М.В. Гуминенко. Питерская поэма II
Временной предел прочности
Часть вторая. Не все надежды оправдываются

Глава первая. Изолированное пространство

(Карельский перешеек, время не установлено)

- Слышишь?

- Нет.

- Какая тишина!

- Что произошло?

- Это ты у меня спрашиваешь? - Эксперт Гена, точнее, Геннадий Олегович Луков, пошевелился в темноте, зашуршав по полу. - Ты меня отбросил, больше ничего не помню.

Тимофей Шхера с некоторым трудом приподнялся в сидячее положение.

- Вроде, всё цело, - определил он. - Ещё бы фонарик найти. У тебя где телефон? Мой, похоже, кончился.

- А я вообще не знаю, в какой момент его потерял, - сварливо отозвался из темноты Луков. - Слушай, тут интересная такая вещь. Я сейчас покажу, только ты не пугайся.

Шхера хмыкнул.

- Я серьёзно.

Судя по звуку, Гена отодвигал какой-то тяжёлый предмет. Потом вспыхнуло белое сияние. Шхера невольно зажмурился, но тут же открыл глаза.

- Во что я тут нашёл, пока ты без памяти валялся! - похвастался эксперт, протягивая полуметровый светящийся цилиндр.

- А что сразу не включил?

- А я знаю, как оно включается?

- Но ты же его как-то включил.

Эксперт поводил цилиндром из стороны в сторону, как регулировщик - жезлом.

- А я не знаю. Я просто повернул сейчас верхнюю пимпочку - и оно засветилось. Тут таких целый ящик.

Шхера подполз ближе. Пол под ними походил на шершавый камень. Ни сырости, ни пыли. У ближайшей стены действительно стояли деревянные, окованные железом ящики. В таких киношные террористы перевозят оружие. На одном из ящиков эксперт сдвинул крышку. Тимофей запустил руку внутрь и вытащил второй цилиндр.

- Погоди! А если оно радиоактивное? У меня счётчик вместе с телефоном куда-то улетел в этом бедламе, - поздновато забеспокоился Гена Луков.

- Была бы радиация, мы бы её ещё раньше засекли, - возразил Шхера. Он попытался повернуть пластину на конце цилиндра. Не получилось. Пришла идея повертеть с другого конца: цилиндр вспыхнул холодным светом.

- Как знаешь, - недоверчиво проворчал эксперт. - Но я предупредил. Хотя... Ты прав, конечно. Знать бы ещё, где мы.

Тимофей встал, держась за стену, такую же шероховатую и сухую, как пол.

- Не понимаю, - признался он. - Мне показалось, что мы откатились в угол коридора. Там не было никаких люков, чтобы в них провалиться. Как мы могли сюда попасть?

Он поднял руку с цилиндром, пытаясь разглядеть потолок, но свечения не хватало. Помещение тонуло во мраке, таком непроглядном, словно ты смотришь в пустоту. И тишина казалась странной. Шаги, шелест одежды, голоса проваливались, как в вату.

- А может, мы умерли? - предположил Гена, поднимая над головой светящийся жезл.

- Это вряд ли, - не согласился Шхера, хотя его сразу одолели сомнения. - Ты свой пульс найти можешь?

- А я боюсь его искать, - мрачно ответил Луков, тоже поднимаясь на ноги. - И это нервирует! Давай навтыкаем света по всему периметру. Надо понять, что тут за каменный мешок и как мы в нём очутились.

Тимофей не стал спорить. Ему самому действовала на нервы нереальность происходящего. Тем более, что последняя картинка, сохранившаяся в его памяти до обморока, явно не подходила под антураж. Он не понимал, чем именно, но спешить, кричать, топать ногами, стучать по стенам не хотелось. Что-то подсказывало, что это абсолютно бесполезно.

(Череповец, весна 1938 года)

- И до чего вы, мужики, всегда грязные! - Хозяйка дома, приютившая Соколова, наморщила нос.

- По вагонам поболтайся, - огрызнулся тот.

Она не испугалась.

- Оправдаться каждый может. Чего сидишь? Раздевайся! Мыть тебя буду. - И ушла, прихватив из сеней ведро и ковш.

Вася отвалился к стенке, прикрыв глаза, но через минуту высвободил руки из рукавов пальто и принялся расстёгивать рубашку. Сопротивляться этой бабе почему-то не хотелось...

Часа через два, когда на улице совсем стемнело, он сидел в чистом исподнем и линялых, но тоже чистых брюках, за столом, в тёплой комнате. Плотные ситцевые занавесочки отгораживали от уличных глаз этот маленький мирок с вязаным ковриком, тряпичным абажуром, салфеточками на старом комоде и сочной бабёнкой лет за тридцать. Матрёна кормила его картошкой, салом, солёными огурцами, нарезала толстыми ломтями душистый серый хлеб. От водки Вася отказался, чем заслужил явное одобрение.

- А ты ладный, - приговаривала хозяйка дома, подперев пухлую щёку рукой и наблюдая, как гость уплетает нехитрый ужин. - Сила в тебе есть.

- С чего взяла? - спросил Вася.

- По голому мужику это сразу видно.

Соколов покосился на ней, но сообразил, что полчаса назад баба могла разглядеть его во всех подробностях.

- Ты тоже ничего, в теле, - вернул комплимент Соколов, чем заставил Матрёну тихонько рассмеяться.

- Только и всего?

- Такая видная, а одна живёшь. Не страшно?

Она неожиданно сделалась серьёзной.

- Да кому я нужна! Ходил один, а потом бандитом оказался. От меня тут как от заразной шарахаются. Боятся, что вернётся хахаль из тюрьмы - поубивает. Вот ты бы остался?

Она спросила так требовательно, что Вася перестал жевать и пристально посмотрел ей в лицо. Матрёна смутилась и опустила глаза, принялась смахивать что-то невидимое с наглаженной скатерти. Если то, что она говорила - правда, то ей ещё повезло. Он, как никто другой, это понимал. Поэтому и верить не спешил.

- Значит, его забрали, а тебя оставили?

- Тебе-то что?! - обиделась баба и ушла за загородку. Оттуда минуты через две проворчала неохотно: - Был тут один... Начальник. Поверил, что я такая дура и ничего не видела. Знаешь, почему?

Он не отвечал, тогда Матрёна осторожно выглянула. И ойкнула: Вася стоял прямо перед ней, снова глядя в лицо.

- Мне без разницы, - сказал он, запуская руки вокруг её талии и притягивая к себе. - Ты хорошая баба, я бы остался...

- Но не останешься, - прошептала она в ответ, но отпихивать не стала. Наоборот, обняла и расслабилась, сделавшись мягкой и податливой, словно его прикосновение лишило её сил, превратив из категоричной хозяйки дома на отшибе в простую беззащитную бабу.

Мужчина в шинели и синей фуражке офицера НКВД медленно продвигался вглубь череповецкого парка культуры. Он заметно прихрамывал, но тростью не пользовался, зорко оглядывался по сторонам и явно кого-то искал. Весеннее солнце располагало к прогулкам, поэтому на аллее с лавочками попадались мамаши с грудничками, бегали мальчишки в непомерно широких шароварах и тесных курточках. На торце одной из скамеек, сидя вполоборота, курил беломорину невысокий тип в тёмном костюме и кепке. Энкэвэдэшник прошёл было мимо, но резко остановился и повернул обратно.

- Товарищ! Закурить не найдётся?

- Садись, найдётся, - мирно ответил тип в костюме - и офицер осторожно опустился рядом с ним, придерживаясь рукой, чтобы не тревожить ногу.

- Я тебя сразу не узнал, - проговорил офицер, прикуривая. Он вытянул ногу и подставил лицо солнцу. - Давно тут?

- Шёл за тобой от больнички. Не рано выписался?

- Рана пустяковая, только мясо задето. На перевязку ходить буду, там сестричка такая милая - от одного вида выздоровеешь.

- Ты, Никифоров, сколько помню, ни одной бабы не пропускал.

- Да ладно, Соколов! Зато тебя ни одна баба не пропускала. - Он перешёл на деловой тон: - Что-то удалось узнать?

- Крутился у больницы странный тип, вынюхивал что-то. Я бы не обратил внимания, но он же потом у уголовного розыска стоял, высматривал. Знать бы, кого ищем. Ты мне не рассказал, чего ради тебя сюда пригнали.

- Извини, командир. - Никифоров смутился, так что уши покраснели. - Я всё думал: растяпа, даже не договорился, как будем встречаться. В общем, банда одна орудует по области. И в Вологде отметились, и на севере, и ниже, по Волге. Воруют по крупному, берут либо машины с приисков, из Карелии, либо загашники со всяким старинным барахлом. Есть предположение, что здесь, в Череповце, у них лежбище. Местных не трогают, но всплывают тут вещи из украденного, попроще и подешевле. Наверное, такие, которые нет резона хранить или искать хорошего покупателя. В общем, если коротко: я подозреваю, что здесь у них и прикрытие есть, в местной уголовке. Поэтому они и обустроились.

- И нападение на тебя это подтверждает, - продолжил Вася, затирая окурок носком ботинка.

- Где поселился? - спросил Никифоров.

- Там, у обувной фабрики, у одного дедка на квартире, - соврал Соколов, не собираясь ставить бывшего подчинённого в известность о том, где прячется. Привычка никому не доверять не раз спасала Васю от неприятностей. Тем более, череповецкая обувная фабрика "Диктатура пролетариата", в прошлом году перешедшая в ведение Вологодского областного управления легкой промышленности, отстояла от парка всего километра на полтора. Выделенный треугольный квартал в центральной части города с кучей маленьких построек делал её удобной для наблюдения. А уж сколько там можно было собрать сплетен и слухов - никакая газета не сравнится.

- Ко мне здешний начальник угро приходил.

- Нападавших опознали? - Вася был почти уверен, что в них признают местное хулиганьё.

- Мелочь! - скривился Коля Никифоров. - Местные отморозки, и раньше грабили приезжих. Ничего путёвого! Зато по последнему ограблению есть кое-какая интересная информация.

Соколов не пошевельнулся в сторону бывшего подчинённого, но слушал внимательно. Это уже могло помочь ему в поисках предателя.

- Перевозили машину редкостей, оставшихся от царского режима, для музея. Картины, кое-какая утварь, серебро. На неё напали, видно, по наводке. Местный искусствовед утверждает, что среди вещей была редкая Доска. - Тут Никифоров душой не покривил. Хотя о Доске он узнал от Бессмертова, искусствовед, древний старичок, на его вопрос ответил, что такая вещь среди имущества покойного хозяина усадьбы действительно была. Николай счёл это поводом внести Доску в опись.

- Что за доска? - насторожился Вася.

- Такая, величиной с две книги. Сверху в неё каким-то хитрым способом вплавлена металлическая пластина с гравюрой. Нарисован на ней зверь с телом льва, клювом и крыльями. Грифон. И вроде бы, вещь очень редкая, для искусства ценная, хотя по количеству драгметалла недорогая. Вот если она где-то тут всплывёт - значит, и остальная коллекция рядом. Могут всплыть и другие вещи, я тут набросал наиболее вероятные экземпляры к продаже. - Он передал Васе мятый тетрадный листок с записями.

