Глава тридцать девятая,
в процессе которой можно познакомиться с планами Росса Фланнагана, и поучаствовать в собрании землевладельцев...

7 января 1866 года, утро, переходящее в день

Мэр решил, что проведёт собрание землевладельцев и собственников недвижимости Городка в воскресенье, 7 января, в помещении церкви. Такому выбору способствовало несколько практических соображений. Во-первых, Фланнагану удалось установить неплохие отношения с местным священником, и тот без возражений согласился, что церковь - самое подходящее место для установления спокойной и благожелательной обстановки. К тому же, в помещении церкви было множество скамеек, чтобы спокойно усадить большое количество людей. Во-вторых, мэр не хотел сильно тянуть со своим предложением. Компания по сбору налогов продолжалась, и решать проблемы, вызванные этим событием, нужно было как можно быстрее. До воскресенья оставалось всего два дня - в самый раз, чтобы успеть оповестить всех о собрании. К тому же, большинство фермеров и так приедут послушать проповедь. Попросить их задержаться будет проще, чем зазвать в любой другой день недели, оторвав от массы повседневных дел и забот. Была и третья причина, о которой мэр подумал - и пришёл к выводу, что всё складывается очень удачно: в воскресенье через Городок должен был проходить дилижанс в Форт-Уэрт. Так что Карен Маршалл будет удобно отправить очередную порцию объявлений, не приезжая лишний раз в Городок, сперва ради объявлений, а потом снова, ради собрания. "А ведь она обещала свою поддержку", - вспомнил Росс Фланнаган. Может, конечно, её поддержка и не будет решающей, но на данный момент миссис Маршалл была единственным человеком, который высказался за его предложение.

Фланнаган вызвал к себе всё тех же Брента и Моллигана и дал им поручение - развезти приглашения фермерам, строго-настрого приказав ни в какие конфликты не вступать, просто передавать бумаги - и возвращаться. Работа была не для мистера Эскейпа, которого мэр предпочитал задействовать в более ответственных случаях.

Само собой, оповещены о собрании были все, в том числе и миссис Маршалл, и миссис Фронтайн. Мрачный Моллиган примчался на табачную плантацию миссис Маршалл в пятницу, передал записку Фланнагана и умчался дальше. В записке значилось:

"Миссис Маршалл!

Росс Фланаган".

Миссис Фронтайн в ту же пятницу получила послание несколько более обширного содержания:

"Владелице ранчо "Мокрая Падь"

Росс Фланнаган".

Остальные фермеры получили послания примерно такого же содержания. Горожане прочли приглашение в объявлении, вывешенном на той самой церкви, салуне, офисе шерифа и столбе напротив дома Фланнагана.

В воскресный день в церкви Городка было на редкость много народу. К тем, кто скрупулёзно бывал в церкви по воскресеньям, присоединились те, кто в церкви бывал от случая к случаю. Послушать мэра, хотя бы ради того, чтобы узнать, что он задумал, приехали практически все приглашённые.

Росс Фланнаган пришёл к самому началу службы и чинно прослушал проповедь, сидя в первом ряду. Его присутствие в храме уже никого не шокировало и не удивляло. Он частенько приходил по воскресеньям на службу. По большей части, потому что был верующим человеком. Но отчасти и потому, что хотел приучить местных жителей к своему присутствию.

Обитатели "Мокрой пади" (что временные, что постоянные) не стали игнорировать приглашение мэра. Изначально Джон не собирался брать сестру с собой - он не считал Городок местом, подходящим для леди, а собрание насчет общественного фонда взаимопомощи - таким уж важным, чтобы требовалось непосредственное присутствие хозяйки земли, но потом передумал. Все-таки, так или иначе, они с Эйбби собирались здесь жить, так что им было бы неплохо познакомиться с местными обитателями непосредственно. А другого общественного места, кроме церкви, где вдова могла бы появиться без ущерба для своей репутации, в окрестностях Городка просто не существовало.

Поэтому, прибыв к началу службы, Риддоны скромно расположились с краю. Аббигейль в черном траурном платье, вела себя тихо и почти не поднимала глаз - она все-таки немного переживала из-за того, что осталась на собрание. На публике миссис Фронтайн не появлялась уже около двух лет. Не то, чтобы вдова опасалась, что кто-то будет ее осуждать (в такой сутолоке вряд ли кто-то обратил бы внимание на незнакомых людей), просто чувствовала себя в ответе перед своей совестью. Но попросить отвезти ее домой после окончания службы не отважилась.

Джону Риддону с некоторых пор было изрядно плевать на приличия, так что он даже не подумал об этом. В конце концов, не вчера же сестра похоронила мужа, чтоб так уж по нему убиваться. Да и сейчас его больше волновало, зачем их собрал мэр. Несмотря на довольно положительные отзывы о мистере Фланнагане, слышанные Джоном от разных людей, он этому янки не верил. То обстоятельство, что срок платежа за ранчо сегодня вышел, так же не добавлял Риддону хорошего настроения и благодушия. Поэтому на лице у него было довольно-таки сосредоточенное и серьезное (если не мрачное) выражение. Он терпеливо ждал, что скажет своим избирателям мэр Городка, подсознательно уже приготовившись искать в его речах подвох.

Миссис Маршалл появилась в церкви уже после окончания проповеди. Она передавала объявления о найме работников на свою плантацию почтовым работникам, направляющим свой дилижанс в Форт-Уэрт. Но даже не занятость была главной причиной отсутствия миссис Маршалл на воскресной службе. Карен была другого вероисповедания и потому протестантские службы не посещала, не желая вторгаться в чужой духовный мир и чужую общину.

Последние несколько дней Карен провела довольно напряжённо. На следующее утро после разговора с Фланнаганом, Карен снова была в Городке. Купив на почте побольше писчей бумаги, чернила и перо, она отправила несколько наскоро написанных объявлений с сопровождающим почтовый дилижанс, идущий в Остин. Потом она нашла курьера Фланнагана, который должен был ехать в Хэмфилл, и передала с ним деньги и текст для публикации объявления в Хэмфиллской газете.

Что-то подсказывало Карен, что эта идея с оповещением жителей Техаса на всех почтовых станциях должна непременно сработать и теперь работников придёт, быть может, очень много. Это было очень хорошо - ведь тогда можно рискнуть засеять табаком всю плантацию, а не часть, как первоначально предполагала Карен. Но если работников будет много, это рождало и некоторые сложности. Во-первых, для ухода за табаком нужен опыт, а Карен предполагала, что большинство безработных, которые придут по объявлению, будут новички в этой области. Во-вторых, ни одно помещение из тех, что взялись возвести плотники, ещё не достроено. Даже сами плотники жили пока в палатке, и приходящих работников первое время негде будет разместить. В-третьих, того скота, который Карен купила на ближайшей скотоводческой ферме может не хватить на прокорм людей и нужно будет докупать скот. А также докупать муку, бобы, кофе, сахар и другие продукты, а ещё нужно будет купить больше рабочего инвентаря, пару упряжек мулов, несколько котлов для приготовления еды, одеяла и многое-многое другое. В общем, если работников будет много - тех денег, что она заняла у Фланнагана, может не хватить. В голове Карен боролись два разноречивых чувства. Конечно, можно нанять небольшое число работников, обработать только часть плантации, как она и задумывала сначала. И тогда занятых денег хватит. Но зачем же отказываться от работников, и оставлять половину плантации под паром, когда можно рискнуть, охватить всю её землю, получить прибыль и поднять разрушенное войной хозяйство?

Отложив решение этого вопроса на время, Карен напомнила себе, что пока что к ней не пришёл ещё ни один работник, и задаваться такими проблемами преждевременно. И вот теперь она пришла, наконец, в здание церкви, где Фланнаган должен был объявить о своей идее фонда взаимопомощи. Карен намеревалась пройти в церковь незаметно и сесть где-нибудь поближе к двери, но это ей не удалось: слишком много оказалось желающих сесть поближе к двери, и все скамейки последних рядов были заняты. Карен прошла немного вперёд и нашла свободное место. Она подумала, что может быть, так даже лучше. Ведь она обещала мэру выступить в его поддержку и будет удобнее, если она не будет кричать с задних рядов, а окажется поближе к кафедре.

Нельзя сказать, чтобы слово Карен Маршалл в Городке имело большой вес, несмотря на то, что она жила здесь уже почти шесть лет. Для окрестных жителей она была "Луизианка". Семья Маршалл жила в Луизиане, там же содержала две крупные табачные плантации. Карен была замужем за младшим из двух сыновей. Его отец, развивая табачное дело, решил купить и третью плантацию. Но, как на беду, в Луизиане они не могли найти ничего подходящего. Зато хорошая земля продавалась на границе штатов Луизианы и Техаса. Именно её и купил старик Маршалл для своего младшего сына. Плантация лежала уже на территории Техаса, но вся семья Маршалл жила в Луизиане и именно через Луизиану осуществлялся сбыт табачного листа, покупка всего необходимого, найм работников и прочее. Многие окрестные техасцы воспринимали Маршаллов, как луизианцев, протянувших свои руки к техасской земле.

