Глава двадцать восьмая,
из которой становится понятно, что даже серьёзный мистер Эскейп может поддаться на авантюру, особенно в хорошей компании и в новогоднюю ночь...

31 декабря 1865 года. День - поздний вечер

Поскольку солдаты следовали по пятам за бывшим сержантом и бравый Оуэн даже не подозревал, что ему не рады, Нат торопился взять ситуацию хотя бы под относительный контроль. Первое, что он сделал после доклада Фланнагану - это отправил одного из "гвардейцев" с запиской к шерифу, а сам приступил к поискам Бегунка. Охранник у двери сказал, что видел, как Эскейп вернулся из салуна и вроде бы пошёл в конюшню. Это было даже кстати. Нат живо забрал от забора своего белого жеребца и направился туда же.

- Мистер Эскейп! - воззвал он с порога. - У меня для вас новости. Хорошие или плохие - решайте сами.

Пройдя вдоль стоил, Нат убедился, что в конюшне лишних людей нет и продолжил:

- С минуты на минуту в Городке будет сержант Майкл Оуэн. Знакомо тебе это имя или нет, но он был первым, кто мне тебя показал и рассказал, кто ты есть. - Жеребец нетерпеливо дёрнул повод, просясь в своё стоило, где рассчитывал получить причитающийся за честную службу овёс, но Нат похлопал его по шее и никуда не повёл. - Я подумал, что будет лучше предупредить, - сказал он Бегунку. - Оуэн болтлив, как Люси, а я не знаю, понравится тебе с ним сталкиваться или нет.

Джэфет как раз проведывал своих лошадей. По его убеждению, чтобы лошадь охотно бежала следом за человеком, нужно чтобы она была очень ручная. А чтобы она была очень ручная, нужно проводить с ней как можно больше времени. Она должна привыкнуть к человеку так, чтобы ей его общество было привычным и необходимым, чтобы потеряв это общество, она сама стремились его восполнить. Бегунок часто торчал со своими лошадьми, подкармливал их корочками хлеба или просто кормил, освобождая тем самым конюха от работы, а порой даже убирал за ними навоз.

Теперь он повернулся к помощнику мэра и некоторое время припоминал, кто такой Майкл Оуэн. Но, несмотря на все усилия, так и не смог вспомнить.

- Благодарю вас, мистер Ганн, - ответил бесцветный Бегунок бесцветным голосом. - Я, правда, не припомню никакого Майкла Оуэна. Сомневаюсь, чтобы встреча с ним ознаменовалась чем-то особенным для меня.

- Может быть, сэр, - согласился Нат. - Но пока ещё кроме мэра и меня никто не знает, кем вы были раньше. А Оуэн знает.

Нат тоже придерживался мнения, что для того, чтобы лошадь ходила за тобой, как привязанная, нужно быть её "единственным светом в окошке" и своими сильными пальцами принялся чесать и мять жеребцу потную холку, что, конечно же, не могло тому не понравиться. Конь изогнул мощную шею, закатил глаза и оттопырил верхнюю губу, временно забыв о своём стойле.

- Сейчас в окрестностях ошивается банда какого-то Колбэрна, - продолжил Нат. - Суть в том, что Оуэн её упустил и может вообразить себе, что ему не помешает хороший следопыт. Таковых у него в отряде нет, а вот желания найти бандитов - очень много. Так что если с ним столкнёшься - он наверняка захочет познакомиться поближе. Вот я и подумал... - Нат переместил руку повыше и теперь мял конскую шею прямо под гривой. - Вдруг ты не захочешь, чтобы тебя упрашивали бесплатно поработать на правительство.

Бегунок усмехнулся.

- Я думал, что служба мэру по контракту освобождает от подобных приглашений в действующую армию янки, - произнес он, снова поворачиваясь к помощнику мэра. Такая странная заботливость о его персоне Ганна удивила Бегунка. - Если этот Оуэн откуда-то меня знает, то он должен прекрасно помнить, и то, что я никогда ничего не делаю даром, - произнес он, сделав особый акцент на последних словах. - Хотя возможно вы и правы и мне следует отсидеться в комнатке при мэрии, - добавил он, посмеиваясь.

Бегунок слез с кормушки, на которой сидел все это время и, похлопав на прощание обеих своих лошадей, направился к выходу из конюшни.

Нат усмехнулся. Иногда наивность людская вызывала в нём что-то вроде сочувствия, может быть, даже сострадания.

- Может, и стоит отсидеться, сэр, - сказал он вслед Бегунку. - Это до войны вы ничего даром не делали. А сейчас мы на оккупированной территории, на военном положении. И сержант Оуэн может мобилизовать себе в помощь любого, кто ему понадобится. Имеет право. Тем более, что он бандитов ловит. Ситуация, увы, чрезвычайная. Отказать ему в данном случае даже мэр не решится! Наверное...

Нат похлопал жеребца по холке и повёл в стоило. Его дело было предупредить всех, кто попадал в категорию "своих людей". В данном случае, Бегунок был своим человеком и с точки зрения Ганна нуждался в защите ничуть не меньше остальных. Но выбирать, прятаться ему, или наоборот мозолить глаза солдатам - это было уже его собственным выбором.

Бегунок ушел из конюшни. Запахивая поплотнее в куртку он шагал к дому мэра, где для него определена была комната. По пути он пытался решить вопрос: насколько искренен с ним Ганн? Если все не так, и никакой Оуэн Бегунка не знает и вовсе не собирается вербовать его на поимку бандитов, тогда получается Ганну зачем-то понадобилось убрать Бегунка подальше на сегодняшний вечер. Зачем? Чтобы он не был свидетелем чего-то? Не видел что-то? Не участвовал? Не вмешался? В таких вещах Бегунок руководствовался принципом: "меньше знаешь - крепче спишь!", так что не стал пытаться разгадать пришедшую на ум загадку...

"Сегодня, вроде как, новый год празднуют!.." - неожиданно вспомнил Бегунок. Мысль о том, что Ганн хочет убрать Бегунка подальше именно в новогоднюю ночь, показалась Джэфету не просто странной, но даже забавной. Но он и тут не изменил своего решения. Он пришел в свою комнату и, чтобы не терять времени даром, решил лечь спать. Кто знает, что готовит грядущий день и куда и в какое время пошлет его мэр?

Шмякнувшись на кровать и сбросив сапоги, Бегунок задумался. Если Ганн прав и этот Оуэн действительно будет искать его, как потенциального следопыта для отряда, может быть нужно и вовсе скрыть следы своего пребывания, например, лошадей в конюшне мэра. Хотя Оуэн Бегунка вряд ли узнает по лошадям: внешне - это самые обыкновенные лошади. Обе невысокие, гнедые у обеих было по маленькой белой звездочке под челкой. На кобыле больше отметин не было, у мерина бабки трех ног были белыми. И все. Клейм не было тоже. Таких лошадей в Техасе, да и во всей Америке - пруд пруди!.. С подобными мыслями Бегунок и уснул.

...На улице уже стемнело, когда в двери комнаты Бегунка раздался тихий, но настойчивый стук. Некто за дверью подождал некоторое время, а потом будто испугался, что хозяин комнаты не заметит, или решит, что стучали где-нибудь на улице, и постучал ещё. Даже немного настойчивее. Чтобы мистер Эскейп уж точно убедился, что незваный гость пожаловал именно к нему, а не к каком-нибудь другому обитателю подозрительно тихого в этот час дома.

