М.В. Гуминенко. Питерская поэма II
Временной предел прочности
Часть третья. Восстание мертвецов

Глава первая. Как найти доску грифонов

(Череповец, 1938 год)

- Как вы ухитряетесь войти в закрытую квартиру? - возмутился ювелир Буровский, подскакивая в постели. - И вообще, вы обещали, что я больше вас не увижу.

- Так не смотрите, - душевно пришепётывая, посоветовала тень на стуле.

Степан Галактионович уставился на него во все глаза, но этот бесцеремонный тип снова сел так, что черты лица невозможно разглядеть. И голос специально понижал, хотя когда люди говорят полушёпотом, у них у всех похожая интонация. Буровский вздохнул и опустился обратно на подушки.

- Я, между прочим, своё слово держу, - сварливо проворчал он. - Никому о вас не сказал, ни у кого не спрашивал.

- Предлагаю вам хорошо заработать, - продолжал бубнить ночной гость. - Я ищу картину. Она краденая, я надеялся перехватить её в другом месте, но сейчас точно знаю, что она в Череповце. Наверняка её захотят сбыть.

- Я не скупаю краденое! - возмутился Буровский и снова подскочил, прижимая к груди край одеяла. - Я честный ювелир...

- Городок маленький, вы тут заметная фигура, значит можете получить интересующие меня сведения, - не обратив внимание на его возмущение, продолжил гость. - Просто найдите и купите её для меня. Потом ставьте свои условия.

- Что за картина? И откуда я знаю, что вы не убьёте меня и не заберёте её даром?

- Не подавайте людям идей, - посоветовал гость. - Мне кровь ни к чему, но кому-то может показаться интересным. Мне нужна доска, на которую набита металлическая гравюра. Размер примерно в две большие книги. На гравюре изображён грифон. Металл похож на серебро.

Теперь ювелир слушал его очень внимательно.

- И чего особенного в этой доске? - осторожно спросил он.

- Принесите - я расскажу.

- Куда? Как?

- Придумайте. Узнайте по своим связям. Не подавайте виду, что она вам очень нужна, наверняка дорого за неё не попросят. Когда она будет у вас - я снова приду. И не бойтесь, я не оставляю за собой трупов. Что можно купить за деньги, необязательно отбирать.

Он поднялся со стула. Ювелир убедился, что впечатление у него осталось правильное: незнакомец среднего роста. Но это и всё, что можно сказать. Свободная одежда и ничем не примечательные движения не оставляли шанса опознать этого человека при свете дня.

- Мне снова лежать полчаса? - спросил он сварливо.

- Будьте так любезны, - отозвался гость из прихожей.

Тихо скрипнула входная дверь - и Степан Галактионович почувствовал, что остался один в своей квартире.

- Надолго ли? - пробормотал он, лёг и накрылся одеялом.

На следующее утро Степан Галактионович Буровский не спеша топал привычным для себя маршрутом. От дома, где он жил, до мастерской в спокойном темпе уходило полчаса. Как раз хорошая прогулка, чтобы не терять бодрости. Правда, сегодня Степан Галактионович вёл себя не так уверенно, как обычно, часто оглядывался, останавливался, стараясь выглядывать в отражениях окон кого-то неведомого. В хорошую погоду он сворачивал на небольшой бульвар (так было длиннее, зато народу меньше), но в этот раз Буровский перешёл улицу, снова огляделся - и вдруг шустро нырнул в узкий проулок между домами. Тут и тротуара толком не было, а в ширину проехал бы мотоцикл без коляски или велосипед. Впереди виднелся заросший густыми кустами сирени дворик, полоскалось на ветерке бельё, вывешенное прямо из окон. Буровский прошёл ещё шагов десять в сторону мелькавших белых полотнищ, остановился и прислонился к стенке дома под окном. Подобрав с дороги камушек, он бросил, не глядя, через плечо. Стекло звякнуло. Секунд через десять, пока ювелир вытирал лоб под шляпой, окно растворилось и на подоконник облокотился мужик в растянутой майке.

- Ну! - бросил он, раскуривая папироску.

- Не нукай! - сварливо потребовал Буровский. - Приходил он ко мне! Снова!

- Что ему надо? - Мужик затянулся папироской и наклонился вперёд, выглядывая из-за подоконника на фетровый верх ювелирской шляпы.

- Ему нужна доска.

- Чего? - недоверчиво переспросил мужик, перестав курить.

- Штука такая, величиной побольше конторской книги. На ней сверху, на листе металла, грифон.

- Чего-чего? - уже осторожнее переспросил мужик, так и держа папироску в руке.

- Зверь такой: четыре лапы, хвост, крылья на спине и вместо морды - птичий клюв.

- Тьфу! Гадость какая! - выругался мужик.

- Может, и гадость, да только он сказал, что эта штука его фамильная, а недавно её украли вместе с другими ценностями из старой усадьбы, которая у болота...

Мужик отбросил папиросу, легко перемахнул через подоконник и вмиг оказался перед ювелиром. Отряхнув штаны, он упёр руки в бока, надвинувшись на Степана Галактионовича.

- Откуда этот чёрт знает про то, что ценности эти украли?

- Да я-то при чём?! - вскричал Буровский, отступая и прижимаясь к стене. - Нашёл у кого спрашивать!

- Алексаша! - Сверху из окна выглянула томная девка с растрёпанными волосами. - Ну ты куда исчез-то?

- Кыш! - махнул на неё Алексаша. - Иди, самовар поставь! Сейчас приду, завтракать будем. - Когда бабёнка исчезла, он снова наступил на ювелира. - Так ты узнай!

- Сами узнавайте, - заявил ювелир, закрываясь портфелем. - Не моё дело, откуда этот тип знает о заначке, которую в усадьбе откопали. Может, это вообще сам Первой явился за своими вещичками!

- Да брось! Он помер давно, - недоверчиво проговорил мужик, но натиск ослабил, прислонился плечом к стенке и полез за новой папиросой. - И сколько этому твоему визитёру лет?

- Трудно сказать. По повадкам, я бы сказал, что он ещё молодой.

- Во! А владельцу шахты в семнадцатом году было ближе к пятидесяти.

- Ну, не знаю! - Ювелир глубоко вздохнул и опустил руки с портфелем. - Только если чего узнаешь про такую доску, ты уж скажи, голубь! Я так чую, что денег она стоит больше, чем любой другой скупщик даст.

- Узнаю, - протянул мужик.

- Алекса-аша! - раздалось из открытого окна.

- Да иду я! - рявкнул знакомец ювелира, зажал в зубах папироску, подпрыгнул, зацепившись за подоконник - и ловко залез в окно. - Сюда не ходи! Сам приду! - буркнул он напоследок - и окно закрылось.

Буровский постоял ещё с минуту и побрёл в обратную сторону. Самое главное он Алексаше не сказал: алмазы, которыми расплатился таинственный незнакомец первый раз, действительно оказались уникальными, с той самой шахты, которая до революции принадлежала Ивану Первому. Была в них характерная особенность, видная лишь специалисту. Но зачем грубым бандитам знать о таких тонкостях? Сейчас главное, что незнакомец может знать, где остальные бриллианты. А они ювелиру очень бы пригодились.

Глава вторая. Увлекательные открытия

(Окрестности города Белодорск, ИК № 8, май 2019 года)

Узкая асфальтовая дорога бесконечно петляла среди леса, успевшего покрыться молодой зеленью.

- Тут, по прямой, от города всего десять километров, - сообщил шофёр. - А напетляешь все пятьдесят. Болота!

Слава Ольгин, сидя рядом с водителем в новеньком УАЗике, разглядывал чащобу с подозрением. Людмила Кирилловна взяла его с собой в качестве сопровождающего, но Ольгин пока не понимал, что именно ему нужно делать. Сама Бердникова удобно устроилась на заднем сидении и просматривала что-то на планшете.

- А вы с инспекцией? - спросил водитель, лейтенант СК города Белодорска, куда Бердникова с Ольгиным прибыли сегодняшним утром.

Слава до поездки и о городе-то таком не слышал. Тем более, не понял, почему встречал их на вокзале представитель следственного комитета, а не управления местной исправительной колонией номер восемь. Но спрашивать не стал. Может, у генерала Чёрного личное знакомство именно в СК Белодорска.

Вместо того, чтобы ответить любопытному лейтенанту, Слава повернулся к Бердниковой. Та даже не среагировала на его жест, предоставив самому выпутываться.

- Типа того, - ответил наконец Ольгин и постарался перевести разговор на другую тему: - Дикие места!

- Да не очень. Непроходимые - это да, - охотно переключился лейтенант. - Сейчас-то дорога, а до демократии была грунтовка и бревенчатые гати через самые непроходимые участки. Зимник ещё был, но летом по нему даже в засуху не пролезешь. Свежа - это речка наша - тут изгиб делает, весной разливается здорово, так что не поймёшь, она болота питает, или болота - её. По Свеже, конечно, можно на моторке быстро до Кроткого добраться.

- А "Кроткое" - это что?

- Кроткий! Это остров, на котором ИК стоит.

- Понятно.

Слава не знал, что ещё спросить, поэтому замолчал. Шофёр тоже перестал трепаться и с четверть часа они молча петляли среди однообразного леса. Было видно, что в ложбинках между зарослями стоит вода. Кое-где она добиралась до самой дороги, но уходила в отводные канавы. Ольгин когда-то интересовался геодезией и прикинул, сколько трудов и денег нужно было положить, чтобы наладить тут настоящую асфальтовую трассу. И сколько грунта снять, чтобы добраться до твёрдой основы и насыпать заново сухую, надёжную полосу в десятки километров длиной.

За очередным изгибом дороги показалась такая же замысловатая излучина реки, а ещё минут через пять впереди замаячили белые стены. На остров вёл надёжный железобетонный мост, на другой стороне которого их встретили глухие ворота, выкрашенные в ярко-синий цвет. По верху стен извивалась колючая проволока.

- Приехали! - объявил шофёр, а к машине почти сразу направилось двое охранников с автоматами.

Людмила Кирилловна убрала планшет и вытащила документы. Их пропустили внутрь, провели по узкому проходу между одноэтажным кирпичным строением и высоченным забором. Здесь машина бы не развернулась. Слава, от нечего делать, прикинул, что разойтись в узком пространстве могут человека три - не больше. Он чувствовал себя неуютно. Повезло, что сам не попал когда-то в зону. Даже гостем тут не слишком-то приятно находиться. Тем более, ИК № 8 исполняла роль учреждения для людей, совершивших особо тяжкие преступления.

Внутреннее каре оказалось уже не таким мрачным. Двухэтажные кирпичные бараки, тщательно выбеленные, с поребриками и узорно выложенными углами, наводили на мысль, что когда-то давно тут была не колония, а какая-нибудь богадельня или монастырь. Миновав несколько постов охраны, они попали в кабинет местного начальства, подполковника Бориса Станиславовича Вердича. Он дольше всех изучал документы и бумаги, которые отдала ему Бердникова. Мрачное выражение лица подполковника не вязалось с его круглой физиономией, складочками вокруг глаз и задорным, толстеньким носом.

- Опоздали вы, майор, - сказал он досадливо, возвращая бумаги Бердниковой. - Миша! Чаю принеси гостям. Ну, и к чаю чего-нибудь.

- Что значит "опоздали"? - тревожно спросила тётя Люся, опускаясь в потрёпанное кресло.

- Помер Махеев.

Теперь гости смотрели на него с огромным интересом. Вердич досадливо махнул рукой и сел.

- ЧП у нас произошло, - признался он. - Попытка побега. Вчера.

- Почему нам об этом не сообщили? - тут же спросила Людмила Кирилловна.

От взгляда этой маленькой, внимательной женщины, подполковник предпочёл отвернуться вполоборота. Он полез в ящик стола и вынул папку с делом.

- По-старинке, - словно извиняясь, произнёс он, пододвигая дело к гостье. - Тут всё, что ваша контора запрашивала. Электронного варианта нет, уж извините.

- Ничего, я привыкла по-старинке, - обрадовала его Бердникова. - Так что случилось?

