Глава сто десятая,
в которой Дэвид сопровождает доктора Юэна к пациентам и убивает своего первого янки...

28 апреля 1866 года, позднее утро

Юэн появился в дверях конюшни с большой сумкой на плече и двумя карабинами подмышкой.

- Дэвид! - громко позвал он.

Доктор Сайбер был если и не самым энергичным человеком из семьи, то уж самым шумным - это точно. Когда не было опасности разбудить больного, или перепугать спящего ребёнка - он говорил громко, а когда рядом не было женщин - мог присовокупить какое-нибудь крепкое выражение. На этот раз никаких выражений доктор добавлять не стал, потому что не хотел развращать молодёжь.

То, что у него появился ещё один сын, очень нравилось Юэну. Чем больше у семьи детей, и вообще родственников, тем крепче сама семья, и тем легче переживать невзгоды. Вот только Юэну никак было не выкроить время, чтобы поближе узнать своего нового сына. У доктора всегда не хватало времени. Сперва он воевал в мексиканскую, потом учился, отучившись - завёл обширную практику, время от времени ездил в качестве врача с рейнджерами, набирался опыта. Дома Юэна ждала жена, которой удалось так привязать к себе супруга, что он, несмотря на все свои разъезды, ухитрился завести с нею пятерых детей. Завёл бы больше, но началась война, и доктор сразу ушёл в действующую армию. После войны тоже было полно проблем, а потом появился Дэвид. То есть, он появился почти месяц назад, но за всё это время Юэну не удалось с ним как следует пообщаться. Именно поэтому доктор так охотно брал Дэвида в сопровождающие, когда нужно было ехать к пациентам на соседские фермы. Так ему удавалось хоть немного побыть наедине с сыном, которого он, кстати, послал седлать лошадей.

Крапчатая кобыла доктора была не самой высокой лошадью Сайберов. Зато самой толстой. Не из-за жира. Она просто была очень широка в кости, и мускулиста. Её круп из-за хорошо развитых мышц казался квадратным, скорее даже кубическим, а между передними ногами свободно проходила лопата. При всём при этом кобыла была ещё и страшно общительная. Дэвиду она только что усердно "помогала" седлать себя, постоянно норовя то подёргать за одежду, то ткнуть носом, то сунуть голову подмышку, то залезть мордой в карман. В общем, и видом, и характером, она походила на доктора.

- Поедем далеко, так что сунь вот это в своё седло, - распорядился Юэн, подходя и отдавая один карабин Дэвиду. - Кстати, тебя никогда не интересовала медицина? Это я к тому, что если бы ты захотел сам подержаться за скальпель, или там, роды принять, я бы тебя поучил. Знаешь, как приятно подержать в руках маленького, красненького младенчика, которому именно ты помог увидеть этот свет?

Перспектива самому взяться за скальпель или подержать в руках "красненького младенчика" Дэвида если не шокировала, то довольно серьёзно напугала. Резать живого человека, в его представлении, было нечто ужасное! Он считал, что на такое способны только индейцы! Ну, врачи, конечно же, тоже должны быть на это способны, но они же делают это для облегчения страданий другого. И сам Дэвид считал, что такое деяние ему не по плечу!

А уж держать на руках "красненького младенчика"!.. Нет, собственно в самом "красненьком младенчике" ещё не было ничего страшного, но Дэвид обладал достаточно развитым воображением, чтобы представить себе, что должно этому предшествовать. То есть, своими глазами он этого никогда не видел, но с него хватило того, что он видел, как телилась соседская корова у них в Джонстоне.

Нет! Такой карьеры он себе пожелать не мог! И перспективы, расписанные доктором Юэном, показались Дэвиду совсем непривлекательными. Однако обижать доктора ему тоже не хотелось.

- Я никогда не думал об этом... - ответил Дэвид. - Вряд ли бы из меня получился хороший врач: для этого нужно иметь какое-то особое призвание...

Дэвид категорично засунул карабин в седло, подводя этим жестом итог своим мыслям и словам.

Доктор Юэн рассмеялся и потрепал его по плечу. При этом огромная "лапа" доктора действовала мягко и нежно.

- Тут не в чём-то особенном дело, Дэвид, - сказал он, забирая повод своей толстой лошади и привычно шлёпнув её по морде, чтобы не лезла "целоваться". - Однажды ты оказываешься рядом с парнем, из которого торчит индейская стрела. Ты берёшься за неё, чтобы вытащить, и вот как раз в тот миг понимаешь, есть ли у тебя призвание.

Юэн уже не смеялся, лишь покачал своей большой головой и поднялся в седло. Ворота им уже открыли, и доктор в сопровождении Дэвида выехал со двора, повернув сразу от стены на запад. Благодаря этим поездкам, у Дэвида уже сложилось представление о планировке ранчо "Шакалий ручей" и дорогах, которые вели через земли Сайберов к соседям. Отъехав на некоторое расстояние, доктор Юэн продолжил разговор.

- Дядя Элмар подарил тебе свой револьвер? - спросил он. - Ты, кстати, обращаться с ним умеешь?

Не заметить, что выходя из комнаты, Дэвид держал в руках кобуру, было невозможно, но раньше у Юэна не нашлось времени поинтересоваться этим.

Дэвид с готовностью достал оружие и протянул доктору Юэну.

- Да, мистер Элмар совершенно неожиданно подарил его мне, - ответил он.

Честно говоря, за всю жизнь Дэвиду приходилось стрелять из револьвера всего несколько раз. Ещё в Джонстоне он долго просил соседа дать ему попробовать выстрелить из револьвера и после настойчивых уговоров тот всё-таки сдался. На этом опыт общения с этим видом оружия у Дэвида заканчивался. Своего револьвера у него никогда не было, в чём он тут же чистосердечно признался.

Юэн взвесил на руке оружие и кивнул, возвращая его Дэвиду.

- Хорошая штука! Знаешь, твой дядя Эл не привязывается к вещам, но он гордился этим револьвером, говорил, что это - осколок Конфедерации, который ещё может хорошо послужить. Раз братишка всё-таки с ним расстался - это что-то да означает. Наверняка ты ему понравился, и он хочет с тобой подружиться. Ты его люби. - Он воздел вверх внушительного вида указательный палец, который грубая кожаная перчатка делала ещё толще и внушительнее. - У Элмара голова отчаянная, но он добрый человек, и хороший дядя своим племянникам.