Бегунок услышал стук в дверь сквозь сон. Он открыл глаза и увидел, что совсем стемнело. Сколько он проспал и сколько сейчас времени - он понятия не имел: может быть семь часов вечера, а может - полночь. Первой мыслью было - что это ломятся желающие отмечать Новый год. Бегунок повернулся на другой бок и решил не открывать. Но тут возникла другая мысль: а вдруг это мэр, которому нужно куда-нибудь срочно отправить Бегунка? Хочешь - не хочешь, но открыть надо было.

Бегунок встал, достал из кобуры один из револьверов и взвел курок - дом мэра не исключал неожиданных нападений. Джэфет тихонько подошел к двери и тут снова раздался стук. Ничего не спрашивая, Бегунок отодвинул задвижку на двери и дернул дверь, приоткрывая ее наполовину. Одновременно с ним в пространство коридора смотрело и дуло его револьвера.

- Ой! Вот только не надо! - заявила Люси, отступая на шаг и прикрываясь подносом, уставленным всякой едой. - Чуть поднос не выронила! - пожаловалась она.

Люси не особенно-то испугалась. Она уже привыкла, что на стук в двери тут все реагируют по разному, иногда очень нервно. К тому же, девица была уверена, что стрелять в неё никто не станет. Хотя конечно, увидеть направленный на тебя револьвер - это всегда неприятно. Она поспешила добавить, снова придвигаясь к двери:

- Я ужин принесла. Нат сказал, что ты в салун не придёшь. Но туда лучше и не ходить. Там такое творится!.. Может, я зайду? Мне там сейчас тоже лучше не показываться. Солдаты... Ну их! Среди них всякие попадаются. А тут уже перепились все, так что и не знаешь, чего ожидать. Я вот тут и захватила всего побольше, чтобы если что - в салун не возвращаться. А если не хватит - можно у мистера Фланнагана на кухне поискать.

Она действительно принесла всего очень много и стучала в двери ногой: удержать тяжеленный поднос одной рукой было немыслимо.

Бегунок бросил взгляд на пространство за спиной Люси - не скрывается ли за ней какой-нибудь сюрприз, потом оглянулся на противоположный конец коридора, но и там не увидев ничего подозрительного, отступил, наконец, внутрь комнаты, открывая дверь пошире. Аккуратно спустив курок, он убрал револьвер обратно в кобуру.

- Заходи, - ответствовал он кратко, даже не поблагодарив за заботу.

Света в комнате не было и Бегунку первым делом пришлось, нащупав на полке спички, зажигать лампу, иначе Люси даже не видела в кромешной тьме, куда она может поставить свой тяжеленный поднос.

Люси обладала великолепной способностью любить мужчин такими, какие они есть. Бегунок казался ей каким-то неухоженным и одиноким и уже за это достойным, чтобы его обласкать и простить некоторую невежливость. Девушка не обратила внимания, что ей не сказали спасибо за заботу, дождалась, когда Бегунок зажжёт лампу, водрузила поднос на стол и быстренько расставила всё, что принесла, в такой порядок, чтобы было хорошо видно, как ловко она прошлась по кухне.

- Я принесла тебе суп с говядиной, - оповестила она, показывая на большой, покрытый крышкой, глиняный горшок. - Конечно, этим никого не удивишь. У нас тут каждый день суп с говядиной. Зато у меня тут есть ветчина, жареная курица, фасоль в соусе, кукурузный пирог, кофе и даже сливки.

Она повернулась к хозяину комнаты, немного посмущалась и добавила:

- Ты не будешь возражать, если я останусь? Ну, просто прятаться у себя наверху, в салуне, я не могу. Наверняка, там меня будут искать в первую очередь. А так никто не будет знать, куда я делась. Мистер Фланнаган не возражает, когда я ухожу, если в салуне много солдат. Пожалуйста! - Она смотрела на Бегунка, с надеждой сложив ладошки.

Бегунок положил спички на полку, машинальным жестом закрыл на двери задвижку, подошел к столу и поставил в центр его лампу.

- Садись, - указал он Люси на единственный в комнате стул, а сам опустился на край кровати по другую сторону от стола. - Как же ты все это дотащила?.. - проговорил он, обозревая огромное количество тяжеловесной глиняной посуды и не менее тяжеловесное количество еды в ней. Вопрос был скорее риторический и более выражал удивление Бегунка, нежели его любопытство. Но второй вопрос был более конкретным. Подозрительный Джефет искал подвоха и в поведении Люси: - Если тебе нужно спрятаться, почему ты не пойдешь в комнату Ната?

И Бегунок поднял на девушку взгляд своих бесцветных глаз, которые при неярком свете керосиновой лампы, из-за расширенных зрачков казались более темными, чем обычно.

- Так его нет, - удивилась Люси последнему вопросу Бегунка. - Он в салуне. За порядком смотрит. Наверняка проторчит до тех пор, пока все не упьются и не заснут. - Девушка уселась на стул и поправила юбку. - И знаешь, Нат такой человек... Ну, он только сам приходит. Не любит, когда приходишь к нему. Нет, конечно, он бы не возражал, если бы я заперлась в его комнате, пока его там нет. Но страшно сидеть одной.

Люси поёжилась. Идея проторчать остаток вечера и всю ночь в пустом помещении ей не нравилась. Спохватившись, она потрогала кофейник и удовлетворённо кивнула.

- Пока ещё горячий. Если что - можно сварить ещё кофе, - сообщила она. - Здесь есть кухня в подвале. А поднос я попросила Бородача донести до дома. Куда иду - не сказала. Наверное он решил, что это ужин мистера Фланнагана.

Люси тихонько посмеялась. С её точки зрения ей удалось довольно ловко отделаться от всех и скрыть своё местоположение.

Какая милая, непосредственная и стесняющаяся проститутка! Как она скромненько поправляла юбку и бесхитростно отвечала на вопросы! Бегунок бы с удовольствием спросил ее, почему находиться одной в комнате Ната ей страшно, а находиться одной в своей собственной комнате ей не страшно? Не может быть, чтобы у нее каждую ночь от заката до рассвета были клиенты! Но Бегунок подумал, что если устроит Люси такой придирчивый допрос, это будет выглядеть, словно он ее выставляет. Вместо этого он поинтересовался:

- Тебе ветчины отрезать? - он взялся за нож и подумал: "Как интересно! Есть такая примета - как встретишь Новый год, так его и проведешь. Вероятно, мне предстоит провести будущий год в обществе проститутки!"

- Ой, конечно отрезать! - тут же обрадовалась Люси. - Мне сегодня поесть было совершенно некогда. Целый день в салуне куча народу!

Она с готовностью придвинулась к столу. По мнению Люси, новый курьер Фланнагана был добрым человеком. Просто он немного строжился на новом месте и, может быть, опасался чего-то. Сама Люси начинала бояться какого-то конкретного мужчину только после того, как он сам давал ей повод: обходился с нею грубо или чем-то обижал. Заранее она никого не опасалась. Или почти никого. У такого спокойствия были свои причины. Здесь Люси работала на мэра и знала, что никто не станет обижать её, просто из опасения нарваться на серьёзные неприятности. До того, как она попала к Фланнагану, Люси боялась гораздо больше. Хотя её хорошее отношение к противоположному полу невозможно было полностью искоренить.