- У Махеева был сердечны приступ. Доктор обследовал, признал, что дело серьёзно, уладил все формальности, чтобы отправить его в Белодорск, в нашу больницу. А оказалось, что у них всё заранее подготовлено. Как за поворот от реки заехали, откуда уже не видно с вышки - на фургон напали. В деле я уже отчёт приложил, читайте.

Именно этим и занималась Людмила Кирилловна. На принесённый чай с бутербродами она не обратила внимания, предоставив Ольгину без неё подкрепляться местным угощением.

- Что это за хутор, куда они пробирались через болото? - спросила она на середине отчёта.

- Пара домов. Там раньше рыбацкая артель летом останавливалась, а зимой охотники. Тут волков немеряно, их и выбивали, с разрешения. Мы надеялись, что быстро перехватим беглецов. Сейчас не то время, когда легко через болота перебраться. В общем, там им оружие было приготовлено. Завязалась перестрелка. Попали выстрелом в канистру с бензином. Видимо, топливо оставили для моторки, которая ждала в паре километров, на реке.

- То есть, трупы обгорели, - заключила Бердникова.

- У Махеева была характерная татуировка, - указал на деталь в деле Вердич. - Она частично сохранилась. Лицо, правда, сильно пострадало, но причин думать, что это не он, у нас нет. Да и подельник его, такой же пожилой хрен, лучше сохранился. Оба тела сейчас в Белодорском морге.

- Понятно. - Бердникова закрыла папку с делом. - Хотелось бы взглянуть на трупы. Просто для очистки совести. Не зря же мы сюда ехали, в такую даль.

- Вас отвезут. Может, хотите побеседовать с кем-то из сокамерников?

Людмила Кирилловна отказалась. На вопросы, которые она собиралась задать Махееву, кроме него никто бы не смог ответить.

В морге их встретил угрюмый тип, жующий бутерброд с колбасой. От него разило плесенью, хлоркой и копчёностями. "Хорошо хоть не трупами", - подумал Ольгин, пока это чучело в прорезиненном фартуке изучало бумагу.

- Да я уже понял, - протянул он через минуту, которую потратил на доедание бутерброда, вытер руки и кивком пригласил следовать за собой. - Мне этот позвонил... Борис Станиславыч. Вам, поди, ещё и экспертизу надо показать?

- Будьте так любезны, - вежливо согласилась Людмила Кирилловна. - А всухомятку не ешьте, это плохо сказывается на желудке.

- Да? - удивился он, оглядываясь на Бердникову. Смотреть ему приходилось сверху вниз. Ростом детина был выше Ольгина, а толще минимум вдвое. - А я думаю, что у меня под ложечкой сосёт и изжога?

"Он не медик, что ли?" - подумал Слава.

В небольшой, на удивление аккуратной прозекторской, даже копчёная колбаса не смогла бы перебить трупный запах. Вдобавок ко всему, воняло горелой плотью. На столе лежало нечто большое, небрежно прикрытое тканой простынёй.

- Сейчас документики покажу, - пообещал детина и отошёл к столу.

Людмила Кирилловна бесцеремонно сняла простыню и приступила к осмотру. Ольгин, сказав самому себе, что Махеева он никогда не видел и в этих прозекторских делах ничего не понимает, остался рядом с дверью.

- Вот тут у него татуировочка характерная, - начал объяснять их провожатый, подойдя к трупу и показывая листами, запакованными в прозрачные файлы. - От лица, сами видите, что осталось. В отчёте написано, что там крыша рухнула и прямо на него. А могучий мужик был, однако.

- Здесь все отчёты экспертизы? - уточнила Бердникова.

- Генетическую не делали. И так ясно, кто это. Да и дружок его, с которым вместе бежали, целее оказался, его легко опознать.

Бердникова не стала переспрашивать, какую роль в опознании одного трупа играет наличие другого. Вместо этого полезла за телефоном.

- Татуировку сфотографирую, - оповестила она местного патологоанатома.

- Да сколько угодно!

Слава уловил, как женщина незаметно глянула на него и также аккуратно перевела взгляд на бугая в переднике. "Отвлечь, что ли?" - подумал Ольгин, закашлялся, отвалился на стенку и закатил глаза.

- Держите, упадёт! - воскликнула тётя Люся.

Бугай среагировал мгновенно, подскочил к Ольгину и подхватил подмышки, не дав упасть.

- Малохольный, - съехидничал он. - Первый раз, что ли? Садись вот, на стул.

- Лучше на воздух, - просипел Слава, старательно закатывая глаза.

Патологоанатом помог ему выйти за дверь. Секунд через тридцать вышла и Бердникова.

- Полагаю, больше нам смотреть нечего, - сообщила она. - Жаль! А я так надеялась застать Махеева живого и здорового! Поехали в гостиницу, Славочка.

- Может, чайку? - расщедрился хозяин заведения.

- Да нет, спасибо! Надо ещё билеты обратные заказать. Да и мой коллега, как я погляжу, ещё в себя не пришёл.

На улице она пожала Ольгину запястье.

- Молодец, быстро сообразил.

- Что-то важное нашли? - спросил он, понадеявшись, что ломал комедию с обмороком не зря.

- Сейчас узнаем. При водителе молчи.

Они сели в УАЗик и лейтенант быстренько доставил их в симпатичную двухэтажную гостиницу города Белодорска.

Глава третья. Обстановка накаляется

(Где-то под Череповцом, 1938 год)

Предрассветные сумерки уже пробивали первые лучи весеннего солнца, но здесь, перед разрушенной усадьбой, оставалось сумрачно и сыро. Лес успел подступить к самой ограде, до последних шагов скрывая обломок старого мира от посторонних глаз. Но и пришельцы появлялись в видимости, лишь когда подходили вплотную. Створки ворот держала верёвочка. Человек, незаметно подойдя по колдобистой дороге, просто перерезал её и вошёл во двор.

В сторожке горел свет. Местный сторож успел поставить на керосинку чайник и толкнул в бок спящего на топчане мужика в милицейской форме.

- Вставай, Соломон! Утро проспишь.

Милиционер Соломон издал неясный звук и пошевелился.

- Вставай! Завтракать пора, - не отставал сторож, которому надоело скучать наедине со своими мыслями.

- Ох! - Сломон повернулся на спину и прохрипел, глядя в потолок: - Чё те неймётся, Степаныч? Спал бы и спал.

- Тебя охранять прислали - вот и бди.

- Да чё тут бдеть-то? - Соломон спустил ноги с лежанки и сел, обеими руками почёсывая голову. - Охранять нечего. Уж покрали всё.

- А друг бандиты вернутся? - продолжал донимать сторож.

- Зачем?

Дверь внезапно распахнулась. Сторож чуть не выронил чашки. Милиционер Соломон дёрнулся к кобуре с оружием, но не достал. Уставился на высокого незнакомца в интеллигентном пальто и чёрной шляпе.

- Простите за ранний визит, товарищи, - спешно проговорил тот. - Заплутал я. Может, подскажете, что это за места?

- Ф-фух, - выдохнул сторож и поставил чашки. Соломону явление хорошо одетого незнакомца, ранним утром, посреди леса, казалось странным, но вошедший сразу объяснил:

- Я не пешком. У меня машина в километре отсюда. Бензин кончился. Сидеть до утра не захотелось, я и пошёл разведать.

- Документы предъявите, товарищ, - начал строжиться Соломон, которого незнакомец совершенно не успокоил. - Как это вы на боковушку свернули с нормальной дороги? Её же и днём еле видно.

- Сам не знаю, - признался незнакомец, протягивая милиционеру паспорт. - Из Москвы я, искусствовед. Командированный.

- Так вы по поводу ценностей из той усадьбы? - разболтался сторож. - Уж всё вывезли, да бандиты напали. И машину угнали со всем добром.

- Степаныч! - осадил его Соломон, поднимаясь с топчана. - Вы, гражданин, что же, совсем один приехали?

- Увезли, значит?

Незнакомец придвинулся, протянув руку за паспортом. Он оказался совсем близко к милиционеру. Сторож увидел, как неожиданно гость обнял Соломона, да так крепко, что тот захрипел. Потом что-то хрустнуло - и Соломон стёк на пол, словно ему очень захотелось спать. Степаныч хотел было спросить, что с ним, но незнакомец посмотрел на него холодным взглядом и спросил так буднично и спокойно, словно ничего страшного не произошло:

- Так куда ценности увезли?

- В Череповец, - машинально ответил сторож.

- Кто их украл?

- Банда тут... Местная...

- Спасибо, - поблагодарил вежливый незнакомец, сделав ещё шаг и заслоняя от сторожа всё пространство маленькой комнатки.

(Белодорск, 2019 год)

Обратные билеты можно было взять только на завтрашний день. Бердникова ушла в свой номер и отправила сообщение полковнику Сокольскому.

"Игорь! Извини за странный вопрос: Махеев был обрезан?"

Можно вернуться в зону, поднять дело, просмотреть приметы, но что-то подсказывало тёте Люсе, что это будет сложнее. Зато ответ от Сокольского пришёл минуты через две:

"Нет, - написал он. - Точно знаю, в бане с девочками вместе развлекались. Это не Махеев?"

"Нет, - ответила тётя Люся. - Надо срочно изъять тело".

"Озадачу генерала", - ответил Сокольский.

Бердникова убрала планшет в сумочку и уже собралась принять душ, но сперва глянула в окно. Она любила контролировать ситуацию, а к гостинице как раз подъехала машина. Вышло двое бугаёв, вроде патологоанатома, оглянулись по окнам и пошагали ко входу. Что-то Людмиле Кирилловне в них не понравилось. Тут в дверь постучали и Слава позвал из коридора:

- Людмила Кирилловна! Это я!

Она быстро подбежала к двери и открыла.

- Заходи! Не знаю, к нам ли гости, но если к нам - что-то мы с тобой откопали интересное, Славочка.

Ольгин запер двери и остался стоять рядом, прислушиваясь. Бердникова снова подошла к окну. Вовремя! Из машины вышел третий человек и прислонился к дверце, уставившись на окна.

- Занавески тут удобно висят, - похвалила Бердникова. - Знаешь, я так думаю, что эти мальчики идут к нам.

Ольгин полез за пистолетом, но она жестом остановила его.

- Обойдёмся без пальбы. Вдруг они с мирными намерениями.

Кто-то постучал в комнату, где жил Слава. Гостиничный новодел не обладал хорошей звукоизоляцией и, стоя у выхода в коридор в комнате Бердниковой, Ольгин слышал, как несколько раз проскрежетала соседняя дверь. Наверное, её пытались открыть без ключа. Наконец он уловил слова: "Тут пусто!"

Слава оглянулся по сторонам. Тётя Люся услужливо подпихнула ему тяжёлый торшер на металлическом стержне, с подставкой из деревоплиты. Не слишком поворотливая вещь для ближнего боя, но кто сказал, что нужно вступать в ближний бой.

- Если постучат по-хорошему, спрячешься за дверью душа, - прошептала Бердникова.

- Назад отойдите, - так же шёпотом ответил Ольгин.

Дверь встряхнули. Ольгин вовремя отодвинулся - в створку вломились со всей дури и замок выскочил. Дверь со стуком ударилась в стену. Весь проход загородила крупная фигура. Ольгин с размаха вломил по ней торшером. Человек вскрикнул, шарахнулся назад, налетев на своего товарища. Ольгин бросил торшер и пнул нападанца, придав ускорения. Ему показалось, что блеснул ствол. Дальше Слава не раздумывал. Он налетел на пришельцев, выбросив одного в коридор, а второму от души врезав ботинком по ногам, уронив на пол. Довершающий пинок в голову временно успокоил бандита. Но его товарищ из коридора бросился в атаку. Слава вцепился в его куртку и дёрнул на себя. Они споткнулись об упавшего и рухнули внутрь номера. Противник, тяжёлый как бегемот, навалился сверху, прижимая Ольгина к полу и наводя пистолет с глушителем. Слава вцепился в его руку и толкнул, не позволив выстрелить. Они возились в узком коридорчике, пыхтя и сопя. Слава не мог спихнуть тушу с себя, а перевернуться мешали стенки. Бугай не мог подтянуть руку с оружием - Ольгин цепко держал его за запястье. Сцена затягивалась...

