. Девчонки, которые здесь бывали, больше по другой части специалистки. Да, и дай мне свой паспорт, я тебе московскую регистрацию сделаю.

Отдавать паспорт было страшновато, но я решилась. Олег оставил денег на хозяйство, объяснил, как пользоваться стиральной машиной и вручил мне свою визитку.

- Ну вот, обживайся, наводи порядок, а я через пару дней загляну, если что, звони.

То, что он сходу не завалил меня на кровать, мне, почему-то, даже понравилось. Первым делом, после его ухода, я облазила всю квартиру. В шкафу было полно грязного постельного белья. В квартире не было ни швабры, ни веника, ни даже тряпки. Зато в ванной, были всякие флаконы с шампунями. Ты, Андрей, не поверишь, но в настоящей ванной я не мылась еще ни разу в жизни, только в бане и душе. Решив отложить все дела назавтра, я набрала ванну и лежала в ней часа два, подливая горячую воду. Потом, пожевала засохший сыр, найденный в холодильнике, и завалилась спать.

Наутро, я была вся в делах: закупила по списку необходимые для уборки средства и продукты для еды. Запустила стиральную машинку и до позднего вечера вылизывала квартиру. На другой день занялась глажкой белья. Олег позвонил в обед и сказал, что приедет часа через два. Я выгладила свое лучшее платье и села украшать свое лицо. На швейке я взяла у товарок несколько уроков по пользованию косметикой.

Олег, мои усилия по наведению порядка оценил.

- Да, квартира сияет, а вот ты, не совсем, - переключившись с квартиры на меня, сказал он, - ладно, что-нибудь придумаем по дороге. Сегодня поведу тебя на дискотеку.

Бутик, в который завел меня Олег, показался мне сказочным царством, это потом я поняла, что он был отнюдь не из самых дорогих.

- Девчонки, - обратился Олег к продавцам,- помогите мне превратить эту Золушку в принцессу, мы в ночной клуб идем.

Одна из девушек, ощупав меня глазами, стала приносить и прикладывать к моей груди разные платья.

- Стоп. Вот это надо померить, - остановил ее Олег.

Я прошла в примерочную кабину и задернула шторку, но не до конца, Олег одним глазом следил за мной.

- Ничего, пусть поймет, что не в платье дело, - немного обидевшись на него за свое платье, решила я.

Олег что-то зашептал на ухо продавщице. Та отошла куда-то, быстро вернулась и подала мне комплект роскошного кружевного белья. Я медленно избавилась от всего, что на мне было, и стала надевать новый наряд. Олег заморгал, наверное, что-то в глаз попало. Платье было роскошным. Цвет темного василька, все усыпанное блесками того же цвета, глубокий узкий разрез на груди, чуть не до пояса, голая спина и разрез на боку. Лифчик, из-за разреза, пришлось снять. Я сама себя не узнала, выглядела я в нем убойно, вот только чувствовала себя, как корова в упряжи для тачанки. Олег показал большой палец и пошел оплачивать покупки.

- Что-то мне уже не так хочется в клуб, - сказал Олег, когда мы сели в машину, - но слово надо держать. Клуб походил на поселковую дискотеку, примерно так же, как мое новое платье на старое. Меня чуть не ослепило и оглушило. От спиртного, я само собой, отказалась. Олега здесь знали, мужчины и женщины, частенько махали ему рукой в знак приветствия. Танцевать я не умела, так, дрыгалась на дискотеке в поселке, но, постепенно, глядя на других, осмелела. В клубе мы пробыли часа три, глаза у Олежки заблестели и стали совсем томными, и он предложил вернуться домой.

Ложиться в чистую постель было приятно. Олег оказался неплохим партнером, но все же чуть не дотягивал до Толяна. В перерыве он спросил меня.

- Слушай, Любаня, а ты очень ревнивая?

- Да, не замечала за собой. А в чем дело?

- Ну, вот если я приду сюда с какой-нибудь девчонкой, на вечерок, ты не будешь ревновать?

- Нет, конечно, но только в том случае, если в придачу к девчонке, ты приведешь мальчонку для меня.

- Споемся, - захохотал Олег, и мы продолжили.

Так началась моя жизнь в квартире для удовольствий. Олег приходил то один, то притаскивал с собой друзей и девчонок. Постепенно, я перезнакомилась со всеми его друзьями, их было человек пять, ну, и не только перезнакомилась. Иногда, его друзья бывали на квартире без него. Все мужчины были его круга, вполне приличные, женатые. Как –то, Олег пришел с другом и двумя девчонками. К половому блиц - контакту девчонки оказались не готовы и мужчины остались со мной одни. Они подвыпили, и Олег предложил позаниматься в постели втроем.

Предложение меня не слишком смутило, я уже имела контакты с ними обоими. Особого успеха предприятие не имело, внимание у меня рассеивалось, я не получала удовольствие сама, и не могла его дать одновременно двум партнерам сразу. Не доведя дело до конца, мы бросили это занятие, и я полноценно удовлетворила их обычным способом по очереди. Это только в порнофильмах женщина одна может управляться с несколькими мужчинами сразу. Во всяком случае, у меня это не получалось.

Деньгами Олег снабжал меня регулярно, их хватало на ведение хозяйства, и оставалась довольно приличная сумма мне, в качестве вознаграждения за мои труды. Кроме того, его друзья делали мне подарки или заменяли их деньгами. Сама я никогда ничего и ни у кого не просила. Ну, а от подарков отказываться нельзя, зачем обижать людей, которые их делают от чистого сердца.

Я полностью обновила свой гардероб. Олег, по ходу, дал мне неплохой совет.

- Ты Любаня, женщина эффектная, вот только в Москве еще не слишком обтесалась и речь у тебя для Москвы простовата. Ты когда с людьми общаешься, наблюдай, как они себя ведут, за дикторшами телевизионными наблюдай, как они слова выговаривают и как держатся, от людей многому можно научиться, если захотеть.

Совету я последовала, иногда я сама чувствовала разницу между собой и некоторыми женщинами, которые бывали в квартире, и разница эта была не в мою пользу. Постепенно, я научилась акать по-московски и протягивать гласные, словом стала приобретать столичный лоск. Училась и общению с мужчинами не только в постели.

Рядом с домом, в котором я жила, я приметила вывеску "Слоник", ателье для полных. Ателье было крошечным, занимало одну комнату в трехкомнатной квартире. С хозяйкой, мы друг другу понравились, я купила приличную профессиональную машинку, брала на дом у нее крой для шитья и убивала двух зайцев: заполняла свое свободное время и пополняла свой бюджет. Олег против моего занятия шитьем не возражал. Примерно через год, он нашел мне еще одно дело.

- Слушай, Любаня, я вот тут подумал, ты ведь у нас трезвенница, а это грех не использовать. Я столько бабла истратил на ментов, за то, что иногда нахожусь с душком за рулем. Надо тебя на курсы вождения устроить, будешь после кабаков нас на квартиру доставлять.

Учеба на курсах далась мне нелегко. Практическая составляющая меня не напрягала, а вот теорию я сдавала два раза и то сдала во второй раз только при бумажной поддержке Олега. После того, как я получила права, Олег пригнал маленький желтый Мерседес – букашку.

- Катайся пока по доверенности, - сказал он, - готовил ее как подарок, одной бабенке в таможне, да хорошо, вручить не успел, посадили ее.

Месяца через четыре, я уже освоилась с московским движением и гоняла не только на букашке, но и управляла джипом Олега после походов в бары или рестораны. Хозяйничала в веселой квартирке я чуть больше трех лет. К тому времени я уже прижилась в Москве окончательно и уже не слишком боялась крутых перемен в своей жизни. Денег я накопила уже достаточно для того, чтобы снимать скромную однушку в Москве года три, и при этом не голодать.

Внезапно, Олег пропал. Его не было уже около недели, а на телефонные звонки он не отвечал. К концу недели в дверь раздался звонок. На пороге стояла высокая брюнетка с короткой стрижкой и грубоватыми чертами лица.

- Я, жена Олега, - сказала женщина и вошла в квартиру.

- Ты, Любаня не напрягайся, я об этой квартире давным-давно знаю. Дело в том, что Олега посадили несколько дней назад. Шьют дело о неуплате таможенной пошлины за крупную партию машин, в особо крупном. Светит до семи лет. Подключили кого можно, да без толку, кто-то очень сильно добивается того, чтобы он сел. Возможно, кто-то из конкурентов, а сделать мы пока ничего не можем.

Я растерянно пожала плечами.

- А скажи мне Любаня, как ты относишься к розовому цвету? - брюнетка давно уже ощупывала меня глазами.

- Неважно, - ответила я, - я больше синенький люблю.

- Ну, смотри, дело твое, - брюнетка согнала улыбку с губ, - в общем, дела обстоят так: Олег проплатил за эту квартиру за два месяца вперед. Мне платить за нее дальше, сама понимаешь, нет никакого смысла. Так что, у тебя впереди два месяца, а дальше, поступай, как знаешь. Через два месяца сдашь хозяину квартиру. Вещи, какие понравятся, можешь забрать себе, кроме мебели, она хозяйская. Да, и еще, чуть не забыла, - брюнетка достала из сумки какие-то бумаги.

- Документы на машину, - это тебе прощальный подарок от Олега. Ну все, Любаня, не поминай лихом.

Дверь за брюнеткой закрылась, и я в раздумьях села на диван. Продолжать снимать эту квартиру после двух месяцев, смысла не было, хозяин драл за нее втридорога. Необходимо было подыскивать более экономный вариант. Времени впереди было достаточно, и я решила не спешить. Друзья Олега, посещавшие квартиру с ним, и без него, исчезли все разом, видимо не хотели светится.

Прошло недели две, мне стало скучновато, и я поехала в один из любимых модных баров Олега. Пару раз ко мне подсаживались мужчины, но их глаза мне доверия не внушали и я их без особых церемоний отшивала.

Мужчину, который подсел ко мне третьим, просто так, с ходу, послать куда подальше, было просто невозможно, слишком дорогой был на нем костюм. К тому времени я уже неплохо в этом разбиралась. Это был старик, лет шестидесяти, с коротким седым ежиком на голове. Таких глаз, как у этого старика, я еще ни у кого не видела. Они не выражали абсолютно ничего. Нет, они не выглядели пустыми, были они живыми и блестящими, но на них не отражалась ни одна черточка характера. По ним было невозможно ничего прочесть. Старик посмотрел на меня в упор. В его глазах появилось выражение заинтересованности и легкого участия.

- Здравствуйте, Любочка, - сказал старик, - так получилось, что я знаю ваше имя и некоторые подробности вашей биографии, поэтому и осмелился подсесть к вам. Меня зовут Альберт.

- И что же вы хотите от меня, Альберт? - поинтересовалась я.

- Я хочу предложить вам Любочка, как это говорили в старину, содержание. Оно будет вполне достойным. Помимо средств, которые я буду вам выделять, я сниму вам хорошую квартиру со всей обстановкой в пределах Садового Кольца. Много времени я у вас отнимать не буду, мне нужен один вечер в неделю, пусть это будет вторник, мне этого будет достаточно.

- Знаете, Альберт, не уверена, что этого будет достаточно мне, вы ведь знакомы с подробностями моей биографии, - усмехнулась я.

- Да, я знаю, - в свою очередь улыбнулся Альберт, - меня бы устроил такой порядок: кроме вторника, я отниму у вас еще и понедельник. Утром, в понедельник, вы будете посещать врача для осмотра, ведь за здоровьем необходимо следить, и после его посещения вы не будете иметь дело ни с кем, кроме меня. А после вторника, вы вольны встречаться с кем угодно и где угодно, в том числе и на той квартире, которую я вам буду снимать.

- И вы не будете меня ревновать?

- Ревность, Любочка, удел слабых. При моих возможностях, я вполне бы мог умыкнуть какую-нибудь красивую девушку и держать ее взаперти только для себя. Но мне не нужна сексуальная рабыня, с ней мне будет скучно. Мне нужна активная и умелая партнерша для занятий сексом, если хотите, это должна быть гетера, свободная жрица любви. Я могу дать вам несколько дней на раздумья.

Альберт протянул мне две карточки. На одной имелось только имя - Альберт и номер телефона. На другой, золотом было напечатано: "Аарон Львович Зильберштейн, врач- гинеколог" и адрес с телефоном.

- Это один из лучших гинекологов Москвы, - поднимаясь из-за стола, сказал Альберт, - да, и еще хочу сказать о том, что если выяснится, что мы чем либо не будем устраивать друг друга, наш договор будет расторгнут и каждый останется при своих. Непременно жду вашего звонка с положительным или отрицательным ответом.

Он направился к выходу, осанке старика могли бы позавидовать восемь из десяти сорокалетних мужчин. В след за ним, к выходу метнулась высокая, гибкая тень.

- Телохранитель, - догадалась я.

Желание продолжать охоту у меня пропало, и я вернулась домой. Надо было обдумать предложение старика. Как любовник, он вряд ли будет особенно полезен, хотя выглядит он вполне браво. Его возраст меня серьезно смущал. А потом глаза. Они говорили о том, что с этим человеком не стоит шутить, и не потому, что у него дорогой костюм. Было немного страшновато. Но условия он предложил вполне приемлемые. Автоматически решался квартирный вопрос, плата за него два дня в неделю, не такая уж большая. Зато остальные пять дней, делай, что хочешь. Очень заманчиво. Да и у врача я не была с тех времен, когда проходила осмотр в ПТУ. Правда, ходить к нему каждую неделю перед визитом старика, перебор, но стерпеть можно.

На другой день я набрала номер Альберта.

- Альберт, я согласна, - сказала я в трубку.

- Вот и хорошо, - отозвался Альберт, - дайте мне, Любочка, неделю на обустройство квартиры и нанесите визит доктору. Ваши приемные часы у него с десяти до двенадцати, каждый понедельник.

До понедельника было четыре дня. За это время я успела дважды подстрелить приемлемую дичь. В понедельник, ровно в десять я звонила в дверь частной квартиры, доктор принимал на дому. Толстячку с большой лысиной на голове было лет пятьдесят пять. Он провел меня в большую комнату, оборудованную под кабинет, и указал на кресло. Я сняла трусики и расположилась.

- Так-с, юная леди, посмотрим, что там у вас.

Я невольно прыснула, сказала бы я ему, что там у меня. А хитрюга доктор, похоже, этого и добивался. Я расслабилась, и он приступил к осмотру.

- Очень интересно, юная леди, не часто такое встречается, я имею в виду вашу эластичную девственную плеву. Должно быть, мужчины от вас без ума.

Дальше доктор был не так весел.

- Ай, ай, ай, девочка, кто же это вас так изуродовал? Вы уже знаете, или я первым должен сообщить вам крайне неприятную новость? Матка у вас изуродована так, что больше забеременеть вы вряд ли сможете. Конечно, надо сделать еще УЗИ, я вам дам направление. Больница находится отсюда в двух шагах, по моей записке вас примут без очереди.

Он сделал несколько мазков и отправил меня в больницу. Вернулась я через час с материалами УЗИ. Доктор посмотрел их и покачал головой.

- К моему большому огорчению, юная леди, я не ошибся. Изуродовали вас непоправимо. Боюсь, что вы никогда не сможете иметь детей. Не смею больше вас задерживать, о результатах анализов вы можете узнать, позвонив мне завтра, в это же время.

- Я вам что-нибудь должна, доктор?

- Нет, юная леди, за вас уже заплатили и весьма щедро.

Тогда, известие о том, что у меня не будет детей, огорчило меня не слишком, я только с досадой подумала о том, что все это время зря пила таблетки.

После обеда позвонил Альберт и сообщил мне, что квартира найдена и приведена в порядок. Переезжать можно было хоть сейчас. Я попросила дать мне на сборы часа три, тянуть с переездом не было смысла. На новую квартиру меня перевез телохранитель Альберта, тот самый, длинный, гибкий, с повадками рыси. За всю дорогу он не произнес ни слова, и в глаза ему я предпочла не заглядывать.

