Глава сто вторая,
в которой обнаруживается, что у Натанаэля Ганна гораздо больше причин считаться выгодным женихом, а у Карен Маршалл прибавляется забот...

19 апреля 1866 года, четверг - 26 апреля, четверг
На 26 апреля:
Восход солнца - 6:50
Закат солнца - 20:00
Сумерки: 5:55 - 20:55
Восход луны - 16:36
Закат луны - 4:25
II фаза

Сбор урожая табачного листа предположительно должен был начаться в середине мая. Оставалось не так уж много времени.

Табак можно собирать двумя способами: срезать весь куст сразу и потом сушить, или собирать поэтапно, по очереди обрывая листья по мере созревания - сначала самый нижний ярус, потом следующий и т.д., продвигаясь к верхушке растения. Естественно, первый способ был более простой, второй - более кропотливый и трудоёмкий.

Когда Карен в январе набрала работников и засеяла плантацию, она думала, что собирать табак придётся, срезая сразу весь куст - работников было мало и все они, за исключением старого Педро, были неопытны. Сырьё, конечно же, получилось бы несколько худшего качества, нежели тогда, когда отдельные табачные листы собирали бы по мере их созревания. Но Карен с этим заранее смирилась, решив, что в первый год восстановления плантации для неё это единственная разрешимая задача.

Теперь, когда положение на плантации изменилось, благодаря организаторской деятельности Ганна, Карен было уже жалко ломать при уборке весь куст. Хотелось попробовать, может быть удастся собрать более высококачественное сырье. Немаловажным стимулом к этому были рекомендательные письма Фланнагана, в которых он ручался за отличное качество её табака. "Виргиния", выращиваемая Маршаллами и так была известна между производителями трубочных смесей и сигарет своим хорошим качеством. Карен очень хотелось поддержать репутацию своей продукции.

Чтобы повысить заинтересованность работников, она решила в дополнение к основной плате ввести ещё материальный стимул - дополнительно насчитывать по нескольку центов на каждые, например, пять фунтов собранных листьев.

Во всём, что касалось работы с табаком, Нат полностью поддерживал миссис Маршалл, так что пообещал и сам трудиться с усердием, и за другими проследить. Он любую работу на плантации делал легко, и не видел в ней ничего особо сложного, если тебе объяснили, что надо делать. Главное - старание и внимательность. Куда сложнее, когда приходится спешно строить какое-нибудь фортификационное сооружение и таскать камни с брёвнами, одновременно отбиваясь от индейцев. Работа разведчика тоже не была особо лёгкой. Всё-таки нужно было пробираться на вражескую территорию, и помнить, что если ты что-то недоглядишь или неправильно истолкуешь, то принесёшь ложные разведданные, а это чревато гибелью для тех, кто пойдёт по указанному тобой пути. Нет, работа на плантации миссис Маршалл была значительно легче!

В этот день Нат, как обычно, трудился вместе со всеми, не забывая присматривать за тем, что делается в жилой части плантации. Он заметил приближающегося со стороны дороги всадника первым.

- Я сам посмотрю, кто это, - предупредил Нат, поскольку в этот час он оказался на самом крайнем ряду, ближе всех к домам.

Подхватив карабин, который всегда клал рядом с собой на землю, Нат направился навстречу приезжему, в котором издали не смог признать никого из знакомых. Человек явно был нездешним. Нат обменялся с ним несколькими словами, после чего человек спешился, и они с Натом ушли к домику миссис Маршалл. Здесь была та самая приколоченная к стене домика столешница, на которой приезжий разложил какие-то бумаги. Минут через десять разговора, Нат оставил приезжего у стола, дошёл до ближайшего работника и попросил сходить на дальний конец, к хозяйке, извиниться за него и объяснить, что к нему приехал человек по важному личному вопросу и им потребуется некоторое время для разговора, поэтому он не может пока вернуться к работе.

После этого объяснения Нат направился обратно к гостю. Беседа затягивалась на неопределённое количество времени.

Миссис Маршал не удовлетворилась таким пояснением. И решила сама выйти и посмотреть, что там происходит. Она всё-таки являлась владелицей плантации, это была её земля и её дом, пусть даже убогий. Она должна была знать, кто приехал и по какому поводу. Мистер Ганн, конечно, человек серьёзный и ответственный, но хозяйка здесь она и потому некоторые вопросы решить без неё всё равно невозможно.

Примерно десять минут посыльный шёл к Карен и столько же времени она возвращалась к дому. А если учесть, что мистер Ганн не сразу отправил человека оповестить миссис Маршал, то появилась она возле домика примерно с полчаса после начала разговора Ганна с незнакомцем.

- Добрый день! - произнесла она строгим тоном. - Я владелица здешней земли. Кто вы такой и что вам угодно здесь.

Может быть, приём был незаслуженно холодным, но Карен учитывая последние приключения всегда готовилась к худшему. Да к тому же её выгоревшее рабочее платье мало походило на наряд землевладелицы, и потому, чтобы компенсировать это, в разговоре требовалась усиленная официальность.

Когда она подошла, незнакомец встал, и снял шляпу. Нат тоже поднялся, хотя вид у него был несколько рассеянный, что для него было совершенно нехарактерно. На столе лежала парочка каких-то бумаг.

- Миссис Маршалл! Это - мистер Перкинс, поверенный адвокатской конторы в Новом Орлеане, - представил Нат своего собеседника.

- Да, мэм, я Перкинс, - подтвердил парень с готовностью. - У меня есть дело к мистеру Ганну, по поводу некоторых бумаг, что ему принадлежат. Я, в общем-то, уже всё сказал. - Он повернулся к Нату. - Сэр! Мне желательно было бы получить ваш ответ не позднее завтрашнего утра, так как я должен уже возвращаться обратно.

Нат подался было к нему, будто хотел задержать, но потом махнул рукой.

- Ладно, я подумаю, - буркнул он.

Поверенный забрал со стола бумаги, и поклонился хозяйке плантации.

- Вы позволите, мэм? - спросил он, указывая шляпой на свою лошадь, и даже делая маленький шажок в её сторону.

Карен кивнула и сказала: "Всего хорошего, мистер Перкинс!"

Потом, когда назвавшийся поверенным человек, отъехал от плантации на достаточное расстояние, она повернулась к Ганну и спросила:

- Всё в порядке?

В тоне её проскользнула лёгкая встревоженность. "Бумаги" могли быть какие угодно, например векселя, которые срочно требуется оплатить...

Нат и тут повёл себя странно. Вместо того, чтобы броситься уверять хозяйку, что всё в порядке, он пожал плечами, а потом, не дожидаясь приглашения, сел на скамейку рядом со столом.

- Наверное, надо вернуться к работе, - проговорил он, но тут же сам себя перебил, снизу вверх посмотрев на Карен каким-то умоляющим взглядом: - Миссис Маршалл! Можно мне с вами поговорить? Это важно.

- Конечно! - с готовностью ответила Карен и тут же опустилась на скамеечку с другой стороны стола.

Предчувствия у неё были теперь самые зловещие. "Точно что-то случилось!" - уверилась она. Мысли её лихорадочно метались. "Но ведь Фланнаган должен ему помочь!.." - подумала Карен, ещё не зная точно, какая помощь требуется Ганну. Но в собственные силы и возможности она верила мало: на данный момент у неё наличествовали лишь долги со всех сторон.

Нат как-то не учёл, что перепугает свою хозяйку, но у него не было времени опомниться. Теперь он сцепил перед собой на столе руки и несколько секунд сосредотачивался, а потом начал говорить всё, как есть.

- Году в 1852-м один очень хороший человек, мой наставник, которого я любил, как отца, оставил мне несколько акций Луизианской железной дороги, - начал он. - Дорога только строилась. Большого дохода акции сразу дать не могли. В общем, адвокат из Нового Орлеана распоряжался ими от моего имени, с дивидендов оплачивались взносы на дальнейшее строительство. Потом началась война, и я думать забыл об этих акциях. Я считал, что они пропали. Но оказывается - нет, они и сейчас записаны на меня. Поскольку те участки дороги, которые обеспечивают эти акции, нуждаются в восстановлении, акционерное общество требует со всех вкладчиков заплатить взносы - 50 % от стоимости акций. В общем, мне нужно заплатить 5 тысяч долларов в течение месяца с того момента, как поверенный оповестил меня об этом платеже. Иначе я лишусь своих акций. - Нат не стал останавливаться, потому что не собирался просить у миссис Маршалл пять тысяч долларов, которых у неё не было. - Конечно, у меня нет таких денег, и даже если я соберу долги со всех, кому что-то давал за последнее время - вряд ли наберётся хотя бы тысяча. Есть другой вариант: один человек скупает акции у тех, кто не в состоянии за них заплатить, за четверть цены. Хочет перехватить как можно больше, потому что если акции вернутся в актив общества, их и продавать будут за полную цену. Так что можно было бы получить за мои акции две с половиной тысячи.

Нат всё-таки сделал паузу. Не то, чтобы он вот именно на этом этапе жаждал услышать совет миссис Маршалл, но почему-то ему хотелось оттянуть момент продолжения своего рассказа. Поэтому он посмотрел на хозяйку.

Карен во все глаза глядела на своего управляющего. Ей было трудно представить, что этот янки, который совсем недавно одевался как пугало и выглядел сущим мародёром, оказывается распоряжается такими суммами, которые Карен посчитала бы сейчас целым состоянием!..

"Неужели они действительно все так богаты?" - мелькнула в голове у неё. На фоне разорённого Юга прибывающие с Севера чиновники и бизнесмены, которые строят здесь дороги и заводы выглядели богачами, которых война нисколько не коснулась.

Однако когда Ганн договорил, мысли Карен вернулись к насущной ситуации.

"Значит, все акции стоят десять тысяч, - прикинула она. - И есть желающий купить их за две с половиной. Это было бы очень печально отдавать их за такую сумму!"

Кроме того, самой Карен, будь у неё такие акции, очень бы не хотелось с ними расставаться. Железная дорога - прибыльное дело. Это - состояние на будущее.

- Но... Неужели мистер Фланнаган не займёт вам денег? - спросила она, хватаясь за эту идею, как за последнюю соломинку.

Нат улыбнулся. Несмотря на некоторую рассеянность, ему было приятно, что миссис Маршалл о нём беспокоится, предлагает, что можно сделать.

- У мистера Фланнагана нет таких денег, - вынужден был ответить Нат. - Я вёл учёт его финансам, он потратился на приобретение участков, на Фонд и прочее. Но я вам ещё не всё рассказал. Это... - Нат вздохнул. Что-то будто мешало ему просто взять и рассказать всё, как есть. Но он должен был вести себя честно с этой женщиной. - В общем, мой покровитель был южанином, - продолжил Нат. - Я попал к нему в полк, когда мне было 19 лет, как раз в начале мексиканской войны. В пятьдесят первом он вынужден был уйти в отставку, из-за ранения. Мы переписывались время от времени, он даже в отставке не оставлял меня без своей помощи. В пятьдесят пятом, перед самой своей смертью, он написал мне в письме...