Смерть мужа Карен и война прервали тесные связи с Луизианой и оставшимися Маршаллами. Вдова стала вести более замкнутую жизнь, замкнутую и от остальных членов семьи Маршалл тоже. А после гибели на фронте своего шурина - старшего сына Маршалла - Карен вовсе перестала общаться с семьёй, да и общаться со старым Маршаллом теперь было весьма затруднительно: разруха и гибель всего табачного производства семьи так потрясли отца Маршаллов, что он прекратил всякое общение с кем бы то ни было, и, полностью раздавленный и потрясённый упадком и разрухой, доживал свои дни у четы престарелых негров, когда-то работавших при его доме.

Итак, уже несколько лет у Карен не было практически никаких связей с Луизианой, но она вовсе не льстила себе надеждой, что от этого стала более "своей" в Городке и Техасе. Отчуждению также способствовала и разность религий. Так что Карен понимала, что её поддержка здешнего мэра, быть может, мало что даст в глазах остальных землевладельцев.

Элмар Сайбер устроился по другую сторону от миссис Фронтайн. Пока народ собирался в церковь на службу, он успел перездороваться, наверное, с половиной жителей Городка. Кое-кто знал его, потому что он был братом Коры Симпсон, с иными он успел познакомиться первого и второго января, пока производил свою разведку. Эл легко заводил знакомых и сейчас ему кивали и улыбались даже те, кто видел его второй раз в жизни. Само собой, мистер Симпсон тоже приехал, прихватив с собой супругу, которая нашла способ усесться рядом с Джоном Риддоном, Эйбби и своим братом.

Выгляден Элмар сегодня совсем джентльменом. Он почистил одежду, тщательно вымыл голову, так что его неравномерно русая шевелюра стала казаться светлее, повязал галстук и не постеснялся начистить конфедератскую эмблему на своей шляпе. Вмешиваться в ход собрания Эл не собирался. Всё-таки это был не его округ и сам он не являлся ни местным землевладельцем, ни членом общины. Но задумка мэра с каким-то общественным фондом здорово его заинтересовала. Так что Эл, как послушный мальчик, отсидел проповедь, после чего не менее прилежно приготовился слушать мэра.

Нат тоже пришёл в церковь. Правда, уже после проповеди. И даже после вдовы Маршалл. О том, какого вероисповедания придерживается помощник мэра - в Городке не знал никто. Большинство наверняка считало, что он вообще безбожник и вопросы религии его не интересуют. Так или иначе, но на службе он не присутствовал.

Войдя в церковь вслед за несколькими горожанами, которые проводили своих супруг и детей на выход, чтобы внутри было больше места и воздуха, и теперь возвращались обратно, Нат скромненько снял с головы кепи и шагнул в сторонку от входа. Он обладал способностью вести себя незаметно, несмотря на вопиющий внешний вид, не разглядеть который было просто невозможно. И делал это очень просто, как в одной детской игре, когда нужно передвигаться с места на место за спиной у товарища, пользуясь моментами, когда тот отвлекается на других детей. В детстве Нат в такую игру не играл, но в совершенстве её освоил, когда был разведчиком в своём полку.

Он по опыту знал, что неподвижная фигура привлекает меньше внимания, чем подвижная. Поэтому тихо стоял на месте, пока ближайшие к нему люди, которые слегка загораживали его своими спинами, не отвлекутся на что-нибудь - и быстро переходил на новое место. Нат развлекался таким способом передвижения, оттачивая своё мастерство, пока не оказался в сторонке, рядом с тем местом, где сидела Карен. Скамейка как раз слегка освободилась, когда поднялась и покинула церковь пожилая матрона с внуком - и Нат тут же присел на освободившееся место, оказавшись как раз около вдовы Маршалл. Положив кепи себе на колено, Нат тихонько сидел рядом с женщиной, которая так понравилась его шефу.

Это место было удобным для целей Ната. Он не хотел садиться рядом с Аббигейль. Тем более, что её с обеих сторон охраняли его брат и этот приезжий, мистер Сайбер. А сидя рядом с Карен Маршалл, Нат мог сколько угодно любоваться Эйбби. Правда, видел он лишь её затылок и часть щеки. Но остальное Нату дорисовывало воображение. К тому же, Эйбби могла ведь и обернуться, хоть на пару мгновений. Нат так давно не видел этой женщины! С самого своего визита на "Мокрую Падь", когда привозил ордер на выселение! Но тогда Нат не мог налюбоваться вдоволь на миссис Аббигейль. За её спиной маячил телохранитель, и надо было делать вид, что помощник мэра прибыл с сугубо деловым поручением. Зато теперь Нату никто не мешал смотреть на любимую женщину.

Чёрное платье очень шло Эйбби, оттеняло её белую кожу. Нат понемногу проникался тихим благоговением (как, наверное, и положено в церкви). Правда, это благоговение относилось к делам, очень далёким от религиозных. Нат даже не улыбался, чтобы ни единым лишним движением не отвлечь самого себя от того чувства, которое он сейчас испытывал. Он понимал, что его грубые руки не должны касаться этой нежной кожи, но мог легко вообразить себе, что бы ощутил, если бы прикоснулся. В общем, мысли мистера Ганна были очень далеко от предстоящей речи мэра и каких-либо общественных фондов.

Когда, наконец, все расселись и приготовились слушать, священник сказал несколько приличествующих случаю слов о том, что единство общины - это хорошо, а каждый сам за себя - это плохо (никто не спорил, техасцы - вообще очень дружный народ), после чего предоставил слово мэру Городка.

До этого момента Фланнаган даже не оглядывался, поэтому не мог знать, пришла ли миссис Маршалл. Он не привык испытывать такое явное волнение из-за женщины, а сейчас намеренно не оборачивался, боясь увидеть, что её нет. Ему хотелось, чтобы она непременно пришла, и в какой-то мере он подсознательно оттягивал тот момент, когда сможет оглянуться и увидеть, здесь она, или нет.

Поднявшись на возвышение и кивнув в благодарность, мэр, наконец, оглядел присутствующих. Она была здесь! Если бы её не было, наверное, ничего бы не изменилось. Фланнаган всё равно провёл бы собрание и сказал то, что намеревался сказать. Может быть, никто, даже сама миссис Маршалл этого не заметила, но лёгкая улыбка на тонких губах Фланнагана появилась именно в тот момент, когда он увидел среди множества людей знакомые черты. А потом взгляд мэра скользнул дальше - и лицо снова приняло серьёзное выражение.

Мистера Сайбера мэр тоже заметил. Рядом с ним сидело двое незнакомых Фланнагану людей: молодой мужчина и ещё более молодая женщина в трауре. Мэр догадался, что, скорее всего, это Джон Риддон и миссис Аббигейль Фронтайн. Любопытный губернаторский курьер, Элмар Сайбер, жил сейчас на их ранчо, поэтому логично было предположить, что это именно они. Миссис Фронтайн сидела, потупившись, так что её лицо трудно было разглядеть и оценить, чтобы понять, чем она так приглянулась мистеру Ганну. Её брат, напротив, категорично смотрел на мэра, и Фланнаган про себя определил его как упрямого молодого конфедерата (коим, по сути, и являлся Джон Риддон). Не задерживаясь на этой компании, мэр ещё раз кивнул всем присутствующим - и приступил к делу.

- Леди и джентльмены! - Он заговорил негромко, чем заставил умолкнуть всех, кто ещё перешёптывался, делясь впечатлениями. - Позвольте мне поблагодарить вас за то, что вы согласились посетить это собрание и выслушать меня.

Сейчас все смотрели на Фланнагана, и он понимал, что если не задаст собранию нужный тон с самого начала - ему будет очень сложно совладать с ситуацией. Большинство из присутствующих признавало в нём, прежде всего, янки, то есть, человека, который является на этой земле представителем захватчиков. Те небольшие заслуги, которые у него уже были перед этими людьми, имели бы вес, будь он здешним, своим. А так - они больше настораживали: что это янки вдруг вздумалось печься о южанах?

Сегодня на Фланнагане был простой, но строгий серый костюм. Вместо обычной кожаной перевязи, его покалеченная левая рука покоилась на такой же серой полоске ткани, теряющейся на фоне пиджака. Мэр не хотел подчёркивать своё увечье и постарался, чтобы оно как можно меньше бросалось в глаза. В том числе, и в синие глаза миссис Маршалл.

- Вот уже почти три месяца я являюсь мэром этого Городка и округа. И прежде, чем я объясню, для чего попросил вас собраться, мне бы хотелось произвести небольшой отчёт о налоговой компании, которая началась не так давно, и должна закончиться 15 марта этого года. - Кое-кто в зале активно зашевелился, с разных сторон понеслись какие-то неопределённые звуки. Кто-то красноречиво кашлянул. Но мэр продолжил, не обращая внимания: - Порядок проведения налоговой компании утверждён военной комендатурой графства Ньютон. В мои обязанности входит ставить вас в известность о деталях этой компании, и вести учёт поступления денежных средств. На данный момент только четыре земельных собственника полностью рассчитались с государством. Двоим предъявлены ордера, по которым они обязаны рассчитаться с государством в течение ближайшей недели.

- Каким государством? - спросил из второго ряда коренастый фермер в залатанном на плечах пиджаке. - Мистер Фланнаган! Мы платили налоги во время войны.