Юэн оглянулся вокруг, заметил какие-то камушки на дороге и остановил свою весёлую лошадь. Торопиться некуда, визит "плановый": доктор раз в неделю навещал одного старика, которому не давал покоя ревматизм, нажитый лет двадцать пять назад в мексиканской тюрьме. Старик жил далеко и других визитов доктор Юэн на сегодняшний день не намечал.

- Видишь те камни? - спросил он у Дэвида. - Вон те, шагах в двадцати. Попробуй-ка попасть хоть в самый большой.

"Самый большой" камень был величиной с кулак. Не докторский, конечно, потому что докторский кулак был примерно в два таких камня.

Дэвид взвёл курок "осколка конфедерации" и стал старательно целиться, куда указано, плавно нажимая на спусковой крючок. Он старался делать так, как ему объяснял тот сосед из Джонстона, который давал пострелять из своего револьвера.

В последнее время Дэвиду привалило слишком много счастья. Он ехал сюда, надеясь, что в лучшем случае, его возьмут работником на ранчо, но совсем не рассчитывал на такой приём, который ожидал его тут. А теперь ещё этот револьвер - детская мечта, которая казалась такой несбыточной!.. Вот он, лежит в его руке на зависть другим. Револьвер знаменитого рейнджера!

Грянул выстрел. Для Дэвида он прозвучал неожиданно. Пуля взбила фонтанчик пыли, но не там, где лежал камень, а примерно ярда на два позади него. Но направление было правильное, поэтому Юэн тут же похвалил стрелка:

- Отлично! - заявил он, и пояснил, чтобы не звучало издевательством: - Для парня, который второй раз держит револьвер в руках, очень неплохо. Я куплю тебе патроны, будешь практиковаться - быстро научишься. Ну, а пока не научился - слушай меня. К оружию прикасайся только в том случае, если точно уверен, что противник этого не видит. - Юэн категорично махнул рукой, как отрезал. - Если надо стрелять - просто поднимай руку так, чтобы она у тебя смотрела врагу примерно в центр туловища, и тут же стреляй. Пока не умеешь стрелять прицельно - тебе этого будет достаточно, чтобы попасть. - Юэн усмехнулся. - Я понимаю, что не доктору учить, как убивать, но, к сожалению, у нас и кроме янки есть проблема: бандиты и индейцы. Особенно - мексиканские бандиты. Они сейчас осмелели, потому что военным до них дела нет, заезжают вглубь Техаса, даже до нашего ранчо добираются. Едут в открытую. Угоняют скот, убивают фермеров. Раньше их рейнджеры не пускали, а теперь рейнджеров нет: янки их упразднили, а сами защищать техасцев и не думают.

Юэн разочарованно махнул рукой и поехал дальше. Они перешли вброд реку и примерно через полчаса выехали с территории ранчо Сайберов. Мало наезженная дорога вела прямо через прерию. Лето ещё не успело выжечь траву и высушить ручьи, которые уже через месяц должны были полностью обмелеть. Порой Юэн пояснял, куда ведёт та или иная тропинка. Ещё через час они достигли кромки узкого перелеска, зараставшего собой излучину очередной речки. Доктор Сайбер остановился на высоком, обрывистом берегу, и некоторое время всматривался из-под руки в пространство перед ними.

- Я ожидал увидеть стадо мистера Кинли на водопое, - признался он. - Но что-то ни одной коровы не видно. Едем быстрее. Может, со стариком что-то случилось.

Он погнал лошадь галопом вдоль обрыва, до тропы, которая косо вела вниз, к берегу. И вот как раз когда они достигли тропы, из-за кромки следующего перелеска стал подниматься дымок. Доктор его не заметил, потому что уже начал спускаться, и всё его внимание было направлено на то, куда наступает его лошадь. Зато Дэвид всё ещё стоял наверху.

- Сэр! Сэр! Там что-то горит! - крикнул мальчишка, указывая рукой в сторону поднимающегося дыма. Он не стал дожидаться, подъедет ли к нему доктор Юэн, а сам, толкнув лошадь, поскакал вниз. Предчувствия у него были самые мрачные. Воображение уже рисовало ему тех самых бандитов, которые распоясались во время войны и теперь бесчинствуют в Техасе.

Маленький ликбез по поводу стрельбы, который провёл до этого доктор Юэн, никак не шёл из головы Дэвида. Он не мог принять всех его слов и подсознательно им сопротивлялся, хотя почему-то постеснялся возражать вслух.

Юэн сказал: "К оружию прикасайся только в том случае, если точно уверен, что противник этого не видит. Если надо стрелять - просто поднимай руку так, чтобы она у тебя смотрела врагу примерно в центр туловища, и тут же стреляй". Получалось так, что Дэвид как бы втайне от противника должен доставать револьвер. Но это, с точки зрения нынешних законов, было не честно: значит, противник даже не должен увидеть, что Дэвид в него стреляет. Но это же всё равно, что убийство! Ведь, противник, не видя, что кто-то достаёт оружие, не может защищаться. Понятно, что Дэвид не умеет быстро выхватывать револьвер, и не умеет метко стрелять, но это не значит, что он должен становиться убийцей.

Мальчишка положил себе поразмыслить об этом на досуге, а может быть и уточнить у доктора Юэна. Но пока эти сомнения пришлось отложить: впереди происходило что-то, что требовало срочного вмешательства.

- Это может быть только у старика, - крикнул Юэн, когда они с Дэвидом достигли берега. - Быстрее!

Толстая лошадь доктора привычно ринулась своей широкой грудью в реку. На другом берегу Юэн пустил в ход шпоры, и помчался таким бешеным темпом, который трудно было ожидать от толстой кобылы с тяжеленным доктором на спине. У Дэвида тоже была хорошая лошадь, к тому же она несла гораздо меньший вес, и не отставала. После того, как они спустились с обрыва, они перестали видеть дым, но проскакав пару миль и добравшись до второго перелеска, увидели его снова. Теперь уже между корявыми стволами старых мескитовых деревьев было видно, что впереди горит что-то большое. И тут доктор снизил темп.

- Не суйся вперёд, - предупредил он Дэвида. - Если это бандиты или индейцы, то они могут быть ещё там.