Нат всё-таки остановился, полез за пазуху и достал висящий на длинном шнурке мешочек с письмами. Достав последнее письмо полковника Риддона, он разгладил его на столе и пододвинул к Карен. Не обращая внимания на то, что на глаза навернулись слёзы, Нат продолжил:

- Он хотел помочь мне перебраться на Юг, но не успел. Я сам попытался добиться перевода, но обстановка уже тогда была неспокойная, и мне категорически отказали. Дело в том, что до пятьдесят пятого года мой поверенный в Новом Орлеане переводил дивиденды с акций в банк в Овенсборо, в Кентукки. Я попросил так делать, потому что там у меня жила семья старшей сестры. Её муж, в общем, неплохо зарабатывал, но я не мог оставить сестру и своих племянников совсем без своей поддержки, поэтому банк Овенсборо отчислял ей небольшое ежемесячное содержание. Но после смерти моего покровителя, и после того, как я не смог добиться перевода на Юг, я попросил поверенного, чтобы он открыл счёт на моё имя прямо в Новом Орлеане. Я подумал тогда, что если уж сам не могу перейти в южную армию, то пусть хотя бы эти деньги не уходят больше на Север. А на содержание сестры хватало того, что уже было переведено в Овенсборо. Потом началась война, банк в Новом Орлеане разорился. В какой-то мере это показалось мне правильным, я ведь ничем этих денег не заслужил. И вот, этот поверенный, мистер Перкинс, когда мы с ним говорили о том, как мне сейчас заплатить взнос за акции, вдруг напомнил: а банк в Овенсборо? Ведь если он не разорился, там ещё должны оставаться деньги. Я знаю, что банк до сих пор существует. Моя сестра, вплоть до своей смерти, писала мне письма, и каждый раз ставила в известность, что с теми деньгами, которые она получает с моего счёта, всё нормально, банк выплачивает их регулярно. Последнее письмо от неё я получил уже после войны, когда мы с мистером Фланнаганом перебирались в Городок. В общем, мы с мистером Перкинсом подсчитали, что если исходить из той суммы дивидендов, которая уже была до 55 года переведена на мой счёт, и вычесть то, что уходило на содержание семи моей сестры, там всё равно должно оставаться не меньше тридцати тысяч. - Нат развёл руками. - Мне в голову не приходило, что у меня где-то там могут быть такие деньги, - признался он. - Это прямо... я не знаю, как сказать. Мне даже показалось, что это мой покровитель оттуда, - он показал большим пальцем на небо, - всё ещё заботится обо мне. Но даже если очень торопиться, до Овенсборо сейчас не доберёшься быстрее, чем за две недели. Я могу не успеть. - Нат положил руки на стол и снова сцепил пальцы. - Конечно, вы можете сказать, что эти тридцати тысяч и без акций - огромная сумма. Вот я и думаю, как мне теперь поступить. Я не могу сейчас уехать, да и кто знает, успею ли вернуться в срок. По-моему, в такой поездке нет смысла. То есть, сейчас нет смысла. Конечно, мне надо позаботиться о том, чтобы забрать оставшиеся деньги, которые могут пригодиться мне здесь. Но это можно сделать и позже. Может, надо смириться и быть благодарным за то, что есть? Как вы считаете?

Карен пробежала глазами начало письма, которое протянул ей Ганн, но он продолжал говорить и она, оставив письмо, подняла взгляд и со вниманием слушала всё, что он рассказывает дальше.

После того, как Ганн замолчал, Карен ещё некоторое время ничего не говорила, и лицо её выражало напряжение и беспокойство.

- Нет, ехать, действительно, бессмысленно, - сказала она, наконец. - Вы можете не успеть. Но, мне кажется, нужно попытаться всё-таки сохранить акции, - Карен опять задумалась и посмотрела в сторону поля, где теперь зелёной стеной стояли кусты табака. - Но вы же можете попытаться взять кредит в Ньютонском банке! - Она снова вскинула глаза на своего управляющего. - Неужели они не пойдут вам навстречу? Может быть, мистер Фланнаган согласиться быть поручителем? - себя в качестве поручителя Карен не предлагала, так как поручитель из неё, в общем-то, был никакой: она не особо крупный собственник земли, и даже эта её земля была уже заложена в том самом Ньютонском банке. - И... потом они знают, что каждый месяц на их банк приходит ваша пенсия... Это конечно очень незначительная сумма, но всё же хоть какая-то минимальная гарантия... Мне кажется, вы должны попробовать взять у них кредит. Если они не дадут всю сумму, то хотя бы, столько сколько будет возможно. А потом... ну, какую-то сумму может быть займёт Фланнаган, сколько-то вы взыщете со своих должников, о которых сами говорили... В конце концов, можно продать за обещанные четверть цены несколько акций, если всё равно не будет хватать денег на весь взнос, но вы сохраните у себя хотя бы их часть!..

Карен в напряжённом раздумье помолчала ещё несколько секунд и добавила:

- Конечно, это ваше дело, мистер Ганн, и вам самому нужно принимать решение. Но, мне кажется, что я бы на вашем месте постаралась сохранить эти акции, или хотя бы часть из них.

Нат поразмыслил и кивнул.

- Да, об этом я не подумал, - признался он. - Действительно можно попробовать взять кредит, тем более, что я ведь и в банке могу обрисовать в общих чертах ситуацию. А оповещение, которое Перкинс привёз от акционерного общества, докажет, что всё это правда и акции действительно существуют.

Нат явно воспрянул духом. Он не мог не признать, что иногда, в тех ситуациях, которые возникали в его гражданской жизни, он не сразу может сориентироваться и найти нужное решение. Миссис Маршалл во многом разбиралась лучше его, потому он и спрашивал совета. Он его получил, и уже более смело перешёл к следующей мысли, которую ещё не успел произнести вслух, но которая первым делом сформировалась у него в голове.

- Я так и сделаю, - сказал он. - Отпрошусь у вас ненадолго и постараюсь всё уладить, пока поверенный ещё не уехал. Но мне бы хотелось ещё кое-что вам сказать. - Нат снял фуражку и положил её на край стола, пригладил свои короткие волосы и посмотрел на Карен серьёзным взглядом. - Миссис Маршалл! Я никогда бы не решился вам этого сказать, потому что мне нечего было вам предложить. По моему мнению, если мужчина предлагает что-то подобное женщине, он не должен делать этого с пустыми руками. В общем, выходите за меня замуж.

При этих словах миссис Маршалл вскочила и уставилась на него во все глаза. Нат тоже поднялся, однако воспользовался тем, что она ничего пока не говорит, и продолжил, с некоторой поспешностью:

- Понимаете, я по любому не уйду от вас, что бы вы ни ответили, потому что я и не собирался уходить. Но если бы вы согласились, то на эти деньги, которые, как оказалось, у меня есть, можно было бы вернуть банку ссуду, которую вы брали под залог земли, построить дом, и нормальное жильё для работников. Очень скоро вы стали бы вести такой образ жизни, которого вы достойны, и с этими деньгами было бы легко поднять вашу плантацию. Я понимаю, что я - всего лишь янки, но поверьте, если бы вы согласились, я берёг бы вас и охранял ваш покой. Я никогда не обижу вас, потому что люблю и уважаю. Прошу вас! - Он прижал руку к сердцу. - Не отказывайте сразу, просто подумайте. Я не тороплю вас с ответом.

Он замолчал, хотя мог бы, наверное, сказать ещё много чего. Просто не решился.

- Вы с ума сошли!.. - даже не произнесла, а словно выдохнула Карен. Такое заявление Ганна её ошеломило. И ошеломило настолько, что она даже не потрудилась скрыть своих эмоций. А между тем, работники на плантации постепенно передвигались к переднему краю поля, и кое-кто из передовых вполне мог увидеть, как она вдруг резко вскочила во время, казалось бы, спокойного разговора с управляющим. Сообразив, что садиться обратно и изображать сдержанность, было уже глупо, Карен так и осталась стоять, только постаралась успокоиться и вести себя предусмотрительной. Хотя бы внешне.

Предложение Ганна было для неё полной неожиданностью. Ей в голову не могло прийти ничего подобного. Теперь Карен посчитала себя наивной дурочкой, не видевшей очевидных вещей. Она решила, что, скорее всего, неправильно ведёт себя. Замужество, как таковое, совершенно не привлекало её. И тут вдруг! Сначала - натиск Магваера, теперь - это безумное предложение Ганна. "Значит, я держу себя слишком легкомысленно!" - подумала Карен и решила, что нужно внимательнее контролировать свои поступки, жесты и слова.

Наконец, она достаточно успокоилась, чтобы посмотреть на мистера Ганна и ответить ему. Карен сочла, что его несусветное предложение всего лишь следствие того впечатления, которое на него произвёл визит поверенного и вся эта неожиданная информация об акциях, тысячных счетах в банке, тысячных взносах и прочее... Конечно, он сделал это предложение в состоянии аффекта и, когда успокоится и придёт в себя, может быть, сам удивится тому, что мог тут наговорить. А поэтому сердиться и обижаться на него не следует, и так же не следует принимать во внимание его последние фразы.

- Мистер Ганн, - сказала Карен уже совершенно спокойно. - Я думаю, вам следует первым делом упорядочить свои дела. И сделать это нужно спешно, так как вы ограничены во времени. Вы можете отправиться в Городок прямо сейчас. На плантации теперь идёт не особо сложная работа, и я вполне могу позволить вам отсутствовать столько, сколько это потребуется. Сбор урожая планируется на середину мая. Но даже если вы не успеете вернуться к этому сроку, не волнуйтесь: мы с вами уже распределили обязанности работников при сборке и сушке табака. Люди втянулись и привыкли тут работать, вдобавок ко всему, они теперь сильно заинтересованы в конечном результате. Приедете тогда, когда полностью закончите свои дела.

Карен выпрямившись стояла возле щербатого дощатого столика, спокойно и хладнокровно напутствуя своего управляющего. От её смятения не осталось и следа. Во всяком случае, внешне.

Если бы Нат знал, что миссис Маршалл ни на одно мгновение даже не задумалась о возможности такого брака, он бы ужасно огорчился. Но вслух-то она говорила справедливые вещи. Нат забрал со стола фуражку и скомкал её в руке.

- Да, конечно, - проговорил он, явно смешавшись. - Простите. Я действительно должен сперва разобраться со своими проблемами. Я, пожалуй, даже поеду прямо сейчас. - Он поднял глаза и с тоской посмотрел на хозяйку. - Не сердитесь, пожалуйста. Я не хотел вас обидеть. И... - Он вздохнул, и взял себя в руки. - Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Он отступил от стола, как-то забыв, что на столешнице лежит письмо, которое он так берёг все годы после смерти полковника Риддона, и почему-то это письмо уже стало не таким уж важным. Нат сильно сожалел, что поторопился. Карен права, сперва нужно сделать всё возможное, чтобы сохранить акции, убедиться, что у него в Овенсборо есть деньги, что он сможет их получить, а уж потом делать предложение женщине, которую он в эту минуту любил так сильно, что ожидал почувствовать физическую боль, стоило ему отвернуться от неё хоть на секунду.

- Ваше письмо! - произнесла Карен, указывая рукой на лист пожелтевшей бумаги, оставленный на столе. Она прочитала из него всего несколько строк, и они показались ей очень личными, трогательными и откровенными. Она не посчитала должным читать письмо далее. Однако, как Карен понимала, письмо это было очень дорого мистеру Ганну, раз он постоянно носит его на груди. Теперь она опасалась, как бы её управляющий, от переизбытка впечатлений за последний час, не забыл его.

Нат опомнился, не глядя на миссис Маршалл забрал письмо и убрал его обратно в свой мешочек. Карен ничего не ответила на его просьбу не сердиться. Может быть, на это и нечего было ответить.

- Тогда я пойду, - сказал он, посмотрев на хозяйку. - Только занесу к вам карабины. Вдруг Боб забудет закрыть комнату, и Фрэнк сворует их...

Наверное, всего было не предусмотреть, но Нат обеспокоился, не нужно ли ещё что-то сделать перед тем, как уезжать. Кто знает, когда он сможет вернуться. Ладно, если уже на следующий день.

- Хорошо, мистер Ганн, - ответила Карен, едва заметно улыбнувшись ему. - Я желаю вам удачи!

