Глава сто двадцать пятая,
в которой Фланнаган принимает в гостях старого знакомого, а потом подговаривает Бегунка совершить незаконную подмену документа...

7 июля 1866 года, вечер

По мнению некоторых историков, Техас в политическом смысле был в более выигрышном положении, чем другие штаты Юга. По крайней мере, местная довоенная элита, если и потеряла значительную часть своего влияния, всё же совсем своих позиций на политической арене штата не утратила. Тем более что половина законодательного собрания была избрана в 1865 году, еще до окончания войны и сместить их не было никакой возможности (без ярко выраженного на то повода, во всяком случае). Выборы должностных лиц, прошедшие 25 июня, опять же остались за демократами и умеренными республиканцами. И хотя военные по-прежнему сохраняли за собой право вмешиваться в дела гражданских лиц и назначать на некоторые государственные должности (к примеру, шерифов) по своему усмотрению, без выборов в судебной и законодательной системах пока преобладали южане.

Президентом Сената (председателем верхней палаты, имеющий практически такой же вес, как и губернатор) оставался бывший полковник семнадцатого Техасского полка армии Конфедерации, а спикер палаты представителей, хоть и был юнионистом, все же не радикалом. Так что, невзирая на необходимость маневрировать между различными интересами, законодательное собрание было настроено весьма консервативно относительно принятия поправок к Конституции и, судя по настроениям, не намеревалось особенно способствовать Реконструкции. Конечно, ситуация в штате оставалась напряженной - в частности из-за неясных полномочий военных и нерешенности вопроса - считать ли правомочными законы, принятые в Техасе после 1861 года, то есть после отделения от Союза? И с понятным трепетом техасцы ожидали так же августовских выборов губернатора.

Собственно, больше всего шансов занять этот пост было у демократа Джеймса Трокмортона (особенно учитывая его неофициальные предвыборные обещания направить активность военных на усиление охраны границ от индейцев, а не на участие в жизни гражданских лиц), чем у его соперника, лидера республиканцев Елисея Пиза, который поддерживал Союз и отличался радикальными взглядами. Нынешний губернатор, который, к слову сказать, к 1866 году сменил уже четвертый политический лагерь, выдвигать свою кандидатуру не стал, и в настоящий момент был известен умеренными республиканскими взглядами.

Для Роберта Белла - служащего при земельном департаменте Техаса - итоги выборов имели большое значение. Не по той причине, что этот сорокапятилетний бывший полковник армии Союза активно интересовался политикой - Боже упаси! - просто испытывал легкое беспокойство за свою шкуру. Никогда ведь не знаешь, как отразиться смена руководства на твоих собственных делах, особенно когда в прошлом есть какие-то грехи...

Впрочем, сейчас о своих грехах мистер Белл не думал - небольшая поломка его дилижанса в Городке в вечерний час вполне успешно отвлекла его от всех дум, вызывая недовольство задержкой. Хотя, зная Техас, следовало радоваться, что они не "сломались" где-нибудь в прерии. Узнав от помощника мэра, что в Городке живет его старый знакомый Росс Фланнаган, он попросил сообщить о себе.

Времена настали сложные, так что Роберт не мог сказать наверняка, вспомнит ли его прежний приятель, но надеялся, что вспомнит.

Услышав имя Роберта Белла, Фланнаган насторожился. С этим человеком он крутил кое-какие авантюры, пусть и не такие категоричные, какие затевал сам в конце войны, но всё-таки компромат. К тому же, Белл был хоть и умеренным, но юнионистом и Фланнаган, во время выборов окончательно и бесповоротно принявший сторону демократов, опасался, что старые друзья могут не испытывать к нему тёплых чувств. К примеру, полковник Лемминг, до которого дошли наконец сведения, что Фланнаган стакнулся со всякими демократами и конфедератами, в восторг не пришёл, хотя чинить мэру Городка препятствия тоже не стал. Во-первых, потому, что демократы в Техасе неожиданно набрали силу, а во-вторых потому, что у Фланнагана был небольшой, скромный компромат на Лемминга. По трусливости характера, Лемминг предпочёл не вмешиваться в дела Фланнагана, по крайней мере до тех пор, пока не появится кто-то более сильный, кто напугает самого полковника Лемминга больше, чем Фланнаган.

Не принять "старого друга" Белла, когда тот сам напомнил о себе, Росс не мог, поэтому пошёл к своей юной супруге. С Эйбби у него прекрасно развивались личные отношения, и всё время после свадьбы они жили душа в душу, с каждым днём становясь ближе друг другу. Сейчас у Росса уже не было причин прикидываться, будто он стоит на стороне северян, и это упрощало его взаимоотношения с горожанами, и прежде всего, с собственной женой.