Он пустил лошадь рысью и старался держаться так, чтобы не выезжать на тропу, которая хорошо просматривалась от небольшого дома старого мистера Кинли. Но даже издали можно было догадаться, что происходит нечто недоброе. Дом и сарай горели, а вокруг метались, словно обезумевшие, десятка три коров. Юэн остановил лошадь за кустом и показал жестом, чтобы Дэвид не высовывался. И тут, совершенно неожиданно, прямо на них вынесся небольшой бурый бычок, а за ним следом... солдат-янки в синей форме и с ружьём наперевес. Увидев каких-то людей, солдат вскинул карабин и выстрелил. Пуля просвистела мимо, солдат повернул обратно в кусты, а доктор помянул нечистого.

- Назад! - рявкнул он Дэвиду. - Скачи назад! Скажи: здесь янки!

А сам пришпорил кобылу и поскакал в совершенно противоположную сторону. К горящему дому. Он не мог уйти, бросив старика Кинли.

Дэвид опешил. Как же он мог бросить доктора Сайбера здесь одного среди врагов, готовых убить его?!! Нет! Он никак не мог оставить его, пусть даже он, Дэвид, плохо стреляет и с него мало пользы и...

Но как же мог он ослушаться и остаться, когда доктор чётко приказал ему немедленно мчаться за подмогой?!

Лошадь Дэвида, повинуясь посылу всадника, скакнула вслед за кобылой Юэна, но Дэвид грубо осадил её и повернул в обратную сторону. От резкого движения повода лошадь вскинулась на дыбки и круто повернула назад.

Нет! Как же можно оставить тут, среди врагов, того, кто только что признал его своим сыном?! Да Дэвид умереть за него был готов! Тем более в таких обстоятельствах!!

Он снова резко развернул лошадь и пришпорил её. Лошадь ломанулась в сторону горящего дома, но Дэвид опять осадил её.

Так нельзя! Доктор приказал привести подмогу. И кроме Дэвида послать больше некого! Если он не поедет сейчас - никто не узнает, что здесь происходит, и что срочно нужна помощь! Надо спешить, и спешить как можно сильнее!

И Дэвид, разрываемый чувствами, в очередной раз рванул повод. Взвинченная лошадь шарахнулась в какой-то куст, но получив шпоры, ринулась прочь, унося всадника, который готов был разрыдаться от рвавших его на части чувств.

Рывки Дэвида не пошли ему на пользу. Откуда-то сбоку, из-за деревьев, вынеслись два всадника, и с воплями и присвистыванием помчались к нему, стремясь отрезать путь к отступлению. Лошади у них было похуже, да и шуму они производили много, но благодаря заминке Дэвида, они его почти настигали. Один янки бешено колотил по лошади прикладом ружья, вырвался вперёд, и должен был вот-вот оказаться рядом с сыном доктора Юэна.

Второй пару раз выстрелил, но по счастью, не попал, ни в Дэвида, ни в своего приятеля.

Дэвид пришпорил лошадь ещё сильнее, рассчитывая, что она сможет прорваться, если поднажмёт. Услышав выстрелы за спиной, он свесился на противоположный бок лошади, пытаясь спрятаться или хотя бы помешать в себя целиться. В следующую секунду он сам выхватил револьвер и дважды выстрелил в сторону преследователей. Зная, насколько плохо он стреляет, Дэвид не надеялся, что попадёт, но ожидал, что хотя бы отпугнёт от себя янки. Вдобавок, лошадь гораздо крупнее человека и, может быть, не попав в солдата, он хотя бы попадёт в его коня.

"Осталось три", - подумал он про патроны в револьвере. Один он уже успел истратить до этого, демонстрируя свою меткость доктору.

Попасть он ни в кого не попал, но действительно отпугнул. Его преследователи поотстали, чтобы не угодить ненароком под пулю. Они-то не знали, насколько хороший из Дэвида стрелок. Орать они тоже перестали, зато начали палить вслед Дэвиду уже оба. С тем же успехом, что и он. Лошадь неслась во всю прыть, и понемногу отрывалась от янки, а похвастать особой меткостью и они не могли.

Когда Дэвид уже пересекал реку, янки совсем остановились. Поняли видимо, что не догонят. Но остановившись, они получили возможность стрелять более прицельно. Примерно на середине реки лошадь под Дэвидом всхрапнула и дёрнулась вперёд с удвоенной силой. Вырвавшись на берег, она проскакала ещё несколько ярдов, как раз до тропинки наверх, и вдруг споткнулась, тяжело рухнув на землю.

Янки завопили и кинулись к реке. Теперь-то, по их понятиям, Дэвид уже не мог от них удрать.

Вылетев из седла и шлёпнувшись впереди лошади, Дэвид быстро перебрался к ней обратно. Прячась за её тушей, он вытащил из седла карабин. Это было надёжнее и привычнее. Теперь можно тщательно прицелиться, что он и сделал, вжимаясь в землю так, чтобы как можно меньше маячить из-за лошади. Дэвид помнил, как один ветеран мексиканской войны, который останавливался в их гостинице, рассказывал про приказ своего командира: стрелять во врага только тогда, когда сможешь различить белки его глаз. Дэвид не был точно уверен, что он на такое способен, но решил подпустить янки как можно ближе. Во всяком случае, он уложил поудобнее карабин и затаился, поджидая, когда янки спустятся с противоположного берега и войдут в воду. Он решил выстрелить только тогда, когда солдаты уже начнут подниматься к нему.

В этот момент Дэвид ни о чём более не думал, как только о мушке, цели и выстреле. Мысли о возможных последствиях, правомерности или чём-то вроде того, просто отсутствовали. Наконец всадники стали выбираться на мелководье. Дэвид плавно нажимал на спусковой крючок. Он прекрасно помнил основное правило стрельбы: никогда не рвать, просто медленно продолжать нажимать и продолжать целиться...

Доктор мог бы гордиться своим сыном, потому что едва грянул выстрел - первый из преследователей раскинул руки и полетел через круп своей лошади. Второй янки перепугался, дёрнул коня за повод и резко сдал назад, на повороте несколько раз выстрелив в сторону Дэвида. Надеялся видимо, что тот не станет высовываться.