Она бы протянула ему руку, но в свете последних событий не решилась этого сделать. Вдруг этот жест будет как-то не так понят? Поэтому Карен ограничилась только улыбкой. Если уж её полученные сведения ошарашили, то каково было Ганну, ведь всё это непосредственно касалось именно его самого.

- И, пожалуйста, будьте внимательны и осторожны, - добавила Карен не сдержавшись. Всё-таки судьба Ганна её сильно беспокоила.

То, что она улыбнулась, слегка успокоило Ната. Поклонившись Карен, он направился к себе в комнату, забрал второй карабин, который там стоял, и отнёс его к хозяйке. После этого отыскал Стенджерса и сказал тому, что уезжает, и что оружие надо сдавать миссис Маршалл. В общем, примерно через полчаса Нат, забрав кое-что из личных вещей, выехал верхом на одной из лошадей и умчался в сторону Городка. Он не вернулся ни в этот день, ни на следующий, но 22 апреля нарочный привёз миссис Маршалл коротенькое письмо из Ньютона. Передав письмо, курьер поинтересовался:

- Мне подождать ответа, мэм?

Ему в любом случае нужно было возвращаться в Ньютон и он ничуть не был против услужить леди. Тем более что Нат ему щедро заплатил за доставку послания. Карен тут же открыла конверт и прочитала письмо, в котором твёрдым и аккуратным почерком Ната, было написано:

"Многоуважаемая миссис Маршалл!

Натанаэль Ганн".

Карен подняла взгляд от бумаги и посмотрела на курьера.

- Будьте любезны, подождите ответ, - попросила она, а потом ушла в домик, но прежде чем отвечать своему управляющему, второй раз перечитала его послание. Почему-то Карен не ожидала, что мистер Ганн вдруг напишет ей письмо. Хотя, в общем-то, это такая обыкновенная вещь...

Письмо казалось Карен очень откровенным. Нет, никаких признаний, естественно в нём не было, но Ганн, кроме того, что подробно изложил всё происходящее, ещё и описывает своё удивление, говорит, что старается не показывать своих чувств, что старается больше узнать нового о финансовых операциях...

Несмотря на то, что письмо не содержало никаких объяснений и комплиментов, Карен сочла его тон неожиданно открытым и доверительным. По её мнению, такие письма могут писать друг другу только очень близкие друзья. В общем, письмо, а особенно его стиль, показались Карен претендующими на более близкие отношения, нежели они были. Это её насторожило, но всё же она решила написать ответ. Ганн же не Магваер. Нужно ему ответить. Карен продолжала оставаться во мнении, что Ганн - честный и добропорядочный человек. Он очень много для неё сделал.

Карен достала бумагу, перо и чернильницу и написала.

"Мистер Ганн!

С уважением, К. Маршалл".

Письмо получилось сухим и коротким, но Карен не стала ничего добавлять более. Она отнесла записку курьеру. Поскольку конвертов у Карен не было, да и запечатывать было нечем, она ограничилась тем, что просто свернула листок и написала на нём имя Натанаэля Ганна. Разбрасываться щедрыми вознаграждениями она не могла, но всё же несколько центов для курьера нашлось.

Нат получил ответ миссис Маршалл 24 апреля, во вторник. После прочтения и недолгих размышлений, Нат аккуратно сложил и убрал бумажку в тот же мешочек, в котором носил письма полковника. Это было первое её письмо, которое адресовано именно ему, и Нату захотелось его сохранить. Разобравшись с делами и рано утром в субботу проводив курьера, который по счастью вернулся чуть раньше, Нат помчался обратно.

В Ньютоне он купил себе небольшую, чёрную шляпу с прямыми полями, на манер мексиканских, так что ехал в новом головном уборе. Фуражку он, конечно, не выбросил, а сунул в седельную сумку, придя к выводу, что работать будет удобнее в ней. Ему уже объяснили, что табаководы не носят широкополых шляп, потому что их полями можно случайно повредить листья.

Во второй половине дня он свернул в сторону знакомых и уже сделавшихся родными построек, и сразу заметил чужой экипаж и несколько работников неподалёку. Пришпорив лошадь, Нат поскакал прямо к дому. Ещё не успев спешиться, он спросил:

- Что-то случилось?

Работники толком ничего объяснить не могли, сказали лишь, что приехал к хозяйке какой-то человек с того берега реки (то есть, из Луизианы), разговаривал с ней, о чём - неизвестно, но она его отправила обедать, а сама ушла в дом.

Люди были обеспокоены. По устоявшейся традиции, от любых перемен ожидали худшего.

Нат кивнул, отдал лошадь Стенджерсу и сказал остальным, чтобы шли отдыхать. После чего прямиком подошёл к двери домика хозяйки, и постучался.

- Миссис Маршалл! - позвал он. - Это Ганн.

Он снял с головы шляпу, и теперь испытывал некоторое неудобство от того, что её нельзя смять, как фуражку.

- Подождите немного! - отозвалась из-за двери миссис Маршалл.

Прошло не менее пяти минут, когда, наконец, Карен открыла дверь и сама вышла из дома. Она была одета в своё единственное выездное платье - серо-синее. Из этого можно было заключить, что она собралась куда-то ехать. Она была немного бледна и сильно встревожена.

- Мистер Ганн! Как хорошо, что вы приехали! - Карен стремительно подошла к нему. Глаза её блестели, и во взгляде отражалась некоторая потерянность. В следующее мгновение она попыталась взять себя в руки. - Надеюсь, у вас всё благополучно прошло с вашими документами? - спросила она, вглядываясь в лицо своего управляющего.

- Всё хорошо, миссис Маршалл, - заверил её Нат, сам вглядываясь в лицо хозяйки. - Я отправил с нарочным чек в Новый Орлеан. Обратно мне прямо сюда должны доставить подтверждение о том, что платёж получен и акции остаются при мне.

Нат собирался более подробно рассказать, что и как ему удалось сделать, тем более что в письме он послал лишь короткий отчёт. Но тревога хозяйки перебила все прочие впечатления. Нат не ожидал ничего хорошего от непрошенных гостей, поэтому мысленно отмахнулся от своих проблем, и тут же спросил:

- Что случилось, миссис Маршалл?

За неимением фуражки, он двумя руками держал за край полей свою новую шляпу.

- Скончался Уильям Маршал, - ответила Карен и опять горечь и растерянность промелькнули в её взгляде. - Я еду в "Жёлтую Долину" на похороны.

"Жёлтая Долина" была основнойя плантацией Уильяма Маршалла, но которой находилась собственно усадьба и его табачная фабрика. Именно туда ездил курьер мэра, когда Карен просила его узнать о своём свекре.

Нат отчётливо осознал, что если бы не успел вернуться в субботу - Карен уехала бы одна. Точнее, с тем человеком, который привёз ей весть, что по мнению Ната было равносильно. А ещё Нат искренне огорчился и посочувствовал хозяйке. Он сам не так давно потерял сестру, с которой его связывало последние двадцать лет гораздо меньше общих дел, чем миссис Маршалл и её свёкра. Склонив голову, Нат вздохнул, не находя нужных слов и понимая, что наверное, в таких случаях никакие слова утешить не могут.

- Я сочувствую вам, миссис Маршалл, - сказал он негромко. - Наверное, мне следует поехать с вами, чтобы вас сопровождать.

- А... я хотела попросить вас остаться здесь, чтобы не бросать плантацию, - произнесла Карен, растерянно скользнув взглядом по пространству перед её ветхим домиком, и снова посмотрела на Ганна. - Я ведь могу задержаться на несколько дней.

Нат понимал, что как управляющему, ему следует остаться. Но как отпустить хозяйку одну?

- Мистер Бигс хорошо ладит с сеньором Педро, - рискнул объяснить Нат. - Он может некоторое время руководить остальными. К тому же, все заинтересованы в том, чтобы собрать хороший урожай, так что будут слушаться. На несколько дней их можно оставить. - Мигом сообразив, что ещё нужно учесть, Нат добавил: - Я поручу мистеру Зандеру каждодневно, в одиннадцать часов, навещать Боба и приносить ему кофе. Наш немец - человек педантичный и исполнительный, он сделает всё как надо. Фергал присмотрит за охраной. Лучше мне всё-таки поехать, тем более что я не знаю, насколько тот человек, который привёз вам весть, будет располагать временем, чтобы доставить вас обратно.

- Ну... я не знаю, право... - немного растерянно ответила Карен. - Я думала, что возьму с собой кого-нибудь из работников сопровождающим. Я согласна, что Мэтью не слишком хорошо для этого подходит, но я могла бы взять кого-нибудь посерьёзнее, например, Фергала. Понимаете, - Карен шагнула ближе к управляющему и продолжила с убеждением и некоторым надрывом в голосе. - У нас почти выращен урожай табака. Ещё две недели и начнётся уборка. В него так много вложено труда и сил... Вы сами знаете, что в любой момент может произойти всё что угодно: внезапная потрава или нападение бандитов, да мало ли что может случиться. Если не будет никого из руководителей, люди могут растеряться. Мне бы не хотелось рисковать! Слишком многое зависит от этого урожая.

Нат заговорил тише, тем более что хозяйка шагнула ближе к нему.

- На плантации много народу, так что не всякий бандит рискнёт подойти близко. Люди сработались, так что вместе уже не боятся выйти и защитить урожай. Я уверен, что здесь как раз может обойтись без проблем. Иное дело, что если что-то случится с вами - будет гораздо хуже. Я не хотел вам говорить, но в Ньютоне я беседовал со своим знакомым из гарнизона. В Луизиане очень неспокойно, путники то и дело натыкаются на банды негров, а эта братия куда хуже любых белых бандитов. Они и сюда иногда забредают, но по счастью, это небольшие банды и они не пытаются подходить к населённым местам. Нападают на одиноких фермеров и тех, кто путешествует один или вдвоём. Это трусливый и подлый народ, пощады у них не допросишься. Если уж мне оставаться здесь - тогда я отправлю с вами хотя бы трёх человек.

Ганн добился своего - он её напугал.

Весь последний год Карен жила с состоянием хронического страха: страха голода, одиночества, потери земли и полного разорения, страха перед внезапно проходящими мимо отрядами янки, и даже перед своими же южными фермерами, благодаря Магваеру, и просто страха перед неизвестными людьми, трое из которых чуть не подожгли их новый склад...

- Ну, хорошо, - ответила неуверенно Карен. Логика управляющего её убедила. В конце концов, если что-то случится с ней - будет ещё хуже и не только ей, но и остальным. - Хорошо, если вы считаете нужным ехать со мной... - проговорила она.

Из всех людей на плантации самым надёжным был, естественно, Ганн. Даже не оправившись до конца от тяжёлой раны, он продемонстрировал чудеса ловкости и собранности. Он в одиночку справился с бандитом, поджидавшим его в засаде. Он мог поехать в кромешной тьме по незнакомой местности и не заблудиться. Он... И тут Карен вспомнила, что он сделал ей предложение. Она совсем забыла об этом за всеми последними трагическими новостями.

А может быть, он специально напрашивается на эту поездку с ней в Луизиану, чтобы воспользоваться обстоятельствами?! Но тут Карен вспомнила и другую свою мысль о том, что, вероятнее всего, Ганн сказал это не подумав, поддавшись впечатлению и восторгу, узнав, что у него уцелели крупные акции и сохранился счёт в банке. А потому Карен выбросила опасения из головы и спокойно произнесла:

- Ладно, я возьму вас с собой. Но вам нужно прямо сейчас поговорить с людьми и отдать им указания. Выезжать нужно как можно быстрее, чтобы успеть на луизианскую плантацию засветло.

Нат кивнул.

- Через пятнадцать минут я буду готов, - пообещал он.

