Глава тридцать восьмая,
из которой становится понятно, что найти девушку для салуна не так-то просто...

5 января 1866 года

Шривпорт во много раз превосходил Городок и по количеству людей и зданий, и по значимости. Здесь было несколько гостиниц, ещё больше - салунов, и толпы синих мундиров на грязноватых улицах. Суета, множество спешащих во всех концы прохожих, повозки, тележки, лавки, фургоны, бродячие собаки и много-много всего, что только можно ожидать от такого города. Были даже улицы потише, голые зимние деревья и палисадники с торчащими из земли прошлогодними кустиками.

Отель "Консайнесс" располагался почти на окраине, втиснутый между двумя низенькими одноэтажными домами. Он походил на трёхэтажный барак, с маленьким подобием кафе или салуна на первом этаже, гостиничными номерами - на втором, и борделем - на третьем. Догадаться было нетрудно, потому что на третий этаж вела отдельная боковая лестница, над которой была прибита табличка: "Gentlemen! Welcome!"

Вход в гостиницу располагался в центре главного фасада, через помещение салуна. В утренний час народу здесь было немного. Кое-кто завтракал, кое-кто проходил и уходил через зал с лестницы на второй этаж. За стойкой торчал сонный бармен. Ни одной шлюхи в зале не было видно.

Бегунок прибыл в Шривпорт утром. Позади у него была бессонная ночь, которую он, как впрочем и предыдущую, провел в дороге, торопясь как можно скорее прибыть в конечный пункт назначения. А потому, самое важное дело по прибытию в Шривпорт было: устроить как следует лошадей и самому выспаться получше. Лошадей своих он разместил на хорошей платной конюшне на сутки, оплатив вперед трехразовое кормление овсом. А сам отправился в этот самый "Консайнесс", где ему и следовало проводить свою операцию. Решив предварительно ничего не говорить хозяину, он просто снял комнату, поел поплотнее и завалился спать, ничем не выдавая, с какой целью он сюда приехал. Кто его знает, каковы были отношения между хозяином гостиницы и Фланнаганом. Возможно, если бы Бегунок начал с того, что показал письмо от мэра, его и устроили бы в более комфортабельный номер, но, возможно, хозяин поспешил бы припрятать от взора Бегунка тех шлюх, которые были получше, чтобы он их не увел. Поэтому Бегунок решил, что сначала разведает обстановку, а потом уже объявит, кто он.

Итак, в салун Джэфет спустился только к вечеру, полагая, что шлюхи скорее всего тоже соберутся в салуне - искать клиентов. Выглядел Бегунок совершенно обыкновенным для себя образом, то есть - никак: неброская, немного выгоревшая на солнце куртка, достаточно широкая, чтобы скрывать вторую пару револьверов на поясе (первая пара оставалась на виду), слегка вылинявшие брюки, которые когда-то были коричневыми, Немного запыленная шляпа. Тусклые волосы и бесцветный взгляд хозяина вполне дополняли общую картину. По обыкновению Бегунок держался скромно и больше наблюдал со стороны, заказав маленький стаканчик виски и выбрав по привычке самый темный угол в заведении.

Расчёт Бегунка оказался, конечно же, верен. К вечеру в салун начали спускаться те проститутки, которые ещё не нашли клиентов и не занимались сейчас ими на третьем этаже отеля "Консайнесс". Девушек в зале набралось аж пять штук. Две расположились у стойки и старательно приставали к каким-то приезжим. Трое бесцельно бродили по залу от столика к столику. Выглядели все совсем не так, как Люси. С мисс Уэллс Фланнаган требовал, чтобы она, прежде всего, нормально одевалась. Так что её платья были скромными и почти приличными. Разве что, открывали больше положенного плечи и грудь. Но никакого нижнего белья наружу не торчало. К тому же, Люси всегда убирала волосы в причёску и носила подвязанные ленточками чепчики под тон платью, а когда выходила на улицу - набрасывала поверх платья большую шаль, скрывая под ней все свои прелести. Фланнаган не терпел откровенно вызывающего разврата, поэтому и следил за тем, чтобы в его заведении никто не бегал на виду у всех в нижнем белье.

У местных шривпортских проституток были совсем другие, более привычные правила. И эти правила явно гласили: "Чем меньше одежды - тем лучше!" Одни красовались в весьма условных нижних юбках, едва закрывающих ноги до колен, хотя выше пояса носили декольтированные кофточки и корсеты; другие наоборот, снизу прикрывали ноги до самого пола, зато сверху щеголяли в намёках на остатки нижних рубашек, едва прикрывающих грудь и спину, или в надетых на голое тело кофточках, обтягивающих так, что сквозь них можно было пересчитать все родинки. Две девицы при всём при этом жевали табак и сплёвывали на пол, а одна курила трубку. И именно эта особа с длинными ногами, которые прекрасно вырисовывались под тонкой, липнущей к ним юбкой, и в наполовину развязанном корсете, под который по счастью была одета какая-то полупрозрачная блузка, углядела Бегунка, одиноко сидящего в тёмном уголку. Девице уже надоело ходить между столов, и она живо подошла.

- Не хочет ли скромный джентльмен, чтобы кто-нибудь скрасил его досуг? - спросила девица низким, но приятным голосом, вынимая изо рта трубку и опираясь рукой о столешницу.

Росту в ней было не меньше пяти с половиной футов (выше 167 см), а скорее всего даже больше. Крашеные в рыжий цвет волосы и тёмные глаза оттеняли абсолютно белую (или бледную) кожу, которая явно знала мало света. В остальном, ни в лице, ни в фигуре проститутки не было ничего особенного.

Бегунок кивнул и обратился к девушке:

- Посиди со мной! Хочешь, я закажу тебе выпить?

Проститутка ему не понравилась: она курила. Две другие понравились еще меньше: они жевали табак. Люси не курила и табак не жевала, и она нравилась Фланнагану. "Наверное, Фланнаган таких пристрастий у женщины не одобрит!" - подумал Бегунок. Но надо же было с чего-нибудь начать.

- Расскажи мне что-нибудь! - попросил Бегунок. Своего неодобрения он постарался внешне ничем не выразить. Идея "перепробовать всех проституток" Бегунка совершенно не прельщала, он бы с удовольствием ограничился одним разговором. Но разговором "по душам". Клиентов в салуне пока было мало, и он не боялся что девушка ускочет к кому-нибудь другому, кто покажется ей более денежным или голодным. А потому Бегунок неспешно продолжил: - Расскажи, как у вас тут жизнь?

- Рассказать?! - она была крайне удивлена.

Обычно мужчины не были расположены слушать женскую болтовню, и предпочитали либо быстро переходить к делу, либо вообще не связываться. Но всё-таки проститутка села, хотя и подумала про себя, что клиента она себе выбрала явно с причудами.

- Жизнь у нас такая же, как везде, - сказала она, не спеша посасывая трубку. - Солдаты развлекаются, кто-то напивается с горя. Наверное, даже если у мужчины заканчиваются деньги, он приберегает в кармане пару долларов, чтобы напиться по этому случаю. Ну, и конечно, парни вроде тебя тоже заглядывают. - Улыбнувшись, девица положила обе руки на стол и придвинулась ближе. - От выпивки я не откажусь, но сидеть и болтать попусту не могу, - сообщила она доверительно. - Хозяин заведения не любит, когда шлюхи тратят время на дармовую выпивку, вместо того, чтобы зарабатывать деньги. Но если пойдёшь ко мне - буду рассказывать, сколько захочешь, хоть всю ночь напролёт. Лишь бы он не видел.

Было в ней что-то грубоватое и откровенное, словно она видела в Бегунке союзника, а в хозяине заведения - врага, против которого нужно планировать военные операции.

- Да нет, если у тебя совсем нет времени посидеть - я ни в коем случае тебя не задерживаю! - Бегунок даже слегка приподнял обе руки, как бы в знак того, что сдается, но в следующую секунду вернул их в исходное положение. Он перевел взгляд с девицы на недопитый стаканчик виски и задумчиво повертел его в руках, всем своим видом показывая, что он никуда не торопится.

В голове Бегунка то так, то сяк выстраивались возможные варианты, и он пытался понять, как ему следует поступать. Допустим, ему не понравится ни одна из шлюх... Собственно, вкус Бегунка - не эталон, скажем по-другому: если ни одна девушка не подойдет под требования Фланнагана. Если не найдется тихой, спокойной и скромной хотя бы с виду. Что ему, возвращаться с пустыми руками? Нет, этот вариант Бегунку совсем не нравился. Это будет означать, что он потратил впустую почти неделю рабочего времени и так ничего и не добился. Нет, нужно привести в Городок хоть какую-нибудь девушку - это будет все-таки лучше, чем не привезти никакой! В крайнем случае, если мэр сочтет девушку неподходящей - ее можно будет посадить на дилижанс и отправить обратно. "Так что везти надо хоть кого-нибудь!" - решил про себя Бегунок.

Но в этом случае подкрадывалась еще одна сложность: а вдруг ни одна из девушек не захочет ехать из Луизианы в Техас? Ни владелец "Консайнесс", ни Фланнаган, ни Бегунок - не работорговцы. Они не могут насильно увезти девушку, если она этого не захочет. Может, вообще следовало начать не со знакомства с девушками в салуне, а выяснить: кто хочет ехать, а там уже смотреть?

А вдруг, не захочет ни одна?

Возвращаться с пустыми руками Бегунок категорически не хотел. Но что тогда делать? Дать объявление в газете: "Требуется шлюха для работы в салуне в Техасе". И подождать, не придут ли желающие. А потом уже среди них выбирать. "Ага, а просмотр устроить в гостиничном номере! - подумал Бегунок. - За кого меня тут примут? За сутенера?"

Бегунок поставил стаканчик на стол и рассеянным взглядом посмотрел на зал. Посетителей было пока еще мало.

Девица с трубкой пришла к выводу, что, наверное, от Бегунка ничего не получит. Вздохнув, она поднялась из-за стола.

- Значит, я тебе не нравлюсь, - констатировала она. - Жаль.

Заметив, что подружке не удалось подцепить клиента, к столу подошла ещё одна девица. На счастье Бегунка, не из тех двоих, что жевали табак. Покручивая кончиком завязки, которая держала на тонкой талии обрезанную до половины нижнюю юбку, она поинтересовалась:

- Что, джентльмену не нравится твоя трубка, Мэри? Сэр! Я не курю и наверняка услужу вам лучше. - Она смотрела на мистера Эскейпа, приоткрыв ярко-алые губы в широкой, призывной улыбке.

- Не приставай к человеку, - посоветовала Мэри. - Видишь, он просто отдохнуть пришёл. - Она не особенно церемонно оттолкнула от столика свою коллегу по профессии. Потенциальных клиентов в салуне было ещё не слишком много, поэтому Мэри была не против посоперничать, надеясь, что может быть, перепалка между двумя шлюхами привлечёт внимание Бегунка и раззадорит его.

В это время по лестнице спустилась ещё одна проститутка. Сверкая нижним платьем, с драной шалью на плечах, она пошла к тому же углу, где сидел Бегунок. Наверное, её привлекло присутствие двух подруг одновременно рядом с одним джентльменом. Каштановые волосы проститутки были завязаны в пучок на затылке. Подойдя, она остановилась в нерешительности, словно сама не понимала, зачем она здесь. Оглянувшись на неё, девица с трубкой по имени Мэри проговорила ленивым голосом:

- Ну вот, ещё и Соня пришла. Может, она вам понравится, мистер? Соня! Поговори с человеком. Расскажи ему, как ты жила в богатом доме с белыми колоннами. Наверняка это его растрогает и тебе повезёт больше.