И как раз в это время вдалеке показался ещё всадник, и в нём даже издалека можно было узнать доктора Сайбера. Получилось, что он мчался навстречу янки. В одной руке у доктора был карабин, а поперёк седла лежало что-то большое. Из перелеска за ним выскочило ещё четверо. Доктор повернулся и выстрелил, но не попал. Он пришпорил лошадь, но та тащила двойную тяжесть, и начала выдыхаться. Преследователи стреляли, но Юэн не обращал на них внимания. Тыча кобылу шпорами, он скакал к реке, придерживая свою ношу.

Не отрывая взгляда от второго янки и приклада от плеча, Дэвид перезарядил карабин. Он видел в солдате угрозу: вдруг тот вернётся с подкреплением, Дэвиду-то удирать было не на чем - лошадь убита. Он не отвлекаясь следил за целью, как вдруг увидел доктора, скакавшего навстречу удиравшему от Дэвида янки. Мальчишка испугался: с каждой секундой эти две фигуры сближались и если продолжать целится, они сойдутся так близко, что стрелять будет опасно - можно задеть доктора. Дэвид поспешил нажать.

Он всем своим нутром почувствовал, что дёрнулся и вряд ли попал в цель.

Действительно, не попал. Но янки шарахнулся в сторону, и вместо того, чтобы скакать навстречу своим - повернул вдоль берега. То ли обезумел от страха, то ли посчитал, что один стрелок безопаснее нескольких. Его товарищи, которые гнались за доктором Сайбером, могли запросто задеть и своего. А может, парень вообще не понял, кто именно в него стрелял. Ведь его подельники в этот момент палили по доктору Юэну.

Доктор быстро приближался к реке, за ним по-прежнему гнались четверо. Он уже заметил, что в воде стоит чужая лошадь, а конь Дэвида лежит на другом берегу. Холодея от страха за новоприобретённого сына, доктор круто осадил кобылу у кромки воды, соскочил и стукнул её по крупу, вынудив скакнуть в реку. А сам скатился под сомнительное укрытие низенького берега, и прицельно выстрелил в одного из догонявших. Человек слетел с седла, как миленький. Но оставшиеся трое быстро приближались.

Видя маневр доктора Юэна, Дэвид тут же переключился на его преследователей, оставив "своего" янки, который ринулся в сторону. Дэвид попытался попасть в кого-нибудь из толпы, но почувствовал, что уже разволновался и плохо контролирует свою стрельбу. Он начинал торопиться, боясь что янки вот-вот достигнут края берега, за которым укрылся доктор, и это мешало ему хладнокровно прицелиться. К тому же если два первых солдата мчались прямо на него, и целиться было проще, так как мишень вбок почти не сдвигалась, то теперь янки скакали наискосок и Дэвид никак не мог удержать их на мушке. Он сделал ещё несколько выстрелов, в отчаянии понимая, что мажет. Он потерял счёт своим патронам и предполагал что у него ещё должно было оставаться штук десять или восемь, ведь всего в подствольном магазине помещалось пятнадцать зарядов.

Остановившись на секунду, он прикрыл глаза и вздохнул, чтобы успокоиться. Потом заставил себя сосредоточиться и прицелиться в первого всадника, который теперь скакал почти вдоль берега. Как назло всадник передвигался слева направо, а так стрелять было "не с руки". Всем известно, стрелять гораздо удобнее, когда цель движется справа налево. Хорошему стрелку это одинаково, но у Дэвида было слишком мало опыта и теперь он терялся: цель то и дело ускользала с мушки. Дэвид взял прицел пониже, чтобы попасть хотя бы в длинную фигуру лошади.

"И кто сказал, что война уже закончена!" - мелькнуло у него в голове.

Два выстрела прозвучали одновременно. Лошадь, в которую целил Дэвид, полетела кубарем, далеко выбросив из седла всадника. Ещё один налётчик свалился, метко подстреленный доктором. Последний янки обнаружил, что остался один, и задёргал повод, осаживая коня и поворачивая в обратную сторону. Он ещё ухитрился на ходу подхватить на круп своего успевшего подняться с земли товарища, и оба ударились в бега, даже не оглядываясь.

Доктор Юэн встал во весь рост и прицелился, но опустил карабин. Стрелять в спину он считал подлым. Оглядевшись, доктор оценил масштабы победы: двоих янки уложил он, ещё один, подстреленный Дэвидом, лежал мордой в воде и не подавал признаков жизни. Трое врагов удрали. Доктор махнул новоприобретённому сыну, и энергично направился к крапчатой кобыле, которая зашла примерно по брюхо и стояла, оглядываясь на хозяина. Одной ей явно было скучно.

Доктор Сайбер торопился. Он боялся, что Дэвид ранен, быстро залез в седло, подхватил повод лошади убитого Дэвидом янки, и ринулся через реку. Толстая кобыла выбралась на берег, и доктор соскочил с седла, первым делом подбежав к сыну.

- Ты цел? - спросил он, хватая Дэвида своими огромными лапищами за плечи и всматриваясь в него так и сяк в поисках, нет ли где крови.

- Да вроде цел... - негромко ответил тот, посматривая вдоль реки, в том направлении, куда ускакал второй его преследователь. Солдат как сквозь землю провалился. Дэвид упустил его из виду. Может, он выскочил на берег, или притаился в кустах? Этого Дэвид вообще не заметил. А может, он удрал, пользуясь тем, что все заняты перестрелкой. А вдруг он затаился под берегом и оттуда начнёт стрелять, когда все забудут о его присутствии?

Мальчишка упрекнул себя в невнимательности.

- Лошадь подстрелили, - скупо посетовал он, в общем-то, с трудом представляя, что теперь следует делать. Снять с неё седло и переседлать им коня, оставшегося от янки?

И тут он заметил первого солдата, лежащего в воде лицом вниз. Он нахмурился и отвернулся, хотя испытал почему-то сильное желание подойти, перевернуть тело и посмотреть что с ним. Но что смотреть-то? И так всё ясно!

Доктор Юэн заметил взгляд Дэвида, и вдруг сграбастал сына в объятья, ласково потрепав по плечам и спине.

- Прости, сынок, от этого у нас трудно уберечься, - сказал он тихо и с чувством. - Я так за тебя испугался! Обрести, чтобы тут же глупо потерять - это слишком даже для такого циника, как я. Но ты молодец, что не дал себя в обиду. - Он отодвинулся наконец, но плечи Дэвида так и не выпустил. - Ты настоящий Сайбер! - похвалил он, не зная, чем ещё поддержать и утешить.

