Глава сто двадцатая,
в которой Элмар наконец-то получает от жены то, о чём мечтал...

29 мая 1866 года, вторник, вечер после ужина (полнолуние)

Перебраться в помещение, специально подготовленное для них с Бесс, как для супругов, Элмар смог уже недели две назад, но окончательно выздоровевшим ощутил себя только сейчас. Он сходил к матери, потом к бабушке Фионе, на обратном пути поболтал с племянниками на дворе. Потом Эл заглянул на кухню, где некоторое время мешался под ногами у женщин, пока они убирались после ужина, и не без внутреннего удовольствия пикировался со своей сестрой Уилмой и её 19-летней дочерью Рейчел - разборчивой красавицей, за которой ухаживали минимум трое отличных парней, но она никак не могла решить, который ей больше нравился.

На самом деле, Элмар спешил к жене. Просто так получилось, что с того момента, как у него стало хватать сил шастать по дому и ходить по лестницам, он тут же принялся вмешиваться во все текущие дела. Зато когда Элмар наконец распрощался со всеми и ему пожелали спокойной ночи, он заторопился и почти взбежал на второй этаж. Почувствовав, что даже не запыхался, Элмар удовлетворённо кивнул сам себе, и направился в противоположный конец коридора. Наверняка Бесс уже заждалась его, но почему-то Элмар волновался и тянул время. Он намеренно смылся после ужина, и постановил себе, что если сможет обойти всех, кого наметил, и не устать, то жене от него будет уже не отвертеться. И вот теперь он стоял около двери, и не решался взяться за ручку. Что его беспокоило? То, что он может разочаровать Бесс? Пожалуй, да. Он и так надеялся, что поправится гораздо быстрее.

В другом конце коридора раздались шаги, и Элмар поспешно толкнул двери, испугавшись, что его отвлекут от задуманного.

Семейные покои состояли из двух смежных комнат. Спальня была дальней, и Эл заметил через полуприкрытую дверь, что Бесс уже там. Достав из-за пазухи букетик красно-оранжевых ромашек, которые довольно густо росли сейчас в округе, Элмар пригладил волосы. Выглядел он почти нормально. Исчезли нездоровая бледность, и круги под глазами. К тому же, заботливые тётушки успели его постричь, чтобы было аккуратнее, и Элмар заранее догадался побриться. Это уже с подсказки одной из сестёр, которая заметила, что мужчины вечно забывают, как "приятно" с ними целоваться, когда боишься расцарапать кожу о щетинистый подбородок. Элмара это тоже касалось, потому что светлую щетинку на его подбородке с расстояния можно было и не замечать, но на ощупь она прекрасно чувствовалась.

Сочтя, что выглядит прилично, Элмар мягкой походкой направился к Бесс.

- Я не сильно задержался? - спросил он, засовываясь в спальню и пряча цветы за спиной.

Наверное, в другое время Бесс бы ответила: "Смотря для чего", но, учитывая, что муж был не совсем здоров, предпочитала его не дразнить. Пусть сначала поправится. Элизабет размышляла о том, как сложиться их жизнь дальше. То, что Эл согласился на переезд в Хьюстон и собрался живо участвовать в семейном бизнесе, означало немало. Только вот что? Создание семейного очага или вбивание первого гвоздя в гроб их отношений? Скорее всего, многим женщинам сомнения Бесс показались бы странными, но она, зная себя и Элмара, переживала. Впрочем, услышав шаги мужа, выбросила эти мысли из головы и приняла спокойный вид.

- Нет, - Элизабет покачала головой в ответ на вопрос Элмара и пояснила: - Я еще не спала.

Она потянулась к лампе, чтобы прибавить света, но обратила внимание на то, что Сайбер держит руку за спиной.

- Что это? - спросила Бесс с улыбкой, забыв о первоначальном намерении. - Ты что-то от меня прячешь?

Элмар прикрыл за собой двери, подошёл и уселся на край кровати, всё ещё держа руку за спиной.

- Не прячу, - сказал он негромко. - То есть, прячу, но не совсем. - Он улыбнулся, а потом сам протянул свободную руку и прибавил света. - Я подумал, что сегодня такая приятная ночь, и что тебе понравится, если я принесу вот это.