Что-то смачно треснуло - и бандит расслабился, окончательно погребая Славу под своим центнером с гаком.

- Слава! - позвала Бердникова. - Жив?

- Куда я денусь, - прохрипел тот и принялся спихивать с себя бесчувственного "бегемота".

Он выполз, подобрал пистолет и ринулся ко второму. Тот едва начал приходить в себя, но дополнительный удар по черепушке решил проблему.

- Уходить надо, - скомандовал Ольгин, обшаривая второго нападанца и забирая у него оружие. Документов у парочки бандитов не оказалось.

- Я готова! - объявила Бердникова, держа в руках дамскую сумочку с планшетом.

- А вещи? - спохватился Ольгин.

- Трусы я себе новые куплю. Документы при тебе?

- Да.

- Тогда идём!

Они прикрыли за собой двери. Коридор поразил пустынностью и тишиной. Словно никто не услышал драки. Хотя, днём в гостинице могло никого и не быть.

- Под окнами их машина и ещё один клиент, заметила Бердникова.

- Идём туда. - Ольгин кивнул в противоположную от выхода сторону. - Я там балкон видел.

Не совсем понимая, что он задумал, Людмила Кирилловна поспешила следом.

- Нам лучше смыться из города, - сказал ей Слава, подходя к балконной двери и с рывка распахивая её, несмотря на все замки. В нём заговорил инстинкт беглеца, который выручал Ольгина ещё в его бытность водителем у криминального бухгалтера Никитина.

- Согласна, - признала его логику женщина, выходя следом на узкий балкон. - Но учти: я женщина немолодая, спрыгну со второго этажа - могу рассыпаться.

- Я вас поймаю, - пообещал Ольгин, легко подхватывая её на руки и переставляя на наружный бордюрчик балкона. - Держитесь за поручень.

Он перелез сам.

- Славочка! Ты серьёзно? - Она прижалась задом к перилам и вцепилась в них, ухитряясь одновременно сжимать пальцами сумочку.

- А какая альтернатива? - спросил Ольгин, соскользнул с края, придерживаясь за прутья решётки, повис, разжал пальцы и изящно спрыгнул, откатившись в сторону. Не успела Бердникова опомниться, как он уже стоял внизу, подняв руки.

- Прыгайте! Быстрее! Просто прыгайте и всё! Я поймаю!

Бердникова оглянулась на дверь в коридор, перекрестилась, прижала к груди сумочку - и прыгнула.

Глава четвёртая. Новое вмешательство

(Череповец, 1938 год)

Ювелирная мастерская Степана Галактионовича располагалась в получасе пешей ходьбы от места, где он проживал последние 15 лет. Он никогда не приглашал клиентов к себе на квартиру, поэтому сильно нервничал из-за двух визитов странного незнакомца. Но неприятные сюрпризы поджидали его не только дома.

В этот день, едва Буровский собрался закрыть мастерскую на обед, он обнаружил у прилавка незнакомого человека. Как этот тип вошёл, Степан Галактионович не слышал, поэтому первым делом взглянул на состояние колокольчика. Тот висел на положенном месте. Ювелир остановился под защитой высокой стойки и уставился на посетителя. Мелькнула мысль, не его ли это ночной визитёр, но мужчина в тёмном пальто и шляпе был радикально выше и мощнее.

- Добрый день! Чем могу служить? - вежливо поинтересовался Буровский, стараясь не показывать нервозности.

Он сам не понял сперва, из-за чего волнуется. В его мастерскую часто обращались, починить замочек на цепочке, укрепить выпадающий камень в брошке, почистить старые часы (в перечне специальностей Буровского был и часовщик). Иногда приносили переплавить старую монетку на колечко для девушки. Официально в мастерской работал маленький цех по производству недорогих украшений, которые строго учитывались и переправлялись в государственные магазины. Любую починку приходилось фиксировать документально, для отчётности. Но если приходили люди "по рекомендации", Буровский брал лично для себя заказы на украшения посложнее. Не брезговал он и перепродажей старинных вещей. Тайно и под прикрытием местного чина из городского управления. О том, что Степан Галактионович перекупает ювелирку у воров, знали только он сам и воры.

Посетитель не был похож на человека, которому нужно поправить брошку любимой жены. Уверенность, с которой он облокотился на стойку, наводила на мысль о переодетом милиционере, но Буровский представителей власти чувствовал за версту, поэтому не поверил. Зато лицо незнакомца показалось ему интересным. Острый взгляд из-под бровей с резким изломом, хищный горбатый нос с тонкими ноздрями, легковатый для крупных черт подбородок. И ещё ювелиру показалось, что недавно этот человек сбрил бороду и усы. Оттенок кожи на местах, где росли волоски, отличался от открытых участков. На вид, мужчине было лет 50.

- Меня интересует одна вещь, - произнёс незнакомец. Голос у него оказался низкий, но приятный, как у певца. - Не знаю, к кому обратиться.

- А вы кто? - критически прищурившись, спросил Буровский.

- Коллекционер, - ровно ответил незнакомец и полез во внутренний карман. - Вот мой паспорт.

Степан Галактионович с большим интересом сунул нос в книжицу. Документ оказался оформлен по новому образцу, с фотографией.

- Юрий Леонтьевич Береговой, - прочитал ювелир вслух и снова посмотрел на гостя, возвращая ему паспорт. - Издалека к нам пожаловали?

- Из Москвы, - без запинки ответил посетитель. - Я командирован в ваши края по делу государственной важности. Вот, читайте.

Он протянул Буровскому лист с печатями, на котором значилось, что гражданин Береговой, младший научный сотрудник Научно-исследовательского института художественной промышленности (Москва, улица Станиславского*, дом 7), командирован в Вологодскую область**, для поиска образцов прикладного искусства, представляющих научный и исторический интерес.

Вернув Береговому бумагу, ювелир вернулся к первоначальному вопросу:

- Чем могу служить, товарищ?

- Меня интересуют некоторые редкости, оставшиеся после национализации усадьбы местного промышленника, Ивана Первого. - Тут Буровский напрягся. - Конкретно, мы ищем вот такую вещь.

И в руки ювелира перекочевал ещё один лист. На нём, типографским способом, был отпечатан рисунок, изображавший плоский прямоугольный предмет с фигурой грифона на поверхности. Внизу шло короткое описание: памятник прикладного искусства XVIII - начала XX века, гравюра на листе неизвестного сплава серо-голубого цвета, вделана в тщательно зашлифованную буковую доску около 8 сантиметров толщиной.

- С точки зрения ювелирного изделия экспонат ценности не представляет, - объяснил Береговой. - Это даже не серебро. Какой-то нержавеющий сплав. Но с точки зрения художественного исполнения, вещь заинтересовала наших специалистов. Есть свидетели, что такую доску с гравюрой видели именно в усадьбе Первого, но не придали особого значения и оставили там же. Но приехав на место, я узнал, что все ценности были отправлены в Череповец.

- А о том, что на машину напали и все цацки увели, вам тоже известно? - недоверчиво поинтересовался Степан Галактионович.

- Вот как? - натурально удивился гость. - А я надеялся, что эта вещь пройдёт через руки специалистов тут, в Череповце. В том числе, через лучшего местного ювелира. Нужно ведь прикинуть её фактическую стоимость.

- У музея есть свои эксперты, - начал было Буровский, но сам себя остановил.

Всё это выглядело странно. "Я - не я, если никакой ты не музейщик! - подумал он. - И пришёл в первую голову ко мне. Почему? Если бы пришёл в наш музей, тебе бы сразу сказали, что ценности похищены. И уж точно, не направили бы сюда!"

- Впрочем, - поспешно добавил ювелир, - есть у меня на примете один человек. Он... как бы поточнее выразиться... Может попробовать узнать, не мелькала ли эта вещица где-нибудь... вне музея. Хотя, - протянул Буровский как мог нейтральнее, - маловероятно. Если это даже не серебро, кому она могла понадобиться? Не бросили бы в огонь.

Береговой встрепенулся и подался к нему.

- Узнайте! Я на вас очень надеюсь, товарищ ювелир! Нельзя позволить пропасть такой высокохудожественной вещи.

Степан Галактионович сделал вид, что размышляет, хотя дальнейшая речь у него уже сложилась.

- Приходите денька через два. В четверг! В это же время. Я узнаю всё, что смогу и передам вам. Или оставьте адрес, где вы поселились, я пришлю кого-нибудь с запиской.

- Я сам зайду, - мягко пробасил посетитель. - Спасибо, товарищ! До встречи!

Он вышел куда поспешнее и колокольчик над дверью уверенно звякнул.

"Даже не сомневался, что адреса ты мне не оставишь, - подумал Буровский, глядя на закрытую дверь. - Посмотрим, кто из вас двоих окажется умнее, ты или мой ночной визитёр. Но меня-то вы не проведёте. Свои алмазы я всё равно получу".

_____________________________

* В XVIII веке - Шереметевский переулок, по фамилии боярина и оружейничего Шереметева, затем Леонтьевский, по фамилии видного в тот век политического деятеля. С 1938 года - улица Станиславского. В 1993 году возвращено название - Леонтьевский переулок.
** С 1937 года город Череповец вошёл в состав Вологодской области.

_____________________________

К тому, что следя за другим человеком, 98 процентов времени можно потратить впустую, Вася Соколов давно привык. В этом деле два "призовых" процента получает самый терпеливый, а терпения ему было не занимать. Сегодня он с раннего утра ходил по пятам за Буровским. Последние три часа сидел за забором брошенного дома напротив и не выпускал из поля зрения двери мастерской. Шея затекла, но Вася размял загривок пальцами и положения не поменял. Отсюда самый хороший обзор, а главное, самого Васю никто не видит.

Перед самым обедом к Буровскому в мастерскую заявился высокий тип в шляпе и тёмном пальто. Он ещё так странно открывал двери, что Соколов подумал: "Хочет, чтобы колокольчик не брякнул. Зачем?" Вася раздумывал, не зайти ли следом, а то может, ювелира уже убивают. Но минут через десять посетитель вышел сам, огляделся по сторонам и направился в сторону центра. Дойдя до ближайшего дома, он внезапно шагнул за угол и остановился так, чтобы видеть крыльцо мастерской.

"Проследить решил?" Вася со своего места на противоположной стороне улицы видел обе точки как на ладони. Сейчас, если планы Буровского не изменились, он выйдет, запрёт двери и отправится домой, обедать.

Действительно, ещё через пять минут ювелир вышел, огляделся и потопал в сторону своего квартала. Человек в шляпе пропустил его вперёд и направился следом. Соколов осторожно выбрался из укрытия и пристроился по другой стороне улицы, примерно между ними, продолжая размышлять, кто этот таинственный тип в шляпе. Кто-то из своих, точнее местных бандитов? Вряд ли они заявляются в мастерскую в открытую и обсуждают свои воровские дела, когда за стенкой - целый цех ювелирских подмастерьев работает.

На переодетого милиционера или сотрудника НКВД мужчина не походил, слишком безыскусно действовал. Похоже, даже не сильно волновался, если его заметит объект слежки. Да и друг Васи, Никифоров, сказал бы, что за Буровским установлено наблюдение. Или не сказал бы? Бывший сослуживец, конечно, доверял Соколову, но Соколов ему не торопился доверять. Будь он на месте Никифорова, точно бы не поверил беглецу. Вася сказал, что его считают убитым. Он решил придерживаться такой версии, ещё когда первый раз забрался в квартиру ювелира. Тогда он сказал Буровскому, что его считают погибшим, чтобы усугубить ситуацию: если откроется, что его бывшие коллеги поспешили отчитаться в смерти беглеца, они точно грохнут и самого Васю, и свидетеля того, что он оказался живым. Никифорову Соколов соврал наоборот, чтобы не напугать. Кто знает, что бы тот предпринял, если бы знал, что за его бывшим командиром ведётся охота?

Ведётся ли? Соколова в Ленинграде последний раз видели раненым и доктор сказал, что он не жилец. Значит, предпочтут списать как мертвеца. Ответственности меньше. Чем нечистый не шутит? Авось, Вася и не соврал никому...

