Глава сто двенадцатая,
в которой происходит решительнейшее объяснение между Аббигейль Фронтайн и Кэмероном...

30 апреля 1866 года, вечер

Весенний вечер тридцатого апреля выдался достаточно теплым по техасским понятиям, но всё же Аббигейль Фронтайн сидела сегодня возле камина - сжигала старые бумаги. Отблески пламени изредка вспыхивали в ее темных глазах - почти в такт мыслям в ее голове. Наверное, как и все Риддоны до нее, Эйбби не любила неопределенности. Внутренняя страсть - то бьющая ключом, то едва заметно струившаяся под кожей - так или иначе, присутствовала во всех потомках этой славной семьи и зачастую подсказывала им опрометчивые решения. Впрочем, миссис Фронтайн была достаточно разумна, чтобы понимать, что, рискуя сказать: "Aut Ceasar, aut nihil", как раз "nihil", скорее всего, и получишь. Так что, по мере сил, старалась обдумывать свои поступки и, говоря по справедливости, потом редко о них жалела. Потому бросив в огонь последнее письмо, Аббигейль отряхнула руки и задумчиво кивнула сама себе. Определенно, всё ясно и нужды тянуть нет. Надо поговорить с мистером Кэмероном и желательно поскорее.

Выглянув из кабинета, Эйбби попросила Розу позвать Марка. По ее мнению, ничем особенно важным он сейчас занят быть не должен. Хотя как знать.

Марк явился почти сразу, будто ждал, что она его позовёт. По его лицу невозможно было догадаться, о чём он думает. Не то, чтобы Марк был хорошим артистом, или умел притворяться. Просто он не видел необходимости за что-то сердиться на Эйбби, или быть чем-то недовольным. Конечно, кое-какие причины для ревности у него были. Но почему-то Марк оставался совершенно спокоен.

Умиротворяюще на него действовала и работа со скотом, которой Марк занимался почти каждый день. Сложного в этой работе ничего не было, тем более для такого умелого человека, как мистер Кэмерон. Вот он и занимался коровами, дожидаясь возвращения Джона. Почему-то за брата Эйбби он тоже сильно не волновался. Был уверен, что Джон справится и вернётся. Сам не знал, откуда такая уверенность, но практически в этом не сомневался. Конечно, не всё на горизонте Марка было безоблачно, но он не торопился огорчаться хотя бы потому, что обладал от природы спокойным и уравновешенным нравом.

- Вы меня звали, миссис Аббигейль? - спросил он. Пахло горелой бумагой, но Марк решил, что это личное дело Эйбби, и не стал спрашивать.

Аббигейль повернулась в сторону двери и кивнула.

- Да, входите, мистер Кэмерон, - пригласила она его, - присаживайтесь.

Сама Эйбби предпочла бы не присаживаться, но сочла это невежливым. Опустившись на свой диван, она внимательно посмотрела на спокойное лицо собеседника и сказала:

- Мне бы хотелось поговорить о наших с вами отношениях, если вы не против.

Наверное, нужно было испытать какие-то угрызения совести по поводу своего обращения с Марком, но у Аббигейль их почему-то не было. Да, она слегка заморочила ему голову, но не по своей вине. В конце концов, если бы карты судьбы легли чуть по-другому, этого разговора могло и не быть. Впрочем, если у Кэмерона были претензии, миссис Фронтайн готова была их выслушать. Именно поэтому она не стала договаривать, а сделала паузу.

Никаких претензий у Марка не было, хотя предложение поговорить об их отношениях его насторожило. Марку стало неловко, причём сам он прекрасно знал причину этой неловкости. Какие у него могут быть претензии к миссис Фронтайн? Практически никаких, несмотря на то, что он делал ей предложение. Эйбби ведь не ответила ему согласием, более того, разговор прошёл так, что осталось больше вопросов, чем ответов.

- Нет, я не против, - поспешно сказал Марк, чувствуя, что не следует тянуть паузу. Он сел, и провёл рукой по своим роскошным каштановым волосам, стараясь скрыть смущение. - Конечно. Что вы хотите сказать?

Он взглянул на Эйбби, но тут же опустил ресницы и вместо того, чтобы смотреть на собеседницу, разглядывал теперь свои руки.

Марк так мило смутился, что Аббигейль стало его жаль. Она в очередной раз подумала о том, что, наверное, стоило бы повести себя с ним как-то по-другому, но тут же отбросила ненужные сожаления. По-другому быть никак не могло, ведь ни слова неправды мистеру Кэмерону Эйбби не сказала - ни о себе, ни о своем к нему отношении.

- Я хочу сказать, что подумала над вашим предложением, сэр, - сказала она негромко, не отводя взгляда от лица собеседника, - как вы и просили.

Миссис Фронтайн чуть помедлила, выбирая более подходящие случаю слова, к сожалению, без особого успеха. Она не умела отказывать мягко, предпочитая определенность. Впрочем, к чести дочери полковника, ответную жесткость она приняла бы как должное.

- Думаю, что идея нам с вами пожениться - не слишком удачная, - сказала Эйбби, наконец. - Это будет ошибкой и для вас, и для меня.

В другом случае, Аббигейль нашла бы еще что сказать, но сейчас говорить ей было сложно. Наверное, потому что Марк был слишком скрытным, и хозяйка "Мокрой пади" никак не могла определить, что он к ней испытывает. Она не была уверена, что он ее так уж любит, но и в обратном тоже не была уверена. Поэтому посмотрела на собеседника с сомнением, пытаясь понять, о чём тот думает.