Надев на голову шляпу, Нат тут же направился раздавать указания. Он действительно собрался очень быстро, переговорил с Бигсом, стариком Педро и с остальными работниками, передал Зандеру, чтобы тот проследил за Бобом Присли, и отдал карабины под личную ответственность Бигсу и Стенджерсу. Ровно через четверть часа Нат подогнал фланнагановскую повозку к домику Карен. Он пришёл к выводу, что возвращаться всё равно придётся на своём экипаже. Не будет же миссис Маршалл одалживать тот, на котором приехал вестник из Луизианы.

Миссис Бигс успела собрать Нату кое-что из еды, вовремя спохватившись, что он только приехал и не обедал со всеми остальными. Сам он, за всеми своими эмоциями, о еде совершенно позабыл.

Карен тоже позабыла о еде своего управляющего и устыдилась этого. Вот как раз о том, что нужно накормить человека, который только что примчался из Ньютона, она не подумала!

- Дайте мне вожжи, - сказала она Ганну, протягивая руку. - А сами поешьте. И не беспокойтесь, я смогу справиться с лошадьми и знаю дорогу.

Нат не стал возражать, тем более что лошади были спокойные, да и в способностях миссис Маршалл её управляющий не сомневался. Поэтому он передал вожжи хозяйке и забрал из кузова сумку, в которую миссис Бигс положила еду. Конечно, жевать при хозяйке было неудобно, но Нат отнёсся к вопросу по-деловому: надо - значит, надо. Тем более что есть хотелось. Спрашивать миссис Маршалл о том, не желает ли она присоединиться, Нат не стал.

В том, что посланник приехал на повозке, а не верхом, не было ничего удивительного. После разорения плантации почти год назад, Карен приезжала в "Жёлтую долину", намереваясь поговорить с мистером Маршаллом и спросить его совета, как ей быть дальше. Но её свёкор, получивший в самом конце войны известие о гибели своего старшего сына, был настолько потрясен и подавлен, что сидел в своей комнате, запершись и никого не принимая. Карен не удалось тогда ни поговорить с ним, ни даже увидеться. Прождав несколько дней, она уехала обратно. В тот момент всё её имение на техасской стороне реки Сабин было разрушено, из тягловой силы оставался только старый мул, который после ухода отряда янки прибился обратно к дому. В тот момент это было единственное средство передвижения Карен, и немногочисленные домочадцы "Жёлтой Долины" не знали, есть ли у Карен хоть какой-то экипаж, чтобы добраться сюда, потому и послали вестника с бричкой, чтобы тот сам привёз миссис Маршал, если ей не на чем больше ехать.

Карен несколько раз писала о себе и о переменах на её плантации старику Маршаллу, но он никогда ей не отвечал и не известно, читал ли вообще её письма. Так что повозка, доставленная из "Жёлтой Долины", оказалась без надобности. Более того, экипаж Фланнагана с парой лошадей был куда роскошнее неё.

* * *

До "Желтой Долины" они добрались вечером. В довоенное время это хозяйство было, по-видимому, огромно. Но сейчас большие пространства пахотной земли стояли необработанные, зарастали сорняками, а местами начинал пробиваться кустарник. Это создавало унылую картину запустения. Сама усадьба довольно хорошо сохранилась. Уцелели почти все здания. Ганну, конечно, никто окрестности не показывал, и потому сложить полной картины у него не получилось бы. Дом Маршаллов тоже хорошо сохранился. Это был большой двухэтажный особняк. И на нём были видны кое-где следы разора, но в целом он создавал впечатления надёжного пристанища.

По приезде им пришлось расстаться: мистер Ганн, как управляющий, попал в категорию слуг, а вдова Маршалл, естественно - господ. Её встретил незнакомый Ганну седовласый джентльмен, которого она, по всей видимости, хорошо знала, и которого называла мистер Клинкер, и далее все разговоры были уже с ним.

Огромный дом был почти пуст. Судя по тому, сколько персон собралось за ужином, в доме обитали всего-то три-четыре человека, да ещё какой-то пришлый сторож, который может быть был соседский.

Похороны были назначены на следующий день. Решили не ехать для отпевания в церковь в Лисвилле, а пригласить священника в "Желтую Долину". После скромной трапезы все разошлись.

На следующий день печальный повод собрал в "Желтой Долине" довольно много людей. В нынешнее время отличить слуг и господ по одежде было очень трудно: костюмы из одной и той же домотканой шерсти или сохранившиеся с довоенного времени полинявшие платья. Фигура Карен в полутраурном наряде как-то сразу растворилась среди этих людей. Её многие знали, подходили к ней, разговаривали. Они что-то обсуждали приглушенными голосами, многие были озабочены, печальны, утомлены. И не только кончина Уильяма Маршалла была тому причиной. Почти все плантаторы и ранчеры решали те же проблемы, что и остальное население бывших Конфедеративных Штатов: оплата налогов, восстановление хозяйства... Большинству необходимо было срочно найти средства, чтобы не потерять хотя бы то, что осталось. Не многим, как Карен, удалось поднять свои плантации, однако, далеко не все одобряли её заём денег у янки.

Накануне вечером Нат держался незаметно, никуда не лез, и даже не пытался, вопреки своему обыкновению, изучить незнакомое ему место. Атмосфера скорби удерживала его от какого бы то ни было вмешательства в жизнь этого дома. Он почти всё время просидел там, где находились слуги, и не высовывал носа. Расспрашивать о чём-то самих слуг Нат тоже не стал, хотя слушал внимательно.

На похороны Нат так же отправился со слугами. То, что он оказался католиком, сыграло в его пользу и немного нейтрализовало информацию о том, что он янки. А слух об этом всё равно просочился: Ганн был слишком известной личностью, некоторые его видели как помощника мэра, а сейчас кое-кто даже решил, что его приставили как соглядатая к Карен, чтобы контролировать, как она распоряжается ссуженными деньгами. Этого, правда, Ганну никто не докладывал. А если бы и доложил - он не сделал бы попытку переубедить.

Нат следовал за остальными, держась позади. К этим похоронам он не имел права быть причастен, потому что он - янки. Но он имел право здесь находиться, потому что все окружающие люди были одной с ним веры. Вот в таком двойственном положении, Нат, опустив голову, упорно шёл туда, куда шли все. Его внимательные глаза несколько раз подметили среди прочих миссис Маршалл, и Нат вполне удовлетворился тем, что она тоже здесь и никуда не делась.

Похороны получились скромными, поминальный обед после них устраивать не стали. Потом скорбные соседи и знакомые, что пришли отдать последний долг владельцу "Жёлтой Долины", распрощались с невесткой почившего хозяина и мистером Клинкером и отправились по домам.

Карен и её управляющий выехали с "Жёлтой Долины" в среду, во второй половине дня. Миссис Маршалл рассчитывала, что к вечеру они успеют вернуться на её маленькую плантацию в Техасе.

В пути Карен молчала. Кончина Уильяма Маршала очень много для неё значила. Она овдовела более пяти лет назад, сама вела своё хозяйство и не собиралась снова выходить замуж. Но она не ощущала себя совсем одинокой, она знала, что в нужную минуту Оливер, старший брат её покойного мужа, всегда приедет и поможет ей справиться с проблемами, если не он, то сам Уильям Маршалл. Карен всегда ощущала себя под их защитой, знала, что бы ни случилось - они не оставят её. Кроме всего, старший Маршалл прислал к ней и своего управляющего, Оскара Франко, человека очень ответственного и добросовестного.

Сначала ушёл на войну Оливер Маршалл, несмотря на протест отца. Потом исчез и Франко. Карен подозревала, что тот тоже ушёл на фронт, только тайком. Молодая вдова надеялась, что война окончится, и они вернутся. Но незадолго до капитуляции пришло известие о гибели Оливера. Франко тоже пропал. Карен была уверена, что его нет в живых, иначе, по её мнению, он нашёл бы способ добраться до плантации. Уильям Маршалл, подавленный потерями, перестал общаться с кем бы то ни было. Но Карен надеялась, что он оправится со временем, что он сможет прийти в себя и что они вместе постараются восстановить разрушенное войной хозяйство. Хотя Карен этого не осознавала, она всё равно продолжала себя ощущать под защитой старого Маршалла, и только теперь, когда он умер, она поняла, что осталась полностью одна.

Она ощущала, как если бы рухнула стена, защищавшая её от ветра, и теперь она осталась в одиночестве перед всеми ураганами и бурями мира.

Карен постаралась не поддаваться этому чувству, иначе она бы непременно заплакала от жалости к себе. Она вернулась мыслями к насущным проблемам. Нужно было подготовить сушильню для первой партии собранных листьев. Этому сопутствовала ещё одна сложность. Пока не было построено настоящего жилья, работники Карен жили на складе. По мере того, как склад начнёт заполняться, их придётся переселить оттуда. Конечно, склад построен в расчёте на количество табака со всей плантации, а у Карен засеяна только часть. Места бы хватило, но оставлять людей жить среди кип табака было невозможно - слишком тяжёлая атмосфера будет на складе, да и продукции неполезно такое соседство. Вот только куда их переселить? "Наверное, придётся делать ещё какой-нибудь временный сарай", - подумала Карен. На то, чтобы строить дом для работников у неё пока не было денег. Хотя эта задача была первоочередной, на которую должна пойти прибыль с продажи этого года. Но до продажи нужно было ещё дожить. А где?

Карен вспомнила и о других проблемах, которые заставили её задуматься. Может быть, она всё-таки неправильно распределила финансы. И вообще сделала слишком маленький заём... Выявлялось множество вопросов, которые она не предусмотрела заранее, а посоветоваться ей было не с кем. Ведь Уильям Маршалл...

Вдруг Карен встрепенулась, повернулась к Ганну, и порывисто взяв его за запястье, сказала:

- Мистер Ганн! Простите меня, пожалуйста!

Нат с удивлением посмотрел на хозяйку. Он даже не успел никак среагировать на то, что она взяла его за руку.

- За что? - спросил он, хотя вопрос вырвался невольно.

До этого момента Нат ехал молча. Он всегда чтил скорбь других людей, и поэтому если бы Карен молчала до самой плантации, он тоже не стал бы ничего говорить. Собственно, и он думал о некоторых насущных проблемах, касающихся его самого. Он повёл себя довольно глупо, сделав предложение раньше, чем разобрался со своими финансовыми делами, и был даже благодарен миссис Маршалл за то, что она об этом пока не вспоминала. Получалось, что на данный момент он может предложить ей лишь пять тысяч собственного долга, и нужно будет как-то выкроить время после сбора и продажи урожая, чтобы съездить в Овенсборо. Кроме того, ему предстояло ежемесячно выплачивать банку проценты за тот кредит, который ему дали. Нат уже подсчитал, что у него должно хватить денег минимум на пять месяцев, но чтобы погасить весь кредит, ему нужно добраться до денег, оставшихся в Кентукки. Деньги-деньги-деньги!.. Нат был далёк от того, чтобы посчитать, что если бы у него по-прежнему ничего не было - было бы хорошо. Но проблем явно прибавилось. Впрочем, по своему опыту Нат знал, что для решения любых проблем существует только один способ: надо планомерно их решать.

Думал Нат и о хозяйке, и о том, насколько тяжела для неё потеря, которая застала её так неожиданно. О взаимоотношениях в семье Маршаллов Нат ничего не знал, но Карен интересовалась тем, что делается у её свёкра, волновалась за него, и, судя по всему, сильно переживала его смерть. Нат понятия не имел, как скажется на дальнейшей её жизни эта потеря, но надеялся, что сможет хоть чем-то помочь. Эта женщина была важна для него, и всё, что касалось её, касалось его тоже.

- Мне не за что вас прощать, - добавил Нат, надеясь как-то смягчить свой вопрос.

Карен смутилась. Меньше всего ей хотелось объяснять, за что именно она просит прощения. В какой-то степени, это означало напомнить о неприятном моменте и, тем самым, оскорбить второй раз.

