Глава третья,
в которой на ферму "Мокрая Падь", недалеко от Городка, сперва пожаловал бывший конфедерат, а чуть позже заглянул один наглый янки...

Необходимое пояснение

9 апреля 1865 года генерал Ли подписал безоговорочную капитуляцию. Война Севера и Юга закончилась победой Севера.

26 апреля 1865 года войска Джозефа Э. Джонстона капитулировали перед северянами в Дархэм Стейшн, Северная Каролина. Однако, полковник Харрисон и его 8-й Техасский кавалерийский полк, вошедший в историю под названием "Техасские Рейнджеры Терри", отказались последовать примеру командующего и решили прорваться через федеральные кордоны на запад, в Миссисипи. Там, в городке Мейкон, Харрисон и его люди сложили оружие и получили прощение от федеральных властей...

Рейнджеры Терри. Добровольцы из Техаса. Люди, которые прочно вошли в легенду. Лучшие из лучших в армии Конфедерации, о которых северяне не очень любят вспоминать.

Рейнджеры Терри участвовали в большинстве основных сражений: сражении при Шайло (6-8 апреля 1862), при Перривилл (8 октября 1862), в Мерфрисборо (31 декабря 1862-2 января 1863), при Чикамоге (19-20 сентября, 1863) и Чаттануга (24-25 ноября, 1863), в кампании в Атланте (1 мая-2 сентября 1864), а также в качестве рейдеров в Кентукки и Теннесси. Рейнджеры Терри всеми силами противостояли известному "маршу к морю" генерал-майора Уильяма Т. Шермана в последние месяцы войны.

Рейнджеры Терри по праву заработали репутацию одного из самых эффективных конных полков на Западном театре военных действий Гражданской войны 1861-1865 гг.

Однажды командир бригады спросил своего военачальника, генерала Форреста, можно ли людям рассёдлывать лошадей и готовиться ко сну и отдыху, и этот великий воин ответил: "Да, иди спать, Рейнджеры Терри стоят между вами и противником"...

* * *

28 декабря 1865 года, позднее утро

Они прошли всю войну и вынуждены были капитулировать, потому что армия Юга сдалась.

Прощение... Получить прощение за то, что сражался за свою родину? Далеко не у всех подобная формулировка могла уложиться в голове. Но война закончилась. Надо было возвращаться по домам. Через разорённые земли Юга, обратно в Техас. Нельзя сказать, что на этом пути подстерегало меньше опасностей, чем тогда, когда война всё ещё шла и полк дрался с северянами. Северная армия оккупировала Юг, устанавливая власть янки. И почти сразу, вслед за солдатами, на разорённые земли потянулись "саквояжники". Некоторые из этих предприимчивых людей честно желали установить наконец мир и помочь восстановить экономику Южных штатов, потому что теперь Север и Юг снова стал одной страной. Но были и такие, которые поехали на земли бывшей Конфедерации в поисках собственной наживы. И те и другие получали полномочия правительственных чиновников и поддержку Северной армии. А любой бывший конфедерат, получил ли он "прощение" или нет, и у солдат-янки, и у чиновников не вызывал ничего кроме настороженности. Это и неудивительно. Человек в форме врага, зачастую ухитрившийся сохранить при себе оружие, часто озлобленный капитуляцией - кто знает, что у него на уме.

Бывший кавалерист Терри Марк Кэмерон решительно отказался ехать вместе с группой своих однополчан, возвращающихся в Техас. Марку хотелось побыть одному. Опасности его не пугали. После того, как Рейнджерам Терри пришлось сложить оружие, Марку было всё равно, убьют его или он доберётся до дома. Да и есть ли у него дом? Может, ферма брата давно разорена и лежит в руинах точно так же, как те усадьбы и дома, мимо которых он ехал по земле Миссисипи, а затем Луизианы. И чем ближе к Техасу - тем больше он осознавал, что хочет сейчас видеть только одного человека - Августа МакЭлрэя, своего учителя и товарища по рейнджерской службе ещё до войны. Август с его непрошибаемым оптимизмом и умением в любой ситуации увидеть надежду, с его прямотой - вот с кем хотел бы поговорить Марк. Но он не знал, жив ли МакЭлрэй. За что можно поручиться? И на территории Техаса шли бои, ничуть не менее кровавые, чем везде.

Пока были выполнены все формальности капитуляции, пока Марк медленно, со множеством остановок, тащился через два штата, прошло несколько месяцев. Не исключено, что этому "походу" следовало бы посвятить отдельную главу. Но не сейчас. А пока, к концу декабря, несмотря на все опасности и сложности, Марк Кэмерон добрался наконец до техасской границы. 28 декабря 1865 года он переехал через реку Сабин и вступил на земли Техаса...

* * *

Издалека дом выглядел мирно и спокойно. Но всадник на высоконогой вороной лошади обольщаться не стал. Да, он знал, что вступил на территорию своего родного штата Техас, но кто сказал, что здесь не творится то же самое, что и везде? Проверить, истинное или кажущееся спокойствие царит на ранчо, можно было только одним способом. Всадник ткнул лошадь шпорами и она, нервно вздрогнув и вскинув головой, сдвинулась с места. Через пять минут всадник заехал во двор перед домом и остановился ярдах в десяти от крыльца, не торопясь спешиваться. Кто знает, может, постороннему здесь будут не очень рады.

На всаднике был длинный тёмно-серый плащ, порядком полинявший, и конфедератская кавалерийская шляпа, из-под которой на воротник плаща спадали засаленные тёмные кудри. Коротенькая бородка обрисовывала нижнюю часть лица и была следствием многодневной небритости, а вовсе не отращивалась целенаправленно своим обладателем. Тёмно-серые глаза молодого человека внимательно оглядывали дом. Полу плаща он на всякий случай откинул и руку положил на бедро, поближе к рукояти револьвера. С близкого расстояния вороная лошадь под ним производила впечатление побитого молью чучела, которое не пойми каким чудом держится на ногах.

- Есть кто живой? - поразмыслив, крикнул всадник в сторону дома, так и не придя к выводу, спуститься ему с седла или сразу поехать дальше.

В ответ на его слова, дверь дома отворилась и на пороге показалась худенькая женщина лет двадцати в поношенном, хоть и чистом платье. Аббигейль Фронтайн, волей судьбы хозяйка этого дома и владелица нескольких сотен акров плодородной земли вдоль реки Сабин, с интересом смотрела на въехавшего во двор всадника.

Дядюшка Джордж Риддон, оставивший ей в наследство ферму "Мокрая Падь" почитался в семействе паршивой овцой. Жизнерадостный авантюрист и отчаянный игрок в покер, он постоянно принимал участие в разнообразных финансовых махинациях с разной степенью успешности. Его отъезд на Запад уже в довольно преклонном возрасте вызвал немалые пересуды в благопристойном обществе Саванны и все сошлись во мнении, что Джордж, верно, проигрался в карты и потому вынужден был уехать, а иные особо злые языки добавляли что-то об укрывательстве от судебного разбирательства. Как бы то ни было, но мистер Риддон приобрел себе в Техасе кусок хорошей земли, построил себе удобный дом и стал вести скромную и размеренную жизнь. Но, не будучи расположен фермерству (да и к сельскому хозяйству вообще), он не стал возделывать свои земли, позволяя им благополучно порастать травой, а завел небольшое стадо, которое в настоящий момент находилось на дальнем пастбище под присмотром двух работников. Возле дома он посадил небольшой огород для своих нужд - вот, собственно, и все дядюшкины угодья. Именно их мистер Риддон и завещал свой племяннице.

Это оказалось для Эйбби неожиданным, хоть и приятным сюрпризом. Оставшись без пенни в кармане после войны, брат с сестрой уже планировали уехать на Север (один знакомый предложил там Джону работу), но, получив известие о наследстве, решили поехать в Техас. Пусть этот штат был для них совсем чужим и незнакомым, всё же он относился раньше к Конфедерации, и был предпочтительнее враждебного Севера.

В настоящий момент брат с сестрой мирно обживались на ферме. Джон с утра уехал в город за покупками, а Аббигейль и Роза занимались уборкой, в которой дом уже порядком нуждался. Подобный труд был не совсем привычен для девушки из прежде состоятельной семьи, но Эйбби не приходило в голову жаловаться. Во-первых, за последние годы ей приходилось выполнять и более тяжелую работу (к примеру, прореживать кукурузу на поле в Сосновых Кущах), а во-вторых, она была сейчас в слишком умиротворенном настроении, чтобы расстраиваться из-за пустяков. Окончание войны, хотя она и завершилась поражением Юга, принесло Эйбби некоторое подобие спокойствия. Ей больше не приходилось после каждого крупного сражения искать в списках погибших и раненных знакомые имена, не приходилось закрывать глаза умершим в госпитале солдатам, не приходилось жить в постоянном страхе. Мир, пусть тяжелый и безрадостный для проигравших конфедератов, был для нее предпочтительнее военных будней. Так ей казалось сейчас, в относительной безопасности дядюшкиной фермы.

Заслышав стук копыт, Аббигейль решила, что это возвращается брат, и вышла его встретить. Это было легкомысленным поступком (мало ли кто мог подъехать), но миссис Фронтайн почти всю жизнь прожила в городе и еще не привыкла осторожничать.

Бросив внимательный взгляд на всадника, Эйбби пришла к выводу, что это бывший солдат Конфедерации. После капитуляции много таких вот обросших, чумазых, едва живых от голода и болезней мужчин возвращались домой. По дороге они часто заходили во встреченные на пути фермы в поисках еды и ночлега. Вероятно, приезжий искал того же. Тот вариант, что он может оказаться бандитом, Эйбби не рассмотрела. По ее представлениям, преступник сразу стал бы грабить, не утруждая себя вопросами.

- Добрый день! Чем я могу вам помочь? - осведомилась она доброжелательно, с сочувствием посмотрев на едва живую лошадь.