Дэвид не знал, что ответить. Наверное, он ещё не до конца пришёл в себя.

* * *

Возможно, такая жизнь возле "Шакальего ручья" была самой обыкновенной. Да, по-хорошему, она сейчас везде должна быть обыкновенной, ведь Южные штаты являлись оккупированной территорией и, наверное, война на них всё равно продолжалась. Но почему-то для Дэвида произошедшее было неожиданностью. Нельзя сказать, чтоб судьба сильно берегла его, вовсе нет. Но всё-таки открытых столкновений ему прежде испытывать не доводилось. Это было событие, которое позволило Дэвиду по-другому посмотреть на себя.

Совсем недавно, всего лишь месяц назад, он сам вызвался "мстить за Элмара Сайбера" по предложению Мэтью, Роя и Беннета. Тогда он с трудом представлял себе, что его ожидает. Но в этот день, когда ничего не предвещало каких-либо происшествий, ему самому пришлось столкнуться с реальной угрозой, со смертью, с опасностью. Опасность грозила не только Дэвиду. Доктор Юэн подвергался ей гораздо больше, ведь преследователи его были многочисленнее, чем у Дэвида. Но всё кончилось так хорошо. Во всяком случае, хорошо для Сайберов, а не для янки. Неизвестно, правда, оставались ли ещё какие-нибудь люди на ферме того человека, к которому они ехали, да и жив ли он сам.

Вот это и предстояло теперь узнать. Но нужно было найти другую лошадь взамен той, которую Дэвиду не повезло потерять.

Лошадь, в общем-то, уже нашлась. Правда, была похуже, но доктор Юэн не видел греха в том, чтобы Дэвид на ней добрался до дома. Оставив наконец сына, он снял со своей кобылы старика Кинли и осмотрел его. Самое неожиданное состояло в том, что мистер Кинли был жив, чего Юэн Сайбер совершенно не ожидал. Перевязав наскоро раны фермера, доктор заторопился.

- Я повезу его на руках, - решил он. - Некогда заниматься носилками. Надо убираться. На ферме никого не осталось, а сюда надо будет прислать наших, чтобы забрали трупы и отвезли в город, к шерифу.

Юэн подумал, что его вполне могут арестовать и потребовать объяснений. Всё-таки убитые были янки, пусть даже и отставные, если судить по степени потрёпанности их формы, в которой некоторые детали уже заменяла гражданская одежда. Надо было предупредить Дэвида сразу. Про себя Юэн решил, что сына в это впутывать не будет. Вряд ли сбежавшая троица разглядела и запомнила Дэвида в лицо, так что его это не должно было коснуться. Но сам он должен быть морально готов к неожиданностям.

- И вот ещё что, Дэвид, - сказал Юэн будто бы между делом. - Меня могут арестовать до разбирательства. Запомни: тебя здесь не было.

Дэвид вылупился на доктора.

- Но... - начал он. - Я не смогу этого утверждать, даже если бы очень сильно захотел!

Дэвид оглянулся по сторонам, словно ища поддержку своим словам.

- Как же меня не было, когда меня видели три человека янки?! Более того, в одного из них я стрелял, убил на его глазах его приятеля. Этого никак нельзя будет доказать, что меня не было тут! Даже если старик Кинли скажет обратное - три человека видели меня здесь!

На самом деле Дэвид был очень благодарен сложившимся фактам. Если бы не пришлось никого убивать - было бы ещё лучше, но раз его видело столько народу - не придётся врать, зная, что доктор Юэн арестован.

Доктор улыбнулся, и похлопал Дэвида по плечу.

- Я не думаю, что эта удалая троица рискнёт заявиться в Остин и обвинить нас в чём-то, - сказал он. - Они напали вшестером на фермера, сожгли его дом, ранили его ни за что, ни про что. Если бы это были настоящие солдаты - они бы ещё могли попытаться, но это мародёры и бандиты, которые явно уже уволились из армии. Один из них мне вообще показался мексиканцем, у него только китель был военный. Они сейчас постараются удрать как можно дальше. Поэтому давай договоримся так: если шериф не спросит, был ли кто-нибудь ещё вместе со мной сегодня - ты не станешь вылезать вперёд и признаваться, что и ты там был. Пойми, Дэвид, я не хочу ввязывать тебя в эти разборки. - Доктор проникновенно заглянул сыну в лицо. - И точно так же постарался бы не ввязывать ни Беннета, ни кого-то из твоих кузенов, - добавил он.

Старик Кинли, который во время перевязки успел прийти в себя и лежал теперь, слушая разговор, счёл своим долгом поддакнуть доктору Сайберу:

- Конечно, парень, - прокряхтел он. - Незачем это. Успеешь ещё влезть в неприятности.

- Хорошо, - ответил Дэвид. - Я вообще ничего не буду говорить, если меня не будут спрашивать, и уж тем более не буду вылезать вперёд. Но если мне зададут вопрос прямо, я же не могу соврать, хотя бы из тех соображений, что правда всё равно может открыться и будет только хуже.

Дэвид опасался, что гваздаясь в этих подробностях, выглядит слишком упёртым и тупым, но соглашался даже на это, лишь бы только выяснить для себя все неясности. Лучше сейчас прослыть упрямым ослом, чем потом сказать или сделать что-то, что могло бы всем навредить.

- Определённо ведь вопросы будут, когда в Остин привезут трупы... - в оправдание себе добавил он.

- Конечно, сынок, - поддержал его доктор Юэн, который ни упрямства, ни тупости в рассуждении Дэвида не увидев. - Врать действительно не следует. Давай-ка, помоги мне теперь. - Легко подняв старика с земли, доктор Сайбер шагнул к своей лошади. - Держи мистера Кинли, он не тяжёлый, - распорядился он, сгружая свою ношу Дэвиду на руки, и тут же забираясь в седло. - Теперь давай его мне, и поехали.

Он поворотил кобылу в сторону тропинки, ведущей наверх.

На обратной дороге никто на них не нападал. Как только они оказались во дворе дома Сайберов, Юэн поднял тревогу, и несколько человек уехали, чтобы разобраться с трупами и собрать разбежавшихся коров мистера Кинли.