- Я совершенно забыла о вас, там, в "Жёлтой Долине"... - проговорила она, отпустив его руку. - Извините, я обещаю больше так не делать!

Нат слегка смутился. Получалось, что своим вопросом он заставил миссис Маршалл извиниться ещё раз, причём за вещи, в которых он сам не видел ничего такого, на что следовало бы обидеться.

- Миссис Маршалл! - Нат пожал плечами, даже не зная, как сформулировать свою мысль, и стоит ли её вообще произносить вслух. - Вы ничем не можете меня обидеть. Тем более, у вас были свои... дела, а о себе я могу и сам позаботиться. - Он всё-таки чувствовал, что говорит не так, как следовало бы, поэтому вздохнул и посмотрел на дорогу. - Я очень сочувствую вам, и благодарен за то, что вы принимаете мои услуги, - высказал он наконец. - Так что с этой стороны вам не о чём беспокоиться.

На этом можно было и закончить, но Нату неожиданно пришла в голову мысль, от которой он никак не смог отвернуться. Это касалось дальнейшей жизни его хозяйки, да и какая разница, когда спросить...

- Я понимаю, что в целом это не моё дело, - признал он. - Но скажите: кому теперь будет принадлежать имение мистера Маршалла?

Конкретно Карен смутилась тому, что мистера Ганна, офицера в отставке, владельца акций луизианской железной дороги, да ещё и имеющего солидный счёт в северном банке, человека гораздо более состоятельного, чем она, оставили обедать со слугами. Но вслух Карен этого, конечно же, не произнесла бы. По этому поводу чувствовала она себя отвратительно. Мало ли что он - янки, и мало ли какой у него вид. Она должна была вести себя более достойно. Такое поведение, прежде всего, дискредитирует её саму, показывая как невнимательную растяпу, неспособную проследить за такими простыми вещами. И то, что Ганн оказался выше всего этого - говорило о его великодушии.

Карен вздохнула и вернулась к настоящему моменту.

- С плантацией "Жёлтая Долина" не так всё просто... - начала она. - У Мистера Маршалла не заплачены налоги. Ему принадлежала большая территория земли, кроме дома и хозяйственных построек у него была ещё небольшая табачная фабрика. Мистер Клинкер сказал, что ему насчитали очень большой налог. Между тем, у Маршалла, как я понимаю, совсем не было денег. Если бы мистер Маршалл не скончался, скорее всего, он потерял бы "Жёлтую Долину". Мистер Клинкер сказал, что возможно купить её было бы дешевле, чем заплатить за неё налог. В общем, этот вопрос сейчас решается...

Нат задумался, разглядывая какую-то точку на горизонте. В речи миссис Маршалл ответа на его вопрос как такового не содержалось вовсе, а вся остальная информация выглядела странно. Но если бы хозяйка не хотела обсуждать данную тему, она могла сказать, что это не его дело - и Нат бы её понял. Раз не сказала - надо было спрашивать дальше.

- Простите мне мою бестактность, - проговорил Нат, отвлекаясь от облачка на горизонте, - но может быть, вы скажете, в чём именно состоит вопрос? Каким бы ни был большим налог - он не может превысить стоимость земли. Тем более что налог требуется заплатить только за годы войны, а не за два предыдущих десятилетия. Мистер Клинкер сказал, сколько именно требуется денег?

Карен вздохнула.

- Вопрос заключается в том, стоит ли мне вступать в наследство, - сказала она. - Я даже не прихожусь прямой родственницей мистеру Маршаллу, я - вдова его сына, но получается так, что ближе меня никаких родственников вообще нет. А завещания он не оставил.

Карен помолчала немного, глядя на дорогу перед собой. Прозвучавшее - была лишь малая часть того, что она собиралась сказать.

- Нет, мистер Ганн, вы нисколько не бестактны. Я как раз хотела посоветоваться с вами. Для меня эта ситуация очень сложная и я не знаю, как быть. Я много разговаривала с мистером Клинкером, но так и не смогла решить, что же мне делать. Мистер Клинкер - это бывший нотариус, - пояснила Карен. - Сейчас он отстранён от дел, но продолжает держаться в курсе всех событий. Итак, - продолжила она, - можно было бы принять это наследство, но, во-первых, мне придётся выплатить весь налог, а это более двух тысяч. Кроме того мистер Клинкер сказал, что будет ещё один налог - на средства производства, то есть на табачную фабрику. Я не знаю, сколько он будет составлять, но вряд ли очень мало. Допустим, - Карен повернулась и посмотрела на Ганна. - Допустим, я достану эти деньги. Например, - Карен улыбнулась, - вы, мистер Ганн будете так любезны, что займёте мне три или сколько там нужно, тысячи. Или я смогу взять ссуду в банке, - Карен перестала улыбаться. - Я даже не говорю о том, как и когда я эти деньги буду отдавать, допустим, этот вопрос решится. Но нельзя эту плантацию оставлять брошенной. Она должна окупить вложенные в неё деньги, иначе она просто начнёт высасывать средства каждый год. Иными словами, со следующего года её следует засеять.

Карен перевела дух, сосредотачиваясь.

- Как я поняла, семян табака у Маршалла не сохранилось. Значит мне на своей плантации в Техасе, на семенной фонд следует засеять участок в несколько раз больше, чем я предполагала. Я думаю, что на семена вместо маленькой делянки придётся засеять участок примерно такой же, как сейчас засеян под табачный лист. А значит, рабочих на осень мне потребуется не меньше, как я предполагала, а наоборот, больше. И у меня не хватит денег с ними рассчитаться в декабре, когда семена будут собраны. Ведь мне же продавать-то будет нечего, я выращиваю семена для себя. Потом, - Карен подняла указательный палец. - Мне следует засеять техасскую плантацию (допустим, работники не разбегутся, а останутся) и срочно засевать табачные поля "Жёлтой Долины". А для "Жёлтой Долины" нужно найти всех, я повторяю ВСЕХ работников, потому, что у Маршалла осталось только три человека домашних слуг. Кроме этого, нужно будет засеять остальную пахотную землю хоть чем-то: кукурузой, например или фасолью. Чтобы кормить работников, нужно будет регулярно покупать скот и продукты... А где эти люди будут жить?! - воскликнула Карен, всё также глядя на своего управляющего, - Хорошо, на "Жёлтой Долине" сохранились постройки. Но на техасской плантации мне даже некуда людей отправить ночевать! Они же живут на складе. Сейчас начнётся сбор урожая, и склад заполнится табаком. Мне нужно с первой же прибыли строить дом для работников! А на что я его буду строить, если все деньги мне придётся вложить в поднятие "Жёлтой Долины"? А я ещё хотела завести кур на плантации, это не только решило бы часть проблемы с питанием, но и, главное, дало бы мне самое лучшее удобрение для табака - куриный помёт. Ведь сейчас за удобрением нам приходится ездить к соседним фермерам. А табачная фабрика... - Карен снова вздохнула. - Я не знаю, как работает табачная фабрика. Я сама никогда этим не интересовалась. И на "Жёлтой Долине" не осталось ни одного человека, знакомого с этим делом. Но допустим, фабрику можно было бы пока оставить стоять, но всё равно, получается так, что для этого проекта мне придётся занимать какую-то астрономическую сумму денег, которую я даже не знаю, когда смогу отдать. - Карен снова вздохнула и опустила руки на колени.

- А потом, мистер Ганн, я не чувствую в себе сил осуществить всё это, - с горечью заключила она.

Нат выслушал Карен очень внимательно, хотя это не мешало ему время от времени беглым взглядом окидывать горизонт и убеждаться, что ничего нового в окружающем пейзаже не появилось. Они ехали по открытой местности и здесь любой посторонний всадник сразу стал бы виден, но Нат ни на какой местности не терял бдительности. Это была привычка.

- Надо подумать, - сказал он, и действительно некоторое время молчал, перебирая в голове всё, что услышал: налоги, право наследования, проблемы с людьми, с жильём... Наверное, главным было то, что миссис Маршалл произнесла в конце своей речи, признавшись, что не видит в себе сил поднять всё хозяйство Маршаллов.

Конечно, следовало уложить всю информацию в голове, потом сесть с карандашом, посчитать, поразмыслить - и только после этого что-то предлагать, но Нат едва начал размышлять - у него уже появились некоторые идеи, состоятельность которых можно было проверить, лишь задав новые вопросы.

- Миссис Маршалл! - Нат переложил поводья в одну руку. - Я, конечно, плохо разбираюсь в ведении хозяйства. Но всё-таки, здесь, в Луизиане, есть дом, жильё для работников, и как я понял, гораздо больше земли. - Он снова оглянулся на горизонт, но тут же его взгляд вернулся к миссис Маршалл. - Правда, её будет сложнее обработать, потому, что надо хоть кусты выкорчевать, - признал он. - Но если бы удалось засеять всё, или основную часть - выгоды было бы гораздо больше. Нужны работники, но я уверен, что если станет известно, что у вас в Луизиане есть нормальное жильё, и огромный участок, большая часть тех людей, которые сейчас у вас работают, согласятся остаться, вырастить семена и перейти на плантацию в Луизиану. Этого мало, но после продажи урожая я, или кто-нибудь ещё вместе со мной, могли бы заняться вербовкой работников. Их будет куда приглашать, потому что жильё в Луизиане уже есть. - Нат поразмыслил пару секунд, и заключил: - Можно вообще арендовать какой-нибудь угол в Новом Орлеане, поближе к порту, повесить большую вывеску типа "Контора по найму", разослать те же объявления в газеты - и люди найдутся. Новый Орлеан - огромный город, а он не один. Есть ещё Порт-Артур здесь, в Техасе, Галвестон, а на железной дороге - Форт-Уэрт. Если всё хорошо спланировать - люди будут. А начать уже сейчас есть с кем. - Нат увлёкся, поэтому продолжил с воодушевлением: - Плантацию на техасской стороне можно оставить на следующий сезон, под ту же кукурузу. Чтобы не простаивала. Конечно, на всё это придётся поначалу изрядно потратиться, но ведь и прибыль, даже без запуска табачной фабрики, будет гораздо больше. Расходы могут окупиться если не на первый год, так на второй - это точно. И потом, вам не нужно будет всё делать самой. Я, конечно, не с самого начала на плантации, но я специально стал вести дневник, на тот случай, если останусь у вас и дальше, так что даже я смогу уже часть работы организовать и объяснить сам. - Он вытащил из внутреннего кармана куртки блокнот и теперь держал его в руке, видимо в качестве доказательства своей способности выращивать табак. - А есть ещё сеньор Педро, и другие люди, которые с вами с первых дней работы, - напомнил он. - Когда человек за всё уже подержался своими руками - со второго раза ему проще. А значит, проще и вам.

Нат понимал, что вряд ли в состоянии предусмотреть сразу всё, поэтому дальше пока не стал развивать мысль. Наверняка у миссис Маршалл на каждое его слово найдётся по двадцать возражений.