Описывать мое новое жилье нет смысла, ты сейчас в нем находишься. Холодильник был забит деликатесами, в одном из шкафов я обнаружила несколько новых комплектов дорогого постельного белья, атласный мужской халат и кожаные тапочки. Вечер и половина дня во вторник ушли у меня на обустройство. Позвонил Альберт и поинтересовался, как я устроилась, сообщил, что будет в семь часов.

Вторую половину дня я посвятила себе, любимой. Обновила маникюр и педикюр, сделала умеренный макияж, словом привела себя в полную боевую готовность. Странно, но я волновалась, как невеста на выданье. Вдруг этот Альберт окажется каким-нибудь жутким извращенцем или, хуже того, никчемным импотентом. И какие старческие мощи скрываются под дорогим костюмом?

Звонок в дверь раздался ровно в семь. Поздоровавшись, Альберт вручил мне большую корзину с цветами и забрал из рук телохранителя пластиковый пакет.

- Как устроилась, Любочка? - осмотрев квартиру, поинтересовался Альберт, - если ты не возражаешь, я смою с себя дневную пыль и переоденусь, буду благодарен, если ты сделаешь пару бутербродов с черной икрой. Мы с тобой отметим наше знакомство.

Минут через десять Альберт появился из ванной в домашнем халате и тапочках. Я едва успела сделать несколько бутербродов и поставить на стол в кухне бокалы. Альберт извлек из пакета черную бутылку из матового стекла и плеснул немного в один бокал. В другой бокал он налил сок.

- Я знаю, что ты не употребляешь спиртное, Любочка, это весьма похвально, я тоже им не злоупотребляю. Предлагаю поднять бокалы за наше знакомство, чтобы оно не разочаровало нас обоих.

Выпив коньяк и закусив бутербродом, Альберт поднялся из-за стола.

- Ну, что, Любочка, не будем терять время на прелюдии, мы ведь оба знаем, зачем я здесь.

Мы прошли в спальню, я сбросила с себя халатик и осталась в кружевном белье, не зная, снимать мне его, или Альберт захочет это сделать сам. Видя мою нерешительность, Альберт подал мне пример и снял с себя халат. Под ним не было ничего. Я ожидала увидеть морщинистое дряблое старческое тело, но Альберт меня поразил. Таким рельефным мышцам живота и грудной клетки мог бы позавидовать и тридцатилетний. Уже без колебаний я сняла с себя все и присоединилась к Альберту.

Скажу тебе, что такого опытного, требовательного и неутомимого партнера в постели у меня еще не было. Он затмил даже Коляна, я взлетала до небес пять раз. Когда все закончилось, я совершенно искренне в порыве благодарности поцеловала его в щеку.

- Ну как, Любочка, старикашка тебя не слишком разочаровал? - поинтересовался Альберт.

- Знаешь, Альберт, сказать по совести, если бы у меня была такая возможность, я бы сама предложила тебе содержание. Ты играл на мне, как опытный скрипач играет на скрипке.

- Такие слова дорогого стоят, Любочка, - после минутной паузы произнес Альберт.

Потом мы немного поболтали. Вернее, по большей части говорила я, а он слушал. О себе Альберт сообщил немногое. У него серьезный бизнес, женат, взрослые дети и есть внуки. Жена на два года моложе его, но постель ее уже давно не интересует и ему приходится искать замену на стороне. Вот, пожалуй, и все. Ровно в десять Альберт ушел.

- У меня к тебе просьба, Любочка, мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь надевал мои вещи, кроме меня. Я имею ввиду, халат и тапочки. Знаешь, я довольно брезглив. А вообще, будем считать, что наше с тобой соглашение вступило в силу. До следующего вторника, и не забудь про доктора.

Странно, что брезгливость Альберта не распространялась на меня. Я ведь вполне недвусмысленно дала ему понять, что не собираюсь тосковать одна, дожидаясь очередного вторника. Впрочем, не особенно надеясь на мои визиты к доктору, Альберт пользовался презервативами, изготовленными для него по специальному заказу с какой-то особой смазкой. Брезгливость и особенное отношение к собственному здоровью, как я потом поняла, были пунктиком Альберта, ну эту мелочь ему можно было легко простить.

В следующий вторник все повторилось с той лишь разницей, что вместе с корзиной цветов, Альберт вручил мне маленькую коробочку, в которой был перстень с довольно большим желтым бриллиантом, вот этим. Лола показала мне перстень на левой руке.

Встречи с Альбертом по вторникам вскоре превратились для меня в приятную привычку и обязанность. Кроме того, для меня это была возможность выговориться. Альберт был прекрасным слушателем и давал очень дельные советы. Поначалу я избегала рассказывать ему о других мужчинах, которые появлялись у меня довольно регулярно, но потом заметила, что мои рассказы его забавляют и даже возбуждают. Я рассказывала ему такие вещи про себя и других мужчин, о которых не могла бы рассказать даже лучшей подруге, если бы она у меня была.

Однажды, я нарвалась. Мужчина, на которого я положила глаз в одном из баров, выглядел как Апполон. Высокий жгучий брюнет с трехдневной щетиной на щеках. Правда, глаза его показались мне слишком нагловатыми и самоуверенными, но я все же пригласила его к себе. В постели брюнет мои надежды вполне оправдал. Утром, это было воскресенье, я сварила ему кофе и предложила распрощаться. Прощаться брюнет не пожелал.

- Знаешь, детка, мне у тебя нравится, я, пожалуй, поживу у тебя недельку, другую.

Не вдаваясь в подробности, я объяснила ему, что квартира мне не принадлежит и ему следует убраться восвояси. Брюнет оказался догадливым и очень воодушевился.

- Это же замечательно, детка. С твоим папиком я разберусь в один миг. Пусть вторник остается за ним, а в другие дни я найду тебе целую кучу жирных папиков. Деньги будем делить справедливо, тридцать процентов тебе, и семьдесят мне. Ну, и всякие непонятки разрешать буду я.

Брюнет по-хозяйски стал осматривать квартиру. В шкафу обнаружил халат Альберта и вознамерился переодеться. Я подскочила к нему и стала вырывать халат из его рук. Брюнет халат не выпустил и закатил мне здоровенную оплеуху, от которой я упала на пол.

- Не смей мне перечить, детка, портить вывеску тебе я не буду, зачем же портить хороший товар, но сделаю тебе очень и очень больно. Отныне ты будешь слушаться меня как новобранец старшину. Поняла?

Пока брюнет напяливал на себя халат Альберта, я подошла к телефону.

- А вот это правильно, - ухмыльнулся сутенер, - звони, звони своему папику, пусть приезжает, чем раньше с ним разберемся, тем лучше.

- Альберт, - сказала я в трубку, когда та отозвалась, - я совершила ужасную глупость, привела домой человека, который оказался сутенером и сейчас он хозяйничает тут, как у себя дома, влез в твой халат, ударил меня и грозится разобраться с тобой.

- Сможешь продержаться минут сорок? - спросил Альберт, - я сейчас вышлю людей. Твоей задачей будет открыть им дверь. А пока не раздражай его.

- Ну что, твой папик уже мчится на крыльях любви? Когда его ждать?

- Обещал скоро приехать.

- Ну и ладушки, подождем, а пока свари мне еще кофе.

Кофе я варила не спеша. Налила в чашку и подала ублюдку. Тот сидел в кресле в халате Альберта и болтал ногой в его тапочке. Вскоре раздался звонок в дверь, и я пошла открывать. Я ожидала, что приедет телохранитель Альберта с взглядом кобры и заранее чувствовала себя отомщенной, но у дверей стояли два носорога таких габаритов, которые мне раньше видеть не приходилось.

- Где? - спросил один из носорогов.

Я, молча, указала рукой в глубину квартиры. Носороги по одному, боком протиснулись в дверь, я последовала за ними. При виде носорогов у сутенера отвисла челюсть, и чашка с недопитым кофе выпала у него из рук. Носороги подошли к сутенеру, подняли его из кресла за предплечья без видимых усилий, и понесли к выходу, не произнеся ни слова.

- Дайте хоть одеться, - безуспешно извиваясь в руках носорогов, вопил гаденыш.

Один тапок свалился с его ноги. Когда его вынесли из квартиры, я закрыла входную дверь и выбросила тапок в бачок для мусора, туда же я отправила чашку, из которой пил кофе сутенер и потом долго мылась в ванной, проклиная себя за неосторожность.

Появившийся во вторник Альберт, принес с собой новый халат и тапочки. Чувствуя себя виноватой, я стала перед ним извиняться.

- Забудь о нем, Любочка, - сказал Альберт, - больше ты его никогда не увидишь.

Что сделали носороги с незадачливым сутенером, уточнять я не стала. Перед уходом Альберт дал мне ценный совет.

- Знаешь, Любочка, по-моему, тебе стоит сменить места охоты. В барах и клубах много всякой швали попадается. Я бы тебе посоветовал взять абонемент в какой-нибудь хороший фитнес. Для фигуры полезно, и публика там приличней, чем в питейных заведениях, к тому же, спиртное тебя все равно не интересует.

- Альберт, а ты сам посещаешь какой-нибудь фитнес-клуб? У тебя, наверное, уходит немало времени на занятия спортом.

- Нет, Любочка, все необходимое у меня есть дома, включая и тренера, - усмехнулся Альберт.

Я купила годовой абонемент на аэробику в одном из фитнесклубов. Для охоты местечко оказалось очень удачным. Кстати, там я и познакомилась с твоей Ингой. В фитобаре я приметила девушку в оригинальном деловом костюме. Мне очень понравился фасон и отделка, потому, я присела к ней за столик. Увы, несмотря на хороший дизайн, пошит костюм был неважно.

- Задумка хорошая, а исполнение, так себе, - кивнув на костюм, сказала я девушке.

- Ты сможешь лучше? - с вызовом спросила она.

Мы познакомились и с тех пор, в наших гардеробах немало вещей ею придуманных, а мною исполненных. Вот, этот халатик, что на мне, сочинила Инга, а шила я. Так мы с ней и подружились.

Там же, в фитнес-центре, я познакомилась с одним звукорежиссером из Останкино. Мы встречались с ним пару раз у меня на квартире. Как-то он отправил жену и дочку на отдых за границу и решил устроить у себя на квартире мальчишник. Помимо него в мальчишнике участвовали еще трое его приятелей. Один из приятелей работал поваром в модном ресторане и взялся приготовить ужин. Другой приятель - был фотохудожником и пригласил на мальчишник трех моделек из какого-то модельного агентства. Поваренок постарался и приготовил роскошный ужин. За ужином, модельки строили мужчинам глазки и что-то щебетали о высоком искусстве. Застолье затянулось до полуночи, перемежаясь с танцульками. Когда гости слегка подустали от выпитого и словесного флирта, мой приятель предложил всем заночевать у него. Моделек такой вариант по какой-то причине не устроил, и они дружно засобирались. Настойчивые уговоры мужчин ни к чему не привели, а удерживать их силой мужики, к их чести не стали. За столом воцарилось уныние, я осталась одна с четырьмя мужчинами.

- Вот мартышки, - горестно вздохнул мой приятель, - я-то думал, что они хотя бы посуду помогут помыть.

Грязной посуды на кухне скопилась огромная гора. Поваренок во время готовки, мытьем посуды, как почти все повара, себя не утруждал. Мой приятель с надеждой воззрился на меня.

- И не мечтай! - пригрозила я пальцем приятелю, - женщина создана для любви и ласки, а не для мытья посуды.

- Ах, как хочется любви и ласки! - закатив глаза и молитвенно сложив руки, жалобно пропел поваренок.

- И мне, - подхватил его игру фотохудожник, - тоже очень хочется любви и ласки.

- А я вообще, сгораю от любви, - продолжил третий.

Все трое опустились передо мной на колени, в комичном отчаянии заламывая руки.

- Да вы что, пацаны, ее же на всех не хватит, - с сомнением запротестовал мой приятель.

Все трое мужчин, каждый по отдельности, стали бы для меня желанной добычей, кроме того, опыт общения с двумя мужчинами подряд у меня уже был, и я решилась.

- Вот что, мальчики, предлагаю пари. Вы моете посуду, а я одариваю каждого из вас любовью и лаской. Если к тому времени, когда каждый из вас получит, что хотел, посуда будет еще не домыта, вы покупаете в складчину мне колечко, любое, на ваше усмотрение. Если же успеете ее помыть, я остаюсь при своих интересах.

Дружное восторженное ура было мне ответом. Я добавила звук в стереосистеме и стала медленно раздеваться под музыку. Все четверо наблюдали за мной со слегка отвисшими челюстями.

- Ты первый, - ткнула пальцем в грудь я поваренку.

Тот вскочил с дивана, подхватил меня на руки и понес в спальню. Краем глаза я увидела, как остальные неохотно встали и поплелись на кухню. Поваренка хватило ненадолго. Видимо он страдал гипервозбудимостью или просто, сильно возбудился. Ко мне пришел лишь первый слабенький оргазм. Натянув трусы, он немного сконфуженно пошел на кухню. Я сходила в ванную и в наряде Евы появилась на кухне. Гора посуды почти не убавилась.

- За мной, - приказала я фотохудожнику.

Тот вытер руки и последовал за мной в спальню. Фотохудожник оказался выносливей поваренка почти в два раза, но и с ним я расправилась довольно легко. Я снова посетила ванную и зашла на кухню, гора посуды несколько уменьшилась. Третий, по вкусу оказался почти таким же, как фотохудожник. Немного повозиться мне пришлось с моим приятелем, звукорежиссером, он уже попривык ко мне и поэтому продержался дольше всех. Когда я с победой вернулась на кухню, грязной посуды оставалось еще чуть меньше половины. Четверо мужичков в одних трусах ожесточенно скоблили, мыли и вытирали посуду, картинка была еще та. Все четверо воззрились на меня, признавая поражение. Вздохнув, я скомандовала.

- По второму кругу, первый за мной! - поваренок бросил недомытую сковородку и помчался за мной в спальню.

Второй круг по продолжительности занял куда больше времени. Мужчины, избавившись от излишков возбудимости, старались вовсю, и приходилось им соответствовать. Под конец, у меня основательно подустали бедра и спина, а вот киска моя, усталости почти не чувствовала.

Утром, меня подвез домой фотохудожник Виктор. Он вручил мне свою карточку и предложил посниматься у него. С него и началась моя карьера в шоу бизнесе. Виктор сделал со мной несколько фотосессий. Когда я рассказала о своем приключении Альберту, тот сначала долго смеялся, но увидев фотографии, стал серьезнее.

- Знаешь, Любочка, у этого парня явный талант, он видит то, чего не замечают другие. Дай мне его телефон, я хочу с ним поговорить.

О чем Альберт говорил с Виктором, я не знаю, но вскоре мои фотографии стали появляться на обложках и разворотах глянцевых журналов. Тогда была сделана и эта фотография, Лола показала на снимок у себя за спиной. Наша работа и связь с Виктором продлилась около четырех месяцев, а потом, как это водится у художников, его увлекла другая муза. Расстались мы друзьями.

Моя связь со звукорежиссером оборвалась сразу же после этого приключения. Из отпуска вернулась его жена, да и он ко мне как-то охладел, наверное, приревновал к друзьям. Впрочем, он вскоре заехал ко мне и вручил коробочку с перстнем, вот этим. Лола показала мне перстень с неплохим рубином. А с поваренком, я дружу до сих пор. Сначала я иногда встречалась с ним в постели и помогла избавиться от гипервозбудимости, а потом, мы стали просто хорошими друзьями. Третьего я больше никогда не видела.