Он наконец достал из-за спины свой букетик жёлто-красных ромашек. Их иногда называли "Индейским одеялом", за яркую, пёструю окраску, и сейчас ими зарастали все поля вокруг "Шакальего Ручья". Лето ещё не успело выжечь прерию, и подсушить реки, так что Элмару не пришлось уходить далеко от дома, чтобы в надвигающихся сумерках собрать эти цветы.

Глаза Элмара блестели, отражая свет лампы, и в улыбке его теперь было что-то выжидательное, словно он опасался, как бы Бесс не отказалась брать его скромное подношение. На самом деле, он опасался, как бы она не почувствовала его намерения раньше времени и не отказала самым решительным образом. Парадокс, но сейчас, когда Эл имел законные основания забраться к жене в постель, он почему-то боялся, что она не захочет, или снова скажет, что он ещё болен, и лучше подождать. У него даже мелькнула мысль, что может быть, ей было неприятно от того, что он перемотан бинтами. Но бинты Юэн снял уже неделю назад, придя к выводу, что свежий рубец на животе его младшего брата в сугубой защите более не нуждается. Так в чём же дело? Может быть, Бесс так долго ждала, что отвыкла от него?

Элмар сам устал ждать, и принял меры, чтобы Бесс сама не заметила, как согласилась.

Коварный Сайбер хорошо знал жену - для нее было свойственно самой не замечать, как соглашаться. На счастье Элмара - не со всеми мужчинами, а только с ним. Бесс любила ромашки, поэтому с видимым удовольствием приняла букетик и на секунду спрятала в него нос.

- Как мило, - сказала она, улыбнувшись. - Ты прав, мне понравилось.

Элизабет встала с кровати, чтобы поставить цветы в воду. Вазы подходящего размера не было. Она налила в стакан воду из кувшина и поставила туда ромашки, мимоходом подумав, что если Элмар гулял по окрестностям, то, вероятно, устал. Бесс задумчиво поправила свои густые вьющиеся волосы, которые уже успела расчесать перед тем, как ложиться спать и повернулась к сидящему на постели мужу.

- Помочь тебе раздеться? - предложила она заботливо. - Ты, наверное, утомился за день?

Эл тонко улыбнулся, но тут же опустил голову и принялся расстёгивать безрукавку.

- Помоги, - покладисто согласился он, стараясь хотя бы отчасти скрыть свои эмоции, чтобы Бесс не догадалась, на что он нацелился, и подошла ближе.

Наверное, сейчас можно было припомнить тот, самый первый раз, когда Бесс так же не заметила, как согласилась. Эл действительно считал, что это целиком на его совести, несмотря на то, что он до Бесс не знал ни одной женщины. Зато он был осведомлён в общих чертах о близких отношениях с противоположным полом благодаря откровенности своих старших братьев. Он прекрасно понял в тот момент, что произошло, и ему стало очень стыдно за то, что он совратил милую вдову, воспользовавшись её доверчивостью. Он нарочно не сразу поехал домой, понимая, что может как-то себя выдать, и тогда не миновать серьёзного скандала. Ладно, Юэн, который шлялся к проституткам, пил и устраивал дебоши. Юэн никогда не позволил бы себе обесчестить приличную женщину, а Эл, скромняга, домашний любимец, пример для подражания - позволил. Может быть, и нужно было покаяться, но Элмар внутренне холодел, когда представлял себе, что с ним сделает дедушка Этан - ревнитель семейной чести и морали. Да и отец наверняка не стал бы защищать распутника, как бы ни любил своего младшего сына. Эл боялся, что падёт в глазах своих близких так низко, как не падал ещё ни один из их семьи.

В общем, Элмар малодушно прослонялся несколько дней, находя себе какие-то незначительные дела, и явился домой только тогда, когда почувствовал, что сможет ничем не выдать своего позора. Потом он ездил к Бесс, просил выйти за него, она отказывала, они расставались, через некоторое время сходились вновь - и так продолжалось семь лет. Чем больше проходило времени с того, первого падения, тем тщательнее Элмар скрывал от всех, что у него есть любовница. Он не мог отказаться от Бесс, и не мог уговорить её стать его женой и жить в его семье. Иногда Элмару казалось, что лучше бы было, если бы он в тот самый первый раз признался отцу и деду в том, что совратил женщину. Пусть бы они его хоть до полусмерти отлупили, но посоветовали, как быть. Но жизнь вносила свои коррективы, у Элмара было много рейнджерской работы, а потом началась война...