- Ладно, учту.

Вася собрался уходить, но Никифоров его остановил:

- Как встречаться будем?

- Да так же. Узнаю что - найду способ дать знак, где меня найти.

Он сунул руки в карманы и направился по аллее в противоположную сторону парка. Коля Никифоров с минуту смотрел ему вслед, думая о том, как ему хочется быть таким же спокойным и уверенным, вроде Васи Соколова. Тот болтается между небом и землёй, в чужом городе, но не думая о себе, берётся помогать в расследовании. Вздохнув, Никифоров вынул из кармана собственные папиросы и решил, что ещё посидит на солнышке, прежде чем идти в управление уголовного розыска. Пусть раненая нога успокоится.

Глава вторая. Главное - расставить всё по местам

(Карельский перешеек, берег Ряпушковского озера, 16 часов)

Сокольский оставил машину за ограждением, показал вооружённым солдатам удостоверение - и те подняли спешно налаженный шлагбаум.

На берегу озера толпились военные и штатские, стояла подъёмная техника, алел бок пожарной машины МЧС.

- Докладывайте, - скомандовал Соколький, вклиниваясь в самую гущу.

Заместитель Тимофея Шхеры, Володя Туманов, здоровяк с румянцем во всю щёку, взял инициативу на себя:

- Взрыв произошёл в 13:36, - чётко доложил он. - В катакомбах находились майор Шхера и эксперт Геннадий Луков. Снаружи люди слышали сильный хлопок и полыхнуло белым из шлюза. Он тут же ушёл в воду, буквально на глазах провалился. Вода поднялась, в воронку затянуло оборудование, которое стояло на берегу.

- Что с людьми? - потребовал Сокольский.

Всё это время он ходил по берегу, осматривал развороченную землю, выброшенные на берег обломки штативов, куски жестяных корпусов от измерительных приборов. Подчинённые следовали за ним, не отставая.

- Неизвестно. Спасатели прослушивали участок, но никаких сигналов из-под земли не уловили. Мы нашли несколько провалов, вот тут и там, - показал Туманов. - Пытались опустить внутрь фонари, но почти сразу упёрлись в бетон. Такое впечатление, что часто бункера ушла вглубь, поэтому земля вокруг просела.

- Что успели сделать?

- Разобрали завал со стороны шлюза. Там дерево упало, много обломков.

- Схема катакомб где?

- Она была у майора, - стушевался Туманов.

- Одна?

Заместитель Шхеры нашёлся, что ответить:

- Тут дайверы из Всеволожска. У них не то, чтобы схема... Рисунки, в общих чертах.

- Разбирайте завал и с суши, по линии взрыва, - приказал Сокольский. - Камни, ветки - всё относите метров на сто. Лейтенант! - обратился он к командиру военных. - Пусть ваши парни расчистят участок, но не забредают за флажки. - Он повернулся к пожарникам. - Помогите с другой стороны, но действуйте аккуратно. Володя! Там за мной техник со сканером приехал, помогите ему с оборудованием. Пусть продвигается по расчищенным местам, от этого угла к берегу, но очень осторожно. Буквально каждый шаг щупает, прежде чем сделать. Дайверы где?

Туманов показал на группку людей за ограждением - и Сокольский направился к ним.

(Между СПб и Великом Новгородом, после 15 часов)

Инга так гнала по платному шоссе, что Серафима предпочла всю дорогу молчать. Сама она никогда бы не решилась ехать с такой скоростью.

Трассу "Нева" нарочно протянули вдалеке от населённых пунктов. Разнообразием пейзажей она не отличалась - сплошные леса и перелески, которые сейчас густо окутала молодая зелень. Дорожное ограждение не позволяло разглядеть речки, через которые проносилась машина, о них свидетельствовали таблички, которые Сима читала, если успевала заметить. Двумя словами: ничего интересного! А результат - они молча долетели до Великого Новгорода за час с небольшим. Но и тут Серафиме не удалось полюбоваться на кремль и город. Берестова провезла её по непримечательным улочкам с типовыми домами советского периода и завернула на стоянку рядом с многоугольной коробкой торгового центра.

- Нужно купить тебе вещи, - объявила она и заглушила мотор.

Сима не стала спрашивать, почему тут, а не в Старой Руссе - конечном пункте их спешного путешествия. Или бегства? Игорь, когда час назад передавал её с рук на руки своей беловолосой коллеге, ничего объяснять не стал. Зато выдал банковскую карточку и сказал, что всё необходимое она себе купит.

Магазин назывался "Заглядывай", занимал часть второго этажа и был ещё более скучный, чем окружающий пейзаж. Сима даже растерялась. Инга взяла инициативу на себя.

- Бери бельё, несколько пар, - командовала она. - Вон там - обувь. Тапочки тоже бери. И верхнюю одежду, вдруг похолодает.

Она не забыла ничего: носки, трусы, пижама, домашний халат, зубная щётка, несколько полотенец - всё, что только берут с собой, когда едут "погостить" надолго. Даже чемодан на колёсиках. Серафиме казалось, что они очень торопятся, но Инга после упаковки чемодана показала куда-то в угол торгового зала:

- Там кафе. Надо поесть. - И только расположившись за самым дальним столиком, она спросила: - Может, ты что-то другое хотела купить?

- Нет! - живо откликнулась Сима. - Мне понравились вещи, которые ты выбрала. Говорят, что женщина делает покупки, ориентируясь на себя, но мне показалось, что у тебя какие-то другие принципы.

Берестова подвинула ей тарелку с гречневой кашей и жареной куриной ногой.

- Я стараюсь смотреть на человека, с которым работаю. Ты была не против. Погоди!

Завибрировал телефон. Номер оказался незнакомый, но высветился как "свой". Инга ответила.

- Это капитан Алексей Беседин, - представился мужской голос. - Новгородский отдел ФСБ.

- Подожди, у меня параллельный вызов, - бесцеремонно прервала его Берестова, отправляя запрос майору Киппари. Подтверждение личности капитана Беседина пришло почти сразу и Инга переключилась обратно. - Слушаю.

- Я припарковался на другой стороне площадки, - сообщил Беседин. - В курсе, что за вами следят?

- Догадываюсь, - неопределённо ответила Инга. В Питере Сима сидела под охраной в библиотеке не меньше часа, да и Сокольский, по его словам, не сильно петлял. Их могли несколько раз срисовать и подготовиться к преследованию. Сейчас им следовало не удирать, а найти выгодные для себя условия, в которых окажется легко переиграть противника.

- Инструкции будут, товарищ майор? - напомнил о себе Беседин.

- Надо поговорить, - коротко ответила Инга. Канал связи был защищён, но ей не хотелось обсуждать детали при Серафиме. Чем меньше подопечный пугается - тем легче его охранять.

- Езжайте на заправку. Там оператор свой человек, через окошко поговорим.

- До связи, - ответила Инга и убрала телефон.

Они плотно пообедали, прежде чем отправляться дальше. Уже выйдя из торгового центра и погрузив чемодан в багажник машины, Серафима предложила:

- Давай я сяду за руль. Тут меньше ста километров, я знаю дорогу.

Это был "пробный камушек", которым она прощупывала обстановку: действительно ли они едут в Старую Руссу?

- Я сама поведу, - отрезала Инга. - Но можешь пересесть на переднее сидение.

Вместо того, чтобы свернуть к расположенной рядом заправке, Берестова погнала машину путаным маршрутом через город, словно шоссе по берегу Ильмень-озера её не интересовало. Чтобы отвлечь Серафиму, она спросила:

- Тебе странно вести такую жизнь?

- Я думала об этом, - призналась Сима, радуясь возможности поговорить. - С одной стороны, мне кажется, что я чего-то подобного опасалась. Но с другой, моя жизнь до недавнего времени - это маршрут между больницей, домом и старичками, которым нужна медсестра. Мне в голову не приходило что-то менять, пока...

- Пока ты не познакомилась с Олегом Сокольским?

- Ты его знала?

Инга отрицательно мотнула головой, глядя на дорогу.

- Узнала, когда он погиб.

- Жаль! - Серафима прижалась затылком к подголовнику и глубоко вздохнула.

- Ты-то его знала, - подсказала Инга.

- Хуже, чем хотелось бы. Он был очень скрытным человеком. Игорь рассказывал про брата, я читала их детскую переписку. С его разрешения. Но мне кажется, я совсем не представляла себе, что такое - Олег Сокольский.

У Берестовой сработал телефон и она активировала наушник.

- Вроде, ты собиралась поговорить, - напомнил капитан Беседин.

- Там, где я скажу, - оповестила его Инга.

- Где?

- Обгоняй, жди у адреса. Знаешь, где?

- Понял. Там подъезды выходят во двор. Я буду снаружи, на улице.

Он отключился. Инга оценила терпеливость новгородского коллеги: даже не стал выяснять, чем ей не понравилась автостоянка.

- А что такое Игорь Сокольский ты представляешь? - спросила она у Симы.

- Мне так кажется, - ответила Серафима, ничуть не смущаясь, что их разговор прерывался. - Игорь как-то проще, ближе. Он не отгораживается. Понятно, что у него по службе свои секреты, но в жизни с ним проще.

Инге было удивительно, что Серафима ни разу не задала сакраментальный вопрос "Что происходит?" и совершенно не спорила с тем, что её второй раз куда-то спешно увозят, прячут, не оставляя возможности нормально жить. Серафима, будто догадываясь о её мыслях, спросила:

- Наверное, так всё время будет?

- Пока не поймаем того урода, - буркнула Инга.

- А если он знает, куда мы едем?

- Это не твоя проблема. - Инга решила, что ответила слишком резко, поэтому добавила: - Тебе нечего бояться.

Серафима не стала переспрашивать. "Хоть жену он себе выбрал правильную", - подумала Берестова про шефа, убедилась, что позади - пустая дорога - и повернула в сторону шоссе.

(Карельский перешеек, катакомбы у Ряпушковского озера, время не определено)

Шхера пытался обследовать помещение, в котором они оказались - и оно ему не понравилось. То ли света от цилиндров не хватало, то ли углов у бетонного "мешка", в котором они очутились, слишком много. Внимание рассеивалось и он не мог понять, какую форму имеет комната и насколько она велика.

- Ты, наверное, головой приложился, - предположил эксперт Гена. Он, в отличие от Тимофея, ничего обследовать не пытался, просто сидел на полу, прислонившись к штабелю ящиков.

- Может быть, - согласился Шхера, хотя беспокойство его только увеличилось. - Странно тут. Может, мы попали в игру? Я подумал о "погружении": не заметили какого-нибудь механизма, который включился при взрыве - и теперь нам кажется, что мы в каменном мешке.

- Обоим сразу кажется? - недоверчиво переспросил Гена.

- Я не знаю. Может, спит кто-то один из нас.

- И кто именно? Ты или я?

Тимофей подошёл и сел рядом с Геной на пол.

- Ты и определи. Ты же у нас эксперт.