Вот и сейчас она с готовностью отдавала своё хорошее отношение человеку, которого знала очень мало, а как мужчину - не знала и вовсе. Но не боялась. Тем более, что он предложил разделить с ним трапезу. Что, по мнению Люси, было очень кстати.

Бегунку оставалось только подивиться самоотверженности Люси. Получается, она сидит голодная, но, как патриотка, тащит ему целый поднос еды! А если бы он не предложил ей поесть, она бы так и сидела, глотая слюни?

- Наверное, нужно еще одну тарелку... - задумчиво проговорил Бегунок, приподняв крышку и созерцая содержимое глиняного горшка с супом. - Слушай, а выпить что-нибудь есть? - вдруг спросил Бегунок, переведя взгляд от горшка снова на Люси. - Сегодня, вроде как, праздник!

Бегунок не выпивал даже полагающихся ему по штату пятидесяти грамм виски, но вот сегодня ему показалось, что выпивки не хватает. А на подносе присутствовал только кофе в кофейнике, да сливки. Это годилось разве что на десерт.

- Ой, забыла! - огорчилась Люси. - Ну ничего! Я знаю, где мистер Фланнаган хранит виски. Сейчас пойду возьму, заодно захвачу пару лишних тарелок. А завтра принесу ему новую бутылку из салуна.

Она быстренько вскочила, полная энтузиазма. Дом Люси знала хорошо. Когда Фланнаган приехал в Городок, он сперва купил именно этот дом. И он сам, и Нат, и Люси жили именно здесь. Потом Фланнаган купил ещё и салун, и Люси переселилась туда, но некоторое время ещё приходила убирать у Фланнагана и даже готовила ему еду. С появлением в салуне повара эта надобность отпала. Где-то в душе Люси тосковала по этим первым двум неделям в Городке, когда у неё ещё не было обязанностей салунной проститутки или они перемежались с работой в доме. Конечно, она понимала, и Фланнаган с самого начала дал её понять, что забирает её с собой именно для того, чтобы она работала в его салуне. Но строгий мэр казался ей человеком, который нуждается в женском обществе и она с радостью делала бы всё, что он захочет. Люси жалела Фланнагана, как жалела очень многих мужчин, и была к нему привязана. Правда, сейчас ей нравился Берри, но совсем по-другому. Берри был проще, ближе и перед ним Люси совершенно не робела. А Фланнаган... Конечно, ей не следует надеяться, что такой джентльмен серьёзно привяжется к шлюхе.

- Я быстро! - пообещала Люси, берясь за задвижку на двери.

- Подожди! Я пойду с тобой! - категорично заявил Бегунок шлюхе и шустро натянул сапоги.

Логика Бегунка была проста. Раз уж Люси пришла прятаться в комнате курьера от перепившихся солдат, эти самые солдаты вполне могли схватить ее, если она вдруг им попадется. А они вполне могут отправиться ее искать - ведь Люси была единственная шлюха в Городке, а отряд из Ньютона, конечно же, возжелает женского общества на праздник.

Бегунок справился с сапогами, поправил пояс с револьверами, захватил лампу - ведь другого освещения в доме не было, а также ключ с полки - каждый раз, выходя их своей комнаты, он параноидально ее запирал.

- А что у мэра кроме виски ничего нет? - спросил он у Люси, закрывая замок. - Ну, чего-нибудь такого... менее будничного...

По мнению Бегунка, угощать женщину виски, тем более в праздник, было как-то не элегантно.

- Надо посмотреть, - пообещала Люси, направляясь в центральную часть дома. Обойдя лестницу, ведущую на второй этаж, она на секунду прислушалась. Но судя по всему, мэр как ушёл к шерифу, так до сих пор ещё не вернулся. Кивнув самой себе, Люси направилась дальше. Она совершенно не возражала, чтобы мистер Эскейп проводил её. Вдвоём было веселее, да и как-то увереннее. - Я думаю, может найтись ром или джин, - добавила она, смело ориентируясь в знакомом помещении. - Или какая-нибудь наливка.

Чтобы попасть на кухню, можно было выйти из дома, обойти его и зайти с чёрного хода. Но сейчас двери этого хода, наверняка, были закрыты на замок, потому что почти все люди Фланнагана торчали в салуне. Только один часовой скучал у калитки, дожидаясь, чтобы его кто-нибудь сменил, или уж хотя бы принёс виски в честь праздника. Но Люси была девушкой осведомлённой и знала, что на кухню можно попасть и изнутри дома. Согласитесь, если бы Фланнагану готовили еду здесь, а не в салуне, было бы неудобно каждый раз бегать с подносами вкруговую, через улицу.

Через небольшую дверь под лестницей Люси вывела Бегунка на маленькую винтовую лесенку, спускающуюся на цокольный этаж, прямо в кухню. Здесь девушка быстренько прошла в дальний конец и, ничуть не смущаясь, открыла дверцы массивного резного шкафчика, оставшегося от прежних хозяев. Ключ тут не требовался: замок был сломан, а починить его никому не приходило в голову. Может быть Фланнаган считал, что никто из его людей не посмеет залезть в его личные запасы спиртного.

- Ну вот! - заявила проститутка. - Давай сюда лампу! Это... Нет, это виски. А вот это, по-моему, ром. - Она извлекла на свет тёмную бутылку. - Надо же, запечатано. Посмотри, ты лучше в этом разбираешься. И надо найти стаканы.

Она протянула бутылку Бегунку, продолжая разглядывать, что ещё имеется в шкафчике. Бегунок протянул было правую руку, но спохватился и взял бутылку левой рукой: время и место были неспокойные, и правую руку лучше было приберечь для чего-нибудь более ответственного - вдруг придется срочно выхватывать револьвер.

Нельзя сказать, что Бегунок хорошо разобрался в импровизированном баре мэра. Возможно то, что ему протянула Люси, было действительно ромом, но может быть, и нет... Этикетки на бутылке не было, пробка - качественно запечатана. Бегунок попытался рассмотреть содержимое на свет, но в самый ответственный момент Люси забрала лампу. Бегунок глядел на бутылку темного стекла, и размышлял на тему: насколько уместнее угощать девушку ромом, нежели виски. Что-то он не припомнил, чтобы ром считался любимым напитком женского общества. Хотя, с другой стороны, если Люси совершенно спокойно пьет виски - а то, что она пьет виски, Бегунок видел собственными глазами - почему бы ей не выпить и рому тоже? При этой мысли Бегунок сунул бутылку в карман.

Через плечо Люси Бегунок попытался снова заглянуть в шкаф. Конечно, глупо было надеяться найти там хорошее виноградное вино. Особенно сейчас, после войны.

- Ладно, хватит! - произнес Джэфет. Он оглядел кухню, но не мог сориентироваться в незнакомом помещении, а единственную лампу девица упорно совала в шкаф с бутылками. - Где тут могут быть стаканы и тарелки? - добавил он негромко...