- Милая, - сказал Росс, беря Эйбби за руку и целуя её запястье. - В Городке проездом остановился один мой старый знакомый, бывший федеральный полковник. Я не думаю, что тебе захочется с ним встречаться, но мне хотелось бы узнать, куда он едет и по каким делам. Я хочу пригласить его в дом, раз уж он сам просил сообщить о себе, и порасспросить, если получится. Но если ты возражаешь, я схожу к нему в гостиницу, а сюда звать не буду.

Аббигейль были, конечно, не совсем приятны гости бывшие солдаты Союза, но полумеры были ей неприятны еще больше.

- Думаю, что можно и пригласить, - сказала Эйбби спокойно, проводя кончиками пальцев по щеке мужа, - я приготовлю комнату. Иначе человек обидится.

Миссис Фланнаган доверяла мужу и считала, что совсем уж оголтелого республиканца он к ним в дом не позовет. А какой-то знакомый северянин - почему нет? Хотя относительно своего присутствия на ужине у Аббигейль были сомнения - она южанка, неудобная может сложиться ситуация...

- Я, пожалуй, только скажусь сегодня больной, - сказала она, - вам будет проще без меня разговаривать.

Эйбби не любила дезертиров, но в данном случае решила, что в желании избежать острых углов ничего страшного нет.

Поцеловав жену, Росс кивнул.

- Хорошо, милая, я скажу, что у тебя разболелась голова, - пообещал он.

Росс встретил старого знакомого спокойно, пригласил отужинать, и вёл себя как и полагается радушному хозяину. Хотя сам тем для разговора не предлагал. В основном говорил о том, что хочет из местного захолустья сделать настоящий город, и о кукурузе, которая уродилась на его ранчо неплохой. Не то, чтобы Фланнаган специально обходил острые углы, он просто предпочитал, чтобы его гость сам как-нибудь сформулировал более актуальную тему для разговора, если захочет.

Белл сам сейчас старался вести жизнь спокойную, считая, что уже рисковал в прошлом достаточно. Он так же был далек от мысли выяснять политическую принадлежность Фланнагана, считая его таким же, как он сам - то есть, играющим на стороне собственной выгоды. Разговоры о политике Роберт не вел, затрагивая преимущественно вопросы общих знакомых и армейского прошлого. Человек простой и общительный, он сам предлагал темы беседы, не обойдя молчанием так же и некоторые вопросы службы. Рассказывая о конфликте майора Майлза и его подчиненного - начальника военной полиции по третьему округу - полковника Рибсона - мистер Белл усмехнулся и добавил:

- Редкий кляузник - этот Рибсон, всё ему лавры Майлза покоя не дают, не удивлюсь, если в том письме, что я везу губернатору, он в очередной раз жалуется на начальника. Всё пытается его сместить. Хотя, по-моему, это глупо, - рассудил Белл, - ведь все равно через месяц губернатор сменится, так что умные люди сидят сейчас тихо. Верно же я говорю? - спросил Роберт собеседника, почти уверенный в его утвердительном ответе.

Про то, что Фланнаган был под следствием у Майлза Белл не знал, к тому же он легко пьянел, даже от небольшого количества спиртного, так что поневоле болтал лишнее.

В отличие от своего гостя, Фланнаган пьянел редко, и ему нужно было выпить гораздо больше, чтобы перестать себя контролировать. Он охотно подлил ещё виски, и подтвердил, что в данной ситуации не следует проявлять сильную политическую активность.

Фланнаган быстро соображал. Конечно, письмо, которое везёт Белл, может оказаться обычным полосканием чужого белья, таким же неинтересным, как и незначительным. Хотя у сослуживца Майлза вполне мог накопиться полезный компромат на начальника. К сожалению, на Фланнагана имя майора Майлза действовало раздражающе, чтобы сразу захотелось узнать подробности. И Росс без зазрения совести продолжал напаивать старого друга, понадеявшись, что тот рано или поздно свалится и можно будет заглянуть в пресловутую депешу. Во многих местах Техаса верх взяли демократы, и можно было надеяться извлечь пользу из публикации любых сведений, которые помогли бы убрать Майлза и его приспешников из Техаса. Сам себе Фланнаган мог признаться, что ему было бы спокойнее, если бы начальником военной полиции стал менее въедливый и дотошный тип.

У мистера Белла не было репутации горького пьяницы - он легко пьянел, но знал меру. Так что беседа подзатянулась, но, в конце концов, Роберт ушел к себе в спальню на своих ногах. Правда, уснул он быстро и мертвецким сном.

А Фланнаган задумался. В том деле, которое его авантюрной душе захотелось провернуть, ему требовался помощник. Просить жену помочь ему в столь предосудительном поступке, Росс не мог себе позволить, поэтому, поразмыслив, отправился на поиски своего самого верного человека. Этот человек, Фланнаган был уверен, если и не захочет помогать, то по крайней мере, не разболтает никому, чем занимается мэр, когда его гости спят пьяным сном.