Соня вздрогнула и дикими глазами посмотрела на Мэри. А потом отвернулась и быстро отошла к барной стойке. Мэри красноречиво развела руками, пожала плечами и виновато улыбнулась, словно переживала из-за того, что отогнала соперницу.

"О! Это то, что нужно!" - решил Бегунок, подхватил одной рукой свой недопитый стаканчик, другой - карабин, который приходилось таскать за собой и, оставив девиц, в ту же минуту оказался у барной стойки возле этой самой Сони.

Выводы Бегунка были просты. Если эта девица жила когда-то "в доме с колоннами", то значит, она знавала лучшие времена и теперешнее положение ей не нравится. А раз теперешнее положение ей не нравится, то она вполне может захотеть его сменить, ведь человеку свойственно надеяться на лучшее. Вот если бы она выросла в хлеву со свиньями, этот публичный дом мог казаться ей верхом роскоши и благополучия, и она могла бы не захотеть его ни на что менять.

Другой момент в ее пользу был такой: если она жила в "доме с колоннами", значит, она должна уметь держаться скромно и воспитанно - как раз то, что нужно Фланнагану.

- Вы не хотите уехать в Техас? - произнес Бегунок тихо, так, чтобы его слов не услышали ни бармен, ни другие посетители, почти в самое ухо девушке и поспешил пояснить, чтобы девица не подумала, что это он лично ее куда-то зовет: - Уехать работать в другой салун, - получалось слегка "шило на мыло" и Бегунок поспешил похвалить новое место: - Там спокойнее и тише, и хозяин очень хороший!

Бегунок улыбался. Тихо и скромно. Он сам хотел произвести хорошее впечатление на девушку.

Соня удивлённо оглянулась и посмотрела на посетителя. Вблизи её глаза казались очень тёмными, почти чёрными, но тому виной был приглушённый полусвет в помещении. Несколько секунд она просто разглядывала скромного и тихого человека в неброской одежде. Потом с некоторой неохотой кивнула.

- Техас? А почему не Вашингтон? Впрочем, какая разница...

Она посмотрела через плечо Бегунка в ту сторону, где бродили между столиками другие проститутки. Тонкие брови девушки сошлись к переносице, обозначив узенькую складочку на лбу. Она напряжённо думала о том, что могли наговорить этому человеку её товарки. Наверняка наплели с три короба о том, что она такая дурочка, которую можно поймать на желании выбраться отсюда. Соня уже разуверилась в том, что ей кто-то захочет помочь. Принцы на белых конях остались лежать на полях сражений, а стоящий рядом невысокий господин больше походил на чудака, чем на принца. Может, он хочет продать её мексиканцам? Но у него спокойное, не злое лицо. Хотя и у того, кто привёз Соню сюда, лицо было вполне располагающее. Нет, поверить в честность Бегунка Соня не могла. Поэтому пожала плечами и добавила:

- Не смейтесь надо мной, мистер. - Она перестала хмуриться, но смотрела слишком серьёзно для проститутки.

Бармен повернулся в сторону Сони, покачал головой, потом демонстративно растянул губы в улыбке и выразительно показал на свой собственный рот пальцем. Девушка встрепенулась, правильно истолковав эту коротенькую пантомиму, и спешно растянула собственные губы, примерно так же, как бармен. Взгляд её мало повеселел, зато выглядеть она стала гораздо более похоже на остальных девушек.

- Я и так сделаю то, что вы захотите, - проговорила она, постаравшись придать голосу игривость. И даже положила собственную ладонь на его руку. Мягко, словно этим жестом упрашивала мужчину быть к ней снисходительнее.

- Ну что ж, если это единственная возможность поговорить с тобой, тогда - пожалуй! - ответил Бегунок. Он махом выпил остающийся в стаканчике глоток виски, и накрыл освободившейся ладонью ладонь девушки, которую она положила на его руку.

Нельзя сказать, чтобы ответ девушки его сильно огорчил. А что он, собственно, хотел? Что бы она закричала: "О, да-да! Я с удовольствием поеду в Техас, в маленький уютный салунчик, и с удовольствием буду там работать шлюхой!!!"? Пожалуй, такая реакция оказалась бы очень странной! То, что девушка ему не доверяет, вполне обосновано: а вдруг он маньяк, он вывезет ее за город и прирежет? Она же не знает кто он. Не знает и кто такой Фланнаган, и даже не знает, что это за Городок такой в Техасе.

Однако, Бегунок не терял надежды. Возможно, у нее все-таки будет положительное решение.

- Так мы пойдем куда-нибудь? - спросил он, явно намекая, что готов с ней удалиться и прикидывая, что в отдельной комнате поговорить с ней будет намного проще, чем здесь.

Соня, видимо, уже слегка успокоилась. Во всяком случае, когда он накрыл её руку своей, у девушки лишь чуть дрогнули пальцы. Но она не вырвалась, не убежала, а напротив, кивнула. Старательно сохраняя на своём лице улыбку, она потянула Бегунка за собой.

Наверное, женщине нужны хотя бы маленькие победы. Заметив, с каким напускным скептицизмом смотрят на неё другие проститутки, Соня выпрямилась и подняла голову. Оказалось, что у неё хорошая осанка и мягкие, покатые плечи под драной шалью. Она повела Бегунка на третий этаж, почти под самую крышу, где у каждой проститутки были своя небольшая комнатка, скорее, коморка, для приёма гостей и жилья. Плохо пригнанные двери в коморки открывали щели между рассохшимися косяками. Пол скрипел, в ещё сильнее, чем пол, скрипела чья-то кровать в одной из комнатушек.

Доведя Бегунка до этого темноватого коридора, Соня как-то снова поникла и стала казаться меньше, будто боялась задеть головой невысокий потолок. Здесь никто из подружек на неё не смотрел и страх перед тем, что может произойти, снова завладел чувствами девушки. Она чуть запнулась о край выпирающей из пола доски, ойкнула - и схватилась за стенку. А потом быстрым движением распахнула двери одной из коморок.

- Входите, сэр. - Сказано было почти шёпотом.

Внутренность комнаты вполне соответствовала наружности: широкий топчан с тюфяком, который служил Соне кроватью, вылинявшая тряпка на маленьком окошке, стул и несколько разбросанных вещей, то ли предметов гардероба, то ли просто тряпок. Тюфяк прикрывала серая простыня.

Девушка прошла к кровати, села на край и дрожащей рукой скинула на пол шаль, открыв взору своего гостя исцарапанные плечи. Каштановый хвост волос лёг на одно из них, словно волосам захотелось хотя бы частично прикрыть свою хозяйку.

- Мне раздеться? - спросила Соня, стараясь говорить спокойно, хотя у неё это плохо получалось.

- Нет, подожди, давай поговорим сначала, - остановил девушку Бегунок. Он хмуро оглядывал комнату, и она ему очень не нравилась. По его мнению, это был какой-то чулан, сарай, стойло, а не комната! Не закрывающиеся плотно двери, жуткий топчан и серая простыня...

- Да тут же жить невозможно! - воскликнул Бегунок, и на его лице промелькнуло брезгливое выражение. - Нет, у нас гораздо лучше! - категорично высказался он и... вынужден был умолкнуть. Он не знал, какая комната в салуне у Люси. Он ни разу там не был. Люси сама к нему пришла. Но у самого-то Бегунка комната была гораздо лучше, чем эта, в которую его привела Соня. Бегунок подумал, что как бы там ни было, вряд ли Фланнаган поселил бы шлюху в такую коморку. Это же все-таки престиж заведения!

- Нет, я думаю, тебе категорически нужно уезжать отсюда! У нас в Городке в салуне гораздо лучше! - обратился к девушке Бегунок когда досмотрел интерьер. Джэфет так и остался стоять возле стула, на который побрезговал сесть. - Слушай, а у тебя есть хотя бы пара приличных платьев, ну, таких, в которых спокойно можно показаться в общественном месте? - не дожидаясь ответа, Бегунок сразу перешел на практические рельсы. - Хозяин салуна не любит, когда девушки бегают в нижнем белье. И еще скажи вот что: у тебя со здешним хозяином подписан контракт?

Гость наговорил так много, что Соня растерялась. Конечно, раздеваться она не стала, и даже повернулась к Бегунку, но смотрела с каким-то странным выражением, словно не понимала, что ему нужно. Потом она мотнула головой, подобрала с пола шаль и набросила обратно на плечи. Камина в коморке не было, и просто сидеть в неглиже было прохладно, если не сказать - холодно.

- Зачем это вам? Я не понимаю, - призналась она. А потом на глазах её выступили слёзы, и она продолжила, прижимая руки к груди (не такой шикарной, как у Люси, но вполне оформленной): - Сэр! Что бы вам про меня не рассказывали, я самая обыкновенная! Я просто хочу, чтобы мне было, где переночевать и что есть! Если я буду работать плохо - хозяин меня прогонит. Хотите, я сбегаю к Марте и попрошу у неё чистую простыню?

Она живо поднялась и шагнула к выходу, действительно собираясь сбегать на второй этаж, где жила парочка проституток пофешенебельнее, к которым Соню по многим причинам не относили.

Движения у Сони были достаточно изящные и даже плавные, но она явно не умела ладить с клиентами. Ну что бы ей стоило согласиться со всем, что сказал Бегунок, а потом запросить лишнюю монету за более "комфортное" обслуживание? Но Соня поздно сообразила. А потом ей стало стыдно, она выпрямилась, и уже более спокойно добавила:

- Но это будет стоить ещё доллар.

Бегунок рванул было за проституткой следом, чтобы перехватить ее, когда она помчалась к двери, но тут она сама остановилась. Бегунок не стал ее хватать, но посмотрел очень придирчиво. "Она что, совсем дура, что ли? Не понимает, когда ей говорят такие простые вещи?!" - подумал Бегунок, но прикинул, что для шлюхи быть умной совсем не обязательно.

- Подожди! - Бегунок все-таки взял ее за руку и усадил обратно. Сам на этот раз тоже сел напротив, придвинув к себе ногой стул. - Ты меня послушай внимательно и постарайся понять, что я говорю.

Бегунок говорил размеренно и спокойно, глядя прямо в глаза девушки и не впуская ее руки.

- Я сюда приехал их Техаса. У нас там... то есть, у моего хозяина, - поправился Бегунок, - есть небольшой салун. Там уже работает одна женщина, но этого мало. Нам нужна еще одна женщина в салун. Вот я предлагаю тебе поехать в Техас работать в этом салуне. Понимаешь? - переспросил он и подумал: "Ну, неужели все еще не понятно?!!"

Он напряженно вглядывался в ее лицо, пытаясь вычислить, понимает ли она, о чем он говорит или нет. Он не знал, как ему еще объяснить ей, чего он с нее добивается. Он и так говорил едва ли не по слогам. Девушку было очень жалко. Она была какая-то запуганная и несчастная. Хотелось что-то для нее сделать. Но другой салун - выход ли для нее?

Бегунок вздохнул. Ему было немного стыдно за свое предложение. Вот если бы он предлагал ей какое-нибудь достойное для женщины занятие, например, выйти замуж. Но Бегунок не собирался жениться. И он не стал бы этого предлагать, как бы ни было жалко ему эту Соню.