Человек в шляпе продолжал не спеша идти за Буровским. Когда они добрались до бульвара, Вася выбрал удобную лавочку и сел, позволив объектам своего наблюдения уйти вперёд. Отсюда вход в подъезд дома, где жил ювелир, виден во всех подробностях. Вынув из кармана сушёную рыбину, Соколов погнул её несколько раз, зубами сорвал твёрдую шкурку и впился в насквозь просоленное розоватое мясо. Жуя "обед", он устроился поудобнее, навалившись боком на ребристую спинку лавочки.

Сцена, которая разыгралась в течение следующих десяти минут, походила на дешёвый водевиль. Буровский демонстративно прошёл мимо своего дома и скрылся в подъезде соседнего. Мужик в шляпе перешёл через дорогу и прислонился к ближайшему дереву. Некоторое время он ждал. Вася видел лишь его затылок, да и то с расстояния метров в сто, но готов был поспорить, что разглядывает мужик окна дома.

"Он не местный, это факт, - подумал Вася. - Местные адрес ювелира должны знать назубок". Чуть погодя, обладателю шляпы надоело его занятие, он оттолкнулся от ствола и направился в обратную сторону, свернув в соседний переулок. Очень хотелось пробежаться вслед за ним, бахнуть чем-нибудь тяжёлым по головушке и обшарить карманы. Вдруг что интересное найдётся, документы какие или пистолет. Но Вася сдержался. Он нутром чувствовал, что всё только начинается.

Он дожёвывал сушёную рыбину, когда дверь подъезда приоткрылась и некоторое время кто-то выжидал, не показываясь. Затем на свет осторожно выбрался Степан Галактионович, долго оглядывался, даже на цыпочки привстал, пытаясь разглядеть, что там, в другом конце бульвара. Не увидев ничего подозрительного, он сошёл со ступенек и быстро зашагал в обратную сторону. За несколько шагов до собственного подъезда остановился, начал отряхивать борт пальто, медленно поворачиваясь вокруг своей оси и стреляя взглядом в разные стороны.

Убедившись, что незнакомца в шляпе не видит, ювелир всё равно домой заходить не стал, а перешёл через дорогу и взял курс в совершенно неизвестном Соколову направлении. "Опа! Это уже интересно!" Вася не спеша поднялся с лавочки, отбросив рыбий скелет на заросший молодой травкой газон. На пределе бокового зрения ему показалось, что мелькнула чёрная шляпа, но оборачиваться не следовало.

"Разберёмся", - решил Соколов, пристраиваясь в кильватер к Степану Галактионовичу. Он ощущал себя на творческом подъёме, полным сил и готовности свернуть шею любому врагу. Обычно после таких ощущений происходило нечто решающее, ключевое. Неважно, шла ли речь о расследовании или подготовке к бою во время Гражданской. Соколов давно не испытывал подобного чувства и ему нравилось то, что с ним происходит. "Стоило порвать со всей этой службой, чтобы снова стать самим собой!" - подумал он, хищно улыбнувшись весеннему солнцу.

Глава пятая. Неожиданные вводные, не принятые в расчёт

(Череповец, 1938 год)

Матрёна, едва заслышав его шаги, выплеснулась в сени, на ходу поправляя уложенные вокруг головы волосы. Она не улыбалась, но смотрела во все глаза, будто не верила, что жилец не обманет и вернётся.

- А я ужин сготовила! - обрадовала она Васю. - Сейчас воды принесу, умыться.

Стол сегодня оказался в разы богаче. Хозяйка дома успела разжиться соленьями, наготовила закусок, порезала щедрыми ломтями розовую колбасу. Соколов даже загрустил, ощутив себя обманщиком, который обнадёживает одинокую бабу, а сам всё равно сбежит. Но он и не обещал ничего, поэтому муки совести прошли, едва начавшись.

- Садись, сейчас супчику куриного налью, - пообещала Матрёна, скрываясь за дверью кухни, чтобы через минуту появиться с огромной суповой тарелкой.

Как и накануне, она села напротив и наблюдала, как он ест. Васю это мало смущало, да и аппетит в последнее время проснулся зверский. Может, потому, что рана перестала беспокоить?

- Рома! - позвала Матрёна.

Соколов не дрогнул, но на мгновение ложка остановилась на полпути.

- Чего? - спросил он и отправил душистый суп в рот.

- Ты ведь не Рома, - утвердительно сказала женщина. Осуждения в её тоне не было, скорее грусть. - Как твоё настоящее имя?

Соколов смолчал. Она вздохнула и смирилась.

- На рынке сейчас всё, что угодно, можно купить. Были бы деньги.

Вася отложил ложку и полез во внутренний карман. Женщина возмущённо выпрямилась.

- Ты чего?

- Подумал, может, тебе что-то нужно, для дома там, - примирительно проговорил Вася.

- Всё есть. И за комнату ты заплатил, если помнишь. - Теперь она говорила суше и больше напоминала ту категоричную хозяйку дома, какой была до совместно проведённой ночи.

"Гордая, - подумал Вася. - Так-то лучше".

- Умная ты баба, - ввернул он комплимент и взялся за тушёную капусту с копчёными рёбрами.

- Была бы умная, не сидела бы тут одна, - со вздохом призналась Матрёна, но стряхнула задумчивость. - Я вот чего на рынке слышала: болтают, что хозяин поместья вернулся. Будто, видели его в городе.

- Что за поместье? - искренне удивился Вася.

- То, которое в конце зимы ограбили. Да не поместье! Так, хутор, да дом каменный. Ценности из него везли, да на конвой бандиты напали. Только говорят, во всех тех ценностях главного не было, что ещё с семнадцатого года ищут.

Вася заинтересовался. Даже жевать перестал.

- Ты ешь, - подсказала Матрёна. - Я девчонкой про него слышала. Первой была его фамилия, а звать Иваном. Только он тут почти и не жил, у него шахта алмазная на севере, в Карелии была. Сюда наездами приезжал, а после революции вроде как убили его. Искали алмазы, что он добыл. Пытали, да замучили. - В её голосе не было сочувствия, словно она сама не верила в то, о чём говорит. - По мне, сказки это, но бабка моя твердила, что алмазы эти проклятые и на них печать нечистого, потому что хозяин с колдуном спутался. Мол, в каждом таком алмазе есть червоточина какая-то, что знающий человек их сразу распознает.

- Что может быть в алмазах? - Вася не особенно поверил, но сообразил, что за каждой такой историей должна стоять хоть толика правды. - Да и помещик этот, как его... Первой, как бы сейчас явился? Он наверняка и тогда уже немолодой был.

- Не знаю, - строго заявила Матрёна и забрала со стола пустую посуду. - Если с нечистым спутался, так может и жив. И почему старый? Говорят, он в революцию ещё молодой был.

Знал бы Вася Соколов ту байку про добытчика алмазов, которую рассказывали в Лехтикуси Бессмертову, заинтересовался бы словами женщины сильнее. Но его больше занимало, как искать предателя среди местных милиционеров. Иван Первой. Имя Вася запомнил, решив, что при случае порасспросит, может, впрямь явился какой молодчик из-за границы, свои старые клады искать. Тем более, если ограбили фургон, который вёз ценности из его бывшей усадьбы, так не сам ли он это организовал? Если даже ему было в революцию лет 30-40, так и сейчас 50-60 - не больше. Вполне активный возраст.

(Белодорск, 2019 год)

Подвозившего их мужика на Тойоте они попросили остановиться, не выезжая на трассу. Ольгин вовремя заметил, что на дороге маячит машина ГИБДД. Если кто-то из местного начальства решил избавиться от непрошеных питерских гостей, о них наверняка сообщили на все посты. Бердникова не могла взять в толк, какой белены объелось местное руководство (если, конечно, это оно), чтобы подослать убийц к двум чинам из ФСБ. Но жизнь - штука сложная. И не такое случается.

- Спасибо! Дальше мы пешком прогуляемся, - поблагодарил водителя Слава.

Они повернули на просёлок и зашагали прочь от города, но не заглубляясь в лес. Если верить россказням о здешних болотах, напрямик через эти места не пройдёшь.

- Не могу связаться с нашими, - пожаловалась тётя Люся, шагая вслед за Ольгиным. - Связи нет. Надо было раньше, на выезде из города позвонить. - Она заметила, что Ольгин держится за бок. - Прости, Славочка! Я забыла про твою рану.

- А то не прыгнули бы? - ухмыльнувшись, спросил он.

- А то придумала бы другой способ спуститься со второго этажа. Ладно, надо попасть в такое место, где работает связь.

За следующий час они "такое место" не нашли, зато миновали брошенную деревушку и перебрались на грунтовку, идущую примерно в нужном направлении. Впереди замаячила полоса реки.

- Я места совсем не знаю, - признался Ольгин. - А навигатор заработает, если интернет появится. Вот когда пожалеешь, что не взял простую бумажную карту. Вы не устали?

- Ещё нет, - поразмыслив, ответила тётя Люся. - Но скоро устану. На трассу нам выходить нежелательно. Любую попутку могут остановить и проверить.

- Так мы сейчас двигаемся в противоположную сторону от Питера, - заметил Ольгин. - Искать должны по направлению туда.

- Если они дураки - то да. Если нет - будут искать в любом направлении. И туда, где железная дорога, и даже в междугородних автобусах.

Они вышли к реке. Вдалеке маячил железобетонный мост. Судя по масштабу, там проходила трасса, на которую им нельзя. Внизу, у берега, валялась перевёрнутая лодка.

- А по реке? - предложил Слава.

- Уверена, оно дырявое, - выдала Бердникова, присвоив лодке средний род. - Кто будет оставлять на видном месте целую лодку? Но идея хорошая.

Лодка на вид казалась целой, была прицеплена цепью и огромным замком ко вбитому в землю железному колу. Вёсел, само собой, не было, зато валялось несколько жестянок.

- Я найду шест или палку, - решил Слава. - Пойдём вниз по течению, а палкой я буду отталкиваться, чтобы не сносило куда не надо. Теоретически это Свежа, а она, насколько я знаю, впадает в озерцо, рядом с которым большой рабочий посёлок.

- Не нравятся мне эти банки, - призналась тётя Люся, но спорить не стала. Она уже оттоптала себе все ноги и пришла к выводу, что пренебрегать физическими упражнениями нельзя, тем более после пятидесяти. Выносливости двигаться так же быстро, как Ольгин, недавно оправившийся от тяжёлого ранения, у неё не было.

Ольгин разбил примитивный замок камнем и вытащил цепь. Перевернув лодку, он столкнул её на воду и придержал, пока тётя Люся забиралась внутрь, прихватив с собой пару жестянок покрупнее. Подходящую палку Слава тоже нашёл, поэтому, запрыгнув следом в лодку, смело оттолкнулся от берега и направил их новое транспортное средство вдоль пологого берега реки.

(Белодорск, кабинет одного из чиновников прокуратуры, май 2019 года)

- Никто не видел, куда эти питерцы делись!

Этими словами худой брюнет закончил рассказ о погроме в гостинице - и плюхнулся на ближайший стул. Лысый мужчина в гражданском костюме, к которому он обращался, наоборот вскочил. За время доклада он несколько раз хлопал челюстью, не зная, что сказать. Налив себе воды, он хапнул её махом, как водку и скривился.

- Идиоты! - вернул он себе дар речи. - Вы совсем охренели?!

Собеседник недоумённо посмотрел на него.

- А что мы должны были делать? Я узнавал про эту бабу, она у них там из крутых экспертов, наверняка что-то заметила! Какого лешего их пустили в морг? Да теперь...

- Молчать! - рявкнул лысый и поправил галстук. - Вы хоть понимаете, что наделали? - Теперь он заговорил спокойно. Даже сел обратно на стул. - Если бы твои недоумки их прикончили, тут на следующий день было бы всё ФСБ со всеми спецподразделениями, Собственная Безопасность и прокуратура в придачу! Вот тогда вся эта толпа точно бы узнала всё и обо всём. Ну, что такого они могли увидеть? Что? Труп не тот? Бумаги в порядке - на кремацию и дело с концом! Пока бы эти специалисты хлопали клювами, вы бы уже всё подчистили.

- Не прикончили, - вставил брюнет.