Появление молодой симпатичной женщины смутило Марка. Несмотря на всю свою испорченность (а познакомиться с некоторым количеством девиц лёгкого поведения Марк успел ещё до войны), он робел в присутствии порядочных женщин. Опустив голову и поспешно соскользнув с седла, он стащил с головы шляпу. Давно не стриженная густая шевелюра и борода может и делали его старше, но с близкого расстояния больше чем на свои 25 он не выглядел.

- Простите за вторжение, мэм, - проговорил он, наконец отважившись взглянуть хозяйке фермы в лицо. - Я - Марк Кэмерон, восьмой техасский кавалерийский полк... - Произнося такую привычную формулировку, Марк на пару мгновений спрятал глаза за длинными ресницами. Стыдно говорить, в каком полку ты служил, когда этот полк, да и вся армия Юга, капитулировали. А должны были защищать вот таких мирных жителей, как эта леди. Пересилив себя, Марк продолжил: - Может быть, вам требуется какая-нибудь помощь? Принести воды или починить что-нибудь? За кружку кофе я бы всё сделал.

Клянчить подобным образом еду Марк уже привык. На разорённых землях, по которым он возвращался в Техас, даже живности попадалось на столько мало, что прокормить себя охотой удавалось далеко не всегда. Дня три назад Марк видел на верхушке высокого сухого дерева пару падальщиков, но побрезговал ими, да и патроны пожалел. К моменту, когда он добрался до реки Сабин, он успел раскаяться в собственной брезгливости. Но не возвращаться же? И где гарантия, что тех падальщиков уже кто-нибудь не съел, или они просто улетели?

Обшлага плаща у Марка давно износились до лохмотьев, но на своё счастье, он предусмотрительно подвернул их дважды уже некоторое время назад. А то ещё помер бы со стыда, стоя в Техасе перед этой невысокой, стройной женщиной.

Марк стыдился напрасно - нищета возвращающегося домой конфедерата, Аббигейль вряд ли смутила бы. Весной 1865 года она повидала немало оборванных бывших военных - они часто заходили на плантацию, где миссис Фронтайн жила после войны. Многие были еще в худшем состоянии - без сапог, в синих рваных мундирах, снятых с мертвых янки, погибающие от голода и болезней. Так что на их фоне более-менее здоровый мистер Кэмерон, приехавший на лошади, смотрелся еще очень даже хорошо.

Тем временем, вежливая речь приезжего подтвердила предположение Эйбби - действительно, он прибыл с мирными намерениями. Будучи человеком доброго нрава, миссис Фронтайн не осудила бы и прямую просьбу о помощи, без всяких оговорок насчет работы, но предложение Марка ей понравилось. Сразу становилось ясно, что человек не привык получать что-либо даром. Уважительно кивнув солдату, вдова представилась:

- Меня зовут Аббигель Фронтайн, я - хозяйка этого дома. Добро пожаловать!

Эйбби хотела сказать, что никакая работа им не требуется (не совсем же они бесчеловечные, чтобы заставлять трудится человека, который наверняка едва стоит на ногах от голода и усталости), но подумала, что этот мистер Кэмерон может обидеться, решив, что его сочли нищим, просящим подаяние. Она сказала:

- Насчет работы надо спросить брата, мы недавно переехали, и я ничего здесь не знаю. Но он пока в отъезде, так что заходите в дом, я угощу вас кофе.

Миссис Фронтайн только повернулась, чтобы пройти в дом, как на пороге этого самого дома появилась массивная черная фигура.

- Роза! - обратилась к ней Аббигейль. - У нас гости, поставь на плиту кофейник.

Негритянка (бывшая нянька Эйбби и Джона, по совместительству семейный цербер) внимательно посмотрела на приезжего и ответила:

- Хорошо, мисс Аббигейль, но я еще скажу Сэму, чтобы воды нагрел - молодому джентльмену надо будет помыться с дороги.

Она хорошо знала свою хозяйку, чтобы сразу сообразить, что та, скорее всего, оставит этого бродягу ночевать под кровом их дома. Не сказать, что старую служанку это радовало (не хватало еще, чтобы кто попало спал на риддоновских-то простынях!), но поделать она ничего не могла. Ладно, пусть уж ночует - лишь бы чистый. Подумав, что было бы неплохо прокипятить и одежду приезжего тоже, Роза удалилась, а Эйбби покраснела. Будучи женщиной деликатной, она посчитала слишком грубым с порога заявлять гостю, что он грязный. Но ничего не сказав, она жестом пригласила мистера Кэмерона следовать на ней.

- Я только пущу коня пастись. - Марк вернул шляпу на голову, быстро расседлал свою ледащую клячу и оставил прямо посреди двора. Далеко уйти животное вряд ли было в состоянии, а не успевшей окончательно пожухнуть травы и здесь хватало.

Оставив седло на крыльце, Марк прошёл в дом вслед за хозяйкой. Сказать по правде, сильно чумазым он всё-таки не был. Успел частично помыться в реке и поменять нижнюю рубашку с более грязной на менее грязную. Правда, в это время года Сабин к купанию не располагал. Да и Марк не рискнул злоупотреблять холодной водой из-за раны, полученной с месяц назад. Она почти не беспокоила, но от холода всякий раз начинала болеть, так что плечо немело.

Рана была целиком на его совести. Ему не следовало отворачиваться от непонятного вида оборванцев, которые с виду мирно сидели на обочине. На дорогах сейчас можно встретить не только конфедератов, которые возвращаются домой, и не только янки, жаждущих охранять завоёванную территорию от любой подозрительной личности, но и откровенных бандитов, готовых ограбить каждого, даже если с него взять нечего. А несколько лишних патронов или полуголодная кляча с седлом - хорошая добыча. Правда, парням пришлось быстро отступить от идеи ограбить Марка, но и Марк своё получил. Он еле смог дотянуть до какого-то городка, где по счастью нашёлся доктор, способный вытащить пулю и обработать рану.

- Мисс Фронтайн! Я помогу вашему человеку принести воды, - предложил Марк, стягивая с себя плащ, который был, пожалуй, самой грязной частью его одежды.

Поскольку негритянка назвала свою хозяйку "мисс", а не "миссис", Марк предположил, что девушка не замужем. На вид она была молода и хорошо воспитана. К тому же, добра. В её простоте Марк увидел достоинство настоящей леди, которая готова прийти на помощь, и при этом не обидеть человека, не отказать ему в возможности отплатить за гостеприимство. Да и присутствие чернокожей Розы выдавало в мисс Фронтайн настоящую южанку. Марк уже не раз и не два убеждался, что это только янки кажется, что скажи неграм "вы свободны" - и они от такой радости побегут кто куда. Может, кто-то и побежит, но хороший негр никогда не покинет хорошего господина, даже если тот оказался в бедственном положении.

Марк огляделся в поисках ведра или какой-то другой ёмкости для воды. Огляделся аккуратно, потому что почувствовал, что в тепле дома у него слегка кружится голова. Скорее всего, от полного отсутствия еды за последние три дня. Да и от ранения он до конца не оправился. Но ему хватало выносливости перебарывать такие вещи.

- Нет, нет, я - миссис Фронтайн, вдова, - сразу же поправила Аббигейль, чтобы избежать дальнейших расспросов собеседника о муже и детях.

Упоминание о своем вдовстве, заставило Эйбби ощутить укол совести - всё-таки, в обход всех правил приличия, траур она не носила. Но это вынужденное решение - в душном черном платье работать в жару было почти невозможно, а работать приходилось много. Правда, от осознания этой вынужденности легче миссис Фронтайн не становилось - всё равно получалось, что она как бы совсем не чтит память Тони (что совсем не соответствовало истине). Роза же назвала свою хозяйку "мисс" по привычке, без посторонних она вообще называла ее "мисс Эйбби", пользуясь прерогативой старой няньки.

Нежданный гость не обиделся на слова чернокожей служанки (или сделал вид, что не обиделся) и зашел в дом. Правда, его желание помочь Сэму поставило миссис Фронтайн в тупик. С одной стороны, она была не так воспитана, чтобы перечить мужчинам, но с другой стороны, заставлять работать наверняка голодного человека, было не совсем прилично. Сомнение на секунду отразилось на лице хозяйки дома, но сразу же исчезло, когда Марк снял плащ. Опытный глаз бывшей сестры милосердия быстро заметил на плече у рейнджера повязку. В этом не было ничего необычного - мало кто из солдат Великой армии мог похвастаться отсутствием ранений за все годы службы, а военные действия закончились не так давно, чтобы все травмы могли затянуться.

- Я думаю, что Сэм справится сам, - вежливо, но твердо отказалась Эйбби от услуг рейнджера и пояснила, чтобы смягчить свою грубость. - В тех местах, откуда мы приехали, не принято заставлять людей работать, не угостив их кофе.

Это была самая настоящая ложь - в Сосновых Кущах обитателям пришлось голодать до нового урожая. Войска Шермана прошли по Джорджии как саранча, так что местным жителям пришлось несладко. Но мистеру Кэмерону рассказывать об этом было необязательно. Сделав приглашающий жест в сторону кухни, Аббигейль, поколебавшись, спросила:

- Простите мне мою бестактность, сэр, но не нужна ли вам перевязка на рану?

- Может быть, - не уверенно проговорил Марк на предложение о перевязке. - Больше месяца прошло. Я в дороге менял сам, да так и оставил повязку, чтобы рана об одежду не пачкалась.

Напряжение, которое Марк испытывал в обществе этой воспитанной леди, само собой исчезло. Наверное, сработало множество отвлекающих моментов. То, что она была вдовой, заставило молодого человека зауважать её ещё сильнее, хотя он не посмел ни о чём спрашивать. Подумал, что наверняка её муж погиб на войне. Это было самым логичным предположением для человека, который сам ещё недавно участвовал в военных действиях. Лёгкость, с которой миссис Фронтайн заметила, что у него повязка под рубашкой, говорила о её опытности. Иной человек мог просто не обратить внимания на какую-то неровность у него под одеждой, на левом плече. Но так много женщин помогало своим мужьям, отцам, братьям и огромному количеству других, совершенно незнакомых мужчин, трудясь в госпиталях, или просто оказывая помощь, прямо в своих домах, на своих фермах, что Марку оставалось лишь преклоняться перед всеми этими добровольными сёстрами милосердия. Он считал их труд подвигом, ничуть не меньшим, чем взятие с боем какого-нибудь стратегически важного укрепления противника.