...Фланнаган действительно был у шерифа, но как раз вернулся домой, когда Люси повела Бегунка в кухню. Подойдя к лестнице на второй этаж, мэр заметил отблеск света и остановился. Может быть, ему показалось? Мэр заглянул под лестницу - и сразу понял, что двери в цокольный этаж открыты. Свет мелькнул именно оттуда.

- Этого ещё не хватало, - буркнул Фланнаган, направляясь вслед неизвестным визитёрам и на всякий случай нащупывая в кармане маленький револьвер. Воображение тут же нарисовало ему, что наглые солдаты из Ньютона, не удовлетворившись угощением в салуне, проникли в его дом и полезли в его кухню. Нетрудно догадаться, зачем именно: за дармовой выпивкой. А потом они будут мотивировать тем, что отказать им не имеет права никто, даже мэр, потому что они при исполнении служебных обязанностей и каждый обязан им содействовать! А выпивка им нужна, чтобы согреться холодной зимней ночью, во время поисков банды капитана Колбэрна. Может, это и не солдаты вовсе, а кто-то из своих? Решили, раз уж Фланнаган собрался их выгнать, можно напоследок забраться в его запасы, всё равно хуже уже не будет.

Размышляя о дисциплине, точнее, о её отсутствии, Фланнаган спустился по винтовой лесенке в кухню. Действительно, около шкафчика с выпивкой кто-то возился. Свет лампы обрисовывал женскую фигуру, по формам которой можно было догадаться, что это - Люси. А рядом с ней кто-то невысокий и щуплый. "Берри, конечно", - решил мэр, решительно выступая на середину помещения. Воришек было всего двое, что облегчало их поимку на месте преступления.

- Что это вы там ищете? - спросил Фланнаган с искренним любопытством в голосе. - Я могу помочь?

Заметив шевеление в тени входной двери, Бегунок выхватил револьвер. Но идентифицировав мэра (тот сразу заговорил) убрал револьвер в кобуру с той же скоростью, с какой только что его доставал. Такого поворота событий можно было ожидать: это - кухня мэра, в его собственном доме. Почему бы мэру не зайти на свою собственную кухню?

Оценив обстановку Бегунок решил, что было бы глупо возлагать беседу и объяснения с мэром на Люси, чтоб она тут за двоих оправдывалась. "Еще начнет что-нибудь лепетать на тему того, что мы случайно мимо проходили!.." - подумал Джэфет и решил взять инициативу ответа мэру на себя.

- Мы решили поискать что-нибудь, с чем было бы веселее встречать Новый год! - чистосердечно признался Бегунок, делая усилия, чтобы не разулыбаться от осознания своего глупого положения. Поскольку фраза получилась какая-то неконкретная и двусмысленная, Джэфет побоялся, что мэр может захотеть поиздеваться и, констатировав, что нашли они - его, то есть, мэра, поинтересоваться, веселее ли им будет встречать Новый год в его присутствии. Поэтому Бегунок внес необходимые, с его точки зрения, дополнения: - Мы искали что-нибудь, вроде вина. А то виски - это буднично!

Люси с перепугу пряталась за спину Бегунка, сжимая в руках злополучную лампу, которая благодаря этому маневру, эффектно подсвечивала мистера Эскейпа сзади, превращая в окружённый светящимся ореолом силуэт. При этом лампа так удачно освещала физиономию самой Люси, что мэр прекрасно мог видеть, как она в испуге таращится на него, приоткрыв рот. Не то, чтобы мэр хоть раз повысил на неё голос или сделал выговор, но девица робела просто от одного его присутствия. Тем более, сейчас, когда он застал её и Бегунка на попытке стащить выпивку. Опомнившись, она закрыла рот, кивнула и поддакнула, что встречать Новый год с виски - это так буднично!

Несмотря на проделанные Люси маневры с лампой, Фланнаган моментально опознал своего курьера по голосу. Ронять челюсть мэру было несвойственно, и его удивление внешне мало проявилось. Разве что, в возникшей паузе, во время которой Фланнаган вдоволь налюбовался на физиономию проститутки и выслушал правдивое объяснение Бегунка. Логичное, кстати, объяснение. Тут ничем не возразишь. Конечно, упиваться виски на Новый год могут только неумытые солдаты из форта Ньютон или не менее неумытые "гвардейцы" Фланнагана. Люди более культурного воспитания непременно захотят чего-нибудь получше, и ради этого даже залезут в чужие запасы, которые для них совершенно не предназначались. Застать мистера Эскейпа, такого серьёзного и ответственного, за попыткой умыкнуть выпивку! Такого мэр не ожидал. Джэфет Эскейп был последним, о ком мог подумать Фланнаган, заметив свет на своей кухне. Но чего только в жизни не бывает! Теперь мистер Эскейп продемонстрировал мэру, что он оказывается, он куда более непредсказуемый, чем можно предположить.

Фланнаган медленно кивнул, попутно отметил про себя, что правильно истолковал те неясные жесты, которые проделал Эскейп, едва заслышав голос мэра. Наверняка курьер хватался за оружие. Это Фланнагану было понятно. Он сам зашёл на кухню, держа руку в кармане, на рукоятке револьвера. Ну если Люси с Бегунком ухитрились проникнуть в кухню - это мог сделать и кто угодно, например, настоящий вор, который проник в дом, минуя охранника, через какое-нибудь окно. По крайней мере, Бегунок не начал требовать выпивку, угрожая оружием, а благоразумно убрал его на место.

Обойдя застигнутую на месте преступления парочку, Фланнаган забрал у Люси из рук лампу и поставил её на край шкафчика. Покопавшись среди бутылок, он вытащил одну и протянул её Бегунку.

- Возьмите это, сэр, - предложил он. - Для встречи Нового года вполне подойдёт.

При этом он смотрел на Бегунка, будто всё ещё не верил, что это его курьер, так серьёзно себя зарекомендовавший ранее.

- Спасибо, мистер Фланнаган! - радостно улыбаясь воскликнул Бегунок и взял бутылку, протянутую мэром. И этот момент он вспомнил, что в кармане у него уже лежит другая бутылка с неопознанным содержимым, в котором Люси признала ром.

Бегунок секунду поколебался. Можно было бы скрыть это хищение, втихаря распив ту первую бутылку с Люси и ничего не говорить мэру. А сам мэр вряд ли пересчитывает бутылки. А по кухне, потенциально, мог пробежаться кто угодно: от "своих" до "чужих", и содержимое шкафчика точному учету не поддается. Однако Бегунок счел невозможным для себя вот так, втихаря умыкнуть означенную бутылку, тем более теперь. А потому он, как само собой разумеющееся, достал из кармана первую бутылку и, протянув руку мимо Люси, которая стояла между ним и шкафом и слегка мешала, как ни в чем ни бывало, поставил бутылку "с ромом" обратно на полку. Не сопровождая это действие никакими комментариями.

На этот раз Фланнаган улыбнулся. Какой честный Бегунок! Не стал прятать бутылку, которую уже успел стянуть!

- Не забудьте закрыть здесь всё, - посоветовал мэр. - Счастливо встретить новый год! - Он повернулся, не дожидаясь ответных поздравлений, чтобы пойти к лесенке.