Реплика возымела своё действие, и возник небольшой шум, когда наиболее яростные противники новых налогов начали выражать своё возмущение почти в полный голос. Фланнаган поднял руку.

- Господа, прошу вас, позвольте мне ответить на вопрос! - Он дождался, чтобы волнение слегка стихло - и снова заговорил тем же спокойным тоном: - Мистер Редволл! Я уже объяснял, откуда взялся этот налог, но готов сделать это ещё раз. Правительство США считает, что имеет право получить с оккупированных территорий бывших Конфедеративных штатов те деньги, которые должно было получить, если бы эти штаты не отделились от Союза. Может быть, честнее назвать это контрибуцией, хотя подобное слово конгрессмены в Вашингтоне вряд ли захотят применять. Я не говорю сейчас о том, плохо это или хорошо, правильно или не правильно. К сожалению, этот налог за четыре года войны существует как данность. И в силу объективных причин, я, как мэр Городка, заинтересован в том, чтобы налоговая компания прошла, как положено, без ненужных эксцессов. Но также я заинтересован и в том, чтобы земля, на которой вы живёте, осталась за вами, а не пошла с торгов неизвестно кому.

Мистер Риддон слушал речь мэра спокойно - конечно, она была продумана и хороша, но это ровным счетом ничего не значило. Джон знал, как легко порой политик (так же как и адвокат) может лить поток приятных слов, убеждая слушателей в том, что ему выгодно. Да, Соединенным Штатам нужны были деньги для уплаты военных долгов, это не тайна. Да, налоги - самый простой для этого способ и, разумеется, глупо спорить с тем фактом, что разорять местных фермеров - невыгодно для органов местной власти. Они же лишаются налоговой базы в дальнейшем. Но кто сказал, что этот янки собирался оставаться здесь и дальше, а не только на период оккупации? Кто сказал, что его волнует благосостояние округа Ньютон? И кто сказал, что местный мэр заинтересован идти против политики штата, которая намерена высосать из Юга последние остатки жизни? Вопросы были заняты, но мистер Риддон воздержался от того, чтобы задать их Фланнагану. Это было, во-первых, бессмысленно - на них легко ответить неправду, подтвердив свои слова каким-нибудь добрым поступком вроде увольнения зачинщиков драки, избивших их с Марком или чем-то подобным, а во-вторых нужно было учитывать, что сейчас не судебный процесс и заниматься выискиванием несоответствий в речах собеседника, не говоря уже о том, чтобы расставлять ему словесные ловушки - это не совсем красиво. Тем более что сам Джон ощущал себя здесь чужаком. Его мнение значит немного, и единственное, что он может сделать - это попробовать поймать мэра на слове. Не факт, что получится, но всё же... Джон не знал, чем вызван его интерес в этом деле, он даже не был уверен, что имя сестры названо в числе тех, кто уплатил налог. Кто знает, может пока они с Эйбби здесь сидят, к ним уже едет отряд - выбрасывать неуплативших вон. При мысли об этом сердце Риддона сжалось, но своего хладнокровия он не утратил. Что бы ни было - от него сейчас зависит мало, толку дергаться?

- И что вы предлагаете сделать, господин мэр? - спокойно спросил он, чтобы не тянуть время присутствующих.

Разумеется, Джон Риддон наверняка лишился бы своего хваленного душевного равновесия, если бы заметил, что бывший сержант пялится на его сестру, но по сторонам он в данный момент не смотрел. Миссис Фронтайн по-прежнему вела себя тихо, стараясь не привлекать лишнего внимания. Тем более (как бы она не относилась к местному мэру) вертеться и вести какие-то разговоры, пока он выступает, вдова посчитала бы неприличным.

Карен Маршалл тоже сидела спокойно и старательно слушала мэра. Пока ничего нового для себя она не услышала, но она и не ожидала, что мэр скажет что-то радикально отличное от того, что он поведал ей, когда приезжал несколько дней назад на её плантацию.

Далеко не всех землевладельцев, присутствующих на собрании, Карен знала. В последнее время сюда, в округ, приезжали новые люди и потому незнакомые лица не удивляли. Бедных плантаторов и ранчеров изрядно потрепала война - даже в церковь и на собрание мэра Городка многие не могли найти себе приличного костюма. Карен и сама разделяла такое же состояние большинства: на ней было всё то же единственное коричневое платье, в котором она вынуждена была и работать в поле и готовить похлёбку для плотников. Теперь, почистив его как могла, она приехала в нём же в воскресный день на общее собрание... Старое, выгоревшее на солнце пальто, частично прикрывало ещё более старое платье, но мало украшало его. "Что ж, в таком положении сейчас большинство соседей..." - мысленно успокоила себя Маршалл.

Для Карен было бы неприлично вертеть головой, но всё же она позволила себе один раз оглянуться, и как раз в этот момент она увидела на скамейке недалеко от себя то жуткое мародёрское чудище, которое встретилось ей в коридоре дома Фланнагана, когда она приезжала первый раз. Карен не имела понятия, что это "мародёрское чудище" является ещё и помощником мэра по своей должности. Как-то никто ей Ганна не представил. Иначе Карен была бы сильно удивлена, поражена, а может быть даже отказалась верить своим ушам. Но сейчас "чудище" вело себя тихо, скромненько сидело на скамейке и никакой мародёрской агрессии не проявляло.

Взгляд мэра несколько раз невольно обращался в сторону той скамейки, на которой сидела Карен Маршалл. Но почему-то Фланнаган не сразу заметил, что рядом с ней устроился Нат. Вопрос Риддона заставил мэра сосредоточиться на цели собрания.

- Мистер Джон Риддон, я полагаю? - спросил мэр, кивнув хозяевам "Мокрой Пади". - Рад познакомиться с вами, сэр! И с вами, миссис Фронтайн! - Фланнагану было даже на руку, что Риддон поторопил тему. Тем более, что многие активно поддержали вопрос, кивками и негромкими возгласами выразив поддержку брату Эйбби. - По поводу вашего вопроса, мистер Риддон: я предлагаю организовать общественный фонд взаимопомощи в нашем округе.

Нельзя сказать, чтобы это словосочетание было понятно всем присутствующим. Но слово "взаимопомощь" всё-таки поманило, поэтому мэра приготовились слушать: со скептицизмом, с недоверием, с надеждой, даже со страхом, не ожидая от власти янки ничего хорошего - но и со вниманием. Что и нужно было Фланнагану.

- Всем вам известно, что получить финансовую помощь сейчас очень сложно, - говорил мэр. - Те немногочисленные банки, которые остались на Юге, находятся в очень шатком положении и не хотят давать ссуды, опасаясь невозвращения своих денег. Получить ссуду под залог земли можно частным порядком, но проценты будут настолько велики, что ссуда превращается в верный способ расстаться с недвижимостью. Но есть возможность организовать собственный фонд, которым будете руководить вы сами. Из этого фонда можно будет ссужать нуждающихся необходимыми суммами, назначая такие проценты, которые вы сами посчитаете справедливыми. - Фланнаган сделал коротенькую паузу, но вопросов пока не было, поэтому он продолжил: - Надо собрать сумму, которая составит основу для фонда, и назначить комиссию из людей, которым вы доверяете. Каждый, кто ещё не расплатился с налогами, сможет попросить ссудить его из кассы фонда, под небольшой, справедливый процент. Этим же фондом смогут воспользоваться те, кто нуждается в деньгах для восстановления своих хозяйств.

- Мистер Фланнаган! - перебил мэра всё тот же фермер по фамилии Редволл, на котором был залатанный пиджак. - Мы не можем собрать деньги для того, чтобы оплатить налоги, которые с нас дерут. Откуда нам взять их для фонда?

Фланнаган снова поднял руку, упреждая начавшееся было волнение.

- Я объясню вам, - сказал он. - Во-первых, у каждого наверняка найдётся какая-то движимость, с которой можно расстаться. Один чайный сервиз, бутылка домашнего виски или несколько куриц, не помогут их владельцу оплатить налоги. Но если собрать достаточно много таких вещей - можно организовать аукцион в каком-нибудь городе, в котором найдутся люди с деньгами. Например, в Новом Орлеане. Все вырученные средства, с соответствующими записями, кто и что предоставил для аукциона, могут пойти в фонд. Во-вторых, есть, по крайней мере, два вкладчика, которые готовы внести денежные суммы. Это я и ваш шериф, мистер Корбетт. Может быть, найдётся кто-то ещё. Каждый вносящий деньги в фонд, должен будет по окончании срока, например, будущей осенью, получить свои деньги обратно с небольшими процентами.

Фланнаган замолчал. Он высказал слишком много и хотел убедиться, что его правильно поняли.

Джон Риддон внимательно выслушал речь мэра. С виду всё было более чем пристойно, но всё же Джона не оставляло тягостное ощущение, что предложение Фланнагана не более, чем новый способ закабалить окрестных фермеров. Причем закабалить не только в имущественном, но и в политическом смысле. Ведь будучи в материальной и моральной зависимости от этого янки они будут вынуждены воздержаться от порицаний на его счет и, возможно, поддерживать его начинания. Если, конечно, согласятся на эту затею с фондом. А с другой стороны, есть ли у них, у них у всех, хоть какой-либо выбор? Разве что выбор между перспективой выметаться на все четыре стороны, или все же попытаться что-то сделать, невзирая на возможный риск. Правда, сейчас риск волновал Риддона меньше всего...