- Думаю, что с этим лучше повременить немного, - продолжил Марк, вспомнив наставление отца: "Не хочешь выглядеть дураком - называй вещи своими именами". - Эта милая женщина, Роза - она права, мне следует сперва привести себя в порядок. И я с удовольствием выпил бы кофе.

Речь получилась нехарактерно длинной для Марка. Но на этот раз он сильно смущаться не стал. Так, самую малость. И вспомнил наконец про шляпу, которую тут же снял и повесил на ближайший гвоздь. А про себя решил, что никто не помешает ему потом, чуть позже, отплатить этой милой женщине за её доброту.

Эйбби кивнула на слова рейнджера, радуясь, что он освоился и перестал смущаться. Даже назвал Розу "милой". Хозяйка дома улыбнулась и предложила:

- Тогда пройдемте на кухню.

Предположение миссис Фронтайн оказалось верным - ее гость оказался ранен. Будь Эйбби чуть более подозрительного нрава, она бы засомневалась в благонадежности этого мистера Кэмерона - кто знает, не на бандитской ли разборке он получил свою рану? Ведь война уже полгода как закончилась. Но Аббигейль обычно доверяла своему сердцу больше, чем разуму, а сейчас чувства говорили, что Марк - человек славный. Поэтому, не задавая лишних вопросов, она прошла вперед, показывая дорогу на кухню.

Роза как раз разводила в плите огонь. Предложив гостю присесть, миссис Фронтайн принялась накрывать на стол. Разумеется, угощение было более чем скромным и состояло из извечной мамалыги, тушеных бобов с небольшим количеством мяса и кукурузных лепешек - обычный обед семьи небогатого достатка. Поставив очередное блюдо на стол, Эйбби задумалась над тем, куда едет сейчас этот техасский рейнджер. Скорее всего, на Запад, к своей оставленной семье. Как они, наверное, его ждут, надеясь, что по дороге добрые люди помогут их ненаглядному дойти живым и невредимым до родного дома. Аббигейль горько вздохнула от осознания того, что ей ждать, увы, уже некого и осведомилась у Марка:

- А куда путь держите? Домой?

Роза уже закончила свою возню с плитой и ушла по другим делам.

Марк старался не смотреть на стол, пока хозяйка расставляла на нём все эти блага, которые сильно голодному человеку кажутся настоящим чудом. Всё-таки до того, как он стал рейнджером, он получил от своих родителей неплохое воспитание и просто не мог позволить себе при леди изображать голодного дикаря. Он сразу же зацепился за вопрос миссис Фронтайн.

- Да. Можно так сказать, - ответил он, присев на стул и отметив про себя тяжёлый вздох хозяйки.

Здесь было ещё теплее, а главное, так уютно и тихо, словно он уже оказался дома. Нет, не в том недостроенном доме, который Марк запомнил на ферме брата, до войны. Хотя и то и это было именно фермой, в жилище Сэлли Кэмерона ощущался какой-то особый бедлам, свойственный домам людей, которые ещё сами точно не решили, что именно им нужно. А здесь, у миссис Фронтайн, было похоже на дом в Сан-Антонио, где они некоторое время жили с родителями. Дом, который по молчаливому согласию Марка его старший брат продал через пол года после смерти папы и мамы.

- Я еду в Сан-Антонио, - продолжил Марк, проведя пальцем по краю стола, чтобы смахнуть приставшую крошку. - У моего старшего брата ранчо милях в пятнадцати от города... Было до войны.

Он не договорил, как-то машинально стянул одну лепёшку и уже сам не заметил, как начал её есть.

***

Белый конь сержанта Натанаэля Ганна взлетел на небольшое возвышение и встал как вкопанный. Это была прекрасная охотничья лошадь, за которую иной плантатор до войны не пожалел бы больших денег. Нат заполучил коня случайно. Проще сказать, нашёл, когда объезжал окрестности. Никто не претендовал на это гордое животное, которое Нат присвоил без зазрения совести. В своём потрёпанном мундире и мятой фуражке Нат Ганн выглядел на белом жеребце так же неуместно, как драная ворона на голове изящной греческой статуи. Его это не смущало, а окружающие помалкивали. Во всяком случае, у пехотинца Ганна открылся изрядный талант к верховой езде и сидел он в седле так, будто в нём же и родился. Цепкие ноги Ната с хорошо развитыми ляжками идеально подходили для кавалериста, а не для пехотинца.

Посозерцав некоторое время расположенный на этом уютном участке дом, Нат обернулся и махнул рукой. К нему тут же подлетели трое его подручных, которые до этого торчали за холмиком, ожидая пока "начальник" осмотрится.

- Значит так! - Нат придирчиво оглядел подчинённых. - Чтобы без моего приказа ни одного косого взгляда на эту миссис Фронтайн. Говорю только я. Чез! Закрой пасть. От твоей улыбки трава вянет. Хоть бы к зубодёру сходил...

Отвернувшись, Нат тронул жеребца шенкелями - и тот послушно двинулся вперёд сдержанной рысью, пригарцовывая и выгибая мощную шею. Четверо людей мистера Фланнагана не спеша спускались с пригорка, заворачивая в сторону ранчо "Мокрая Падь". Со двора их уже было прекрасно видно...

Их и увидели. По крайней мере, Роза точно. Несмотря на то, что согласно лозунгам северяне принесли неграм свободу, у чернокожей служанки особой радости появление "освободителей" на горизонте не вызвало. Считая себя не меньшей южанкой, чем свои белые хозяева, к янки (как и ко всем республиканцам) Роза относилась с крайним неодобрением. С хмурым выражением лица она поспешила к хозяйке - сообщить тревожную новость.

Тем временем, на кухне Аббигейль с улыбкой наблюдала за тем, как ее гость с аппетитом ест. Пододвинув ему ложку, она хотела обнадёжить, что, скорее всего, ферма брата на месте, ведь в Техасе не было Шермана (про индейцев и бандитов, которые могли с не меньшим успехом напасть на фермеров, она не подумала), но на кухню вошла Роза.

- Мэм! К нам едут какие-то всадники, - сказала она обеспокоенным тоном, - и судя по форме солдаты. Янки, - добавила служанка голосом, явно показывающим презрением к упомянутым северянам и стала спокойно ожидать ответа, как и положено вышколенной прислуге.

На лице Эйбби появилось выражение крайней озабоченности. Конечно, сейчас, когда война закончилась, появление солдат в синей форме на пороге дома не обязательно означало скорый грабеж и прочие неприятности для обитателей этого самого дома, но все равно сердце миссис Фронтайн сжалось от самого настоящего страха. Ждать добра от захватчиков не приходилось, тем более что военные теперь имели полномочия производить аресты и судить гражданских лиц. Разумеется, мужчины старались не рассказывать дамам лишнего об ужасах Реконструкции, но кое-что о новом режиме Эйбби знала. Например, она знала то, что янки бояться возможного бунта и потому часто притесняют тех, кто воевал за Конфедерацию. Ее брата Джона (бывшего лейтенанта армии южан) вполне могли арестовать даже за самое легкое проявление неповиновения. И эти солдаты вполне могли приехать, чтобы сообщить сестре об этом.

Данное подозрение не на шутку взволновало миссис Фронтайн, но она нашла в себе силы успокоиться. В конце концов, мистеру Кэмерону незачем вникать чужие проблемы. Она повернулась к служанке и ей сказала своим привычным мягким голосом:

- Позаботься о кофе, Роза, а я схожу и узнаю, что им от нас надо.

Еще раз, через силу улыбнувшись гостю, Эйбби поспешила к выходу. Не очень привычная к тому, чтобы вести какие-либо переговоры с подобными собеседниками, она очень боялась предстоящего разговора. Но показывать свой страх перед захватчиками Аббигейль посчитала постыдным. Перед тем, как открыть входную дверь, она глубоко вздохнула и вышла наружу со спокойным выражением лица.

- Что вам угодно? – с достоинством осведомилась миссис Фронтайн у приехавших, про себя от всей души надеясь, что им угодно спросить дорогу и уехать куда подальше.

Чтобы оставить Марка на кухне, когда на двор зачем-то пожаловали янки, нужно было по меньшей мере ударить его по голове чем-нибудь тяжёлым. Марк "налюбовался" на поведение оккупационных властей достаточно, чтобы моментально позабыть про голод. Проводив хозяйку дома взглядом, он встал и повернулся к чернокожей служанке, взяв её за плечи и заглядывая в лицо.

- Роза! Аккуратно погляди, что делается с другой стороны дома, - сказал он спокойно и как можно убедительнее. - Только аккуратно. Если увидишь что-то подозрительное - дай мне знать.

Он ободряюще улыбнулся женщине, после чего направился вслед за миссис Фронтайн, на ходу скидывая кожаную петельку, фиксирующую револьвер в кобуре. Мельком глянув в окно и отметив, что янки всего четверо (по крайней мере, с этой стороны), он вышел на крыльцо дома и остановился у двери, опустив правую руку свободно висеть вдоль тела, поближе к оружию. Вмешиваться Марк не собирался, но подобрался как перед боем и смотрел внимательно, готовый в любой момент вступиться за хозяйку дома.

Нат придержал белого жеребца поводом и приподнял фуражку, приветствуя миссис Аббигейль. Его сопровождающие мялись и оглядывались по сторонам, так и не уяснив, как же им нужно себя вести. А когда двери снова открылись и на пороге появился здоровый парень в остатках конфедератской формы, руки у подручных сержанта сами собой потянулись к оружию. Ганн будто спиной почувствовал это и шикнул на подчинённых:

- Спокойно, парни! Мы приехали поговорить. Здравствуйте, миссис Фронтайн! - громко приветствовал он женщину. - Простите за то, что явились без предупреждения. Вы позволите?