После Виктора я познакомилась с одним музыкальным продюсером. Наша связь растянулась почти на полгода. Он загорелся идеей снять клип со мной, воодушевившись моими фотографиями. Голос у меня вполне обыкновенный и слабый, но современная техника делает чудеса. Клип с полгода крутили и по телевидению и по радио. Он некоторое время входил в тройку самых популярных, меня стали называть певицей, приглашать на различные ток-шоу, и выступления. С тех пор, с легкой руки продюсера, я стала Лолой, мое имя для публики, по его мнению, не годилось.

Честно сказать, певицы из меня не получилось, я сама понимала, что необходимых вокальных данных у меня нет, а кривляться под фанеру и обманывать доверчивую публику не хотелось. Зато я полюбилась репортерам желтой прессы. Конечно, я и сама давала достаточно поводов для скандалов, но с их помощью я стала прямо-таки сексуальным монстром столицы. Все, что писали обо мне, меня не слишком-то трогало, но иногда я намеренно судилась с ними, чтобы раздразнить столичный бомонд.

Со своей скандальной славой я стала непременным участником всех телешоу "Про это", научилась без запинки и с умным видом произносить слова: коитус, вагина и пенис, в обществе таких же, как и я нимфоманок. К тому же, участие в этих телешоу приносило неплохие деньги. Альберт, к моей деятельности на ниве шоубизнеса, относился с юмором.

Как-то случайно, не помню уж, что я там делала, на площади трех вокзалов я встретила Лариску, соседку по казарме в родном поселке. Она меня, конечно, не узнала. На меня пахнуло прошлым, и я ее окликнула. Она долго всматривалась в меня и, наконец, всплеснула руками.

- Ой, Люба, тебя и не узнать, какая ты стала.

Она сообщила мне, что родила двух девочек от двух разных мужиков и живет сейчас с третьим, все в той же казарме. И еще она сказала мне, что год назад умер Аким, что-то случилось с сердцем. Долго поговорить нам не удалось, она спешила на электричку.

Новость о смерти Акима, потрясла меня до глубины души. Все это время, занятая собой, я почти не вспоминала ни о нем, ни о своей беспутной и несчастной мамке. Запоздалое раскаяние грызло меня весь оставшийся день и ночь. Я безутешно рыдала вспоминая мамку, некрасивого молчуна Акима, который был так добр ко мне и отдал все имеющиеся у него деньги, а я не нашла времени хоть раз навестить его. Мне было жалко и себя, ведь даже у Лариски было уже двое детей, и плевать, что от разных мужиков, а у меня никогда не будет ни одного.

На другой день, с утра, я поехала в поселок. Могилу мамки с железным кружевным крестом из арматуры, который собственноручно сварил Аким, я нашла быстро. Могильный холмик почти сравнялся с землей и зарос сорняками, ограды вокруг могилы не было. Выдернув сорняки и немного поплакав, все слезы вылились из меня накануне, я пошла разыскивать могилу Акима. Поселковое кладбище разрослось, и я долго плутала среди могил, иногда узнавая знакомые имена.

Могилу Акима я нашла у края кладбища. Фанерная табличка на деревянном колышке почти расщепилась и я с трудом прочитала на ней даты рождения и смерти Акима Егоровича Петушкова. То, что он Егорович, я узнала только из этой таблички. Никто не удостаивал его отчеством, все его звали просто Аким. Почему-то Акима мне было еще жальче, чем мамку. Как жил этот человек, до своего появления в нашей казарме? Была ли у него раньше семья, дети? И почему он был таким молчуном? О чем он думал, о чем мечтал, к чему стремился? Какие мысли бродили в его голове после моего отъезда? Теперь на эти вопросы не сможет ответить никто.

В Москве, я заказала в похоронном бюро две скромных гранитных плиты, с именами, датами рождения и смерти и две ограды. Через неделю их установили на кладбище. В свою бывшую казарму заходить я не стала, с прошлым было покончено навсегда. О своем визите на кладбище я не рассказала даже Альберту, почему-то не хотелось. Вскоре, я вернулась к своей обычной жизни.

Наш договор с Альбертом просуществовал чуть больше четырех лет, и был расторгнут неожиданно для меня. В очередной вторник все было как обычно, правда Альберт показался мне немного усталым и грустным.

- Знаешь, Любочка, а я ведь у тебя в последний раз, больше мы не увидимся.

- Что случилось? Ты куда-то уезжаешь или я тебе просто надоела?

- Ни то, ни другое, Любочка. Просто, врачи предупредили меня, что любое наше свидание с тобой может закончиться для меня переходом в иной мир. В последнее время я слишком злоупотреблял виагрой. Хотя смерть на любимой женщине считается лучшим видом смерти у мужчин, все же, мне еще хочется пожить. Поэтому я принял окончательное решение и поверь, оно далось мне совсем не просто.

- Прости, но мне так жаль, я так привыкла к тебе, к нашим отношениям и к нашим разговорам. Может быть, ты будешь просто навещать меня, когда захочешь, просто так, поболтать.

- Боюсь, Любочка, что просто так, у меня не получится. В качестве прощального подарка я принес тебе документы на эту квартиру и в последний раз пополнил твой счет. Спасибо тебе за то, что ты украсила четыре с лишним года моей жизни.

Я не выдержала, и слезы сами показались у меня на глазах. На прощанье мы обнялись и поцеловались.

- Удачи тебе, Любочка, и спасибо за все, - закрывая за собой дверь, сказал Альберт, исчезая из моей жизни навсегда.

- И тебе долгой жизни Альберт, я буду всегда с благодарностью помнить о тебе, - крикнула я ему вслед.

С уходом Альберта, в моей жизни образовалась пустота, которая рассосалась нескоро. Наверное, это был единственный мужчина, к которому я испытывала что-то вроде любви. Но жизнь продолжалась. Многие мужчины из шоу бизнеса побывали у меня в постели.

С доктором я общение не прекратила, хотя стала появляться у него раз в месяц и уже сама оплачивала его услуги. Один из знакомых кинорежиссеров предложил мне сниматься у него в кино, порно кино. За большие деньги он на заказ исполнял эротические фантазии богатых заказчиков. Кинорежиссер гарантировал мне полную анонимность и безопасность. Актеры у него снимались в гриме, и идентифицировать их было практически невозможно. К тому же он шепнул мне пару знакомых фамилий актеров, которые у него снимались. Поколебавшись, я согласилась. В конце - концов, почему бы не получать удовольствие, за которое еще и прилично платят? Правда, к тому времени, деньги меня уже не особенно волновали, мои накопленные сбережения, плюс весьма солидная сумма, в последний раз перечисленная на мой счет Альбертом, позволяли мне надеяться, что к старости, я без куска хлеба не останусь. Но разве деньги бывают лишними? Правда, от участия в сценариях с садо-мазом я категорически отказалась.

Не буду утруждать тебя всякими подробностями, я уже подхожу к концу своего рассказа, снялась я в полутора десятках порнушек на заказ. В тот день, тоже не было ничего необычного. Предстояло отработать простенький сценарий, видимо заказанный какой-то пожилой дамой с толстым кошельком. На спящую, якобы невинную девушку набрасывается увидевший ее в открытом окошке негр, насилует ее, та отбивается, как может, а потом входит во вкус и уже сама насилует беднягу, да так, что он с позором убегает от нее. В общем, дремучая ерунда, никакого воображения.

Моим партнером был невысокий паренек лет двадцати трех, вероятно, студент с черного континента. Они частенько подрабатывали у нас в студии. Видела его я впервые. Вообще, слухи о выдающихся способностях этих ребят сильно преувеличены, мужики, как мужики. В гримерной, паренек с вызовом показал мне свое торчащее копье. Ничего особенного, самый средний размер, мне приходилось видеть куда более серьезные экземпляры. Все шло, как обычно, в павильончике расставили декорации, я голая легла на кровать и притворилась спящей. Помощник режиссера задекорировал меня простыней, оставляя оголенными нужные места. Камера, мотор, съемка началась.

Парнишка влез в окно, сбросил с себя одежду, сорвал с меня простыню и с силой вогнал в меня свое копье. Я делала вид, что вырываюсь, кричала, стонала, в общем, все как положено. По сценарию, парнишка должен был кончить мне на спину и после этого, я сама должна была наброситься на него. Но произошла накладка, он никак не мог кончить. Незаметно я стала помогать ему. Парнишка рычал, стонал, ускорял темп, поворачивал меня и так и эдак, но кончить не мог. Постепенно я завелась сама. Мы выбились из сценария, режиссер что-то кричал нам, но мы его не слушали. Оргазмы стали приходить ко мне один за другим. Мы меняли позы и темп, мой партнер совсем обезумел. Зрачки у него были расширены, уж какой дряни он наглотался, я не знаю. А на меня безумство накатило без всякой химии.

Сколько это продолжалось, я не знаю, потом мне говорили, что больше часа. Режиссер махнул оператору рукой, снимай все, как есть. Оргазмы у меня стали сливаться в один непрерывный и мощный тайфун, а парень уже рыдал, но никак не мог закончить. Я совсем перестала что-то соображать и потеряла ориентацию во времени и пространстве. Потом, в моей голове что-то ярко вспыхнуло и взорвалось, я потеряла сознание. Оператор не сразу заметил, что я отключилась, и парнишка еще несколько минут продолжал трепать мое тело. Его еле оттащили от меня втроем, связали и вкололи успокоительное.

В чувство меня привели только минут через десять. Жутко болела голова, и меня увезли домой, отлеживаться. На другой день голова болеть перестала и я почувствовала, что прихожу в норму. Через пару дней позвонил режиссер, поинтересовался самочувствием, нужно было переснимать загубленный сценарий. Мне подобрали другого партнера, и мы отсняли все, как положено. Вот только я при этом абсолютно ничего не чувствовала.

После этого, я пробовала несколько раз переспать с разными мужчинами. Безрезультатно, я сделалась совершенно фригидной. Более того, это стали чувствовать мои мужчины. В общем, я превратилась в надувную резиновую куклу. Мой врач помочь мне ничем не смог. То, что произошло, сказал он, не по моей части, вам надо обследовать мозг на томографе. Месяц я обследовалась в Израиле, врачи наговорили мне кучу умных слов и навыписывали дорогостоящих лекарств. Как я поняла из их диагнозов, у меня нарушилась связь между моей киской и центром удовольствий, который находится в голове у каждого человека. Как восстановить эту связь, они и сами толком не знают. Возможно, со временем она восстановится сама, а может, я уже исчерпала свой лимит удовольствий по этой части.

Финал ее рассказа был несколько неожиданным, хотя, наверное, и закономерным.

- И что же ты теперь собираешься делать?

- А что делать? - жить. С шоу бизнесом я фактически рассталась, Через годик, другой, обо мне окончательно забудут. Денег у меня достаточно, квартира есть. Открою небольшую студию-ателье для души, может быть, удочерю какую-нибудь девчушку из детдома и буду жить-поживать. Возможно, когда нибудь чувствительность и восстановится.

- А может...

- Не может, Запасной Вариант, не может. Спасибо, что пожалел, ты славный парень, но давай- ка, проваливай к своей Инге. Не хочу унижать ни тебя, ни себя. А вообще, спасибо тебе, хоть выговорилась, с тех пор, как ушел Альберт, никому не плакала в жилетку, а иногда, так хочется.

Домой я возвращался в грустном настроении, было так жаль эту красивую женщину с такой непростой судьбой. Дожить до тридцати лет заменяя любовь безудержным сексом и потом внезапно потерять интерес даже к нему. Заслужила ли она такую участь или так предначертано ей в книге судеб? Кто знает? Не мне ее судить.

Глава одиннадцатая

Конец марта, звенящей капелью, веселил душу, изгоняя из нее зимнюю хандру и вселяя надежды на светлые перемены. С Казбеком, появившимся очередной раз в Москве на весеннюю сессию в академию, мы, как всегда, проговорили до утра. По его словам, в войсках происходили перемены к лучшему. Сошлись мы на мнении, что нашей многострадальной Родине наконец-то повезло. В кои-то веки у руководства страны оказались адекватные, грамотные и умные люди, осознающие всю ответственность за огромную, неповоротливую и такую тяжелую в управлении страну. Впрочем, на наш оптимизм, вполне возможно, влияла все та же мартовская капель.

Инга поставила нашу бригаду на новый объект, предстояло отделать квартиру какому-то музыканту. На мой немой вопрос на ходу буркнула: "Я в запарке, освобожусь, позвоню".

Позвонившую мне как-то после обеда женщину, я сначала принял за очередную клиентку.

- Вы Андрей? Мне ваш телефон Инга дала.

- Секундочку, - ответил я предполагаемой клиентке, - я только возьму карандаш и бумагу, чтобы записать адрес.

Но записывать пришлось адрес Инги.

- Я соседка Инги, - продолжила женщина, - она заболела, температура под сорок, вероятно, грипп. А у меня ребенок маленький, долго находиться я с ней не могу. Скорую я вызвала час назад, но ее пока нет.

Диктуйте адрес, - сказал я соседке, - я выезжаю немедленно, но дорога займет часа полтора.

Где находится дом, в котором снимала квартиру Инга, я знал, подвозил ее как-то раз на своем жигуленке, а вот номер квартиры был мне не известен. Записав этаж и номер квартиры, и предупредив Серегу, что на сегодня я закончил и вряд ли появлюсь завтра, я помчался к больной Принцессе. По дороге заскочил в аптеку, купил арбидол, по ампуле демидрола и анальгина и пару одноразовых шприцов. Проезжая мимо продовольственного рынка, на секунду заскочил туда, купив пакет замороженной клюквы и банку малинового варенья у бабушек.

Дверь в квартиру мне открыла соседка с марлевой повязкой на лице. Скорой до сих пор не было. Инга лежала на кровати, закутанная в одеяло с головой, ее сильно знобило. Губы были белыми и запеклись. Зелень едва пробивалась через прикрытые веки. Увидев меня, она сделала неудачную попытку улыбнуться, губы ее не слушались.

- Ну, я пойду, - сказала соседка, у меня ребенок там один, если что, моя дверь справа.

- Большое спасибо, дальше, я справлюсь сам.

Термометр, который я засунул Принцессе под мышку, показал тридцать девять и восемь десятых градуса. Ее организм боролся с вирусом на грани рискованной черты. Еще градус, полтора, и кровь начнет сворачиваться. Надо было сбить температуру. Помыв руки, я взялся за шприц. В училище мы проходили краткий курс первой помощи. Набрав в шприц содержимое ампул, я выпустил воздух и откинул одеяло с бедра Принцессы. Смазав бедро спиртовой салфеткой, резко вогнал иглу в белую кожу и медленно выдавил лекарство из шприца. Принцесса даже не дернулась, то ли укол был сделан мастерски, то ли она была в забытьи и ничего не чувствовала.

Теперь оставалось только ждать, когда подействует лекарство. Я прошел на небольшую кухоньку, нашел кастрюлю и поставил варить клюкву. В квартире у Принцессы было чисто, но очень скромно. Немногочисленная старенькая мебель, очевидно, принадлежала хозяину квартиры. Самой дорогой вещью в квартире был мощный компьютер с большим дисплеем. Теперь было понятно, почему Принцесса не приглашает к себе никого и никогда. И дело тут скорей всего не в морали, ее смущает скромная обстановка съемной квартиры.

Лекарство подействовало, на лбу у Принцессы появились капельки пота. Я стер их влажной салфеткой. Зеленые глаза приоткрылись. Она попыталась что-то сказать, но не смогла.

- Что, и горло болит? Зеленые глаза утвердительно мигнули. Термометр показывал уже на градус ниже. Раздался звонок в дверь, наконец-то появилась скорая. Молоденький доктор, помыв руки, привычно извинялся за опоздание. Много вызовов, пробки, в общем, все как всегда. Я показал ему только что вынутый термометр и рассказал об уколе.

- Все правильно вы сделали, - одобрил мои действия доктор.

Инга лежала с полуоткрытыми глазами.

- Ну, что, послушаем? - обратился к ней доктор.

Принцесса согласно мигнула. Доктор откинул одеяло, и деликатно, стараясь не касаться грудей, прослушал легкие. Я, в это время, на всякий случай отвернулся.