- Знаешь, я эксперт по реальным вещам, а паранормальные явления в мою компетенцию не входят. Но что-то мне сомнительно, чтобы мы попали в один и тот же сон и могли внутри него общаться. И кстати, вот ты - точно не Шхера. Шхера вечно над всеми прикалывается и ржёт, а ты за два часа даже не улыбнулся ни разу.

- Меня не только это удивляет. - Шхера не обратил внимания на подколку коллеги и смотрел прямо перед собой, в неясный полумрак, перечёркнутый светящимися штрихами разбросанных светильников. - Не слышно никаких посторонних звуков. Возможно, мы слишком глубоко. Но взрыв-то был. Мы оказались в его эпицентре, а на нас ни царапины. Как такое могло произойти?

Он ощутил полное безмолвие вокруг себя и посмотрел на эксперта. Тот словно спал, но тут же отреагировал, уныло протянув:

- Откуда я знаю?

Тимофей чувствовал, что вот-вот ухватится за мысль, которую пытается сформулировать его мозг. Присутствие Гены-эксперта отвлекало, но стоило отвлечься от самого Гены - тот замолкал и Шхера переставал ощущать его присутствие рядом с собой.

"Допустим, это действительно сон, - подумал он, стараясь не напрягаться и не обращать внимания на второго человека. - Если верить Юраше, вырваться из такого состояния можно, найдя среди иллюзий что-то реальное".

Шхера медленно поднялся и пошёл к противоположной стене. Он так хорошо сосредоточился, что смог дойти до неё, не потеряв направления. Свет подрагивал, будто заканчивался заряд в батарейках. Положив ладони на стену, Тимофей ощутил шероховатую поверхность, не холодную и не тёплую. "Граница реальности, - вспомнил он. - Должна быть какая-то граница, если то, что вокруг - всего лишь сон".

Он никогда не жаловался на память, но сейчас объяснения Юраши Капустина и майора Бердниковой вспоминались с огромным трудом. О "погружении" говорилось много раз, эта тема в последнее время вышла в их отделе на первое место по популярности. Но что конкретно он должен вспомнить?

Пока Шхера сосредотачивался, он не заметил, как отодвинулся от стены. Теперь его руки не доставали до серой поверхности. Или это стена отодвинулась, потому что он рассеялся, перестав о ней думать?

"Взрыв был, - подумал Шхера. - Допустим, что взрыв был. Меня отбросило от бокового прохода в середину. Свет, жар... Должны быть и ожоги. Скорее всего, на спине, на руках, даже на затылке. Но их нет. Если это сон или шок, я могу не чувствовать боли, но она никуда не делась. Значит, если я проснусь - будет очень больно... Может, не надо просыпаться?"

Последняя мысль ему понравилась. Представить себе ощущения человека с обширными ожогами он мог. Лучше уж ничего не чувствовать. Но правильно ли это? Допустим, после взрыва они с Геной Луковым остались замурованными в катакомбах. На берегу озера - люди, они наверняка начнут раскапывал завалы. Не могло тут обойтись без завалов! А откуда они знают, в каком именно месте сидят выжившие? Будь он в сознании - попытался бы подать сигнал. Значит, он не может позволить себе роскоши оставаться в этом "ничто" посреди времени и пространства. Надо проснуться.

Единственная ниточка, которая стопроцентно связывает его, Тимофея Шхеру, с реальностью - это боль. Шхера даже не стал оглядываться, чтобы понять, здесь ли ещё эксперт Гена или уже исчез. Он медленно опустился на пол, попытался представить, как он должен лежать. Безнадёжно! Тело ничего не подсказывало. Тогда он просто лёг на спину, сжал пальцы в кулак, ударил им по полу... и даже не почувствовал движения. "Так не пойдёт!" Он сосредоточился и ударил снова, потом снова. Всё сильнее и сильнее, пока не начал чувствовать собственное усилие. Ещё! Ещё! Под руку попалась какая-то неровность - он ударил по этой неровности, ощутив наконец, как пол подаётся под его кулаком, впиваясь острыми краями в кожу...

(Старая Русса, тот же день)

Берестова с интересом разглядывала обширную прихожую. Она впервые приехала к родственникам Сокольского в Старую Руссу. Юрий Бориславович, восьмидесятилетний крепкий мужчина высокого роста (язык не поворачивался назвать его стариком) тоже видел беловолосую коллегу своего племянника впервые, весело прищурился и протянул навстречу Инге широкую лапу.

- Рад знакомству! Да ты проходи, будь как дома. Тоня! Проводи Симочку, я вещи сейчас принесу.

- Не надо, пап, я помогу, - пообещал вынырнувший из кухни молодой мужчина и подхватил сумки.

Инга медлила. Ей нужно было переговорить с помощником, который благополучно обогнал их и ждал на улице. Когда они сворачивали в узкий проезд между двухэтажными домами сталинских времён, Инга обратила внимание на машину, стоявшую напротив дома. Рядом, легкомысленно прислонившись задом к капоту, торчал молодой мужик, теоретически - тот самый капитан Беседин, с которым она разговаривала в Новгороде. Он что-то искал на своём телефоне и вроде даже не посмотрел в их сторону. По привычке всё замечать, Берестова успела отметить, что телефон повёрнут камерой в их сторону. Значит, он думает, что если смотреть через экран телефона - никто не догадается? Шутник!

- Что не так? - спросил Борисыч, заметив, что блондинка не собирается идти вслед за всеми в комнату.

- Машину неудобно поставила, - нейтрально ответила Берестова. - Пойду перегоню.

Она вышла из подъезда. В дальней части двора шёл ремонт. Грязные лужи разбиты колёсами грузовика, за ними кучей навален щебень. Насколько успела изучить план местности Берестова, там, через квартал, начинался частный сектор. Ближе к дому стояли несколько автомобилей. Их номера Берестова сразу отправила на проверку, но все оказались местными. А больше во дворе не наблюдалось ничего интересного. Инга направилась к кучам щебня, с видом человека, который знает, что делает. Она правильно рассчитала: любопытный мужик, десять минут назад карауливший снаружи, встретил её, появившись из-за ближайших кустов.

- Я проверил, посторонних пока нет, - доложил он, показывая ей удостоверение. - Капитан Беседин.

- Майор Берестова, - представилась она, хотя в этом ритуале не было особого смысла: Мотя прислал ей фото Беседина, значит, и Беседину отправил её изображение.

- Я привёз пару камер, - отвлёк её от раздумий Беседин, доставая из внутреннего кармана "таблетки" на липучках. - Надо бы установить в подъезде. Через планшет увидим, не пожалует ли кто в гости.

Алексей Александрович Беседин недавно разменял четвёртый десяток. Послужной список его не был ни особо длинным, ни сильно выдающимся. Таких, как Беседин, в конторе называли "пахарями". Исполнительный, уравновешенный, надёжный, но без особых артистических талантов. Главные качества, которым он обладал - преданность делу и неприметная внешность. Служил он в Великом Новгороде, но майор Киппари пересекался с ним несколько раз, по совместным операциям. Поэтому когда Сокольский сказал: "Найди из местных помощника Инге", - Мотя позвонил в Новгород и попросил коллег выделить в помощь Берестовой именно капитана Алексея Беседина. Инге ещё предстояло оценить качества этого парня, но камеры он приволок кстати.

- Одну на подъезд, другую на втором этаже, у квартиры, - решила Берестова. - Ты этот подозрительный "хвост" больше не видел?

Алексей мотнул головой.

- Ты их со следа сбила, когда начала петлять по городу. Думаю, не надолго, но у нас есть время подготовиться.

- Тогда за дело, - постановила Инга.

(Карельский перешеек, берег Ряпушковского озера, уже стемнело)

Переносные прожекторы установили по всему периметру, высвечивая каждый куст.

- Полковник! - К Сокольскому подошёл Володя Туманов. - Если схема катакомб составлена правильно, после того, как шлюз перекосило, в коридоры должна была пойти вода. Уровень... Сами смотрите: всё это должно залить полностью. Мне жаль, но если даже наши люди не погибли при взрыве - их уже... Мы не найдём там живых.

Сокольский смотрел на схему, которую сунул ему в руку заместитель Шхеры.

- Что ты предлагаешь? - спросил он. - Оставить их под землёй и пойти по домам?

Володя смутился, но тут же нашёл ответ:

- Я просто предлагаю приготовиться к худшему.

Сокольский поднял голову и внимательно посмотрел ему в лицо.

- Говори, - вкрадчиво предложил он. - Как будем готовиться?

Ответа он не дождался, сунул планшет со схемой в руки Туманова и направился к группе аквалангистов, проверяющих на берегу снаряжение. Мелькнула мысль, что заместителю Шхеры вряд ли суждено занять место начальника. Даже если Тимофей погиб.

- Можно зацепить тросом шлюзовую камеру? - спросил Сокольский у водолазов.

- Я как раз хочу сам посмотреть, - отозвался руководитель группы, Филипп Эйра. Он успел спрятать седые волосы под резиной гидрокостюма и держал в руке маску. - Вода мутная. Мы пройдёмся вокруг этой штуки с фонарями, поглядим, пощупаем. Наверняка есть надёжные выступы, чтобы к ней прикрепиться.

- Хорошо! Тяжёлый кран уже едет. Попробуем приподнять эту штуку.

- Я вот что подумал. - Филипп шагнул ближе и заговорил тихо, обращаясь только к Сокольскому. - Если бы это был механизм самоликвидации - тут бы подчистую всё разнесло. И Тимофей, майор Шхера, говорил, что всё способное взрываться из коридоров вынесли. Значит, взорвалось неизвестно что, возможно, какой-нибудь природный газ, например. Может, глупо давать советы, но я бы убрал большую часть людей метров этак на пятьсот от берега. Мы тут все топчемся, а оно может снова сработать. Или я чего-то не знаю?

Сокольский взял его за резиновое плечо.

- Ты правильно говоришь. Мы не знаем, что взорвалось. И вас, как гражданских, мне бы следовало убрать отсюда в первую очередь.

- Понял! Больше не даю полезных советов, - смирился Эйра. - Но давай так: мы сейчас поищем, чем подцепить этот шлюз, а как только станет возможно - я проникну внутрь и попробую поплавать там. С запасным баллоном и парой масок. Если ребята живы - у них может оставаться пузырь воздуха. И не надо мне говорить, что внутри может быть всё разрушено! Не найду прохода - вернусь.

- Ладно! Только зря не рискуй. - Сокольский был мрачен. - Мне за погибшего штатского будет труднее отчитаться, чем за двоих служивых.

- Цинично! - Филипп усмехнулся. В его варианте слово прозвучало как похвала.

Глава третья. Что ждёт впереди...

(Катакомбы под Ряпушковским озером, 2019 год)

Вокруг по-прежнему оставалось темно. Шхера с трудом повернулся. Тело плохо слушалось, словно он пролежал несколько часов в неудобном положении. Света было так мало, что он еле смог различить неровную арку, похожую на выход из пещеры. Но дальше - снова темнота.

Тимофей подполз к арке. Пустота уходила в бесконечность. Противоположной стороны разглядеть не удалось, зато прямо у его носа начинался пологий спуск.

- Значит, пойдём туда, - решил бывший боксёр, выполз из пещеры и сделал попытку приподняться.