Не дожидаясь разрешения, он спрыгнул со своего шикарного жеребца и сунул повод одному из людей. А сам сделал пару шагов навстречу хозяйке ранчо. Коренастый и широкоплечий, в потрёпанном синем мундире и с какой-то засаленной тряпкой вместо шейного платка, он больше походил на разбойника, чем на помощника мэра. Штаны были ему велики, так что из-за подпоясывавшего их армейского ремня выпирали складками. Второй ремень, с оружием, висел настолько косо, что кобура доставала почти до колена и была подвязана вокруг ноги верёвочкой, из-за которой штанина торчала "пузырём". Внешний вид Ната, был своеобразным вызовом и обществу чопорных южан, и своему бывшему армейскому начальству, которое теперь было не властно над ним, а может быть, и целому миру в придачу. Единственным человеком, которого Нат уважал и чтил, был Росс Фланнаган. Но на это у Ната были веские причины. И ради Фланнагана Нат готов был практически на всё. Даже на вежливый разговор с фермершей, которая держит себя как леди.

- Я вижу, у вас тут гости. - Нат смотрел на женщину своим немного печальным взглядом и при этом встал так, чтобы держать в поле зрения и парня, замершего у порога с решительным видом. - Я - помощник мэра, Натанаэль Ганн. Мне поручено напомнить вам, что с ранчо "Мокрая Падь" ещё не заплачены налоги за четыре года войны. А с вас, как с владелицы земли, причитается налог за получение наследства. Можем мы сейчас это обсудить?

Он чуть повернул голову, в очередной раз окинув взглядом парня у двери. Нат надеялся, что хозяйка ранчо одна. Он специально выбрал время, когда её брат в городе. Присутствие постороннего сержанту не нравилось. Но он философски подумал, что в жизни никогда ничего не получается так, как хотелось бы. Нужно исходить из того, что есть.

- Конечно, насчет налогов вам бы стоило поговорить с братом, - сказала Эйбби колеблясь. - Но его сейчас нет, так что, вы можете обсудить это со мной.

Говоря эту фразу, миссис Фронтайн мучительно пожалела, что Джона нет дома. Ведь эти люди приехали явно с враждебными намерениями, а ей совершенно нечего было им противопоставить - ни в плане ума, ни в плане оружия.

То, что мистер Кэмерон вышел на крыльцо следом, Аббигейль заметила не сразу - она внимательно разглядывала пожаловавших к ней во двор всадников. Те выглядели странно, словно сборище бандитов и вели себя соответственно - почему-то разом потянулись к оружию при ее появлении. Побледнев, Эйбби подумала было, что сейчас их начнут убивать и грабить, как какой-то тип (по всему старший) успокоил своих людей, заметив, что они приехали поговорить. Это успокоило вдову, но лишь слегка - ведь из этих слов следовало, что в арсенале ее незваных гостей существуют не только разговоры.

Уже не ожидая от визита янки ничего хорошего, миссис Фронтайн молча смотрела на то, как начальник (или главарь?) бандитов спешивается. Несмотря на снедавшее ее беспокойство, она держала себя по-прежнему спокойно, скорее, просто по привычке держать лицо в трудных обстоятельствах, чем от осознанной необходимости.

Сообщение оборванного янки, что он-де помощник мэра, удивило Эйбби, но не слишком. В конце концов, настали такие времена, когда бывшие богачи-плантаторы собственными руками пахали землю, а всякие оборванцы, приехавшие на Юг с одним саквояжем, зарабатывали себе состояния. Ей следовало радоваться, что мэр не прислал к ним с Джоном какого-нибудь нахального ниггера для переговоров - с янки вполне могло статься и такое. Конечно, было странно, почему этот мистер Ганн не оделся поприличнее - судя по лошади, средства у него имелись, но в данный момент Аббигейль это не волновало. Ее больше занимали налоги, которые янки назначили на ферму.

Налоги за четыре года и налоги на наследство! Это ведь, верно, целая куча денег, которых у них с Джоном просто нет. Пораженная этой неприятной новостью, она не сразу среагировала на упоминание северянина о гостях и его взгляд куда-то в сторону. С некоторым недоумением обернувшись, Эйбби увидела стоящего рядом Марка. Присутствие мужчины, хоть и постороннего придало ей уверенности и весьма успешно поборов дрожь в голосе, она обратилась к этому Натанаэлю довольно спокойно.

- Да, у меня гость, - хладнокровно признала она и представила рейнджера, - это мистер Кэмерон. Прошу, пройдем в дом. Правда, насчет налогов за четыре года, вероятно, произошла какая-то ошибка, - сказала Абигейлль уверенно. - Дядя заплатил Конфедерации всё до последнего цента.

Миссис Фронтайн только сегодня утром закончила разбирать бумаги покойного родственника и своими глазами видела все накладные (фермеры платили налоги натуральным продуктом). Она недоумевала, какие деньги требуют с них янки. Разумеется, более благоразумная женщина не стала бы упоминать правительство Юга в присутствии бывших солдат Союза, но Эйбби из патриотических чувств совсем не собиралась делать вид, что Конфедерации не существовало на свете.

Марк, нахмурившись, внимательно наблюдал за янки и размышлял, как лучше поступить. Ему не понравилось, что миссис Фронтайн пригласила этого нахального типа в дом. Если он примет приглашение - будет труднее наблюдать за его приятелями. К тому же, в сержанте чувствовалось что-то опасное. Слишком внимательный взгляд для разболтанного мародёра, каким он пытался казаться, и слишком уверенные движения, по которым понятно становилось, что Натанаэль Ганн - человек сильный, опытный и уверенный в себе. Достойный противник, не уважать которого было бы слишком неосторожно. Лишние эмоции мешали трезво оценивать ситуацию, и Марк спрятал поглубже презрение к этому негодяю, приехавшему на ферму к женщине, когда за неё некому заступиться (она же сказала, что её брат в отъезде и наверняка янки прекрасно об этом знали). Так и не решившись намекнуть миссис Аббигейль, что не стоит кого попало пускать в дом, Марк остался стоять рядом с дверью и ждать, примет ли приглашение этот разбойничьего вида сержант.

А Нат был удивлён приглашением этой миссис Фронтайн не меньше Марка, хотя успешно скрыл это, продолжая смотреть на худенькую женщину своими печальными глазами. У него даже мелькнуло в голове, не предупредил ли её кто и не подготовила ли она какой-нибудь неприятный сюрприз. Например, ещё парочку вооружённых конфедератов за дверью. Но отбросил эту мысль как несостоятельную. Какой бы ненавистью не пылали техасцы к тому, кто напинал их драгоценную Конфедерацию, они не такие идиоты, чтобы нападать первыми сейчас, через несколько месяцев после капитуляции, на представителя новой власти. К тому же, Нат патологически не боялся никакого нападения. Ему, как и Марку, было не привыкать к опасности. Он кивнул и двинулся в сторону дома.

На упоминание о том, что налоги уже заплачены, Нат лишь снисходительно усмехнулся. Эту "песню" он уже слышал, и скорее всего, слышит не последний раз.

- Тут есть кое-какая загвоздка, миссис Фронтайн, - сказал он, не спеша проходя мимо Марка, и смерив его взглядом с близкого расстояния, но тут же повернулся к своим людям. - Будьте тут, - распорядился он и последовал за женщиной. - Если позволите мне взглянуть на документы, я вам всё объясню, мэм.

Слова янки заставили сердце Эйбби тревожно забиться. Неужели с них будут требовать налог за землю вторично? Это просто ужасно - ведь даже один налог за наследство им с Джоном заплатить будет очень и очень сложно. Придется продать часть имущества. Показывать документы этому якобы помощнику мэра миссис Фронтайн тоже опасалась. А что, если он обманет ее - заберет бумаги и не отдаст. Или, воспользовавшись ее непрактичностью, найдет там какую-нибудь ошибку? Ах, как жаль, что сейчас рядом нет Джона! Он намного образованнее и практичнее ее, северянам так легко его не одурачить...

Впрочем, несмотря на мучившие ее подозрения и сомнения, Аббигейль все же проводила своего незваного гостя в маленькую комнатку, служившую покойному дяде чем-то вроде гостиной. Она прекрасно понимала, что ведет себя недопустимо, и благородные дамы Саванны, безусловно, не одобрили бы ее. Порядочная леди не должна была бы пускать янки даже на порог своего дома, а вежливо с ними разговаривать - и подавно. Консервативные южане не одобряли такое поведение и не прощали. Но заставить себя говорить с кем-либо грубо Эйбби была не в состоянии. Тем более, ей не хотелось беседовать на крыльце своего дома с четырьмя бандитами, трое из которых были настолько нервны, что сразу хватались за оружие. С одним их начальником (типом хоть и внушающим опасение, но всё же вежливым) разговаривать ей было легче и не так страшно. Опасности в том, что янки разделяться, Аббигейль не осознавала. Во-первых, она ни разу не видела вблизи ни одной перестрелки и не знала, кого и кому важно контролировать, а во-вторых, не могла наверняка сказать, будет ли этот славный молодой человек, Марк, за нее вступаться. Это было так опасно, да и бессмысленно, ведь за нападение на своих людей (как бы безобразно они себя не вели) мэр живьем снимет с них шкуру.

Вздохнув, миссис Фронтайн предложила мужчинам присесть и села сама. Последнее было очень кстати, так как от обилия дурных новостей ноги у вдовы уже начинали подкашиваться. Выражение лица ее стало озабоченным до крайности, и она сказала, обращаясь к янки:

- А вы не можете объяснить мне, что не так с налогами без документов? Просто у дяди большой беспорядок в кабинете, я сразу и не найду нужных бумаг, но они есть, даю вам честное слово.

Аббигейль не была уверена в том, что этот мистер Ганн поверит ей на слово - слишком уж его печальный взгляд смахивал на издевку - но решила попытаться обойтись без демонстрации накладных.

На мистера Кэмерона она почти не смотрела, не хотела привлекать к нему внимание янки, но, проходя мимо него в комнату, благодарно ему улыбнулась, чтобы хоть так выразить свою признательность за поддержку.