- С легкими все в порядке, а вот с горлом, видимо проблема, давайте посмотрим.

Проблема с горлом действительно была. Гланды были сильно увеличены.

- Грипп, осложненный ангиной, - вынес свой вердикт доктор и сел строчить рецепты.

- Я вижу, вы немного разбираетесь в медицине, помимо лекарств, давайте ей кислое питье и протирайте губкой, смоченной в слабом растворе уксуса два-три раза в сутки.

Доктор откланялся, я напоил Принцессу уже остывшим морсом и сказал, что сбегаю в аптеку. Она согласно кивнула и закрыла глаза. Вернувшись, я дал ей выпить таблетки, а сам устроился на ночлег в стареньком кресле, кровать у Принцессы была односпальной. Ночью она сильно вспотела, температура упала еще на градус. Я развел в кастрюльке слабый раствор уксуса и, не без удовольствия, тщательно протер Принцессу, поворачивая с боку на бок. После этого поменял ей постельное белье.

Утром Принцессе стало легче. Напоив ее лекарствами и предупредив, что отлучусь ненадолго, я отправился за продуктами. Надо было ее чем-то кормить, в холодильнике у нее кроме йогуртов и сыра не было ничего. На ближайшем продуктовом рынке я купил у тетеньки небольшую домашнюю курицу и десяток яиц для себя.

Курицу я варил часа полтора. Попив бульона, Принцесса откинулась на подушку и жестом попросила бумагу и ручку. Говорить она пока не могла. Быстро что- то написала и протянула бумагу мне.

"Всю рассмотрел, морда бесстыжая?" - вопрошала записка. Я покаянно кивнул головой.

"Ну, и как?" - спрашивала следующая надпись.

- Мой размерчик, - искренне ответил я.

Ответом мне была ловко сложенная правой рукой фига. Я не обиделся, Принцесса явно шла на поправку. Правда, ее теперешняя стеснительность слегка удивила меня. Ведь в нашу первую встречу, она преспокойно лежала на моей кровати в костюме Евы. Все же, женская душа - потемки. Протирать себя Принцесса больше не позволила, протиралась сама, выгнав меня на кухню. Ночь я опять перекантовался в кресле, а на утро Принцесса меня выпроводила.

- Спасибо тебе, Сантехник, за помощь, я уже прихожу в норму, а тебе нечего любоваться на полудохлую кошку, так что, вали домой, как приду в себя окончательно, позвоню, - просипела мне она на прощанье.

Дома, накормив озверевшего от голода кота, я увалился в постель и проспал до утра. Через неделю, не дождавшись звонка от Принцессы, я позвонил ей сам. Повод был пристойный, забота о здоровье.

- Сантехник, я уже в норме, пашу, как проклятая, разгребу основные дела и позвоню сама, а сейчас, извини, не до тебя. Да, не слишком ласково, но хотя бы не возмутилась, что я звоню ей сам.

На сей раз, Инга действительно не сочиняла. Работы было много, она опаздывала со сдачей дизайн-проекта на отделку квартиры очередному клиенту. К тому же, ей неслыханно повезло. До болезни к ней через знакомых обратилась вдова одного известного композитора с просьбой помочь найти покупателя на квартиру. Вдова решила вернуться к родственникам на историческую родину, а свою огромную четырехкомнатную квартиру в сталинской высотке продать. Денег квартира стоила баснословных и, хотя у Инги практически не было шанса найти столь богатого покупателя, она все же попросила у вдовы месяц на попытку, предупредив, чтобы та не прибегала пока больше ни к чьим услугам. Инга отсняла фотографии квартиры, а потом ее свалила болезнь.

Помог Инге его Величество Случай. Верный друг Веня пригласил ее на тусовку художников, на которой обещал быть сам Великий Мастер. В свое время Великий Мастер эмигрировал и весьма преуспел за кордоном. Его работы в драку раскупались лучшими музеями мира. В последнее время Великий Мастер зачастил на Родину и не брезговал встречаться со своими молодыми коллегами. Возможность увидеть Великого Мастера, была уникальной, Инга отбросила все дела и пошла с Веней на встречу. Веня, к тому времени, уже почти окончательно избавился от чар ее зеленых глаз, и они оставались просто друзьями.

Тусовка прошла шумно. Бородатые и безбородые члены художественного братства до хрипоты отстаивали свои убеждения, не стесняясь в выражениях и не щадя авторитетов. Сам Великий Мастер, тоже не был кротким агнцем и за словом в карман не лез. В общем, было весело. В пылу баталий, Великий Мастер заявил, что собирается окончательно вернуться на Родину и уже подыскивает себе квартиру. Такой случай упустить было бы преступлением. Инга вложила в пакет с фотографиями квартиры, который был у нее с собой, свою визитную карточку и протолкнулась к Великому Мастеру.

- Простите, Мастер, может быть, эта квартира вас заинтересует.

Великий Мастер, не глядя, сунул пакет в карман и продолжил участие в дискуссии. Позвонил он в обед на следующий день и сказал, что желал бы увидеть квартиру воочию и познакомиться с хозяйкой. Договорились встретиться в шесть часов на Кутузовском. Сломя голову Инга помчалась к хозяйке квартиры. Когда та открыла ей дверь, в прихожей стоял знакомый Инге риэлтор с лисьей мордой. Он обошел Ингу и покинул квартиру.

- Вероника Аркадьевна, я же вас просила пока не обращаться ни к кому, - укорила Инга хозяйку.

- Вы уж простите меня, Ингочка, время идет, а от вас никаких вестей, вот я и подумала...

А этого человека мне рекомендовали знакомые, как очень опытного и честного.

Спорить было бесполезно, Инга рассказала вдове о появившемся покупателе. Проинструктировав вдову, Инга покинула квартиру, намереваясь заскочить еще в одно место до встречи с Великим Мастером. У подъезда дома ее ждал риэлтор с лисьей физиономией и подхватил ее под руку.

- Еще раз увижу у вдовы, распылю на атомы, красотка.

- Да пошел ты... - вырвала руку Инга.

Угроза риэлтора напугала Ингу довольно серьезно. Если бы он пригрозил ей в самом начале, когда она только взялась за квартиру вдовы, то Инга, жалуй бы, отступила, от греха подальше, но отступать сейчас, когда сделка может состояться, ну уж нет, дудки.

Квартира Великому Мастеру понравилась, особенно ему понравилась старинная мебель, которую тщательно подбирал умерший композитор, и которую вдова отдавала в придачу к квартире. Стороны ударили по рукам, Инга в три дня оформила сделку, и благодарная вдова незамедлительно перевела на ее счет оговоренную сумму. Для Инги, эта сумма была огромной, столько она не заработала за все время пребывания в Москве.

До заветной мечты о квартире оставалось не так уж далеко. Инга сильно призадумалась. Во-первых, надо было менять старый пежик, который то и дело ломался и настойчиво просился на свалку. И, во-вторых, во-вторых, надо было что-то решать с Сантехником. Слишком уж долго она морочит ему голову, даже самой надоело. Если выходить за него замуж, то вопрос с квартирой как бы решается автоматически, во всяком случае, на какое-то время. Тогда можно смело покупать новую машину, а на более роскошную квартиру копить уже вдвоем.

Решила Инга в пользу новой машины. Вишневая красавица "Мазда" так поразила Ингу, что она на несколько часов даже забыла о Сантехнике. За два дня Инга оформила покупку. Пора было звонить несчастному, а за одно, еще раз проверить его на вшивость и решить небольшую проблемку.

- Сантехник, ты морды бить умеешь? - нежно проворковал в трубку долгожданный голосок.

- Не знаю, а что случилось? - растерялся я от неожиданности, хотя уже давно мог бы к ним привыкнуть.

- Да, пристает ко мне один менеджер по рекламе какой-то мыльной компании, проходу не дает, появляется там, где необходимо быть мне и ведет себя очень нахально. Но он, парень крупный, повыше тебя будет. Так ты как? Или мне кого-то другого попросить?

Ничего себе картинка! Выяснять отношения с кем бы то ни было с помощью кулаков - совершенно не мой стиль. Я уже, по-моему, упоминал о том, что ген агрессии у меня по какой-то причине отсутствует начисто. С раннего возраста при разрешении всяческих споров и конфликтов я умудрялся обходиться без участия кулаков. Занятия единоборствами в училище не в счет, это был просто спорт. Мне и в голову не приходило использовать эти навыки на практике. Я частенько задавал себе вопрос, уж не трус ли я и не мог найти на него честного ответа.

Однако задача, поставленная Принцессой, требовала немедленного решения. Отказ бы означал потерю не только лица, но и самой Принцессы.

- Хорошо Принцесса, я попробую поговорить с этим мыльным деятелем, где мне надо быть и когда?

- Я сама заеду за тобой завтра, часа в три. Мы пойдем с тобой на выставку-продажу бижутерии и драгоценностей от Картье, мне надо там увидеться с будущей клиенткой. Публика там будет навороченная, поэтому прикинься поприличней, если есть во что. Завтра, это была суббота. Как обычно, с утра я занялся уборкой, потом не спеша побрился и принял душ. Костюм я решил надеть серый, темно- синий показался мне слишком парадным. Под него я надел светло- бежевую рубашку и повязал бежевый с серым, шейный платок. Проверил карманы пиджака, пластиковая карточка, со ста тысячами долларов лежала в кармане. Забыл вам сказать, что оставшуюся у меня от найденных денег сотню, я положил в тот же банк на пластиковую карточку. Карточку я, на всякий случай, решил оставить в кармане. Надел на руку часы месье Бернье и подошел к зеркалу. Человек, внимательно посмотревший на меня из зеркала, выглядел вполне сносно. Конец апреля принес теплую, почти летнюю погоду и в верхней одежде нужды не было. Я включил телевизор и присел в кресло, стараясь не помять брюки. Оставалось только дождаться Принцессу.

В отличном весеннем настроении Инга ехала к Сантехнику, испытывая почти чувственное удовольствие от управления своей новой машиной. Машину она решила оставить у дома Сантехника, а на выставку ехать на такси. После выставки Инга планировала поужинать в каком-нибудь ресторане и, возможно, дать Сантехнику шанс для объяснений. А свою новую машину можно будет показать ему вечером, в качестве сюрприза.

Припарковав машину на свободное место неподалеку от подъезда Сантехника, Инга вышла из машины и достала телефон. Увидев выезжающее из глубины двора свободное такси, она замахала рукой и водитель остановился.

- Сантехник, выходи быстрей, я такси поймала, - сказала в трубку Инга.

Я выглянул в окно на кухне. Принцесса стояла у подъезда в новом темно-лиловом деловом костюме с кокетливым разрезом на боку. Я вышел из подъезда и остановился перед ней, слегка щурясь от яркого весеннего солнца. Принцесса дважды обошла вокруг меня.

- Ну, как, годится прикид для твоей выставки? - осведомился я.

- Сантехник, а ты случайно, не шпиён? Откуда такая бездна вкуса?

- Шпиён, - с готовностью подтвердил я, - китайский, - и растянул указательными пальцами уголки глаз.

- Ах да, я и забыла, это твоя голландская тетушка тебя, наверное, так принарядила. Ладно, поехали, такси ждет.

Выставка располагалась в большой частной картинной галерее на Арбате. Вход на нее осуществлялся по пригласительным билетам. Народа было не слишком много, вероятно, организаторы не хотели устраивать здесь толчею. Экспозиция размещалась в трех залах и состояла как из драгоценностей, так и просто из авторской бижутерии. У витрин с драгоценностями дежурили охранники. Объявление утверждало, что все экспонаты можно купить, но получить только через неделю, по окончании выставки. Под некоторыми украшениями уже белели таблички "продано".

Оглядевшись, Принцесса сказала, что ее клиентки пока не видно. По правде сказать, меня, куда больше, чем ее клиентка, волновало обещанное появление мыльного менеджера. Принцесса, взяв меня под руку, потянула осматривать экспозицию. Типа, с головой, выбритой до лунного сияния, я засек боковым зрением, когда он направлялся к нам со стороны буфета. Тип, на ходу, допил виски из своего стакана и поставил его на поднос пробегавшей мимо официантки. Мыльный менеджер был приблизительно моих лет и действительно, был выше меня сантиметра на четыре и тяжелее килограмм на десять.

- Вот ты где, моя птичка, - изобразив на лице неописуемую радость, воскликнул менеджер.

Не удостоив меня взглядом, он небрежно оттолкнул меня и ухватил Принцессу под руку. Я ожидал от него какой-нибудь пакости, но это было уж слишком. Принцесса старалась выдернуть у него свой локоть и беспомощно смотрела на меня. Я похлопал невежливо повернувшегося ко мне спиной менеджера по плечу.

- Сударь, вам не объясняли в детстве, что за подобное поведение в приличной компании канделябром бьют? - не повышая голоса, осведомился я.

Менеджер меня услышал и скроил на своей физиономии крайнее удивление.

- А это, что еще за зяблик, моя птичка?

Вероятно, менеджер, до того как стать руководителем рекламы стиральных порошков был биологом или просто увлекался орнитологией. Однако, окружающая обстановка и охранники, стоящие у витрин, к немедленному выяснению отношений явно не располагали, и это понял даже орнитолог.

- Ну, пойдем, поговорим, зяблик, - хищно улыбнувшись, предложил повелитель стиральных порошков.

Отпустив Принцессу, он зашагал в направлении туалетных комнат. Я двинулся за ним, на ходу подбирая самые веские аргументы в предстоящей беседе. Мужской туалет представлял собой помещение с тремя кабинками, и окном, находящимся в противоположной стороне от двери. Между кабинками и длинным умывальником было свободное пространство шириной около двух с половиной метров, а от окна до двери было метров пять.

Какой-то пожилой толстячок стоял у умывальника и мыл руки, любовно намыливая каждый пальчик, вероятно, он был доктором. По всей видимости, выражение наших физиономий ему сильно не понравилось и он, не ополоснув руки, как следует, заспешил из заведения, на ходу вытирая их бумажным полотенцем.

Орнитолог отошел к окну и повернулся ко мне лицом, я застыл посредине туалетной комнаты. Расходовать свой словарный запас мне не пришлось. За толстячком не успела закрыться дверь, как он ринулся на меня.

Его внушительный правый кулак летел на меня со скоростью пушечного ядра, целя в мой, ни в чем не повинный нос. У меня хороший нос, правильных очертаний и мне его стало жалко. Я сделал шаг левой в сторону и убрал свой драгоценный нос с траектории полета его кулака. Кулак просвистел мимо, обдавая мою скулу прохладным ветерком и своей массой увлекая за собой орнитолога. Когда его корпус поравнялся со мной, я легонько, почти по дружески, хлопнул его левой ладонью по правому плечу. При этом, я совсем забыл про свою правую ногу, которая так и осталась стоять на пути у орнитолога. Вполне закономерно, что он зацепился своими двумя, о мою ногу и ничком полетел на пол.

Выпитое виски сыграло с орнитологом плохую шутку, сгруппироваться он не успел, и с размаху приложился своей физиономией об керамгранитные плитки пола. Послышался неприятный хруст, по-моему, что-то случилось с его носом. В таком положении он и застыл секунд на двадцать, из-под головы показалось и стало расплываться по полу красное пятно.

- Сударь, вы не ушиблись? Разве можно быть таким неловким? - учтиво осведомился я.

Его ответные слова вызвали у меня немалое изумление. Первое слово было вообще не переводимым, а последующие, я различил с трудом из-за жуткого прононса.

- Вот коза, нажаловалась все-таки своему дяде гебешнику, прислали костолома на мою голову.

Все же, уточнять, что означает его загадочная фраза, я не стал. Орнитолог стал подниматься. Желания повторно ринуться на меня он явно не испытывал. Зажимая рукой окровавленный нос, он поковылял к раковине.

- Надеюсь, нам не придется больше встречаться, нехорошо так назойливо приставать к девушке против ее желания.