Час был поздний. Фланнаган постучался в комнату к Бегунку, и зашёл, прикрыв за собой двери.

- Мистер Эскейп! - Фланнаган говорил негромко. - Мне нужна ваша помощь в одном деликатном вопросе. Мой гость везёт важную депешу, в которой, как я подозреваю, может содержаться информация, способная повредить некоторым людям. Я бы сам порылся в его вещах, пока он спит, - признался Росс, сделав неопределённый жест рукой, словно признавал, что аморальность своего поступка прекрасно осознаёт. - Но проблема в том, что я не смогу одной рукой распечатать и запечатать конверт так, чтобы было незаметно, что его вскрывали. За мистера Белла можно не беспокоиться, он выпил лишнего, но надо бы, чтобы он ничего не знал о моём... - он подобрал нейтральное слово: - О моём любопытстве. Вы можете мне помочь, или это никак не сообразуется с вашими понятиями о совести?

Фланнаган смотрел на своего помощника внимательно. Сильно настаивать он бы не стал, но надеялся на согласие. Кому он мог ещё довериться? Разве что, Стиву Берри, но Фланнаган всё ещё помнил, что несколько месяцев назад Стива мог напоить любой более-менее настойчивый приятель. Конечно, Стив исправился. Его сильно впечатлила порка, да и семейное положение придало ему солидности. Но какой-то осадок от его прежних загулов остался, и Фланнаган не был уверен, что однажды Стив не "сорвётся" по новой. А насколько он умеет в пьяном виде держать язык за зубами - Россу было неведомо. Конечно, Стив молчал о том, что помогал мэру прятать в подвале раненого убийцу, но тут у Стива была и личная заинтересованность. Всё-таки, проболтавшись, он ставил под удар и себя тоже. А вот с просматриванием чужой корреспонденции - вина вроде не столь серьёзная, и парень может просто не понять, что это ничуть не менее важно, чем укрывательство беглых преступников.

Бегунок задумался и вздохнул. Никакие принципы не помешали ему обшарить сумки злосчастного адвоката, хотя никакого ордера на обыск у него не было. И все это делал Бегунок по личной инициативе. Чем, собственно, отличается нынешняя ситуация от предыдущей?

Итак, промолчав несколько минут, он взглянул прицеливающимся взглядом на мэра и ответил:

- Пожалуй.

При этом - не двинулся с места.

Фланнаган улыбнулся. Лаконичный ответ Бегунка, в общем-то, никакого ответа не давал, но наверное, следовало воспринимать его как согласие. В противном случае мистер Эскейп выразился бы более конкретно. Тем не менее, Росс предпочитал не делать никаких домыслов, а переспрашивать, если неясно.

- Пожалуй поможете? - уточнил он. - Если так, то идёмте.

И он сделал приглашающий жест в сторону двери, хотя сам уходить не торопился. Вероятность того, что Бегунок ответил в смысле "пожалуй", такое действие не сообразуется с понятиями о совести, тоже была.

Бегунок забрал со стола револьвер, который он чистил до прихода Фланнагана, сунул его в кобуру, сорвал с гвоздя свою шляпу и весьма категорично двинулся по указанному мэром направлению.

Дело было не таким уж сложным. Белл крепко спал. Фланнаган намеревался прямо в комнате покопаться в его вещах, но Бегунок с такой идеей не согласился, забрал всё в охапку и тихонько вынес в коридор. Мало ли, что могло брякнуть или упасть во время их несанкционированного досмотра, и разбудить спящего. Детальными поисками Росс со своим помощником занялись уже в комнате Бегунка, благо до неё было ближе, чем до кабинета мэра, и они не подвергались опасности разбудить Аббигейль. Хороши бы они были, если бы миссис Фланнаган застала их, потрошащими чужой багаж. Объясняй потом, что они вовсе не упились в стельку и не играются в игру "Спрячь чужое", а всего лишь обыскивают гостя.

Письмо обнаружилось довольно быстро. По крайней мере, это было единственное письмо в вещах отставного полковника. Некоторое время мэр разглядывал его так и этак, раздумывая, как ловчее вскрыть печать, но потом протянул Бегунку.

- Я знаю, что печати снимают разогретой струной, но может быть, подойдёт тонкий нож? - высказал он своё предположение.

Фланнаган сомневался, что в доме отыщутся какие-то струны, и ему ещё не приходилось вскрывать конверты с тем расчётом, чтобы можно было запечатать обратно. Обычно если в руки попадались чужие письма, которые надо было прочитать, Росс просто ломал печать, а письмо после прочтения уничтожал. Но сейчас такой простой способ не подходил.