- То есть, следующую посадку табака производить здесь, а техасскую плантацию засеять чем-то, что не требует приложения большого труда, - переспросила Карен и задумчиво посмотрела на дорогу впереди. - Да, это было бы рационально, - она продолжала размышлять вслух. - Правда, почти все постройки в "Жёлтой Долине" требуют ремонта. Я их хорошо не рассматривала, но успела заметить, что кое-где выбиты окна и крыша на складе повреждена. Всё равно их придётся ремонтировать. Правда это обойдётся гораздо дешевле, нежели строить всё заново... В таком случае, можно было бы повременить с постройкой дома для работников на моей плантации. Так вы считаете, что нужно всё же вступить в наследство? - она повернулась и посмотрела в лицо Ганну. - Меня пугает огромная сумма займа и объём предстоящей работы. Мне кажется, меня просто не хватит на всё. Я понимаю, что вы поможете, и что часть нынешних работников останется. Но слишком много всего сразу нужно освоить. Работники в лучшем случае будут добросовестно работать и покажут новичкам, что нужно делать. Они не будут выполнять за меня мою работу. - Карен снова посмотрела на дорогу. - Это очень трудно - поднять разрушенное хозяйство. Я в этом убедилась на своём опыте. Но моя техасская плантация очень маленькая, объём работ - незначительный по сравнению с тем, что предстоит здесь. И то я бы сказала, что я справилась со своей задачей еле-еле. Большей частью - благодаря вам. Получается, что нас двоих едва хватает, чтобы восстановить работу одной маленькой плантации, а что же будет здесь, в этом огромном имении? А сколько нужно будет денег для этого?! Ведь просто для того, чтобы вспахать всю пахотную землю, нужно купить изрядное количество упряжек и плугов! Я не знаю...

Карен не договорила и замолчала, всё так же глядя на дорогу.

Нат сунул в карман блокнот, привычным движением оглянулся на горизонт, и подхлестнул лошадей, чтобы бежали быстрее. Он раздумывал. У него было достаточно армейского опыта, чтобы знать: это только кажется, что генерал работает меньше всех. Как раз наоборот, меньше всех работает рядовой, который отстоял своё в карауле, или сходил на штурм - и если остался жив, может спокойно отдыхать.

- Далеко не все дела требуют столько знаний, сколько процесс выращивания табака, - проговорил он задумчиво. - Так что если подобрать помощников и правильно распределить обязанности - будет легче. И потом, на первый год можно и в "Жёлтой Долине" не всё засеять табаком, а вот к следующему году, когда у вас уже будет больше людей с опытом, можно будет расширить посевную площадь. Всё равно в конечном итоге всё упирается в деньги. А раз так - то я бы сказал, что вам нужно вступить в права наследования, но с одной оговоркой. - Нат покосился на Карен, но когда заговорил, стал смотреть через уши лошадей на дорогу. - Я так думаю, что мистер Клинкер сказал бы более определённо, но наверняка с вас никто не потребует немедленного ответа, берёте вы "Жёлтую Долину" или нет. Да и насчёт того, как скоро с нового владельца потребуют налоги, надо разузнать. Миссис Маршалл, вы не отметайте эту идею сразу, но допустим, я постарался бы в течение месяца съездить в Кентукки, забрать деньги и перевести их сюда. На плантации в Техасе уже начнётся сбор урожая, но я думаю, что вернусь в самый разгар, и не пропущу ничего важного. - Теперь он посмотрел на хозяйку. - Я пока разговаривал с ребятами из банка в Ньютоне, понахватался всяких слов... В общем, если у меня будут деньги - почему бы вам не взять долговременный кредит? Скажем, тысяч десять, и сроком лет на пять. Для меня это не такое уж плохое вложение, а для вас тоже выгодно. Во-первых, за пять лет тут уж точно можно всё восстановить и запустить, а во-вторых, я сам буду первым заинтересованным лицом, чтобы вы заработали как можно больше. Нет, само собой, сперва мне нужно получить эти деньги. - Нат поднял руку ладонью вперёд, как всегда делал, упреждая возможные возражения. - Но немного времени на это есть. Иной вопрос, что может быть, вы сами придёте к выводу, что лучше иметь маленькую плантацию и меньше забот. Но вы совсем недавно уговаривали меня сделать всё, чтобы сохранить акции. Это несравнимые вещи, но и я бы рискнул уговорить вас взяться за это наследство.

Нат снова шлёпнул лошадей вожжами и, наверное, уже раз десятый оглянулся на одно конкретное облако позади, в той стороне, откуда они ехали.

Карен улыбнулась, но как-то грустно.

- Я понимаю, это вполне закономерно напомнить мне мои же собственные слова, - ответила она негромко. - Мне тоже приходила в голову подобная мысль: нужно попытаться сохранить плантацию, дело Маршаллов, честь фирмы. Наверное, мне, как последнему человеку из семьи Маршалл нужно попытаться это сделать. Одно меня смущает, - Карен немного опустила голову и прижала ладонь ко лбу. Старая её перчатка была всё ещё целая, но при ближайшем рассмотрении, становилось понятно, что ей пришлось многое повидать, как, впрочем, и самой хозяйке. - Если не уверен, что тебе это по силам - лучше вовсе не браться. Но, наверное, я всё-таки должна...

На Карен подавляюще действовала не только смерть Маршалла. Она ужасалась предстоящей работе и громадному долгу, растянутому на пять лет. Она очень устала. Ведь кроме того, что она работала сама, как все работники, она должна была ещё показать как осуществляется та или иная обработка, переделать за теми, кто сделал плохо, должна была заботиться обо всех, чтобы вовремя покупать и доставлять продукты, скот и пр. Она надеялась, что после сбора урожая можно будет просто отдохнуть. Но получается, что вместо отдыха ей предстоит ещё более тяжелая работа.

Но вслух она никогда этого не сказала бы. Она и так посчитала, что говорит с Ганном чересчур откровенно - на грани дозволенного.

Для Ната речи Карен были достаточно откровенными и без дополнительных подробностей о том, что она устала и хочет отдохнуть. Он ещё не забыл, как миссис Маршалл задрёмывала по дороге в Ньютон. А этот её жест, которым она прижала руку ко лбу, и вовсе его растрогал. Отвлёкшись от своих наблюдений, Нат тихо сказал:

- Миссис Маршалл! Я бы не стал вас уговаривать, но хороший дом, который не продувается зимой, сам по себе решает некоторые проблемы. К тому же, сейчас вы не одна. Я не только о себе говорю, но и о других людях. Да, сил потребуется много, но и многое из того, чего не хватало, будет под рукой. Начать хоть с того, что у вас уже есть несколько работников, которые в состоянии объяснить новичкам, что того же сеньора Педро надо понимать буквально и делать так, как он говорит.

Нат задумался было, что бы ещё добавить. Но вместо того, чтобы продолжить разговор, снова оглянулся назад, и наконец высказался по поводу того, что конкретно ему не нравится:

- Похоже, гроза нас всё-таки догонит. До брода мы доехать не успеем, но нужно хотя бы убраться с открытого места. Не волнуйтесь, вряд ли она продлится больше получаса.

Карен тут уже оглянулась назад. Действительно, со спины к ним подкрадывалась очень подозрительная тучка. Проблемы с наследством временно отступили на второй план. Карен всегда удивляла эта странная закономерность в прерии: с какой бы стороны не появилась тучка, даже если ветер дует в противоположном направлении - рано или поздно, ты всё равно попадёшь под дождь.

- Может, мы успеем добраться до реки?! - она встревоженно взглянула на Ганна. - Если будет сильный дождь - река разольется и придётся полдня ждать, пока вода спадёт. Давайте попробуем! Может, успеем?!

Нат ещё раз оглянулся.

- Вряд ли, - сказал он откровенно. - Мы ещё довольно далеко. Но попробуем. Хотя бы уйдём с открытого места.

Попасть под грозу, когда самая высокая точка посреди полей - это ты на лошади, или ты же в повозке - не то приключение, которое может обрадовать. У Ната в кузове был кусок брезента. Он всегда брал с собой мини-походный набор из кое-каких полезных вещей, и обрывок брезента входил в их число. Но дождь - не самая главная опасность во время грозы. Поэтому Нат взялся за свой кнутик, которым когда-то пороли бедолагу Фрэнка, и присвистнул, поднимая лошадей в галоп.

- Держитесь крепче, миссис Маршалл! - предупредил он, и хлестнул по лошадиным крупам.

Нат тщательно следил за состоянием экипажа, так что не боялся, что у них посреди дороги вдруг отвалится колесо, или лопнет ось. Фланнагановские лошади были выносливые и сытые. Через минуту они уже неслись во весь дух, и управляющему миссис Маршалл пришлось сосредоточиться, чтобы контролировать эту неистовую скачку и вовремя поворачивать, следуя изгибам дороги. Он вёз слишком большую драгоценность в лице своей хозяйки, чтобы попусту рисковать. Но как он ни старался - туча шла быстрее. Минут через пятнадцать ветер, которого почти не было, стал крепчать. В воздух поднимались пыль, песок, какие-то веточки, пучки травы. Сперва всё это неслось вслед за экипажем, потом начало догонять и перегонять, а потом весь этот замутнённый поток воздуха начал бить в спины, будто хотел, чтобы люди поскорее убрались с его дороги. Нат не имел ничего против того, чтобы убраться, поэтому когда впереди наконец показались заросли кустарника, принялся нахлёстывать лошадей так, будто пытался уйти от толпы краснокожих.

Скачка продолжалась ещё некоторое время. Сзади уже грохотало, ветер едва не срывал их вместе с экипажем с дороги, небо потемнело настолько, что они будто очутились в глубоких сумерках. Нат наконец сдался и начал придерживать лошадей. Порыв ветра рванул было за его шляпу, но по счастью, Нат успел подтянуть верёвочку под подбородком как можно туже, а то шляпа вернулась бы в Техас вперёд него.

- Придётся остановиться! - крикнул Нат хозяйке, потому что иначе она попросту не услышала бы его в завываниях ветра.

На зубах хрустел песок, но не плеваться же при леди. Направив лошадей с дороги прямо в кусты, Нат быстро нашёл подходящее место, загнав повозку в густую часть зарослей и ещё подал её вперёд-назад, чтобы убедиться, что она встала прочно, и только после этого застопорил тормоз.

- Перебирайтесь в кузов! - снова крикнул он, спрыгнул и принялся быстро распрягать лошадей.

Дышать было тяжело. Буря будто высасывала воздух из лёгких, вместо него швыряя в лицо пыль. Глаза слезились от ветра и песка. Щурясь, Нат подтащил обоих животных мордами к повозке, и привязал задом к ветру, настолько коротко, насколько это было возможно, чтобы если начнут рваться и паниковать - у них было меньше пространства для маневра. После чего сплюнул и забрался обратно на повозку. От летящей пыли и накрывшей их тучи уже было почти ничего не видно, но Нат и не глядя ориентировался. Бросив в угол, под самый борт, сумку, а на неё сверху свою куртку, он чуть подтолкнул туда же Карен.

- Ложитесь на дно, я укрою вас брезентом! - громко сказал он ей прямо в ухо.

Среди низкорослого кустарника люди на повозке всё равно оставались самой высокой точкой. Лезть под повозку означало, что через несколько минут они окажутся в болоте, и дощатое днище над головой им мало поможет. Поэтому Нат рассудил, что лучше попросту полежать в кузове, и подождать, когда буря закончится.

Карен, не споря, перебралась, куда он указывал. Ловя свою юбку, которую пыталась унести буря, она кое-как улеглась набок, и тут же пожалела, что на ней выездное платье, а не рабочее. Кринолин приходилось держать руками, чтобы он не взлетал под порывами ветра.

Нат быстренько прихлопнул всё это соблазнительное великолепие брезентом, и подоткнул грубую ткань со всех сторон, насколько это было возможно. В общем, пришлось укрыть миссис Маршалл с головой, и сделать это удалось как раз вовремя, потому что в следующий момент загрохотало так, что заложило уши, и с неба обрушился поток воды. Ближний край брезента подтыкать оказалось уже некогда, и Нат попросту придавил его к дну повозки своим собственным телом. Самую дальнюю часть, из опасения, что она с очередным порывом ветра снова взлетит вместе с юбкой, Нат зафиксировал, положив на неё ногу.

Совсем недалеко от них сверкнуло и грохнуло так, что лошади сделали отчётливую попытку залезть в повозку вслед за людьми. По счастью, Нат так безжалостно их привязал, что попытка не состоялась.