- Да все они кочевыряжутся, пока не уложишь в постель, да не попрыгаешь сверху. А потом, как шелковые...

Возможно, какая-то доля сермяжной правды в его словах была, но развивать дискуссию на эту тему я не собирался.

- Слушай, с носом что, совсем плохо? Может скорую вызвать?

- Да пошел ты..., отмахнулся орнитолог, оторвал длинную полосу бумажных полотенец, скомкал, прижал к носу и оставил меня в гордом одиночестве.

Осмотрев себя в зеркале и не найдя следов ущерба на своей внешности, я вернулся в демонстрационные залы. Принцесса стояла у входа, в ее зеленых глазах плескался коктейль из беспокойства и любопытства.

- А где мыльный король, Сантехник? Ты что, расчленил его и спустил в унитаз? - все же скрыть своего вздоха облегчения от моего появления она не смогла.

- Ну, зачем же так жестоко, просто, я поговорил с ним, и он ушел. Кажется, он куда-то очень спешил, - не слишком сожалея, соврал я.

- Да-а? - недоверчиво протянула Принцесса, - ладно, ну его, пойдем, покажу тебе одну штучку.

Она подвела меня к витрине с драгоценностями.

- Смотри, Сантехник, какое чудо!

Перстень, на который указала мне Принцесса, и впрямь был очень хорош. В оправе из белого золота загадочно мерцал изумруд яркого травяного цвета бриллиантовой огранки в форме сердца. Его с четырех сторон как-бы подпирали четыре небольших сверкающих бриллианта, делясь своим блеском с изумрудом. Цвет изумруда и цвет глаз Принцессы были практически идентичными. Рядом с коробочкой стояла цена - восемьдесят тысяч долларов.

- Правда, он прекрасен, а Сантехник? Цена, конечно, обалденная, и, в принципе, у меня такие деньги есть, но я коплю их на квартиру, к тому же, я недавно сильно потратилась, потом скажу на что. И хочется, и колется, и совесть не велит. Нет, все, пойдем отсюда.

Она неохотно отошла от витрины и, вдруг, замахала рукой. Крашеная блондинка, лет сорока, в противоположном углу зала ответила ей тем же приветствием.

- А вот и моя будущая клиентка, Сантехник. Тебе придется поскучать полчасика, быстро от нее не отделаешься. Займись пока созерцанием прекрасного.

Принцесса и блондинка, оживленно болтая, направились в другой зал. Пластиковая карточка сама зашевелилась у меня в кармане. Я подошел к бюро, где оформлялись покупки. Симпатичная девушка за столом мило улыбнулась мне.

- Вас что-то заинтересовало, молодой человек?

- Да, меня заинтересовало украшение под номером сто семнадцать.

Девушка открыла каталог и нашла кольцо.

- Прекрасный выбор, молодой человек, думаю, что любая девушка будет счастлива, надеть себе на палец этот перстень.

- Я надеюсь, вот только я хотел бы оплатить его и получить прямо сейчас.

- Очень сожалею, но боюсь, что получить сейчас его невозможно. У нас строгие правила. Впрочем, я сейчас спрошу у человека, который делал это кольцо. - Месье, - обратилась она по-французски к сухощавому человеку лет сорока пяти, пившему кофе неподалеку, за столиком в буфете, - вот молодой человек решил приобрести перстень с изумрудом, но он хочет получить его прямо сейчас.

Француз допил кофе и подошел к столу.

- К сожалению, месье, это против правил. Вы можете оплатить его сейчас и получить после закрытия выставки.

Девушка добросовестно мне перевела. Надо было что-то делать.

- Месье, - по-французски обратился я к ювелиру, - вы были, когда нибудь влюблены?

- О, вы говорите по-французски, месье, как приятно, но, к сожалению, хотя я тоже был влюблен и не один раз, порядок, есть порядок.

Увы, мой фокус не прошел.

- Ладно, сказал я девушке, оформляйте в обычном порядке, придется ждать еще неделю.

- Скажите мне вашу фамилию и как вы будете расплачиваться.

- Меня зовут Андрей Зимин, а расплачиваться я буду карточкой.

На лице француза появился интерес.

- Как вы сказали, месье, Андре Зимин?

- Да, месье.

Француз перевел свой взгляд на мою руку с часами.

- А не тот ли вы офицер из Русского посольства, с которым мой старый друг месье Бернье обменялся часами и который, уезжая, оставил ему в подарок старинные золотые часы Павла Буре?

- Да, месье, на моей руке часы, действительно принадлежавшие ранее месье Бернье. Кстати, как он поживает?

- А что ему сделается? Выловил в Сене всех пескарей. Непременно расскажу ему о нашей удивительной встрече. Мадмуазель, сделайте месье Зимину скидку двадцать, нет, двадцать пять процентов, и выдайте ему перстень немедленно. Ведь правила для того и существуют, чтобы делать из них исключения.

Я рассыпался в благодарностях.

- Кстати, месье Зимин, этот перстень лишь часть того гарнитура, который я сочинил. Тогда я не нашел подходящих изумрудов, чтобы изготовить весь гарнитур. Теперь, думаю, что стоит поискать камни, чтобы завершить работу.

- Не знаю, месье, мои скромные средства вряд ли позволят мне приобрести весь гарнитур.

- И все-таки, я буду подыскивать камни, месье Зимин. Жизнь только что продемонстрировала нам, какие чудеса в ней могут происходить. Вот вам моя визитная карточка, будете в Париже, обязательно навестите меня.

Я еще раз поблагодарил ювелира, девушку и отошел от бюро с заветной коробочкой в кармане. Торопился я напрасно, Принцесса еще минут десять общалась с клиенткой. Наконец, они распрощались.

- Ну что, если ты все посмотрел, мы можем уходить, клиентку я уболтала, она у меня в кармане. Давай закатимся куда-нибудь в ресторан, поужинаем, душа просит праздника. Только сначала, давай еще раз взглянем на перстенек.

Я покорно пошел с ней к витрине. Увидев пустующее гнездо от перстня, Принцесса от досады даже топнула ножкой.

- Нет, ну надо же, какой-то гад успел его купить, и не только купить, но и забрать, не дожидаясь конца выставки.

Гад, еще раз пощупал коробочку в кармане.

- Ладно, пойдем, нечего тут болтаться.

Мы направились к выходу, но видимо, у госпожи Судьбы кончились предназначенные для меня на сегодняшний день пряники.

- Месье Зимин, какая встреча! Вы тоже пришли полюбоваться на прекрасные творения рук человеческих, - слева от меня, улыбаясь и протягивая мне руку, стоял Его Превосходительство, Посол Франции.

- Здравствуйте Ваше Превосходительство, - по-французски поздоровался я с Послом и скосил глаза на Принцессу.

Ее зеленые глаза были круглыми, а симпатичный маленький ротик был довольно сильно приоткрыт.

- Кажется, ваша прекрасная спутница чем-то сильно удивлена, месье Зимин, представьте же меня ей.

- Ее зовут Инга, Ваше Превосходительство, а удивлена она, вероятно, тем, что я немного говорю по-французски, у меня не было случая ей об этом сообщить.

Щипок чудовищной силы чуть не заставил меня взвизгнуть по-щенячьи. Когда болевой шок прошел, я продолжил.

- Кстати, Ваше Превосходительство, мадмуазель Инга тоже немного говорит по- французски.

- Как приятно, мадмуазель, должен вам сознаться, что уже не впервые встречаю вас на выставках и вернисажах но, не будучи вам представленным, любовался вами издали. Вероятно, вы имеете какое-то отношение к искусству?

- Я дизайнер, Ваше Превосходительство, и простите меня за мой скверный французский.

- Ну, что вы, мадмуазель, у вас прелестный акцент, а потом мой русский, куда хуже вашего французского. А вам, месье Зимин, я должен сделать выговор. Вы ни разу не посетили наше посольство с момента нашей первой встречи, а отделывались письменными благодарностями за приглашения. И потом, почему я не вижу скромной красной ленточки у вас в петлице?

- Постарайтесь не судить меня строго, Ваше Превосходительство, простой строитель, вряд ли будет интересен высокопоставленным дипломатам, чиновникам и банкирам, а ленточку, я просто не успел вдеть в новый костюм.

- Уж поверьте мне, месье Зимин, - вздохнул Посол, - общение с товарищем по Легиону будет мне куда приятней, чем с некоторыми вашими политиками и нуворишами. Мадмуазель Инга ваша невеста?

- Да, Ваше Превосходительство, надеюсь, что в ближайшем будущем она станет моей женой.

Второй щипок по силе нисколько не уступал первому, но я был к нему готов и перенес стоически.

- Мадмуазель, месье, я официально приглашаю вас на прием по случаю Дня взятия Бастилии, письменное приглашение, месье Зимин, вам придет по почте, и никаких отговорок, месье! А теперь, разрешите откланяться.

Посол пожал на прощанье руку мне и поцеловал руку Принцессе. Когда он отошел, из зеленых глаз посыпались искры, и запахло серой.

- Откуда ты знаешь французского Посла наглый врун, только не смей говорить, что ты чинил ему унитаз! И что вообще означает вся эта фантосмогония? Впрочем, подожди, разбираться будем на квартире.

- Принцесса, мы ведь, кажется, собирались с тобой в ресторан? - робко напомнил я.

- Никаких ресторанов, ты этого не заслужил! И вообще, мне хочется тебя удавить, Сантехник, прямо руки чешутся, только свидетели мешают.

В такси Принцесса сидела молча, отвернувшись от меня. Когда я попытался взять ее за руку, она метнула в меня две такие зеленые молнии, что я не рискнул продолжать свой маневр.

Кот, на свое кошачье счастье, в квартире отсутствовал. А то, наверняка попал бы под горячую руку, а вернее ногу, Принцессы. На ходу сбросив туфли, она промчалась к шкафу-купе. Первым, ей под руку попался мой парадный синий костюм.

- Что это такое? - тряся пиджаком и тыча пальцем в красную ленточку в петлице, тоном прокурора вопросила Принцесса.

Ее внимание привлек тарахтящий звук из правого кармана пиджака, который издавала коробочка с отличительным знаком кавалера ордена Почетного Легиона. Она достала коробочку и открыла. - А это?

Принцесса бросила пиджак на диван. Не заметить в шкафу парадный мундир с золотыми погонами было просто не возможно.

- А вот это, Сантехник, черт тебя побери? Могу я полюбопытствовать, какого черта ты все это время прикидывался пыльной половой тряпкой, простым пэтеушником? С какой целью ты морочил мне все это время голову, лживый негодяй?

Глава двенадцатая

На рассказ о своей прошлой жизни у меня ушло больше часа. Я рассказал ей все, ну, почти все. Гнев Принцессы несколько поутих, но не испарился вовсе.

- Представляю, как ты хохотал в душе над глупой девчонкой, которая решила произвести на тебя впечатление и пригласила во французский ресторан. А как ты притворялся, что впервые в жизни пробуешь улитки. Нет, Сантехник, нет тебе прощенья!

- Но Принцесса, разве имеет большое значение кем, с кем и где я был раньше? Вот и мой названный брат всегда говорит: "Не важно – кто ты, важно – какой ты". А я хороший, даже очень хороший, а местами, просто замечательный.

- Еще как имеет, во всяком случае, для меня. И прекрати юродствовать, тебе это не поможет. В общем, так. Сейчас я иду в ванну, надолго, надо смыть с себя все твое вранье, и буду думать. А потом, возможно, уеду домой. Можешь меня не ждать и ложиться спать.

Возражать я не стал, вода всегда благотворно влияет на человеческий организм. К тому же, уйдя в ванну, Принцесса прихватила с собой халатик, что внушало определенный оптимизм. Ложиться спать я, разумеется, тоже не стал, какой тут сон, да и времени было еще очень мало. Вместо этого, я принялся готовить ужин.

Лежа в ванной, Инга переваривала полученную информацию.

- Нет, ну надо же, этот гад и по-французски, оказывается, говорит, да еще намного лучше меня. Прикидывался простачком. И я, тоже хороша, ПТУ, ПТУ. Достервозилась. А в принципе, все складывается совсем неплохо. И высшее образование у него, оказывается, есть, правда не по профилю, ну кто сейчас работает по профилю?

А потом, муж - кавалер ордена Почетного Легиона Французской Республики! - Звучит? Да еще как! Вот только, сантехник – Почетный Легионер, звучит, как привет из дурдома. Неужели он после увольнения не мог найти работу поприличнее? А вдруг у него с головой не все в порядке? Что же мне делать с этим хорошим, а местами, просто замечательным? И ведь не врет, гад, я и сама так считаю. Во всяком случае, наказать его надо, но как не хочется! А вот пить хочется смертельно, но не из под крана же, а то и в правду, будет смертельно. Хоть бы этот гад догадался принести чего-нибудь попить.

Стол я решил накрыть в гостиной у дивана. Поставил две свечки, сделал нарезку, овощной салат, замариновал отбивные, пожарил на сливочном масле большую банку зеленого горошка. Шампанское было уже в холодильнике. Примостил на столике нарядную коробочку с перстнем. Из свежих апельсинов отжал сок. Налив сок в стакан, понес Принцессе. Наверняка, после продолжительного сидения в ванной ей захочется пить, да и мелкий подхалимаж может сослужить добрую службу.

- Чего тебе? - грозным голосом отозвалась Принцесса.

- Ваше Высочество попить не желает?

- Желает, только не вздумай войти сюда весь, просунь в дверь только руку со стаканом. А не то, убегу от тебя на улицу, в чем мать родила, даже пену не смою.

Я представил себе эту картинку. Принцесса нагишом летит по улице, роняя клочья белоснежной пены. Весьма!

- А у меня уже и ужин готов, - голосом коварного искусителя возвестил я, просовывая в дверь руку со стаканом.

Ответом меня не удостоили. Принцесса вышла из ванной через полчаса. Вероятно голод, точно - не тетка. Я моментально бросил отбивные на уже раскаленную сковородку. Поправив макияж, Принцесса присела на диван.

- Решила пощадить, Сантехник, не столько тебя, сколько себя. Очень есть хочется.

Я хлопнул пробкой и разлил шампанское.

- За мир во всем мире, включая эту скромную хижину.

- Особенно-то не обольщайся, я еще ничего не решила, вот поем, может, подобрею.

Коробочку с перстнем Принцесса заметила только после того, как прикончила отбивную.

- А это, что еще такое?

- Вручаю тебе это, вместе с хижиной, Котом и собой, разумеется.

Открыв коробочку, Принцесса округлила глаза почти так же, как при встрече с французским Послом.

- Сантехник, ты сошел с ума, ты его украл?

- Никакого криминала, я его просто купил.

- А откуда у тебя такие деньги? Ты опять что-то темнишь?

Пришлось рассказать ей о найденном полумиллионе долларов. - Бредятина какая-то, - выслушав мой рассказ, заявила Принцесса, - слушай, а тебе не мог их подбросить твой бывший тесть? Ты ведь рассказывал, что после развода он предлагал тебе деньги, а ты отказался.

Из всех возможных самых фантастических версий появления чемодана с деньгами в дорожной канаве, я, почему-то, не учел только эту. Но как бывший тесть или его помощники могли вычислить мой маршрут и заранее подложить чемодан, в моей голове не укладывалось, ведь на чемодане были следы росы. Впрочем, можно было просто следить за мной, а чемодан, для убедительности, побрызгать водой. Вполне правдоподобно. Вот тебе и женская логика!

- Значит, Сантехник, ко всем твоим недостаткам, ты еще и довольно богатенький Буратино?

- Теперь, уже нет.

Я рассказал о том, что помог Толяну. О ста тысячах, подаренных Вике, я просто сказал, что выручил друга, попавшего в беду.