Встретить новый год Россу Фланнагану предстояло в полном одиночестве. Он зашёл было к шерифу, у которого вполне мог остаться на новогоднюю ночь. Но передумал и ушёл домой. Шериф, мистер Джим Корбетт, был южанином и вечно не знал, как себя вести в присутствии мэра, к тому же, страдал от того, что заслужил репутацию "подлипалы". Его общество не добавляло праздничной атмосферы.

По правде, Фланнаган никогда и не считал эту ночь с 31 декабря на 1 января особо праздничной. Иное дело - Рождественский праздник. Последнее Рождество мэр отметил в компании с Натанаэлем Ганном и Люси Уэлс. Это было куда более важное событие в представлении Росса Фланнагана, такой мирный и семейный день, если конечно у тебя есть семья. А если нет - можно обойтись ближайшими друзьями, или хотя бы хорошими знакомыми. Ната мэр всё-таки считал своим другом, а Люси была приглашена исключительно для "облагораживания мужского общества". Эта проститутка-скромница умела держаться тихо и с достоинством, если обстановка требовала. Она ухитрилась приготовить прекрасную рождественскую индейку, которую, по случаю, удалось купить Фланнагану.

Сегодня Ганн дежурил в салуне, вопреки своему недавнему прошлому оставаясь, единственным трезвым человеком в заведении. За тем, что устраивают солдаты и люди Фланнагана, следовало присмотреть. Так что Нат проторчит на своём посту минимум до тех пор, пока последний посетитель не свалится под стол. Люси тоже нашла себе компанию (ну кто бы ожидал от Джэфета Эскейпа такой прыти?!). Странно, но как раз сегодня Фланнаган был почти что готов отступить от своего правила и пригласить Люси провести с собой ночь. Он не делал этого с тех пор, как проститутка начала работать в салуне. Делить её услуги со своими подчинёнными и местными фермерами мэр не мог себе позволить. "Может, и к лучшему, что этот Эскейп успел перехватить Люси, - подумал Фланнаган. - Лучше не разрушать собственных правил".

Мэру оставалось подняться к себе, выпить рюмку виски и завалиться спать. Благо, раздеться худо-бедно без чужой помощи он был в состоянии. Это одеваясь, с некоторыми деталями одной рукой не справишься. Он готов был уйти, но неожиданно остановился и повернул обратно.

- Может, мне стоит хоть выпить с вами? - сказал он задумчиво. - Люси, детка! Достань стаканы и ту бутылку, которую мистер Эскейп поставил обратно. Сэр, положите эту бутылку в карман, потом её употребите. Откройте ту. В верхнем ящике есть нож для таких целей.

Он опёрся здоровой рукой о стол. Никаких стульев на кухне не было и в помине, а садиться на перевёрнутые кастрюли - как-то несолидно. Но почему бы не постоять немного?

В бутылке, которую Бегунок так щедро вернул обратно на полку, был хороший ямайский ром. Напиток, конечно же, крепковатый, но с точки зрения мэра, он вполне подходил к случаю.

Люси быстро достала бутылку, переставила лампу на стол и полезла в буфет, за посудой. Тем более, им с Бегунком ещё нужно было захватить пару тарелок, прежде чем уходить.

Вытащив из ящика буфета какую-то тряпку, Люси старательно вытерла стаканы, прежде чем поставить их на стол. Ей хотелось быть услужливой, ведь мистер Фланнаган был её хозяином и покровителем, а Бегунок - просто милым человеком. С точки зрения Люси, оба мужчины заслуживали внимания и заботы.

* * *

Конечно, это было очень оригинально: выпить рому с мэром Городка и хозяином дома, который они с Люси только что собирались... мягко говоря, обворовать. Выпить с Фланнаганом, который застукал их как раз в самый интересный момент!

Бегунок попытался сохранить остатки своего достоинства, стараясь держаться спокойно, всем своим видом показывая, что ничего особенного не произошло: подумаешь, выпивку они решили стырить! Однако когда они, наконец, угостились ямайским ромом и расстались с Фланнаганом, Бегунок испытал облегчение. Можно было спокойно вернуться в свою комнату с Люси, тарелками, стаканами, еще и бутылкой вина в придачу. Одна мысль все-таки свербила: как в дальнейшем скажется этот "новогодний эпизод в буфете" на отношениях с мэром? Ведь поначалу Джэфету удалось зарекомендовать себя так серьезно!

Но сделанного не воротишь и Бегунок решительно отпер дверь в комнату. В их отсутствие тут ничего не изменилось (и даже в окно никто не забрался с улицы!). Бегунок вернул лампу в центр стола, где она и стояла первоначально, и снова уселся на край кровати, предоставив единственный стул Люси. Наблюдая за тем, как та раскладывает еду по тарелкам, Бегунок спросил:

- Интересно, вот ты говоришь, что боишься солдат, и поэтому прячешься сегодня. А меня ты не боишься?

Люси отвлеклась от разливания порядком остывшего супа и посмотрела на Джэфета.

- А зачем тебя бояться? Ты - свой. - Она пожала одним плечом и продолжила накладывать суп. - Ты же меня не будешь обижать. И Нат тебя знает.

Люси не то, чтобы совсем никого не боялась, но по натуре своей была доверчива. Ей казалось, что Бегунок - человек не вредный и неопасный. Непохож он был на таких, которых надо опасаться. О чём она ему тут же и сообщила:

- Иногда такие попадаются, что только посмотришь на человека - и видишь, что от него можно ожидать. А ты... Нет, мне кажется, ты не будешь драться, и с ножом вряд ли кинешься. Таких людей, которые на всё способны - их сразу видно. И ты ещё ни разу не напился, как свинья. - Она улыбнулась. - Нет, ты хороший человек.

Закончив разливать суп, Люси подвинула тарелку Бегунку.

Бегунок тихонько засмеялся словам девушки. И смех у него был такой же неброский, как и он сам. Его очень позабавило, что Люси так откровенно и просто высказала свое суждение о нем. Бегунок привык, что человек такого рода занятий, как он, вызывает разноречивые чувства: от легкого презрения до откровенного ужаса. Бегунок привык на это внимания не обращать, но слова Люси никак нельзя было пропустить мимо ушей - настолько необычны они были. Вот! Она считает его хорошим человеком!

- Меня редко кто называет хорошим человеком, - сказал он, все еще улыбаясь. - Хотя кидаться с ножом я, конечно, не буду. Зачем? - Бегунок придвинул к себе тарелку с супом и снова посмотрел на Люси. - И тебя не пугает мой прежний род занятий?

- А чем ты раньше занимался? - спросила Люси, заинтересовавшись, хотя тут же перебила сама себя: - Нет, если не хочешь - не говори. Я думаю, что чем бы человек раньше ни занимался - это ведь его личное дело, правда? Вот Нат вообще никогда ничего о себе не рассказывает. Я от Стива знаю, что его разжаловали за то, что он отказался выполнять приказ и жечь какое-то селение или город во время войны. А он, оказывается, был офицером.

Люси понимала, что опять разбалтывает то, что узнала про Ната и вопреки просьбы Стива ничего никому не говорить. Но мисс Уэлс просто не умела иначе. Она спешила поделиться с приглянувшимся ей человеком теми интересностями, которые смогла узнать сама. Это вовсе не значит, что Люси болтала абсолютно со всеми подряд, кто пользовался её услугами. Для того, чтобы развязать её язычок, нужно было хотя бы не вызывать антипатии и быть склонным к тому, чтобы слушать россказни проститутки. Но Бегунок-то слушал.