Руки погрузились в воду. Он отпрянул назад, потом сообразил: света нет, поэтому он не смог разглядеть, что перед ним - озеро. Кто бывал в пещерах, знает это явление: в темноте воду не видно. Тебе кажется, что перед тобой сухая канавка, а там по колено воды.

Шхера привалился спиной к камням. Теоретически, он мог попробовать переплыть преграду, но кто знает, как далеко уходит подземное озеро? И подземное ли оно? Может, опять сон? Как же вынырнуть из этого бесконечного сна?

Сбоку ему почудился отблеск. На мгновение стала различима поверхность воды. Тимофей подался в сторону отблеска - и снова увидел ЭТО! В метре от него, по каменной стенке, сбегали белые, светящиеся капли. Сердце гулко ухнуло и застучало быстрее.

- Только этого не хватало!

Шхера ринулся назад, под укрытие пещеры. Сзади грохнуло - и ослепительная вспышка заставила упасть, крепко закрыв глаза. Почва под ним всколыхнулась, посыпались мелкие камушки - и всё стихло. Остался звон в ушах, цветные пятна перед глазами и запах озона... Нет, не всё! Поверхность воды никуда не делась и теперь Шхера смог разглядеть, что перед ним. Это оказалось не озеро, а небольшая камера со сводчатым верхом. Метров десять отделяло майора от противоположного берега. Он различил на другой стороне ещё один тёмный провал. Сейчас всё стало видно, как на ладони. Сама вода помогала. На её дне загорелся светильник, от которого в обе стороны тянулись кабели.

- Так вот оно что! - Шхера даже обрадовался. Ощущение реальности теперь присутствовало с ним постоянно. - Значит, пойдём туда.

Он выбрался из своего убежища и плюхнулся в воду. Одежда тут же отяжелела и начала мешать, но он упрямо шёл, пока вода не поднялась до груди, оттолкнулся от дна и поплыл. Ещё немного - и ему удалось выбраться на противоположный берег. Он заметил, что свет тускнеет, а потом светильник несколько раз дрогнул и погас.

- Ничего! Я уже тут, - пробормотал Шхера и поплёлся в очередную пещеру.

(Старая Русса, ближе к полуночи)

Беседин протянул планшет Инге. Экран разделился на два сектора, показывая одновременно подходы к подъезду с уличной стороны и лестницу напротив квартиры Ведерниковых.

- Светочувствительность хорошая, даже в полумраке все детали видны, - похвалил установленные в доме камеры Алексей. - Если свет погаснет - включится инфракрасный режим. Что дальше?

Инга вернула ему планшет.

- В квартире семь человек, - напомнила она. - Ни один из них не должен пострадать.

Беседин смотрел на неё в полумраке салона.

- Всё так серьёзно? - спросил он. - Мне майор Киппари сказал, что ты объяснишь.

- Кому-то нужна жена полковника. Так нужна, что за ней готовы охотиться по всей области. Если они на что-то решатся - сделают это сегодня. - Берестова понимала, что нужно мотивировать свой вывод, поэтому продолжила: - У них нет гарантии, что завтра мы не отправимся дальше. Дороги здесь в разы свободнее, поэтому скрыть слежку труднее. Я бы, на их месте, постаралась перехватить объект сейчас, не дожидаясь, когда он исчезнет в неизвестном направлении.

- Так им надо уничтожить объект, или захватить?

- Убить её они уже десять раз могли, - честно ответила Инга, понимая, что сама идея вернуть Серафиму в город была дурацкой и преждевременной. До тех пор, пока они не нашли того, кто её преследует и не узнали цели злоумышленников, этого нельзя было делать. Но и оставлять Симу на даче Лисовского смысла не было. Она слишком долго там находилась. Если противник всё это время копал и разыскивал, рано или поздно он вычислил бы, где прячут полковничью жену.

- Ночь, - задумчиво произнёс Беседин. Явно привлекал её внимание. - Я говорю, если ночью ничего не случится, может, просто перевезти женщину на один из наших охраняемых объектов? Тут, на озере.

- Посмотрим, - ответила Инга. Сокольский дал ей добро на самостоятельные решения и сейчас Берестова склонялась к идее послушаться новгородского коллегу.

(Карельский перешеек, берег Ряпушковского озера, середина ночи)

- Пригнали два автокрана на 25 тонн. Должно хватить.

- Ну, не знаю... Учитывайте, что шлюз перекосило и он там застрял. Может, вообще не автокран нужен?

- Хватит! Работаем!

Водолазы, как могли, закрепили тросы. Автокраны надёжно вцепились выдвижными "лапами" в землю, благо места расчистили достаточно. Солдатам дали команду ещё раз осмотреть территорию и убрать всех "глухих и непонятливых" на двести метров от места действия.

- Готово! - сообщил Сокольскому лейтенант.

Полковник поднёс к лицу рацию.

- Территория свободна. Начинайте! - скомандовал он.

Сотрудники МЧС расположились в первом ряду зрителей, готовые ринуться на помощь, если что-то пойдёт не так.

- Второй прожектор разверните на сорок пять градусов влево, - также негромко скомандовал Сокольский.

Не было ни лишней беготни, ни шума. Работали профессионалы своего дела. Крановщики понемногу, медленно, начали натягивать тросы. Механизм надрывно завывал, скрипело железо. Сперва казалось, что ничего не происходит, но потом верх шлюзового устройства показался из воды.

- Первый! Чуть притормозите, - командовал полковник, разговаривая теперь с операторами подъёмных устройств. - Второй! Прибавьте, идёт неровно!

- Не боись, начальник! - весело прошипело из рации. - Справимся!

Сокольский перестал вмешиваться. Операторы работали профессионально, слаженно. Постепенно верх шлюза вытянули на метр, выровняли, приподняли ещё немного.

- Всё, застряло! - сообщил один из крановщиков. - Дальше не идёт.

- Держите так! - отозвался Сокольский и сделал знак начинать.

К берегу, в строго оговорённом порядке, ринулось две группы людей. Соваться в открывшийся зазор в шлюзе было опасно, поэтому решили заклинить его, подпихнув несколько заранее привезённых бетонных балок. Пока возились со всем этим, один из солдат что-то заметил, замахал руками - и в метровый проём сунулось сразу несколько человек.

Ещё минута - и на берег волоком вытащили мокрого до нитки эксперта Лукова. Сокольский ринулся к нему, махая на бегу бригаде скорой помощи. Те устремились следом, с носилками.

- Гена! - Полковник опустился рядом с грязным по самые уши Луковым. - Жив!

- Да что со мной сделается, - прохрипел тот. С его волос свисали водоросли, тина покрывала руки до самых плеч. - Голос потерял. Не слышите ничерта, а я ору там, ору, стучу...

Он не только вымок до нитки, но и замёрз до синевы. Мокрую одежду тут же на берегу срезали и завернули пострадавшего в термоодяло. Кроме синяков и царапин на нём ничего не обнаружили, да и сам он активно помогал спасателям, ругался и делал попытки пересказать, что произошло.

- Взрыв... Да отстаньте, цел я! Чуть не ослеп, а тут как швырнёт назад! Потом как посыпется сверху! А майор-то там остался! У меня в глазах бело, ничего не вижу, а всё трясётся вокруг... Да не лезь ты ко мне со своей капельницей! Горячего бы чего!.. И вода полилась. По грудь, и не вылезешь. Холод собачий. Я стучу, а толку? Стены-то толстые...

- Мы везём его в больницу, - сообщила Сокольскому пожилая врачиха в синем комбинезоне. - Могут быть внутренние повреждения. И у него гипотермия, а человек уже немолодой.

- Поезжайте, - согласился Сокольский. И без комментариев Лукова понятно, что Шхера остался внутри.

Перекошенный шлюз надёжно закрепили. Сокольский вышел на берег и некоторое время наблюдал за работой сотрудников. Никто не жаловался на усталость, хотя большинство много часов провели на берегу, почти все мокрые и голодные.

Подошёл Филипп.

- Там места достаточно, - сообщил он. - Можно попробовать пробраться внутрь. Может, ещё какие-то полости есть с воздухом. Ты держись, полковник.

- Кто пойдёт? - спросил Сокольский.

- Я сам пойду. Со мной Пашка Окунь, то есть Окунев. Он у нас самый ловкий и везучий. Запасной баллон с маской уже приготовили. Вы тут за этой железной махиной присмотрите, чтобы снова не утонула.

Сокольский пожал ему руку - и водолаз направился к группке своих людей, собравшихся рядом с шлюзом. Теперь всё зависело от них.

(Старая Русса, после двух часов ночи)

Плёвое дело - забрать бабу из квартиры и увезти обратно в Питер! Достаточно трёх спецов, двух пульверизаторов с усыпляющим веществом и немножко везения.

С последним у злоумышленников наблюдался явный дефицит: едва один из них присел на корточки перед дверью, разглядывая замок и баюкая в руке связку отмычек, как снизу хлопнула дверь. Вся троица замерла, прислушиваясь. Ничего не происходило. Старший, головастый тип с коротким "ёжиком" волос, показал напарнику с сумкой, чтобы проверил. Тот бесшумно поставил сумку на пол и шагнул к перилам. Широкий проём старого дома позволял увидеть почти всю лестницу до нижней площадки. Ни единого движения или шороха! Наблюдатель пожал плечами, старший кивнул большой головой парню с отмычками - и тот снова взялся за замок.

- Тр-рах! - хлопнула уличная дверь.

Троица подпрыгнула. Взломщик скакнул, как лягушка, не вставая с корточек.

- Бах-бах-бах-бах! - неистовствовала дверь. - Бу-бух, бу-бух! - И напоследок, через паузу: - Та-дахххх!

Тишина после этой канонады отозвалась звоном в ушах. То, что никто из жителей подъезда ещё не выглянул и не разразился матами, логическому объяснению не поддавалось. Протекла минута, вторая, третья - ничего не менялось. Трое мужиков на верхней площадке так и стояли, замерев, но время тикало, а ничего не происходило. Старший успел расслабиться и осесть на одну ногу.

- Бам-м-м! - уже не так уверенно раздалось снизу.

Выругавшись вполголоса, головастый шикнул на помощника:

- Проверь!

Тот нащупал за пазухой ствол и медленно двинулся вниз, держась вплотную к стене. На первом этаже ему ничего подозрительного не встретилось. Проход вниз свободен. В щель приоткрытой входной двери пробивалась полоска света от уличного фонаря. Парень выдохнул и расслабился: сквозняк! Вот кто выбивал умопомрачительную дробь железной створкой! Убрав пистолет, парень легко сбежал вниз, не подумав о том, что двери с кодовыми замками сами по себе не открываются.

В бок ударил разряд, ноги подкосились - и бандит уже не почувствовал, как его подхватили заботливые руки и усадили на пол в тёмном предбаннике.

Главарь подождал минуты две, тихонько посвистел - но никто не откликнулся. Нехорошее предчувствие, одолевавшее главаря с начала дверного концерта, выросло в понимание: они тут не одни.

- Уходить надо, - прошептал головастый, жестом показывая взломщику, чтобы собирал манатки. За свою длинную практику наёмника головач усвоил главное правило: запахло жареным - беги без оглядки.