- Не знаю, Сантехник, смогла бы я так просто расстаться с такими деньгами, даже ради лучших подруг. Впрочем, ты ведь их не заработал, поэтому их тебе было не жалко. Тут она, вероятно, была права. Принцесса не удержалась, надела перстень на палец и покрутила рукой. Перстень полыхнул зеленым огнем, вобрав в себя свет от свечей. Но у нее хватило сил снять его и снова положить в коробочку.

- Забирай свою гайку, Сантехник! Я по-прежнему, ничего еще не решила.

В отличие от содержимого наших черепных коробок, которое бурля и пенясь, притиралось друг к другу, наши тела давно уже поняли, что составляют вместе одно ликующее целое. Уснули мы только в третьем часу ночи, совершенно обессиленные.

Проснулся я от резкой боли в пятке, от которой, едва не заорал. Мне приснилось, что я наступил голой пяткой на доску с гвоздем. Истинным источником боли был Кот, который нагло и безжалостно вонзил свой коготь в мою пятку. Иногда, ночью, он будил меня подобным образом, когда в его миске кончался сухой корм, но делал это крайне деликатно, лишь щекоча когтем мне ногу. На настенных часах было четыре часа утра, я проспал всего лишь один час. Я скосил глаза на Принцессу, сон, который снился ей, вероятно, был куда более приятным. Она слегка улыбалась.

- Чего тебе, Кот? - недовольно пробурчал я.

Кот издал тихое, требовательное "Ау" и спрыгнул с постели. Чертыхаясь, я побрел за ним на кухню. Миска с кормом была почти полна. Кот, задрав свой хвост, пересек кухню и вспрыгнул на подоконник. Я машинально подошел к нему. Кот выгнул спину и еще раз аукнул. Я выглянул в окно. На улице стояла предрассветная тишина. Какой-то очень длинный мужик в черной кожаной куртке и бейсболке, согнувшись в три погибели, копался под капотом новенькой вишневой Мазды, подсвечивая себе фонариком. Раньше, этой Мазды у себя под окнами я не видел.

- Проверяет масло перед дальней поездкой, а может, просто воришка, - равнодушно подумал я.

- Больше не буди меня, Кот, поимей милосердие, - погладив Кота по голове, попросил я и, зевнув, пошел досыпать.

Проснулся я очень поздно, в половине одиннадцатого. Слегка размялся и принялся готовить завтрак. Запах свежезаваренного кофе разбудил и Принцессу. После завтрака она засобиралась.

- Надо посидеть за компьютером, Сантехник, и еще раз обдумать твое поведение.

- Тебе вызвать такси? - не стал спорить я.

- Зачем? Я на машине.

- Что-то я не вижу под окнами твоего Пежика.

- Бери выше, Сантехник, у меня теперь новенькая Мазда, я еще вчера хотела похвастаться и обмыть ее в ресторане, но ты сам все испортил, и я даже забыла про нее.

Тоненькая струйка жидкого азота ледяной бритвой чиркнула меня по позвоночнику сверху вниз.

- Ключи! - чуть не заорал я, требовательно протягивая руку.

Опешив от такого напора, Принцесса недоуменно смотрела на меня, держа сумку в руках.

- Кто-то ночью копался под капотом твоей машины, я увидел это случайно, меня разбудил Кот. И побудь, пожалуйста, здесь, пока я осматриваю машину. Ты, в последнее время ни кому не перебегала дорогу, по крупному?

Принцесса побледнела, неопределенно пожала плечами и протянула мне ключи от машины.

Ни в салоне, который я осмотрел через стекла, ни под днищем машины я ничего не обнаружил. Лишь впереди, под крышкой капота, на передней панели виднелись две едва заметные царапинки. Значит, длинный мужик в кожаной куртке мне не приснился.

Я сходил в гараж и прихватил оттуда отвертку, бокорезы, фонарик и длинную прочную бечевку. Открыл замок передней двери, привязал к ее ручке бечевку и, отойдя метров на пять, потянул за нее. Дверь открылась. Отвязав бечевку от ручки, я снова завязал ее на рукоятке открывания капота. Снова отошел и дернул за конец. Замок капота щелкнул, и он приоткрылся на сантиметр. Ничего не произошло.

- Может, просто воришка или неудачливый угонщик, - с надеждой подумал я.

Попытка рассмотреть что-либо через сантиметровую щель ни к чему не привела. Конечно, надо было просто позвонить и вызвать спецов. Ну, а вдруг, у меня просто разыгралась фантазия? Да и мозги получили уже приличную дозу адреналина.

Затаив дыхание, я стал медленно по миллиметрам, поднимать крышку капота, не давая пружинам резко задрать ее вверх. Когда щель увеличилась до трех сантиметров, снова посветил фонариком. Осторожничал я не зря. Синий проводок, шедший от плюсовой клеммы аккумулятора к крышке капота, явно не имел никакого отношения к электропроводке автомобиля. Проводок был хитрым и состоял из двух частей. Он был разорван, а на его концах были прикручены две металлические шайбочки. Это был подвижной контакт. Стоило мне поднять крышку капота еще сантиметров на десять, шайбы бы соприкоснулись и цепь замкнулась.

Следя за шайбами, я еще немного приоткрыл капот, чтобы в щель пролезла рука с бокореземи. Нащупал ими провод и, на мгновение зажмурившись, перекусил его. Обрезок проводка с шайбой под собственной тяжестью скользнул вниз и шайбы сошлись, но источник питания уже был отрезан.

Переведя дух, я стал осторожно поднимать крышку капота дальше, опасаясь еще каких-нибудь сюрпризов. Но, видимо, автор закладки посчитал, что одного дьявольского сюрприза вполне достаточно. Если бы не Кот! Стандартная тротиловая шашка была скотчем прикручена к масляному фильтру. Из нее торчал электродетонатор с двумя проводками. Один был закреплен на массу, другой, к проводу электропроводки, шедшей от замка зажигания. Поверни Принцесса ключ и... , в любом случае, шансов у нее не было. Перекусив оба проводка по отдельности, я вытащил электродетонатор из шашки, положил в карман и закрыл капот. Так, все это оставлять было нельзя, надо было звонить в милицию, а еще лучше в ФСБ.

Принцесса сидела на кухне с Котом на руках. Почуяв меня, Кот приоткрыл глаза и улыбнулся.

- Ну, что там, Сантехник, все в порядке?

- Теперь, да. Если бы не это мохнатое существо, которое сидит у тебя на коленях, гуляла бы ты сейчас по райским кущам. В твоей машине бомба, все очень серьезно. Надо звонить в ФСБ. Не знаешь, кто бы мог так сильно желать отправить тебя на тот свет?

Принцесса поведала мне об угрозе риэлтора распылить ее на атомы. Было вполне похоже.

- Может, позвоним моему дяде? Он работает в ФСБ и, кажется, имеет отношение ко всем этим бомбам.

Идея была неплохой, к тому же, мне стало ясно, почему мыльный король принял меня за фэсбешника, видимо Принцесса пыталась отвязаться от него, пугая своим дядей. Принцесса достала телефон и набрала номер.

- Дядечка, меня, только что, хотели взорвать вместе с моей новой машиной, а Сантехник нашел бомбу, ему Кот подсказал.

- Какая бомба, какой сантехник, какой кот? - заорала трубка, - племяшка, ты что, обкурилась?

- Ты же знаешь, я не курю, дядечка. Вот, даю трубку Сантехнику.

- В машину вашей племянницы была заложена бомба, обнаружилось это благодаря счастливой случайности. Электродетонатор из бомбы я вытащил, так что, можно не очень спешить.

- Вы что, все там с ума посходили? - с удвоенной громкостью вопросила трубка, - ничего не трогать, к машине никого не подпускать, я выезжаю из дома на своей машине, группу вызову по дороге, диктуйте адрес.

Ждать предстояло не меньше часа. Я достал из морозилки последнюю порцию из шести уклеек, которых поймал на очередной рыбалке с Серегой, и сунул их, размораживаться, в микроволновку. Уловив любимый запах, Кот закрутился по кухне волчком. Уклейку Кот обожал. Я поклялся себе всю следующую рыбалку посвятить исключительно ловле уклейки для Кота. Принцесса, после всех переживаний, выглядела неважно, и я заставил ее выпить рюмку коньяку.

Украшенный синей мигалкой, видавший виды фордик ворвался в наш двор примерно через час. Человека, выпрыгнувшего из машины и направившегося к нам с Принцессой, я узнал сразу, это был тот самый майор, который преподавал у нас на курсах взрывное дело.

- Здравия желаю, товарищ майор!

- Подполковник, - поправил меня дядя Принцессы, - а мы что, знакомы? И что у вас тут стряслось?

Я коротко рассказал ему о случившемся, вручил электродетонатор и повел к машине. Осмотрев закладку, подполковник приподнял за конец проводок с шайбочками.

- Два раза находил я эту хрень на месте взрыва, только сильно обгоревшие. Слушай, мне что-то знакомо твое лицо.

- Вы преподавали у нас на пограничных курсах, товарищ подполковник.

- А, ты тот самый старлей, который сидел за первым столом и помогал мне начинять сюрпризы. Меня тогда силком заставили у вас преподавать, как я не упирался. Выходит, я кое- чему тебя научил, а старлей?

- Капитан, товарищ подполковник, правда, я два года, как уволился.

- Так, говоришь, мужик, который возился у машины, высокий был? Значит, Длинный объявился. Шайбочки, его коронная фишка. Украинец, бывший спецназовец, а сейчас, профессиональный киллер-подрывник. С террористами не вяжется, специализируется на заказах коммерсантов. Два года назад, мы его чуть не взяли, да ему повезло. Подвернулся ему бомбила, мастер спорта по вождению, ну и, ушли они от нашей наружки. Длинный, бомбилу потом, пулей в голову отблагодарил, а сам на Украине затерялся. Да вот, видно вернулся, оголодал. Ну, ничего, на этот раз, не упустим.

Во двор с визгом сирены вкатился черный микроавтобус с наглухо затонированными стеклами. Отдав распоряжения высадившемуся десанту, подполковник подошел к нам с Принцессой.

- Да, племяшка, если бы не капитан, разлетелись бы твои... Ну, в общем, мокрого места от тебя не осталось бы. Кто же это тебя так невзлюбил?

Принцесса подала дяде карточку риэлтора и рассказала предысторию.

- Ладно, разберемся, завтра позвоню тебе, приедешь к нам давать показания. А вот с тобой что делать, капитан?

- Товарищ подполковник, а может, меня просто не было, так не хочется бумажки писать. Просто, ваша племянница заметила подозрительного типа возле машины и позвонила вам. Ну, а вы уж, все сами и сделали. - Вот змей-искуситель, отделу лишняя галочка, конечно, не помешает. Я подумаю. Слушай, капитан, а что ты в сантехниках ходишь, иди ко мне в отдел, мне спецы позарез нужны, а такие удачливые, как ты, тем более. Подучим, конечно, еще немного. Сколько ты на своей работе огребаешь?

Я назвал размеры своей среднемесячной зарплаты.

- Ого, - присвистнул подполковник, - да, капитан, впору не тебе ко мне, а мне к тебе всем отделом в подсобники проситься. А у вас с Ингой что-то серьезное?

- Более чем, - ответил я за двоих, - может, по рюмке коньяку, за встречу?

- Сейчас нельзя, а вот на свадьбе вашей, выпью с удовольствием, и не одну.

Со стороны Принцессы протестов не последовало. Спецы закончили работу, изъяли шашку, все засняли на камеру и откатали отпечатки пальцев у меня и Принцессы.

Когда все уехали, Принцесса взяла меня под руку.

- Андрей, верни мне мой перстень, пожалуйста, - попросила она.

Я всегда откликаюсь на просьбы, когда меня вежливо просят об этом.

Глава тринадцатая

На следующий день мы подали заявление в районный ЗАГС и весь день перевозили вещи Принцессы на нашу квартиру. Самолюбие, долгое время находившееся, видимо, в академическом отпуске, вновь дало о себе знать, и веселилось вовсю.

- Ай, да Сантехник, ай, да умница, уболтал, все-таки, Принцессу!

- Меня зовут Андрей, если ты забыло, - напомнил я ему.

Длинного повязали через два дня, работал он без перчаток, самоуверенно надеясь, что неминуемый взрыв уничтожит все улики. Поскольку ему светило пожизненное, заказчика он сдал с потрохами и риэлтор будет вынужденно покинуть свой бизнес лет на пятнадцать, как минимум. Принцессу несколько раз вызывали для дачи показаний, а меня, к моей радости, не тревожили.

Из посольства Франции пришло приглашение на торжественный прием по случаю Дня Республики. Имея некоторые познания в женской психологии, основанные на предыдущем опыте, за два дня до приема я, как-бы невзначай, спросил Принцессу, что она собирается надеть на прием.

- Уж не каким-нибудь платьишком решил меня осчастливить мой драгоценный возлюбленный? - ехидно осведомилась Принцесса.

В результате, мне весь вечер пришлось пропыхтеть в своем синем парадном костюме у зеркала в качестве манекена, а Принцесса перемеряла почти весь свой немаленький гардероб, добиваясь идеального сочетания своего наряда с моим костюмом. Остановилась она на маленьком черном платье, в котором была со мной в танцевальном клубе. Правда, мои страдания были потом щедро вознаграждены, да и в день приема, время на сборы сильно сократилось.

В посольстве нам пришлось отстоять довольно длинную очередь из желающих поприветствовать Посла.

- Весьма рад видеть вас и вашу невесту, месье Зимин, - в ответ на наши поздравления сказал Посол, - постараюсь подойти к вам, как только немного освобожусь.

Мы прошли в приемные залы. Честно сказать, я неважно себя чувствовал среди разодетой фешенебельной публики. Ни одного знакомого лица. Вернее, знакомых лиц-то было достаточно, по телевизионному экрану, вот только эти лица вряд ли подозревали о моем существовании. Я уже жалел о том, что согласился прийти на прием. Да, по-моему, и Принцесса тоже чувствовала себя неуютно, хотя и не показывала вида.

Но, знакомое лицо все-таки нашлось. К нам подошла, с бокалом белого вина в руках, секретарь-референт Посла.

- Здравствуйте, месье Зимин, ну, наконец-то вы появились у нас сами, а не прислали очередную отписку. Дядюшка рассказывал мне о вашей встрече на выставке от Картье. И о вашей невесте, тоже рассказывал, она произвела на него неизгладимое впечатление. Теперь, я вижу, он был прав. Давайте познакомимся поближе, меня зовут Сезанна, а лучше, просто Сьюзи, и без мадам. Ведь мы примерно одного возраста.

Мы тоже назвали свои имена. Несколько минут мы довольно мило болтали.

- Знаете, Андре, я на несколько минут намерена похитить вашу Ингу. Хочу узнать ее мнение о трех картинах, которые недавно приобрел мой дядюшка, он страстный коллекционер живописи. Поскучаете немного без нас?

Особенно долго скучать мне не пришлось.

- Здравствуйте месье, - обратился ко мне брюнет лет тридцати, со значком прессы на пиджаке, - что-то я не встречал вас здесь раньше, вы новый сотрудник посольства?

- Нет, месье, я не сотрудник посольства и даже не гражданин Франции, - мой акцент красноречиво подтвердил правдивость моих слов.

- Простите, месье, меня сбила с толку красная ленточка в вашей петличке. Но, месье, откуда у вас французская награда?

Хотя времени, со дня истории с бомбой в метро, прошло уже много, и тайна наверняка потеряла свою актуальность, раскрывать ее, меня никто не уполномочивал.

- Извините, месье, я хотел бы воздержаться от каких-либо комментариев по этому поводу, - попытался охладить я любопытство представителя прессы.

- Но позвольте, месье, это же бессердечно, я и мои читатели уже сгораем от любопытства. Я могу предложить вам кругленькую сумму за эксклюзивное интервью. Вы оказали какие-нибудь услуги правительству Франции или это, награда за успех, в какой либо совместной операции наших спецслужб?

- Без комментариев, месье, без комментариев, не вынуждайте меня бесконечно повторять одно и то же, - уже не слишком вежливо отшил я представителя прессы.