Должно быть, она поняла. Потому что на лице её отразилось удивление, потом возмущение, которое очень быстро перешло в покорность фаталиста перед свершившимся фактом.

- Салун в Техасе... - повторила она со вздохом. - Да, конечно. Если вам так надо - я поеду в Техас.

Она ни на секунду не поверила этому мужчине, что там, в Техасе, у них салун чем-то отличается от этого. Но Соня уже смирилась, что один человек уговорил её поехать с ним, когда ей буквально некуда было деваться - и притащил в это ужасное место. Теперь другой человек по каким-то своим причинам снова звал её, обещая, что её жизнь сделается немного лучше. Что же, тут было над чем подумать. Один мужчина утверждал, что она будет жить хорошо, и бросил её в месте, где "хорошо" только то, что можно не умереть с голоду, если будешь отдавать себя каждому, кто пожелает. Другой мужчина говорит, что "у них там" лучше, чем здесь. Надо полагать, что "маленький салун" - это ещё большая дыра, в которой будет не лучше, а хуже. Но Соня подумала, что наверное, это будет правильно, потому что в маленьком салуне меньше народу будет видеть её. А больше всего её тяготило то, что она вынуждена выставлять себя напоказ и торговать собой. С этим позором Соне было сложнее всего мириться. Поэтому она ещё раз кивнула, и даже вспомнила, что посетитель говорил что-то про платья.

- У меня есть одно платье, но оно совсем расползается, - призналась девушка, ёжась и краснея. Почему-то ей показалось, что отправляться куда-то в рванье ещё хуже, чем бегать по салуну в одном нижнем белье. А ни на что новое Соня пока не заработала. Она совсем недавно попала в Шривпорт, в этот салун при гостинице с таким уютным названием, но совершенно неуютными условиями для тех, кто здесь работает.

Бегунок отпустил руку девушки, встал и отошел к окну. За окном практически ничего не было видно - на улице уже совсем стемнело. Он понимал, что эта Соня никуда не хочет ехать, что бы она там не мямлила. А то, что она не хочет ехать, было вполне логично. "Маленький Городок в Техасе" звучало для нее, наверное, так же, как если бы он сказал "на краю света". Бегунок посмотрел на грязное стекло и засиженные мухами рамы и подумал, что он вообще поступил не правильно. Нужно было не искать скромницу среди шлюх салуна, а первым делом узнать, кто из них согласен ехать в Техас. Хотя, наверное, не согласится никто.

Если сейчас он вернется в салун и будет приставать к каждой шлюхе с вопросом, не захочет ли она поехать в Техас, вероятнее всего, его просто вышвырнут из салуна, как сутенера, который сманивает их шлюх, да может, еще и поколотят в придачу. Поэтому, нужно встретиться с владельцем "Консайнесса", показать ему письмо Фланнагана, а потом уже, заручившись его поддержкой, искать кто среди девушек согласится ехать.

В данную секунду Бегунку эта идея Фланнагана с "Консайнессом" показалась абсолютно провальной, а себя он посчитал вообще идиотом, за то, что согласился на нее.

Джэфет повернулся к девушке.

- Сколько стоят у вас эти услуги? - спросил он, кивнув на кровать.

Неожиданный переход сбил Соню с толку. В очередной раз. Она только расслабилась и вообразила, что странный посетитель не станет требовать от неё постельных услуг, как вдруг он передумал. Не иначе, как решил попробовать, стоит ли её вообще куда-то приглашать. Если бы девушка могла - она сейчас просто попросила бы его уйти, или дала всё, что он хочет, без всякой платы - лишь бы от неё, наконец, отвязались. Но она понимала, что слишком долго отсутствует в зале и с неё непременно потребуют отчёта. И не поверят, что клиент ничего ей не дал.

- Доллар, - проговорила она поспешно, причём голос её дрогнул, конец слова сошёл на нет - и она на всякий случай повторила, испугавшись, что мужчина мог её не расслышать: - Один доллар, сэр!

Бегунок едва не вздохнул с облегчением. Когда Соня сказала, что она может принести чистую простыню, и это будет стоить дополнительный доллар, Бегунок вообразил, что общая услуга стоит гораздо дороже, например, долларов пять или десять. Из жалования, заплаченного Фланнаганом, у него оставалось не так уж много: два с половиной доллара у него ушло на угощение "гвардейцев", мелочь на овес на "Мокрой пади", два доллара на Люси, еще чуть больше двух долларов ушло на платную конюшню, гостиницу и обед здесь в Шривпорту. Оставалось около тринадцати долларов, а оплаченный работодателем месяц только начался. Так что известие, что интимная услуга стоит всего только доллар Бегунка даже обрадовала. "Хоть что-то хорошее!" - подумал он.

- Ладно, тебя никто не заставляет никуда ехать! - сказал он. - Выброси из головы!

Бегунок достал из кармана доллар и бросил Соне на постель, а сам пошел на выход. Он счел необходимым заплатить ей, ведь он сам позвал ее на верх, обнадежил, она потратила на него свое время. К тому же все в салуне видели, что он ушел с ней, и он хотел избежать возможных претензий по этому поводу. В его представлении проще и, может быть, справедливее было этот доллар отдать. Тем более что это не особенно великая сумма!

Вот тут Соня почему-то засуетилась. Она и сама не сразу смогла определить, почему так поспешно вскочила и догнала своего великодушного гостя. Не смея схватить мужчину за руку, она спешно произнесла:

- Подождите! Сэр! Не уходите!

Он так легко кинул ей доллар, что девушка неожиданно ему поверила. А может быть, ей просто захотелось убраться отсюда как можно дальше. Или она вообще обиделась за то, что этот мужчина кинул ей милостыню, а сам развернулся гордо и ушёл, брезгуя и комнатой, и простынёй, и самой Соней. Ей и самой было противно здесь, и тогда она подумала: "Убраться отсюда! Куда угодно!" Теперь Соня думала только об одном: уехать из Шривпорта, из этого салуна, насовсем! Ни один из заходящих в комнатушку мужчин ещё ни разу не показывал такой брезгливости. Почему-то Соне показалось, что раз уж этот человек, такой серенький и обычный с виду, только что оружием увешанный, не желает знаться с проституткой, у которой такая ужасная комната, значит, она действительно уже на самом дне и падать глубже некуда. Остаётся только понадеяться, что там, у себя, в Техасе, он так не брезгует, потому что там действительно лучше.

- Я в самом деле согласна, - проговорила Соня быстро. - Простите меня, если я вас обидела или не поверила сразу, сэр! Я поеду, куда вы скажете! Только... Только у меня действительно здесь контракт, на три месяца. Но я всё равно поеду. Не уходите!

Бегунок остановился. Соня все-таки согласилась. Девица говорила искренне, по-видимому, она действительно собралась ехать. Возможно, это и решало все нынешние проблемы Бегунка, если конечно, письмо Фланнагана сработает. И все же Бегунок ощущал себя так, словно обманывал эту девушку, несмотря на то, что честно все сказал ей. Куда он ее везет? - В очередной салун! И там, в Городке, она будет точно такой же проституткой, как и здесь. Ну, допустим, комната там у нее будет лучше, чем тут, в "Консайнессе", но что, тамошние солдаты лучше, чем здешние?

Такое дело можно было бы посчитать бесчестным. От внимания Бегунка не укрылось, как там внизу у стойки, вздрогнула рука девушки, когда он накрыл ее ладонь своей. Нет, она совсем не такая как Люси. Она, скорее всего, боится мужчин и совсем не расположена к ним, она боится и приходит в ужас от предстоящего ей занятия. Эта жизнь совершенно для нее не подходит. А Бегунок, вместо того, чтобы как-то ей помочь, только переставляет ее с места на место.

Но, в конце концов, он только исполнитель! У него задание от Фланнагана: передать письмо, забрать проститутку, привезти ее в Городок.

Бегунок обернулся.

- Я надеюсь, вопрос с контрактом можно уладить. Где у вас в это время можно найти хозяина "Консайнесса"? - произнес он негромко.

- Он, скорее всего, в конторе, - подумав, ответила Соня. - Это сразу за баром.

Может быть, Бегунок и считал свой поступок не совсем честным, но девушка и не ожидала никакой честности от мужчин. Достаточно было того, что он собирался увезти её отсюда, а не просто поиздеваться, чтобы посмотреть на её реакцию. И всё-таки она перепугалась, когда до неё дошло, что этот невысокий джентльмен прямо сейчас намеревается говорить с её хозяином.

- Но сэр... - Она в нерешительности смотрела на Бегунка. - Может быть... Я не знаю. Но он странный человек! Он может рассердиться, если вы что-то начнёте с него требовать. Может, я просто переоденусь и постараюсь выйти через чёрный ход? - Ей ужасно не хотелось, чтобы из-за неё досталось ещё и этому приезжему. К тому же, самой Соне тоже мало бы не показалось, если бы хозяин узнал, что она, невзирая на контракт, согласилась куда-то ехать. Мало ли, что Бегунок оружием увешан. Хозяин заведения обычно не расставался с телохранителем, который был не менее вооружён, и куда более здоровый, чем Бегунок. - Я уверена, он не будет меня искать в другом штате! - поспешно добавила Соня. - Я ему не так уж и нужна, чтобы снаряжать погоню. Зато вам не придётся с ним разговаривать.

Соня подумала, что ведёт себя странно - и замолчала.

Нет! Было бы невозможным забрать Соню "угоном" и привезти ее Фланнагану. Мэр - человек серьезный и не захочет, чтобы у него работали "беглые". Иначе он не заморачивался бы с письмами, а сказал бы: "Ну, ты смани мне какую-нибудь шлюху из любого салуна!"

- Нет, нет! Это не подойдет! - ответил Бегунок. - Я попробую решить дело миром.

Джэфет с удовольствием сказал бы Соне: "Сиди и жди меня здесь!", но он пока не мог ей указывать. Официально она все еще находилась на работе в "Консайнессе" и в принципе должна делать то, что ей полагается. Бегунку очень бы не хотелось, чтобы пока он разговаривает с хозяином заведения, ее бы кто-нибудь "снял". Но Бегунок прикидывал, что если он сейчас начнет распоряжаться шлюхами "Консайнесса", или хотя бы одной из них, это может настроить против него хозяина, а Бегунок ссориться с ним не хотел и вдобавок не очень верил во всесильность письма Фланнагана.

Оставался еще один вопрос - гардероб Сони. Но Джэфет счел это вопрос пока преждевременным. Он спустился с третьего этажа, напоминавшего курятник ещё больше, чем дом мэра в Городке, подошел к бармену и сказал, что ему нужно видеть хозяина заведения.

Бармен моментально встревожился. Во всяком случае, глазки его быстро пробежались по залу, в сторону лестницы. Соня не показывалась. То ли замешкалась у себя в комнате, то ли решила не выходить на поиски нового клиента, потому что доверилась Бегунку, который обнадёжил Соню, что увезёт её отсюда.

- Одну минуту, сэр! - пообещал бармен и скрылся за занавеской, которая отгораживала двери в контору хозяина.

Секунд через пятнадцать из-за той же занавески вынырнул невысокий, коренастый человечек с энергичным, красным лицом и тщательно "зализанными" назад тёмными волосами. За ним следом вышел бармен и тут же указал кивком головы на Бегунка.

- Что-нибудь не так, сэр? - пошёл в наступление прилизанный человечек, подходя и внимательно глядя на Бегунка. - Вас что-то не устраивает? Не понравилась девушка? Только скажите, заведение компенсирует вам все неудобства!