Марк вздохнул, потом поднял голову и выпрямился. Теперь он смотрел на Эйбби.

- Я понимаю, - сказал он, но опять-таки невозможно было по его лицу догадаться, что он при этом чувствовал, потому что он остался спокоен. - Я так и подумал, когда...

Можно было бы прикусить язык, но Марк уже начал говорить, и ему показалось неправильным придумывать что-то, чтобы замять свою невольную оговорку. Эйбби уже всё решила, поэтому он договорил, опустив глаза:

- Я пошёл посмотреть, где вы, и увидел, как вы с мистером Фланнаганом там, в саду... - Хотелось сказать что-нибудь вроде: "трогательно склонялись над пеньком, держась за руки", но Марк решил, что это будет слишком грубо. - Вы разговаривали над тем деревцем. Я не стал мешать. Вы его любите?

Конечно, Марк подразумевал не деревце, а Фланнагана. Поправляться он не стал, но снова поднял голову и посмотрел на юную вдову.

Наверное, юной вдове следовало бы покраснеть, но она осталась спокойна и даже не стала отводить взгляд. Ей очень хотелось спросить: "Зачем вам это?", но Аббигейль сдерживала себя, понимая, что это будет уже не просто кокетство, а кокетство бессердечное. Так что, некоторое время помолчав, собираясь с мыслями, она ответила:

- Мистер Фланнаган - приятный человек и он мне очень нравится, но в том, что касается любви, - Аббигейль покачала головой, - я - человек осторожный.

Не самый хороший ответ, и умом Эйбби понимала, что в данном случае уместнее было бы ответить "да". И милосерднее, и благотворнее для репутации, так как, судя по всему, Марк из увиденного сделал далеко идущие выводы и, как знать, может быть, даже и правильные. Но миссис Фронтайн еще окончательно не решила, стоит ли ей выходить замуж за Фланнагана или нет, так что признаниями разбрасываться не стала. Тем более что, по мнению Аббигейль, Кэмерон слишком уж много внимания уделял мэру. Много навязчивого внимания.

- И мы обсуждаем наши с вами отношения, - напомнила она, - а вовсе не мистера Фланнагана. Почему вы сводите к нему любой разговор?

"Потому, что он отбил у меня девушку", - подумал Марк про себя, но вслух произнёс совсем другое:

- А что скажет мистер Джон? - спросил он, снова смутился, и добавил, посмотрев на свои руки: - Ему, наверное, не понравится, что за вами ухаживает янки. Даже такой честный, как Фланнаган.

Марк всего лишь высказал свои соображения, тем более что он уже думал о том, что каким бы хорошим ни был Фланнаган, здешнему обществу вряд ли понравится, что южная леди согласилась выйти за него. Марку было всё равно, кто что думает, но как ни странно, репутация Аббигейль не была ему безразлична.

- Простите, я лезу не в своё дело, - поспешно добавил Марк, понимая, что ведёт себя вызывающе, и невольно краснея. - Но я отвечаю за вас перед Джоном.

Надо сказать, что если Марк и отвечал за Эйбби, то отнесся к своим обязанностям халатно, позволяя ей делать, что вздумается. Например, поощрять ухаживания всяких янки. Но даже если Аббигейль это и понимала, то так же она понимала и то, что Джон не будет предъявлять мистеру Кэмерону никаких претензий. Просто не имеет морального права. Поэтому на этот счет не волновалась.

- Думаю, что брат не скажет вам ни слова упрека, - сказала она уверенно. - Джон ведь принимал мистера Фланнагана в своем доме и не показывал неудовольствия. Да и какие у него могут быть возражения?

Миссис Фронтайн пожала плечами и посмотрела на Марка вопросительно. Честно говоря, она еще не думала, как Джон отнесется к столь частым посещениям мэра, но причин брату быть недовольным, кроме его собственной ревности, не видела. Если бы Риддон считал, что Фланнаган - ненадежный человек, он бы с ним общаться не стал.

Марк спокойствия миссис Фронтайн не разделял, но не счёл нужным спорить. Она лучше знает своего брата.

- Тогда всё в порядке, - сказал он, не глядя на Эйбби. - Я надеюсь, вы будете счастливы.

Он поднялся со стула, и посмотрел на хозяйку "Мокрой Пади", слегка улыбнувшись. В пору было подумать: почему он так легко уступает, хотя ещё недавно готов был драться за Эйбби и дрался за неё? Может быть, потому, что Натанаэль Ганн воспринимался Марком как человек равный себе, а Росс Фланнаган - мэр, человек, великодушие которого превосходило скромное мнение Марка о себе самом.

- Мне надо идти, - сказал Марк, чувствуя, что не хочет продолжать разговор. Ему нужно было прийти в себя, потому что хотя он и уступал, нельзя сказать, что ничто внутри него не восставало против этой уступки. Он не был оскорблён, или обижен, но ему хотелось немножко побыть одному. - Я хотел перегнать коров на другую часть выпаса, - оправдался он перед Эйбби.

Собственно, Эйбби оправданий было и не нужно.

- Конечно, идите, мистер Кэмерон, - не стала возражать она, - я вас больше не задерживаю, спасибо.

Несмотря на то, что взгляд миссис Фронтайн, направленный на Марка, был мягким и спокойным, сердце ее сжималось от жалости. Аббигейль вовсе не хотелось расстраивать этого хорошего человека, но что было сказать в таком случае? Что ей жаль? Жалость многие принимают как унижение. Попросить прощения? Откровенно не за что. В конце концов, Эйбби ничего добавлять не стала. Слова, по ее мнению, ничего сейчас не значили.