Скорчив недовольную мину, он отошел от меня. Официальные поздравления подошли к концу, бомонд уже слегка расслабился от французских вин и коньяков и в приемных залах то и дело слышался смех. Откуда-то появились Сезанна и Инга. Сезанна установила в центре зала мольберт с листком ватмана.

- Внимание, дамы и господа! Моя подруга, мадмуазель Инга (уже подруга) попытается развлечь вас своими веселыми карандашами. Дядюшка, - обратилась она к Послу, - подайте пример, позируйте первым.

Посол подошел ближе к мольберту, карандаши в руках Принцессы замелькали и через полминуты дружеский шарж был готов. Его Превосходительство предстал на листе ватмана в облике галльского петуха, важно приподнявшего вверх правую ногу. Принцесса точно ухватила характерные черты облика Посла и наделила ими петуха.

- Неужели я так самодоволен, - притворно огорчился Посол, - позвольте мне присвоить рисунок, он послужит мне хорошим лекарством от самодовольства и важности.

Принцесса сняла рисунок и протянула его Послу. Тот еще раз полюбовался своим изображением и аккуратно свернул ватман в трубку. А на очереди стоял уже следующий желающий. Увидев меня, Посол приблизился.

- Ваша невеста, месье Зимин, не только потрясающе красива, но и чертовски талантлива.

Он развернул и показал рисунок мне.

- Благодарю вас, Ваше Превосходительство, от ее талантов мне частенько достается.

- Что вы хотите, мой друг, красивая и талантливая женщина нас всегда бодрит, как хорошее вино. Смотрите, кажется, ваша невеста, и моя племянница уже подружились. Иногда, женщины быстрее находят общий язык, чем мужчины. Наверное, именно по этому, мужчины неохотно пускают их в дипломатию, опасаясь остаться без работы.

Какой-то важный чин, вероятно из МИДа подошел к нам, видимо, желая пообщаться с Послом, и я вежливо откланялся, оставив их вдвоем. Принцесса прорисовала минут двадцать, количество желающих стало уменьшаться. Видимо не всем нравилось любоваться на собственные недостатки, да еще под увеличительным стеклом ее карандаша.

Вскоре Сьюзи унесла мольберт и присоединилась к нам. Мы поболтали за бокалом вина еще минут двадцать, перескакивая с темы на тему. Публика стала расходиться, пора было раскланиваться и нам.

- Непременно позвони мне завтра, - напомнила на прощанье Сьюзи Принцессе.

- Так себе, тусовочка, - заметила Принцесса, когда мы покинули посольство Франции.

- Что ты хочешь, это ведь официальное мероприятие.

- А вот Сьюзи, мне понравилась. Ты знаешь, ей всего двадцать восемь лет, а у нее уже трое детей, два мальчика и девочка. Она из состоятельной семьи и вышла замуж в восемнадцать лет. Муж у нее, эльзасский немец, на восемь лет старше ее, он в совете директоров какой-то крупной компании. Сама она умудрилась в промежутках между рождением детей, закончить Сорбонну, она искусствовед, специализируется на современной живописи. К детям и мужу летает на несколько дней раз в месяц. Дети уже все учатся в частных школах и за ними приглядывают ее родители. Мы договорились с ней встретиться, я обещала познакомить ее с Веней. Посол, оказывается, купил его картину "Старушки на лавочке".

Со своим другом Принцесса меня уже познакомила, и я видел эту картину у Вени в мастерской. По лицам старушек можно было прочитать всю их прошедшую жизнь.

Наша совместная жизнь с Принцессой приносила мне немало радостей. Я познакомил ее с мамой, и они друг другу понравились. Конечно, кое-какие шероховатости в наших отношениях возникали, но мы их быстро сглаживали. Главной темой наших разногласий, была, увы, моя работа. Принцесса носилась с идеей открыть собственную фирму по дизайну и отделке. Меня же, моя работа вполне устраивала.

- Но, помилуйте, Ваше Высочество, - отбрыкивался я от величественных планов Принцессы, - мне нравится моя работа, она доставляет удовлетворение мне и приносит пользу людям. Кроме того, она совсем не так уж плохо оплачивается. Конечно, она несколько грязновата, но эта грязь легко смывается водой, в отличие от той грязи, которая намертво прилипает к душам в некоторых шикарных офисах.

- Ты, Сантехник, неисправимый идеалист и умственный лодырь, тебе, просто лень напрягать свои мозги, и свою бессовестную лень ты оправдываешь рассуждениями о высокой морали, - возмущалась Принцесса.

Впрочем, ее возмущения хватало ненадолго, у нас были дела поважнее. Мы сдавали очередную квартиру, когда произошла досадная накладка по моей вине. Придя утром в почти готовую квартиру, я обнаружил влажное пятно на полу в спальне. Уже уложенная паркетная доска на полу вздыбилась пузырем. Оказалось, что резьба на термостате радиатора отопления лопнула и из щели сочилась тоненькая струйка. Видимо, это произошло ночью. Термостат имел маркировку известной фирмы, возможно, я просто перетянул резьбу, или мне подсунули очень похожую китайскую подделку. К счастью, квартира этажом ниже, была еще не отделана и небольшая протечка ей не навредила.

Паразит Валерка, встав посреди спальни, заложил руку за спину и с чувством продекламировал: "Наверно, это хуже гонореи, когда текут в квартире батареи", и тут же, смылся в соседнюю комнату, опасаясь моего справедливого гнева.

Тем не менее, половину паркетной доски в спальне пришлось менять, и конечно, за мой счет. Серега, к случившемуся, отнесся философски.

- И на старуху, бывает проруха, - утешил он меня.

Свое обещание Коту, я выполнил. На очередной рыбалке с Серегой, поймал килограмма полтора уклейки. Принцесса увязалась с нами, но рыбалка ее не заинтересовала. Поставив мольберт, она зарисовывала пейзажи. Правда, в поедании ухи, приготовленой на костре из окуньков, пойманных Серегой, приняла самое деятельное участие.

Принцесса продолжала поддерживать свои отношения со Сьюзи, они вместе посещали различные выставки, и та частенько бывала у нас в гостях. В их разговорах о современной живописи я старался не участвовать, чтобы не выглядеть совсем уж полным профаном. В конце июля Сьюзи покончила со своей дипломатической карьерой, секретарем своего дядюшки она была, практически, на общественных началах, и вернулась во Францию, к детям. С нас, она взяла торжественную клятву, непременно побывать у нее в гостях.

Примерно в это же время, женился друг Принцессы, Веня. Мы побывали в гостях на шумной и веселой еврейской свадьбе. Женился Веня на миниатюрной смешливой брюнетке с ямочками на щеках, стоматологом по профессии. Выглядел Веня вполне счастливым. Мы подарили молодоженам двадцатидневный тур на Гаити и пригласили на собственную свадьбу, которая должна была состояться в конце августа.

Побывали мы и на малой Родине Принцессы. Родители ее мне понравились, и я надеялся, что тоже понравился им.

Наша свадьба состоялась, как мы и планировали, в конце августа. К счастью, мой братик находился в заслуженном очередном отпуске и прибыл в столицу с женой, за два дня до свадьбы, на которую самочинно и самоуверенно, сам себя назначил тамадой. Мы не возражали.

Принцесса была занята по горло, они с Лолой сочиняли свадебный наряд для невесты, категорически пресекая мои попытки взглянуть на их рукоделье, хоть одним глазом. Лоле предстояло выступить в роли подруги невесты. Поскольку Казбек был уже занят и был самопровозглашенным тамадой, роль друга жениха, взял на себя Толян. Он к тому времени, уже нормально передвигался и обходился без трости.

Венин брат, Лева, предоставил нам под свадьбу одно из своих заведений, которое добровольцы украсили по эскизам Принцессы. В день свадьбы, меня с утра выставили из дому в компании с Толяном и будущим тестем. Мы отправились гонять шары в расположенную неподалеку биллиардную. Из мужчин, в квартире позволено было остаться только Казбеку, и то, дальше кухни его не пускали. Нам позвонили часам к двенадцати, невеста, наконец-то была готова, и ее можно было брать.

Мой хитроумный братик, вероятно из горячей братской любви, выстроил на моем пути целую полосу препятствий из свадебных обычаев и традиций всех народов Земли, смешав их в гремучую смесь. Мне пришлось не только раскошеливаться, но и петь, читать стихи и даже танцевать вприсядку. В конце этой полосы истязаний я уже почти в серьез задумался, а стоит ли невеста таких титанических усилий с моей стороны.

Увидев, наконец, свою невесту, я понял, что стоит. Принцесса осталась верной себе. Ее свадебный наряд являл собой смесь делового костюма и амазонки и был отделан золотым кантом. На голове была небольшая кокетливая фата. Невеста в своем наряде была просто чудом. Не оставалось ни каких сомнений, на ком собирается ездить верхом, эта прекрасная амазонка.

- Потрясающе! - сделал я обязательный комплимент, - очень похоже на генеральский мундир, только вместо папахи - фата на голове.

- А ты как думал, Сантехник? Пусть все сразу видят, кто у нас генерал, а кто денщик, - не осталась в долгу Принцесса.

Роспись в загсе прошла без эксцессов. Народу на свадьбе набралось немного, наши родители, родственники, друзья Принцессы и мои друзья. Программу мой братик сочинил такую, что многие потом жаловались на боль в скулах от хохота. Нас осыпали подарками и поздравлениями в стихах и прозе. Самый замечательный подарок, на мой взгляд, сделал Веня. Он подарил нам картину, написанную им года два назад. На картине была Инга. Она только что проснулась и стояла у открытого окна в прозрачном розовом пеньюаре на цыпочках. На ее лице светилось радость и восхищение бурлящим за окном миром, в то же время, оно выражало готовность влиться в этот мир, не смотря на некоторую опаску. Под пеньюаром угадывались чудесные контуры ее молодого тела.

Картина называлась "Пробуждение". Ни я, ни Принцесса ее раньше не видели, она висела у Вени на квартире.

- Ну и фантазер ты, Венечка. На самом деле, я не такая наивная дурочка, какой ты себе меня вообразил, - сказала Вене, явно польщенная Принцесса.

А я подумал, что инициатором подарка, наверняка, была Венина молодая жена. Тем не менее, подарок и впрямь, был королевским. В качестве обязательного танца для молодоженов, мы выбрали танго и исполнили его весьма успешно. Думаю, что доставшиеся нам аплодисменты, были вполне искренними. Воспользовавшись правами жениха и невесты, мы покинули свадебное застолье после полуночи, а Казбек, продолжал свою инквизиторскую миссию до пяти утра.

Генерал-амазонка, сбросив с себя свой парадный мундир, бессовестно грешила со своим денщиком до четырех утра. Кот, ублаженный порцией своей любимой уклейки, бдительно нес вахту по охране внешних подступов к нашему замку, то есть, просто шлялся на улице.

Разбудили нас часов в двенадцать плохо выспавшиеся гости, притащив с собой остатки свадебного пиршества. Не все, конечно, гости, а наиболее отъявленные. К числу которых, несомненно, принадлежал мой братик с женой, Толян с Серегой, освободившиеся от жен, Лола, и Веня с женой, которая благоразумно держала его на коротком чембуре. Распоясавшаяся компания нагло потребовала продолжения банкета и беспардонно оккупировала кухню замка. Сдавшись на милость победителей под натиском превосходящих сил противника, я отступил к плите, чтобы сварить кофе для нас с Принцессой. Наглых оккупантов столь несерьезный напиток явно не интересовал.

Появление на кухне Принцессы в легкомысленном розовом халатике, было встречено нестройным ревом оккупантов и шуточками на грани фола. Поскольку, сами понимаете, нам предстояло свадебное путешествие, ни за что не догадаетесь куда, принять активного участия в творящемся безобразии мы не имели права. Наш самолет в восемнадцать часов вечера мог улететь и без нас.

- А вы собирайтесь, собирайтесь, - великодушно разрешил Толян, - нам и без вас хорошо.

Собирать, собственно говоря, было нечего, чемоданы были собраны заранее, паспорта, визы и билеты, лежали в сумочке у Принцессы. Необходимо было только привести в порядок себя, чем мы и занялись.

С целью экономии времени, душ мы решили принять вместе, правда, наша затея с экономией лопнула как мыльный пузырь, едва мы намылили друг друга. Но мы об этом не пожалели. Часам к двум, к нам подоспело подкрепление, засадной родительский полк. Впрочем, оккупанты лишь чуть-чуть сбавили обороты. В пятнадцать часов мы, получив поцелуи и наставления от родителей, и оставив на их попечение основательно разгромленный замок, в сопровождении веселой компашки на трех машинах отбыли в аэропорт. Водителями у нас были, вечно трезвая Лола, жена Вени - Рита, и Принцесса на своей Мазде, которую обещал потом забрать из аэропорта Серега.

У компашки с собой было, и они устроили посошок, в который вовлекали и нас с Принцессой, но мы героически устояли. Наконец, к восемнадцати ноль ноль, зацелованные до полусмерти, пройдя регистрацию мы сидели в самолете, выполняющем рейс Москва – Париж.

Все два с небольшим часа лету, мы продремали, утомленные буйством свадебной вакханалии. В знакомом до боли, аэропорту Орли, мы успешно миновали таможню, получили назад свои, битком набитые чемоданы и, взяв такси, поехали в знакомую мне гостиницу на рю де Гринель. По дороге, я не без тщеславия, вполголоса озвучивал названия достопримечательностей, возникавших на нашем пути. У меня было ощущение, что я уехал из Парижа только вчера.

- Не слишком-то задавайся, - укротила меня Принцесса, - а то еще лопнешь от важности.

В гостинице мы сняли номер на сутки. Номер был скромным, но чистым и уютным. Оставив чемоданы в номере, мы вышли на улицу и наскоро поужинали в ближайшем кафе. Поскольку нас ждало грандиозное путешествие через всю Францию, да к тому же, свадебный марафон нас основательно вымотал, мы вернулись в гостиницу и почти сразу уснули.

Проснулись мы бодренькими, позавтракали в том же кафе, кофе с бесподобными круассанами и взялись за дела. Принцесса созвонилась со Сьюзи, та в это время находилась с детьми на своей небольшой родовой вилле близь Ниццы. Сьюзи шумно обрадовалась нашему приезду, сказала, что на побережье погода стоит великолепная и, что она с нетерпением ждет нас. Вилла, на которой находилась Сьюзи, так и называлась, Сезанна.

- Это мой дедушка так назвал ее в честь моей бабушки, - объяснила Сьюзи.

Узнав у портье телефонный номер агентства по прокату машин, я позвонил туда. Мне предложили Рено двухлетку за вполне приемлемую цену. У Сьюзи мы собирались пробыть недели две. В агентстве мне любезно сообщили, что если мы предпочтем возвращаться из Ниццы на другом виде транспорта, то сможем оставить машину там, в отделении агентства. Через час, синий Рено стоял уже у гостиницы, я подписал договор на аренду, оплатил услугу и получил ключи. В Париже было еще жарко, облачившись в джинсы и майки и загрузив чемоданы в машину, мы с Принцессой отправились в путь.

Ехать от Парижа до Лазурного берега, нам предстояло километров восемьсот. Дорога была более-менее знакомой. Работая в посольстве, мне дважды пришлось побывать в нашем Генконсульстве в Марселе. Мы возили туда и помогали настраивать новое охранное оборудование. Из Парижа до частной дороги, ведущей на юг, мы выбирались часа полтора. Сама дорога, тоже оказалась изрядно загруженной. Счастливчики, вроде нас, спешили к ласковому морю, чтобы насладиться им в бархатный сезон, а навстречу нам плелись несчастные, уже использовавшие свое право на долгожданные вакансы, загорелые и огорченные тем, что им приходится возвращаться в пока еще душноватый и пыльный Париж.