- Все хорошо, сэр, - ответил Бегунок, слегка улыбнувшись и стараясь, чтобы его улыбка выглядела доброжелательно. Ему совершенно не нужно было настраивать против себя хозяина. - Я приехал к вам с поручением. У меня к вам письмо от мистера Фланнагана, - добавил Бегунок. - Может быть, мы поговорим где-нибудь... не посреди зала?

Фланнаган сказал, что хозяин "Консайнесса" ему обязан. Но благодарность - не слишком стойкое чувство в людях. Кто знает, как отнесется к напоминанию имени Фланнагана этот тип с зализанными волосами. Бегунок ожидал чего угодно.

Тем не менее, при упоминании Фланнагана хозяин заведения оживился.

- Конечно, сэр! Что же вы сразу-то не сказали?! - воскликнул он, так что переполошил парней, попивающих виски у стойки и заставил лихорадочно оглянуться бармена. - Идёмте, идёмте ко мне!

Вежливо улыбаясь, хозяин заведения сделал приглашающий жест, откинув штору и распахнув перед мистером Эскейпом двери. Сопровождая все свои действия самой широчайшей улыбкой на своей красной физиономии, человечек чуть наклонил корпус, изображая вежливый поклон. И тут же прикрикнул, не меняясь в лице:

- Марти! Принеси нам выпить и закусить! Живо! Проходите, сэр!

За дверью была уютная комната с мягкой мебелью и тяжёлыми шторами на окнах. С потолка свешивалось аж три лампы, а на обитом тёмно-синим бархатом столе, рядом с писчими принадлежностями и бутылкой виски, валялась распущенная колода карт. Вооружённый до зубов здоровый негр стоял по левую сторону от дверного проёма и внимательно следил за тем, что делается снаружи. Почему-то он не вышел вслед за хозяином в зал, предпочитая охранять его за закрытой дверью.

Вооруженный негр мало обеспокоил Бегунка, хотя его присутствие в комнате нужно было учитывать. Конечно, вежливее было бы сначала дождаться приглашения сесть, потом не спеша выпить виски, не торопясь достать и вручить хозяину конверт от Фланнагана. Но Бегунок начал с конца, то есть с конверта.

- Мистер Фланнаган велел передать вам письмо, - повторил Бегунок на этот раз более для вооруженного негра, чтобы дать понять, что он сейчас полезет в карман вовсе не за оружием, а за конвертом. Потом держа в поле зрения и негра и прилизанного хозяина, Бегунок медленно расстегнул куртку (которую он так и не расстегивал весь вечер), и также медленно достал из внутреннего кармана конверт. Взглянув на него и убедившись, что это как раз то, что нужно, протянул хозяину "Консайнесса".

Что конкретно написано в этом письме Бегунок не знал, но тихо понадеялся что не: "Подателя сего - пристрелить!"

- Присаживайтесь, сэр! - радушно предложил хозяин, забрав у Бегунка конверт.

Бармен уже тащил выпивку и тарелку с нарезанными ломтями ветчины. Должно быть, именно так здесь принято было встречать дорогих гостей: ветчиной и виски. Поставив всё это на стол и разлив виски по стаканам, бармен прикрыл входную дверь и замер, ожидая новых приказаний. Негр не сдвинулся с места и даже на манипуляции Бегунка, когда тот доставал конверт, посмотрел с ленцой, словно его это не касалось.

Хозяин заведения прочитал письмо, в котором вовсе не содержалось указаний пристреливать мистера Эскейпа на месте за плохую службу мэру. Напротив, содержание записки привело маленького человечка в ещё более благодушное настроение.

- Что же, я всегда рад услужить мистеру Фланнагану! - заявил он. - Угощайтесь, сэр! Я сейчас прикажу, чтобы позвали всех девушек и вы выберете себе любую! Ну вот просто какую захотите!

Конечно, он слегка привирал, потому что не собирался показывать своих лучших специалисток по вытягиванию денег из клиентов. Но Фланнаган и не написал, что требует с него отдать самое лучшее.

- Марти! - Хозяин не стал дожидаться одобрения гостя и перешёл к делу. - Позови сюда Лори, Мэри, Синтию, Рейчел, Клару, Соню и... - Он секунду подумал и добавил от щедрот: - И Китти. Хотя, Соню вы уже видели, сэр. Не надо, Марти! Соню не зови, пусть работает.

- Нет, не надо так много, я заберу Соню, если не возражаете, - вставил свое слово Бегунок.

Он уже сидел на одном из стульев, воспользовавшись приглашением маленького хозяина "Консайнесса", и крутил в пальцах стаканчик с виски, прикидывая, стоит ли его пить. Пока все складывалось как нельзя лучше.

"Интересно, Мэри, это та самая Мэри, которая с трубкой?" - подумалось вдруг Бегунку и ему стало любопытно посмотреть и на остальных девушек, которых назвал хозяин. Бегунок приметил, что среди имен не было названо имя Марты, про которую Соня говорила, что у нее чистые простыни. Это неудивительно - проституток из фешенебельных комнат хозяин отправлять в Техас не хотел. "Значит, Соня тут действительно на не очень хорошем счету, - подумал Бегунок. - Хотя это можно было понять и раньше, видя, где она живет". Опять ему стало тяжко, и опять он подумал, что поступает как-то неправильно с этой девушкой. Он поставил стаканчик на стол и повторил:

- Я заберу Соню.

- Соню? - удивился хозяин заведения.

Сделав бармену знак пока не уходить, он пару секунд колебался, но потом выпил и провёл рукой по картам на столе, ещё больше их раздвигая. Смотрел он при этом на Бегунка. В маленьких глазках прилизанного человечка явно читались сомнения, даже какая-то внутренняя борьба.

- Знаете, сэр, я вот тут прочитал, что мистер Фланнаган поручил вам выбрать девушку. То есть, нужна-то она не вам, а мистеру Фланнагану, - высказал он, наконец, подхватил кусок ветчины с тарелки и сунул его в рот. - Я, конечно, не против отпустить Соню. Но, наверное, мне следует быть честным с вами, чтобы потом мистер Фланнаган на меня не пенял. Так вот, из Сони хорошей проститутки не выйдет. Разве что, её как следует обломать. Да, она привлекает этой своей беспомощностью и тем, что она недотрога, но обычно более разборчивые клиенты от неё не в восторге. Не всякому понравится девушка, которая брезгует своей работой и даже не пытается этого скрывать.

Негр оскалил белые зубы в усмешке. Видимо, его позабавило, как хозяин охарактеризовал белую мисс.

Бегунок разулыбался.

- Вы же сами ее предложили! То есть, перечислили ее в списке девушек, которых предлагали, - Бегунок принял более серьезное выражение и продолжил: - Возможно, Соня и не лучшая кандидатура, но господину Фланнагану нужна такая девушка для салуна, которая выглядела бы скромно, не вызывающе и, хотя бы внешне, создавала видимость некоторой добропорядочности. - Бегунок слегка развел руками и посмотрел на хозяина "Консайнесса". - А Мэри, это та, которая с трубкой? - переспросил он. - Если та самая, то она не подойдет!

"Силы небесные! Я рассуждаю, как самый настоящий сутенер! - ошарашено подумал Бегунок. - Вот уж не подозревал в себе таких качеств!" Он подхватил стаканчик с виски и махом выпил его, чтобы избавить себя от затянувшихся размышлений "быть или не быть", хотя бы по отношению к спиртному.

Возможно, Соня действительно не годилась на ту роль, которая ей предстояла в Городке и, возможно, нужно было бы выбрать другую девушку. Иначе будет только мучение для всех: и для самой Сони в первую очередь, потому что она ненавидит и презирает свое занятие, и для Бегунка, потому, что он зря привез ее в Городок, и для Фланнагана, потому, что у него в салуне неподходящая шлюха, да и для многих посетителей салуна в большей или меньшей степени...

Несмотря на обнадеживший девушку разговор, Бегунок не считал, что имеет по отношению к Соне какие-то серьезные обязательства. Конечно, ее было очень жаль и хотелось ей чем-то помочь. Бегунок прикинул, смог бы он ее содержать или нет? Все-таки, те двадцать долларов, которые выдает ему мэр ежемесячно - не очень-то большая сумма, чтобы нанять комнату для Сони, кормить и покупать одежду, пусть даже скромную. Вот если бы он получал каждый месяц по сто пятьдесят долларов, которые Фланнаган обещал заплатить лишь в конце кампании! Но и тогда вопрос не решался бы полностью: а что будет через три месяца? Оставит ли его Фланнаган на службе? А если оставит, то на каких условиях, и за какое жалование? Если - нет, куда Бегунок денет Соню? Вернет обратно в салун? Нет, все это было нереально!

А жениться Бегунок в любом случае не собирался, ни на Соне, ни на ком-либо другом.

Хозяин "Консайнеса" сгрёб карты и сложил их в колоду. Хитрые глазки изучали Бегунка. Ему стало интересно, что человек Фланнагана сразу же отверг Мэри. Хотя, скоромной её действительно было не назвать.

- Ну, если мистеру Фланнагану нужна скромная проститутка, тогда другое дело, - протянул, наконец, хозяин, налюбовавшись гостем. - Я заключал с ней контракт, но с удовольствием вам её уступлю. Только уж потом на меня не пеняйте, сэр. Марти! Найди Соню и скажи, чтобы она забирала свои вещички, если они у неё есть. Да проследи, чтобы не умыкнула чего-нибудь здешнего. Выпьете ещё, сэр? - поинтересовался он у мистера Эскейпа. - Или может быть, хотите сыграть в карты, пока девушка будет собираться?

Он придвинулся к столу и теперь красноречиво тасовал колоду, будто надеялся, что посланец мэра клюнет на предложение, если у него перед носом перебрасывать туда-сюда такие замечательные новенькие карты.

- Можем сыграть на ужин, если не хотите затевать серьёзную игру, - добавил хозяин, улыбаясь. - А если понравится - продолжить на интерес!

Почему-то выпитый виски настроения Бегунка совсем не улучшил. Скорее напротив, посланник мэра сделался еще более мрачен от сознания того, что все-таки выбрал для Фланнагана не ту девушку. Особенно после предупреждения хозяина "пенять на себя"! И потому предложение сыграть в карты как-то просвистело у Бегунка мимо ушей. Зато в голове его возникли вопросы более насущные:

- Я вам очень благодарен, сэр, но сейчас уже поздно куда бы то ни было ехать, а тем более в Техас. Может, Соня переночует здесь, а утром я за ней зайду? - Бегунок говорил уже совсем серьезно, без тени улыбки.

Джэфет точно не знал, когда отходит дилижанс на Остин, который проходит и через их Городок. Он сам заявил Фланнагану, что хочет ехать не на дилижансе, а напрямик, верхом - так быстрее и безопаснее, по его мнению. Но теперь Бегунок подумал, что тащить девушку почти полтораста миль верхом - слишком безжалостно. Видимо придется тащиться на почтовом дилижансе!

Прилизанный хозяин заведения разочарованно отложил карты и вздохнул.

- Знаете, сэр, я, конечно, очень обязан мистеру Фланнагану, - сказал он осторожно, памятуя, что перед ним сидит вооружённый до зубов человек, а негр откровенно зевает и смотрит больше на бутылку виски, чем на гостя. - Но уж если вы забираете девушку - так позаботьтесь о ней сами. Хотите - снимите у меня комнату и держите её там.