- Я ни в коем разе не сомневаюсь в ваших словах, мэм! - уверил Нат хозяйку дома и уселся на ближайший стул, чуть ли не спиной к Марку. Он стянул с головы фуражку, пригладив ладонью прямые и какие-то бесцветные волосы.

Никакой издёвки в его взгляде не было. Он всё время так смотрел. На всех. И мало задумывался об этой своей особенности. А сейчас и подавно, потому что миссис Фронтайн его поразила. Обычно визит к какому-нибудь фермеру проходил по простой и привычной схеме: ты приезжаешь, тебе навстречу вываливает пара-тройка человек, увешанных оружием "по самое нехочу". Потом начинаются вопли, смысл которых сводится обычно к определениям типа: "Грязные янки!" Нат стремился не разочаровывать ожиданий и преуспел настолько, что со стороны всегда выглядел грязным, даже если на самом деле был чистым. Его сопровождающие обычно бросали ответный клич: "Проклятые конфедераты!" Угрозы начинали сыпаться, как горох из ведра. Кто-нибудь принимался топать ногами, жеребец Ната тоже брался прыгать на месте и топать ногами, потому что ему легко передавался общий настрой. Прокричавшись и напрыгавшись, стороны расставались с чувством исполненного долга. Нат наконец уводил своё "воинство" со двора. Его жеребец нёсся во весь опор обратно в Городок, что давало хозяевам фермы призрачную надежду думать, что "поле боя" осталось за ними. На самом деле и коню, и его хозяину, требовалось развеять бьющую через край нервную энергию. Особенно хозяину, чтобы не начать вести себя так, как он это делал ещё будучи солдатом армии США: кидаться в драку с кулаками. Нат просто поражался, как легко спровоцировать этих южан и, наверное, тоже торжествовал бы победу, если бы это имело для него хоть какое-то значение.

И вот, впервые за последнее время, его встретили не оружием и угрозами, а приглашением зайти в дом. Более того, предложили присесть, хотя в маленькой комнатке двое крупных мужчин заняли собой всё свободное пространство.

По этому парню-конфедерату, которого миссис Фронтайн назвала Кэмероном, с близкого расстояния вполне можно было определить, что он как раз на данный момент гораздо грязнее Ната, хотя и выглядит в разы аккуратнее. Стало быть, действительно только что приехал. Что у него на уме - Нат не знал, но и дураку было понятно, что устраивать стрельбу в крошечной гостиной - подвергать риску хозяйку. А рукопашной стычки Нат не опасался. Для этого он был слишком уверен в себе.

- Я попробую объяснить так, - предложил Нат, подавшись чуть вперёд, словно хотел, чтобы миссис Фронтайн его лучше слышала. - До начала войны вы, равно как и все в этой стране, платили налоги, которые отправлялись прямиком в Вашингтон. - Нат мягким жестом ладони безошибочно указал на Север. Рукав кителя ему был коротковат, и благодаря жесту из-под него выпростался подвёрнутый обшлаг тёмной рубашки, которая судя по всему, была наоборот великовата. - И там уже их, эти налоги, кто-то распределял на всякие государственные нужды. Потом, во время войны, все ваши налоги стали уходить куда-то в Алабаму... В Монтгомери, если я не ошибаюсь. И их как-то там использовал мистер Дэвис. То есть, Вашингтон и старина Эйб ничего не получали. Теперь в Вашингтоне хотят, чтобы им отдали всё, что они не дополучили за эти четыре прошедшие года. Их не интересует, что вы заплатили, а что нет. Они должны взять своё и не отступят от этой идеи. Ни от меня, ни от мистера Фланнагана тут ничего не зависит. Мы - всего лишь "рука", которой "голова" приказывает: "Пойди и принеси!". Понимаю, что это вряд ли вам может понравиться. Но что тут поделаешь?

Он чуть улыбнулся и эту улыбку можно было бы счесть сочувственной, если бы она не вышла кривоватой. С неделю назад Нату здорово разбили уголок рта. Опухоль уже спала, но он привык за семь дней улыбаться только одной стороной губ.

- Ничего не поделаешь, - тихо повторила Эйбби и удрученно опустила глаза. Кривоватую улыбку янки она по достоинству не оценила - ей было не до того. Рассеянно рассматривая свои руки (так не похожие на руки настоящей леди), миссис Фронтайн размышляла над услышанным.

Мистер Ганн так любезно поверил ей на слово, не требуя предъявления документов, что Эйбби удивилась. Возможно, она бы даже посчитала его вежливым человеком (не может же весь Север состоять из грубиянов и злодеев), если бы он не уселся почти спиной к Марку. Это было странное неуважение, ведь рейнджер не сделал янки ничего дурного. Кроме того, что прошел в гостиную вслед за хозяйкой и ее незваным гостем. Разумеется, миссис Фронтайн ловила каждое слово объяснений о налогах и чем дальше она слушала, тем больше ее охватывали отчаянье и бессильный гнев.

Даже своим неискушенным в делах умом Эйбби понимала, что требования северян несправедливы - ведь южные штаты в начале войны вышли из состава Союза и, следовательно, платили налоги своему собственному правительству. Зачем им, спрашивается, были нужны какие-то янки в каком-то Вашингтоне? Возможно, будь миссис Фронтайн такой же какой была четыре года назад, она бы расплакалась и попыталась бы что-либо объяснить. Но сейчас, обладая горьким опытом последних нелегких лет и чувствуя себя старше своего настоящего возраста лет на двадцать, Аббигейль ничего говорить не стала и лить слезы тоже. Это было бесполезно, и она прекрасно понимала. Тем более что мистер Ганн прямо сказал: они с мистером Фланаганном (надо полагать, здешним мэром) только исполнители.

При мысли, что с ними сделают при невыплате налога, Эйбби похолодела, но, набравшись мужества, снова подняла глаза на янки и мягко осведомилась:

- И какова же сумма приписываемого нам долга?

Марк устроился рядом с окном, так, чтобы удобнее было под прикрытием оконной рамы наблюдать за подручными этого сержанта. Наглость янки его ничуть не удивила, а то, что тот намеренно сел спиной, вызвало лишь короткий смешок. С желанием треснуть мистера Гана чем-нибудь по черепушке Марк успешно справился. Он уже усвоил, что сила сейчас не на стороне Юга. И уж тем более, навлекать на приютивший его дом неприятности своей несдержанностью он не хотел.

Выслушав этого янки Марк отчётливо сознавал, что миссис Фронтайн находится в безвыходном положении. Равно как и все южане, которым придётся платить налоги. Может быть, подобное творилось и не повсеместно, но Марк предпочёл исходить из худшего и сразу подумал о брате. У того вряд ли найдётся много денег. Перед войной он только начал поднимать своё ранчо. Конечно, есть ещё родительские сбережения. Если не разорился банк, и если их можно будет получить на руки.

"Интересная манера отвечать на не поставленный вопрос, - подумал он, когда мистер Ганн заявил: "Мы - всего лишь "рука"". - Сразу оправдался, что он-де только исполнитель. Часто же вам прилетает от ваших жертв, мистер, раз вы так сразу с порога начинаете извиняться". Марку захотелось спросить, какова альтернатива, если денег нет, он был уверен: на этот вопрос сержант тоже заготовил ответ заранее. Но сдержался. Пусть янки сперва назовёт сумму. Перебивать разговор, когда хозяйка дома задала вопрос, он посчитал невежливым.

Нат чуть отодвинулся назад, на спинку стула, сделав сосредоточенное лицо.

- Давайте посчитаем, - предложил он. - За вами, миссис Фронтайн, числится тысяча двести акров земли. То есть, если исходить из довоенной стоимости два доллара за акр - всего две тысячи четыреста долларов.

"И почему это всегда должен делать я?" - думал Нат, которого сбивало с мысли расстроенное лицо женщины. Он сам не осознавал этого, но реагировал на неожиданно нормальное к себе отношение гораздо острее, чем на любые побои. К побоям он привык.

- Пятнадцать процентов в год - будет триста шестьдесят долларов, - продолжил он, чертя пальцем у себя на коленке, чтобы не сбиться. - За четыре года будет тысяча четыреста сорок долларов, плюс пеня за несвоевременную выплату. Всего тысяча пятьсот долларов. И пять процентов с имущества - налог на наследство. Ещё плюс сто двадцать долларов. Всего получается 1720 долларов.

Нат посмотрел на женщину, ожидая, что сейчас она точно сорвётся и начнёт на него орать или потребует, чтобы он выметался из её дома. А может, расплачется - и требовать, чтобы он выметался, будет этот конфедерат за его спиной. В глубине души Нату почему-то отчаянно захотелось, чтобы она хотя бы не срывалась и не орала ругательства. А убраться он и сам был готов. Настроение "пугать" миссис Аббигейль Фронтайн у него окончательно пропало. Он и так наверняка напугал её суммой - дальше некуда.

Сержант был прав - пугать Эйбби дальше было, но уже бесполезно. Она и так почти ничего не соображала от охватившего ее страха и отчаянья. Даже правильность вычислений янки миссис Фронтайн и то не могла проверить, потому что в ее сознании отчетливо билась одна мысль: такой огромной суммы им не заплатить.

Когда прозвучала последняя итоговая цифра налога, Аббигейль не стала браниться или плакать, она смертельно побледнела, отчетливо осознав, что они с Джоном уже во второй раз по милости янки остаются без крова. Если бы эту новость ей сообщил брат или хотя бы друг семьи, она, пожалуй, горько разрыдалась бы или вовсе упала в обморок. Но сейчас, в окружении чужих людей да вдобавок в должности хозяйки дома, Эйбби не могла себе этого позволить. Не хватало еще проявлять слабость на глазах у янки! До боли прикусив себе губу, чтобы не расплакаться, она отчаянно пыталась собраться с мыслями, чтобы сообразить, что сказать, но слова никак не хотели складываться в четкие фразы.

- У нас нет таких денег, - наконец выдавила она из себя, грустно посмотрев на мистера Ганна.