Не успел Дэвид расседлать лошадей, как к нему подошли серьёзный сын Алана Мэтью, его братья Беннет и Роджер, задира Тэвис и худощавый, крупнокостный Джон - сын одного из работников. Хотя к семье он не имел никакого отношения, пареньком был общительным, и легко оказался в компании с хозяйскими детьми.

- Что случилось? Это были янки? - спросил Мэтью, предпочитая задавать вопросы Дэвиду, а не доктору Юэну, тем более что доктор возился сейчас, устраивая раненого старика Кинли.

Четырнадцатилетний Роджер заметил у Дэвида револьвер, и тут же коснулся пальцем рукоятки.

- Я знаю эту царапину, - заявил он, ничуть не смутившись тем, что старший задал вопрос. - Это "Гринсволд и Ганнисон" дяди Элмара! И кобура его!

Когда Дэвид уезжал с доктором Юэном, большинства младших Сайберов не было в доме, поэтому никто из них ещё не знал, что Элмар отдал свой револьвер новичку. Мэтью мгновенно позабыл свой вопрос и шагнул ближе, убрав правую руку за спину, словно испугался, что захочется выхватить у кузена из кобуры оружие.

К сожалению, Дэвид не уточнил у доктора, можно ли рассказывать домочадцам о том, что произошло или, на всякий случай, лучше утаить от всех. Теперь он растерялся: вопрошающих много и от ответа ему никак не отвертеться. А вопросы логично подразумевались: и старик Кинли ранен, и лошадь под Дэвидом чужая, а та, на которой он уехал - пропала. Он уже стал складывать в уме обтекаемый ответ, как вдруг его неожиданно выручил Роджер.

- Да, это действительно револьвер дяди Элмара, - тут же подтвердил Дэвид, с большой охотой вступая в разговор. - Он мне сам подарил сегодня утром!

Он достал револьвер из кобуры, мгновение подержал его перед собой на ладонях, любуясь оружием, и потом протянул Мэтью.

- Я сам не ожидал такого подарка! - признался он. Дэвиду было непривычно называть Элмара Сайбера "дядей". Про себя он называл его только по имени, но все здешние мальчишки называли его именно так и Дэвид поддерживал традицию.

Мэтью на мгновение замедлил, продолжая прятать правую руку за спиной. Но потом решительно взял револьвер, и стал разглядывать так внимательно, словно не верил собственным глазам. Он мечтал, чтобы дядя Элмар отдал револьвер именно ему, но не отважился об этом просить. Хотя наверное, добрый дядя Элмар, главный кумир Мэтью Сайбера, не отказал бы ему в такой просьбе. Мэтью не посмел и заикнуться о револьвере, в чём сейчас ужасно раскаивался. Впрочем, он не был бы сыном Алана Сайбера, если бы совсем не умел держать себя в руках. Он уже не маленький, он даже воевал на Рио-Гранде с мексиканскими бандитами. Осознание собственной взрослости помогло Мэтью справиться с завистью. Он прикинул вес револьвера, вытянул руку, прищурив один глаз, будто сомневался в ровности ствола, но потом спокойно вернул револьвер Дэвиду. Даже улыбнулся при этом.

- Отличная штука, - сказал он. - Здорово, что у тебя теперь есть своё оружие. Можно будет как-нибудь потренироваться вместе.

Не все были такими спокойными, как Мэтью. Роджер вздохнул и с досадой высказал:

- Я бы что угодно сделал, чтобы дядя Элмар подарил его мне.

- Ты сперва научись свои обязанности выполнять, - посоветовал ему Тэвис, которому тоже было завидно, но он ещё не решил, стоит ли это показывать. - А то тебе вообще оружия не доверят.

- Не задирай его, Тэвис, - вступился за брата Беннет. - Ты в 14 лет был такой же.

- Хуже, - с усмешкой напомнил Мэтью. - Помнишь, как из-за тебя уплыла повозка с чурбаками, которые дедушка Шон приготовил, чтобы делать ульи?

Парни засмеялись. Тэвис сам был рад засмеяться, потому что несмотря на весь гнев дедушки Шона (тёзки одноногого Шона), случай обернулся настоящей забавой. Но сегодня Тэвис был не в духе.

- Ладно, Роджер дорастёт до моих лет - станет паинькой, - заявил он. - Всё равно не вижу повода, зачем бы дяде Элмару отдавать свой револьвер какому-то щенку приблудному?

Парни разом перестали смеяться, а Роджер с удивлением посмотрел на Тэвиса.

Эти слова были совершенной неожиданностью и для Дэвида. То есть, нет, Дэвид с детства вырос в таком окружении, когда в любой момент кто-то мог сказать, что он - сын шлюхи. Иногда он за это колотил, иногда нет (особенно, если силы противника были превосходящими). Но это было такое знакомое с детства состояние, которое Дэвид привык воспринимать, как своё свойство. Ну, довелось ему родиться сыном шлюхи - и это его свойство! Точно так же как если б он родился рыжим или лопоухим. Нужно было смиряться или сопротивляться, но изменить тут ничего было нельзя.

Когда Дэвид появился здесь, на "Шакальем ручье", его, вопреки самым смелым ожиданиям, признали своим, назвали сыном, племянником, членом рода. Ему это было очень непривычно. Он до сих пор с заминкой произносил, например: "дядя Элмар", вместо: "мистер Элмар". Но, тем не менее, он старался привыкнуть, приучить себя к другому отношению, к другой жизни, к ощущению себя частью этой семьи.

Того, что сказал Тэвис, Дэвид ожидал меньше всего. Он ничего не ответил. Он не собирался кидаться на Тэвиса с кулаками - по его мнению, это не то место и не тот случай. Он просто молча убрал револьвер в кобуру и даже не посмотрел в сторону Тэвиса. Но на сердце у него лёг камень против того.

Никто не успел ничего сказать, потому что в их тесном кругу вдруг возникла высокая фигура дяди Алана. Он проходил мимо, но младшие его не заметили, потому что были увлечены. Сам Дэвид дядю Алана изрядно побаивался. Нет, не так, чтоб убегать и прятаться при его приближении, но он прекрасно помнил, как на первом "Семейном совете" дядя Алан выступил против вдруг объявившегося сына Юэна. Дэвид считал, что мистер Алан его недолюбливает.