Учитывая, что внизу поджидала взбесившаяся дверь, единственным путём отхода оставалась железная лесенка на чердак. Над ней, на квадратной заслонке, висел обычный замок. Взломщик полез наверх, принялся примерять свои отмычки. Замок оригинальностью не страдал, но оказался настолько старый, что не сразу нашлась подходящая отмычка. Головач оглядывался на лестницу, готовый отразить нападение.

- Давай быстрее! - шипел он на подельника. - Что ты возишься?!

- Погоди... заклинило заразу!

Какой-то предмет с шипением взлетел из лестничного пролёта и обрушился на площадку, ослепив наёмников ярчайшей вспышкой. Головач, не разобравшись, шарахнулся назад, вообразив, что это бомба, споткнулся и покатился вниз, теряя сумки. Взломщик с криком схватился за лицо, не удержался и рухнул вниз, на кафельные плиты...

...Через полчаса, не выдержав слушать возню на лестнице, Борисыч позвонил Инге. Они договорились, что дверь в квартиру ночью не открывают ни под каким видом, пока сама Берестова не подаст знак, что опасности нет.

- Я тут, на лестнице, - сообщила Инга. - Можно открывать.

Ведерников живо распахнул толстую створку. На площадке стояла одна Берестова. Она переключила телефон и сказала, как понял Борисыч, кому-то из своих коллег:

- Всё в порядке, у нас будет трое гостей... Нет, никто не пострадал... Профессионалы? Это вряд ли. Попались как лохи. Лучше подумай, как бы они не оказались отвлекающим маневром. - Внизу негромко хлопнула входная дверь. Осторожно так, вежливо и нежно. - Нагулялась я что-то, - призналась Инга, проходя в квартиру. - Поспать бы!

Борисыч всё понял и жестом показал в сторону кухни.

- Там диван расстелен, за загородкой. Может, кофейку?

- Утром! Всё утром!

Она прошла на кухню, на ходу стаскивая куртку вместе со сбруей и пистолетом, упала на мягкий диван и заснула, даже не выключив свет. Борисыч покачал головой, убрал одежду в шкаф, стянул с Инги кроссовки и накрыл её пледом. Это было меньшее, что он мог сделать для коллеги своего племянника.

(Карельский перешеек, катакомбы у Ряпушковского озера, под утро)

Шхера никак не мог вспомнить, где он видел похожую схему. Все эти повороты, коридоры, ответвления чётко укладывались в знакомый рисунок. Он будто парил в толще воды, над затонувшим городом. А может, это не город? Может, так выглядит какой-нибудь завод, если с него снесло крышу и остались только стены, которые сейчас вздымаются вверх, образовывая иероглифический узор. Кажется, там даже есть указатели. Непонятно, кто и зачем стал бы рисовать гигантские указатели прямо на полу лабиринта...

Мысли угасали. Тело перестало слушаться после того, как он попал в это странное помещение. Иногда Тимофею казалось, что он лежит, а иногда - что парит в воздухе. Но холод успел пробрать насквозь и он ощущал, что внутри него нет ни единой клеточки, которая бы не застыла от этого отчаянного холода. Он ощущал, что сердце бьётся всё медленнее, но именно сейчас в сознание пробилась мысль: он не должен умереть, пока не разгадает тайну лабиринта.

Где-то на периферии зрения ему почудился свет. Этот свет быстро образовал тоннель, соединяя майора Шхеру с бесконечностью.

- Сейчас? - Он снова попытался шевельнуться, но тяжесть давила на него сверху и не пускала. - Это те светящиеся палки, из ящика, - попытался успокоить себя Тимофей, но не поверил. - Нет, это совсем другой свет... в конце тоннеля. Ну почему сейчас?..

Он попытался закрыть глаза, зажмуриться. Так он делал в детстве, чтобы проснуться из кошмарного сна. Но веки едва дрогнули. Шхера напрягся, разом ощутив тяжесть в теле, рвущую спину боль, холод. "Больно - значит жив!" Он снова и снова напрягался, пока веки не послушались и не сомкнулись. Но даже сквозь них Шхера продолжал видеть этот режущий белый свет, который приближался к нему с каждой секундой. Он зарычал, отчаянно пытаясь отодвинуться, отползти - и нырнул в темноту, в которой уже ничего не было...

...- Мы нашли его! - сообщил по рации Филипп. - Паша! Давай маску, вода быстро прибывает!

Напарник спешно распаковал дыхательный аппарат и они вместе, еле разворачиваясь в узком проходе, среди обломков, закрепили маску на лице бесчувственного Шхеры.

- Вытащите? - спросил наушник. - Помощь прислать?

- Тут двоим едва развернуться, - отказался Филипп. - Сейчас мы его потихоньку потянем, а у шлюза вы нас подстрахуете. Паш! Что там, внизу?

- Погоди, тут его обломками зажало... Всё, давай!

Паша Окунев занырнул поглубже, раздвигая какие-то ящики, наполненные длинными непонятными палками, похожими на мутное стекло, убрал обломки с ног спасаемого - и тут увидел рамку. Что в ней - фотография, рисунок - он не разобрал, но по своей любви ко всяким артефактам, протянул руку и взял со дна.

- Что ты там делаешь?

- Тут картинка какая-то. Прихватим с собой.

- Давай, надо выбираться, пока ещё что-нибудь не случилось.

Они осторожно развернули тело в узком проходе, закрепили ремнями и повлекли по воде в обратную сторону. Коридор уже почти полностью залило, до потолка оставалось несколько сантиметров пустого пространства, но объект их спасательной операции, живой или мёртвый, получал воздух из маленького портативного баллона, который прикрепили прямо к его груди.

- Мы возвращаемся! - сообщил Филипп Эйра. - Встречайте!

Глава четвёртая. Кто рядом с тобой?

(Ленинград, весна 1938 года)

Семью опального комиссара Ивана Давыдовича Лучака с дачи вывезли сразу после его ареста. Дом обыскали от чердака до углярки несколько раз. Бессмертов отчётами не ограничился и сам съездил. Нашёл пару солдатиков охраны снаружи и полный бардак внутри. В помещениях тщательным образом распотрошили всё, что можно потрошить, поснимали, что можно снять и разломали каждый угол, хоть отдалённо похожий на тайник. Никакие мародёры не постарались бы так самозабвенно, как бригада, производившая обыск.

Ходить по остаткам вывороченных досок, спотыкаясь на голых стропилах, показалось Бессмертову небезопасным. Он наскоро проверил отдельные места, которые заинтересовали его по отчёту, и поспешил обратно в город. Подумал с досадой: "Соколова бы сюда! Этот, с меньшими разрушениями, достал бы каждый неучтённый гвоздь. Ну, Васька..."

Жену и дочку Лучака перевезли на городскую квартиру (которую тоже обыскали, но не так варварски). Больше никаких мер предпринимать не стали. "Это временно, - подумал Бессмертов, поднимаясь пешком по лестнице старого дома на Казанской. - Всё равно выселят. Лучак - почитай, уже покойник. Много знает, занимал высокий пост. Такие идут под расстрел, а не в лагеря". Стало неуютно, словно плесенью повеяло в сухом, чистом подъезде: Бессмертов сейчас занимал пост Лучака.

Он успел несколько раз допросить бывшего начальника, но без толку. Перепуган, слёзно клянётся, что книгу Волынского у него украли, как раз накануне ареста. В общем, пользы от него было столько же, сколько от поездки на разворошённую дачу.

На третьем этаже Бессмертов постоял с минуту перед высокой дверью, глядя на прорезь почтового ящика. Правильно ли он поступает, придя сюда? Вряд ли две отчаявшиеся женщины знают больше, чем арестованный глава их семьи. А выбор какой? Бессмертов поднял руку и надавил на кнопку звонка.

Ему долго не открывали. Наконец, замок неуверенно щёлкнул и в щели, над толстой цепочкой, возникло бледное лицо. Из темноты прихожей на Александра Авдеевича блестели глаза испуганного зверька, а не пожилой женщины.

- Ирина Власовна! - тихо сказал мужчина. - Вы меня помните?

Что-то прошелестело и глаза женщины оказались сантиметров на десять выше. Видимо, она выпрямилась.

- Что вам нужно?

- Поговорить. - Бессмертов понимал, что нужно сказать что-то конкретное, но вместо этого выдал пустую фразу. - Это важно.

- Для кого? - Кажется, она стала ещё выше. Может, поняла, что он один, а в одиночку никто не ходит выселять семьи арестованных.

- Для вашего мужа. И вашей дальнейшей судьбы. Я хочу помочь...

Ещё хуже! Он не собирался помогать. Но женщина поверила. Через минуту Бессмертов уже входил в гостиную. Если бы не сломанная дверца буфета и диван, прикрытый гобеленовым ковриком, из-под которого торчали лохмы обивки, не догадаешься, что дом обыскивали.

- Мы с Мурочкой убрали тот хаос, который оставили ваши сослуживцы, - строго проговорила супруга Лучака. Одетая в тёмное платье, закутанная в шаль, она напряжённо стояла у круглого стола, не предлагая гостю присесть. - Я считаю, что это большая ошибка - арестовывать честного человека, преданного партии. Уверена, недоразумение разъяснится и виновные понесут наказание.

"Недоразумение!" Слово, за которое можно спрятаться. Ненадолго. Бессмертов заметил, что женщина избегала смотреть на него. Может, она сама не знала, как себя вести? Он подвинул стул и сел, не обращая внимание на прорезанную обивку. В ягодицу что-то впилось. Александр Авдеевич испугался за брюки, аккуратно встал, придерживая сидение, огляделся вокруг себя. На краю стола лежал перевёрнутый деревянный поднос. Подхватив его, Бессмертов закрыл драную обивку стула и сел, только теперь посмотрев на женщину. Она уставилась на него со смесью ужаса и брезгливости, но тут же опомнилась и отошла к буфету.

- О чём вы хотели поговорить? - спросила она растерянно. Беспардонность гостя окончательно лишила её остатков уверенности.

- Ирина Власовна! Меня интересует, кто бывал в вашем загородном доме за последний месяц, - ответил Бессмертов, выпрямившись и глядя через всю гостиную на хозяйку квартиры.

- Я уже перечисляла... - начала она резко, но мужчина перебил.

- Перечислите ещё раз. И постарайтесь вспомнить всех, вплоть до случайных прохожих, почтальонов, соседей по участку. Может, крутился кто-то незнакомый поблизости? Вы же часто выходите... выходили, гуляли у залива. Может, заметили кого-то подозрительного?

Оговорка словно ударила её. Женщина подалась назад, но затем сникла, сгорбилась. Дрожащей рукой подвинув табурет, она села, рассеянно глядя мимо Бессмертова.

- К Ване много людей приходило. Курьер несколько раз был, уголь привозили для парового отопления. Знакомых я всех перечислила. - Она вскинула голову, посмотрев ему прямо в лицо. - Саша! Но вы же понимаете, что он ни в чём не виноват!