Конечно, миссис Фронтайн разумом понимала, что должна задать помощнику мэра вопросы, много вопросов по существу дела, но для этого ей нужно было немного времени, чтобы справится с головокружением и хоть чуть-чуть успокоиться.

Женщина была так бледна, что Марк поднялся, испугавшись, что она упадёт в обморок. Если бы она хоть качнулась - Марк точно ринулся бы, отшвырнув с дороги сержанта-янки, чтобы успеть подхватить её. Но миссис Аббигейл продолжала сидеть, проявив удивительную для женщины выдержку. Хотя по ней видно было, что цифра добила её окончательно. Марк почувствовал острую жалость к этой несчастной женщине и знакомую злость на янки. Эти подлые захватчики не собираются ограничиваться тем, что уничтожили пол страны, превратили в руины и отбросили на сто лет назад. Теперь они хотят отобрать землю у тех, кому она принадлежит по праву. И противостоять этому нечем, потому что законы пишут в Вашингтоне, как "любезно" подсказал сержант. Прищурившись, Марк посмотрел в спину сержанта, окончательно позабыв, что вроде как следит за окном. Умом он понимал, что оправдания этого мистера Ганна имеют под собой основание. Во всяком случае, сержант, несмотря на свой разбойничий вид, хотя бы пытался вести себя вежливо, а не ворвался в дом с ордером на выселение. Но всё равно бывшему кавалеристу Терри пришлось стиснуть губы покрепче и побороться с желанием схватить мерзавца за шкирку и выбросить вон.

Он обошёл сержанта и встал у плеча сидящей на стуле женщины. Теперь он смотрел на янки сверху вниз. И сам чувствовал, на сколько напряжён, так что вынужден был силой заставить себя разжать кулаки.

- Уверен, мистер Ганн в состоянии ответить на вопрос: что делать тем, кто не сможет заплатить таких денег? - проговорил он медленно. - Наверняка то правительство, на которое он работает, снабдило его инструкциями. Так что вы предлагаете, сержант? Какова альтернатива?

Нат поднял голову, оторвав наконец взгляд от женщины и посмотрел на конфедерата с отсутствующим выражением.

- Вы, сэр, сами знаете, какова альтернатива, - сказал он без малейшей издёвки.

Вопросы Марка отвлекли сержанта от неожиданного воспоминания. Миссис Фронтайн, эта маленькая женщина, бледная, кусающая губу в отчаянии, вызвала образ другой южанки, такой же маленькой и беззащитной...

... Пехота месила сапогами грязь. Нат шагал где-то в хвосте лениво растянувшегося воинства. Шёл четвёртый год войны, но для рядового Натанаэля Ганна это не имели никакого значения. Он думал, что ничего в этом мире больше не будет иметь для него значения. Он не замечал ни грязи, ни людей, которые попадались вдоль обочины дороги, ни других пехотинцев, шагающих вокруг него. Если бы в этот момент он увидел, что кто-то целится в него - он и тогда не изменил бы монотонности шага, не сделал бы попытки отвернуть в сторону.

Когда он вспомнил, где её видел - он поразился на столько, что остановился и несколько секунд не замечал, что марш продолжается и те, кому он мешает, машинально толкают его плечами, отпихивая со своего пути. Нат заставил себя двинуться следом, а сам думал: как она его узнала? Как можно узнать человека, который в несколько дней изменился так, что сам себя не мог узнать?...

И тут, на самом интересном месте, нетерпеливый приятель-конфедерат за спиной отставного сержанта решил прервать "торжественный момент" своими очень своевременными вопросами! Сбил с настроения и одним рывком вернул в настоящее время. Может быть, и правильно. По большому счёту кому оно нужно, это прошлое? Его уже нет.

- Миссис Фронтайн! - Нат тоже поднялся и надел на свои бесцветные волосы фуражку. - Могу я сказать вам пару фраз без посторонних? Клянусь, что у меня в мыслях нет вас оскорбить чем-то или обидеть. Просто... - Он покосился на Марка и поправил зачем-то ремень, на котором косо висела кобура с револьвером. - Просто то, что я хочу сказать, предназначено только для вас, как для хозяйки этого ранчо. Если вы сочтёте необходимым - вы сами потом скажете мистеру Кэмерону. Всего пара фраз - и я уеду, - пообещал он, сохраняя серьёзное выражение лица.

Эйбби посмотрела на спокойное лицо северянина и медленно кивнула. В ее взгляде не было ненависти, только усталость - несмотря на охватившую ее горечь, вдова понимала, что в их бедах этот, в общем-то, неплохой человек невиновен. Он - всего лишь посланник с дурными вестями, не больше. Причем - довольно вежливый посланник, другой бы на его месте не упустил бы возможности поиздеваться над гордыми южанами и с лихвой отплатить за то ледяное презрение, каким обливали янки местные жители. Ничего страшного в разговоре с ним наедине Аббигейль не увидела. Она повернулась к Марку, чтобы попросить его выйти. Такая просьба была, конечно, ужасно невежлива, и от осознания этого миссис Фронтайн уже заранее мучила совесть. Ведь, когда мистер Кэмерон встал возле ее плеча и стал задавать помощнику мэра вопросы (те самые, на которые у хозяйки ранчо не достало мужества) ей стало хоть немного, но легче.

Мистер Ганн ушел от прямого ответа на вопрос, что будет с теми, кто не заплатит налог, но Эйбби и не нужен был его ответ. Она его знала (хотя бы потому, что уже оказывалась в подобной ситуации в Джорджии). Земля и всё имущество в доме будет продано с торгов, чтобы погасить задолженность, а они с Джоном с небольшим количеством вещей опять отправятся на все четыре стороны. При этой мысли к горлу подкатил комок, и миссис Фронтайн глубоко вздохнула, чтобы сдержаться. Для истерик было не время и не место. При глубоком вдохе корсет безжалостно впился в ребра, и эта острая боль помогла вдове прийти в чувство. Она обратилась к Марку, надеясь, что он не обидится на ее слова.

- Мистер Кэмерон! Наверное, мне стоит поговорить с мистером Ганном с глазу на глаз, - мягко сказала Эйбби, страдая от своей неделикатности. - Вы не подождете меня на кухне?

Марк медленно кивнул, хотя несколько секунд назад, после просьбы этого янки, готов был категорически воспротивиться. Ещё не хватало, чтобы этот тип наговорил женщине гадостей в тот момент, когда рядом нет никого, кто был бы способен за неё вступиться. Но миссис Фронтайн так деликатно попросила его выйти и подождать на кухне, что рейнджер не посмел ей возразить. Речь шла о ней, о её доме и земле и Марк посчитал, что не имеет права упрямиться. Хотя очень хотелось!

По счастью, кухня в небольшом доме располагалась совсем рядом и Марк был уверен, что услышит, если в кабинете миссис Аббигейль что-то произойдёт. Это заставило его отступить окончательно. Недоверчиво посмотрев на сержанта, Марк вышел и прикрыл за собой дверь. Уже за порогом он неожиданно сообразил, что если останется ближе к выходу из дома, то сможет наблюдать и за подручными сержанта Ганна, всё ещё торчавшими посреди двора, и одновременно стоять совсем близко к двери кабинета. Ничуть не смутившись тем, что по-своему трактует просьбу хозяйки, он устроился около окна в небольшой прихожей, твёрдо вознамерившись здесь и остаться.

Проводив Марка взглядом, сержант огляделся. Возвышаться над женщиной ему не хотелось, излагать свои мысли через всю, пусть и маленькую, комнату - тоже. А подтаскивать к женщине второй стул Нат не счёл необходимым. Он просто шагнул к миссис Аббигейль и спокойно присел на одну коленку прямо у её ног. Движения его были медлительные, но на столько раскованные, что казалось, он в любой позе чувствует себя естественно.

- Послушайте меня, миссис Фронтайн. - Он заговорил тихо и с убеждением в голосе. - Я могу помочь вам, но и вы должны будете кое-что сделать. Дослушайте до конца. - Сейчас, когда он смотрел на неё снизу вверх, его взгляд не казался таким печальным, скорее, заинтересованным. - Все налоги отсюда и из других мест этого округа уходят в форт Ньютона. Вы имеете право заплатить прямо туда, получить расписку - и больше не иметь проблем с мэром, которому поручено провести эту компанию по сбору налогов. Вам нужно будет отправить в Ньютон кого-нибудь, чтобы он внёс за вас налог на наследство. 120 долларов - не такая большая сумма, на крайний случай, её можно занять. В Ньютоне выдадут расписку на ваше имя. В следующий раз я, скорее всего, приеду к вам сюда с ордером на выселение. Вы покажете мне при свидетелях расписку, а я засвидетельствую мистеру Фланнагану, что вы заплатили налоги прямо через форт, не уточняя, какие именно налоги. В этом нет никакого обмана, вы ведь имеете полное право заплатить сперва одно, а потом другое. - Нат потёр пальцем шею в некотором сомнении, но продолжил: - Мистер Фланнаган доверяет мне и я сделаю так, чтобы он не переспрашивал, что вы заплатили, а что нет. Через три месяца все налоги уйдут в Ньютон, а там такой бардак сейчас, что никто не станет проверять отчётность мистера Фланнагана. - В этой части своего плана Нат был чистосердечно уверен, хотя ни по чём не стал бы объяснять, почему именно никто не станет проверять местного мэра. Это не касалось ни миссис Фронтайн, ни кого-то кроме мэра вообще. - У вас появится отсрочка минимум на год, - продолжил Нат. - А за год ваше ранчо вполне может стать преуспевающим, или ещё что-то изменится. Когда подойдёт черёд снова платить налог, вы просто честно скажете, что копили деньги и готовы заплатить всю сумму за пять лет разом. Это шанс.

Нат прекрасно осознавал, что даже за то, что он просто говорит на подобную тему, Фланнаган его по голове погладит разве что чем-нибудь тяжёлым. Но в данный момент отставной сержант принял решение и теперь следовал ему со всей прямолинейностью своего характера.