- Оторвать печать, потом запечатать новым сургучом своей печатью, - добавил мэр, раздумывая над способами вскрытия конверта. - Но нельзя. Тогда будет стоять моя печать, и станет понятно, кто вскрывал. Вот если бы была какая-нибудь "левая" печать - тогда можно бы было так сделать. Кто на неё будет смотреть?

Если мэр думал, что Джэфет знает, как это делается, то он ошибался. Бывший охотник за скальпами повертел в руках конверт, смотря на него то сбоку, то на просвет, но так и не определился, что же нужно с ним сделать. Такой практики в его жизни не было.

- А может, вообще сделать вид, что ваш мистер Белл это письмо потерял? Или запечатать письмо монеткой? - Бегунок снова посмотрел на письмо под углом к свету. - Может, его разогреть? - спросил он и взглянул на Фланнагана. - Я имею в виду весь конверт. Хотя тогда печать может поплыть...

Он кинул письмо на стол.

- Я, конечно, могу попробовать отделить ее горячим ножом, но сомневаюсь, чтоб из этого вышло что-то хорошее. Я никогда такими вещами не занимался, - заключил он и встал в наполеоновскую позу. Может быть, потому, что хотел спрятать руки подальше от письма.

Фланнаган чуть было не передумал возиться с письмом, но сдержался и вслух на эту тему ничего не сказал. Если не вскрывать письмо, так нужно было с самого начала ничего не делать. Подобрав конверт со стола, он снова посмотрел на печать и незаметно вздохнул.

- Ладно, попробуйте просто отделить печать от бумаги, а потом мы капнем немного свежего сургуча и налепим её обратно, - сказал он, решительно протянув конверт Бегунку. - Кто знает, может быть это послание действительно придётся уничтожить, будто его и не было. Я придумаю, что сказать своему гостю.

Бегунок молча принялся за дело. Он вытащил из пояса нож и стал раскалять его над свечкой. Через некоторое время нож не только разогрелся, но и закоптился, а потому пришлось его вытереть о брюки, чтобы не запачкать сажей конверт. Печать поддавалась плохо. Но, взявшись за конверт, Джэфет решил не отступать.

Пока он пытался отсоединить сургуч от бумажного листа в голову ему пришла мысль, до чего еще он может докатиться будучи на службе у мэра: "А в следующий раз он предложит мне подделать какой-нибудь федеральный документ?"

Наконец печать отлепилась от бумаги, оставив на ней лишь несколько крошек сургуча. Бегунок протянул конверт Фланнагану.

Росс тут же развернул послание и прочитал его.

Письмо не содержало компромата на Майлза. Полковник Рибсон, который, действительно, был на ножах с майором, использовал другой способ. В приватном письме губернатору он сообщал о некоторых принятых им мерах для поддержания "порядка" на вверенной ему территории и сообщал о халатности шефа военной полиции, который у себя под носом не замечает возмутительных безобразий. В общем, обычный, не лишенный грубоватого изящества донос. Проблема была в том, что со стороны полковника было весьма глупо поверять бумаге такие откровенные вещи, но, увы, желание досадить начальнику пока есть такая возможность было сильнее чувства осторожности, а отправляя письмо с надежным человеком Рибсон не ожидал, что тот заглянет в какой-то захолустный Городок и будет там пользоваться гостеприимством одного из врагов Майлза.

На лице прочитавшего письмо мэра появилось выражение брезгливости и озабоченности. Подняв голову, он посмотрел на Бегунка.

- Мистер Эскейп, - сказал мэр. - Я не стану давать вам читать эту бумагу. Не потому, что не доверяю, а ради вас самого. Надеюсь, вы меня поймёте. - Подумав пару секунд, он добавил: - Я сейчас напишу другое послание, и надо будет запечатать его в этот конверт.

Фланнаган вряд ли помнил детскую сказку о доброй фее, которая предсказала как-то сыну бедного рыбака, что когда он вырастет - он станет королём. Услышав об этом, король испугался конкурента, и попытался избавиться от мальчика, но тот не погиб и вырос в красивого юношу. Встретив его снова и узнав, король попросил его выполнить поручение: отвезти во дворец письмо, в котором отдал своим слугам приказ немедленно казнить гонца. Но по дороге юноша заехал всё к той же фее, и пока он спал, она распечатала конверт и подменила письмо, распорядившись от имени короля немедленно женить юношу на его единственной дочери.

Конечно, Белл на прекрасного юношу не тянул, обезглавливание ему не грозило, да и Фланнаган не был феей, чтобы с лёгкостью подделать почерк адресата. Но Росс понадеялся, что рука ему не изменит, и он напишет относительно похоже. Во всяком случае, он постарается написать непохоже на то, как писал он сам. Так что, когда подмена откроется, трудно будет отследить, на каком именно этапе она произошла.

А дальше надо будет спешно ехать в Остин, использовать документ, попавший ему в руки, и предупреждать тамошних демократов об угрозе, которая над ними нависла.