Александр Авдеевич отвёл взгляд и тихонько вздохнул. "Можно подумать, это имеет значение, - мысленно ответил он. - Лучак заигрался в свои игры с руководством. Вообразил, что может поступать, как ему вздумается, а не как от него требуют".

- Я пытаюсь хоть что-то выяснить, - проговорил он вслух. - Значит, незнакомых никого?

Она покачала головой.

- Хорошо. Можно мне поговорить с вашей дочерью?

Взгляд женщины сделался тревожным.

- Мурочка вряд ли сможет хоть что-то добавить, - начала она.

"Почему они зовут её Мурочкой? - некстати подумал Бессмертов. - Она же Марианна, насколько я помню".

За дверью послушался шорох. Кто-то подсматривал из-за шторы, скрывающей косяк. Едва Александр Авдеевич вскинул голову, в проёме появилась бледная девица лет восемнадцати.

- Папа вернётся? - спросила она у Бессмертова. - Скажите честно, как партиец!

Он поднялся со стула. Поднос брякнулся на пол. Бессмертов быстро наклонился и поднял его, не понимая, как ухитрился уронить. К брюкам он, что ли, прилип?

- Я не знаю, Марианна Ивановна, - ответил он, разворачиваясь всем своим мощным телом и ища, куда бы положить деревянную штуковину.

Девушка порывисто подошла и забрала у него поднос.

- Это подарок... одного художника, - пояснила она, показывая внутреннюю сторону деревянной вещицы.

На ней алели махровые маки поверх тёмно-зелёного фона. "Что за безвкусица?" - успел подумать Бессмертов.

- У вас на даче в последнее время бывали посторонние? - ушёл он от темы художественной мазни на горячо любимом подносе, который использовал под седалище. - Мало знакомые люди? Наконец, какие-то новые знакомые или просто прохожие?

- Прохожих близко не пускали, там же охрана, - ответила девушка, склонив набок хорошенькую головку в каштановых кудряшках. - А если я скажу, этому человеку что-то грозит?

Фраза оказалась настолько неожиданной, что Бессмертов не сразу сообразил, что ответить. Значит, всё-таки был посторонний!

- Если человек ни в чём не виноват, что ему будет? - расплывчато ответил он, косясь на мамашу. Та, похоже, впала в ступор от неожиданного вмешательства дочери. Теребила край шали и молчала. Александр Авдеевич попробовал ринуться в наступление: - У вас побывал вор! Может, тот человек мог что-то заметить. Иногда помощь постороннего наблюдателя неоценима.

- Ну хорошо! - Мурочка положила поднос на стол и сурово вздохнула. - Я познакомилась с одной художницей. Ну, то есть, она ещё не совсем художница. Тоже поступала, но не прошла. И она приезжала на залив, на этюды, чтобы в следующем году снова поступать. Там мы и познакомились. Рисунки у неё - так себе. - Мурочка наморщила носик. - Мне показалось, что таланта там нет, но прилежание видно, поэтому мы стали рисовать вместе и я помогала ей исправить ошибки перспективы. Так и подружились. Она была в доме пару раз, не больше.

Бессмертов почувствовал, что уцепился за ниточку, но постарался не подавать виду. Наоборот, слегка пригасил интерес.

- Если вы были каждый раз заняты своими этюдами, вряд ли она что-то могла видеть. Но на всякий случай, как её зовут? - Он вынул записную книжку.

Дочка Лучака крепко задумалась.

- Клара. А вот фамилия... Я не спросила, но она обмолвилась, что снимает квартиру где-то у "Красного путиловца"*.

Бессмертов подумал, что искать эту Клару у "Красного путиловца" придётся долго. Особенно если она и не думала никуда поступать, а производила разведку местности. И имя, скорее всего, назвала первое попавшееся.

- Как она выглядела?

Мурочка посмотрела на мать. Та молча кивнула.

- Повыше меня и постарше, - ответила она неуверенно. - Наверное, лет двадцать.

- Не меньше тридцати, - высказала супруга Лучака. - Такая хорошо сохранившаяся, смазливая штучка.

- Мама! - возмутилась дочь, но женщина уже вышла из ступора.

- Я говорила, что мне не нравится эта девка. Молчи, Мура! Теперь я буду говорить. О ней-то я не вспомнила! Зачем она крутилась возле дачи? А ты её ещё и внутрь приглашала, чаем поила! Только и зыркала глазами. Художница! Она пока сидела у нас, начертила узор решётки. Мы всё придумывали ограду, Мурочка и проболталась. Ей бы в чертёжницы, этой Кларе. Фамилию она назвала, когда я спросила, да вряд ли свою: Одинокова. Невысокая, худая, руки жилистые. И вот тут, на виске у самых волос, шрамик и родинка, которую он напополам пересекает.

Бессмертов записывал самым внимательным образом. Информации он получил даже слишком много, в отчётах ничего такого не было. Неужели напал на след? Но где теперь искать эту Клару Одинокову с родинкой и шрамом?

- Марианна Ивановна! - обратился он к девушке. - А нарисовать её портрет вы можете?

Мурочка растерялась, хлопая на него глазами.

- Но я же только начинаю учиться! - возмутилась она.

Минут через пять, покидая двор на Казанской, Александр Авдеевич думал о том, что Лучака полученная информация точно не спасёт. Но найти знакомую Мурочки надо до зарезу!

- Чем чёрт не шутит! - произнёс он вслух, забираясь в оставленную у самой арки машину. - Если эта барышня взломщица или наводчица, по таким приметам её могут опознать.

_____________________________

* Красный Путиловец: Путиловский, ныне Кировский завод.

_____________________________

Ночи в мае заметно светлеют. В половине четвёртого во дворах можно разглядеть силуэты кустов, очертания подъездов. А если задрать голову - коньки крыш и печные трубы прорисованы углём на фоне серого небесного холста чётко, как по линейке. Там, сверху, открывается и вовсе фантастический вид. Бесконечный лабиринт крыш, башенок, труб, замысловатые переходы от дома к дому, густые провалы дворов, редкие огоньки там, где кому-то не спится. Далеко, а кажется, рукой подать - шпиль Адмиралтейства. Сбоку от него, словно вплотную - выгнутые очертания куполов. Без крестов, конечно. 1938-й год на дворе.

Мокрые от ночного дождя скаты - ненадёжная опора. Но тёмная фигурка, перехваченная в талии, как оса, чувствовала себя уверенно, скользя к краю ската. Очень много питерских домов построено вплотную друг к другу, но между этими двумя архитекторы оставили крошечный проулок, шириной метра три. Какой-то "шутник" перекинул через него приставную лестницу. Получился шаткий мостик. Маленькая фигурка спустилась к нему, встала на самый край и покачала ногой зыбкую дорожку из двух шестов с набитыми между ними перекладинами. Потом раскинула руки и ловко, как акробат, перебежала на противоположную сторону. Ничем не закреплённая на краях крыш, лестница подпрыгивала с каждым шагом, норовя сорваться в проход. Особа с осиной талией, даже не обернувшись, спустилась к слуховому окну, легко открыла и исчезла, нырнув на чердак.

...В коридор четвёртого этажа свет попадал через огромные старинные окна. Видно почти как днём. Особа с осиной талией, в мягких спортивных ботинках на высокой шнуровке, неслышно ступала по деревянному полу. Двери в полтора человеческих роста, казались неприступными. Но, дойдя до нужной, незваная гостья провозилась ровно минуту - и открыла створку. Так же легко сдалась вторая дверь, ведущая из приёмной в сумрачный кабинет с длинным столом и рядом тёмных шкафов вдоль стен. Пройдя в самый дальний угол, гостья распахнула один из них, убрала с переднего плана книги, открыв проход к большому железному ящику. Уверенность, с которой она действовала, явно говорила: она знает, что ищет.

В ход пошёл ручной фонарик и набор отмычек. Судя по напольным часам в другом углу кабинета, времени у взломщицы оставалось достаточно. Уборщица явится нескоро, если вообще не вымыла пол с вечера. Главное, в четыре утра охрана по этажам не шастает, а сидит внизу и дремлет.

И тут обнаружилось первое серьёзное препятствие: в узорчатом верхе сейфа красовалась надпись "Сан-Галли". С этой системой сейфов взломщице ещё ни разу не приходилось иметь дело. Провозившись минут десять, она стащила с головы берет и сунула за пояс. Убранные в плотную причёску волосы растрепались, кудрявая прядка повисла вдоль щеки, прикрыв висок.

Пасовать перед наследием царских времён не хотелось и девица посветила в замочную скважину, раздумывая, с чего начать штурм. За спиной раздался грохот. Девица подпрыгнула, выронив отмычки. В дверь с силой ударили второй раз.

- Где ключи? - заорал кто-то. - Живее! Открывай!

Прятаться в кабинете негде. Девица метнулась к окну. В несколько сильных рывков ей удалось открыть высоченные рамы. В тот момент, когда двери распахнулись и в комнату ворвались люди в форменной одежде, она уже стояла на подоконнике.

- Куда?! - рявкнул кто-то. - Держи её!

- Отставить!

Все замерли. В том числе и девица. Четвёртый этаж старинного дома оказался нехилой высотой. Внизу голая улица - ни газона, ни деревьев. Карниза, по которому можно дойти до соседнего окна, тоже нет.

- Я спрыгну! - сипло проговорила взломщица, сверкнув глазами на людей и подвинулась к краю.

Сухощавый мужичок в милицейской форме и галифе не спеша подошёл.

- Куда ты, дурочка? - с негромким убеждением проговорил он. - В тюрьме-то хоть жива будешь, а тут-то - верная смерть. Оно тебе надо? Давай, спускайся. - Он остановился сбоку и, привстав, выглянул из окна. - Ох, как высоко-то! Ну, может, выживешь. Только покалечишься - это факт. Слезай, говорю!

Она раздумывала несколько секунд, затем нехотя шагнула обратно, покосилась на остальных и спрыгнула на пол. К ней тут же подскочили и схватили за руки.

- Да бросьте! Куда она денется-то? - успокоил народ мужичок-милиционер и запоздало представился: - Сержант Кочуба! Ты арестована... в общем-то. Уведите гражданку.

Пока взломщицу уводили, он тщательно закрыл окно на все запоры. Для этого пришлось забраться на широкий подоконник. Глянув для порядка на сейф и предоставив местной охране приводить кабинет в порядок, сержант Кочуба направился вслед за арестованной.

Глава пятая. Очередной тупик Бессмертова

(Ленинград, 1938 год)

- Кто меня сдал-то?

- Молчать! Кто тя нанял - тот тя и сдал-то. Якшаешься с шантрапой - и сама ты шантрапа. А вопросы тут я задаю! - Сержант сердился. Мало того, что ему сказали помурыжить взломщицу до утра, пока не приедет тот, кому она спешно понадобилась, так ещё эта особа вела себя как стерва. Хотя, как ей ещё себя вести?

- Ну и чё? Ты уже второй час одно и то же спрашиваешь, - пробурчала девица, нахохлившись. Наручники мешали ей развалиться на стуле. Попадалась она не в первый раз, уважения к представителям правопорядка испытывала слишком мало.

- Порядок такой, вот и спрашиваю!

- ...То, - передразнила взломщица.