Терпеливо дождавшись окончания речи Фланнагана, Риддон беглым взглядом оглядел присутствующих. Как человек в известной степени пришлый, он не стал бы говорить до того, как высказался бы кто-нибудь из местных. Но они пока молчали, поэтому брат Эйбби решился взять слово.

- Предложение довольно интересное, сэр, - учтиво поблагодарил он, поднимаясь со своего места. - Не знаю, как прочие землевладельцы, а я бы рискнул вложить деньги в такое мероприятие. Правда, меня волнует вопрос времени. Сбор средств, продажа ценностей, равно как и оформление документов займет дни, если не недели, - пояснил Джон, - а вы сами сказали, что время уплаты по налоговым обязательствам у кое-кого уже выходит. Так что, если налогоплательщики не получат отсрочки уплаты налогов хотя бы на срок, который потребуется на организацию фонда, то частично кому-то все же придется лишиться земли.

Риддон говорил спокойно, почти отрешенно, он уже успел смириться с мыслью, что им с Эйбби придется уехать, если обман вскроется - поэтому уже и не переживал по этому поводу. Знал он так же и о том, что мэр как местный коллектор имеет все права отсрочить платеж, но не стал об этом говорить прилюдно. Если откажет - значит, затея с фондом пустая, зачем напрасно сотрясать воздух. К слову сказать, на приветствие Фланнагана Риддоны, как вежливые люди, кивнули, хотя и довольно сдержанно.

На Риддона поглядывали с интересом. Он быстро формулировал вопросы и кое-кто сразу признал в нём человека деловой хватки, несмотря на всю его молодость. Теперь все ждали ответа мэра. Но и к этому вопросу Фланнаган оказался готов.

- Спасибо, мистер Риддон, - вежливо кивнул он. - Я думаю, большинству из здесь присутствующих известно, что военный комендант Ньютона, полковник Лемминг, является на данный момент экспертом по налогам в графстве Ньютон. Под его непосредственным руководством составлялась инструкция - с кого, в каком порядке, и до какого числа собираются налоги за землю. Однако, есть конкретное число - 15-е марта, тот срок, когда мне, как коллектору, нужно будет отчитаться в том, что вверенный мне округ расплатился с налогами. Я могу отступить от инструкции и отодвинуть все сроки до этого числа. Если к пятнадцатому марта никаких долгов у округа не будет, я смогу оправдаться перед полковником Леммингом за то, что отступил от его инструкции.

Следующим взял слово невысокий коренастый человек средних лет в потёртой куртке, владелец "Северной долинки", которого все тут называли "Мистер Дик". Полное имя его было Ричард Баен, но, по-видимому, он привык к некоторому панибратству.

- Не понимаю я смысла в вашем Фонде! - начал он. - Хорошо, вот вы говорите, что у каждого найдётся чайный сервиз или несколько куриц, которые можно продать. Но вот допустим, к примеру: у нас есть десять землевладельцев, для ровного счёта, - мистер Дик оглянулся на зал, прикинул, что неплатежеспособных землевладельцев гораздо больше, и поправился для большего правдоподобия: - Двадцать землевладельцев, которые должны, ну например, по тысяче долларов налога за свою землю. Округлим для наглядности, - пояснил мистер Дик. - У каждого, допустим, есть сервиз или куры, или что-нибудь ещё. Допустим, каждый продал свой сервиз за пятьдесят долларов (а больше не дадут) и внёс эти деньги в Фонд Взаимопомощи. Итого, мы получим сумму в тысячу долларов. Допустим, ваш Фонд поможет одному человеку заплатить налог. А остальным девятнадцати что делать? Где вы возьмёте недостающую разницу, чтобы и остальные люди могли заплатить налог? - мистер Дик снова оглядел присутствующих и обратился в мэру: - Нужен какой-то крупный вкладчик, чей вклад покрыл бы эту недостачу. Вот вы, господин Фланнаган, можете вложить в ваш Фонд пару десятков тысяч ради такого дела?

- Двадцать тысяч я вложить не смогу, - прямо ответил Фланнаган, и взял небольшую паузу, во время которой по рядам фермеров и горожан пробежался шёпоток. Конечно, если кто-то из них ещё не понимал, что курами и чайниками налоги не оплатить, эта простая мысль дошла наконец до всех. Беседа перешла на новую стадию. - Хорошо, давайте для начала посчитаем, - предложил Фланнаган. - Так будет нагляднее.

Он вынул из кармана записную книжку и ловко открыл её одной рукой. Пока что никто не задал ни одного по-настоящему сложного вопроса, на который пришлось бы отвечать, не подготовившись. Мэр сверился со своими записями и оглядел присутствующих.

- Леди и джентльмены! Я сейчас не буду говорить о тех из вас, кто содержит в Городке магазины, гостиницу и прочие заведения. Насколько мне известно, большинство в состоянии заплатить либо все причитающиеся с него налоги, либо большую часть. Я перейду сразу к фермам и ранчо. В нашем округе на данный момент в частном владении находятся 18 участков земли. Я сверился с реестром: в сумме территория, которая облагается налогами, составляет 13 600 акров. Стоимость этой земли, по оценке эксперта - 27 200 долларов. Общая сумма налогов за четыре года, таким образом, составляет 16 320 долларов. - Фланнаган бросил взгляд в ту сторону, где сидел Нат Ганн (атематические способности помощника мэра, лихо справлявшегося в уме с большими суммами, послужили в этот раз хорошую службу, и все расчёты заранее произвёл именно Нат). Сейчас Фланагана слушали очень внимательно, и он продолжил: - Как я уже сказал, четыре хозяйства расплатились с налогами. Поэтому из общей суммы нужно вычесть 5 000 долларов. Итого останется 11 320 долларов. Внушительная сумма. У меня такой нет. И ни у кого из вас - тоже. - Фланага оглянулся, жалея, что нельзя попросить кого-нибудь принести себе стакан воды. Слишком напряжённый момент, не хотелось останавливаться. - Как я уже сказал, я намерен вложить деньги в фонд. У меня есть наличность - две тысячи долларов, которые я могу вложить. Плюс к этому, есть поручитель в одном из Луизианских банков, в котором я могу взять ссуду. Я намерен заложить часть той земли, которая принадлежит мне, чтобы добавить к этой сумме ещё три тысячи долларов. Мистер Корбетт, - мэр кивнул рыжему шерифу, притулившемуся в уголке, - ваш соотечественник, так же намерен вложить в фонд две тысячи долларов. Итого останется откуда-то взять 4 320 долларов. Если кто-то из вас согласится заложить часть своей земли - я могу стать поручителем для одного или двух человек, чтобы они могли так же получить ссуды, хотя бы небольшие, одну-две тысячи. К тому же, наверняка кто-нибудь из вас сможет заплатить сам хотя бы часть суммы своих налогов. А то, чего будет не хватать, можно попытаться добрать на аукционе.

Фланнаган закрыл записную книжку и сделал паузу, чувствуя, что от напряжения у него слегка дрожит рука. Всё-таки он сейчас должен был уговорить сидящих перед ним людей на очень рискованное дело. Более того, как бы ни казалось фермерам, что рискуют они, Фланнаган рисковал больше. Ему было бы проще заложить всю свою землю и ссудить деньгами всех, кто не может платить налоги, а потом в случае неуплаты просто забрать их землю. Но далеко не все захотят идти в такую откровенную зависимость от янки. Многие могут предпочесть потерять землю, но не связываться с Россом Фланаганом.

Убедить людей в том, что они должны вместе с ним организовать общее дело - фонд взаимопомощи - было ничуть не легче, чем просто раздать ссуды из своего кармана. Но это позволило бы Фланнагану встать рядом со всеми жителями округа, а не напротив них. Мэр считал, что оно того стоит. Правда, ещё никто не спросил его, почему он так заинтересован в сохранении земли за её нынешними владельцами. Но Фланнаган очень надеялся, что сможет вразумительно ответить и на этот вопрос тоже.

Как уже упоминалось, намеренно задавать выступающему сложные вопросы с целью поставить его в тупик, Джон не собирался - это было бессмысленно и неблагородно, однако после последних слов мэра взгляд Риддона, устремленный на Фланнагана, стал очень внимательным. Брат Эйбби, как никто другой, мог в полной мере оценить риск предлагаемого "саквояжником" предприятия. Конечно, по сути ничего страшного в предоставляемой фермерам отсрочке не было - до войны многие землевладельцы тянули с уплатой налога куда более длительный срок, нежели тот, что был им назначен, и коллектор смотрел на это сквозь пальцы - лишь бы деньги были доставлены в нужный для отчета срок. Однако времена изменились, и теперь сочувствие к "мятежникам", и уж тем паче предоставляемая им помощь, могли стоить непомерно дорого.

- Вы рискуете лишиться не только своих денег, но и должности, мистер Фланнаган, - прямо сказал мистер Риддон, не углубляясь в дебри рассуждений о том можно или нельзя верить янки. - При условии, что военный губернатор Техаса узнает о вашем участии в общественном фонде. Я не знаю, зачем вам это надо, - Джон поднял вверх руку, чтобы воспрепятствовать возможным объяснениям, - и это не мое дело, однако, если уж вы согласны идти на некоторый риск, думаю, что найдутся и другие желающие рискнуть. Я бы тоже внес посильный вклад в этот фонд под проценты, - осторожно заметил он, - примерно долларов пятьсот или больше, в зависимости от того, как пойдет продажа вещей на аукционе.