Постепенно он привык к тому, что вынужден тайно встречаться с любимой женщиной. И он готов был, наверное, жить так дальше. По счастью, янки ударил его ножом, Бесс приехала к нему, и он, почти умирающий, выпросил у неё согласие. Элмар был счастлив, смело "распушил хвост", признался во всём отцу, и получил благословение и прощение, а дедушка Этан так ничего и не узнал.

Стащив через голову рубашку, Элмар прищурившись посмотрел на Бесс.

- Красивая ночная сорочка, - сказал он, совершенно нейтрально улыбаясь, и глядя на жену даже без видимого вожделения. Но потом добавил: - Хотя без неё ты будешь выглядеть ещё лучше.

Бесс улыбнулась. Ей было приятно видеть Сайбера прежним. Не умирающим, бледным и с погасшим взглядом, а веселым, здоровым и - судя по всему - малость нахальным.

Если бы кто-нибудь спросил Бесс, как они с Элмаром умудрились сохранить свои отношения семь лет и не расстаться окончательно, она пожала бы плечами. Изначально Элизабет вообще не собиралась становиться ничьей любовницей - в первый раз, когда она, поддавшись эмоциям, уступила Элмару, ей было очень стыдно. Можно было, конечно, подобрать какие-нибудь оправдания - что ей было всего восемнадцать лет, что она была расстроена недавней смертью мужа и испугана бандитами (а так же перспективой в одиночку управляться с гостиницей), но это было не более чем красивой ложью. Бесс не имела привычки врать себе и знала - будь она хоть тысячу раз расстроена, любой другой мужчина сразу получил бы пощечину за то, что распустил руки при подобных обстоятельствах - каким бы он не был привлекательным. Просто Элмар Сайбер вызывал у нее такие сильные чувства, что она теряла голову в его присутствии. А так как эмоциональность Элизабет сочеталась в характере с категоричностью, она пришла к выводу, что лучше быть любовницей Элмара, чем довольствоваться меньшим и искать ему замену.

Бесс отставила сапоги мужа в сторону (как добропорядочная супруга, снять обувь с него она решила в первую очередь) и присела на край кровати, всё так же улыбаясь.

- Милый Элмар! - сказала она вкрадчиво. - Не могу не спросить, а ты достаточно здоров для таких зрелищ?

Элмара всегда было легко заставить принять вызов, к тому же, он сейчас был готов добиваться поставленной цели. Поймав завязки, которые скрепляли сорочку Бесс в самом скромнейшем положении, так что была видна только шея и ничего больше, он потянул - и узел легко поддался. Это воодушевило Элмара. Улыбаясь, он осторожно заметил:

- Я точно знаю, что упаду в обморок, если этого не увижу.

Можно было попытаться стянуть с плеча Бесс эту самую лишнюю, по мнению Элмара, сорочку. Но вместо этого он поцеловал жену в шею, и принялся, как ни в чём не бывало, расстёгивать штаны. Свежий рубец у него на животе выделялся своим ярко-розовым цветом, но постепенно должен был сравняться с похожим рубцом на груди. Шрамов у младшего сына главы рода было не так уж много, но каждый остался от достаточно серьёзной раны. Самого Элмара это сейчас ничуть не заботило. Он был жив, у него прекрасная жена, так о чём горевать? Эл вообще легко выбрасывал из головы неприятности. Помнил он только свой счёт к янки, но в этом счету его собственные раны не имели значения.

- Тебе помочь? - невинно поинтересовался Элмар, не глядя освобождаясь от штанов. Смотрел он на Элизабет не отрываясь, и продолжал улыбаться, хотя теперь уже в его улыбке было не столько хитрости, сколько нежного призыва.

Искушение ответить на этот призыв было велико. Бесс рассудила, что Элмар чувствует себя нормально - раз позволяет себе такие поползновения. Но Бесс была тоже такой же, лисьей породы.

- Такой сложный вопрос, - заметила она, мягко улыбаясь в ответ, - надо подумать.