- Да, это шанс для нас, - растерянно произнесла Эйбби, не в силах сдержать удивление в голосе. - Вы очень добры.

От разговора с янки миссис Фронтайн ожидала самого дурного - известия, что их выселяют уже завтра, или того, что Джона арестовали, а то и вовсе убили - она удивилась и смутилась, когда сборщик налогов присел у ее ног и предложил свою помощь. Впрочем, смущение на ее лице почти сразу сменилось сосредоточенностью - Аббигейль старательно запоминала каждое сказанное им слово, стараясь не упустить ничего важного. Предложение помощника мэра было довольно заманчивым и от осознания того, что они с Джоном могут и не лишиться дома, в душе у Эйбби вспыхнула радость, которая, правда, вскоре сменилась мучительными сомнениями. Могут ли они с братом доверять бывшему солдату Союза, практически бандиту, помогающему этому своему мистеру Фланнагану обирать мирных жителей? Вдруг это какая-то ловушка, с целью еще больше ограбить или унизить их?

Колеблясь, Эйбби внимательно посмотрела в лицо мистера Ганна, надеясь отыскать там какие-либо доказательства своих подозрений, но ничего не заметила. Как не заметила в предлагаемом им плане никакой для себя опасности. Что им с Джоном терять, кроме, пожалуй, жизни, да и та по нынешним временам стоит дешево. И какая выгода янки так изощренно их обманывать, когда они и без обмана могут взять всё, что угодно?

Но, даже допуская, что помощник мэра говорит правду, Аббигейль медлила с ответом и теперь из-за своего патриотизма. Она слишком хорошо знала, что северяне им не друзья и принимать от них помощь, значит, забывать о своей гордости. Да и как можно забыть о том, что, навязав Конфедерации войну, янки мучили их, морили голодом, убивали близких, сжигали дома, а теперь напустили на них свору мерзавцев-"саквояжников"? Разве можно легко вычеркнуть всё это из своей памяти и относится к северянам, как к добрым соотечественникам? Эйбби понимала, что достойная дочь полковника Риддона, женщина из старинной уважаемой семьи и вдова храброго солдата, должна отказаться от помощи этого мистера Ганна, холодно выставить его из своего дома и начинать собирать вещи для отъезда. Такой поступок (хоть и неразумный с точки зрения большинства людей) был бы как раз в духе гордых южан. Возможно, миссис Фронтайн так бы и сделала, если бы не признала, что в данном случае прямого сговора с врагом ей никто не предлагает. Скорее, это помощник мэра предает интересы своего хозяина, помогая им с Джоном сохранить свою законную собственность. Может быть она не уронит чести своей семьи, приняв эту помощь? Вздохнув, Эйбби приняла непростое для себя решение.

- Хорошо, я сделаю так, как вы предлагаете, - произнесла она, от всей души надеясь, что не заплатит слишком высокой цены за свою доверчивость. - Но почему вы так уверены, что мэр поверит вам на слово, что мы всё заплатили?

Нат стащил с головы фуражку и рассеянно запустил пятерню в свои короткие волосы, но тут же опустил руку и снизу вверх посмотрел в лицо этой маленькой женщины. Может быть, его и забавляла её сосредоточенность, но Нат не подавал вида.

- Я думаю, что поверит. - Он пожал плечами, продолжая пребывать всё в той же позе, которая его вполне устраивала, даже если воспитанную леди, сидящую прямо перед ним на стуле, подобная развязность и смущала. - Поверит, потому что сейчас вы выставите меня отсюда и сделаете вид, что я предлагаю вам какие-нибудь непристойности, - предположил он. - Надеюсь, ваш гость не станет сильно драться по этому поводу. За драку сейчас установлен штраф в 500 долларов.

От него пахло лошадиным (и человеческим) потом, седельной кожей, дёгтем, табачным дымом. Но не на столько сильно, на сколько могло бы пахнуть от человека, который совершенно не следит за своей внешностью. Пожалуй, какой-нибудь фермер, которому пришлось бы проехаться несколько миль до Городка и обратно, имел бы точно такой же аромат и примерно той же интенсивности.

- И наверное, не стоит говорить, что я добрый, - продолжил Ганн, не задерживаясь на упоминании о штрафных санкциях в новом Декрете. - Тут дело в вашей доброте, миссис Фронтайн. Я постараюсь это сделать именно для вас. Если не получится... - Он коротко вздохнул, посмотрев в сторону, но тут же вернулся взглядом к хозяйке ранчо. - Тогда вы потеряете 120 долларов и вам всё равно придётся уехать. Или продать эту землю за бесценок, если сможете быстро найти покупателя.

"Кто купит землю, если на ней такие долги?" - отрешенно подумала Аббигейль, но говорить этого не стала.

- В любом случае мы будем вам признательны даже за попытку помощи, - сказала она твердо. - Ведь вы рискуете больше нас.

Эйбби смутил вовсе не внешний вид ее нынешнего гостя (учитывая ее трехгодовалый опыт ухода за всякими обовшивевшими солдатами в госпитале, где стоял постоянный смрад, смутить ее такими вещами было весьма затруднительно), а его упоминание о ее доброте. Миссис Фронтайн не видела в своих поступках ничего особенного, поэтому сочла похвалу янки незаслуженной. Скорее, дело было в великодушии самого мистера Ганна, если он ее, конечно, не обманывает... При одном этом подозрении по коже хозяйки дома пробежал неприятный холодок, но она напомнила себе, что уже приняла решение довериться этому янки и отступать поздно. А если со стороны помощника мэра это всего лишь хитрая ловушка, то что тут поделаешь... тогда Бог ему судья.

Отчаянно надеясь на лучшее, Аббигейль отбросила пугающие мысли и сосредоточилась на предлагаемом северянином плане. Как скромной женщине, ей претила сама мысль о скандале - мало ли что будут потом говорить о ней в Городке, да и янки во дворе повеселятся на славу. Но это были пустяки по сравнению с тем, как может отреагировать на разыгрываемую сцену мистер Кэмерон. Ведь, судя по всему, он был далеко не безразличным к чужому горю человеком, он вполне мог вступиться за нее и устроить драку. И тогда на него повесят огромный штраф или посадят в тюрьму и всё из-за глупости хозяйки дома. А если еще не вовремя вернется брат, то ситуация вообще примет прескверный оборот.

Задумавшись, Эйбби нервно потеребила оборку своего платья, решая, стоит идти на такой риск или нет. Но если она не поссорится со сборщиками налогов прилюдно, у мэра могут возникнуть подозрения и тогда плохо придется всем, и в первую очередь, мистеру Ганну, а это будет ужасно неблагодарно с их стороны.

- Хорошо, я сделаю вид, что выгоняю вас из дома, - после некоторых сомнений пообещала Аббигейль, твердо решив как-нибудь вмешаться в драку, если мистеру Кэмерону вздумается за нее вступиться. - А когда ждать вас обратно с ордером на выселение?

- Дня три-четыре у вас точно есть, - ответил Нат не задумавшись. - Может быть, больше. Но лучше считайте, что времени мало.

Отвечая, Ганн снова стал смотреть в лицо женщине, хотя секунду назад любовался её руками. Ему показалось очень привлекательным, как она теребит складку ткани на своём платье. Миссис Аббигейль была ещё очень юна. Вдовство и годы войны, несомненно, делали её старше, но Нат чувствовал, что несмотря на приобретённый опыт, эта женщина беззащитна и доверчива. Она пригласила его в дом, позволила остаться с собой наедине, подпустила к себе очень близко. Нату стало интересно: подаст она ему руку, если он попросит? Но, поразмыслив, он решил не пробовать. Вдруг не подаст? Отставному сержанту-янки, об которого армейское начальство почти двадцать лет ломало зубы и которому было абсолютно всё равно, бьют его или хвалят, вдруг не захотелось разрушать то очарование, в котором он оказался благодаря этой миссис Аббигейль Фронтайн.

Она что-то сказала про то, что он рискует. Нат вспомнил и невольно улыбнулся всё той же кривоватой улыбкой. Разве это риск? Фланнаган, конечно, выйдет из себя, если узнает, что Нат за его спиной вертит какие-то авантюры исключительно ради собственного удовольствия помочь женщине, которая ему понравилась. Но не убьёт же за это. А на все прочие карательные санкции со стороны мэра Натанаэль Ганн вознамерился просто не обращать внимания.

- Я сейчас рискую получить по физиономии от вашего гостя, - сказал он почти весело. - Наверняка он никуда не ушёл и где-то рядом. - Нат исходил из своего опыта. - Дайте мне дойти до выходной двери, а уж потом можете сказать что-нибудь нелицеприятное о моём поведении. У меня будет куда отступать.

Он поднялся мягким, кошачьим движением, и сделал шаг назад, продолжая смотреть на женщину, будто ожидал, что она его остановит.

- Хорошо, - кивнула Аббигейль на предложение мистера Ганна дать ему возможность дойти до входной двери. Наивно полагая, что мистер Кэмерон расположился на кухне, миссис Фронтайн рассчитывала перехватить его по дороге и не дать влезть в драку, если ему вздумается выбежать на крики хозяйки дома.

Сообщение янки о том, что их выселяют через три-четыре дня, вызвало в душе Эйбби горькое чувство беспомощности - она окончательно убедилась в том, что мэр Городка не заинтересован в том, чтобы фермеры платили налог. Будь срок платежа побольше, можно было бы попробовать заложить землю или продать что-то из вещей, чтобы собрать нужную сумму, но за три дня сделать это было невозможно. Сверянам было мало сожженного Шерманом имущества - теперь они вознамерились отобрать у южан чудом уцелевшее. С ужасом миссис Фронтайн подумала, что даже если их обман с налогом и удастся, то она всё равно не может чувствовать себя в безопасности. Если этому мистеру Фланнагану взбредет в голову согнать ее с земли, он может придумать и сотни других предлогов для этого. А всё из-за этой Реконструкции, будь она неладна!