Как юрист, Риддон не мог одобрить этого своего поступка, и вообще был в ужасе от этой идеи - влезать в сомнительную аферу на пару с янки сомнительной честности. Но в настоящий момент Джон не мог думать ни о чем другом, как об истекающем сроке уплаты налогов. Если идея с фондом не получит поддержки, то об отсрочке нечего будет и думать. А для них с Эйбби именно проклятое время сейчас имело первостепенное значение. Им было просто необходимы эти дни и недели отсрочки - время на то, чтобы дождаться приезда мистера Кэмерона с займом, время на то, чтобы в случае неудачи все-таки продать драгоценности на аукционе и таким образом погасить задолженность, время на то, чтобы хотя бы успеть найти покупателя на землю.

Джон очень не любил сдаваться без борьбы, и природное упрямство порой пересиливало воспитанное здравомыслие. Впрочем, в прошлый раз, когда он продавал принадлежащие семье рисовые плантации, оно ему не отказало. Тогда Риддон ничего не потерял - на выплату налогов и восстановление хозяйства денег ему бы все равно не хватило (рис - культура трудоемкая и привередливая) и поля, которые его дед пядь за пядью отвоевывал у болот Джорджии, снова бы затянула зеленая ряска. Но в данном случае, отступать без борьбы не следовало.

- Рискованно, конечно,- признал Джон и повторил еще раз, с нажимом, - очень рискованно. Но другого выхода у нас нет. Или есть? - осведомился он у присутствующих, не очень, впрочем, надеясь на внятный ответ.

Миссис Фронтайн, меж тем, не разделяла оптимизма брата. Нет, она не видела в идее фонда взаимопомощи ничего дурного, равно как и не видела другого для фермеров выхода, чем согласится на любезное предложение "саквояжника". И все же, где-то в глубине души, на грани интуиции и сознания она чувствовала противоречие между нынешними речами мэра и его поступками. И именно это слабо ощущаемое, но все же противоречие, и заставляло тонкие пальцы вдовы нервно теребить лежащий на коленях молитвенник. Впрочем, спроси кто-нибудь Эйбби, что конкретно ее беспокоит - она, пожалуй, и не ответила бы. Чтобы отвлечься от неясных опасений Аббигейль огляделась по сторонам в ожидании ответов на вопрос брата, и, поймав взгляд мистера Ганна, с вежливой сдержанностью кивнула ему в знак приветствия.

- И всё равно мы попадём в зависимость от вас, мистер Фланнаган, - сказал мрачный молодой фермер из середины зала. Он поднялся. - Простите, мистер Риддон, это очень хорошо, если найдутся люди, которые, как и вы, согласятся внести деньги в фонд. Но если большая часть долларов будет из кармана мистера Фланнагана, то какая разница, кто будет распоряжаться фондом? Мы всё равно будем все должны именно ему. Или почти все.

- А ты хочешь лишиться земли, как Трентоны? - встрял смуглый крепыш, который сидел непосредственно перед Джоном Риддоном. - По мне так лучше фонд, лишь бы выбраться из этого дерь... - На крепыша зашикали, и он спешно поправился: - Прошу прощения. Из этого положения. - Он виновато оглянулся на Эйбби и на свою соседку - пожилую леди со строгим взором.

Фермеры сомневались, шушукались, что-то друг другу доказывали. От Фланнагана на некоторое время отвлеклись, и он получил возможность немного передохнуть. Мэр понимал тревоги и недоверие этих людей. Они не хотели связываться с янки, искали подвоха. Те, кто был поприжимистее, волновались ещё и из-за необходимости вкладывать деньги (или вещи) в сомнительное дело, которое вроде бы выглядело логично, но очень пугало. Те, кто уже расплатился с налогами, не жаждали связываться и боролись сейчас с противоречивыми чувствами: с одной стороны, они были техасцами и понимали, что соседям надо помогать, тогда потом помогут им самим, а с другой - у них было ещё множество нужд, на которые можно истратить собственные средства. Не хотелось ничего вкладывать.

Фланнаган выжидал, когда люди наговорятся и кто-нибудь снова обратится к нему, или выскажется более категорично, чем предыдущие ораторы. И он дождался. Их самого дальнего угла, перекрыв общий шум, раздался голос ещё одного ранчера:

- Мистер Риддон прав! Мэр рискует и деньгами, и должностью. - Человек поднялся. - И своей землёй, кстати, тоже. Так что мы в равном положении. Мистер Фланнаган! Я не стану спрашивать, зачем это вам нужно.

Люди притихли. Говоривший был когда-то одним из самых богатых фермеров округа. Он и сейчас одевался почти как мэр и разъезжал на паре хороших лошадей. Звали его Теренс Магваер. Совсем "своим" он здесь не был, потому, что и до войны держался особняком. Но и чужаком его тоже никто бы не назвал.

- Но если фонд действительно будет в руках у выборного комитета, который мы сами назначим, - продолжил он, - и если общественная касса будет храниться у того, кому здесь все смогут довериться, тогда я готов заложить часть земли.

Фланнаган кивнул.

- Спасибо, сэр! - сказал он. - Я надеюсь, что мы придём к общему решению. Леди и джентльмены! Я прошу вас, может быть, кто-то ещё хочет высказаться, внести уточнения, задать вопросы, или предложить альтернативу.

Давая высказаться другим, Фланнаган вернулся размышлениями к тому, что сказал Риддон и подтвердил Магваер. Да, риск был. Можно было лишиться денег, земли - и ничего не получить взамен. Губернатора Фланнаган боялся меньше всего. Во-первых, губернатору было не до каждого частного сборщика налогов. Во-вторых, у самого Фланнагана до сих пор было немало хороших знакомых и даже друзей среди военного руководства. Друзья и связи помогли ему уйти от ответственности после того, как в конце войны раскрылась махинация с перепродажей оружия, а за это Фланнагана вполне могли вздёрнуть как военного преступника. Сейчас ему предстояло всего лишь воспользоваться законом, по которому он может отодвинуть сроки выплаты налогов до официально назначенного числа, единого для всех. Расписание полковника Лемминга было его личной инициативой, которой можно было и не следовать, понадеявшись, что к 15-му марта налоги будут собраны. А избежать обвинения в пособничестве "мятежникам" Фланнаган, по его личному мнению, был вполне в состоянии.

На этот раз мистер Риддон предпочел промолчать. Все, что Джон мог сказать - он уже сказал. Выяснил интересующие его вопросы, поддержал мэра, выразил свое согласие участвовать в этом сомнительном деле. Ничего другого Риддон сделать не мог. Уговаривать других фермеров пойти на риск, было бессмысленно (его слово в округе Ньютон стоило дешево), да и кандидатуры людей, которые достойны доверия всей общины, были Джону неизвестны. Ему оставалось только надеяться на то, что это будут ответственные люди.

Ничего более конкретного высказано не было и кончилось тем, что в результате пятиминутной полемики, слово вернули Фланнагану. Пришлось мэру снова вытащить свой блокнот.

- Итак, если включить в предполагаемые взносы 500 долларов мистера Риддона и 1 000 долларов мистера Магваера, - Фланнаган кивнул и тому, и другому, - то останется собрать 2 820 долларов.

- Сумма немаленькая, - заметил фермер в залатанном пиджаке. - На аукционе столько не наберёшь.

- Да. - Фланнаган кивнул. - Но мы не подсчитали ещё кое-что. Я думаю, что каждый из вас прикидывал, какую часть налога может заплатить. Поэтому у меня будет просьба ко всем землевладельцам, ещё не заплатившим налоги: я сейчас попрошу своего помощника... Мистер Ганн! Помогите мне, пожалуйста! - Он повернулся в ту сторону, где скромно посиживал рядом с миссис Маршалл Натанаэль Ганн, после чего обратился к остальным. - Я попрошу моего помощника подойти к каждому из вас с моей записной книжкой и карандашом. Впишите, пожалуйста, свою фамилию и сумму, которую вы могли бы оплатить сами. Потом мистер Ганн подсчитает, сколько выходит всего и вычтет из этих 2 820-ти долларов, чтобы мы реально могли увидеть, сколько останется собрать в фонд для того, чтобы полностью рассчитаться с налогами.

Фланнаган ещё раз посмотрел в свою записную книжку, в которой уже значились его собственные записи:

"16 320 - общая сумма налога с округа

5 000 - уже заплатили четыре фермера

11 320 - сумма налогов за вычетом уже уплаченных".

Чуть ниже:

"5 000 - Фланнаган

2 000 - шериф".

Мэр оглянулся вокруг себя. На весу он даже дописать ничего не мог одной рукой. По счастью, священник догадался, что ищет мэр, подошёл и подставил ему дощечку, на которой обычно мелком писал собственные объявления.

- Спасибо, мистер Стенли, - поблагодарил мэр, положил книжку на дощечку, мизинцем прижал край и дописал карандашом: "500 - Риддон, 1 000 - Магваер". И подвёл итог, который уже озвучил: "2 820 - осталось собрать".