Он вовсе не вредничал. Просто он был очень практичным человеком, а сейчас ещё и расстроился из-за того, что Бегунок игнорирует его предложение сыграть в карты. А можно было так весело провести время, даже пригласить ещё парочку партнёров из зала!

- Если она останется у себя в комнате - ей придётся эту ночь проработать, - закончил человечек, и глазки его теперь смотрели на Бегунка твёрдо и решительно.

Ух, какой упертый оказался хозяин! Можно подумать, что ему просто необходима та голубятня на чердаке, в которой жила несчастная девушка и в ту коморку стоит целая очередь, из желающих поселиться!

Бегунок не стал спорить, забрал контракт и сам пошел за Соней. Еще в начале разговора у его было предположение, что хозяин может захотеть, чтобы и последнюю ночь Соня отработала в заведении. Но Бегунок все же понадеялся если не на великодушие хозяина, то хотя бы на его хорошее отношение к Фланнагану. Однако надежды его не сбылись.

Мрачный и малообщительный Бегунок, который не курил, почти не пил и не играл в карты, тоже мог не слишком-то расположить к своей персоне хозяина. Ну что поделаешь? Такой уж у Бегунка характер!

Сейчас Бегунок поднимался наверх, на третий этаж, где жила Соня и тревожился очередными проблемами. Соня сказала, что у нее только одно платье и то "расползается". Есть ли у нее теплая одежда, чтобы выдержать путь до Городка, Бегунок не знал, но готовился к худшему и рассчитывал, что одежду, скорее всего, придется покупать. Не может же он привести ее к Фланнагану в "расползающемся" платье. Бегунок не знал, продается ли женская одежда в Городке, но даже если подойдёт, в Шрифпорте явно должен быть больше выбор, а может быть и дешевле цены. Также может быть придется покупать шляпку, обувь, белье, что-нибудь еще. А у Бегунка всего пятнадцать долларов (два своих и тринадцать, что остались от жалования). Фланнаган конечно вернет деньги, потраченные на Соню, но покупать-то нужно было сейчас и здесь, а не потом. Кроме того, нужно было еще заплатить за проезд в дилижансе.

Отдельной комнаты для Сони Бегунок решил не снимать. Из экономии. Девушку он собрался забрать к себе в номер. Благо, он был уже оплачен.

Бегунок подошел к известной ему двери, постучал и, услышав голос девушки, зашел внутрь.

- Собирайся, мы уходим, - сказал он самым, что ни на есть, прозаическим тоном.

Девушка повернулась к нему и кивнула. Она успела натянуть на себя коричневое платье в мелкий цветочек. Платье было старым, вылинявшим (так что даже при тусклом свете лампы это было видно), обтрёпанным по подолу и залатанным на локтях. Заплатки Соня пришила очень аккуратно, но ткань была просто коричневой, без цветочков, и немного другого тона. Поэтому не заметить эти вставки было невозможно. Да и сидело платье плоховато, как если бы его на скорую руку расставляли из короткого и маленького в более длинное и большое. Оно слишком туго обтягивало высокую грудь Сони, а край нижней юбки торчал из-под подола больше, чем хотелось бы. Смущаясь своего вида и невольно одёрнув несколько раз свой потрёпанный наряд, Соня вспомнила про шаль и накинула её на плечи. Из вещей у неё был только крошечный узелок величиной с кулак. Шляпки у неё не было вовсе и всё, что она могла сделать - это подобрать причёску поаккуратнее.

Обеими руками прижимая к себе узелок, Соня нерешительно шагнула к Бегунку, намереваясь следовать за ним. Но приостановилась, и нахмурилась.

- Вам, наверное, не надо так вот со мной идти, - сказала она с сомнением, и опустила глаза, покраснев от стыда. - Все поймут, что я... что вы... - Она подняла голову и даже постаралась выпрямиться, вдруг вспомнив о собственном достоинстве. - Вы - такой джентльмен, и будете идти по улице рядом с проституткой.

Она не знала, куда именно её поведёт Бегунок и попросту боялась выходить из салуна. Ей казалось, что на неё непременно будут глазеть и осуждать. Соня ещё не достигла того состояния, когда становится всё равно, как на тебя смотрят люди.

- Это что? И это всё? - в изумлении произнес Бегунок, оглядывая одевшуюся в дорогу девушку. Конечно, он только что, по пути сюда, прикидывал, что возможно придется купить что-то из одежды для Сони, но он не предполагал, что купить придется абсолютно все! - Ты что, вообще ничего не заработала, пока была здесь?!

Бегунок был не только поражен увиденным, но еще и впадал в легкую панику. Он прикидывал, что имеющихся у него в наличии пятнадцати долларов может не хватить, чтобы купить Соне все необходимое и при этом еще оплатить проезд на дилижансе до Городка, а ехать придется как минимум три дня, так что нужно еще оплатить и питание во время этого пути. Бегунок подосадовал, что не взял денег у Фланнагана перед поездкой, но он никак не предвидел таких трат!

Хозяин "Консайнеса" конечно, мог не выплатить денег Соне, даже если она их и заработала, мотивируя тем, что контракт был расторгнут преждевременно. И судя по тому, что он не позволил Соне даже переночевать в этой голубятне, именно это он и скажет, если попытаться потребовать с него денег.

Соня зарделась, что было видно в свете лампы не хуже, чем заплатки на платье.

- Я... - начала, было, она, но запнулась.

В душе Сони смешалось в один миг слишком много чувств: стыд соперничал с обидой, а страх пыталась перебить гордость. Девушка отвернулась, поднеся руку к лицу, уронила узелок и даже не заметила этого. А потом вдруг сказала отстранённо, словно читала слишком заумную книгу, чтобы понять, какое нужно придать выражение голосу:

- Всё, что я заработала, я отдала мистеру Герберту, за то, что он позволяет мне жить здесь и кормит. Сэр! - Она повернулась к Бегунку. - Мне очень неудобно, что я... что у вас так много проблем со мной. Но что же делать?

В глаза её блестели слёзы, но девушка изо всех сил пыталась удержаться и не расплакаться, боясь, что тогда Бегунок бросит её здесь и никуда не повезёт. Хотя в душе Соня совсем не была уверена, что ей стоит куда-то ехать. Скорее всего, на новом месте у неё будет точно такая же жизнь. Соня поддавалась на желание сменить один "курятник" на другой просто потому, что ей невыносимо было жить здесь и хотелось хотя бы на время поездки оказаться в других условиях. Пусть в более худших, но других. А что будет дальше - она даже не пыталась предположить.

- Ладно, пойдем! - сказал Бегунок. Он поднял узелок, который Соня уронила, сунул ей, потом схватил ее за руку и потащил за собой.

Следовало поужинать и лечь спать, чтобы завтра с утра... Что будет завтра с утра, Бегунок точно не знал. Он не располагал сведениями, когда отходит дилижанс на Остин, который проходит через Городок. Следовало узнать, а для этого нужно было идти на почту. Время было еще не очень позднее, и Бегунок намеревался сделать это сегодня вечером. Он повернул было в ресторан, но подумал, что Соня опять начнет смущаться своего вида и лучше уж не бередить ее самолюбие и позволить ей скрыться ото всех.

Итак, по пути Бегунок заказал ужин на двоих в номер. Вероятно, со стороны это выглядело очень романтично, но Бегунку было не до романтики. Посадив Соню у себя в номере ждать ужин, он умотал на почту узнать расписание дилижансов, а заодно попроведать своих лошадей, стоявших в конюшне неподалеку.

Отсутствовал он около часа, а когда вернулся, был в настроении совсем мрачном, хотя и до этого оно веселым не было.

- Дилижанс придёт только в среду, - объявил он. Нынче была пятница. - Надо добираться своим ходом.

Соня подняла глаза и посмотрела на мистера Эскейпа.

Пока она сидела одна в номере, который был гораздо лучше, чем её жильё в последние несколько месяцев, Соня сперва поплакала, потом успокоилась и стала размышлять. Вся её жизнь зависела от мужчин. Поначалу таким мужчиной был отец. Он давал её кров, еду, наряды, которые она носила, перспективы на будущее. Отец предполагал, что пройдёт время, и она выйдет замуж. И тогда её жизнь будет зависеть от мужа, который точно так же будет давать ей всё необходимое, любить её, а она будет рожать ему детей и следить за домом. Так Соня воспитывалась с детства. Но пришла война, отец погиб на фронте, дом и землю отобрали янки, пользуясь тем, что девушка была совершенно не приспособлена к самостоятельной жизни и ровным счётом ничего не понимала в земельных и имущественных вопросах, а опекунов у неё в тот момент не нашлось. Соне пришлось перебираться к чужим людям, родственникам отца, а у них своих проблем хватало. Но девушка так хорошо усвоила тот распорядок жизни, который для неё разработал отец, что надеялась выйти замуж, лишь бы появился мужчина, которому она понравится. И такой мужчина появился. Он поклялся ей, что устроит её жизнь, что в представлении Сони означало брак и домашний уют, но вместо этого увёз в Луизиану, совратил, если не сказать, взял силой, и бросил в этом гостиничном борделе. Увы, Соня не знала, что примерно так и добывают бедных девушек некоторые сутенёры.

Сперва Соне было так плохо и ужасно, что она не до конца осознала, где осталась. А мистер Герберт повёл себя ласково, постарался успокоить, дал крышу над головой. Девушка даже не поняла, что за контракт подписала и зачем. А когда поняла - было поздно. Хозяин гостиницы отбросил всю свою ласковость и живо объяснил ей, что теперь она обязана на него работать. Соня пыталась сопротивляться, но ей даже уехать было не на что. К тому же, мистер Герберт, чтобы избежать лишних проблем, отобрал у неё единственное платье. То, в котором Соня была сейчас, ей подарила одна из проституток.

Нельзя сказать, что все мужчины, которые общались с Соней, поступали с ней грубо. Но она боялась их, а сама физическая близость была ей отвратительна. Конечно, со временем её чувства могли притупиться, она начала бы воспринимать своё занятие более спокойно. Но такой момент ещё не настал, а Бегунок уже явился. Поначалу он вызвал у Сони лёгкую симпатию, потому что не стал требовать с неё интимных услуг. Но оставшись одна в его номере, Соня подумала, что здесь, на более чистой постели, этот странный мужчина наверняка захочет получить своё. Ей по привычке стало страшно и противно. Она пыталась утешить себя тем, что по крайней мере, ей не нужно заниматься этим в грязи, в холодной, получердачной комнате. Но это обстоятельство мало успокаивало. Так что когда Бегунок вернулся, девушка сидела на том же стуле, на который опустилась, когда он уходил. Еду принесли, но Соня к ней не притронулась.

Теперь она сидела и смотрела на Бегунка, понимая, что он недоволен, и что наверное, надо что-то ему ответить, но слова застревали у неё в горле. Наконец, она кивнула, и всё-таки смогла выдавить:

- А как - своими силами?

Пока он не сделал ей ничего плохого, и Соня пыталась остатками своего воспитания внушить себе, что с этим мужчиной нужно вести себя вежливо.

Бегунок снял шляпу и бросил ее на стул. Благо в комнате было четыре стула, и один из них вполне можно было занять шляпой. Надо было ответить девушке, а то она выглядела настолько перепуганной, что Джэфет опасался, не решила ли она, что они пойдут в Техас пешком.