- И слава Богу! - Лысый снова вскочил, воздев руки. Но тут же успокоился и принялся ходить по кабинету. - Значит, так. Ускорьте с выдачей разрешения на кремацию.

- А эти двое? Я свояку в ГИБДД задание дал...

- Отменить! И чтобы никто их не искал! Пусть едут, куда хотят.

- А если...

- А если будут возмущаться - скажем, что напали местные хулиганы, которые по гостиницам работают. Мы тут ни при чём. Всё понял?

Брюнет кивнул и поднялся.

- Иди, работай! И чтоб никто их не трогал! Понял? Всем скажи.

- Понял, - недовольно проворчал брюнет и убрался из кабинета.

Глава шестая. Всё ещё в Белодорске

(Окрестности Белодорска, 2019 год)

Тётя Люся задумчиво вычерпывала банкой воду со дна лодки. Разумеется, корыто оказалось с подвохом: рассохшиеся доски пропускали влагу, скапливалась она довольно быстро.

- Знаешь, Славочка! - произнесла Бердникова, в очередной раз убедившись, что связи всё ещё нет. - Неправильно мы с тобой поступили. Теперь наши новые знакомые быстро избавятся от тела и мы уже ничего не сможем доказать.

- Но вы же сообщили полковнику, что это не Махеев, - напомнил Слава.

- У него тоже время уйдёт оформить изъятие тела, транспорт в Питер. В Белодорске нет нашего филиала, придётся ждать коллег из соседней области, а сколько это займёт времени? Сутки? За 24 часа можно слона спрятать, не то, что избавиться от трупа.

- И что делать? - хмуро спросил Ольгин.

- Украсть тело! - выдала Бердникова и принялась вычерпывать воду. - Хотя, бесполезно! Мы не можем официально забрать труп, а неофициально - нельзя. Опять ничего не докажем, только неприятностей наживём.

И тут у неё сработал телефон! Ольгин едва не выронил шест, а тётя Люся бросила банку на дно лодки и схватилась за сумочку.

- Наконец-то! Дмитрий Иванович! Спасайте! Мы тут скоро потонем в этой местной Свеже, а вам придётся доказывать, что Махеев жив и благополучно удрал из мест заключения!

(Белодорск, на следующее утро, около городского морга)

Во дворе морга собрались представители из ФСБ и начальник зоны, подполковник Вердич, с которым созвонились из Питера и потребовали организовать выдачу тела Махеева. Он ещё ночью организовал охрану, чтобы труп никуда не пропал, но всё равно волновался и поглядывал на часы.

Наконец, сотрудники морга выкатили на тележке оцинкованный ящик. Солдаты подхватили его за ручки и собрались заносить в автобус, но эфээсбэшник поднял руку.

- Стоп! Открывайте ящик!

Солдаты неохотно принялись возиться с креплениями. Суета вокруг оцинкованной "посылки" никому не нравилась, но питерец оказался дотошным. Стоял рядом, держа в руке листки бумаги с разрешениями на вывоз тела и отправку его спецсамлётом в Питер. Когда крышку откинули, он сунулся внутрь, несколько секунд всматривался в содержимое и наконец произнёс:

- Это не Махеев.

- Что? - Начальник тюрьмы подскочил к нему. - Да быть не может... Вы его в лицо знаете? Он сейчас выглядит не так, как на фото...

- Это! Не! Махеев! - раздельно повторил сопровождающий, глядя на Вердича, так что тот отпрянул.

- Вот придурки! - воскликнул он, словно до него только сейчас дошло. - Разгильдяи! Ну, чего встали! В морг! Быстро найти труп Махеева! Сейчас исправим, - заверил он приезжего.

Тут питерский сопровождающий оглянулся по сторонам.

- Мы когда к воротам подъезжали, катафалк выезжал, - вспомнил он.

- Да, один из наших подопечных скончался. Родственникам разрешили забрать его для кремации. Но там всё чисто, документы оформлены как надо...

Последние слова ему пришлось кричать вслед питерскому гостю. Тот уже махнул своим помощникам, прыгнул в машину - и вся компания с пустой труповозкой ринулась в сторону выезда с территории.

Дальнейшие события разворачивались в темпе дешёвого боевика. Погоня настигла ритуальный автобус, когда он свернул в лесополосу, отграничивавшую город от трассы на северо-запад. Машина силовиков обогнала печальный транспорт и вынудила прижаться к обочине. Катафалк окружили люди с автоматами, один из них распахнул заднюю дверь и рявкнул:

- Выходите!

- Да что вам надо? - В кузове кроме двух парней сидела худощавая женщина. Она и начала возмущаться первая. - Как вы можете?! Даже после смерти покоя Лёшеньке нет...

Она кинулась к дорогому, лакированному гробу, попыталась удержать крышку, которую сдирали агенты ФСБ. Один из силовиков сцапал даму за талию и приподнял, освобождая дорогу коллегам.

- Что вы делаете! Креста на вас нет! - возмущённо кричала несчастная, во все глаза глядя на гроб, но не забывая брыкаться. По причине узкого пространства, она успела разглядеть лицо покойного (точнее, жуткую обгорелую массу) и осеклась, прекратив сопротивление.

- Это не Лёша! - просипела она через силу.

- Что и требовалось доказать, - поддержал один из фээсбэшников.

Сопровождающий покосился на него, но тут дама начала обмякать - и её срочно вынесли, подышать свежими выхлопами с шоссе.

- Не волнуйтесь! Просто перепутали клиентов в морге. Всё будет хорошо, сейчас вы вернётесь и заберёте вашего Лёшу, - успокаивал женщину офицер силовиков, пока его подчинённые вытаскивали наружу гроб, чтобы перегрузить его в свой автобус.

Тут один из родственников женщины возмутился:

- Эй! А гроб-то! Гроб-то верните! За него деньги заплачены!

Сопровождающий остановился и мрачно вздохнул. Потом полез в карман за телефоном.

- Сейчас договоримся, - пообещал он. - Вы тоже на аэродром? Вот и хорошо! Там покойников обменяем.

Дама побледнела, готовая упасть в обморок, но её подхватили под локти. Категоричный вид фээсбэшников пресёк дальнейшее выяснение отношений.

Людмила Кирилловна Бердникова вместе со Славой Ольгиным приехали следом и, выбравшись из машины, наблюдали финальную сцену со стороны. Оценив ситуацию, тётя Люся заметила:

- Вердичу будет трудно доказать, что он ни при чём.

- Жаль мужика, - согласился Слава. - Зато его стараниями труп того бедолаги не успели сжечь.

- В любом случае, мы уже сделали, что могли, - признала Людмила Кирилловна и полезла обратно в машину.

- А поиски Махеева? - поинтересовался Слава.

Бердникова приостановилась, оглянувшись на него. Вид у Ольгина был такой, что она вылезла обратно, заинтересованно спросив:

- Что?

- Дурдом какой-то! - высказал Ольгин, подняв руку, словно хотел покрутить пальцем у виска. - Как такое вообще могло случиться? На дурака вывезти человека, который пожизненно сидит. Дурдом! У них же своя больничка должна быть, а Махеева тащат в город! - Бердникова с таким интересом на него смотрела, что Слава бурно продолжил: - За поворотом торчит засада, которая нападает на тюремный фургон. А какого хрена с ним ещё-то одного зэка потащили? Махеева за руку держать? И почему труп Махеева оказался в городском морге, а не в тюремном? Это сколько человек нужно подкупить, и сколько им нужно дать, чтобы такое провернуть?! - Он споткнулся о свои собственные рассуждения и уставился на Людмилу Кирилловну, отвесив челюсть. - Или не подкупить?

Последнюю фразу Ольгин произнёс тихо и осторожно. Бердникова похлопала его по плечу и серьёзно кивнула.

- Мне, во время твоего горячего монолога, то же самое в голову пришло. Хотя это бред и вряд ли такое возможно. Но говорить об этом с кем-то из здешних мы не можем. Поехали, Славочка! Всё равно нужно возвращаться в Питер.

Глава седьмая. Иногда приходится вмешиваться

(Череповец, 1938 год)

Ювелир смело перешёл железнодорожные пути и полез за ветхий забор, отогнув одну из досок. Он явно заманивал преследователя. Смелость, с которой незнакомый тип шагал, куда его ведут, Васе не нравилась. Знал, что делает? Не боялся потенциальных противников, в лапы которых его тянет Буровский? А может, он просто псих?

За забором оказалась свалка битого кирпича, раздолбаных упаковочных ящиков и кучек песка. Из ближайшей торчал черенок лопаты с остатками ржавого захвата, от которого давно отвалилась рабочая часть совка. Впереди виднелось полуразрушенное здание. Наверное, лет 20 назад оно предназначалось для работников железной дороги. Мужчина в шляпе шагнул к куче с лопатой, оглядываясь по сторонам. Через свалку протоптали много тропинок и куда именно исчез его подопечный, догадаться было сложно. Но в следующую секунду стало и ненужным.

- Эй, мужик! Тебе что надо?

Хриплый голос раздался сзади. Сквозь дырявый забор просочился неприятного вида хмырь и теперь стоял за спиной Берегового, поигрывая финкой. Из-за остатков здания вышло ещё двое, примерно такой же наружности. Руки они держали в карманах, но это не сильно обнадёживало.

- Идите своей дорогой, господа, - посоветовал приезжий, берясь за торчавший перед ним черенок - хорошую такую палку, отполированную до блеска руками железнодорожных работников.

- Господа в Париже, - буркнул один из местных, подходя ближе. - Тебе бы там же сидеть, недобиток буржуйский.

- Так вы, я вижу, пролетарии? - Ноздри хищного носа на худом лице приезжего шевельнулись, словно он определял, чем пахнут противники.

- Не твоё дело! - бросил один из местных и достал руку из кармана. Конечно же, с ножом. - Ты на чужой территории. А мы не любим чужаков.

За углом здания шевельнулась тень. Береговой выпрямился, стараясь разглядеть, кто там прячется. В этот момент бандит за спиной метнулся к нему - получил удар концом черенка под дых, охнул и сел на землю...

Степан Галактионович не сомневался, что всё закончится быстро. Но на его удивление, среди грязных куч разыгралось неожиданное действие. Один из парней отвалился сразу, два других кинулись на чужака, закричали и оказались на земле. Первый корчился, держась за шею, второй уткнулся лбом в землю, сложившись пополам. Их противник даже шляпы не потерял. Картинно крутанув в руке палку, он оглядел всех троих, не поднимется ли кто. Но кроме кряхтения и обрывочных угроз пополам с матами они выродить не могли. Тогда господин Береговой, продолжая покручивать палку, направился к зданию.

- Кто ж ты такой? - пробормотал Буровский, отступая за угол. Бежать ему было некуда, этот закуток заканчивался тупиком.

- Руку! - прошипел кто-то сверху.

Буровский подскочил, задрав голову. С края плоской крыши на него смотрел ещё один незнакомец.

- Живо! Становись на карниз и давай руку! - скомандовал он.

Не рассуждая, откуда явилась помощь, ювелир подскочил, закарабкался на карниз и вцепился в худую ладонь. Ещё пара совместных усилий - и оба мужчины распластались на плоской кровле, под прикрытием кирпичного бордюра. Худощавый незнакомец приложил палец к губам, но Буровский и сам понимал, что лучше помалкивать.

"Искусствовед из Москвы" прошёлся до дальней стены, вернулся обратно, даже заглянул в выбитое окно. Затем заметил вдалеке ещё один проход и направился туда. Палку всё-таки выбросил.

- Вы, простите, кто такой? - тихо спросил Степан Галактионович, когда грозный противник скрылся из виду.

- Это важно? - ответил тот, выглядывая из-за бордюра.

Буровский смотрел на ровный профиль нового знакомого, старую кепку, поднятый воротник пальто. Человек был суше него и ниже, но с лёгкостью задёрнул ювелира на крышу. Скорее жилистый, чем мускулистый и явно очень сильный. Моложе того, который назывался Береговым. У того уже обозначились возрастные изменения - поплыли вниз уголки губ, начала дрябнуть кожа. И всё равно Береговой с лёгкостью расправился с тремя бандитами. "Интересно, на что способен этот?" - подумал ювелир.