Вздохнув (и когда только их беды закончатся!) Аббигейль поднялась со стула и с теплотой посмотрела на помощника мэра. Как хорошо, что есть люди, которые готовы помочь ей отбиться от всяких разбойников! Иначе всё было бы намного хуже.

- Спасибо вам за помощь, мистер Ганн, - сказала Эйбби серьезно, не обратив внимания на веселость, с которой он отнесся к перспективе получить по физиономии от ее гостя. - Мы с братом в долгу перед вами. Что же до мистера Кэмерона, то он, возможно, и не будет вмешиваться, мы мало знакомы, - с сомнением заметила миссис Фронтайн. - Но лучше вам с отступлением не тянуть.

- Насчёт этого не беспокойтесь, - заверил женщину Нат, делая ещё шаг к двери.

Всё-таки руки она не подала. Ганн был разочарован. Слегка. Хотя и не удивлён. Зачем этой гордой южанке подавать руку какому-то оборванцу янки? Впрочем, взгляд миссис Фронтайн компенсировал разочарование. Она смотрела с такой непривычной теплотой, что Нат воспрянул духом. "Не всё сразу, - решил он про себя. - Может быть, ещё и до руки дойдёт. Потом. В другой раз..."

Он отвернулся и решительно шагнул к выходу. Разумеется, конфедерат обнаружился тут же, стоило открыть двери. Нат моментально оценил стратегию Кэмерона, занявшего удобный наблюдательный пост как раз так, чтобы не упустить, что происходит снаружи, и при этом моментально прийти на помощь хозяйке, если потребуется. Состроив на лице любезную ухмылку, Нат быстренько обошёл сидящего в прихожей Марка и обернулся от выходной двери.

- Оставляю вас с вашим защитником, миссис Фронтайн, - громко объявил он, демонстративно не прикасаясь к головному убору (как хочется назвать эту фуражку "убожеством", а не "убором"!). - Надеюсь, он придумает, как вам помочь, раз я вас не устраиваю.

Самое время было спешно выйти на улицу, чтобы оказаться вне досягаемости кулаков некоторых личностей. Нат не глядя распахнул двери и выпятился задом, не спуская глаз с Кэмерона и продолжая ухмыляться.

Марк вскочил, как только Ганн распахнул двери комнаты. А выражение лица янки заставило Кэмерона напрячься и чисто машинально опустить руку к револьверу. Быстро глянув внутрь комнаты и убедившись, что хозяйка жива и даже стоит на ногах, Марк повернулся вслед за сержантом, испытывая желание вцепиться в этого типа сразу, не дожидаясь просьб со стороны миссис Фронтайн. Может, Марк и относился предвзято ко всем янки, но он не ожидал от той приватной беседы ничего хорошего. А ухмылка мистера Ганна, и скорость, с которой тот рванулся к двери, только укрепили Марка в мысли, что этот янки наговорил хозяйке ранчо каких-нибудь гадостей.

Цепко контролируя взглядом противника, Марк позабыл о вежливости и даже не смотрел, что там делает миссис Аббигейль. Ему сейчас хватило бы одного её намёка, одного её возгласа или слова, чтобы перейти к действию. Да, умом Марк прекрасно понимал, что этот янки облечён какой-то там властью и напасть на него - это навлечь неприятности и на себя, и, что гораздо хуже - на хозяйку ранчо. Но попробуй справься с собой, когда ты уверен, что этот тип обидел женщину. Марк чувствовал, как внутри него поднимается слепая ярость и отчаянный протест всем этим мерзавцам-янки, которые считают себя здесь хозяевами и смеют врываться в чужие дома, чтобы оскорблять их хозяев. А потом чуть ли не смеются в лицо, потому что осознают свою безнаказанность. Сжав кулаки, бывший кавалерист Терри непроизвольно шагнул вслед за Ганном.

Миссис Фронтайн, вышедшая из кабинета почти сразу после мистера Ганна, с опасением отметила агрессивный настрой мистера Кэмерона.

Почувствовав укол совести по поводу того, что она собирается обмануть Марка, так мило усевшегося ее охранять в прихожей, Эйбби вздохнула, но отступать от намеченного не стала. Оставалось только надеяться, что мистер Ганн сдержит слово и поторопится.

- Да как у вас хватает наглости разговаривать с приличной женщиной в таком тоне! - заявила Аббигейль дрожащим от возмущения голосом, не забыв повысить его настолько, чтобы было хорошо слышно снаружи. - Немедленно выметайтесь вон вместе со своими гнусными предложениями и не смейте больше переступать порог моего дома!

Понадеявшись на то, что ее слова прозвучали достаточно убедительно, Эйбби не теряя времени, бросилась за мистером Кэмероном, чтобы вцепиться в него, если он, в свою очередь, вцепится в янки.

Слова женщины оказались уже сверхболезненным раздражителем. Марк метнулся вслед за янки со всей быстротой, на какую был способен отчаянный кавалерист и бывший рейнджер. Мысли об осторожности испарились ещё раньше. Реакция у Марка была быстрее, чем у женщины, от двери отделяло каких-то два шага, а янки, который пятится задом, прежде чем убегать, должен был сперва развернуться. Секунды Кэмерону хватило, чтобы налететь плечом на противника и выбросить его из дома. Учитывая, что за спиной мистера Ганна было небольшое крыльцо и пара ступенек, а Марк успел разогнаться, закончиться его маневр должен был уже на земле, куда оба противника и полетели по инерции.

Драка была для Ната... ну, если не родным домом, то родной стихией - это точно. Падая, он извернулся, как кошка, оттолкнулся от Марка "всеми четырьмя" и откатился в сторону, что позволило ему сразу вскочить на ноги.

- Не стрелять! - крикнул он подчинённым, которые среагировали как положено, моментально выхватив револьверы.

Проскочить мимо Марка и удрать к лошадям Нат мог и не успеть. Этот конфедерат поразительно быстро двигался. Поэтому сержант просто повторил:

- Не стрелять! - И протянул руку в останавливающем жесте, словно хотел удержать противника от категоричных действий. - Спокойно! Ухожу я, ухожу!

Говоря это, Нат быстро отступил назад и вбок, прикидывая, как ловчее добраться до коня. Будь это какой-то другой случай - Нат обязательно бросился бы в драку. Но ему моментально пришло в голову, что если Марк не остановится - его придётся арестовать. А если его арестуют - придётся его выпороть, потому что вряд ли у него будут пятьсот долларов, чтобы откупиться. А если его выпорют - миссис Фронтайн может распереживаться и всё её внимание перекинется на Марка как на жертву. Тогда она может посмотреть на самого Ната уже не так доброжелательно. А портить впечатление Нат ни в какую не хотел.

Грохот на крыльце не предвещал ничего хорошего, поэтому Эйбби поспешила наружу со скоростью совсем не подобающей степенной вдове. Худшие опасения миссис Фронтайн оправдались - мистер Кэмерон как лев набросился на сборщика налогов. Обычно Аббигейль было приятно, когда за нее за нее заступались, но сейчас она не чувствовала ничего, кроме досады. Ей совсем не хотелось, чтобы такие славные люди как мистер Кэмерон и мистер Ганн дрались между собой. Да и янки во дворе запросто могли пристрелить бывшего конфедерата - вспомнить только, как они охотно тянули руки к оружию при одном его появлении!

- Мистер Кэмерон! Пожалуйста, отпустите его, - почти взмолилась Аббигейль, чувствуя, как стремительно краснеет от собственного бесстыдного поведения. - Я не хочу, чтобы вас из-за меня арестовывали!

Отчаянная мольба женщины отрезвила Марка. А янки так лихо от него оттолкнулся, что Марку самому пришлось прокатиться по земле, прежде чем вскочить на ноги. Теперь в глубине плеча пульсировала боль от старой раны, напоминая о том, что из него сейчас - плохой боец. Врукопашную он долго не продержится. Но в следующую секунду миролюбивый жест сержанта едва не свёл на нет старания миссис Аббигейль. Марк моментально забыл о боли и двинулся на Ганна. Этот наглый янки ещё смел издеваться и заявлять, что он "уже уходит"! Ну разумеется, он уже сделал, что хотел. И теперь собирался под прикрытием своих людей с револьверами улизнуть от ответа! Нет уж! Так просто он не отделается!

Нату было достаточно взглянуть в глаза этого отчаянного парня, чтобы понять, что говорить бесполезно, а оставаться на месте - опасно. Он повернулся и со всех ног припустил к забору. Каким бы ни был скорым этот Кэмерон, Нат большую часть войны провёл в пехоте и сам бегал не хуже лошади.

- В город! - крикнул он остальным, взлетая в седло и разворачивая коня как можно резче, чтобы если конфедерат успеет подбежать - его попросту отшибло бы крупом животного.

Жеребец, привычный моментально срываться с места, ринулся прочь, так что из-под копыт полетели комья земли. Не разбираясь, зачем это начальнику понадобилось так спешно ретироваться, трое его людей поскакали следом. Разумеется, они недоумевали, с чего это Ганн ушёл от так хорошо начатой драки. Но Нат нёсся во весь опор, сорвав с головы фуражку и хлопал ею по мощному крупу своего светло-серого жеребца, а ветер трепал его короткие, бесцветные волосы. Думаете, его мысли занимал мистер Кэмерон? Как бы не так! Нат успел забыть горячего гостя миссис Фронтайн, едва повернулся к нему спиной.

Он вспоминал о маленькой женщине, к которой десять минут назад был так близко, что легко мог коснуться края её платья. И ему было совершенно всё равно, сколько конфедератов встанут между ним и миссис Аббигейль, и что подумают о нём его собственные сопровождающие. Через десять минут сумасшедшей скачки мысли его вернулись в нормальное состояние и он сам признал, что во встрече с этой леди нет ничего особенного. Во всяком случае, ничего такого, из-за чего нужно терять голову. Но почему-то Нат был доволен поездкой. Только постановил, что надо придумать какую-нибудь логичную отговорку, зачем он так быстро сбежал. Не станешь же объяснять подчинённым, что для того, чтобы завоевать симпатию женщины, не следует избивать её гостей. Всё равно не поймут...