Но старший сын главы рода шагнул не к нему, а к Тэвису, категоричным жестом доставая из-за голенища сапога арапник.

- Руки! - коротко скомандовал он.

Тэвис покорно протянул к нему руки ладонями вверх, при этом опустил голову и прикусил губу. Дядя Алан хлестнул его арапником по рукам, после чего убрал плеть обратно за голенище.

- Никогда не говори так про своих братьев, - предупредил он строго.

Тэвис поднял голову, одновременно перестав морщиться.

- А о чужих можно? - спросил он, явно стараясь шуткой перебить собственную неловкость от того, что его, великовозрастного парня, наказали как малолетку на глазах у братьев и кузенов.

- Нельзя, - невозмутимо отрезал дядя Алан, глядя на него строгим взглядом. - Ты - Сайбер, а не какой-нибудь пьяный янки.

Отвернувшись, старший сын главы рода пошёл туда, куда направлялся. Тэвис вздохнул. Мэтью покачал головой, но добавлять что-либо к сказанному отцом не счёл нужным. Но Тэвис не обратил на него внимания, и шагнул к Дэвиду, потирая ладони о штаны. Двадцатилетний Тэвис, сын одноногого Шона, наверное был самым несдержанным на язык из младших Сайберов. Это вовсе не значило, что его воспитывали не так, как остальных, но почему-то он далеко не всегда успевал подумать, прежде чем ляпнуть что-то лишнее. Потом он чистосердечно раскаивался и даже обещал себе следить за языком. Вот только это плохо получалось.

Отец Тэвиса, одноногий Шон Сайбер, после возвращения с войны весь пребывал в собственных душевных метаниях, и почему-то его первенца тоже "метало" из стороны в сторону, хотя видимых причин для этого у Тэвиса и не было. Но по крайней мере, он быстро опоминался.

- Прости, - искренне попросил Тэвис, протянув руку. - Сам не знаю, как это вырвалось. Я не хотел тебя обидеть.

Дэвид был ошарашен увиденным. Такого он совершенно не ожидал ни от Алана, ни от Тэвиса.

- Да ладно, - ответил он, пожимая руку своего несдержанного кузена, и почувствовал, что ладонь того "горит". - Я не сержусь, - добавил Дэвид, и камень с его души как-то сам собой исчез.

- Ладно, парни, Дэвид так и не рассказал, что произошло у старика Кинли на его ранчо, - напомнил Мэтью, решив перевести разговор в другое русло.

- Какие-то янки напали, - отозвался Дэвид. - Ранили мистера Кинли. Возможно, это были просто мародёры... В общем, я сам точно не знаю.

Рассказ получился убогим и Дэвид это понимал, но уж очень хотел отвертеться от него. Тому было несколько причин: во-первых, он не знал, насколько можно распространяться о происшедшем перед остальными братьями. Наверное, чем меньше людей знают подробности - тем лучше. Тем более, раз он должен в дальнейшем замалчивать о своём присутствии там. Во-вторых...

Дэвид так и не определился, как же он называет Юэна Сайбера: "отцом"? - но это никак не получалось! "Доктором Сайбером"? - но это звучало слишком холодно, будто он говорил о постороннем человеке. Но как же тогда называть его: "Мистер Юэн"? - Звучало тоже не лучше. Вот в обращении к самому доктору всё было гораздо удобнее: можно было называть его: "сэр", что вполне подходило и для обращения к отцу, и для обращения к старшему по возрасту.

После того, как Дэвид подтвердил, что это были янки, четырнадцатилетний Роджер явно пришёл в сильное волнение.

- Ну почему, почему они снова лезут? - спросил он непонятно кого. - Почему?

Беннет шагнул к брату и приобнял за плечи.

- Не бойся, Роджи, сюда они больше не сунутся, - пообещал он.

Роджер мотнул головой, но немного успокоился. Не столько от слов, сколько от жеста старшего брата.

- Ты в них стрелял, да? - спросил он у Дэвида, но тут в разговор вклинился сын работника, Джон.

- Я видел, мистер Дэвид приехал назад на какой-то кляче, а не на Белоногой, - вставил он, кивнув для убедительности.

- Ну да? - переспросил Тэвис. Ему сейчас хотелось как-то загладить свою неловкость, поэтому он с готовностью рассудил: - Твою подстрелили? Значит, была заварушка?

- У Дэвида верная рука, - похвалил старшего брата Беннет. - Дядя Чарли говорил: из ружья он не промахнётся.

- Ну, ружьё в правильных руках - отличная штука, - покладисто согласился Тэвис.

- Может, вы дадите Дэвиду ответить? - предложил Мэтью, иронически оскалившись на братьев, но тут же вернув лицу серьёзное выражение. - Трепачи, слова не дадут сказать, - объяснил он Дэвиду. - Так что, действительно была перестрелка? Вы с твоим отцом наверняка задали им жару!

Когда все говорят сразу - в этом порой есть что-то положительное, так как часть вопросов можно логично не расслышать или упустить.

- Да, лошадь подстрелили! - ответил Дэвид, выбрав из всех перечисленных вопросов самый очевидный и нейтральный факт для дальнейшего разговора. - Очень жаль! Хороший был конь! А та, на которой я приехал - это кляча одного из бандитов. Только седло ей переседлал наше... - Дэвид перевёл дух и всё же решился задать мучивший его вопрос: - Меня беспокоит, что нам могут приписать нападение на янки... Они сейчас в любом действии норовят увидеть бунт!..

Дэвид сказал как раз то, что от него жаждали услышать: перестрелка была, и была именно с янки!

- Ничего себе! Пусть попробуют снова сюда явиться! - заявил Тэвис. - Это наша земля!

- А что ты сделаешь? - осадил его Беннет. - В прошлый раз...

- В прошлый раз было сразу после войны, - перебил Тэвис. - Сейчас они тише себя ведут.

- Тише некуда, - съязвил Мэтью. - Подстрелили старика Кинли!

- Я не про этот раз, - возразил Тэвис.

Алан Сайбер вышел во двор и узрел, что молодёжь так и не расходится, продолжая торчать рядом с воротами конюшни. Покачав головой, Алан направился к ним.

- Вы здесь до вечера собираетесь стоять? - поинтересовался он. - Мэтью! Ты уже полчаса как должен был отправляться за молочным стадом. Марш отсюда!