Бегунок сразу отмел вариант возвращаться в Городок верхом. Даже если Соня умела ездить на лошади - ей не выдержать срезу двухсуточный переход почти без остановок и на хорошей скорости. Может быть, в каких-то крайних обстоятельствах ее можно было бы заставить это сделать, но Бегунку было ее жалко - уж очень она была перепуганная и несчастная, и тут еще заставлять ее мчаться на лошади с той скоростью, с какой привык передвигаться сам Бегунок и за которую получил свое прозвище...

- Я договорился с одним торговцем. Завтра я возьму у него фургон, и мы поедем на фургоне, - поясним Бегунок и предупредил: - Ехать придется двое суток и почти без остановок.

Джэфет снял наконец-то куртку и повесил ее на вешалку.

- Нужно поесть и ложиться спать. Завтра будет много дел, - констатировал он. Было не так уж поздно: в салуне "Консайнеса" в это время жизнь била ключом, но в свете того, что Бегунок намеревался встать с рассветом, лечь спать сразу после ужина было в самый раз.

Ужин прошел в гробовом молчании. Добросовестно съев все, что только можно было съесть, Бегунок сам собрал грязную посуду на поднос и выставил за дверь.

- Ложись спать, - сухо произнес Джэфет, кивнув Соне на единственную в комнате кровать, номер был одноместный. - Завтра вставать рано.

"Вот оно!" Почему-то Соня была уверена, что сейчас начнётся самая неприятная часть суток. Кое-как она заставила себя есть, а на слова о фургоне даже кивнула, соглашаясь делать так, как хочет этот мужчина. Но его жест в сторону кровати перепугал девушку куда больше, чем перспектива ехать двое суток без остановки.

Иногда Соня думала: почему ей так омерзительно, когда мужчины лапают её тело, или когда ей самой приходится прикасаться к ним? Ведь наверное, если бы у неё был настоящий муж, он требовал бы от неё того же самого. Она делала всё, чтобы не трогать клиентов руками. Но она ощущала их всем телом, когда они хватали её, лезли, наваливались. От них почти всегда крепко воняло потом и спиртным перегаром, и они почти всегда причиняли ей боль. Не потому, что били или специально хотели сделать больно, а потому, что она сама напрягалась и неосознанно начинала сопротивляться. И этим вынуждала применять к себе большую силу, чем следовало бы в такие моменты. Другие девицы говорили ей: "Если уж так противно - просто лежи бревном". Но Соня не могла лежать бревном. Она пыталась, но уже через несколько секунд начинала неосознанно выворачиваться, убирать подальше лицо, отталкивать от себя, вызывая тем возмущение клиентов.

Сейчас Соня понимала, что уже согласилась ехать, и поэтому должна обходиться с этим конкретным мужчиной как можно послушнее и мягче. И она постаралась настроить себя на это, даже ещё раз посмотрела на Бегунка, чтобы дать самой себе понять, что он вовсе не выглядит страшно или противно. Собрав остатки воли в кулак, девушка пересела на край кровати, а потом спросила, чтобы хоть как-то оттянуть необходимость раздеваться и ложиться:

- Как вас зовут? Как мне вас называть? - Она никогда не спрашивала такие вещи у клиентов, но тут пояснила: - Если нам ехать двое суток, мне нужно как-то к вам обращаться.

И опустила взгляд, чувствуя, что краснеет от собственной дерзости.

- Джэфет, - ответил Джэфет, не распространяясь более того. А зачем? Он ведь тоже не спрашивал фамилии у Сони. Она, правда, должна была быть написана в контракте, но Бегунок не особенно внимательно его читал.

Он чувствовал, что Соня сейчас находится в каком-то недоумении. Бегунок понимал, что он ей почти ничего не объяснил и теперь ожидал, что у Сони может быть будет много вопросов и о салуне в Техасе и о его хозяине и об условиях работы. Но об условиях контракта с Фланнаганом Бегунок и сам не знал точно, поэтому при всем своем желании ничего подробно не объяснил бы Соне. А по поводу остальных вопросов - он же не знал конкретно, что ее интересует. В общем, самое главное, что она согласилась ехать! Все-таки Бегунок не верил, что любая шлюха из Шрифпорта захочет ехать куда-то в дикий Техас.

- Может, тебе помочь корсет расшнуровать? - спросил Бегунок даже с некоторым участием в голосе и с готовностью подошел к девушке, понимая, что женщине весьма затруднительно справляться с корсетом, который зашнуровывается на спине, без посторонней помощи. А в "Консайнесе" у шлюх вряд ли были горничные. Хотя, может быть, она сами помогали друг другу одеться и зашнуровать корсет.

Соня дёрнулась было от него, но передумала. Тот факт, что мужчина затащит её в постель, она посчитала неизбежным. Зачем иначе ему напрашиваться расшнуровывать её корсет? Лучше ему не перечить, ведь ей придётся наверное провести с ним ещё два-три дня. Соня тихонько вздохнула и покорно стала развязывать завязки на платье, чтобы снять его и предоставить мужчине возможность делать, что он там задумал.

- Да, конечно, - сказала она едва слышно. И добавила на всякий случай: - Спасибо, мистер Джэфет.

Девушка не могла не признать, что этот конкретный мужчина обращался с ней ровно и спокойно, несмотря даже на то, что признал ужасным её наряд. Неизвестно было, как он поведёт себя дальше, но Соне вдруг пришло в голову: что если попытаться с ним поговорить? Она поддалась на желание отвлечь Бегунка от постельных дел на ещё некоторое время, тем более, что он сам не торопился.

- Спасибо вам за ужин, - начала она. - Вы так добры. Я бы хотела вас кое о чём спросить. Сэр! Я не знаю, куда вы меня везёте. - Надо было спешно выдумать вопрос, ответ на который занял бы как можно больше времени. И такой вопрос пришёл в голову Сони! Во всяком случае, ей показалось, что это как раз то, что надо. - Может быть, вы расскажете, что это за место - Городок? - Она чуть повернулась, невольно прижав руки к груди, словно заранее хотела прикрыть свои прелести от глаз мужчины. - Что меня ждёт там?

Она запоздало испугалась своей тирады, но было уже поздно ловить слова обратно. Теперь Соня замерла, испуганно косясь на мужчину и ожидая, что он в лучшем случае рявкнет на неё, чтобы она помалкивала и не лезла с глупыми вопросами.

- Это маленький Городок в округе Эст-Сабина, - начал Бегунок. - Там всего один салун, который принадлежит мэру Городка. И там всего одна... - Бегунок едва не сказал "шлюха", но спохватился, что при женщине, пусть даже если она сама такая же шлюха, не следует произносить настолько грубых слов. - ...Женщина. Место там довольно-таки тихое, когда не приезжают солдаты. Ну, а когда они приезжают... - Бегунок внес необходимое дополнение в свой рассказ: - Тогда становится, как везде.

Картина вырисовывалась несколько унылая. Бегунку хотелось хоть чем-то ободрить девушку.

- Хозяин салуна - хороший человек. Я думаю, что там тебе будет лучше, чем здесь, - сказал Джэфет, надеясь, что это действительно будет так.

Естественно, такой хозяин, как Фланнаган был гораздо добропорядочнее этого прилизанного типа из "Консайнеса". "Хотя ковбои и солдаты везде одинаковы!" - подумал Бегунок, и ему стало совсем тоскливо на душе.

- Потом все сама увидишь, - в заключении добавил он. Бегунок так и стоял возле кровати, готовый помочь ей там что-нибудь развязывать, если это понадобится. Но впечатление могло создастся, что он явно стоит "над душой" у Сони.

Именно так она и восприняла его положение. Поэтому медленно начала стаскивать с себя платье, чтобы не злить мистера Джэфета. Но поскольку он разговорился, Соня решила, что она на правильном пути и следует продолжать беседу. Конечно, она не поверила, что в Городке хороший хозяин салуна. Девушке казалось, что все хозяева должны быть одинаковые, потому что кроме мистера Герберта, прилизанного и слащавого на вид, и категоричного и жёсткого на самом деле, она ещё никакого другого не встречала. "Консайнес" был её первым и единственным местом работы. Но не оспаривать же мнение Бегунка? Может, как раз для него его хозяин хороший. С мужчинами ведь не обращаются так, как с женщинами.

- А если я ему не понравлюсь? - спросила Соня. - Сэр, я ведь понимаю, почему мистер Герберт позволил мне уйти от него. Я не умею зарабатывать деньги. - Она смутилась и пожала одним плечом, после чего привстала и попыталась стащить через голову платье.

Оно было тесным. Хуже того, Соня то ли забыла до конца развязать завязки, то ли одеть платье было проще, чем снять. Девушка с ужасом почувствовала, что застряла в этой ужасной узкой тряпке, как раз в тот момент, когда попыталась стащить его через голову. Руки её оказались направленными вверх, самая узкая часть лифа не желала переползать через плечи Сони, а сил потянуть вверх тоже не хватало из-за неудобного положения рук. Соня замерла, сгорая со стыда и не в силах попросить помощи от стоявшего рядом мужчины.

Бегунок и сам определил, что девушка в платье запуталась, и тут же принял деятельное участие в ее освобождении. В ворохе старой полинялой материи трудно было разобраться, за что тянуть. Бегунок опасался, что может чуть более резким движением вовсе порвать ветхое платье, тем более что Соня сама предупреждала, что оно "расползается". Наконец Бегунок стянул большую часть материи с головы и плеч девушки, а дальше она справилась сама.

- Кошмарное платье! - констатировал Бегунок и тем подытожил свое мнение о наряде Сони. - Завтра нужно будет купить другое. Я не могу в таком платье показать тебя мэру!

Бегунок вздохнул, прикинув, сколько всего нужно будет завтра купить на оставшиеся у него пятнадцать долларов, после чего забрал у Сони из рук платье, кинул его на стул, категорично повернул девушку за плечи к себе спиной и принялся расшнуровывать корсет.

- Спасибо, мистер Джэфет, - пролепетала Соня, едва живая от стыда за свою неловкость и свой никудышный наряд.

Девушка переволновалась из-за платья, поэтому даже не сразу оценила действия Бегунка, так по-хозяйски помогавшего ей раздеться. И уже забыла, что перед тем, как застрять в платье, задавала мужчине вопрос. Сейчас её взволновала совсем другая проблема.

- Мне так неловко, что вам придётся тратить деньги, - сказала она, опуская голову.

Причёска Сони растрепалась, пока она выползала из платья, и несколько завитков её волос красивого каштанового оттенка падали теперь на тонкую, изящную шею. Пожалуй, можно было бы признать, что у Сони красивая шея и мягкие, покатые плечи. Правда, парочка ссадин и несколько синяков, по форме и расположению которых можно было догадаться, что девушку кто-то излишне грубо схватил за плечо, несколько портили впечатление. У Сони всегда была очень нежная кожа, но клиенты совершенно этого не учитывали.

- Что же я буду делать, если мне понадобится вам их вернуть? - спросила девушка, избавляясь наконец от корсета и поворачиваясь к Бегунку. Он стоял так близко, что Соня моментально вспомнила все свои страхи и невольно обхватила плечи руками.

- Ну, знаешь!.. Вот когда возникнет такой вопрос, тогда и будем думать, как его решать! - ответил Бегунок. - Все! - он категорично подтолкнул девушку к кровати. - Спать пора!

Джэфет подошел к двери, запер ее, вернулся к кровати и начал раздеваться сам. Но, отстегнув пояс с револьверами, подумал, что ему как-то не хочется сверкать перед Соней нижним бельем и задул лампу.