Ехали мы, не спеша, с крейсерской скоростью сто - сто двадцать километров в час. Принцесса вертела головой, любуясь непривычными ей пейзажами. Дорога устремлялась на юг, нанизывая на себя бесчисленные городки и деревушки. Попадались небольшие поля и рощи, преимущественно, буковые и дубовые. Иногда мы останавливались у заправок или дорожных кафе, чтобы попить кофе и размяться. На душе было благостно и безмятежно, такое чувство бывает, когда сидишь за чаем, после хорошей парилки. Так, не спеша, под вечер мы преодолели чуть больше половины пути. Дорога была оборудована прекрасно, никаких затруднений в ориентировке не возникало. Проехав Лион, мы решили заночевать и притормозили у небольшого мотеля.

Побаловав себя стейками из телятины и бутылкой молодого Бажоле, мы устроились в небольшом номерке на двоих на ночь. Поскольку тела наши от долгого сидения в машине основательно затекли, мы принялись добросовестно разминать их друг другу, не жалея, видавшую виды деревянную кровать.

Наутро, повторилось все, то же самое, я имею в виду дорогу. Правда, пейзажи стали немного меняться. В рощицах, стали появляться южные сосны, а на полях, виноградники и окультуренная лаванда. К четырем часам пополудни, мы добрались до съезда с частной дороги, который в качестве ориентира, указала нам Сьюзи, и через час, всего лишь два раза потревожив своими расспросами аборигенов, мы уже сигналили у ворот виллы "Сезанна".

Вышедшая нас встречать со своей детворой Сьюзи, была в белых шортиках и маечке. Она успела уже основательно загореть. После целовонов и обнимонов, она провела нас в комнату для гостей.

- Мы к ужину не переодеваемся, еще очень жарко, так что, наденьте на себя что-нибудь полегче, - посоветовала нам Сьюзи.

Мы последовали ее примеру и переоделись в шорты. Принцесса распаковала чемоданы, развесив в объемистом шкафу свои наряды и мой скромный гардероб. Прихватив с собой подарки для Сьюзи и детей, над которыми ей пришлось изрядно поломать голову, мы воссоединились со Сьюзи. Дети, получив экзотические для них подарки, убежали, а Сьюзи устроила нам экскурсию по вилле.

Точнее, это была не вилла, а типичный, двухэтажный французский шале из умелого сочетания природного камня и ливанского кедра. Выстроено оно было в начале прошлого века. С тех пор, обстановка и мебель в нем практически не менялась, кроме современного оборудования на небольшой кухне. Кроме кухни, на первом этаже была расположена ванная, облицованная мрамором, большой обеденный зал с камином и комната для гостей. На втором этаже располагались три спальни разной величины.

- Мне досталось оно от дедушки, и я пока ничего не хочу менять здесь, хотя мебель уже очень стара, да и полы во многих местах рассохлись. В детстве, я проводила здесь немало счастливого времени. И сейчас во мне борются два желания, сохранить все как есть, подремонтировав явные утраты, или переделать все на современный лад. Как всегда, хочется и то, и то, вместе.

Участок, вокруг шале, по нашим меркам, был площадью соток в двадцать. В углу его стоял небольшой одноэтажный домик с красной черепичной крышей, в котором постоянно жил пожилой садовник с женой. Садовника звали Анри, а жену – Жанна. На участке росли два высоких ливанских кедра. Почти всю территорию занимала зеленая лужайка, кое- где разбавленная розовыми кустами. Забор из металлической сетки почти полностью скрывался за зарослями магнолий и дикой лаванды. В центре располагалась беседка из желтого песчаника.

От шале до моря было метров триста. Пляж, отделявший шале от заветной водички, был частным.

- Ни каких проблем, - заверила нас Сьюзи, - у меня с хозяином пляжа давняя договоренность и постоянный абонемент на пляже.

За ужином, который состоял из овощных салатов, баранины по-марсельски и старого Бордо, мы обсудили планы на отдых. Сьюзи посоветовала нам вернуть Рено владельцам проката. Анри проводит меня до Ниццы и заберет назад. При нужде, можно будет пользоваться ее Мерседесом. Она предполагала вернуться в Париж через десять дней на скоростном поезде. Детям пора было приступать к занятиям. Ее муж Отто, обещал приехать через два дня и побыть с нами недельку.

Наутро, мы с месье Анри, вернули Рено владельцам. На обратном пути мы познакомились. Оказалось, что месье Анри, заядлый рыбак, и он обещал взять меня на рыбалку завтра утром, снабдив необходимыми снастями. Когда мы вернулись, Принцесса со Сьюзи и ребятишками уже барахталась в теплой средиземноморской водичке. Я присоединился к ним.

Поплавав, дамы ушли на лежаки, прожаривать свои тела на солнышке до готовности, а меня оставили присматривать за ребятней. Правда, мой присмотр нужен был им, как рыбке зонтик. Ребятишки плавали не хуже мальков сардин, которые суетились на мели у берега, и уж во всяком случае, куда лучше меня. Старший, Леон, нырявший в маске и ластах, выловил маленького, величиной с детскую ладонь осминожка. Младшие, соорудили для него небольшой бассейн из песка. Осьминожек шустро перебирал щупальцами, норовя удрать из искусственного сооружения, и плевался чернилами. В конце концов, дети пожалели его и отпустили.

Смыв с себя морскую соль под душем, и пообедав, мы устроили двухчасовую фиесту. Тело Принцессы, до готовности прожарившееся на солнце, было очень вкусным, с пикантным привкусом морской соли и йода.

Ближе к вечеру, мы снова купались и загорали. После ужина, поболтав еще часик, разошлись по комнатам. Надо ли говорить, что вечером, дважды прожаренное тело Принцессы, показалось мне еще вкуснее?

Наутро, как и договаривались, я проснулся около шести. Недоеденная Принцесса безмятежно спала, подложив ладони под щеку. В течение нескольких секунд я колебался между желанием доесть Принцессу или выполнить свое обещание, данное садовнику. Все же победило чувство долга и уверенность, что доесть Принцессу я теперь всегда успею.

В ранний час пляж был пустынным, только метрах в пятистах от нас виднелся уже забросивший свои снасти какой-то неугомонный рыбак. Месье Анри вручил мне два длинных спиннинга с безинерционными катушками. Снасть была простой, тяжелый груз для дальнего заброса, да пара крючков среднего размера на поводках. А вот с наживкой, пришлось повозиться. Длинные, сантиметров семь, плоские, зеленовато-серые морские черви никак не желали надеваться на крючок. Стоило едва коснуться желеобразного тела червя острым жалом крючка, как оно рвалось на части, превращаясь в мокрую, остро пахнущую йодом слизь. Понаблюдав за моими мучениями, месье Анри протянул мне тонкую полую металлическую трубочку с закругленными краями, длинной сантиметров десять.

- Смотри, - сказал он, - делается это так. Надеваешь червя на трубочку, просовывая ее в естественный проход, который проходит в центре тела червя.

Он ловко нанизал червя на трубочку.

- Затем вставляешь в отверстие трубочки жало крючка и двумя пальцами передвигаешь червяка с трубочки на крючок. Вуаля! Червяк цел и невредим.

Подивившись изобретательности и хитроумию местных коллег я, моментально освоив необычную технологию, забросил оба спиннинга. Бросать приходилось далеко, метров на шестьдесят. А месье Анри уже вытаскивал первую добычу, средних размеров сардинку. Вскоре и я поймал такую же. Клевало неплохо. К девяти часам, когда на пляже стали появляться первые любители утреннего загара, мы успели поймать больше двух десятков сардин и семь некрупных дорадо. Смотав снасти, мы вернулись на виллу.

- Сегодня на ужин будет жареная рыба, - пообещал месье Анри.

Мы успели к завтраку, после которого мне пришлось вновь вернуться на пляж. После обеда Леон попросил меня помочь установить на веранде стол для настольного тенниса. Мне пришлось вспомнить молодость. Последний раз я играл в теннис, еще работая в посольстве. Для своих лет мальчик играл неплохо. Конечно, выиграть у меня он пока не мог, и я стал учить его тому, что знаю сам.

- Вот когда приедет папа, месье Андре, у вас будет достойный соперник, он хорошо играет в теннис, - пообещал мне мальчик.

Его отец, Отто, приехал на другой день, после обеда. Мы познакомились. Отто был высоким блондином и обладал типичной арийской внешностью, лет ему было за тридцать пять. По- французски Отто говорил без акцента, во всяком случае, мое ухо его не улавливало. А их с Сезанной дети, одинаково хорошо говорили и на французском и на немецком, да еще изучали английский. Сама Сьюзи, говорила на четырех языках, кроме родного и немецкого, еще на английском и довольно сносно на русском.

С приездом Отто, наше сказочное безделье разнообразилось. Вечерами мы частенько, оставив детей на попечение Жанны и Анри, выбирались в развлекательные заведения Ниццы. Один раз мы выбрались и в Монако, посмотреть на знаменитое пристанище азарта. У дам, проблем с туалетами не было, а нам, Сьюзи предложила взять на прокат смокинги. Мы с Отто дружно воспротивились этой идее. Париться в такую жару в этих бронежилетах, удовольствие ниже среднего. Сошлись на черных брюках и белых рубашках с коротким рукавом, правда бабочки пришлось покупать.

Роскошь убранства знаменитого очага страстей била по глазам. Никто из нашей четверки пагубной страстью героя Достоевского не страдал, но для порядка, мы сделали несколько ставок в рулетке. Повезло только Сьюзи, она выиграла небольшую сумму. Полюбовавшись на роскошные интерьеры и не менее роскошную публику, мы закончили вечер в ресторане казино.

В теннис мы с Отто рубились нещадно, обычно после обеда. Играли мы примерно на одном уровне, и у обоих был большой перерыв. Наши дамы, памятуя о сострадании, всегда болели за проигрывавшего, ребятишки, разумеется, болели за отца. Само собой, побеждала дружба.

Иногда, вечерами, оставив дам, как обычно, увлеченных обсуждением нескончаемых женских проблем, мы с Отто, за рюмкой коньяка, беседовали о жизни.

- Знаешь, Андре, в детстве я мечтал стать путешественником, фотографом или художником, но особых талантов к индивидуальной деятельности у меня не проявилось и пришлось стать экономистом.

Отто был одним из членов совета директоров крупного европейского концерна по производству тяжелого оборудования.

- Правда, по свету приходиться мотаться не хуже Марко Поло, но времени, чтобы любоваться чужеземными красотами, просто нет. Современная жизнь навязывает такой темп, что у многих моих коллег просто не выдерживает психика. Мы с женой видимся один - два раза в месяц, а детей я порой не вижу месяцами. Слишком высокая плата за обеспеченность и положение в обществе. Иногда, так хочется бросить все и заниматься чем-нибудь неспешным, находясь в кругу семьи. Но железные рамки воспитания и мнение окружающих меня людей, удерживают меня, крепче любых цепей и я вряд ли когда-нибудь решусь на это. А тебе я завидую, у тебя простая и ясная работа, красавица жена, что еще нужно человеку? И какая польза от денег, если у тебя нет времени пользоваться ими?

Возражать ему было трудно, да и не хотелось. Хотя, есть ведь еще такие вещи, как честолюбие, азарт и, как бы это не возвышенно звучало, стремление принести максимальную пользу людям.

Райские денечки в эдеме с женским именем "Сезанна", быстро промелькнули, оставив на губах солоноватый привкус моря и солнца. Отто и садовник отвезли нас с Принцессой и Сьюзи с детьми на вокзал в Ниццу. Самому Отто надо было на обратном пути посетить металлургический завод под Марселем, и он должен был покинуть виллу на другой день на машине жены. Мы с ним сердечно попрощались.

- Надумаешь строить какой-нибудь завод, обращайся, - напоследок пошутил Отто.

- Непременно, - в тон ему ответил я.

Скоростной поезд быстро домчал нас до Парижа. За те десять незабываемых дней на Лазурном Берегу, в городе стало прохладнее, и в нем появился запах жареных каштанов. Остановились мы все в той же гостинице. У Сьюзи накопилось полно домашних дел, нужно было готовить детей в школы, и Принцесса старалась не тревожить ее. Мы составили культурную программу, по полдня посвящая музеям и прочим достопримечательностям столицы Мира. На третий день я позвонил месье Бернье, он жутко обрадовался и предложил встретиться в знакомом кафе со знаменитыми улитками. Он был один, его жена снова гостила у родственников.

Улитки были по-прежнему превосходны, старое Бордо тоже, но мне пришлось изрядно поскучать. Месье Бернье осыпал Принцессу комплиментами, в том числе сделал комплимент и ее наряду, поинтересовавшись, в каком из бутиков она его купила. Когда он узнал, что свой наряд Принцесса сочинила сама, уровень его восторгов зашкалил, в ход пошел блокнот Принцессы, с которым она не расставалась, делая иногда в нем зарисовки. Старый профессионал и молодой, но талантливый дилетант, увлеченно чиркали в блокноте разные фасоны , целиком погрузившись в тему, забыв про меня и даже, про улитки.

- Мадам, - несколько торжественно сказал, наконец, месье Бернье, - я готов познакомить вас со своими коллегами из Дома Диора, очень вероятно, что некоторые ваши идеи их заинтересуют и вас пригласят на работу.

- Благодарю вас месье, - скромно ответила Принцесса, - но выдумка фасонов одежды для меня лишь хобби, моя основная работа – жилые интерьеры и у меня много работы в Москве.

Остывших улиток подогрели, и мы еще часа два просидели в кафе, болтая на общие темы. В гостинице вечером, Принцесса припомнила мне злосчастных московских улиток, и моей спине досталось уже в который раз.

В Париже мы пробыли чуть больше двух недель. Сьюзи, справившись с домашними делами, пару раз водила нас в художественные галереи, и дня три, они с Принцессой, бросив меня на произвол судьбы, делали набеги на бутики. Счастливо избавленный от необходимости наблюдать за бесконечными примерками, а главное от вынесения вердиктов, на которые обвиняемые не обращали ни малейшего внимания, я звонил месье Бернье, и мы шли с ним на Сену, ловить пескарей.

Это благородное занятие только с виду казалось простым. Гранитная набережная была высокой, и было не так легко почувствовать поклевку и подсечь маленькую рыбешку. Впрочем, не такую уж маленькую, пескари в Сене превосходили по своим размерам наших, раза в три. Так что, я тоже внес свою скромную лепту в дело обеспечения продовольствием соседской кошки месье Бернье.

Весь Париж невозможно досконально изучить и за несколько лет, но основные достопримечательности мы, конечно, осмотрели. В том числе и Эйфелеву башню. Я поднимался на нее уже в третий раз, а сопровождавшая нас Сьюзи, честно призналась, что делает это впервые, хотя от башни до ее дома, десять минут ходьбы.

Как ни чудесен Париж, пора было возвращаться домой, в Москву. Трофеи из бутиков и подарки для родственников и друзей, потребовали приобретения третьего чемодана. Чудо - город проводил нас мелкими слезками первого осеннего дождичка, зато Москва радовалась нашему возвращению, рыдая навзрыд от счастья. Разбрызгивая лужи, такси помчало нас домой.

Мама встретила нас накрытым столом и готовым обедом, доложив, что Кот, оставленный на ее попечение, вел себя достойно. На другой день, я отвез ее домой. Еще два дня мы ухлопали на то, чтобы навестить родителей Принцессы и отвезти подарки. Пора было приступать к трудовой деятельности, сказочное путешествие проделало в нашем семейном бюджете основательную брешь, все наши совместные походы по увеселительным заведениям Лазурного Берега, по нашему решительному настоянию, оплачивались нами. Впрочем, оно того стоило.

Накопленные в свадебном путешествии положительные эмоции вселяли в меня и Принцессу бодрый оптимизм. Вдвоем, мы могли свернуть любые горы. Что бы ни готовила нам Судьба, мы были готовы к любым испытаниям, во всяком случае, так нам казалось.

← Часть Первая →

Часть Третья →

НАВЕРХ