- Чего "то"?

- "То" забыл добавить.

- Ну, знаешь! - Он поднялся и заходил по кабинету, лавируя между столом, шкафом и стульями. - Ты это зря. Я с тобой по-хорошему, а ты-то... Ты тут строишь из себя уголовницу! Да у тебя на лбу написано, что ты не их их компании, дурочка! Вон, даже сдать при первой возможности не постеснялись. А ведь красивая, молодая девка!

- Да ладно, не учи!

Но сержант уже вошёл в раж.

- Любовник-то твой давно кормит травку, под камушком. Больше у тебя среди этой братии покровителей нет. Маруся! Ну ты в самом деле, неуж-то думала, что долго на свободе проходишь? Дурёха ты, дурёха!

Он хлопнул себя по галифе и вернулся за стол. Взломщица помалкивала. Получалось, что этот худосочный сержант неопределённого возраста говорит правду. Её подставили, непонятно зачем, будто и впрямь хотели избавиться. А она повелась!

Двери кабинета открылись и вошёл типаж, совсем отличный от сержанта Кочубы: крупный мужчина с широкими плечами, короткой стрижкой и нарукавным знаком с тремя звёздочками. Тут девице стало совсем неуютно. Особенно когда сержант вскочил, нервным движением одёргивая гимнастёрку под ремнём.

- Вольно, сержант! - остановил его вошедший и наклонился к пленнице, упершись ладонью в край стола. - Значит, ты - Клара Одинокова?

Он резко схватил девицу за волосы и повернул к свету. На виске её виднелся пересекающий родинку шрам.

- Ты чего! - возмутилась арестантка, но Бессмертов уже разжал пальцы.

- А может, Мария Егоровна Климова, 1910 года рождения, судимая... Что там было? Квартирная кража? - Он выпрямился, возвышаясь своим атлетическим телом над взломщицей. - Сожительствовала с карманником по кличке Воробей, да его случайно застрелил один из пьяных дружков восемь месяцев назад. Я ничего не перепутал?

- Так точно, - подсказал сержант. На комиссара НКВД он смотрел с опасением и едва ли не подобстрастием. - Она самая! Взломщица знатная, даже странно, что этот сейф до нашего прихода не вскрыла. Но ведь проникновение-то в помещение закрытого учреждения есть!

- Поторопились, - сухо заметил грозный гость, чем заставил сержанта смутиться. Тот снова принялся расправлять гимнастёрку под ремнём. - Но пожалуй, проникновения достаточно для статьи. А может, поговорим о шпионской деятельности и сговоре с врагами советского государства? - предложил он, снова наклоняясь к девице и заставляя её податься назад, насколько позволял стул.

- Вы думаете? Да это вряд ли! - Милиционер наконец справился с волнением. - Куда ей! Тут чистая уголовщина.

- Будет зависеть от того, как Маруся ответит на мои вопросы. Сопроводите гражданку на выход. До машины!

- Это куда? - начал было Кочуба, но осёкся. - Так точно! Вставай! - Он подхватил девицу под локоть и вздёрнул со стула с силой, неожиданной для своего сухощавого тела. - Вот отвечала бы честно на мои вопросы...

Он сообразил, что это ничего бы не изменило, но почему-то смотрел на гражданку Климову с сочувствием. Передав её с рук на руки двум рядовым в коридоре и отправив на выход, он вернулся в кабинет. Бессмертов стоял, сцепив руки за спиной и задумчиво хрустел пальцами.

- Как думаешь, сержант, мог о ней узнать кто-то, скажем, не из уголовного мира? - Вопрос показался ему неконкретным и он пояснил: - О том, что дамочка - взломщица.

Сержант удивился.

- А зачем она-то, преступница, честному советскому гражданину?

- Может, не совсем честному, - смягчил вопрос Бессмертов. На Кочубу он смотрел внимательно, так что тот неуверенно пожимал плечами и больше разглядывал меблировку в кабинете, чем собеседника.

- Честно отвечу, товарищ: не знаю, - выдал он наконец. - Разве что, шпиону какому. Так-то баба глупая, всё сама пытается после Федьки-то, ну после смерти Федьки-Воробья, дела вести. Говорят, есть у нас место, пивная одна на Пряжке, - заговорил он тише и доверительнее. - Сколько раз мы там шантрапу всякую ловили, а добраться, кто у них связной и как к нему обращаются, если нужно чего-то незаконного, не смогли. Марафету там, оружие, девок гулящих на адрес - это точно там ищут. - Он спохватился, выпрямился и быстро произнёс: - Понимаю! Недосмотр!

Бессмертов поморщился.

- Ваше дело. Работайте, ищите.

- А с Маруськой-то что? - дёрнулся к нему Кочуба, почуяв, что грозный гость намылился на выход.

- Не волнуйся, - снизошёл Александр Авдеевич. - Будет правильно себя вести - вечером вернём обратно. Дальше будешь сам с ней разбираться.

Он вышел, ощущая себя грязным. Этот сержант дёргался и только что не лебезил. Боялся. Бессмертов был не против, чтобы его боялись. Но сегодня это ему не понравилось. "Время такое, - успокоил он себя. - Вот покончим со всякой дрянью - полегче будет. И народу, и нам".

На улице было светло как днём, хотя стрелки часов едва подползали к шести. Девицу-взломщицу коллеги Бессмертова запихали между двух охранников на заднее сидение эмки. Александр Авдеевич устроился рядом с шофёром и молча кивнул. Парень за рулём сам знал, куда ехать.

Воровка встревожилась, когда поняла, что её везут за город. Пыталась заговорить с охранниками, но те молчали. Бессмертов с переднего сидения тоже не реагировал на арестованную, словно её не было. Когда эмка свернула с трассы и вдали, между деревьев, мелькнула башенка старинного деревянного дома, Маруся Климова замолчала. Александру Авдеевичу очень хотелось повернуться и посмотреть на выражение её лица, но он сдержался. Какая разница? Насмотрится ещё, минут через пять.

Машина остановилась за площадке перед домом. Арестантку вытащили наружу, но повели не к крыльцу, а за куда-то за угол. С обратной стороны особняка,в полуподвальном помещении, находилась котельная. Воровку пропихнули вниз, по узкой лесенке, затолкали в грязное помещение с кучей угля в углу и остывшей топкой посередине. С того времени, как арестовали Лучака и выселили его супругу с дочерью, домом никто не пользовался, поэтому и не топили.

- Вы куда меня привезли?! Эй! - возмутилась взломщица.

Она упёрлась было, но охранники подняли под локти и живо поднесли её к трубам, которые отходили от отопительного котла. Прикрутили за левую руку к ближайшей трубе и оставили, правым плечом к топке, носом к стене. А сами ушли. Не успела девица опомниться, как сапоги охранников прогрохотали по деревянной лестнице - и всё стихло.

- Эй! - Климова попыталась отвязать левую руку, но узел ремня затянули на совесть. - Вы чего? Насильничать, что ли, собрались?

Проём узкой двери загородила могучая фигура. Бессмертов с хрустом шагнул на рассыпанный по полу уголь.

- Много чести, - ответил он, подходя.

Взломщица сделала попытку повернуться к нему навстречу, но он резко толкнул её в спину. Взмахнув рукой, Маруся вцепилась в первое, за что удобнее - край раскрытого жерла молчаливой топки. Не успела девица выпрямиться, как Бессмертов закрыл чугунную дверцу, прижав её пальцы.

- А-а-а! - заорала девица. - Ты что?!! Больно!

- Не ври, - посоветовал мужчина, дыша ей в затылок. - Я ещё даже не нажал.

- Что тебе надо?!! Пусти! Больно!

Он знал, что это действительно больно, когда твои пальцы зажаты между острым краем жерла и куском чугуна. Но ещё не так больно, чтобы стало критическим.

- Говори, кто тебе приказал своровать книгу из этого дома?! - потребовал Бессмертов.

Девица замерла, боясь шевелиться. Она уже поняла, что каждый рывок делает хуже ей, а не безжалостному мужику за её спиной. Ей казалось, что его тело горячее, словно это он тут - главная топка. Пальцы начали неметь. Левой рукой прикрученной к трубе, даже не упереться. А пнуть мучителя ногой - смелости не хватает.

- Какую книгу?! Да я в глаза этот дом первый раз вижу! - зашипела воровка. - Пусти! Больно!

- Понятно, - нехорошим голосом сказал Бессмертов и навалился ладонью на створку. - Говори, зараза! - рявкнул он прямо в ухо взломщице.

- Что?!

- Говори, кто велел выкрасть книгу?! Говори! Останешься без пальцев, кому ты будешь нужна?! Ну!

- Это Борька Хромой! - взвизгнула Маруська. Упершись ногой в печку, она навалилась телом на мужчину в попытке отпихнуть назад. Похоже было, что проще сдвинуть саму печку, а не Бессмертова. В страхе, взломщица заорала: - Он мужика привёл!! Интеллигентный... в очках и шляпе! Много денег пообещал, а книга эта в сто раз больше стоит! А он: всё равно никому не сможете продать, а я заплачу!.. У Борьки спрашивай!

Бессмертов перестал давить на створку, но и отпускать не спешил.

- Где этого твоего Борьку Хромого найти?

- Он у Витебского пасётся! У местной уголовки спрашивай. Там его каждая собака знает!

Бессмертов отпустил девицу и даже отодвинул чугунную створку, позволив ей выдернуть руку. Взяв за волосы, повернул воровку к себе и заглянул в мокрое от слёз лицо.

- Смотри, гражданка Климова, - тихо проговорил он, прищурившись. - Я тебя не только без рук оставлю, если обманываешь.

- Да не обманываю я! - всхлипнула девица. - Была охота... за другого отдуваться! Он всё равно деньги ещё не отдал. Тянет время, зараза!

Бессмертов отвернулся к выходу. Больше ничего не сказал. Когда Маруську отвязали и вывели обратно, к машине, грозного энкэвэдешника поблизости не было. Охранники молча затолкали пленницу в машину и повезли в город.

(Ленинград, пару дней спустя)

Мужик в коротенькой пальтейке нараспашку странно подпрыгивал на бегу. Виляя из стороны в сторону, перескакивая через рельсы и шпалы, он ухитрялся нестись так стремительно, что милицейский наряд отстал метров на тридцать. На крики "стой, стреляю!" беглец даже не оборачивался. Бравые милиционеры спотыкались и пыхтели. Погоня началась от самого вокзала, приближалась к разгрузочным баракам, но сократить расстояние до скачущего козликом мужика стражи порядка не могли. Один споткнулся о край шпалы и еле удержал равновесие. Остановившись, он упёрся руками в колени, надсадно дыша.

- Чёрт... хромой! - выругался он, заставляя себя выпрямиться. - К дороге гоните! - выкрикнул он, махнув тт-шником.

Расслышали его товарищи или нет, но один из них догадался свернуть в сторону от путей и побежать вдоль водоотводной канавы. Тут ему явно полегчало и он резво прибавил, обогнав остальных.