Не медля больше ни секунды, она пододвинулась к мужу и обняла его. Положив свой подбородок Элмару на плечо, Бесс не без осознанной чувственности стала обследовать его тело. Не только с понятным побуждением приласкать, но и с целью выяснить, не причиняет ли она своими движениями боли.

Даже если бы Элмару было больно, сейчас он бы ни за что в этом не признался. Слишком провоцирующим делом занялась Бесс. Обняв жену за шею, Элмар признался:

- Что бы ты там ни нащупывала - ты на правильном пути.

Элмар перестал осторожничать, запустил пальцы жене за шиворот и принялся ласкать её спину и плечи.

- Это помогает думать? - спросил он, и потёрся щекой о её щёку.

Элмар был ласковым, и любил, чтобы приласкали его самого. С Бесс у него давно уже сложились отношения простые и открытые. Она была ужасно хороша собой, его Элизабет. У неё были чудные светлые волосы, такие мягкие и струящиеся, что хотелось зарыться в них, ощущать, как эти великолепные кудри щекочут его кожу. И у Элизабет было стройное тело, такое белое и мягкое. Пожалуй, она была единственной женщиной, наготу которой Элмар вообще видел и хотел видеть снова и снова. Он представить себе не мог, чего ещё можно пожелать, когда тебя любит такая женщина. Поэтому Элмар понемногу начал подтягивать сорочку Бесс наверх, собирать её своими ловкими пальцами, чтобы добраться наконец до самой Бесс...

Когда всё закончилось, он отвалился в сторону в совершенном изнеможении. Могло показаться, что он только что закатил на крутой склон огромный камень, или в одиночку вытаскивал гружёный фургон из болота. Тело его блестело от пота. Подогнув одну ногу, он просто лежал, стараясь отдышаться. По счастью, болеть начало не сразу, рана зажила хорошо. Но где-то ближе к концу боль постепенно стала давать о себе знать, и теперь натруженные мышцы вяло мстили за то, что их заставили работать. Впрочем, болело не настолько сильно, чтобы Элмар пожалел о проведённых только что приятных минутах. Он был счастлив. Наверное, поэтому, несмотря на бессилие, он улыбался, глядя на жену, вполне довольной улыбкой.

- Ты просто чудо, - прошептал он. - Может, повторим?

Последнее было шуткой. Или бравадой. Хотя Элмар был уверен, что в следующий раз справится ещё лучше.

- Ты уверен, что нужны такие жертвы? - спросила она, понимая, что муж ещё не до конца оправился, чтобы рана не давала о себе знать.

- Это небольшая плата за удовольствие, - сказал он, ничуть не шутя, и улыбался при этом очень нежно.

Боль помаленьку отступала, хотя конечно же, сил продолжать в таком же духе у него не было и быть не могло. Но пока ещё не потянуло в сон от утомления, Элмар предпочитал общаться с женой.

- Много с чем приходится мириться, - заметил он. - Вот, пощупай.

Он положил её руку себе на бедро, ближе к задней поверхности, и прижал её пальцы, чтобы она ощутила в глубине, под кожей, уплотнение.

- Шрама почти не видно, - прокомментировал Элмар. - Юэн хорошо зашил, удачно. Мне было уже лет двенадцать, когда налаживали новую крышу на доме после пристройки третьего этажа. Пока никто не видел, я взобрался на самый верх. Мне хотелось самому поучаствовать в этом деле, но отец запретил. Боялся, что я ещё мал для такой работы. Вот я и залез наверх уже на закате, когда все ушли. Там было здорово, тем более что я никогда не боялся высоты. Но что-то сдвинулось у меня под ногами, и я покатился вниз. Я сам не помню, как доехал до края крыши, и наткнулся на какой-то железный штырь. Это меня спасло. - Он усмехнулся. - Алан был ближе всех, снял меня оттуда и затащил в дом. Он бы меня по стенке размазал тогда, если бы не заметил, что у меня вся штанина в крови. Тут уж стало не до разборок.

Элмар тихо засмеялся. Тогда рана спасла его от хорошей взбучки, хотя в самой этой дырке приятного было маловато. Разве что, осознание того, что он тоже поучаствовал в общем деле.

- Сомнительное удовольствие, да? - спросил он весело, и запустил руку в кудрявые волосы Бесс. - Но уж за то, чем мы тут занимаемся, я тем более готов потерпеть.