- Ты лучше не говори мне ничего такого, что я могу разболтать, - сказала Люси неожиданно серьёзным тоном. - Я ведь болтушка. Не умею держать язык на привязи. А ты кушай, суп совсем остыл.

Бегунок не делал тайны из своего недавнего прошлого. Да это было и невозможно. Не так уж много народа в Техасе, Луизиане, Аризоне и Нью-Мексико вместе взятых, и человеку, чтобы полностью соблюсти свое инкогнито, пришлось бы совсем ни с кем не общаться, не заходить ни в какие города и городки и вообще не в какие селения и даже к фермерам не подходить. А это было нереально. И Бегунка знали многие. Даже тут, в Городке, где он появился первый раз в своей жизни, тут же нашелся человек - Нат - который встречался с ним раньше и знал, кто он такой. Знали это и солдаты из Ньютона, знал мэр Городка, а может и еще кто-то. И пытаться скрыть это было бы бессмысленно.

- Я раньше был охотником за скальпами, - спокойно произнес Бегунок и наконец-то принялся за уже порядком остывший суп, поглядывая на девушку и наблюдая, какое впечатление произвели на нее эти слова. В глубине души Бегунок, наверное, был жестоким человеком. Хотя бы самую малость. Определенно ему захотелось пугануть Люси и понаблюдать за её реакцией.

И конечно же, ему было на что посмотреть! Девушка охнула и уставилась на него, открывши рот.

- Что?... За скальпами?... Это когда вот так вот берут и... - Она подняла руку и провела пальчиком вокруг своей причёски, но тут же опустила руку и схватилась за грудь. - Ужас какой! Да я бы умерла на месте, если бы увидела! Ох!...

Если бы Люси очень сильно испугалась, она онемела бы от ужаса. Но она испугалась ровно на столько, чтобы от страха начать болтать без умолку.

- Но это же... опасно! Индейцы - они такие... такие кровожадные! Если бы они тебя поймали, они бы тоже сняли с тебя скальп! А разве живут люди, с которых снимают скальп? Ужас, просто ужас! И как вы, мужики, можете заниматься такими вещами?!

О том, что краснокожие снимают скальпы и о том, что некоторые белые охотятся за краснокожими, чтобы отплатить им той же монетой, Люси слышала. Некоторые солдаты просто обожали пугать проституток и в красках рассказывать всякие гадости. Причём Люси не всегда была уверена, что они сами хоть раз видели, как с кого-то сняли скальп. Хотя до Гражданской войны многие военные участвовали в стычках с индейцами и насмотрелись всякого. Просто рассказчики иногда слишком усердствовали. И вот теперь Бегунок утверждал, что он один из тех белых, которые снимали скальпы с индейцев! Но ведь с индейцев же! Мужчины много чего делают неприятного и помимо этого. На то они и мужчины. Сквозь страх у Люси готово было пробиться любопытство.

- Но зачем ты этим занимался? - простодушно спросила она.

- Как - зачем? - переспросил Бегунок. - За деньги, конечно же!

Слушая длинную и бурную тираду Люси, Бегунок весело смеялся своим тихим смехом, и можно было посчитать, что его эксперимент удался - впечатление на Люси он произвел! Суп из говядины окончательно остыл и рисковал остаться совсем без внимания, потому что Бегунок вместо того, чтобы есть, принялся рассказывать.

- В старые времена в Аризоне за скальп апача можно было получить до 250 долларов, - сказал он мечтательно. - Но я этого не застал! Многие люди, чтобы избавиться от красного ужаса, с удовольствием платили бы огромные деньги, но вот беда - мало у кого находилось столько денег. До войны местные власти в западных штатах платили до пяти долларов за скальп. Собственно, не в скальпах смысл, - решил пояснить Бегунок. - Деньги платили за каждого убитого индейца, а скальп был лишь вещественным доказательством.

Бегунок вспомнил, наконец, о супе и задумчиво поболтал ложкой в тарелке.

- Сейчас власти придерживаются политики "замирения" и перестали платить таким людям, как я. Но это бесполезная затея. Индейцы не понимают, что такое мир, - произнес Бегунок. Тема была для него насущная и болезненная. - Федералисты, как жители северных и цивилизованных штатов, в которых и индейцев-то не осталось, этого не знают. А вот южане это понимали!

Бегунок вернулся было к супу, но снова посмотрел на Люси.

- А ты сама почему не ешь? Я тебе испортил аппетит?

- Вот ещё! - заявила Люси. - Ты так интересно рассказываешь. По-настоящему, не так, как те, которые только болтают, чтобы впечатление произвести. - Она взяла ложку, отхлебнула супа и поморщилась. - Как ты это ешь? Он же совсем остыл! Может, сходить на кухню и подогреть?

Она не особенно жаждала идти на кухню, опасаясь, что Фланнаган их опять там застанет и решит, что они уже всё выпили и пришли за добавкой. Люси взяла кусочек ветчины и принялась жевать. Заодно потрогала кофейник.

- Нет, это как-то совсем не празднично! - решила она. - Может, растопить камин в прихожей и хотя бы подогреть кофейник? А как тебе было не страшно ходить к индейцам? Говорят, они не только скальпы снимают, но вообще людей мучают, так что и рассказывать страшно.

Про индейцев Бегунок уже наговорился, впечатление на Люси произвел и потому тему решил не продолжать. А вот про кухню Фланнагана - тема была весьма злободневная, и обойти ее молчанием было никак нельзя. Сам Бегунок съел бы и холодный суп и выпил бы холодный кофе - он был не настолько привередлив. Но женщина не хотела есть холодный суп и пить остывший кофе, да и праздник усугублял ситуацию. Проигнорировать это Бегунок никак не мог, но идти снова на кухню не испытывал желания: попробуй, объясни мэру, что они всего лишь пришли подогреть суп, а не воровать вторую бутылку!

Идея разжигания камина в прихожей тоже не понравилась Бегунку: надо где-то взять дрова, а потом еще некоторое время разжигать камин... Это будет уже ужин, медленно переходящий в завтрак! Самое лучшее - найти какую-нибудь керосинку или спиртовку и подогреть на ней кофейник... А глиняный горшок? Его на спиртовке не подогреешь! Вдобавок, ни спиртовки, ни керосинки у Бегунка не было. "Надо будет завести!" - подумал он практично. Керосинка, может быть, была на кухне Фланнагана... А вдруг ее там нет?.. Перебрав все варианты, Бегунок изрек:

- Ладно, пошли камин топить!

Легким движением он вылил обе тарелки остывшего супа обратно в горшок, подхватил его, вручил лампу Люси, сам сунул спички в карман, взял кофейник и направился к двери. Поскольку из коридора был только один выход - как раз мимо того камина, который они собирались топить, Бегунок счел возможным дверь в свою комнату не запирать.

Люси пришла в восторг от такой покладистости Бегунка. С её точки зрения, греть еду в камине - было очень романтично.