Беглец краем глаза заметил, что его догоняют и тоже скакнул через крайнюю ветку рельс, к кучам строительного песка и извести. Их вывалили тут для ремонта, но бригада ушла обедать. Помочь родной милиции было некому. На то и рассчитывал мужик в пальтейке. На ровной земле стало заметно, что он сильно хромает: одна нога короче другой.

- Стой! - крикнул ему самый шустрый из милиционеров, кидаясь наперерез.

Мужик обернулся на бегу, споткнулся о кучу извести и пробороздил руками, несколько скачков сделав на четвереньках.

- Стой! Не уйдёшь! - крикнул милиционер, тут же прыгнул и толкнул беглеца в зад.

Мужик рухнул, извернулся как уж и бросил горсть крупного порошка в лицо преследователю. Тот схватился за глаза и упал на колени.

- Гад! - выкрикнул он, мотая головой в тщетной попытке вытряхнуть жгучую известь.

Остальные только подбегали, когда хромой мужик забрался на верх кучи и собирался нырнуть с неё к дырке в заборе.

- Гад! Сволочь!! - всхлипывая, выкрикивал пострадавший. Второй, видя воющего товарища, вскинул ствол трёхлинейки и выпалил в преступника.

- Не стреля-ять! - поздно заорал третий, подбегая к ним.

Мужик в пальтейке раскинул руки и повалился вперёд, исчезнув за кучей...

...Бессмертов успел выйти из машины и опередить своих помощников. Он правильно рассчитал, Борька Хормой должен был прибежать именно сюда. Дальше начинались склады, где легко затеряться, сбив погоню со следа. Выстрел заставил Бессмертова прибавить ходу. Он проломился через дырку в заборе, проехавшись по доскам широкими плечами. Забор покачнулся. Бессмертов, с пистолетом в руках, подбежал к куче. Съехав с неё вниз головой, лежал раскинув руки Хромой Борька, а рядом стояли ошарашенные сотрудники милиции, тяжело дыша после длинной пробежки.

- Идиоты! - закричал на них старший по званию. Он приковылял последний, увидел энкэвэдешника и поперхнулся. - Кх!.. Кто стрелял?! Вам сказали: живым!

Бессмертов, не слушая никого, подошёл и пощупал пульс на шее беглеца. По огромному мокрому пятну в центре спины и так было понятно, что это уже труп, но не хотелось верить. Единственный свидетель!..

Что теперь? Орать на парней, грозить арестом, искать вредителя? А смысл? Надо было своими силами брать Маруськиного подельника. Теперь поздно. Бессмертов убрал оружие и пошёл обратно, к дырке в заборе. Неудача словно стряхнула с него весь ажиотаж последних дней. Толку-то дёргаться, бояться? Книгу он упустил. Значит, самое время заняться текущими делами, выбросив на время тайны алхимических трактатов. И будь что будет...

(Санкт-Петербург, база УВР на Красном Треугольнике, май 2019 года)

Слава удивился бы, что после семи сеансов "погружения" ему так сильно захочется спать. Он полдня проспал, минут по 20, с интервалами в полчаса или больше, сколько нужно было, чтобы быстро записать впечатления от выуженных из памяти (или воображения) фрагментов. Но после седьмого раза Бердникова решительно остановила эксперимент и отправила его отдыхать.

- Ты до дивана-то дойдёшь сам? - спросил лаборант Андрей, но Ольгин только вяло отмахнулся.

Он удивился бы, но на удивление сил тоже не осталось. Добравшись до укромного угла в дальнем конце лаборатории, Слава упал на диван и мгновенно отключился, словно нырнул в ничто, вне времени и пространства.

Как долго это длилось - он не мог предположить, но сперва в сонное небытие стали пробиваться звуки. Тихие, отдалённые, будто где-то далеко, за стенкой, настраивался огромный оркестр. Звуки усиливались, наплывали, накатывались из-за спины, он уже начал различать инструменты. Вот запиликала скрипка, её басовито и недовольно перебил фагот. Бренчало, как проклятое, пианино. Наверное, музыкант сердился, что его не слушают и навязчиво колотил по клавишам. Трубы начали завывать, бахнула медная тарелка... Слава хотел открыть глаза, обернуться, крикнуть, чтобы прекратили - но не мог. Тело сковала непонятная сила, веки не слушались. А музыкальный хаос гремел всё громче, накрывая волной, как морским прибоем.

Ольгин напрягся, сжал веки как можно сильнее, неимоверным усилием, будто разрывал толщу клейкого желе, рванулся из этого хаоса - и внезапно открыл глаза в пустой лаборатории. Дежурный свет прорисовывал пространство комнаты, вдалеке поблёскивало стекло бокса, возвышалась кадка с растением, загораживая компьютерный стол тёти Люси. Тихо, тепло и никакого оркестра.

Ольгин медленно перевернулся на спину, ощущая тело всё таким же тяжёлым, но уже податливым, будто снова переживал пробуждение после операционного наркоза. Сбоку ему привиделась тень и Слава повернул голову, не ощущая под собой подушки. Рецепторы в коже всё ещё спали, не чувствуя давления его тяжёлой головы на шероховатую ткань.

Фигура у стеклянной стенки, за которой угадывался коридор, показалась Ольгину знакомой. Тимофей Шхера? Он-то откуда тут взялся? Успел приехать из Приозерска, пока Ольгин спал? Почти сразу Слава понял, что фигура принадлежит не Шхере. У бывшего боксёра широкие плечи и хорошая осанка, а этот стоит ссутулившись, нелепо высокий и тощий.

Человек медленно повернулся к нему, но ещё за мгновение до этого Ольгин понял, чьё лицо увидит. Он упёрся руками в диван и одолел бессилие, поднявшись в сидячее положение.

"Откуда тут этот тип? - мелькнуло у него в голове. - Как он мог пройти на базу?"

Человек, не мигая, смотрел на него. Длинное лицо ничего не выражало, но Слава почувствовал: сейчас что-то произойдёт. В руке незнакомца блеснуло лезвие, он шагнул к дивану. Ольгин рванулся навстречу изо всех сил, стремясь опередить движение...

И проснулся!

Он полусидел, вцепившись в спинку дивана. В лаборатории было светло, только тут, в дальнем уголке, лампа не горела, чтобы не мешать его отдыху. Бердникова с двумя своими лаборантами, шустрым Андреем и томной Ланой, разбирались с записями и компьютером.

- Как спалось? - весело приветствовал Славу Андрей. - Мы тут как раз пытаемся упорядочить твои сновидения.

- Прибавьте ещё одно, - буркнул Ольгин, спуская ноги и нашаривая кроссовки.

- Как ты себя чувствуешь? - спросила тётя Люся, выглядывая из-за монитора. Ольгин кожей ощутил её оценивающий взгляд, такой пристальный, что не ускользнуть.

- Умоюсь сейчас, - ответил он поспешно. - Тогда начну соображать.

- Андрюшенька тебе поесть принёс, там на тумбочке, - оповестила Бердникова, видимо, убедившись в его адекватности. - Теперь понимаешь, чем опасно погружение?

- Понимаю. Потом не поймёшь, во сне ты или наяву, - проворчал Ольгин. Он ушёл за загородку, к раковине, долго плескал в лицо холодную воду, стараясь прийти в себя.

- А люди уходят в такое состояние надолго и перестают воспринимать реальный мир, словно именно тут они во сне, и только там, куда погружаются - реальность.

- Эскепизм на глобальном уровне, - весело поддакнул начальнице Андрей.

Спать больше не хотелось. Слава наконец справился с последствиями погружения и не жаждал снова нырять в подсознание со всем его странностями и страхами. Появившись рядом с компьютерным пультом, он некоторое время сосредотачивался, как бы донести свою мысль. Бердникова пришла к нему на помощь:

- Судя по упорным повторениям одного и того же образа, человека в подъезде ты действительно видел, - сказала она. - Но не в момент нападения, а раньше.

- Я вспомнил, - перебил её Слава, наконец поймав собственную мысль. - Я теперь точно знаю, кто это. Ну, без имени, конечно.

Тётя Люся и её лаборанты внимательно смотрели на него, ожидая продолжения. Ольгин глубоко вздохнул, потом присел на край соседнего стола:

- Это было, когда я работал шофёром у Никитина. Того, который был казначеем бандита МСМ и потом застрелился, перед этим спрятав флешку с компроматом на своего босса.

- Морина? - уточнил Андрей, показав свою осведомлённость в прошлой жизни Ольгина и делах конторы.

Слава кивнул.

- Я как-то привёз Никитина на дачу МСМ, а там был этот человек. Высокий, худой, нескладный. Я на него внимания не обратил, но когда мы выходили из комнаты, Никитин сказал, так тихо, чтобы никто не слышал: "Видишь того худого? Если он подойдёт к тебе или ко мне - сразу сверни ему шею. Ничего не спрашивай. Второго шанса он не даст". - Ольгин пожал плечами, вспоминая эпизод. - Я после этого на всякий случай к тощему присмотрелся, пока он меня не видел. Но наверное, не поверил. Не выглядел этот тип опасным.

- А он тебя мог запомнить? - спросила тётя Люся.

Ольгин снова пожал плечами.

- Вряд ли. Он мало обратил на меня внимания, да и было это... году в пятнадцатом. Больше я его не видел, до того утра. А тогда, подходя к двери, я заметил, что у соседнего подъезда, на лавочке, сидит этот тощий тип. Разглядеть мешал палисадник, да и не вспомнил бы я его, мельком увидев. Сейчас я уверен: он меня и ждал, и ножом пырнул, когда я возвращался. И ещё...

То, что он собирался сказать, по мнению самого Славы, отдавало мистикой, если не бредом. Но Бердникова кивнула, чтобы его поддержать.

- Кажется, я понял, зачем нужны огоньки в воде.

- Какие огоньки? - живо переспросил Андрей. - На том озере, под Приозерском?

- Да. Конечно, это странно...

- Говори, не стесняйся, - посоветовала тётя Люся. - Нас странностями не удивишь.

- Это мишень. - Слава и сжал руку в кулак. - Кто-то расставлял эти огоньки, чтобы была мишень, в которую целятся с большой высоты. Из космоса, например. Что-то ведь там было, под водой в озере, за чем гоняются шпионы и бандиты. Может, когда поняли, что это из земли не вытащишь - решили просто уничтожить? Чтобы никому не досталось.

- А не проще несколько ящиков тротила заложить? - засомневался Андрей.

- Не нам решать, что проще, - пресекла его сомнения Бердникова и обратилась к Ольгину: - Полковнику Сокольскому расскажи. Версия жизнеспособная. Если кому-то нужно перекрыть взрывом большую территорию - почему не устроить "падение метеорита"? Вот вам и будет "Ладожский Фантом-2".

Ольгин не успел удивиться, насколько хорошо Людмила Кирилловна осведомлена о расследовании на берегу Ряпушковского озера. Она добавила приказным тоном:

- Сходи к майору Киппари, пусть покажет тебе фото злодеев из картотеки. Если этот тип работал на Морина, наверняка он там есть. Или составите фоторобот и поищете программой распознавания. А потом - домой, отдыхать. Завтра утром едем в Белодорск.

←Часть первая. Расчёты и просчёты

Часть третья. Восстание мертвецов →

Наверх