Нат был под впечатлением того, что Эйбби заметила его и кивнула, но каким-то чудом услышал шефа, тут же поднялся и ловко выбрался в проход, даже не споткнувшись ни об чьи ноги при этом. Впрочем, помощник мэра не терял головы даже во влюблённом состоянии. Только пощупал собственный карман и ощутил приятное шуршание официальной расписки о том, что налоги с "Мокрой Пади" уплачены полностью. Воображать, как Эйбби удивится, увидев эту бумажку, Нату было некогда, поэтому он сосредоточился на поручении Фланнагана. Забрав записную книжку и карандаш, он приступил к обходу.

Горожане по большей части уже привыкли к виду Натанаэля Ганна и не косились испуганно, когда он пробирался мимо. Да и нрав его успели изучить, так что усвоили: если Ната не трогать и ему не хамить - он и сам никого не тронет, и хамить тоже не будет. Некоторые фермеры, в отличие от горожан, его даже в глаза видели первый или второй раз. Но момент был слишком серьёзный, чтобы шарахаться от потрёпанного янки, который в своей жилистой, в чём-то даже изящной, и не такой уж грязной лапе, протягивает им книжку и карандаш. Так что минут через десять все 14 человек проставили свои имена и суммы на жёлтых страницах книжки. К Риддонам Нат не приставал, хотя оказавшись близко, не утерпел и кинул взгляд на Эйбби. Но сделал это настолько мимолётно, что невозможно было уловить, чего во взгляде было больше, уважения или благоговения.

Вернувшись к шефу, Нат быстро сложил в уме все суммы, вычел из двух тысяч восьмисот двадцати долларов, и написал карандашом результат. После чего вернул книжку Фланнагану.

- Спасибо, мистер Ганн, - кивнул мэр, остро сожалея, что не может заставить отставного сержанта одеваться не так вызывающе, чтобы на него меньше косились. - Итак, вы можете собрать самостоятельно ещё 1 500 долларов. И останется найти где-то всего 1320 долларов. - Фланнаган обвёл взглядом присутствующих. Он не мог, просто ни под каким видом не мог выложить ещё тысячу! Те пять тысяч, которые он назвал, были пределом. - Если удастся собрать достаточно много вещей, то можно рассчитывать, что на аукционе мы сможем заработать ещё долларов пятьсот, - сказал мэр. - Вряд ли больше. И тогда проблемой останутся последние 820 долларов. Может быть, кто-нибудь ещё согласится заложить часть земли? Вы бы оказали своим соседям и соотечественникам огромную услугу.

Фланнаган ждал. Народ переглядывался. Кто-то ёрзал в нерешительности, кто-то помалкивал, поджав губы, глядя в пол, или делал вид, что вот как раз в эту минуту у него что-то случилось с пуговицей на пиджаке. Фланнаган понимал этих людей, он и так почти убедил их расстаться с последними сбережениями, ради возможности сохранить земли. Сейчас они устали и большинство тихо надеялось, что найдётся второй Магваер, или второй Риддон. Кто-то кашлянул. Теренс Магваер скептически ухмылялся из своего угла, но большего, чем уже предложил, выкладывать не собирался.

Карен с некоторым напряжением прислушивалась к залу и ждала, что вот сейчас кто-нибудь, как этот Магваер, встанет и великодушно скажет, что он заложит свой участок ради того, чтобы добавить недостающую сумму в Фонд. Но почему-то никто, кроме этого самого Магваера, не пожелал это сделать. Только ещё один совсем незнакомый Карен мужчина, наверное, из новых владельцев, вызвался добавить пятьсот долларов в Фонд. На этом инициатива землевладельцев заканчивалась. Всё это означало для Карен то, что ей самой придётся заложить свой участок и отдать деньги в Фонд.

Она не могла поступить иначе, ведь она обещала Фланнагану поддержку. Карен, правда, не ожидала, что поддержка окажется именно такого рода... Она думала, что поддержит Фланнагана на словах, выступив на собрании и одобрив идею Фонда. А что она могла ещё сделать? Ей ведь даже на аукцион выставить было абсолютно нечего.

Фланнаган, ссужая ей деньги, не потребовал закладную на её землю. Значит, землю можно было попробовать заложить. И это придётся сделать. Она же не может проявить неблагодарность и лишить мэра помощи, когда он так в ней нуждается именно теперь! Он же поверил ей, несмотря на всю разруху, что творилась у неё на плантации, он рискнул своими деньгами. Теперь настало такое время, что она должна рискнуть своей собственностью...

В принципе, сейчас, после войны, земля была ценностью эфемерной: если бы Фланнаган отказал Карен в ссуде, она бы просто потеряла плантацию из-за невозможности заплатить налог. Самой Карен не удалось взять в банке ссуду: обнищавшим плантаторам под землю больше деньги не ссуживали. Но теперь, если Карен будет действовать по протекции мэра, она наверняка получит деньги под залог своей земли.

Пока подобные мысли проносились в голове Карен, она всё ещё ждала, что может кто-нибудь вызовется вместо неё... Но после слов Фланнагана воцарилось тягостное молчание. И Карен поднялась.

- Я, Карен Маршал, владелица семисот акров земли могу заложить свою плантацию, чтобы внести деньги в Фонд Взаимопомощи, - Карен казалось, что голос её прозвучал так тихо, еле слышно, что никто её не услышит. Но как только она встала и произнесла первый звук, в зале воцарилась такая тишина, что слышен был бы даже шёпот.

Конкретной суммы Карен не назвала - всё равно окончательные условия поставит банк. Теперь ей стало страшно от осознания такого решительного шага, который она предприняла.

Мистер Риддон обернулся и внимательно посмотрел на женщину, которая так благородно предложила заложить свою землю для общего блага, когда все прочие промолчали. Джон тоже промолчал, правда, не по причине трусости или жадности - просто "Мокрую Падь" он уже пообещал Кэмерону как гарантию возврата долга, и нарушать свое слово не имел права. Конечно, судя по тому, что помощник мэра миновал их со своим блокнотом, Фланнаган был не в курсе, что Риддоны не заплатили, но Джон понимал, что это ненадолго - больно въедлив был мэр. Такой проверит всю отчетность до последней запятой, так что чем быстрее они заплатят налог, тем лучше. Может быть, конечно, ничего из этой затеи с займом и не выйдет и придется рассчитывать на свои силы, но если у них у всех будет отсрочка до начала марта, нужную сумму все равно можно будет попытаться собрать. Поэтому, как не был Джон недоверчив и скуп на чувства, он все же почувствовал благодарность к этой одинокой женщине, которая рисковала фактически всем. То, что она была одинока, Джон понял по тому, что она прибыла на собрание без сопровождения (проходимец Ганн, сидевший до этого рядом, на роль сопровождения приличной женщины не тянул в принципе). И тем было бы обиднее - окажись идея с фондом провальной или авантюрной. Во взгляде Риддона мелькнуло сочувствие.

- Достойный поступок, мэм, - сказал он просто, слегка кивнув миссис Маршалл в знак одобрения.

Конечно, в глазах других фермеров, возможно, это выглядело и лицемерно - сам-то он не рискнул заложить землю ради фонда, но Джона это не остановило.

Но гораздо больше, чем Риддона, Карен удивила мэра. Фланнаган был настолько поражён поступком Карен Маршалл, что даже не нашёлся сперва, что сказать. Конечно, миссис Маршалл уже показала себя как смелая женщина, когда единственная из всех приехала просить ссуду у янки. Хотя Фланнаган был уверен, что в этой смелости была изрядная доля отчаяния. Мэр надеялся на то, что женщина поддержит его, если понадобится, но он совершенно не думал, что она согласится заложить землю. У неё не было даже нормального дома, скорее всего её плантация была самой пострадавшей из всех. Те руины, которые видел Росс на её земле, до сих пор легко вставали в его воображении, заставляя испытывать нечто вроде мук совести за то, что он принадлежит к янки, то есть, к людям, которые принимали участие в уничтожении дома миссис Маршалл.

- Как тут не вспомнить притчу о Евангельской вдове, отдавшей последние две лепты? - тихо сказал священник, стоя рядом со своей дощечкой. Ему были неведомы мысли Фланнагана, но он высказал своё собственное заключение.

Люди в зале по большей части разделяли мнение Риддона. Сейчас, когда всё, наконец, решилось, многие оборачивались, благодарили миссис Маршалл, или хотя бы кивали и улыбались ей. А Магваер заявил из своего угла по привычке резко и прямо:

- Ну вот, благодаря самоотверженности миссис Маршалл решён ещё один сложный вопрос. Браво, леди!

Пока люди волновались и высказывались, Фланнаган продолжал просто стоять и смотреть на женщину. Его скандинавское лицо с крупными, энергичными чертами, наконец-то разгладилось и, хотя он вроде не улыбался, какая-то внутренняя улыбка сделала взгляд мэра мягче. В зале слегка притихли, и тогда он сказал с чувством:

- Спасибо, миссис Маршалл!