Мэтью нахмурился, кивнул Дэвиду и помчался за своей лошадью.

- Тэвис! Вы с Джоном уже закончили свою работу? - невозмутимо продолжал Алан.

Алан был не против того, чтобы парни отдыхали и болтали, когда есть свободное время. Но в этот раз ему не понравилось, что разговор носится вокруг очередной стычки с янки. Все эти разговоры приводили к тому, что те, кто помоложе и побезрассуднее, начинали подзуживать друг друга и строить планы мести. В первый день, как на ранчо появился Дэвид, родной сын Алана - Мэтью - чуть не организовал нападение на солдат-янки. Наказывать Мэтью за подобные идеи Алан посчитал неправильным. Нельзя наказывать за желание вступиться за собственного родича. Но постоянная готовность сцепиться с наглыми захватчиками могла не довести до добра. Попасть в тюрьму, или нарваться на пулю - не лучший способ помочь семье. Алан понимал молодых парней, которым надоело терпеть и делать вид, что они не слышат и не видят, что творят в Техасе северяне. Но как раз это понимание и заставляло его пресекать подобные разговоры. Слишком легко было поддаться на искушение и кинуться в драку с первым подвернувшимся янки. Алан сам себя порой вынужден был осаживать, так что говорить о юных, пылких и неопытных Сайберах?

- Беннет! Если вы с Роджером не заняты - помогите тёте Марте, - не приказом, а просьбой обратился Алан к младшим сыновьям доктора Юэна.

- Конечно, дядя Алан, - пообещал Беннет, кивнул Дэвиду - и они с Роджером ушли.

- Дэвид! - Алан Сайбер шагнул к старшему сыну доктора, но вместо того, чтобы отдать какой-нибудь приказ, вздохнул, взял за плечо и подтолкнул к нижней галерее, на которой вдоль стены дома стояло несколько деревянных скамеек. - Садись, я хочу с тобой поговорить.

Алан сам опустился на скамейку, и дождался, когда Дэвид сделает то же самое.

- Тебе не приходилось раньше стрелять в людей? - спросил он.

"Значит, доктор Юэн ему уже всё рассказал!" - мелькнуло голове у Дэвида. Он подавил вздох.

- Нет, не приходилось, - ответил он, предчувствуя либо нравоучение, либо утешение, а может и то и другое вместе.

Дэвиду действительно не довелось участвовать в таких серьёзных перестрелках, несмотря на то, что он почти всю войну провёл в "стане врагов" - на оккупированной территории. Но может быть потому и не приходилось: дал бы ему там кто-то стрелять! Хотя вот тут, на "Шакальем Ручье" в первый же день, как он появился, Дэвид сразу высказал решимость убивать янки. И говорил это вполне серьёзно.

"Ну вот оно и сбылось!" - подумал он.

Для Алана вся молодёжь, живущая в доме Сайберов, была как свои дети, и он за каждого ощущал свою личную ответственность. Тем более, ему хотелось присмотреться к Дэвиду, и помочь ему освоиться в новой среде.

- Я первый раз стрелял в индейца, - сообщил Алан, доставая из кармана кисет и маленькую трубку. Вообще-то он предпочитал сигары, но не считал возможным тратиться на роскошь, когда семья только выбралась из тяжёлого положения после войны. Трубочный табак стоил гораздо дешевле.

- Мне было лет пятнадцать, - начал рассказывать он. - Мою лошадь убили. Я бросился к ней, чтобы забрать ружьё, и увидел, что прямо на меня скачет индеец. Я здорово перетрусил тогда. Сам не знаю, как успел зарядить ружьё, и не просыпать порох. Выстрелил в последний миг, почти в упор. - Алан закурил и сунул обожжённую спичку в карман. - Ты молодец, не растерялся, - похвалил он, протянул руку и провёл ладонью по щеке Дэвида. Наверное, так было логичнее приласкать ребёнка, а не взрослого парня, но Алан, как и все Сайберы, не стеснялся проявлять чувства. - Как тебе твоя фамилия, Дэвид? - спросил он, кивнув в сторону двора, будто подразумевал не само по себе именование "Сайбер", а более широкий смысл. - Не жалеешь, что сюда попал?

Дэвид внимательно выслушал короткий рассказ Алана Сайбера о "первом индейце". Добавить тут было нечего, да и переспрашивать не о чем. И так всё ясно. И разговор шёл дальше.

Наверное, это был традиционный вопрос: "Как вам наш штат/город/семья"... И ответ тут тоже должен быть закономерным: "О, да! Очень прекрасно/чудесно/замечательно!"

Дэвид всегда ощущал неловкость при подобных вопросах. Нужно было изобразить что-то умное и при всём при том - не совсем уж банальное.

- Честно говоря, я не рассчитывал на такой тёплый приём, - начал Дэвид с ощущением, что всё-таки он городит глупость. А какой он ожидал приём? Холодный?

Дэвид отчаялся в том, что он может сказать, что-то умное и просто заключил:

- Почему же я должен жалеть? Нет, конечно!

- Это хорошо, - кивнув, заметил Алан.

Он и не рассчитывал услышать что-то оригинальное на свои вопросы. Хотя полностью верить в ответ тоже не спешил. Наверняка у Дэвида ещё будет достаточно преткновений с братьями и кузенами. Он человек новый, и к местным порядкам не привык. Но Алану помимо прочего казалось, что Дэвид должен побаиваться старшее поколение Сайберов. Это было нормально, потому что именно от старшего поколения в первую очередь зависело то, что его приняли в доме.

- Дэвид! У твоего отца всегда много дел, - сказал Алан, положив руку на запястье своего нового племянника. - Он у нас в округе очень популярный доктор, к нему постоянно обращаются, и он исчезает по первому же зову. Если вдруг получится так, что ты не можешь обратиться к нему с вопросом, или тебе срочно нужно будет что-то выяснить, или возникнут какие-то недопонимания между тобой, и кем-то ещё в доме, неважно кем, спрашивай у меня. Я не такой страшный, каким кажусь. - Он вынул изо рта трубку и улыбнулся. - Во всяком случае, я почти всё время где-то поблизости.

- Хорошо, сэр! - с готовностью ответил Дэвид, совершенно не веря в свои слова. Уж чего-чего, а обращаться с вопросами к Алану Сайберу ему совершенно не хотелось.