- Там, в камине, есть решётка. На неё можно всё поставить, - осведомила она Эскейпа, будто он сам никак не разглядел бы такой важной детали, как каминная решётка. - Здорово! Прямо настоящий праздник, с камином, - продолжала болтать Люси, пока они шли в прихожую. - Я и не помню, когда вообще в последний раз вот так что-то с кем-то праздновала! Наверное, в детстве, когда жила со своей семьёй. Нет! Ещё мы встречали Рождество. Мистер Фланнаган пригласил меня посидеть с ними. То есть, с ним и Натом.

Нижний камин иногда топили, поэтому около него лежала аккуратно сложенная кучка дров. Люси так хотелось помочь Бегунку, что она лёгкими шажками обежала его, поставила лампу на каминную полку и принялась складывать дрова в камин. Потом зачем-то оглянулась в дальний угол, где стоял коротенький диванчик с резными ножками.

- Обычно там Нат прячется, - пояснила она. - Но сегодня его нет. Не знаю, он вообще-то спать будет, или до утра просидит в салуне? А ты тоже не хочешь с солдатами сталкиваться? - спросила она непосредственно. - Поэтому и ужинать в салун не пошёл?

Бегунок перенес лампу с каминной полки на пол перед ним - иначе то, что происходило в пока еще незажженном камине, было не видно. Оборвав с поленьев немного коры и отщипнув несколько лучинок, которые отслоились еще при колке дров и теперь, полежав под крышей, хорошо высохли, Бегунок соорудил растопку и зажег камин. Нехитрая наука, если ее освоить. Гораздо сложнее соорудить костер после дождя, когда кругом все, что могло бы гореть, напитано влагой. Хотя Бегунок, как человек до чрезвычайности осторожный, кострами редко злоупотреблял в пути, скрывая, по возможности, свое присутствие от потенциальных противников, то есть - от индейцев.

Камин разгорелся и Бегунок, слушая воркотню Люси, устроил на решетке кофейник и горшок с супом.

- Да! Я не хочу встречаться с солдатами! Боюсь, что они меня заставят резать скальпы с отряда Колбэрна! - мрачно пошутил Джэфет, отвечая на последний вопрос Люси. Больше он ничего не добавил. Обилие сведений, сыплющихся от Люси, как из рога изобилия не располагало к откровенному разговору с ней.

Люси совершенно серьёзно восприняла слова Бегунка. Присев на корточки рядом с камином, и глядя на то, как разгорается огонь, она проговорила совсем не жизнерадостным тоном:

- Я не знаю, что это за "отряд Колбэрна", о котором все говорят. Какие-то бандиты. Но, наверное, сержант Оуэн заставил бы тебя это делать. Он только об этом Колбэрне и говорил. - Люси отвела взгляд от огня и уныло посмотрела на Бегунка. - Я думаю, что я видела этого Колбэрна, - призналась она. - Ну, похожего человека. Но мне кажется, что это был он. У меня сердце чует. - Люси красноречиво прижала руку к груди. - Он появился здесь, вдвоём с каким-то парнем, а потом исчез, буквально через полчаса. И тот, который с ним был, тоже исчез. Это было как раз в то утро, когда выпороли Стива. Понимаешь, если люди сюда заезжают - они останавливаются, хоть ненадолго. А эти: приехали - и исчезли. И даже ни один ко мне не подошёл. Мне и не нужно их общество, но обычно приезжие не так себя ведут, и не исчезают, только появившись. Потом, в тот же день, были ещё трое, которые отдали 500 долларов за второго парня... Я не запомнила, как его зовут. По-моему, Чарли... Они сперва, как приехали, про патроны спрашивали, и наплели какой-то несуразицы. Мне торговец рассказывал. - Люси была сообразительной девушкой, умела сопоставлять факты, и сейчас излагала их Бегунку хотя и беспорядочно, но по существу. - А шериф, мистер Корбетт, пожаловался, что эти ребята наплели, будто видели в округе льва. Это они с шерифом разговаривали, когда отдавали 500 долларов штрафа за Чарли. И ещё сказали, будто хотят купить здесь землю, а потом тоже исчезли. - Люси пожала одним плечиком. - Конечно, и такие люди бывают, которые не останавливаются надолго, и ко мне не лезут, и чепуху рассказывают, и деньгами сорят. Но в один день сразу несколько - это странно. - Она подняла глаза, вопросительно посмотрев на Бегунка, словно тот мог разрешить её недоумение. - Вот и получается: сперва эти двое, и один мрачный такой, похож на этого Колбэрна по описанию. И потом ещё трое, с деньгами. А вдруг это действительно был Колбэрн со своей бандой? Ну, у кого сейчас много денег, кроме бандитов, да чиновников-янки? Вот и выходит, что я с ним разговаривала даже, с Колбэрном этим. Представляешь себе! Только я не стала ничего говорить сержанту.

Она вздохнула, опомнилась, вынула из кармана ложку и помешала суп в горшке. Когда Люси успела захватить ложку, она и сама не заметила. Это получилось машинально.

- Ты правильно делаешь, что не связываешься ни с кем, - сказала она, посмотрев на Бегунка. - Мне бы не хотелось, чтобы тебя убили так же, как первого курьера.

Рассказ Люси о предполагаемом Колбэрне Бегунка удивил, но всё же мало заинтересовал. Бандитов любых мастей Бегунок не одобрял, но они его мало волновали. Зато судьба предыдущего курьера взволновала гораздо больше.

- Говорят, что убийство курьера находящегося на службе при должностном лице может расцениваться как бунт против существующей власти: курьера нет, значит, власть лишили связи! Таким образом, нападение на курьера - куда более серьёзное преступление, чем нападение на обыкновенного человека. Но предыдущего курьера всё-таки убили! Скажи мне, что произошло? - Бегунок отвернулся от камина, в котором только что пододвигал горящие дрова так, чтобы они разогревали горшок с супом равномерно и посмотрел в лицо Люси.

Мэр говорилл Бегунку, что старого курьера зарезали в пьяной драке. Но это в равной степени могла быть и просто отговорка, а заодно желание мэра оправдать свой строгий декрет по поводу драк в Городке. Люси - этот неиссякаемый поток сплетен, слухов и наблюдений - могла добавить что-то новое к словам Фланнагана.

Люси покрутила ложкой в супе и пересела на ручку кресла, стоящего рядом с камином, сложив руки на коленях.