- Мы уже виделись, - осторожно предположил он. - Дважды.

Незнакомец повернулся к нему, посмотрев с мирным интересом.

- Кто этот тип в шляпе? - спросил он. - Как представился? Ты с ним в мастерской разговаривал.

- Сказал, что из Москвы, приехал за одной редкостью, - неожиданно правдиво признался Буровский. - Той самой, которую ты ищешь. Документы музейные показал. Но что-то мне подсказывает, что он не из музея.

- Это как пить дать, - согласился Вася. - Так что, будешь помогать своим... помощникам? Или тебя до дома проводить?

- Теперь даже не знаю. - Ювелир лёг набок и потёр подбородок. Он действительно не представлял, что предпринять. - Если этот хмырь вернётся... Что-то не хочется иметь с ним дело.

- Обратись в милицию, - закинул удочку Соколов.

- А знаешь, это хорошая идея! - поддержал ювелир. - Есть у меня там один...

Вася дёрнул его, прижав к крыше. Их загадочный противник возвращался, уверенно шагая среди кирпичей и мусора. Вася сделал Буровскому знак, чтобы не двигался, а сам пополз по крыше к другому краю, благо постройка была не больше трёх метров в ширину. Когда внизу раздался вскрик, он залёг за краем, жестом показывая ювелиру, чтобы не шевелился. Буровский и без того боялся вздохнуть лишний раз. Через пару минут Соколов вернулся обратно.

- Добил он твоих друзей, - сухо сказал он Буровскому. - И ушёл. Отсюда можно выбраться другим путём, не через железку?

Степан Галактионович пару раз хлопнул челюстью, осознавая озвученный факт. Затем опомнился и кивнул.

- Да, тут есть неприметный такой проход, я его знаю... Но как же?..

- Сообщишь тому "одному", который у тебя в милиции. Но сперва нужно уйти подальше. Не нравится мне этот "московский гость".

Степан Галактионович уныло повесил голову, затем приподнялся и полез к краю крыши. Уже спустив одну ногу, он посмотрел на Васю.

- Тебя милиционерам лучше не представлять, - утвердительно проговорил он.

- В свидетели не пойду, - буркнул Соколов и протянул руку, чтобы помочь Буровскому спуститься.

С тремя вооружёнными бандитами приезжий тип справился за пять секунд. Ввязываться в драку с таким противником Соколов не хотел. Учитывая новый расклад, нужно оружие, и желательно не для ближнего боя. Значит, самое время организовать себе встречу с Никифоровым.

- У Буровского выхода на банду нет, - поделился он своими соображениями, когда бывший боевой товарищ явился на условленное место и выслушал рассказ о стычке на задворках железной дороги. - Напрямую ювелир с ними не общается. Действует через общих знакомых. Думаю, что "доску" он поищет, но выйти через него на главарей вряд ли получится.

- А этот человек, который его преследовал? - Никифоров курил и нервничал. Работа не клеилась, местные милиционеры ради "хрена с бугра" надрываться не собирались. Хуже того, явно опасались, что он приехал ради очередной зачистки и выбирает жертву.

- Тут всё интересно. - Вася не стал успокаивать товарища. - Из Москвы он или нет - вопрос, но подготовка у него профессиональная. Уложил троих и даже не крякнул.

- Погодь! - Остановил его Никифоров. - А эти трое - они из банды?

Вася покачал головой.

- Местная шпана. Буровский их "прикормил" на случай, если понадобятся мелкие услуги. Пока водил "искусствоведа Берегового" по городу, подал сигнал, чтобы помогли. Не по зубам оказался. Заметь, циничный тип. Убедился, что ювелир уже исчез - и свернул шеи всем троим. Значит, не хочет оставлять свидетелей. Не похож на наших коллег, хотя сперва я было так и подумал.

- И кто же он тогда?

Соколов пожал плечами.

- Погоди! - Никифоров повернулся к нему. - Шеи свернул... Пару дней назад, ночью, был пожар в сторожке старой усадьбы в лесу.

- И?

- Два трупа: сторож и патрульный, которого ему в подмогу оставили после ограбления. Официально - сгорели по пьяни. На самом деле, когда обгоревшие трупы осмотрели, стало ясно, что у обоих шеи свёрнуты. Не твой ли это новый знакомый?

Соколов крепко задумался. Даже кепку снял и почесал затянувшийся рубец от пули.

- Говоришь, свёрнуты... Интересный "искусствовед из Москвы"! Если это действительно он сделал. Я подумаю. - Соколов поднялся со скамейки. - Пойду. Узнаю что-то ещё - сообщу.

Вася понимал, что основную работу придётся делать ему. У Никифорова нога болит, да и с местными он не может наладить общение. Ждать с него инициативы бесполезно. Столкнётся с "московским музейщиком" - как бы не пополнил число трупов со свёрнутыми шеями. И как тут быть?

"Найти этого типа, пока он не переубивал пол-Череповца", - думал Соколов, шагая к выходу из парка. Про то, что хотел попросить у Никифорова пистолет, он забыл.

Глава восьмая. Когда покойники неспокойны

(Санкт-Петербург, май 2019 года)

В Щербаковом переулке одностороннее движение, от набережной в сторону улицы Рубинштейна. Справа тянется ряд припаркованных машин, слева едва остаётся полоска, чтобы проехать. Тротуар - полтора шага, как всегда казалось Малышеву. Он шёл пешком со стороны Фонтанки. Так было легче добраться до указанного места. Сиротин определил: прямо между скверами Хиля и Маневича.

- Иваныч! Ты как в воду глядел! Нашли мы машину. - сказал Коля Сиротин по телефону. - Номера, описание - всё совпадает: серая машина с тёмной заплаткой на крышке багажника. Деу Нексия. Внутри труп.

"Кто-то быстро избавляется от свидетелей? - Михаил Иванович сердито посмотрел на синеющее над узким "ущельем" переулка небо, в пятнах кудрявых белоснежных облачков. - На месте Сокольского я бы супругу услал куда-нибудь... во Владивосток, чтобы уж точно не достать было".

Жёлтые брандмауэры "обрубленных" домов возвышались справа, за сквером Маневича. Симпатичный, открытый сквер, с новенькими лавочками, мамаши с колясочками гуляют. Мир да благодать! По другую сторону - решётка сквера Эдуарда Хиля. Закрыта! Кода не знаешь - к Толстовскому дому не подойдёшь. И на всём протяжении улицы фактически нет открытых подворотен.

Как раз слева, у узкого тротуара, отгороженного решёткой от территории дома, Малышев заметил несколько знакомых фигур: полицейские в форменной одежде и Коля Сиротин. Тот махнул рукой. Стоял он рядом с серой Нексией. Михаил Иванович поспешил к нему.

- Это тут вице-губернатора убили в 1997-м? - спросил Николай, когда начальник подошёл.

Малышев огляделся.

- Нет, не тут. Он жил тут, в Толстовском доме, а убили его ближе к Невскому, на Рубинштейна. Расстреляли машину из автомата. Я тогда только служить начинал, а тут такое громкое убийство.

Малышев обошёл машину и заглянут в салон.

- Закололи. Прям в сердце, - доложил один из вызванных криминалистов.

На водительском сидении, отвалившись назад, сидел парень в тёмной толстовке с капюшоном. Голова его свешивалась назад, острым белым клином торчал кадык. Но ещё "острее" в середине груди возвышалась узкая рукоять, из-под которой, почти незаметное на толстой ткани, темнело пятно.

- Что скажешь, Иваныч? - подскочил неизвестно откуда взявшийся Костик Королёв, самый молодой и шустрый сотрудник Малышева.

- Кто обнаружил труп? - вместо ответа спросил Михаил Иванович.

- Бабульки утром на прогулку вышли, они и заметили, что сидит в машине мужик со штырём в груди.

- Этот парень на меня с шокером кинулся. Точно он.

- Мы тут с Костиком уже народ опросили, - доложил Сиротин. - Здешний парень. Вон в том доме живёт, - показал он в сторону одного из жёлтых брандмауэров. - Ну, жил, то есть. Квартира на пятом этаже. Ни родственников, ни близких его никто не знает, звонить некому. Так что надо двери вскрывать.

Малышев кивнул и отвернулся от машины. Убийство выходило не менее значимым, если учесть, что покойник ещё вчера покушался на жену полковника ФСБ.

- Ну, пойдём, посмотрим квартиру, - скомандовал майор, обращаясь к Сиротину. - Костик! А ты тут останься. Как эксперты своё дело сделают - оформляй труп.

Шагая за подчинённым, Михаил Иванович вынул телефон и отыскал номер Сокольского. Что-то подсказывало, что лучше сразу подключить к расследованию более серьёзные ресурсы.

(Санкт-Петербург, база УВР на Красном Треугольнике, 2019 год)

До командировки в Белодорск Ольгин не успел посмотреть фототеку майора Киппари. Теперь он сидел в кресле у пульта и вертел многочисленные снимки, которых только в первой папке было несколько сотен. Примерно через час Слава отвалился от монитора и потёр глаза.

- Я уже ни в чём не уверен, - признался он.

- Расслабься, - посоветовал один из аналитиков. - Может, тот мужик вообще не судимый и в базе его нет.

- Ни за что не поверю! Хотя, допустим, не судим. Что делать?

- Кофейку попей, - посоветовали ему.

Правильно истолковав намёк, Ольгин направился к новенькой кофемашине, которую наконец приобрели в отдел, вместо древней кофеварки советских времён. Раритет не выбросили, он красовался на полке, рядом с запасными чашками и справочниками.

Матвей Киппари больших надежд на воспоминания (или сны) Ольгина не возлагал. Он только что получил результаты экспертизы по убийству в Щербаковом переулке. Тип, который нападал на Малышева с шокером и был зарезан неподалёку от собственного дома, оказался дважды судимым Антоном Жуковым. Его пальчики нашлись в базе сразу. "Будто нарочно ждали, когда выскочить", - съязвил про себя Мотя.

- Он умер, - тыча пальцем в экран, сказал один из его помощников.

- Понятно, что умер, - не сразу понял тот. - Погоди! Ты хочешь сказать?..

- Я хочу сказать, что этот тип умер полгода назад. То есть, в базе данных значится, что он умер в августе 2018 года, от пневмонии, на зоне. Я на всякий случай нашёл данные его ближайших знакомых. Кто-то ведь должен был его хоронить.

Слава подошёл к ним, благо никто не загораживал от него компьютер.

- А это кто? - спросил он заинтересованно, когда на экране высветилось групповое фото рыбаков с удочками. Показывал Ольгин не на Жукова, а на высокого типа в смешно спавших раструбах болотных сапог, с маленькой рыбкой в протянутой руке. Вид у парня был такой словно он жаловался на несправедливость судьбы, приводя в качестве доказательства крошечный улов.

- Некто Аркадий Мельников, - ответил за своего помощника Киппари. - Три года назад проходил по тому же делу, что и наш заколотый вчера покойник, Антон Жуков. А что?

- Я его знаю.

- Так! - Киппари встопорщил усы, словно почуявший дичь фокстерьер. - Мельников умер от рака около года назад. Тоже на зоне. Но у нашего Славы, вижу, есть другие сведения?

Ольгин с рассеянной ухмылкой посмотрел на Мотю.

- Вряд ли меня пырнул ножом восставший из могилы покойник.

- Так-так! - Матвей повернулся к нему вместе с креслом. - Продолжай!

- Высокий, худой, я его первый раз встретил, когда работал у Никитина... Ну, я уже рассказывал.

Матвей, подавшись наитию, нашёл фото с Мельниковым получше качеством и позвонил Сокольскому.

- Такой вопрос: хочу показать Серафиме Андреевне фотографию одного человека, - сразу начал он. - По описанию совпадает с тем, как она говорила о парне, что приставал к ней во дворе госпиталя.

Получив согласие, Матвей связался с Серафимой. Через пять минут он оглядел подчинённых, покусывая ус.

- Интересное кино, парни! Антон Жуков и Аркадий Мельников, по нашим данным, уже некоторое время числятся умершими. - Он яростно почесал бороду. - Но Жуков до вчерашнего дня был жив-здоров, а Мельников и сейчас где-то бегает. Ещё ваш якобы сгоревший в Белодорске Махеев...