А потом перешёл к насущным делам, снова вернув себе деловой тон. Надо было назначить комитет Фонда и договориться о том, в каком порядке будут выдаваться деньги на уплату налогов. Как ни странно, но эти два вопроса решились очень быстро. Конечно, ни у кого язык не повернулся отставить от управления Фондом самых крупных вкладчиков, так что в числе комитета оказались Фланнаган, Магваер, шериф мистер Корбетт и Джон Риддон. Миссис Карен Маршалл, как человеку, который намерен сделать крупный вклад, так же предложили войти в состав Комитета. После коротких прений, мужчины сочли, что женщина вполне может заниматься общественной работой, а Фонд - общественное образование. И таким образом, вдове Маршалл вполне прилично было участвовать в делах Фонда. Но сама миссис Маршалл поблагодарила за доверие и отвела свою кандидатуру.

Секретарём по его собственной инициативе и общему согласию назначили священника, мистера Стенли. Он с радостью взялся вести всю документацию. У него же был сейф для церковной кассы, в котором предполагалось хранить поступающие средства. А для того, чтобы каждый фермер в свой срок получил вспоможение, было решено воспользоваться готовой инструкцией полковника Лемминга. В ней уже было расписано, кому и когда платить налоги. Зачем было выдумывать что-то ещё?

Сложнее, оказалось, договориться о том, под какой процент нуждающиеся будут получать деньги Фонда. Тем, кто вкладывал деньги, хотелось, чтобы процент был побольше. Тем, кто намеревался занять - хотелось, чтобы он был поменьше. Мнения разошлись между пятью и десятью процентами, и под конец всех кое-как удовлетворила цифра 7.

Остальные вопросы затруднений не вызвали. Мистер Браун, местный аптекарь, согласился выделить место на своём полупустом складе, для вещей, которые будут собираться на аукцион. Он же взялся вести учёт этим вещам. Поскольку человеком он был скрупулёзным, можно было надеяться, что он не упустит никакой мелочи и правильно составит опись.

После того, как самые главные вопросы были решены, люди начали расходиться. Фланнаган попросил задержаться только новоизбранный комитет Фонда и миссис Карен Маршалл, как крупного вкладчика, чтобы обговорить пару вопросов. Он мог уже сейчас выделить две тысячи долларов, поэтому решено было, что уже в понедельник первые два фермера, у которых подходит срок платежа, получат расписки, и мистер Стенли занесёт их в журнал Фонда. Далее следовало договориться с Карен Маршалл и Теренсом Магваером о поручительстве на ссуду в Ньютонском банке. Этот вопрос так с ходу было не решить, и мэр пообещал, что завтра или послезавтра сам навестит ранчо Магваера и хозяйство миссис Маршалл и обо всём с ними договорится. Шериф скромно объявил, что уже послезавтра его вклад будет в кассе мистера Стенли. Мистера Риддона попросили заехать в понедельник и заверить своей подписью в журнале Фонда получение помощи первыми двумя фермерами. Честно говоря, и Фланнагану, и Магваеру хотелось, чтобы кто-то проконтролировал лишний раз священника. Мистер Стенли был чуточку рассеян, а необходимо было точно записать все цифры.

На самом деле "жертва" Карен Маршал была не такой уж необходимой. Она не знала, про то, что творилось на "Мокрой пади". Так получалось, что благодаря заступничеству Ната Ганна, мэр косвенно занял свои деньги и Риддонам тоже. Но был ещё некий Марк Кэмерон, который обязался ссудить им необходимые полторы тысячи буквально на днях. Таким образом, если бы через неделю Риддоны внесли за земельный налог полторы тысячи, полученные от Марка - надобность в деньгах Маршалл совсем отпала бы.

Но Карен этого не знала, так же как и не знал Фланнаган.

После собрания миссис Маршалл подошла к мэру, чтобы попросить его помочь ей осуществить задуманное. Её просьба заключалась в следующем: во-первых, ей нужно было письмо от Фланнагана в банк, иначе ей плантацию заложить не получится - своими силами она уже пыталась это сделать два месяца назад и совершенно безуспешно. Во-вторых, она боялась сама везти деньги.

Неделю назад, занимая деньги у Фланнагана, Карен очень смело намеревалась отвезти их самостоятельно и даже без сопровождающих. Но тогда, 31 декабря никто не знал, что она возьмёт у мэра в долг и повезёт некоторую сумму в банк. Знали об этом займе только два человека: она и сам мэр. Зато среднестатистический обыватель был прекрасно в курсе, что у миссис Маршалл нет ни гроша и, стало быть, грабить её не за чем. А по поводу её предновогоднего визита к мэру - знавшие о нём считали, что она едет просить отсрочку уплаты налога. То есть тогда, в декабре, о деньгах Карен никто не имел понятия. А теперь о деньгах с заложенной плантации знали все - ведь сама Карен объявила об этом во всеуслышание. И везти такую крупную сумму Карен просто боялась. Она хотела написать доверенность на мэра или на кого-нибудь из его людей, чтобы они сами поехали в банк и оформили необходимые бумаги, и сами отвезли деньги в Фонд.

После собрания Джон Риддон, как и было предложено, остался в церкви. Не сказать, что Джону хотелось становиться членом комитета общественного фонда - у него было много своих хлопот, без дополнительных обязанностей, но спорить и отказываться он не стал. Лишний раз присмотреть за янки не будет лишним, а съездить в Новый Орлеан с вещами он так и так собирался. Поэтому, попросив сестру подождать его, Джон направился к мэру, а Эйбби встала со скамьи. Перед тем как уехать ей хотелось сказать пару слов Карен Маршалл, но отвлекать женщину от маленького собрания, на которое остались крупные вкладчики, миссис Фронтайн сочла невежливым.

- Вы не проводите меня на воздух? - спросила она мистера Сайбера тихо, чтобы не мешать оставшимся.

И вот тут к ней подошёл Натанаэль Ганн. До этого момента рядом с Эйбби постоянно находился её брат, с которым Нат тоже собирался поговорить, но не сию минуту. На Элмара Сайбера Нат особого внимания не обратил. Он уже знал немного этого парня и был в курсе, что мистер Сайбер обычно ведёт себя разумно.

- Миссис Фронтайн! - Нат по обыкновению логично оказался на дороге, и как раз с противоположной стороны от Эла. - У меня есть кое-что для вас.

Подавая Эйбби запечатанный конверт, в котором лежала расписка об оплате земельного налога, на официальном бланке, с подписью и печатью, Нат повернул кисть правой руки так, чтобы меньше были видны шрамы от ожогов. До этого момента он не задумывался, как на него могут смотреть со стороны. Но сейчас у Ната вдруг мелькнула мысль, что Эйбби может случайно коснуться его руки, когда будет брать конверт. Маловероятно, чтобы так произошло, но вдруг произойдёт. И тогда будет лучше, если она не почувствует ничего, что могло бы привлечь её внимание к этим уродским пятнам. Глупость, конечно. Но именно в этот момент, Нат неожиданно застеснялся. Впрочем, это как обычно не помешало ему думать о деле.

- Возьмите, это важно, - добавил помощник мэра, глядя на женщину своими печальными глазами. - Я постараюсь приехать на "Мокрую Падь" сегодня, в крайнем случае, завтра, и объяснить всё вам и вашему брату.

Нат стоял прямо перед Аббигейль, но держался так, что было видно: как только она заберёт конверт, он тот час исчезнет.

- Спасибо, - немного удивленно сказала миссис Фронтайн, принимая конверт.

Разумеется, такой поступок помощника мэра не мог не вызвать у вдовы беспокойства. Она поняла записку как знак того, что что-то случилось. И, скорее всего, что-то нехорошее (добрых вестей Эйбби уже давно не ждала). Но, будучи женщиной редкого терпения, гадать попусту не стала. Со временем все прояснится.

- Хорошо, мы с Джоном будем вас ждать, - ответила Аббигейль просто, посмотрев на мистера Ганна спокойным взглядом.

Удерживать человека, когда он куда-то торопится, миссис Фронтайн, конечно, не собиралась. Тем более, полагая, что мэр находится в неведении относительно подлога с расписками, не видела нужды показывать свои добрые отношения с его помощником. Правда, мистеру Сайберу, наверное, такая перемена тона показалась бы странной (учитывая, как холодно разговаривала хозяйка "Мокрой Пади" со сборщиками налогов в прошлый раз), но она была готова дать объяснения, если потребуется.

В это время у кафедры, с которой только что выступал мэр, собрались члены Комитета Фонда. Фланнаган всё ещё был под впечатлением того, как Карен великодушно предложила заложить землю ради уплаты налогов других фермеров округа и поддержания его идеи. В этой женщине чувствовались и благородство, и решительность, которые, по мнению Росса Фланнагана, должны присутствовать в настоящей леди. Своё представление о дамах из общества Фланнаган строил на основе книг, в которых описывалась Европа, а не Америка. С настоящими южными леди Росс практически не общался, но был уверен, что именно такими они и должны быть.

Когда Карен подошла, мэр извинился перед остальными и первым делом выслушал её. Того требовала вежливость, и того хотел он сам. Проблемы миссис Маршалл, по его мнению, были вполне решаемы. Можно было написать поручительство для банка и послать с женщиной сопровождающих, чтобы они помогли ей получить ссуду и доставили обратно. Но, по мнению мэра, у миссис Маршалл на плантации было достаточно забот. Поэтому он предложил сделать по-другому.