- Тут был один парень по имени Фрэнк Дадли, - начала она, глядя куда-то в пространство. - Местный. Из фермеров. Он поспорил с Китом... Кит Сайке - это предыдущий курьер мистера Фланнагана, - пояснила она. - Так вот, Фрэнк поспорил с Китом из-за меня. Фрэнк - он вообще был заводила. Если хотя бы три или четыре человека своих, южан, есть в салуне - обязательно начнёт задираться к людям мистера Фланнагана. Ну конечно, они тоже задирались, не без этого. Мужчины, наверное, без этого вообще не могут. В тот вечер Кит пригласил меня наверх, а Фрэнк начал кричать, что янки даже шлюх считают своей собственностью. - Девушка пожала плечами. - Я думаю, что ему просто было обидно, что он потратил последний доллар на выпивку, а на меня уже не осталось. Но все уже были пьяные и передрались. Кит - он был выше и одолел бы Фрэнка. Но когда схватил его и прижал к стенке - тот ударил его ножом. Если бы Фрэнк был трезвый - он никогда бы этого не сделал. - Девушка говорила уже чуть не плача. - Фрэнка тут же и скрутили. Хуже всего, что в этот день у нас в Городке стоял отряд лейтенанта Такера. Это один парень из форта. Он заявил, что это бунт и арестовал всех южан, которые были в салуне, даже если они не участвовали в драке. И увёз в форт. Конечно, горожане возмущались. Тогда мистер Фланнаган поехал в форт - и вызволил всех, кроме Фрэнка Дадли. Он убедил полковника Лемминга, что это была пьяная драка, и сказал, что нужен такой декрет, который бы прекратил драки вообще. Ещё сказал, что Фрэнк сам виноват, потому что даже местные - все видели, что в этот раз начал именно он. В общем, Фрэнка повесили, - заключила Люси. - Но хоть остальных отпустили. А потом мистер Фланнаган придумал этот Декрет, чтобы уж точно драк не было. Вот только Берри, дурачок, первый же на него и попался.

Люси усмехнулась, потом вытерла глаза и снова вернулась к супу.

- Наверное, он уже нагрелся, - решила она, снова поболтав в горшке ложкой. - А теперь ещё станет солёный от того, что я плачу.

И она грустно усмехнулась сквозь слёзы.

Люси рассказала историю курьера с таким трепетным чувством, что Бегунку стало всех жалко: и Люси, в первую очередь, потому, что она плакала, и этого незадачливого предыдущего курьера, которого зарезали из-за шлюхи, и даже этого южанина-Фрэнка, которого повесили из-за того, что у него ума не хватило сдерживать свои порывы.

Бегунок потрепал Люси по плечу, вздохнул и ничего не ответил. Зато снял свой шейный платок, прихватил им горячий горшок и потащил его скорее в комнату, пока жар горшка не пропек ему пальцы через тонкую ткань шейного платка.

Все-таки факт оставался фактом - убиение курьера едва не приравняли к бунту против существующей власти. "Однако предыдущего курьера это не спасло," - мелькнуло в голове Бегунка, когда он, пинком распахнув дверь своей комнаты вошел внутрь. Лампа осталась возле камина. В комнате было совсем темно. В едва уловимом отсвете, падающем из полутемного коридора, Бегунок с трудом различил очертания стола. Теперь главное было поставить горшок на стол, а не сверху на стакан, ветчину или фланнагановскую бутылку!

Люси быстрыми шашками вошла следом за Бегунком. В одной руке девушка тащила лампу, в другой - кофейник, который держала за ручку, воспользовавшись своим большим носовым платком. Она как раз вытащила его, чтобы утереть слёзы.

- Сейчас! - пообещала она, обойдя Эскейпа и поставив лампу и кофейник в центр стола. - Я, наверное, совсем заморила тебя голодом из-за своих рассказов. Но теперь-то уже можно спокойно поужинать. Просто мне так жалко этих ребят, и Кита, и Фрэнка. Но я больше не буду тебя жалобить. А то ты подумаешь, что я плакса. Хочешь, я расскажу что-нибудь весёлое?

Она виновато улыбнулась, после чего приготовилась разливать суп.

Приключений на этот вечер уже хватило и Бегунок и Люси спокойно выпили пожертвованную мэром бутылку и поужинали разогретым супом и ветчиной, бобами и кофе... Порой на улице кто-то орал, пару раз доносились выстрелы. Но судя по тому, что после выстрелов не следовало никаких криков и шума - это кто-то развлекался, стреляя в воздух. Постепенно голоса на главной улице Городка стали стихать.

Бегунок слушал рассказы Люси, смотрел на неё и размышлял, что сегодня по ней уже пробежалась целая прорва солдат... Но тут Бегунок подумал, что если он хочет такую женщину, по которой не пробегалась бы регулярно прорва солдат - нужно жениться. А жениться ему в данный момент почему-то не хотелось. Даже на Люси, которая могла по своим качествам сойти за идеальную женщину: внимательная, отзывчивая и самое главное - всегда очень хорошо кормит, причем, без каких бы то ни было особых просьб и намёков на это.

- Ты останешься? - спросил Бегунок.

Он сидел спокойный и умиротворённый после ужина и, подперев рукой голову, смотрел на Люси. Она сама, когда пришла к нему вечером, спрашивала: "Можно я останусь?" Но она спрашивала о том, можно ли укрыться в комнате Бегунка, пока пьяные солдаты не уберутся из салуна Фланнагана, а Бегунок теперь спрашивал о другом.

Девушка мягким взглядом посмотрела на Бегунка. Она безошибочно поняла, о чём речь. К сожалению, у неё был слишком большой опыт, чтобы понимать такие вещи.

Многим нравилась Люси Уэлс, потому что в девушке, несмотря на её занятие, не было пошлости. Она просто любила всех и ко всем хорошо относилась. И каждый, рядом с Люси, мог ощутить себя "единственным". Хотя бы отчасти, на ближайшие полчаса. Она была терпелива к слабостям мужчин, с которыми общалась. Она, наверное, и представить себе не могла, что на свете существуют мужчины, которым от женщины в первую очередь не требовалось бы именно "этого". Хотя, может быть, таких и не существует.

Протянув руку, она погладила Бегунка по предплечью, глядя на него с искренней, доброй улыбкой. Так, наверное, можно смотреть на любимого мужа, который вернулся домой из дальнего путешествия.

- Конечно, - сказала она тихо, чтобы он понял, что она поняла, о чём речь. После чего добавила веселее, хотя при этом ухитрилась слегка потупиться и по-настоящему засмущаться: - Я надеялась, что ты позволишь мне остаться на всю ночь. Ты такой хороший! От тебя не хочется уходить.

В постели Бегунок оказался такой же тихий, как и вне нее. Вел себя очень спокойно, без грубости и спешки. А потом, когда все кончилось - он и заснул как ребенок: тихо, не храпел, не сопел, не толкался, не пихался и даже вообще почти не шевелился всю ночь. Вот только под утро он проснулся и совсем не как ребенок снова полез к Люси за добавкой.

Утром он был немногословен: то ли не до конца проснулся, то ли был в меланхолическом настроении. Только потом, когда Люси уходила, уже в дверях, он отдал ей два доллара: за вечер и за утро.

Люси не ожидала, что Бегунок ей заплатит. Она пришла сама, напросилась на всю ночь, чтобы спрятаться от солдат и не считала необходимым брать деньги за свои услуги. Но Люси также знала, что никогда не нужно отказывать мужчине в хороших начинаниях. Если он хочет одарить её деньгами - надо брать и обязательно быть благодарной. Поэтому два доллара она взяла, улыбнулась, а потом не удержалась и быстро поцеловала Бегунка в щёку.

- Спасибо! - сказала она напоследок - и умчалась, забрав с собой грязную посуду, оставшуюся от вчерашнего ужина.

Ей давно пора было показаться в салуне. Фланнаган не предъявлял Люси претензий, если она вдруг переселялась из салуна в комнату Ната, например, чтобы выхаживать Стива Берри. Но Люси выполняла в заведении мэра вполне конкретную работу, и она не хотела быть неблагодарной к своему покровителю.