Конечно, по-хорошему, следовало снять для девушки отдельную комнату. Но, что поделаешь, на это не было денег. Денег не было и это определяло всё! А Джэфет по своему убеждению считал, что проститутка не должна ничего стесняться.

Джэфет так категорично оборвал её вопрос и так решительно подтолкнул к кровати, что Соня не посмела возражать. Более того, испугалась, что в следующую секунду он озвереет от её медлительности - и моментально залезла в кровать. Правда, забилась при этом под самую стенку и крепко прижала руки к груди, даже не догадавшись натянуть на себя одеяло. Зачем одеяло, если мужчина всё равно захочет чем-нибудь с нею заняться?

Свет погас, отступать дальше стенки было некуда, и Соня честно попыталась смириться с неизбежным, лёжа поверх одеяла и дрожа от ужаса. Она не смела смотреть, как раздевается Бегунок, при свете, а в темноте и вовсе отвернула лицо, и только прислушивалась внимательно, чтобы уловить момент, когда он тоже полезет в постель. Нет, она не надеялась на то, что этому мужчине не захочется воспользоваться ею. Но она постаралась не сжиматься и не делать попыток отползти от него ещё дальше, внушая себе, что всё не так страшно, и что с этим человеком ей придётся быть вместе ещё некоторое время, и что он совсем не грубый, до сих пор ничего плохого ей не сделал, а лишь накормил ужином. Может, если она будет с ним поласковее, он поскорее возьмёт, что ему нужно - и успокоится?

Бегунок уложил свои вещи на соседний стул, нащупал в темноте кровать и попытался приподнять край одеяла, но тот не поддавался. Потянув его, Джэфет понял, что девушка лежит на одеяле сверху.

- Тебе что? Жарко? - в недоумении спросил Бегунок, продолжая тянуть одеяло и пытаясь высвободить его настолько, чтобы можно было под него залезть. В комнате действительно было тепло, но не на столько, чтобы спать вовсе ничем не покрывшись - всё-таки январь месяц на дворе!

Соня не совсем поняла, зачем ему понадобилось лезть под одеяло. Обычно мужчины одеялом в таких случаях не прикрывались, наоборот его иногда приходилось сбрасывать на пол, чтобы не мешало. Но может быть, мистер Джэфет такой застенчивый? Соня даже почувствовала к нему некоторое расположение, когда подумала, что мужчина может стесняться. Погасил же он свет, прежде чем раздеться.

- Сейчас... - Девушка постаралась совсем вжаться в стенку и обеими руками поспешно дёрнула из-под себя край одеяла. - Сейчас, я вам помогу, - пообещала она, наконец справляясь с задачей и спешно поднимая одеяло, чтобы Бегунку удобнее было под него забираться.

При этом она как-то само собой поднялась в кровати на колени, словно собиралась старательно закрыть мистера Джэфета одеялом со всех сторон, ещё и подоткнуть, чтобы не дуло. Но, наверное, именно этого ей подсознательно и хотелось. Ведь тогда она сама останется снаружи.

- Вы, наверное, очень устали. Ложитесь, я вас укрою как следует, - предложила Соня, прямо-таки горя рвением поухаживать за мужчиной, лишь бы он забыл о том, что собрался требовать с неё интимных услуг.

Постельная суета была, конечно, забавная, но Джэфет решил ее прекратить. Он ухватил край мелькавшего в темноте перед его носом одеяла, которым Соня старательно пыталась его укутать, потом саму Соню, руки которой мелькали тут же вместе с одеялом, повалил ее рядом с собой и накрыл сверху одеялом.

- Всё! - заключил Бегунок, пытаясь дать понять этим окриком, что все прыжки по кровати и суету нужно прекратить.

Теперь можно было, наконец, вытянуться под одеялом и закрыть глаза. И Бегунок принялся размышлять насколько порядочно и нравственно он поступает. Конечно, чтобы соблюсти все приличия и собственное достоинство, если уж у него нет денег, нанять вторую комнату для Сони, можно было великодушно уступить ей эту, а самому пойти переночевать где-нибудь на конюшне. Джэфет вздохнул. Ему не хотелось ночевать на конюшне в январе месяце, да еще после двухдневного пробега. А впереди был новый двух-, а может и трехдневный пробег!

Конечно, ему приходилось ночевать даже в более худших условиях, чем сеновал конюшни, и проходить гораздо большие расстояния. Но, тут, наверное, сыграло то, что Бегунок как-то уж слишком твердо уяснил, что шлюхи ничего не стесняются, а значит и их стесняться не следовало. И потому спокойно пожертвовал приличиями ради собственного удобства.

Можно было конечно переночевать по-другому. Даже в одной комнате. Можно было предоставить Соне кровать, а самому лечь на составленные вместе стулья. Но Бегунок не хотел спать ночь на раздвигающихся при малейшем движении жестких стульях, на которые и подстелить-то было нечего, так как одеяло было одно, как и матрац. Можно было бы положить на стулья Соню... Но Бегунка бы заела совесть, и не давала бы ему спать всю ночь, если бы он знал, что рядом на стульях мучается Соня, когда он спит на нормальной кровати.

"Эх, совсем я опримитивел и веду себя как дикари, у которых нет ни правил, ни законов!" - подумал он и наконец, начал задремывать с сознанием того, что поступил неправильно и некрасиво.

Соня не пискнула, когда он схватил её за руки и затащил под одеяло только потому, что у неё от страха перехватило дыхание. Но клиент неожиданно проявил равнодушие к лежащей рядом шлюхе, вытянулся и затих. На некоторое время девушка замерла, не смея шевелиться и не веря, что мужчина не передумает. Но он расслабился и явно собрался спать.

Соне было не до сна. До того, как стать шлюхой, она никогда не спала рядом с мужчинами, даже в одной с ними комнате. А с тех пор, как стала, ни один клиент не оставался рядом с ней дольше, чем хватало на удовлетворение своей потребности. Поэтому она растерялась и лишь ждала в напряжении, может быть, мистер Джэфет только прикидывается. Может, его предупредили, что она - недотрога и начинает упираться и отпихивать от себя. Поэтому он решил взять её нежданным нападом. Стоит ей расслабиться - как мистер Эскейп сразу же на неё полезет! Но время шло, а Бегунок всё не лез и не лез. Соня смотрела в тёмное пространство над собой широко открытыми глазами и ждала. Ждала, ждала... Сперва мысли метались в голове хаотично, потом понемногу стали успокаиваться. Может быть, Соня устала бояться, а может, всё-таки начала верить, что Бегунок по-настоящему уснул. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем она решилась чуть повернуть голову. Правда, разглядеть что-либо в темноте ей не удалось. Но мужчина дышал ровно и вроде бы, действительно спал.

Соня подумала, что, наверное, опасность миновала. На кровати было тесновато для двоих. Зато гораздо теплее, чем там, в её комнатёнке под самой крышей. Да и уютнее. Ещё некоторое время она не решалась закрыть глаза, будто если их не закрывать - то не пропустишь момента, когда мужчина кинется требовать своё.

Мысли Сони приобрели более плавное течение, она стала думать о том, что уже второй раз является мужчина и везёт её куда-то. Правда, Бегунок не обещал на ней жениться. Что она будет делать в Техасе? То же самое, что и здесь. Стоит ли ради этого куда-то ехать? Но ведь уже сейчас ей чуточку лучше, чем было ещё этим утром. Успокоенная такой мыслью, Соня наконец рискнула прикрыть глаза - и очень быстро задремала. Она так измучилась за день, что как только перестала нервничать - уже не в состоянии оказалась бороться со сном.

* * *

6 января 1866, суббота

Солнце: восход 7.24; закат 17.42.

Луна 3 фаза: восход 23.15; закат 10.52.

Бегунок проснулся до рассвета. У него вообще была привычка просыпаться за ночь несколько раз и удостоверяться, что все нормально. В очередной раз открыв глаза, он увидел, что небо в окне стало чуть-чуть светлеть, а это означало, что пора подниматься. Выбравшись из-под одеяла, он зажег лампу и по-быстрому оделся.

- Вставай! Мы уходим! - окликнул он девушку. Пока она вставала и одевалась, Бегунок собрал свои вещи, завязал корсет Соне, категорически вмешавшись в эту процедуру, которую она пыталась осуществить сама. Оплаченные сутки кончались в восемь утра, но Бегунка ждало слишком много дел, чтобы позволить себе нежиться в постели до восьми часов. Взяв Соню за руку, а другой - придерживая на плече седельные сумки и карабин, Бегунок для начала направился в пустой ресторан, расположенный на первом этаже гостиницы, чтобы как можно плотнее там позавтракать, и как можно плотнее накормить девушку, пугая ее тем, что когда они будут есть в следующий раз - неизвестно.

На улице совсем рассвело. Первым делом Бегунок отправился за повозкой, о которой договорился еще накануне. Разбудив торговца Бегунок долго и нудно торговался с ним выторговывая каждый цент, за что яростно презирал себя, ибо торговаться вообще не любил и практически никогда этого не делал либо соглашаясь на предложение, либо решительно отказываясь от него без лишних разговоров. Но тут был другой случай. Ему нужна была повозка и к ней необходима сбруя, но при этом нужно было, чтобы как можно больше денег осталось бы, ибо, в представлении Бегунка, траты впереди были огромны!

Наконец, изругавшись с хозяином и еще больше обозлившись на себя, Бегунок кое-как уговорился в цене, скрупулезно отсчитал положенное количество долларов и центов, посадил в пустую повозку Соню и скрылся с глаз. Однако не успела она как следует испугаться его исчезновением, и замерзнуть, как он появился с двумя лошадьми, которых забрал с конюшни. Сняв с них седла и положив это все в кузов, кинув Соне подседельное одеяло, чтобы она могла в него закутаться, он принялся запрягать лошадей. По поводу мерина у Бегунка не было никаких сомнений: тот исправно ходил в упряжке до того, как Бегунок его купил, а вот с кобылой вопрос был открытый. Бегунок не знал, знакома ли она с упряжью хотя бы немного. Первоначально у него была мысль, запрячь одного мерина, а кобылу под седлом пустить бежать рядом. Но тележка была пароконная, с дышлом. Можно было бы переделать ее на одноконку, заменив дышло на оглобли. Но для этого, нужно было оставить еще несколько долларов у кузнеца. И вариант отпал сам собой. Бегунок припряг кобылку и, понадеявшись, что она смирная, и смириться и на этот раз, и выехал, наконец, со двора торговца.

Следующая остановка - магазин одежды. Однако Бегунок и Соня не пробыли в нем долго, быстро переместившись в лавку старьевщика. Далее следовал новый, абсолютно унизительный для Бегунка торг, на этот раз по поводу тряпок, что было еще оскорбительнее, чем торг о повозке. Соня, естественно помалкивала, и Бегунок сражался со старьевщиком в одиночестве. Наконец, потратив почти час на осмотры, примерки и сварливое переругивание с хозяином лавки, Бегунок купил с виду приличное и не очень старое пальто, платье, которое Соне было велико, но Бегунок сказал, что она подошьет его в дороге, и шляпку, на которую потратил более всего децибелов, потому, что шляпка, по его убеждению, создает основной облик девушки и плохой быть никак не может! Одев Соню в пальто и шляпку, он снова посадил ее вместе с новым, то есть не совсем новым, платьем в кузов. По пути они на несколько центов купили соломы, чтобы ехать было теплее и удобнее. Следующая остановка была в обыкновенной лавке, где они на все оставшиеся деньги купили полмешка овса, копченый окорок, несколько кукурузных лепешек, сахар (кофе у Бегунка оставался со старых запасов), немного муки и соль. Больше ни на что денег не хватило. Итак, в начале десятого, они выехали из Шривпорта в сторону Техаса. Но поехали не по большой дороге, а сразу свернули с нее по пойме какого-то ручейка, который по пояснению Бегунка, вел в конечный их пункт прямее и короче, так как миновал стороной несколько станций и городков.