- Миссис Маршалл! Я бы мог получить ссуду вместо вас, - сказал мэр. - Я всё равно должен в ближайшие дни ехать в Ньютон, вместе с мистером Магваером. Мне понадобится ваша доверенность и документы на землю, чтобы предъявить их в банке. - Карен Маршалл на этот раз не привезла с собой тот кожаный мешочек, в котором хранила документ на свою плантацию. Но и эту проблему можно было решить. - Чтобы вас не утруждать, я бы мог заехать к вам завтра или послезавтра, днём, - предложил мэр. - Мы обо всём договоримся, вы напишете доверенность на моё имя и дадите мне свидетельство на владение участком. На следующий день я привезу его вам обратно, или пришлю с курьером. А деньги, если хотите, можно будет сразу передать от вашего имени в Фонд.

Такое решение проблемы виделось Фланнагану наиболее удачным. Карен Маршалл не придётся покидать плантацию, и не будет нужды самой везти деньги из Ньютона. Фланнагану хотелось услужить этой женщине, сделать её жизнь хоть чуточку легче. Для него это было не так уж неестественно. Он и раньше поддавался на сочувствие и жалость к одиноким женщинам.

Пока Фланнаган излагал свои предложения миссис Маршалл, Нат поклонился Эйбби, бросил короткий взгляд на её охранника, мистера Сайбера, после чего повернулся и быстрым шагом направился к выходу из церкви. Его ждало несколько дел, которые Нат рассчитывал закончить в кратчайшие сроки. В самом деле, чего тянуть-то? Надо ехать на "Мокрую Падь" уже сегодня.

Выйдя на улицу и натянув на свои серые волосы потёртую фуражку, Нат посмотрел на правую руку. Всё-таки ему не удалось логично коснуться изящной ручки миссис Фронтайн. Но как же она была близко!

Хищно ухмыльнувшись, Нат прищёлкнул пальцами, и энергичным, пружинящим шагом, направился в сторону дома мэра (в такие минуты он больше всего напоминал то самое животное, которое выбрал себе эмблемой Пятый пехотный полк*, в коем Ганн прослужил не меньше пятнадцати лет из своей двадцатилетней военной карьеры). Впереди ждала куча сложностей. Наверняка братец миссис Эйбби встанет на дыбы и будет рвать и метать, когда узнает, что Нат без его ведома справился с налогом. Но настроение у отставного сержанта всё равно было хорошее. Да и будущее казалось не таким уж мрачным и одиноким. Что ни говори, а за такую женщину, как Эйбби, стоило побороться.

_____________________________

*5-й пехотный полк (индивидуальное название полка - "Бобкэтс" ("Bobcats")) является третьим из старейших пехотных полков армии США. Эмблема полка - бобкэт - американская рысь.

_____________________________

В церкви, после его ухода, продолжился разговор между главными вкладчиками фонда. Карен было очень лестно, что мэр вызвался взять на себя часть её трудов. Более того, пока он говорил, она подумала про себя, что всё это правильно, и что так и должно быть: она же оказала мэру услугу - согласилась заложить свою землю! Более того, она оказала эту услугу в очень трудную минуту, когда больше никто не захотел этого сделать! И потому, мэр едва ли не обязан взять на себя часть её забот!

Но не успела Карен оценить это новое чувство обязанности мэра себе, как в ту же секунду осознала, что это она обязана мэру, а вовсе не он ей. Ведь это он занял ей деньги, несмотря на её нищенское состояние, и занял без какого бы то ни было залога, он сам оказал ей помощь и советом и рассылкой объявлений по окрестным городам, послал с ней сопровождающих, которые ей очень помогли... И как раз с её стороны такая поддержка на собрании всего лишь благодарность мэру. Тем более что деньги она отдаёт не Фланнагану, а вносит в Фонд, под проценты. Переосмыслив ситуацию, она испытала некоторую неловкость и раскаяние за свои мысленные требования мэру.

То, что предлагал Фланнаган было идеальным для Карен. Она ожидала, что по объявлениям всё-таки начнут приходить работники, их нужно встретить и поговорить с ними, строительство сушилки и склада тоже требовало её присутствия, к тому же нужно было готовить место для рассады табака, да ещё готовить обед плотникам. Любая отлучка с плантации только добавляла хлопот Карен.

- Я вам очень благодарна, мистер Фланнаган! - произнесла Карен негромко. - Я буду завтра ждать вас и подготовлю документы.

После мгновения раздумий, Карен протянула мэру руку, попрощалась с ним и пошла к выходу.

Миссис Фронтайн уже хотела, было, посмотреть, что в конверте, но заметила, что миссис Маршалл уже закончила беседовать с мэром и направляется к выходу. Аббигейль слегка поколебалась, сомневаясь в своем решении - не слишком ли большую вольность она собирается себе позволить? Но потом все же отважилась. Убрав записку в молитвенник, она приблизилась к Карен.

- Простите мне мою дерзость, миссис Маршалл, - обратилась она к вдове смущенно, но все же решительно. - Меня зовут Аббигейль Фронтайн, я живу на ранчо "Мокрая Падь", - Эйбби смутилась еще больше, но все же продолжила: - И я бы хотела выразить вам свое восхищение за то, что вы для всех сделали. Вы - очень мужественная женщина, у меня никогда бы не хватило храбрости вот так вот выступить на собрании.

Эйбби говорила чистую правду. Будучи женщиной скромной, можно даже сказать, застенчивой, она испытывала затруднения при необходимости обратиться даже к одному незнакомому человеку, не говоря уж о целой толпе. И хотя миссис Фронтайн понимала, что эта смелая леди может принять ее слова недоверчиво и холодно (все-таки сама-то Эйбби действительно, ничего не сделала для фонда), но все же решила выразить свою признательность. Она искренне считала, что каждый добрый поступок заслуживает хотя бы доброго слова. К тому же, по правде сказать, Аббигейль не отпускало чувство вины за то, что сама участвует во всяких обманах и подлогах, тогда как честные женщины рискуют последним ради других.

- Еще раз примите мою благодарность, - проговорила она убежденно и замолчала, надеясь, что ее слова воспримут с пониманием.

- Спасибо, миссис Фронтайн за тёплые слова, - ответила Карен, останавливаясь. Ей было несколько удивительно, что нынешнее общество Городка высказывает ей одобрение и на собрании и даже после него. Карен пыталась критически посмотреть на своё поведение со стороны и понять, не слишком ли явно она сотрудничает с янки? О её займе денег у Фланнагана другие землевладельцы могли ещё не знать (но позже они непременно узнают!) но вот сейчас, на собрании она мало того, что активно поддержала мэра и приняла участие в его начинании, она даже протянула ему руку на прощание, и это на глазах у всех!

Со времени смерти мужа Карен мало принимала участие в жизни здешнего общества. В этом были и свои плюсы, и свои минусы. Она жила на своей плантации как бы затворницей, но это давало ей некоторую свободу меньше зависеть от чужого мнения. И, может быть, как раз это придавало некоторую смелость в принятии решений, как например, сегодня.

Миссис Фронтайн Карен никогда раньше не встречала, как впрочем, и тех двух молодых людей, что сидели на собрании по обе стороны от неё. Одного из них, который впоследствии пообещал внести в Фонд 500 долларов, мэр назвал Джоном Риддоном. Второй человек был и вовсе не знаком Карен.

- Сейчас многие люди нуждаются в помощи. Может быть, создание такого Фонда поможет людям нашего округа наладить свою жизнь или хотя бы не потерять то, что у них ещё осталось, - добавила Карен, глядя на миссис Фронтайн. Фраза показалась самой Карен дежурной и избитой. В общем-то то, что она сказала, было и так понятно. Но она просто не знала, что ещё сказать.

Никаких особенных слов Аббигейль и не ждала. Она подошла лишь затем, чтобы выразить свою признательность и ответ Карен ее вполне устроил.

- Да, я тоже надеюсь, что все наладится, - выразила надежду Эйбби, - и у них, и у нас.

Миссис Фронтайн даже в голову не пришло, что миссис Маршалл можно упрекнуть в пособничестве с янки. Во-первых, сама Эйбби, увы, не могла похвастаться безукоризненным поведением в этом плане, а во-вторых, считала, что, участвуя в Фонде, Карен помогает в первую очередь, своим соотечественникам и землякам, а уж потом мэру.

Возможно, Аббигейль и еще что-нибудь сказала, но не решилась из опасения, что ее сочтут навязчивой.

- Не буду больше отнимать вашего времени, мэм, - произнесла она и мягко улыбнувшись, добавила: - Доброго вам дня.

Элмар, который подошёл вслед за Эйбби и тихо изображал из себя телохранителя, улыбнулся своей открытой улыбкой, от которой сразу обозначились все складочки от мимических мышц на его подвижном лице. Миссис Маршалл произвела на него впечатление самое приятное, а поскольку Эл вообще легко обращался к женщинам, имея большой опыт общения со своими домашними всех возрастов, он тут же и сказал:

- Примите и мою благодарность. Я - Элмар Сайбер, брат миссис Коры Симпсон. - Эл прикинул, что Симпсоны живут в этом округе давно, так что не быть с ними знакомой хотя бы "шапочно" миссис Маршалл не может. Отрекомендовавшись подобным образом, он добавил: - Удачи вам, леди!