Он встрепенулся, выхватил телефон и снова набрал номер Сокольского.

- Игорёк! Тебе лучше знать: у нас тут наметилось "восстание мертвецов". И хорошо, если их не больше трёх, уже нам известных.

(Санкт-Петербург, 2019 год)

Неожиданные сведения застали Соколького у выхода из бизнес-центра на Охте. Здание ему не нравилось, тут бандиты схватили его брата, увезли на другой конец города и замучили до смерти. Но на одном из этажей располагалось агентство, в котором трудится один из его информаторов.

- Я возвращаюсь на базу, - решил Игорь после доклада Моти. - Юра! Поворачивай, - скомандовал он Капустину. Тот сегодня возил шефа вместо Инги.

Тут на второй телефон, для "случайных" звонков, пришёл ещё один вызов.

- Это Тянина, - сообщил женский голос. - Номер мне дал один человек, неважно кто.

"Понятно, что Димитт, - решил Игорь. - Я ему на последней встрече оставлял этот телефон".

- Мы можем прямо сейчас увидеться? - предложила Тянина. - Я знаю, как вам найти того, кто напал на ваших людей.

- Где вы?

- Иду по Смольной набережной в сторону центра.

- Не боитесь? Там много точек для снайпера, особенно по другую сторону Невы.

- Я только что приняла решение, - отрезала женщина. - Чтобы подготовить снайперскую точку, да ещё с расстояния полкилометра, надо время.

Машина дождалась разрешающего сигнала светофора и повернула на мост Александра Невского.

- Ждите, я подъеду минут через пять, - пообещал Сокольский и отключил телефон. - Юра! С моста съезжай на набережную.

- Понял, - отозвался Капустин.

Сокольский сделал ещё один звонок, но с рабочего телефона. Чутьё сработало или Ангел-хранитель подсказал, но Игорь предпочёл обезопасить встречу. Слишком быстро менялись события. Так быстро, что подготовиться не успевал ни один из действующих лиц. Это и волновало: кто-то мог оказаться готов заранее. Иначе с чего спешить Тяниной? Или Димитту? Мог атташе квенталийского консульства прийти к выводу, что избавиться от Сокольского руками бывшей шпионки или нанятого убийцы, которого она собиралась сдать, ему выгоднее всего? "Лучше побуду параноиком", - решил Игорь, вызывая группу поддержки.

Движение в это время суток было хоть и плотным, но продвигался поток равномерно и они благополучно выбрались с моста на Синопскую набережную. Через минуту слева промелькнуло классическое здание с портиком на двух серых колоннах и крестом на куполе: часовня Валаамского подворья. Потом справа показались причудливые башенки подъёмного механизма на Большеохтинском мосту - и Синопская набережная плавно перешла в Смольнинскую.

У самого ограждения, над рекой, торчала парочка рыбаков. Один только подошёл, прислонил удочку и расстегнул длинную сумку. Женскую фигурку Сокольский заметил на отдалении, она шла по пологому изгибу тротуара, мимо сада Смольного собора.

- Тормозни рядом с той, в синем пальто, - приказал Сокольский.

Юраша уже переместился в ближний к набережной ряд. Поравнявшись с высокой дамой в приталенном пальто и красных туфлях с огромными каблуками, он резво затормозил. Сокольский распахнул дверцу.

- В машину! - крикнул он, высовываясь навстречу Тяниной.

Женщина скакнула, как лань, через высокий бордюр, позволила втащить себя на заднее сидение и только когда дверца захлопнулась, а машина ринулась с места - оглянулась через заднее стекло. Она успела заметить, как остановился напротив рыбаков чёрный микроавтобус и из него попрыгали такие же чёрные фигуры.

"Профессионалка, - отметил Игорь. - Быстрая у неё реакция. И не испугалась. Значит, не она готовила ловушку". Почему-то этот факт его порадовал.

- Так он за мной следил? - разочарованно протянула женщина, перестав крутить головой. - Вот мерзавец! Я же сказала, что назначу встречу на вечер.

- У господина Мельникова свои взгляды на планирование встреч, - отвлёк её Сокольский.

Тянина сняла красную шляпку, поправила пышно взбитые волосы - и лишь потом взглянула на полковника.

- Мельникова? - переспросила она. - Я знаю этого человека под кличкой Призрак.

- Мельников - его настоящая фамилия. Думаю, он собирался грохнуть либо вас, либо меня, а может нас обоих. Но времени на подготовку не было, поэтому пошёл в открытую. - "Полезная вещь - эта паранойя", - добавил он про себя.

- Мне он казался более осторожным, - призналась Марина Игоревна, прервав его размышления. - Как вы узнали его имя?

- Это долгая история, а мы почти приехали.

Она оглянулась и обнаружила, что до Литейного моста осталось метров сто.

- Не бойтесь, в Большой Дом я вас не повезу, - успокоил её Сокольский. - Но кое-что вынужден сообщить.

- Не любите по кусочкам рубить собаке хвост? - Тянина загадочно улыбнулась. Сегодня она особенно тщательно позаботилась о макияже и снова выглядела гораздо моложе своих лет. Но её обаяние на полковника не действовало.

- Книгу я вам не продам. Но я могу помочь вам покинуть страну и вернуться на свою родину.

- Кому я там нужна без посылки? - Она надела шляпку и снова огляделась через окошко машины, ища, где бы попросить шофёра остановиться.

- Не торопитесь. Вы ведь знали, что сделка не состоится.

Она тихонечко вздохнула и посмотрела на него спокойным взглядом.

- Как только я поняла, что вы и Орлик - одно лицо, мне стало ясно, что от вас ничего не получишь. Но надежда умирает последней, так вы говорите. К сожалению, чтобы просто вернуться и не быть иностранкой на собственной родине, мне нужен квенталийский паспорт, которого у меня теперь нет.

- Полагаю, господин Димитт не откажет в помощи. И будьте осмотрительнее. Кое-кто начал "подчищать хвосты". Вы можете попасть под раздачу. Лучше прямо сейчас смените место жительства.

Она поразмыслила и кивнула. Сейчас у квенталийки Сары Ёгер было больше оснований доверять Сокольскому, чем любому другому человеку на свете.

Глава девятая. "Sit quaesitor inveniat"*

(Череповец, 1938 год)

Соколов возвращался к Матрёне. "У парня документы на имя Берегового, - думал он про таинственного "искусствоведа". - Вряд ли он имеет хоть какое-то отношение к музею, но ювелир утверждает, что документы похожи на настоящие. И этот Береговой владеет рукопашной так, что справляется с любым голыми руками. Убивает, чтобы не оставлять свидетелей. Скорее всего, он не имеет никакого отношения к милиции или НКВД, но откуда-то знает про вещь из коллекции бывшего владельца усадьбы. Почему он пришёл именно к Буровскому? - Соколов перешёл дорогу и свернул в сторону окраины. - Что получается? Этот парень - шпион? А что! Приехал из-за границы, с поддельными документами, прекрасно разбирается в здешней обстановке, но не боится, что его кто-то узнает. Вот же досада! Может, правы местные, что бывший хозяин карельской шахты вернулся?"

Вася остановился, не дойдя до проулка, в глубине которого стоял матрёнин дом.

- Я идиот! - выругался он вполголоса, повернулся и побежал обратно через дорогу.

Московский искусствовед-убийца знает, где живёт Буровский! Почему они решили, что он не захочет довершить начатое у железной дороги? На тротуаре Вася перешёл на быстрый шаг. Побоялся, что если наткнётся на патруль, те подумают, что он вор, что-то стащил и драпает.

Темнело. По улице бродили гуляки, но ни машин, ни извозчиков не видать. Сколько он будет добираться с окраины до центра города? "Если Береговой уже пришёл к Буровскому, бежать поздно, - напомнил он себе. - Ладно, доберусь до места - увижу..."

Соколову казалось, что ему нет дела до ювелира. Они не друзья, даже не близкие знакомые. Буровского можно смело причислить к людям, которых Соколов ещё недавно отлавливал и отправлял за решётку. Сидит тут, в Череповце, скупает краденое золото, ваяет цацки для тех, у кого есть чем заплатить. Даже если такие, как он, ухитряются уходить от законного возмездия, рано или поздно они попадают на перо какого-нибудь местного бандита. Наверняка, он и подделкой документов не гнушается. Недаром так уверенно говорил, что у Берегового ксива подлинная. Рядовой гражданин знать не знает, по каким признакам отличить настоящую от ненастоящей. Ничего нет в этом ювелире Буровском такого, за что Вася Соколов мог бы его уважать или беспокоиться о его жизни...

Но Вася снова бежал. Настолько быстро, на сколько мог. При хорошем физическом развитии, бегал он легко... до того момента, пока не возмущалось простреленное лёгкое. Но резкое уменьшение количества курева за последние недели сыграло для здоровья Соколова отличную службу: он промчался несколько кварталов, прежде чем понял, что выдыхается. Ещё с пол километра он продержался на упрямстве, но под конец вынужден был перейти на шаг. Перед глазами плыло. В груди пульсировало горячо и настойчиво. Вася закашлялся, остановился, уперев руки в колени. Даже не заметил, что он посреди дороги.

- Счас... - просипел Соколов. Ему никак не удавалось сделать глубокий вдох.

Яркий свет выхватил его фигуру, заставив оглянуться, не разгибаясь. Сзади остановился грузовичок. "Как я мотора не услышал?" - удивился Соколов.

- Эй, парень! - окликнул его водитель, высовываясь из дверцы. - Ты чего? Погодь... - Он выскочил и подбежал, схватив Соколова за плечо. - Что с тобой, парень?

Вася наконец заставил себя разогнуться.

- Старая рана, с Гражданской... Подвези, а? - попросил он. - До зарезу нужно!

Дыхание ещё не восстановилось, но в груди стало легче. Мужик-шофёр потянул его за собой.

- Поехали! Куда тебе?

Соколов назвал ближайшую к месту жительства ювелира улицу и вскарабкался на сидение. Минут через пятнадцать, поблагодарив сердобольного водителя, он выбрался у поворота и быстрым шагом направился к ювелирскому дому, держась противоположного тротуара. Темень разгоняли всего два фонаря. Вокруг - ни души, даже гуляющих. Свет горит далеко не во всех окнах. Череповчане укладываются спать. Понимая, что скорее всего опоздал, Вася шагал, сгорбившись и сунув руки в карманы. Сегодня ему было неуютно на этих чужих улицах мало знакомого города.

На противоположной стороне скрипнула дверь. Кто-то вышел из подъезда ювелира и быстро пошёл прочь. Один из целых фонарей услужливо высветил силуэт. Соколов успел заметить высокий рост и шляпу. Человек скрылся, свернув за угол. "Береговой? - подумал Соколов. - Может, не он?"

Всё ещё на что-то надеясь, Соколов перешёл улицу и дёрнул ручку двери...

...Примерно через час около дома собралась порядочная толпа. Стояла милицейская машина, ходили люди, в форме и без, затем подъехала телега. Из противоположного дома высыпали сонные граждане, близко не подходили, но бродили по дороге, горячо обсуждали то, что происходит. Когда Никифоров вышел на улицу, мужик с телегой громко возмущался, что его вытянули из постели.

- Сейчас, труп в морг отвезёшь, - бросил ему Никифоров, вынул папиросы и отошёл к углу дома, чиркая спичкой.

Он не увидел, а скорее почувствовал неясную конфигурацию у забора, в глубине проулка. В Гражданскую Никифоров, как и Соколов, считался хорошим разведчиком, поэтому и уловил движение там, где ничего кроме досок и перекладин быть не должно. Этот закуток совсем не освещался. Кинув взгляд на местных спецов из уголовного розыска, он не спеша направился в проулок, остановился в двух шагах от того места, где заподозрил движение.

- Ты милицию вызвал? - спросил он пространство вокруг себя.

- А есть ещё кандидаты? - откликнулся Соколов, не показываясь из тёмного укрытия. - Еле нашёл, откуда позвонить.

- Что думаешь?