Соня с недоумением оглядывалась, не понимая, зачем они едут не по дороге. Но спорить не собиралась. Она только что насмотрелась на торгующегося мистера Джэфета и пришла к выводу, что, наверное, даже такой спокойный мужчина может впасть в состояние ярости. И поэтому лучше его не злить.

То, что Джэфет торговался, тоже не особенно понравилось Соне. Она всё-таки не была безнадёжной дурой и умела хоть немножко делать выводы, даже если жизненного опыта у неё было немного (и даже если выводы были неправильные). Её отец всегда считал, что торгуются только бездельники, которые не могут заработать достаточно денег. Выводов напрашивалось два: либо мистер Джэфет - бездельник, который трясётся над каждым центом из-за того, что не может нормально заработать, либо его хозяин настолько скупой, что мало платит своим служащим. А это означает, что и с Соней он будет так же скуп, как мистер Герберт.

Соня вздохнула, подытожив свои наблюдения, а потом, поскольку они проехали уже порядком, и конца не было видно, рискнула спросить:

- Вы не едете по дорогам, потому что это опасно? Я слышала, что в Техасе водятся индейцы.

Она, кстати, сидела и пыталась слегка подшить новое платье. Не ночью же на привале это делать. Швейные принадлежности у Сони были, в том самом узелке, величиной с кулак, и теперь она понемногу приводила свой наряд в порядок. Будь её воля - она сразу бы надела новое платье, потому что стоило ей вспомнить вчерашнее происшествие, как она застряла в узком лифе, и мужчине пришлось её освобождать, чтобы кровь снова приливала к лицу Сони. Но мистер Джэфет сказал же, что платье сперва надо ушить. Значит, придётся слушаться.

Бегунок ехал молча, как воды в рот набравши. Он и так был человеком малоразговорчивым а сегодняшнее начало дня и вовсе отбило у него охоту говорить о чем бы то ни было.

- Индейцы везде водятся, а не только в Техасе, - буркнул Бегунок в ответ на вопрос Сони. Потом, коротко оглянувшись на девушку, добавил: - Если хочешь, можешь пересесть на сиденье.

Он подумал, что может быть, ей надоело ехать лежа на соломе в кузове. Лошади бежали хорошей рысью, экипаж слегка потряхивало на неровностях почвы.

Соня подумала, что, наверное, это будет веселее, подхватила свою работу и перебралась на сидение рядом с мужчиной. Она, в отличие от Бегунка, уже начала понемногу получать удовольствие от поездки. Это получалось само собой, если только представить, что не будь мистера Джэфета, Соня ночевала бы ночь в своей голубятне. Да ещё к ней приставал бы какой-нибудь полупьяный клиент, а утром она вынуждена была бы тащиться вниз, в салун, в одном нижнем белье, ловить противные намёки бармена и ждать, когда очередной самец захочет её облапать.

- Но ведь в Техасе водятся команчи, - продемонстрировала Соня свою осведомлённость. - Говорят, что чероки замирились, и с сиу тоже скоро справятся, а команчи делают, что хотят. - Соня понабралась всех этих сведений из разговоров в салуне.

Говорила девушка негромко и с каким-то спокойным достоинством. Несмотря на то, что сейчас она невольно повела себя, как вездесущая и всёзнающая Люси Уэлс, общего между двумя шлюхами было мало. Люси во всём, особенно в собеседнике, была заинтересована. Она обращалась прямо к тому, с кем говорила и смотрела во все глаза, будто он был единственным, кто может ответить ей на её вопросы, или похвалить за то, что она такая умная. Она вела себя с мужчинами как ребёнок, который ищет одобрения и всецело признаёт авторитет взрослого, к которому обращается. А Соня поддерживала светскую беседу, но при этом стеснялась и старалась вообще не смотреть на собеседника.

Вот уж что-что, а обсуждать индейцев Бегунку совсем не хотелось! "Что их обсуждать? стрелять в них надо!" - подумал Бегунок, но вслух ничего не сказал. Он покосился на Соню и отвернулся. Почему-то он не считал своим долгом развлекать ее в пути, заговаривать или что-то рассказывать. Сейчас, по его мнению, это было совсем лишнее, да и отвлекало от того, чтобы внимательно следить за окрестностями. Лошади бежали ровно. То ли кобыла все же была знакома с упряжкой, то ли она была такая понятливая, спокойная и доброжелательная, что покорно приняла новую работу и теперь старалась вовсю. Она вообще была очень ручная и ласковая, приучить ее к себе не составляло труда. Она была бы надежным напарником в ответственные моменты, вот только была слабовата для хорошей лошади. А что толку от ее старательности, когда она в тяжелых пробегах не выдерживает той нагрузки, которой выдерживает его гнедой мерин. По большей части она была заводной. Однако даже такая ее помощь часто выручала Бегунка.

За весь день они остановились только раз. Остановились они в овражке, по дну которого протекал ручеек, чтобы поить лошадей и сварить кофе себе. Бегунок откопал в соломе мешок с овсом и насыпал торбы лошадям. Поскольку плечи лошадей были еще непривычны к сбруе упряжки, пришлось их распрячь, чтобы шкура под сбруей просохла и отдохнула во время стоянки. Бегунок соорудил маленький костерчик, ровно на один кофейник. Обедали они только лепешками с кусками окорока, которые запивали кофе.

Перед тем, как продолжить путь, Бегунок поднялся по склону наверх оврага и некоторое время смотрел все ли спокойно снаружи. Только после этого они поехали дальше.

И ехали они так до самой темноты. Уже в сумерках Бегунок нашел небольшую лощину в которой и укрыл повозку. Лошадей на этот раз распрягать не стал - в темноте их будет сложно запрячь снова. В сгущающихся сумерках, напоил их и насыпал в торбы по мерке овса, забрался в повозку, расстелил по ней одеяла и объявил, что костра не будет, что ужинают они только копченой свининой и лепешками, а вместо кофе - вода из ручья.

Перспектива сидеть в темноте, в каком-то овраге, перепугала Соню. Не потому, что она боялась темноты. Просто она недостаточно верила мистеру Джэфету, и уже совсем не понимала, почему в Техас нужно ехать таким странным образом. В Шривпорт её "кавалер" привёз Соню на дилижансе, у всех на глазах, и ни от кого по оврагам не прятался. Неожиданно Соня подумала: "А что, если мистер Джэфет - бандит, и прячется по оврагам, потому что за ним кто-то гонится?" Правда, девушка перебила сама себя. В Шривпорте мужчина вроде ничего не боялся и ни от кого не прятался. "А может, он меня обманул и всё-таки увёз без согласия мистера Герберта? - было следующей мыслью Сони. - И тогда за нами будет погоня!"

У Сони было хорошее воображение, она тут же представила себе, что кто-то догнал их, застрелил мистера Джэфета, а её потащил обратно на верёвке. Вообще-то, картина получалась довольно бредовая, поэтому Соня её отвергла. Хозяин "Консайнеса" сам не раз повторял, что только даром её кормит. Он наверняка обрадовался, что удалось сбыть Соню с рук.

Так и не придя ни к какому определённому выводу, Соня рискнула поинтересоваться:

- А от кого мы прячемся? И почему нельзя разводить костёр? Чтобы нас не нашли?

- Конечно! - подтвердил Бегунок. - Ты же сама сказала, что команчи делают, что хотят.

Бегунок произносил слова очень тихо. Он и так не имел привычки кричать, но сейчас его голос звучал совсем еле слышно. Пока еще было хоть что-то видно, он отрезал ножом кусок свинины и вместе с лепешкой протянул Соне.

Лошади хрупали овсом, протекающий по дну лощинки ручей переливался через камни со звуками, похожими на человеческий говор. По окончании сумерек прерия погрузилась в абсолютную тьму. Луна еще не взошла. Бегунок нащупал край одеяла, на котором они ужинали, укрыл им девушку, а сам остался лежать на сене, напряжено прислушиваясь и сжимая в руках карабин.

Индейцы по темноте не ходят. Это всем известно, кто хоть мало-мальски интересовался индейской тактикой. Сказки, про то, что краснокожие лучше видят в темноте, чем белые - сочинили фольклористы цивилизованного Востока. Ничего индейцы не видят в темноте и не такие уж они дураки, чтобы шарахаться в кромешной тьме, когда даже луны на небе нет! Поэтому такую часть суток - до восхода луны - можно считать полностью безопасной, особенно если у тебя хватило ума сидеть тихо и не разжигать костра.

Бегунок придремал немного. Чтобы не проспать слишком долго он специально не стал укрываться одеялом. Ближе к полуночи взошла луна. Бегунок спустился, осмотрел сбрую, разобрал вожжи, и маленький фургончик снова тронулся в путь по ночной прерии при свете уже идущей на убыль луны.

Соня не сразу проснулась. Она сперва долго не могла уснуть, пытаясь вглядываться в темноту над собой (хотя это было бесполезно), воображала себе краснокожих, крадущихся во тьме и дрожала от страха. Но потом утомилась, задремала и больше уже не боялась и ничего не слышала. Но пока фургон выбирался из ложбинки, его несколько раз тряхнуло - и Соня всё-таки проснулась. Девушка поняла, что они едут, вылезла из-под одеяла, которым её так заботливо укрыл мистер Джэфет, и перебралась к нему на сидение.

Она уже почти забыла о команчах, но когда поняла, что свет луны даёт возможность более-менее что-то видеть, мигом встревожилась.

- А разве при свете луны команчи нас не увидят? - спросила она, невольно прижимаясь к Бегунку в поисках защиты от воображаемых врагов.

Луна, ночь и одинокая повозка всё-таки были для Сони чем-то новым. Она никогда так не путешествовала. Может быть, поэтому девушка сама не заметила, что вцепилась в руку Бегунка обеими руками.

- Зачем ты встала? - спросил Бегунок вместо ответа. - Иди спать, ещё полночи впереди!

Лошади шли шагом. Сильно разгоняться в темноте было довольно рискованно. Бегунок старался выбирать ровные участки прерии, но всё равно предпочитал ехать помедленнее. Лучше проехать путь в два раза короче, чем случайно перевернуть повозку, а потом выпутывать лошадей из постромков, переворачивать, а может и чинить повозку, а для этого придётся стоять на месте и ждать рассвета.

Теперь Бегунок и вовсе остановил повозку, чтобы Соня могла спокойно перебраться обратно в кузов.

- Иди, ложись! - повторил он настойчиво. - Я еду ночью, чтобы просто побыстрее добраться до города. Ничего опасного в этом нет.

Соня вынуждена была подчиниться, хотя отрываться от мистера Джэфета ей совершенно не хотелось. Но пока ещё не происходило ничего страшного, девушка отпустила рукав мужчины и перебралась назад, чтобы не заставлять его стоять на месте и дожидаться, пока она выполнит его указание.

Завернувшись в одеяло, Соня честно попыталась уснуть.