Поток воды был такой плотный, что казалось, в нём можно захлебнуться. Молнии ослепляли, так что Нат предпочёл уткнуться лицом в дно повозки и закрыть глаза. Затыкать уши было нечем, потому что обеими руками он держал брезент, боясь, что его может сорвать очередным вихрем. Сперва Нат подумал, что под брезентом должно быть душно, и чуть подтянул край. Он позаботился о том, чтобы устроить из сумки и куртки изголовье, и подоткнуть вокруг него брезент так, чтобы над головой миссис Маршалл оставалось хоть какое-то свободное пространство. Но дождь моментально прибил брезент, распластав его по фигуре женщины. Пришлось смириться. Конечно, полностью от воды брезент не спасал. Но по крайней мере, одежда хозяйки будет влажная, а не мокрая насквозь. Сам Нат особо не беспокоился, ему приходилось переживать ситуации и похуже. Кончится гроза - быстро станет жарко и одежда легко высохнет. Не увязла бы в раскисшей земле повозка, но Нат надеялся, что выбрал правильное место и больших проблем с этим не будет.

Лошади периодически дёргались, их пугала гроза. Нат прикидывал, что если они начнут рваться слишком сильно, надо будет постараться их хоть как-то успокоить. Не хотелось, чтобы они сорвались и удрали. Придётся тратить время на их поиски, или бросать повозку и идти пешком, а это далеко. Был бы Нат один, но ведь идти придётся и миссис Маршалл. Пока привязь держала животных, и Нат просто лежал, чувствуя, что после каждого раската грома перепуганные лошади пытаются оторвать борт повозки.

Миссис Маршалл тоже волновало, как там Нат. Получалось, что он лежит прямо под дождём, даже без куртки, хотя вельвет воды бы не удержал и всё равно промок бы моментально. Карен уже давно жила здесь, чтобы знать, что такая гроза может длиться и час, и два, и даже несколько часов. Но ничего нельзя было сделать, и оставалось лишь лежать и ждать, чувствуя, как постепенно намокает брезент и влага начинает впитываться в её платье.

На их счастье, гроза продлилась меньше часа. Потом стало постепенно светлеть, ветер перестал налетать порывами, дождь понемногу утихомиривался. Он всё ещё шёл достаточно сильно, но Нат всё-таки рискнул поднять голову, чтобы оценить, что происходит. Ему удалось разглядеть, что краешек неба уже очистился. Лошади больше не рвались с привязи, а стояли и понуро обтекали. Нат опустился обратно на дно повозки и подождал ещё. Примерно через четверть часа он откатился с края брезента и отогнул его.

- Миссис Маршалл! Похоже, нам повезло, и эта тучка пошла поливать кого-то другого, - сказал он, прислоняясь спиной к борту повозки, и улыбнулся.

Нат был мокрый до нитки, но солнышко уже игралось на блестящей листве, и обещало быстро высушить всё, что промочил дождик.

Карен выглянула из-под брезента. Пред ней сидел мистер Ганн. Он был абсолютно мокрый и так смешно улыбался, что Карен тоже улыбнулась. Но она тут же сообразила, что сама выглядит, наверное, не менее смешно. Во время ливня, под брезентом она свернулась в комочек, поджав под себя ноги, и повернулась лицом вниз, насколько это позволяло платье, инстинктивно подставляя дождю спину. Дождь хлестал так, что капли частично пробивали брезент. А снизу по днищу повозки под брезент подтекали потоки воды. Так что теперь платье Карен было местами совсем мокрое (где попадала вода, льющаяся по днищу), а местами просто влажное (где его всё-таки укрывал брезент). Карен удостоверилась, что её юбка, стараниями Ганна, осталась на месте. Женщина собралась подняться, но тут сообразила, что шляпка её сбилась на сторону, а причёска окончательно потеряла вид. Если в таком состоянии выбраться наружу, будет не просто смешно, а очень даже глупо и нелепо. Этого Карен никак не могла себе позволить! Быстро распутав завязки, она сняла шляпку, пригладила растрепавшиеся волосы и только после этого откинула оставшийся брезент и поднялась.

Настало время осмотреться. Но не окрестности осмотреть, а саму себя. Окрестности, конечно, выглядели куда симпатичнее, чем миссис Маршалл. Вся земля словно наполнилась красками: пыльная прежде зелень сейчас сверкала на солнце, земля стала сочного красно-коричневого цвета, следом за уходящей тучей открывалось ярко-синее чистое небо.

Платье на Карен было измято и участки мокрой ткани в произвольном порядке чередовались с сухими местами. Что у неё творилось на голове, Карен не представляла, но подумала, что пока Ганн будет запрягать лошадей, она успеет расчесать волосы и переделать причёску.

- Ваша куртка местами осталась сухой! - сказала, смеясь, Карен и достала из-под брезента вельветовую куртку своего управляющего.

- Это замечательно! - тут же уверил хозяйку Нат, поднимаясь на ноги и забирая у неё куртку. - У меня, похоже, есть ещё сухое место на голове, - похвастался он, оттягивая тесёмку, державшую его шляпу, и снимая головной убор. Как раз под тульей шляпы, на самой макушке, его короткие волосы действительно остались сухими. Повесив шляпу за тесёмку на угол бортика, Нат посмотрел на миссис Маршалл.

По его мнению, хозяйка выглядела прекрасно как никогда. Её блестящие чёрные волосы пришли в лёгкий беспорядок и слегка развевались свежим ветерком, но это лишь придало миссис Маршалл живости. И ещё она смеялась, и лицо её, по мнению Ната, затмевало собой все прелести природы. Он невольно тоже засмеялся, и почувствовал, что откровенно любуется этой женщиной. Спохватившись, он высказал деловым тоном:

- Я сейчас займусь лошадьми.

Вместо этого Нат шагнул к передку, стащил с сидения коврик, который к сожалению не догадался снять до бури, повесил на борт, и вытер сидение краем своей куртки, чтобы миссис Маршалл было на что присесть.

- Может быть, вы хотите умыться? - спросил Нат. - Тут во фляжке есть чистая вода.

Он исходил вовсе не из того, что миссис Маршалл грязная, а из того, что после сидения под брезентом она может захотеть ополоснуть лицо. К тому же, Нату хотелось оказать ей хоть какую-нибудь маленькую услугу (то, что он держал на ней брезент под грозой - это не в счёт).

Именно к такому выводу - что она, вероятнее всего, грязная - и пришла Карен после слов Ганна. К сожалению, у неё не было с собой зеркальца, чтобы это проверить.

- О, конечно, будьте так любезны! - сказала Карен и опять слегка улыбнулась. "Наверное, у меня лицо в чёрных разводах!.." - подумала она и достала из рукава носовой платок, чтобы утереться после умывания. Платок она заткнула за пояс, чтобы был под рукой, а сама подошла к краю кузова, отодвинула назад юбку, чтобы не мешала и протянула руки для воды.

Нат, как заправский камердинер, подхватил фляжку и с готовностью стал лить на руки миссис Маршалл воду. Впрочем, камердинер из него получился бы неплохой, потому что несколько месяцев он исполнял при Фланнагане и эти обязанности тоже. А пока Карен умывалась, Нат с близкого расстояния смотрел на неё, и снова любовался. Её изящные движения, её белая кожа, маленькое, аккуратное ушко. И почему уши сравнивают с раковинами? Нат видел морские раковины, они были совсем не так прекрасны, как уши миссис Маршалл. На них были какие-то лишние шипы и прожилки, и они вовсе не казались нежными и мягкими. Ему так захотелось потрогать кончиком пальца ухо своей хозяйки, что он предупредил:

- Кусочек нитки пристал, я сниму.

И не дожидаясь ответа, быстро коснулся мочки её уха. Сразу убрав руку, чтобы нельзя было уличить его в отсутствии каких бы то ни было ниток на ушах хозяйки, Нат полил ей в руки ещё водички. Сердце у него при этом билось совершенно отчаянно, но по счастью, Карен не прижималась к нему, чтобы это почувствовать.

- Наверное, от брезента, - оправдался Нат.

Карен чистосердечно приняла версию о приставшей к уху нитке, и даже сама провела по уху мокрой рукой, а потом вытерла платком.

- Спасибо, мистер Ганн! - сказала она, отступила от края кузова и стала промокать лицо простым белым квадратиком, одним из тех, которые Карен раскроила из дешёвого хлопчатобумажного отреза и подрубила сама, при свете своей керосинки.

Карен отошла к скамье, но не решилась сесть и начать расчесывать волосы прямо перед управляющим. Она решила подождать, пока он отойдёт и чем-нибудь займётся, например, сбруей... А пока она подобрала отброшенную шляпку и попыталась хоть немного расправить её и придать ей более-менее сносный вид.

Любоваться миссис Маршалл и дальше было бы вызывающим. Нат заткнул фляжку пробкой и положил на дно повозки. Оглядевшись по сторонам и не увидев ничего подозрительного, он взялся рукой за борт и легко спрыгнул на мокрую землю.

- Я пойду за те кусты, выжму рубашку, - объяснил он хозяйке. - И сразу же вернусь.

Не дожидаясь её ответа, потому что вряд ли миссис Маршалл стала бы ему возражать, Нат обошёл повозку и скрылся в зарослях. Будь на месте Карен какая-то другая женщина, не леди - он не стал бы прятаться по кустам. Но почему-то ему казалось, что при леди не следует трясти своим нижним бельём. К тому же, брюки тоже лучше было выжать. Быстрее высохнут.

Занимаясь своей одеждой, Нат украдкой наблюдал сквозь ветки кустов за тем, как миссис Маршалл в повозке расчёсывает волосы. Он специально выбрал такое место, откуда между листьев ему было видно, что происходит. Оправдался Нат тем, что не может оставить хозяйку без присмотра. Мало ли, что... Приведя себя в порядок, и убедившись, что Карен уже доделала причёску, Нат вернулся обратно. Отвязав мокрых лошадей, от которых под жарким солнышком понемногу начинал идти пар, Нат вместо того, чтобы повести их запрягать, взялся за борт повозки.

- Миссис Маршалл! Не обижайтесь, что я вмешиваюсь, но вы должны жить в хорошем доме, - сказал он, глядя на женщину снизу вверх. - Его было бы нетрудно починить, и вам при этом ничего не нужно будет делать самой. Я прекрасно знаю эту работу, найду людей, которые сделают всё необходимое, и сам прослежу, чтобы это всё было сделано быстро и хорошо. Это нужно! - Он шлёпнул не глядя лошадь, чтобы не делала попыток вытереть об него нос. - Нужно, чтобы к тому моменту, когда к вам придут новые люди, вы жили в хорошем доме.

Карен едва заметно улыбнулась. Конечно, Ганн был прав. Она понимала, что дискредитирует себя, оставаясь жить в полуразрушенном сарае. Владелица плантации, нанимающая рабочих не должна выглядеть как бездомная оборванка. Это не значит, что она должна утопать в роскоши, но её внешний вид, и вид её жилища должны производить впечатление надёжности, респектабельности и соответствовать её положению. Она уже столкнулась с подобной сложностью в январе этого года, когда по объявлению начали приезжать люди. Тогда, глядя на обугленный фундамент дома, тщедушный сарай и пустынную землю не каждый мог поверить, что проработав здесь полгода, сможет получить хоть какие-то деньги - настолько всё кругом казалось разорённым. Часть работников ушли. Они не поверили в успех мероприятия. Да и с оставшимися было труднее договориться. Ничего не поделаешь, в любые времена первое впечатление складывается "по одёжке".

- Вы правы, мистер Ганн! - Карен перестала улыбаться и слегка вздохнула. Получалась так, что совсем недавно она с жаром доказывала Ганну, что он должен найти способ оставить акции у себя. Теперь он, с не меньшим энтузиазмом и настойчивостью доказывает, что ей следует вступить в наследство и принять вторую плантацию.