- Шея свёрнута. Думаю, это наш "московский гость". Надо найти этого парня. Похоже, он убивает всех, с кем встречается.

Никифоров стряхнул пепел с папиросы и посмотрел в тёмное небо, густо усыпанное звёздами.

- Странно. В Москве их меньше видно, - произнёс он, но тут же вернулся к теме: - Знать бы, где искать. Ты прости, что спрашиваю, командир... - Тут он взял паузу, внезапно смутившись вопроса, который собрался задать.

- Не трогал я там ничего, будь спокоен, - уверил его Вася, у которого за ремнём брюк, сзади, торчал люгер, найденный у Буровского в комоде под бельём, один карман оттягивала коробка патронов того же происхождения, а другой - мешочек с необработанным алмазами. - Проверил, что Буровскому уже не поможешь - и всё.

- Прости... Должен был спросить, - смутился Никифоров.

- Я пойду, - решил Вася. - Что узнаю, сразу сообщу.

Никифоров ещё с минуту постоял, но по тишине понял, что его бывшего командира уже след простыл. Вздохнув он выкинул окурок и направился обратно на улицу, проконтролировать, как там справляется местная уголовка.

_____________________________

* "Ищущий да обрящет" (лат.).

_____________________________

Вернувшись за полночь в матрёнин дом, Соколов спросил с порога:

- Священник в городе есть?

Женщина уставилась на него. Решила, что ослышалась.

- Старорежимный, который тут ещё до семнадцатого служил, - уточнил Соколов.

- Есть батюшка, - осторожно ответила Матрёна, но взгляд не отвела. - При царе в кладбищенской церкви служил. Когда её разрушили, на окраине в старом флигеле поселился, сторожем при складах. Бабы к нему ходят, помолиться, покаяться, за советом. Милиция сквозь пальцы смотрит, он старенький совсем.

На следующее утро Соколов отправился к складам.

Рядом со сторожкой дряхлый дед собирал на согнутую руку щепки. Одеяние его было ветхим, зато многочисленным: обрепанный подрясник, под которым торчало что-то вязаное, а из-под него серая ткань рубахи, сверху полупальто с вылинявшими рукавами, жилетка из вытертой овчины. Всё подпоясано пеньковой верёвкой. Даже в множестве слоёв толстой ткани старец оставался очень худым. Седые волосы торчали из-под маленькой шапочки, бородёнка истончалась до узкого клинышка.

- Здорово, отец! - окликнул его Соколов.

Старик секунду медлил, потом поднял голову и посмотрел на пришельца. Глаза его казались такими же седыми, как волосы, но на удивление внимательными. Вася успел подумать: "У меня такие же будут, если доживу до его лет".

- Здравствуй, мил человек, - ответил старик и вернулся к своему занятию. - Дело какое пытаешь или мимо идёшь?

- Дело. - Соколов подошёл, остановившись в трёх шагах. - Если ты - отец Афанасий.

Дед затряс головой и наклонился к следующей щепке. Видимо, упоминание собственного имени ему не понравилось.

- Я не оттуда, не бойся, - уверил его Вася.

- Токмо что оттуда, мил человек, - ни секунды не поверил дед, но остановился и снова поднял голову.

- Сам от них бегаю, - признал Вася.

- А вот тут правда, бегаешь. - Соколов мог поклясться, что в светлых глазах старца промелькнула искра, будто он одобрял откровенность неожиданного гостя. И тут же подтвердил это: - Проходи к дому, странник, присаживайся.

Соколов рассмотрел на отдалении примитивную скамейку: доска на двух древесных спилах. Спинкой ей служил бок крошечного флигеля, превращённого в сторожку. Они направились туда. У отца Афанасия из-под драного края подрясника виднелись размятые валенки, к которым верёвками примотаны калоши. Шёл он с трудом, но если выпрямить согбенную спину, пожалуй, оказался бы выше Соколова. Да и кисти рук его оставались широкие, большие, хоть и костлявые - наводили на мысль о деревянных граблях.

- Присядь, чайку сооружу, - пообещал старик и ушёл в дом. Спорить с ним не хотелось, соваться следом - робко. Может, Соколов боялся увидеть нечто, слишком значительное, к чему не был готов? Он сел на скамью и привалился к тёплому боку сторожки. Мысли его бродили совсем не вокруг предстоящего разговора, ради которого он пришёл к старику-священнику. Назойливо лезло что-то прошлое, давно забытое, словно само место, в котором он очутился, застряло посреди времени и теперь засасывало его с головой. Вася не сопротивлялся. Зачем? Сейчас он был готов встретиться с чем угодно.

...В гражданскую не было "хороших". Красные, белые... Одни зверствовали, потому что почувствовали безнаказанность. Разум их "кипел" и требовал крови. Другие зверствовали от отчаяния, от осознания того, что оголтелую толпу речами не остановишь.

Все зверствовали.

Иногда Вася удивлялся людям, которые в 1938 году ничего не помнят. Казалось бы, меньше двадцати лет прошло. Многие своими глазами видели, что происходило в войну, но теперь старательно верят в то, что пропагандируют новые книжки и горлопаны с трибун. Чему удивляться? Если сказать, что был не прав - выйдет, что проливал свою и чужую кровь зря. Значит, нужно верить, что красные - герои, а белые - нелюди. Может, если двадцатилетний Вася Соколов понимал, что присоединяется к неправым, ему следовало тогда, в 1917-м, принять другую сторону? А если бы так поступило большинство тех, кто понимал - они спасли бы страну?

"Это государство надо было спасать двадцать лет назад, - говорил дед-правовед за несколько месяцев до февральского переворота. - Спасать тогда, когда оправдывали бомбистов, террористов, убийц, вместо того, чтобы вешать их на первом столбу! А сейчас спасти невозможно. Хам победит. Он уже победил".

Вася хорошо помнил одну ночь. Шёл второй год проклятой гражданской войны. Накануне он встречался со связным, но тот оказался предателем и навёл на Соколова разведку белых.

Вася знал, что на рассвете умрёт. Страха не было. Разум давно отупел, чувства покинули тело. Он даже боли почти не ощущал, просто сидел у стены, в том грязном сарае, ни о чём не думая. В какой-то момент он ощутил нужду и помочился, не вставая с места, прямо на пол перед собой. Первая мысль, которая пришла в голову: "Почему не под себя?" Если такие вещи для него продолжают что-то значить, наверное, он зря сидит отупелый, словно его пыльным мешком прибили?

Что-то ещё его подтолкнуло. Может, воспоминание о младшей сестре и брате, за которых он взялся отвечать? Он огляделся и увидел пятно света на земляном полу. Поднял голову - над ним, в крыше, блестела прореха. Соколов встал, нащупал выступы досок и легко, совсем без усилий, вскарабкался к этому отверстию. Высунул голову - прошла. Тогда он просунул руку и плечо, а через минуту ухитрился вытянуть своё гибкое тело на крышу. Лёжа на краю, он видел спящих вповалку людей, костёр в стороне, сонных часовых с винтовками.

Вася спустился по стене вниз, как паук, цепляясь за щели и неровности. Везение это было или непрошибаемая наглость, но он в открытую протопал через военный лагерь и дошёл до коновязи. Кто не спал, наверняка замечали человека, бредущего мимо них, но в его сторону даже головы не поворачивали.

У коновязи одна из лошадей оказалась оседланной. Наверное, курьер приехал и собирался в эту же ночь возвращаться обратно. Вася отвязал коня, затянул подпруги и влез в седло. Конь всхрапнул. Вася поспешно дёрнул повод, круто поворачиваясь, ударил в лошадиные бока пятками. Его отчаянность передалась животному. Они промчались мимо часовых, перемахнули через плетень - и лишь после этого Вася услышал шум за спиной.

Наверное, часовые очнулись и подняли тревогу. Никто не смог его догнать. Даже пуля. К утру он нашёл своих. Оказалось, что Соколов не просто удрал, он ещё угнал породистого офицерского жеребца, в перемётной сумке на котором оказались не отправленные письма к семье. Парни читали их на привале по складам и ржали как кони. Почему-то чужие чувства казались смешными...

"Дерьмо", - подумал Вася теперешний на того Васю. Но с удивлением почувствовал, что больше не злится на себя самого. Он открыл глаза и увидел, что бывший батюшка стоит перед ним, сложив на животе широкие костлявые ладони...

- Молодого-то я и крестил, - вспоминал старик, потчуя Соколова чаем с душистыми травками. - Они оба Иваны. Старший Иван Аристархович, младший Иван Иванович. И родился он в 1888 году. Есть такие даты, который сами запоминаются. Поздний ребёночек, отцу на его рождение полвека минуло. К семнадцатому году Иван Аристархович совсем старый стал.

- А доска с грифоном? Вы о такой слышали? Металлическая, набита на кусок дерева, - рискнул спросить Вася, хотя и не был уверен, что священник вникал в тёмные дела семьи Первых. Он ошибался.

- Как же! Была такая! - отец Афанасий добавил ему чаю и подвинул плошку с мёдом. - Не побрезгуй, добрые люди угостили.

Вася хотел отмахнуться, но старик не располагал к отказам. Пришлось взять деревянную, без росписи, ложку и пробовать золотистую, приторно сладкую массу с запахом липы.

- Что в ней было важного, что Первой её хранил? - спросил он через пару минут.

Опальный батюшка смотрел на него прищурившись, словно веселился чему-то.

- То, что всегда важно, молодой человек, - ответствовал он. - Содержание. В доске-то этой книга хранилась. Сам Иван Аристархович её из столицы привёз, говорил, что лично переписывал, все картиночки перерисовывал.

Настал черёд Соколова внимательно смотреть на деда.

- Книга эта - наука алхимия. Я и сам по молодости науками увлекался. Не удивляйся, никаких волшебств там не было, всё больше правдивые вещи, о лекарствах всяких, о человеке. У нас ведь кроме души ещё и тело есть, его иногда лечить надобно. А если и было чего суемудрое, про то, как золото варить или людям головы морочить, так и пчёлка кусает, если к ней неправильно подойти.

- Значит, в доске хранилась книга, - суммировал Вася, пропустив мимо ушей философское отступление про кусачую пчёлку.

- Рукопись, - поддержал дед. - Старший Первой просил меня её сохранить. Сын, как из-за границы вернулся, сильно к нему приставал с этой книгой, но отцу не понравилось. Вот Иван Аристархович сам мне её и принёс, для сохранности. Просил Ваньке не отдавать. Мол, тот в ней неправильные вещи видит. Сыну он видно сказал, что спрятал список этот с остальными ценностями, но тут царя-батюшку убили, не до книг стало. А у меня её никто не искал.

- Так она до сих пор у вас? - насторожился Соколов.

- Пойдём! - Старец бодро поднялся и поманил его костлявым пальцем за собой, к тайнику. - Не зря тебя ко мне привело. Забери себе, мне помирать скоро. Даже если и вспомнит обо мне Ванька, да придёт за книгой - уже не найдёт. И ты ему не отдавай. Отец его говорил: "Мне эта книга всю жизнь испоганила, пока я не понял, что в ней важно, а что нет. Не хочу для сына такой же судьбы. Нужно, чтобы она такому человеку досталась, который увидит в ней для людей пользу". Так возьмёшь?

Соколов разглядывал вырезанную изнутри доску, в которой лежала рукописная книга с латинским названием - и диву давался: "Значит, среди прочих сокровищ её быть не могло? Зря наш московский гастролёр её у бандитов ищет".

- Возьму, - ответил он и осторожно задвинул на место металлическую пластину. Та туго шла до нужного положения, а затем будто опустилась, встав на место. И снова было не догадаться, что перед тобой не доска, которую использовали как подложку для металлической гравюры, а тайник. - И не отдам, - добавил Вася.

...Он шагал вдоль чьих-то огородов на окраине, таща подмышкой "доску" с тайником. Куда её девать, Соколов не знал. Отдать бывшему сослуживцу? Обойдётся. Его сюда прислали другие тайны разгадывать. С этой Соколов сам решит, как быть. Когда разберётся. Теперь он принадлежит себе и Богу. Больше никто не может командовать Васей Соколовым.

←Часть вторая. Не все надежды оправдываются

Часть четвёртая. Старые долги →

Наверх