Карен за последние два дня много раз пыталась представить себе своё будущее, перебирая варианты и так, и сяк... Но каждый раз ей казалось, что продолжать крутиться на этом маленьком пятачке техасской плантации неправильно. Ещё в апреле, раздумывая о дальнейшем производстве, Карен прикинула, что если всё пойдёт хорошо, лет через пять нужно будет прикупить земли и расшириться... И вдруг, не дожидаясь пяти лет, она наследовала такую плантацию, о какой даже не помышляла. Карен показалось, что отказаться сейчас - это искушать судьбу и обречь себя на вечное невезение и неуверенность.

- Вы правы, - повторила она снова.

* * *

В Техас они вернулись поздно вечером, уже по темноте.

На следующий день Нат поднялся как обычно, и сразу же принялся инструктировать свою "команду" на предмет того, кто за что отвечает в его отсутствие. На ближайший месяц этим людям придётся разделить его обязанности между собой. Втайне от миссис Маршалл Нат пообещал каждому небольшую надбавку от себя лично. Всё-таки давать людям поручения и никак их не благодарить за это, было не в принципах Ната.

Бигсу, Фергалу и Стенджерсу Нат оставил даже кое-какие письменные инструкции. Немец Зандер по-английски читал плохо, поэтому Нат не стал мучить его и поручил под его покровительство Боба Пристли, наказав в остальном слушаться Бигса, как самого старшего и опытного. После завтрака Нат, уже полностью собранный и с лошадью в поводу, явился к миссис Маршалл. В дорогу он всё-таки взял шляпу, а не фуражку, и теперь держал её в руке, приучая себя к мысли, что её не следует мять.

Карен молча смотрела на управляющего, который теперь стоял перед ней. Она испытывала довольно разноречивые чувства. Самое лучшее было бы не озвучивать ни одной из них, а просто пожелать удачного пути и т.д. Но, Карен не могла этим ограничиться. Ей слишком свойственно было пугаться. Нет, она вовсе не была трусихой - то есть страх вовсе не подавлял её и не мешал ей действовать и принимать решения. Во всяком случае, такое свойство не мешало ей и раньше самой заниматься хозяйством и теперь пытаться возродить свою плантацию. Страх порождал не нерешительность, а осторожность и дополнительную расчетливость. Теперь, когда Ганн отправлялся в путь один, не беря даже попутчиков, страхи Карен вновь ожили: индейцы, обнаглевшие за время войны Севера и Юга, бандиты, численность которых пополнилась за счёт мародёров, воинственно настроенные южане, шайки освобождённых негров, которым нечего было есть, а работать они не хотели. Слишком легко было представить, что Ганн затеряется где-то в прериях на этом длинном переходе через несколько штатов...

- Мистер Ганн... - начала она негромко и вздохнула. - Вы совсем недавно были серьёзно ранены. - Карен опять немного помолчала. - Я приходила к вам, но вы тогда были без сознания, - зачем-то добавила она. Вероятно, из желания доказать, что она не просто слышала об этом, но и видела своими глазами. - Вы... вы понимаете... Вы мне... очень нужны. То есть, я хочу сказать, что я не справлюсь без вас! Если с вами что-нибудь случиться, мне не вытянуть обе плантации одной!.. Я принимаю это наследство только в расчёте на вашу помощь... Я говорю не о денежной помощи, вернее не только о ней. - Карен смешалась. Получалось не совсем то, что она намеревалась сказать. Ещё немного и она скажет: "Берегите себя!" - Я хотела вас попросить, чтобы вы вели себя осторожнее! - произнесла она, наконец.

Карен не была уверена, что леди позволительно так разговаривать со своим управляющим. Поэтому опустила глаза и просто добавила:

- Поезжайте!

К концу её речи Нат совсем смутился и стал разглядывать шляпу у себя в руке. "Поезжайте!" Хорошенькое дело: "поезжайте", после всего, что он услышал! Так он ей нужен? Нужен ради плантации, или просто нужен? Конечно, ради плантации! Но зачем она приходила, когда он лежал раненый? И почему Люси не сказала?.. Нат осадил сам себя: у Люси было достаточно забот, чтобы перечислять каждого, кто заходил на минутку, проведать раненого. Но ведь тогда миссис Маршалл ещё не знала, что он будет работать у неё управляющим. Она просто так приходила. Значит, он ей не совсем безразличен? "Ну, ты не воображай!" - одёрнул Ганн сам себя. Но тут же возразил: "Кому безразличен - тот и не подумал бы зайти... Нет, надо ехать! Ехать надо"... И он остался стоять на месте.

- Миссис Маршалл!..

"Я люблю вас, и сделаю для вас всё, что только вы захотите!.." По счастью, Нат вовремя прикусил язык, и не произнёс второй фразы вслух. Надо было сказать хоть что-то - и уезжать.

- Я вас не подведу. Обещаю.

Это можно было и не говорить. И так понятно. Но сказать что-то большее, снова признаться в своих чувствах, Нат побоялся. Однажды миссис Маршалл уже пропустила мимо ушей (мимо своих очаровательных ушек!) все его признания, но вряд ли она и во второй раз стерпит его наглость. Вдруг она прогневается, и пока он ездит за деньгами - подыщет себе защитника из своих же южан, чтобы оградил её от чересчур шустрого янки. Этого Нат никак допустить не мог, особенно после того, как миссис Маршалл так доверчиво призналась, что он ей нужен, и попросила быть осторожнее!

- До свидания, миссис Маршалл! - пробормотал он, поклонился Карен, потом вскочил в седло - и умчался, не оборачиваясь.

Нат боялся, что не совладает с собой, вернётся и выскажет всё, что сейчас крутится у него в голове.

* * *

Покинув плантацию миссис Маршалл, Натанаэль Ганн ещё долго пребывал под впечатлением слов, которые сказала ему в напутствие Карен. Ощущать собственную необходимость всегда было важным для Ната. Он считал, что нужен армии, и прослужил двадцать лет, отдавая все свои силы и не ожидая благодарности за то, что делает. Под конец оказалось, что армии он больше не нужен, да и нужен ли хоть кому-то - неизвестно. Исчезла цель в жизни. Она начала растворяться постепенно, где-то с начала войны, а к концу Нат был уже твёрдо уверен, что цели нет, смысла тоже нет, и жизнь видимо уже закончилась. Поэтому он так легко пошёл за Фланнаганом. Ему всё равно было, куда идти. Но Фланнагану он оказался по-настоящему нужен, и Нат ожил, перестал пить, задумался о том, что вне армии тоже может быть что-то достойное внимания. Потом Нат встретил Карен Маршалл, и чуть погодя воочию убедился, что она нуждается в помощи гораздо больше Фланнагана, потому что для Фланнагана он уже сделал всё, что мог: подобрал людей, сделал из них вполне сносную команду, наладил порядок в Городке, даже нашёл себе замену, и тому подобное. Уйдя работать к миссис Маршалл, Нат окончательно избавился от чувства потерянности, потому что у него появилась новая цель в жизни, настоящая, его собственная цель. К тому же, Нат влюбился. Хотя, чем больше он думал о перспективах, тем больше убеждался, что особой надежды на взаимность у него нет. О какой взаимности может идти речь, когда ты - янки, и женщине придётся порвать со всеми своими старыми знакомыми, если она надумает сказать тебе "да"? Ната это обстоятельство слегка смущало, потому что он чувствовал, что чем дальше - тем больше его влечёт к Карен как к женщине. Но он говорил себе, что готов бороться с собой и смириться с тем, что на большее, чем место управляющего ему не следует рассчитывать. Оказалось, что он лукавит сам с собой. Стоило Карен перед самым его отъездом, подтвердила вслух, что он ей необходим - и все результаты его внутренней борьбы развеялись, как туман. Нат понимал, что необходим Карен всего лишь как человек, от которого она ожидает помощи. Но, наверное, в её словах он увидел какой-то особо волшебный смысл, потому что Нат почувствовал себя счастливым, и позволил этому ощущению завладеть собою, как когда-то позволял себе опьянеть от весьма скромного количества виски.

Пребывая в состоянии почти полного счастья (полным оно было бы, если было больше надежды на ответную любовь), Нат живо сгонял в Городок, предупредить, что его не будет минимум месяц, потом в Ньютон, с лёгкостью получив в форту бумагу, подтверждающую его личность - и помчался через Шривпорт в Тексаркану. Сперва Нат так расхрабрился, что готов был поехать в Овенсборо напрямик, своим ходом. Но он вовремя сообразил, что по последним сведениям, железная дорога от Тексарканы в сторону Теннесси работала исправно, а ехать на поезде было куда быстрее, чем тащиться на лошади, и гораздо безопаснее. Так что Нат предпочёл потратить почти пять дней, чтобы попасть на нужную ему ветку железной дороги.

* * *

Карен считала, что наговорила лишнего не прощание. Она даже не столько боялась, что скомпрометировала себя таким откровенным признанием (это не так сильно её волновало, во всяком случае, в разговоре с Ганном наедине), сколько опасалась, что своими словами дала ему какую-то лишнюю надежду.

"Нет, мне не следовало разговаривать с ним так!" - после раскаивалась Карен. Но изменить ничего было уже нельзя, а потому самое лучшее было - выкинуть этот разговор из головы. Проверенное средство для этого - плотно заняться работой на своей плантации. Мистер Ганн теперь отсутствовал, и Карен нужно было со всем справляться самой.

Помимо будничных занятий Карен предстояло решить два маленьких вопросика. Во-первых, необходимо ли ей сейчас шить траурное платье? По идее, нужно было приехать в черном платье на похороны. Но Карен некогда было шить новый наряд, надо было срочно выезжать в "Желтую Долину". В итоге, она там присутствовала в своём новом (и единственном выездном) платье, которое и так выглядело как полутраур. Теперь ей предстояло ехать и хлопотать в Луизиану о наследстве. Уместно ли было ехать туда в чёрном или всё так же, в полутрауре? Если она на похоронах была в обыкновенном, то будет ли подходящим ехать к нотариусу в траурном платье?

Уильям Маршалл не являлся ей ни родителем, ни мужем, поэтому строгий траур как бы не предписывался. Но он был человеком, оставившим ей известное наследство. И следовало почтить его хотя бы своим поведением и внешним видом. А потом он был отцом её мужа и последним близким родственником.

Карен посомневалась ещё некоторое время, и решила всё же траурное платье сшить. Прямо сейчас заказать в Городке подешевле и побыстрее, чтобы в понедельник ехать в Луизиану в чёрном наряде. На лишний расход она была согласна. Если бы как раньше, всё её хозяйство ограничивалось техасской плантацией и займом у Фланнагана, она бы, конечно, сэкономила (она экономила на всём). Но теперь предстояло слишком значительное дело со слишком значительным займом, предстояла другая, куда более крупная игра и стоимость чёрного платья в таких масштабах была уже несущественна.

Второй вопрос, который нужно было решить Карен, это то, будет ли она разговаривать с Фланнаганом о своих делах или нет. Именно к такому выводу пришла она по дороге в Техас, но теперь сомневалась в его правильности. Ганн уехал узнать, в каком состоянии его банковский счёт и, если будет возможность, снять с него деньги для погашения задолженности за луизианскую плантацию Маршалл. Если в этот момент Карен пойдёт обсуждать эти дела с мэром, получится так, что она не доверяет Ганну, не верит, что у него есть деньги и ищет ещё какой-то выход. Такая позиция показалась Карен малодушной, и она решила не обращаться к Фланнагану с этим вопросом. Во всяком случае, в течение ближайшего месяца - срока, в который Ганн должен вернуться.